Загорелся Тёлкин Дом.


  Плац подмёл.  Лежу кверху брюхом.  Загораю.
Тепло, светло и мухи не кусают.  Когда кум свой
обход начнёт, в подвалы подамся.  Или на крыши.
В подвалах можно видимость сапёрных работ
устроить.  Мол, минирую.  На крыше - с часовым
побазарить.  Слушок какой пустить.  Да и в языках
попрактиковаться.  А пока - лафа.  Лежи - не хочу.
Жаль, почитать нечего...

  Мычание.  Кудахтанье.  Выглядываю - да, дым
коромыслом.  Хлев горит.  Тёлки свой барак пару
раз в неделю поджигают, куры глупые.  Чистоту
блюдут, тётку их подкурятину.  Мытую форму на
печке сушат.  Потом от них солярой разит крепче,
чем от меня перегаром.  Ещё они железяку какую
раскалят и форму высохшую утюжат.  Через
прожжённые дырочки, правда, телятина аппетитней
выглядит.  Может, они нарошно, а не по дури?

  А тут, сморило их, видать.  А форма - сушится.  И
как они успели за пару дней снова прибарахлиться?
Два дня назад, если память не изменяет, всё что у
них могло гореть - подчистую сгорело...

  А я - "работник старшины".  Мне, по должности,
их хлев в порядок приводить.  Только я, кому надо,
протрепался, что меня, мол, только в хлев пусти -
всех тёлок употреблю.  Я, мол, лимонным соком все
препараты брома, коими нас подчуют, нейтрализовал.
Старшина приказ и огласил - меня к хлеву, под
угрозой трибунала не подпускать.

  Думаете, я, по лени, от тёлок отказался?  Так, да не
вполне.  Какой с меня партизан, коли за яйца ухватят?
Постоянных тёлок в лагере заводить нельзя;
напрашиваться на статью об изнасиловании - тоже не
стоит...  К своим, вольным тёлкам - не каждую неделю
вырвешься, хоть волком вой.  А так - хоть не смотреть
вблизи.


	Презерватив.

  На утреннее построение в лагерь ворвалась
симпотная псина.  Кобель лохматый.  В холке - по
колено.  Весёлый такой.

  Он по запаху пользованный презик надыбал - и на
тёлочий строй попёр.  Запах сверять, стало быть.
Тёлки, натурально, завижжали - и в рассыпную.  Я
вслед поулюлюкал.  Отсмеялся.  Грю, что же вы
такому культурному мужику отказали?  Он даже
презик свой притащил.


	Пакеты.

  В военторг лагерный классные пакеты завезли.
Раз в пять дешевле, чем на гражданке.  Налетай,
подешевело.  Аборигены носы воротят, зажрались.
Натурально, подхожу и прошу дюжину.

  А продавца обычного тёлка заменяет.  Тормозит
конкретно.  На эту должность чуть не вся местная
наркоторговля завязана.  Стволы, правда, всё больше
прямо со склада расходятся.  А ей вся эта механика,
что китайская грамота.  Стрёмно, с непривычки.

  Как услыхала, что дюжину пакетов прошу, наконец
в рыло глянуть соизволила.  Тут глаза у ней на лоб
выкатились, как у рыбы глубоководной.  Слыхала!
Шарики заворочались.  Аж заскрипела.  Но зачем
партизану пакеты - не сообразит.  Попыхтела - и
сдалась.  Зачем, спрашивает.

 - Ну, можно офицеру на качан натянуть и держать,
пока не задохнется.  А можно - бензина налить, на
офицера напялить и поджечь.

  Она, натурально, вскочила.  Выменем стопку
пакетов загородила.

 - Не даам!

  А военторг в лагере, прямо в офицерском клубе
распологался.  Оборачиваюсь к ближайшему
офицеру.

 - Старлей, рассуди!

 - Слышь, подстилка...  Если какой офицер его
вплотную подпустит, то честно свою свёрнутую
шею заслужит.  Кончай базар - телек глушишь.

  Так я купил, по дешёвке, пакеты...