Сегодня дождь напоминает об осени, а завтра... что дождю завтра?
Деревья в темноте словно бы не теряли листьев. Сквозь мутную морось высвечивает неоном козырек местного театра - короткая дуга с примостившейся сбоку афишей, подробностей не разглядеть. Белым блестят рыбьи бока автомобилей, прижавшихся к бортику тротуара - нечто нереальное во всем, и не поймешь, то ли занавес поднят, то ли подмостки живут сами по себе, лишь по неосторожности открываясь взгляду сквозь водную пыль. Или по безразличию - что, в самом деле, за страсть такая, очеловечивать декорации - конечно по безразличию.
И вот занятно - звуки людей. Голоса. Громкие, но словно ниоткуда. Да-да, конечно они из-за портьеры. С той стороны пыльного, крест-накрест заклеенного бумагой стекла. Там яркое солнце выколачивает искры из битых бутылок, там акация и девушки с мороженым.
Там. Здесь. Сегодня-завтра. Всегда. Можно сойти с ума от этих слов. Но тьма в листве притягивает взгляд, и немеет безумие на козырьке местного театра, на неразборчивой вывеске справа, в дальнем конце туманной улицы, на выпуклых и блестящих боках машин.
Только раскрыть рот - позволить голосу сорваться, перешагнуть точку тишины - и будешь снова там, где акация и мороженое, где линии, прочерченные параллельно, пересекаются за оградой римскими цифрами дат.
Безумие ждет хищником, но это тоже человеческая черта - видеть хищника, сражаться и пасть с разорванным горлом. Видеть безумие - человеческая черта.
Пусть лучше будет тишина, пусть безумие останется немым - не спрашивай его ни о чем.