У него были свои счеты с этой Тварью. Он, Джамбо Боб, большую часть жизни потратил на это. Тварь росла, а когда Тварь росла - для Джамбо Боба оставалось всё меньше и меньше. Тварь пожирала его любимый Сад, и не проявляла никакого признака насыщения. По правде говоря, Тварь делала это достаточно медленно, не больше пары метров за год, но каждый метр был окроплен потом и пропитан добросовестным старанием. Каждый раз, когда Джамбо Боб утром обнаруживал, что приходивший вместе с ночью мрак украл у него ещё пару кустов "фарландской красной", или "мелсской поземки", Сад, встряхивая листьями от ужаса, был вынужден слушать рев и проклятия, и обещания скорой мести этой Твари, этой прожорливой глотке, этому дерьму поноса, выблядку ночного тумана, и прочая, и прочая. Но скоро гнев Боба уступал место привычной деловитости, Сад успокаивался, а потом и начинал спокойно шелестеть на свежем ветру, расправляя листья под теплыми и такими ласковыми руками. Только старый Боб "Большие Уши" знал, что в его личном списке мести появился ещё один значёчек, и боль тянула его за нутро.
Каждый раз после нападения Твари, Джамбо Боб отправлялся вверх по старой заброшенной дороге, и возвращался через час с тележкой, полной теплой, вкусной земли. Он вываливал тележку на место, где ещё недавно росли такие милые ему, такие нежные и послушные дети Сада, теперь ставшие очередной жертвой Твари, и снова отправлялся с тележкой по дороге. "Скоро Тварь всё сожрет," - думал Боб, "останусь только я, Сад, дорога и Тварь". Это было больше чем просто предположение, это было знание. "Не надо быть семи пядей во лбу" - говорил себе Боб, "можно просто посмотреть - вокруг Сада Тварь съела всё до камня, всё что раньше было между Тварью и отвесными скалами, теперь просто стало Тварью. Только мой Сад ещё держится...".
Джамбо Боб прикатил очередную тележку земли, последнюю на сегодня, и присел раскурить свою трубку к старому камню, верному другу и собеседнику. Сегодня Боб ощущал какую-то неправильность, словно всё было не совсем то, что на самом деле, что-то совсем незнакомое, словно Тварь нашла способ проникнуть в самое сердце его мира, в Сад. От этого внутри у Боба становилось совсем непривычно тяжело и щекотно.
Он со вздохом отложил трубку, встал, и вдруг внезапно земля ушла у него из-под ног, и после этого была только боль, и красное застилало закрытые глаза. Потом шум ветра постепенно превратился в звон, в тихий шепот, красное стало темнеть и растворятся в себе, и вот уже и не слышно шума, и вот темнота.
Старый Джамбо Боб непривычно спокойно, тихо, пугая своей неподвижностью Сад, лежал около старого камня, верного своего друга, а Сад обреченно заламывал ветви на ветру, зная, что теперь никто не спасет его от Твари, что Тварь будет приходить каждую ночь и каждый день, пока полностью не поглотит Сад, и, не насытившись даже этим, будет бесконечно биться о скалы, эта вечно голодная Тварь - океан.