Жизнь порой преподносит такие выкрутасы, что не снились ни одному обдолбанному голливудскому сценаристу. Клянусь, абсолютно реальная история, коей я сам был участник.
Итак, что мы имеем: 1988 год, июнь месяц и шестеро счастливых студентов Литинститута, сдавших последний экзамен в сессии. Что вытекает из этих слагаемых? Естественно, законный бУхач. После пяти минут прений, выбор падает на "Яму", как самое достойное место, для подведения жирной черты закончившегося учебного года.
Небольшой экскурс в историю. Москва не Питер и пивной вопрос никогда не решался с блаженной простотой и легкостью, присущей северной столице. Бутылочное, если и бывало в магазинах, то раскупалось в мгновенье ока, а, учитывая горбачевские наезды на спиртное, поди-ка прояви терпение иль наглость в беспримерных очередях. Островками стабильности были лишь пивбары. Но и туда надо было отстоять час, другой и третий, а то и вовсе не попасть. Так что поход "по пиву", в отличие от сегодняшних пресыщенных пивным разнообразием деньков, был сродни священодейству. Собраться, наскрести бабла, определиться куда едем (вопрос сурьезный, поскольку от неправильно сделанного выбора зависело будет ли сегодня праздник, или западло-отсос), торжественно приехать, отстоять немереную очередь, если нет у вышибалы блата, и вот, когда уже слюна бежит по подбородку и спазмы в животе танцуют самбу, ты проходишь в зал и воспаряешь в небеса - свершилось! Рокот гульбища, где пьяные отрыжки смешались с гулом голосов и пеной кружек, накатывает на тебя прибоем и накрывает с головой, так что тебя уже качает, хоть ты еще не сделал ни глотка. Упоенье, предвкушенье, вожделенье - лучше секса, которого, как потом выяснилось из знаменитого телемоста, в Совке и не было.
Выбор. Мне лично всегда нравился "Фазан", заведенье в десяти минутах ходьбы от Киевского вокзала. Не знаю, жив ли до сих пор этот ангар, покрытый гофрированным алюминием, но в те года это был знатный шалман. Огромный зал был разделен стенами на четыре помещения. Неразбавленное пиво и почти всегда - креветки! Народ приходил со своими гитарами, аккордеонами, саксофонами (!) и, даже один раз застали, с балалайкой. Все это орало, пело и гудело, создавая незабываемый антураж.
Проще всего было нам, студентам, жившим в общаге на Руставели, попасть в пивнуху на Фонвизина. Это называлось - "пойти в народ", "черпнуть сермяги", "погрузиться в жысь", поскольку это был классический люмпеновский вариант. Территория с половину футбольного поля на пустыре, была незатейливо огорожена металлической сеткой. Ржавая крыша, никаких стен, лишь столь же ржавые перегородки, разбивающие ее на секции. Гуляй рванина, особенно зимой.
Но проще, не значит лучше. Кружек, как правило, всегда недоставало, так что приходи со своей баночкой или обрезанным пакетом из-под молока, как многие и делали. Пиво разбавленное - это закон. Толкучка и месиво из грязи у автоматов-сосок. С закуской лучше не рисковать. Принес с собой воблу или лучок, вот и молодец. Плюс всегда можно было огрести люлей. Или прописать их кому-нибудь, в зависимости от расклада. Бессменный вышибала Вася, детина ростом под два метра, никогда не стоял на воротах, а находился в гуще народа, внимательно наблюдая за разворачивающейся схваткой издалека, и появлялся лишь затем, чтобы поставить финальную точку. Действовала олимпийская система, плэй-офф, отпизженного выводили за руки, а победитель оставался пить.
Гремели еще "Жигули" на Арбате, но нам, студентам, они были не по карману. Все остальные пивбары укладывались в эту сетку - от полного отстоя до респектабельной показухи.
Вне конкуренции была лишь "Яма". Не потому, что в ней лучше было пиво или условия. А потому, что Столешников и длинный шлейф легенд, тянувшийся с конца пятидесятых. Представители каких только творческих Союзов не бухали здесь в разное время. И маргиналы, не входившие ни в какой Союз, на вроде Мамлеева и Венечки Ерофеева. И хоть к концу восьмидесятых слава ее поблекла, она по-прежнему оставалась заветным уголком, прибежищем интеллигентов.
Поэтому наш выбор пал именно на нее, как самое достойное место, чтобы отпраздновать каникулы и расслабуху. Хоть это и было чревато возможностью пролета. Очередь из блатных, что проходили без очереди, порою превышала просто очередь.
Но, отстоявши добрых два часа, мы раболепно входим в этот храм всех девяти Муз. Мы здесь, мы прикоснулись к Истории! Низкие арочные своды полуподвального помещения, состоящего из трех залов, казалось, хранят память всех пивших здесь героев. Нет, это не копоть, это осадок сгоревших в пьянстве светлых душ, это гарь от тысячи словес, рожденных в адском пламени судьбы, это многолетние наслоения тех мыслей и образов, что посещали воспаленные умы в минуты пьяного экстаза и тоски... Это... Это... ЯМА! И мы в ней!
Хоть внешне все очень по-совковому. Узкие столы-стойки "в стояка", чтоб не засиживаться. На входе - обязаловка-оброк в виде трех рублей, что менялись на стандартный "ямовский" набор: четыре кружки пива, салат оливье и бутерброд с черною икрой, который, впрочем, мало кто ел, поскольку "черная икра" напоминала прессованный квадрат с вязкостью гудрона. Потом - автоматы, где двадцатикопеечная монета обменивалась на скользкую кружку пенного напитка. Но дух! Говорить здесь можно было только о "высоком", чтоб не опошлить святость места.
Через час мы уже тепленькие, балагурим и хохмим, жарко спорим о последних веяниях перестроечной литературы, но вот засада - деньги почти на исходе, трехрублевый вход серьезно подкосил наши финансы. Уже решается вопрос, кому бежать опрометью до института, чтобы занять у тех, кто еще сдает. И тут... уверенным булыжником в наш огород летит судьба.
Все время, что мы пили, за соседним столиком скромно выпивали два молодых парня. С виду парни, как парни, разве что накаченные, морды - кровь с молоком, но какие-то... уж очень аккуратненькие. Аккуратные причесочки, аккуратные неброские костюмы, черный дипломат в ногах у одного, почти не говорят... Спортсмены? Ну, да и пофиг, нам-то какое дело. Но тут один из них, заслышав о наших напрягах, вдруг вступает:
- Мужики, а можно мы к вам пришвартуемся? С нас пиво. У вас весело, а мы как-то скучаем...
- Говна-вопрос, конечно!
И вот уже весь стол заставлен свежим пивом, настроение - хоть в космос не лети, гуляем, братцы! И парни как-то разулыбались, слово за слово, выяснилось, что они оба погранцы, полгода, как отслужили, два товарища, один был старшиной, другой сержантом. После дембеля перебрались в Москву, теперь вот вместе покоряют столицу. Ну, и зашибись. Главное люди добрые и денег им не жалко, право слово, есть же человеки.
Еще через час все уже запанибрата. Уже решаем сообща, что делать дальше. И тут второй нас огорошил откровеньем:
- Послушайте, я вижу вы нормальные пацаны. Давайте откровенность на откровенность. Мы слушатели школы КГБ, курсанты. У нас учебное задание - войти в контакт с неформальной молодежью и написать отчет о настроениях и мыслях в их среде...
Нормально? Естественно, вначале все прикалываются, никто не верит. А вот вам ксивы, все без балды. Все в легком шоке:
- А мы-то вам зачем?
- Да мы послушали, вы ж писаки, а это и есть самая опасная неформальная среда, лучше не найти. У нас и деньги есть казенные на это дело...
Толстая пачка пятирублевок в еще банковской упаковке перевесила все опасенья:
- Дык, елы-палы, чего же вы молчали! Конечно, лучше неформалов вам не найти! Мы самые отьявленные и есть! Где будем выполнять ваше заданье?
- А это уже от вас зависит. С нас - стол и выпивон. Хорошо бы еще расширить круг, нам для отчета выгоднее.
- Может к нам в общагу?
- Да нет... Пожалуй, нам столько не споить. Давайте варианты.
Тут предлагаю я:
- У меня приятель есть, учится на режиссера в Щуке. Мы вместе были дворниками. Вернее, он и сейчас дворник, живет в бывшей коммуналке на Арбате, там все соседи, кто артист, кто музыкант, неформал на неформале...
- Режиссер? Отлично! Едем.
Выкатываем сообща из "Ямы". Нам все еще как-то не по себе. Но адреналин и пачка денег будоражит кровь. Идем в винный на Столешниковом, чтоб затариться. Там смертоубийство. Очереди нет в помине. Кто прорвался к кассе, тот и взял. Стоим в сторонке, предоставив возможность действовать начинающим чекистам. Через минут двадцать дипломат набит коньком так, что не закрывается и его приходится нести подмышкой. Попутно цепляем двух девчонок, что сиротливо жались в стороне, отчаявшись купить шампанского. Все, как нельзя лучше.
На двух тачках приезжаем на Новый Арбат. Далее я веду переговоры:
- Андрюха, я с компанией. Мы в "Яме" подцепили двух чекистов. Или они нас, не суть важно. Важно, что у них до хрена денег, восемь батлов коньяка, и они... на задании.
- На каком задании? - делает удивленные глаза Андрюха.
- Собирают информацию, чем живут и дышат неформалы, то есть мы.
Несколько секунд будущий режиссер переваривает информацию. Потом глаза его загораются:
- Информацию, говоришь. Я, блядь, им выдам информацию, заебуться писать потом. Сколько у них, говоришь, денег?
- Да, до хрена, они при нас свежую пачку распечатали, гудеть можно три дня.
- Все заебись, Мишаня. Одна беда, мне в Щуку надо, я сейчас актерское мастерство сдаю. Это часа на два, так что начинайте без меня.
- Заметано.
- А, да... У меня там еще три актриски труться, вы повежливее с ними.
- Да тоже в тему будут.
- Ну, все, я побежал.
Андрюха убегает. Мы вваливаемся в его комнату в густонаселенной дворниками коммуналке. Андрюхина берлога достойна описания. К оформлению своего жилища он подошел как настоящий режиссер. Натертые паркетные полы. Чистота, порядок. Посредине огромный обеденный стол красного дерева найденные им в жалком виде на помойке и любовно отреставрированный. В углу - сексодром с балдахином из шелка и занавесью, играющей роль ширмы. Резные этажерки с книгами и музыкальным центром. На стенах картины, кисти художника из Волгограда Петьки, что тоже обитает в этой коммуналке. На потолке - кованная люстра, черт знает какого века, тоже притащенная со свалки и восстановленная. В общем, шик несусветный. Да еще три начинающих актрисы, одна краше другой.
Садимся пить. Девчонки накрывают стол. Режут колбасу, сыры, салаты. Подтягиваются люди из соседних комнат, учуяв запах халявного бухла. Народу набирается человек пятнадцать. Чекистов садим посредине, как свадебных генералов. Сдается, что они немного не в своей тарелке. Надо накатить.
Через полчаса веселье в разгаре. Играет любимый андрюхин "Tirex", гогот, шум, на чекистов все клали с прибором. Они сидят тихонько, вращают зенками, изредка перебрасываясь между собой фразами. Видать мотают на ус. Да только по осоловевшим глазам видно, что моталку у них клинит. Коньяк вскоре на исходе, кто-то тащит из запасников бутылку водки, кто-то красного вина, нашлось даже шампанское, припасенное к какой-то дате. Гулямба набирает обороты. И в этот радостный момент, можно сказать на пике посиделок, между чекистами начинается совершенно непонятная буча, на которую поначалу никто и не обратил внимания. И вот уже один орет другому, вскочивши на ноги:
- Смирно, сержант!
- Пошел ты нахуй, старшина.
Видать, это еще их армейские заморочки:
- Встать, сержант! По стойке "смирно"!
Второй тоже вскакивает:
- Да пошел ты нахуй, чмо!
- Кто чмо? Я чмо?!
Народ постепенно затихает, все в недоумении. Они стоят друг напротив друга, морды красные, глаза навыкате, буровят друг друга "зверскими" взглядами. Потом один дает другому резко в морду. Второй, недолго думая, хватает соперника за грудки и проводит мастерский бросок через бедро. Поверженный летит плашмя спиной на андрюхин антикварный стол. Стол ломается напополам. Девки с криками врассыпную. Мужики в нерешительности топчутся по сторонам разбитого стола. Еда, посуда и бухло - одна сплошная каша на полу. А эти два быка месятся с остервенением, катаясь по полу. Мы пробуем разнять, какой там! Во-первых, они явно в другой весовой категории. Во-вторых, мы сами еле на ногах. Прием из самбо - и андрюхина этажерка приказала долго жить. Удар ногой - и музыкальный центр вдребезги.
Мы, в полном ахуе, вылетаем из комнаты, чтобы решить, что делать. Кто-то предлагает улучить момент и закатать их в ковер, как Доцента из "Джентельменов удачи". Кто-то предлагает тупо оглушить их чем-нибудь тяжелым по балде. А из комнаты доносятся крики, хрип и треск ломающейся мебели.
Ситуацию спасает Рома, студент экономического факультета МГУ, низенький коренастый татарин, в прошлом мастер спорта по борьбе. Он и не пил в тот день, готовился к экзамену. Бесстрашно зайдя в комнату, он какими-то неуловимыми для глаз движениями, выкатывает этот ком из двух слипшихся тел, сначала в общий коридор, а затем, уже с нашей помощью, за входную дверь. Захлопывает ее и переводит дух:
- Не лезьте. Пусть там домесятся. Тяжелые бычары...
Но не тут-то было. Драка в коридоре разгорается с новой силой. Трещит то наша дверь, то дверь соседей, где еще обитают коренные москвичи. Далее события разворачиваются с калейдоскопической быстротой.
Соседи вызывают ментов. Минут через пятнадцать из ближайшего отделения, приезжает патрульный наряд на "козлике". Врывается в подьезд. К тому моменту, видимо, один чекист отмудохал другого. Но, у оставшегося на ногах, оказывается при себе табельный "макаров". Начинается пальба, чекист отстреливается. Менты в панике сьебывают. Слышно, как пули рикошетом скачут по подьезду. Мы сидим, ни живы, ни мертвы, боясь подойти даже к глазку. Еще через десять минут менты возвращаются с подкреплением, вооруженные автоматами. Дав предупредительную очередь, винтят лежащего в крови чекиста. Второй ушел, расстреляв всю обойму.
Еще через пятнадцать минут возвращается из Щуки радостный хозяин флэта, Андрюха, весь в предвкушенье славной пьянки. Он только что успешно сдал экзамен, дома теплая компания, добрые чекисты-спонсоры, гудеть можно от заката до рассвета.
Теперь представьте, дома его не было два часа, а подьезд полон людей, высыпавших из квартир, взвод ментов-автоматчиков, стены изрешечены пулями, эксперт-криминалист собирает гильзы и фотографирует отверстия, замеряет расстояния, суетятся опера. А комната... вернее то, что от нее осталось, не поддается описанию. Все что можно было разбить - разбито. Все, что можно было сломать - сломано. Даже надежный сексодром. Даже карнизы с занавесками. И посередине - стол, любимый стол, краса и гордость, расхерачен на две половины с вывороченными ножками, как апофеоз прошедшей пьянки.
Два месяца аукалсь нам эта "посиделка". Менты с чекистами испокон веков воюют. Естественно, менты подняли хай, открыли дело. Три раза нас всех, участников, поодиночке вызывали для дачи показаний в местный РУВДэ. Два раза на дом и в общагу, надо отдать им должное, приезжали с этой же целью кэгэбэшники. Они же рассказали, что в итоге дело замяли, двух незадачливых курсантов выперли из конторы и вчинили иск на энное количество рублей, видимо, пропитых нами.
А я еще долго извинялся перед Андрюхой, мол, блябуду, кто ж мог знать, а так все начиналось хорошо...
Надо отдать должное его чувству юмора. Он неизменно отвечал одно:
- Да классно посидели. Тихо, мирно, весело... Жаль я даже напиться не успел.
Так вот мы отметили окончание учебного года в "Яме".