Меркулова Злата : другие произведения.

Фея из Кореи. Глава 30

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Конец истории все ближе. Так удачно начатый диалог заканчивается для героя кошмаром, а для героини бессонной ночью. Автор решает познакомить читателей с одной довольно интересной дамой чуть ближе. И наконец, происходит ожидаемое событие.


  
  
   Глава 30
  
   Услышав, что Лиза все знает, Джун замер. Сейчас она будет злиться, или, того хуже, расстроится. Хотя по выражению ее симпатичного лица не похоже было, чтобы девушка собиралась закатить скандал. Лучшим выходом было молчать и ждать, что именно она скажет. А тогда и понятно будет, что делать.
   Так как юноша молчал, художница продолжила:
   - Я знаю твою тайну, Джун, ты кореец лишь наполовину. И зовут тебя на самом деле Женя.
   Только и всего? А он уж решил, что полностью раскрыт. И все-таки кто разболтал? Ну конечно! Когда он сушил волосы, ему показалось, что слышит знакомый голос. Слов было не разобрать, но очень похоже на Ли Соль. Тогда он подумал, что утром эта шантажистка его настолько достала, что уже чудится на сон грядущий. А надо было доверять своему тонкому слуху. Маленькая зараза! Будет ей поход в парк развлечений! Да он лично ее десять раз подряд на чертовом колесе прокатит! И вообще, почему она не спала до сих пор? В Сеуле-то сейчас глубокая ночь!
   Спокойно, с достоинством юноша принялся искать подходящий для вечерних посиделок наряд, намереваясь вновь скрыться в ванной, чтобы переодеться. А потом ответил:
   - А я и не скрывала этого - просто не рассказывала. И никаких на самом деле - у меня два имени - только и всего. И кстати, я не против, конечно, что ты мне подражаешь, но не в ошибках же!
   Вот так. Заодно можно проверить, случайной была оговорка Лизы или вредина сестра выболтала решительно все.
   - Я правильно все сказала... - как обычно, его малышка-соседка сомневалась в себе, что и отразилось в ее голосе.
   - Ты сказала, кореец наполовину, а должна была сказать - кореянка наполовину.
   - Да что ты говоришь! И в самом деле...
   Судя по обескураженному лицу Лизы, главного Ли Соль ей не успела поведать. Иначе бы ревнительница правильной речи отстаивала каждую форму слова.
   - Я так понимаю, ты пообщалась с моей сестренкой-шантажисткой? Очень непедагогично!
   - Почему? - удивленная девушка была такой хорошенькой, что юноше захотелось плюнуть на все условия и просто рассказать ей обо всем, не гадая, о чем могла проболтаться еще вредная мелочь.
   - Дети ночью спать должны! Вот почему!
   - Ой... правда же, разница во времени... Извини. Это если у нас восемь вечера, сколько же... ой... прости!
   Вот, теперь он еще и виноватой свою девушку выставил. И это мужчина, защитник... Стыдно...
   - Ну ты-то не при чем. Ли Соль, видно, на каникулах делать нечего - вот она меня и решила дернуть, а ты подвернулась. Что еще интересного она тебе рассказала?
   - Да так... ничего особо не успела... - судя по голосу и по глазам, его девушка приуныла.
   Джун, приготовившись ко сну, закрыл глаза, в полной уверенности в своей правоте: если кто и расскажет Лизе всю правду - так это он сам. Нечего мелкой вмешиваться - она и не знает толком ничего. Слишком мала - вот ее и берегли. Мало ли - случайно проболтается. Его немного беспокоило, что Лиза была не слишком разговорчивой остаток вечера и даже не захотела посидеть с ним под звездами, сославшись на усталость.
  
   Беспокойно крутясь на постели и сбивая простыни, Лиза восстанавливала в памяти недавний разговор.
   А ведь его сестренка думала, что это подействует... Ну что ж, значит, Лиза не достаточно для него важна. Не может он ей пока открыться, хоть и обещал подумать о своих чувствах. Конечно, такие решения быстро не принимаются. Лиза должна это понимать, конечно. Но как все-таки тяжело на душе от того, что любимый человек ей не доверяет! Вот Костик наверняка знает все...
  
   На базой отдыха летали сны и ночные мотыльки кружились в клумбах, облагороженных не без участия двух братьев Ли, которые в эту ночь мирно собирались отбыть домой, считая, что добытых доказательств им с лихвой хватит для разоблачения. Они и так слишком много времени потратили на такое простое дело. Их строгая, но справедливая мать, достойная наследница скромной гангстерской семьи Но Мичжа наверняка уже не раз мысленно поторапливала. "Я выполнила для вас самую сложную работу, неблагодарные щенки. А вы не можете сделать такую мелочь" - вот была бы основная идея ее сообщений. К счастью для парочки клоунов, младший из них резонно предложил брату обзавестись перед поездкой новыми номерами и телефонами под предлогом, что лучше уж сразу обрадовать дорогую родительницу результатом, чем расстраивать ее промежуточными неудачами. Старший брат, хотя и рассердился из-за предположения о том, что его гениальные планы могут оказаться неудачными, в последствии не раз благодарил младшенького за удачную идею. Не вслух, конечно, - не за чем мальца баловать похвалами.
   Спешно покидая гостеприимную землю, о которой они не узнали почти ничего, пробыв чуть меньше трех недель, двое претендентов на наследство готовились разоблачить своего конкурента.
  
   Достойная Но Мичжа, обнаружив, что существует какое-то дополнительное распоряжение покойного свекра, приложила массу усилий, чтобы выяснить, в чем дело. Но узнала о содержании лишь одновременно с самим виновником всего переполоха - Ли Джуном.
   Разумеется, Но Мичжа не всерьез заказывала покушения на гадкую, дерзкую девчонку одиннадцать лет назад - ее предприятия обычно удавались. Просто надо было дать понять дорогому братцу, кто хозяин положения. И тот явно сдался - услал свою хилую дочурку в эту дикую северную страну, где она была обречена на прозябание в невежестве, тогда как ее славные сыновья получили лучшее образование, какое только возможно в этом мире, - американское, первоклассное. На что бы могла рассчитывать эта дрянь, повзрослев? Девчонка, не стопроцентная кореянка, малограмотная, не знакомая с местными обычаями и традициями ведения дел. Но Мичжа была спокойна... до некоторых пор, когда не начала понимать, что в чем-то эта полукровка превосходила ее кровиночек. Горько было признаваться, но это было так - глаза не закроешь, когда на кону дело. Конечно, Тхэун, этот сопляк, устроил свое чадо в компанию, пусть и не на такую высокую должность, как Хванчика и Чжихванчика. Появлялась-то Джун в компании редко, только на два-три летних месяца. Только вот все равно проводила на рабочем месте больше времени, чем драгоценные сыновья Но Мичжи. И предложения этой девчонки нравились директорам. Их с радостью принимали к сведению. Да что там - парочку идеек даже Хван попытался присвоить. И правильно - к наработкам взрослого, солидного мужчины с гарвардским дипломом присмотрятся пристальнее, чем к выдумкам недоучки из страны белых медведей. Не пропадать же хорошему начинанию!
   Тот самый адвокат, который так недоверчиво разглядывал симпатичную, хотя и слишком рослую девушку, оказавшуюся мужчиной, и рассказал тетушке Ли Джуна о том, что Джун - это он, а не она. Но Мичжа очень вовремя пригласила достойного молодого юриста из фирмы, занимавшейся делами их семьи и компании. Его растерянность была ей на руку. Он был умен, начитан, но не слишком опытен. Поэтому-то умудренной опытом женщине без труда удалось все выведать. Начала она исподволь, притворяясь, будто уже знает, о чем писал ее свекор - ведь они были такими большими друзьями. То, что с этим документом что-то нечисто, Мичжа нутром чуствовала. Тем самым, которое безошибочно говорило ей, что ее собственный муж в очередной раз пустился во все тяжкие с модельками или актрисками. И обретение племянника вместо племянницы ее ошеломило, хотя виду женщина, разумеется, не подала.
   Кстати, болтливого адвоката она в тот же день порекомендовала уволить. Просто сделала пару звонков и все. Ни к чему, чтобы такие несдержанные на язык сотрудники работали с делами семейства Ли. Хуже всего, что сопляк даже не понял, что он проговорился, кому не следовало.
   Еле дождавшись, когда муж отправится в очередные похождения, Но Мичжа вызвала к себе старшего сына, так внешне похожего на ее покойного отца, и рассказала ему о том, что ей стало известно. Женщина решила дать детям шанс проявить себя. Ведь если именно они разоблачат притворщика, это будет очком в их пользу - многое скажет о их проницательности и принципиальности. Договорились, что Хван найдет кого-нибудь, кто сможет заставить Ли Джуна выдать себя. Но почему-то ее сынок занялся провокациями сам, да еще и брата сманил. Неужели ему так не хотелось общаться с Ричардом? Милейший американец... хотя и ходили о нем слухи, будто он скормил крокодилам каких-то своих деловых партнеров... Так ведь не на Нил же они едут!
   Женщина поправила отточенным жестом прическу. Сколько сил ей стоило войти в семью Ли и притворяться утонченной любительницей западной культуры, а не дочкой мафиози. Свекор, конечно, о многом догадывался. Поэтому и устранил Тхэсонга от управления, чтобы тот не смог способствовать отмыванию денег или контрабанде оружия под эмблемой компании. Только досужему старику не удалось точно выяснить, кто же свел его сынка с преступным миром.
   К сожалению, пора больших свершений для Но Мичжи окончилась, так и не начавшись. Папаша ее перестал с ней связываться, а потом и помер. И женщина осталась одна среди чужих ей людей. Ну... не одна, брак с гулящим муженьком все-таки принес свои плоды - двоих сыновей. И до поры до времени она была этим горда, пока не узнала, что она не единственная мадам Ли, у которой родились наследники мужского пола.
   И этим ранним, но уже жарким летом в загородном особняке, подаренном им на пятнадцатилетие семейной жизни Ли Мугёлем, верная жена и заботливая мать ожидала новостей от своих деток. И дождалась. И обрадовалась. Еще немного потерпеть - и все будет в порядке.
  
   Каждому в эту ночь что-нибудь да снилось. Аллочка с аппетитом ела огромный морковный торт, который ей подавал на серебряном блюде одетый как солидный шеф-повар ее Федька. Девушка особенно тщательно наблюдала за своим приобретением в последнее время, чтобы он не вздумал больше пакостить. Аллочка знала, что повар почему-то наблюдает за ее корейской подругой, так же как знала, что любви в этом интересе нет никакой. Очевидно же, что рыбак рыбака видит друг друга издалека. А уж в ее сходстве с поваром никто не усомнится. За Джун девушка ничуть не переживала - что бы там Федька не пакостил, до кореянки в проделках ему далеко. А выяснить в чем дело Аллочка всегда успеет.
   Федору снилось, что мечты его мамы сбылись. Правда, новоиспеченная бабушка в его сне довольной не выглядела, так как тройня рыжиков, красных, орущих и сопливых, - испытание не из легких.
   Инна и Пичугин видели почти одинаковые сны - они ругались, правда, виноватым был в обоих случаях не тот, кто видел сон, а тот, кто снился.
   Ванечка старательно кромсал километры белого атласа и тюля, которые обматывала вокруг себя его ужасная и прекрасная начальница Нора, и кричал ей, что с ее фигурой белое убийственно, а жениха он одобрить не может никак. Никакого не может одобрить.
   Жизели снилось, что ее носят на руках любимый, которого она во сне зовет только по имени, а никак не кличкой. И они не подшучивают друг над другом, как наяву, когда и не поймешь, серьезно ли он ее любит или просто жалеет. Нет, на его лице, в его серых глазах она может читать любовь без насмешки. Герой ее сна в свою очередь в грезах всерьез готовился стать главой семейства, хотя и видел на календаре в их семейном гнезде далеко не нынешний год и даже не следующий.
  
   А Джун, еле увернувшийся от окончательного признания и объяснений, недовольный сам собой, проснулся в испарине посреди ночи. Очень уж неприятный сон ему привиделся.
   Приснилось ему, будто они с Лизой отдыхают в каком-то пансионате на берегу моря - не каком-то даже, а первоклассном. И лет им уже около семидесяти, если не больше. Он все также старается не позволить ей упасть, она все так же смотрит на него с восторгом. Приходят они в ресторан, садятся за стол, расправляют льняные салфетки с вышивкой на коленях. Его любимая старушка как обычно спрашивает его, зачем надо столько столовых приборов, если люди приехали отдыхать. А потом:
   - Как хорошо, что мы с тобой до сих пор дружим! Правда, Джун? Ты моя лучшая-прелучшая подруга. И я тебя до сих пор люблю! Жаль, что твои братья все-таки выдали тебя замуж за этого противного шейха.
   Вот ведь бред редкостный. И главное, он сам виноват. Нет чтобы признаться и махнуть рукой на некоторые обстоятельства! И Лиза тоже... неужели она не видит...
   Непроизвольно стукнул кулаком по кровати и тут же поблизости тихий голос спросил:
   - Что с тобой? Что-то случилось? Беспокойно спишь.
   На заверения, что все в порядке, просто белье не шелковое и никто с опахалом не стоит, любимая соседка легко вздохнула и посоветовала:
   - Ты все-таки попробуй заснуть. Сон - лучшее средство для девичьей красоты.
   И почему в ее голосе ему послышалась печаль? Чего ей грустить - он же рядом!
   День тоже не задался. Братья названивали - то пароль забыли, то спрашивали, не слишком ли на них сердит президент компании и чего им ждать.
   - В армию вас сошлет, - буркнул Джун недовольно. - Точнее Чжихвана. Оппа Хван староват для такого. Его, наверное, под домашний арест...
   И ведь поверили ему, что не могло не радовать. Поэтому пришлось разуверять, говорить, что он (она!) просто шутит над своими старшими братьями, обещать, что Ли Тхэун встретит племянничков с распростертыми объятиями.
   Но самое неприятное - Цыпленок его явно избегала. Нет, поздоровалась она и приятного аппетита ему пожелала, как он учил. Правда, как-то устало у нее это выходило. Джун даже предположил, что она так и не заснула после их ночного полуразговора, когда он ее невольно разбудил. Но выяснить это ему не удалось - сразу после завтрака его девушка отправилась утешать чужую девушку. После обеда - тоже. Ясно было одно: если он что-нибудь не предпримет, до его отъезда они так и не поговорят как следует - Лиза все время будет носиться со своей Инной.
   Да что за глупость в конце концов! Почему бы ему не рассказать ей все вчера? Такой случай был! А теперь что? Стоит ему заикнуться об этом - и последует закономерный вопрос: почему не рассказал вчера? Никогда ведь трусом не был. А тут...
   Вспомнив работу Лизы, которая ему не очень-то нравилась, юноша обрадовался. Вот оно - решение! Сначала он сделает кое-что, что обрадует его прекрасную художницу.
  
   - Что-то ты сегодня какая-то вялая! Тебе соседка спать не давала? Проявила-таки свои змеиные свойства! А я тебе говорила - что она противная.
   Жарким днем две подруги расположились было в тени одного из домиков-шалашей, точно индейцы в засаде, но все-таки решили, что в стенах будет прохладнее, и обосновались в комнате Инны. Три "буки" где-то пропадали - нетрудно было догадаться, в какой компании, а Вика наверху сидела тихо как мышка, должно быть читала. Совершенно тусклая девица - не умеет себя показать!
   - Ничего подобного. Джун...
   Нет, вы только посмотрите на эту растяпу! Один звук имени корейской змеищи - и на лице мечтательная грусть как у каких-нибудь красавиц с портретов Рокотова! А что ей эта надменная девица с огромным самомнением сделала хорошего-то? То в комнате запрет, то без предупреждения удерет, а Лизка изводится, то каких-то своих дружков недавно приволокла. Одно беспокойство от нее.
   - Джун... это как неведомый шедевр известного художника, который обнаружили совсем недавно и случайно.
   - Чего? То есть она где-то пылилась на полке, а тут вдруг вылезла? Сидела бы и дальше в своей кладовке! - Инну развеселило сравнение подруги, она даже на минуту забыла, что страдает.
   - Я не то хотела сказать, - криво улыбнулась Лиза. - Просто шедевр... кто бы его не обнаружил, он не принадлежит нашедшему...
   - Нет, я тебя вообще не понимаю...
   - Ну я хочу сказать, как бы тебе ни нравилась картина в музее... ты не можешь ее просто снять со стены и унести, даже если и хочешь, чтобы она принадлежала тебя...
   - Заканчивай говорить загадками.
   - В общем Джун как произведение искусства - даже если тебе не нравятся какие-то штрихи у врубелевского демона - это все равно шедевр, и его уже не переделаешь.
   - Ага, ты тоже думаешь, что она чертовка! А то бы привела в пример "Царевну Лебедь"!
   - Да не в этом дело!
   Последние слова ее тихая подружка почти прокричала. Казалось, что она вот-вот заплачет. Но объяснять, что случилось, Лиза отказалась. Зато, по-дурацки заикаясь, спросила, как у них дела с Ромой. И настроение сразу же испортилось. Потому что этот гад даже не пытался с ней помириться! Хорошо еще к Лизке-бестолочи не лез больше. Но ничего хорошего, на самом деле. К Лизке не совался, а с новыми приятельницами Инны - веселыми девчонками во всю заигрывал. А те хоть бы его турнули! Нет же! Как ни в чем не бывало отвечали на его шуточки, как будто Инна им никто!
   - Я хочу сказать... - продолжала мямлить Лизка. - Если любовь настоящая, то рано или поздно вы сможете друг другу поверить и помириться.
   - До пенсии что ли мне ждать теперь, пока этот вредный тип раскачается?
   - Ну... ты сама можешь сделать первый шаг... хотя...
   - Не дождется. Сам виноват!
   В этом вся ее подружка. Готова простить кому угодно что угодно. Даже... Инне было неприятно это признавать, но от себя не убежишь: даже на нее Лиза уже не сердилась ни капли. Вот сидит как привязанная, утешает, а сама-то тоже чем-то загружена.
  
   Выйдя от подруги, Лиза наткнулась на знакомую фигуру - в этот раз ее любимый сосед отказался от платьев, которые два дня подряд носил, и вернулся к своему привычному стилю - нежно-кофейная туника, чем-то похожая на древнегреческие одежды, и белые леггинсы. И никаких нежно-звенящих браслетов на руках, наталкивающих на мысль о восточных принцессах и арабских ночах. И макияж самый легкий. А то ведь родственников своих провожал раскрашенным...
   Девушка кивнула Джуну, удивившись слегка тому, что он забыл у чужого домика. Может быть, правда, решил пообщаться с однокурсницами. Это было не так уж важно, поэтому Лиза прошла мимо - к их номеру. Юноша последовал за ней. В комнате Лиза стала разбирать свои наброски, думая, чем бы порадовать Инну. Может, зарисовки во время экскурсии? К счастью, их она тогда оставила в машине Джуна и они не пострадали от ее пляжной выходки. Точно... надо ей принести их. Подруга обычно с удовольствием смотрела на работы Лизы. Или может... Инна ведь не видела их общий портрет - почему-то даже ни разу не спросила, как получается... Лучше ей его не показывать тогда... тем более что Лиза тут костюмы рисовала по памяти - стилизованно-славянские, светлые, с яркими лентами и вышивкой... а Инна фольклорный стиль не очень любит. Еще обидится, что из нее "деревенщину" сделали.
   Отобрав несколько симпатичных рисунков и захватив плеер, в котором были очень нежные и спокойные мелодии, которые могли сейчас подойти Инне под настроение, Лиза опять направилась к выходу, мимо наблюдавшего за ее сборами соседа.
   - Ты на что-то обижаешься? - лениво поинтересовался Джун, загораживая ей выход.
   - Нет, просто мне надо вернуться к подруге.
   В ответ на вполне спокойное объяснение ее освободили от ноши (папка с рисунками) и усадили на кровать. А затем Джун сел напротив, наклонился к ней, так что они чуть не соприкасались лбами, картинно вздохнул и заявил:
   - Ладно, хорошо, все понятно! Если я что-нибудь не сделаю, ты так и будешь от меня бегать.
   - Я не бегаю от тебя. - Девушка гадали, что это ему в голову пришлось. То, что она немного сторонилась его сегодня, - это естественно. Если они не настолько близки, чтобы ей можно было доверять, то и надоедать ему не следует.
   Но продолжение разговора, как обычно, поставило ее в тупик.
   - А кто все время вокруг своей подружки крутится? Я ревную, между прочим.
   Ревнует? Опять это слово! Может быть, и любит? Девушка немного приободрилась, а то после бессонной ночи, проведенной в сомнениях, ей было как-то не по себе. Она решилась посмотреть Джуну в глаза и, немного запинаясь, ответила:
   - Так ведь... Инне сейчас тяжело. Ей надо больше внимания уделять. И вообще... к ней-то ты точно можешь не ревновать.
   - Не знаю, не знаю... Поэтому, когда я их помирю - будешь все время рядом со мной. А то как я пойму, что я к тебе чувствую?
   Ну и что он такое говорит? Разве не сам минуту назад заявил, что ревнует? Лиза озвучила свои сомнения, но ответ Джуна был как раз в его духе:
   - Цыпленок, ревность и любовь иногда никак не связаны.
   Лиза начинала жалеть, что не стала разуверять самонадеянного притворщика в своих чувствах и сделала вид, что поверила в его игру.
   - А что ты собираешься делать? - сменила тему девушка. - Я тоже хочу помочь!
   - Ни в коем случае! Держись от этого пастушка подальше!
   - Ну ты ведь не будешь его бить?
   - Как говорит твой брат, это позор - драться со слабым соперником.
   - Не такой уж Рома и слабый. Знаешь, как он легко парты таскал, когда мы перед занятиями летом ремонт на факультете делали?
   - Да... нельзя допустить, чтобы твоя подружка потеряла такого ценного грузчика! - почему-то Джун казался немного сердитым, хотя и улыбался.
   - И все-таки я бы хотела помочь их помирить.
   - А ты уже... Если мне вообще удастся, то только благодаря тебе.
   Услышав, что придумал Джун, Лиза немного засомневалась. Не такая уж она и великолепная, просто неплохо делает то, что умеет. Но разве поспоришь с самоуверенным парнем, который вбил себе в голову, что ее работа - это что-то необыкновенное?
   - Сама убедишься, когда я тебе этих голубков верну в прежний воркующий вид, - торжественно заявил он и, осторожно подхватив одну из ее работ, удалился, милостиво разрешив перед уходом другой набросок из той же серии показать Инне.
  
   Федор после обеда еле вырвался из объятий рыжего капкана по имени Аллочка. Все-таки надо и поработать. Он, озираясь, устроился в тени административного корпуса и невольно стал свидетелем необычного происшествия. Высокомерная Ли Джун бегала за парнем! И непросто за парнем, а, кажется, за парнем хорошенькой черненькой подружки малышки Лизы. Мысленно похвалив внешность двух посторонних девчонок, Федя вздрогнул и оглянулся. Он почти почувствовал кожей возможное недовольство своей поработительницы. И все-таки разговор был интересный.
   Высокий плотный парнишка был в дурном настроении, как будто его плохо накормили и за завтраком и за обедом, что было, конечно, не так. Он появился из-за угла здания, своим топотом подняв немало песка с нагретых плит, которыми обозначены дорожки между коттеджами. А следом, неторопливо, но не отставая, медленно и плавно ступала кореянка.
   - Ну и что тебе от меня и Инны надо? - недовольно буркнул... как его там... шатен-крепыш.
   - Мне до вас вообще дела нет, - своим обычным издевательски-снисходительным тоном прогнусавила Ли Джун. - Но Цыпленок целый день грустит из-за того, что вы поцапались. Если бы она делала это в моем обществе - пусть. Так ведь она все время торчит у твоей гусыни!
   - Инна не гусыня. Тебе до нее далеко! - вскинулся на защиту своей девушки парень. Но разве ему по зубам эта интриганка и спорщица? Как она только самого Федю вывела на чистую воду?! Да еще и взяла с него слово, что он ничем больше не поможет двум своим заказчикам. И пришлось соглашаться: и сам-то не хотел с ними связываться, а уж когда Ли Джун пригрозила, что расскажет Аллочке некоторые интересные подробности его деятельности...
   Не теряя самоуверенности, кореянка продолжала гнуть свою линию. Федя прислушивался к ее словам, но мало что понял. Потом он решил, что все-таки работать иногда надо и картофель от него никуда не денется и он от картофеля тоже.
  
   Вот ведь упрямый баран! И выслушать не желает. Но упрямства и Джуну не занимать. Сейчас этот пастух перестанет задираться.
   Поговорив с Лизой, юноша прямиком отправился в логово к Пичугину, который хоть и хорохорился, но выглядел не лучшим образом. Весь, как жеванная бумажка, на которой неизвестно, что было написано - то ли стихотворение, то ли долговое обязательство, а то ли вообще кто-то ручку расписывал. Тот даже не пожелал узнать, зачем к нему пожаловал такой важный гость. Но и не попытался его выгнать. А просто ушел. Но от Джуна уйти трудно, если он полон решимости пообщаться. Так что обмен любезностями все же состоялся. Услышав, что девица Ли Джун, великолепная и прелестная, уступает по всем параметрам гусыне Куликовой (ну если по справедливости, то девушка из Куликовой явно лучшая, потому что настоящая), Джун усмехнулся:
   - Ага... о вкусах спорить не будем. Ясно только, что эта гусыня тебе небезразлична.
   - И что? - в припухших от невоздержанности глазах Пичугина мелькнул интерес.
   - А вот что, - Джун сунул Роману под нос картину Лизы.
   - Это я уже видел. Хорошая работа. Я тут очень убедительно получился.
   Ох уж эти первокурсники - все бы им по верхам скакать. Дослушал бы, что умные люди говорят! Эти свои "старческие" ворчания совершеннолетний с недавних пор Джун не стал озвучивать, а просто продолжал настаивать на своем:
   - А теперь еще раз посмотри. Я не я, если даже на такого чурбана не подействует! Хотя ты ведь художник - больше должен понимать. Да не только на себя смотри, знаток!
   Все получилось, как и задумывал Джун. Ведь его Цыпленок не просто преображалась сама за творчеством. Всякий раз он наглядеться не мог на нее за работой. И на ее работу тоже. Хоть ему и не очень нравился ее эскиз "Лель и Купава", но он не мог не видеть, что она нарисовала. А было все очень просто: одного взгляда на картину лично ему хватило для того, чтобы понять: ее герои созданы друг для друга и, если не сглупят и не профукают свое своеобразное счастье, то будут жить долго, скандально и счастливо, а потом сведут друг друга в могилу в глубокой старости.
   Он бы очень удивился, если бы Пичугин этого не увидел. И ожидания миротворца поневоле не были обмануты. Однокурсник Лизы сначала неохотно кинул взгляд на рисунок, потом задержался подольше на нем, а затем, как кролик перед удавом, таращился и не мог оторваться.
  
   - Все увидел? - После кивка следующий вопрос. - А понял?
   - Еще бы! - полувыдохнул Пичугин. - Какой я дурак! Ясно же, что она меня любит.
   - Извини, что уточняю: кто?
   - Инна! Кто же еще! Я должен немедленно с ней поговорить!
   - Уверен? Или, может, мне пойти арт-терапию с твоей красоткой провести? А то ведь она тебя может и не принять назад.
   - Сами разберемся! Без тебя!
   - Даже и не сомневаюсь...
   - И что ты так расстаралась?
   - А я разве не говорила раньше? У меня очень нехорошие планы на Цыпленка, но их осуществлению все время кто-то мешает.
   "И прежде всего я сам"
   Пичугин улетел на крыльях любви. Оставалось надеяться, что никто их ему не подрежет, пока он не доберется до своей цели.
   "Думаю, Цыпленок, будет довольна", - юноша улыбнулся. Оставалось не так много времени, чтобы он мог позволить Лизе проводить его со своей подругой, а не с ним.
  
   О чем бы ни говорил Джун с парнем Инны, это подействовало! Уже наутро на пляже Рома крутился около подруги и пытался с ней заговорить, а та явно была счастлива, хоть и притворялась сердитой. Лиза потихоньку оттащила свое полотенце подальше, а эти голубки и не заметили.
   - Ну что, убедилась в моем таланте переговорщика и в силе своего творчества? - Джун, отходивший за водой, застал ее за попытками расправить пляжное покрывало так, чтобы не было ни складочки, ни морщинки. Он опять был в каких-то палантинах, с расплывчатыми как картины импрессионистов узорами. Улыбался и сбивал ее с толку. - И больше никаких отговорок. До вечера ты в моем полном распоряжении.
   - А Инна?
   - А свою дорогую подругу поздравишь потом. Сама видишь, как она занята, изображая обиженную.
   - А братья?
   - Как будто им нечем заняться!
   Спорить совершенно не хотелось. Поэтому весь день Лиза так и провела в обществе своего соседа. Он рассказывал ей полувыдуманные истории о своих родителях. Признался, почему решил помочь Толстушке с личной жизнью. Оказывается, его мама - та самая любимая балерина родителя Жизели! Вот Джун и решил, что должен взять ответственность за свою омоним - ведь из-за нее девчонка живет с таким странноватым именем. Обещал как-нибудь познакомить Лизу со своими русскими дедушкой и бабушкой. И все было почти идеально. Девушка чувствовала, что она ему небезразлична, вот только никак он не собирался признаваться в своем обмане. Может, и правда, существует дружеская ревность?
   Да все было хорошо - до вечера. Они отправились перед ужином немного посидеть у моря. Джун предложил Лизе для разнообразия нарисовать их вдвоем и готов был позировать прямо на пляже, где в этот час никого еще и уже не было, если не считать чаек. Тогда-то, пока Лиза устанавливала этюдник в песке (не обошлось без пары камешком под складные ножки, чтобы не разъезжались), Джун и сказал ей, что собирается уехать уже сегодня. Прямо после того, как она в последний раз его нарисует. Это было немного странно, ведь их отдых заканчивался завтра, и даже Лиза еще не собирала вещи, а она-то никогда не откладывала дела на последнюю минуту, каким бы занудством это не казалось окружающим. И вдруг Джун заявляет, что уезжает, что ему надо как можно быстрее быть в Корее, что он, скорее всего, пробудет там довольно долго...
   Лиза слушала и уже скучала. Она, конечно, собиралась попросить любимого дать ей свой сеульский адрес - для писем и посылок, но надеялась, что это "довольно долго" все-таки закончится побыстрее. И ломала себе голову над тем, почему все-таки надо так спешить.
   Бросив в волны монетку, Джун некоторое время смотрел куда-то вдаль, а потом присел рядом с Лизой на небольшой холм из камней, которые до начала сезона выловили из моря, чтобы отдыхающие не ранили свои ноги, близко-близко, и шутливо произнес:
   - Перед отъездом я кое-что хочу тебе сказать. Обещай, что не будешь прыгать до потолка? А то ушибешься.
   - Что? - Лиза замерла от восторга. Неужели Джун доверит ей свою тайну? Все-таки он ей начал доверять!
   - Ты, кажется, меня убедила, и я начинаю тебя любить. Но сейчас нам надо расстаться... Я сразу же уеду домой, в Сеул, а так как моя карета быстрее твоей тыквы, то...
   - Это и есть то, что ты хотела мне сказать? - перебила Лиза.
   - Да... - Джун явно не знал, чего она от него ждет. Или искусно делал вид, что не знает.
   - Больше ничего?
   В ответ только покачивание головой. Конечно, чего еще ждать?
   - Ясно... Значит, ты говоришь мне, что любишь?
   - Точно. Даже не верится, - развел Джун руками и тотчас зачем-то скрестил их на груди.
   - Ты меня любишь...
   - Ну да... я понимаю, что ты рада, но повторять-то зачем? - ее сосед-выдумщик недоумевал. Ничего, Лиза не собиралась держать его в неведении.
   - Что же это за любовь? Ты говоришь, что любишь меня, но не хочешь признаться в одной мелочи. Так, конечно, не важно, кто ты. Я тебе и сама об этом могу сказать. Я люблю именно тебя - и мне все равно, кто ты и какой ты, - спокойно, не повысив голоса проговорила девушка, следя за тем, как меняется ее недоверчивый любимый в лице. - Я бы поняла, если бы ты и правда был девушкой, переодетой мужчиной, и тогда не захотел бы даже перед разлукой рассказывать мне о своем переодевании. Но ведь все наоборот!
   - Постой, Цыпленок. Ты хочешь сказать... что...
   - Вот и дай мне сказать то, что я хочу. Если бы ты не признался мне в любви, я бы поняла твою скрытность. В конце концов, обычной знакомой в таких вещах не признаются. Но ведь ты, зная о моих чувствах, уезжаешь и говоришь, что начинаешь любить меня. И все? Мы можем больше никогда не увидеться, а ты даже не собираешься сказать мне, что ты парень? Хочешь, чтобы я продолжала надеяться на отношения с несуществующим любимым человеком? Что же это за любовь у тебя такая? - последний вопрос все же получился чуть более громким, чем вся речь. Даже чайки, что-то выискивающие в песке и кромки воды, встрепенулись и недовольно покачивая головами отошли подальше.
   - Но Цыпленок... все не так... я просто хотел... подождать... Я не собирался расставаться с тобой. Я бы приехал как парень... - Джун сбивался и, кажется, не знал, что сказать. Неужели его фантазия на выдумки на этот раз подводила?
   - По-твоему, я конченная дура? Говорю о любви, каждый день рисую тебя - и не смогла бы узнать своего любимого в другом костюме. И как бы ты объяснил свое сходство с некоей Ли Джун? Брат-близнец? Или ты, может быть, соврал бы, что ради меня из девушки стал парнем?
   - Да нет же - я бы просто сначала немного подшутил... - Темные глаза смотрели на девушку испуганно.
   - Считай, что твоя шутка уже удалась. Можешь уезжать прямо сейчас, как и собирался.
   - А как же наш последний сеанс? - услышала девушка, не поднимавшая головы, в ожидании, когда Ли Джун уйдет. Такой любимый. Человек, который не собирается ей доверять.
   - Спасибо, но я больше не хочу рисовать тебя. И видеть пока тоже. Езжай.
   С этими словами Лиза никуда не убежала, даже не заплакала, а просто как будто совсем перестала его замечать. Даже не ответила на его слова, что он остается, что они еще не договорили.
   Наверное, он не очень-то и хотел оставаться - пять минут постоял и побрел к номеру.
   Наверное, Лиза странная, что обиделась на такой пустяк. Но она не могла понять, как можно признаваться в любви и продолжать скрывать от любимой девушки такие важные вещи.
   Наверное, она пожалеет об этом сразу же, как только войдет в опустевшую комнату.
  
   Это было очень странно. Пытаться заговорить со своей любимой и понимать, что тебя для нее не существует. Это было невыносимо. С этим надо было что-то делать. Нельзя же, в конце концов, ложиться спать в ссоре?! Расставаться в ссоре! Бабушка Аня его этому не раз учила, когда маленький Джун спрашивал, почему она всегда первая мирится с дедом, даже если тот явно виноват. "Потому что упрямство, Женечка, это палка о двух концах, а мягкая вода твердый камень точит", - неизменно отвечала мудрая женщина и улыбалась. Не мог он так все оставить, хотя и должен был уехать. Память услужливо подсказала: у него оставалась еще незаконченная история. Наспех собрав вещи, которые еще оставались в номере, Джун отправился загружать их в машину, про себя вспоминая придуманную недавно сказку. Он сам оказался глупым клоуном - гораздо глупее своих неразборчивых в средствах братцев.
   - Что-то ты рано вещи пакуешь. Может, тебе бельишко приглянулось и ты по темноте его прихватить хочешь?
   "Только Хрюши сейчас не хватало. А вообще, именно его и не хватало"
   - Слушай, брат, у меня к тебе просьба.
   - Выкладывай, сестренка.
   - Посерьезнее, пожалуйста.
   - Это с тобой-то и посерьезнее? - продолжил было ерничать Костик, но увидев что-то на его лице, все же поинтересовался. - И что тебе нужно?
   - Дай мне в глаз от души. А то самому себя бить - это глупость несусветная.
   - А друга о таком просить - это, конечно, умно.
   - Тебе это в самый раз сделать. Считай, что я заслужил.
   - Ты что же это, все-таки добрался своими ручонками до моей сестры?
   - Хуже!
   - Она до тебя добралась, а ты ее продинамил?
   - Хуже! Стой, и ты вот так спокойно говоришь об этом? Твоя сестра...
   - Наивная, но далеко не дура. Она знает о тебе то, что надо знать.
   - И что это значит?
   - Она в тебя влюблена. Она художница. Она неглупая. Рано или поздно она бы все поняла.
   - Убил наповал. Ну и семейка.
   - Считай, что это вместо настоящего удара. Так что тебе от меня на самом деле надо?
   - Уже ничего.
   После этого невразумительного диалога двое друзей разошлись довольные собой и своими планами на оставшиеся мгновения догоравшего дня.
  
   Так и есть. Он все-таки уехал. Лиза застыла посредине комнаты. Никаких вещей. Она бросила альбом на кровать. Зря только спешила сюда с пляжа. Еще ругала себя за вспыльчивость, думала, вдруг он на прощание хотя бы объяснит, зачем ему все это понадобилось. Или скажет свое корейское "спокойной ночи". Тихий звук прервал воспоминания, и девушка обернулась.
   Джун невозмутимо стоял у двери, держа руки за спиной. Он все еще был одет в какую-то многослойную тунику, но из-под нежного шелка вместо тонких кремовых лосин выглядывала грубая светлая джинсовая ткань.
   - Знаешь, Цыпленок, а я ведь задолжал тебе счастливый финал, - как ни в чем не бывало, словно и не было их размолвки, заявил он.
   - Счастливый финал?
   - Для грустной сказки о глупом клоуне, - пояснил её знакомый незнакомец, как будто она должна была помнить все его выдумки. Но она помнила. Может, она была не очень умна и внимательна, но память у нее была превосходная. И вечер, когда она заснула у него на руках, оставался ее драгоценным воспоминанием, как бы она ни сердилась на своего прекрасного обманщика.
   - Ты хочешь сейчас мне рассказать сказку? Чтобы я опять плакала, а ты утешал?
   - Я буду рассказывать тебе сказки всегда, если ты только захочешь. А вместе можно не только плакать, но и радоваться, - в голосе ее изящного и самоуверенного возлюбленного звучала незнакомая нотка - робости, звучащей в унисон с надеждой.
  
   Когда первый шок прошел, он кинулся к маленькой помощнице фокусника. Из-за его признания она пострадала. Его глупая выходка сделала ее невнимательной. Он и только он убил ее. Своим признанием, сделанным не вовремя. Или своей глупостью. Близко его не подпустили. Голову аккуратно положили с хрупким телом на носилки и унесли за кулисы, а он бежал следом, бежал и не догнал. И рухнул на колени где-то между клетками диких животных и снарядами для гимнастических номеров. И лег на бок, и обхватил себя руками, в одной из них все сильнее сдавливая обломки веера.
   Он сидел в гримерке, усталый, бледный не от грима, а от горя и сжимал в руках красный нос. Он непонимающе рассматривал руки, испачканные в саже. Рядом с огромным зеркалом лежал ее глупый, бессмысленный, бесценный последний подарок. Он не помнил, как добрался сюда, но это было неважно. Все отныне не имело значения.
   Он думал, что представление отменят: как можно смотреть на трюки эквилибристов и ужимки дрессированных мартышек после такой трагедии? кто вообще останется в зале? Но до его слуха доносились восторженные крики и громкая веселая музыка. А потом к нему заглянули и поторопили выйти с новым номером.
   "И все-таки я смешон, - потирая заспанные, заплаканные глаза и очищая лицо для нового грима, подумал он. - Что ж, раз я настолько слаб, что не смог проститься с любимой, в память о ее чудесной улыбке пойду смешить публику. Может быть, какая-нибудь жестокая девчонка наконец улыбнется своему неудачливому поклоннику и будет более благосклонна"
   Дверь без стука открыли. На пороге стояла маленькая помощница фокусника.
   - Ты наконец-то проснулся! Ну и сердита же я на тебя! - говоря так, она не переставала смеяться. - Хорош влюбленный! Убежал куда-то и заснул рядом с тиграми!
   А он счастливый, ошеломленный и бессловесный стоял, пока она расспрашивала, что у него с лицом, почему он плакал, что он видел во сне. Не веря своим глазам, подошел и обнял свою ожившую любовь, которая тотчас же затихла, засмущалась и наотрез отказалась отвечать, чем же таким она испачкала свой веер.
  
   - А ты знаешь, что уголь и алмаз - одно? - глухо спросил Джун, когда молчание затянулось.
   Лиза не ответила, так как в середине рассказа принялась отчаянно и страстно зарисовывать говорящего взволнованно, но ладно возлюбленного.
  
   - И все-таки неисправима, - улыбнулся юноша. Он и не надеялся, что на эту его реплику кто-нибудь ему ответит.
   - Привыкай, моё корейское чудовище, - буркнула Лиза. - Буду теперь тебя эксплуатировать на законных правах.
   - Каких еще законных правах? - воскликнул Джун. Он, кажется, сейчас станет счастливым человеком.
   - Ты говорил, что не можешь быть моей девушкой, но моим парнем-то быть не откажешься? - не отрывая глаз от бумаги, спросила Цыпленок.
   - С одним маленьким условием, - хитро улыбнулся удачливый дипломат, нашедший выход из тупиковой ситуации. - Позировать как девчонка я тебе больше не буду.
   С этими словами он снял с себя тунику и остался в одних джинсах.
   Лиза, взглянув на него, замерла. Рука, державшая карандаш, прекратила свой танец, пальцы медленно разжались и поднялись к губам, тщетно пытаясь поймать слетевший вздох.
   - Да-да, я даже красивее, чем ты представляла, - довольно отреагировал Джун. - И раз уж ты сама прервала сеанс...
   В два шага он пересек разделявшее из расстояние и обнял свою малышку - ничуть не слабее, чем придуманный им клоун свою маленькую помощницу фокусника. Судьба и не такие фокусы выделывает.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"