"Множественные времена - теория, допускающая отклонения течения времени от Основной Линии событий. <...> Практическое применение М.В. получили в 2093-м году, когда учёным удалось отправить человека в идентичное прошлое вне Основной Линии, тем самым обезопасив нашу хронологическую ветвь от любых поступков, которые могут быть совершены путешественником." Хронология для начинающих
Айзек по привычке проснулся рано. Встал, оделся, приготовил завтрак. Тело всё ещё следовало установленному за десятилетия режиму, хотя в этом вот уже несколько месяцев не было никакой необходимости. Айзек не сопротивлялся рефлексам - они позволяли держать себя хоть в какой-то форме. "А вдруг ЧП. А вдруг понадоблюсь", - тешил он себя тщетной надеждой, и в то же время понимал - нет, не понадобится, эпоха Айзека Леви навсегда ушла в прошлое, оставив после себя лишь громкое имя да ворох воспоминаний.
За прошедшие недели он уже успел возненавидеть пенсию, душившую его чередой нескончаемых встреч, делегаций и каких-то банкетов, где приходилось пересиливать себя, знакомиться, беседовать на отвлечённые темы, пожимать руки и вежливо улыбаться собеседникам и репортёрам, будто бы в самих этих действиях был какой-то толк. "Всё хорошо. Всё замечательно", - раз за разом повторял он постоянно сменяющимся лицам в перерывах между пуншем и ланчем, - "нет, я пока не знаю, чем буду заниматься дальше. Да, я действительно никогда не путешествовал в прошлое. Спасибо, что посетили наш институт, будем премного рады видеть вас снова". Айзек в сердцах взмахнул рукой, мимоходом зацепил оставленную на столе ещё с вечера кружку с чаем, и в уже окончательно дурном настроении пошёл за тряпкой. Вытирая образовавшуюся лужу и убирая осколки, он слегка успокоился - не винить же в самом деле институт Хронологии за то, что тот всеми силами пытается удержаться на плаву, пусть даже потеряв одного из основателей теории множественных времён. Призывно заверещал видеофон. Айзек раздражённо глянул на тёмный экран - опять названивал кто-то, пожелавший остаться неизвестным - сорвал с вешалки пальто и вышел наружу, подальше от плохого настроения и пролитого чая.
Он гулял по городу и думал. Согласно последним социологическим исследованиям, постепенно на улицах становилось всё меньше людей, но Айзек почти не замечал разницы: каждый раз мимо него пробегали всё те же прохожие с дымящимися сигаретами, те же стайки ребят и девчат спешили по своим делам, и те же бабушки грелись на лавочках. Если сравнивать со предыдущим столетием, то разве только темы сменились, и то не полностью - политика и классовая ненависть остались прежними, да и евреям приходилось всё так же несладко, как и сто, и тысячу лет назад. К списку глобальных забот человечества добавилось одно лишь путешествие во времени... Айзек забрёл в любимый парк, остановился, огляделся по сторонам и ловко, совсем не по возрасту, пнул кучу листьев, которые тут же покорно разлетелись в стороны. Впрочем, даже это мелкое хулиганство не принесло ему должного удовлетворения.
А как всё хорошо начиналось: ставили ведь высокие цели, сулили прорывы, мечтали, наконец! Путешествия во времени произвели настоящий фурор в обществе: предприниматели вставали в очередь за лицензиями, а государственные исторические программы чуть ли не передрались за право находиться в списке особо приближённых к проекту. И где всё это? Низвели, опозорили, изгадили... Сначала ушлые торговцы занялись прошлым: улицы запестрели безвкусными плакатами "Построй в прошлом своё будущее" и "История повторится для тебя", и вот результат - значительная часть перспективной молодёжи по достижении совершеннолетия ускоренно изучала историю какого-нибудь периода и ныряла туда, вооружённая знаниями, чтобы без опаски повлиять на будущие события строить наиболее удобную себе жизнь. Очень немногие возвращались обратно насовсем - как правило, это были совсем уж неудачники и те, кому проторенная дорога прошлого кажется слишком скучной. Вслед за молодёжью потянулись и представители среднего класса - в самом деле, зачем поддерживать родной рынок труда, когда можно положиться на машину и получить код готового упасть к твоим ногам мира? Примерно тогда же робкий демарш встревоженных социологов прикрыть дверцу в прошлое неожиданно наткнулся на стенку из лоббистов и средств массовой информации, ратующих за свободу перемещения между временами. Политика... А потом обнаружилось, что человечеству закрыто будущее - природа течений не позволяла путешествовать по ещё несформировавшейся Основной Линии - и фундаментальное открытие было окончательно низвергнуто в ранг промышленного.
В результате не прошло и десятка лет после обнародования результатов, как общество уже успело разделиться на несколько фракций: правительственную, утверждавшую, что множественные времена позволят решить проблему перенаселения планеты; социологическую, всеми силами бьющую в набат; и радикальную, состоящую преимущественно из религиозных фанатиков, призывающих уничтожить "адские машины". Учёные и простой люд в массе своей старались держаться подальше от жарких споров власть имущих, но слухи ползли и ширились, и становилось понятно, что скоро уже никто не сможет остаться в стороне - на раздираемой противоречиями планете стремительно назревала гражданская война.
Айзек вспоминал тревожный разговор пятилетней давности с Генрихом - одним из представителей группы социологов, ратующих за принятие мер против временных путешествий. Генрих во время разговора был мрачен и несловоохотлив, но точки соприкосновения они всё-таки успели нащупать. - Секрет за секрет, - говорил тогда Генрих, - по рукам? - По рукам, - соглашался Айзек. - Хорошо. "Хронофаг" - это социологический проект по изменению курса истории на более благоприятный. Последние события показали, что существует необходимость корректировки Основной Линии в связи с создавшимся положением вокруг эмигрантов в другое время. Нынешний курс, увы, уже доказал свою несостоятельность, когда с одной стороны от нас стали безвозвратно утекать людские ресурсы, а с другой образовался замкнутый круг плотного взаимовыгодного сотрудничества между политиканами и бизнесменами. Решение в таких условиях выглядит вполне очевидным - внести поправки в Основную Линию с тем, чтобы законопроекты относительно путешествий либо не прошли вовсе, либо оказались бы значительно усложнены. И вот тут-то мы и столкнулись с небольшими трудностями... - Вам нужен код Основной Линии, - утвердительно отозвался Айзек. - Да, профессор. Бессмысленно планировать какие-либо изменения в прошлом, если мы не в состоянии в него попасть. - Боюсь, в таком случае я буду вынужден вас разочаровать, Генрих. Я не знаю код. И никто не знает, потому что его не существует в природе. - Подождите, Айзек, я что-то не понимаю... А как же, например, базы данных? Должны же они чем-то руководствоваться при выборе очередного мира, иначе существовала бы вероятность случайного попадания в настоящее прошлое. - Секрет за секрет, Генрих. Слушайте внимательно. Любой виденный вами временной код по сути своей является ничем иным как параметрами отклонения от Основной Линии. Стандартные ТМПР просто не в состоянии принять и обработать ряд, где эти отклонения отсутствуют. А нескольким нестандартным, расположенным в крупнейших научных центрах, требуется сразу несколько ключей допуска, которые, как вы понимаете, кому попало не раздают. Это основы хронологии, и мне очень жаль, что вы узнаёте это лишь сейчас, но правительство строго запретило нам разглашать их. - Да уж, это вполне можно себе представить, - Генрих основательно разозлился. - Столько сил впустую ушло... Что же нам теперь делать? - Очевидно, ждать. - Напряжённость постоянно растёт, - в голосе Генриха слышалась горечь. - Но мы всё-таки попробуем. Айзек разочарованно отключил связь. В тот момент он снова упёрся в тупик. Но социологи выполнили свою задачу - ценой множества переговоров и уступок отсрочили гражданскую войну и даже создали некоторое подобие мирного нейтралитета.
Айзек присел на скамейку рядом с домом. Решение - чрезвычайно простое и очевидное - пришло к нему лишь недавно, когда к торжественному уходу заслуженного профессора на пенсию институт также приурочил открытие музея хронологии на базе бывшего учебного здания, в подвале которого учёный (в ту пору ещё совсем молодой Исаак Леви) начинал свои исследования множественных времён. Первым побуждением было вновь вызвать Генриха, но по некотором раздумии Айзек отказался от этой идеи - какими бы продвинутыми планами ни обладали социологи, цель они наверняка преследовали свою собственную, и кто знает, чем бы обернулась их помощь. Вот так, в колебаниях, он и встретил вечер.
Ему пришлось долго стучаться в тёмное окно, прежде чем в глубине музея показался приближающийся свет фонарика. Охранник высветил ночного гостя, радостно присвистнул, и отпер дверь. - Ба, какие люди! - он обнял улыбающегося учёного. - Привет, Бертрам. Рад видеть, ты всё ещё при деле. - Проходи давай, - сторож вновь запер дверь, и старые знакомые неторопливо двинулись к централи. - Да, я ещё тут, не то что некоторые, что, бывало, ночами напролёт работали, а как известными стали - так прости-прощай, родной подвал. - Тише, тише, блюститель нравов. Разве я виноват, что подвал тот превратили в музей? - Да, музей... Ты мне буквально целую карьеру в охране сделал, начинал-то я сторожем в обычном институте, и гляди, где оказался - в национальном музее. А место работы менять так и не пришлось, - Бертрам хитро подмигнул и включил чайник. - Хотя по нынешним меркам это и не работа вовсе. За всем следят компьютеры, а я сижу тут и телевизор смотрю, да изредка двери открываю. - А семья что? - Дочка с младшей внучкой здесь, старшая внучка укатила куда-то в девятнадцатый век, и носу оттуда не кажет, пойди сыщи её теперь... Ты всё бобылем? - Да. Сначала как-то не до того было, а когда вдруг стало - уже вроде и незачем. - Учёный - что с тебя взять. Ладно, давай выкладывай, зачем пришёл. Только не говори, что бессонница мучает. - Скорее ностальгия, Барти. Возраст такой - нет-нет, а и предашься воспоминаниям. Мой старый "Темпорис" ещё здесь? - А что с ним станется? Как стоял внизу, так и стоит. Хочешь взглянуть? - Да, наверное. Всё как раньше: я, ты и "Темпорис". Уже и не припомнить, сколько ночей мы провели вот так вместе.
Бертрам провёл идентификационной карточкой по счётчику, дождался, когда решётка бесшумно уедет вверх и чуть отступил в сторону, давая гостю возможность зайти первым. Айзек чуть ли не с благоговением заглянул внутрь. Хоть помещение и попытались переделать через современный ремонт, указатели и информационную доску, по сути и духу оно осталось вполне прежним подвалом, посреди которого торчала первая работающая машина времени. По сравнению с современными аппаратами ТМПР-1 (он же "Темпорис") казался громоздким и неуклюжим. Фактически в более поздних разработках от него осталась только контрольная панель - но не было на ней ни встроенной базы данных, ни передатчиков, ни защиты от чужих неумелых рук. Айзек аккуратно, почти ласково провёл кончиками пальцев по машине, собирая пыль, отточенными движениями набрал код включения. Темпорис молчал. - Обесточен, - в голосе учёного сквозило разочарование. - Конечно, обесточен, - с лёгким смешком согласился сторож. - Ты что, всерьёз думал, что музейная аппаратура находится на полном ходу? - Нет, конечно. Но мы это сейчас поправим, не так ли? Если мне не изменяет память, где-то тут был рубильник... - Сам ты рубильник. А экспонаты все как один переведены на автономное управление. Посмотри слева, там где-то должен быть пульт от генератора. - И точно, - Айзек нажал на кнопку, и Темпорис ожил, зашумел, и даже вроде бы слегка зашевелился. На контрольной панели призывно засветился монитор. - Смотри-ка! Работает! Будто я никогда никуда и не уходил, и не было всех этих лет, и наград, и воспоминаний, и остального тоже не было. Барти... - Ась? - Оставишь нас наедине ненадолго? Мне просто как-то не хочется, чтобы ты слышал, как я разговариваю с машиной. - Под твою ответственность - хоть на всю ночь. Как надоест, подымайся ко мне, чайку попьём, за жизнь поговорим. - Обязательно.
Айзек подвинул поближе свой старый стул, уселся поудобнее и легко положил руки на клавиатуру. Пальцы еле ощутимыми касаниями поползли по кнопкам, вспоминая давно забытые команды. Он даже и не предполагал, что руководство сохранит старый аппарат, иначе давно нашёл бы его - то самое решение проблемы, которое, как оказалось, всегда было рядом, на расстоянии руки. Темпорис отличался от своих более поздних собратьев не только функциональностью, но и настройкой: в основе его программного кода использовался уже давно исчезнувший язык, позволявший оперировать лишь с одним временем - Основной Линией. Учёный закрыл глаза, сосредоточился и быстрыми движениями принялся набирать список команд, который когда-то сделал его знаменитым. На помосте за спиной заколыхалось безжалостно сминаемое время. Как только были проставлены вехи и протянулась дорога, Айзек заблокировал клавиатуру и, на секунду приостановившись, чтобы в последний раз оглянуться назад, зажмурился и шагнул в марево.
Он чувствовал - там, снаружи, есть свет, но боялся открыть глаза. Его мутило от одной только мысли, что вокруг вертится безжалостное время, которое в любой момент может смять надоедливого человечишку, выкинуть в бескрайние просторы прошлого. "Я - хронофаг", - шептал он, - "пожирающий время, идущий сквозь годы. Ты не властно надо мной." Свет померк. Профессор осторожно приоткрыл один глаз, и голова отозвалась внезапной болью - окружающий полумрак буквально вонзился в сознание. Айзек рухнул на колени и дёрнул ворот рубашки, ему катастрофически не хватало воздуха. Наконец он отдышался, слегка пришёл в себя и смог осмотреться. Учёный оказался в дальнем углу всё того же подвала, но на этот раз в нём не было ни указателей, ни ремонта, разве что Темпорис остался прежним. Наверху послышался шум и невнятный говор, а затем кто-то спустился вниз. Когда одинокая лампочка высветила худое острое лицо, Айзек понял, что смотрит на самого себя. К горлу внезапно подкатила тошнота. Исаак тем временем спокойно уселся на стул, не подозревая о незваном госте у себя за спиной.
"Разрушить машину?", - думал Айзек, - "Построят новую. И, зная меня, переубедить его тоже не выйдет. Проклятье! Социологи всё-таки оказались правы - чтобы что-то появилось, что-то должно исчезнуть. Как жаль. Похоже, что ничего другого мне просто не остаётся..." И тогда Айзек достал из кармана пиджака пистолет, тщательно прицелился в Исаака и выстрелил.