Аннотация: Навеяно появлением в нашем городе автобусов жёлтого цвета, с неудобным салоном, подогревом и не открывающимися окнами...
По городу ехал автобус. Новый, немецкий, красивый и блестящий. Пол и сиденья в нём были с подогревом и люди, заходя внутрь, блаженно опускались на тёплые кресла и жмурились от удовольствия. Выходить наружу им не хотелось, и, подъехав к своей остановке, приходилось с трудом отрываться от источников тепла, и делали они это, лишь вспомнив, что дома их ждёт горячий чай, ванна и уютное кресло.
Но вдруг что-то случилось. Сиденья и полы стали нагреваться сильнее. Пассажиры начали с недоумением переглядываться, потом половина, не вытерпев, встала. Вскоре встали и остальные. Но это не помогло. Пол жёг накалившейся поверхностью подошвы, скоро в салоне начал виться дымок. Пассажиры в ужасе закричали и ломанулись к выходу, но водитель повернул к ним ухмыляющееся лицо и, зловеще захохотав, прорычал: 'Поездка в ад началась!' Люди заорали в панике, принялись давить на кнопки 'стоп', пытаться выломать двери, но ничего не получалось. Автобус не останавливался, двери не поддавались, пол нагревался всё сильнее и сильнее, уже проплавились подошвы ботинок у некоторых несчастных, а автобус, ведомый взбесившимся водителем, двигался к выезду из города...
Пассажиры повисли на поручнях. Некоторые, вопя и матерясь, попытались разбить окна, но у них ничего не выходило - те были двойными и из небьющегося стекла, а аварийного выхода не имелось. Время от времени кто-нибудь, не выдержав, опускался на накалившийся пол, но тут же, обжёгшись, с криком отдёргивал ноги и повисал снова. Сильный запах гари мешал дышать. Внезапно несколько человек кинулись на водителя, попытавшись вытащить его из-за руля, но тот нажал на какую-то кнопку, и между ним и людьми воздвиглась железная стена. Пассажиры были обречены.
Какой-то человек, висящий в дальней части салона на поручнях, внезапно оборвался, упал и дико завопил. От него тут же пошёл аппетитный запах жареного мяса, одежду мигом прожгло, кожа затрещала. Он, страшно ворочаясь на полу, пытался встать, но это было ему не суждено. Вскоре он в страшных муках испустил дух. Другие глядели на это, стеная и содрогаясь от ужаса, ибо знали: скоро их постигнет та же участь. И они не ошиблись. Через несколько минут уставшие руки уже не смогли их выдерживать, и то один, то другой начали отрываться и падать с поручней, словно спелые груши с веток. Салон заполнили крики страшной боли, запах раскалённой сковороды и жареной человечины. Автобус тем временем выехал за город и давно уже мчался по заснеженной зимней местности, где никто не мог услышать страдальцев. Наконец, люди кончились. Обугленные туши лежали на полу салона, потихоньку остывающего. Когда он остыл совсем и запах выветрился, водитель остановил автобус, опустил стену, которая герметично отделяла его от салона (воздух к нему проходил через окно), вылез со своего места, прошёлся по салону и восхищённо промолвил: 'Да!' Потом вышел из автобуса и скрылся в лесу, росшем по правую сторону дороги. Больше его никто никогда не видел.
Власти города, обнаружив страшное зрелище, зареклись на всю жизнь не покупать немецкие автобусы с подогревом...