Механник Ганн : другие произведения.

Опасный мусор

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

У неё бледное лицо. Чёрным очерчены глаза, красным губы. Глубокая ямочка на подбородке. Волосы собраны под тонкую вязаную шапочку. Чёрное пальто подчёркивает фигуру. Она говорит и жестикулирует на ходу. Движения то плавные, то порывистые. Ей жарко. Она останавливается и пьёт воду из бутылки. Заливает шарф и улыбается. Быстро показывает язык. Смеётся.
За спиной появляется клубящаяся вертикаль дыма. Смерч движется быстро и вот уже обдаёт тяжёлой гарью, смрадом перехватывает дыхание. Жёлтая листва ветки - всё подбрасывается и всасывается в чёрную воронку. Она кричит, но звук тонет в шуме ветра. Вихрь срывает шапочку полощет волосы, переворачивает и подхватывает хрупкое тело вверх. Она кружит с опущеными к земле руками, отчаянно ищет опору и стремительно срывается в небо. Одна. Я остаюсь.
В этот момент изображение трескается! Замысловатая паутина разбивает картинку на дрожащую мозаику. Осколки искрятся, вспыхивают красками и безвозвратно осыпаются в темноту.
Я проснулся.
В кабинке, как всегда, тесно и душно.
Высвободив руку из спальника, я посмотрел на часы: 7-30. Не выспался, но время оживать.
Остатки страшного сна развеялись, возникло противно тёплое ощущение болезни.
Треклятые воздуховоды, вентиляторы - терморегуляторы....
Простуженное ухо опять мучает голову, отдаёт в челюсть, горло и даже в позвоночник.
Невезуха.
 
Снаружи тихо брякнуло, как будто постучали в дверь моей кабинки. У запотевшего окошка мелькнули пятки в полосатых носках.
Я вытер стекло и увидел Фокина. Он висел на кухне, у продуктовых контейнеров, выглаживая руками набухшую красную лысину. Гладил неторопливо и заботливо.
Верит "Старик", что невесомость шевелюру восстанавливает. Ерунда, конечно, полная. И в любом случае не успеет он раскосматиться, это его последняя вахта. Впереди заслуженный отдых. Внуки, садики, огородики и панамки от солнца.
Ух, ты! Настроение мерзкое!
Я замечаю, что Фокин включает подогрев воды для завтрака.
Ладно, пора вылетать из шкафа.
Режим дня на борту - это главное!
 
- Лёша, ты снова во сне разговаривал, - заметил, не отрываясь от корабельного журнала, Усов. Он "сидел" на диване "по-турецки", массивный, обтянутый комбинезоном "Пингвин", в высоких, почти до колен, полосатых носках. Гренадёр.
Белую форму с черными "молниями" и бабушкины гольфы в нашем экипаже носит только пилот Усов. Для меня, например, предпочтительнее серые тона. На "Старике" одежда синяя, с двуглавым орлом на груди.
- А ты опять душевую не закрываешь, Жора, - вяло парировал я, вылавливая пролетающий мимо шланг с загубником и очками.
- С добрым утром! - Фокин был рядом, забрал шланг, спросил:
- Как самочувствие, Алексей?
- Хорошо, Кэп.
Я врал, самым наглым образом. В голове гудело, в ухе стреляло, и что-то там, глубоко, зрело и рвалось наружу. Скорей бы уж!
Фокин хмыкнул и попробовал встретиться взглядом.
- Может, приборчик подключим, диагностику сделаем?
- Всё в порядке, "Кэп", просто нос заложило.
Фокин - дядька толковый, заботливый; однако, не по душе мне эти любезности с подробностями! Чего доброго, спишут по болезни.
Я облетел "Старика" и выглянул в иллюминатор. Внизу - пробегающая поверхность земного шара. Идём над океаном. Судя по "ин-глобусу" - Тихий. Выше кучевых облаков, тянется тысячекилометровая, прозрачная как паутина, вуаль светлых облаков. Красота!
 
- Двенадцатый виток, - подал голос Усов. - Нужна коррекция орбиты, - и, перевернувшись, как всегда ловко, выскользнул в переходной люк.
- Две тысячи двенадцатый, - поправил его Фокин и крикнул вслед: - Двухимпульсный манёвр!
Двигатели включились мягко. Плавно набирая скорость, в жилую зону полетели, "и откуда они только берутся", мелкие предметы.
Один Фокин поймал, повертел и со словами: "Вовремя. В самый раз!" начал чем-то натирать лицо.
- Кожа шелушится, - пояснил он, и показал тюбик с кремом.
Я сдержал зевоту: - Что-то теряем, а что-то находим.
Ускорение закончилось. Земля в иллюминаторе сдвинулась, взошла вертикально, стала похожа на стену с рельефом воды и суши. Переориентировались.
 
После тёплого спальника мне стало холодно и как-то тоскливо. Надо двигаться. Я развернулся и встал на потолок. Мозг среагировал моментально: где ноги - там пол! Интерьер поменялся. Теперь уже "Кэп" парил под потолком. Задумчивый, с пятнами крема на щетине он готовил завтрак и выглядел трагично.
"Эх, старик - гражданин Галактики! Полжизни на старте, полвека дублёром, а в космос вышел на мусоровозе" - полезли в голову странные мысли. "Судьба - злодейка! Автобус с зелёной полосой!".
 
Вернулся Жора, притормозил у поста управления.
- Музыку заказывали? - Усов улыбался, и тут же детский голос из динамиков начал выводить: "Вместе весело шагать по просторам, по просторам....". Фокин бурчал "..овощей мало осталось, надо бы поэкономнее", а сам повеселел, задвигался энергичней.
Мне тоже потеплело, да и вентиляторы любимые почти не слышны.
 
- Буфет открыт! - громко объявил "Кэп" и легонько стукнул по контейнеру с плакатом: "Работает круглосуточно! Набирай, пожалуйста!".
Кушали с аппетитом под протяжную балладу "Русское поле". Настроение выравнивалось. Завтрак удался.
В своё время психологи Центра определили наш экипаж как "высокосовместимую группу". И это точно, в десятку. На станции "Полюс" работают терпеливые ребята. Ведь у неё особое назначение: очищать межпланетное пространство от космического мусора. А у меня особая специальность: внекорабельная деятельность и инспектирование внешних поверхностей. Я - настоящий дворник, а Фокин и Усов - подмастерья. Шутка такая.
 
- Георгий, за тобой сеанс связи, - дожевывая, скомандовал Фокин.
Усов кивнул, сместился к блоку управления. Музыка стихла. Запела бесконечную песню система вентиляции. Будь она ладна!
- О проблеме с теплоносителем докладывать будем?- Усов поставил себя в центр отсека, замер в воздухе и хитро смотрел на "Старика".
- Нет уже никакой проблемы, - спокойно ответил Фокин. - И не было. Всё! А нам цель нужна. Пора работать!
С ЦУПом у нас отношения сложные, не особо сердечные. Только у Жоры получается вести разговор без лишних слов, по-деловому. Он - наш фильтр от возможных ошибок и недопонимания.
 
- Может, на Марс рванём? - почти серьёзно спросил Усов, закончив беседу с Землёй.
- А что там есть по нашу душу? - поинтересовался я.
- Ничего интересного, тоже помойка на орбите! - строго сказал Фокин. - Алексей, готовь топливную магистраль. Георгий, цель известна?
- Да, капитан! По исходным данным Кесслера объект под номером 43.21. Геостационарная орбита и трансферт уже в навигаторе. Задача, как обычно - вытащить на орбиту захоронения, - быстро сообщил Усов.
"И забыть как страшный сон" - закончил я мысленно.
- Наше? - спросил Фокин.
- Нет. NASA!
Фокин поморщился. Я его понимаю - в космосе тысячи объектов отечественного, так сказать, производства, но есть ещё и Универсальный договор.
- Готовьте челнок!
Фокин улетел в агрегатный отсек. Детали его не интересуют - он остаётся на станции.
Но они интересуют меня, и я спросил:
- Жора, опять международный диалог намечается?
- Не паникуй, бортинженер, с янки всё согласовано, - откликнулся пилот, улыбаясь: - Скандал на сегодня отменяется.
Я не отставал: - Детали сообщишь?
Усов ответил уже без задора: - 43.21 - топливная платформа. Жилого модуля нет. Стыковочных узлов нет. Радиомаяк молчит. Умерла железка давно, но гидразин, я думаю, внутри ещё булькает. А потому, Лёша, ползать по ней будешь максимально осторожно.
Я зажал ухо ладонью - накатывало, и тихо сказал:
- Жора, у меня страстное желание - исповедаться.
- Это к "Кэпу", - отрезал пилот.
 
До танкера мы не долетели. База включила связь, и мы услышали, как Фокин несколько раз повторил: "Ужасные у меня нервы, ужасные". На экране мелькнула пятерня и, наконец, появилось лицо. "Старик" успел побриться. Физиономия у него была помолодевшая, но странная, неродная, словно он собирался сказать: "Всё, парнишки! Запираем двери и расходимся по домам!"
- Второй на связи! - Усов убрал руки с полётного джойстика, захрустел пальцами и повторил: - Второй на связи. База, что случилось?
Говорил Фокин необычно - отрывисто и очень тихо:
- По закрытому каналу передали: на станции "Seds - 15" проблемы. Разгерметизация жилого модуля и возможно отказ СОЖ*. Экипаж на связь не выходит. Контроль с Земли потерян. NASA и ЦУП организуют спасоперацию, - и вдруг с болезненной гримасой шумно выдохнул: - Короче, Красный транспарант, ребятки! Разворачивайте "тяни-толкай" и включайте систему "Поиск". Циферки у вас есть. Дойдёте до станции - сообщите. Действия по команде. Это всё! Вопросы?
- Орден дадут? - хмуро поинтересовался Усов.
- Два, - ответил Фокин, пропадая с экрана. - Алексею тоже.
"Тогда уж три" - хотел вставить я, но вместо этого спросил: - Кто ещё в операции?
- Пока только вы.
Монитор потух. Я теребил ухо.
Жора застыл в кресле. Лицо замкнул, брови нахмурил. Наконец выдавил: - Начинаю манёвр, Лёша. Можешь подремать.
 
Система "Поиск" сработала на дальности 200 км. На экране появилась мишень. Неплохо. Значит, радиомаяк на станции работает.
В ближнем наведении цель появились на двадцать шестом километре. Тут же отключился основной двигатель, загудели тормозные, отозвались боковые, с глухим стуком закрылись клапана. Челнок вздрогнул и затих. Относительная скорость - 50 м/сек.
Можно спокойно влезть в прогулочный костюм, приладить "Ласточку" и помассировать затылок. В голове тонул ноющий звук, тонкий, как начало зубной боли.
Жора поднял руки вверх, помахал кистями и резко хлопнул себя по коленям.
- Что мы знаем про "Seds - 15"?
ам же начал: - Лабораторный модуль длиной 15 метров, диаметром - 6 метров. Имеет пять отсеков. Обладает внешней цилиндрической платформой. Может работать в электродинамической связке. Есть два автономных робота-манипулятора. Возраст семь... - Жора вопросительно посмотрел на меня: - ... восемь лет. Экипаж от трех до пяти человек. Что забыл?
- Проводят биологические эксперименты и собирают мусор.
- Точно, коллеги.
 
"Seds - 15" мы увидели на дальности 5 км в виде блестящей точки. Подошли ближе. Точка превратилась в голый цилиндр с усиками антенн. Крыльев солнечных батарей нет. На ЭДС они не нужны. Пятидесятикилометровый гибкий трос, связывающий две секции, генерирует электричество, двигаясь в магнитном поле Земли. Верхняя секция радиально расположенной по отношению к Земле связки и есть станция "Seds - 15". Нижняя секция, меньшая - это спрессованный орбитальный мусор, который заготавливается двумя челноками-автоматами. Понижая орбиту, ЭДС избавляется от мусора.
По-другому говоря, мы двигаем железо на дальние горизонты, они - сталкивают в атмосферу. Сгорает одна заготовка - готовят другую. Конвейер.
 
Усов вызвал "Полюс".
Фокин включился без картинки. Начал с вопроса: - Трос видите?
- Нет.
- Хорошо! От него они избавились, когда стабилизировали орбиту.
"Старик" посопел, пошмыгал носом:
- Известно следующее: станция получила повреждения при столкновении с роботом-манипулятором. Последствия аварии в первый момент удалось устранить, но начался пожар в агрегатном отсеке. Его локализовали. Потом связь прервалась. Спасательная капсула повреждена, и экипаж из трёх человек находится на борту.
Фокин остановился.
- Как у вас с разговорным английским, братцы?
Мы с Усовым переглянулись.
- Нормально, - ответил я.
- Конечно, конечно, - обрадованно зачастил Фокин и резко выдал: - Ваша задача - подойти к станции и произвести внешний осмотр. Никакой самодеятельности.
- Стыковка? - среагировал Усов.
- Нет, Георгий. Останешься на расстоянии причаливания. Алексей, готовься к выходу. Приказ понятен?
- Да, капитан!
Я вытолкнул себя из кресла, но Фокин ещё оставался на связи: - Передача видео с аварийного робота показала странные предметы вокруг станции. Некоторые специалисты окрестили это "зажженными свечами".
И прежде, чем отключиться совсем, он добавил: - Берегите себя!
 
Установку маневрирования называют по разному: "ранец", "самокат", "кресло"; у меня она - "Ласточка". Персональный космический транспорт бортинженера Алексея Леонова. По земным меркам моя "ласточка" - довольно тяжёлая птица: система в тридцать два воздушных двигателя весит 200 кг, но в космосе "плеч не режет ремешок". Очень надёжная в работе, но, как говорит "Старик", уверенность профессионала должна быть разбавлена сомнениями новичка - поэтому неторопливо начинаю проверку установки.
В кислородных баллонах давление по 350 - максимум.
Клапан перепуска - норма.
Понижающий редуктор работает.
Аккумулятор заряжен.
Блок управления; пульт перемещения; гиродатчики; радиотелеметрия - готово.
Навигационный огонь и фара - порядок.
Реактивные блоки - в режиме.
Остались фиксаторы и замки крепления. Оденем - проверим.
- Как дела?
От неожиданности я вздрогнул. Усов оказался рядом, подсоединял провода к бортовой колодке.
"Чёрт, когда же он вошел в шлюзовой отсек?"
Из сушильного шкафа я достал скафандр, белый с красными лампасами, и замер. Время проводить осмотр, но что-то мешало, словно я не знал, что делать дальше. Стоял и отрешённо разглядывал размазанную тень на стене.
"Неужели раскис?"
Усов бросил вопросительный взгляд.
"Сейчас подступит, возьмёт за плечо, найдёт слова" - пришли простые мысли.
Громко звякнул таймер подачи воздуха.
"В невесомости тень легче. Вот ведь глупость" - застряло в голове.
 
- Выхожу без страховки, - сказал я твёрдо и даже немного торжественно.
"Взрослею, что ли?"
Пилот улыбнулся и кивнул. Он понимает - это решение правильное: управлять челноком можно и из шлюза, но шанс на быстрое причаливание равен нулю.
- Не забудь, - он протянул мне светофильтры для камеры, - поставь, а то картинка гаснет.
 
- По гороскопу у меня несколько интересных встреч на сегодня, - говорю, как будто пишу на бумаге. - Поэтому прошу, чтоб не мешали. Избавь эфир от лишних болтунов.
- Договорились, - миролюбиво соглашается пилот: - Связь только через меня.
- Пусть ЦУП катится к чертям. Я, в конце концов, VIP- персона - тёзка первого ...
- ... человека, вышедшего в открытый космос! - закончил за меня Усов.
Наша болтовня почти традиционна. Мы улыбаемся. Напряжение спало.
 
Десатурацию - вымывание азота из крови - закончил, кружась и рассматривая себя в переходных зеркалах. Всё снаряжение на месте. Уложился в жёсткий пояс "ласточки", защёлкнул замки. Порядок. Проверил связь:
- Леонов готов. Начинаю сброс давления в шлюзе.
На мониторе вижу сосредоточенное лицо пилота.
- Понял тебя.
- К выходу готов.
Усов сжимает кулаки, ударяет друг о друга: - Удачи!
Поворачиваю выходную ручку, и тут же появляется щель белого света. Солнце должно быть спереди и слева. Дышу часто.. Пульс зашкаливает. Да что со мной? Тысяча часов, наработанных за бортом - а сейчас лихорадка, как у мальчишки! Спокойней!
- Спасателями не рождаются, - говорю себе невесело и, похоже, вслух, потому что сразу слышу вопрос: - Как у тебя?
- Нормально, Жора!
Распахиваю люк и тону в потоке яркого света и в блёстках вылетающей пыли.
 
Сквознячок заканчивается, и я присаживаюсь на обрез люка. Справа от меня "Seds-15", зелёная в экрано-вакуумной изоляции; упирается одним концом голого цилиндра в черноту Вселенной. Всё статично, движений нет. Иллюминаторы "блестят" темнотой. Станция выглядит пустой и холодной.
"Где же зажженные свечи?"
Выхожу по пояс и хватаюсь за кольцевой поручень. Дышу медленнее.
- Жора, всё тип-топ.
Смотрю на часы, включаю камеру и тихонечко отталкиваюсь. Линейные двигатели "Ласточки" работают не дольше 4-х секунд - достаточно, чтобы "шагнуть" к станции. Тёмная махина наплывает; гашу угловое ускорение и "зависаю" у стены. О-кей. Я на объекте.
Слышу голос Усова: - Картинка мутная. Комментируй.
"Ух, растяпа, фильтры на камеру не поставил".
- Я на месте. Осматриваюсь. Посторонних объектов не наблюдаю.
Изоляция местами выгорела, стала серой, но лежит без повреждений. Подключаю газоанализатор и измеряю газовыделение материалов покрытия станции. Каждый объект удерживает вокруг себя некое подобие атмосферы.
Вновь Усов: - Лёша, через двадцать минут входим в тень.
Проверяю уровень радиации и отзываюсь: - Разворачивайся, подсветишь фарами.
Станция "фонит", но в пределах нормы.
Прижимаюсь к обшивке и двигаю себя в сторону стыковочного агрегата. Фиксирую фал на поручне. Поручней несколько, и все они разного цвета. Зачем? Даже через перчатки чувствую тепло нагретого на Солнце металла. Продвигаюсь дальше. Натягиваю привязь и лёгкими подсечками по фалу отрываю себя от стены, кручусь и оказываюсь точно на стыковочном узле. Такому в школе не учат. Тяжкий опыт дворника - ныряльщика.
- Жора, я на причале. Начинаю проверку.
- Понял тебя, Лёша, - голос Усова с хрипотцой.
Входим в тень.
Блоки контроля нащупал уже в темноте. Луна висит за спиной, но её света не хватает. Зажёг фонарь. Теперь хорошо видны все элементы и разъёмы. Вот и славно. Приступаю к работе. Сначала электрическая часть. Тестирую.
Блок контроля источников электроэнергии не отвечает.
Электромагнитная защита не действует.
Контур заряда аккумуляторных батарей повреждён.
- Электропитание не объединить, - бормочу я Усову.
- Понял, - как показалось, с облегчением отвечает пилот.
На нашем языке это называется "иждивение" или подключение объекта к электрической схеме челнока. В данной ситуации это бессмысленно и опасно.
Далее всё понятно.
Воздуха нет. Контур вентиляции не дышит.
Система терморегулирования не работает.
Внутренняя связь молчит.
Гидроразъёмы заклинило.
Плохо. Мертвее мертвого. Островок жизни в океане космоса превратился в кусок железа.
- Глухо, Жора. Не оживить.
- А экипаж? - тихо спрашивает Усов.
Я не отвечаю. Аварийное время закончилось. Шансов нет. Думаю, он и сам это понимает. Вспомнились слова "Старика": "Силу мы черпаем в успехах; настроение - в хорошо выполненной работе". Тут - ни того, ни другого.
- Что собираешься делать, Алексей? - вдруг прорывается голос "Старика". Усов запараллелил канал связи.
Поделом, "не поминай лихо"! Что я буду делать?
- Импровизировать! - я едва сдерживаюсь, чтобы не сорваться и не наговорить глупостей.
- Здесь не цирк, а мы не клоуны... - голос Фокина пропадает. Жду.
Слева, метрах в двадцати, серым клином висит челнок. Люк на корме открыт, и жёлтое пятно света приглашает вернуться.
Освобождаю фал и лечу в другую сторону. Торможу у стены, подтягиваюсь и... обнаруживаю серьёзные повреждения на корпусе станции. "Шуба" изоляции в лохмотьях. Торчат рваные трубки циркуляционной системы. Какой-то узел с тросовым механизмом смят в лепёшку.
"Вот, значит, куда робот влепился. Мрачно".
- Счёт жизни мерили секундами, - Усов видит картинку, но непонятно, спрашивает или утверждает.
- Не факт, Жора, не факт.
Ползу к иллюминатору, прилаживаю фонарь и направляю свет внутрь черного круга. Ничего не вижу, только темные контуры. Переползаю на другой. Свечу.
- Твою мать!
В иллюминаторе появляется раскрытая ладонь в перчатке. Она шевелится. Сжимается - разжимается.
Я кричу как безумный: - Жора!! Есть движение! Сканируй частоты. Вижу человека!
В луче света возникает шлем с крохотным трафаретом американского флага. Через опущенный светофильтр лица не видно. Моего, впрочем, тоже не разглядеть. Ничего, скоро познакомимся.
Слышу выдох Усова: - Есть связь!
Через минуту пилот докладывает: - Их двое. Кислород на нуле.
- Где третий?
- Лёша, это всё. Только несколько слов, и отключилось.
"Понятно. Разрядка батарей".
Я соединяю большой и указательный палец в кольцо и показываю американцу.
Он медленно поднимает руку.
У иллюминатора мне больше нечего делать - освобождаю фал и срываюсь в сторону.
"Ну, "Ласточка", не подведи!" Отлетаю от станции и ищу секцию шлюзов.
Вот он - вход! Назад к стене. Закрепляюсь. Чёрт! А здесь нет открывающего червячного механизма. На люке пневматика - автоматика, будь она... Ничего, открывалки у меня с собой. Справлюсь. Смотрю на часы, высвечиваю приборы и пытаюсь унять предательскую дрожь во всём теле.
- Ну, с Богом!
Работаю минут пять, не отвлекаюсь, слушаю, но не слышу голос Усова.
Он настойчиво повторяет: - Лёша, Земля вход запрещает.
- Чтооо?!? - вставка вылетает у меня из рук: - Шутишь?
- Нет.
- Ты им пейзаж обрисовал?
- Во всех деталях.
"Что за ерунда? В ЦУПе с ума сошли, не иначе".
- Что предлагают?
- Ждать указаний.
Давно я не ругался матом.
Ждать? Чего? Когда астронавты похолодеют. Они с той стороны в могилу опускаются, а мне две минуты - и дверцу вскрою.
- Жора, ты с Фокиным разговаривал?
- Нет. Он вне зоны. Приказ из Центра поступил.
- По закрытому каналу?
- Да.
- Переходи на открытый.
Усов громко крякнул.
- Лёша! ЦУП на эмоциях, Фокин воюет, ты психуешь. Давай спокойней.
- Давай людей спасать, Жора!!
- Да, но сначала поговорим.
Я рассмеялся, и этот смех мне не понравился.
Усов голос повысил: NASA дало отбой. Акция завершена.
- Как..?
Я отчётливо почувствовал: мутит. Тошно.
- Жора, рассказывай что знаешь!
Говорил Усов быстро. Я понял следующее: робот чистил орбиту по целям до 100 кг. Стандартная программа "изловил, притащил, запрессовал" в подобном случае прописывается автоматически, но выполнялась на ручном управлении. В момент включения аварийной сигнализации робота управление было потеряно и произошло столкновение со станцией. Центр считает, что захваченный мусор каким-то образом спровоцировал аварию устройства.
- Хорошая история. И что это значит?
- Есть мнение, что NASA что-то недоговаривает.
Я упираюсь и изо всех сил толкаю люк. Он поддаётся.
- Открыл.
- Не слепой, - злится Усов.
- Вхожу.
Свечу фонарём в шлюз. Вижу пульт управления и ориентируюсь, где пол и потолок. Отмечаю, что они окрашены в разные цвета. Плыву вперёд. На стене распластанный скафандр. Пустой. Отталкиваюсь дальше. Что за ерунда? Переходной люк, как чёрная дыра. Так не должно быть. В рабочем положении он закрыт, иначе автоматика поднимет вой. Разворачиваюсь, отстёгиваю "Ласточку" - с ней тесно, и возвращаюсь в переход. Осматриваю люк. Концевики зажаты клипсами. Кому это в голову пришло, и зачем? Коротко советуюсь с Усовым. У него нет версий. Ладно, потом разберёмся.
 Вхожу в станцию. Много ящиков с оборудованием. Возможно, я в приборном отсеке. Съёмные панели обиты мягкими тканями. Женская фотография под резинкой.
 Вожу фонарём. Луч мечется, жёлтым пятном выхватывает одежду, пакеты, бумагу, инструмент. Всё висит в "воздухе" и мешает обзору. Расшвыриваю весь этот мусор по сторонам.
 "Где же экипаж? Стоп! Надо отдышаться. Где они - неизвестно. Где я? В центре станции. Куда дальше? Направо или налево?"
Усов тревожится: - Лёша, как ты?
Я толкаю себя направо.
Шепчу: - Как их зовут?
Усов отвечает: - Командир Боб Стюард. Других не знаю.
- Узнай.
- Ты их видишь?
-Нет.
Я у внутреннего люка. Через него проброшена связка кабелей и гофра воздуховода. Меры по спасению? Вижу большой стеклянный шар, смятый, в мелкой паутине трещин. Слева - беговая дорожка с торчащим пучком датчиковых проводов. Прямо передо мной два противогаза с перепутанными ремешками.
Двигаюсь вперёд и лучом света упираюсь в облако рассыпанного пшена.
"Что это?"
Запускаю во взвесь руку и рассматриваю. Зелёная крупа похожа на песчинки ионообменных смол. Да, это космическая почва для растений. Я в лабораторном отсеке.
Усов чеканит: - Астронавты: Брюс Мак Кэндлис и Брюс Коунт.
Ныряю в облако. Что-то бьёт по шлему - похоже, "закрывашка" иллюминатора, и я теряю фонарь. Он улетает, вращается, расчерчивая темноту лучом, и ударяется о дальнюю стену.
"Этого ещё не хватало. Разбил? Нет! Есть пятно света".
Хватаю фонарь и вижу ИХ! Двое рядом. Скафандры разные: один красный спасательный, другой белый прогулочный. Без движений.
Сердце бухает, как молоток.
- Жора, я рядом с ними, - стараюсь говорить сдержанно.
Усов кряхтит и тихо спрашивает: - Устал, Лёша?
Мне хочется кивнуть.
Свет выхватывает между стеновыми панелями распятье в нише - молельня. Про американцев я такое слышал, теперь и вижу. Дверь в потусторонний мир.
В желудке спазм.
"Чего стоишь, Леонов?" Я стряхиваю оцепенение и начинаю действовать: через штепсельный разъём соединяю проводами свой и красный скафандр, переключаю аккумулятор.
И тут меня хватают за руку. Я кричу.
Кричит Усов: - Чтооо?! Что у тебя?
"Красный" подтягивает меня к себе.
Бормочу в микрофон: - Вслух не скажешь, Жора. Один жив.
Даже через толстую перчатку запястье сжимают так, что вот-вот сломаются кости. "Ну-ну, полегче, братишка". Руку отпускают. "Красный" разворачивается к "Белому", тормошит. Тот не двигается.
Вижу то, что меня не радует. Индикатор давления воздуха у американца показывает ниже нижнего. Очень плохо. Кислородом я с ним поделиться не могу. Во всяком случае, здесь.
Загорается глазок электропитания. Пора включать рацию.
- Можете говорить?
Молчание.
- Как вы?
- Замёрз, - отвечает "Красный".
За стеклом шлема я вижу его лицо. Оно серое.
Спрашиваю: - Как ваше имя?
Откликается не сразу.
- Боб Стюард.
Теперь моя очередь: - Алексей Леонов.
- Россия?
- Угадал.
Я переключаюсь на челнок. Обрисовываю ситуацию.
- Что делать?
Усов отвечает спокойно: - Со стыковкой мы не разобрались, но я могу попробовать.
- Нет! - бросаю я. - Долго и опасно.
Усов затихает - видимо, разговаривает с ЦУПом.
- Через клапан резервного запаса... - начинает он через минуту.
Я знаю, о чём он, и перебиваю: - Кислород с баллона стравить можно, но чем соединить? Рукава нет.
- Может, поискать вокруг.. - не очень уверенно подсказывает пилот.
Я озираюсь. Темно. Нет времени. Ничего я не найду. Со страхом наблюдаю за американцами. Не шевелятся. Хорошо. Начнутся конвульсии - значит всё!
Усов опять отключается. Что ему Земля посоветует?
- Лёша, ты "Ласточку" сильно сдул? - звучит вопрос.
- Не тяни, Жора. Подсказку давай!
- Ищи рядом герметичный инкубатор. Астронавтов туда...
- Верно! - кричу я.
Через пять минут всё сделано. В прозрачном стакане с трудом помещаются два астронавта и "Ласточка". "Красный" сидит на полу, упираясь ногами в стену. "Белый" висит вверх тормашками. Неважно.
Я объясняю Стюарду: - Один полукомплект отключится на отметке 110. Автоматически включится второй. Он будет израсходован полностью. А затем вручную, - я показываю пальцем на блок управления "Ласточки", - стравишь остаток первого. Понял?
Он закрывает глаза и старается кивнуть, но задыхается, дёргается. Рот широко открыт, подбородок выставлен вверх. "Только бы не потерял сознание.. только бы сил у него хватило".
Я заталкиваю в его руку патроны поглотителя углекислого газа и закрываю дверь инкубатора.
Боб, умница, включает установку.
Давай, милая! Выручай! Дуй в тридцать два двигателя! Привязанная к стене "Ласточка" дёргается и вибрирует, наполняя инкубатор кислородом. Это сейчас не просто рабочее тело реактивного узла - это лекарство от смерти. Главное, чтобы стакан выдержал давление.
- Как у вас? - спрашивает Усов.
- Не знаю, Жора. Пока не знаю.
Я весь мокрый, хоть выжимай.
Станция выходит из тени. В иллюминаторах появляется заря, и отсек постепенно наполняется светом. Фонарь я отключаю. Жду.
Стюард двигает руками, снимает шлем. Дышит. Отлично! Отщелкивает шлем у "белого". Дышат оба.
Рассматриваю их. Боб Стюард - рыжий, и ему за сорок. Его партнёр молодой, мордатый и чёрный. Брюс....? Один из Брюсов, со слов Стюарда, погиб при пожаре. И, если честно, у меня нет ни малейшего желания выяснять, кто именно. Пусть этот будет просто Брюс.
- Не замёрзнут? - поинтересовался пилот.
- Нет, я восстановил аккумуляторы скафандров.
Шорох и треск в эфире.
- Я подгоняю челнок.
- Давай, Жора.
Сейчас "тяни-толкай" включит двигатели причаливания, и я пойду ждать его у шлюза. Затем придётся прыгать. И не дай Бог промахнуться.
 
Американец машет мне рукой. Включается рация.
- Я хочу, чтобы вы знали про это.
Его указательный палец направлен в сторону распятья.
Я улыбаюсь. "Мне это ни к чему".
- Там, рядом со шпангоутом, - бормочет американец, - посмотрите. Только осторожно. Края очень острые.
"Бредит, что ли?"
- Как самочувствие, Боб?
Стюард с трудом улыбается.
- Когда закрываю глаза - очень много вспышек. Уже давно плохо сплю.
Он трогает лицо перчаткой.
- Бывает, - отвечаю я, и вдруг неожиданно для себя рассказываю ему свой повторяющийся сон.
- Разбивается как зеркало? - переспрашивает Боб.
- На мелкие кусочки, - отвечаю я.
Он молчит. Затем вновь показывает рукой в сторону креста.
Что ж там такое?
Подплываю и нахожу... Из стеновой панели торчит металлический шестигранник. Чуть больше дюйма в диаметре. На конце отверстие, обрамлённое ободком пластика или кожи.
Какого лешего?
Включаю фонарь и направляю свет между панелью и корпусом станции. Заглядываю. Шестигранник резко расширяется до конуса. Видно, что дыра сквозная, металл сидит плотно и выходит за борт.
- Форма веретена, - подаёт голос астронавт. - Их несколько десятков по всему кораблю.
Вот так новости.
- В темноте концы светятся,- продолжает Стюард.
"Зажжённые свечи!". Внутри меня тяжелеет.
Я вдруг понимаю, что залез не туда. Был приказ, на который я начхал. Былnbsp;- Понял тебя.
Фокин, который всё знал, но не сказал или не успел этого сделать. "Эх, белый лебедь". Накатывает злость.
- Что это, Боб?
- Мы не знаем, но они живые.
Я отодвигаюсь от стены и поворачиваюсь к инкубатору.
- Какого чёрта, Боб!
Он хмурится и не смотрит в мою сторону.
- Когда я выходил наружу, то один удалось подобрать. С любой из сторон можно отломить остриё, и тогда появляется отверстие.
Американец замолкает. У него идёт носом кровь, и он прижимает перчатку к лицу.
"Давление" - отмечаю я.
- Тело мы распилили. Внутренности можно посмотреть в желтом шкафу, - сопит Стюард.
Я напротив ряда шкафов. Крайний - жёлтый.
"Лаборанты хреновы. Кто ты по профессии, Боб? Биолог?".
"Не ори, - говорю я себе, - успокойся".
Открываю шкаф. На фиксаторах большая банка с крышкой. Поднимаю фонарь. Что-то, напоминающее серую бумагу или пергамент, закручено в трубку. Похоже на червя. Переплетаясь кольцами, он занимает почти всю посудину, вздрагивает сегментами и сокращается. Под полупрозрачной кожей двигаются несколько чёрных горошин, исчезают и появляются вновь. Хватит!
Я захлопываю дверцу шкафа, и, чтобы побороть рвотный позыв, протяжно рычу.
Дно банки было заполнено крупинками ионообменной смолы, и я направляю свет на ближайшую вентиляционную сетку. Так и есть! На фетровой гармошке - слой зелёных песчинок.
- Боб, есть вопрос, - голос у меня недобрый.
- Да, друг.
- Облако крупы в переходе - это что?
Стюард морщится и отвечает:
- Это их последний высев. Третья порция. Две первые мы ликвидировали.
"Высев!?" Меня передёргивает.
- Разгерметизацию сами устраивали? - задаю я вопрос, вспоминая проброшенный между отсеками воздуховод и клипсы на концевиках.
-Да. Пылесосили, но когда не помогло, решили пожертвовать половиной запаса кислорода и открыли шлюз. Но это ещё до столкновения с роботом.
Я рассматриваю рукава своего скафандра. На них несколько зелёных точек. "Вот ведь, и - аминь!".
- Рассказывай! - бросаю я зло. Мешают мысли: "Беги отсюда, Лёша, беги!"
- Я считаю, они неопасны, - начинает "биолог", смотрит на меня из-под перчатки, осекается и торопливо продолжает:
- То, что доставил робот, никто не видел. Честно признаться, мне хотелось бы взглянуть на целый объект. При работе манипулятора....
В наушниках бухает так, что я вскрикиваю. Астронавт надрывно кашляет. В мою сторону летят мелкие бардовые шарики и, наталкиваясь на прозрачную стену, возвращаются к американцу. Тот тяжело дышит. Лицо страшное, в пятнах замёрзшей крови.
- После манипулятора произошёл взрыв объекта, и возникли десятки мелких частей,- говорит Стюард. - Они бомбардировали станцию. Некоторые пробили обшивку.
Я перебиваю: - Экипаж дышал этой дрянью?
- После взрыва утечек воздуха мы не обнаружили, поэтому твёрдо сказать не могу. В скафандры вошли уже после столкновения с роботом. Но тогда начались проблемы не только с кислородом.
Американец пытается запрокинуть голову.
- Как вы "это" нашли? - спрашиваю я.
- Брюс вычислил.
Я смотрю на астронавта в "белом". Тот висит под потолком инкубатора, сложившись пополам с поднятыми вверх руками. Глаза закрыты, изо рта идёт пар.
- Он получил солнечный ожог глаз, - объясняет Стюард.
"Значит, и дозу хватанул" - подумалось машинально.
- Я убеждён: - с нажимом произносит Стюард - они неопасны. Мы не успели провести исследования, но организмы подобных форм...
Я не слушаю. Во рту кисло.
"Лёша, не нужно врать, ты хочешь уйти со станции. Сейчас же".
Боб бормочет: - Вы только подумайте, внеземные организмы!
Потом тихо спрашивает: - Алекс, вы заберёте нас?
 
Я смотрю в иллюминатор на голубую бездну Земли и думаю: она притягивает каждого, притягивает целиком, со всем, что есть. Доля глупостей, болезней и грехов внутри тебя на тяготение не влияет. И даже здесь, в невесомости, это незыблемо. Мы рано или поздно возвращаемся с грузом.
 
- Я у причала, - слышится голос Усова: - Как у вас дела?
- Нужны резервные баллоны и соединители, - отвечаю я.
 
Стыковка с "Полюсом" проходит мягко. Челнок идет носом, лёгкий толчок - и мы дома. Усов спокоен, но вздыхает тяжело.
Я до сих пор не понял его реакцию на историю "Seds-15". После моей исповеди он сказал следующее:
- Мы стоим на первой ступени бесконечной лестницы во Вселенную, и чувство космоса толкает нас... Лёша, давай заталкивайся в челнок и погорельцев забирай. Я жду.
Вот и думай про пилота Георгия Усова что хочешь!
 
Фокин встречает нас у перехода. Плечи подтянуты вверх, лицо окаменевшее, в руке специальный пистолет ТП-82.
- Статья десятая Договора о космосе, - губы у "Кэпа" дрожат; глаза как две блестящие пуговки, маленькие и чёрные.
Он срывается на крик: - Биологическая безопасность Земли для вас пустой звук!! Совсем рехнулись, младенцы!
Я в ступоре. Усов не останавливается, движется вперёд и отвечает яростно:
- Хочешь стрелять, Михалыч? Стреляй!
Усова я таким не видел. Он наваливается на "Старика".
- Не веришь, что мы живы? Игрушку достал, чтобы убедиться!
Фокин рычит, отодвигается, пистолет играет в его руке.
- Спрячь, и закончим семейные разборки, - командует Усов.
- Арестую! - Фокин ругается: - Чёрт тебя раздери!
- И куда посадишь? В душевую?
Усов хватает "Кэпа" за локоть, выворачивает ТП-82 и ныряет в люк.
Мы остаемся вдвоём.
- Злой, бестия, - бормочет "Старик" и наваливается на стену.
- Ты хоть понимаешь, Алексей, что нас порвут??
Я молчу.
- Хочешь в СЭС попасть?
Фокин держит голову руками и смотрит в потолок.
Мне нечего сказать. Я думаю: "Начальство всегда знает больше, и распоряжается этим "больше" согласно должности и чину. Но как же быть, когда экипаж - это семья? Во всяком случае, была семья".
И мне хочется верить, что я, Усов и Фокин сделали всё правильно.
"Старик" ловит мой взгляд. Приближается вплотную. Лицо - больное, тусклое, напоминающее измятую тряпку - неподвижно, шевелятся только сухие губы:
- Провожая, жена произнесла безумную вещь: "Уходя из родного дома, подумай, где тебе лучше расстаться с жизнью". Вот так, Лёша.
Он быстро разворачивается и уплывает.
Моё ухо не болит. Не надо даже прислушиваться - прошло.
 
Американцам объявлен карантин. Они заперты в шлюзовом отсеке челнока до прибытия аварийного рейса. Медикаментов, продуктов и прочего у них в избытке. Это всё, что мы можем сделать для них.
"Ласточку" и скафандр я оставил там же и мы немного поговорили.
Боб сказал, что у него исчезли вспышки в глазах, и он надеется выспаться. Брюс так и не отозвался, но я думаю, он имеет шанс выжить.
Про внеземные организмы мы молчим. Вопрос исчерпан. При эвакуации я запретил брать банку с образцом. Боб очень расстроен.
"Сумасшедший Американец".
Напоследок он спросил: "Вы хотите, чтобы ваше сновидение исчезло?".
"Хочу? Наверное, да".
Он заклинает: "Пусть оно исчезнет!"
Я улыбаюсь. "Американский волшебник".
 
 
 
 
 
 СОЖ - система обеспечения жизнедеятельности.

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"