Я сказала Чарли, что у меня полно несделанной домашней работы, и что кушать мне не хочется. По телевизору шел бейсбольный матч, от которого он не мог оторваться. Понятное дело, мне было никак не понять, что же там такого особенного, и отец не заметил ничего необычного ни в моем лице, ни в моем голосе.
Поднявшись в комнату, я заперлась на ключ. Глубоко в ящике стола нашлись мои старые наушники, и я подключила их к CD-плееру. Из стопки, я выудила диск, который Фил подарил мне на Рождество. Это была одна из его любимых групп, но на мой взгляд, они малость перебарщивали с ударными и воплями. Откинувшись на кровать, я вставила диск и надела наушники. Нажав кнопку воспроизведения, я накрутила громкость так, что стало больно ушам. Глаза были закрыты, но свет все равно мешал, и я накрыла верхнюю половину лица подушкой.
Я очень внимательно вслушивалась в музыку, стараясь разобрать все слова, и разгадать сложные партии ударных. Начав слушать диск по третьему кругу, я уже знала слова всех припевов. К моему удивлению, группа мне действительно понравилась, несмотря ни на что, как только удалось привыкнуть к их реву и шуму. Надо будет еще раз сказать Филу спасибо.
Мой метод сработал. Из-за ритмичного грохота музыки, думать я совершенно не могла - в этом и был смысл всего предприятия. Я слушала диск снова и снова, пока, наконец, не начала подпевать всем песням, а затем уснула.
Открыв глаза, я оказалась в знакомом месте. Каким-то уголком своего сознания понимая, что я сплю, я узнала зеленый сумрак леса. Откуда-то неподалеку доносился звук волн, разбивавшихся о скалы. И еще я понимала, что если выйти к океану, станет видно солнце. Я пошла на звук волн, но рядом возник Джейкоб Блэк, который вцепился в мою руку, и потащил в самую темную чащу леса.
- Джейкоб, что случилось? - спросила я. Его лицо исказил страх, он изо всех сил дергал меня за руку, пытаясь преодолеть мое сопротивление - идти в темноту мне не хотелось.
- Беги, Белла, тебе нужно бежать! - прошипел он в ужасе.
- Белла, иди сюда! - Я узнала голос Майка, который тоже звал меня из мрачной чащобы, но самого его видно не было.
- Да зачем? - я недовольно вырывалась из цепких рук Джейкоба, мне нужно было непременно выйти к солнцу. Но тут он сам выпустил мою руку и заскулил, трясясь и дрожа, а затем рухнул на темную лесную почву. Я с ужасом смотрела, как он дергался на земле.
- Джейкоб! - завизжала я, но его уже не было. Вместо него стоял крупный бурый волк, с черными глазами. Волк смотрел не на меня, а куда-то в сторону невидимого берега, шерсть на его загривке встала дыбом, из глубины ощерившейся клыками пасти доносилось приглушенное рычание.
- Белла, беги! - снова заорал Майк откуда-то позади меня. Но я не обернулась. Я наблюдала за тем, как ко мне со стороны пляжа движется свет.
Из-за деревьев показался Эдвард, матовое сияние струилось от его кожи, глаза были черны и источали угрозу. Рукой он поманил меня к себе - волк огрызнулся у моих ног.
Я сделала шаг вперед, к Эдварду - он улыбнулся, и обнажившиеся зубы оказались остроконечными бритвами.
- Верь мне, - промурлыкал он. Я сделала еще шаг к нему.
Волк прыгнул в промежуток между мной и вампиром, его клыки были нацелены на шею Эдварда.
- Нет! - заорала я, соскочив с постели.
Из-за моего внезапного рывка, все еще одетые наушники сорвали плеер с прикроватного столика, и он с глухим стуком упал на деревянный пол. Свет в комнате оказался все еще включен, смятая постель была не расправлена, а я - полностью одета, и даже в обуви. В растерянности, я нашла глазами часы на столике - было пять тридцать утра. Со стоном я снова упала на кровать и перевернулась на живот, стряхивая с ног ботинки. Лежать все равно было неудобно, и опять заснуть в таком виде не получалось. Пришлось снова перевернуться на спину, и, расстегнув джинсы, неуклюже стащить их, не меняя горизонтального положения. В волосах мешала резинка, врезаясь бугром мне в затылок. Пришлось поворачиваться - теперь на бок. Я выпутала резинку и прочесала волосы пальцами, а потом закрыла глаза подушкой.
Конечно, все усилия были бесплодны. Мое подсознание выудило именно те картины, которых я пыталась избежать. Теперь мне все же пришлось встретиться с ними лицом к лицу. Я села на кровати, и голова закружилась из-за оттока крови. Нет уж, начнем по порядку, решила я, и взяла сумку с умывальными принадлежностями.
И все же, на душ времени ушло намного меньше, чем я надеялась. Даже с учетом сушки волос феном, очень скоро в ванной делать стало нечего. Завернувшись в полотенце, я проскочила назад в свою комнату. Я не знала, дома ли еще Чарли, или уже ушел - выглянув в окно, я увидела, что патрульной машины под окнами нет. Значит, опять рыбалка. Я медленно натянула самые удобные домашные штаны, нормально застелила постель - вот уж чем обычно я не утруждалась. Откладывать было уже невозможно. Я подошла к столу, и включила свой старенький компьютер.
Интернетом отсюда пользоваться было сущим мучением. Модем безнадежно устарел, а бесплатный Интернет был только с самой низкой скоростью. Один только дозвон занимал такую прорву времени, что я решила не сидеть и ждать, а пойти поесть хлопьев.
Ела я очень медленно, тщательно пережевывая каждую ложку. Доев, я вымыла чашку и ложку, вытерла насухо, и убрала в шкафчик. Идя по ступенькам наверх, я еле переставляла ноги. Добравшись до комнаты, я сначала подошла к моему плееру, подняла его с пола, и поставила точно по центру стола. Вытащив наушники, я убрала их в ящик. Потом я снова включила музыку, убавив громкость до фонового шума. И, наконец, со вздохом, я повернулась к компьютеру. Интернет уже подключился, и весь экран заполнила всплывающая реклама. Одно за другим, я закрыла все окошечки. Тянуть было уже некуда, и я открыла поисковик. Пришлось закрыть еще парочку всплывающих окон, а потом я напечатала всего одно слово.
Вампир.
От безумно медленной работы Интернета, я приходила в ярость. Когда же, наконец, вышли результаты поиска, в них оказалась масса мусора - все подряд, от фильмов и телешоу, до ролевых игр, рок-групп андеграунда и компаний косметики для готов.
А потом я нашла многообещающий сайт: "Вампиры, от А до Я." Я с нетерпением ждала его загрузки, быстро закрывая каждое рекламное окошко, которое выскакивало на экране. Наконец, страница загрузилась полностью: простой белый фон, черные буквы, строгий академический вид. С главной страницы, меня приветствовали две цитаты:
В необъятном сумрачном мире призраков и демонов, нет другой фигуры, столь же ужасной, фигуры, внушающей больший трепет, фигуры ненавистной, и, в то же время, облеченной ореолом такого же жуткого обаяния, как вампир, который сам - не призрак, и не демон, но обладает той же темной природой и таинственными и устрашающими качествами обоих. - Его преподобие Монтегю Саммерс.
(Прим. пер. - Цитата из книги "The Vampire", Rev. Montague Summers/"История вампиров", Монтегю Саммерс. В книжном переводе этого труда на русский язык, цитата звучит следующим образом: "Во всем необъятном сумрачном мире призраков и демонов нет образа столь страшного, нет образа столь пугающего и отвратительного и в то же время обладающего столь жутким очарованием, как вампир, который сам по себе не является ни призраком, ни демоном, но разделяет с ними их темную природу и наделен таинственными и ужасными качествами обоих.")
Уж если можно найти в этом мире описание явления, снабженное достаточной мерой свидетельств, так это описание вампиров. Нет недостатка ни в чем: тут и официальные доклады, и заявления хорошо известных людей, хирургов, священников, судей; перечень юридических доказательств наиболее полон. И при всем при этом, где человек, который верит в вампиров? - Ж. Ж. Руссо (Прим. пер. - Цитата из письма Ж. Ж. Руссо "Письмо к Кристофу де Бомон, архиепископу Парижа"/ Letter to Beaumont, Jean-Jacques Rousseau, печатный книжный перевод найти не удалось.)
Ниже по странице шел алфавитный перечень различных мифов о вампирах, бытующих у народов мира. Первое название, на которое я кликнула, было "данаг" - филиппинский вампир, который, по преданию, в давние времена принес на эти острова гадание по картам таро. Легенда гласила, что данаг жил и трудился с людьми многие годы, но эта дружба прекратилась, когда, в один прекрасный день, женщина порезала палец, и данаг присосался к ее ране, причем вкус крови женщины ему так понравился, что он не смог остановиться, пока полностью не осушил ее вены.
Я внимательно читала описания, одно за другим, пытаясь найти хоть что-нибудь знакомое, я уже не говорю правдоподобное. Казалось, героями большинства легенд были красивые женщины в роли демонов, и дети - в роли их жертв. Многие легенды казались выдумками, сочиненными в попытке объяснить высокий уровень смертности маленьких детей, ну и еще - оправдать мужскую неверность. Во многих рассказах говорилось о бесплотных духах и опасности неправильного проведения похорон. Было не так уж много совпадений с тем, что я видела в кино, причем всего пара-тройка видов вампиров, например, эстри у евреев, и упырь у поляков, занимались исключительно питьем крови.
Мое внимание по-настоящему привлекли только три ссылки: румынский варколак - наиболее мощный немертвый, который умел принимать образ красивого человека с бледной кожей, словацкий нелапси - создание, настолько сильное и быстрое, что за один час после полуночи, он мог вырезать целую деревню, и еще один - стрегони бенефици. Об этом последнем виде, было написано только одно коротенькое предложеньице.
Стрегони бенефици - итальянский вампир, по слухам, стоящий на стороне добра, смертный враг всех темных вампиров.
Какое же облегчение я почувствовала, увидев эту строчку - один маленький миф среди сотен других легенд, который подтверждал существование хороших вампиров.
Тем не менее, среди всей информации, не так много сведений совпадало с рассказами Джейкоба, и моими личными наблюдениями. Пока я читала описания, я составила в своей голове небольшой перечень, пункты которого сравнивала с каждым мифом: скорость, сила, красота, бледная кожа, меняющие цвет глаза; и еще критерии Джейкоба: пьют кровь, враги волков-оборотней, холодная кожа, и бессмертие. Далеко не все легенды упоминали хотя бы одно из этих качеств.
Кроме того, существовала одна проблема - судя по моим скудным воспоминаниям о парочке фильмов ужасов, которые я видела раньше, и по прочитанному сегодня, выходило, что вампиры днем бывать на улице не могут: солнце сжигает их в золу. Весь день они должны спать в гробах, а выходить могут только ночью.
Рассердившись, я вырубила компьютер кнопкой, не желая ждать, пока он нормально завершит работу. Сквозь раздражение, на меня накатывал стыд. Какая невероятная глупость! Сижу тут, и ищу данные по вампирам. Что на меня нашло, вообще? Скорее всего, камнями за мой бред закидать следует огороды города Форкс, и всего Олимпийского полуострова.
Нужно было выйти из дома, но все места, где я бы хотела сейчас оказаться, находились минимум в трех днях езды. Я все равно напялила ботинки, не решив еще, куда я собираюсь, и спустилась вниз. Не проверяя погоду, я закуталась в дождевик, и потопала за дверь.
На улице оказалось облачно, но дождь еще не пошел. Не взглянув на пикап, я направилась прямо на восход, по диагонали протоптав лужайку Чарли, и углубившись в вечно подступающий лес. Очень скоро, и дом, и дорога скрылись из виду за толщей деревьев, и единственным оставшимся звуком было чавканье слякоти под моими сапогами, да резкие окрики соек.
Под моими ногами стелилась еле заметная тропка, которая вела куда-то в лес, и если бы ее не было, я не решилась бы заходить так далеко одна. Я совершенно не умела чувствовать направление, и могла потеряться где угодно, для этого мне не обязательно было бы забираться в чащу. Тропка убегала в лес, все дальше и дальше, по-моему, держась на восток. Она вилась вокруг серебристых елей и гемлоков, тисов и кленов. О названиях деревьев вокруг меня я скорее смутно догадывалась, чем знала наверняка, да и то, что знала, было результатом настойчивости Чарли, показывавшего мне их из окна патрульной машины, еще в детстве. Многих деревьев я и не видела никогда, а насчет некоторых не могла быть уверена, потому что за зелеными плющами самих деревьев было не различить.
Я продолжала топать по тропинке до тех пор, пока меня гнала моя злость на себя. Скоро я начала уставать, и пошла медленнее. С листвы на меня упало несколько капель, но точно определить, пошел ли дождь, или это просто влага, скопившаяся на деревьях с ночи пробирается к земле, я не могла. У подножья стволов своих сестер, лежало недавно упавшее дерево - то, что оно повалилось совсем недавно, было понятно по отсутствию плотного ковра мха на его стволе - создав маленькую, укрытую от дождя скамеечку, всего в нескольких шагах от тропы; можно было подойти, не боясь потерять тропку из виду. Я перешагнула через папоротники, и аккуратно устроилась на поваленном дереве, тщательно проследив, чтобы дождевик оказался везде, где влажная кора могла соприкоснуться с моей одеждой, и, не снимая капюшона, прислонила голову к стволу живого дерева.
Конечно, не стоило сюда приходить. Нужно было раньше остановиться, но куда еще мне было идти? Лес был очень зеленым, и слишком напоминал сцену из вчерашнего сна, чтобы здесь я могла чувствовать себя спокойно. Теперь, когда не было даже чмоканья моих шагов, тишина стала пронзительной. Птицы тоже затихли, а капли падали все чаще, так что наверху, несомненно, шел дождь. Папоротники оказались довольно высокими - когда я сидела, они стояли выше моей головы - и если бы кто-то прошел по тропке сейчас, в трех шагах от меня, он бы не обнаружил меня здесь.
Сидя среди деревьев, было куда легче поверить во все нелепицы, которые так смутили меня в доме. Для этого леса тысячи лет ничего не менялось, и все легенды и мифы сотни различных земель в этом зеленом полумраке казались куда более реальными, чем в моей обычной светлой комнате.
Я через силу заставила себя сосредоточиться на двух самых важных вопросах, ответы на которые должна была себе дать.
Во-первых, нужно было решить, возможно ли, что рассказ Джейкоба о Калленах - правда.
Мой разум немедленно ответил возмущенным "нет". Задумываться о таких нелепых предположениях - глупо, и всерьез отдает психушкой. "Но если нет, что тогда?" - спросила я себя. Рационального объяснения тому, что я все еще жива, в любом случае, не было. Я снова перебрала все признаки, которые наблюдала лично: невероятная скорость и сила, цвет глаз меняется с черного на золотой, и обратно, сверхчеловеческая красота, бледная, холодная кожа. И еще - некоторые маленькие моменты, которые только сейчас начали всплывать - я никогда не видела, чтобы они ели, и двигались они с будоражащей грацией. А еще, как он иногда разговаривал - необычные сочетания слов и фразы, которые куда больше подходили для романов начала двадцатого века, чем для классной комнаты двадцать первого. В тот день, когда мы определяли группу крови, он не пошел на урок. Он отказался ехать на пляж только после того как узнал, куда именно мы едем. И еще, казалось, что он знает, о чем думают все вокруг... кроме меня. Он говорил мне, что он злодей, что он опасен...
Возможно ли, что Каллены - вампиры?
Ну, в любом случае они - нечто. И кстати, кое-что явно за рамками возможностей нормального рационального обоснования, происходило прямо перед моим весьма скептическим взором. Что ж, будь то хладные Джейкоба, или моя старая теория про супергероев, Эдвард Каллен точно не был ... человеком... Он был чем-то большим. Значит ответ - "возможно". Так пока и будем считать.
А теперь, остается еще самый главный вопрос. Если это правда, что я буду делать? Если Эдвард действительно вампир - мне с трудом дались эти слова - то как тогда мне быть? Советоваться с посторонними - однозначно не годится. Я и сама-то поверить не могу, и любой, кому я расскажу, сразу упечет меня в психушку.
Получается, есть только два реальных выхода. Первый - послушать его совета, быть умной девочкой, и максимально его избегать. Отменить наши планы, игнорировать его присутствие по мере сил. А на одном уроке, где мы, все же, вынуждены сидеть рядом, представить, что между нами непроницаемое толстое стекло. Сказать ему, чтобы отстал от меня, и на этот раз сказать серьезно.
Внезапные муки отчаяния охватили меня, как только я представила себе этот вариант. Мой разум отказался воспринимать эту боль, и быстро переключился на вторую альтернативу.
Можно просто оставить все, как есть. В конце концов, даже если он нечто... зловещее... пока что, он не причинил мне никакого вреда. Более того - все, что от меня сейчас бы осталось - это вмятина на боку микроавтобуса Тайлера, если бы Эдвард так быстро не среагировал. "Так быстро", - возразила я самой себе, - "что это могло произойти чисто рефлекторно". "Но если у него такой рефлекс - спасать людям жизни, то какой же он злодей?" - парировала я. Голова шла кругом от неотвеченных вопросов.
Но в одном я была точно уверена, если тут можно было в чем-то быть уверенной вообще. Темный Эдвард в моем сегодняшнем сне был лишь отражением моего страха перед тем словом, которым Джейкоб назвал его вчера, но не перед самим Эдвардом. И когда ночью я зашлась криком ужаса при прыжке оборотня, "Нет" сорвалось с моих губ не от страха за волка. Я боялась, что он может пострадать, пусть я и видела его остроконечные клыки, когда он поманил меня, все равно, боялась я за него.
Я поняла, что вот он - мой ответ. Если честно, не думаю, что выбор вообще был. Я зашла слишком далеко - с чувствами не справиться. Теперь, когда я все узнала - если я узнала правду - поделать со своей пугающей тайной я ничего не могла. Потому что, стоило мне о нем подумать, о его голосе, о его завораживающих глазах, о магнетизме всей его личности, мне хотелось только одного - быть с ним прямо сейчас. Даже если... нет, об этом я думать не могла. Уж точно не здесь, сидя одна-одинешенька, в наползающей темноте леса. Не сейчас, когда из-за дождя казалось, что под кронами деревьев уже начались сумерки, а шорох капель в травах, густо покрывающих землю, подозрительно напоминал шаги. Меня пробрала дрожь, и я вскочила на ноги, покидая мое уединенное укрытие, и беспокоясь, что из-за дождя тропинка совсем пропала.
Но тропинка никуда не делась - безопасная и пустая, она вилась сквозь морось и влажную зелень. Я без оглядки спешила по тропе, плотно затянув капюшон вокруг лица. Практически перейдя на бег, я удивлялась, как же далеко я успела зайти. Я даже засомневалась, а в ту ли сторону я иду вообще, или может, я все дальше захожу в лес. Но прежде, чем паника охватила меня окончательно, сквозь паутину ветвей показались проблески открытого пространства. Потом послышался звук проезжающей машины, и лес выпустил меня, бросив к ногам лужайку Чарли. Дом поманил меня к себе, обещая тепло и сухие носки.
Когда я вернулась домой, только-только наступил полдень. Я поднялась наверх, и выбрала одежду на сегодня - джинсы и футболку, так как на улицу больше выходить не планировала. Сосредоточиться на домашней работе не составило труда - нужно было написать сочинение по "Макбету", которое нам задали на среду. В полном успокоении, я сидела и писала общий план. Такой безмятежности я не чувствовала... пожалуй, с вечера четверга, если быть честной.
Сколько себя помню, всегда так и бывало. Сам процесс принятия решения был болезненным, необходимость определиться доводила меня до отчаяния. Но как только сделать выбор все же удавалось, я просто следовала ему, как правило, с огромным облегчением. Иногда облегчение имело привкус безысходности, например, когда я решила перебраться в Форкс. Все равно, это было лучше, чем биться над вариантами.
С этим же решением было до смешного легко смириться. Опасно легко.
Так что день прошел тихо и продуктивно - сочинение было закончено к восьми. Чарли вернулся домой с большим уловом, и я поставила себе зарубку на память, не забыть купить книгу рецептов рыбных блюд, когда буду в Сиэтле на следующей неделе. Озноб, пробегавший по моему телу при мысли об этой поездке, ничем не отличался от того, в который меня бросало и раньше, прежде чем я прогулялась по пляжу с Джейкобом Блэком. А ведь должен отличаться, думала я про себя. Я должна была бояться. Я знала, что должна была. И все равно, настроить себя на правильный страх, мне не удавалось.
В ту ночь, я спала без снов. Вымоталась, потому что встала очень рано, а в прошлую ночь спала совсем плохо. Когда я проснулась, уже второй раз с моего приезда в Форкс, меня приветствовали теплые желтые лучи солнечного утра. Я подскочила к окну, с изумлением увидев, что в небе практически не было облаков, а те что были, оказались лишь хлипкими клочками белой ваты, в которых дождя не могло быть и в помине. Окно открылось на удивление тихо и ровно - а ведь его никто не открывал, уже неизвестно сколько лет - и с упоением вдохнула относительно сухой воздух. Было относительно тепло, а ветра так и вообще не было. По крови в венам бежали электрические разряды.
Чарли заканчивал завтракать, когда я спустилась вниз, и немедленно заметил мое настроение.
- Хорошо сегодня на улице, - заметил он.
- Ага! - я расплылась в широкой улыбке.
Он улыбнулся мне в ответ, и от уголков его карих глаз побежали морщинки. Когда Чарли улыбался, становилось легче понять, почему они с моей матерью поторопились так рано пожениться. Большая часть юношеского романтизма, которым он был полон в те далекие дни, улетучилась до того, как я его узнала, а с ним исчезли и вьющиеся каштановые волосы - того же цвета, если не точно такой же текстуры, как мои - медленно обнажая все большую часть блестящей кожи его лба. Но когда он улыбался, я видела в нем неуловимое отражение того парня, который убежал с Рене, когда она была всего лишь на два года старше меня сейчас.
Я весло лопала завтрак, наблюдая за танцем пылинок в яркой полосе солнечного света, лившейся из окошка на задний двор. Чарли прокричал: "Пока!", и его машина отъехала от дома. Я малость помешкала у двери, сначала по привычке потянувшись за дождевиком. Пожалуй, оставлять его дома - значит слишком искушать судьбу. Со вздохом, я все же перекинула его через руку, и вышла в поток ярчайшего света - впервые такого яркого за несколько месяцев.
Сразившись с окнами, мне все же удалось опустить оба практически до конца. В школу я приехала одной из первых - так хотелось поскорее выбраться на улицу, что я забыла глянуть на часы. Припарковавшись, я направилась к редко используемым летним скамеечкам с южной стороны столовой. Скамеечки были все еще сыроваты, так что я подложила под себя дождевик, радуясь, что нашла ему применение. Домашнюю работу я сделала - хоть один плюс от отсутствия личной жизни - но насчет правильности решения некоторых задач по тригонометрии, уверенности не было. Учебник был честно вынут из сумки, но уже к середине первого примера, меня разморило на солнце, и я засмотрелась на танец лучей на красной древесной коре. В рассеянности, я бездумно стала рисовать на полях тетради с домашней работой. Через несколько минут до меня вдруг дошло, что я нарисовала пять пар темных глаз, пристально глядящих на меня со страницы. Ластик помог мне быстро их убрать.
- Белла! - позвал меня кто-то, и судя по голосу, это был Майк.
Я огляделась, заметив, что народу в школе заметно прибавилось, пока я в задумчивости сидела тут. Все были в футболках, а некоторые пришли даже в шортах, хотя температура никак не могла быть выше пятнадцати. Майк, кстати, тоже шел ко мне в шортах цвета хаки и полосатой тенниске, махая рукой.
- Приветик, Майк, - отозвалась я, помахав ему в ответ, не имея сил быть равнодушной в такое утро. Он уселся рядом со мной, аккуратные ежики его волос отливали на солнце золотом, во все лицо сияла улыбка. Он был так рад меня видеть, что невозможно было не радоваться в ответ.
- Я никогда не замечал, у тебя волосы с медным отливом, - заметил он, поймав пальцами одну прядь, трепетавшую от легких дуновений ветерка.
- Это только на солнце.
Мне стало немного неуютно, когда он заправил локон мне за ухо.
- Классный день сегодня, правда?
- Как раз по мне, - согласилась я.
- Чем вчера занималась? - в голосе сквозила заметная нотка собственничества.
- Сочинение писала весь день, - я не стала рассказывать, что уже закончила - незачем казаться зубрилой.
Майк шлепнул себя ладонью по лбу:
- Ой, блин! Его же в четверг сдавать?
- По-моему, в среду.
- В среду? - нахмурился он. - Это плохо... А ты о чем свое пишешь?
- Женоненавистничество к персонажам в творчестве Шекспира.
Майк посмотрел на меня так, будто я внезапно заговорила на поросячей латыни.
- Похоже, мне придется весь вечер над этим просидеть, - поник он. - А я собирался пригласить тебя на свидание.
- Ох, - признание застало меня врасплох. Ну почему мне больше не удается просто нормально поговорить с Майком, и чтобы это не вышло мне боком?
- То есть, мы могли бы поужинать в кафе, или что-то типа того... а сочинение попозже сяду писать, - его улыбка была полна надежды.
- Майк... - терпеть не могу, когда меня вот так вот припирают к стенке. - Не думаю, что это для тебя лучший вариант. Его лицо померкло.
- Почему? - спросил с тревогой в глазах. Мои мысли метнулись к Эдварду, и наверное, мысли Майка метнулись туда же.
- Слушай... и если ты кому-нибудь расскажешь, что я тебе сейчас говорю, я с огромной радостью запинаю тебя до смерти, - пригрозила я. - Так вот, думаю, Джессика здорово расстроится.
Парень был озадачен, в ту сторону его мысли явно не ходили.
- Джессика?
- Да брось, Майк, ты что, слепой?
- Ух ты, - пробормотал он, явно потрясенный. Я воспользовалась минуткой, чтобы улизнуть.
- Пора на урок, и снова опаздывать я не хочу, - учебник с тетрадью снова отправились в сумку.
Мы в молчании дошли до третьего корпуса, а потом выражение его лица изменилось. Не знаю, в какие мысли он погрузился, но надеюсь, они унесли его в верном направлении. На тригонометрии Джессика искрилась от возбуждения - они с Анжелой и Лорен собрались сегодня поехать в Порт-Анжелес, чтобы выбрать платья на бал, и она настаивала, чтобы и я поехала с ними, хотя мне платье было не нужно. Я никак не могла решиться. Было бы неплохо выбраться из города с подружками, но ведь и Лорен собиралась поехать. И, кроме того, кто знает, чем сегодня вечером я буду заниматься... Хотя, конечно, не стоит позволять себе думать на эти темы. Безусловно, солнечный свет меня радовал. Но моя эйфория была вовсе не из-за ясного дня, даже близко.
Так что, мой ответ был "может быть", под предлогом того, что сначала надо поговорить с Чарли.
И всю дорогу до испанского она тоже тараторила о бале, и как только урок закончился, с опозданием на пять минут, продолжила с того же места, будто и не прерывалась. Я была слишком поглощена собственным будоражащим ожиданием, чтобы прислушиваться к тому, что она говорила. Мне до боли хотелось увидеть не только его самого, но и всех Калленов, чтобы сопоставить их с новыми подозрениями, наводнившими мою голову. Только за порогом столовой, первый укол настоящего страха прошиб мой позвоночник и добрался до желудка. Смогут ли они прочесть мои мысли? А потом меня охватило другое чувство - а вдруг, Эдвард снова сидит отдельно и ждет меня?
По привычке, сначала я взглянула на столик Калленов. От первых волн беспокойства похолодело в животе, потому что столик был пуст. С ускользающей надеждой, я оглядела зал, надеясь увидеть его в одиночестве, поджидающего меня. Все столики были заняты - мы опоздали с испанского - но ни Эдварда, ни его родственников, не наблюдалось. Опустошение накатило девятым валом.
Я тащилась за Джессикой, больше даже не пытаясь сделать вид, что слушаю ее.
Мы пришли достаточно поздно, так что остальные уже сидели за нашим столиком. Я обошла пустой стул рядом с Майком, и предпочла сесть поближе к Анжеле. Краем глаза, я заметила, как Майк галантно выдвинул стул для Джессики, и как ее лицо осветилось благодарной улыбкой.
Анжела тихонько задала несколько вопросов о сочинении по "Макбету", я старалась отвечать естественно, но тоска заполняла меня все сильнее и сильнее. Она тоже позвала меня поехать вечером с ними, и теперь я согласилась, стараясь ухватиться за любую ниточку, которая могла бы меня отвлечь.
Только придя на биологию я поняла, что до последнего продолжала надеяться, но при виде его пустого стула, новая волна разочарования захлестнула меня.
Остаток дня прошел медленно и мрачно. На физкультуре объясняли правила игры в бадминтон, еще одной пытки, которая мне предстояла. Но хотя бы сегодня, можно было просто посидеть и послушать, а не летать, спотыкаясь, по корту. А еще лучше было то, что тренер не закончил лекцию, значит, завтра меня ждет еще один легкий день. А вот послезавтра, меня вооружат ракеткой и выпустят на несчастный класс.
Покидала школу я с радостью: теперь можно спокойно горевать и хандрить до вечера, а потом мы поедем в город с Джессикой и компанией. Но как только я закрыла за собой дверь, вернувшись домой, Джессика позвонила и отменила все мероприятие. Я изо всех сил старалась сделать довольный голос, радуясь, что Майк пригласил ее на ужин - и мне правда стало намного легче теперь, когда он, наконец, понял что к чему - но мой энтузиазм звучал фальшиво даже для моих собственных ушей. Поездка по магазинам переносилась на завтра.
Так что отвлечься особо было не на что. Рыбу к ужину я замариновала, а со вчерашнего вечера остался салат и хлеб, так что на кухне заняться было нечем. Полчаса ушло на домашнее задание, но и оно вскоре было сделано. Потом проверила почту, где скопилась целая куча неотвеченных писем от матери, и с каждым новым письмом, тон становился все резче. Я вздохнула, и написала короткий ответ:
"Мама,
Прости, я уезжала. Мы ездили с друзьями на пляж. А потом я писала сочинение."
Оправдания мои звучали неубедительно, так что я решила бросить это дело.
"Сегодня на улице солнце - и не говори, я сама в шоке - так что пойду во двор, постараюсь впитать побольше витамина Д. Я люблю тебя,
Белла"
Часик можно было убить чтением книг не по школьной программе. У меня с собой было несколько книг, привезенных из Форкса, и самым потрепанным из них был томик романов Джейн Остин. Его я и прихватила, направившись на задний двор, а заодно, вытащив облезлое старое стеганое одеяло из комода для белья на лестнице.
Выбравшись на маленький, квадратный дворик Чарли, я свернула одеяло вдвое и постелила его подальше от тени деревьев, в высокой траве, которая никогда до конца не просыхала, сколько бы не светило солнце. Я улеглась на живот, болтая в воздухе скрещенными ногами, листая разные романы, и решая, который из них сможет максимально занять мою голову. Мои любимые произведения: "Гордость и предубеждение" и "Разум и чувства". Первое из них я перечитывала совсем недавно, так что теперь решила начать "Разум и чувства", но далеко не ушла. На третьем абзаце я вспомнила, что главного героя зовут Эдвард. Рассердившись, я начала читать "Мэнсфилд парк". Но героем этого романа был Эдмунд, а это имя все равно было слишком похожим. Что, в конце восемнадцатого века, других имен не было, что ли? Я захлопнула книгу с раздражением, и перевернулась на спину. Закатав рукава как можно выше, я закрыла глаза. Ни о чем, кроме тепла на лучей на моей коже думать я не буду, строго приказала я себе. Ветерок был все еще легким, но его было достаточно, чтобы бросить завитки волос на мое лицо, и от этого сделалось щекотно. Я убрала волосы с лица, и раскинула их выше головы - они веером рассыпались на одеяле - стараясь снова сосредоточиться на тепле, которое пригревало мои веки, щеки, нос, губы, предплечья, шею, пронизывало легкую рубашку... Следующим, что я осознала, был звук машины Чарли, сворачивающей на подъездную дорожку. Я с удивлением села, увидев, что солнце уже спряталось за деревья, а меня, очевидно, сморил сон. Я беспокойно огляделась, внезапно почувствовав, что рядом кто-то есть.
- Чарли? - позвала я. Но мне было отчетливо слышно, как дверь его машины захлопнулась с другой стороны дома.
Я вскочила на ноги, раздраженная своей глупой тревогой, подбирая посыревшее одеяло и книгу. В спешке вбежав в дом, я поставила разогреваться масло на сковороде, понимая, что теперь с ужином опоздаю. Чарли как раз вешал на крючок свою портупею, и снимал ботинки.
- Пап, извини, ужин еще не готов, я уснула во дворе, - я подавила зевок.
- Да ничего страшного, я все равно хотел сначала посмотреть, какой там счет в игре.
После ужина я смотрела телевизор с Чарли, просто, чтобы чем-то заняться. Ничего интересного для меня не показывали, но отец знал, что бейсбол я не люблю, так что он переключил на какое-то глупейшее юмористическое шоу, которое не нравилось ни мне, ни ему. Но он все равно сидел довольный, что мы проводим время вместе. И я тоже была довольна, несмотря на депрессию, что хоть как-то могу его порадовать.
- Пап, - сказала во время рекламной паузы, - Джессика и Анжела завтра вечером едут в Порт-Анжелес покупать платья для весеннего бала, и меня позвали с собой, помочь им повыбирать... Я поеду с ними, если ты не против?
- Джессика Стенли? - уточнил он.
- И Анжела Уэбер, - со вздохом сообщила я подробности.
Чарли выглядел озадаченно:
- Но ты же на бал не идешь вроде?
- Нет, пап, но я буду помогать им выбирать платья. Конструктивная критика, понимаешь? - мне не пришлось бы объяснять это женщине.
- А, ну тогда, ладно, - он явно решил, что ему эти девчачьи заморочки не понять. - Но это же будний день, а как же школа?
- А мы выедем сразу после школы, чтобы не поздно вернуться. Ты же с ужином сам справишься?
- Белз, я же как-то сам себе готовил семнадцать лет, пока ты не переехала, - напомнил он.
- Вот даже и не знаю, как ты выжил, - пробормотала я, и потом добавила уже громче, - Я тебе нарежу начинку для бутербродов, и оставлю в холодильнике, ладно? Прямо сверху.
Утром снова было солнечно. Я проснулась с новой надеждой, которую мрачно старалась подавить. Воздух уже изрядно прогрелся, и я надела свитер с треугольным вырезом - в Финиксе такую одежду приходилось носить только в середине зимы.
Я постаралась приехать в школу так, чтобы времени осталось только дойти до класса. С опустившимся сердцем, я объехала всю стоянку в поисках места для парковки, одновременно выглядывая серебристый "Вольво", которого явно не было. Я поставила машину в последнем ряду, и поспешила на литературу, прилетев в класс совсем запыхавшись, но не опоздав, прежде, чем звонок отзвенел.
Все было точно как вчера - я не могла остановить ростки надежды, которым не терпелось распуститься в моем сердце, и пришлось быть безжалостно раздавленными, когда я тщетно искала его глазами в столовой, а потом сидела одна за партой на биологии.
Планы на Порт-Анжелес на сегодняшний вечер снова были в силе, к тому же, поездка была еще более привлекательной, так как у Лорен оказались другие дела. Мне терпелось выбраться из города, чтобы прекратить посекундно оглядываться в надежде, что он возникнет ниоткуда, по своему обыкновению. Я дала себе зарок, что сегодня буду в хорошем настроении, и что не буду портить Анжеле и Джессике удовольствие от поиска платьев. Может, и мне удастся что-нибудь прикупить. Я отказывалась думать о том, что в субботу буду вынуждена ходить по магазинам в Сиэтле одна, не желая возвращаться к своему первоначальному плану. Уверена, он не отменит поездку вот так, даже не предупредив.
После школы, Джессика поехала следом за мной на своем стареньком белом "Меркури" (Прим. пер. - речь идет о марке машины "Ford Mercury"), чтобы я оставила книги и пикап. Я быстро расчесалась перед выходом, чувствуя легкий подъем в предвкушении поездки за пределы Форкса. Оставив на столе записку Чарли с повторным объяснением, где найти ужин, я переложила потрепанный бумажник из школьной сумки в сумочку, которой пользовалась нечасто, и выбежала на улицу к Джессике. Потом мы заехали за Анжелой, которая тоже уже была готова и поджидала нас. Моя радость все возрастала, когда мы и правда покинули пределы города.