В марте 2003 года в издательстве "Эксмо" вышел роман Светланы Прокопчик "Корректировщики". Может быть, он немного и не дотягивает до шедевра, но читается на одном дыхании, не дает оторваться, пока не дочитаешь до конца - почти как в детстве. Большинство читателей с удовольствием прочтут его, некоторым он не понравится, но практически все подумают, что это - обыкновенный фантастический роман, так сказать, один в ряду других.
Но обыкновенность его обманчива.
Сюжет романа вроде бы стандартен. Главной линией его служит становление личности героини. В ходе жизни она встре-чает друзей и врагов, чаще всего таких же молодых людей, как и она сама, вступает в тесный контакт с могущественной спец-службой, развивает свои паранормальные способности. Роман построен "телеологически", развитие движется к заранее наме-ченному катаклизму, который благополучно разрешается бла-годаря вовремя оформившимся способностям героев.
Но отношения между людьми в этих приключенческих перипетиях трактуются значительно более глубоко, чем обыч-но. Можно сказать, что основной темой романа являются от-ношения власти на микроуровне, то есть отношения между "ближними": коллегами, начальниками и подчиненными, лю-бовниками, сексуальными конкурентами и т. п. Эта тема по-степенно пробивает себе дорогу в фантастике, но пока еще не стала приоритетной.
Чего же достиг автор в этом направлении?
Во-первых, в романе дана классификация людей по типу их участия в отношениях власти. Она похожа на классифика-цию, имеющуюся в произведениях Сергея Иванова, и совпа-дает с классификацией, предложенной в нашей статье двух-летней давности.
Во-вторых, в романе дана феноменология поведения пло-хих людей, которых мы назвали "ломщиками" или власто-любцами, а Светлана Прокопчик именует "крутыми", "вампи-рами" или, в соответствии с имеющейся в романе метафизи-ческой гипотезой, "антикорректорами". Эта феноменология составляет главную ценность романа, благодаря ей он стано-вится подлинно прорывным.
Феноменология эта представлена "поведенчески", со сто-роны - внутренних монологов властолюбцев в романе нет: она дана в подробно воспроизведенных разговорах, которые они ведут, в придумываемых ими поступках, как своих собст-венных, так и других людей, о которых они рассказывают до-верчивой героине и вообще всем окружающим (и не только доверчивым), в обещаниях, вымогательствах, обвинениях противников, заверениях в дружбе и иных манипуляциях.
Все это изображено в романе детально и точно и дает возможность увидеть некоторые внутренние механизмы пове-дения "ломщиков". Мы довольно давно заметили эти меха-низмы, но воспроизвести поведение таких людей как бы в стиле кинематографического итальянского "неореализма" мы не умеем. А Светлана Прокопчик именно это и сделала.
Наиболее развернуто поведение таких людей демонстри-рует антигероиня романа Рита Орлова. На ее примере можно увидеть, что когда такой человек вступает с окружающими в отношения власти, то с ним происходит мгновенная метамор-фоза, по схеме напоминающая одержимость. В него как бы вселяется другое существо, в чем-то значительно более умное, чем он сам, а в каких-то отношениях более тупое, иногда пря-мо-таки дебильное.
Это "другое существо" с легкостью способно мгновенно, специально не готовясь и совершенно непредсказуемо (как для себя, так и для других) придумать пригодные к своей си-туационной выгоде поступки людей, свои и чужие мотивы поведения, а также несуществующих людей. В своих расска-зах оно извращает реальную картину событий, представляя свои действия как благородные, когда на самом деле они были подлыми, и наоборот, изображая в дурном свете или прямо перевирая поступки своих врагов, даже если эти поступки бы-ли безупречными. Эти мгновенно сочиняемые байки логичны, разветвленны и меняются в зависимости от "аудитории". И это "другое существо" с легкостью запоминает, кому и какие именно байки оно рассказывало раньше, чтобы не впасть в противоречия. Оно также способно мгновенно, без всякого стеснения уводить разговор с неприятной для себя темы или с невыгодного для себя его хода, ставя собеседника в диском-фортные условия обсуждения. Оно может, например, заставить собеседника оправдываться или вспоминать какие-то неприят-ные обстоятельства, может издеваться над его неумениями, вы-зывая у него неуместный в этом разговоре стыд, может на пер-вый взгляд убедительно изобразить какие-то его действия как постыдные, может просто применять какие-то из более слабых типичных приемов, нарушающих регулярную дискуссию.
Тупость же этого "другого существа" проявляется, во-первых, в его наивной вере в то, что люди, которым рассказа-ли взаимно исключающие байки, никогда не будут рассказы-вать их друг другу и что вообще правда насчет всех их баек никогда не откроется, а если и откроется, то это всего лишь "потом" и еще неизвестно, будет ли от этого большой вред. Во-вторых, цели этого "другого существа" могут быть во всех отношениях ничтожны. И в-третьих, практически всегда оно так концентрируется на своих целях, что угол обзора у него становится очень узким и поэтому оно игнорирует все, не по-падающее в этот угол обзора, но вполне могущее стать пре-пятствием. "Бихевиоризм" изображения "ломщиков" в романе не случаен и соответствует их реальной природе - они почти никогда не обдумывают приемы и цели того самого "другого существа", которое в них живет.
Как ни странно, ничего равного изображению Светланой Прокопчик повседневной и показанной в ее непрерывности жизни властолюбцев в мировой литературе не было, и не только в художественной, но и в философии и даже в психо-логии.
В художественной литературе подобная феноменология если и встречается, то сводится к довольно кратким и не до конца проработанным эпизодам. А обычно авторы даже не понимают, каких людей следует считать плохими, и записы-вают в их число лишь убийц, насильников, крупных воров, пьяниц, наркоманов, "развратников" или же выделяют их по отдельным качествам лицемерия, трусости, коварства, веро-ломства и т. п.
Психологи же вот уже лет сто всеми силами отказывают-ся замечать властолюбцев как именно властолюбцев, переводя разговор на невротичность и ее лечение. И лишь у немногих психологов можно встретить описание некоторых типов вла-столюбцев.
Так, Лэйнг, опираясь на теорию "двойной связи" Бэйтсо-на, описал тип шизофреногенной матери. Такая мать превра-щает своего ребенка в шизофреника, подавая ему взаимно ис-ключающие сигналы. Чтобы ребенок ни сделал, даже если он вообще ничего не будет делать, по крайней мере одному из сигналов матери его поведение будет противоречить. Ребенок может воспринимать такую ситуацию как безвыходную и не-выносимую. И его реакцией может стать уход в шизофрениче-ское "путешествие".
Группа российских антропологов во главе с Андреем Ко-ротаевым в последние годы проводит плодотворную парал-лель между поведением людей и обезьян, предполагая нали-чие в человеческих сообществах двух типов построения вла-сти, которые свойственны различным видам обезьян. Скажем, у гиббонов имеется "тоталитарный" принцип властвования, при котором на агрессию "начальника" "подчиненный" может ответить только смирением и беспрекословным подчинением. А у шимпанзе власть устроена сравнительно демократически: в ответ на агрессию вышестоящего нижестоящий может про-явить ответную агрессию и, что особенно важно, коллектив-ную, то есть и сам может дать сдачи без фатальных для себя последствий, а может и совместно со своими товарищами по-бить зарвавшегося "начальника".
По гипотезе группы Каратаева людям свойственны оба этих типа поведения, и в разных обществах и в разные исто-рические эпохи преобладает то один из них, то другой. На-пример, общество охотников и собирателей было в большин-стве случаев преимущественно демократическим, а государст-ва, пришедшие ему на смену, явили собой тоталитарный тип власти. В демократических же государствах опять стал полу-чать перевес первый тип.
Ученые группы Каратаева признали существование "лом-щиков", но, к сожалению, упорно отказываются давать им моральные оценки и настаивают на том, что властолюбцы есть просто неприятное явление природы, которое надо терпеть и к которому следует приспосабливаться.
В романе нет феноменологии хороших людей, которых мы назвали в вышеупомянутой статье "философами", а Свет-лана Прокопчик называет "корректировщиками", и нет фено-менологии психологически слабых людей, то есть безропотно подчиняющихся "ломщикам", которых Светлана Прокопчик, как и мы, называет "лохами". Уже то, что для хороших людей в романе нет не связанного со сверхчеловеческими способно-стями термина, выдает отсутствие в нем такой феноменоло-гии. Возможно, что Светлана уделит внимание этим вопросам в следующих произведениях.
В строении будущего российского общества, изображен-ного в романе, проявляется некоторая ошибочность общей моральной картины мира Светланы Прокопчик. Хотя хорошие люди в этом будущем поняли, кого именно надо считать пло-хими людьми, тем не менее они согласились на дележ с ними власти, сконцентрировавшись в службе безопасности и отдав на откуп плохим людям сферу остальной исполнительной вла-сти, а также публичной политики и партийного строительства. Дело даже не в том, что хорошие люди мирятся с существова-нием плохих людей и их наличной властью. Важнее то, что хорошие люди не строят настоящих политических планов по жесткому ограничению плохих, а занимают постоянно оборо-нительную позицию и ограничивают аппетиты "ломщиков" только до уровня неиспользования ими сверхчеловеческих способностей в тех эгоистических целях, которые приносят другим людям сильный и очевидный вред.
Видимо, Светлана Евгеньевна полагает, что плохие люди имеют право на власть, так как уж очень сильно ее хотят. А может быть, она думает, что если хорошие люди возьмут плохих в слишком тугие тиски, то сами станут плохими - это ошибочное воззрение очень широко распространено и, веро-ятно, даже отчасти навязано властолюбцами, но разделяет ли его Светлана Прокопчик, мы не знаем.
Разделение плохих и хороших людей по сферам власти в романе как бы продолжает тенденции, наметившиеся в со-временной реальной, а не книжной России. И в романе спус-тя восемьдесят лет после появления людей со сверхспособ-ностями общество в своей структуре власти почти не изме-нилось!
Тут автор вдобавок проявляет еще и неверие в способ-ность хороших людей радикально улучшить жизнь общества даже в таких условиях, когда они монопольно получат могу-чее оружие, а значит, пораженчески полагает, что власть пло-хих людей почти непобедима.
Надо сказать, что все же по сравнению с предыдущей фантастической повестью Светланы Прокопчик "Приговорен-ный к бессмертию" моральный тон в романе уже гораздо ближе к правильному, ведь в повести было даже восхищение энергией пассионарных властолюбцев и неприязнь к общест-вам, в которых настоящих властолюбцев нет. Стоит отметить также, что литературный стиль в романе намного лучше.
Кроме темы плохих людей, в романе есть и интересная метафизическая гипотеза.
Постулируется существование единого "информационно-го поля", взаимодействующего и с сознанием других людей, и с материальным миром, - и в этой идее ничего собственно нового нет. Новым же является предположение о типах взаи-модействия людей с этим полем. Потенциально плохие люди (они в принципе могут, сдерживаясь, не быть плохими), в ко-торых инициирована способность сильного взаимодействия с полем, то есть "антикорректоры", способны разрушать струк-туры этого поля. Кроме того, почему-то только они могут управлять событиями к своей личной выгоде - видимо, Свет-лана Прокопчик полагает, что достижение собственной выго-ды "полевыми" средствами всегда дурно.
Инициированные хорошие люди, "корректировщики", создают какие-то новые полевые структуры, правда, в романе ничего не сказано о том, какие именно, а также воздействуют на материю с благими целями, среди которых названы терра-формирование планет и "суперменовское" спасение людей от катастроф и несчастных случаев. Очевидно, что такое сужение спектра благих целей есть недоработка автора.
Оценить правдоподобность этой гипотезы мы в данный момент не можем, так как сами над ней не думали, а Светлана Прокопчик не выстроила плавного перехода между феноме-нологическим и трансфеноменальным. Но, по правде говоря, и ни один писатель не сделал ничего подобного, поэтому пре-тензии в этом отношении были бы неуместными.
Следует также отметить особую дотошную честность ав-тора. Параллель в фамилиях автора и главной героини прово-цирует читателя к их отождествлению. И Светлана Прокопчик не боится показать свою героиню ужасной дурой, дважды на-долго попадающейся на крючок конкуренток-ломщиц и дваж-ды по несколько лет не способной выяснить отношения с дву-мя своими избранниками. То, что она частично поддается дав-лению ломщиков-мужчин, более извинительно, так как здесь свою роль играют сексуальные инстинкты, да и поддается она в этих случаях не очень-то сильно. Такими же дураками пред-стают и ее избранники, причем второму из них не помогает даже намного большая посвященность. И даже пробуждаю-щаяся божественность почти до самого конца повествования не может преодолеть эту глупость героев.
Роман "Корректировщики" сделал Светлану Прокопчик одним из лидеров русской фантастики и одним из активных участников новейшего морального и мировоззренческого подъема.