Аннотация: В сокращенном виде рассказ получил первое место в номинации "Лучшая идея" на конкурсе "Квазар-5000" в 2013 г.
Рабовладельцы
Милосердов Максим
Марк бился в истерическом смехе. Вот он схватил меч и рассек привезенный из Персии ковер, с силой столкнул с постамента мраморную греческую Венеру, тяжело дыша, не переставая смеяться, прочертил лезвием бранное слово на сияющей настенной мозаике.
Осколки мрамора, мокнущие в лужах самого лучшего вина, обрывки индийских и китайских материй, разбросанные повсюду горсти монет вызывали у Марка только приступы смеха.
- А вы в пастухи пойдите. - В зале раздался спокойный приятный голос.
На подушке у балкона сидел Тит - красивый кареглазый мужчина лет сорока с правильным греческим носом, слегка поседевшей бородкой и чуть поредевшими волосами.
Марк, тяжело дыша, опустился на чудом уцелевшую подушку. Поправил свои золотые, слегка вьющиеся волосы, стер пот с красивого молодого лица.
- Посмотрите, сравните. Придите в себя. Внешность у вас - ни дать- ни взять - Аполлон. Все красавицы окрестных деревень будут ваши.
- Ох, Тит, все бы вам смеяться.
- Ирония - мать здоровья, цинизм - отец добродетели. - Спокойно ответил Тит. - Точность - вежливость богов, а потому оставляю вас. У меня важная встреча в Когорте небожителей.
Тит грациозно направился к дверям, шелестя черными складками плаща. У входа его окружили четверо мрачных нубийцев - жестоких, отлично натасканных телохранителя. Тит любил красивые жесты, всегда жил красиво. Во всяком случае, когда бывал в Геркулануме.
Ночь принесла прохладу. Марк вынырнул из забытья. Морфей не освежал. Юноша спустился в разгромленную вчера обеденную залу. Все было убрано. Испорченная мозаика заменена на новую. Словно ничего и не происходило. Словно это было свойство порядка - восстанавливаться.
- Рим падет, но заложенная нашими предками система управления будет жить вечно. - Вспомнил Марк вчерашние слова Тита - одного из Хранителей.
- Хранители- Небожители, - пробормотал Марк. Такие же рабы системы!
Бархатная средиземноморская ночь накрыла город. Волны накатывали на мраморные ступени террасы. Воздух пах солью.
Новый сон принес успокоение и какую-то тоску по свободе. И смирение. Тит не сказал ничего нового, только обнажил смутные страхи Марка, произнес вслух и привел в систему уже давно сделанные юношей выводы.
- Рабовладельческий строй, - говорил Тит, - есть самая устойчивая система людского общежития. Если, конечно, не доводить раба до истощения, а держать его в узде надежды. А человеку свойственно надеяться, что есть ошибка.
Наши мудрые предки, разбогатев, поднявшись над своими соплеменниками, были вынуждены искать способ сохранить статус кво. Богатели они в молодости военными походами урожайными годами, а быстрее всего ростовщичеством, и под старость начинали ощущать некоторое волнение, а также недовольство со стороны агрессивной и жаждущей передела молодежи.
Тогда была сделана первая попытка накинуть на природное стремление человека карабкаться из грязи узду. Неудачная, скажу вам, попытка. Предки решили использовать страх и кнуты надсмотрщиков. Попытка слабая, но направление верное. Надсмотрщик - то же раб, получавший несколько лучшее содержание и переходивший от работы в поле к работе с людьми. С людьми ему было легче, потому был новый раб неплохим работником. Наши предки открыли принцип пирамиды. Надсмотрщик свободнее, чем раб, аристократ выше ремесленника, император возвышается, допустим, над наместниками или сенатом. Надо всеми стоим мы - незримые Небожители - Совет Хранителей - и дергаем за веревочки, помогая пирамиде расти.
Существует, правда, напряженность на стыке ступеней: раб стремится в надсмотрщики, сенатор - в императоры. Эту игру волков иногда приходится поправлять.
Марк смеялся. Он по рождению и по уму должен был стать одним из Небожителей - одним из Свободных, как сказал Тит.
- Ты уже не отрок - юноша с умом пытливым - поучишься в Мемфисе года два, узнаешь, как управлять деньгами и людьми, будешь направлять историю.
Марк смеялся. Он рос в полной свободе и достатке. Но он не был капризен. Он любил философию, но больше ее искусства: слова и фрески. Он был свободным, ничем не стесненным художником с тоской о страданьях, выпадающих на долю мира.
- Небожители считают себя свободными, - громко сказал ночному морю Марк, - но они рабы своей власти. Стоит остановиться, отпустить тайные рычаги, как место займет кто-то более прыткий. Так и надсмотрщик не может опустить кнут.
- Да, - гулко раздалось из темной залы.
К балкону шел Тит.
- Есть у меня такое опасение, юноша. Поэтому поезжайте в деревню, поживите среди простых селян, осмотритесь. Вы увидите универсальные законы волчьей игры в их нищем незатейливом быту. Тогда вы решите, где лучше быть: там, где вкуснее вино, или там, где мир молод и жесток.
- Как прошел Совет?
- Плодотворно. Вводя вас в предмет, скажу, мы решаем весьма важный вопрос устойчивости слоев пирамиды. Проблема досталась нам от отцов, и сейчас в Совете борются две равные концепции - идеальная и материальная. В материальной ваш дядя Август предлагает наделить рабов хижинами. И Август мудр. Мы дадим рабу участок земли, и, чтобы сохранить его, раб будет трудиться честно и плодотворно.
- Рабу наскучит когда-нибудь работать ради брюха.
- Верно. И здесь я вслед за моей партией предлагаю дать рабу Надежду. Мы придумали новую религию, по которой, покорный труженик получает после смерти все блага и абстрактное царствие божие, чего не будет дано богатею. Мы уже создали первого богочеловека, провели эксперимент с несколькими пророками в Иудее, теперь ждем рождения новой религии для всех. Дело идет медленно, настоящие плоды появятся лишь через несколько столетий.
- В чем разногласия?
- А в Совете нет разногласий. Вопрос только в том, какую систему вводить активнее. В Совете много социософистов, во имя науки мечтающих разыграть пьесы отдельно на сценах разных стран. Но вам это еще предстоит увидеть, а пока, покиньте Геркуланум, поразмышляйте наедине до следующего года. Да и я отправлюсь по своим делам. Дыхание вулкана меня тревожит.
*
Марк, красивый темноволосый юноша, философ, экономист и литератор, смотрел на манхеттенский закат. Он любил сидеть здесь, на Promenade Bridge, по вечерам. Внизу - доки, сверху деловой центр и гиганты близнецы, а ты - в стороне - как бог взираешь на эти памятники рабского труда.
К Марку подошел Тит. Мужчина лет сорока, гордо носивший свое старинное латинское имя. Тит был одним из ведущих социологов Совета старейшин. Сейчас он одет просто. Средняя американская улыбка. Внешне - средний бруклинец, человек без особых проблем. Греческие боги иногда принимали вид смертных.
- Отправляйтесь, юноша, в какую-нибудь корпорацию. Или небольшую фирму. За год-другой пройдете путь, на который другие тратят всю жизнь, посмотрите людей мышиную возню и решите, где лучше.
- Как прошел Совет?
- Хорошо. Совет всегда интересен. Наши далекие предшественники запустили величайший социологический эксперимент, дали рабам хижины. Сейчас мы дошли до критической точки. Рабы устают, многим лень трудиться ради сохранения работы и выплаты кредитов.
Тит помолчал.
- К тому же кое-где рабы становятся слишком дорогими... Но Совет следует древним инструкциям, мы ищем духовные подпорки! Экспериментируем.
Воздух сгущался. Сумерки быстро сменялись ночью.
- И еще, - продолжил Тит, у вас на Манхеттене никаких дел? Тогда сегодня ночуйте в Бруклине. Не нравится мне вид этих зданий. Тревогу на меня навевают. Помните картину русского Брюллова "Последний день Помпеи"? В том городе случайно погибло много членов Совета. Нам случайности не нужны.