Прошло уже почти три часа, после освобождения, а я ни как не могу придти в себя. Когда всё, что со мной произошло за последние несколько часов, осталось в прошлом, совсем по-другому начинаешь воспринимать события, в которых ты принимала участие. Особенно их заключительная часть.
После моего звонка не прошло и пяти минут, как в самолёте было полно полицейских. Всё произошло очень быстро, так, что ни кто из заложников, ни чего и не понял. Складывалось такое впечатление, что в автобусе я была одна, потому что они, забившись в задней части автобуса, сидели, не шевелясь и не привлекая к себе внимания, как будто там ни кого нет. Однако как только нас освободили, они стали проявлять просто невероятную кипучую деятельность. Бегали вокруг, размахивали руками, громко разговаривали, короче вели себя, так как будто они самые главные виновники торжества, да и то только после того как Толика и Макса увели.
Сейчас я уже сидела в своей машине, приехавшей за мной, которая на полной скорости неслась в замок. Рядом сидел Жерар, которому поручили сопровождать меня. Это был бронированный Мерседес, так как моя прислуга решила, что в этой машине мне будет безопасней. Я молча сидела, прижавшись к Жерару и обхватив его за руку. Даже после того как мы уже приехали, и машина уже остановилась, я всё равно ни как не могла оторваться от него и продолжала сидеть в прежнем положении, намертво вцепившись в его руку. Только после того как Жерар пообещал мне что сегодня ночью не оставит меня одну, я позволила отвести себя к себе в комнату. Только оказавшись у себя, я, наконец, то начала понимать, что тот кошмар, в котором я сегодня невольно принимала участие, закончился, по крайней мере, для меня это уж точно, но не для Толика с Максимом. Но они своим поведением заслужили к себе такое обращение. Я вспомнила их жалкий вид, когда они под дулами автоматического оружия были вынуждены покинуть самолет, на который они возлагали такие большие надежды.
- Интересно, а где они сейчас? - наверное, я произнесла этот вопрос вслух, потому что Жерар тут же спросил меня, -
- Кто они?
- Толик с Максимом.
- Не думай о них. Они теперь не причинят тебе зла, - уклончиво ответил Жерар.
- А я и не думаю, они сами пошли на это преступление, пусть теперь сами и отвечают.
- Правильно рассуждаешь. У них своя жизнь, у тебя своя. И вообще хватит о них разговаривать, давай лучше, - он, сделав паузу, продолжил, - о нас с тобой поговорим.
Посмотрев на Жерара, я предложила ему, -
- Послушай Жерар, а не выпить ли нам вина?
- Принимается, - тут же не раздумывая, ответил Жерар.
- Тогда спустись, пожалуйста, вниз, помнишь, где мы вчера завтракали.
- Да конечно, помню. На втором этаже, немного левее главного входа.
- Точно. В соседней комнате в холодильнике фрукты лежат, не мог ли ты мне яблочек принести. А то поздно уже, Марта, наверное, уже отдыхает, не хочется её беспокоить.
- Сейчас схожу, - сказал он, выходя из комнаты.
- Да, если хочешь, возьми чего-нибудь себе, - сказала я ему вдогонку.
Оставшись одна, я решила встать с кровати, и посмотреть, как я выгляжу. Когда меня принесли из машины, так как самостоятельно я могла передвигаться с трудом, то положили на кровать, накрыв пледом.
Подойдя к зеркалу, и увидев своё отражение в нём, я, просто испугалась. Так как с трудом узнала себя. Глаза красные от слёз, блузка на груди разорвана, молния на юбке разошлась, под правой коленкой на колготах огромная дырка, и стрелка ровной дорожкой аккуратно огибая коленную чашечку, поднимается вверх по ноге и скрывается под подолом моей юбки.
- Ой, мамочка родная, - только и смогла выговорить я.
Недолго думая, скинула с себя всё то, что пришло в негодность, подбежала к шкафу с одеждой. Выбрала себе новые блузку, колготы и юбку. Тут же направилась в ванную комнату, умылась, насухо вытерев лицо, бросилась обратно в комнату. Натянула на себя колготы, блузку с юбкой и только села за столик, что бы подкрасить глаза, как входит Жерар. Увидев меня сидящей перед зеркалом, с тушью в руках в совсем другой одежде он только и смог сказать, -
- Ну и скорость.
- Не могла же я в том виде встречаться со своим любимым, - сказав это, я продолжала подкрашивать глаза и не сразу сообразила, что Жерар так ни чего и не сказал в ответ. Только когда случайно увидела его в зеркало, то обратила внимание на, то, что он как вошёл в комнату, так и стоит, не шелохнувшись с принесёнными фруктами в руках. Повернувшись к нему, я спросила, -
- Жерар что с тобой?
- Ты, правда, считаешь, что я твой любимый?
Закончив с глазами, я, немного попудрившись, сказала, -
- Конечно, правда, - сделав небольшую паузу, и собравшись с мыслями, я продолжила, - после всего того, что со мной сегодня произошло, я поняла одну простую истину. Как бы ты молод не был ты всё равно не застрахован от неожиданных поворотов своей судьбы. А раз так то почему я должна противиться ей. Сегодня я несколько раз уже спрашивала себя, люблю ли я тебя и каждый раз получаю положительный ответ. Какой-то внутренний голос говорит мне, - да ты любишь Жерара, он твой навеки. Поэтому я и говорю тебе, что ты мой любимый.
- Женечка, - Жерар поставив корзинку с фруктами на стол, подбежав ко мне, обнял, и зашептал на ушко, -
- Женечка я уже думал ни когда не услышу от тебя таких слов.
Повернув мою голову к себе, он стал целовать моё лицо и, наконец, подхватив меня на руки, закрутился вместе со мной по комнате до тех пор, пока не обессилев, не опустился в подвернувшееся кресло. Я же оставшись у него на коленях, прижалась к нему всем телом, обхватила его руками, и мы слились в едином и таком бесконечном поцелуе.
С трудом, оторвавшись, друг от друга, мы решили отметить это знаменательное для нас событие. Бокалом прекрасного вина.
После этого мы опять целовались. Включив негромкую музыку, несколько раз танцевали, крепко прижавшись, друг к дружке, и в какой то момент Жерар видимо не выдержав, подхватил меня на руки и, положив на кровать, аккуратно начал раздевать, целуя меня при этом то в шейку, то в грудь.
Мне было хорошо, я была счастлива, поэтому не сопротивлялась, а наоборот полностью отдала себя в руки Жерара.
Утром нас разбудил будильник. Жерару нужно на службу, а мне возвращаться в Москву.
Так что, быстренько позавтракав и собравшись, мы уже через час неслись в машине в сторону Парижа. Ехали молча не разговаривали, наверное, чувствовалась близость разлуки, и только в аэропорту перед самым расставанием Жерар провожая меня к стойке регистрации, не выдержал и заговорил, -
- Женечка, ну почему ты улетаешь? Останься, пожалуйста, прошу тебя, я не выдержу разлуку с тобой.
- Жерар, миленький ты мой, я то же не хочу сейчас с тобой расставаться, но ты пойми, мне нужно быть в Москве, я же учусь, скоро экзамены, а что бы подготовиться к ним, нужно заниматься. А разлука, она только на пользу нам с тобой пойдёт, мы только сильнее любить будем друг друга. К тому же скоро майские праздники, и мы с тобой обязательно встретимся.
И я, поцеловав его на прощание, побежала регистрироваться.
Париж меня провожал ясной солнечной погодой, а над Москвой наоборот мела метель, наверное, последняя в этом году, но всё же метель. Когда я улетала из Москвы, несколько дней назад и то было теплее. Поэтому я, что бы не замёрзнуть в своей легкой курточке и короткой юбке, не раздумывая села в первую, попавшуюся мне машину, которая без приключений на этот раз довезла меня до дома.
В квартире было пусто. Позвонив брату на его сотовый телефон ещё в машине пока ехала из аэропорта я узнала, что он вместе с Ольгой и её дочкой живут у нас на даче. По тому, как он рассказывал об этом, я поняла, что у них всё хорошо, а завтра послезавтра он обещал подъехать, поболтать, как он выразился с любимой сестрёнкой. Выключив телефон, вспомнила, что хотела узнать на счёт Олега, звонил он после того разговора Жене или нет, но повторно звонить брату ради этого не стала.
Побродив по квартире и почувствовав что, устала, я прилегла на диване, накрылась пледом, да так и уснула.
На следующий день в институте со мной пытался объясниться Олег, но я с ним разговаривать не стала, он надоедал целый день, в конце концов, я не выдержала и послала его, куда подальше после этого он ко мне больше не подходил.
В конце недели позвонил братишка, уговорил меня поехать на дачу, говорит, что нам с Ольгой пора помириться. Поэтому сразу после занятий я поехала не домой, а загород. Подъехав к нашему участку, поняла, что меня ждали, во дворе на углях жарилось мясо, на террасе накрыт стол. Увидев меня, Женька, открыв ворота, помог загнать машину в гараж.
- Привет сестрёнка, - поздоровался со мной Женя, когда я вышла из машины.
- Здравствуй Женька, ты я смотрю, стал настоящим мужчиной.
- А ты сестрёнка бледная какая-то, совсем заучилась, наверное, тебе на природу надо.
- На почитай, - я подсунула ему газету, купленную в аэропорту в день отлёта. Там подробно было написано о захвате заложников, и как их освободили. Особенно много было написано обо мне.
- Здравствуй Женя, - поздоровалась со мной Ольга, стоявшая рядом с братом, как ты поживаешь.
- Приветик.
- Ничего себе, так ты, оказывается, прославилась на всю Францию, - перебил нас с Ольгой Женька, - с твоей помощью задержали террористов. Теперь понятно, почему ты такая уставшая. О, чёрт возьми, чуть не забыл, идите к столу мясо уже готово, - и он убежал за мясом.
Вечером, когда было всё уже выпито и съедено, а мы втроём мирно сидели на террасе и разговаривали, я неожиданно спросила своего брата,
- Жень, а ты собираешься в этом году в институт поступать?
Он, посмотрев на меня, сказал, -
- Не знаю, наверное, надо попробовать, но я же почти целый год не занимался. Уже забывать всё стал, страшно, вдруг провалюсь на вступительных экзаменах.
- Ни чего страшного здесь нет, я с тобой позанимаюсь, и ты всё вспомнишь.
- Ты обещала и на машине меня научить ездить.
- Ну что же я не отказываюсь, вот только тогда придётся сюда к вам перебираться.
- Вот и отлично, - обрадовался братишка, - тогда с завтрашнего дня и начнём.
- Что начнём? - не сразу поняла я.
- Заниматься, что же ещё.
Уже недели через две Женька смело рассекал на машине у нас по посёлку. По вечерам, когда я приезжала из института, занималась с ним по тем предметам, которые были необходимы для сдачи экзаменов. Кстати он решил поступать в тот же институт, где училась и я.
Так мы и жили втроём, вернее вчетвером. Ольга занималась своей дочуркой. Она кстати стала совсем другой, отзывчивой, да же, как-то странно по началу было, но потом я привыкла, и стало казаться. Что так оно и должно быть.
Женька учился на курсах в автошколе, а по вечерам вспоминал школьную программу, я ему в этом всячески помогала.
Раз в неделю обычно по субботам, обязательно звонит Жерар. Мы с ним долго разговариваем на разные темы. Так получается что по телефонным разговорам, я о нём больше узнала, чем, общаясь с ним в живую. Оказывается он, является потомком одного очень старого французского рода. Его предки, вернее один из них граф Пьер де Монтескью, ещё в семнадцатом веке прославил свою фамилию тем, что был лейтенантом мушкетёров, и по долгу службы человеком весьма близким королю, Людовику XIV. Сейчас его родители жили в небольшом поместье, расположенном в ста пятидесяти километрах на север от Парижа. Сам Жерар жил в самом Париже снимая для себя небольшую квартирку.
В последнем телефонном разговоре он сообщил, что может приехать ко мне на майские праздники. Я обрадовалась и сказала, что очень по нему соскучилась и буду с нетерпением ждать его приезда.
Я действительно по нему скучала, особенно в последнее время. На улице как-то неожиданно потеплело, растаяли остатки снега, стало тепло. Люди скинули с себя верхнюю одежду. На улицах особенно в парках появились гуляющие парочки. Хотелось петь, веселиться вместе со всеми, быть счастливой, но чувствовалось, что счастье какое то не полное. Глядя на Женьку с Ольгой, на других влюблённых я ощутила как мне одиноко. И когда Жерар сказал, что приедет на праздники в Москву, я поняла что его то мне как раз и не хватает.
После этого телефонного разговора мне вспомнилась единственная проведённая с ним ночь перед моим возвращением в Москву. Его поцелуи, от которых захватывало дыхание, руки блуждающие по всему моему телу, от прикосновения которых становилось легко, легко и появлялось непреодолимое желание взлететь высоко в небо.
Он прилетал накануне праздника. Уже с утра я начала готовиться к встрече с ним. Встреча с любимым это главное, всё остальное для меня отошло на второй план, даже институт на время был забыт.
В аэропорту, когда я ждала появления Жерара, для меня вокруг больше ни кого не существовало. Я ждала его, своего самого любимого человека, и когда он, наконец, то появился, я бросилась ему на встречу, не обращая ни на кого внимания, повисла на нём и, издав какой то умопомрачительный вопль затихла.
- Женька, здравствуй, - заговорил Жерар, но, почувствовав, наверное, что со мной творится что-то необычное, замолчал.
Так и стояли мы, с ним обнявшись, не обращая внимания на то, что творится вокруг. Это продолжалось довольно долго до тех пор, пока я не заскулила, -
- Жерарчик, миленький, ну почему ты так долго не приезжал? Я же соскучилась по тебе.
- Женька ну-ка возьми себя в руки, видишь, я же приехал.
- Вижу, вижу, - шмыгнув носом, закончила, - всё я уже успокоилась.
Вцепившись Жерару в руку, я повела его к машине. Посадив на переднее сиденье, что бы он был поближе ко мне, повезла его к нам на дачу.
- Женька, а ты знаешь, я приехал, что бы пригласить тебя во Францию.
И он, достав из своего нагрудного кармана какую то бумагу в виде грамоты.
- Что это такое?
- В этой бумаге говориться, что ты должна 10 мая прибыть для вручения тебе ордена и специального подарка, которым тебя наградили за активное участие в освобождении заложников. Кстати эта бумага подписана самим президентом.
- А я думала, что ты приехал ко мне, потому что любишь меня.
- Но я же действительно люблю тебя, - начал оправдываться Жерар, - а бумагу меня попросили вручить тебе, когда узнали, что я собрался на праздники ехать в Москву.
- Я рада, что ты приехал, я тоже тебя люблю.
- Поэтому я и здесь.
Как только Женька с Ольгой узнали о моём награждении, то изъявили желание поехать вместе со мной. Поэтому мы решили, что полетим, все вместе, а пока целые дни на пролёт я показывала Жерару Москву и её окрестности. Домой мы приезжали только для того, что бы переночевать, а утром пускались в новое путешествие. Жерар первый раз в Москве, поэтому для него всё было, интересно начиная с театров и заканчивая нашей доблестной милицией.
В первый же день Жерар попросил меня самому сесть за руль машины, что бы лучше почувствовать специфику города, его жителей, короче говоря, узнать сам город, так как, будучи пассажиром, он не ощущает слияния с ним. А сидя за рулём автомобиля, он становится как бы частью этого города. Он честно отъездил весь первый день. Но на следующее утро нашёл предлог, что бы за руль самому уже не садиться. Я, не подав виду, уселась вместо него. После этого он по-другому стал ко мне относиться. Я имею в виду как водителя. Таким образом, майские праздники у нас прошли в сплошных поездках, и продолжались они до самого нашего отлёта.