Над апрельской Москвой ослепительно сияло солнце. Синий купол неба был чист от облаков. Воскресная публика гуляла по Манежной площади, объедалась мороженым, галдела, гудела и трапезничала за столиками уличных кафе. Свою лепту в общий гвалт вносили скейтбордисты и любители роликов. День расцветал пышным, праздным бутоном.
Никто не мог потом с точностью вспомнить, с чего же все началось, исток событий был обрывочен и стерт последовавшим за ним шоком. Кто-то увидел в небе якобы яркую точку, кто-то услышал непонятный звон, кто-то вообще утверждал, что с неба сразу отвесно упал луч странного света прямо в вершину стеклянной сферы-глобуса, укрывавшей подземный торговый комплекс и стал стремительно расширяться, поглотив ее всю... Так или иначе, но в течении короткого времени на глазах у изумленной публики действительно вырос световой столп, переливаясь радужными оттенками и слепя неожиданными всполохами. Его сопровождал, то нарастающий, то вновь угасающий звуковой фон. Трудно было сказать, на что он походил. Чудился в нем и дальний колокольный перезвон, и вскипающее хоровое пение, и просто гул с вкраплениями мелодичных звуков - ничего определенного, но скрытая гармония, тем не менее, присутствовала и была она одновременно и торжественная и напряженная...
Через полчаса не было никого на площади, кто бы по-прежнему занимался своим делом. Столп света большим кольцом окружила, набирающая массу, толпа, сохранявшая при этом дистанцию, словно незримая межа пролегла между людьми и необъяснимым явлением. Стоял непрекращающийся гул, из которого с трудом можно было вычленить отдельные фразы. Все варианты от НЛО до Конца Света были исчерпаны в короткий срок и лишь крутились, закольцевав домыслы и версии. Беспрерывно щелкали затворы фотокамер и телефонов. Несколько истовых прихожан, шедших со службы из Храма Казанской Божьей матери, уже бухнулись на колени, осеняя себя крестным знамением, чем лишь внесли сумятицу в стройные ряды возбужденных зрителей. Но никто даже не пытался приблизиться к источнику света. Границу чувствовали все.
Несколько милицейских нарядов, переварив первое потрясение, беспрерывно сообщались по трескучим рациям, вызывая подкрепление. Со всех ближайших улиц и постов уже неслись патрульные машины. Но ни пузатое милицейское начальство из "Фордов" с лихо заломленными фурагами, ни рядовые, ни "ОМОН", оказавшись на месте, долго не могли справиться с собственным волнением, прежде чем приступить хоть к какому-то исполнению служебных обязанностей. А толпа стремительно нарастала, так как очевидцы случившегося звонили нон-стоп всем, до кого можно было дозвониться. К тому же пробка из брошенных прямо на проезжей части машин наглухо перекрыла Тверскую и Манежку.
Наконец, серые мундиры, продираясь сквозь толпу, попытались организовать нечто вроде оцепления вокруг столпа света. Загромыхали матюгальники, неуверенно призывая народ к спокойствию и организованности. Но этого и не требовалось. Толпа стояла, как влитая, смиренно не переступая, неведомо кем отведенную черту. Да и сами служивые, выбравшись на край людского моря, замирали, словно временно парализованные, явственно исходившей от света силой.
Первые телевизионные бригады, добравшиеся из Останкино, уже разворачивали на обочине событий передвижные станции. Уже через несколько минут сенсационные репортажи о несусветном явлении в центре Москвы, перебивая все выпуски новостей и передачи, шли в прямой эфир. Власть имущие всех рангов, получив сбивчивые доклады от референтов и помощников, осознавали, что процесс уже неуправляем и осталось лишь попытаться взять его под контроль.
А столп света, прочно утвердившись на земной плоти и уходя в недосягаемую высь, словно бы жил своей потаенной жизнью. Иногда по нему пробегали стремительные волновые вибрации, иногда слепящие струи еще более яркого света столь же стремительно стекали вниз, вынуждая прищуриваться или отворачиваться вовсе, иногда плотная ткань звука словно бы расширялась, заставляя толпу синхронно замирать и вновь разряжаться гулом...
Хаос нарастал, но не самой площади, а на прилегающих к ней улицах и переулках. Там милиция уже действовала жестко и оперативно, перекрывая подъезды и сдерживая, прибывающий со всех концов Москвы народ.
Никто даже машинально не отслеживал часы, и сколько времени прошло с начала светопреставления, сказать было затруднительно: час, два, а может уже и полдня. Только казалось, солнце по прежнему стоит в зените, потому как столп света словно заменил его на этом посту. В районе Исторического Музея и в самом здании срочно разворачивался оперативный штаб, непонятно какого назначения. Тут помимо силовиков всех мастей, были спасатели, мелькали чиновники, депутаты Госдумы и представители всех ветвей законодательной и исполнительной власти. Ожидали прибытия Шойгу. По телеящику уже упражнялись в остроумии срочно вызванные аналитики, политологи, уфологии и академики РАН. Наспех громоздились гипотезы, версии и мнения, но все сводилось в итоге к простой банальщине: надо обождать, а там посмотрим...
Как вдруг звук, фоном сопровождавший световое явление, слился в унисон и застыл на долгой протяжной ноте, напомнившей звучание далекого боевого рога. К нескольким сотням молящихся, немедленно присоединилось еще энное количество народа, бухнувшись в порыве на колени. Среди них были замечены и милиционеры, побросавшие свои фуражки оземь. По столпу прокатилось сверху вниз несколько крупных и медленно затухающих волн, он словно разбух, на какое-то время потеряв свои четкие очертания. Толпа инстинктивно отхлынула назад и в первых ее рядах непроизвольно возникла давка. Паники не случилось, но отдельные истеричные голоса звучали в общем хоре, пребывающих в замешательстве людей. Репортеры, ведущие прямой эфир, синхронно прервались, все телекамеры были устремлены в центр событий.
Так же неожиданно, как и возник, звук резко оборвался. Над площадью воцарилась тишина. Только где-то заходился ревом младенец, оказавшийся в толпе. В самом столпе что-то происходило. Он словно пульсировал у основания, казалось, какие-то тени или смутные, едва угадываемые фигуры проступают сквозь пелену света. Как ни странно в толпе не родилось страха, давка стихла, было только напряженное ожидание.
И оно было вознаграждено. Тягуче и плавно, как в замедленной киносъемке, от основания столпа стала отделяться, вернее сказать, даже отпочковываться неясная масса, постепенно все более и более обретая четкие очертания. Это был строй явно человеческих фигур, клином направлявшихся в сторону Александровского сада и Кремля. Сколько их было, и кто возглавлял это медленное шествие, сказать было нельзя, их словно окутывала полупрозрачная дымка, имеющая качество самого столпа. Но по мере удаления этого отростка, сам столп света словно слабел и постепенно истаивал, все больше превращаясь в колеблющееся марево. А строй расплывчатых фигур, словно небесная рать, все шел и шел, набирая форму и постепенно материализуясь, наливаясь тяжестью, словно проявляясь, но, по прежнему, неся на себе остаточное свечение, мешавшее рассмотреть все в подробностях. Толпа, милиция, все кто были на его пути, заворожено расступались, очищая дорогу с самого начала его движения. Молчаливо, пугающе, и в то же время торжественно клин преодолел расстояние до стены Кремля и так же плавно, без усилий вошел в нее, словно не замечая преграды. Было в этом движении что-то такое, не поддающееся разумному объяснению, что сковало людей на время в едином порыве, когда словно само сердце стоит комом в горле и слезы легко готовы пролиться из глаз, то ли от красоты, то ли от величественности момента. Протекло несколько нескончаемых минут, и хвост колонны исчез за красной кирпичной кладкой.
Зыбкая тишина еще висела в воздухе, но через мгновение толпа взорвалась криками, беспомощно загудела, забродила, словно все пытались в этот момент узнать друг у друга, а что это было, а что это вообще, а что, как, зачем, почему и столь же беспомощно не находила ответа. Зримо было лишь ощущение братского единения соучастников некого грандиозного события, свидетелями которого им выпало стать. И в этом единении не было рангов, чинов, милиции и обывателей, а лишь растерянные, ошеломленные и необъяснимо чему радующиеся люди...
А столп света окончательно исчез, растворившись в воздухе и оставив послевкусие в виде едва уловимого тонкого звука, напоминавшего слабое эхо былого, что тонуло в шуме людского прибоя...
2.
Можно лишь отдаленно назвать сумятицей те волны, что расходились по Москве, а от нее по всей России, после случившегося явления. Свидетели этого события становились эпицентрами, вокруг которых собирались толпы, чтоб услышать из первых уст. Те, кто наблюдал происходившее по телевизору, в многочисленных городах и деревнях от Калининграда до Находки, делились увиденным с теми, кто по разным причинам не смог лицезреть воочию. Страна бурлила, медленно, но уверенно закипая. Робкие репортажи уже передавал "Евроньюс" со ссылкой на российские каналы. Само российское телевидение на время превратилось в один большой "круглый стол", тема "номер один" кочевала с канала на канал, сломав сетку вещания. Было ощущение, что сам воздух искрится от эмоций, исходящих от людей. Это было явно заразно, словно очевидцы несут в себе заряд, электризуя остальных невольных слушателей...
В сам Кремль, после случившегося, естественно никого не пропускали, он был оцеплен со всех сторон. Можно было лишь с уверенностью сказать одно: светящийся клин людей - людей ли? - вошел в него и обратно не появлялся, потому как массы зевак стояли за оцеплением по всему периметру Кремля, набережным и окружающим улицам. Всех терзала неизвестность и ожидание возможного продолжения событий. Несколько правительственных кортежей, проследовавших внутрь Кремля за несколько часов, еще больше возбудили толпу. Никто не расходился.
Ближе к вечеру, когда над Москвой пламенел необычно яркий закат, все каналы поочередно стали давать анонсы предстоящего специального заявления. Никаких подробностей, только время - 22.00 по Москве. Страна изготовилась с пультами у телевизоров. Пожалуй, не осталось ни одного человека, кроме дежуривших в ракетных шахтах офицеров, кто, так или иначе - да хоть по радио и краем уха - не ждал бы означенного часа. Слово "рейтинг" здесь было бы пустым звуком. Страна внимала.
И вот - час пробил! После нескольких секунд абстрактной заставки, без всяких объяснений и вступительных слов диктора на экране возник человек, сидящий за пустым столом. Скромный интерьер тоже не говорил ни о чем, не отвлекая на себя внимание. Это был мужчина довольно крепкого телосложения, в заурядном, если судить по пиджаку, костюме. То, что било по глазам с первых же секунд - это косоворотка, расшитая орнаментом вместо обычной рубашки, длинные висячие усы, обрамлявшие гладко выбритый тяжелый подбородок и столь же длинный чуб на абсолютно лысом черепе. Уже потом поражал взгляд. Он был спокойный, властный и уверенный. Одновременно теплый и грозный. Отцовский, так его хотелось бы назвать многим, сидящим у телевизоров. Сильные руки с крепкими, рельефными кистями он держал перед собой, положив на столешницу, облокотившись и немного подавшись вперед.
Несколько секунд прошли в полном молчании. Мужчина смотрел в камеру, словно бы давая время разглядеть его. Все в его облике говорило о недюжинной внутренней силе: крупной, но не грубой лепки лицо, прямой широкий нос, волевой подбородок, четко очерченная нижняя губа, выступавшая из-под усов, выпуклые надбровные дуги над серыми глазами и мощный, правильной формы череп.
Потом он заговорил, слегка надтреснутым, глуховатым голосом, четко проговаривая все слова и делая паузы, словно строгая широкую крепкую доску и проверяя качество работы:
- Здравствуйте, люди русские... Здравствуйте, татары, башкиры, удмурты, мордва, якуты и все народы Севера и Юга... Здравствуйте, мои соотечественники... Братья и сестры... Мужи и девы... Я Святослав, сын Игоря из рода Рюрика... Я есмь Князь Земли Русской... И сегодня Сварга послала меня к вам... Наши пращуры и предки, внемля стону Земли Русской, и вашим стенаниям, да мольбам невыраженным, но носимым под сердцем, направили меня сюда таким вот чудодейственным способом... Ибо Время на исходе, а вы прозябаете, порушив души свои...
Глаза его впервые с начала речи полыхнули гневом.
- Как вы дошли до жизни такой, о том сейчас говорить не станем... А станем суд вершить, да дело делати... Считайте, что я ваш новый, как теперь говорят, кризисный управляющий... Хотя и с Владимира с Димитрием полномочий пока никто не снимает...
Камера впервые отъехала назад и дала общий план. Оказалось, что за столом по левую руку от Святослава смиренно сидят Путин и Медведев, понуро склонив головы. Медведев был заметно бледен. У Путина подергивалось веко. Оба никак не среагировали на слова Святослава, продолжая смотреть в одну им ведомою точку. Святослав перевел строгий и тяжелый взгляд с них снова в камеру.
- Закон ломать не буду... Не мной писан... После разберемся... А сейчас недосуг... Считайте, что я, как в родственном нам народе Айрана, Аятолла... Или, по христиански, духовник... Или, по бандитски, что вам более понятно, - тут он усмехнулся -смотрящий... Но полномочия, данные мне Сваргой и славянским эгрегором, хозяином Земли Русской, таковы, что исполнять будут все и беспрекословно...
Голос его опять набряк силой, что, казалось, пробивала и телевизионные экраны, и, сидящих в немом изумлении перед ними, людей.
Святослав помолчал и продолжил:
- И пришел я к вам не один... А с дружиной... Над каждым ведомством и органом власти стоять будет мой соратник и исполнять ту же функцию, что и я над всем... Начнем с Церкви, власти духовной... Хоть и всем вам ведомо должно быть, что я держался и держусь веры отцов наших и предков, арийской, ведославной, но рвать узы ныне с христианским эгрегором нам не след, бо времена тяжелые и стоять супротив врага вместе будем... Войди, отче...
В кадре появился суровый старец с костистым исхудалым лицом и жгучими очами в одеянии иеромонаха дораскольнических времен.
- Отец Сергий... Радонежский... - представил его Святослав.
И вдруг лукавая улыбка на мгновенье озарила его властный лик:
- Ужо, покажет он котам синодальным масленичным...
Глянув в камеру испепеляющее-острым взором, Отец Сергий сел по правую руку от Святослава, прислонив к столу миртовый посох.
- Правительство - продолжил Святослав - возглавит потомок мой дальний, Иван Калита, за умное дело так прозванный...
Прихрамывая, в кадр вошел мужчина средних лет с бородой клином, широкими скулами и чуть раскосыми глазами, в которых светились живой ум и хитринка, и тоже сел за стол.
- Думу вашу боярскую - язвительно произнес Святослав - Думу... долго думал, кому отдать... Решил из недавних... Столыпин...
В кадре возник живой Столыпин, как с картины Репина с завитыми усами в костюме-тройке.
- Хоть и просился Петр Аркадьевич на правительство, но пусть "боярами" порулит... Ему и Совет Федераций по крыло отдаю...
- На Армию много было желающих... Да я бы и сам не прочь поратиться, ежели б дел поменее... И Донской, и Суворов... И Кутузов, старче, слезно молил... Жуков обиделся... Но возглавит ее Невский... По старшинству, стало быть...
Невский вовсе не походил на образ, созданный Черкасовым в фильме Эйзенштейна. Был он коренаст, как и Святослав, волос в рыжину и лицом, прямо скажем, совсем не мил.
- Прокуратуру, судебную систему, а с оными и МВД... - опять заговорил Святослав - возьмет на себя Иван, Васильев сын, коего вы тут Грозным кличите... Благо опыта карать и миловать, как и порядок наводить, предостаточно...
И тут Эйзенштейн с Репиным и прочими создателями образа сурового тирана, прогадали. Грозный, напротив, оказался леп лицом, почти благообразен, если не красив. Одет он был во френч Второй Мировой войны, как Сталин. Хоть и смотрелось это странновато в сочетании с длинными волосами на прямой пробор и кудрявившейся бородкой. Казалось, добавь пенсне и, ни дать, ни взять, профессор из военного КБ. Поклонившись в камеру, он тоже занял место за столом.
- Ну, а ФСБ решил я отдать Малютке... Кх... Кх... Малюте Скуратову на окормление... Иван за него просил... Пусть чину он невеликого и сословия мелкого... Да уж сноровист и бывал...
Малюта с черными, как смоль, кудрями и кустистой бородой был почему-то одет в казацкую черкеску и папаху. Сняв ее и тоже поклонившись, чуть не в пояс, он занял свое место на краю стола.
- Еще двоих означу... Они уж на места отбыли и представлять не буду... Над Москвой встанет Юрий Долгорукий... Он ее строил, ему и перестраивать... Петр... Первый, да Великий... - Святослав помял рукой подбородок - Тоже хотел, конечно, правительство, армию... Все хотел... Да, боюсь опять бы дров наломал сверх разумного... Северную столицу под себя возьмет, его именем нареченную... Коль возводил ее с болот, да топей, там ему и править... Флот ему отдал, детище его любимое... А в подручные ему - Нахимов с Ушаковым... Мыслю, дел ему хватит...
Святослав огляделся. По левую руку от него сиротливо сидели Путин с Медведевым, совсем спав с лица. По правую величаво восседали прославленные предки.
- На сем хватит... - произнес Святослав - Многих с собой привел... Полный список узнаете завтра из газет...
Он надолго замолчал, словно собираясь с мыслями. Камера наехала на него крупным планом. Было видно, как гульнули желваки на его широком лице.
- Вот, что еще хочу сказать, мои соотечественники... - наконец проговорил он - Чтоб не осталось у кого сомнений в том, что воля моя будет исполняться неукоснительно... Ходит средь вас сказка про Смерть с косой... Так нету такой старушки... Рок ли свой, карму, судьбу ли - как ни назовите - человек сам плетет, а режет ее Марена в нужный срок... Да ныне времена иные... Идет смена цивилизации и чистка на планете... И в такие времена спускаются из вышних миров, или как вы говорите из астрала, Жнецы...
Святослав откинулся впервые на спинку стула и произнес куда-то в пространство:
- Явись!
Медленно за его спиной сначала будто уплотнился воздух, загустел, заматерел, искажая пространство, и затем проступил образ... Это был сгусток материализовавшейся энергии, напоминавший силуэт человека и одновременно что-то монументальное, неживое, словно темная хламида окутала памятник, ниспадая с его плеч до самой земли, и лишь колебания воздуха в ее ореоле провоцировали глаз признать в этом нечто одушевленное. Мгновенное, короткое, почти неуловимое взгляду движение, казалось бы, внутри самой фигуры, вдруг рассекло пространство яркой ослепительной вспышкой, проехалось наискосок, словно распоров экран и заставив тысячи смотрящих инстинктивно отпрянуть...
За кадром раздался ощутимый стук, и картинка съехала в сторону, зафиксировав дрожащие руки Путина. Это упал без чувств оператор. Послышалась возня, шаги, приглушенные голоса и через некоторое время камера вернула крупный план Святослава. За спиной его уже никого не было.
- Так вот... - продолжил он, как ни в чем, ни бывало - Жнецы - чистильщики... Отпускает их Марена на вольные хлеба, когда приходит такой срок... Вы и сами, поди, заметили участившиеся случаи непредвиденных смертей, катастроф, аварий и...
Тут его лицо опять на мгновение испещрила лучами морщинок лукавая ухмылка:
- Неудачных охот на архаров... Санкции Жнецов весьма велики... А критерии "отбора" человеков, "созревших" к жатве, ведомы лишь им самим... Но в связи с введением кризисного управления в стране, часть Жнецов, действующих на нашей территории, временно подчинена мне... Хотя они и сохраняют свободу воли в отведенных им рамках... Кроме того...
Святослав опять заговорил с нажимом:
- Кроме того... Я привел с собой Незримую Дружину... Они тоже суть астральные сущности... Это вои нашего славянского эгрегора... И будут обеспечивать порядок, где бы то ни было, пока мы разгребаем Авгиевы конюшни того же МВД... Я, надеюсь, все меня поняли?.. Это не отменяет несение службы всеми органами власти и исполнение своих непосредственных обязанностей... Все! Идет! В рабочем! Режиме!..
Святослав перевел дух и вновь заговорил спокойным тоном:
- Я не потерплю любых проявлений саботажа, беспорядков, а также массовых гуляний по случаю внезапного воскрешения далеких предков... На сегодня у меня все... Могу лишь добавить, что встречи наши отныне станут регулярными и не только посредством телевизора... До завтра.
Святослав встал и резко вышел из кадра. Картинка еще какое-то время держала опустевшее помещение, а потом появилась заставка с триколором...
Что творилось после этого в душах, умах, домах, городах и весях огромной страны было не-о-пи-су-е-мо.... Страна была оглушена.
3.
Что творилось в стране на следующий день, было тоже неописуемо. Страна таки вскипела и полилась через край, как вспенившееся молоко. Бурлило все и вся. Разговоры начинались, а вернее сказать, не прекращались со вчерашнего вечера в домах, выплескивались на улицу, ехали транспортом, летели самолетами, путешествовали поездами, врывались в офисы и госучереждения и кипели бурунами стихийных митингов от курилок до площадей...
Практически ни что не работало, за исключением предприятий, ведомств и служб, где процесс был безостановочным, но и он шел под аккомпанемент горячих пересудов. Это не был саботаж, это был стихийный выплеск эмоций. Но в любой точке страны, где стихия набирала определенный градус накала, а жаркий спор "кто прав, кто виноват", грозил вылиться в потасовки и беспорядки, как из-под земли вырастали воины Незримой Дружины, Стражи, материализуясь прямо из воздуха. Матово отсвечивала их кольчуга, тускло поблескивали остроконечные шлемы, серые плащи с застежками на плече истаивали в воздухе, не доходя до земли, над которой они спокойно парили, бесстрастные ледяные синие глаза не выражали ничего. Было ощущение, что все они на одно лицо, как богатыри дядьки Черномора. Они, молча, брали возбужденную толпу в кольцо и создавали такое поле, что толпа обмякала, сдувалась и постепенно рассасывалась сама собой, словно забыв, что еще пять минут назад все были готовы рвать друг другу глотки зубами. Либо же просто один из Них проходил мимо особо рьяного зачинщика и возмутителя спокойствия и, походя, трогал его своей бесплотной рукой. Человек, словно обесточенный, мгновенно валился наземь и пребывал в беспамятстве порой до получаса. Стражи после этого столь же бесстрастно растворялись в воздухе, возвращаясь в свое тонкое тело. Поскольку явление это было массовым и повсеместным, население в короткий срок осознало бесперспективность, какого бы то ни было выяснения отношений, и минимально возможный уровень порядка был обеспечен. Милиция взирала на это дело, выпучив глаза. Впрочем, и сама милиция кипела теми же страстями, что и остальное население, слабо отвлекаясь на несение службы. Что творилось в высоких кабинетах и властных структурах, можно было только гадать. Но, судя по частой материализации Стражей в "коридорах власти" и Белом Доме, страсти и там были нешуточные.
Странное спокойствие на этом фоне хранило почему-то телевидение. Никаких тебе "столов", политиков и аналитиков, комментаторов, вещателей и предсказателей. Все чин чинарем, будто ничего экстраординарного вчера не произошло, и страна продолжает жить в привычном ритме. Правда, сказать, что совсем ничего не изменилось, было нельзя. Потому как разом слетели из сетки вещания целые пакеты программ: канули в Лету петросяновские скоморохи, "Дом-2" и иже с ним, гламур, тупая развлекуха и зубодробительные сериалы резко пошли на слив, псевдоаналитические передачи а-ля Сванидзе, Млечин, Минаев, Караулов и тому подобное тоже безжалостно были пущены под нож, и даже куцая реклама резко сбавила децибелы и объемы. Зияющие дыры эфира временно заполнили фильмы и спектакли из Госфонда, пока в срочном порядке версталась новая линейка передач. Разгадка этого чудоподобного явления пришла из утренних газет. Куратором телевидения был назначен Юрий Владимирович Андропов. Объяснение тому было дано простое и доходчивое: людьми управлять умеет, стихи писал до самой смерти, стало быть, вкус есть и сношению с Музами не чужд. Эрнст и другие начальники каналов, включая частные, сидели в запертой большой аудитории и под копирку писали приказы, диктуемые Андроповым, с перерывом только на пописать. Еду и кофе ошалевшие секретарши носили прямо в помещение. Началась грандиозная чистка кадров, все креативные отделы стояли на ушах, силясь переварить нововведения, льющиеся потоком.
Неразбериха стояла на западных каналах, сопровождаемая сумбурными репортажами из - будь она неладна, черт знает какой, опять непонятой - России, что колом встала поперек всех других новостей и заполонила передовицы всех западных СМИ. Но постепенно тон выступлений стал выкристаллизовываться в общую волну, набирающую обороты. Поскольку с научной точки зрения случившееся здесь светопреставление объяснить было нельзя, все сводилось к версии о внезапном, но хорошо подготовленном перевороте и узурпации законной власти кучкой само названных правителей. Тональность реплик и полуофициальных заявлений варьировалась от истеричной до угрожающей. Но пока серьезные тузы и боссы мировой политики хранили молчание, видимо, накапливая информационную базу и вырабатывая приемлемое решение.
Ситуация, схожая с телевидением, творилась и в стенах Госдумы, объединенной на этот раз с Советом Федерации в единое собрание. С раннего утра был обеспечен полный форум, за исключением безнадежно больных и пребывающих за рубежом. Еще с поздней ночи Стражи Незримой Дружины начали собирать депутатов со всех уголков страны, курортов, здравниц и закрытых элитных тусовочных мест, молчаливым конвоем сопровождая их до Зала Заседаний. Двери собрания были наглухо закрыты, по периметру стен замершими истуканами парили в воздухе Стражи, одним своим видом пресекая любую попытку перевести дебаты в пустопорожний ор. Второй канал вел бесперебойный прямой эфир. Открыл собрание растерянный Грызлов. Молчащий Миронов без конца жевал свои губи и оглаживал гламурную щетину. Потом слово взял Столыпин:
- Вот что, народные избранники... Я не буду вам ничего сейчас говорить о текущем историческом периоде, переломном моменте в жизни страны и тому подобное... Думаю, все вы вчера были свидетелями случившегося... И каждый успел в разной степени осознать это... Скажу лишь одно... Уже сейчас из Администрации ныне действующего президента поступают Указы о легитимизации Чрезвычайного положения в стране и введения кризисного управления... Никто не выйдет из этого зала, пока они не будут обсуждены и приняты...
Столыпин помолчал, оглаживая бороду:
- Много вы тут успели дел и делишек провернуть... Теперь придется послужить на пользу России... Если Указы не будут утверждены... Я вам гарантирую немедленный роспуск Думы и новые выборы в ближайшие три дня... Нам это по силам... И на этот раз они будут честными и всенародными...
Взгляд его красноречиво упал на шеренгу Стажей.
- И тогда большая часть сидящих здесь, с треском вылетит из своих кресел со всеми вытекающими из этого последствиями... Это, господа хорошие, Уль-ти-ма-тум! Даю вам полчаса на обсуждение во фракциях и жду затем выступления их глав.
- Не надо полчаса! - взвился со своего места Жириновский, перекрикивая нарастающий гул - Не надо полчаса! Фракция ЛДПР в полном составе поддерживает все инициативы президента и... и... Светлейшего Князя Всея Руси Святослава Игоревича!
Нюх несгибаемого старожила Думы никогда не подводил его в бурных водах политики.
- Отметьте! - надрывался Владимир Вольфович - Отметьте в протоколе! Мы первая фракция! В едином порыве! В одном строю! Всегда... За!.. За!.. За!...
Рядом с Вольфовичем материализовался Страж. Жириновский мгновенно стух и плюхнулся в кресло, вытирая испарину. Собрание пошло своим чередом. Ему дали таки слово и он проорал все свои здравницы и кричалки. Следом выступил Зюганов. Без прежнего задора, но достаточно уверенно он заявил, что фракция КПРФ готова сотрудничать в полном объеме со вновь образовавшейся структурой власти и поддержать любую инициативу, направленную на благо страны и трудового народа. Дольше всех клокотала фракция "Единой России", разбившись на несколько островов. Лишенные прямой связи с Кремлем, чувствуя себя пассажирами "Титаника", они никак не могли прийти к совместному решению. В результате отколовшаяся часть наиболее здравомыслящих, примкнула к КПРФ и ЛДПР, и необходимое большинство было сформировано. Сенаторы Совета Федерации помалкивали в тряпочку, осознавая полную зависимость от воли президента или, как в данном случае, от гораздо более высокой инстанции.
Далее все пошло как по маслу. Указы обсуждались в экстренном порядке, в предельно сжатом регламенте и уже ложились на стол Медведева с резолюцией "Принято". Машина заработала...
Ровно в три часа по полудню, после экстренного анонса, по Первому пошла трансляция из Кремлевского Дворца. Народ прилип к экранам, как в начальные годы Перестройки, если не еще активнее. Во дворце был собран, также не без помощи Стражей, верхний эшелон всех ветвей власти. Плюс верхушка Прокуратуры, ФСБ, МВД и Генштаб. Яблоку негде было упасть. Помимо партера, балкона и лож, должностные лица и чиновники сидели на ступенях в проходе и откидных креслицах. Как и в Госдуме, периметр зала оцепили Стражи. В Президиуме заседали, помимо Святослава, Путин, Медведев, Иван Калита, Александр Невский, Иван Грозный и Малюта Скуратов. Картина была еще та. По залу бродил шелест губ, иногда переходящий в глухой ропот.
Святослав встал и подошел к трибуне. В зале воцарилась тишина. Несколько секунд он всматривался в лица, слегка сощурившись, а потом с ходу, что называется, взял быка за рога, без всякого вступительного слова перейдя к делу:
- Рыба, как известно, гниет с головы... Вот здесь сидит, ныне действующая "голова"... И смердит, ажно дышать трудно...
Он действительно скривился.
- А ну-ка, дайте-ка проверю, есть хоть одна жива душа, не замаранная в мздоимстве, казнокрадстве, превышении служебных полномочий и прочих мерзостях...
Он закрыл глаза и словно бы окаменел на некоторое время. Но сидящим в зале в эти тяжелые мгновения показалось, словно горящее око Саурона идет по рядам, выжигая насквозь душу до самых потаенных, темных ее мест, выворачивая наизнанку и вытряхивая с потрохами. Некоторых начало тошнить. Несколько человек, во главе с Кудриным поймали краткий обморок. Кто-то вскочил, но был мгновенно усажен на место Стражем. Наконец, Святослав словно бы вернулся из небытия и открыл глаза. Взгляд его стал свинцово-каменным, и словно тень легла на лицо.
- Нет такой... - глухо произнес он - Ну, что же, слушайте мое Княжеское слово... Не разговоры разговаривать собрал я вас здесь... А Суд вершить...
Он вдруг повернулся к Медведеву:
- Дмитрий Анатольевич, Указ о введении экстренного Княжьего суда подписан?
- Да, Святослав Игоревич! - звонким по-мальчишески голосом отрапортовал Медведев - Только, что доставлен из Думы и завизирован мной!
- Хорошо... Значит можно приступать...
Он снова направил свой взгляд на съежившийся в ожидании зал.
- Значит слушайте, сукины дети... Вы страну в нужник опустили... Вы и вытаскивать будете... Не ждите, что я сейчас головы рубить начну или на нары вас отправлю, казенные щи хлебать и бока отлеживать... ПАХАТЬ БУДЕТЕ! До седьмого пота и мокрых портков! Жилы рвать и удила закусывать! И если уж подыхать, так только от износу на своем рабочем месте!
Голос Святослава отгремел под сводами огромного зала. Он снова взял паузу. В зале не скрипнул ни один стульчак.
- Ведаю, что тех средств, что казна имеет на восстановление не хватит... И что Стабфонд, так называемый, вы откатом упырям положили... И ведаю так же, что обратно то, что от него осталось, нам вряд ли вернут... Хотя тут мы еще поборемся... Так на какие же шиши, спрашивается? - Святослав не выбирал выражений, говоря, как на духу - На ваши, сукины сыны, на ваши... А вернее, сказать, на народные, что почему-то стали "вашими"... Вы что ж думаете, понахапали, по щелям, да норам распихали, хорОм понастроили и шито-крыто? Как среди вас говорят: все схвачено, за все заплачено... А возьмут за теплый зад, пойди найди?.. Ан, нет! Мне вас по застенкам каленым железом пытать не треба... Есть у меня ключик золотой... От дверки непростой... А там книга... Та, которую братья-индусы кличут Хроника Акаши, вы чаще называете Информационным полем, а по нашему, по древнеславянски, Вещёрская... А в книге той всё записано, каждый шаг, каждый вздох живших и живущих... А чтоб не думали, что я вам сказку на ночь рассказываю, я вам покажу, как это работает... Специально с иллюстрациями, чтоб нагляднее... С кого начнем?.. А вот, хотя бы с Ляксея Леонидыча - взгляд его упал на Кудрина.
Святослав опять закрыл глаза и замолчал. Прошло несколько томительных минут. Вдруг прямо в воздухе, между президиумом и залом возникла огненная вязь из букв, бегущих стремительной строкой, как в лучших голливудских спецэффектах. Строки ползли вверх и гасли, освобождая место новым. Одновременно включился массивный лазерный принтер, стоявший на краю стола президиума, и на который поначалу никто не обратил внимания. Следом за огненной вязью он начал выплевывать листики А4-го формата в пулеметном темпе. Вскоре на столе скопилась массивная стопка листков и буквы, жгущие воздух, погасли. Малюта Скуратов, сменивший черкеску на обычный костюм и сбривший бороду, взял со стола листы и, косо глянув на них, мрачно передал по цепочке сидевших. Стопка легла на трибуну. Святослав бегло, по диагонали просмотрел часть листков и остановился на последнем.
- Ах, какие циферки... Ежели у каждого по стока, нам и Стабфонд не потребуется выгрызать... Ну, иди сюда, Алеша... - обратился он к Кудрину.
Кудрин после секундного замешательства поднялся и, неловко протиснувшись меж кресел второго ряда, засеменил к Святославу. Тот протянул ему "отчет". Кудрин почему-то поднял очки на лоб и подслеповато принялся изучать текст.
- Видишь, дорогой мой министр финансов, - язвительно заговорил Святослав - какая бухгалтерия? Все вклады, банки твои учтены, все движимое-недвижимое, все с потрохами...
- Пп..позвольте - заговорил Кудрин.
- А я тебя не спрашивал! - резко оборвал его Святослав - сядь, изучай... Небось, сам уже не помнишь сколько, куда напрятал...
Он вновь повернулся к забродившему рокотом залу:
- Объясняю... Суд мой скорый, но правый. Все учтено и все записано. Там, где польза, хоть какая от ваших действий Отчизне была, прямая или косвенная, там вам в плюс, а где один разор, да растрата - минус. В конце общий баланс... То бишь то, что вы казне должны... Сроку даю неделю... И за границу не думайте бежать, Стражи не дадут... Кто в отказ пойдет, к тем Жнецов отправлю, сами с ними тет-а-тет, балякайте... Ежели, получиться, конечно... Тут я вам уже не помога... А должок все одно вернуть придется... Конфискацией всего... А коли не хватит, падет он на ваше потомство, хоть до седьмого колена... А кто наворовал, да уже успел разориться, с теми индивидуально разбираться будем, найдем, как и чем отработает... Таково мое Слово Княжье... Таков Мой Суд! Владимир Владимирович и Дмитрий Анатольевич еще вчера его прошли и условия приняли, правильно я говорю? - Святослав развернулся к президиуму.
Путин и Медведев синхронно закачали головами.
- Начали сегодня с головы, а далее по всей вашей "вертикали власти" пойдем, вплоть до мэра последнего в губернии городишки... Кто откупом очистится, считай, с нуля начнет... А там по делам судить будем, достоин он свое место занимать, али нет... Это мое последнее на сегодня слово.
Святослав замолчал и опять закрыл глаза. Через мгновение вновь ожил принтер, теперь уже без сопровождающих спецэффектов, выплевывая листы компромата. Он молча вышел из зала. Малюта начал называть имена сидевших в зале и потянулась скорбная очередь из чиновников и силовиков за получением своей пачки "грехов". Трансляция оборвалась.
Простой люд у телевизоров массово пил водку и пребывал в эмоциональном оргазме...
Поздно вечером Святослав еще раз вышел в эфир. За столом, по-домашнему, кроме него, сидели Сергий Радонежский и Медведев. Святослав был в белой косоворотке, расшитой обережными знаками, Медведев в простой рубашке с закатанными рукавами, Сергий без клобука в одной рясе, длинные седые власы его были перетянуты простым кожаным ремешком, врезавшимся в высокий лоб. По кружкам был разлит дымящийся чай, в вазе лежали обычные баранки, в отдельных розочках варенье. Сделав большой глоток и шумно выдохнув, Святослав повернулся в камеру:
- Доброго вам вечера, чады мои... Извините, если прервал вашу вечернюю трапезу... Ну да, ничего, вы продолжайте, мы тут, видите, тоже чаевничаем...
Он с хрустом откусил баранку и запил. Спокойно прожевав, продолжил:
- Просто хочу несколько слов вам сказать, на злободневные вопросы... Вы уж и сами должно видите, какой на Западе вой поднимается... А будет и того пуще... Стало быть узурпаторы мы...
Он усмехнулся.
- А иначе-то и быть не могло... Вот потому-то, ребятушки, я и не рушу всю вашу конституционную модель... И Дмитрий Анатольевич, по прежнему ваш президент... Но это не токмо, чтоб европам труднее пинать нас было... Тут ить дело-то какое... Что написано пером, не вырубишь топором... Каких вы тут законов напринимали, с теми и небеса вынуждены считаться... Да... А как вы думали... Иной раз Сварга, да пращуры и готовы вам подсобить, а у вас тут законец холопий воспрещат и не сунешься...
Святослав опять спокойно отхлебнул чая, зачерпнув варенья.
- Но ничего, мы их раз за разом перепишем с вашей помощью... А Запад... Собаки лают караван идет... В открытую информационную войну встревать пока не будем... Силы только отнимет, а они тут нужны, страну восстанавливать... Правда кривду порой и молча пересилит, по делам... Но и молчать не след... Сейчас вот Владим Владимыча в вояж отправим по странам дальнего и ближнего Зарубежья... Он с ними насобачился разговор вести... Пусть повоюет... У нас пока фора есть, не очухались они еще... Мне главное, чтоб вы спокойны были и уверены в правоте нашей... Сообща и осилим... Дальше-то веселее будет...
Святослав криво усмехнулся.
- Вот погодите, они меня еще и Антихристом окрестят... Правду, отче, говорю? - обратился он к Сергию.
Сергий, державший навесу блюдце с чаем, степенно поставил его на стол и, огладив седую бороду, кивнул.
- Окрестят, окрестят... Папа ихний разве супротив "нового мирового порядка"пойдет? Нет. Ему там тоже место уготовлено... - заговорил Радонежский, ощутимо окая - Но люд православный будет упрежден мной, а, стало быть, вооружен и верою спасен... Перемогём, Святослав...
- Ну, вот и поговорили... - закончил Святослав - На сем откланиваемся, спокойных вам снов, братушки мои...
Экран погас.
Святослав поднялся из-за стола, оправив длинную рубаху:
- Вы тут допивайте, а мне пора... Подготовится мне надо кой к чему...
Ночью у него была назначена стрелка в астрале...
4.
Ночью, оставшись один, Святослав лег на пол и постепенно расслабил тело до состояния полной обездвиженности, используя "глубокое дыхание". Йоги называют это упражнение Шавасаной. Через некоторое время дух его отделился от тела и ушел в четвертый из миров на встречу с астральным обществом сети Интернет. Он принял свой княжеский образ в позолоченных доспехах и светящемся шлеме. В ухе горела серьга со знаком Рода - крутящейся свастикой с алым карбункулом в центре. На левой части доспеха тоже медленно по солнцу вращался коловрат. Могучую шею охватил амулет-коло.
Его уже ждали, приняв вызов "Иду на Вы". В абстрактном, безмерном пространстве стоял исполин, собранный, казалось, из миллионов удавов Каа, что жили своей жизнью, скручиваясь, расплетаясь и постоянно меняя его форму. Завораживающий танец для миллионов бандерлогов, втыкающих с утра до ночи в мониторы.
Приложив правую руку к сердцу, Святослав трижды произнес:
- Я приветствую Старшего общества мировой сети Интернет...
- Можешь называть меня просто Хозяин Сети - прогудел механическим голосом исполин, колышась змеиной горой. - Кто ты и от кого?
- Я Светоносный Князь Земли Русской, Святослав. И пришел к тебе от славянского эгрегора и Государства Российского.
Это был формальный, но необходимый ритуал.
- Говори, что ты хочешь? - пробасил миллионами невидимых колонок Хозяин Сети.
- Мне нужна конфиденциальная встреча с Главой твоего подобщества Хакеров. И твое "добро" на эту встречу, чтобы не нарушать субординацию. Я не стал, как видишь, выходить напрямую...
- Цель встречи?
- Встреча конфиденциальная. Я уже сказал.
- Что взамен? - опять качнул басами Хозяин.
- Сегмент твоего российского подобщества сейчас насчитывает порядка сорока с лишним миллионов пользователей. Даю слово, подключить в течение полгода еще двадцать миллионов. А так же обеспечить двум третям высокоскоростной интернет...
Хозяин молчал.
- Плюс... - продолжил Святослав - активизировать научные и технические разработки по спутниковому глобальному интернету. Сроки не называю...
Хозяин Сети, казалось, ушел в глубокую задумчивость. Тысячи его змей устремились в бесконечность, подключаясь, к одному ему ведомым портам, по "проводам" побежали световые импульсы, он завибрировал всей массой, в недрах его "тела" вспыхивали и гасли огни мониторов, слышался треск и гудки, как будто тысячи пользователей одновременно кликали на контакты и звонили по мобильным.... Внезапно все смолкло.
- Отказ! - проскрипел оглушающий голос - Доступа не будет.
Святослав помолчал, а затем решительно произнес:
- Ну что ж, предлагаю поратиться!
- Война? - в механическом голосе впервые проскользнула тень эмоции - Хах-ха...
Исполин разбух в объеме, на короткое мгновение его тело составили вместо клубящихся змей миллионы голых сисек и извивающихся фаллосов. Святослав усмехнулся. Затем тело Хозяина, вновь приняв прежний облик, в мгновение ока расползлось гигантской паутиной, охватив все видимое пространство. А сам он принял облик огромного паука с выступающими ковшами жвалами. В каждом перекрестье паутины возникли свои "паучата". Все это "хозяйство" смотрело на Святослава, перебирая лапами и угрожающе пуча миллионы глаз.
Но поскольку Святослав состоял не в одном десятке астральных сообществ и во всех был номенклатурным членом, по его негласному вызову, за его спиной стали материализоваться элитные бойцы каждого из обществ. Особенно массовым было представительство Славянского эгрегора, приведшего несметную дружину. Сам Святослав вырос в размерах и принял облик берендея-берсерка. Торс его оголился и по нему зазмеилась огненная татуировка из рунических знаков и оберегов, переползая с рук на спину и закольцовываясь на груди. Вместо сияющего шлема выросли влесовы рога. В обе кисти легло по сверкающему мечу. Он изготовился, чуть присев и подав вперед корпус.
Два воинства застыли друг против друга. Хозяин сети размышлял: схватка со Светоносным Князем и его дружиной не предвещала однозначного результата. Ядро его собственного войска - его породители и покровители - исходило из американского эгрегора, но он не был на сто процентов уверен в контролируемых им подобществах, охвативших планету. Часть из них легко могла бежать с поля боя и даже перейти на сторону противника, в частности российское...
-Ну что? - спросил Святослав - Сами поборемся или еще Богов-покровителей будем призывать?
- Сделка состоится... - после паузы проговорил Хозяин - Условия приняты.
Паутина медленно свернулась в прежний клубок. В пространстве появилась обычная дверь с металлической ручкой. Войско Святослава тоже растаяло. Он принял "домашний облик" в холщовой рубахе до колен и вошел в дверь.
Внутри была небольшая пустая комната офисного типа. Посередине стоял квадратный стол и два стула по разные стороны стола. Святослав занял один из них. Через некоторое время дверь в противоположной стене отворилась, и вошел Глава Хакеров. Он предстал в облике молодого растамана. Драные, приспущенные джинсы, помятый свитерок. Из-под вязаной четырехцветной шапки свисали бесчисленные дрэды, заканчивающиеся USB-разъемами. На глазах были непроницаемые черные очки. Куцая бородка напоминала спутанную проводку. Не говоря ни слова, он развалился на стуле и положил на стол руки. На каждой кисти было по десять пальцев, которые выбивали беспрерывную чечетку. Часть стола под его руками трансформировалась в клавиатуру. Между ним и Святославом в воздухе повис прозрачный экран. Пальцы Хакера молниеносно пробежались по клавишам, и на экране возникла строчка, обращенная к Святославу:
- Проблемы, Князь?)))
- Просьба - Святослав отвечал ровным голосом.
- Жду. О_о
- Мне нужны коды и пароли ко всем счетам российской олигархической верхушки в западных банках.
- Пацталом... Взамен?
- Обязуюсь добиться смягчения уголовного законодательства на своей территории по хакерским взломам с переводом в административное наказание, кроме дел, связанных с государственными секретами. Плюс послабления по авторскому праву. Сроком на десять лет.
Экран на несколько секунд завис. Потом вновь ожил:
- 25 лет.
- Двадцать - проговорил Святослав.
Глава Хакеров задумался, теребя десяти палой клешней бородку. В это время у него зазвонил мобильный, выдав приглушенно пожарную сирену. Он вытянул из кармана провод и воткнул его прямо в ухо. Минуту или две он оставался непроницаемо спокоен, не говоря ни слова в ответ. Затем выковырнул провод, что самостоятельно уполз в карман, и прошелся по клавиатуре:
- Сделки не будет.
Встал и покинул помещение...
Святослав очнулся. За окном светало. Он прошелся по комнате, разминаясь. Затем вышел в соседнюю, где его ждали Грозный и Малюта. Остановился в задумчивости.
- Сделка не состоялась - наконец, ответил он на их немой вопрос - Полагаю, Сион вовремя просек. Надавил или перекупил...
Грозный с Малютой молча переглянулись.
- Открой Вещёрскую - предложил Грозный.
- У меня нет доступа на все уровни... Есть только суммы и схроны...
- Можно задействовать киберотдел ФСБ, добавив в нагрузку наиболее продвинутых российских хакеров из известных - заговорил Малюта - Часть материалов уже есть...
- Не думаю, что будет толк - сумрачно ответил Святослав, словно погруженный в свою думу - Раз Глава сообщества пошел в отказ... Впрочем, спробуйте...
Он стоял, уперев руки в бока и покачиваясь с мыска на пятку.
- Покуда, пойдем традиционным путем...
В полдень опять пошла трансляция из Кремлевского дворца. Сценарий был прежний, только в зале сидело всего человек пятьсот, представлявших "элиту" олигархического бизнес-сообщества. Малая часть из них успела еще в ночь после "пришествия" смыться на частных самолетах за бугор, справедливо опасаясь, что случившиеся непременно отразится на их судьбе. Другая малая часть и не вылезала из Лондонов. Потом граница была заблокирована Стражами, имевших длинный список госслужащих и бизнесменов, перед которыми опустился на время "железный занавес". И все же многие фигуранты и "герои" девяностых сидели в зале, включая Чубайса и Гайдара. Даже, привезенные из заключения, Ходорковский с Лебедевым. В президиуме на этот раз были только Калита, Малюта и Иван Грозный. И, конечно, принтер, назначение которого теперь не вызывало сомнений. Святослав взошел на трибуну.
- Здравствуйте - спокойным тоном начал он свою речь - "эффективные менеджеры", воры, убийцы и насильники...
В зале поднялся глухой ропот возмущения и недовольства, на время перебив его. Но Стражи усилили поле и гудеж быстро стих.
- Да, да... - продолжил Святослав - воры и убийцы... Благодаря вашей "эффективной деятельности", скольких семей, скольких поколений мы не досчитались? Сколько спилось, сколько сторчалось, сколько вышло на панель или пошло в бандиты?
Голос его постепенно набирал силу, наливаясь гневом.
- По миллиону с гаком в год убывает население страны! А годов-то прошло немало с тех пор, как вы страну резать, пилить и по частям в карман свой безразмерный складывать стали, с прежней властью слипшись в один ком говна... Клопы ожиревшие... Вы ж не только нефть, газ сосете, вы сок жизни из нее тянете... Жизни настоящей и будущей, толкая ее в пропасть безвременья и распада... Короче!
Святослав замолчал, буровя взглядом зал.
- С властью вы видели, как расчет был произведен... И с вами разговор будет короткий... В Думе и Администрации уже принят законопроект "О корректировке итогов приватизации"... Заметьте, пока лишь о корректировке, ибо огульно сечь не будем... Вся туфта с "залоговыми аукционами" и прочими раздачами слонов особо приближенным, отменяются. Разницу от реальной стоимости на тот момент предприятий и вами заплаченной в казну вернете... А далее - по делам опять же... Создал рабочие места, обеспечил соцпакет работающим - в плюс. Ежели только пилил и банкротил - в минус... Ну, и налоги, утаенные в соответствии с законодательством на тот момент... Только тот, кто свой убыток государству покроет, останется хозяином... В противном случае - национализации, с выбором хозяина трудовыми коллективами... Стратегические предприятия, входящие в технологические цепочки ВПК, национализируются априори, без всяких компенсаций... Повторять, что скрыться или уйти от расплаты не удастся, думаю излишне... Особливо упорствующие, ждите гостей молчаливых... Тут тоже ничего нового... В одном лишь я вам протяну руку: кто осознанно и добровольно готов, вернув награбленное, впрячься в лямку и тянуть страну обратно из болота, предоставив личные планы по выводу из кризиса предприятия, отрасли или в целом экономики, тем скостим долги... Вот, полагаю, Михал Борисычу - взгляд его упал на Ходорковского - поднадоело тапки шить и он готов к более масштабным трудовым подвигам?
Ходорковский усиленно закивал головой.
- Таков мой Суд сегодня - закончил Святослав - Последнее: все, что оговорено, касается только соучастников организованного беспредела. Организаторам же участь уготована иная... Скуратов огласит список. Прощевайте...
Святослав вышел. Заработал принтер, и опять потянулась очередь за бухгалтерскими талмудами своих долгов, на этот раз из коммерсантов.
Ближе к вечеру, после многочисленных анонсов, началась трансляция с Лобного места на Красной площади. Там был сооружен временный помост, на котором в два ряда стояли колодки для рук и головы, напоминая декорацию исторического фильма. В больших чанах с соленой водой размокали розги.
Здесь были собраны люди, бывшие в правительстве конца восьмидесятых, начала девяностых годов или особо приближенные к бухому "императору", и имевшие непосредственное отношение к принимаемым решениям. Чубайс, Гайдар, Сатаров, Бурбулис, Попов, Филатов и иже с ними, всего около двух десятков человек. В одной шеренге с ними стоял и Горбачев. По всему периметру площади толпился народ за оцеплением из милиции и Стражей. Святослав медленно обходил этот понурый строй. Камера следовала за ним.
- Вы изменники - глухо говорил Святослав, вглядываясь в лица - За злато продавшие страну и делавшие все осознанно и без понуждения... Казнить вас будем, сволочи... Гражданской казнью...
Он остановился напротив Горбачева:
- И ты, Михаил Сергеевич, не притворяйся трактористом... Все ты знал, когда подписывал договора и вел страну к развалу... Жаль, хромой черт Яковлев и Беспалый не дожили до этого момента... Но, ничего, им и Там припомнят... Из уважения к твоим сединам, сечь тебя не станем, но участь ты разделишь общую... с этими...
Святослав отступил на шаг и снова оглядел весь строй.
- Поскольку нет среди вас воинов, то и ломать оружие над головой не будем... Не по вам честь... А вот пороть будем, как смердов, перед всем честным народом в зависимости от вашего должностного положения и тяжести содеянного... Чубайсу с Гайдаром по сто ударов...
Он повернулся к Стражам:
- Приступайте.
Осужденных заключили в колодки и спустили штаны, оголив розовощекие задницы. Шел прямой эфир. В воздухе засвистели розги, оставляя мгновенно вспухающие рубиновые рубцы. Раздались первые крики. В течение получаса с небольшими перерывами и сменой измочаленных розог, шла порка. Ор, визг и мат не прекращались. Молчал один Гайдар. Камера, изредка показывающая крупный план, запечатлела его побагровевшую лысину, покрывшуюся крупным потом с буграми выступивших вен. Чубайс орал, как резаный и, в конце концов, лишился чувств. Его окатили холодной водой. Все это время Святослав, скрестив руки на груди, смотрел куда-то вдаль, насупившись. Ветер трепал его чуб. Не все, наблюдавшие трансляцию по телевидению смогли выдержать, отворачиваясь от экранов. Да и народ на площади стоял окаменевший, хотя и раздавались крики одобрения.
Наконец, экзекуция закончилась. На изодранные в кровь и мякоть задницы, надели штаны. Стражи вновь выстроили перед Святославом шеренгу. Лишь некоторые смогли идти самостоятельно, остальных вели под руки.
- А теперь главное... - произнес Святослав - За сотворенное вами зло, лишаю вас и ваши семьи всего имущества и нажитого... И одеваю вам эти сумы переметные...
Стражи одели каждому в шеренге через плечо сумы из мешковины.
- Сумы те заговоренные - продолжал Святослав - Ни снять их, ни наполнить сами вы не сможете... Пойдете странниками по Руси-матушке, Москва и Петербург отныне для вас закрыты... Питаться будете только тем, что люди подадут... Спать, где придется, или же ночлег кто даст из сострадания...
Тут его голос возвысился:
- Но ежели кто удумает рок ваш чем смягчить, или даст приют более, чем на одну ночь, тот сам такую же суму наденет... Об этом все будут упреждены... И лишь когда сумы эти бездонные наполнятся, тогда покой получите, ибо это будет значить, что народ простил вас... А не наполнятся, на Тот Свет их унесете, если не в следующую жизнь... Идите, калики беспутные...
Шеренга, постанывая, побрела прочь с Красной площади, поддерживаемая Стражами. Чубайса просто волокли, дорогущие ботинки безвольно скребли по брусчатке. Святослав сумрачно смотрел вслед.
Шли только третьи сутки Чрезвычайщины...
5.
Bсе средства массовой информации Запада исходили пеной и исполняли "пляску святого Витта" на костях, уже похороненной ими России. "Варварство"! "Падение в средневековье"! "Диктатура"! "Кровавая драма под стенами Кремля"! - пестрели заголовки газет. Все выпуски новостей неизменно начинались кадрами исполосованных задниц некогда высокопоставленных персон и теряющего сознание Чубайса. Правозащитники всех мастей проводили пикеты и митинги у стен российских посольств. Политологи и аналитики вещали о реинкарнации страшнейшего тоталитаризма в РФ. Камлание усиливалось с каждым днем и часом. Путин метался по Европе, раздавая направо и налево интервью и встречаясь с политиками разных рангов. Но на самый жгучий вопрос - "Кто эти люди и откуда они взялись?" - он так и не смог найти внятного объяснения, отвечая с неизменной протокольной улыбкой: "Это наши предки... С особой миссией, посланные небесами... Можете считать, что у них командировка... Спустились из Ирия... Да, мы тоже не знали, что так бывает... Однако, факт налицо... Наука тоже многое пока не может объяснить..." Вердикт западных СМИ был однозначен: Путин бредит! Или, хуже того, замалчивает шокирующую правду!
Святослав снова вышел в эфир. И, как всегда, без долгих предисловий обратился к населению:
- Здравствуйте, соотечественники... Как я вам уже предвещал, вал клеветы с Запада будет только нарастать... Терпите и сохраняйте хладнокровие... Дело, начатое нами по оздоровлению страны, мы не оставим ни при каких условиях... Ведаю, что часть из вас считает произошедшее вчера на Красной площади, перебором... И даже кровавым перегибом... Хотел бы спросить у вас, а сотворенное в девяностые этой кликой, как тогда назвать?.. Когда большая часть населения оказалась скинутой в нищету и безысходность?.. Когда матери перестали рожать, а отцы зарабатывать?.. А афера с ваучерами?.. А искусственно созданная пирамида ГКО, приведшая к дефолту?.. А вся система, построенная на бесправии одних и полной безнаказанности других?.. Что, все забыть?.. Простить?..
Святослав в упор смотрел в камеру, играя желваками.
- Считаю, что они еще легко отделались... В мое бы время их привязали за руки, за ноги к четырем коням и разорвали на куски... Мы поступили гуманно, дав им шанс еще в этой жизни замолить содеянное... А справедливая порка никому еще не мешала... Останется в душе позор, как колокол, не даст забыть...
Святослав снова взял паузу и продолжил спокойнее:
- Да и потом... В Китае, вон, каждый день расстреливают пачками в прямом эфире... В Арабских эмиратах руки рубят и в песок закапывают живьем... И ничего, кушает Запад и не давится... Вся истерика от того, что мы сейчас намерены не на словах, а на деле встать с колен, как уже бывало в нашей истории не раз... Теряют они контроль над нами и самообладание... Так что, держитесь, други, трясти будет не слабо... Лиха беда, начало... Это все, что я хотел сказать...
А страна меж тем, как будто оживала... Словно великан, распластавшийся на земле с перебитым хребтом, раздробленными костями и вывернутыми суставами, она, треща скелетом и напрягая сухожилия, начала восстанавливаться: медленно срастались кости, вправлялись суставы, стягивались раны. Пусть натужно, тяжело, но процесс оздоровления пошел. Пробивая старые тромбы, свежая кровь устремилась в организм полудохлой экономики, наполняя еще недавно разобщенное, отчаявшееся общество надеждой.
Соратники Святослава, взяв бразды правления на всех этажах власти, не сбавляя темпа, лишь усиливали нажим. Началась грандиозная чистка кадров. Государственный аппарат похудел на треть. А оставшиеся пахали за десятерых, теперь действительно напоминая рабов на галерах. Часть из них, лишившись откатов, распилов и прогонов, добровольно уходила с государевой службы, не видя больше никакого стимула лично для себя.
Прокуратура под грозным оком Ивана Васильевича с рвением занялась-таки надзорными и карательными функциями. Нургалиев дневал и ночевал в министерстве. Там процесс пошел встречно-направленный: оперов, изгнанных в свое время за несговорчивость и неподкупность, всеми калачами заманивали обратно, попутно избавляясь от лампасно-коррумпированного балласта. Сердюковская реформа, добивающая измочаленную армию, была немедленно прекращена, а сам Сердюков в наказание был рекрутирован Невским срочником в стройбат, в чине ефрейтора, поскольку в былые годы откосил от службы.
Петр учинил тотальную ревизию флота и взялся за Петербург, самолично контролирую любую мелочь. Теперь его частенько можно было встретить на Невском и в других уголках северной столицы. Возвышаясь над толпой, попыхивая голландским табачком из длинной трубки, он вышагивал в ботфортах и мундире лейб-гвардии Семеновского полка, которым остался неизменно верен, в окружении свиты из чиновников. И если поначалу стадо зевак перекрывало улицы, то уже через неделю петербуржцы смотрели на это дело, как на обыденность: О, опять наш Петя пошел разнос чинить и мозги вправлять... Валентина Матвиенко вместе с сыном были сосланы им руководить всей городской канализацией. Котлован, вырытый под газпромовский небоскреб, он велел закопать и разбить на этом месте сад.
В Москве Юрий Долгорукий чуть было тоже в сердцах не отправил Лужкова на должность начальника РЭУ в Копотне. Но потом решил, что на старом месте он из него выжмет больше пользы. Немедленно прекратилась любая "точечная застройка", но ощутимых видимых результатов пока не наблюдалось, слишком велико было хозяйство, и Долгорукий пока лишь проводил "разбор полетов".
Трагикомично складывалась ситуация в РПЦ. Сергий Радонежский, один из первых исихастов-схимников Руси, да к тому же в чине Святого, шороху навел немалого. Был созван Всероссийский церковный Собор. Полетели клобуки, и затрещали рясы на жирных телесах раскормленных "пастырей духовных". Вскрылась вся коррумпированная верхушка Синода, нажившая счета еще с беспошлинной торговли водкой и сигаретами, дарованной Ельциным на "возрождение" Церкви, во главе с нынешним патриархом. Явление получило впоследствии название "гундяевщины". Сотня с лишним высших иерархов церкви лишились своих мест и положения. Некоторые схлопотали отлучение и анафему. Эта же участь постигла пару десятков, уличенных в мужеловстве. Патриарх был переизбран. Им стал опальный епископ Камчатский Диомид, которого восстановили в сане. Сергий своей иссохшей, почти бесплотной рукой наводил "железный порядок". На провинившихся была наложена суровая епитимья: они отправились, кто на Соловки, кто просто в пустынь северных лесов, рыть землянки, где в строгой схиме отшельников им предстояло возрождать монашество и замаливать грехи. Церковь возвращалась к аскезе первых веков христианства. Пышное "иосифлянство" было отринуто, как ересь и профанация. Большую часть накопленных богатств, золотую утварь и предметы культа в драгоценной обработке отец Сергий передал в фонд "Возрождения", который уже формировал Калита. Даже со многих икон были сняты позолочено-серебряные оклады, оголяя первозданный облик.
- Как Петр пушки лил из колоколов, так и мы ныне перельем земное в рост и здоровье паствы нашей - вещал Радонежский - Кесарю - кесарево...
Все бронированные мерседесы церковной "знати", все патриаршие "подворья" и "усадьбы", все "излишки" и "палаты" отправились следом. Монастырям было велено иметь земли в собственности ровно столько, сколько смогут обработать своими силами. Наемный труд воспрещался. Казалось, на саму Церковь была наложена схима.
Православные валом шли в Храм Христа Спасителя послушать жгучие проповеди Отца Сергия.
Мало по малу, потекли первые миллионы с западных счетов чиновников, силовиков и олигархов. Не сразу. Не без задержки. Но после десятка немотивированных скоропостижных смертей и нескольких хитроумных попыток выбраться за рубеж, потерпевших фиаско, поток стал полниться, сливаясь во много миллиардное русло. Власть и бизнес средней руки, и те, что помельче, сами несли "нажитое", выстраиваясь в очереди у ведомств Малюты и Ивана Грозного, не дожидаясь Княжьего Суда.
Вот тут Запад встрепенулся уже не на шутку. Уплывали не только деньги, уплывала власть. Рычаг постоянного давления на российскую "элиту", что хранила основные сбережения на Западе, в надежде присоседиться и получить вписку в "золотом миллиарде".
Развернулась настоящая финансовая война с подключением киберразведок ведущих держав мира. Западные спецслужбы во главе с ЦРУ и АНБ имели гораздо более полные базы данных по элитным российским вкладчикам. Банки, контролируемые американцами, под любыми предлогами замораживали счета или просто тормозили операции по ним. Но, чтобы проделать подобное в независимых банках ЕС, Швейцарии, Исландии и многочисленных оффшоров, требовались уголовные дела, дающие санкции. А тут США попадали в собственную "вилку": возбудить сразу тысячи уголовных дел было физически накладно и, одновременно, это означало лишиться столь долго создаваемой и лелеемой "пятой колонны" в верхах российской власти и общества, оттолкнув ее от себя окончательно. Пока шло качание весов, и неразбериха была близка к панике, Святослав и команда пользовались этим в полной мере, аккумулируя переведенные средства для реанимации страны. Святослав ходил почерневший от усталости, ежедневно по несколько раз покидая тело, чтобы в астрале упредить и подстраховать действия финансовых институтов и разведки. Вокруг замороженных и заблокированных счетов разгорались хакерские войны с переменным успехом.
К олигархам, окапавшимся на Западе, но имевшим российское или двойное гражданство, а значит попадавшим под "юрисдикцию" Святослава были отправлены Жнецы. Одновременно около трех десятков человек, включая таких уже подзабытых персонажей, как Смоленский и Гусинский, впали в кому. Пока они на физическом плане пребывали в полной отключке, на тонком плане с ними велась "работа". Каждому был предъявлен счет и условие: можешь лежать в коме, пока земной срок не выйдет, либо же, распростившись с наворованным, снова вернуться к активной жизни. Первым согласился Абрамович. Следом за ним еще семеро. Остальные продолжали упорствовать.
В тот момент, когда Запад окончательно понял, что ему не удастся в полной мере сдержать отток капитала в Россию, а уж тем более влиять на ситуацию, складывающуюся там, заговорили боссы мировой политики, во всяком случае, официальные. Закулиса, объединенная в Бильдербергский клуб, Трехстороннюю Комиссию и другие явные и скрытые звенья, давно уже стояла на ушах, ошарашенная событиями в России и резонансом в мире. А резонанс был, несмотря на жесткую антироссийскую риторику, неоднозначным. Многие народы, особенно из бывшего соцлагеря, с изумлением оглядывались на осколок бывшего СССР. Воскресшая вера в справедливость пробудила в них надежду и потаенную зависть. Ликовали антиглобалисты и леваки. Споры сомнений, словно принесенные восточным ветром, оседали в головах и душах западных обывателей. И закулисье пришло к выводу, что действовать надо быстро и решительно.