Аннотация: Рассказ участвовал в литературном конкурсе "Будущее время - 2019". Призовых мест не занял.
Татьяна Минасян
Самозванец
- Дорогие сограждане, дорогие жители Объединенной Евразии! Я благодарю вас от всей души за то, что вы отдали свои голоса за мою кандидатуру. И я сделаю все, что в моих силах, и даже больше, чтобы оправдать ваше доверие!
Произносить речь перед всей планетой не так уж и сложно. Работать диспетчером в большом городе было куда тяжелее. Удержать в голове скорости двух флаеров, заходящих на посадку с севера, четырех с юга и одного с юго-запада, рассчитать в уме траекторию для каждого из них и указать каждому самый удобный сектор для парковки, одновременно давая разрешение на взлет еще шести флаерам и отвечая на вопросы о погодных условиях, которые задают пилоты трех пока еще находящихся далеко летательных аппаратов... Обычный человек на такое не способен. Особенно если учесть, что все эти пилоты изъясняются на разных языках. На это способны только те, кто прошел стимуляцию всех отделов мозга, заставив каждую его клетку работать в полную силу.
Без свидетельства о такой стимуляции получить работу диспетчера в крупном транспортном узле было невозможно. Да собственно, и не только там. Перед тем, как прийти на собеседование к директору аэровокзала, Дмитрий Чаков отправлял резюме и в другие организации, и ни в одной из них не забыли спросить у него, является ли он дополненным человеком. Каждый раз пришлось предъявлять пластиковую карточку со своим именем, которую проводившие собеседование сотрудники вставляли в считывающее устройство и тщательно проверяли. Большинство компаний согласились взять его на работу - ему оставалось лишь выбрать самое выгодное из предложений. И больше не знать, что такое нехватка денег. Правда, и о том, что такой спокойная жизнь и свободное время, тоже пришлось забыть.
- "Стриж - двести шестьдесят семь", взлет разрешаю. "Уран - восемьсот двадцать два", место посадки занято, зайдите на второй круг. "Молния - сто восемнадцать", уточните ваши координаты...
Указания на посадку по-русски, разрешение на взлет по-японски, запрос погодных условий по-французски, переговоры с пилотом, у которого возникла аварийная ситуация, на эсперанто... Пальцы скачут по клавиатуре, некогда поправить микрофон у рта, монитор перед глазами к концу смены начинает расплываться. К счастью, все сотрудники диспетчерской заняты собственными переговорами с флаерами и не замечают усталости своего коллеги. А к тому времени, когда они покидают свои места и направляются к выходу из башни, ему удается немного отдышаться и придать себе более-менее бодрый вид.
- Уфф, отработали! - радостно переглянулся с коллегами один из диспетчеров по имени Роман. - Кто со мной в бар? Олег, Миха, пойдете?
- А давай! - откликнулся шедший впереди него Михаил и толкнул еще одного сотрудника. - Олег, ты с нами?
- Пожалуй, - согласился тот и оглянулся назад, на последнего выходящего из рабочего зала диспетчера. - Митька, давай тоже к нам, что ты вечно сразу домой бежишь, ведь неженатый вроде!
- Не, ребят, я бы с радостью, но - дела, - с грустным вздохом отозвался этот последний сотрудник, закрывая за собой дверь.
- Да какие у тебя еще-то могут быть дела! - недоверчиво фыркнул Олег. - Небось девушку завел, да? Колись!
- Да нет, ему не до девушек, он наверняка где-то еще подрабатывает, чтобы добавить себе еще один иностранный язык! - возразил Михаил. - Да, Мить? Тебя же босс из-за этого к себе вызывал - обещал назначить на место Игоря, если ты будешь знать десять языков?
Диспетчер, которого назвали Митей, помедлил с ответом, но теперь уже взгляды всех коллег были обращены на него, так что он со вздохом развел руками:
- Это все пока еще неточно, так что не болтайте особо. И языков у меня всего восемь, а начальнику отдела требуется девять.
- Ха, минимум девять, но на самом-то деле тех, у кого их меньше десяти, сейчас ни на одну руководящую должность не возьмут! - фыркнул Олег и начал спускаться по ступенькам.
- У меня в любом случае сразу на два языка денег не хватит, - пожал плечами Митя, двигаясь следом за ним вместе с остальными диспетчерами. - С одним сперва разберусь, а дальше видно будет.
- Что ж, удачи! - не без некоторой зависти в голосе отозвались его собеседники. Каждый из них, насколько Митя помнил, знал по шесть языков, умел безупречно считать в уме любые числа и обладал абсолютной памятью, но для продвижения по службе этого было мало.
- Ладно, всем пока! - попрощался он с коллегами, выйдя из башни, и направился на парковку к собственному флаеру.
Над головой у него проносились в разных направлениях другие летающие машины, мимо бежали пассажиры, видимо, опаздывавшие на свой рейс, ехала автоматическая тележка, нагруженная багажом... Аэровокзал жил своей обычной бурной жизнью, не прекращающейся ни на минуту круглые сутки.
- Я Дмитрий Чаков, флаер "Метель - сто тридцать три", прошу поставить меня в очередь на взлет, - сказал Митя в микрофон, оказавшись в своей кабине.
- Я диспетчер Елена Вихрова, ваша взлетная площадка - Д-четырнадцать, ждите своей очереди, - донеслось из динамика. Новая смена диспетчеров уже была на месте и погрузилась в работу.
- Я обещал вам изменить вашу жизнь, жизнь всей нашей планеты, и я знаю, что сейчас вы ждете от меня больших перемен к лучшему. Все мы давно понимали, что наш мир пора менять, что жить так, как мы жили последние десятилетия, нельзя. Возможно, кто-то из вас сейчас думает, что мои слова так и останутся пустыми обещаниями, что я забуду о них, как только вступлю в должность. Возможно, тех, кто так думает, очень много. Но они ошибаются. Я не собираюсь отказываться ни от одного из своих слов. Наш мир теперь обязательно изменится.
К тому времени, как Дмитрий долетел до своего дома, на улице сгустились сумерки. Посадочная площадка освещалась по углам фонарями, но это были единственные источники света во дворе, и выбираясь из флаера, Чаков с опаской поглядывал на разросшиеся поблизости кусты и на другие припаркованные рядом летающие автомобили. И в кустах, и за флаерами запросто могли прятаться грабители, интересующиеся содержимым его кошелька, или просто хулиганы, желающие помахать кулаками, так что в руке у него, как обычно, был зажат газовый баллончик. Но на этот раз все обошлось - кроме Мити, во дворе никого не оказалось. Он поднялся на лифте к себе на четырнадцатый этаж, приложил палец к считывающему устройству на двери и, устало вздохнув, вошел в квартиру.
В прихожей зажегся свет, из кухни раздался тихий писк включившейся микроволновки, а из комнаты - чуть слышное гудение обогревателя. Маленькая квартирка встречала своего хозяина со всем теплом и уютом, какой только мог создать для человека искусственный интеллект. Получалось, в общем-то, неплохо - почти так же, как это мог бы сделать другой человек. Хотя ключевым словом здесь все-таки было "почти"...
Дмитрий прошел на кухню, где тут же зажегся свет, достал из микроволновки разогретый ужин и, немного поколебавшись, включил компьютер и запустил один из сайтов с новостями. На мониторе возникло созданное компьютерной программой симпатичное лицо дикторши.
- Главные события сегодняшнего дня в Евразии и в мире, - заговорила эта несуществующая девушка. - Евразийский президент подтвердил свои слова о том, что он не будет избираться на второй срок...
- Дальше! - прервал искина Чаков, которого не особо интересовали все эти интриги высших властей.
- Защитники прав не дополненных людей устроили пикет на Красной площади в Москве. Они выстроились там с плакатами, на которых было написано "Нет дискриминации!", сфотографировались с ними и покинули площадь прежде, чем к ним подошла охрана...
- Пропустить политику! - проворчал Митя, ковыряясь вилкой в лежащем на тарелке кубике питательной смеси. Лет пять назад он наивно думал, что правозащитники действительно хотят помочь тем, у кого не было возможности пройти стимуляцию мозга, и что они могут попытаться изменить не дающие им нормально жить законы, но достаточно было лишь немного пообщаться с этой публикой лично, и ему стало ясно, что ни на что большее, чем позирование с плакатами, она не способна. А уж когда он услышал, какими словами эти люди называют тех, кого якобы защищают, когда рядом нет журналистов...
Чаков поморщился и с кислым видом проглотил еще кусочек смеси. Его теперешняя зарплата позволяла покупать натуральную еду - но лишь в том случае, если бы он тратил ее только на себя.
- В Санкт-Петербурге состоялся юбилейный концерт светокомпозитора Евгения Лукницкого... - перешла, тем временем, к новостям культуры диктор. Дмитрий не стал прерывать ее, но слушал все равно вполуха - ему вспомнился разговор с коллегами после смены, и теперь он с опаской думал о том, как бы и правда ему не понадобилось для повышения знать десять, а не девять иностранных языков. Что он тогда будет делать, как выкручиваться? Впрочем, здесь он ничего не может изменить, от него пока зависит только одно: успешно сдать экзамен по девятому языку. Если же с него потребуют еще один язык, придется искать какой-то другой способ зарабатывать больше.
Ну а сейчас надо все-таки попытаться получить новую должность, так что нечего терять время.
- Достаточно. Спящий режим, - скомандовал Чаков компьютеру, и дикторша умолкла на полуслове.
Сам же Митя, дожевав в тишине свой безвкусный ужин, сунул тарелку в мойку и перешел в единственную комнату, где за мгновение до того, как он переступил порог, тоже включился свет и заработал другой компьютер.
- Самоучитель по немецкому языку, раздел "Спряжение сильных глаголов", - отдал хозяин дома новую команду и уселся за письменный стол. Впереди у него были долгие часы зубрежки и упражнений.
Потому что еще в начальной школе врачи поставили ему самый страшный в ХХII веке диагноз: невозможность стимуляции клеток мозга.
- Наш мир начнет меняться уже с сегодняшнего дня. Из этого зала я отправлюсь в свой рабочий кабинет и подпишу свой первый президентский указ - указ об отмене и о запрете проверки мозга перед устройством на работу. Его полный текст будет опубликован завтра утром, но уже сейчас я сообщаю вам его основное положение: в какой бы области человек ни устраивался на работу, на какую бы должность он ни претендовал, работодатель не будет иметь права спрашивать у него, является ли он дополненным, и сам он тоже не будет иметь права говорить об этом. Кандидатов можно будет проверять на те знания и умения, которые необходимы на их должности, но никто не должен будет знать, как именно эти знания и умения получены.
Электронные часы на стене показывали 03.35, когда Дмитрия отвлек от немецких глаголов какой-то невнятный шум за стеной. Точнее, даже не шум - звукоизоляция в доме не позволила бы услышать, что происходит у соседей, даже если бы там орала дурными голосами целая толпа. Скорее, это была вибрация, чуть заметная дрожь, шедшая из соседней квартиры и передававшаяся через стену на придвинутый к ней вплотную стол, за которым сидел Чаков.
Хотя вибрацию стены дома тоже должны были гасить. Чем же должен был заниматься сосед, чтобы это все-таки могли заметить жильцы других квартир?!
В другой раз Митя, возможно, и не придал бы этому значения и, тем более, не пошел бы выяснять, что происходит за стеной - но сейчас он был рад любому предлогу прекратить страшно надоевшую ему зубрежку. Так что раздумывал диспетчер недолго - уже через минуту он стоял на лестничной площадке и звонил в соседскую дверь. Ему, конечно, могли и не открыть среди ночи, а если бы и открыли, то послали бы подальше и велели бы не лезть не в свое дело, но даже в этом случае он смог бы немного развлечься и отдохнуть от немецкого языка. А могло быть и так, что соседи не при чем и что вибрация связана с какой-нибудь неисправностью в коммуникациях - если это так, то окажется, что Чаков не зря поднял тревогу.
Поначалу, как он и предполагал, дверь ему никто не открывал, хотя искин должен был сообщить соседу, что к нему пришел хорошо знакомый и не опасный человек. Дмитрий уже подумывал уйти и поинтересоваться у соседа, что тот делал ночью, на следующий день, но решил для верности позвонить еще раз и, нажав на кнопку звонка, облокотился на дверь в ожидании ответа. И снова ему почудилась легкая, едва заметная дрожь. Что-то очень сильно вибрировало внутри соседской квартиры - так сильно, что дрожь передавалась на каждую из ее стен!
"А давно ли я вообще видел этих соседей?" - пришла вдруг в голову Мити неожиданная мысль. Когда он только переехал в этот дом, то постоянно сталкивался с жильцами из квартиры слева, и каждый раз они приветливо кивали друг другу. Там жила молодая семья - муж, жена и хорошенькая, озорная девочка лет пяти или шести. Пару раз Чаков перебросился с ними несколькими фразами, спросил, как дела, и сказал, что они могут обращаться к нему, если им что-нибудь понадобится, и они в ответ тоже объявили, что всегда готовы ему помочь. Но дальше этого знакомство не продвинулось, а в последнее время Дмитрий вообще редко видел это семейство. Точнее, он видел только мужа, внезапно понял диспетчер. Да, именно так: несколько дней назад они столкнулись у лифта, и сосед с хмурым видом пробормотал что-то себе под нос и вошел в кабину. А еще за день или два до этого они вместе вошли в дом и поднялись на свой этаж, и сосед тоже был очень мрачным и неразговорчивым. Чаков тогда еще подумал, что его жена с дочкой куда-нибудь уехали, и он скучал по ним...
За дверью по-прежнему было тихо, но рука Дмитрия все так же ощущала слабую дрожь. В соседской квартире явно работала какая-то мощная техника - но что именно это было и почему она работала ночью? "Может, спуститься вниз и позвонить ему в домофон?" - подумал Митя и уже собрался идти к лифту, как вдруг дверь, на которую он облокачивался, стала открываться внутрь под его тяжестью, и он едва не ввалился внутрь квартиры.
- Так-то лучше! - проворчал диспетчер, делая шаг в темную прихожую, и, повысив голос, позвал: - Здесь есть кто-нибудь? Это я, ваш сосед из двести седьмой!
Ему никто не ответил, но где-то в глубине квартиры внезапно послышался громкий стук, а потом дребезжание стекла. Словно кто-то резко распахнул окно. На четырнадцатом этаже... В доме, где окна выше пятого этажа вообще не открывались, чтобы из них никто случайно не выпал.
Чаков собрался было снова позвать соседа, но слова застряли у него в горле - он внезапно понял, что вывалиться из окна можно не только случайно. Несколько секунд диспетчер колебался, но потом, понимая, что терять время тоже нельзя, осторожно подошел к двери комнаты и, приоткрыв ее, заглянул внутрь.
Его самые худшие опасения подтвердились. В комнате тоже было темно, так что виден был только большой квадрат окна - и пересекающий его человеческий силуэт, совсем черный и довольно четко выделяющийся на фоне чуть более светлого ночного неба.
Дмитрий замер на пороге, не имея ни малейшего представления о том, как ему действовать дальше. Окликнуть соседа? Или подбежать к нему и схватить его за ногу? Но он может спрыгнуть, как только услышит за спиной какой-нибудь звук. Вот только он и так в любой момент может выпрыгнуть, и если Чаков будет молча стоять и думать, что делать, он точно ему не поможет. Может быть, попробовать заговорить с ним на какую-нибудь нейтральную тему? Этого сосед точно не ожидает, он растеряется, будет пытаться понять, почему незваный гость не кричит и не требует, чтобы он слез, и за это время можно будет успеть подойти к окну...
- Извините, пожалуйста, у вас тоже света нет? - вежливо спросил Дмитрий, делая шаг к соседу. - Не знаете, что случилось?
Как он и предполагал, стоящий на подоконнике мужчина удивленно обернулся и уставился на него, не говоря ни слова. Чаков сделал еще шаг в его сторону, не понимая, почему эта комната, вроде как бывшая точно такого же размера, как и его собственная крошечная каморка, кажется ему такой большой. До окна оставалось еще минимум три шага, и он был совсем не уверен, что успеет пройти их раньше, чем сосед осуществит задуманное.
- Может, во всем доме свет отключился? - задал Митя еще один вопрос и добрался до середины комнаты.
- Нет, - внезапно отозвался его сосед. - Не во всем. Только в нашем подъезде.
Чаков едва сдержал радостный возглас - если уж этот человек вступил с ним в разговор, значит, сигать в окошко прямо сейчас он, скорее всего, не будет. Но надо обязательно продолжать с ним говорить, чтобы он не сорвался с крючка. Задать еще вопросы, на которые он уже и сам нашел ответ.
- Если только в нашем подъезде, то, наверное, какая-то зараза где-то провода перерезала? - предположил Дмитрий, делая очередной шаг к соседу. - Или какой-нибудь хакер порезвился?
До окна оставался примерно метр - еще один большой шаг.
- Это не хакер, - тихо сказал стоящий на подоконнике человек и наклонился вперед. - Это...
У Мити была в лучшем случае секунда, чтобы прыгнуть к окну, схватить соседа за ноги и упасть назад, на спину, потянув его за собой. И он так и не понял, каким образом ему удалось все это проделать. Как у него хватило силы и ловкости, чтобы удержать тяжелого взрослого мужчину и затащить его в комнату, а не вывалиться из окна вместе с ним.
- Стимуляция тех или иных отделов мозга теперь будет делаться бесплатно, но только по медицинским показаниям, когда нужно будет вылечить недоразвитые или поврежденные отделы. Платная стимуляция по желанию объявляется незаконной, и осуществляющие ее врачи будут лишены лицензии без возможности ее восстановления...Ни у кого больше не будет преимущества в интеллекте и в талантах только потому, что у него было преимущество в деньгах.
Некоторое время они просто лежали на полу. Сосед Дмитрия плакал и дрожал от холода, а сам Дмитрий судорожно пытался решить, что ему теперь делать.
Потом Чаков понял, что тоже замерз. Он встал, чтобы закрыть окно, и лишь после этого сообразил, что теплее в комнате уже не станет. А еще - что скоро техники, наверняка вызванные остальными оставшимися без электричества соседями, доберутся до их этажа и до этой квартиры.
- Пойдем-ка ко мне, - сказал Митя соседу, наклонившись над ним и потянув его за руку. - У меня в чайнике должна была остаться горячая вода. Пошли, выпьешь чаю, успокоишься!
Кипяток в чайнике действительно еще был - его хватило как раз на две чашки. Сосед, которого, как только теперь узнал Чаков, звали Ильей, сидел на диване, закутавшись в плед и сжимая горячую чашку обеими руками, но все равно никак не мог перестать дрожать.
- Как вылетел с последней работы - так вообще все рухнуло. Полгода уже... - рассказывал он срывающимся голосом. - Ася сначала говорила, что ничего страшного, что ее денег нам на жизнь хватит, что мы продержимся, пока я не устроюсь куда-нибудь. Потом стала раздражаться, потом своим родителям пожаловалась, что я живу за ее счет и ничего не делаю, хотя я постоянно работу искал, и уборку делал, и готовил, пока дома сидел... Ну что ей стоило хоть чуть-чуть еще подождать, я бы нашел что-нибудь, мне на самом деле в паре мест обещали подумать, я их почти убедил, что могу все делать не хуже дополненных людей! В конце концов, ее ведь тоже могут с работы выгнать, у нее дополнение всего одно - скорочтение! Как она будет в одиночку, без меня, и работу искать, и Леночкой заниматься? Вдвоем мы могли бы по очереди с ребенком сидеть... Да и не пришлось бы нам обоим без работы... Я бы обязательно что-то нашел, мне обещали...
Голос его с каждой фразой звучал все тише, язык все больше заплетался, и когда он сделал последний глоток чаю, его рука с чашкой бессильно опустилась на диванный валик, а глаза закрылись. Дмитрий забрал у него чашку, устроил его на диване поудобнее и залпом допил собственный чай, а потом на цыпочках прокрался к входной двери и посмотрел в глазок. Как он и предполагал, рядом с входом в квартиру соседа уже толкались техники в фонариками, вызванные другими жильцами, и полиция, которую, скорее всего, позвали техники. Кто-нибудь из них наверняка скоро постучит в квартиру Чакова, но он собирался сделать вид, что спит и ничего не слышит, и затаиться в квартире до утра.
Зато утром, когда в доме снова появилось электричество, у него было запланировано много разных дел.
- Искин, соедини меня с анонимной медпомощью, - сказал Митя шепотом, выйдя вместе с компьютером на кухню, чтобы не разбудить спящего Илью.
- Анонимная медицинская помощь на связи, - ответил электронный помощник через минуту, и на экране компьютера появилось лицо девушки с большими сиреневыми глазами.
Именно сиреневыми и, к тому же, слабо светившимися, как с удивлением понял Дмитрий, наклонившись к монитору, чтобы рассмотреть ее повнимательнее. Кажется, он что-то слышал про новомодные светящиеся контактные линзы - и чего только женщины ни придумают, чтобы выделяться! Но этой девушке они явно очень идут...
- Здравствуйте, чем я могу вам помочь? - спросила девушка, и Чаков заставил себя оторваться от ее необычных глаз и отогнать мысли о том, что она и без фосфоресцирующих линз выглядит очень красивой.
- Здравствуйте, мне нужен рецепт на какое-нибудь сильное успокоительное, - сказал он, еще сильнее приблизив свое лицо к экрану. - Думаю, двое дополненных всегда смогут договориться друг с другом?
- Предполагаю, что дополненные люди сейчас испытывают беспокойство - не будет ли у них неприятностей, не ухудшится ли теперь их жизнь? Эти опасения совершенно естественны - в нашей истории не раз были ситуации, когда все резко менялось, и те, кто раньше имел привилегии, не только лишались их, но и оказывались на самом дне, в подчинении у тех, кто раньше сам подчинялся им. Но я обещаю каждому гражданину Евразии: в этот раз маятник не станет слишком сильно отклоняться в обратную сторону. Никаких санкций по отношению к тем людям, кто уже провел стимуляцию мозга, не будет. Закон, запрещающие делать ее за деньги, обратной силы не имеет, как и все остальные законы.
Будить свернувшегося клубком на диване Илью было страшно жаль, но Дмитрию надо было уходить, и он понимал, что перед этим лучше бы поговорить с соседом. Пришлось осторожно потрясти его за плечо:
- Просыпайся, есть дело.
- Да? - сосед приоткрыл глаза и огляделся вокруг ничего не понимающим взглядом, а потом, вспомнив, что было ночью, тихо застонал и попытался спрятаться под пледом с головой.
Но Чаков не дал ему этого сделать.
- Вставай, - сказал он ровным голосом. - Я сейчас уйду, а ты можешь позавтракать - я дам тебе гостевой доступ к искину. И вот, - он показал Илье маленький пластиковый прямоугольник, - это карточка на предъявителя, здесь двенадцать тысяч, тебе хватит на штраф за испорченную проводку и раскуроченное окно и еще на месяц жизни, если экономить. Сдайся в полицию, скажи, что ночью по пьяни все разворотил, заплати штраф и возвращайся домой, приводи свою комнату в порядок.
- Митя, не надо!.. - запротестовал было сосед, но Дмитрий нетерпеливо взмахнул рукой:
- Мне некогда тебя уговаривать, бери карту и сделай, как я сказал. А я попробую тебе подыскать какое-нибудь место, куда берут не дополненных. Но учти - если откажешься, это будет означать, что тебе не так уж плохо, и больше я тебе помогать не буду.
- Да что ты, я за любую работу возьмусь, я же и сам пытался и грузчиком, и уборщиком!.. - снова принялся спорить Илья, и Чаков, сунув карточку ему в руки, направился к выходу.
- Все, что я обещал вам во время предвыборной кампании, и все, что я обещаю вам сейчас, будет выполнено. Но я, как и любой человек, не всесилен, и есть вещи, которые я не могу гарантировать. Я не могу обещать, что новая жизнь не принесет проблем вообще никому. Не могу обещать, что новые порядки никому не сделают хуже. Что никто, даже среди не дополненных личностей, не будет недоволен. Любые изменения приносят и хорошее, и плохое, и даже если хорошего при этом намного больше, это слабое утешение для тех, кому новый порядок навредил. Но я даю вам слово, что сделаю все от меня зависящее, чтобы плохого после вступления в силу новых законов было как можно меньше и чтобы те, у кого все-таки возникнут проблемы, смогли эти проблемы решить. Давать такие обещания я могу.
Человек, к которому Митя Чаков ехал в гости, жил в точно такой же, как у него, однокомнатной квартире, только на другой окраине города. Всеми приборами в доме этого человека управляла такая же компьютерная программа, с той лишь разницей, что она была полностью настроена на голосовое управление. Автоматикой здесь пользовались гораздо чаще, но расходы за электроэнергию были примерно такими же, как и у Мити - потому что свет в этой квартире включался очень редко. Только когда кто-нибудь приходил сюда в гости.
А еще на входной двери в эту квартиру значилось то же имя, что и на Митиной двери - Дмитрий Чаков.
- Здравствуй, Дима, - сказал гость, входя в комнату с закрытыми шторами, сквозь которые едва проникал дневной свет, и высматривая в полумраке сидящую за столом фигуру.
- Здравствуй, Митя, - отозвался хозяин, отрываясь от компьютера, у которого вместо монитора было что-то вроде длинной и узкой коробочки с белыми точками, и громко скомандовал: - Искин, зажги свет!
Под потолком вспыхнула неяркая лампочка, и гость, подойдя к оставшемуся сидеть хозяину, протянул ему руку:
- Ну как ты тут? Помощь какая-нибудь нужна?
- Спасибо, пока сам справляюсь, - хозяин нашарил рукой лежащие рядом с компьютером очки с затемненными, полупрозрачными стеклами и надел их, спрятав от гостя свои глядящие куда-то то сквозь него глаза.
- А я вот, кажется, уже нет, - вздохнул гость. - На работе ходят слухи, что начальники смен должны знать минимум десять иностранных языков. Выучить за полгода два новых языка я никак не успею. Мне бы немецкий сейчас добить!
- А насколько этим слухам можно верить? - уточнил его собеседник. - Мало ли, что там могут болтать...
- Дыма без огня не бывает, знаешь ли... И в любом случае, для следующих повышений от меня будут требовать еще языки или какие-нибудь другие способности. А больше я уже не потяну, самостоятельно столько всего не выучить.
- Ты же говорил, что каждый следующий язык дается легче предыдущего?
- Легче, но не до такой же степени, чтобы он вообще усилий не требовал. Все равно нужно хотя бы несколько месяцев.
- Понятно, - Дима снова зашарил рукой по столу и взял с него небольшой продолговатый предмет, похожий на ручку.
Негромкий щелчок - и "ручка" вытянулась, превратившись в тонкую легкую полосатую трость.
- Искин, вскипяти воду! - скомандовал слепой мужчина и встал со стула, вытянув трость перед собой.
- Давай руку, Дим, - предложил ему его гость, но хозяин упрямо замотал головой:
- Спасибо, сам справлюсь. Не стоит привыкать к чужой помощи.
- К моей помощи вообще-то можно, - проворчал Митя, но настаивать на своем не стал. Пропустив Диму вперед, он прошел вслед за ним на кухню, где уже шипела нагревающаяся вода в электрическом чайнике.
Нащупав кухонный стол и висящий над ним шкафчик, хозяин дома вновь сложил трость и стал доставать из шкафчика чашки, баночку с сахарозаменителем и коробку с печеньем. Митя сел за стол, старательно удерживаясь от того, чтобы не начать помогать ему - это вызвало бы очередной шквал протестов и раздражения.
- Покрепче чая у тебя ничего нет? - поинтересовался он, и Дима со вздохом развел руками:
- Все, что покрепче, опять подорожало. Если тебя не повысят, придется и дальше одним чаем обходиться.
Щелкнул, выключаясь, вскипевший чайник, и теперь Митя все-таки позволил себе вмешаться - он сам разлил по чашкам кипяток и бросил в них по грануле растворимого чая и по таблетке сахарозаменителя.
- Дима, послушай, - заговорил он, взяв собеседника за руку и дотронувшись ею до ручки его чашки. - Даже если меня повысят, я все равно не смогу продержаться на новом месте слишком долго. Через несколько лет меня обойдут дополненные сотрудники - они-то могут совершенствовать свой мозг до бесконечности. И рано или поздно меня уволят, потому что на мое место найдется кто-нибудь, у кого будет больше разных способностей.
- Митя, я тоже об этом думал, - отозвался хозяин дома, поднося чашку к губам. - Бесконечно притворяться дополненным ты не сможешь, это очевидно. Если мы хотим и дальше держаться на плаву, нам надо заняться чем-то принципиально иным. Надо попытаться изменить саму эту ситуацию, которая не дает нам жить нормально.
Гость прищурился, глядя на хозяина:
- Хочешь сказать, что придумал что-то еще?
- Да, наша наука достигла небывалых высот в области стимуляции мозга и пробуждения в нем новых способностей. Но у этих достижений оказалась и оборотная сторона. И она заключается не только в том, что люди, которым противопоказана стимуляция, оказались за бортом. Проблема еще и в том, что, развивая эту область медицины, мы перестали заниматься другими направлениями. Перестали, например, совершенствовать лекарства или средства облегчающие жизнь инвалидам. В то же самое время, когда обычный человек мог получить способность перемножать в уме семизначные числа или запоминать любой текст, просто взглянув на него, другой обычный человек, потерявший зрение, мог остаться слепым навсегда - просто потому, что эту травму мы лечить не научились. Потому что все ученые были заняты разработкой новых методов стимуляции, потому что не выделялись деньги на создание искусственных глазных колбочек...
Перед посадкой возле своего дома Дмитрий Чаков еще раз набрал телефонный номер соседа:
- Готов, Илья?
- Готов, я же сказал, все будет в лучшем виде! - отозвался его новый друг.
Спустя пару минут Митя уже подходил к своему дому, как всегда, нервно оглядываясь по сторонам. Вокруг было темно и безлюдно - если не считать его злополучного безработного соседа, стоявшего перед дверью и шарившего по карманам в поисках ключей. Все, как Митя и планировал...
- С дороги, неудачник! - крикнул Чаков, наступая на Илью и замахиваясь на него.
Тот обернулся и попытался заслониться от удара, но Дмитрию не составило особого труда свалить его на землю. Правда, падая, сосед все же сумел схватить его за ногу - и они покатились по асфальту, сначала пытаясь побольнее врезать друг другу.
- Когда уже... такой сброд, как ты... уберется из нашего дома?! - задыхаясь, выкрикивал Чаков.
- Чтоб вам, дополненным, сдохнуть! - огрызался в ответ его противник.
- Это вы все скоро сдохнете, уж мы об этом позаботимся! - заверил его Митя, нанося очередной удар и отбрасывая внезапно разжавшего хватку соседа. - Был бы я не один - давно бы вас вышвырнули и из дома, и из всего района! - добавил он, вставая, и плюнул на поверженного противника, так и оставшегося лежать на земле.
После чего развернулся и зашагал к своему подъезду, не замечая, что из-за припаркованных чуть в стороне флаеров за ним следили целых три пары внимательных глаз - две обычные и одна слегка фосфоресцирующая.
Впрочем, спустя несколько мгновений неподалеку послышалось завывание полицейской сирены, и все три почти не различимые в темноте фигуры исчезли.
А спустя еще некоторое время сосед Чакова зашевелился, поднялся на ноги и тоже побрел к подъезду. Первые пару шагов, казалось, дались ему легко, но потом он, словно вспомнив, что его только что избили, начал шататься и заметно прихрамывать.
- Теперь наука и техника будут развиваться равномерно, и в первую очередь средства будут выделяться на то, чтобы помочь самым не защищенным людям...
Утром на парковке возле аэровокзала диспетчера Чакова ждали двое. Невысокий, но широкоплечий и явно очень сильный парень и уже знакомая ему девушка с чуть заметно светящимися сиреневым светом глазами.
- Здравствуйте, Дмитрий, - сказала она, пристально глядя в его самые обычные серые глаза. - Нам надо поговорить. Возможно, мы с вами сможем сотрудничать - к взаимной выгоде.
- Будут и другие изменения, в других областях нашей жизни. О них вы тоже можете узнать прямо сейчас на сайте президентской администрации.
Ирена Викентьева давно вошла в доверие к Филину - которого в последнее время уже почти всегда называли не этим прозвищем, а его настоящим именем Филипп - и ей, наверное, не стоило удивляться, когда он заявил, что хочет поговорить с ней наедине. Но направляясь к нему в кабинет, она почему-то не могла отделаться от быстро растущего беспокойства.
- Ирена, вы доверяете Дмитрию Чакову? - с порога спросил ее босс, и девушка вздрогнула. Беспокойство сменилось самым настоящим страхом, готовым перейти в панику.
- Я знаю его уже пять лет и да, полностью ему доверяю, - ответила она, хлопая своими светящимися слабым сиреневым светом глазами и прилагая огромные усилия, чтобы ее голос не дрожал. - А что? Разве вы перестали ему доверять?
- Я никому до конца не доверяю и вам не советую, - проворчал Филин. - Хотя Чаков действительно не давал мне повода для подозрений. Но он рвется во власть, и откуда нам знать, что он не предаст всех нас, если ее получит?
- Вы же сами говорили, что лучше всего проталкивать в парламент именно его, - возразила девушка. - Он, в отличие от остальных наших, ни разу не засветился в полиции и...
- Я помню, что я говорил. Но доверять нельзя никому, и поэтому я решил познакомиться с Чаковым лично, - Филипп встал из-за стола, подошел к окну и взял с подоконника толстую папку с какими-то бумагами. - Знаете, что это?
Ирена молча пожала плечами - видеть старую пластиковую прозрачную папку, полную бумажных листов, на которых был напечатан какой-то текст, было, мягко говоря, странно. В XXII веке, когда все документы давно перешли в цифровой формат...
- Это бумаги из старого архива, - объяснил Филин, расстегивая папку и доставая из нее несколько страниц. - Здесь анкеты Дмитрия Чакова, которые он заполнил, когда получал паспорт. Видите, тут даже еще отчество указано...
Ирена наклонилась над бумагами. "Чаков Дмитрий Сергеевич", - прочитала она первую строчку, написанную ровным почерком, и машинально отметила про себя, что никогда не интересовалось, какое отчество было у ее друга.
А потом взгляд ее скользнул дальше - к дате рождения. "8 сентября 2135 года". Хотя Митя всегда отмечал день рождения 24 апреля. И в последний раз они праздновали его сорокалетие, хотя если верить этой бумажке, ему должно было быть уже сорок шесть...
- Сегодня у него выходной - я звонил в аэровокзал, узнал, - продолжал, тем временем, Филипп. - Так что он наверняка дома. А если не дома, то к вечеру точно туда придет. И мы с вами сейчас вместе полетим к нему - тут и адрес есть.
Адрес в анкете и правда был - совсем не тот, по которому жил Дмитрий Чаков. А еще там была фотография мальчика-подростка - похожая, на того Чакова, которого Ирена знала, но держать пари, что это был именно он в юности, она бы, пожалуй, не стала...
- Он с тех пор мог переехать в другое место, - сказала девушка, но босс с усмешкой кивнул на свой компьютер:
- В новой базе данных, которую наши ребята вчера взломали, Дмитрий Чаков числится по этому же адресу.
Филин сам вел флаер, но это не мешало ему всю дорогу поглядывать на сидящую рядом Викентьеву, следя за каждым ее движением. И только когда они уже подлетали к нужному ему дому, перед ними замельтешили несколько воздушных мотоциклов, и мужчине пришлось полностью сосредоточиться на дороге, а Ирена успела незаметно написать короткое СМС.
Митя Чаков, учившийся выводить корейские иероглифы, тоже успел сделать немного - лишь один короткий телефонный звонок.
- И мы обязательно сохраним все то хорошее, что имеем, и возродим все те традиции, которые были утрачены, когда человечество разделилось на дополненных и не дополненных людей...
Человек, которого Ирена увидела, когда они с Филиппом вошли в распахнувшуюся перед ними дверь, был похож на Дмитрия Чакова. А еще больше - на ту юношескую фотографию, которую она только что видела в папке у босса.
- Искин, запри дверь, - скомандовал он, поворачиваясь к гостям и надевая на нос слегка затемненные очки-хамелеоны. - Добрый день, Ирена. Здравствуйте..?
Он явно ждал, когда Филин представится, и девушка, сделав шаг вперед, медленно заговорила:
- Митя, ты ведь давно хотел познакомиться с нашим шефом Филиппом.
- Очень приятно, - хозяин дома встал и двинулся к гостям, приветственно протягивая руку. Вид у него был такой решительный, что Филин машинально отступил назад и торопливо пожал ему руку, после чего с сомнением покосился на свою спутницу.
- Вы что, в ссоре? - спросил он, снова переводя взгляд на Чакова.
- Да, - тут же отозвалась девушка. - Но это наши личные дела, извините.
Дмитрий повернулся к ней:
- Ирена, ну прости меня. Я погорячился и беру все те слова назад, - произнес он умоляющим голосом. - Давай не будем ругаться дальше, тем более, при госте.
Девушка помедлила еще пару секунд, а потом подошла к Чакову и обняла его за плечи. Он чмокнул ее в щеку, и она, вздрогнув, отстранилась.
- Мы действительно не одни, - сказала Ирена громким шепотом и вновь отступила назад.
- Да, разумеется, - согласился Дмитрий и вновь обратился к Филину, указывая рукой на диван. - Присаживайтесь, пожалуйста.
Оба гостя сели. Теперь взгляд Ирены блуждал по комнате, останавливаясь то на стенах, где не было ни одной картины, то на стеклянных дверцах шкафа, за которыми она не увидела ни одной книги, то на столе, где стоял монитор компьютера, от которого на пол тянулся провод с вилкой на конце... почти касающейся ковра и ни к чему не подключенной.
- Искин, охлади красное вино! - велел Чаков, присаживаясь на краешек дивана рядом с Филином. - Вы же не откажетесь с нами выпить?
- О нет, я заскочил всего на минуту, - покачал головой гость. - Хотел познакомиться лично и спросить у вас, что вы думаете по поводу вот этого... Сейчас покажу...
Он достал из кармана телефон и принялся что-то искать в нем. Хозяин дома нервно заерзал на диване и быстрым движением поправил свои дымчатые очки. Ирена покосилась на него, а потом наклонилась к боссу и сунула нос в его телефон:
- Что это? Вы читали об арестах хулиганов, которые нападают на не дополненных людей?
- Да, - кивнул Филин. - В последнее время такие случаи что-то участились. Вы, Дмитрий, об этом не задумывались?
Он с хмурым видом взглянул на Чакова, но тот остался совершенно невозмутимым.
- Задумывался, - ответил Дмитрий. - И считаю, что чем больше будет таких случаев, тем лучше. Мы идем во власть, и нам пора порвать с криминалом, иначе мы не наберем достаточно сторонников. Даже среди дополненных большинство против этих расправ.
- Что ж, в этом есть логика, - согласился его собеседник. - Надеюсь, вы знаете, что делаете.
- Можете не сомневаться, - заверил его Чаков.
Филин кивнул с удовлетворенным видом и поднялся с дивана:
- Мне пора. Рад был познакомиться. Ирена, вас подвезти?
Девушка тоже вскочила на ноги и покачала головой:
- Нет, спасибо. Я... немного задержусь здесь.
На лице Филиппа появилась ухмылка:
- Ну да, вам же надо окончательно помириться!
Он подмигнул хозяину дома, но не дождался от него никакой ответной реакции и, пожав плечами, направился к выходу.
- Искин, открой входную дверь! - приказал Дмитрий.
- Единственные, кому новый порядок точно не принесет ничего хорошего - это преступники. В том числе члены уличных банд, которые нападали на мирных жителей под предлогом "борьбы" с не дополненными личностями. И организаторы этих банд, до сегодняшнего дня считавшиеся добропорядочными гражданами. Настоящие добропорядочные люди, дополненные и не дополненные, смогут теперь спокойно ходить по улицам - всех этих бандитов арестовывают прямо сейчас, в эти самые минуты.
- Кто вы? - шепотом спросила Ирена, когда мимо окна сидящего перед ней незрячего мужчины пролетел фраер Филиппа.
- Дмитрий Чаков, - усмехнулся тот в ответ. - Сын Сергея Чакова и племянник Григория Чакова. Внук Дмитрия Чакова, которого оба его сына-близнеца очень любили. Так сильно любили, что каждый из них решил назвать своего ребенка в его честь.
- Значит, вас... двое?
- Моему кузену не повезло - его мозг совсем не реагировал на стимуляцию. Всему, что он умеет, он научился сам - но его умения никого не волновали, всем нужны были только дополненные сотрудники. А потом не повезло мне - хулиганы с лазерным фонарем в темном переулке, полностью выжженная сетчатка... Все способности, которые были у меня, благодаря стимуляции, против них оказались бессильны.
- И тогда вы с Митей... с вашим братом... поменялись местами?
- Мне тогда было двадцать пять, ему - девятнадцать. Вы, судя по голосу, намного моложе нас, так что вряд ли помните то время. Именно тогда в мире перестали выпускать бумагу, и все документы окончательно перешли в компьютеры. И тогда же отменили отчества - ими все равно мало кто пользовался. Так что с точки зрения документов мы с кузеном стали полными двойниками.
- Но у вас же все равно были свои документы - бумажные паспорта или как они назывались?
Чаков развел руками:
- Мы их "потеряли" - я в Москве, а Митя для этого уехал в Петербург. Чтобы подтвердить свою личность, нужно было сделать ДНК-тест, который сравнивали с ДНК одного из родителей. Как я уже сказал, наши отцы были близнецами. Идентичными.
- И ваш кузен... Митя... Он устроил все это, чтобы добиться влияния и все изменить?
- Я устроил это. Сначала для того, чтобы мы оба могли просто выжить. Но потом я решил, что можно попробовать сделать больше и не только для себя. А Митя со мной согласился.
- Это невероятно... - вновь перешла на шепот девушка. - То, что вы провернули... Но почему вы не боитесь рассказывать все это мне?
- Потому что брат уже рассказал мне о вас, - улыбнулся Дима, поправляя свои затемненные очки. - Рассказал, что вы тоже притворялись ненавидящей не дополненных и помогали им, что вы на нашей стороне. И я рад, что у него есть такая замечательная подруга. Смелая, верная и... красивая...
- Но как же..? - окончательно смутилась Ирена, не зная, что ответить на такой комплимент, исходящий от слепого.
- Поверьте, для того, чтобы понять, что вы красавица, видеть, не обязательно, - лукаво улыбнулся ее собеседник.
- Если же кому-то из законопослушных людей не понравится новый порядок, они вольны навсегда уехать из Евразии на любой другой континент. Это можно будет сделать сразу или позже - право покинуть страну всегда будет у каждого, кому она не нравится. При этом у нашей страны будет право не пускать обратно тех, кому не понравится на других материках, и она всегда будет этим правом пользоваться.
Митя с Иреной стояли посреди темного коридора телестудии и смотрели друг другу в глаза. До начала прямого эфира с только что избранным президентом Евразии оставалось несколько минут.
- Ведущий сказал, что про этот коридор знают даже не все местные сотрудники, - прошептал Чаков. - Здесь нас никто не найдет, и поэтому... Ирена, я должен тебе кое-что сказать!
- Подожди, не надо! - девушка поднесла вытянутый палец к его губам. - Тебе сейчас выступать, речь говорить, мы успеем потом...
Ее друг улыбнулся:
- Забыла, сколько я тренировал свою память, чтобы сойти за дополненного? Речь я помню наизусть, не волнуйся! А то, что я хочу сказать тебе, ждать не может. Это надо сделать сейчас, потом мне не до этого будет.
- Митя... - снова попыталась остановить его Викентьева, но у нее не было ни единого шанса заставить его замолчать.
- Ирена, я давно понял, что люблю тебя, - произнес он почти не дрожащим голосом. - И я прошу тебя об ужасной вещи - стать моей женой и взять на себя все эти тяжелые обязанности первой леди!
- Послушай... Это слишком неожиданно... - с трудом подбирая слова, попыталась уйти от прямого ответа девушка.
- Ирена, да или нет? Ответь мне, умоляю, иначе я вообще ни о чем больше не смогу сегодня думать! Я хочу быть с тобой, ты нужна мне!
- Митя... Да, я согласна! - выпалила Викентьева, и Чаков тут же прижал ее к себе, а потом слился с ней в поцелуе.
- Я сейчас выступлю с речью и вернусь сюда, - сказал он спустя минуту. - Дождись меня!
- На этом все, дорогие сограждане. Хватит говорить, пора приступать к делам. Прямо сейчас.
Митя сошел с трибуны, и его мгновенно окружили помощники. Друзья, бывшие рядом с ним с самого начала, единомышленники, присоединившиеся позже, несколько новеньких, вступивших в его партию совсем недавно - все спешили обнять его, хлопнуть по плечу или пожать ему руку. Он заметил краем глаза своего соседа Илью, коллег по работе на аэровокзале, еще нескольких помощников, дополненных и не дополненных, но одинаково считавших, что старый порядок пора менять. Но в тот момент Чаков хотел видеть только одного человека. Только Ирену.
А увидев, наконец, ее, стоящую чуть в стороне от собравшейся вокруг него толпы, он бросился расталкивать остальных своих соратников, торопясь поскорее заключить ее в свои объятия.
- Ну что, ты уже готовишься стать первой леди? - спросил Дмитрий, прижимая ее к себе. И внезапно замер, всем своим существом почувствовав: что-то не так.
Девушка не обнимала его в ответ - она так и стояла с опущенными руками, да к тому же, еще и явно избегала его взгляда.
- Ира, что-то не так? - шепотом спросил Чаков, пытаясь все-таки заглянуть ей в глаза.
- Митя, прости... - отозвалась его подруга, по-прежнему глядя в пол. - Нам надо поговорить...
Дмитрий где-то слышал, что с этой фразы обычно начинается все самое плохое. И теперь он был почти уверен - его ждет нечто совершенно ужасное.
- Идем, - тихо сказал он и, взяв девушку за руку, потащил ее в тот коридор студии, о котором, как его уверяли, не должен был знать никто из журналистов, и в котором Ирена полчаса назад сказала ему "да".
Хотя только что избранный президент Евразии уже догадывался, что сейчас услышит от нее нечто гораздо менее приятное.
- Прости, - повторила девушка, когда они оказались одни. - Я не могла сказать тебе раньше, но... Мы не можем пожениться. Я... люблю другого человека и обещала выйти замуж за него.
Рядом послышались шаги. Митя оглянулся на этот звук, испугавшись, что их укрытие все-таки нашел кто-то из репортеров - но к ним с Иреной из темноты коридоре медленно шел, вытянув перед собой трость, его двоюродный брат. Его глаза, как всегда, были скрыты темными очками, но в тот момент Чаков-младший мог бы поклясться, что кузен смотрит на них с Иреной и видит их.
В общем-то, в каком-то смысле так оно и было.
- Кто этот человек? - спросил Митя, вновь повернувшись к своей любимой девушке, уверенный, что он и так знает ответ на свой вопрос.
Ирена медленно подошла к Диме, встала рядом с ним и прижалась к нему, словно прося у него защиты. Старший Чаков обнял ее и опустил голову. Теперь его слепые глаза, спрятавшиеся за дымчатыми стеклами, смотрели в пол.
- Я говорил ей, что ты для нее - лучшая партия, - услышал младший Чаков его голос. - Но она...
- Митя! - Ирена снова подбежала к президенту, протягивая к нему руки. - Ты прекрасный человек, и я действительно всегда восхищалась тобой. Вся твоя жизнь и все, что ты сделал для не дополненных людей и вообще для всей нашей страны - это потрясающе! Ты - удивительно сильная личность, но... понимаешь... Твой брат - еще сильнее тебя. Его жизнь - это самый настоящий подвиг... И ты не смог бы добиться всего, чего добился, без него. Митя, прости меня, если сможешь, но клянусь тебе - твоего брата невозможно не любить!
- Ирена, я всего лишь... - начал было протестовать Дима, но девушка метнулась к нему и приложила палец к его губам:
- Ни слова, прошу тебя! Мы ведь все это уже обсуждали!
Митя тоже сделал шаг к ней и к брату, плохо представляя себе, что он сделает в следующую секунду - ударит кого-нибудь из них или...
- Почему ты не сказала об этом сразу? Когда я говорил о своих чувствах? - вырвалось у него помимо его воли.
Хотя это он, кажется, тоже уже понял.
- Я не могла отказать тебе перед твоим выступлением! - замотала головой девушка. - Ты должен был произнести эту речь и должен был вложить в нее все свои силы. Если бы ты не был полностью счастлив, если бы не ждал, что теперь я буду твоей... Ты бы не смог привлечь всех на свою сторону, не смог бы все изменить. Тебя нельзя было разочаровывать - ради всех не дополненных...
По ее щекам текли слезы, но она, казалось, не замечала их, полностью сосредоточенная на том, чтобы объяснить своему другу, почему ей пришлось так поступить с ним.
Речь, которую они с Димой написали для Мити, звучала гораздо более спокойно и уверенно, чем ее теперешние попытки оправдаться. Но они, как внезапно с изумлением понял Чаков-младший, были не менее убедительными.
Он сделал еще шаг к замершим рядом Диме и Ирене. Девушка замолчала и напряглась, словно ожидая удара, но президент лишь взял каждого из них за руку и слегка пожал их. А потом соединил их руки.
И стал думать о том, с чего завтра начнет свой первый день на новой должности.