- Надеюсь, и ты кое-что поняла, воробушек, - в последний раз притянув меня к себе, Рен поцеловал мою растрепанную макушку и грубо толкнул к Ричарду. - Убирайтесь с города. Завтра. С утра.
Зеленые полупрозрачные крылья взмахнули в последний раз и осыпали меня искорками чужой магии. Тело вдруг стало легким-легким, а витающий в воздухе песок прилипал к коже, проходя через одежду и прорывая нити, чтобы прикоснуться к телу... проникнуть в него, зазвучать в крови дикой ноткой магии.
Еще один взмах и песчинки летят к Ричарду, оседая на бледном лице и чуть жаля ранки на руках, пробираясь под потрепанный свитер и штаны. Чем больше искорок стремилось к телу, тем больше дырок оставалось на одежде. Зеленое сияние под кожей же только разрасталось, становилось все ярче и бродило в крови все быстрее.
- Приятной ночи, - последний взмах и мы...летим. Это не телепортация в понятии магов, это не временное прекращение существования демонов, разлетающихся на мельчайшие частички, это был полет. Парение души и только удары сердца напоминали, что мы еще живы и мы все-таки люди, а не легкие перышка в потоке теплого ветра, несущего нас через дома и неожиданно заснеженные улицы. Черный цвет покинул Форгост на эту ночь, и мы разбавили белизну домов своими душами, чуть позеленевшими от магии одинокого мальчика.
В доме у Ричарда было холодно, особенно остро это ощущалось вновь обретенным телом. Но кто бы дал мне посидеть в рванье на холодном полу? Сдирая с меня одежду, укутывая в одеяло, сжимая в своих руках, чуть укачивая, Экзор не давал и слова сказать. Да и слов не было.
Пальцы Ричарда были холодными и все же обжигали не хуже раскаленной спиртовки. Самыми кончиками пальцев мужчина прошелся по моей скуле и зарылся рукой в короткие волосы, отбрасывая отросшие пряди с лица. Снова поглаживая кожу, чуть натирая большим пальцем, продвигаясь от виска ко лбу, он будто слепой, пытался заново узнать черты моего лица, чтобы проверить я ли это и все ли со мной в порядке.
И его дыхание...он был так близко, что горячее дыхание зажигало румянец на моих щеках даже больше, чем полубезумный взгляд.
- Ричард, - я попыталась вырваться из плена одеяла. Не из объятий мужчины, а просто... хотелось прикоснуться в ответ. Согреть непривычно холодные руки. До чего нужно было довести бывшего одержимого, чтобы у него так понизилась температура? А если он заболел?! - Почему ты такой холодный?
Экзору хотелось рассмеяться. Зарыться носом в волосы девочки и истерически ржать от облегчения. Эта забота в голосе встряхнула расшатанные нервы мужчины и заставила хоть чуть-чуть расслабиться. Думать чуть яснее. Но руки не разжимались. Не разжимались и все тут.
- Укройся, ты тоже полуголый, - легкий шепот чуть пошевелил волосы на его виске. - И холодный. Давай я чаю сделаю? Или вина нагрею с травами. Посидим перед камином. Я даже не буду проситься к тебе на колени.
На последних словах девочка не удержалась от горькой иронии, а Ричард от такой же ироничной усмешки. Пожалуй, сейчас бы он с радостью устроился в кресле с бутылкой вина и Эллисон рядом. Нет, даже не рядом. Усадил бы между ног и заставил бы откинуться спиной ему на живот. Чтобы голова девушки легла ему на плечо, и он мог иногда целовать ее лоб, спускаясь ниже, дразня покрасневшие от нервных покусываний губы. И поить ее чаем, укрывать теплым одеялом, подарить наконец-то новые чулки и заботливо снять их вечером, когда она уснет за книгой.
- Я просто немного устал. - Еще как устал. Магии - ноль, физические силы выпил дом Рена, а моральных уже просто не осталось.
Элли все же выпутала из одеяла маленькие ладошки и обхватила ими шею мужчины.
- Я больше так не буду. Прости, - теплое дыхание снова коснулось его кожи. - Мы тебе подарок делали. Ничего больше, честно-честно. Рен тебя позлить решил... ну и я... дура. Прости.
- Рен. Да, он мог. Он не позлить меня хотел, Элли. Научить. Как всегда. Скотина зеленая. Хер с крыльями. Никогда больше не иди к нему. Никогда, - зло прошептал Ричард, усаживая девушку именно так, как хотелось. Между разведенных коленей, но лицом к лицу... чтобы говоря ей каждое слово, чуть касаться теплой кожи губами.
- Почему?
- Он мог бы забрать тебя, - тяжелые слова и чистая правда. Мог бы. Просто потому что ему понравилась Элли и она была дорога Экзору. Рену этого хватило бы для очередной попытки побороть проклятие.
- Не понимаю, - теплые ладони скользнули по лицу, а нежная девичья щека чуть потерлась об отросшую щетину Ричарда. - Ничего не понимаю, Ричард. Объясни мне. Ты боишься и мне от этого еще страшнее.
- Он понимает, что ты для меня значишь, и осознает, что просто так я не стал бы держать возле себя обычную девчонку для постели. Значит, ты что-то стоящее. То, что я ценю и... он ценит то же. Он хочет того же. Он забрал бы тебя.
- Как...ученицу? - все еще не поняла девушка.
- Элли, пойми, ты для меня не только девушка, ты мне и как сестра, мелкая и несмышленая, но безумно родная. Еще ты - отражение отца и копия матери, ты мне друг и ученица, помошница и нежная отрада в этом глупом, жестоком мире. Ты - мой ласковый пример силы и стойкости, мой мирок теплоты и заботы. Ты - мои тревоги и переживания, моя боль и жалость. Моя горечь и память. А Рен мог тебя у меня забрать. Поверь мне, мог, а ты бы даже не заметила, как ушла от меня, увлеченная этим куском изумруда с крылышками и яркой пыльцой.
- Я бы никогда не была с Реном, - острые ногтики чуть сжались на мужской шее.
- Это ты так думаешь... Но он мог бы оставить тебя возле себя навеки.
- Не мог бы. Я бы не осталась с ним. Да и ... есть проблема с этим погибшим миром. Он назвал Рена одиноким, и это стало его проклятием. У него много учеников, любовников и любовниц, но не пары. Нет и все. Мы ищем наши половинки, а он изначально цел и одинок. У него нет любви и даже малейшего шанса оборвать собственную жизнь. Он - Выживший, а значит - будет вечно жив. А ты - дурак. Еще раз посчитаешь меня "стоящей", будто какую-то вещь, и я действительно от тебя уйду. Просто уйду. В ту же Либруссию.
- Кто ж тебя отпустит? - чуть усмехнулся Экзор.
- Ты, - твердо сказала Эллисон.
Тишина разлилась по комнате, выбила из груди дыхание и сковала легкие Ричарда, плотно прикрыла искусанные губки Элли... Она прошлась по напряженному телу мужчины нервной дрожью и улеглась под его саднящей кожей ноющей болью в душе.