Аннотация: Он был послан ей Богом. Потому что он спустился с неба...
Тимка умер в среду вечером.
- Не уходи, - просила я его, стоя на коленях перед диваном. - Как я без тебя? Не умирай.
Он с трудом поднимал голову и смотрел на меня потускневшими глазами, в которых читалось: "Не расстраивайся, все там будем - рано или поздно. Мне уже пора".
Тимка - это маленькая дворняжка, которую я подобрала на улице холодным мартовским днем много лет назад - худой, грязной и больной всеми известными собачьими болезнями. Я оставила собачонку у себя, переругалась из-за нее с мужем и свекровью, отдала кучу денег на лечение, и все-таки выходила. Когда Виктор нашел себе другую женщину, а дочь укатила в Питер с непонятным молодым человеком, Тимка стал мне единственным утешением и, можно сказать, опорой.
"Старость - это такая штука, которая не лечится, - сказал мне ветеринар, к которому я понесла Тимку, когда тот стал угасать. - Как говорится, медицина здесь бессильна..."
Он прожил у меня девять лет. Целых девять лет - даже иной брак выдерживает куда меньше ...
В среду вечером я осталась в этом мире совершенно одна.
1.
Этот человек буквально свалился на мою голову.
И в моем случае "буквально" действительно означает буквально. Потому что он упал с неба.
Дело было так.
Стояла суббота.
Куда податься одинокой женщине средних лет (я надеюсь, тридцать восемь еще относится к этой категории?) в выходной, часов, скажем в десять - одиннадцать дня? На рынок? Было бы для кого готовить... В кино? Но днем в кино не ходят. По магазинам? А у меня обычно всегда все было, кроме какой-нибудь мелочевки, типа кофе. Ну, кофе можно купить и вечером - я никогда не дотягивала до последней ложки. Ах, да, еще не было счастья, но его, как ни крути, не купишь - ни вечером, ни вообще...
С тех пор, как я приобрела велосипед, для меня проблема выходных перестала существовать. По крайней мере, летом и ранней осенью. Утречком я одевалась по-спортивному, совала в рюкзачок куриную ногу или кусок колбасы, пару ломтей хлеба и небольшую, на четверть литра, плоскую бутылку коньяка. Потом забрасывала рюкзачок на спину, выкатывала с балкона своего железного друга и спускалась с ним на лифте.
И уезжала, куда глаза глядят. В смысле, за город, километрах в семи от которого располагалось небольшое симпатичное озерцо. Я объезжала озеро по периметру, находила себе укромный уголок и располагалась там.
Растянувшись на траве, я любовалась неспешно плывущими пушистыми облаками, слушала, как щебечут птицы и крякают, собирая расплывшееся в стороны потомство, утки в камышах. Неподалеку размещался аэродром, а может, точнее будет сказать, вертолетная площадка, потому что самолетов я ни разу не видела, зато пара горбатых, покрытых брезентом вертолетов, стояла всегда. В качестве дополнительного развлечения один из них временами поднимался в воздух, и из его брюха вдруг начинали сыпаться черные фигурки.
Я наблюдала их неторопливый спуск и думала: хорошо, конечно, парить вот так в воздухе, но если бы парашют давал возможность еще и улететь куда-то отсюда... Вот тогда бы я, пожалуй, записалась на курсы парашютистов.
И так я терпеливо дожидалась момента, когда меня охватит чувство легкого голода, доставала свои припасы и ела - не спеша, с удовольствием. Время от времени отпивала из бутылки. Минут через пятнадцать - двадцать я начинала впадать в алкогольную нирвану. Чувство тоски и одиночества неспешно и тихо-тихо, словно ступая на цыпочках, удалялось.
Как раз то, что мне было нужно.
В тот день мое самое любимое место у поваленного дерева, ствол которого я использовала, как спинку кресла, оказалось занятым какой-то веселой группой немолодых мужиков и толстых женщин, и я вынуждена была отправиться дальше по берегу. В конце концов, я расположилась среди нескольких небольших кустиков на участке, расположенном метрах в двухстах от кромки аэродрома.
Я положила велик, сняла рюкзак и устроила его, как подушку, под голову, предварительно достав оттуда курицу и хлеб. Растянулась на траве. Перед этим я успела заметить, что возле одного из вертолетов опять копошатся люди - надо полагать, парашютисты готовились к очередным прыжкам.
Я не ошиблась. Минут через двадцать винтокрылая машина поднялась в воздух и, набрав высоту, начала кружить среди легких пушистых облаков.
- Рожай уж, - проговорила я.
Словно в ответ на мои слова, вертолет начал выплевывать парашютистов. Несколько секунд они летели к земле в свободном падении, потом над их головами - хотя, конечно, с такого расстояния, я не видела, ни ног, ни рук, ни голов - один за другим раскрылись разноцветные прямоугольники - где-то я слышала, что такие парашюты называются "летающим крылом".
Прошла, наверное, почти минута, за которую парашютисты успели вдоволь продемонстрировать мастерство владения этими своими "крыльями" и почти наполовину приблизиться к земле - как вдруг я заметила, что из брюха вертолета, уже повернувшего в сторону озера, вывалилась еще одна фигурка.
Я почему-то сразу окрестила его Одиноким Парашютистом. "Вот летит парашютист, который так же одинок в небе, как я - на земле", - подумала я. Хотя, конечно, у меня не было ровно никаких оснований делать такие выводы.
Минуты две или три спустя я поняла, что этот прыгун скорее всего вылетит за пределы аэродрома - как мне показалось, парашютист управлял своим светло-голубым "крылом" не совсем уверенно.
Куда тебя черт несет!? - мысленно вскричала я, хотя и так было ясно, куда: ветер гнал его прямо к прибрежным зарослям - совсем недалеко от того места, где я расположилась со своим великом, рюкзаком и бутылкой.
В последний момент я успела разглядеть бледное лицо мужчины средних лет и даже прикушенную от напряжения губу. Подтягивая одной рукой стропы (или как там называются эти веревки?), он изо всех сил пытался развернуться и уйти от воды.
Но не смог.
Секунду спустя парашютист с громким всплеском врезался в воду метрах в пяти от берега, подняв столб блестящих на солнце брызг. Прямоугольник парашюта накрыл его, словно простыня.
Я вскочила на ноги. Мужчина чертыхнулся и смешно забарахтался, пытаясь стряхнуть с себя плотную ткань и выпрямиться. Но ему самому, конечно, было не до смеха. Я сбросила кроссовки, подтянула насколько могла джинсы и поспешила к нему на помощь. Глубина была небольшой, вода не доходила мне и до середины бедер. Ухватившись за край парашюта, я потянула его на себя, и освободила голову в белом шлеме и плечи неудачника.
- Давайте руку!
Он взглянул на меня и, никак не отреагировав на мои слова, побрел к берегу, волоча за собой злосчастный парашют. Его темный комбинезон вымок почти до пояса. Кажется, мужчина немного прихрамывал.
- С вами все в порядке? - поинтересовалась я. - Ушиблись?
Парашютист не ответил. Опустился на траву, как-то неловко отставив в сторону правую ногу, и сбросил шлем.
- Сесть в лужу перед женщиной... - вдруг пробормотал он.
- В озеро, - поправила я. - Так что не расстраивайтесь.
Он поднял голову и уже внимательно посмотрел на меня. А я - на него. Уже за сорок, но еще не пятьдесят. Выше среднего. Худощавый. Широкоскулый. Нос скривлен набок, возможно, что и сломан. Редеющие волосы. Те, что остались, торчат седоватым ежиком. Он чуть повернул голову, и я увидела, что по левой скуле парашютиста бежит длинный, кривой шрам. Похоже, что довольно давний. Я подумала, что даже при отсутствии этих дефектов, его трудно было бы назвать красавцем, но, как известно, на вкус и цвет... Еще я успела заметить, что в глубине серых, стального оттенка, глаз незнакомца таится какое-то непонятное мне выражение.
Мужчина начал расшнуровывать свои спортивные ботинки, но потом передумал. Верно, мысленно согласилась я. Кто же будет отжимать носки перед дамой?
Тут я вспомнила про свой коньяк, которого, в свете последних событий, так и не успела отхлебнуть. Отошла к своему рюкзачку и выудила оттуда бутылку.
- Может, выпьете? Согреетесь?
Предложение, конечно, было дурацким - словно парашютист рухнул лютой зимой в ледяное Баренцево море, а не шлепнулся у берега в нагревшуюся за полтора летних месяца воду озера!
Так или иначе, ответить он не успел.
За моей спиной послышался топот ног. Я обернулась, чтобы очутиться нос к носу с сердитым запыхавшимся от бега мужиком средних лет и двумя парнями в легких куртках и спортивных брюках - вероятно, тоже парашютистами.
- Сафронов, ну я же тебя предупреждал...! - зло закричал мужик, и, не сдержавшись, добавил несколько слов по матери. - Приспичило прыгать, аж мСчи нет? А если б тебя унесло чуть дальше от берега?! Там же глубина восемь метров!
Парни, подхватив его под руки, помогли встать, скатали парашют, и вся группа удалилась.
Не сказав мне ни слова, и вообще не обратив внимания, словно я была лишь деталью пейзажа, типа хрупкой березки, что росли неподалеку. Вот и спасай их после этого...
Разрешившийся от бремени прыгунов вертолет заходил на посадку.
Заверив себя, что происшествие не нарушило моих субботних планов, я опустилась на траву и принялась за куриную ногу, периодически прикладываясь к бутылке.
И вдруг, почему-то вспомнив выражение, таившееся в глазах мужчины, подумала: "А ведь я угадала. Он действительно Одинокий Парашютист. И одинокий человек".
2.
Если вы думаете, что дальше эта история развивалась по сюжету мелодраматического сериала, то ошибаетесь. Потому что в сериале главная героиня, то есть я, через несколько дней встретила бы главного героя - то бишь того самого прыгуна-неудачника - на улице или еще где, и между ними завязался бы роман.
Так вот: никакой встречи не было, более того, я почти забыла о парашютисте.
И продолжала жить, как привыкла.
Я не роптала на судьбу: в моей жизни была когда-то и любовь, и семья, и ребенок - все, чему положено быть у любого человека. А когда все кончилось, я философски рассудила: ну, счастье ведь не у всех бывает вечным. До золотой свадьбы доживают единицы, причем чего больше в тех отношениях, почти достигших, так сказать, финишной прямой - любви, привычки или просто страха остаться в старости без пресловутого "стакана воды" - еще вопрос.
Скажу вам больше. Как раз в то самое время у меня появился шанс устроить свою личную жизнь. Зам нашего директора по сбыту, Николай Семенович Сырец, мужчина солидный, рассудительный и, наверное, поэтому в свои сорок все еще не женатый, сделал мне предложение.
Предложению предшествовала небольшая разведка - с его стороны, разумеется. О ней мне сообщила Алина, двадцатисемилетняя девица из отдела рекламы. Своими обязанностями она занималась из рук вон плохо, зато если бы у нас существовал еще и отдел сплетен, равных ей не было бы. Хотя и без нее я уже что-то почувствовала: в последние дни я несколько раз ловила на себе взгляд Николая Семеновича. А потом, в обеденный перерыв, Алина сказала мне:
- Между прочим, Сырник тобой интересовался.
"Сырник", прозвище Николая Семеновича, как можно догадаться, было образовано из первых слогов фамилии и имени вышеуказанного зама. Впрочем, мы не вкладывали в него какого-то злого смысла, а сам Сырец, если и знал, как мы звали его между собой, виду не подавал.
- С чего это вдруг?
Алина хмыкнула.
- Влюбился, наверное.
Сказано это было таким тоном, словно она вообще отрицала для меня такую вероятность. Сучка. Но я решила не обращать внимания на мелкие уколы.
- И чего спрашивал?
- Ну, одна ты, или с кем-то... есть ли дети - все такое.
- А ты?
- Будто я о тебе так уж много знаю, - с обидой заметила Алина. - Хоть и работаем вместе не первый год. Ты же никогда не делишься. Ну, сказала, что у тебя взрослая дочь, живет отдельно, - помолчав, она добавила: - Что мужа нет.
Сказать про мужа, конечно, можно по-разному, подумала я. Можно - что развелись. А можно - что бросил. Если Алина выбрала второй вариант, я бы не удивилась: какая женщина упустит шанс лягнуть другую в глазах мужчины?
- И вообще, - продолжала Алина, - что-то он в последнее время в ваш отдел зачастил.
- По делам, подруга, сугубо по делам. Квартальный отчет, справки, сводки и все такое прочее.
- Ну-ну...
А через несколько дней от Николая Семеновича последовало приглашение в ресторан. Вероятно, результаты "разведки" его удовлетворили.
Была пятница, шеф ушел с работы раньше, а вслед за ним стали расползаться и подчиненные. Сырец окликнул меня, когда я выходила из здания.
- Светлана Валерьевна...
Я обернулась.
- Простите...вы... - он запнулся. Потом выпалил: - Вы что делаете сегодня вечером?
Не скажу, что зам по сбыту выглядел смущенным или растерянным, но не таким, каким мы все знали его - несомненно. И рука его зачем-то бесцельно трогала узел темно-вишневого галстука.
Я, кажется, поняла, в чем дело: на работе всегда просили его, сейчас же он поменялся ролями с одной из своих подчиненных, и это новое состояние внушило ему некую неуверенность.
- Что делаю, Николай Семенович? То же, что и вчера. Готовлю ужин. Потом ем то, что приготовила. Смотрю телевизор. Может быть, читаю.
Он оставил свой галстук в покое.
- А вы не хотели бы сходить в ресторан? Вот и не пришлось бы готовить...
Поскольку я уже в какой-то мере была подготовлена к чему-то подобному, его предложение не застало меня врасплох. Только ответ у меня все равно готов не был.
Сырец ждал. Мимо проскользнула Алина. Похоже, она услышала его последние слова, потому что бросила на меня многозначительный взгляд.
- До свиданья, Николай Семенович.
- До свиданья, Алина Сергеевна, - сухо ответил он.
Ну вот, одно к одному. Я почти не сомневалась, что теперь, благодаря стараниям Алины, через день-другой даже наша уборщица будет в курсе моих несуществующих "отношений" с Сырником. А раз так - не все ли равно, приму я его приглашение или нет? К тому же, решила я, это какая-никакая, а альтернатива очередному серому вечеру в одинокой квартире, где уже не было Тимки.
- Хорошо, Николай Семенович. Только я должна переодеться.
- Ну, разумеется, Светлана Валерьевна. Я заеду за вами. Скажите, когда?
...В половине восьмого вечера мы сидели за угловым столиком в ресторане, ели салат, отбивные со сложным гарниром и пили сухое вино. На одной из стен, почти под потолком, был закреплен плоский телевизор, на экране которого беспрерывно сменяли один одного безликие певцы и певички.
Когда мы выпили по второму бокалу, я почувствовала, что Николай Семенович собирается приступить к главной теме. И я знала, что это не будет признание в любви. Еще тогда, когда я несколько раз перехватила его взгляд в офисе, я поняла, что это - не взгляд влюбленного мужчины: уж у меня, как у представительницы прекрасного пола, был в этом какой-то опыт. Те смотрят по-другому, этот же... как бы это выразиться?... смотрел, ну, как-то...
Но я не нашла подходящего слова.
Сырец отставил бокал, промокнул губы салфеткой.
- Знаете, Светлана... - он посмотрел на меня, - можно без отчества?
- Можно, - великодушно разрешила я.
- Знаете, Светлана, я тут как-то прикинул...
О! Именно этого определения мне и не хватало, чтобы описать тот его взгляд. Это был взгляд прикидывающего мужчины. Не влюбленного - прикидывающего, взвешивающего какие-то там "за" и "против".
И сейчас он собирался мне сказать, что он там наприкидывал.
- ...вы одна, я - тоже. Почему бы нам не ... - он помедлил, - ...ну, вы понимаете?
- Понимаю, Николай Семенович. Почему бы нам не жить вместе? - рубанула я. - Так?
Он поморщился и с некоторой укоризной произнес:
- Ну, вы даете, Светлана. Просто "жить вместе" - это будет, извините, сожительствовать. И никакие определения типа "гражданский брак" этого не замаскируют. Сожительствовать - оно и есть сожительствовать. Пусть этим молодые занимаются.
Вот так: я уже попала в старухи.
- Я имел в виду - несерьезные, - тут же поправился он. - Почему бы нам не пожениться - и жить вместе? Вы не думайте, я это не с бухты-барахты, Светлана. Я за вами наблюдал некоторое время.
И наводил справки, мысленно добавила я.
Итак, Николай Семенович Сырец предлагал мне руку и сердце. Точнее, только руку - пухлую, с аккуратно подстриженными ногтями и темными курчавыми волосиками.
- Хочу обратить ваше внимание вот на что. Извините, - он виновато улыбнулся, -какой-то казенный язык получается. Так вот. Если, заметьте, если - я ни на чем не настаиваю - вы принимаете мое предложение, и я переезжаю к вам, освобождается моя квартира. Ее можно сдать, а лишних денег, как вы знаете, не бывает. Второе: у меня есть перспективы роста. Да и вы на своем месте мм...несколько засиделись. Думаю, с вашими способностями вы заслуживаете большего. Поверьте, это не комплимент. Третье...
Я слушала его и думала: у меня есть шанс, о котором другие женщины только мечтают. Очень солидный, обстоятельный мужчина, "без в/п", как пишут в объявлениях знакомств. Не пьет, не курит, налево бегать не станет, всю зарплату будет приносить в дом...
Честное слово, я была весьма польщена его вниманием. И удивлена: у нас на работе водились девицы помоложе и посимпатичней меня. Вот только в "предвыборной программе" Николая Семеновича не прозвучало ни слова про любовь, будто это было всего лишь деловое предложение компаньону по бизнесу. Он считал, что в моем возрасте ее уже не бывает?
- Ну, что скажете, Светлана? - закончив, спросил Сырец.
Я посмотрела на недоеденную отбивную в своей тарелке. Был бы жив Тимка, я бы отнесла остатки ему...
Скажу, но не вслух. Пусть мне тридцать восемь, но я все равно хочу, чтоб в меня влюбились. Чтобы мною восхищались, как женщиной. Дарили цветы. Шептали на ухо нежные слова. Чтобы носили на руках. А представить вас, Николай Семенович, с женщиной на руках, я почему-то никак не могу.
Минуту Сырец терпеливо ждал. Потом проговорил:
- Так что, Светлана? Вы подумаете?
Я подняла глаза.
Он внимательно посмотрел на меня - и, наверное, все понял.
3.
Так я сама поставила крест на...
На чем? Не знаю, но то, что не на своем счастье - это точно. А раз так, о чем жалеть?
Прошло месяца полтора.
Мой несостоявшийся жених никак не изменил своего отношения ко мне, правда, того "бСльшего", которого я, по его мнению, заслуживала на работе, я тоже не дождалась.
Этот случай с Сырцом отнюдь не укрепил мою веру в свои женские чары. Наоборот, получалось, что единственный мужчина, "клюнувший" на меня, увидел во мне всего лишь партнера по "семейному проекту". "Интересно, а как бы он занимался со мной сексом, выйди я за него замуж? - мелькнула однажды в моей голове совсем уж дурацкая мысль. - По утвержденному графику?"
Как-то я зашла после работы в расположенный недалеко от моего дома супермаркет купить кое-что из продуктов. Толкая тележку между стеллажей, заставленных банками, бутылками и коробками, я боковым зрением неожиданно почувствовала на себе чей-то взгляд.
Я повернула голову и увидела, что из соседнего прохода на меня смотрит мужчина. Его лицо показалось мне смутно знакомым.
Но где я видела его прежде, я не вспомнила. Взяв с полки банку маринованных огурцов, и опустив ее в тележку, я уже хотела двинуться дальше, как вдруг мужчина направился ко мне.
- Простите...
Я вопросительно посмотрела на него.
- А где мы с вами...?
- На аэродроме.
Верно, припомнила я. Это он тогда поспешил с двумя парнями на помощь тому "утопленнику", плюхнувшемуся в воду.
С тех пор я ездила на озеро еще пару раз. Парашютисты больше не прыгали, и спасать мне было некого. А к началу августа зачастили дожди, и мои поездки вообще прекратились.
- Вы еще помогли Сергею, который, ну... неудачно приземлился. Точнее сказать - приводнился, - мужчина улыбнулся.
Как же, как же. Рискуя жизнью, вытащила из бурных волн.
- Служу Советскому Союзу.
- Знаете, он потом сказал: "А ведь мы даже не поблагодарили ее..." - ну, то есть вас.
- Тронута. Весьма.
- Нет, серьезно...- мой насмешливый тон сбил его, и он замолчал, не зная, как продолжать.
- Что ж, пусть поблагодарит. Как говорится, лучше поздно... - вдруг сказала я.
Ни с того, ни с сего.
(Нет, неправда: за миг до этого я вдруг вспомнила глаза Одинокого Парашютиста...).
Мой собеседник обрадовано взглянул на меня.
- Да?
- Да. Записывайте номер телефона.
Он вытащил из кармана куртки мобильник.
- Диктуйте.
- 801-00-41. Светлана Валерьевна.
Около минуты он тыкал в миниатюрные кнопочки своим отнюдь не миниатюрным пальцем.
- Спасибо, Светлана Валерьевна. Сафронов вам обязательно позвонит. До свиданья, - он, было, пошел прочь, но вдруг остановился и виновато добавил: - Вы уж простите меня, Светлана Валерьевна: там, на аэродроме, я допустил э...не совсем приличные выражения.
- Не "не совсем приличные", а "совсем неприличные", - поправила я. - Ладно. Бывает.
...Не скажу, что с того самого вечера я стала с нетерпением ждать звонка этого Сергея, совершенного незнакомого и чужого мне человека, но эта встреча в супермаркете подтолкнула меня к размышлениям.
Он видел меня всего несколько минут, да и обстоятельства были вовсе не те, чтобы обращать внимание на женщину, а вот надо же, не забыл...
Что бы это могло значить?
4.
И опять моя история не пошла накатанным сюжетом.
Потому что он не позвонил.
Ни в тот вечер, ни на следующий день. На третий день мобильник зазвонил у меня в самый разгар рабочего дня. То есть, не зазвонил, а запел голосами девушек из шведского ансамбля "АББА", популярного в годы моей юности: я установила в качестве сигнала одну из его песен.
Номер был незнакомым.
Я вышла в коридор, досадуя, что парашютист-неудачник - а я была уверена почти на сто процентов, что это он - выбрал такое неудачное время.
- Здравствуйте, Светлана Валерьевна, - послышался мужской голос.
- Здравствуйте.
- Это Олег.
(Его же вроде зовут Сергей!?)
- Простите, какой Олег?
- Олег Миловидов. Мы разговаривали с вами пару дней назад в супермаркете. Вы дали свой телефон.
- Да, помню. Слушаю вас, Олег.
- Понимаете, никак не могу найти Сергея, чтоб передать ваш номер.
Мне-то какая разница? Это же он хотел поблагодарить меня, а не наоборот.
- Его домашний телефон и мобильник не отвечают. Пропал.
- Если скажете, "как в воду канул", я не удивлюсь, - пошутила я. Может быть, не совсем удачно.
Он не обратил внимания.
- Так что уж извините, Светлана Валерьевна. Наверное, уехал куда-нибудь. Вернется - обязательно сообщу ему ваш номер, - он уже хотел отключиться, как вдруг я выпалила:
- А что говорит его жена?
(Эдакий, понимаете ли, нехитрый способ выяснить семейное положение субъекта. Только не знаю, зачем мне это понадобилось...)
- Э... насколько я в курсе, он живет один. Сын уже взрослый, работает в Москве, - Олег помолчал, может быть, ожидая еще каких-то вопросов, но их не последовало. - До свиданья, Светлана Валерьевна.
В конце коридора появился Сырец с нашей бухгалтершей. Насколько я могла разглядеть с такого расстояния, он что-то выговаривал ей, а та виновато кивала.
- До свиданья, - быстро ответила я, нажала кнопку отбоя и скрылась в дамской комнате.
5.
Дни потекли дальше - одинаковые, как спички в спичечном коробке.
Дом - офис - магазин - дом. Дом - офис - магазин - дом. Без вариаций. Осень в этом году не задалась, и, как я уже сказала, мои поездки на озеро прекратились.
Как-то спасали сериалы. Одни я смотрела по телику, другие - по своему ноутбуку: дисками мы обменивались на работе. Некоторые меня увлекали, другие я с трудом досматривала до конца. Нередко в офисе разгорались горячие дискуссии по поводу той или иной мыльной многосерийки, но я в них участия не принимала.
Часто рядом с ноутбуком стояла бутылка коньяка.
Женский алкоголизм, конечно, штука опасная - затягивает сильнее и глубже, чем мужчину. Но, во-первых, я уверяла себя, что держу процесс под контролем, а во-вторых - кому какое дело? Моя жизнь - что хочу с ней, то и делаю. Дочь вырастила, так сказать, долг перед обществом выполнила. Со своими обязанностями на работе справляюсь. В квартире порядок.
В тот вечер, спустя почти неделю после звонка Олега, я собиралась посмотреть последнюю серию "Иллюзии страсти". Надо сказать, перипетии сюжета меня захватили. Главный герой подвозит на машине свою знакомую, немолодую, но еще "ничего" женщину с несложившейся личной жизнью. Они попадают в ДТП, в результате которого по вине водителя гибнет пешеход. Женщина оказывается единственной свидетельницей, от показаний которой зависит, посадят ли героя или он будет оправдан. Чтобы избежать тюремного срока тот придумывает нехитрый ход: начинает уверять, что давно любит ее, и что если она покажет в его пользу, он женится на ней. Старая дева, не востребованная ни жизнью, ни мужчинами, проводит не одну бессонную ночь, ломая голову над дилеммой: пойти против совести - или против собственного запоздалого счастья. Не раз представляя себя по ходу действия на месте героини, я так и не смогла решить, как бы поступила на ее месте я.
Я расположилась с ноутбуком на диване, сунула под спину подушку и нажала воспроизведение. Через каких-то тридцать, от силы сорок, минут мне предстояло узнать развязку мыльной драмы.
Едва по экрану пробежали начальные титры сериала, как запел мобильник. Не без досады я поставила фильм на паузу, взяла телефон.
Опять незнакомый номер.
- Да.
- Добрый вечер, Светлана Валерьевна.
Это был он. Я почувствовала.
- Добрый вечер.
- Это Сергей...ну, который...
- Я догадалась, который, - я вдруг поняла, что волнуюсь. Странно. Когда я говорила с Сырцом, волнения не было - так, любопытство. Ну, еще удивление, что он выбрал меня. А здесь...
- Олег дал мне ваш номер. Я хотел поблагодарить вас...
- За что?
- Ну, вы тогда хотели...
- Хотела. Протянуть вам руку помощи. Но вы ее не приняли.
Наверное, мой шутливый тон удался не совсем, потому что на некоторое время он замолчал.
- А знаете что, Светлана Валерьевна? Давайте встретимся, посидим где-нибудь. Вот и обсудим, кто там что предлагал, и кто чего не принял.
Ну, вот, кажется, грядет новое приглашение на ужин. Не в театр, не на выставку - в ресторан. Определенно, у мужчин весьма ограниченная фантазия. С одной стороны хорошо, конечно: можно сэкономить на питании. С другой, меня слегка задело, что он вот так, сходу...
- Послушайте, Сергей, а почему вы решили, что можете запросто пригласить незнакомую женщину, которая может быть...
- Замужем, вы хотите сказать? - перебил он. - Не может.
- Почему?
Он засмеялся.
- Замужняя женщина не станет проводить выходной день на озере одна.
Как говорится, не в бровь, а в глаз!
Уже потом я сообразила, что могла придумать какую-нибудь ссору с мужем. Или объявить себя велотуристкой, супруг которой не разделяет этого увлечения. Да и вообще за то время, что он меня не видел, я могла найти себе кого-то!
Но это было потом. А тогда я просто не нашла что сказать. Мой собеседник великодушно не стал развивать эту тему, а лишь спросил:
- Ну, что, Светлана Валерьевна?
Ну, что, Светлана Валерьевна? Мужики пошли косяком? Как говорится, не было ни гроша, да вдруг алтын?
- Хорошо, Сергей. Давайте завтра.
Мы договорились встретиться в восемь вечера и попрощались. Я вновь включила сериал, но интерес к тому, что там решит старая дева, как-то поубавился.
6.
Уж не знаю, почему, но я выбрала другой ресторан - не тот, где Николай Семенович Сырец доступно, по пунктам, объяснял мне все преимущества совместной жизни.
Когда мы садились за столик у окна, я обратила внимание, что Сергей опять как-то странно, придерживая руками, отставил в сторону правую ногу - как тогда, на озере. Последствия того прыжка или какая-то старая травма? мимоходом подумала я.
Посетителей почти не было. Негромкая приятная музыка, доносившаяся из скрытых динамиков, наполняла небольшой зал полузабытыми мелодиями. Надо же, удивилась я, все-таки остались еще места, где можно скрыться от всех этих "рэпов", "техно" и "хип-хопов".
Официант принес меню. Сергей хотел передать его мне, но я сказала:
- На ваш вкус.
Он заказал рыбу, сухое вино и мороженое на десерт.
Теперь я смогла получше разглядеть своего нового "старого" знакомого. Кажется, за то время, что я не видела его, он похудел. Глядя на свернутый нос, отбиравший у лица привычную для глаз симметрию, на его кривой шрам, на котором я теперь разглядела белые рубчики от наложенных когда-то швов, я подумала, что он то ли бывший боксер, то ли...бывший бандит, например, "браток" из лихих девяностых. А что? Завязал с прежним ремеслом, встал на путь исправления и занялся парашютным спортом.
Он перехватил мой взгляд. Тронув пальцем шрам, произнес:
- "Горячая" точка. Если вам интересно, расскажу когда-нибудь.
Нельзя так откровенно пялиться на человека, упрекнула я себя. И невпопад ляпнула первое, что пришло в голову:
- Значит, вы уже нашлись?
Он посмотрел на меня с некоторым недоумением.
- То есть?
- Ну, Олег говорил, что вы куда-то пропали.
Он помрачнел. Почти незаметно - так, чуть-чуть.
- Не пропал. Просто уезжал...по делам.
Я поняла, что ему не хочется разговаривать на эту тему. Официант принес заказ, разлил вино. Сергей поднял бокал.
- В общем, спасибо вам, Светлана...
- Можно без отчества. Пожалуйста. Хотя я ничего такого не сделала.
- Как говорится, важно внимание.
Мы отпили вина и принялись за рыбу. Это был карп - с поджаристой корочкой и белой подливой. Давно я не ела такой вкуснятины.
И вдруг я поняла одну очень простую вещь. Настолько элементарную, что даже не знаю, как я не увидела этого раньше. Его благодарность не за что, буквально высосанная из пальца - не что иное, как предлог, чтобы встретиться со мной.
Только с какой целью? Зачем ему встречаться с совершенно незнакомой женщиной, которую он видел лишь однажды - да и то всего несколько минут? Ладно, если бы он знал меня раньше, или ухаживал какое-то время, или, как Сырник, сначала "навёл справки". А то...Любовь с первого взгляда, что ли? Как у Ихтиандра в "Человеке-амфибии"?
Может, меня чуть разобрало от двух выпитых бокалов, но я решила сразу расставить все точки над "i".
- Вот что, Сергей. Давайте начистоту.
Он поднял голову от тарелки, положил вилку.
- Вы о чем?
- О нашей встрече.
- А что не так с нашей встречей?
- Да как-то все это...непонятно.
- Что именно вам непонятно?
- То, что незнакомой женщине вы сходу назначаете свидание.
- Начистоту так начистоту. Я просто хотел вас увидеть. Такое объяснение вас удовлетворит?
- И вы так со всеми? Женщинами, я имею в виду?
- Раньше, может быть, да, - он улыбнулся, но глаза его остались все такими же грустными. - А теперь только с теми, которые коротают свое свободное время в одиночестве на берегу озера. А под это определение, сами понимаете, подходит только одна женщина. Угадайте, кто?
- Угадала. Значит, благодарность за ваше чудесное спасение - только предлог?
- Я, конечно, и правда благодарен вам и все такое, но...вы правы - это предлог, - он очень серьезно посмотрел на меня. - Если бы я знал, где вас искать, наша встреча состоялась бы раньше.
- И что было бы тогда?
- Не знаю, - признался он. - Точно так же, как я не знаю, что будет и после нашей сегодняшней встречи. Светлана, давайте пока остановимся на этом. Вы спросили - я ответил. Да, предлог, да, хотел увидеть вас. Когда мы расстанемся сегодня после ресторана, вы вернетесь к себе домой и подумаете.
- О чем?
Он помолчал. Потрогал вилкой своего карпа, или что там от него осталось.
- Знаете, я когда-то читал стихи, уже не помню, чьи, где были такие строчки: