Аннотация: Новая сказка Калабияуполя, в которой вы снова встретитесь с некоторыми героями истории о Нарушителе Инструкции.
ПОГРЕМУШКА
Трясина всхлипнула и на мгновение подернулась морозным узором. Потом рассержено выдула пузырь и лизнула тропу огненным языком. Клочок сажи сорвался с его кончика и упал на камни. Липкое пламя медленно уползло в бездну, а на Тропе остался стоять маленький взъерошенный чертенок. Он принюхался, прислушался и ощупал воздух вокруг себя. Он был слеп. Его некогда яркие золотисто-зеленые глазки навсегда затуманились дымом старого костра, в котором погибли его Подопечная и он сам - бывший маленький ангел, Кошачий хранитель.
Чертенок пришел к выводу, что вокруг все тихо и безопасно, и стал раздумывать о том, куда б ему теперь податься.
***
Маленькая "Газель" весело подпрыгивала на старой дороге, возвращаясь из областного центра в родное село. Ее "живот" был битком набит детсадовцами и дородной благодушной Марьванной. Детвору переполняли эмоции, ребятишки шумно обсуждали цирковое представление: и медведики-велосипедисты там были, и рыжий клоун в порванных штанах; и умные собачки (ой, да ладно, наш Полкан тоже так умеет); и неземные гибкие красавицы.
Погремушка (вообще-то, ее звали Марией Погремуховой, но кто с этим считается?) в обсуждении участия не принимала, а только счастливо улыбалась, убаюканная урчанием мотора. Девочка грезила себя воздушной гимнасткой в сверкающем серебряном трико, бесстрашно летающей под самым куполом.
Резкий удар сбросил ее с сиденья и Погремушка действительно полетела! Куда-то вверх.
- Смотрите! Я умею летать! - закричала девочка своим друзьям.
Она горделиво посмотрела вниз, чтобы послать всем воздушный поцелуй, и увидела, как "Газель", сминаясь в гармошку, кувыркается довольно далеко от дороги.
Сначала Погремушка удивилась, потом истошно завизжала и кинулась к машине. Но у нее ничего не получилось! Она действительно летела внутри какого-то сияющего мягкого клубка, напоминающего бабушкину пуховую перину. Девочка дергалась и орала, чтобы ее выпустили из этого кошмарного сна, но клубок обнимал ее все крепче. Потом он страшно ударился об асфальт. Что-то захрустело, и Маше почудился чей-то стон. Мягкий шар еще долго катился по дороге, забрызгивая ее пятнами светящейся крови. Последнее, что увидела Погремушка, - огромные голубые глаза с расширившимися от боли зрачками.
"Наверное, ему очень больно, - сонно подумала девочка. - Ему? А кто это - "Ему"?"
Озадачившись этим вопросом, Погремушка очнулась.
Белый потолок, какое-то механическое попискивание и противный запах лекарства. "Больница что ли?" - Маша закрутила головой, чтобы осмотреться.
Рядом с ее койкой стоял полупрозрачный человек в драной грязной ночной рубашке, насквозь пропитанной кровью. За спиной неизвестного торчали какие-то обгрызенные косточки с остатками перьев.
"Кажется, это "Ему" и есть..."
- Тебе очень больно? - безмолвно спросила Погремушка.
- Ерунда, лет через двести буду как новенький, - ответил раненый.
- Люди столько не живут. Тебе срочно надо к доктору! Я провожу!
- Нет. Если я уйду, ты не сможешь остаться здесь.
- Я и говорю, пойдем вместе!
- Нет. Если ты уйдешь, ты не сможешь вернуться.
- Глупости! - воскликнула Погремушка и спрыгнула с койки на Тропу.
***
Кардиограф монотонно заныл. Врачи заметались по палате.
***
- Дура,.. - тихонько простонал Ангел.
- Я не расслышала, что ты сказал? Болит? Потерпи, миленький, - Погремушка сострадательно сморщилась и погладила Ангела по руке. - Так! И где здесь медкабинет?!
Услышав голоса, чертенок присел от неожиданности. Кто-то шел по тропе. Нащупав лапками небольшое углубление, бывший Кошачий хранитель вжался в камни и навострил ушки.
- Давай вернемся, пока не поздно, - попросил Ангел. - Я не хочу, чтобы меня увидели здесь в таком виде. Нас не отпустят.
- Нет! Будем искать доктора. И как же тебя угораздило так покалечиться, - Погремушка сокрушенно качала головой, совсем, как мама над ее сбитыми коленками. И вдруг закричала: - Доктаааааар! Аааууууу!
Ангел кинулся к девочке, чтобы зажать ей рот, но было уже поздно.
- Да что же это такое?! Справа чирикают, слева причмокивают! А теперь и на тропе орут! - прорычал Начальник, появившись из Ниоткуда. - Что опять случилось?
И вдруг стал очень серьезным. Его глаза внимательно осмотрели Ангела.
- К Асклепию! Живо! Ее оставь здесь, я сам отведу. Ты, дитя, за Хранителя не беспокойся, Асклепий - знатный доктор, живо поставит твоего Ангела на ноги, то есть на крылья, то есть... тьфу! Пойдем, в общем, - сказал Начальник и протянул руку к девочке.
- Знатный - это хорошо! Ты проводи его, пожалуйста, а я сама доберусь домой, - сказала Погремушка и слегка отступила.
Начальник и Ангел переглянулись.
- Понимаешь ли, деточка,.. - задумчиво протянул Начальник. - Люди не могут жить без хранителей, а твой Хранитель, сама понимаешь, больше не может тебя сопровождать. Тебе нет дороги назад. Ты не грусти, здесь у нас ты найдешь себе друзей и подруг. У тебя будут лучшие игрушки, самые вкусные конфеты, самые красивые платьица. И даже! - тут он сделал паузу и, ткнув вверх указательным пальцем, продолжил: - серебряное трико!
- Серебряное трико?!! - ахнула Погремушка и сделала шаг к Начальнику.
Но тут же остановилась.
- Постой, а как же мама? А папа? А бабушка? Как Настька Павлюкова? Как моя собака Динка?! Как они без меня?! Нет! Я здесь не могу остаться! - твердо сказала девочка.
Начальник сокрушенно склонил голову набок и развел руки в сторону, что означало: "Ну, как-нибудь справятся...".
Вдруг, как будто из-под земли, рвануло вверх разъяренное маленькое нечто и, вцепившись когтями в нос Начальника, по-кошачьи задергало задними лапами. Клочки пышных усов полетели в разные стороны.
- Больно же! - завопил Начальник, скосив глаза к кончику носа.
- Сейчас вообще откушу! Отпусти ее! Я! Я буду ее хранителем! - визжал чертенок, норовя располосовать начальственную щеку.
- Она человек! А ты - Кошачий! Бывший! Сгинь, нечистая! - рассвирепел Начальник и сдул агрессора с носа.
Чертенок упал на тропу и потерял сознание.
- Ты злой! - закричала Погремушка и бросилась к маленькому черному комочку.
Она опустилась на колени, бережно подняла чертенка и, шмыгая носом, уложила его в свою ладошку.
- Не бойся, не бойся, я не дам тебя в обиду, - шептала девочка. - Я никому не дам тебя в обиду.
Неожиданно чертенок сладко потянулся, как котенок, разомлевший в тепле детских рук, и открыл яркие золотисто-зеленые глаза. Потом он поднялся на лапки и отряхнулся. Сажа старого костра полетела прочь, а за спинкой Кошачьего хранителя затрепетали крылышки.
Ангел сдавлено охнул и покосился на Начальника. Тот сурово хмурился и ощупывал усы.
- Итить, орфей выискался. Совсем распоясались. Никакого порядка! - пробормотал Начальник себе под нос.
Он долго молчал, продолжая держаться за усы. И вдруг негромко, но как-то зычно сказал:
- МОЖНО!
- Можно-можно-можно-можно, - эхо подхватило это слово, закричало, засвитало, защебетало и завсхлипывало его на все лады.
- Бардак... - с улыбкой проворчал Начальник в потрепанный ус.
***
- Ну, давай же, давай, - шептал потный реаниматолог, склонившись над вытянувшейся в струнку девочкой.
- Фигня вопрос! - пискнул кто-то.
Крошечное, похожее на крылатого котенка, существо прыгнуло с электрода дефибриллятора к скулящему кардиографу и со всего маху пнуло экран ногой. Аппарат сипло икнул и стал послушно исполнять песню Сердца.
Стоя на крыльце больницы, реаниматолог с наслаждением пускал в небо струйки табачного дыма. Доктору казалось, что они сворачиваются в загадочные, никем еще не прочитанные письмена. Нет, он не силился их понять. Он думал о том, что ему уже давно пора в отпуск.