Аннотация: Приквел повести "не разбуди в себе дракона"
Конец операции "Переход".
Пролог
В просторах голубого, большого океана
Я сам за рулевого, я сам за капитана.
Находчивость и храбрость, отвага и удача,
В беде не растеряться - вот главная задача.
(песня барона Мюнхаузена)
Россия была разбита и разорена. Очередная война против всего мира оказалась слишком тяжела для нее, и поражение в войне было равносильно гибели - сил подняться у страны уже не было, Россия потеряла почти все. Но из штаба флота в разрушенном Владивостоке пошел в эфир сигнал и, повинуясь ему, на самом дне Марианской впадины шевельнулся и двинулся к свету бронированный ужас морских глубин - подводный дредноут "Громобой".
Они стояли перед командующим, пять человек, весь экипаж сверхсекретного и сверхсовершенного атомохода, последняя непобежденная частица Российского флота - командир корабля, он же штурман, контр-адмирал Сенюков Виктор Анатольевич, невысокий, коренастый, как всегда в застегнутом на все пуговицы кителе; механик, доктор наук, специалист-ядерщик, создатель уникальной силовой установки "Громобоя", человек, в котором пятнадцать лет службы и звание капитана первого ранга не стерли штатского, Васильев Николай Петрович; радист и электронщик, обоятельнейший человек, любимец всех женщин Владивостока, капитан третьего ранга Сергей Федорович Малинин; артиллерист, спокойный как мамонт и такой же сильный, добродушный гигант, капитан третьего ранга Петр Ильич Сомов по прозвищу Ильич; врач и по совместительству специалист по разведовательно-деверсионным операциям капитан-лейтенант Степан Макарович Волков, чрезвычайно дисциплинированный в море и большой любитель крепко выпить и подраться на берегу. Весь экипаж корабля был молод - самому старшему, Васильеву, было тридцать семь, самому младшему, Волкову, двадцать пять, и погоны свои эти люди получили только благодаря себе самим, своей смелости и таланту. После гибели под Владивостоком суперлинкора "Победа", больше года терроризировавшего американские корабли в Тихом и Атлантическом океанах, "Громобой" с честью занял его место, потопив в общей сложности пятьдесят восемь судов и нанеся единственный удачный в этой войне ядерный удар по базе вражеского флота в Перл-Харборе.
Они не проиграли своей личной войны, и даже сейчас, когда была подписана капитуляция, они не сдались. По пути во Владивосток они засекли американский эсминец и, не имея уже торпед, потопили его артиллерией. "Громобой", надо сказать, был единственной в своем роде подводной лодкой, имеющей столь мощное артиллерийское вооружение - три выдвижные трехорудийные башни с восьмидюймовыми орудиями и шесть стомиллиметровок - предназначенное для уничтожения как вражеских кораблей, так и береговых укреплений. К этому прилагались дюжина скорострельных зениток, ракеты класса "корабль-воздух" и "корабль-корабль", тридцать две баллистические ракеты в шахтах, крылатые ракеты и два десятка торпед. Если прибавить к этому более чем трехсотметровый корпус, закованный в непроницаемую броню и уверенно выдерживающий давление в самых глубоких океанских впадинах, и реактор, энергии которого с избытком хватило бы для обеспечения энергией такого города, как Москва, можно получить полное представление о мощи и величии этого океанского рейдера.
Понятно, что у эсминца не было никаких шансов. "Громобой" легко догнал его, благо аппаратура обнаружения эсминца была недостаточно совершенна, чтобы его обнаружить. На глубине двадцать метров, когда давление уменьшилось настолько, что не могло уже выдавить сальников, из корпуса выдвинулись огневые башни - две спереди, перед рубкой, и одна сзади, позади ракетных шахт. Дальнейшее было делом техники. Радиостанция "Громобоя" заглушила сигналы эсминца, дредноут всплыл, дал залп, а затем спокойно покинул место боя, не озаботясь вылавливанием из воды людей. Все было как всегда - через несколько часов шторм не оставит никаких следов...
- Господа офицеры, прошу садиться, - сказал командующий. Экипаж не заставил себя ждать - загремели придвигаемые стулья, Сомов задымил папиросой, Волков механическим жестом провел расческой по своей огненно-рыжей шевелюре, Малинин отпустил плоскую шуточку насчет женщин, от которой все заржали, а Васильев сконфузился - здесь все тоже было как всегда, готовилось обычное сверхсекретное задание о котором во всей стране знало не больше десяти человек и разница в звании как-то стиралась.
Наконец все расселись и командующий начал свой рассказ. Говорил он очень спокойно, но в его голосе чувствовалась сила, его авторитет на флоте был непререкаемым и отчасти именно поэтому за всю войну не было приказа, которое не выполнил бы экипаж "Громобоя". Не было сомнений, что и сейчас приказ будет выполнен любой ценой.
- Я вызвал вас, чтобы сообщить неприятную новость.
- О том, что наши болтуны решили сдаться, мы и так знаем, - фыркнул Сенюков.
- Да, это уже старая неприятность, - согласился командующий. - Новая неприятность заключается в том, что по условиям мирного договора мы лишаемся права иметь армию.
- Как, совсем? - удивленно спросил Волков.
- Только полицейские силы, - подтвердил командующий. - Мы теряем армию, мы теряем флот.
- Этого нальзя допустить...
- Именно поэтому был разработан план под кодовым названием "Переход". Взгляните на карту.
Все склонились над огромной картой, расстеленой на столе. На ней было побережье Европы, часть Африканского побережья и восточное побережье Северной Америки. Вся остальная суша и большая часть Атлантики были сплошным белым пятном.
- Странная у вас карта какая-то, - задумчиво сказал Сенюков. Как штурман, он первым заметил многие странности и обратил на них внимание остальных. - Очертания Средиземного моря изменены, на Балтике неправильно проставлены глубины, может, и еще что-то не так, сразу не разглядишь. И этого острова здесь тоже нет, - ткнул он пальцем в обведенную красным карандашом точку миляж в трехстах от Мексиканского залива.
- Вы совершенно уверены в этом?
- Разумеется, я ходил в этих водах еще курсантом.
- И все же вы неправы. Остров этот есть, называется он Нежданный, и побережье изображено правильно. Все дело в том, что это не карта Земли.
Командующий невольно улыбнулся, рассматривая замерших с открытым ртом офицеров. Насладившись произведенным эффектом, он продолжил.
- Дело в том, что в свое время, пока мы еще были круче яйца и могли не жалеть денег на науку, нашими учеными были проведены успешные эксперименты по проникновению в параллельные миры. Точнее сказать, эксперимент был один, открыт был переход лишь в один мир, сопредельный нашему. Как показали исследования, миры в целом тождественны, отличия в основном в деталях. Немного отличаются очертания материков, есть несколько островов, которых нет у нас, и нет других, которые у нас есть. Уровень развития населения соответствует примерно нашему шестнадцатому - девятнадцатому веку, точнее пока сказать нельзя, но историю нашу их цивилизация в основном повторяет. Эксперимент не был доведен до конца - началась наша знаменитая Перестройка и все мы сели в глубокую лужу. Исследования были свернуты. К счастью, на фоне общего безобразия, эти работы сохранили в секрете.
- Сейчас у нас средств и возможностей не больше, чем тогда, - саркастически усмехнулся Васильев.
- Средств - да, а вот возможностей... Все дело в том, что для открытия каналов между мирами использовались сверхмощные лазеры. Как это все происходило не знаю, мне дали вот эту книжку - командующий показал присутствующим огромный пухлый том. - Здесь сплошная математика, я ее так и не понял. Возьмите, может быть на досуге разберетесь. Для нас важно что: переход возможен лишь в одной точке земного шара, прямо посреди Атлантики, и выход в параллельный мир происходит всего в каких-то пятистах милях от Нежданного. Именно поэтому на острове в свое время была сооружена база. Впоследствии базу забросили, но во время войны о ней вспомнил вице-адмирал Гаранин, командир "Победы". В свое время он принимал участие в экспедиции и командовал гарнизоном базы. На наше счастье, работы были в ведении флота, и тогдашний командующий сделал правильный выбор. Вне всякого сомнения, Гаранин был не только талантливым флотоводцем, но и незаурядным ученым. Вместе с профессором Вицкевичем им была создана аппаратура, позволяющая прокалывать пространство без использования лазерного оружия, силами одного корабля, оснащенного ядерным реактором. Гаранин оснастил "Победу" своей установкой и перед самой войной сумел вновь пробиться в параллельный мир. Он переоснастил базу на Нежданном и, когда началась война, перебазировал туда свой корабль. До сих пор непонятно, каким образом он смог удержать все в тайне, но это именно так, и секрет его побед заключался именно в неуловимости его линкора. Обратный прокол значительно менее энергоемок, и поэтому обратный переход можно осуществить в любой части океана, а возможно, и материка. Адмирал Гаранин просто выходил на позицию, включал свою аппаратуру и выскакивал в самом неожиданном месте.
- Все это очень интересно, но какое это имеет отношение к нам? - спросил Сенюков.
- Самое прямое. Вам не приходило в голову, что ваш корабль слишком универсален для нашего мира?
- Иногда приходило. Мы редко можем использовать нашу огневую мощь полностью.
- Вот именно. "Громобой" был заложен еще в те дни, когда страна процветала и денег было много. Он - корабль-авантюра, именно он должен был быть использован для исследования неведомого мира.
С минуту все молчали, обдумывая услышанное, потом Малинин, не встревавший все это время, мрачно заметил:
- Если вы хотите использовать наш корабль по назначению, то ничего не получится. Мы способны пройти в любую часть Мирового океана и нас никто не заметит, но ваши лазеры туда не протащить.
- И не надо. Ваш корабль будет оснащен лично профессором Вицкевичем, аппаратура уже доставлена. Потребуется неделя для переоснащения ею вашего корабля, загрузки продовольствия и боеприпасов. Мы собрали здесь все, даже ядерные ракеты.
- Можем не справиться с базой, - задумчиво пробормотал Васильев. - "Победа", как-никак, имела полторы тысячи человек экипажа, а нас только пятеро.
- Открою вам страшную тайну, - улыбнулся командующий. - База действует, на ней тридцать тысяч человек, все постройки расположены под землей, все полностью автоматизировано. Туда перед самой капитуляцией успели перевести несколько военных заводов и остатки нашего флота.
- Что за остатки?
- Ударная авианесущая группировка, в том числе атомные "Варяг" и "Нахимов". Ракетные крейсера "Петр Великий", "Ураган" и "Москва", эсминцы, субмарины, катера, транспорты. Гарнизон - дивизия морской пехоты. Кстати сказать, они там не очень и нужны. Для функционирования базы достаточно двух человек.
- Как это так?
- Представьте себе что-либо, стократ более автоматизированное, чем ваш "Громобой". Трудно? Тем не менее это так. На базе когда-то внедряли последние достижения науки и техники.
- Тогда какого черта там нужны мы? - удивленно спросил Волков, и остальные согласно зашумели.
- Открою вам еще одну тайну, - помрачнел командующий. - Связь с базой потеряна три недели назад и до сих пор все попытки восстановить ее успеха не имели. Вас посылают разобраться. Кроме того, с вами пойдут профессор Вицкевич и новый комендант базы генерал-лейтенант Кирильчук.
- А они что там забыли?
- Профессор должен проверить свою аппаратуру. Возможно, связь прервалась из-за этого. А генерал... Он зять самого, - командующий многозначительно поднял палец, - и поэтому вне нашей компетенции. По правде сказать мужик он говнистый, связываться не советую. Впрочем, переход - штука сложная и неизученная. Всякое может случиться...
- Не учите нас, шеф, - Волков потянулся и громко хрустнул пальцами, - если что, то сразу, - он сделал выразительный жест рукой. - Не в первый раз замужем.
- Вот и ладушки. А теперь, ребята, у вас неделя отдыха. Можете съездить в город, расслабиться. Только не сравняйте мне его с землей.
- Простите, но мы останемся, - ответил ему Сенюков. - Нам на этом корабле служить, значит, нам и руководить ремонтом.
- Хорошо. Господа офицеры, не смею больше вас задерживать.
Уже на борту "Громобоя, в боевой рубке, где их никто не мог услышать, Сенюков сказал:
- Ребята, не хочется думать о своих плохо, но это задание для смертников. На всякий случай возьмите из арсенала автоматы и из своих кают без оружия - ни шагу. Петя, особенно это тебя касается.
- Да ладно тебе... - чуть смущенно прогудел Сомов.
- Не ладно, а выполняй. Это ко всем относится, ясно?
- Так точно! - дружно рявкнула команда.
---
В город они все-таки выбрались. Произошло это через девять дней, в последний вечер перед отплытием, когда все было погружено, установлено, сто раз проверено и перепроверено. Взяв катер с "Громобоя", бравый экипаж бодро преодолел восемьдесят миль и в полном составе десантировался в порту, где стояли у причала иностранные военные корабли и уже налаживался мирный быт, то есть разрешали ходить по улицам ночью и, при наличии денег, покупать все, что заблагорассудится.
Первой жертвой отдыхающих подводников стал частный ларек у входа на пристань. Ларек уже закрывался, но Ильич громогласно пообещал хозяину, что если тот сейчас-же не выдаст им требуемое, то "он ему такое устроят..." и в доказательство взял ларек левой рукой за угол и слегка приподнял. После этого им был немедленно выдан ящик водки и какая-то колбаса на закуску. Приняв на грудь по сто пятьдесят и рассудив, что водка неплохая, а они, в конце концов, не варвары какие-нибудь, экипаж решил оплатить водку по справедливой цене. Получив примерно треть от указанного на ценнике, хозяин начал было протестовать, но его пыл быстро охладили вид адмиральских погон Сенюкова и его железный кулак, оставивший большой, быстро темнеющий синяк на скуле горе-предпринимателя.
Прикончив водку, слегка пошатываясь и горланя на всю улицу непристойную песню, они пошли гулять по городу. Редкие патрули связываться с ними не рисковали - здесь еще не разучились уважать офицерские погоны.
Возможно, выход в город закончился бы самой обычной пьянкой, если бы не три слегка подвыпивших матроса с французского корвета, не ко времени решившие поискать приключений. Две компании, уставшие от дисциплины и долгого плавания и жаждавшие приключений неумолимо сближались, пока не столкнулись нос к носу на пустой и пыльной улице засыпающего города. Французы, сильнее других пострадавшие в этой войне, решившили хотя бы на словах продемонстрировать, кто сейчас хозяин в городе, и это решило все дело...
- Слушай, Серега, ты французский изучал, тебе и переводить,- вынес вердикт Сенюков.
Малинин задумчиво пожевал губами и перевел, в точности воспроизводя обороты чужой речи.
- Та-ак, - протянул разом протрезвевший Волков, - они что же, обозвали нас всех пассивными гомосексуалистами?
- Да, ты правильно понял, всех козлами, а тебя, Степа, еще и рыжим козлом.
- Мужики, да что же это делается? Меня оскорбляют, а все молчат? Чья сегодня очередь безобразия нарушать?
- Моя, - просто ответил ему Сомов.
- Слышь, Ильич, уступи очередь, а? Ты ведь уже ларек тряс.
Сомов секунду подумал, а потом ответил:
- Но ты вместо меня три раза дежуришь по камбузу.
- Годится. Ну, я пошел.
Волков снял фуражку, отдал ее Васильеву и неторопясь, вразвалочку двинулся к ожидавшим его французам. Подойдя к ним на три шага, он остановился, поглядел на них сверху вниз (его рост был метр девяносто два) и совершенно спокойно, на сносном английском высказал им, кто они такие и, не мелочась, кто такие французы вообще. После этого, не давая им опомниться, он подпрыгнул и в прыжке с разворота достал самого рослого из противников по голове тяжелым ботинком. Того отшвырнуло в сторону, прямо на одного из товарищей, а Волков тем временем пнул второго ниже пояса и повернулся, чтобы лицом к лицу встретиться с третьим, только-только освободившимся от упавшего на него тела.
Щелкнуло лезвие открывающегося ножа, но воспользоваться им француз не успел - Волков аккуратно ударил его левой ногой в коленную чашечку и, когда француз нырнул вниз, хватаясь за ушибленное колено, не теряя даром времени перехватил руку с ножом. Мягкое движение обоими руками, и кости чуть слышно хрустнули. Впрочем, для француза этот звук слабым не показался. Страшно закричав, он попытался ударить Волкова здоровой рукой, но получил короткий удар в челюсть и растянулся на асфальте.
- Как врач, гарантирую одному перелом нижней челюсти, второму - перелом запястья, третьему - отсутствие в будущем детей. Вечер начался славно.
- Стоило ли калечить людей? - укоризненно покачал головой Васильев.
- Стоило, Николай Петрович, стоило, а то совсем обнаглели, гады.
- Ну, тогда чего уж мелочиться - пошли "Казбек" громить.
- Пошли.
И экипаж решительно двинулся в направлении сияющего огнями ресторана "Казбек".
Этот ресторан открылся совсем недавно и уже был облюбован местной мафией. Он был тихим местом с сильной охраной, которая вполне профессионально обыскивала посетителей на предмет оружия и могла оторвать головы тем, кто смел неподчиниться этому правилу. Ни милиция, ни военные патрули здесь не появлялись - хозяин платил им немалую мзду. Впрочем, он мог себе это позволить, ведь цены в ресторане были мягко говоря запредельными. Впрочем, в "Казбек" редко ходили ради еды - здесь, на нейтральной территории, встречались представители криминальных группировок, ссорились и мирились, заключали миллиардные сделки, а бдительная охрана следила за тем, чтобы никто не вздумал изменить такое положение вещей. Впрочем, "все приходяще и уходяще", как выразился Васильев, примеряя на руку тяжелый медный кастет.
Швейцар в шикарном мундире, как обычно стоящий у входа, сразу отметил, что люди, приближающиеся к ресторану, не только не входят в число постоянных клиентов, но и вообще не должны здесь появляться. Поэтому он загородил своей громоздкой двухметровой тушей вход и, напустив на себя грозный и в то же время важный вид, громогласно объявил:
- Закрыто!
- А почему люди внутри? - вежливо поинтересовался Сенюков.
- Не ваше дело. Закрыто.
- Мужик, отойди с дороги.
- Вы что, не поняли? - швейцар коротко свистнул и рядом материализовались трое парней с могучими фигурами и наглыми рожами. - Валите отсюда.
- Да ты что, офонарел? - вмешался Малинин. - Не видишь, мы только с моря, хотим поужинать в хорошем ресторане...
- Поужинать! Нет, вы слышали, поужинать! - швейцар расхохотался. - Да твоего месячного заработка не хватит здесь на одну котлету. Слушайте, идите-ка вы отсюда, а?
- Ты, орел! - вскипел внезапно еще не остывший от драки Волков. - Ты где был, когда мы воевали? Дома сидел? Или зэков охранял? С дороги, сволочь!
- Вы что, обнаглели? - швейцар шагнул назад. - Ребята, объясните им...
Объясинить "ребята" ничего не успели - Сомов внезапно схватил двоих за горло и резким движением ударил друг о друга головами. Пока они медленно оседали на землю, Васильев с неожиданной для ученого ловкостью врезал третьему кастетом в солнечное сплетение и добавил другой рукой по лицу. Тем временем Волков неторопливо придвинулся к ошалело глядящему на побоище швейцару.
- Ну что, гнида, хочешь узнать, что чувствует мясо, подвешенное на крюке? - и, не дожидаясь ответа, поддел его двумя пальцами под ребра и резко потянул вверх. Швейцар тихо взвыл, дернулся, патаясь освободиться, но получил кулаком под дых, тихо охнул и присоединился к первым жертвам драки.
- Вперед, - скомандовал Сенюков и все пятеро, миновав огромный пустой холл, где пришлось вырубить еще двоих томящихся от безделья охранников, вошли в сияющий огнями зал. Неторопливо оглядевшись, адмирал махнул рукой и они направились к свободному столику.
Официант с лицом знающего себе цену холуя подскочил почти сразу.
- Господа, этот столик заказан.
- Ну и что? Ты лучше принеси нам шампанского и, пожалуй, всего остального, только по первому разряду. Шевелись.
- Но, товарищ адмирал...
- Два года уже адмирал. Неси, сказано!
Официант убрался, но спустя минуту вместо него подошли пятеро громил, сопровождающие невысокого пузатого человека в строгом сером костюме. За его локоть цеплялась красивая, но, на взгляд Сенюкова, излишне накрашенная женщина лет тридцати.
- Господа, этот столик заказан, - заявил один из громил.
- Кем, если не секрет?
- Мной, - толстяк нагло усмехнулся, - и если вы не освободите его немедленно, вас сейчас выкинут вон.
- Нас многие пытались... - начал было Сенюков, но Волков, имевший хорошую память на лица, внезапно перебил его:
- Вить, погоди, ты его не узнаешь?
- Нет, а что?
- Да ведь это майор Шевченко. Помнишь, он был комендантом склада снабжения?
- Кажется, припоминаю...
- Да помнишь, помнишь. Это ведь с его легкой руки мы получили пятьсот банок консервированной кеты, от которой у нас у всех во время похода был жуткий понос. Помнишь, когда мы из гальюнов вылезти не могли?
- Так это он?
- Конечно, кто же еще? И ведь живой до сих пор.
- А почему?
- Не знаю. Впрочем, это можно исправить.
Волков медленно поднялся из-за стола, совершенно спокойно взял с него правой рукой бутылку минералки, подбросил ее, ловко поймал за горлышко и внезапно разбил ее о голову Шевченко. Потом посмотрел на опешивших охранников, кивнул им на лежащего майора и с усмешкой бросил:
- Так будет с каждым, кто посмеет спереть что-то, принадлежащее нам. И с тем, кто нам угрожать посмеет, тоже.
Вместо ответа охранники бросились на него. Без сомнения, они были крепкими парнями, кое что смыслившими в драке, но сейчас они нарвались на того, кто был им не по зубам - до того, как попасть на "Громобой", Волков служил в разведроте морской пехоты и то, чему его учили, забывать пока еще не собирался. Поэтому двое из нападавших сразу отлетели назад, прямо на соседние столики, где, не растерявшись, их приняли в кулаки сидящие там блатные. Еще одного Волков перебросил через себя, крепко приложив головой об пол. Остальных уработали его товарищи, вовремя повсвкакавшие со своих мест.
На помощь павшим поспешили их товарищи со всех концов зала, но их постигла та же участь. При этом перевернулись прямо на посетителей еще несколько столов и через какую-то минуту в зале началась всеобщая потасовка. С треском ломалась мебель, летали по воздуху тарелки, визжали женщины, а виновники всего этого не слишком торопясь покинули зал через громадное, во всю стену, окно, предварительно выбив стекло каким-то не в меру решительным блатным, попробовавшим почесать о них кулаки.
Решив, что с "Казбека" на сегодня достаточно, они двинулись обратно в порт, но по дороге Малинин сумел их убедить, что длительное воздержание, сопутствующее дальнему походу, может вредно сказаться на здоровье, и потому пришлось сделать еще одну непредвиденную остановку - на сей раз в публичном доме. Там побыли часа полтора и ушли не заплатив, благо вышибал вырубили еще когда заходили. Больше приключений по пути не было и в порт прибыли благополучно.
Катер исправно ждал их у причала, мягко покачиваясь и демонстрируя всему порту довольно бездарно намалеванную на корпусе эмблему - карточную колоду с пиковым тузом сверху. Эмблему придумал и нарисовал все тот же неугомонный Малинин, решивший однажды с похмелья, что грешно такому кораблю, как "Громобой", не иметь своего фирменного знака. Остальной экипаж был в тот момент не в лучшем состоянии, поэтому идею одобрили - лишь бы отвязался побыстрее. К счастью, было это недавно и пиковый туз не успел еще примелькаться в этих водах, а то пришлось бы соскребать перед каждым визитом.
- Ну что, кому вести катер? - спросил Сенюков.
- А кто меньше всех принял, тому и карты в руки, - ответил Васильев.
- Так поровну же наливали, - робко заметил Сомов.
- Все верно, но ты, Ильич, тяжелее всех, а значит, на единицу массы...
- Ну вот, как морды бить, так Степан, а как развозить всех, так Ильич, - обиженно прогудел великан.
- Ладно, я поведу, - заявил Малинин, - только если что - не взыщите.
- Решено, - подвел итог адмирал, - поехали.
Малинин напялил на голову шлем управления, надел электронные перчатки и включил двигатель. Обычно катером управляли трое - один пилотировал, второй был у двигателей, а третий - у пульта управления огнем, управляя при необходимости четыремя огневыми башнями со спаренными тридцати семи миллиметровыми пушками, две из которых были расположены на носу, а две по бортам, чуть выше. При атаке все башни могли вести огонь прямо по курсу, при отступлении две бортовые башни прикрывали катер сзади. Кроме того, на катере были четыре противокорабельные ракетные установки, по две с каждого борта.
Сейчас, надев шлем и перчатки и задействовав тем самым уникальное, установленное только здесь оборудование, Малинин переключал на себя одного все управление катером, связываясь напрямую с бортовым компьютером и становясь как бы его частью. Он действительно сравнительно мало пьянел, поэтому, подняв катер на воздушной подушке, достаточно легко вывел его из порта и привел на базу, лишь один раз едва не выскочив по дороге на берег. Лихо подрулив к "Громобою", он подал сигнал компьютеру субмарины, и в борту корабля, чуть позади третьей башни, поднялся громадный люк, впуская катер в ангар. Едва не зацепившись бортом, катер мягко вошел внутрь и люк закрылся, наглухо отрезав их от внешнего мира.
В море вышли с опозданием на сутки, ранним утром, когда на сопках еще сталился туман и солнце только-только показалось из за моря. Не было оркестра, не было торжественных речей, лишь тяжко взревел на прощание ревун "Громобоя", тускло блеснул мокрый пиковый туз на рубке, и последний корабль Российского флота вышел в море навстречу неведомому...
---
Первые три дня пришлось таиться, вести корабль на больших глубинах, чтобы не быть замеченными с американских судов, рыскавших в этих водах. Сенюков почти не вылезал из рубки, хотя с самого начала вахты несли по очереди, но не стандартные четырехчасовые, а свои собственные, шестичасовые, дающие больше времени для отдыха. Вообще в экипаже все достаточно квалифицировано могли подменять друг друга, но Сенюков предпочитал в этих опасных водах все контролировать сам.
Выбравшись на просторы Индийского океана, они могли не беспокоиться больше о возможности обнаружения, и потому, не теряя даром времени, они дали полный ход. И тут-то уж "Громобой" показал, на что он способен.
"Громобой" был своего рода рекордсменом - при необходимости он мог разгоняться до сорока узлов - больше, чем любая другая субмарина и даже больше, чем большинство надводных кораблей. Правда, при такой скорости он терял свое главное преимущество - бесшумность. Теперь любой корабль, оснащенный простейшей акустической аппаратурой, мог обнаружить его, но курс "Громобоя" пролегал вдали от торговых путей, а вероятность встречи с рейдерами в конце войны была невелика.
Обогнув мыс Доброй Надежды, "Громобой" развернулся на северо-запад. Теперь его курс был прямым как стрела и заканчивался непосредственно в точке перехода. На борту корабля все было спокойно - экипаж по очереди дежурил в боевой рубке, благо почти всю работу брала на себя автоматика и вмешательство человека требовалось крайне редко. Генерал, шесть солдат его личной охраны и профессор почти не выходили из своих кают, благо все удобства были прямо там, и появлялись лишь для приема пищи. В рубку они не совались, потому что идентификационных браслетов, открывающие экипажу доступ во все помещения корабля и, как оказалось, базы, у них не было - судя по сему, они и не предполагали, что генералу такой браслет по должноси положен, а никто в экипаже не захотел утруждать себя, объясняя ему это, и тем более не стал бы выдавать ему браслет, хотя в сейфе имелось несколько запасных. Вообще, ни от кого не было секретом, что власть Кирильчука на Нежданном будет чисто номинальной - нынешний комендант был уважаемым на флоте адмиралом и в случае конфликта между ним и генералом на его стороне выступят и команды кораблей, и морская пехота, да и экипаж "Громобоя" тоже. С шестью увальнями из тылового подразделения против эскадры не попрешь, так-то, генерал.
Один-единственный конфликт между моряками и генералом, правда, произошел - обладатель длинного и острого языка, Малинин сумел довести одного из солдат до белого каления своими насмешками, кстати, ничем не обоснованными, и солдат, не долго думая, не без успеха попытался набить Малинину морду, благо весь экипаж ходил в простых рабочих комбинезонах, понятных для солдат знаков различия в виде погон на корабле во время похода не носили и звания своего противника солдат не знал. К счастью, в отсек вошел возвращавшийся к себе в каюту с вахты Васильев и, не долго думая, одним ударом сломал солдату ключицу. После этого Кирильчук пошел жаловаться Сенюкову, но это ни к чему не привело - за своих Сенюков стоял горой.
В точку назначения они прибыли ночью. Дредноут всплыл на перископную глубину и довольно долго маневрировал, занимая позицию для перехода. Профессор Вицкевич, впервые почтивший рубку своим посеще-нием, требовал как можно более точной ориентации корабля в пространстве, видимо, радуясь возможности покомандовать, но в конце концов даже требовательный профессор был удовлетворен и, убрав перископ, субмарина застыла на месте.
- Всем занять места по боевому расписанию, - скомандовал Сенюков, но это была чистая формальность - все и так уже находились на местах, пристегнутые к креслам на случай теоретически возможных сотрясений.
- Профессор, программа перехода задействована, приступаем по вашему сигналу.
- Хорошо. Всем приготовиться... Старт!
Палец профессора вдавил кнопку на пульте. В недрах дредноута загудел реактор, впервые после испытаний развивая полную мощность. Гигаватты энергии, которые ранее никогда не требовались "Громобою" в таком количестве, теперь поглощались аппаратурой перехода без остатка. Корабль дрогнул, на всех, даже самых стойких, накатил мгновенный приступ морской болезни. Из всего экипажа лишь Волков, как врач готовый к самому худшему и надевший кислородную маску, сдержал приступ рвоты, да профессор, уже бывавший в ином мире, ничего кроме легкого головокружения не почувствовал. Легко можно было представить, что происходит в каютах непривычных к морским походам солдат и генерала. Раскачиваясь и дрожа, "Громобой" стремительно проваливался сквозь пространственно-временной континуум.
А в воздушной системе дредноута в момент начала перехода автоматически открылся тайком присоединенный туда баллон с отравляющим веществом...
---
Качка прекратилась так же внезапно, как и началась. Почувствовав это, Волков с омерзением стянул с лица влажную от пота кислородную маску и глубоко вздохнул. Тут же его лицо перекосилось, он поспешно натянул маску обратно и часто-часто задышал, вентилируя легкие. Поднявшись с кресла он, шатаясь, добрался до шкафа с лекарствами.
Благодаря своей профессии врача он очень хорошо знал, как спастись от отравления различными ядами, а благодаря своей второй профессии - диверсанта - он мог определить практически любой яд с ходу, по вкусу или запаху. Теперь это умение пригодилось. Яд, который присутствовал в воздухе, имел уже чрезвычайно малую концентрацию и только поэтому Волков не умер сразу. Это был мгновенно действующий нервно-паралитический яд, но время жизни его составляло лишь пять-шесть минут после распыления, после чего он распадался на три абсолютно безвредных компонента. Сразу же приняв противоядие, Волков отделался сильнейшей головной болью, но боль была не самое страшное. Самым страшным была мысль о том, что остальные-то противоядия не имеют, а значит...
Как только истеклло время распада газа Волков снова содрал с лица маску. К тому времени он был уже нагружен лекарствами и находился в машинном отделении. Однако он опоздал - Николай Петрович Васильев, добрейший человек и талантливый ученый, был уже мертв. Вероятно и он, и остальные члены экипажа даже не почувствовали, что умирают, настолько быстро это произошло. Лишь Сомов, чей могучий организм дольше всех сопротивлялся яду, успел встать и умер уже в коридоре. Он лежал животом на высоком комингсе, тело в коридоре, а ноги в отсеке, и не было силы, которая вернула бы его к жизни...
- Эй, смотри, доктор-то живой, - раздался сзади удивленный голос. Волков обернулся и увидел двух солдат из охраны Кирильчука. Видимо, встреча оказалась неожиданной для обеих сторон. Только этим и можно объяснить, что умерли именно они, одетые в бронежелеты и вооруженные до зубов, а не Волков, имеющий при себе лишь кортик. Впрочем, в тот момент Волков не думал об этом. Рефлексы, намертво вдолбленные в него еще в училище, сработали раньше, чем у уступающих ему по подготовке солдат. Он стремительно шагнул вперед и влево, на ходу выхватывая кортик, и очутился лицом к лицу с одним из солдат. Их пули еще выбивали искры из бронированной переборки там, где он только что стоял, а он уже оказался в точке, где его мог достать только один из стрелков оказавшийся между Волковым и своим товарищем. Закрываясь солдатом как щитом Волков точным движением ударил его кортиком в глаз и толкнул труп, а это был уже труп, на второго и, пока тот освобождался, вновь скользнул вперед и вбок, на этот раз вправо, и достал его кортиком в горло.
Вернувшись в свою каюту, надев бронежилет и прихватив "Стечкин" с глушителем, Волков бегом направился в рубку. Тремя выстрелами свалив двоих ничего не подозревающих часовых у входа, он как буря ворвался внутрь.
В рубке явно не слышали почти бесшумных хлопков за толстой переборкой. Двое последних солдат, один с рукой на перевязи, были убиты сразу. Генерал, склонившийся над пультом, обернулся и лапнул было рукой кобуру, но точный удар в висок опрокинул его на палубу. Оглушив генерала, Волков обернулся к Сенюкову с профессором.
С первого взгляда было ясно, что они мертвы. Профессор лежал на палубе лицом вниз в неестественной позе, его труп уже успел окоченеть. Сенюков остался в кресле, его левая рука была отрублена - генералу нужен был браслет-ключ, но он не знал, как его снять и прибенул к самым радикальным мерам. Крови почти не было, значит, браслет снимали уже с трупа.
Волков подошел к пульту, осмотрел его и зло улыбнулся - браслет не помог генералу. Пульт нельзя было активизировать, не зная кода. По видимому, генерал считал иначе, но "Громобою" было наплевать, что о нем думают его пассажиры, и теперь уже сам Кирильчук, связаный, лежал в боевой рубке.
Когда генерал пришел в себя, он обнаружил, что связан по рукам и ногам и лежит на верхней палубе дредноута. Вокруг, куда ни глянь, простиралось море, а над генералом нависал Волков, только что похоронивший товарищей и жаждущий крови. Увидев, что Кирильчук пришел в себя, Васильев нагнулся, приподнял его и резко встряхнул.
- Ну что, гнида, очнулся? Молодец! - он похлопал генерала по щеке. - А теперь ты скажешь мне, на кого ты работаешь...
Вначале генерал пытался гордо молчать, но Волков знал много способов развязывать языки и уже через пять минут генерал говорил так быстро, что пришлось включить магнитофон. Закончив допрос Волков спокойно скрылся в рубке, не обращая внимания на отчаянные вопли Кирильчука. Почти сразу же подводная лодка погрузилась.
После этого была сумасшедшая гонка в незнакомых водах. За бортом ревела вода, а Волков вел корабль к острову по проложенному еще Сенюковым курсу. Напряженная работа всегда помогала ему отвлечься от мрачных мыслей и этот случай не был исключением. И всего через четырнадцать часов в перископ уже виден был остров Нежданный, пристанище русских кораблей в этом мире.
Если смотреть по карте, остров больше всего напоминал вытянутый желудь с большими выщеребинами с обоих концов. Эти выщеребины были ничем иным как хорошо защищенными от ветра бухтами, в которых и размещались корабли. Остров, весь заросший лесом, был вытянут на добрых сорок километров почти точно с севера на юг. Подойти к нему можно было только через эти бухты - с запада и с востока берега представляли из себя неприступные скалы, а вдоль них протянулась сплошная полоса рифов, через которые невозможно было перебраться ни шлюпке, ни пловцу, которые грозили гибелью не только местным судам, но и современным крейсерам, рискни они приблизиться.
Северная бухта была много больше южной, в ней и была основная стоянка и корабли набились туда, как сельди в бочку. Между стоящими борт о борт кораблями были переброшены трапы, но даже сильная оптика перископа не позволяла разглядеть на кораблях ни одной живой души.
Южная бухта была не столь удобна, зато имела одну оригинальную особенность - нависшая над берегом скала не доставала до дна, образовывая гигантскую подводную пещеру, уходящую вглубь острова почти на три мили. Высокий купол пещеры был заполнен воздухом и имел многочисленные выходы на поверхность. В пещере была устроена вторая стоянка, тайная, невидимая снаружи, и стояли там три подводных ракетоносца типа "Тайфун", выведенные с баз Северного флота перед захватом их врагом, и подводный крейсер типа "Барс" с Тихого океана. В южную бухту и напрвил Волков свой корабль.
Медленно, осторожно, кормой вперед, чтобы в случае нужды не тратить время на разворот, "Громобой" проник в пещеру. Подняв перископ, Волков огляделся и отметил, что волнения в пещере нет совсем, хотя снаружи море было неспокойным и даже в бухте гуляли волны. Не обнаружив никакого движения он пошел на всплытие и воды пещеры с шумом расступились, выпуская наружу ощетинившееся огневыми башнями чудовище. Теперь любой, рискнувший устроить засаду, рисковал напороться на огонь девяти крупнокалиберных орудий, но все было спокойно. Выждав с полчаса, Волков вышел на палубу и огляделся. Вокруг не было ни души, лишь мощные прожектора освещали пещеру мертвым белым светом. Вздохнув, он хотел уже выводить катер, но в последний момент у самого дальнего причала взревел мотор и легкая шлюпка, в стремительном броске преодолев пещеру, лихо подрулила прямо к вежливо спущеному Волковым трапу. Три человека почти бегом поднялись по нему и направились к капитан-лейтенанту, придерживая кортики. На одетом в десантный камуфляж Волкове не было знаков различия и это, по видимому, ввело встречающих в заблуждение.
- Где генерал Кирильчук? - спросил старший, в погонах капитана третьего ранга.
- Там, - неопределенно мотнул головой Волков и шагнул в сторону. Офицеры один за другим исчезли в люке, а Волков, вынув из кобуры безотказный "Стечкин", бесшумно шагнул следом.
---
Через два часа он уже сидел в узле связи базы и вызывал штаб. На это у него ушло еще час, но вот по экрану пробежала рябь и перед Волковым возникло лицо командующего, похудевшее от недосыпания. Посмотрев на Волкова, командующий удивленно вскинул брови.
- А где Сенюков?
- Контр-адмирал Сенюков убит при попытке захвата "Громобоя" американской спецслужбой.
- Какой спецслужбой? - не понял командующий.
- ЦРУ. Экипаж мертв, база мертва, - и Волков коротко, не вдаваясь в подробности, описал все, что произошло на "Громобое". В заключение он сказал:
- На базу были внедрены трое агентов, - он назвал фамилии. - Против базы было применено бактериологическое оружие, наше оружие, с наших складов. Это штамм легочной чумы, крайне активный, убивающий человека в течении двух-трех дней, но полностью вырождающийся за две недели. Очень эффективное оружие, вычищающее огромные территории и не дающее для завоевателя вредных последствий. Когда я прибыл, база была не только мертва, но и очищена от трупов. Уцелели только заранее вакцинированные агенты, но... - Волков развел руками, - после допроса я их, гадов, расстрелял. Генерал признался, что уже семь лет работал на ЦРУ и должен был передавать вам дезинформацию и ждать американского флота. В остальном база полностью дееспособна и готова принять гарнизон.
- Гарнизона не будет. Точку перехода контролирует американский флот.
- Тогда я возвращаюсь. Буду во Владивостоке через...
- Степан, - командующий вздохнул, - пойми, пожалуйста, эта база - наша последняя надежда. Ее нельзя оставлять, ни в коем случае. Я не могу тебе приказывать, но и я, и весь штаб, просим тебя: прими командование базой. Через несколько лет мы, возможно, оправимся и сможем послать помощь, а сейчас, если согласишься, ты назначаешься главнокомандующим нашей группировкой в этом мире и получаешь звание, - тут он повернулся к кому-то стоящему сбоку и невидимому Волковым и кивнул, - контр-адмирала.
- Но смогу ли я...
- База автоматизирована полностью, в сейфе "Громобоя" полный пакет кодов для компьютера базы. Ты справишься. В крайнем случае, ты всегда можешь вернуться. А если не будет другого выхода, можешь даже нанять себе в помощь местных... Не объясняя им как управлять базой, конечно.
- Постараюсь обойтись без этого, - Волков вздохнул. - Хорошо, я согласен. Когда следующий сеанс связи?
- Я сам выйду на связь. Дело в том, что нам сейчас придется уйти в подполье, ничего не поделаешь, мы проигравшая сторона. Аппаратура сейчас не только в узле связи, но и на "Громобое", разберешься. Прости, и удачи тебе, адмирал!
Сязь прервалась и, посидев с минуту перед экраном, Волков вздохнул, потер усталые, слезящиеся глаза и отправился на "Громобой" спать. На завтра у него было много дел.
Прошло четыре года...
Глава 1
Вот повернулся боком флагманский фрегат
И левый борт окрасился дымами.
Ответный залп - на глаз и наугад,
Вдали пожар и смерть, удача с нами.
Из худших выбирались передряг,
Но с ветром туго, да и в трюме течи.
А капитан нам шлет привычный знак:
"Еще не вечер, еще не вечер"...
В. Высцкий
Бриг "Король Ричард" вышел из гавани Порт-Рояла в Бристоль ранним утром, имея на борту груз табака и более полусотни пассажиров. Пересекая Карибское море, он был захвачен штормом, но опытный капитан сумел сохранить корабль и не потерять при этом ни одного матроса. Подгоняемый попутным ветром, бриг уже почти миновал опасные воды, когда его заметили с пиратского фрегата "Морской дьявол", которым командовал Лысый Джек, один из самых опасных людей, промышлявших когда-либо в этих местах. В отличие от остальных пиратов, охотившихся в основном на испанские и, реже, французские торговые суда, он перехватывал всех, кого видел и поэтому, заметив бриг, немедленно погнался за ним.
"Король Ричард" был отличным, быстроходным кораблем, вооруженным двадцатью пушками, и поэтому был не по зубам большинству пиратов - при нужде он справлялся с мелкими противниками и легко уходил от более крупных. Многие купцы для перевозки своих товаров предпочитали именно его, поэтому хозяин и капитан брига Джон Вильямс никогда не сидел без дела. Будучи старым, насквозь просоленным морским волком он не бледнел перед опасностью но, когда можно было обойтись без боя, предпочитал использсвать не пушки, а скорость. Так он поступил и сейчас.
Однако на сей раз противник попался ему под стать - "Морской дьявол" оказался не только лучше вооружен - на борту у Лысого Джека было тридцать шесть пушек, что делало его капер одним из сильнейших в Карибском море. "Морской дьявол" был еще и одним из самых быстроходных кораблей в этих водах и, хотя и очень ненамного, превосходил "Ричарда" в скорости. В течении трех суток пират, знаменитый своим упрямством не меньше, чем своей жестокостью, преследовал несчастный бриг и наконец, к середине четвертого дня, приблизился на расстояние залпа.
Теперь беглецам оставалось только готовиться к бою. По команде Вильямса канониры отдраили пушечные порты и разожгли фитили. Над палубой спешно растягивали прочную веревочную сеть, защищающую команду от обломков рей, которые могли посыпаться вниз во время боя. Все мужчины - матросы и пассажиры, способные носить оружие, - собрались на палубе, готовясь к отпору в случае абордажа. Однако их было слишком мало - не более сорока человек, остальные - женщины и дети. Притив полутора сотен пиратов Лысого Джека это было не спасение.
Первые выстрелы, произведенные с большой дистанции, не принесли никому особого вреда. Через некоторое время, когда корабли сошлись на расстояние около мили, последовал повторный обмен залпами. "Морской дьявол" первым открыл огонь. Шестнадцать орудий его правого борта смели все с палубы "Короля Ричарда" и сразу же Лысый Джек скомандовал поворот. Фрегат, бывший не только быстроходным, но и чрезвычайно маневренным судном, повернул вправо и устремился наперерез бригу. Ответный огонь "Ричарда" безнадежно опоздал - успевший повернуться к нему носом, "Морской дьявол" представлял собой плохую мишень и отделался небольшими пробоинами, не представляющими опасности. Однако Вильямса не огорошила даже потеря половины залпа - у него был свой план. Резким поворотом руля он положил "Короля Ричарда" на новый курс, строго на север, почти параллельно "Морскому дьяволу", но в обратном направлении.
Этот маневр принес успех. "Король Ричард" прошел в каких-то трех кабельтовых под правым бортом фрегата, пушки которого были только что разряжены. Зато девять орудий правого борта "Короля Ричарда", до этого не принимавшие участия в бою, прямой наводкой дали залп по "Морскому дьяволу", и на сей раз Вильямсу сопутствовала удача - грот-мачта фрегата с треском рухнула, а одно из наиболее удачливых ядер вдребезги разнесло ему руль.
Однако этим дело не кончилось. Завершая маневр, "Король Ричард" прошел слишком близко от "Морского дьявола", и канонир фрегата не подкачал. Четыре кормовые пушки ударили, целясь по корпусу брига, и "Король Ричард" задрожал под страшными ударами. Пущенные с небольшой дистанции ядра проломили ему борт ниже ватерлинии. Сильно кренясь, бриг уходил на север, а на "Морском дьяволе" спешно устраняли повреждения, стремясь любой ценой настигнуть его.
Команда "Короля Ричарда" смогла подвести под пробоины парусиновый пластырь, но до конца устранить течь так и не смогла. Приняв много воды, отяжелевший бриг с трудом слушался руля. Через два часа к Вильямсу подошел его помошник и доложил, что барометр падает. Надвигался шторм, и необходимо было срочно укрыться - в бурю корабль с такими повреждениями пошел бы на дно как камень.
- Я намерен идти на север, - объявил Вильямс своим офицерам. - Там, на севере, есть остров, который называют островом Дьявола. В его бухте мы будем в безопасности.
- Дьявол у нас за кормой, - мрачно усмехнулся кто-то.
- Не смейтесь. Об этом острове известно давно, но он лежит в стороне от караванных путей, поэтому туда редко заходят корабли. Свое название он получил недавно и не без оснований. Я сам разговаривал с матросом с "Лиса", они тогда в шторм потеряли мачты, их несло на камни этого острова. Он рассказал мне, что их спас странный корабль - огромный, низкий, без парусов, он шел против ветра. С него на палубу "Лиса" метнули канат, вытащили их, считай, с того света, привели в бухту и там этот корабль погрузился в море. Там они простояли три дня, набрали воды, отремонтировались, но когда попытались исследовать остров, то трое матросов, отправленные на разведку, вернулись по частям, сваленные на плот и спущенные по течению реки, а потом нечеловеческий голос прокричал с берега, чтобы они убирались и никогда не возвращались на остров. Были и другие подобные случаи. Капитан Бойль хотел создать на этом острове базу. Кто после этого видел Бойля и его корабль? Нет, на острове есть что-то странное. И страшное. Нам придется идти туда, у нас нет иного выбора, но приказываю: с корабля не сходить, быть крайне осторожными.
Увы, этому намерению не суждено было осуществиться. На следующее утро, когда остров был уже невдалеке, с мачты раздался голос матроса:
- Парус! На горизонте парус!
Это был "Морской дьявол", настигающий наконец свою жертву.
---
Кто знает, как могла продолжиться эта история? Корабли редко заходили на остров Нежданный. Еще реже они уходили оттуда. Вернее всего, с острова не вернулся бы никто, но судьба распорядилась по иному - адмирал Волков вернулся из похода.
В общем то, не было ничего странного в том, что он вернулся. Не было странным и то, что его целых два месяца не было на острове. Власть, даже власть над бездушной автоматикой, всегда ударяет людям в голову и Волков не стал исключением. Почти год он приводил остров в порядок, привыкал к управлению хитрым и сложным оборудованием, учился работать с лучшим в мире стратегическим суперкомпьютером, который управлял работой всех систем - от исправной работы канализации до спутников наблюдения, кружащих на орбите. А потом, уверовавшись в собственных силах, плюнул на приказ охранять остров и принялся исследовать планету.
Последний поход был на север. В принципе, ничего нового он не принес - в те места Волков ходил уже трижды, - зато адмирал, большой любитель рыбалки, хорошо провел время на северной реке, куда он проник на катере, а заодно запасся свежей семгой и закупил у местных меха, которыми он время от времени приторговывал. Вернувшись из похода, он счел необходимым расслабиться, а расслабляться он любил "по-цивилизованному", те есть долго и со вкусом, после хорошей русской баньки и под хорошую закуску. Самое противное в этом было то, что если принять слегка, то отвыкшего за время плавания от спиртного адмирала всегда начинало тянуть на мрачные мысли и еще более мрачные воспоминания. Чтобы прогнать дурное настроение приходилось добавлять еще и еще, и в результате отличные местные напитки (а вина были самые лучшие, других Волков здесь не держал) поглощались вместе с закуской (тоже великолепной) в немыслимых количествах. Всю следующую неделю адмирал, как правило, страдал от обжорства, и этот раз не грозил быть исключением, благо начальства в этих местах не предвиделось.
Где-то к четырем часам ночи количество перебило качество, то есть вино преодолело барьер из вкусной и здоровой пищи и добралось наконец до мозгов адмирала. С трудом добравшись до койки, Волков забылся тяжелым сном и не услышал сигнала тревоги, поданного сторожевой системой час спустя. Он тогда и подумать не мог, что пара лишних рюмок перевернут его жизнь...
Везение капитана Вильямса заключалось в том, что к острову он подошел уже после того, как Волков вернулся, ибо в противном случае корабль вместе со всем экипажем был бы потоплен береговыми батареями. Программа, заложенная Волковым в компьютер, не допускала двойного толкования - любое судно, приблизившееся в его отсутствие к острову ближе чем на три мили, подлежало уничтожению. Однако сам Волков никогда не отказывал в помощи терпящим бедствие, и бриг, едва держащийся на воде и явно неспособный выдержать надвигающийся шторм, в его присутствие вполне мог рассчитывать здесь на убежище и ремонт. С другой стороны, везение, а может, невезение Лысого Джека заключалось в том, что вдрыбадан пьяный адмирал проспал сигнал тревоги. Его корабль, за исключением сломанной мачты, не имел особых повреждений и поэтому, проснувшись вовремя, адмирал вероятнее всего подал бы предупредительный сигнал, а после этого открыл бы огонь, посмей фрегат не подчиниться. Зная характер капитана "Морского дьявола" можно смело предположить, что карьера знаменитого пирата оборвалась бы именно здесь, у входа в южную бухту.
Как бы то ни было, контр-адмирал Волков позорно проспал и не видел, как с бросившего в бухте якорь брига на шлюпках перебирались на берег люди, как они перетаскивали сундуки с оружием и наиболее ценными вещами и тащили их прочь от берега, и поснулся он лишь спустя минут сорок, разбуженный артиллерийским залпом - это капитан Вильямс, оставшийся на судне с десятком матросов в упор отсалютовал входящему в бухту фрегату из девяти орудий.
Канонада, в отличии от сирены, разбудила Волкова мгновенно. Не обращая внимания на слабость в ногах и сильнейшую головную боль, он в одних трусах примчался в пост управления, где и смог наблюдать гибель отважного капитана и его товарищей - они пытались, пользуясь замешательством пиратов, добраться до берега, но одно из пущенных им вслед ядер угодило прямо в шлюпку. После этого пираты в свою очередь высадились на берег, причем сделали это очень быстро. Заторможенная реакция подвела Волкова, и прежде чем он успел что-либо предпринять, на берег высадилось человек пятьдесят. Сгоряча он хотел расстрелять оба корабля, рискнувшие устраивать сражение в его вотчине, а потом поодиночке перебить высадившихся, но потом подумал, просмотрел данные компьютера, который сообщил ему, чть с двух кораблей высадилось более двухсот человек, и пришел к выводу, что, чем устраивать драку с непредсказуемым концом, проще подождать, пока они сами не перебьют друг друга и потом утопить уцелевших вместе с их кораблем. Проверив состояние базы и убедившись, что все люки как на берегу, так и на кораблях надежно задраены, он успокоился, принял лекарство от головной боли и отправился спать, предоставив пришельцев своей судьбе.
---
Джейн со всех ног бежала по горной тропе, думая лишь о том, как бы не сорваться в пропасть или не сломать ногу, подскользнувшись на влажных камнях и в тысячный раз благодаря Бога за то, что одета не в платье, а в сшитый спецально для поездки мужской костюм. В свои четырнадцать лет она отличалась ясным и гибким умом и, имея благодаря отцу некоторый опыт морских путешествий, прекрасно знала, как неудобно бывает в море женщине, поэтому и заказала себе мужскую одежду. Теперь крепкие башмаки стучали по камням, легкий камзол не стеснял движений и у Джейн были все шансы уйти от двух преследующих ее пиратов, чей топот позади постепенно отдалялся.
Пираты напали на них внезапно, ночью, когда уставшие за день беглецы расположились на ночлег. Теперь Джейн понимала, какой ошибкой было разжигать костер, но тогда им, вымотавшимся за день, голодным и мокрым, это показалось замечательной мыслью. Они сидели у костра, разведенного посреди поляны, жевали мясо, которое захватили с корабля, радовались своему спасению, удивлялись отсутствию на острове Дьявола комаров и гнуса, и никому даже в голову не пришло, что пираты уже сняли часовых и окружили их.
Атака пиратов была абсолютно внезапной. Залп из мушкетов смел большую часть мужчин, поэтому защищаться было, в общем то, некому. Пираты из кустов толпой бросились на поляну и Джейн была единственной, кому удалось скрыться - она лежала чуть в стороне и успела сразу откатиться в темноту...
Она уже почти поверила в спасение, когда узкая тропа внезапно кончилась. Джейн оказалась вдруг на небольшой каменной площадке, нависающей над большой, скудно освещенной луной бухтой. И всю бухту заполняли корабли - маленькие, много меньше "Короля Ричарда", и огромные, которым мачты брига не достали бы и до фальшборта. Корабли замерли на гладкой, как зеркало, поверхности воды, и сверху их освещала луна, а снизу слабо фосфорецировала вода, наполненная мириадами морских микроорганизмов. И все корабли были мертвы - ни одного человека не было на широких, как футбольное поле, палубах, ни одного лучика света не пробивалось из иллюминаторов. Это было великолепное и в то же время мрачное, зловещее зрелище. Впрочем, на это Джейн в тот момент внимания не обратила - камень выскользнул у нее из под ноги и она, не удержавшись, с отчаянным криком сорвалась с обрыва вниз, прямо на торчащие из воды у самого берега камни.
Говорят, что перед смертью перед глазами человека проходит вся его жизнь. Правда это или нет, Джейн так и не узнала - прежде, чем она успела что-либо вспомнить, наперерез ей с площадки метнулась стремительная темная фигура, и ее правое запястье вдруг оказалось оплетено крепкими пальцами. Затем последовал страшной силы рывок, рука мгновенно онемела, но падение в пропать прекратилось.
Подняв глаза, Джейн увидела подхватившего ее человека. Он висел, вцепившись левой рукой в торчащую из отвесной скалы скобу, а правой держал ее. Лицо его было скрыто в тени и Джейн не смогла его рассмотреть, зато она очень хорошо почувствовала огромную силу этого человека. Вместо того, чтобы подтянуть ее к одной из многочисленных скоб, торчащих тут и там из гранита, он внезапно одним мощным рывком подбросил ее вверх и вышвырнул обратно, на площадку.
Упала Джейн неловко, больно ударившись спиной о камни, но горазда худшим были руки, сразу схватившие ее за плечи и храипловатый голос, явно принадлежащий одному из пиратов, который удовлетворенно произнес:
- Попалась, птичка!
Подняв Джейн за воротник и держа ее на весу, пират весело ухмыльнулся и скомандовал своему спутнику:
- Эй, Дик, сходи посмотри, что там!
Пират, которого назвали Диком, высокий и толстый человек со сломаным носом, шагнул вперед и наклонился над обрывом. То, что он увидел, было последним в его жизни, и рассказать своим товарищам об увиденном он уже не успел, потому что протянувшаяся снизу рука как клешней сжала ему ногу и резко дернула. Громко вскрикнув, потерявший равновесие пират рухнул с обрыва вниз.
Дальнейшее произошло очень быстро. Из под обрыва стремительно, будто вытолкнутый могучей пружиной, выпрыгнул человек в черном. Пират, державший Джейн, отшвырнул ее в сторону, а правой рукой выхватил из-за пояса нож. Прежде чем странный спаситель Джейн успел повернуться к нему, пират ударил его ножом в грудь, но тот успел отшатнуться вправо и нож вонзился в левое плечо. Сразу же вслед за этим великан - а незнакомец был на голову выше пирата, хотя последний был очень высоким и крупным мужчиной - схватил пирата правой рукой за горло и сжал с такой силой, что Джейн услыхала, как с треском ломаются шейные позвонки. Подхватив разом обмякшее тело за пояс, незнакомец одним движением швырнул его со скалы вниз и только после этого повернулся к Джейн.
Он стоял спиной к свету и, как и раньше, она не смогла рассмотреть его лица. Зато она рассмотрела кровь, черную в лунном свете, обильно сочащуюся по черной-же одежде, хотя он и зажимал рану в плече здоровой рукой. Еще она обратила внимание на широкий блестящий браслет на повисшей левой руке и берет со странной эмблемой, прочно сидевший на голове. И она не знала, что ей делать и кого больше бояться - пиратов, которые вполне могли убить ее, или этого человека, который убил двоих пиратов и, в принципе, даже не запыхался - рана была явной случайностью.
Между тем незнакомец тоже осмотрел ее с ног до головы и, по видимому, составил свое мнение. Джейн даже поежилась, представив себе, что он видел - худощавую, смуглую от загара девчонку небольшого роста, с коротко, по-мужски постриженными рыжими волосами, в драной и грязной мужской одежде, с разводами грязи и ссадинами на лице и руках. Однако здесь ее мнения не спрашивали. Незнакомец подошел к ней, взял ее за все еще не вернувшую чувствительность правую руку и резко встряхнул. Боль с новой силой пронзила плечо и на миг Джейн стало дурно, однако в следующий момент она почувствовала что, хотя и с трудом, может снова владеть рукой. Меж тем незнакомец кивнул головой вправо и хрипловатым голосом, с чудовищным акцентом сказал:
- Иди туда... Вниз... Тропа кончится - повернешь направо, в лес. Руку береги... - он поднял с земли окровавленый нож, - на, возьми, пригодится.
После этого он с заметным усилием шевельнул пальцами левой руки, и за его спиной зажглась цепочка невиданных фонарей. Яркий свет озарил склон и широкий уступ, плавно сбегающий вниз, явно вырубленный в твердом граните человеком. Незнакомец отступил в сторону, пропуская Джейн, и она, взяв у него нож, неуверенно пошла по тропе. Пройдя несклько шагов, она обернулась и увидела, что он смотрит ей вслед, но он сразу отвернулся, шагнул назад и... скала позади него расступилась. Незнакомец шагнул в зияющее отверстие, и оно бесшумно закрылось за ним. Это было столь невероятно, что Джейн не поверила своим глозам. Мотнув головой, чтобы согнать наваждение, она протерла глаза, но по прежнему увидела лишь голый камень.
Со стороны тропы послышались голоса. Плюнув на непонятное событие, Джейн побежала прочь по уступу. Едва она успела сбежать вниз, как свет погас и теперь до самого рассвета никто не смог бы найти ее следов.Как ей и было сказано, она повернула вправо и через минуту густой лес поглотил ее.
---
Адмирал Волков был недоволен собой. Впрочем, недоволен - это мягко сказано. Точнее будет выразиться "он был разъярен и испуган". Впервые он почувствовал, как сильно он за четыре года потерял форму. Ничего удивительного в этом не было - Волков никогда не считал себя непобедимым рукопашником, а четыре года имея в противниках лишь пьяных моряков в портовых тавернах, да и то редко, трудно сохранить прежнее мастерство. Вдобавок он был недоволен своими действиями - выйти подышать свежим воздухом в такой ситуации, когда остров кишит людьми, мог только круглый идиот. Кроме того, он винил себя в том, что спас эту девчонку. Да за одно то, что она увидела корабли в северной бухте, ее положено было устранить, причем немедленно. В такой ситуации то, что она сорвалась с обрыва можно было считать подарком судьбы, но вот ведь незадача - сработал проклятый рефлекс. А потом, когда вылез... Это-ж уму непостижимо. Навалились старые воспоминания! Да кому они нужны, идиот? Кому нужны те, кого ты когда-то не смог спасти? Воспоминания - это твое, личное, а у тебя на руках флот. Если из-за своей сентиментальности ты погубишь все дело, то зачем было его начинать? Нет, надо исправить ошибку. Девчонку придется устранить, пиратов, которые сейчас безуспешно пытаются проникнуть на борт авианосца, тоже. С острова никто не уйдет живым!
Приняв это эпохальное решение, адмирал Волков решительно двинулся в командный пункт базы, на ходу поправляя наброшеный на плечи китель. Перевязаная рука болела, но на перевязь Волков ее вешать не хотел - в конце концов рана была пустяковая, нож лишь слегка повредил мышцы. Конечно, не увернись он тогда, то не пиратам, а ему пришлось бы лежать под скалой, а так - ничего страшного. От этой царапины переживаний больше, чем вреда...
Постепенно переведя таким образом мысли в более спокойное русло, Волков добрался до командного пункта уже в почти благодушном настрении. Переключив на себя камеры обзора он полюбовался великолепным разноцветным попугаем, сидевшим на ветке прямо перед объективом, потом понаблюдал за пиратами, которые не только сумели наконец преодолеть препятствие в виде высоких бортов корабля но даже успели сломать несколько ножей, пытаясь открыть один из люков. Потом он включил микрофоны и послушал, о чем они разговаривают, но ничего кроме ругани, из которой, к своему удивлению, сумел узнать несколько новых слов, не услышал. Зато он впервые увидел капитана пиратов и с интересом отметил, что Лысый Джек - фигура весьма колоритная. Мало того, что пират, как и положено истинно-народному вожаку, имел мощную фигуру и длинную шпагу, он еще был весьма добротно одет - в настоящий, хотя и потрепаный капитанский мундир с золотыми эполетами. На голове у капитана была треуголка, которую он время от времени снимал, чтобы утереть пот с обширной лысины. Эта лысина весьма заинтересовала Волкова как врача и, усилив до предела разрешение камеры, он пришел к выводу, что лысина эта благоприобретенная. Скорее всего, в детстве капитану чем-то обожгло голову да так, что волосы на ней уже больше не росли.
Когда Волкову надоело слушать ругань по поводу очередного сломанного кинжала, он переключил камеру на поиск, но девчонки так и не нашел. Подумав, он отдал приказ компьютеру на поиск и через несколько секунд перед ним были последние кадры, на которых она фигурировала. Как оказалось, она точно следовала его приказу и шла прямо к лесу. Вот она входит в лес... а навстречу ей бесшумно выходят двое.
Что-ж, хорошее решение проблемы. Адмирал откинулся в мягком кресле, потянулся и крякнул от удовольствия. Потом вдруг задумался и хорошее настроение мгновенно улетучилось.
Он не был святым. Самому отъявленному местному душегубу и не снилось столько трупов, сколько было за спиной Волкова. Однако и у него был свой кодекс чести, которому адмирал следовал неукоснительно. И в этом стихийно возникшем еще в студенческие годы кодексе был один пункт: не предавать. За всю свою жизнь он сделал много хороших дел, еще больше плохих, но никогда и никого он не предавл, за исключением, может быть, одного случая, но тогда он не был в этом виноват... Или был?... Черт знает. Все равно не забыть. А теперь получается, что эту... как ее там... не важно. Главное, что она пошла туда, куда он ее послал и нарвалась на засаду. Значит, это он ее подставил, хотел он этого или нет. Елки палки!
Все это он додумывал уже на ходу, застегивая бронежилет и проверяя пистолет. Почти бегом он добрался до выхода, стремительным броском добрался до леса и растворился в нем, как умели только они, разведчики морской пехоты...
Глава 2
...Ах как он бьет рукой, наш Вася,
И никуда не убежит негодник никакой,
Ах как он бьет ногой, наш Вася...
Группа "Дюна"
Зло ругаясь, пожилой тщедушный пират нажал на спину Джейн коленом и потуже затянул веревку, практически сведя ей вместе плечи, когда сзади раздалось:
- Слушай, ей же больно. У нее рука повреждена, а ты ее вон как...
Голос был слегка хрипловатый, незнакомый, но мыслимое ли дело помнить голоса всех ста шестидесяти семи членов экипажа? Естественно, пират даже не обернулся, лишь выругался сквозь зубы и ответил:
- Мне наплевать, что с ней. Я бы, если бы не капитан, вообще бы ее убил.
- За что?
- Да за то, что она грохнула Дика и Длинного - вон его нож, у нее нашли, весь в крови. Думаешь, это ребенок?
- Да нет, девочкой ее уже не назовешь. Сколько ей лет?
- Не знаю и знать не хочу. Знаю только, что это не ребенок - это ураган, тайфун. Только я отвернулся, смотрю - веревка перетерта. Пока скручивал, она мне все руки искусала, да еще башмаком по роже попала - смотри, весь глаз заплыл.
Пират повернулся, чтобы показать заплывший глаз, и увидел перед собой совершенно незнакомого человека в пятнистой зеленой одежде. От удивления его заплывший глаз стал почти нормальных размеров, но лишь на одно мгновение - потом этот глаз соприкоснулся с тяжелым кулаком и заплыл окончательно.
Не торопясь оттолкнув в сторону бесчувственное тело, адмирал Волков кортиком осторожно разрезал веревки на запястьях и лодыжках Джейн и перевернул ее на спину. Девчонка была без сознания, поэтому он принял меры - залепил ей две полновесные пощечины. Пощечины не помогли и пришлось дать ей понюхоть нашырного спирта. Это возымело действие - Джейн застонала, длинные ресницы дрогнули и на Волкова уставились большие, удивительно зеленые глаза.
Придя в себя, Джейн сначала ничего не моглша понять: только что ее пинали ногами двое пиратов, а теперь ей кто-то растирает руки, разгоняя застоявшуюся кровь, а воняет здесь так, как может вонять только в аду. Но в аду не бывает солнца, а здесь оно явно было, причем светило очень ярко и прямо в глаза. Потом над ней нависло что-то большое, закрывая собой солнце, и знакомый голос спросил:
- Ну, как ты?
Джейн моргнула несколько раз, сгоняя с глаз слезы, и с удивлением поняла, что не знает говорившего, а ведь его лицо было не из тех, которые легко забываются. Оно было молодым, очень молодым и очень спокойным, узким и слегка загорелым. На лоб падали густые рыжие волосы, чуть поярче, чем у Джейн и к тому же сильно тронутые сединой. Холодные, льдисто-серые глаза смотрели безо всякого выражения - судя по всему, какие-то эмоции были, но этот человек старательно и небезуспешно скрывал их. Джейн могла поклясться, что никогда не видела этого человека, но голос его был странно знаком ей.
- Если ты в порядке, пошли, а то нашатырем воняет - не могу, - сказал человек, и тут Джейн узнала его голос. Это был тот самый голос, который она слышала ночью на скале.
- Кто вы? - спросила она, удивляясь слабости собственного голоса.
- Это неважно. Впрочем... в этих водах меня называют Дьяволом.
- Дьяволом? - Джейн от удивления даже села, но тут же охнула от боли и вновь опустилась на траву. - Дьяволом, - повторила она и, не сдержавшись вставила длинную соленую тираду.
- А вот это уже лишнее, барышня, - Дьявол помог ей сесть. Видя ее удивление, он пояснил: - Видишь ли, для того, чтобы так ругаться, есть взрослые сильные мужчины с бычьими шеями и тупыми мозгами. Когда ругается девушка, это шокирует, причем очень неприятно.
- А меня шокирует ваше имя, - ответила Джейн и на всякий случай отодвинулась.
Вместо того, чтобы рассердиться, Дьявол рассмеялся и смеялся долго и весело. Окончив смеяться и утерев слезы, он сказал:
- Ну хорошо, не нравится Дьявол, называй меня адмиралом. Адмирал Волков к вашим услугам, леди, - он встал и церемонно поклонился. - А теперь позвольте узнать ваше имя?
- Джейн... Джейн Смит, сэр.
- Это правда, что у вас Смитов пол-острова?
- Да нет, что вы, - Джейн улыбнулась. Внезапно ей стало очень спокойно рядом с этим огромным, сильным человеком. - Наша фамилия, конечно, не редкая, но все же...
- Понял, не обижайся, - адмирал подхватил ее под мышки и помог подняться. - Тогда уходим, не будем дожидаться, когда явятся товарищи этого... - он кивнул на лежащего ничком пирата.