Павлушенька был очень маленьким человечком. Он родился большим. 4500. 53 см, а потом как-то незаметно начал расти вниз. Может быть, это началось с детского садика, когда воспитательница, рослая, простая деваха, выбегавшая покурить во дворик и страдавшая от мужа-бабника, поставила его - крупного и упитанного мальчика последним на физзанятии.
В школу Павлушенька пришел на две головы ниже остальных, к концу первого класса, получив табель с тройками, он уменьшился еще на голову. О втором классе. Павлуша помнил только, как огромная - до потолка -учительница ходила между рядами, размахивая двухметровой указкой, и отчитывала понуро сверлившего пол Витьку Бубина. Тоже пацана немаленького - под два метра, с кулаками, как горшки георгиновые.
После спортивного лагеря, куда Павлушеньку отправили смущенные родители, он не только не вырос, но даже наоборот, как-то ссутулился и сжался.
- Ну, куда его такого маленького в четвертый класс? - строго сказал завуч заплаканной маме.
Но папа надавил, бабушка помогла с арифметикой - взяли.
К седьмому классу Павлушенька ничем не отличался от сверстников, только был уже не больше десяти сантиметров. Мальчишки строгали кораблики и резали кривыми ножницами по металлу ржавые железные листы, Павлушенька воевал с пластмассовым конструктором - потел и надрывал спину, пытаясь собрать стульчик, тачку или стол по инструкции.
- Ну, ничего, ничего, - одобрял трудовик, - крепления слабоваты, - и ставил в журнал "три с плюсом".
Зато на физкультуре Павлушенька умел себя показать. Натренированный тасканием пенала, он легко подтягивался 7-10-15 раз на стержне от ручки или 12 на кохиноровском карандаше.
На других предметах тоже было не так уж плохо. Учителя с трудом разбирали бисерный почерк мальчика и, обычно не читая, ставили три балла за сочинения и лабораторные работы.
- Ну что, твердо решил на филологию? - спросил отец после выпускного.
Павлуша не знал. Хоть филология, хоть какое-нибудь машиностроение тракторов пищевого производства, все одно - не армия.
Быть единственным мальчиком в группе приятно и удобно. Жалеют. Дают списывать. Помогают с конспектами. Одна девочка Павлуше даже приглянулась. Она брала его на ладонь и гладила по голове пальчиком с длинным лакированным ногтем. Но девочка не понравилась маме, к тому же она стала встречаться с лысоватым дядечкой на черном "Вольво", а после бакалавриата вообще пропала из виду.
На пятом курсе Павлуша женился. Куда тебе такому маленькому? Она - вон какая. Волейболом занималась. И парень у нее, который не этот, а другой, - боксер...
Отбил.
Отбился. Спрятали в платочек, а супружнице нравились нереализованные фантазии Павлуши, его долго скрывавшийся интерес к противоположному полу и девственный пыл.
По распределению Павлуша попал в школу, по знакомству пошел в ночной клуб вахтером. Охранником.
Прячась за спиной Витька Бубина - мастера всевозможных боксов и самб, - он и сам чувствовал, что начинает подтягиваться - не на сантиметр-два, а больше, больше, и плечи расправлялись...
А там, где ночной клуб - там и милиция иногда гуляет, и у гэбистов все подбито: что-где-когда-кому можно... По-свойски.
Несколько поздно, но парень - присмотреться - ладно сложенный. Во взгляде ко второму году серьезность с такой хмурцой появляется... Ну, маленький, так плохо разве? Не высунется...
А служба службе - рознь, и бывает, что чем меньше придешь, тем быстрее расти начинаешь. А в само такое заведение попал - глядь - и уже выше на целую голову.
- Я тебе, дура, - говорил Павлуша жене, - я тебе...
И жена уже не казалась статной и высокой.
- Я тебе, дура, то-то же...
Да и кто их знает, эти семейные потемки. Здесь - теща помогла, там жена вовремя на приеме-пьянке улыбнулась, а где и мужа не было... На рыбалке он. С полковником. Ага, сам-то маленький, червячков нанизывает. Завтра вернется, усталый...
Умные они все-таки, эти жены...
К тридцати пяти годам червячком вдруг оказался полковник, когда Павел Савельевич рыбачил с генералом. Генерал был маленького роста, лысенький, с брюшком, ему льстило, что рядом есть маленький, верный человечек, мастер спорта по теннису, и что его можно легко потрепать по плечу, за шкирку подтянуть к рюмке водки... Хлебай, сынок.
Генерал тоже не понял, почему Пашка-а-ну-ка-за-пивом вдруг вырос и стал как гора, и заглотил этого генерала - и не заметил.
Не понял и Павлушенька, почему в сорок лет вдруг стал тесен родной Воронеж - на центральной площади-то было не развернуться. А вы-то видели эту площадь? Вот то-то же.
А там как начал расти мальчик-с-пальчик, так вся страна дивилась, а потом земной шар. А затем и корреспонденты-инопланетяне. Вот он уже до Луны достал, вот заглотил Солнце, Млечный Путь слизнул - апельсиновым соком запил. Ма-аленький человек.
А когда вселенная вдруг сжалась до одной точки, и Павлушенька заглотил эту вселенную, кто бы помнил, что он - маленький? Никого не осталось.
Только мама Павлушеньку продолжала любить. Мама, она всегда мама.