Аннотация: Рассказ участвовал в литературном конкурсе "Встреча" и занял первое место. С благодарностью Олегу Глижинскому за помощь в редактировании.
Татьяна Минасян
В черно-белых тонах
- Лидуся! - голос начальницы был таким медово-ласковым, что Лидия сразу заподозрила неладное. - Лидусенька, нам нужен этот художник! Без него выставку можно даже не открывать, никакого толку от нее все равно не будет! Ты это понимаешь?
- Так он будет у нас на выставке, вон сколько работ прислал! - недоуменно пожала плечами Лидия, кивая на свой монитор, на котором красовалась отсканированная черно-белая картина - два ссутулившихся человека, бежавших куда-то под косыми струями дождя.
- Лида, он мне нужен на выставке живьем! - начальница страдальчески заломила руки. - Не только картины, понимаешь? Мне нужен он сам, нужно, чтобы он давал интервью, чтобы у него просили автографы, чтобы люди, наконец, узнали о нем хоть что-то!
- Валентина Ивановна, если человек хочет сохранить свою личную жизнь в тайне, он имеет на это полное право.
- Лидуся! Ты мой лучший сотрудник! Я же не требую, чтобы ты тайком о нем информацию собирала - ты можешь уговорить его по-хорошему! Напиши ему, скажи, что в восторге от его работ, что мечтаешь увидеть его картины "вживую", посмотреть, как он их пишет!.. Тебе даже врать не придется, ты ведь действительно обожаешь его картины!
- Валентина Ивановна, я - искусствовед, а не сыщик.
- Ах, правда? А может быть, у тебя даже совесть имеется? Не смеши меня, я же знаю, тебе самой страшно любопытно узнать, кто этот человек. А тут ты и узнаешь это сама, и обеспечишь выставке успех, и на повышение сможешь рассчитывать.
Лидия поджала губы - как ни неприятно это слышать, но начальница права. И сама она уже почти готова согласиться...
- Не факт, что у меня получится, - сделала она последнюю попытку к отступлению. - Про него столько народа пытались хоть что-то разузнать, а он ни с кем на контакт не пошел.
- Не скромничай! Кто уговорил Веденскую не бросать живопись? А кто притащил на прошлую выставку Канцева? Я же говорю, ты мой лучший сотрудник, ты все можешь...
Лидия вздохнула, уже понимая, что не откажется. И когда начальница, довольно улыбаясь, вышла из ее кабинета, девушка принялась с задумчивым видом просматривать другие картины загадочного художника по имени Жан Бесцветный. Имя, понятное дело, было вымышленным, так что можно было сказать, что об этом популярном авторе не было известно вообще ничего. Город знал только его картины. Бегущего под дождем человека, зимний пейзаж с черными корявыми деревьями в снегу, ночное небо с мерцающими звездами и полумесяцем... Много картин, написанных только в черно-белых тонах, без цветных красок, но не ставших от этого менее красивыми и завораживающими. Лидия открывала то один, то другой файл и долго вглядывалась в резкие широкие штрихи и едва заметные тончайшие линии, в крошечные точки и размытые бесформенные пятна, из которых складывались все эти потрясающие пейзажи, портреты и натюрморты. А перед глазами у нее стояли другие картины, написанные совсем в иной манере, полные самых ярких и самых нежных цветов и оттенков...
...Первое полотно Константина Матео, в те времена еще звавшегося Костиком Матвеевым, она увидела в учебной студии Академии Художеств, куда зашла по ошибке. Это было море. Темно-синее, такого глубокого синего оттенка, что казалось - еще немного, и взгляд утонет в этой вязкой чернильной синеве. На Земле есть очень похожее по цвету море, названное при этом, как ни странно, Красным. Но на картине было не оно...
- Залив Джокера на Афине, - улыбнулась Лидия чуть смущенному автору. - Вы там были?
- Да, ездил на экскурсию, - кивнул он. - Но как вы поняли, что это именно тот залив?
- Так ведь цвет, оттенок! На Земле нигде нет такой воды, настолько синей, что она даже кажется чуть-чуть фиолетовой. Только в Красном море очень похожий цвет, но все-таки немного светлее. И освещение на Афине другое, не совсем как у нашего солнца!
- Вы это заметили?! - в глазах художника вспыхнуло изумленное восхищение. - Как здорово, до вас еще никто эти оттенки не различал! А Красное море у меня тоже есть - хотите покажу? Все, кто их сравнивал, - он кивнул на картину с неземным заливом, - говорят, что оттенки одинаковые...
- Они вовсе не одинаковые, вы очень точно передали оба цвета, - сказала Лидия после того, как ей продемонстрировали второй пейзаж.
- А вы первая, кто это увидел! - продолжал удивляться Константин. По мнению Лидии, так даже слишком сильно удивляться - ей-то казалось, что разница в оттенках на его картинах очевидна.
Их роман развивался стремительно и почти без обычных для молодых влюбленных ссор и недоразумений. Их факультеты враждовали, а они с гордостью говорили, что символизируют мир и дружбу между художниками и критиками. Комната Константина была завалена портретами Лидии в самой разной обстановке, а в ее ноутбуке множились файлы со статьями о роли цветовых нюансов в современной живописи. Но Матвеев был уверен, что добиться известности ему помогла не только ее критика, но и вдохновение, которое она так щедро дарила ему при каждой встрече.
А потом он снова улетел на Афину, но на этот раз в горы, набираться новых впечатлений для дипломной работы. Лидия должна была присоединиться к нему чуть позже, ей надо было уладить кое-какие формальности с собственным, уже написанным дипломом. Оба были уверены, что расстаются всего на пару месяцев...
...Отогнав нахлынувшие воспоминания, Лидия закрыла последний файл с картиной Бесцветного и заглянула в свой почтовый ящик. Надо думать о задании, надо попытаться понять, какими же словами уговорить неизвестного художника открыть свое инкогнито. Задача казалась почти безнадежной: поклонники Жана уже давно пытались выяснить, кто он, но ни уговоры, ни попытки вычислить тайком его адрес ни к чему не привели. Всеми делами, связанными с организацией выставок, занимался его агент, а сам художник всегда отправлял электронные письма с разных компьютеров и из самых разных мест. Расспросы о себе он сразу же пресекал - просто переставал отвечать любопытным собеседникам. Лидия общалась с ним по переписке только о выставках, сообщая о том, как они прошли, и приглашая на новые, и никогда не касалась "запретных" тем. Теперь придется нарушить это "правило", да так, чтобы Бесцветный не прекратил с не общаться... Что ж, у нее должно это получиться - ведь умела же она убеждать самых упертых ценителей, что картина, которую они считали бездарной мазней, на самом деле скоро будет стоить огромных денег! Значит, справится и здесь!
"Здравствуйте, уважаемый Жан! - застучали ее пальцы по клавиатуре. - Прошу прощения за беспокойство. Сейчас я пишу Вам не как организатор выставки, а просто как человек, на которого очень сильно подействовало Ваше творчество..."
Жан Бесцветный с задумчивым видом рассматривал почти готовую картину - черное лесное озеро, на котором застыли белоснежные звезды распустившихся кувшинок. Еще одна "черно-белая фотография" красочной природы. Это сейчас модно - писать только черной краской, у него уже появилось несколько талантливых последователей, а искусствоведы сравнивают его живопись именно со старинными фотографиями и кинофильмами, пишут в своих рецензиях о возврате к стилю далекого ХХ века, считают это особым шиком... Знали бы они, что на самом деле причина его черно-белого творчества совсем в ином!
Вспомнилась Афина... Давно обжитая людьми планета, с приятным теплым климатом и такой красивой природой, что художники и фотографы устраивали туда самые настоящие паломничества. Планета которую, как говорили местные жители, освещало "полтора солнца" - желтая звезда, чуть поменьше земного светила, и совсем небольшой, слабо светящийся коричневый карлик, сближавшийся с Афиной раз в десять земных месяцев. Длился этот период сближения несколько суток, и по ночам планета освещалась необычным, буро-золотистым светом - коричневый карлик не только светился сам, но еще и отражал свет своего желтого "собрата". И это были единственные по-настоящему опасные периоды на приятной для жизни и гостеприимной Афине.
В тот вечер молодой художник заранее подготовился к восходу коричневого карлика - тщательно закрыл занавесками все окна в домике, где снимал комнату, запасся продуктами и детективными романами и не ждал вообще ничего плохого. И даже телефонный звонок от сотрудницы турфирмы, отправившей его в эту уютную избушку в горах, поначалу не вызвал у него беспокойства. Турфирма, в конце концов, и должна проверять, соблюдают ли ее подопечные технику безопасности! Однако спросили его вовсе не о том, все ли у него в порядке...
- Вы у нас вездеход на прокат взяли, да? - требовательно спросил женский голос после того, как он назвал свое имя.
- Да.
- В нем аккумуляторы хорошо заряжены? Надолго хватит?
- Полностью заряжены, а что?
В трубке шумно вздохнули:
- Пожалуйста, это очень важно! Вы можете доехать до поселка Радужный и забрать оттуда людей?
- Радужный - это где? И... что там случилось, почему так срочно?
- Это на южной стороне Розовых гор. Там с утра было несколько подземных толчков, а теперь проснулся вулкан. Будет сильное извержение! Все машины сейчас эвакуируют людей из городов, которые под склонами вулкана, там их много, а Радужный - маленький поселок, туда в последнюю очередь поедут... Могут не успеть! А вы к ним сейчас - ближе всех, понимаете?!
Он сразу все понял. И что сотрудница турфирмы говорит правду, и что он, разумеется, сейчас выскочит на улицу, заведет вездеход и поедет к этому маленькому поселку с дурацким названием спасать неизвестных ему людей. Хотя точно не успеет забрать их и доехать до какого-нибудь безопасного места прежде, чем над горизонтом вспыхнет маленькая коричневая "звездочка".
Он лишь уточнил по компьютеру дорогу до поселка и выбежал из дома. В небе низко над горизонтом висело золотисто-желтое светило, так похожее на земное Солнце, лишь чуть-чуть другого оттенка. Оно плавно опускалось все ниже и ниже, меняя цвет с золотого на оранжевый, а с оранжевого на алый. До наступления ночи и появления коричневого карлика оставалось чуть больше часа.
Коричневая полузвезда взошла, когда он был на полдороги к Радужному. Темно-бурые лучи схлестнулись с ярко-желтыми и перемешались с ними, окрасив все вокруг в ядовито-ржавый цвет. Это даже было довольно красиво, и у живописца мелькнула мысль, что такой пейзаж, написанный одними лишь оттенками рыже-коричневого, имел бы на Земле потрясающий успех. Но он тут же одернул себя - писать он больше не сможет. Ни рыжие, ни любые другие картины.
Излучения двух солнц, смешиваясь друг с другом, были крайне вредны для зрения - преломляясь в атмосфере Афины, они в первую очередь действовали на глазные колбочки, отвечающие за восприятие разных цветов. Затемненные стекла автомобилей и очков могли замедлить их действие, но полностью от излучения не защищали.
Уже подъезжая к поселку, он заметил, что оранжевые горы и ржавое море внизу стали менее яркими, чем казались вначале. Пока жители поселка, ругаясь и причитая, втискивались в кузов вездехода, он сидел в кабине с закрытыми глазами, но затем ему снова пришлось внимательно смотреть на вьющуюся перед ним змеей горную дорогу - он спрашивал пассажиров, не умеет ли еще кто-нибудь управлять вездеходом, но никто из них не решился сесть за руль. И он смотрел, ловко сворачивая на самых резких изгибах дороги, смотрел и видел, как с каждой минутой она утрачивает свою яркость, становится все более серой, все более бесцветной. И как таким же тусклым и бесцветным делается весь остальной мир.
Он успел увезти обитателей Радужного со склона горы за полчаса до того, как началось извержение вулкана. Бурая звезда к тому времени снова уползла обратно за горизонт, и спасенные им люди, всю дорогу сидевшие с зажмуренными глазами, могли смело любоваться далеким и уже не опасным для них огненным фонтаном. Для них он был ярко-алым с золотым отливом, для их спасителя - грязно-серым.
- Вы сильный, вы справитесь, - сказал ему врач на следующий день, а потом эти слова повторили еще несколько людей, с которыми он успел познакомиться на Афине. Это была очень удобная фраза: "Вы сильный" - и больше ничего говорить не нужно, формальности выполнены, можно забыть о сочувствии и снова думать о чем-нибудь более приятном и интересном. Не будет же собеседник возражать "Нет, я не сильный, я не могу сам с этим справиться!", как бы ему ни хотелось крикнуть именно это...
Он так и не понял, чего больше испугался в день отлета на Землю: что любимая девушка начнет его жалеть или что она тоже спокойно произнесет это страшное: "Ты сильный".
...Бесцветный с трудом заставил себя вернуться в реальность, привычно напомнив себе, что для него все закончилось не так уж плохо. Он мог испортить зрение гораздо сильнее, мог ослепнуть полностью и стать совершенно беспомощным человеком. А он вполне прилично все видит и даже может рисовать, пусть только черно-белые картины. Но утешение это по-прежнему было слишком слабым...
Чувствуя, что работать в таком паршивом настроении он больше не сможет, художник завесил озеро с кувшинками простыней и сел за компьютер. В почте его ждало письмо - одна из сотрудниц галереи, где он выставлял виртуальные копии своих работ, уже почти месяц болтала с ним не только о готовящейся выставке, но и о его живописи вообще. И с каждым письмом все настойчивее просила разрешить ей посмотреть на оригиналы его работ. Она была далеко не первой, кто обращался к нему с такой просьбой, но в ее письме было что-то особенное, что-то, что помешало ему сразу вежливо отказать ей. А потом он так втянулся в переписку, так привык к ее комплиментам и к спорам об искусстве, с таким нетерпением стал ждать очередного письма, что мысль о прекращении всего этого уже и не приходила ему в голову. К тому же, она еще и не подписывалась собственным именем, отправляя письма с общего почтового ящика своей галереи - и чем дальше, тем сильнее Жану хотелось узнать, с кем же из сотрудников он подружился...
"Отсканированная копия не передает всех нюансов, - писала его собеседница, - особенно тонкие различия в оттенках можно увидеть только своими глазами. Я уверена, что любители Вашей живописи много теряют. А еще мне просто самой очень любопытно посмотреть на Ваши картины в реале..."
Бесцветный прекрасно понимал, что незнакомка хитрит, пытаясь слегка подольститься к нему, знал, что она специально напустила туману вокруг своей персоны, но в то же время не сомневался: она пишет правду о своем любопытстве. Он не отвечал на ее просьбу ни "да", ни "нет", но с каждым письмом перспектива пообщаться с ней "вживую" пугала его все меньше и меньше. В самом деле, почему бы не пригласить ее в гости? Пусть приезжает и смотрит на его работы, сколько захочет! О его несчастье она все равно не догадается, а показать картины ему не жалко. Сканер ведь действительно не передает все тонкости...
Жан уселся за компьютер и принялся сочинять ответное письмо. Первое письмо, которое он собирался отправить не из очередного городка или поселка с многолюдным Интернет-кафе, а из собственного дома.
Лидия остановила машину перед очередной развилкой и снова принялась изучать карту. Где же этот чертов поворот на Овсяное? Нет, надо передохнуть и успокоиться, а то она окончательно заплутает и ничего не найдет! Ни дома Бесцветного, ни обратной дороги в город!
Девушка до упора опустила стекло, вдохнула свежий, пахнущий хвоей воздух и прикрыла глаза. Когда-то они с Константином гуляли по полю возле такого же леса и там были такие же запахи. И такие же оттенки - ярко-зеленая трава с желтыми, белыми, розовыми пятнами цветов и темный, почти черный лес чуть в стороне. И несколько дачных домиков с блестящими на солнце треугольными крышами вдалеке, на горизонте. Константин смотрел на все это и восторженно шептал:
- Лида, ты представь себе - вот такой же пейзаж, но за домиками только что приземлился звездолет. Такой же блестящий, возвышается высоко над ними и над лесом. Понимаешь, такой контраст: зелень, цветы, дома деревянные - и звездолет металлического цвета. Старое и новое, обычная жизнь и космос - и они рядом, они не конфликтуют, а мирно существуют вместе! "Пейзаж со звездолетом" - как тебе название?
- В самый раз, - улыбалась ему в ответ Лидия. - Только как же звездолет попал в это тихое место? Вынужденная посадка?
- Да, точно! Вынужденная. Но сел он благополучно, никто не пострадал. Ничего трагического, наоборот - это мирная встреча старого и нового...
...Лидия еле слышно застонала и прижалась лицом к рулю. Все было забыто, и долгожданная, такими трудами устроенная ею встреча с художником Бесцветным, и запутанная дорога - все вытеснили воспоминания о Константине, о так и не написанном пейзаже со звездолетом, о других картинах, которые он собирался создать. Но так и не создал из-за того ненавистного ей вулкана на Афине, вулкана, от которого он так и не успел убежать. Она до последнего надеялась, что сообщение о его смерти - это ошибка, что его перепутали с кем-то другим и он вот-вот вернется на Землю и сообщит ей, что жив! Но ошибки не было.
Девушка долго рыдала, а потом еще дольше приводила себя в порядок, скрывая следы слез под пудрой, румянами и тенями - но в конце концов, снова потянулась за картой. Надо было ехать, ее дожидался другой художник.
Жан Бесцветный прождал свою таинственную поклонницу весь день, убрался во всех комнатах и расставил по всей студии самые лучшие из своих картин. Но гостья опаздывала, и ближе к вечеру он почти уверился, что она не приедет. Проворчав про себя, что, возможно, это и к лучшему и что, скорее всего, это вообще был какой-то глупый розыгрыш, он выглянул в окно и обмер: мимо его забора шла молодая женщина. Такая же серая и бесцветная, как и все вокруг. Но на какой-то краткий миг ее лицо показалось ему нежно-розовым, а волосы - темно-каштановыми...
Гостья подошла к калитке, посмотрела на прибитую к ней табличку с номером дома и вошла во двор. Спустя минуту хозяин дома услышал стук в дверь, но не двинулся с места и не издал ни звука. Женщина постучала настойчивее, но так и не дождалась ответа, и вскоре ее каблуки снова зацокали по ведущей к калитке выложенной плитками дорожке.
Художник вздохнул с облегчением - ушла. Осторожно выглянул в окно, но никого не увидел. Некоторое время он сидел за столом, закрыв лицо руками, а потом, придвинув к себе лист бумаги и взяв карандаш, принялся быстро набрасывать контуры деревьев, спрятавшихся среди них домиков и уставившегося в небо огромного космического корабля. Только контуры, тонкими штрихами, без черных и серых оттенков...
Закончив эскиз, он некоторое время смотрел на него, а затем подошел к двери, открыл ее на распашку и скрылся в самой дальней комнате.
Обойдя несколько соседних дач и узнав, что обитатель крайнего дома никуда не уезжал и весь день был у себя, Лидия вернулась обратно и, обнаружив раскрытую входную дверь, решительно взбежала на крыльцо.
- Есть кто-нибудь? - крикнула она и уже не так уверенно прошла в комнату. Там было очень чисто и пусто, но присутствие хозяина все же ощущалось - в чем-то неуловимом, в какой-то мелочи... Может, в небрежно брошенном на столе белом листе бумаги?
Лидия подошла к столу и долго смотрела на эскиз, не решаясь оторвать от него взгляд. На глазах у нее снова заблестели слезы, но она вытащила из сумочки набор теней и румян не для того, чтобы подправить расплывшийся макияж. Просто больше никаких красок в доме, куда она приехала, не было. А ей очень хотелось раскрасить белый пейзаж к тому времени, когда хозяин, наконец, вернется...