Я нарисовал себе всеобщий дневник, куда все должны были ставить хорошие отметки. Мама пришла после работы, накричала на меня и поставила в дневнике единицу. Я спрятался, а дневник выкинул. Я принес колючки, посчитав, что это ежики и положил их на шкаф, налил им в блюдечко воды, утром вода исчезла. Вопреки мнению родителей я не верил, что воду выпили колючки, но это явление насторожило меня.
Я сделал из пластилина сотню воинов и расположил их на столе следующим образом:
--
Тех из них, кто выглядел наиболее милитаристическим, я установил в передний ряд как основных героев. Тех, кто не вызывал во мне уважения как воин, установил в задние ряды как штабных офицеров- тыловых крыс, изобретателей и создателей провианта.
--
Воинственные фигуры были разделены на две группы, противостоящие друг другу.
--
Животные и пластилиновые укрепления, а также немногочисленные пластилиновые женщины, слепленные весьма грубо, были расставлены произвольно.
--
Пластилиновый спутник лежал на шкафу.
Те из пластилиновых фигур, кто собирался отдать жизнь в боях, обладали мечами, сделанными из шипов пластиковой расчески.
Придя домой после пребывания в детском саду, я обнаружил всех своих созданий, кроме женщин и укреплений заколотыми их собственным оружием.
В шесть лет я не знал что такое хиппи, и мысль, которую хотел донести до меня брат, (заколовший всех моих воинов и, таким образом, указывающий младшему брату на ужасы войны и насилия) оказалась не понята.
Я рассказал все маме. Мама с отцом смеялись. Брат поправлял хаер и умничал. Тетя Ира принесла пирожков с мясом, я наелся их, и мне стало плохо.
Вызвали скорую. Я отказывался плакать. Это вызвало сильное сомнение взрослых в серьезности происходящего. В ту ночь я чуть не умер. По дороге в больницу и в больничной палате я пережил следующие галлюцинации:
--
Огромное количество коров шло по направлению к раскачивающемуся серому дому, из окон которого выпадали люди.
--
Я прыгал по Москве на гигантских радужных шарах.
--
Меня били родители.
--
Маленькая девочка просила меня: " Принеси мне озеро, как серебреную монетку в клюве".
В действительности же происходило следующее: пока мне делали промывание желудка мама и тетя Ира стояли рядом и плакали, а папа ходил рядом и злился.
Брат, узнав, что случай серьезный, но опасность позади, не знал, как реагировать. Я был единственным существом во вселенной, на которое его принципы пацифизма и гуманизм не распространялись.
Придя домой, я возродил пластилиновую цивилизацию, дав им историю, культуру и моральные ценности, после чего столкнул в новой, еще более ужасной войне. Идея войны была взята в телевизионном фильме о красивых драках и римлянах, перед началом войны обреченные повторили часть диалога из фильма. Я сделал вывод: воевать кем-либо значительно интереснее, чем делать этим существом что-либо мирное. До начала полового созревания этот вывод был неизменен.
2. Леонид Лавров
Не любил жлобов,
И они его не любили,
И поэтому часто били.
Я сказал Вовке: "Давай нарисуем документы, которых ни у кого нет".
Вовка задумался. После чего сообщил:
--
Игорек с Лысовым их отнимут.
Это была правда. Я предложил нарисовать документы также Мише Бочаренко, толстому и большому, сильному союзнику. Вовка с сомнением чмокнул губами.
Я пошел к Игорьку с Лысовым на задней парте, и они с восторгом приняли мою идею. На завтра я даже получил их фотографии - у Игорька его лицо было вырезано из большой цветной фотографии. У Лысова она была почти настоящая.
Я нарисовал два документа, подтверждающих принадлежность к тайному обществу.
Выждав паузу в несколько дней, я распустил слух о том, что Игорь и Лысов не просто так Игорь и Лысов.
Еще через два дня их ждали у выхода из школы представители местной шпаны. Я поднялся в класс и прокричал: "Наших бьют".
Драка была жестокой. Потери были с обеих сторон. Я стоял в стороне, как и многие другие .
Папа побледнел и применил ко мне ремень, когда я описал ему эту историю. Помимо того, что мне было больно, я также испытывал душевную боль оттого, что никто не оценил красоту моего замысла.
Игорек с Лысовым получили свое, как люди, применявшие в отношении меня индивидуальный террор. Мама не сочла это оправданием, а вот брат задумался, глядя на меня, но о чем, не сказал.
В целях психологической терапии, я создал себе вымышленного друга, который в нужное время кричал: " Ату их, генерал!"
3 Леонид Лавров,
Сотрясатель основ,
Готовился к высшей доле.
Пока же его пороли.
Костя Самойлов сказал:
--
Пока не смолкнет стук наших кованых сапог по Европе, никакой культуры.
Ира Филонова сказала:
--
Ах.
Я снисходительно улыбнулся и нарисовал тевтонский крест на парте. Все заметили. Лена Тихомирова грустно посмотрела на нас и сказала: "Чем бы дитя ни тешилось ...".
У Кости все его вещи были изрисованы свастиками и прочими нацистскими символами. Я относился к насилию, диктатуре и власти более мистически. Пока Костя взглядом перекраивал карту мира, я рассуждал о природе власти, алхимическом браке
силы и насилия как мужского и женского начал. Костя не относился ко всему вышеприведенному серьезно, просто ему нравилось эпатировать публику, а я ночами не спал, размышляя о будущей империи статуса или серой империи.
Учительница литературы осуждала наши сочинения. Под слабым литературным предлогом над нами, мною и Костей, был устроен идеологический суд.
Костя сказал:
--
Мы не готовились особенно, но нам и не надо, Вы нам в любом случае не нравитесь. Все на крови, и всегда на крови. Хорошо когда это кровь врагов. Плохо, когда кровь своих. Мы пока еще маленькие. Скоро мы вырастем. Поговорите у нас еще.
Я сказал:
--
Вся ваша культура и искусство построены на тысячелетиях несправедливостей, сотни лет культура была принадлежностью высшего класса и существовала за счет несчастья простых людей. Я объявляю вендетту всему культурному наследию. Накормить одного человека важнее, чем сохранить все ваши памятники литературы и искусства.
В ответ на заявление о том, что мы еще должны подрасти, один из наших противников сообщил, что следовало нас удавить прямо сейчас. Заявление не вызвало бурных протестов в классе. Костя заулыбался, на фоне обвинений в антигуманизме это проклятие звучало красиво. Кстати, общество, судившее нас, было представлено двумя классами, нашим и старше на год. Девушки из старшего класса смотрели на нас с интересом. Я был оправдан в собственных глазах.
Классная позвонила домой и сообщила родителям, что мое идеологическое состояние желает лучшего. Узнав об этой истории, папа схватился за ремень. К несчастью, мне уже было пятнадцать лет, и пороть меня все же было глупо. Брат презрительно бросил за обедом: "Скотина фашистская", мама ударила его по губам. Я ответил: "Трус- переучка", получил от отца здоровый подзатыльник. Мама заплакала, я ушел в свою комнату. Я не был антисемитом, тем не менее, считал себя пострадавшим за дело.
Я был очень несчастен и вместо воображаемого друга вообразил себе мятеж, революцию, которая должна была начаться против буржуазной, мещанской культуры и морали вообще. Получилось плохо. Тогда я вообразил, как мой отряд входит в город, а я наблюдаю за ходом боя. Я получаю донесения. Население ликует. Все же, чего-то не хватало. Тогда я вообразил рядом с собою девушку из старшего класса. Картина стала мне нравиться, и я запечатлел ее в памяти.
Леонид Лавров
Не был готов
Ходить пешим строем,
И промышлял разбоем.
Костя сказал:
- Сначала ты ударишь его по голове, а потом я заберу деньги.
Я задумался. Идея приобрести средства для будущей мировой революции была не так уж плоха. С другой стороны, бить человека ради жалких грошей как-то не эстетично.
--
Ладно.
Эстетика - это архаизм.
--
Бей!
В связи с тем, что нам пришлось заплатить за квартиру и за посещение Наташей врача, мировая революция отложилась на некоторый срок. Но мы нашли нескольких сторонников. И мы напечатали несколько листовок.
--
Бей!
Мы сняли помещение и дали взятку милиции.
--
Бей!
Я начал задумываться. Вскоре после того, как я, изможденный этим занятием, пришел домой, ко мне пришла повестка из армии.
--
Бесконечность - это тоже правительственный заговор, - подытожил Киря.
Мы подобрали пьяного солдатика, вернувшегося домой с войны. Мы рассказали ему, кто виноват во всех его бедах. Он нашел еще людей. Солдатик оказался бойцом спецназа. Его звали Леликом.
Лелик носили огромные ботинки на толстой подошве, ненавидел хачей, и считал Женю чем-то вроде будущего фюрера. Через две недели я мог наблюдать, как группа отъявленных подонков с чистыми глазами распевают песни и учатся диверсионной работе. Лелику нравилось. Подходя к Жене, он отдавал ему честь. Подходя ко мне, кивал добродушно. "Теоретик"- было написано на его довольном лице. Я подумал о том, что будет, когда они все-таки научатся городской войне. Я все еще плохо представлял, с кем нам придется бороться. В идеале, в ближайшем будущем нашу страну должна постигнуть оккупация. В этом случае я мог бы с полным основанием проливать реки крови. У друзей Лелика оказалась куча знакомых омоновцев. Они часто приходили в гости и давали нужные советы. Они говорили: " Порядок нужен". У них была синяя форма и хорошее настроение. Они говорили: "Суки зажрались". Костя кивал и рассказывал им про политическую обстановку в мире.
К нам пришли милиционеры. Мы напоили их чаем. В то место, где я был прописан, пришли военные. Брат прогнал их с проклятиями. Я закончил задумываться. Я сообщил:
--
Если мы не совершим что-нибудь, то превратимся в обычную банду криминальных уродов. Если уже не превратились.
Женя спросил:
--
Если мы криминальная банда, то почему мы так плохо питаемся?
Брат приехал ко мне в гости и, увидев на стене плакаты Че Гевары и Джона Ленона, сказал:
--
Эволюционизируешь в лучшую сторону.
В квартире перестали топить. Стены промерзли насквозь. Одежда замерзала и отмерзала, становилась мокрой. Наташа стала чувствовать запах гниения. У нее пошла странная сыпь по телу. У меня стали болеть зубы. Мы сняли новую квартиру. Ни я, ни она не работали.
В новой квартире соседи жаловались на нас в домоуправление, а в мешке с рисовой крупой завелись черви. Лелик постоянно приносил откуда-то продукты и пиво и улыбался, когда я прашивал его об их происхождении. "Происхождение видов, питание индивидов", - заявлял он, и глаза его сияли. "Костина школа",- шептала Наташа.
Новоявленный фюрер пришел в полночь. "Слушай,- сказал он, - либо сейчас что-нибудь произойдет, либо они начнут бить прохожих на улицах. Нам нужно положительное общественное мнение".
--
Зачем, - спросил я, - ты что, на президентские выборы собрался?
--
Почему же на президентские ... И почему я. И тебе и мне еще нет двадцати, а вот Лелику двадцать четыре. Он уже отслужил. Аромат героя. Вояка, режет правду матку. Не заляпан. А говорить хорошо и умно мы его научим. Ты его научишь.
--
Лелика? - я представил его в роли мэра, и мне стало нехорошо.
--
Чувак, мы же все тут скоро будем строем ходить.
Я повертел пальцем у виска показывая, что Женя дурак.
--
Не мы, все остальные. А по-твоему, что нам делать дальше?
Я сидел дома на диване, а Наташа ходила по дому и говорила о том, как ей все надоело. "Почему мы не можем никуда уехать, как раньше, - спрашивала она,- ведь ты же борешься за свободу, так стань сначала сам свободным, собирайся, и поехали куда-нибудь, хоть на восток, хоть на север".
Я начал собираться. Я сложил джинсы и свитер и засунул их в сумку, сумка из бархатно- красной стала розовой. Я полюбовался бликами, которые играют на пуговицах моей рубашки. Наташа остервенело бегала по дому, собирая все, что понадобится в путешествии. Мы оба понимали, что это, конечно, не отпуск. Это бегство.
В дверь постучали, и я машинально открыл. На пороге стоял Костя, он был не в себе, его губы дрожали, а на щеках роился румянец. Лелик и Киря выглядели не лучше.
- Началось, - сказал Костя. Наташа за моей спиной перестала собирать вещи.
В восемь утра в больнице нашего города умерла Алина, шести лет от роду, оттого, что съела неправильную колбасу нашего мясокомбината. Мясокомбинатом владел брат главы администрации. По странной причине, спустя несколько дней, врачи установили иную причину смерти, исключавшую колбасу из причин смерти. Около здания мэрии собрался митинг. Папа Алины кинул в администрацию бутылку из-под водки. Пустую. Милиция его побила. Скорее всего, потому, что не знала, что он отец мертвой девочки, а не наоборот, как было написано на листовках, развешанных по всему городу на следующий день. Подлость тоже оружие.
Папа Алины сказал:
--
Я эту суку задушу своими руками.
Костя сказал:
--
Не надо своими.
Папа сказал:
--
Вы школу-то закончили, борцы?
Костя ответил:
--
В прошлом году. Слышали про акселерацию?
Через два дня после печального инцидента горели два дома и один офис мясокомбината. Во время митинга перед мэрией глава города не вышел, чтобы дать объяснения. Толпа стала нервничать, потому что милиции становилось все больше. В это время кто-то из охраны начал истерично кричать, чтобы митингующие расходились и шли по домам. В толпе мелькнули знакомые лысые головы. Из рядов митингующих в омоновцев полетели бутылки и камни. Но не попали. С крыши дома, который стоял прямо пред площадью, я наблюдал, как медленно звереет и становится неуправляемой кучка сумасшедших мужиков и баб во главе с папой Алины, который кричал что-то. Внезапно толпа, как будто сама того не желая, качнулась в сторону и как-то медленно, испуганно поползла на милицейские ряды. Сзади мне легла на плечо чья-то рука. Молодой человек со знакомым лицом произнес: "Полковник говорил, что сейчас придет". После чего он вытащил из чехла снайперскую винтовку и стал готовиться к выстрелу. Я отполз подальше от края, перевернулся на спину и посмотрел в яркие майские небеса. От того, что хорошо был слышен рев толпы, казалось, что остальной мир молчит. Я почувствовал, что очень сильно натер ногу - ботинки были новые, и в этот миг прозвучал выстрел. Толпа яростно закричала.
Я хотел спросить "откуда у нашей банды криминальных уродов появилась винтовка СВД , и как она поможет нам привлечь симпатии общественности. Я хотел спросить, кто из молокососов, с которыми я начинал это дело, стал полковником. Но белобрысый затылок снайпера светлел с таким спокойствием, с такой обезоруживающей ясностью, что задавать ему вопросы казалось нелепым. На крыше было страсть как хорошо. Такого ужаса я не испытывал ни до, ни после. Через некоторое время пришел Костя.
--
Это ты полковник? - спросил я его.
--
Ты придаешь внимание ненужным вещам.
Еще через день к нам домой пришли люди в штатском. Наташа предложили напоить их чаем. Они отказались.
Сидя в камере, я представил себе, что, выйдя на свободу (почему-то эта мысль казалась мне естественной), немедленно окажусь в бушующем, полном интересных людей мире.
Меня встретит у ворот Наташа, и мы под руку пойдем домой к брату, потому что своего дома у нас, скорее всего, не будет. Картина, тем не менее, не вызывала во мне прилива безотчетной радости. Тогда я представил, что на следующий день следователь, который вел мое дело, погибнет от удара тока. Или отравится колбасой. И мне стало легче. Я заснул, и мне приснилась жена, которая говорила: " Принеси мне озеро как серебряную монетку в клюве".
Леонид Лавров
Казался здоров,
Но на самом деле
Жил в болеющем теле.
Жена Леонида Лаврова, Наталья Лаврова уехала, пока он был под следствием. Мой приговор был неоправданно мягок. Суд облажался. Костя сказал:
--
Она посчитала, что ты ее обманываешь.
Я сказал:
--
Они все так говорят.
--
Кто все?
С этого момента я Костю практически не видел.
В городе, казалось, ничего не изменилось. Я сказал Кире:
--
И это после всего, что мы для них сделали!
Киря спросил:
--
Что мы для них сделали?
Я перестал отвечать на подобные вопросы. Их задавали все.
--
Люди не хотят жить лучше, - сказал брат. И кивнул в подтверждение своих слов.
На центральном проспекте продавали картинки с изображением лесных полян и озер. Я пошел домой к брату и нарисовал котенка. С картинкой котенка я просидел около часа, а потом у меня его купила девочка. Я спросил у нее:
--
В подарок маме?
--
Вот еще! - ответила девочка и ушла.
Мне захотелось догнать ее, но я решил, что с учетом судимости меня примут за извращенца, и отказался от своей мысли. Я пошел гулять в парк, зная, что не встречу там своих знакомых, которые, став взрослее, уехали из нашего города в Москву и Санкт-Петербург.
Я прошел мимо детского сада, в котором содержался, и нашел, что забор стал значительно ниже. Я шел домой долго, слишком долго - исключая всякий метафизический план. Через некоторое время я обнаружил, что волоку ноги. Еще через несколько секунд я понял, что упаду в обморок. Спустя пару минут я упал.
Мне почудились коровы, которые плавно шли к дому, из которого торчала здоровая дымящаяся труба, этот дом сотрясался и выл, он раскидывал людей вокруг себя с завидным радиусом. Из этого дома вывозили колбасу, которую делали в доме. Спустя некоторое время, когда мне нечего было делать, я анализировал. Может, люди ей (колбасой) питались, а коровы мстили за свою смерть, разрушая дом. Общий смысл метафоры от меня, тем не менее, ускользал. Но это позже, а пока же я лежал погожим майским днем на краю палисадника, разделяющего дом, в котором жили мои родители, и детский сад. Мимо меня шли разные люди, которых я, соответственно, не видел, так как был не в сознании. Видимо, эти люди все-таки вызвали скорую, потому что я не замерз ночью насмерть. Возможно, она просто проезжала мимо. Скорая сообщила в то место, где я был прописан, что нашла меня. В этом месте жили люди, которые родили и воспитали меня и в тот момент очень, по их словам, об этом сожалели. Я не стал их просить исправить ситуацию. Приехал из Москвы брат.
Он выслушал меня и сказал:
--
Кажется, ты, наконец-то, начал взрослеть. Поздновато у тебя началось половое созревание.