Матвеева Нина Владимировна. Без размера и рифмы. Часть 3

Без рифмы и размера.

Часть 3.

Поэзия не в форме мыслей, а в самих мыслях. В. Гюго

Новые поэтические формы в XIX веке наиболее активно осваивали французские поэты и писатели.

В этом отношении знаменательно начало столетия.

Совершенно, казалось бы, неожиданный пример написания стихотворений в прозе - творчество

аббата де Ламенне, религиозно-политического деятеля и писателя, одного из главных проповедников христианского социализма.

"Теперь я размышляю над трудами аббата Ламенне

и рекомендую тебе их внимательно прочитать".

Из письма Адама Мицкевича другу, Антонию Эдварду Одынцу -

польскому поэту и переводчику,

Аббат Фелисите де Ламенне (1782-1854) -ориентировался на форму псалмов, которые "давали образец поэзии в прозе - короткие тексты, разделённые на строфы, размеченные рефренами, выдержанные в лирическом и проповедническом регистре".

***

Одним из молодых поэтов-романтиков, обратившихся к давно забытым средневековым или ренессансным литературным источникам, овладевая и преображая забытые поэтические нормы или же изобретая их заново, был Альфонс Рабб.

Альфонс Рабб (1784-1829) - писал прозу и исторические труды, в том числе "Краткую историю России", автор текстов-размышлений, наполненных мыслями, рождёнными осознанием горечи бытия.

Собрание его стихотворений в прозе, эссе и афоризмов "Альбом пессимиста" вышло посмертно (1835-1836).

Бездна (фрагмент)

Боги! Как переменился вид вокруг! Какое горестное и страшное пробуждение! Я заснул на краю бездны - открываю глаза, скатившись в глубь её.

Сила, красота, молодость - всё погибло! Дары весёлой, беззаботной юности, несметное сокровище, которому я не знал цены, - вы ускользаете от меня!

Да смею ль я сетовать, безрассудный, неосторожный? Как берёг я это сокровище? Как старался оборонить его от посяганий кичливого беспутства? Уже я сгибался под жестокими ударами, уже попал в западню, расставленную на дороге жизни моей, - а всё не прозрел!

О бесконечно щедрая мать, о природа, хранительница и целительница, прости меня! Надеяться на неистощимость твоих милостей означает употреблять их во зло. И самый полноводный поток, широко разливаясь волнами, иссушит наконец свой источник. О природа! Я ослушался твоих благодетельных наставлений. Я предавался ложным радостям и пустым тревогам. О мать! Я справедливо наказан ... Перевод Ю.Гинзбург

Трубка (фрагмент)

Зажги мне трубку, мой юный друг, зажги и подай, чтобы я мог разогнать скуку жизни и погрузиться в забвение всего на свете, пока тупая, жадная до грубых развлечений чернь спешит по улицам богатого и суеверного Марселя ... Перевод Ю.Гинзбург

***

От Альфонса Рабба "ниточка тянется" к Бертрану, Бодлеру и Рембо.

Алоизиюс Бертран (1807-1841) - поэт-романтик, ввёл "стихотворение в прозе" во французскую и вместе с тем в мировую литературу как "особый поэтический жанр", обрётший впоследствии метафизические устремления.

ДУРАЧОК. Из цикла поэтических новелл "Ночной Гаспар.

(Фантазии в манере Рембрандта и Калло)"

Старинный каролус был с ним.

Монета с агнцом золотым.

Из рукописей Королевской библиотеки

Луна расчёсывала свои кудри гребешком из черного дерева, осыпая холмы, долины и леса целым дождём светлячков.

***

Гном Скарбо, сокровища которого неисчислимы, под скрип флюгера разбрасывал у меня на крыше дукаты и флорины; монеты мерно подпрыгивали, и фальшивыми уже была усеяна вся улица.

Как ухмыльнулся при этом зрелище дурачок, который каждую ночь бродит по безлюдному городу, обратив один глаз на луну! А другой-то у него выколот!

- Плевать мне на луну, - ворчал он, подбирая дьявольские кругляки, - куплю себе позорный столб и буду возле него греться на солнышке.

А луна по-прежнему сияла в небесах; теперь она укладывалась спать, а у меня в подвале Скарбо тайком чеканил на станке дукаты и флорины.

Тем временем заблудившаяся в ночных потёмках улитка, выпустив два рожка, искала дорогу на сверкающих стёклах моего окна.

*****

Жанр "стихотворения в прозе" развивался и как форма выражения бунта

против социальных и литературных установлений.

Шарль Бодлер (1821-1867), испытавший влияние Алоизиюса Бертрана, поэт и критик, классик французской и мировой литературы является автором выражения: "маленькие стихотворения в прозе". Размышляя о "чуде поэтической прозы, музыкальной без размера и рифмы, достаточно гибкой и послушной", он предполагал, что ей предстоит "выразить все удручающие настроения современного человека".

****

III. Confiteor* художника

[ *Исповедуюсь... (лат.) - начало католической молитвы.]

Как пронзают душу умирающие осенние дни! Ах! пронзают до боли; ибо есть упоительные ощущения, самая неясность которых не убавляет их силы; и нет острия более колкого, чем острие Бесконечности.

Какое огромное наслаждение - погрузить взгляд в необъятный простор неба и моря! Одиночество, тишина, ни с чем не сравнимая ясность лазури! Маленький парус, дрожащий на горизонте, что в своей крохотности и затерянности схож с моим непоправимым существованием, монотонная мелодия прибоя, - обо всех этих вещах я мыслю, или они мыслят мной (ибо в огромном пространстве грез "я" теряется мгновенно); они мыслят, говорю я, но эти мысли звучат музыкой и расцвечиваются яркими красками, свободные от словесных хитросплетений, силлогизмов и умозаключений.

Однако эти мысли, исходят ли они от меня или устремляются из глубины вещей, делаются вскоре чересчур напряженными. Избыток наслаждения сменяется вялостью и самым настоящим страданием. Мои нервы, слишком натянутые, содрогаются болезненно и мучительно.

И вот уже глубина небес меня подавляет, чистота и прозрачность - выводят из себя. Бесстрастная морская гладь, незыблемость этого грандиозного зрелища представляются мне возмутительными... Ах!.. нужно ли вечно страдать, или вечно избегать прекрасного? Природа, волшебница, не знающая жалости, всегда торжествующая соперница, оставь меня! Не искушай меня в моих желаниях и в моей гордыне! Всякий урок прекрасного - поединок, где художник испускает вопль ужаса перед тем, как упасть побежденным.

Перевод Татьяны Источниковой

Памятник Бодлеру в Париже [П.Руднев (?)]

Каждому своя химера

Под широким пасмурным небом, на широкой пыльной равнине, где ни дороги, ни травы, ни репейника, ни крапивы, я встретил людей, которые шли, согнувшись.

Из них каждый нёс на спине громадную Химеру, тяжёлую, как мешок с мукою

или углём, или как ноша римского пехотинца.

Но чудовище не было неподвижною тяжестью: оно обнимало и давило человека гибкими и мощными мышцами; оно держалось на плечах своего носителя, зацепив на его груди один за другим два огромные когтя, -- и чудовищная пасть над головою человка возвышалась, как один из тех страшных шлемов, которыми древние воители надеялись ужаснуть врага.

Я обратился к одному из этих людей и спросил его, куда они так идут.

Он отвечал мне, что ничего не знает, ни он, ни другие; но что, конечно, они идут в какую-то страну, потому что непобедимое стремление двигает их. И я заметил: никто из этих путников не казался раздраженным против свирепого зверя, повисшаго на его шее и прильнувшего к его спине, -- как будто каждый из них считал его частью себя самого.

Все эти утомлённые и задумчивые лица не обнаруживали отчаяния; под печальным сводом неба, с ногами, погружавшимися в прах земли, такой же грустной, как это небо, они проходили с покорным выражением людей, которым суждено всегда надеяться.

И они прошли мимо меня и скрылись на горизонте, там, где округлённая поверхность планеты скрывается от любопытного взора.

И несколько минут я упорно думал об этой тайне; но вскоре непреодолимое равнодушие обрушилось на меня и отяготело на мне сильнее, чем на них самих --

их пагубные Химеры. Перевод Фёдора Сологуба

Жан Николя Артюр Рембо (1854 -- 1891) - французский поэт, представитель группы "прОклятых поэтов".

Его не очень-то большое творческое наследие оказало огромное влияние на последующее развитие поэзии.

Из цикла " Фразы"

Когда этот мир однажды будет сведен к одному только темному лесу,

предназначенному для четырех ваших глаз удивленных,

- одному только пляжу для двух сохраняющих верность детей,

- к одному музыкальному дому для нашего светлого чувства,

- я вас отыщу.

Будь здесь только одинокий старик, прекрасный,

спокойный и окруженный "неслыханной роскошью",

- я склонюсь перед вами.

Воплоти я все ваши воспоминанья,

- будь я той, кто смогла бы связать вас по рукам и ногам,

- и я задушу вас.

Перевод М.Кудинова

Заменяя рифму ассонансом, используя вместо двенадцатисложной строки

одиннадцати-, десяти-, восьмисложную, ослабляя синтаксические связи,

не соблюдая правила пунктуации, Рембо разрушает традиционную систему

французского стихосложения, открывая дорогу "свободному стиху".

XXXIII. Движение

Из цикла "Озарения"

--- --- ---

Извилистое движение на берегу речных водопадов,

Бездна позади корабля,

Крутизна мгновенного ската,

Огромность теченья

Ведут к неслыханным знаньям

И к химии новой

Путешественников, которых окружают смерчи долины

И стрима.

Они - завоеватели мира

В погоне за химически-личным богатством;

Комфорт и спорт путешествуют с ними;

Они везут с собой обученье

Животных, классов и рас; на корабле этом --

Головокруженье и отдых

Под потоками света

В страшные вечера занятий.

Болтовня среди крови, огня, приборов, цветов,

драгоценных камней;

Счета, которыми машут на этой убегающей палубе;

Можно увидеть - катящийся, словно плотина за моторною

гидродорогой,

Чудовищный и без конца озяряемый - склад их учебный;

В гармоничный экстаз их загнали,

В героизм открытий,

Среди поразительных атмосферных аварий

Юная пара уединилась в этом ковчеге,

- Должно быть, простительна древняя дикость? -

И поет, и на месте стоит.

Перевод М.Кудинова

***

Обращаясь к проблеме освобождения стиха, следует, полагаю, отметить обратный процесс - влияние прозы на стих, - порождающий верлибр, где особую роль играет графика, дающая вместе со знаком ритма, знаки метрического единства.

"Калиграммы" Аполлинера являются почти последней степенью высвобождения стиха, экспериментом, который выходит даже за пределы верлибра. Поэт сомневался в необходимости "писать прозой или писать стихами", соблюдая при этом правила грамматики или норм стихосложения, даже свободный стих казался ему лишь первым толчком к свободе искусства...

Так как верлибр - всё же исторически поздняя система стихосложения, в сознании авторов он всегда соотносится с тем или иным более ранним типом стиха. К верлибру чаще всего обращаются поэты, уже имеющие опыт работы со стихом традиционных систем и поэтому неизбежно вносящие в егоструктуру что-то, связанное со своим, индивидуальным представлением о природе верлибра.

Примером могут служить опыты французских поэтов конца XIX века, когда во Франции случился всплеск католицизма, спровоцировавший редкое в интеллектуальной истории появление плеяды католических поэтов так называемого "Католического возрождения". Это в первую очередь Поль Клодель, новый лиризм которого - это лиризм человека, обратившегося в католицизм внезапно, и Шарль Пеги, поэтика которого, можно сказать, произвела революцию во французской поэзии: Пеги многое почерпнул из источников католической литургии (так!).

Поль Клодель (1868-1955) - поэт, драматург, эссеист, крупнейший религиозный писатель XX века, младший брат скульптора Камиллы Клодель, модели и возлюбленной Родена.

РЕКА

Выразить реку с ее водой - это нечто:

это не что иное, как огромное непобедимое влеченье

И не что иное - на карте или в мысли, - как все без пропусков: поглощенье

Явного и вероятного по ходу теченья.

И никакой задачи, кроме горизонта - да моря где-то вдали, как счастье.

И соучастье рельефа в этом весе и страсти.

И одно усилие - кротость, и одно терпение - связь, и одно орудье - разум,

и одна свобода, и она не что иное,

Как вечно впереди меня идущая встреча с неизбежностью и строем.

Не шаг за шагом, но всей массой сразу, всей, какая растет,

тяжелеет; идет

Материк за мной: захваченная мыслью земля

дрогнула и двинулась вперед.

Всеми точками своего бассейна - а это мир - и всеми фибрами

своего дыханья

Река созывает к себе все, что необходимо для нарастанья.

Грохочущий каменистый поток - или ключ с целомудренных гор,

сверкающий в череде святых теней,

Или настой пахучих болот, от которого овцы делаются жирней, -

Главный замысел, сколько хватает глаз,

обогащается от случайностей и противотоков.

И артерия бредет путем своим, не беспокоясь фантазиями притоков.

И вертит мельницы, и города на ее берегах - один за другим -

становятся прекрасны и объяснимы.

И тащит всей силой весь этот мир, судоходный, плавающий и мнимый.

И последний порог, как первый, как все, преодоленные в свой черед,

Волей всей земли, идущей за ней, - не сомневайтесь, она возьмет!

О Премудрость, однажды увиденная! Разве не за тобой я пустился в путь

с юности моей начальной?

И когда я сбивался и падал, разве не ты поджидала меня с улыбкой

терпящей и печальной?

Чтобы снова мало-помалу я встал, преследуя непререкаемое

твое молчанье.

Это ты была, в час спасения моего, это лицо твое, высокая дева,

первая, кого я встретил в Писанье!

Ты как второй Азария, взявший Товию в свое попеченье.

Стадо твое из единой овцы не наскучило тебе на мгновенье.

Сколько же стран мы вместе минули! сколько происшествий и лет!

И после долгой разлуки - радость этих встреч, светлей, чем свет!

И вот уже солнце так низко, что можно, кажется, дотянуться рукой.

И так длинна твоя тень, что, как сама дорога, ложится за тобой.

Сколько хватает зренья, лежит она за тобой и она - твой след.

И для того, кто глаз с тебя не сводит,

нет головокруженья и сомненья нет.

Лес или поле, превратности разных мест, ливень, завеса дыма -

Всё в присутствии лица твоего делается золотым и различимым.

И я всюду пойду за тобой, как за матерью боготворимой.

Перевод Ольги Седаковой

Шарль Пеги (1873-1914) - поэт, драматург, публицист, эссеист и редактор. Погиб в битве на Марне...

Париж - военный корабль

Двойной корабль войны вдоль стройных колоннад.

Когда-то в сто бойниц гора сторожевая,

Теперь - большой завод, живая кладовая,

Под вой зелёных жерл скопившая свой клад.

Отцы тебе несли горячих песен ад,

Ты щедро расцветал, их жизни выпивая,

Когда на гордый бак, гремя, скакала стая

Визгливых штуцеров и гулких каронад.

Но мы тебе несём с последним приговором

Сердца, раскрытые всем бедам и ветрам,

Сердца, взалкавшие по всем морским просторам.

Последние бойцы угасших орифламм,

Зелёных демонов, оскаленных дозором,

Мы весело сожжём подножье Нотр-Дам.

Перевод А.Кочеткова

Свободный стих, верлибр - это, прежде всего, огромное количество авторских вариантов. Общим для них является использование в качестве строительного материала художественной речи, не деформированной ни метром, ни рифмой, ни инверсией, по сути - прозаической.

Прозаизация стиха наиболее заметна в лексике, где происходит вытеснение поэтизмов, на смену которым приходят прозаические профессионализмы, диалектизмы, научная и техническая лексика; о разработке урбанистической темы мы уже говорили.

Так в 1980 году Польша пережила крушение коммунистического

режима, что способствовало обогащению польской литературы новыми

тенденциями: оживился поиск духовных корней или собственной

"малой родины", были сделаны попытки введения в художественную

литературу языка современных СМИ, знаковых явлений и героев

массовой культуры.

Во французской литературе "свободному стиху" (vers libre) предшествовал "освобождённый стих" (vers libere) символистов.

"Освобождённый стих", как и неточная рифма, переходящая в ассонанс, впервые появилась у Верлена. А уже "свободный стих" - как Верлена, так и Рембо - открыл пути для дальнейших попыток расширения границ стиха не только во французской, но и мировой литературе.

Жюль Лафорг (1860 -1887) - французский поэт-символист.

Переводя Уитмена, вносил свой вклад в развитие французского верлибра.

Приближение зимы (фрагмент)

Где солнце властное рачительной страды?

Где щедрые Пактолы?

Сырые рощи голы,

А солнце, как плевок у стойки кабака,

Бесцветнее плевка,

Скатилось за бугор, поросший желтым дроком,

И смотрит из-за гор и ненароком

Роняет чахлый свет на поредевший дрок,

А звонкий рог

Поет ему: "Очнись!" -

Поет: "Вернись!" -

И ввысь

Летит: "Ату, ату и улюлю!",.

Опять шарманку завели свою!..

Сойти с ума!..

А солнце опухолью на краю холма

Исходит дрожью - по бездорожью...

Ату, ату и улюлю!..

Опять знакомка старая, зима,

Бредет по топкой выбитой дороге,

Ни Красной Шапочки под бурей заунывной,

Ни вас, скрипучие расхлябанные дроги,

Что, словно Дон-Кихоты, лишь недавно

К дозорам облаков подняться не робели,

А нынче облака уносит непогода

К заатлантической далекой колыбели...

Спешите! - уж такое время года!

О, гнезда, о листва, разодранная в клочья!

Зима немало потрудилась этой ночью:

Не сердца стук - сквозь сон - удары топора!..

Еще вчера был этот лес такой зеленый,

А нынче листьями усыпаны поляны,

О листья, листья, вереницей пленной

По стынущим прудам разносят вас ветра,

Лесничий соберет вас для костра,

Для тюфяков на койках госпитальных

В краях неведомых и чужедальных,

Для сыновей, что с Францией в разлуке...

Зима, опять зима и километры скуки,

И лед на проводах, и ржавчины налет,

Охотничьих рогов я снова слышу звуки.

Знакомый гул - поют, поют, поют!

Покоя не дают,

Боюсь, к утру

Они давнишнюю разбередят хандру...

Поют, поют - и не перестают!..

Ту-ру-ру-ру! -

Как вы грустны на северном ветру!..

Что делать?- Уж такое время года!

Поют рога - от них не скрыться ни за что!

Прощайте, праздники и танцы под каштаном,

Корзины, виноград! - совсем как у Ватто!..

Перевод Р. Дубровкина

***

Активно использовали верлибр англоязычные поэты. И не только представители имажизма, зародившегося в Англии накануне Первой мировой войны, когда уже становились ощутимы неизбежные перемены в поздневикторианской Англии.

Имажизм возник как течение в недрах лондонского "Клуба поэтов".

Именно здесь началось формирование традиций английского белого

стиха (не имеет рифмы, но обладает размером) и верлибра. Окаменелость

привычных поэтических форм заставила молодых литераторов искать новые

пути в поэзии.

Первые имажисты - Томас Эрнест Хьюм и Фрэнсис Флинт,

Ричард Олдингтон и Хильда Дулитл.

В 1908 году Хьюм опубликовал стихотворение "Осень",

удивившее всех неожиданными сравнениями:

Осенний вечер стал прохладней,

Я вышел погулять

Румяная луна стояла у плетня,

Как краснорожий фермер

С ней говорить не стал я,

Только поклонился

Кругом толпились щупленькие звезды,

Похожие на городских детей...

Перевод И. Романовича.

"Образы в стихе -- не просто декорация, но самая суть интуитивного языка",

и "...новые стихи подобны скорее скульптуре, чем музыке, и обращены более к зрению, нежели к слуху"... Томас Эрнест Хьюм

В 1909 году к группе примкнули отколовшиеся от футуристов и стоявшие у истоков теоретико-эстетических исканий имажистов английский писатель Уиндхэм Льюис и американский поэт Эзра Паунд.

Эзра Лумис Паунд (1885 -- 1972) -- американский поэт, один из основоположников англоязычной модернистской литературы, издатель и редактор. С 1920 по 1948 жил в Европе - вначале в Париже, потом в Италии. Вольные переводы Паунда из китайской поэзии, сделанные по подстрочникам и вышедшие в 1915 году, стали для современной англо-американской поэзии образцом того, что теперь называют верлибром.

Дориа* [* Дориа - Дорянка (греч.)]

Пребудь во мне всегда, как вечное

своеволие студеного ветра, не как

Нечто мимолетное -

веселые игры цветов.

Удержи меня в одиночестве мощных

бессолнечных скал

И серых вод.

Пусть боги шепчутся о нас

В грядущие дни,

лилии Ахерона

Пусть не забудут тебя.

На станции метро

Виденье этих лиц в толпе несметной -

Как россыпь лепестков на черной мокрой ветке.

Комнатный кот

"Привольно мне бывать среди красавиц.

Зачем стесняются признаться в этом люди?

Я повторяю:

Привольно мне общение с красавицами,

Пусть даже разговор их - ни о чем:

Дрожание антенн незримых

Столь восхитительно, маняще!"

Meditacio

Постигнув странные повадки псов,

Я должен признать,

Что человек - венец творенья.

Постигнув странные повадки людей...

Не знаю, что и сказать, о други!

Перевод Анатолuя Кудрявuцкого

Перси Уиндхем Льюис(1882 -- 1957) -- английский художник, писатель и теоретик искусства.

...Основным принципом поэзии имажизма предполагается

примат "образа как такового".

Основой имажизма является не слово-символ с бесконечным

количеством значений,

как в символизме, не слово-звук, как в кубофутуризме,

не слово-название вещи,

как в акмеизме, а слово-метафора с одним определённым значением.

"Единственным законом искусства, единственным и несравненным

методом является выявление жизни через образ и ритмику образов"

(Из "Декларация" имажинистов)

Что же касается первенства, то принято считать, что впервые термин "верлибр" использовал Ричард Олдингтон, также стоявший, как и его жена Хильда Дулитл у истоков имажизма. В 1915 году Олдингтон писал в предисловии к антологии имажизма:

"Мы не настаиваем на том, что верлибр - единственный

метод написания поэзии. Но мы отстаиваем право и свободу

поэтов писать таким образом..."

В 1914 году имажисты опубликовали антологию своей поэзии "Des Imagistes". Сборник на одну треть состоял из стихов Олдингтона.

Ричард Олдингтон (Эдвард Годфри Олдингтон) (1892 - 1962) - английский поэт, прозаик, критик. Наиболее известен свой военной поэзией.

Фавн, впервые видящий снег

О Зевс,

Метатель медных молний,

Вихритель туч, сын Кроноса,

Нацель месть свою на ореад,

Разбрызгавших белые стылые пятна

Облаков и тумана

По бурым деревьям и лохматой траве

Лугов, где ручей бежит черной струей

Меж сияющих голубоватой белизной

Берегов.

О Зевс,

Не прорвалась ли твердь небес,

Не осыпается ли на меня

Мраморно-белыми перистыми хлопьями?

Плутоном и Стиксом клянусь,

Когда ставлю я наземь копыта,

Белые холодные пятна оседают, сплющиваются -

И я скольжу по ослизлой почве.

Перевод Анатолия Кудрявицкого

Июньский дождь

Жаркое Солнце, огненный

Зев грифона, лижет золотым языком

Городские улицы; люди и стены

Съеживаются, пыльный воздух замирает.

На третий день веет ветер,

Морские волны безмолвно расступаются,

Вуаль дождевых капель

Завешивает Солнце и густую голубизну.

Серый плащ дождя,

Стылый, как седой апрельский мороз,

Облегает нac

Перевод Анатолия Кудрявицкого

Хильда Дулитл (1886-1961) - американская поэтесса. Большую часть жизни провела в Европе...

Остались таинства

Остались таинства,

и я верна

череде дождя и солнца,

рост зерна

лелеющих;

к Деметре, за травой

приглядывающей, я добавлю

тебя с благодарением,

Якх хмельной;

ибо верна закону

и в таинствах тверда,

в которых есть для всех,

кто жив и мертв - одно;

Аз есмь и хлеб, и красное вино;

храня закон,

я в таинствах тверда:

я есть вино

и ветви -

то и те.

Перевод И.Вишневецкого

***

Верлибр, пройдя ряд типологических метаморфоз, рождался в условиях, когда вольных стихов, то есть рифмованных, но со значительным и неурегулированным перепадом стопности, уже стало недоставать и всё сильнее сказывались личные установки и пристрастия апологетов свободного стиха.

В связи с ломкой мировоззрения появилась потребность

в большей свободе выражения чувства и мысли с активным

использованием метафор и вторых смысловых планов,

обогащающих прозу. Так проявлялась "компенсаторная" роль

поэзии, которая восстанавливая связь с возможностями

человека и языка, стремилась с их помощью, не прибегая к

какому-либо рациональному действию, вновь обрести

глубокий смысл вселенной.

Стивен Крейн (1871-1900) - поэт, прозаик и журналист, представитель импрессионизма, один из основоположников верлибра в американской поэзии.

***

Бог заботливо снарядил корабль мироздания.

С прирожденной сноровкой мастера на все руки

Сладил он остов и паруса,

Держал в руках и руль,

Собираясь его приделать.

Тут распрямился Бог, с гордостью взирая

на свою работу.

Вдруг - в это роковое мгновенье -

его по ошибке окликнули

И он повернулся узнать, в чем дело.

Корабль же - смотрите-ка - улучив момент,

Мягко, бесшумно соскользнул в воду.

С тех пор, навеки лишенный руля,

плывет он по морям,

Следуя непредсказуемым курсом,

Заходя случайно в гавани прогресса,

Подчиняясь любой прихоти шальных ветров,

Словно голосу разума.

И многие на небесах

Потешаются над этим.

Перевод Анатолия Кудрявицкого

***

А нельзя ли писать просто прозой без всяких "заморочек", раз верлибр сложнее прозы, как мы уже выяснили? Что он даёт поэту? Об этом написано как будто бы много. Пройдитесь по многочисленным тропинкам Интернета, почитайте замечания, сделанные вскользь, посмотрите небольшие и большие статьи, эссе, диссертации! И всё-таки - недостаточно. Недостаточно для уяснения поэтики верлибра, впрочем, как и причин... и следствий...

***

...Польский верлибр - это высокого класса поэзия! Виктор Соснора

...Впрочем меня-то интересовал лишь небольшой частный вопрос: почему именно в Польше, как нигде, верлибр рано прижился удержался, и поэтов, использующих эту форму, - форма, значит, всё-таки есть? - не становится со временем меньше. Более того, рифмованные стихи на сегодняшний день здесь мало популярны и слывут даже чем-то "второсортным", эдаким "низким" жанром.

Нет ли каких-то предпосылок в истории польской культуры и литературы, которые способствовали этому?

Полагаю, следует заглянуть вглубь европейской и, в частности, польской истории и поискать ответ там.

--------------

Продолжение следует

Комментарии: 3, последний от 07/12/2010. © Copyright Матвеева Нина Владимировна Размещен: 01/11/2010, изменен: 01/11/2010. 62k. Статистика. Эссе: Между стихом и прозой Иллюстрации/приложения: 14 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Верлибр, пройдя ряд типологических метаморфоз, рождался в условиях, когда вольных стихов, то есть рифмованных, но со значительным и неурегулированным перепадом стопности, уже стало недоставать и всё сильнее сказывались личные установки и пристрастия апологетов свободного стиха.

Матвеева Нина Владимировна : другие произведения.

Без размера и рифмы. Часть 3