Звонок стал сигналом. Он не ожидал этого и покачнулся как от удара. На этот раз переход обещал быть приятным. Дрожащие вибрации воздуха прозвучали маленьким сигнальным колокольчиком, зазвеневшим под рукой, в мозгу, бешено заметавшимся между бледных исцарапанных стен, и вылетевшим в разбитое окно. Запахло диким сладковатым ароматом. Он много раз пытался понять, что это за запах, но ему так это и не удалось. Однако, все же, больше всего это кружащее голову дуновение напоминало запах истекающих пыльцой цветков липы, смешанный с ароматом лепестков вишни.
Он еще раз опустил и приподнял указательный палец, наслаждаясь тем, как кожа соприкасается с гладкой поверхностью темного упруго кружка, как движутся под оболочкой ладони его мышцы, как звук звонка проникает в его налитое жизнью тело.
"Я живой - подумал он - Я живой..."
И это чувство было головокружительным. Он стоял, весь дрожа, ощущая, как по его телу разливается пенистой пьянящей волной шипящее вино из одуванчиков, наполняя его теплом и заставляя улыбаться. Живительные вибрации пронизывали все вокруг, и он был их неотъемлемой частью. Несмотря на темноту и грязь, он чувствовал себя по-настоящему счастливым.
Он прошептал беззвучно:
- Спасибо, Бог.
И дверь распахнулась, открыв его затуманенным глазам зев пещеры, глубина которой озарялась вспышками ритмичного голубого света. Из пещеры повеяло алкоголем и душистым пряным запахом. В уши вонзились непонятные, полубезумные вскрики и подвывания, топот босых пяток, поднимающихся и опускающихся вниз в размеренной пляске.
Перед ним стояла женщина. Она была пышной и темнокожей, совершенно обнаженной, так что он даже растерялся и отступил на шаг назад. Женщина была утыкана десятками крохотных серег, нашпигована тяжелыми металлическими кольцами. Ресницы женщины казались длиннее из-за прикрепленных к ним хитрыми узелками темных полосочек. Грудь женщины была усеяна остриями гвоздей, торчащих откуда-то из под кожных покровов и покрытых капельками засохшей крови. Женщина улыбалась пухлыми губами, щедро смазанными порошком из растертых красных водорослей. Волосы на лобке женщины были выкрашены розовым цветом и искусно вырезаны в форме солярного знака. Они были густыми и источали мускусный запах. У ног женщины терлась изящная желтоглазая ящерица, которая, похоже, переживала линьку - там и тут на ней торчали неаккуратные чешуйки, посверкивающие в блеске синих лучей.
- Привет Женька! - взвизгнула женщина и, зазвенев своей металлической красотой, бросилась обниматься с ним.
И тут он вспомнил.
Он вспомнил сначала, что темнокожую женщину просят звать Валери, а его самого люди зовут Евгением Водяновым или, попросту, Женькой Водяным. Временная потеря памяти была привычной частью перехода, и справиться с этим было никак нельзя. К сожалению.
Валери взяла его за руку и, пританцовывая, пропустила внутрь, задернула полог за его спиной. По стенам висели разноцветные шкуры собак и оленей, от которых пахло гнойным запахом убийства. Женька не сомневался, что если наклониться к стене и рассмотреть шкуры повнимательнее, то, помимо синих светящихся капель тепла человеческих тел, лежащих во впадинах шкур и между волосками, можно было бы увидеть кровоподтеки и раны, оставшиеся после оружия охотников.
Он рассеянно наклонился и потрепал ящерицу, которая тут же отскочила от чужого человека и скрылась в темноте пещеры. Валери рассмеялась.
- Ее зовут Читта. Она очень пугливая.
- Как?
- ЧиТа. С двумя "т".
- Мне разуваться?
- Нет, конечно! Проходи так, не стесняйся. Тебя все ждут.
Говоря по правде, он не слишком рвался идти сюда. Более того, ему этого совершенно не хотелось. У него были свои планы. Но, с другой стороны, почему нет? Почему бы не собраться всем вместе, не узнать друг друга поближе? Глядишь, найдется в ком-нибудь из них что-нибудь интересное. Или он кому-нибудь окажется интересен.
Забавно, кто это его там ждет? Обзавестись здесь друзьями он пока не успел. Нет, конечно, он в первые же дни узнал имена почти всех этих счастливых мальчиков и девочек, конечно, записал в карманный блокнот пару телефонов, имен и емэйлов. И конечно, нашлись несколько девчушек выразивших желание пообщаться с ним tet-a-tet. Но всё это не то...
Хотя, вполне возможно, что один человек, один особенный человек, все же ждет его. Этого человека Водянов безумно хотел увидеть. И, возможно, он пришел сюда только из-за этого человека.
Однако пока ничего не было ясно.
И всё же, сказать, что все его ждут, было со стороны Валери большой натяжкой.
С каждым шагом топот и барабанный бой становились громче. В глубине пещеры со всей силы лупили в пустые ведра. Стучали палочки. Грохотали медные листы, на которых так любят отплясывать вниз головой. Судя по звукам, пещера была достаточно вместительной, и собралось там немалое количество людей. Водянову пришла мысль, что на рандеву могли явиться не только товарищи по несчастью, но и совершенно посторонние лица.
- Валери?
Мягкие, мокрые от пота, раскачивающиеся шары, наполненные невидимым жиром, медленно превратились в едва знакомое улыбающееся лицо, опьяненное ночью и барабанным боем.
- Скажи пожалуйста, здесь только наши?
Она заулыбалась.
- Конечно нет! Здесь много моих.
Этого следовало ожидать.
Он вошел вслед за ней в сердце пещеры. Здесь было темно, и сложно рассмотреть, насколько она велика. Где-то справа угадывался стол с ноутбуком и одной из гигантских колонок. В центре, прямо перед Женькой, обнаженные, вымазанные краской дикари и дикарки, высоко подпрыгивая и ухая, кружили хоровод вокруг тотемного столба, на самой вершине которого висела какая-то табличка. Что на ней изображено - не разглядеть. По всей пещере мелькали через равные промежутки времени синие огни, отплясывая свой собственный танец. Где-то слева угадывались сопящие, сосущие люди. Водянов инстинктивно двинулся в ту сторону, но Валери задержала его.
- Музыку потише! Музыку потише!
Ритм стал мягче, от головы отхлынуло. Комната задрожала, закувыркалась, озарилась вспышками белых точек. У него задрожали ноги, по телу вновь пронеслась приятная струя. На мгновение ему почудилось, что это он вобрал в себя всю музыку, и был ее источником.
- С нами Евгений Водянов!
По ушам ударил и отхлынул рокот приветственных волн. Он улыбнулся и помахал в темноту рукой.
- Пить будешь?
Женька посмотрел на высокого, крепко сложенного парня в красивом костюме, но с неприятным лицом, который возник неизвестно откуда. Кажется, его звали Артем. Парень улыбался Водянову. В темноту от него тянулись красные тени.
- Спасибо. Потом, наверное.
- Коньяк? Чинзано? Абсент? Водку?
- А пива тут нет?
- Пиво у девчонок. Ладно, подваливай к нам.
- Мне нужно поговорить тут кое с кем. Потом, ладно?
- Как хочешь, - Артем потерял к нему интерес.
Тут же откуда-то сзади раздался знакомый голосок.
- При-и-ивеееетик!
Он обернулся и увидел бродяжку в выглаженном платьице. Она была слегка пьяна и пыталась понравиться заученной улыбкой. Ей не терпелось. Поговорить с ним. Он знал, что ей от него надо, но не собирался этого давать. Водянов лишь улыбнулся, и прошептал что-то извиняющееся. Они расстались.
Сидя у стены в углу он постепенно привык ко мраку. Чесались уши, хотелось встать и уйти. Все это он уже проходил когда-то.
Стекло.
Скачки.
Цирковое представление на потеху почтеннейшей публике.
Клятвы и предательства.
Смерть и возрождение.
Вот только когда?
"В какую сторону не глянь, везде целующаяся пьянь".
Где-то сейчас автор этой строчки? Или, как он сам это называет, эпиграммы?
Возможно, он лежит у себя на даче. Под ним нагретая солнцем крыша. Над ним выгоревшая кепка. А еще выше птицы и голубое небо с медленно плывущими гигантскими облаками. Женька хотел бы оказаться там прямо сейчас. Лежать раздетым, рядом со своим самым лучшим другом, ни о чем не думая, просто греясь в лучах солнца. Вдыхая запах наступающей осени и теплой земли.
Здесь, в пещере пахло травой. Но травой срезанной, высушенной, выбитой, подожженной. Эта трава была четырежды мертвой. Люди вбирали ее в себя и, налившись ею до краев, плавно взлетали к потолку пещеры, кружась, и сталкиваясь друг с другом боками. С высоты несся детский смех. Водянов набрал в свои легкие немного дыма мертвой травы. В сарае друг на друге лежали коровы, туго перевязанные колхозниками. Они не шевелились. Они были собраны. Женька протянул руку к одной из коров и погладил ее, стараясь проникнуть в ее суть. Соломенная корова была собрана и ее суть в этом теперь была ее суть. Приносить радость людям. Суть. Молодым и старым, пожилым и малым - сутьус. Колхозники с удовлетворением наблюдали за Женькой, треплющим срезанную, тщательно отобранную корову за травяное ухо.
Это все шуточки перехода.
Водянов обвел взглядом веселящихся людей. Время от времени рядом с ним выныривали их тени. Вспышки света освещали белки глаз, оскаленные зубы. Конечности ритмично вращались с механичностью колес и валиков. Пещера была в движении. Огни метались по стенам, вспугивая невидимых летучих мышей, которые с писком падали вниз и садились на пол, гибли под ударами босых ног. Музыка продолжала кружить голову. Стены и потолок содрогались, как будто камень двигался по ритмичному кругу вместе со своими обитателями. Все уже были знакомы, и все уже было знакомым. Несколько девчонок пытались завести с Женькой беседу, но он выглядел равнодушным и невнимательным. Они быстро покидали его, уносились к огоньку, который разгорался сильнее, подлетали к нему, вспыхивая и крича. Он провожал их взглядом, улыбался, его глаза были затуманенными. С ним что-то происходило. Что-то менялось внутри него. Артем и какой-то его приятель, рыжеватый худощавый парень с носом в форме картофелины подошли и встали рядом.
- Не хочешь выпить?
- Давай, давай с нами!
- Не хочется. Спасибо. Большое спасибо.
- Чего здесь сидеть? Пойдем, поговорим, - предложил рыжеватый. В его руках были костяные четки.
- Я хотел бы побыть один.
- Зааачем? - протянул Артем.
- Я жду.
- Чего? - спросил рыжеватый.
- Каго? - спросил Артем.
Вместо ответа Женька поднял с камня пластиковый стаканчик, который поднесла ему одна из девчонок, и сделал знак Артему. Тот с довольным видом наполнил стаканчик из объемной бутыли, которую держал в правой руке. Водянов поблагодарил его кивком головы и осушил стаканчик одним глотком. Затем еще раз подставил стаканчик. Жрецы бутылки заулыбались, и лишь после этого оставили его в покое. Женька выпил половину содержимого стаканчика, а оставшуюся половину вылил в трещину на полу. Тут же оттуда повалил горячий пар, который на миг скрыл Водянова из виду.
Женька чуть привстал, а потом выпрямился в полный рост. Осмотрел свои черные джинсы, футболку без рукавов. Задержал взгляд на блеснувшей в луче синего света цепочке. Руки оказались в карманах, он извлек их оттуда, и придал им нужный вид. Медленным шагом приблизился к беснующемуся хороводу, проворачивающему круг за кругом вокруг древнего столба. Водянов смотрел на обнаженные, покрытые лоскутами ткани и клочьями меха тела. Его глаза следили за изгибами рук, покачиванием грудей. Танцующие слились в одну пьяную змею, заглатывающую свой хвост. Руки вздымались к столбу. Подгибались в коленопреклонении ноги. Оживали татуировки на гладкой молодой коже. Женька почувствовал себя частью движения и, разорвав круг, влился в него.
Движение приняло его солеными брызгами и захватило буйной волной. Его понесло, всё ускоряя ход, вдаль. Он отдался силам движения, захватившим его, раскинул руки. Грохот и постукиванье барабанов влились в его ушные раковины, смешались с шумом моря, скрытым в их глубине. Мозг был наполнен стучанием и адреналином, и их концентрация всё увеличивалась. Когда уже не осталось ничего кроме раскалывающих мир на осколки барабанов, он подпрыгнул вверх, и с разных сторон ему ответили другие сумасшедшие.
- Отпускаю тебя, отпускаю тебя.
Энергия чертила в небе электрические знаки. С темных облаков сыпались искры, круговорот разрастался. С земли лил соленый дождь, вырывавшийся из ее расшатанных пор. Тут и там мелькали синие, желтые разряды электричества, выбивавшие из рук ломаные движения. Водянова трясло от электричества и вина. Вибрации пронизывали все вокруг. Прыжок, еще прыжок, погружение и выдох. Выдох. Выдох. Выдох. Выдох! Расширенные глаза и блестящие от крови губы виднелись тут и там. Давай! Выдох. Изгибы и воздушные поглаживания. Девушка напротив, выскальзывающая из шортиков и остающаяся доступной и счастливой.
- Как тебя зовут?
Оскаленные зубы, распущенные кудрявые волосы наэлектризованы. От сморщенных розовых сосков валит пар. Но это не та, это не та, и он отвечает ей:
- Изольда.
- Что??
- Извини, я девушка-трансвеститка.
Пусть найдет себе другого.
Когда он, с трудом впуская в себя густой воздух, отполз от сжимающейся в тесную точку толпы, на его лице была улыбка. Все было как надо. Не хватало лишь одного.
Загорелось пламя зеленого фонаря.
Отдышавшись и утерев с лица пот, он вдруг совершенно отчетливо увидел сидящую в самом дальнем углу девушку. Она была настолько реальной, что он подумал, что переход закончился. Но тут же почувствовал, что это не так.
Девушка сидела в огромном, намного больше ее красно-коричневом кожаном кресле. Она подобрала под себя ноги. Ее туфли стояли на полу. На колене лежал вырванный откуда-то листок бумаги. Девушка с белоснежной кожей, слегка полноватая, была одета в полуоткрытое красное платье. Ее светлые волосы, тёмные у корней, были красиво уложены. Неправильный нос, изящные губы редкой формы. Девушка была настолько ярко освещена, как будто за спинкой кресла установили дюжину софитов. Водянов мог хорошо рассмотреть ее. Лицо, на котором были и тени и помада, казалось очень приятным и милым, но Женька не мог бы назвать его действительно красивым. Хотя очень многим эта девушка, скорее всего, нравилась. Вполне возможно, пришло ему вдруг на ум, что она когда-нибудь выигрывала школьный конкурс красоты.
Свет, освещающий девушку в красном платье, исходил из-за спинки кресла. Приглядевшись, он увидел там высокую женскую фигуру. Из-за света, лучащегося от ее полупрозрачного тела, нельзя было рассмотреть лица. Но Водянова вдруг тряхнуло - он уже видел ее! Он ее знает! Женская фигура мерцала в ослепительно ярком и нежном в то же время сиянии, то проявляясь, то исчезая.
Водянов сделал шаг к девушке, и женская фигура за ее спиной тут же начала гаснуть. Расталкивая людей и переворачивая стаканы, он быстро, но медленно, очень медленно пополз к видению.
- Эй! - неслось со всех сторон.
Когда он подполз к креслу и оказался у ног девушки, сидящей в нем, фигура высокой сияющей женщины полностью погасла.
Женька пригляделся к полу. Заглянул в стоящую перед ним туфлю и засунул туда палец.
Так и есть. На пальце переливалась серебряным светом снежинка. Она подмигнула Водянову, прежде чем погаснуть и превратиться в обычную блестку. Он как - будто вспомнил что-то, глядя на нее, но тут же забыл снова.
Женька стряхнул блестку с пальца и, приподнявшись, посмотрел на девушку. Она словно не замечала его присутствия. На ее колене лежал неровно выдернутый тетрадный листок, на который она смотрела не отрываясь.
- Как тебя зовут? - спросил Водянов.
Девушка не ответила. Тихое сосредоточенное выражение ее лица сменилось грустной улыбкой. Ее глаза были голубыми.
- Привет! Как тебя зовут? - повторил Женька.
Девушка, не отрывая взгляда от тетрадного листа, произнесла чуть слышно и медленно, по слогам:
- Знаешь, почему ты здесь?..
Женька помедлил несколько секунд, прежде чем ответить.
- Да. Я жду.
- Неправда, - покачала головой девушка, - Ты не ждешь, а ты ищешь. Иначе бы не пришел сюда.
Ее голос звучал мелодично. Что-то поднималось в груди Водянова.
- Как тебя зовут? Почему ты здесь? Скажи мне.
Она ни секунды не медлила с ответом.
- Я тоже ищу. И эти... - она обвела рукой пещеру, сузившуюся до размеров большой комнаты - ...тоже ищут.
- Кого?
- Не кого - она улыбнулась уголком губ - а чего. Счастье... Мы ищем счастье. Ты знаешь, что такое счастье?
- Нет, - покачал головой Женька.
- Счастье, на самом деле, нехитрая вещь. Его очень просто найти. Запоминай...
В определенных ситуациях мозг, расположенный в твоей голове, начинает вырабатывать гормоны. Они называются эндорфины... Многие называют их гормонами счастья. Их химическое строение очень схоже с морфином.
- Наркотик.
- Это опиат, который содержится в опиумном маке. Когда мозг вырабатывает эндорфины, люди чувствуют удовольствие. Если ты ешь. Если ты пьешь. Если ты танцуешь. Любуешься чем-то. Когда ты влюбляешься. Когда ты кончаешь. Когда ты кончаешь, их выбрасывается особенно много. Эндорфины - единственный способ достичь удовольствия.
Алкоголь и трава похожи на хакеров. Они взламывают защитные барьеры мозга, вводят нужный код, и гипофиз начинает выбрасывать эндорфины в диких количествах... А наркотики, такие как героин и другие опиаты - эндорфины в чистом виде. Концентрированное удовольствие, поступающее прямо в кровь, понимаешь?
- Я знаю все это.
Она кивнула головой.
- И я знаю. И они тоже. Но, тем не менее, мы все равно ищем счастье?..
Он осторожно погладил ее голую ногу и она, замедленно, как будто борясь с собой, посмотрела на него. Ее глаза были полностью затуманенными, и у него сжалось сердце.
- Забавно, да? - шептала она из пустоты - Ты прикасаешься к моей коже своими пальцами. Ты красивый, я - никакая. Мне тепло, когда ты гладишь меня. Во мне просыпается чувство. Эндорфины льются мне в кровь. Я прекрасно понимаю, что счастье - это всего лишь химические реакции. И все равно...
Он отпустил руку. Кто она?
- Погладь меня еще.
Осторожно, едва касаясь бледной кожи, сквозь которую синели тоненькие веточки, он продолжил гладить ее ногу. Она закрыла глаза и вздохнула.
- Да...
Он видел, что это не было притворством. Девушка действительно плыла по волнам, глядя на переливающееся алмазное небо. Она была под кайфом. Женька прислушивался к ее неровному дыханию и гладил, гладил ее ногу, которая покрылась гусиной кожей.
Раздувая ноздри, водя руками, она заговорила как сквозь сон, нараспев, словно читала мантру:
- Когда попадаешь в чужое, холодное место, безумно хочется найти кого-то, кто станет для тебя звездным огнем. Он поймет все твои мысли и желания. Он согреет тебя, и не опалит... В нем может быть свет, в нем может быть тьма. Но он будет звездным огнем. Он... посмеется вместе... с тобой. Вместе с тобой погрустит...
Она говорила как безумная:
- Меж двух миров я пытаюсь разглядеть его. Огонь... звездный огонь... иди со мной...
Ее глаза открылись. В них не было зрачков, только глубокая голубизна, в которую было страшно смотреть.
Она взяла листок, лежащий у нее на коленях большим и указательным пальцами и показала его Женьке.
- Это моя сказка. Я только что написала ее. Хочешь прочитать?
Водянов кивнул, не сводя с нее глаз. Ему было жутко.
- Держи, - она протянула листок, держа к нему той стороной, на которой не было текста. Потом перевернула его два раза так быстро, что он ничего не увидел и с другой стороны.
- Давай лучше я сама тебе прочитаю, - сказала она - ты не поймешь мой ужасный почерк.
- Как хочешь.
Она поднесла листок поближе к себе и произнесла:
- Что? - спросил он.
Но она не ответила на его вопрос, а заговорила беззаботным голосом, как будто издалека.
- На одной старой картине жила-была маленькая девочка. У нее был целый мир - ее домик с красной черепичной крышей, большой зеленый луг, сумрачный лес и голубые горы с возвышающимся меж них древним замком в отдалении. У девочки были мама и папа - они обычно выглядывали из окошка домика и, кивая, с улыбкой наблюдали за тем, как девочка кормит своих птиц или катается на кауром толстяке пони.
В мире девочки почти всегда была хорошая погода. В голубом небе ярко светило нежное солнце, и только изредка землю поливали блестящие, теплые дожди. Тут и там на лугу сияли отражения солнышка - одуванчики, благоухал на радость пузатым шмелям и пчелам мятный Иван-чай. Голуби слетались к дому девочки, чтобы отдохнуть и подкрепиться, а на коньке крыши свил свое гнездо хранитель счастья - аист.
Ничто не омрачало жизни маленькой девочки, хотя ее простой мир был не так уж прост - в нем были свои загадки, сюрпризы и невинные удовольствия. Например, старая водяная мельница под которой жил водяной. Хозяин мельницы - добродушный толстый мельник с черной как деготь бородой, которая казалась белоснежной от постоянной мучной пыли, для того, чтобы задобрить водяного, устраивал летом Праздник реки - созывал всех соседей и угощал их в красивом домике на воде. Часть вина и обильных яств с этого празднества перепадала и водяному, а уж пышный горячий калач с маком и пуговками из изюма предназначался именно этому капризному духу, от которого зависело состояние мельницы. Ночью, в завершение Праздника, в небо взлетали пышные фейерверки, которые добавляли к ночному узору новые созвездия.
В мире девочки были и нотки страха - нашествия комаров, весенние половодья, а еще был жуткий замок, который населяли мрачные безголовые духи прошлых столетий и дикие железные воины с конечностями-пиками, которые, впрочем, уже несколько поколений как не совершали никаких набегов на окрестные местности, а служили своеобразным аттракционом для жителей доброй страны. Иногда селение, в котором жила девочка, навещали гости - странствующие поэты и отважные рыцари, богатые купцы, возвращающиеся из чужедальних стран. И тогда наступало время удивительных, веселых историй о необычайном...
Да, прямо скажем, паршивенькая розовенькая жизнь была у той девочки. Но ей она нравилась. Девочка любила слушать пение птиц по ночам и мечтать о суженом. Она ходила в крещенский вечер на заколдованную поляну, чтобы узнать его лицо, но увидела на заснеженной опушке лишь бал белок, сокрытый от людей. Девочка обожала кататься на своем добром пони и гулять с соседскими девчонками по лугам вдоль реки, собирая сочные ягоды земляники, от которых пощипывало язык. У нее были надежды и мечты. Она верила в вечную любовь и в своё далёко, без всякого сомнения, прекрасное.
Но однажды она встретила одного человека. Это был очень добрый и очень мудрый человек, который открыл ей глаза на вещи, и лишил невинности.
И вот тогда она поняла. Девочка поняла, что нарисована на какой-то старой картине, и что все вокруг нее тоже нарисованное, а картина лежит, всеми забытая и никому не нужная, в грязном подвале какого-то разрушенного дома и ветшает, ветшает, ветшает...
Девочка познала истину, и истина изменила ее. Деревья перестали быть деревьями, горы - горами, люди - людьми. Девочка видела перед собой лишь нарисованные забытым художником лубочные фигуры и аляповатый пейзаж. Ее обычные занятия больше не приносили ей счастья.
Тогда маленькая девочка начала экспериментировать и расширять свое маленькое сознание в поисках счастья. Она широко раздвигала всевозможные пределы. Она впускала в себя, в свою плоть и, что важно, кровь, новые ощущения невозможного. Но, как она не пыталась, у нее так и не получилось выйти за пределы нарисованного бытия и почувствовать себя действительно счастливой. Почувствовать себя такой же, как в далеком невинном детстве.
И вот однажды, когда какой-то бомж раскопал старое полотно среди земли и кусков арматуры и зарыдал над ним от счастья, потому что нашел, чем обогреться в холодную ночь, на картине уже не было несчастной маленькой девочки.
Ты спрашиваешь, что с ней случилось?..
Она ушла.
Так смешно и грустно: девочка знала, как достичь счастья наипростейшим образом, но ей этого было мало.
Она - всего лишь нарисованным человеком человечек, хотела быть как Бог - абсолютной, и в то же время самой собой; умиротворенной и в то же время сгорающей от желаний; невинной и постигшей все, что возможно постичь.
И хотя она знает, что достигнуть этого невозможно, она не умерла, и продолжает поиски. Может быть, она сейчас где-то неподалеку. Может быть, она сейчас рядом с тобой. Может быть, она - это ты?..
Она закончила и улыбнулась сидящему на каменном полу Водянову.
- Ну как?
Он молчал.
- Ну? - нетерпеливо спросила она, и облизнула верхнюю губу.
- Эту сказку мог бы написать мой друг, - в конце концов сказал он, не в силах отвести взгляда от голубых глаз, окаймленных темным.
- Да. Ты прав. Твой друг мог бы ее написать. Но ее написала я.
С этими словами она опустила ноги с кресла, и стала одевать туфли. Водянов достал телефон.
- Ты уже уходишь?
Она приподняла голову от рук, занятых туфлями и взглянула в его глаза. Их лица были рядом, но он не почувствовал исходящего от нее тепла, не ощутил ее дыхания. И все же, он готов был поклясться, что эта девушка не была иллюзией! Пещеры, ящерицы, пластиковые стаканчики, Артем и рыжий парень, летучие мыши. Но это существо было абсолютно реальным.
Девушка внимательно, не мигая, поглядела на него, а потом закрыла глаза и кивнула. Мышцы ее лица вдруг дрогнули. Оно неуловимо изменилось, как будто по нему ударили. Рот, дрожа, через силу, приоткрылся и чуть слышно произнес несколько коротких слов. Женька ничего не услышал и прижался ухом к ее губам.
- Не ходи... со мной...
- Что?
Девушка безучастно, сонно глядела на него. Ее пальцы закончили с туфлями и слегка дрожали.
И вдруг девушка исчезла.
Водянов вскочил на ноги и побежал вдоль стены. Он не помнил, в какой стороне выход. Незнакомки нигде не было видно. Вдруг он заметил, что туман рассеялся и дикари исчезли. Еле слышно прозвенел звонок отъезжающего в парк трамвая. Дверь была прямо напротив него. У двери лежали Артем, рыжий с носом-картофелиной и еще какой-то длинный, волосатый. У Водянова не было времени разбираться, что с ними случилось, он переступил через их тела и выбежал в коридор. Из под ног с шипением метнулась Читта, разлетелись по сторонам ботинки и тапочки.
Незнакомка стояла у двери, поворачивая ручку.
- Подожди! - закричал он.
Девушка в красном платье обернулась и помахала ему рукой.
- Не стоит провожать меня, - твердо сказала она.
- Дай мне свой телефон.
- У меня нет телефона, - с грустью ответила девушка, и Водянов понял.
- Я найду тебя, - сказал он. - Меня зовут Женя.
Она задумчиво кивнула, ее глаза были пьяными, улыбка сонной, странно счастливой. По ее телу растекалось удовольствие. Но за всем этим скрывалась что-то еще. Он всматривался ей в лицо, и отчетливо видел, как из него проступает бушующее огненное пламя.
- Я знаю, - сказала она.
- Как тебя зовут? Кто ты?
Прежде чем исчезнуть, она произнесла:
- Девушка Которая Никому Не Нужна.
Мигнул и погас зеленый фонарь.
В голове Водянова вновь прозвенел, на этот раз в полную силу, знакомый хрустальный колокольчик. От боли он непроизвольно зажмурился, и когда вновь открыл глаза, Девушка Которая Никому Не Нужна, исчезла, а переход завершился.