Голуб/музей станкостроительного завода

Дверь в прошлое. Открывайте

Светлана Медофф

Без музеев прошлое грозит людям грядущим забвением. Без людей музеи превращаются в груду хламья. Экспонаты, даже если они аккуратно сложены в ящики и систематизированы, - музей только по названию.

Сегодня бездомный музей истории и техники Луганского станкостроительного завода переживает очередной непростой период своей недолгой по музейным меркам жизни. Ему всего 40, в то время как заводу уже 211. Прошлое музея было драматичным, будущее неопределенно, а настоящее безрадостно. Пока оно зиждется на дружбе музея и человека, Юрия Александровича Темника, его бывшего директора.

Были или нет музеи на заре цивилизации, неизвестно. Самым старым считается Британский музей, основанный в 1753 году. Из технических - национальный музей истории техники во Франции, рожденный во время Французской революции более 200 лет назад. Кто изобрел плуг, прялку и колесо, никто не помнит. Как строились обсерватории майя и египетские пирамиды, ковался булат и бальзамировались тела фараонов - до сих пор загадка. А человек еще хочет понять, как 30 тысяч лет назад обезьяна стала им, человеком! То ли Бог помог, то ли инопланетяне, то ли отказ от инцеста - непонятно. Выбрасывая на свалку вчерашний день, он ничего не узнает о том, как близко ему далекое прошлое. Эти тайны откроются только тому, кто будет бережно относиться к прошлому недавнему. Вот она, дверь. Открывайте.

Истории музеев похожи на судьбы людские. Они - отражение времени. Так же, как люди, музеи переживают смену режимов и правителей, времен года и просто времен. Их накрывают пожары, потопы и переезды. Они вечно озабочены безденежьем и подхалтуриванием. Страдают музеи тихо, потому что беззащитны перед стальным катком обстоятельств, порожденных какой-либо из бюрократических машин. Они выше всего этого. Чувствуя - не дай Бог - свою ненужность, они могут незаметно умереть в затхлой атмосфере одиночества. Ведь каток времени не щадит не то что города и страны, а целые цивилизации, а человек начинает вновь и вновь изобретать велосипед.

Директор российского Политехнического музея Гурген Григорян в одном из интервью заметил: "В таком музее, как наш, должны работать люди с инженерным интеллектом и менталитетом гуманитария. Этому нигде не учат. Скажите будущему инженеру из Бауманского университета, что его ждет карьера музейного работника, и он вас убьет... У нас нет базы - приходится рассчитывать на разносторонних людей, почти на гениев, которых мало". Да, история техники - особая наука. По большому счету это история цивилизации.

Кстати, Юрий Александрович Темник окончил именно Высшее техническое училище имени Баумана, с отличием. Его интерес к истории родного края уходит корнями в студенческие времена. Прочитав книгу своего учителя профессора Николая Николаевича Рубцова по истории литейного производства, луганчанин Юрий Темник узнал, что первое в России учебное пособие по этой теме написано еще в середине ХIХ века инженером Луганского чугунолитейного завода Аполлоном Мевиусом. Заинтересовавшись, он пошел в библиотеку им. Ленина и отыскал его книгу "Чугунолитейное производство", в свое время удостоенную Демидовской премии Академии наук России, не подозревая тогда, какую роль она сыграет в его жизни. Более полувека Юрий Александрович связан неразрывными нитями с Луганским станкостроительным заводом, где работал начальником литейного производства и заместителем главного металлурга. Сегодня он заслуженный машиностроитель Украины, краевед и писатель. Став директором музея, Юрий Темник оказался завсегдатаем не только самой Ленинки, но и ее хранилища. Противник однобокого взгляда на историю, он заставил своих земляков по-новому посмотреть на прошлое своего края, на судьбы людей, причастных к освоению и созданию Донбасса. Да, восток Украины часто называют промышленным центром страны, а запад - культурным. Юрий Александрович с этим отчаянно не согласен.

- Представлять историю только с точки зрения быта, по-мещански нельзя. Прошлое Луганска в эти рамки не укладывается. Здесь каждый пласт перемешан: история культуры с историей техники. Именно в нашем регионе ковался технический интеллект нации. Луганский литейный завод - первопроходец, здесь все начиналось. На него возлагалась стратегическая задача по обеспечению Черноморского флота и армии орудиями и снарядами. При заводе построена первая в России шахта, впервые выплавлен чугун на каменноугольном топливе. Эти и другие технические новшества (поршневые воздуходувные машины, металлорежущие станки), во многом определившие характер промышленности России, внедрил Карл Гаскойн, талантливый инженер и выдающийся менеджер, которого исследователи по праву называют реформатором.

То был период горной истории России, который часто называют английским. По рекомендации адмирала Грейга Екатерина II заключила контракт с Гаскойном, крупным специалистом-механиком, директором знаменитого Карронского железоделательного завода. Общая задача звучала так: произвести модернизацию литейных и оружейных заводов горного ведомства России по английскому образцу. Под руководством "неистового шотландца" были построены и реконструированы шесть заводов, Банковский монетный двор и текстильная мануфактура. Луганский литейный - самое трудное дитя Гаскойна, по сути его разорившее.

Изучив местность и природные ресурсы, Гаскойн решил, что именно "здесь будет город заложен". С 1795 года у реки Лугань началось бурное строительство, и уже через два года на заводе стали отливать снаряды из привозного чугуна, а в 1800-м задута первая в России домна, работающая на каменном угле. Однако выплавить качественный чугун никак не удавалось, он получался ноздреватым и хрупким, ибо кокс из лисичанского угля не годился для доменной плавки. Приходилось возить чугун с Урала за 2000 верст, что было нерентабельно. Но поисковые работы и пробные плавки велись постоянно, надежда не умирала, да и другого производства на юге страны попросту не было. Однако в 1826 году Николай I поставил вопрос о его закрытии.

Возрождение завода связано с именем слобожанского дворянина Евграфа Петровича Ковалевского, который провел здесь шесть лет после окончания Петербургского горного института. Он сумел с научной точки зрения доказать, что завод должен не только продолжать работать, но и активно заниматься созданием новой отрасли - металлургии. Ковалевский прекрасно понимал, что для поиска подходящего угля необходимо организовать систематическое и детальное обследование недр. В 1827 году он составил карту геологического строения Донбасса, где были обозначены границы кряжа, названного им Донецким, дана характеристика его внутреннего строения, приведены разрезы пластов. Ученый не только отметил три типа встречающихся углей (коксующиеся, антрациты и тощие), но и указал, где каждый из них следует искать. В 1829 году вышел из печати фундаментальный труд Ковалевского "Геогностическое обозрение Донецкого горного кряжа". Кроме чисто геологических разработок, Ковалевский, инженер и ученый, хорошо зная существовавшую малопроизводительную технологию добычи угля, предложил заменить ее на более совершенную.

Впоследствии, в 1858 году, став министром народного просвещения, Ковалевский поднял вопрос о всеобщем начальном обучении, открыл первые воскресные школы, учредил курсы при университетах для подготовки учителей средних учебных заведений. Он добился либерализации цензуры и снял запрет с публикации "Кобзаря" Тараса Шевченко. Евграф Петрович так высоко ставил свое родовое имя, что когда в связи с 50-летием его государственной деятельности ему был предложен графский титул, категорически от него отказался, заявив, что к фамилии его казацкого рода он ничего не прибавит. В музее есть портрет этого достойного мужа, написанный маслом, его труды и та самая карта Донецкого кряжа. Юрий Темник считает, что Ковалевского нужно считать крестным отцом Донбасса.

Разговор об известных людях, причастных к истории Луганского завода (так же назывался и город Луганск с 1797 года), может быть бесконечен. Одни здесь только начинали, другие прославились, третьи, подобно Владимиру Далю, привязались к городу одной из тех тысяч нитей, чьи направления неисповедимы. Датчанин по происхождению, создатель Словаря живого великорусского языка взял псевдоним Казак Луганский только потому, что гордился своей родиной, хотя вся жизнь Даля прошла отнюдь не здесь.

Кстати, его отец Иван Даль и его коллега Иван Рач создали на Луганском заводе одну из первых в России, выражаясь современным языком, ведомственных медицинских служб. Как видите, здесь многое было впервые. Даже первая в стране метеорологическая станция.

Менталитет города складывался на стыке культур, и в нем слышно эхо сербской, болгарской, английской, еврейской, датской, австро-венгерской... В 1822-1826 годах во главе завода стоял доктор философии, композитор, журналист и археолог Густав Гесс де Кальве, вошедший в энциклопедию как музыкальный теоретик. При нем была открыта горная школа для обучения детей мастеровых, построены современный госпиталь и образцовая ферма. Завод переживал тогда не лучшие времена, поэтому "для поддержания штанов" было налажено производство изделий "на вольную продажу" вне госзаказа, что в итоге для Гесса де Кальве все кончилось печально.

Иван Августович Тимме, родоначальник отечественного машиностроения, работал на Луганском заводе в 1868-69 годах. Здесь по его чертежам построен первый в России 2,5-тонный паровой молот. Создавая оборудование, Тиме нашел оригинальные способы технологического решения проблем в изготовлении деталей высокой точности, применил для их обработки пришабривание плоских поверхностей, обточку по калибрам... Так возникла обобщенная теория резания материалов, изложенная в книге "Сопротивление металла и дерева резанию". Несколько поколений специалистов при разработке проектов машин пользовались незаменимым пособием "Справочной книгой для горных инженеров и техников". Ивана Тиме можно смело назвать вдохновителем создания горноспасательной службы. Когда в начале ХХ века в связи с разработкой более глубоких пластов угля на шахтах участились взрывы и аварии, по настоянию Тиме была организована комиссия по изучению причин гибели шахтеров, которую он возглавил лично. Анализ показал, что многих горняков удалось бы спасти при наличии службы, обладающей снаряжением, которое позволяло бы работать в среде с повышенной температурой и загазованностью. Важную роль в организации безопасности работ сыграл опубликованный в 1910 году труд Тиме "Механическая вентиляция копей и устройство рудничных вентиляционных систем".

Имя Николая Терентьевича Летуновского вряд ли что-либо скажет не только людям несведущим, но и многим профессиональным историкам. Однако по чертежам именно этого инженера на Луганском завод был построен первый пароход с металлическим корпусом для Черноморского флота.

- На первый взгляд, история техники не имеет отношения к духовности. В нашем музее вы найдете этому множество опровержений, - говорит Юрий Александрович. - Музей техники демонстрирует не только достижения инженерной мысли, но и интеллектуальные и творческие способности нации. 200 лет назад мастерство было главным мерилом человеческих ценностей. Чем дольше я занимаюсь изучением архивов, тем больше неординарных личностей встречаю. Брат Ковалевского Василий Каразин - основатель Харьковского университета. Кстати, первые журналы на украинском и русском языках "Украинский вестник" и "Харьковский Демокрит" начали издаваться в 1816 году именно в Харькове. В них печатались Григорий Квитка-Основьяненко, Петр Гулак-Артемовский, Густав Гесс де Кальве, Орест Шуман... Я уверен, что прежде всего технические достижения изменяют мировоззрение поколений. Инженеры, творившие историю завода, были культурнейшие люди, разносторонне одаренные. Илиодор Фелькнер, по проекту которого была построена пудлинговая фабрика Луганского завода, писал яркие публицистические статьи, посвященные истории края, развитию его промышленности и сельского хозяйства. Одним из основателей Луганского патронного завода был артиллерийский офицер Клавдий Егорович Кабалевский, дед известного композитора Дмитрия Кабалевского. При нем начали широко применять электричество в промышленных целях (опять же впервые в России), возродили школу мастеровых. Кстати, их, простых людей, стали величать за высокую квалификацию и культуру "настоящими джентльменами". В музее есть фото 1906 года, где директор запечатлен с рабочими. Да, с 1895 года начался второй период истории Луганского чугунолитейного завода, перепрофилированного в патронный завод.

Богатую революционную и военную историю опустим... Настоящий расцвет предприятие переживало в период так называемого застоя. Основное производство оставалось патронным, но было, понятно, засекреченным. На заводе работали 18 тысяч человек, обеспечивая страну самой разнообразной продукцией: роботизированными центрами с ЧПУ и автоматическими линиями, буровыми установками и вакуумной техникой, токарными патронами и узлами тракторов, пишущими машинами, замками, игрушками, всего не перечислишь. Причем всегда старались сохранять традицию первенства. Коллективу было чем гордиться: в свое время 10 медалей ВДНХ получили за создание принципиально новых механизмов.

И если боль твоя стихает,

Значит, будет новая беда

Музей родился, когда завод уже назывался станкостроительным заводом им. Ленина. Создатели музея, представители рабочих династий с любовью сформировали экспозицию. Фотографии, документы, предметы быта, изделия из чугуна и бронзы луганских мастеров, рисунок метеостанции, портреты и картины. Однако то были бескомпромиссные времена, когда все музеи носили махровые совдеповские одежды. Так, Гаскойн в экспозиции был представлен этаким капиталистом-эксплуататором, чуть ли не на костях рабочих построившим завод. Доля правды в этом есть, потому что смертность тогда была действительно высокой, но совковое мракобесие просто поражает. Историк Вадим Фесенко в статье, посвященной 130-летию металлургии Украины, еще в 1930 году написал, что Гаскойн "помер поганою смертью", что, согласитесь, могло означать все, что угодно... Но в переводе на идеологический язык вышло, что его убили рабочие и бросили в печь. Жуткую легенду развенчали сравнительно недавно, обнаружив документы, из которых ясно, что старый и больной Гаскойн последние полтора года жизни не выезжал из Петербурга. Он завещал, чтобы его похоронили рядом с дочерью, в Петрозаводске. Могила не сохранилась, есть только ее фотография. "Благодарные" потомки построили на этом месте автостоянку.

Затем администрация завода решила, что штатную единицу директора музея надо сократить, хотя, учитывая богатство истории завода, да и его самого, можно было содержать как минимум двух научных сотрудников. Музей стал бесхозным, и случилась катастрофа: прорвало отопление, и много экспонатов - документов и фотографий - было просто уничтожено. Уцелевшее свалено как попало.

- Когда приблизилась круглая дата, 200-летие завода и города, меня попросили заняться музеем, - рассказывает Юрий Александрович. - Это был 1994 год. Вместе с Юрием Егеревым мы начали все восстанавливать. В областном архиве и библиотеке им. Горького оказалось много полезных документов. Удалось найти новые интересные факты, и на кое-что давно известное посмотреть по-другому. При любой возможности я ездил в Москву, Егерев - в Санкт-Петербург. Исторический архив России, артиллерийский музей, музей военно-морского флота, военно-исторический архив, архив древних актов, библиотека Ленина - лишь неполный перечень фондов, где нам удалось поработать. Так наш музей пополнился чертежами машин, картами города, тысячами ксерокопий документов с печатями архива. С помощью заводчан были изготовлены макеты раритетной продукции завода: первой в стране буровой установки, первого парового молота, других станков. Удалось пригласить великолепного музейного художника Леонида Жданова, он оформил экспозицию. Много помогали луганские художники, историки, народные умельцы, Василий Катасонов, талантливый резчик, сделал макеты Луганского завода, Николаевского собора, первого госпиталя, домика штаб-лекаря.

Открылся музей в 1995 году под названием - музей истории Луганского станкостроительного завода и стал настоящим научным центром. Юрий Александрович поддерживает отношения со многими университетами и музеями Украины и России.

В 2003 году здание музея было продано индустриальному банку, и экспонаты разместились в другом здании, старинном доме, переданному ЗАО "Луганский патронный завод". Здесь нужно пояснение. Луганский станкостроительный завод, один из крупнейших в СССР, очень тяжело переживал независимость Украины. Экономический кризис, почти полная разруха, разворовывание фондов, санация... Юрий Темник считает, что интеллектуальная сокровищница завода практически уничтожена (только в КБ работали 400 человек, по сути институт). Завод распался на отдельные предприятия. Патронное производство было приватизировано и превращено в закрытое акционерное общество. Руководство ЗАО, понимая ценность музея, поначалу обещало его сохранить, сделать ремонт и даже новое крыльцо, а потом...

Нет - значит, не было

- Недавно здание опять продали, - сетует Юрий Александрович. - Так же можно и знамя полка продать. Я был готов собрать неравнодушных людей и пикетировать, но руководство ПО ЛСЗ очень вежливо предложило переехать в заводоуправление, предложило огромный зал и комнату рядом на первом этаже с охранной сигнализацией. Говорят, сложите туда пока экспонаты... Там они и лежат. Ибо через неделю мне заявили, что зал выделить нет возможности.

Законно или нет ЗАО "Луганский патронный завод" распоряжается зданием, имеющим историческую ценность, теперь разобраться сложно. Бывший губернатор Луганской области, а теперь депутат ВР Александр Ефремов, желая помочь, оформил депутатский запрос. В ответ - тишина. Другого выхода нет, как передать музей городу. Есть предварительное решение городского совета, который планирует в ближайшее время рассмотреть вопрос о финансировании музея. Люди заинтересованные уже присматривают здание, где мог бы разместиться музей. Естественно, в старом центре, например, на улице Почтовой или Карла Маркса. Пока экспозицию хотят перевезти в хранилище городского музея. Есть, правда, одна загвоздка: завод музей не отдает. Впору проводить городской референдум: кому должен принадлежать музей Луганского станкостроительного завода - государству в лице города или отдельным гражданам в лице закрытого акционерного общества?

Существует четкий мировой стандарт, утвержденный Международным советом музеев - партнером ЮНЕСКО, который дает определение музея: "...некоммерческое, постоянно действующее, открытое для общества учреждение, которое занимается выявлением, собиранием, реставрацией, изучением и экспонированием материальных свидетельств о человеке и среде его обитания в интересах науки, образования". Так разве может соответствовать этому определению музей, похороненный в ящиках? Как открыть дверь музея, которого нет?