Indilhin : другие произведения.

Пустынник

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда мы оказались у противоположной стены, нашему взору предстали небольшие ворота величиной в человеческий рост. Они были выполнены из неизвестного металла и выглядели намного старше зала. Казалось, сначала были установлены они, а потом подле них и для них вырос сам зал. Створки ворот были запечатаны огромной золотой печатью в виде амулета. На нем были изображены четыре концентрических окружности, вдоль каждой из которых тянулись непонятные надписи...

Пустынник

   Зачем аскеты уходят в пустыню? Чтобы спрятаться от мира? Или чтобы уберечь мир от себя?
   (Куда уходят пророки. Гл.3)
  
   Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому не стать чудовищем. И если долго смотришь в бездну, то и бездна смотрит в тебя.
   (Ф. Ницше)
  
   В 1099 году от Рождества Христова, после длительного путешествия и долгой осады, мы, наконец, овладели Иерусалимом. Позади была тяжелая дорога и множество смертей...
   В 1096 году наше десятитысячное войско покинуло Тулузу под предводительством графа Раймонда Тулузского. Нам мерещилась наша будущая слава. Мы - крестоносцы, слуги Господа - шли на освобождение Иерусалима - Великого Града Господня.
   Около года наше войско шагало по Европе: сначала в Женеву, потом в Верону, пока, наконец, оставив Фессолонику, мы ни добрались до Константинополя. Там, весной 1097 года, мы соединились с армиями: нормандского герцога Роберта, Готфрида Бульонского из Лотарингии и Боэмунда Тарентского, прибывшего из Южной Италии.
   В то время императором Византии был Алексей I Комнин, который, боясь такого огромного войска на территории своей страны, помог нам успешно переправиться в Малую Азию. Здесь мы столкнулись с большими трудностями. Перед нами была огромная раскаленная пустыня. Одетые в тяжелую броню, от страшной жары и болезней ежедневно гибли десятки наших товарищей. Временами будто из ниоткуда появлялась сельджукская легкая кавалерия. Такие набеги уносили немало жизней наших воинов. Армия, выступившая из родных мест в гордом величии, всего за несколько месяцев превратилась в измученную болезнями и голодом озверевшую толпу.
   Солдаты нередко ссорились друг с другом за кусок хлеба. Дракам не было предела, некоторые доходили и до убийства. Наши военачальники жестоко расправлялись с такими убийцами, дабы хоть как-то поддерживать дисциплину.
   В сердцах наших воинов росла огромная ненависть ко всему окружающему: к сельджукам, к этой пустыне, к этому беспощадному солнцу. Они рвались к Иерусалиму, будто там ожидало то, что могло утолить их злобу.
   Быстрым налетом мы захватили Эдессу, но разбились о толстые стены Антиохии, настолько огромные, что по ним свободно проезжала колесница, запряженная четверкой лошадей. Осада длилась несколько месяцев. Взять город приступом нам не удалось. Тогда наши военачальники подкупили одного из командующих вражеским гарнизоном, пообещав ему жизнь и ящик золота, и тот ночью открыл ворота для наших войск. Крестоносцы ворвались в город, неся смерть мусульманам. Закованные в латы, рыцари не жалели ни детей, ни женщин, ни стариков. По улицам рекой текла кровь, утоляя проросшую в сердцах солдат ненависть. Тем, кто был убит на месте, повезло; более неудачливые подверглись жестоким пыткам и насилию. Охваченные плотским желанием и злобой, воины насиловали женщин, перерезая им горло после утоления страсти. Другие врывались в дома и, вырезав целое семейство, рыскали в поисках золотых монет.
   Я пытался остановить моих товарищей, но меня никто не слушал. Мои глаза наполнялись слезами при виде крови и жестокости. Чтобы скрыться от этих ужасов, я покинул город, вернувшись в лагерь. День и ночь длилась резня и грабеж, пока к утру следующего дня город, не затих.
   В, следующим за Антиохией, штурме Иерусалима принимало участие около двадцати тысяч человек. К нам на помощь пришли генуэзские и венецианские купцы, которые подвезли на своих кораблях лес для постройки стенобитных машин. Солдаты, разгоряченные кровью пролитой в Антиохии, рвались в бой, но наши военачальники тщательно и долго готовились к штурму. И, наконец, в 1099 году от Рождества Христова, после многочисленных сражений, мы овладели Иерусалимом.
   Я, Пьер д'Амьен, не видел большей ненависти и злобы, чем те, которые разгуливали в этот день по улицам города. Наученные в Антиохии, солдаты еще больше изощрялись в жестокости. Я услышал, как прокричал граф Тарвус своим рыцарям: "Каждый вошедший в дом первым, становится владельцем этого дома и всего, что в нем!".
   Воины с криком растеклись по улицам Иерусалима. Я собрался вновь покинуть город, чтобы не видеть этих зверств. Незаметно я свернул в узкую улочку между двумя домами. Неожиданно раздался женский вскрик. Передо мной появилась молодая девушка, которая пряталась от беспощадных солдат за кучей мусора в этом темном переулке. Ее испуганные глаза умоляюще впились в меня. По красивому смуглому лицу катились слезы. Она упала на колени, и что-то заговорила на непонятном языке. Через несколько мгновений она униженно целовала мои ноги.
   - Не надо. Остановись. Я не трону тебя.
   Внезапно в другом конце улочки появился солдат в красных от крови доспехах и, завидев девушку, бросился к ней. За ним следовало еще десять рыцарей с окровавленными мечами и безумными от похоти глазами. Первый, подбежав к девушке, резко рванул ее за плечо, повалив в кучу мусора. Взобравшись на жертву, насильник стал срывать с нее одежду. Девушка не сопротивлялась и не кричала. Ее испуганные глаза по-прежнему с мольбой смотрели на меня. Подошли другие и начали поторапливать своего товарища, изнемогая от желания в ожидании своей очереди.
   Я подошел к насильнику и за плечи оттянул от девушки.
   - Эй! Ты что? - тот схватился за меч.
   - Оставьте ее! - прокричал я.
   - Сам попользовался, теперь, будь добр, не мешай и нам развлекаться с этой куколкой, - раздосадованный солдат вновь взгромоздился на девушку.
   Другие хохотали.
   Не долго думая, я ударил насильника ногой по лицу так, что он отлетел от жертвы на несколько шагов. Губы солдата тут же обагрились кровью.
   - Ах, ты дьявол! - взвыл он и бросился на меня.
   Я хотел встретить противника ударом меча, но его товарищи, про которых я совсем забыл, напав сзади, повалили меня на землю. Я сразу же почувствовал, как десять пар ног впиваются в мое тело. Незакрытые доспехами места пронзила острая боль. Из ссадин на лице текла кровь. Я постарался закрыть голову руками.
   - Ладно. Хватит с него, - услышал я.
   Оставив меня окровавленного лежать в грязи, они двинулись к девушке, где их товарищ, плюясь кровью, уже выл от вожделения. Бедняжка по-прежнему не подавала признаков жизни, только слезы быстро стекая по лицу, падали в кучу мусора под головой. Солдаты остановились рядом с ней, не пряча мечи в ножны и наблюдая за мной.
   Я попытался приподняться. Избитое тело кричало от боли, но, преодолев ее, я встал на ноги. Неподалеку лежал арбалет, который выпал из моей сумки, когда я падал. Быстро вложив в него стрелу, я наставил свое оружие на насильников. Те медленно двинулись ко мне.
   - Э, не глупи. Ты ж не убьешь никого из своих товарищей ради этой грязной мусульманки?
   Я заметил, что они стараются незаметно окружить меня. Глупцы! На такой-то узкой улочке.
   - Ты помнишь, что делают с убийцами в армии, - сказал один из моих противников.
   Я понял, что не смогу одолеть их. Девушке не миновать злой участи. Я быстро взглянул на нее. Ее голова дергалась от судорожных толчков мужского тела сверху, глаза по-прежнему были устремлены на меня.
   - Будьте вы прокляты! - крикнул я и, повернув оружие, выпустил арбалетную стрелу девушке в лоб.
   Насильник вскрикнул. Его товарищи остановились в замешательстве. Девушка была мертва. На мгновение все замерло. Казалось, остановилось само время. Затем, опомнившиеся солдаты, ринулись ко мне.
   - Вы ведь не тронете своего товарища из-за этой грязной мусульманки, а?! - выплюнул я со злостью и, повернувшись, пошел прочь.
   Никто не стал меня преследовать.
   Я брел по Иерусалиму и встречал лишь разрушение и смерть. Повсюду валялись мертвые тела. Некоторые из них были настолько изувечены, что невозможно было узнать, кому то или иное тело принадлежало: мужчине или женщине. Везде была кровь. Она была на земле, на стенах, на опустевших окнах некогда богатых домов. Казалось, что она витает в самом воздухе. Кругом - тела со скрюченными руками. Неестественно вывернутые ноги, безносые головы с пустыми глазницами и щеками красными от крови. В стороне - безжизненное тело девушки с дерзко задранной юбкой. Ее кожа такая белая, такая нежная. Откуда здесь в самом центре ада, взялась эта невинность, это совершенство. Я не мог разглядеть лица из-за вороха одежд, которыми насильник опутал ее голову, когда душил, но я был уверен, что оно прекрасно. Оно сведет меня с ума, если я увижу его. При виде этого поруганного ангела с белой кожей в самом центре ада мне становилось ужасно больно. Я хотел плакать... Или драться... Упасть на колени... Или же ринуться в одиночку против целого мира.
   Белая кожа... Я видел, как по ней струиться вода. Почему вода? Не знаю. Но от этого видения веяло жизнью, юностью, красотой. Я видел, как прозрачные струйки огибают плавные неровности молодого женского тела. Куда исчез этот запах весны? Почему на губах я чувствую лишь соленый привкус крови? Белая кожа...
   Я шел дальше. Впереди болтался подвешенный к балке безногий труп некогда почтенного старца. Из двух культей бежала кровь. Внизу на мостовой, она превращалась в красную реку, которая устремлялась к стоку, где смешивалась с отходами.
   Пройдя немного вперед, я выбрался на небольшую площадь. На ней тоже лежал отпечаток смерти.
   - Пьер! - услышал я свое имя.
   Кричал Жюль, воин из моего отряда, с которым я прошел от самой Тулузы до Иерусалима. Мы знали друг друга с самого детства. Жюль был очень вспыльчив и не сдержан и потому я старался держаться от него подальше, когда он не в духе.
   - Где ты пропадал? Мы искали тебя, - Жюль стоял в дверном проеме одного из домов.
   Выбитая дверь уныло валялась неподалеку.
   Тут же появилось еще пятеро моих товарищей: набожный Рюи, добродушный молчун Морис, неразлучные Клод и Маро, а также здоровяк Косе со своим двуручным мечом.
   - Скорее Пьер. Мы, кажется, нашли тайник.
   С безразличием я присоединился к друзьям.
   Внутри царил полумрак. Кроме нас тут больше никого не было. Видимо семья покинула дом.
   - Посмотри, что мы нашли, - Жюль указывал на странную дверь в полу. - На ней стоял сундук. Мы тянули его и случайно наши эту дверь. Здесь нет замка. Возможно, она заперта изнутри. Сейчас ребята попробуют прорубить ее топорами.
   Появились Морис и Клод с огромными секирами в руках и начали кромсать дверь. Она, как и весь пол, была выполнена добротно, и потому рыцарям пришлось как следует постараться, прежде чем перед ними появилась черная дыра.
   Жюль зажег факел и, держа меч наготове, спустился вниз.
   - Сюда! Здесь какой-то туннель, - позвал он.
   Мы последовали за ним. Внизу и в самом деле был настоящий туннель, который под углом уходил куда-то вниз.
   - Посмотрим, какие богатства прячут здесь богомерзкие мусульмане, - Жюль довольно усмехнулся в длинные усы и двинулся вперед.
   Через мгновение мы скрылись во мраке подземелья.
   Подземный ход был выполнен на славу; пол, потолок и стены были аккуратно уложенные камнем. В высоту туннель был около шести с половиной футов, поэтому мы шагали, выпрямившись во весь рост. В ширину же туннель был довольно узок. Можно было идти только по одному. Повсюду бросалась в глаза ухоженность и отсутствие пыли. За туннелем следили и им часто пользовались.
   Мы прошли около пятиста шагов, прежде чем очутились в просторном зале. Свод подпирали четыре больших колонны, покрытые непонятными надписями и символами. Пол и стены, также как и в туннеле, были выложены камнем. Везде наблюдалась та же ухоженность. Зал был пуст.
   Рюи и Косе зажгли еще два факела, и отряд, разбившись на группы, стал рыскать по залу. Я присоединился к Жюлю и Морису. Крепко сжав мечи, мы направились в дальний угол помещения. Вдруг прямо перед нами появился старик. Жюль, не долго думая, ударил его эфесом меча по голове. Старик свалился на пол, волосы на голове тут же окрасились кровью.
   - Что это за зал, старый дьявол? Отвечай! - гаркнул Жюль.
   Мусульманин молча полз к туннелю, что-то жалобно бормоча.
   - Морис, переведи этому безбожнику мой вопрос, - Жюль был раздражен.
   Морис выполнил просьбу товарища. Старик пробормотал что-то, продолжая отчаянно ползти.
   - Он говорит, что нам сюда нельзя и чтобы мы уходили, - перевел Морис.
   - Проклятый старик нас прогоняет? А ну-ка! - Жюль схватил беднягу за ворот куртки и, поставив на ноги, потащил за собой.
   Мы шли следом.
   Когда мы оказались у противоположной стены, нашему взору предстали небольшие ворота величиной в человеческий рост. Они были выполнены из неизвестного металла и выглядели намного старше зала. Казалось, сначала были установлены они, а потом подле них и для них вырос сам зал. Створки ворот были запечатаны огромной золотой печатью в виде амулета. На нем были изображены четыре концентрических окружности, вдоль каждой из которых тянулись непонятные надписи.
   - Золото! Ах ты, старый дьявол! - Жюль и Морис бросились к воротам, подзывая остальных.
   Те не замедлили появиться. Все разом принялись отковыривать мечами печать от ворот. Старик испуганно закричал и хотел убежать, но Жюль, опомнившись, ударил его по голове, и пленник потерял сознание.
   - Пьер, а ты чего стоишь? Или ты не рад нашей находке? - Жюль недоуменно взглянул на меня.
   - Отдай мне старика, - сказал я в ответ.
   - Зачем он тебе, глупец? Зачем тебе этот безбожник?
   - Он будет моим рабом.
   - Ну, как знаешь, старина. Он твой, - Жюль присоединился к остальным.
   Я намеривался спасти старика, так как знал, что мои товарищи убьют его, когда он станет им не нужен.
   Внезапно я услышал еле различимый шорох в ближайшем углу. Взяв факел у Мориса, я двинулся на шум. Там, обхватив руками колени, сидел мальчишка лет четырнадцати. Опустив голову при моем появлении, он стал нервно всхлипывать.
   - Не бойся, - произнес я.
   Мальчик поднял на меня большие черные глаза, и я прочел в них ту же мольбу, что и в глазах бедной девушки, которую мне пришлось убить.
   - Где ты пропал, Пьер? Так, так, так. Сарацинский щенок, - Жюль, сжимая меч, угрожающе двинулся к плачущему мальчишке.
   - Жюль, он - мой, - я встал у рыцаря на пути. - Он - мой. Я первый нашел его.
   - Ты хочешь оставить в живых эту тварь?
   - Да! - гневно выпалил я.
   Жюль остановился, уставившись на меня. Остальные напряженно наблюдали за нами. Жюль молча рассматривал меня, будто изучая, а потом вдруг улыбнулся и сказал:
   - Поступай как знаешь, Пьер. Но только, чтоб эта мерзкая бестия не попадалась мне на глаза, - он дружески похлопал меня по плечу и вернулся к воротам.
   Я бережно поставил мальчика на ноги и отвел к старику. Тот, завидев безжизненное тело в луже крови, упал перед ним на колени и принялся трясти его, что-то испуганно бормоча. Видимо старик приходился мальчишке дедом.
   Послышался радостный крик. Печать, наконец, поддалась, и рыцари, сорвав ее, распахнули ворота. Из черной пасти открывшейся пещеры повеяло холодом, пробирающим до самых костей. Все почувствовали необъяснимый страх. Мальчик и пришедший в себя старик испуганно закричали и прижались друг к другу.
   Пещера по ту сторону ворот была намного меньше зала и была совсем не ухоженной. Пол и стены были покрыты толстым слоем пыли и густой паутины. Осветив как следует пещеру, мы обнаружили странные рисунки. На стенах красовались уродливые существа, разрывавшие на части и пожирающие человеческие тела.
   - Что за дьявольщина?! - не выдержал Рюи.
   Посреди пещеры располагался колодец, откуда веяло мертвым холодом. На потолке, прямо над колодцем, я заметил еще один рисунок, который в десять раз превосходил размерами все остальные. На нем было изображено мерзкое чудовище в нескольких обличьях. Оно словно вползало в грудь к человеку, на лице которого было написано великое страдание и скорбь.
   - Живо приведите сюда старика. Мерзавец скажет нам, что это такое. А если нет... - Жюль глянул на свой меч, - пусть прощается с жизнью.
   - Он - мой. Ты забыл? - встал я на защиту.
   - Пьер, я только узнаю, что это за чертовщина и верну тебе его обратно... в целости и сохранности, - хищно усмехнулся он.
   Трясущегося от страха старика бросили перед Жюлем. Морис исполнял роль переводчика.
   - Что это за пещера? Где ваша сокровищница? - начал рыцарь.
   - Что вы наделали? Теперь мы все умрем... Наши души принадлежат ЕМУ... ОН пожрет нас... Нам конец... Ничто не спасет нас... - нервно бормотал старик.
   - Еще раз спрашиваю, старый болван: где сокровищница вашего мерзкого божка?! Отвечай! - Жюль был вне себя от бешенства.
   - Мы все уже мертвы... Мы в ЕГО власти... - продолжал старик.
   Мальчик тихо плакал.
   - Ах, ты тварь! - Жюль выхватил меч и рубанул старику по горлу.
   Слова утонули в брызгах крови. Солдат махнул мечом еще раз, и отрубленная голова полетела в колодец. Мальчишка вскрикнул. Я бросился к Жюлю и ударил его по лицу, свалив на пол.
   Внезапно из колодца донесся глухой вой, словно где-то далеко сотни людей стонали от жуткой боли. Затем крик. Крик зверя, нашедшего добычу. Из колодца вырвался ураган, затушив наши факелы. Пещера погрузилась во тьму. Потом все стихло. Неожиданно послышался крик одного из наших товарищей, а потом и он потонул во мраке.
   Казалось, напряженная тишина длиться целую вечность. Затем загорелся факел, и я увидел Мориса, который крепко сжимал в правой руке спасительный источник света.
   Зажгли еще два факела.
   - Где Клод? Куда пропал Клод? - в ужасе кричал Маро. - Я слышал его крик...
   Рыцари обыскали всю пещеру, но пропавшего нигде не было.
   - Наверное, в темноте угодил в колодец, - сказал Жюль, потирая разбитую губу.
   - Надо убираться отсюда. Это дьявольское место, - Косе двинулся к воротам.
   - Да... И возьмем с собой вот это, - Жюль указал на золотую печать.
   Пока рыцари возились с печатью, я подошел к мальчику. Тот испуганно вцепился мне в руку и заплакал.

***

   В это время толпа разъяренных крестоносцев ворвалась в Соломонов храм, где в надежде спасения пряталось около десяти тысяч мусульман. Исполненные ярости, воины набросились на неверных и не успокоились до тех пор, пока не вырезали всех до последнего ребенка. После, в доспехах, покрытых кровью женщин, стариков и детей, крестоносцы встали на колени перед храмом, вознося Богу благодарственную молитву.

***

   Грабеж и убийства продолжались еще несколько недель. Крестоносцы рыскали по округе, находя и уничтожая разрозненные группки мусульман. В пустыне потекли реки крови. Ночами мне не давали покоя крики, что доносились из палатки для пыток. Непонятная злость охватывала меня. Я начинал презирать тех, кого некогда называл своими товарищами. Их жестокость, злоба и алчность, открывшиеся мне во время похода, вызывали во мне отвращение к окружающим меня людям. Я видел этих мерзких животных, получающих удовольствие от чужих страданий, от мучений детей и женщин. Видел их тупые глаза, жаждущие богатства. Видел, как они преклоняют колени перед Господом, топча ногами его заветы и святыни. Видел всю эту мерзость и понимал, что они не заслужили того, чтобы жить, терзая землю своей жестокостью.
   Спасенного мною мальчика, я всегда держал при себе, чтобы никто не мог причинить ему вреда. Я заметил в нашем лагере других мусульман. Многие воины были рады заполучить живую игрушку для своих развлечений, кем-то, как и мной двигала жалость.
   Я попросил Мориса побыть на время моим переводчиком и поговорил со своим мальчишкой. Оказалось, его зовут Надир. Тот старик, которого убил Жюль, как я и догадался, был его дедом - уважаемым в Иерусалиме человеком. По словам моего пленника, Абу Фирас (так звали старика) присматривал за "Пещерой Скорби", где за печатью, что мы взломали, содержался некий злой дух. Абу Фирас готовил Надира занять его место после смерти и поэтому много рассказывал своему внуку о пещере и о ее жутком обитателе.
   Во время повествования мальчик вздрагивал и начинал стонать, а потом повторял слова своего деда, говоря, что смерть идет за нами и что все мы уже мертвы. Я хотел узнать больше об этом злом духе, но Надир был сильно напуган, и ответом на мои вопросы было бормотание о великих муках и вечной смерти.
   Я не верил рассказам мальчика о языческом демоне, обитавшем в глубоком колодце в "Пещере Скорби", считая, что эта история была придумана жрецами, чтобы запугивать бедный народ. Но, несмотря на это, меня терзали сомнения, ставя передо мной множество вопросов, на которые я не мог найти ответов. Меня беспокоило таинственной исчезновение Клода и жуткий крик, который мы слышали в пещере. Многому я не мог найти объяснения, но напрочь отказывался верить в сверхъестественность произошедшего с нами.
   Через несколько дней прискакал гонец из Эдессы, и часть нашего воинства получила приказ вернуться. В эту часть, которая должна была снова пересечь пустыню, входил и я со своими друзьями.
   Первые три сотни отправились в тот же день. Наша же сотня двинулась лишь на следующее утро. Мы должны были нагнать первых через полтора дня пути.
   Когда мы выступали, я заметил, что с нами нет Жюля. Я спросил о нем Мориса. Оказалось, что по необъяснимым причинам Жюль вынужден был задержаться в Иерусалиме.
   - Он просил передать, чтобы мы не волновались и что он вскоре присоединится к нам.
   После того случая у колодца отношение Жюля ко мне нисколько не изменилось. Он вел себя так, словно мы вовсе и не ругались, и мне казалось, что он забыл о том, что я тогда приложился к его лицу. В последнее время Жюль часто смеялся и подшучивал надо мной, особенно если дело касалось заботы о так называемом мусульманском отпрыске. Я искренне надеялся, что мой товарищ не держит на меня зла, и наша крепкая дружба не дала трещины.
   - Будем надеяться, - сказал я.

***

   Мы продвигались с большей скоростью, чем ожидали и потому надеялись догнать первый отряд еще до заката.
   Я заметил, что в нашей сотне оказались и мои старые знакомые. Те самые, с которыми мне довелось столкнуться на улицах Иерусалима. Они тоже узнали меня и их главарь, которому как оказалось, я сломал нос, часто произносил "баба". При этом он указывал пальцем в мою сторону, а его друзья громко хохотали. Я постоянно чувствовал озлобленный взгляд, буравящий мою спину и, оборачиваясь, наталкивался на моих неприятелей. Они явно что-то замышляли, и потому я старался не спускать руку с меча и глаз с Надира.
   Близился вечер. Мы пристально вглядывались в неясную линию горизонта в надежде отыскать там всадников первого отряда. Внезапно подул сильный ветер. Небо потемнело. Линия горизонта неожиданно начала таять...
   Надвигалась песчаная буря. Люди и лошади метались в панике. Командир отдал приказ всем держаться вместе. Я привязал правую руку мальчика к своей левой руке, предварительно усадив его на коня перед собой. Другой рукой я держал стремянна и конец веревки, за которую также взялись Морис, Рюи, Маро и Косе. Все вместе мы плотно прижались к остальным членам отряда, которые также как и мы объединились в небольшие группки.
   Мгновение мы смотрели, как стена из песка несется нам навстречу. Она меняла свои очертания и мне казалось, что я вижу силуэты ужасных существ, скрывающихся за песчаной завесой. Надир плакал, испуганно прижимаясь ко мне. Неужели он никогда не видел песчаной бури или он действительно боится демонов?
   - Держаться вместе, - гаркнул кто-то рядом, за мгновение до того, как нас поглотил песок.
   Тотчас же сотни мелких иголочек врезались в лицо. Пришлось наклонить голову. Бешено ржали кони, силясь сбросить с себя неуклюжих всадников и умчаться прочь. Веревка в моей правой руке то натягивалась, то ослаблялась. Иногда она просто рвалась из рук.
   Гул ветра становился все громче и громче. К нам спешило само сердце бури. Я покрепче прижал к себе мальчонку и собирался прочесть молитву, как вдруг веревка рванулась вперед, потянув меня за собой так, что я слетел с коня. Надир, привязанный к моей левой руке, слетел за мной. Веревка в моих руках ослабла. Я услышал рядом конское ржание. Чья-то лошадь неслась прямо на меня. От внезапного сильного удара по голове я погрузился в беспамятство.

***

   Постепенно я приходил в себя. Голова раскалывалась. От боли в спине хотелось выть. Надир промывал мои раны. Еле ворочая языком, я сказал ему, чтобы он экономил воду. Сидевший поблизости Морис перевел мальчику мои слова. Тот в ответ что-то пролепетал.
   - Дух пустыни чуть не забрал тебя, - перевел Морис.
   - Что с отрядом? - спросил я.
   - Погибло двенадцать человек: раздавлены в панике собственными лошадьми. Еще около двадцати пяти ранено. Была ужасная ночь.
   - Что? - я не мог скрыть удивления.
   - Да. Ты пролежал без сознания целую ночь и почти весь последующий день, - Морис готовил кусок ткани, которым впоследствии намеревался обмотать мою рану. - Ты знаешь, Маро погиб.
   - Маро?
   - Да. Лошадь проломила ему череп.
   - О, Боже!
   Пока Морис обматывал мне голову тряпкой, Надир сидел рядом, обхватив руками колени, и как-то подозрительно смотрел на меня.
   - И еще, Пьер... - Морис наклонился к моему уху. - Во время бури пропало одиннадцать человек. Их тел так и не нашли. Никто не знает, удалось ли этим бедолагам пережить бурю. Мы обыскали все в округе: ни лошадей, ни каких-либо вещей - ничего. Эти люди словно испарились вместе со всем своим скарбом. Твой мальчишка говорит, что их забрал дух колодца. Многие напуганы. Думают, что в пустыне орудует уцелевшая сарацинская кавалерия.
   Я вспомнил о моих друзьях.
   - Рюи? Косе? Где они?
   - Они с Жюлем.
   Я удивлено посмотрел на Мориса.
   - Жюль присоединился к нам сегодня утром. Сейчас наши друзья помогают раненым.
   - Странно. Как Жюль один выжил в бурю? - я был озадачен.
   - А никак, - Морис закончил с моей головой и принялся обрабатывать свои раны. - Он сказал, что не слышал и не видел бури этой ночью. И еще добавил, что мы немного отклонились от курса, и если бы он случайно ни увидел наш лагерь, то проехал бы мимо.
   - Все это очень странно, - я пытался сложить все фрагменты происшедшего воедино.

***

   Привал затянулся до следующего утра. В итоге оставшиеся семьдесят семь человек были разделены на две группы. Первая, состоящая из сорока пяти воинов, должна была продолжить путь и соединиться с остальными силами. Вторая же, в составе пятнадцати тяжело раненых рыцарей и семнадцати сопровождающих, направлялась обратно в Иерусалим, где потерпевшим должна была быть оказана надлежащая помощь.
   Благодаря заботливости Мориса и Надира, я чувствовал себя лучше, и поэтому меня включили в первую группу. Итак, мы двинулись дальше.
   Жюль, Косе и Рюи присоединились к нам.
   - Ну, и досталось же тебе, старина! - Жюль приветливо улыбался. - Лучше бы подох твой сарацинский щенок.
   Я не обратил внимания на его слова, брошенные в адрес Надира, так как для Жюля это было обычным явлением, и после происшествия в "Пещере Скорби" его злость не заходила дальше грубых фраз.
   Я заметил одно волнующее обстоятельство. Пропавшие одиннадцать человек оказались моими неприятелями, именно их недоставало в нашем отряде. Я нисколько не сочувствовал этим мерзавцам, вспоминая глаза и слезы бедной девушки, которую мне пришлось убить по их вине. Я искренне надеялся, что их смерть была долгой и мучительной.
   Один день прошел без происшествий. Единственной неприятностью являлось то, что мы до сих пор не соединились с первыми тремястами рыцарями. Но наш предводитель не терял надежды.
   Ночь прошла спокойно. Я спал как убитый. С рассветом, мы двинулись дальше.
   После полудня следующего дня, мы увидели далеко впереди что-то странное. Оно было похоже на некое строение. Но откуда ему взяться здесь, в самом сердце пустыни? Мы решили подойти поближе и выяснить что это такое.
   Когда мы оказались рядом, неописуемый ужас овладел нами. То, что мы издалека приняли за строение, было грудой подгнивающих частей человеческого тела, сложенных в виде башни. Песок около странного сооружения был багровым от крови. Отдельно лежали одиннадцать голов с пустыми глазницами. В них я узнал пропавших членов нашего отряда - моих неприятелей.
   Надир испуганно схватил меня за руку, и что-то прокричал, указывая пальцем на жуткую башню.
   - Он говорит, что это колодец смерти и что злой дух начал свою охоту, - перевел оказавшийся рядом Морис.
   - Что за дьявол сделал это? - Рюи перекрестился и, вынув из кармана деревянное распятье, принялся целовать его.
   - Проклятье! Мерзкие сарацины! - Жюль кипел от ярости. - Нужно вырезать всех богомерзких тварей! Всех до одного!
   - Что за человек мог сделать такое? - обратился я к товарищам.
   Мне никто не ответил. Жюль продолжал проклинать весь мусульманский род, Рюи читал молитвы, изгоняющие бесов, Косе и Морис напряженно молчали.
   - Что за человек мог сделать такое? - уже громче повторил я.
   Мгновение спустя я соскочил с седла и направился к группе храбрецов, решивших осмотреть зловещее творение.
   "Как их тела оказались так далеко впереди нас? Что за неведомая сила затащила их сюда?" - думал я.
   Когда я оказался около сооружения, меня чуть не стошнило. В боях я повидал много трупов, видел, как отрубали руки и ноги, видел, как люди теряли внутренности, вываливающиеся из распоротых животов. Но здесь похоже поработал сам дьявол, воплотив все ужасы крови и страданий в своей жуткой скульптуре. Ноги и руки были аккуратно отделены от тела и изрезаны так, что можно было видеть обнаженные кости и сухожилия. Туловища были вспороты, но, несмотря на зияющие раны, внутренности оставались на месте, словно неведомый мастер искал душу в каждом из тел, стараясь при этом не испортить общей картины.
   - О, Господи! - услышал я рядом.
   Кого-то из рыцарей вытошнило.
   Люди долго не могли прийти в себя. Никто не решался больше приближаться к этой дьявольской игрушке, лишь барон Тернье - наш предводитель - продолжал сохранять самообладание. Дав время пережить шок, он приказал разрушить смердящую скульптуру. Поползли собравшиеся с силами люди, вооружившись копьями, и принялись подтаскивать останки к себе.
   - Морис, меня волнует еще одна вещь, - сказал я.
   Надир жался ко мне; мы наблюдали за происходящим, напряженно ожидая чего-то ужасного.
   - Что Пьер? - Морис держался молодцом.
   - Почему падальщики не набросились на такой богатый стол?
   - Возможно, их что-то испугало. Что-то, чего мы не видели, - у моего товарища пробежала дрожь по телу.
   Жюль по-прежнему был уверен, что это зверства уцелевшего отряда сарацинской кавалерии и склонял барона, набрав побольше людей, ринуться на поиски гадкого мусульманского отребья.
   Наконец, рыцари справились с массой человеческих тел и конечностей. Вдруг послышались крики. Воины в ужасе звали барона Тернье. Я с товарищами тоже бросился к зловещему месту, оставив Рюи приглядывать за Надиром.
   То, что представилось нашему взору, было еще ужасней, нежели башня из человеческих останков. Под грудой конечностей зияла черная бездна. Барон бросил туда факел. Тот долго мерцал маленькой звездочкой во мраке, пока не исчез совсем. Больше всего нас напугало то, что стены адской ямы были выложены человеческими костями. Воины, охваченные паникой, бросились бежать. Барон попытался усмирить испуганную толпу. Кому-то показалось, что в колодце он увидел полуразложившуюся голову своего приятеля, которого вместе с первым отрядом отправили обратно в Иерусалим.
   Теперь замолчал и Жюль. Здоровяк Косе перекрестился. Мы все боялись. Я сдерживал себя, чтобы не запаниковать, но внутри все дрожало, мне хотелось подобно остальным броситься бежать. Надо как можно скорее убираться отсюда. Где Надир? Он мне расскажет, что это за дьявол. Я узнаю всю правду. Что же за тварь мы выпустили на свободу?
   - Морис, пойдем со мной. Мне нужна твоя помощь.
   Морис молча последовал за мной.
   Рюи куда-то исчез. Мальчишка сидел один, обреченно обхватив руками колени, и нервно шатался из стороны в сторону.
   - Морис, мне нужно поговорить с Надиром. Переводи, - быстро выпалил я.
   Тот кивнул и приготовился выполнять мою просьбу.
   - Надир! Надир!
   Мальчик перестал раскачиваться и, подняв голову, посмотрел на меня.
   - Надир, я верю тебе, - продолжал я. - Там, в "Пещере Скорби", мы выпустили злого духа, верно? Все эти ужасы его рук дело, да?
   Надир кивнул в ответ.
   - Скажи, как нам можно его остановить? Что он такое? Что нас ожидает? Не молчи!
   - Мы все умрем, - обреченно проговорил Надир. - Все...
   - Разве его нельзя остановить?
   Мальчик отвернулся и продолжил:
   - Вы выпустили ЕГО из колодца, дав ему напиться кровью моего деда... Потом ОНО сожрало вашего друга. ЕМУ было достаточно крови, которая текла по улицам города, чтобы разорвать оковы и войти в одного из вас...
   Тут я прервал Надира.
   - Постой. Ты говоришь, что этот злой дух сидит в одном из нас?
   - Да. Иначе он не может возвращаться в наш мир, за своими жертвами... за нами... Сердце одного из ваших людей, тех, кто был у колодца - врата, через который демон приходит в этот мир. ОН выпьет нашу кровь, и отправиться на поиски новой крови... ОН никогда не остановится.
   Мальчик замолчал.
   Я складывал отдельные кусочки мозаики воедино, пытаясь увидеть выход из сложившейся ситуации. Итак, оказалось, что в колодце находился демон, злой дух, который был связан некой древней магией. Когда Жюль убил старика, этот демон получил достаточно крови, чтобы ненадолго вырваться из колодца, который удерживал его в мире духов, сожрать нашего товарища и оказаться на улицах Иерусалима. Там, этот дух и набрался той силы, которая помогла ему окончательно порвать удерживающие его цепи и сделать сердце одного из нас вратами в его царство. Когда демон испытывал жажду, он воплощался в нашем мире через человека, и, насытившись, вновь возвращался в мир духов. До того как мы освободили это зло, единственной лазейкой в этот мир был колодец в пещере, который был запечатан магическим заклинанием. Теперь же у демона появились другие врата - человеческое сердце.
   - Если мы убьем того, чье сердце стало вратами для великого зла, что будет тогда?
   - Вы не сможете лишить жизни ЕГО раба. ОН охраняет его. Да, и знаете ли вы кто он? Или может, вы перебьете друг друга?
   - Но если у нас все-таки получиться? Что тогда?
   - Тогда дух вернется в колодец в "Пещере Скорби" и останется там до тех пор, пока чья-нибудь кровь не освободит его вновь.
   - Что же нам делать? - обратился я к Морису. - ИМ может быть любой из нас. Может, это ты. А может, я. Или набожный Рюи. Или...
   - Или Жюль, - закончил за меня Морис. - Ведь многое против него. Его не было с нами во время бури, когда исчезли эти одиннадцать. А затем он неожиданно появился из ниоткуда, да такой бодрый. Что он делал в Иерусалиме? Почему он, черт его возьми, там задержался?
   - А пойдем спросим у него сами, - предложил я. - Хотя, постой, ты оставайся с мальчишкой. Я пойду один. Береги Надира. Он наше спасение.
   Морис кивнул мне в ответ, а я уже бежал на поиски Жюля. В лагере царил хаос. Кто-то сворачивал палатку, кто-то в спешке укладывал свой скарб на испуганную лошадь, нервно следящую за происходящим вокруг. Все желали побыстрее убраться отсюда.
   А вот и Жюль. Вместе с Косе они взваливали походные мешки на своих лошадей. Я сразу же набросился на него с вопросом:
   -Жюль, почему ты задержался в Иерусалиме?
   - Я... я должен был. У меня были дела.
   - Не нужно увиливать, отвечай! - не прекращал я.
   - А какое тебе дело? - Жюль отмахнулся от меня рукой. - Ты выбрал неподходящее время для расспросов.
   Я резко развернул его к себе и схватил за ворот куртки:
   - Там, в пещере, помнишь? Мы выпустили сарацинского дьявола. Это он трупами уложил пустыню. Он в одном из...
   Не дав мне договорить, Жюль ударил меня в грудь, и я, потеряв равновесие, упал в песок.
   - Ты совсем свихнулся со своим щенком. Чертов мусульманский заступник! - в глазах Жюля полыхала ярость.
   Он хотел ударить меня ногой под ребра, но я быстро откатился в сторону и вскочил на ноги. Жюль с ревом бросился на меня, выхватывая на бегу меч. Я выхватил свой и ловко отразил его выпад. Мой противник принялся осыпать меня ударами. Я умело отражал каждый из них, выжидая подходящий момент для финального выпада.
   Вдруг до меня донесся жуткий крик. Я не мог не узнать этот леденящий сердце рев демона колодца. На мгновение я отвлекся и чуть не упал, споткнувшись о чей-то мешок.
   Все в лагере затихли, только мы с Жюлем продолжали схватку. Рев нарастал, становясь все сильнее и сильнее, словно его чудовищный обладатель с быстротой ветра несся из мрачных глубин прямо на нас. Задрожала земля. Потом внезапно стало тихо. Я увидел, как Косе бросился к Жюлю, чтобы оттащить его от меня. Ко мне бежал Морис и что-то кричал.
   Вдруг земля вздрогнула словно роженица в схватках, исторгая из себя нечто мерзкое и ужасное. Я и мой противник упали на землю, выронив мечи. Из колодца появилось отвратительное многорукое создание. Каждый палец чудовища был увенчан огромным когтем. Тварь будто зависла в воздухе, разинув огромную зубастую пасть, испускающую зловоние. Мощный торс чудовища был покрыт широким поясом, к которому словно бусины были прикреплены человеческие головы. На лице каждой из голов читались неописуемые муки, которые приводили в ужас. Одни головы рыдали, другие кричали от боли и злости. Существо снова издало ужасный рев и бросилось к толпе паникующих людей. Те, кто пытались встретить чудовище оружием, были разорваны первыми. Тварь ловко орудовала огромными когтями, оставляя в песке выть от боли полуживые изуродованные тела. Пытавшихся спастись бегством постигла та же участь, что и более смелых воинов.
   Барон Тернье быстро собрал около себя самых отважных, которые построившись в боевой порядок, принялись осыпать чудовище градами стрел и копий. Но тварь была неуязвима. Не обращая внимания на сопротивление, она продолжала рвать и терзать человеческие тела.
   Морис куда-то пропал. Косе угодил в лапы чудища вместе с убегающей толпой. Рюи я не видел с тех пор, как оставил с Надиром, когда шел к колодцу. Жюля же я видел ясно. Он мчался к кучке сопротивляющихся под предводительством барона Тернье, словно желая присоединиться к ним. Схватив свой меч, я, что есть сил, бросился к нему. Жюль был быстр, но ему помешали части тел разбросанные по песку. Он споткнулся и упал. Я настиг его, когда он пытался подняться. Взмах меча, и голова Жюля присоединилась к головам других мертвых воинов.
   Я ожидал, что тварь исчезнет, но она по-прежнему кромсала остатки отчаянно сопротивляющихся рыцарей. Что такое? Это был не Жюль? Не может быть! Кто же? Остался я, Морис и куда-то пропавший Рюи. Надо найти их.
   Вдруг я почувствовал, как что-то огромное и тяжелое обрушилось на меня сзади, больно ударив по затылку. Не удержавшись на ногах, я упал и потерял сознание.

***

   Я пришел в себя от того, что кто-то сильно тряс меня за плечо:
   - Пьер! Пьер! Очнись же, наконец!
   Я с трудом открыл глаза.
   - Морис?
   - Хвала Богу, ты жив! Пьер, ты жив! - Морис плакал от радости.
   - Что случилось? Где чудовище? Где дух колодца?
   - Пьер, ОН ушел. Мы загнали его обратно в преисподнюю. Эта тварь вернулась в ад.
   - Что случилось, Морис? Как?
   Мой товарищ то и дело обнимая меня и произнося хвалу Господу, поведал мне о случившемся. Он начал с того, как я оставил их с Надиром, отправившись на поиски Жюля... Морис принялся укладывать вещи и на несколько мгновений потерял мальчика из виду. После первого сотрясения земли Надир неожиданно вскочил и бросился бежать к колодцу. Морис заметил его, когда он был уже далеко. Воин был очень напуган и потому не стал преследовать беглеца. Вместо этого он бросился на мои поиски. Увидев, что я сражаюсь с Жюлем, он хотел помочь мне. Потом появилось чудовище. В первые мгновения Мориса сковал ледяной ужас. Он не знал что делать: то ли бежать, то ли бросаться в бой. Потом он видел, как я преследую Жюля, видел как я лишаю того головы и тоже понял, что я совершил ошибку. Отчаявшийся воин уже готовился достойно встретить смерть, когда заметил в песке человека, прятавшегося под грудой тел; тот что-то уверенно шептал. Морис узнал Рюи. Он незаметно подобрался к нему и молниеносно поразил в сердце. После этого, по словам Мориса, сразу же все прекратилось. Чудовище исчезло. И если бы не песок, окрашенный кровью, если бы не стоны умирающих людей, и не разбросанные части тела, можно было бы подумать, что все происшедшее было лишь иллюзией, миражом, кошмаром. На глазах у Мориса гибли люди: кто от потери крови, кто от жуткой боли. Он носился от тела к телу, пытаясь помочь каждому, но стоны постепенно стихали, пока не наступила полная тишина. "Я остался совсем один", - говорил Морис, - "Но, вдруг под туловищем мертвого воина в окровавленных доспехах увидел тебя". Оказалось, что когда я отсек Жюлю голову, на меня свалилось чье-то искалеченное тело, лишив сознания, что, возможно, меня и спасло.
   Морис помог мне подняться. Дважды побитая голова ужасно болела.
   - А где Надир? Ты видел его после того, как он убежал от тебя?
   - Нет, Пьер. Я и тела его не нашел. Наверное, чертов бесенок свалился в колодец.
   Понемногу я стал приходить в себя и уже мог передвигаться без посторонней помощи. Это место наводило на нас ужас, и потому мы желали быстрее убраться отсюда. Морис быстро наполнил две сумки провизией, и мы, не оглядываясь, устремились к горизонту. Лошадей не было: одни в панике сбежали, другие были растерзаны чудовищем. Нам предстоял трудный путь пешком через раскаленную пустыню. В останках барона Тернье мы обнаружили карту. Прикинув наше местоположение, мы решили, что у нас есть большой шанс добраться до Антиохии, куда мы и направились.

***

   Двенадцать дней мы пробирались через беспощадные пески. Целых двенадцать дней мы заново переживали все случившееся с нами. А впереди была бескрайняя пустыня. Безжалостно жгло солнце. Постоянно мучила жажда. Приходилось расходовать много воды. Доспехи и оружие мы выбросили, оставив при себе лишь два меча, один арбалет и нож. Очень часто мы видели зеленые оазисы с прохладными реками и сладкими плодами на деревьях. Но они таяли, как только мы приближались к ним, от чего хотелось выть и биться головой о землю. Наши тела превратились в вялые куски мяса. Терзаемые беспощадной болью и усталостью, мы валились замертво с наступлением сумерек и, забыв выставить ночную стражу, спали до самого рассвета. А потом вновь бесконечная пустыня, жара и боль.
   Моя голова заживала плохо и начала гноиться. Приходилось часто промывать ее водой. С Морисом дело обстояло лучше. Глубоких ран у него не было, лишь ушибы, да мелкие порезы, которые, впрочем, тоже отказывались заживать.
   Мы уже не знали, дойдем ли мы. Увидим ли когда-нибудь края, где родились и выросли, где остались наше сердце и наша любовь.
   Судьба пропавшего Надира стала проясняться. Как-то утром я обнаружил детские следы неподалеку от места нашего ночлега. Мальчишка следовал за нами. Но почему он не показывался и не пытался присоединиться к нам. Может быть, он опасался плена, боялся, что мы сделаем его рабом или прикажем повесить, как только окажемся в Антиохии. Но почему он тогда следовал за нами, а не бежал прочь? Ответа на этот вопрос я не знал.
   Так мы прошли еще три дня, а конца нашему путешествию не было видно. Запасы воды подходили к завершению. С каждым заходом солнца таяла наша надежда. Мы отказывались верить, что когда-нибудь выберемся из этого песчаного ада.
   Однажды утром, я проснулся и обнаружил, что Морис исчез. Рядом лежал его плащ и вещи. Все было так, как он оставил перед тем, как ложился спать. Но не было самого Мориса. Я подумал, что он, возможно, отправился осматривать окрестности, как вдруг почувствовал странный запах. Мне стало страшно. Я начал бегать, зовя Мориса, но никто не отвечал. Я был готов расплакаться, но вид друга, лежащего впереди, остановил меня. Я помчался к нему со всех ног. Что с тобой случилось, Морис? Но предо мною оказались лишь останки товарища: туловище и одна рука. Остальные части тела исчезли.
   - Нет! - закричал я при виде ужасной картины.
   Этого не может быть. Мы же убили это чудовище. Мы убили ЕГО! Как ОНО вернулось? Морис, друг мой!
   Страх и отчаяние наполнили мое сердце, и я бросился бежать от этого места. Я бежал и бежал, пока у меня не подкосились ноги. Тогда я свалился в песок и долго плакал...
   Вечером я вернулся к останкам Мориса, чтобы закопать их. Кое-как руками, я вырыл моему товарищу могилу и, зарыв его, прочел молитву.
   Я знал, что одному мне не добраться. Мой друг, зачем ты покинул меня? Почему тебя выбрала эта тварь? Картина стала проясняться. Выходит, с самого начала дух колодца скрывался в мальчишке. И он, наверное, смеялся, когда мы по его наущению убивали друг друга. Бедный Жюль, бедный Рюи. Мы с Морисом замарали руки их кровью. Надир играл с нами... эта тварь играла с нами.
   Время остановилось. Я сидел около могилы друга и смотрел, как печально заходит солнце.
   Когда пришла ночь, я решил покончить с этим. Или я, или эта тварь. Я буду ждать Надира. Пусть он приходит за мной. И если это чудовище не поразит меня первым, я вырву его зловещее сердце.
   Я притворился, что ложусь спать. Меч, я положил рядом с собой для отвода глаз, а кинжал спрятал в рукаве. Ночь уже полностью вступила в свои права. Я лежал, не шевелясь, и издавая негромкий храп. Сердце гремело в груди, готовое вырваться из оков плоти. Для меня этот гром казался громом неба, и я боялся, что он выдаст меня. Полночи я пролежал настороженный и без движения, но так ничего и не произошло. Я чувствовал, что начинаю засыпать. Внезапно я услышал тихие приближающиеся шаги. Вот и Надир пожаловал. Посмотрим кто кого.
   Я слегка приоткрыл глаза и увидел мальчишку склоненного надо мной с ножом в руках. Я подождал пока он занесет руки для удара, а потом, выхватив свой кинжал, пронзил сердце мерзкого создания. Надир молча рухнул на землю. Я же, в ярости вытащив кинжал, погрузил его вновь. Я колол и колол, пока тело мальчишки не превратилось в ошметки плоти. Затем, взвыв подобно зверю, я вырезал сердце из груди безжизненного тела и, разрубив его на части, швырнул в песок.
   Вот так, тварь! Умри! Сдохни! Это тебе за всех! Возвращайся обратно в свой ад!
   Я не помню, как я уснул, но утром я очнулся весь в крови, а рядом валялся растерзанный труп Надира. Я не стал хоронить его, а, постояв около могилы Мориса и попрощавшись с ним, отправился дальше.
   Еще два долгих дня я шел через пустыню в одиночестве. В середине третьего дня моего одинокого пути, я увидел что-то впереди. Я нисколько не обрадовался этому, приняв это нечто за мираж.
   Вдруг я заметил, как от видения отделились две точки и направились ко мне. Неужели это конец? Неужели я дошел? О, Господи, неужели я спасен?! Я бросился навстречу точкам. Это оказались всадники. Впереди шагал один из антиохийских патрулей.
   Чьи-то руки бережно подобрали меня и уложили на носилки. Я хотел сказать им кто я, хотел поведать о демоне колодца и о погибших товарищах, но язык отказывался повиноваться. Я услышал:
   - Все будет в порядке, брат. Богомерзкие сарацины поплатятся за все.
   Кто-то принялся промывать мои раны. Мне что-то влили в рот, и я погрузился в глубокий сон.
   Мне снился родной дом со множеством старинных оружий и доспехов, украшавших стену гостиной. Снились теплые и светлые комнаты, по которым я любил бродить в одиночестве. Снился зеленый сад около нашего летнего замка, со множеством прелестных птиц и деревьев. Снились трое младших братьев и... отец. Они звали меня, а я отвечал, что скоро приду к ним, что скоро вернусь домой. Скоро... Они тепло улыбались в ответ и говорили, что ждут меня. А я плакал, как ребенок. Скоро...

***

   Я проснулся в просторной палатке. Подо мной был мягкий тюфяк. Голова почти не болела. Руки и ноги беспрекословно повиновались. Я чувствовал себя отлично. Рядом со мной никого не было. Я попытался встать, и мне это удалось.
   Я вышел из палатки и тут же попал под яркие лучи полуденного солнца. Я находился в центре небольшого лагеря. Мирно догорали костры. Безобидно поблескивало сложенное у палаток оружие... И никого. Казалось, что лагерь пуст.
   Оглядевшись, я заметил нечто за рядами палаток и незамедлительно направился в ту сторону. Легкий ветерок шаловливо играл с моими волосами. Я ощущал легкость, некое чувство безграничной свободы и словно порхал над землей. Я вернусь домой, вернусь к вам, мои родные!
   Преодолев линию палаток, я не сразу понял, что предстало моему взору, но когда это произошло, ноги мои подкосились, и я рухнул на колени. Передо мной был воздвигнут огромный колодец, до краев наполненный кровью... Колодец из частей человеческого тела.
   Я взвыл от отчаяния. Так вот в каком сердце нашел убежище проклятый демон. Все это время демон из "Пещеры Скорби" был во мне! В бешенстве я бился головой о песок, пытаясь вырвать из груди сердце. Выбившись из сил я рухнул на землю и долго пролежал продолжая выть, словно раненный зверь. Потом я схватил кинжал и хотел проткнуть себя, но сталь сломалась о мое тело. Я не мог убить себя. Не мог изгнать чудовище из моего сердца. Не мог освободиться. Я вынужден был вечно держать в себе это зло, вечно уничтожать тех, кого люблю, и кому хотел дарить лишь одно счастье. О, Господи, почему это случилось со мной! Почему я должен был перенести весь этот ужас? Почему я не умер как Морис, Надир и остальные? Бедный Надир, он догадался, что злой дух колодца во мне и пытался меня остановить. А я... Я убил его. Боже, что мне делать? Покажи мне решение. Помоги мне теперь, когда ты мне так нужен!
   Но небеса лишь смеялись в ответ, а я плакал...
   С наступлением сумерек, похоронив останки антиохийского патруля, я покинул мертвый лагерь. Я брел назад, в самое сердце пустыни. Подальше от всех людей, которым я могу причинить боль. Подальше, в надежде, что, истощая свое тело, я буду уничтожать и злого духа во мне. Я шел туда, где меня ждала могила моего друга и растерзанное тело Надира. Я хотел умереть рядом с ними. Я надеялся, что они простят и примут меня.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"