Медленно течёт вечер, разгоняет безликие сумерки живой огонёк свечи. Цветные окошки прикрыты ставнями. Плавная, как вырезанный на них безымянным мастером узор, стелется речь. Не ошибается старушечий голос, а руки - молодые весенние бабочки - тянут нитку. Длинен рассказ-сказание. Очарованные слова стряхивают сон, складные и протяжные, как песня. Былое останавливается, глядит вперёд: туда, где, его чуткая душа ведает, вспоминают о нём.
Далеко в темноте протяжно
Встрепенулся совиный крик.
Седой леший вскинулся важно,
Дубом став, пошумел и затих.
Среди троп заблудившийся путник
На берегу задремал от забот,
И над ним - стройней, чем тростник, -
Девы речные ведут хоровод.
И не обидно, что сказка.
Разве не знали того давние сердца людей, что теперь живут в нас? А не говорят - так это потому, что странно и не понятно заветное слово.
На вершине берёзы -
Вырий - Вечный рай славянских богов:
Гамаюн, Алконост и Сирин
Славят героев минувших веков.
Внемлют им люди и боги.
Сладок Бояна вещий напев.
Бродит он от дороги к дороге,
Даром Белеса сердце согрев.
Слово... Тот, кто ныне забыт, высек его на белом камне. По земле затерянного где- то острова бьют из-под него родники живой воды, устремляясь к океану. И поёт вещая птица, умеющим слушать.