Много лет назад в Питербурге жил гусар - черные глаза, лихая душа. Помнит его свет, часто большие гусарские глаза да золотой вензель на погоне зажигали глаза девиц. Гусар был веселым на пиру, страшным в бою, честным в игре. Жить ему оставалось долго, да и легкой казалась жизнь - военное дело простое - команды выговаривать четко, ус закручивать лихо, на танец приглашать сперва пожилых замужних кокеток, а уж потом девиц с сердоликовыми глазами. Но однажды гусар подумал, что мало ему военной жизни. Другие ее стороны не менее привлекательны.
Шампанское налито и выпито, женщина выпроважена за тяжелую дубовую дверь. Гусар готов попробовать другую жизнь. Он разделил ее на четыре равные части, то есть разделил свой день на четыре призвания, которым будет уделять равное время, и таким образом насладится всеми сторонами жизни: первое призвание - военное (непросто расставаться с тем, что имеешь, да и незачем), потом - писательское (записывать по вечерам интересные измышления, да и давать потом знакомым почитать - чем не удовольствие?), третье - художественное (изображать умелой кистью события жизненные и абстрактные, дарить их почитательницам, ну и украсить стены своей холостяцкой гостинной - будет что обсудить с частыми гостями), и последнее призвание - игрока (эх, давно хотелось гусару изучить все прихоти фортуны, научиться ее, капризную, котролировать - не в этом ли заключается цель всех истинных ученых - и улыбаясь дамам, передвигать столбики золотых фишек на zero).
Разделив таким образом свои дни и самую жизнь, гусар осознал, что жизнь его наполилась новым смыслом, стала более таинсвенной и более желанной, открылись цветные двери, глубокие как взгляд чайных глаз его новой обольстительной знакомой.
Оказалось, что военное призвание, самое привычное, стало необъяснимо приятное, скрашенное и дополненное остальными тремя. На офицерские смотры одевался гусар куда наряднее, сапоги блестели слюдой. На войну гусар уходил как домой, сверкала его сабля золотой молнией, смех был подобен грому. Воевать и знать, что война и смерть - это всего лишь часть жизни, и есть еще три доли, от которых гусару предстоит вкусить сочных плодов.
Гусар тщетельно готовился перейти ко второму призванию - сочинительству. Первым делом он накупил перьев да самописок, потом купил целую библиотеку (по случаю, у доктора с Васильевского, который перебирался в деревню и говорил, что в деревню с книгами не поедет, потому что это все равно что в рай ехать с чертом). Гусар все книги прочитал, во-первых, чтобы поднабраться ума, а во-вторых, чтобы ненароком не написать чего-нибудь, что уже написано каким-нибудь немцем-философом. Но когда гусар уже готов был писать, и свечи горели, и старая чернильница давила на бумагу, а бумага на тяжелый письменный стол благородного красного дерева, то оказалось, что ничего не пишется. Промучился гусар с сочинительством - выводил заглавную букву, зачеркивал, выводил другую, зачеркивал, мял лист, кидал в камин (листы падали в огонь и гибли в нем очень изящно, очень по-писательски), брал новый, на котором могли происходить сражения, мог закручиваться замысловатый любовный роман, но и новый лист погибал в огне.
Загрустил гусар - понял, что не готов еще быть писателем. Что ж, придется отложить. Жизнь сузилась, угасли краски. Но не все, ведь оставались у гусара еще и другие призвания. И ходил он на парады, сверкая саблей и блюдцами глаз, и готовился перейти к призванию художника.
Гусар подошел к подготовке еще серьезнее чем в прошлый раз: нашел приятеля - живописца, тот рассказал ему как наносить краску на холст, чем акворель отличается от масла (оказалось, что масло сохнет по месяцу и более), помог выбрать кисти. Вечером, при свете полусгоревших свечей, гусар попробовал изобразить свою служанку Верочку, которая позировала тут же, опустив бестыдные глаза на синее вязанье. Но на холсте Верочка вышла такой, что гусар, испугавшись, выронил кисти, позвал дворника, чтобы тот удалил портрет из дома, а дворник как увидел картину, так закричал, зашатался как пьяный, побежал к двери и пропал (вернулся через два дня и с тех пор запил). А картину выбросила сама Верочка, закрыв ее платком, держа на вытянутых руках и при этом непрерывно сплевывая через левое плечо.
Опечаленный гусар решил перейти сразу к четвертому призванию, игре, оставив сочинительсвто и живопить до лучших времен, когда он, богатый отец семейства, уедет в свое новое поместье под Москвой.
В первую же ночь гусар проиграл все. Передвинув последний столбик золотых фишек на половину победителя - господина с маленькими изящными руками и пронзительными глазами полицейского, гусар рассмеялся громовым смехом, но никого этим смехом не испугал. Потом достал саблю, посмотрел на свое в ней отражение, и в ту же ночь закрыл свой дом на тяжелый амбарный замок и уехал на войну.