Аннотация: "...я держал в руке мертвого младенца..."
В конце представления я достаю из шляпы кролика. Я всегда так делаю, потому что дети обожают зверюшек. По крайней мере, я любил, когда был маленьким... Таким образом, я заканчиваю выступление на вершине успеха, а потом даю кролика детям, чтобы потрогали его, погладили, покормили травкой. Раньше это пользовалось большим успехом, да и сейчас, хоть сегодня дети уже не такие впечатлительные, я все равно оставляю кролика на десерт. Я сам больше всего люблю этот фокус, точнее, любил когда-то. Глаза все время обращены к зрителям, рука медленно исчезает в шляпе, нащупывает мягкие уши, и - "аля-казим, аля-казам!" - я извлекаю кролика на свет. И каждый раз это сюрприз - не только для детишек, но и для меня самого. Каждый раз, когда моя рука натыкается на эти смешные уши, я чувствую себя настоящим волшебником, хотя сам прекрасно знаю, как оно работает, знаю про потайной ящик внутри стола и все такое - и все-таки, для меня это настоящее чудо.
В ту субботу, в июле, кажется, я тоже оставил этот фокус напоследок. На том дне рождения дети были какие-то уж очень вялые и равнодушные, некоторые сидели спиной к сцене, некоторые смотрели Шварцнеггера по видику, кое-кто вообще ушел из комнаты. Именинник играл в новую видеоигру. Так что всей моей публики было человек пять, не больше. День выдался особенно жаркий, под своей мантией я был мокрый насквозь. Хотелось закончить побыстрее и смыться домой. Я быстро показал три фокуса с лентами и достал свою шляпу. Засунул в нее руку, а глазами уставился на какую-то толстушку в огромных очках. Мягкие ушки кролика, как обычно, приятно щекотали мне ладонь. "Аля-казим, аля-казам!" - пару минут в кабинете отца, и я, слава богу, дома, с тремя сотнями в кармане. Я потянул кролика за уши, но что-то в нем было не так, какой-то он стал слишком уж легкий. Я поднял руку с кроликом высоко в воздух, не отрывая глаз от толстой девчонки, - и вдруг что-то влажное коснулось локтя, и толстуха душераздирающе завизжала. В правой руке я держал голову кролика, одну только голову, без всякого тела, - те же пушистые уши, те же большие серые глаза, и много-много крови. Толстуха продолжала визжать, дети повернулись ко мне от телевизора, остальные прибежали из соседней комнаты - и все они хлопали в ладоши. Именинник, увидев оторванную голову, даже завопил от радости. Меня замутило. Я блеванул прямо в свою волшебную шляпу, и блевотина исчезла. Дети вокруг меня с ума сходили от восторга.
Той ночью я глаз не сомкнул. Проверил все свое барахло раз двадцать, но так и не сумел найти объяснение тому, что произошло. Утром я отправился в магазин, где обычно покупал оборудование, - но и там ничего не смогли понять. Продавец пытался всучить мне черепаху. "Кролики уже давно не в моде", - сказал он. "Черепахи сейчас - самое то.. только скажи им, что это черепашка-ниндзя, они со стульев попадают." Однако я снова купил кролика. Когда я вернулся домой, на автоответчике было пять сообщений. Все - предложения работы. Какой-то пацаненок даже просил оставить ему оторванную голову кролика после представления. Только тогда я вспомнил, что в тот раз забыл забрать ее с собой...
Следующее выступление было в среду, день рождения какого-то парнишки из Рамат-Авива. Я нервничал, никак не мог сосредоточиться, половина фокусов получилась кое-как, половина вообще не получилась. Я думал только о шляпе. В конце концов - "аля-казим, аля-казам!" - пустые глаза в публику, руку в шляпу, - на этот раз я не мог нащупать уши, но тело весило ровно столько, сколько должно весить тело целого кролика. Оно было гладким, но нужного веса. И снова крики. Крики и аплодисменты. На этот раз вместо кролика я держал в руке мертвого младенца.
Больше я не выступаю, не могу. А о шляпе и вовсе боюсь даже думать, меня в дрожь кидает, как только вспоминаю этот фокус. Не могу остановиться, все представляю себе всякие ужасы, которые мог бы вытащить из шляпы. Все то, что могло меня там поджидать... Мне снилось, что я опускаю руку в черную шляпину пасть, и зубы чудовища смыкаются у меня на запястье. Странно даже подумать, что когда-то у меня хватало смелости засунуть руку в шляпу. Что когда-то у меня хватало смелости закрыть глаза и уснуть...
Больше я не выступаю, но мне плевать. Дохода у меня никакого, но и это меня не беспокоит. Лишь иногда я надеваю свой костюм, просто так, от нечего делать, - и проверяю потайной ящик в своем волшебном столе, тот самый, что под шляпой. Но фокусы я больше не показываю, даже не прикасаюсь. Лежу себе в кровати и думаю о кроличьей голове и о трупе младенца, о том, что, возможно, это были намеки... Словно некто хотел сказать мне, что сейчас, видимо, не самое удачное время для кроликов и младенцев. Да и для фокусников тоже.