На бегу мысли клеились плохо и Слава довольствовался обрывками мыслей. Один из обрывков был о том, что курить надо бросать, а надо бы заняться спортом, а пиво... Про пиво он не додумал, потому что маршрут закончился бронированной дверью весьма высокотехнологического вида, вызывавшего в памяти образы из фильмов об ограблении банков. Здесь над дверьб.ю, висела особенно яркая лампа, которая слепила глаза. Невидимый коммуникатор щелкнул, издал неожиданно высокий звук и прохрипел:
- Назовите код идентификации.
Майор какое-то время молчал и Слава чувствовал всей кожей что они видны там, за дверью, через камеру, и что их рассматривают. Чужой взгляд как муха, прилипчиво, ползал по лицу. Слава вымученно улыбнулся.
- Орион Маритайм Инструкция 51. - сказал майор безо всякого выражения посвященности или, скажем, гордости.
Раздалось шипение , лязг и дверь открылась. За нею оказались напряженные лица военных людей и настороженно выставленные стволы. По предъявлении серебрситой штуки, заменявшей загадочному майору документы, загадочный майор был препровожден за следующую , не менее внушительную дверь, а Славу оставили курить здесь в предбаннике. Слава не слишком расстроился, свидание с президентом, а Слава уже поверил что майора повели именно к Самому, было чревато для простого мента, всякими неожиданностями. К чему искушать судьбу?
Слава достал зажигалку, простенькую , желтенькую "байду", и с нежностью посмотрел на нее. Только сейчас до него дошло , что эта маленькая, одноразовая хреновинка спасла ему жизнь. Слава с наслаждением закурил. А что? Жизнь начинала налаживаться.
Юра Горностай между тем, пройдя через много всяких дверей и сквозь строй озабоченных вооруженных людей промеж этими дверями, которые (люди) косились на него и шушукались у него за спиной, оказался наконец пред светлыми очами. Его сразу поразило несоответствие между имиджем гаранта конституции и его непосредственно воспринимаемым образом. Человек, выглядевший в телевизоре крупным, теперь казался мал. В волосах , казавшихся густыми, просвечивала лысинка. Лицо его, на котором избиратели обычно видели здоровый румянец, теперь было бледно. Он нервно курил, и по щеке его стекали капли пота, хотя жарко в помещении не было.
-Ну , наконец-то, - язвительно проговорил президент, после недолгого недоверчивого молчания, - явились наши ангелы-хранители. Что ж вы один? А где же ваш архистратиг? Этот... Как его? А! Панин, да? Что , в штаны наложил? Заместителя прислал?
- Я не заместитель. - ответил Юра. Челюсти его сжались, внутри похолодело, но в то же время его на лбу выступил пот. - Я один остался. - и глядя как президент глотает воздух, - добавил - В Москве.
Президент отказался от намерения комментировать его слова, и вместо этого сильно потер руками красное лицо.
- Черт вас знает , аномалий. - сказал он после долгого молчания. - Дурацкое дело, вообще, я всегда говорил. Какие деньжищи на вас вхлопали, а он приходит - я один остался. Тьфу, б... Ладно, садись , рассказывай мне, что здесь происходит. Выкладывай.
И Юра выложил. Во время рассказа он избегал смотреть на собеседника и чувствовал что тот тоже избегает. Потом он все-таки глянул и испугался: по кирпично-красному лицу главнокомандующего пошли белые пятна. Президент, видимо, боролся с собой.
- Поют, значит? - зловеще-тихо спросил он.
-Поют. - обреченно подтвердил Юра и подумал, что если все обойдется благополучно, пенсии у него не будет точно.
- Траааафимов, ныть! - заорал вдруг президент. В чуть открывшуюся дверь сунулось добледна серьезное лицо, выглядевшее страдальческим от предельного сосредоточения. Сосредоточенный Трофимов мазнул Горностая металлическим нержавеющим взглядом, отчего у последнего похолодело там, куда недавно толкалась ему в грудь пуля.
- Челкаша сюда живо! - взревел президент, нарочито не глядя на Трофимова, и буравя глазами Горностая.
Трофимов исчез как сухой лист , подхваченный смерчем, а президент продолжал свирепо смотреть на Горностая.
- Плохо ему, - подумал Горностай. - Страшно. А тут нашлось на кого оторваться. Это он долго так может.
- Константин Николаевич, - обратился он к президенту, осторожно строя интонации, словно собираясь огладить бродячую, возможно, бешеную, собаку - вы послушали бы меня, ей-Богу...
- Что?!! Что, бля? Ты что охренел, майор? Ты , б..., вообще понимаешь , нах... , где ты находишься? Ты что себе позволяешь, капитан сраный? Ты понимаешь, что ты отсюда, б..., вообще счас рядовым выйдешь? На улицах стреляют, б..., а он сюда пришел... к президенту,б... К президенту, б..., пришел, сказки рассказывать... Подожди, вот сейчас куратор ваш придет, я тебя ему покажу и вышвырнут тебя отсюда сапогом под задницу. Понял?
- Так точно, понял! - бодро отозвался Горностай. Ему было все равно. Он примерно знал что будет дальше
Лицо Президента побледнело, вся кровь отхлынула от него, как океан уходящий от берега , чтобы затем обрушить на него цунами, и вновь стало наливаться кровью. Дверь снова приотркылась и в помещение словно осветилось, такой рыжий человек оказался внутри. Да, это был он - легендарный Челкаш - куратор проекта, отец демократии и азартный игрок, супербизнесмен и мегагипнотизер, сокрушитель империй и продавец континентов. Возможно такие эпитеты были по отношению к нему чрезмерны, а возможно и не отражали в достаточной степени его тайное сияние и подлинное величие этого 50-летнего полного и очень рыжего человека с белозубой улыбкой обаятельного сытого лиса. Так или иначе , а только присутствие его сразу же успокоило президента.
-Вот, полюбуйся, Коля, какие орлы у тебя работают! Завалили в армии диспансеризацию, бля! В секретнейшем и отвественнейшем отделе генштаба работает псих! И его допускают ко мне! Я б..., говорил же тебе, наведи ты порядок у себя... На улице стреляют!!!! В Москве, бл..., стреляют (это прозвучало почти жалобно но и изумленно)! А это чмо приходит сюда, и пускают же его, а он мне - б..., рассказывает какие-то сказочки про , понимаешь ли, ди-но-зав-ров!
Внимательно выслушав президента и небрежно махнув Горностаю, Челкаш спросил его:
- Про каких динозавров он рассказывает?
Президент замер, уставившись на него.
-Не понял...
- Ну, то есть , про черных или про белых? Потому что если про черных, это еще ничего... а вот если про белых... это проблема значит у нас. Юр... - он повернулся к майору, - ты про каких динозавров... да, кстати, он озабоченно нахмурился... - вижу у вас там нештатка вышла, так ты , того, пешку не забыл?
Юра поспешно выхватил из кармана серый пластиковый контейнер и вынув маленькую золотую статуэтку поставил ее на стол. Маленький золотой раптор кланялся свесив набок длинную шею и сложив лапы в словно бы в индийском намасте.
-Я... это... и про белых и про...
- Да знаю я... - отмахнулся Челкаш, - я для наглядности... Возьми это, Константин Николаевич, - сказал Челкаш президенту. Тот растерянно взял динозавра и повертел в руках. Вопросительно поднял глаза на собеседника. От его гнева не осталось и следа. Было только огромное недоумение.
- Белые или черные, динозавры или мамонты - мягко произнес Челкаш, - это не так важно. Просто, Костя, видишь ли, сейчас у нас ситуация ноль. А когда ситуация ноль - офицер приносит пешку и ты идешь к Аспиду. Ты помнишь? Мы договаривались, в самом начале?
Президент содрогнулся. Ему явно не хотелось вспоминать, но вспоминание уже началось. Пот покатился градом по его лицу.
- Но... - с трудом выговорил он, - но зачем? Нам удалось связаться с Таманской и Кантемировской дивизией. Через час в городе будет порядок. Надо ли... к Аспиду? К какому-то Аспиду? Зачем?
Он с почти детской надеждой поглядел на Челкаша. Тот неумолимо покачал головой.
- Ситуация ноль, Костя. Мы договаривались. У тебя нет выбора. Ты должен идти к нему один. Иди, не бойся. Офицер тебя проводит.
По пути молчание длилось недолго - президент ощутимо нервничал. Державное величие мигом слетело с него, как вишневый цвет под порывом сильного ветра.
- В преисподню, бля... Видишь, майор, как они меня, - из отца нации в козлы отпущения.
Было темно - идти следовало без света, и Юра не видел лица президента. Но горечь в его голосе прозвучала столь явственно, что Юра покривился. Ему стало обидно за свое дело.
- Аспид - нормальный мужик, - сказал он своему спутнику и сам подивился своему голосу - как спокойно он прозвучал, словно Юра разговаривал с кем-то из товарищей.
- Я знаю, - в тон ему, почти по-приятельски ответил Президент, - информировали, ты думаешь я его боюсь? Я их боюсь!
- Кого? - подумал Юра, но президент опередил его вопрос.
-Псов этих, - друзей моих и соратников... Сейчас многим невыгодно чтобы я вернулся. Так что, если этот твой Аспид не откусит мне жопу...
("Бля буду - подмигнул" - подумал в темноте Юра) , то возвращаться будем другим путем.
Дверь возникла перед ними, неожиданная и нежеланная, она угрожающе нависла над ними, даже наощупь тяжелая как судьба. Они остановились.
- Вот скажи майор, - взволнованным, сдавленным голосом сказал президент, - тебе какие бабы нравятся? Большие или маленькие?
- Маленькие, - помолчав ответил Юра.
- И мне маленькие, - сказал президент, - но трахаю больших и знаешь почему?
-Почему? - спросил Юра хотя ему было неинтересно.
-С маленькими есть одна проблема - ноги короткие. Ведешь-ведешь вверх по ноге - вдруг раз!!! - нога кончается...
- Зато это жизненно. Что нога быстро кончается... - ответил Юра. - Я и трахаю тех каких люблю...Обычно... О чем говорим-то...
-А что ж, про гроб на колесиках?..
Юра засмеялся.
- Я постучу? -спросил он.
-Стучи , майор. Стучи.
Тук.Тук.Тук. Стук человеческой плоти о безжизненный холодный металл подчеркивает малость и беспомощность людей, стоящих на пороге неведомого. Дверь беззвучно отворилась.
- О как! - сказал президент завидев слабоосвещенную фигуру Кытху, которая прежде всего бросалась в глаза. - А я, ей-Богу, парень, думал , динозавры - это просто базар такой...
Затем повисла неопределенная пауза в течение которой стороны разглядывали друг друга.
Затем президент и Кытху одновременно нарушили тишину одними и теми же словами:
- Нам нужна ваша помощь!
И оба засмеялись. Президент смеялся мелко в рассыпочку. Раптор смеялся - словно летающие ножницы резали стальной лист.
-Вот, ей-Богу, первый раз слышу как он смеется, - прошептал Юра.
- Если смеется, - прошептал в ответ президент, - значит жрать не будет.
-Жрать не буду, - подтвердил Кытху, - спасибо, я сыт. - Ваши дела мы знаем, - прохрипел далее он, и самый хрип его прозвучал для опытного уха Юры как-то умиротворяюще, так что Юра почувствовал что все уже в порядке, волноваться не о чем, ну был кой-какой беспорядок, а сейчас вот его не станет. - А вы наших дел не знаете. Поэтому, господин Президент, говорить я буду первым. - Кытху многозначительно помолчал и добавил, - с вашего разрешения...