Есть люди, что живут в лесу: тонком, хрустальном, почти незримом лесу, что находится где-то на окраине реальной вселенной. Его трудно увидеть невооруженным взглядом, потому что только воинам доступен вход в это место; только те, кто сражался, кто сжимал ладонями клинок, могут попасть в этот странный лес. Нельзя сказать, что многие стремятся туда. Скорее уж никто не стремится, просто у кого-то нет выбора, кто-то рождается воином, кто-то обязан сражаться, ведь это единственное, что он умеет. Но речь идет о не совсем обычном сражении, да и клинки здесь не такие, к каким все привыкли. У каждого, кто попадает в этот лес, свой собственный клинок, и ему не обязательно быть из металла и иметь рукоять, но он обязательно будет невыносимо острым, обжигающим и полным чего-то светло-теплого, как свет настольной лампы в вечер перед Рождеством.
Воины этого леса живут где-то на грани между реальностью и сном, потому что они мечтают. Мечтают так, как не умеет больше никто, мечтают даже сильнее, чем любят, мечтают, полностью отдавая себя этой мечте. Но простых мечтателей тоже много, так чем же эти отличаются от остальных? Наверное, размахом фантазии и тем, что они готовы отдать все, чтобы оживить свои мечты хоть на маленькую крупинку этой волшебной пыльцы, которой и являются, по сути, их мечты. Они сами словно сгустки этой звездной пыли, что собралась в них в Суперновую звезду.
И сегодня они сидят у костра, наблюдая за рождением новых звезд и планет, напевают древние баллады, создают новые и хотя бы в этот раз не чувствуют себя одинокими. Совсем близко - озеро Чад и тот самый изысканный жираф, что иногда посматривает на них и как будто улыбается, одобряя их присутствие.
Небольшая компания у костра замолкает; кто-то смотрит на небо и считает падающие звезды, кто-то наблюдает за огнем, кто-то перебирает тонкие струны арфы - полное спокойствие, тишина, наполненная звуками природы и витающая в воздухе магическая искренность, спасительная искренность, которую они так упорно искали. И один из них - хрупкий парень, на вид лет шестнадцати, хотя ему уже за двадцать, но это не здесь - это в той реальности, которой нет места в лесу. Он поднимает взгляд на небо и вздрагивает: снова приходит дождь. Только другие его не видят, ведь этот дождь идет не тут, он идет на сетчатке глаз парня. Он видит эти капли, слышит, как они рассекают воздух, чувствует их на своей коже, но они не касаются земли, не оставляют следов на траве и на других присутствующих здесь. Дождь идет внутри него. У капель вкус сладкого мороженого щербет и лекарств. Капли падают из пустоты, а не из облаков; небо по-прежнему звездное, Млечный путь по-прежнему близок.
Он единственный, кому является этот дождь. Когда-то его видели многие из них, но со временем каждый теряет эту способность и начинает жить только в этом мире магического спокойствия и искренности. И этот юный хрупкий парнишка вновь чувствует себя одиноким, потому что знает, что вслед за появлением дождя всегда последует обратное путешествие в тот мир, где ему снова за двадцать, где все холодно-белое и какое-то прозрачное, где все кажется гораздо менее реальным, чем эта полянка в его лесу, где он чувствует только лекарственный вкус. Он поднимается на ноги, неохотно вставая с теплой земли, и отходит от костра. Сейчас ему просто нужно увидеть как можно больше, запомнить эти места, что будут спасать его, когда он снова вернется, когда его щипцами вырвут из любимого им места. Он спешит к озеру Чад и странно погрустневшему жирафу, что склоняет к нему свою величественную голову и осторожно тыкает губами в волосы мальчишки, как будто прощаясь, отпуская его и благословляя на самый сложный путь из всех, что возможен. Он отправляет этого парнишку сражаться с теми, для кого нет этого леса, нет мечты, нет неба, с теми, у кого есть стены из бетона, металла и стекла. Жираф отправляет его в мир, где есть небольшая и очень белая комната, из которой он еще не скоро сможет вернуться. Изысканный жираф на озере Чад отправляет мальчика вслед за дождем, что с каждой каплей утягивает из этого леса
Мальчишка кивает и закрывает глаза, в последний раз прикасаясь к шкуре жирафа, прощаясь с ним, потому что не знает, сможет ли когда-нибудь вернуться, сможет ли выбраться из тумана, что ему вновь придется вдыхать каждый день. Он знает, давно знает, что отличается от всех, кто присутствует здесь, даже несмотря на то, как они похожи и как хорошо ему с ними. Между ними все еще есть эта грань, есть этот дождь, который забирает его обратно. Они называют этот дождь "предвестником той жизни", только слово "жизнь" для них не несет ничего хорошего.
Очередная капля дождя попадает на щеку парнишки, и он будто начинает истончаться. Компания у костра оборачивается и видит, как он исчезает, удаляется от них и возвращается туда, где его никто не ждет, но куда его почему-то продолжают возвращать.
- Эй, просыпайся. Пора принимать вечерние таблетки, - раздался грубоватый голос в светлой комнате. Белые стены, обитые мягким материалом, чтобы не допустить синяков на теле буйного пациента, никаких окон, лишь одна металлическая дверь с небольшим зарешеченным отверстием.
Никакого леса, никаких костров, никаких друзей. Всего лишь обычный день в этой комнате, где принимаешь таблетки, после которых теряешь свой хрустальный лес и попадаешь в кладбищенски-темную, поскрипывающую и завывающую чащу, в которое превратилось твое сознание. Ты можешь мечтать, ты можешь путешествовать в своих мечтах, но реальность не принимает твою фантазию, отторгая ее как чужеродный орган. Жаль, что все те воины в лесу у костра уже давно закончили свои битвы, стерлись из реальности. И только он продолжает стираться из места, где чувствует себя живым, и возвращаться в мир, где все остальные чувствуют себя живыми.