Матвеенко Майя Владимировна : другие произведения.

Великий Инквизитор. Главы 1-3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Глава 1
  Принцесса
  
  - Вы уверены, что это не вызовет очередной вспышки недовольства? При всем моем уважении, Инквизитор, сейчас не лучшее время для полномасштабного восстания.
  Группа мужчин неторопливо двигалась по прохладной каменной галерее, опоясав-шей южную башню дворца и выходящей широкими арочными окнами в сад, откуда доно-сился приторный сладкий запах мирозий и фримор. Сквозняки свободно гуляли между серыми стенами, шевеля мантии за спинами короля и министров и заставляя просторное черное одеяние Инквизитора при каждом шаге обвивать его лодыжки.
  - Я возьму это на себя, - мягко прошелестел вкрадчивый голос Великого Судьи. - Что есть деньги и прочие материальные блага? Лишь прах и грязь в будущем, которые заставляют наши искры тускнеть. Не беспокойтесь, Ваше Величество, при острой необхо-димости я напомню простолюдинам, что только яркие и сильные искры смогут преодо-леть Врата Тьмы и примкнуть к Господу нашему, усиливая силу его. - Инквизитор слегка склонился, накладывая на себя Святой Символ. - А слабые должны присоединиться к священному огню немедленно, пока совсем не погасли и не оказались навечно закованы во льду.
  - Да-да, конечно... - король Иммидрих несколько смутился, тонкие усики над верх-ней губой нервно дернулись. - Искры - это, несомненно, самое важное. Хотя, на мой взгляд... Вам, конечно, виднее, но не много ли воссоединительных костров горит в по-следнее время? Возможно, надо давать людям шанс снова разогреть свои искры? Иначе мне скоро станет не хватать подданных.
  - Ни один костер не сгорел напрасно, - уверенно возразил Инквизитор. - Искра мо-жет разгореться вновь, а может и потухнуть. Мы не можем рисковать. Для тех, кто принял смерть на костре, это тоже благо, ведь через страдание лежит путь к искуплению, и лучше выдержать боль от огня, чем потушить свою искру грехами и после смерти навечно оказаться в оковах холода, - темно-серые глаза Инквизитора засверкали.
  Правящая верхушка Килидона остановилась напротив широкой узорчатой арки, от которой в сад спускалась пологая лестница. Цепкие коготки плюща, поднимающегося из травы, впивались в мелкие трещинки в камне, и растение, обвив арку, покрыло причудли-вым зеленым узором всю стену вплоть до окон жилых покоев.
  - Позвольте спросить, Инквизитор, если простолюдинам так вредит сребролюбие, то зачем же Церковь пятнает себя сим грехом? - язвительно осведомился канцлер, лорд Ар-хануа, делая вид, что не замечает, как остальные министры изменились в лице, а богатей-ший купец города из-за спины Великого Судьи настойчиво затряс головой. - Ведь, я так понимаю, с государственной казной вы доходами от этого нового налога не поделитесь?
  - Церковь забирает серебро как источник грехов, а не ради наживы, и использует его во благо. - Глаза Инквизитора остались бесстрастными, кончики пальцев по-прежнему легонько поглаживали намотанную на другую руку цепочку, на конце которой покачивался знак Святой Церкви, похожий на перевернутую букву "Т". Символ назывался транквиллумом, и история его появления уходила в глубину веков. К сожалению, несознательные беднейшие слои населения непочтительно называли его "двухсторонней кочергой", так как за нехваткой средств на покупку настоящего транквиллума спаивали "спина к спине" две кочерги и вешали на западную и северную стены жилища - в общем, было похоже. - Но, к сожалению, сребролюбие - не единственный грех, который терзает искры людей. Многие не могут противостоять... например, сладострастию и прелюбодеянию. Да, лорд Архануа? - темные безжизненные глаза блеснули, словно Инквизитор на секунду приподнял завесу, которая скрывала от посторонних бушующую в нем энергию.
  Канцлер резко дернулся и сжал губы в тонкую ниточку.
  - И, думаю, вам следует напомнить о кострах воссоединения и некой молодой особе, на чье содержание вы, вероятно, и хотели потратить ту часть налога, которую я, по-вашему, должен передать в "казну" королевства.
  Канцлер побледнел и промолчал. Он всегда все знает... Откуда? Когда-то лорд Ар-хануа по наивности считал, что его служба слежения лучшая в городе. Или Инквизитору и в самом деле помогает Господь?
  - Прошу прощения, - вмешался король. - Вы, несомненно правы относительно того, что указали нашему канцлеру на его ошибки, но мне было бы интересно узнать, на какие блага Церковь собирает налоги на этот раз?
  - На закупку лучшего вооружения для иетиков , моему ирархинусу удалось догово-риться насчет поставок мечей со стержнем из лунного металла, - с легким поклоном ответил Судья.
  Король нервно перебирал украшенными перстными пальцами по золотому шитью на камзоле:
  - У Церкви очень большая армия... Вы уверены, что в ней есть необходимость?
  - Боюсь, что есть. И будет, пока ересь окончательно не будет вытеснена из голов людей, грешность не уступит место духовности, а колдуны и ведьмы не будут истреблены все до единого! - Инквизитор сузил глаза, транквиллум качнулся на длинной цепочке.
  
  Инквизитор выделялся из кучки разодетых придворных, как высохший и почернев-ший куст в розовом палисаднике. Управляющий делами внешней политики в ярко-синем плаще сложил руки на золоченой трости, поигрывая толстыми аляпистыми кольцами на пальцах; король, в алой, отороченной золотом мантии и темно-зеленом камзоле, брезгливо снимал паутинку, налипшую на ажурные кружева манжет; пузатый рыжеватый лорд - управляющий внутренними делами государства, он же канцлер Гаркранда - гладил толстую золотую цепь на шее, с которой можно было смело идти топиться, не опасаясь за провал операции по самоумерщвлению. Купцы пестрели одеяниями цветов своих гильдий, генерал королевской армии генерал сверкал начищеными доспехами, бордовой мантией и разноцветным плюмажем не шлеме. Судья Всевышнего же в простой черной рясе без кружев, вышивки и украшений, с поясом, на котором были прикреплены плеть для самобичевания, пузырек с благовониями на длинной цепочке и матерчатый мешочек с молитвенником, умещающимся в ладони, темным пятном вторгался в это буйство разноцветных шелков, служа живой укоризной и весьма неприятным напоминанием о грехе расточительства.
  - Увеличение армии, это, вне всякого сомнения, нужное дело в наше время, - поки-вал головой король. - Тем более, что Церковь благородно предоставляет её для защиты от орд невежественных языческих варваров... Кроме того, ваша армия, несомненно, намного лучше вооружена и обучена, чем моя...
  - Так в чём же дело? - длинные тонкие пальцы Судии скользили по транквиллуму, безжизненные серые глаза смотрели в глубину сада, пронизанного теплыми, яркими лу-чами августовского солнца.
  Король явно чувствовал себя неловко:
  - Да в этом-то, собственно говоря, всё и дело, - он нервно потер руки и оглянулся на своих министров, ища моральной поддержки. Те храбро сгрудились у него за спиной, ста-рательно избегая взгляда Инквизитора, но слова одобрения все же пробормотали. - Ни в одной стране цивилизованного мира такого еще не бывало: чтобы церковные отряды кра-манриев, иетиков и карательная армия инквизиции получали лучшее вооружение и обучение, чем королевские...
  - Но ваша армия многократно превосходит в численности, - с легким полупоклоном заметил Судия. - Кроме того, что мешает вам увеличить финансирование армии и нани-мать лучших наставников и тренеров? Возможно, при отказе от столь пышных балов вы-свободились бы необходимые средства...
  Король Иммидрих промолчал. Как-то неловко было говорить этому человеку в чер-ной рясе, показывающей отказ ее обладателя от всех мирских благ, который всю свою жизнь положил на служение великому делу Спасения, что это вопрос престижа - королевская армия не должна быть хуже церковной; а также что ему становится как-то не по себе от мысли, что этот священник собрал в своих руках такую силу.
  - Так вы даете свое разрешение на новый налог?
  "Как будто тебе нужно мое разрешение, - со злостью подумал Иммидрих, - разве можно отказать тому, кто может отправить твою искру прямиком в оковы вечного льда?.."
  И тут же, взглянув на Судью, резко оборвал свои мысли - ему постоянно казалось, что тот их читает, как открытую книгу, и это была одна из множества причин, по которой королю не нравилось встречаться с монахом.
  - Будьте уверены в моем согласии, - по возможности ровно ответил король. Мини-стры за спиной разочарованно вздохнули.
  
  - Ну, и кого же, очаровательная Агнесс, ты выберешь на этот раз? Кто станет новой жертвой твоего очарования? ќ- проворковала юная прелестная фрейлина, встряхивая ме-шочек с деревянными фигурками.
  Девушки захихикали, прикрываясь узкими белыми ладошками или воздушными вее-рами из накрахмаленного кружева. Теплый легкий ветерок колыхал воздушные яркие одеяния с капюшонами и локоны девушек, сносил в сторону брызги от большого белого мраморного фонтана и катал по усыпанной гравием дорожке первые желтые листья.
  На краю фонтана сидела девушка - несравненная принцесса Агнесс, прекраснейшая из женщин. Одетая скромнее всех своих фрейлин и камеристок, в светло-фиолетовый, по-чти белый хитон, скрывающий хрупкую точеную фигурку; капюшон прилежно накинут на мягкие волны серебряных волос; сверху его придавила тяжелая жемчужная диадема. На тонких бледных запястьях - массивные серебряные браслеты, больше похожие на кан-далы, но придающие нежному девичьему облику еще большую трогательность. Огромные фиалковые глаза прикрыты длинными загнутыми ресницами, резко контрастирующие со светлыми волосами черные тонкие брови очерчены аккуратными дугами - восемнадцати-летняя принцесса слыла самой красивой и благодетельной девушкой своего времени, и самой завидной невестой, хотя отец пока и не собирался выдавать ее замуж. Она выделя-лась среди других женщин, как снежная лилия среди ромашек, васильков и одуванчиков.
  Агнесс тоже смущенно улыбнулась, глаза задорно сверкнули, и тонкая рука потяну-лась к холщевому мешочку. Девушки затаили дыхание и склонились над мешочком, под-пихивая друг друга плечиками. Ладошка скрылась под тканью, а потом резко вынырнула и скрылась за спиной. Фрейлины залились смехом:
  - Ну, давай же, покажи, кто этот бедолага? Когда в последний раз очередь тянуть выпадала тебе, несчастного Антонио три дня отговаривали вешаться!
  - Ну, милая Флоренция, ты явно преувеличиваешь мои скромные таланты в оболь-щении мужчин, - Агнесс жалобно прикусила губки. - Это ведь всего лишь... игра. Я ни-когда не перебарщивала с любовью - Антонио просто оказался чересчур... ранимым.
  - Так кто же на этот раз должен попасться в твои сети? - нетерпеливо воскликнула Минора - самая старшая из девушек. Она потеряла право играть в "Разбитые сердца" в этом сезоне - последний мужчина, чью фигурку она вытащила, не поддался на ее чары. - Ты еще ни разу не терпела поражения!
  - Мне и самой интересно, - игриво откликнулась Агнесс. - Ну что, смотрим?
  - Смотрим, смотрим! - девушки захлопали в ладоши, но тут же зашикали друг на друга: придворная игра в обольщение мужчин была их строжайшей тайной, и если бы кто-нибудь узнал о ней... Церковь очень строго следила за нравами, скромность и целомудрие всегда считались главнейшими достоинствами верующей женщины, и отступничество жестоко каралось - конечно, для принцессы наказание сильно смягчили бы, но позора не избежать...
  Агнесс медленно достала из-за спины руку с зажатой в кулаке фигуркой, вытянула ее перед собой и разжала.
  - Итак... Ох!..
  Из уст всех девушек до единой вырвался изумленный вздох.
  Фигурка с посохом и в капюшоне, со знаком транквиллума на спине.
  - Инквизитор! - возмущенно ахнули девушки. - Какое кощунство! Как он сюда по-пал?
  - Когда мы просили вырезать нам из дерева всех более-менее значимых обитателей города, мы не уточняли, для каких целей они нам нужны, - жалобно сказала Агнесс. - Резчик не мог знать, что священники нас не интересуют...
  - Как это не интересуют, - хихикнула одна из фрейлин, рыженькая и пышная. - Я до сих пор вспоминаю, как...
  - Розали, - укоризненно одернула ее Агнесс. - Не надо твоих пошлых воспомина-ний. Мы оттачиваем искусство общения с мужчинами, учимся понимать их, угадывать их чувства, мысли, желания... А не бросаемся к ним в постель! Побойся Господа!
  Девушки поспешно осенили себя Святым Символом, проведя одновременно рукой линию сперва от лба до груди, а потом - от правого плеча до левого, начертав тем самым знак транквиллума на теле. Многие смущенно покраснели - они также порой переступали черту простого "искусства общения", - и с большим почтением посмотрели на свою госпожу.
  - Так что же теперь все-таки делать, - забеспокоилась Флоренция. - Инквизитор не простой монах или священник.
  - Да, - поддержал еще кто-то. - Он свято чтит обеты.
  - Вот-вот. Никогда не слышала, чтобы у него была любовница.
  - Или хотя бы, чтобы он ходил к распутным девкам.
  - Говорят, он носит под монашеской рясой власяницу из колючей овечьей шерсти, занимается самобичеванием несколько раз в день, и на ноге у него повяка из терновника! - прошептала Флоренция. - А еще он не носит украшений и дорогих одежд, положенных по сану, как прошлый Судия!
  - А еще он такой страшный, - поежилась Розали. - Глаза у него жуткие, и шрамы на лице, и вообще он некрасивый! И уже ста-арый...
  Агнесс зябко обхватила руками хрупкие плечи. Ей Инквизитор тоже внушал почти животный ужас - и ей нелегко было с этим справиться. Иногда на приемах он так странно на нее смотрел... Словно видел насквозь, просто прожигал дыру! Как она ни пыталась, ее то и дело пробирала дрожь...
  - Но правила есть правила, - продолжила Розали, задумчиво наматывая на палец вьющийся рыжий локон. Полные губы изогнулись в улыбке. - Ты должна либо попробо-вать сделать это, либо... отказаться и проиграть. Таковы правила.
  Глаза Агнесс обиженно сверкнули. Она встала у края фонтана, стиснув кулаки и вскинув подбородок. Но потом... Ее плечи поникли.
  - Хорошо, - сказала она, кидая фигурку обратно в мешок. - Я проиграла. Я не буду пытаться совратить монаха, и изначально была против их включения в нашу игру.
  Среди девушек пронесся разочарованный вздох: многие надеялись, что принцесса хотя бы попытается растопить ледяное сердце священника.
  - Принцесса Агнесс! Принцесса Агнесс! - из-за куста сладко благоухающих мирозий выплыла миера Ванна - кормилица принцессы, дородная дама лет пятидесяти. - Ваш отец и министры пришли прогуляться по саду. Не желаете ли поприветствовать его?
  - Да, миера, - скромно потупила головку Агнесс.
  - Прошу вас, госпожа, - низко поклонилась Ванна, пропуская принцессу вперед. Следом разноцветной щебечущей стайкой последовали фрейлины.
  
  Колокола в Соборе Чистой Девы пробили полдень. Монахи принялись читать молитву. На хорах запели "Во славу". Послушник Викон поспешно дописал последнюю букву и вылез из-за парты и прямо тут же встал на колени, присоединив свой шепот к пению наверху.
  Само учебное помещение находилось под Собором, в подвалах, вместе со скрипто-риями, библиотекой и различными подсобными помещениями. Оно было темным и пыль-ным, лукаво помигивали огоньки свечей, вкусно пахло старыми книгами и отполирован-ными многочисленными седалищами послушников досками скамей.
  Викон усердно молился, но мысли все равно то и дело пытались уйти в сторону. Со-всем недавно он закончил черновик своего первого философского трактата о новом взгля-де на Господа, но настоятель Мохан сжег его, велел три раза переписать главу Откровения о вреде свободомыслия и пообещал всыпать плетей, а то и отправить к Инквизитору, если еще раз увидит что-то подобное.
  Хорошо хоть копия осталась.
  Потому что Викон дело свое бросать не собирался, а к Инквизитору сам хотел пойти, когда полностью допишет свой труд.
  
  Услышав звон колоколов, Инквизитор немедленно остановился и, прижав руки с за-жатым в них тронквиллиумом к сердцу, начал нашептывать полуденную молитву. Король не замедлил к нему присоединиться. Министры недовольно переглянулись, но не посмели сталь дерзко нарушить предписание при Судье.
  Закончив читать молитву, Судья прикоснулся губами в святому Символу.
  - Господа, я вижу, нас вышла поприветствовать моя дочь! - радостно воскликнул король, тоже поднимая глаза на сад. Оттуда одна за другой выходили девушки. Нежный и хрупкий силуэт принцессы юрко проскользнул вперед, и девушки почтительно склони-лись перед правителем.
  - Ваша дочка все хорошеет, Ваше Величество, - любуясь девушкой, проговорил ге-нерал Паллай. - Словно светится изнутри! Верно, искра ее так ярка и безупречна, что из-ливает свой свет через ее глаза...
  - Вы всегда были поэтом, генерал, - довольно усмехнулся король. - Но вы правы, я горжусь праведностью дочери... Хотя это вопрос уже к нашему Судье. Как вы считаете, Инквизитор, достойна ли Агнесс Воссоединения? - Иммидрих оторвался от созерцания красавицы-дочери, чей серебристый силуэт белел среди ярких одежд фрейлин, сгрудив-шихся на краю парка вместе со своей госпожой и кидающих в сторону министров лукавые взгляды, и посмотрел на своего Судию. Тот со странным, непривычным выражением лица не отрываясь смотрел на Агнесс, на ее струящиеся жидким серебром локоны, в которых запутались лучи солнца...
  - Вне всякого сомнения, - с секундной задержкой кивнул Инквизитор.
  
  - А вон и Инквизитор! - хихикнула рыжеволосая Розали, поспешно набрасывая на голову капюшон: ходить с покрытой головой на улице для девушки было первым призна-ком скромности и порядочности. - Может, не будешь сразу сдаваться? Он на тебя смот-рит!
  - Я вижу, - Агнесс кинула в сторону мужчин быстрый взгляд. Отец беседовал с ге-нералом, завернутым в темно-алую мантию поверх доспеха и со шлемом подмышкой. Остальные министры и купцы шушукались неподалеку. А Инквизитор... смотрел на нее. Агнесс на секунду встретилась с ним взглядом, но тут же отвернулась. Он пугал ее. Все-гда, с самого детства - правда, тогда она видела его очень редко, но когда она, достигнув четырнадцатилетия, стала появляться на всех официальных приемах... Этот взгляд, кото-рый лез прямо в сердце... Чего ему от нее надо?
  Агнесс еще раз взглянула в сторону галереи, на мрачную фигуру, стоящую в тени дворцовых стен... На лицо мужчины лет сорока пяти, бледное, худое, осунувшееся, с крупным носом с горбинкой, со следами мелких шрамов на висках и щеке, темными меш-ками под глазами, начинающими понемногу отвисать щеками и наметившимся двойным подбородком... И их глаза встретились. Агнесс стало и холодно и жарко одновременно. Страшно.
  - Нет, - пробормотала она, зябко кутаясь в тонкую ткань. - Уж лучше я проиграю...
  
  Инквизитор твердой поступью шествовал по коридорам дворца к выходу. Ужасно болела нога: он слишком туго затянул на бедре повязку с шипами, и она глубоко врезалась в плоть, заставляя хромать. Под ногами монотонно мелькали полосы света, падающие из узких окон. Мужчина до боли стиснул в кулаке цепочку от транквиллума, чувствуя, что все сильнее начинает припадать на больную левую ногу. Она и без того начинала болеть зимними ночами, так как от рождения была увечной, короче правой. Обычно это не мешало, но к различного рода способам самобичевания она относилась намного чувствительнее всего остального организма. Инквизитор решил было завернуть за угол и перевязать ее, но потом передумал: "Чем сильнее страдания моего тела, тем сильнее разгорается искра моя".
  Мужчина вышел через распахнутые высокие ворота на мощеный, залитый солнцем двор, окруженный стенами в два человеческих роста и поджаривающимися в блестящих доспехах и толстых полосатых штанах караульными. Сильнее натянул большой черный капюшон, полностью скрываясь в его тени.
  Караульные покосились на высокую темную фигуру с нервной опаской, но с места не сдвинулись.
  У ворот Инквизитора ждала карета: роскошная, из темного дерева, с позолотой, за-пряженная парой гнедых жеребцов. Она осталась еще от прошлого Судии - нынешний не позволял себе тратить средства на пустую показуху. Да и на этой великолепной с первого взгляда карете золотая краска сильно облупилась, ее давно никто не подновлял.
  Дверца захлопнулась, и экипаж тяжело покатился по мостовой, подпрыгивая на уха-бах и проваливаясь в выбоины. Ездить в нем можно было только по нескольким главным дорогам города - все остальные были либо слишком грязны, и в лучшем случае покрыты лишь старым дощатым настилом, либо просто слишком узки для кареты.
  Инквизитор ровно и неподвижно сидел в темном и пахнущем мышиным пометом нутре экипажа и наблюдал, как карета быстро миновала нагретую на солнце Придворцо-вую площадь и вкатилась в вечный полумрак грязных городских улиц, залитых помоями даже у самых богатых домов, с невысыхающей грязью у обочин и запахом пищи и немы-того тела.
  Инквизитор смотрел.
  Вот за каретой увязалась группка грязных, худых подростков - многие постыдно оголили тощую грудь, на которых болтались потемневшие, засаленные транквиллумы из кожи или дерева. Они хотели просить милостыни, но Судия не повернул головы: сейчас церковь как никогда нуждалась в средствах, чтобы дать возможность погрязшим в грехах людям Воссоединиться, и он не собирался тратить на этих оборванцев и нурии. Смирение - вот что должно ими двигать, а не сребролюбие.
  Из дома выскочила девка в бесстыдно открытом платье. Мерзкая обольстительница, сосуд греха... Ее тут же затащила в дом женщина постарше - видимо, мать, узнавшая экипаж Судии и испугавшаяся за дочь, которую Инквизитор мог увидеть в непотребном виде. И тут же демонстративно влепила ей подзатыльник и затолкала в темный провал двери, фальшиво улыбаясь мрачной фигуре, сидящей в карете.
  Грех гнева и лицемерия.
  Инквизитор смотрел.
  Следующая улица всегда была для него испытанием. Почти над каждым домом тут висела желтая извилистая линия, при должном воображении обретавшая сходство с жен-ской фигурой. Улица Сладострастия.
  Инквизитор, связанный обетом безбрачия, и строго чтившим его, в отличие от мно-гих других священников, люто ненавидел это место. Он много лет пытался истребить эту колыбель порока; почти каждую неделю одну из местных красавиц либо сжигали, либо увозили на допрос, где она пропадала без вести, а позже обезображенное тело женщины находили за городом или в трущобах. Инквизитор разрешал монахам позабавиться с этой мерзостью напоследок... Он считал, что для борьбы со злом хороши любые средства.
  Но улица регулярно возрождалась. Иногда она сокращалась до одного-единственного дома или даже комнатки в таверне, иногда меняла свое расположение, по-являясь в другом конце города, но благодаря поддержке многих состоятельных людей и, что намного хуже, людей благородного происхождения никогда не прекращала своего существования.
  Судия невольно выглянул в окно кареты, но тут же с перекошенным от злости лицом задернул пыльную занавеску: из полумрака, царящего в нишах домов, к нему страстно потянулись бесстыдно оголенные выше локтя руки; он видел призывно сверкающие глаза женщин, их распущенные волосы... Инквизитор до крови прокусил губу и покрепче сжал транквиллум. С улицы доносился насмешливый шепот и гортанный, негромкий смех, пробравший побелевшего мужчину до дрожи. Чтобы заглушить эти звуки, пробуждавшие в бренной, истерзанной постами плоти непотребные желания, он начал громким, но слегка подрагивающим голосом зачитывать Прощенную молитву вслух. Постепенно его голос окреп, посторонние звуки перестали достигать наполненное монотонным речитативом сознание.
  Судия вздохнул спокойнее. В который раз прилежная молитва помогла ему проти-виться Женщине, этому мерзостному воплощению Ледяного Пламени, не могущему не сеять вокруг себя зло.
  - Прости мя, грешного, Господь мой, - тихо проговорил Судия в пустоту. Его тело привыкло ко всем испытаниям, которые только сделал возможным Бог для прославления Имени его: длительные посты, самоистязания, нищенский образ жизни... ко всем, кроме этого. За это он ненавидел и презирал женщин. Почти всех.
  Кроме одной.
  - Чем большие мучения мы испытываем при одолении испытания, тем сильнее радуется Господь, когда мы одолеваем его, - мужчина успокоено вздохнул.
  На улице снова стало шумно, и Инквизитор слегка подвинулся на жестком трясу-щемся сиденье, чтобы видеть, что происходит через небольшую щель, оставленную зана-веской.
  Он проезжал по торговой площади с фонтаном, у которого толпились широкоплечие дородные женщины с кувшинами для воды. Они квохтали, пересказывая друг другу го-родские сплетни, и их телеса сотрясались при каждом движении. Инквизитору они напо-минали грязных раскормленных кур, копошащихся у лужи.
  Экипажу пришлось сильно сбавить и без того тихий ход, вгрызаясь в мельтешащую, крикливую толпу, ленивым грязевым потоком растекшуюся по площади. Инквизитор едва заметно скривился: он с трудом переносил эти визгливые вопли лоточных торговцев, мерзкую вонь немытых тел, тупые лица окружавшего его быдла, выражающие лишь жад-ность и равнодушие...
  Как всегда в такие мгновения он с тоской вспомнил благословенную тишину храма, запах пыли, благовоний и свечного воска, величественный и таинственный полумрак ке-лий, молелен и нефов, где наконец можно было побыть в том блаженном полуодиноче-стве, которое дает только молитва, когда чувствуешь себя частью...
  Но до этого момента было далеко. У Инквизитора было много дел.
  Карета наконец вырвалась из зыбкого болота человеческих тел, прокатилась мимо временной сцены бродячих артистов. Судия покосился на нее с крайнем неудовольствием: хотя эти никчемные грешники в основном и ставили сцены из Канона, они делали это таким образом, что от величественной и проникнутой грустью истории оставались только имена персонажей; все поучения превращались в шутки, а вставки между частями представления представляли собой танцы и фокусы, что было совсем уж мерзко и безбожно. К тому же ловкость акробатов и фокусников часто навевала мысли о нечеловеческом, колдовском ее происхождении, и Инквизитор не раз отправлял наиболее виртуозных трюкачей на Воссоединительный костер, подозревая нечистое.
  - Город грехов, - пробормотал он, кутаясь в рясу, как будто она могла защитить его от витающих в воздухе прегрешений.
  Карета закатилась в одну из боковых улиц, миновав таверну, возле которой сидело двое краманриев в дорогих одеждах и лучшем вооружении, явно недавно вернувшиеся с очередного похода против неверных, и потягивали пиво, одновременно тиская малолет-нюю служанку.
  Тут Инквизитор удовлетворенно кивнул. Здесь, в церковной армии, все работало так, как надо. Главное сейчас - набрать достаточно мощи... А Господь простит ему это попу-щение, ведь он сделал своим войнам уступки, дабы прославить Имя Его... И даже боль-ше... Судия улыбнулся своим мыслям. Все это ненадолго. Уже не так долго осталось по-року разъедать этот прогнивший изнутри город, эту протухшую, погрязшую во грехах империю порока... Скоро он положит этому конец. И заставит всех, даже зажравшихся элитных бойцов Церкви вспомнить Святое Слово, даже эту наглую знать... и короля то-же...
  Если он вообще будет нужен в новой империи... Обновленной империи, созданной для Бога...
  Им созданной...
  Наконец карета достигла Дома Правосудия и остановилась перед высокими тяжелы-ми дверьми. Инквизитор вышел из экипажа и вошел в темное здание, с облегчением ощу-щая прохладу, исходящую от каменных стен. Он прошел по первому полуподвальному этажу, мимо зарешетченных дверей и лестниц, уводивших еще ниже, в подвалы, к пыточ-ным Святой инквизиции. Оттуда доносились стоны и плач: насколько помнил Судья, не-давно к ним доставили колдунью, жившую недалеко от северной границы королевства.
  Надо будет обязательно лично потолковать с ней, подумал он. Уже столько лет он лелеял мечту поймать настоящую ведьму... Большинство девчонок, которые попадали к инквизиции, оказывались просто глупыми еретичками, иногда - язычницами-знахарками, или просто грешницами-распутницами. Наказание им все равно было едино: Инквизитор считал, что лучше перебдеть, чем недобдеть, а политика устрашения всегда действовала безотказно. Но иногда... Да, иногда попадались и те, кто действительно понимал в мерз-ком колдовстве. О, с каким тщанием Инквизитор допрашивал таких личностей... Он по крупицам собирал знание о приспешниках Неименованного, о мерзких порождениях его тьмы, в надежде когда-нибудь отыскать их колдовское гнездо и уничтожить, выжечь его каленым железом...
  Но, кроме того, перед этим кое-какие из этих знаний можно было использовать. Для определенных целей.
  Инквизитор мрачно улыбнулся своим мыслям и вошел в длинный зал с поставлен-ными рядами скамьями. За некоторыми из них сидели священники-инквизиторы. Некото-рые сидели рядом с кем-нибудь из горожан и принимали доносы, тщательно подстраивая допрос таким образом, чтобы свидетель говорил только нужную Церкви информацию.
  - Итак, вы утверждаете, что видели, как ваша соседка ходила у вашего дома и делала странные движения руками? - деловито спрашивал святой отец, занеся перо над бумагой, у сухопарой женщины с неумело нанесенными румянами на лице.
  - Да-да, именно это! - закивала женщина. - Вот так и размахивала... Ой! - она то-ропливо опустила руки, наткнувшись на хищный взгляд священника и сообразив, что чуть было не повторила жесты, по ее же собственному сообщению являвшиеся колдовскими. - Размахивала, - тоненьким голосом повторила она.
  - Хорошо, - вздохнул инквизитор, запротоколировав это на бумаге. - А после этого она еще что-нибудь делала? Может, закопала какую-нибудь вещь за городом?
  - Вещь за городом?.. - растерянно переспросила.
  - Ну да, - подтвердил священник. - Ведьмы всегда так делают.
  - Н-ну... возможно... она ходила за стены города на следующий день... Правда, она встречала сына... Но ведь это вполне мог быть просто предлог? - вновь обрела уверен-ность говорившая.
  - Возможно... - протянул святой отец. - А ваша соседка, она богата? Вы сами-то внесли пожертвования на строительство нового храма?..
  
  Агнесс встала с колен после молитвы в маленькой часовенке, примыкавшей к жи-лым покоям. Красавица выплыла в коридоры дворца, улыбаясь кланяющимся слугам, даже самого низшего ранга. Она не хотела, чтобы кто-нибудь чувствовал себя обиженным вниманием. Только не от нее...
  Выйдя из старых каменных коридоров в блистающие золотом подсвечников и гобе-ленов залы дворца, девушка тут же оказалась в центре внимания. К ней подбежали вер-нувшиеся из общей часовни с молитвы фрейлины и окружили плотным кольцом, почти полностью скрыв от пламенных взоров кавалеров, дрейфующих по дворцу в поисках пре-лестных горничных и камеристок. Так же сзади пристроилось двое охранников в сине-бардовой форме и с тонкими мечами на поясе. Позже всех к процессии присоединилась кормилица миера Ванна, и принцесса, сопровождаемая кортежем, двинулась в свои покои по длинным, застланным красными коврами широким коридорам.
  - Принцесса Агнесс! - к окружающему девушку кольцу приблизился паж в канаре-ечно-жёлтом камзоле. - Прошу прощения, Ваше Высочество, Его Величество Иммидрих Кловениан Брукский I просит Вас пройти в его малый приемный зал для аудиенции и не-коего важного разговора, - паж чопорно поклонился и, дождавшись кивка слегка удив-ленной принцессы, заспешил прочь.
  Поднявшись по лестнице, принцесса оказалась в просторной приемной, заполненной людьми. Стоящие по периметру зала гвардейцы с алебардами для охраны, скользящая между господами и дамами прислуга с подносами, и множество просителей, ждущих аудиенции, иногда по нескольку дней подряд, не выходя из комнаты: толстых купцов, богатых и не особенно; дворян в ярких гербовых одеждах; несколько министров из провинций; парочка испуганных и небогато одетых жителей города (вот эти наверняка прождали и прождут еще не один день, они даже пришли со своими подстилками, чтобы спать в приемной); даже несколько краманриев в дорогих одеждах с вышитыми транквиллумами, на которых с ненавистью косились гвардейцы. Вперед тут же выбежал паж, и расчистив дорогу перед принцессой, распахнул широкие дубовые двери, ведущие в малый приемный зал и объявил в открывшийся проем:
  - Ее Высочество Принцесса Агнесс Рижель Пиора Орийская!
  В комнате в окружении нескольких высших министров, на кресле с высокой спинкой за массивным столом тёмного дерева сидел король Иммидрих. Наморщившись, он читал длинный свиток со сломанной зеленой печатью.
  Принцесса и фрейлины присели в глубоком реверансе, оставив за дверями кормили-цу и охранников.
  Король поднял голову:
  - А! Агнесс. Подойди, дитя мое, - король с облегчением распрямился и отложил свиток. - У меня для тебя радостная новость.
  Агнесс замерла. Она уже поняла, о чем пойдет речь. И ей это совсем не нравилось...
  - После долгих раздумий я выбрал тебе подходящую партию для замужества! - лас-ково улыбнулся Иммидрих. Принцесса дернулась. - Ты уже совсем взрослая, моя девочка, негоже в таком возрасте женщине обретаться без мужа, - король поднялся из-за стола и ласково приобнял дочь. - Надеюсь, ты будешь достойной женой и матерью...
  - Но... отец, - принцесса изо всех сил пыталась сохранять спокойствие.
  Король нахмурился:
  - В чем дело, дочь? Ты недовольна? Разве пристало приличной девушке перечить воле отца и мужчины?
  - Нет... Просто... Но почему ты раньше не говорил мне этого, отец? - Агнесс при-нялась теребить поясок вспотевшими ладонями.
  - А зачем тебе знать? - удивился правитель. - Ты должна просто покориться воле отца и с радостью принять наложенное на тебя господом бремя замужества.
  - И за кого?.. - слабо спросила девушка, и горько добавила: - Или мне этого тоже не надо знать?
  - Не дерзи! - строго нахмурил брови Иммидрих. - Это тебе знать позволено. За Азе-на Штатейса, сына графа Айсвика Миге Штайтеса, правителя юго-западной горной про-винции...
  Девушку словно ударили хлыстом, она покачнулась:
  - Маленькая провинция на самой окраине незаселенных земель?! Вся в горах и засе-ленная свинопасами и шахтерами?! И туда ты отправляешь свою единственную дочь, наследницу престола???!!! - девушка с трудом не сорвалась на визг.
  - Очень богатая провинция, - с нажимом уточнил король. - А у нас слишком боль-шие расходы... Ни одно государство не дает за тебя такого выкупа, плюс, - мужчина сыто улыбнулся, - доля от прибыли торговлей рудами и золотом из шахт. Ты сама можешь по-смотреть на карте - там скопилась большая часть шахт срединных земель!
  - Да, кроме шахт там ничего и не помещается, - горько сказала Агнесс, постепенно приходя в себя. - Неужели именно он дал самый большой выкуп? Неужели ко мне не сва-тались... настоящие правители?
  - Им нужны земли, - поморщился король. - Земли и власть. Штайтеса же интересу-ют только деньги... и престиж, которого им так не хватает.
  - А... А Веринхог? - с дрожью спросила принцесса.
  - Что?! Это северный вонючий варвар?! - изумился король. - Никогда я не опущусь до того, чтобы породниться с дикарем в шкурах! Будь он хоть трижды каким-то там ко-нунгом!
  - Но по слухам, у них во льдах храниться Первая Книга Слов! В обмен на нее... И... Штайтес... это же всего лишь граф! Их род появился совсем недавно! Неужели ты допу-стишь его на трон в качестве своего наследника?!
  - При чем здесь наследник? - удивился правитель. - Дорогая, ты же девушка, ты никак не можешь рассматриваться в качестве наследницы, и чужого человека я на трон, конечно же, не пущу. Я еще не стар, настоящий наследник еще успеет появиться...
  - Еще один наследник?! Но мама же больна! Она уже давно не может рожать! - де-вушка осеклась. - Значит, ты собираешься...
  - Иди к себе, дочь! - строго сказал король. - Что ты можешь понимать в политике? Здесь есть люди, которые намного умнее тебя; они лучше решат, что тебе делать. Иди, - он повелительно махнул рукой и отвернулся.
  - Да, отец, - девушка присела и покинула помещение. Следом гуськом вышли фрей-лины.
  Девушка молча шла по коридорам, и ни одна из фрейлин не смела нарушить воца-рившееся молчание. Кормилица с состраданием смотрела на свою воспитанницу, и все порывалась до нее дотронуться, но никак не решалась.
  В голове девушки бушевали страсти. И самой сильной из них была ненависть. Ее, королевскую дочь, запихнуть на отшиб обитаемого мира, лишить даже тех крох влияния и власти, которыми она обладала здесь! Лишить даже надежды на реальное могущество!
  "Напыщенный, не видящий дальше своего носа идиот! - в ярости думала она о своем отце. - Считаешь меня дурочкой? Думаешь, я недостойна власти? Потому что я женщи-на?! Ну что ж... Посмотрим, что ты скажешь, когда я стану королевой!.."
  Ее тщательно продуманный план рушился. Надо будет срочно найти гонца. Но кто согласиться отправиться так далеко, за границу цивилизованного мира, в ледяные горы варваров?..
  "Придется снова навестить того славного мальчика скорохода, - Агнесс хищно улыбнулась про себя, вспоминая его восторженный взгляд. - Немного ласки, и он сделает все, что я скажу... Хотя... Он слишком слаб..."
  - Ваше Высочество?
  Агнесс резко вынырнула из своих мыслей. Перед ней, в сияющем доспехе и в алой мантии, как обычно с шлемом под мышкой стоял генерал Паллай - один из самых завид-ных женихов в королевстве, уже немолодой, но по-прежнему поражающий мощью, пыш-ными усами и буйными кудрями с проседью. Большинство дворянок зачитывались его стихами, которые он охотно писал для прекрасных дам, и страстно вздыхали по его голу-бым пронзительным глазам и суровому лицу. Хотя стихи, конечно, были не единствен-ным, чем генерал был знаменит: о его таланте стратега и мужестве в боях слагали леген-ды.
  - Генерал? - девушка смущенно улыбнулась и слегка присела в реверансе.
  Красивый усатый великан стянул с руки перчатку и склонился над рукой девушки.
  - Ваши фиалковые глаза полны печали, - заметил он. - С Вашей Светлостью что-то случилось? С Его Величеством все в порядке?
  - С моим возлюбленным отцом все хорошо, он сообщил мне о моем скором замуже-стве, и я... напугана...
  - О, моя леди, не бойтесь! Штайтес неплохой человек, я знаю его по многим битвам.
  "И он про это знал..."
  - Надеюсь, к тому же я в любом случае покорилась бы воле отца...
  - Как и должна делать женщина, - одобрительно кивнул генерал. - А то недавно по-палась тут одна девчонка, переоделась, прости Господи, в мужика и попыталась вступить в армию! Ну да ее быстро разоблачили...
  - И?..
  - Инквизиторы ее себе забрали, сожгут, наверное, - пожал плечами Паллай. - Ви-данное ли дело, женщине - и в мужской одежде да с оружием! Не иначе как бесы в нее вселились. Ну, надеюсь, Церковь спасла ее искру Очищением...
  Оказавшись в своих покоях девушка отослала всех фрейлин. Что делать дальше? Простой и практически бескровный план провалился из-за глупого и упрямого отвраще-ния отца к северным варварам. Силой же... Королевская армия и, конечно же, воины Церкви, которые обязательно поднимутся на защиту Истинной веры по первому слову Инквизитора... Веринхогу не выстоять.
  А Инквизитор... Инквизитор... Агнесс перевела взгляд на деревянную фигурку с транквиллумом, стоящую возле медного литого подсвечника. Рядом валялся мешочек с остальными фигурками.
  Что значат его взгляды?.. Она могла бы предположить... Но... нет, только не он.
  Но даже если это и так... Он такой...
  Девушку передернуло.
  Хотя... Если он встанет на ее сторону...
  Принцесса медленно развернулась к большому зеркалу в тяжелой раме и соблазни-тельно улыбнулась, проведя языком по губам. Кокетливо оголенные руки легли на строй-ный стан, локоны рассыпались по плечам. Агнесс критически окинула взглядом восхити-тельную картину в зеркале.
  "Нет, не то. Он же у нас особенный..."
  Взгляд стал кротким и нежным, как обычно, страстный огонь затаился в глазах, за-ставляя всматриваться в их бездонную глубину, фигура скрылась за тончайшим плащом, создающим иллюзию благочестиво прикрытого тела, но на самом деле плотно облегая и раздразнивая воображение; небрежно заплетенные косы спустились по плечам, подчерки-вая небольшую грудь под тонкой тканью.
  Образ невинного, невыразимо прекрасного Ангела, посланника Чистой Девы и Свя-того Супруга Ее, Спасителя. Такого далекого, неприступного... желанного.
  Девушка торжествующе улыбнулась и поглядела на фигурку Инквизитора.
  - Даже если мои догадки неверны.... Это ненадолго. Мы еще поиграем, Розали!..
  
  * * *
  
  На площади Справедливости и Очищения, второй по размеру после Дворцовой, пы-лало сразу три костра, и еще один должен был вот-вот разгореться. Страшная вонь висела над четырьмя эшафотами между Домом Правосудия и Собором Чистой Девы, самым не-обычным домом Господа из всех в королевстве, по площади разносился ужасный визг, но народ все равно заполонил все свободное пространство.
  Собор был выстроен по тому же канону, по которому вот уже несколько столетий строились все церкви, монастыри, часовни, молельни - в форме транквиллума, с двумя отдельными входами для мужчин и женщин с каждой стороны трансепта, по которым ве-рующие продвигались навстречу друг другу, а потом уже вместе шли по главному нефу к алтарю в конце анфилады. Этот обряд был пропитан символикой: раздельность вхождения в церковь означало непорочность Спасителя и Чистой Девы, дальнейшее совместное продвижение к алтарю - воссоединение в лоне Господа и Вознесение к Нему.
  В виде транквиллума он выглядел и с фасада: перевернутая вверх ногами буква "Т" черным копьем пронзала серую хмарь, каждой деталью своего убранства, от стрельчатых, узких узорчатых окон с прекрасными витражами до химер, горгулий и загнутых к небу шипов, вырезанных на стенах, наводя ужас и трепет на верующих, подавляя своим неве-роятным величием.
  Собор вместе с прилегающим к нему монастырем и двором, огороженным высокой стеной, был самым великолепным, величественным, высоким и большим по площади зда-нием столицы наравне с дворцом короля.
  На первом небольшом костерке горели и свертывались, чернея, пухлые тома в кожа-ных переплетах - еретические полуязыческие бредни из южных окраин королевства, уже третье учение, возникающее там от пагубного общения с варварами-богохульниками с юга.
  Над другим, тоже небольшим, висела клетка с истошно воющими чернильно-черными кошками. Непередаваемая какофония их визжания, черного дыма и запаха от горящей плоти и шерсти могла свести с ума неподготовленного зрителя. Но в столице Гаркранда все были подготовленными. Привычными.
  На третьем, уже потухающем костре покачивался обугленный черный костяк с ошметками плоти - распространитель той самой Третьей южной ереси. С его допросом несколько перестарались, и на костер искалеченное тело принесли уже бездыханным.
  А вот возле четвертого, еще на запаленного эшафота-"жаровни" столпилась основ-ная масса народа. В тощую, грязную, худую до безобразия женщину, чей возраст невоз-можно было определить из-за потеков засохшей крови из пустой глазницы и вздувшихся синяков и царапин, горожане швыряли испорченные овощи и мелкие камни. Но женщина этого даже не замечала. Она стояла смирно, не вырывалась, не кричала, не проклинала и не плакала. Только стояла и тихонько поскуливала, таращась в никуда единственным гла-зом.
  - За что ее? - пихнув соседа в бок, спросила молодая, но грузная женщина со слезя-щимися глазами и бородавкой на щеке.
  - Да все за то же, - морщинистый скукоженный старичок-лоточник шмыгнул сопли-вым носом. - За ведьмовство яе поганое. Говорят, - старик понизил голос и пригнулся к бабе, заодно пытаясь заглянуть ей в вырез платья (увы, для этого следовало быть повыше ростом), - эту девку сам Великий Инквизитор допрашивал, уж больно могучая ведьма. Так он вызнал, что она еще и язычница!
  - Это как же? Их уж сто лет как Церковь поперебила! - не поверила женщина.
  - Перебьешь эту поскудь, как же, - сплюнул здоровый детина в ужасно грязном фар-туке. - Попрятались по лесам и магичут понемногу, людям истинно верующим жить ме-шают. Думают, что волю богов своих поганских выполняют, а на самом деле тьме ледя-ной служат, Неименованному!
  - Прости Господи и Спаситель милостивый! - поспешно наложила транквиллум женщина.
  - Не известно, кому еще эта инквизиция служит, - пробормотал другой сухоньких дедок, только более опрятного вида, чем лоточник. На горящие книги он глядел с груст-ным сожалением. - Девке повезло, что ее Великий Инквизитор пытал, другие монахи б не только изуродовали, но и позабавились бы напоследок...
  Но очень тихо пробормотал. Чтоб никто его не услышал. Чуткие уши у шпионов Ин-квизитора...
  
  * * *
  
  - ...Сим извещаю, что, на основании вышеперечисленных злодеяний и преступ-лений против рода человеческого и на потеху Неименованному, под которыми вышеназванная Глора подписалась, верховный суд инквизиции властью, данной ему Господом-Создателем нашим, во славу Его и Его Избранников, Спасителя и Чистой Девы, постановляет, что повинна Глора к высшей мере наказания телесного и духовного, то бишь смерти мучительной, но подлежит спасению, милостью Великого Инквизитора Морелла, на очищающем костре, дабы вырвать, если это еще возможно, искру ее из оков льда, с тем чтобы воссоединилась она с Создателем...
  Монах закончил зачитывать длинный свиток с вислой печатью и витиеватой подпи-сью Великого Инквизитора, скрутил его и ловко упрятал в небольшой футляр.
  - Глора, грешница бесстыдная, несмотря на твои злодеяния, ты имеешь право на по-следнее исповедание. Брат Мохан согласился выслушать тебя. Расскажи ему все, что у тебя на сердце, и да совершится правосудие.
  С этими словами монах в черной рясе инквизитора, перевязанной простой веревкой, спустился с трибуны, отстроенной недалеко от главного эшафота, похлопал по плечу под-ходящего к осужденной Мохана в белой сутане настоятеля и пошел к высокому помосту с навесом, где прятались от ветра пришедшие на сожжение король, принцесса, несколько вельмож, министров и другие инквизиторы.
  Судия стоял с самого края, втер трепал длинную черную рясу и пытался сдернуть с головы капюшон, который священник придерживал руками, и только холодные глаза яростно сверкали, отражая огни костров.
  
  Пламя наконец разгорелось и закоптившийся воздух прорезали крики умирающей женщины. Все взгляды, и простых горожан, и знати, и духовенства были жадно прикова-ны к ней, черпая в чужих мучениях какое-то извращенное удовлетворение. И только принцесса Агнесс не смотрела. Никто не винил в этом сострадательную девушку, король даже растрогался и, забыв о ссоре, погладил дочь по руке.
  Но на самом деле Агнесс отвела глаза вовсе не из-за чрезмерной чувствительности. Она была полностью захвачена своим новым планом. Она несколько раз чувствовала на себе взгляд безгрешного ("Пока", - изгибала губы в улыбке красавица) Судии, но никак не могла заставить себя посмотреть в ответ. Да и торопиться не стоит, решила она, все-таки он не дурак и может что-нибудь заподозрить.
  Но вот уже прошло довольно много времени, как девушка потеряла мужчину среди сидящих на скамьях (на высоких стульях с резными спинками сидела только она с отцом) министров и стоящих между ними монахов и дворян.
  "Куда же он подевался?" - обеспокоенно думала она. Почему-то ей не хотелось вы-пускать его из поля зрения... так он становился еще страшнее.
  Но тут она разглядела знакомую мрачную фигуру: инквизитор неторопливо обогнул своих собратьев, сошел с полукруглого помоста и устремился в тень Собора Чистой Девы. Агнесс даже слегка привстала, чтобы лучше видеть его темный силуэт среди клубов дыма.
  А у Собора его ждал всадник на лошади. Агнесс огляделась: никто больше не обра-тил на исчезновение монаха внимания.
  Тем временем всадник спешился, инквизитор склонил голову к более низкому собе-седнику, и через минуту некий предмет перекочевал из рук посланника в складки одеяния Судии.
  После этого он развернулся и вошел в распахнутые днем и ночью двери грандиозно-го Собора-монастыря.
  Агнесс вспомнила, что инквизитор не покупал, подобно своим коллегам, богатых домов в городе, а, как и положено монаху, оградил себя от искушений в одной и мона-стырских келен Собора.
  Агнесс сидела как на иголках. Она нутром чувствовала, что увиденная ей сцена была очень важной. Ей просто необходимо было узнать, что же затевает монах. Именно затева-ет, иначе он не стал бы таиться, и посыльный подъехал бы прямо к помосту. Что ему пе-редали?
  
  Инквизитор вернулся очень быстро ќ- он не хотел, чтобы его отсутствие заметили. Правда, он не спрятал переданное послание, но по этому поводу он мало беспокоился: его одинокую келью, находящуюся не в монастыре, а в подсобном помещении самого Собора, остальные монахи старались обходить стороной, а дряхлая подслеповатая старушка-монахиня, приходившая раз в неделю и худо-бедно пытающаяся убираться или что-то готовить никогда бы не стала рыться в вещах монаха, да и читать, скорее всего, не умела.
  Судия вернулся к помосту. Взгляд снова невольно зацепился за хрупкую, нежную фигурку принцессы в строгом голубом платье с высоким белоснежным воротничком. Се-ребряные локоны красавицы были уложены в сложную прическу, которую венчал раздво-енный колпак с фатой. На ее прекрасном лице отражалось волнение, и Инквизитор, как всегда в моменты, когда он видел или вспоминал свой идеал, почувствовал, как замерло, а потом сладко и упоительно забилось суровое сердце.
  Вот уже четыре года он боролся с проснувшейся страстью. Не обычной, свойствен-ной грубой плоти похоти, а страсти, охватившей не только тело, но и все его естество, его разум, искру, мысли, чувства...
  Но он отдал себя Господу. И пути назад у него не было, он не мог отречься от своего пострига. А даже если бы смог... Инквизитор отдавал себе отчет в том, насколько мало у него шансов по сравнению с молодыми, богатыми фиглярами, из которых девушке будет выбран супруг.
  Уже выбран, поправил себя священник, чувствуя, как болезненно сжалось сердце.
  Надо спешить. У него есть только один шанс получить Агнесс, не нарушив своего обета, и при этом исполнить давнюю мечту по установлению Царства Господнего на зем-ле.
  Потому что тот священник, сказано в Книге Слов, который посвятит всего себя слу-жению без остатка и сделает для Господа невероятное, невозможное, великое... в этом случае одно его желание, любое, чему бы оно не противоречило, каким бы оно ни было, исполнится. Непременно.
  И Судия посвятил себя Господу. Он соблюдал все обеты, раздувал свою искру, огнем и мечом уничтожал заразу иноверия везде, где только мог, обращал в веру язычников, он страдал больше, чем любой священник в королевстве, от постов и истязаний.
  И он совершит воистину Великое деяние ради Господа.
  "И тогда Агнесс будет моей".
  
  Агнесс видела, как ее отец, канцлер и Судия сели в карету чтобы ехать в Зал совеща-ний.
  Принцесса осталась.
  У нее было немного времени, и она надеялась выяснить, что происходит. На карту было поставлено слишком многое. Императрица - или графиня пастухов.
  Девушка в сопровождении охраны подошла к дверям Собора и попросила подождать ее снаружи. Войдя в блистающий темным золотом и великолепными витражными стрель-чатыми окнами чертог, мерцающий в трепещущем пламени свечей, она юркнула в тень и первым делом избавилась от высокой прически, сорвав колпак и фату, чтобы не привле-кать к себе внимания. Затем она накинула темный плащ с капюшоном и осторожно, по боковому нефу, прошла, почтительно склонив голову перед встретившимися ей мо-нахинями, к маленькой боковой дверце. Это был выход в боковую, хозяйственную часть Собора, примыкающую к подсобным помещения большого монастыря, находящегося по-зади величественного здания.
  Принцесса знала, что Великий Инквизитор не живет в монастырских кельях вместе с обычными послушниками, а жил прямо в Соборе.
  Наверняка девушка знала только дверь в подсобные помещения, так как несколько раз видела, как монах входил и выходил из нее.
  Однако внутри оказалось несложно: вверх вела только одна узкая винтовая лест-ница, которая привела девушку на маленькую площадку перед старой, рассохшейся и слегка покосившейся дверью.
  Принцесса почувствовала, как ей овладевает любопытство: как живет этот странный монах? Прочее высшее духовенство, а также инквизиторы и армия Церкви не особо сле-довали обету бедности, окружая себя всей доступной роскошью. Девушка, несмотря на нехватку времени, презрела осторожность, поддавшись извечному женскому пороку - любопытству.
  Но войдя в незапертую дверь, она слегка разочаровалась: это оказалась незатейливая, скучная, бедно обставленная комната с простой узкой кроватью, потрескавшимся потолком, парой ведер, маленькой печью и лавкой с двумя скамьями. Узкое оконце было очень грязным, простыни чистыми, но дырявыми, кровать - жесткой и неудобной даже на вид. Пол был украшен отпечатками испачканых в земле подошв и усыпан крошками, на скамье валялась скомканная одежда. На стене висел транквиллум. К спальне с одной стороны прилегала очень пыльная, темная, грязная и вонючая коморка со всяким хламом, и еще одна небольшая комнатка, из которой принцесса поспешно выскочила: посреди комнаты стояла деревянная статуя прекрасной женщины - Чистой Девы, - на стенах висели иконы, но испугало ее не это. На деревянной подставке, такой же, как те, на которых рыцари хранят свое оружие, у Инквизитора лежали различные средства умерщвления плоти: плетки, бичи, колючие проволоки для одевания на руку или ногу... Они были чистыми, но вот пол перед статуей... Его определенно мыли, но девушка с содроганием различила кое-где нестертые капельки крови.
  С другой стороны дверь была только одна, более массивная и добротная, но тоже не-запертая.
  За ней находился кабинет. В этой комнате не так сильно пахло сыростью, да и вы-глядела она более жилой, чем остальные помещения, которые казались скорее необходи-мым придатком, чем полноценным жилищем. Стены кабинета закрывали стеллажи с пыльными книгами, единственное окно закрывали тяжелые шторы, на стене рядом с две-рью висел транквиллум и карта материка. Посреди комнаты стоял массивный темный стол и стул с высокой изящной спинкой. На столе грудой валялись какие-то свитки, бумаги, стояла чернильница с пером, горела свеча на тарелочке... и...
  Сердце девушки забилось быстрее. Вот оно! Сероватый распечатанный пакет так и лежал с краю стола, ничем не примечательный, если не знать, при каких обстоятельствах получил его Судия.
  Девушка дрожащими руками вытащила из пухлого конверта сложенные листы бума-ги и лихорадочно начала читать. Письмо было зашифровано, но принцесса, выросшая в гуще дворцовых интриг, легко разгадала несложный шифр.
  Сперва она почувствовала глубокое разочарование: после приветствия речь в письме пошла о каком-то оружии. Но вчитавшись, девушка не смогла скрыть свое изумление... Медленно вникая в суть слов, разбираясь в сложных таблицах цифр, девушка начала по-нимать, что это такое. Часть получаемых от прихожан средств шла вовсе не в королев-скую казну. С помощью различных ухищрений, пользуясь слабой грамотностью мини-стров, часть доходов тратилась Церковью совсем на иные нужды.
  Оружие. Разных видов: кинжалы, арбалеты, мечи... яды. И... наемники! Зачем Церк-ви наемники?! Ее великолепно обученная армия и без того составляет едва ли не четверть от королевской...
  Девушка ничего не понимала. Но вот письмо подошло к концу...
  "Ваше высокопреосвященство, для планирования дальнейших действий необходимо иметь представление о планах Военного Совета и расположении войск. Без это информа-ции дальнейшие действия будут бессмысленны..."
  Подписи не было.
  Агнесс пустым взглядом смотрела на листы бумаги. Закупка вооружения. Набор наемников. Необходимость узнать планы Военного Совета... Девушка нервно облизнула губы. Церковь десятилетиями наращивала военную мощь, особенно сильно это стали вид-но при нынешнем Великом Инквизиторе... Неужели армия понадобилась ей не только для защиты от язычников?
  - Кто ты и что здесь делаешь?! - ледяной, полный сдерживаемой ярости голос гро-мом прогремел в комнате.
  Агнесс вскрикнула, листы письма посыпались у нее из рук. Девушка рефлекторно рванулась в бок, но тут же почувствовала, как ее предплечье схватили цепкие пальцы и дернули в сторону.
  Капюшон упал у принцессы с головы, светлые волосы рассыпались по темной ткани плаща. Вскрикнув от боли - схватившая ее рука оказалась очень сильной, она разверну-лась и увидела напротив своего лица холодные, темно-серые глаза Инквизитора. Они ка-зались ледяными, но в глубине полыхало едва скрытое бешенство, тонкие губы скриви-лись.
  Но увидев, кто именно оказался у него в кабинете, Судию словно окатило ледяной водой. Покрытое с одной стороны шрамами морщинистое лицо приобрело растерянное выражение, гнев уступил место удивлению и... чему-то еще.
  - Принцесса Агнесс?.. - Инквизитор сглотнул и поспешно отпустил девушку, отсту-пив на несколько шагов. - Но... что вы здесь делаете?
  Вспышка дикого, неконтролируемого страха прошла, и Агнесс лихорадочно пыта-лась решить, какой план действий ей лучше выбрать.
  - Ваше высокопреосвященство... простите за вторжение, - Агнесс приподняла глаза и увидела на лице монаха испуг из-за того, что он сделал ей больно, его сострадание... план действий был тут же выбран. - Я просто... - девушка схватилась за ноющее плечо и тихо всхлипнула. Грозный служитель церкви совсем сник. - Я хотела спросить Вашего мудрого совета, как самого праведного человека в этом городе... Я... хотела исповедаться перед Вами, потому что я сильно согрешила... - слезы потекли из прелестных глаз, Аг-несс заморгала и отвернулась, словно пытаясь скрыть постыдную слабость.
  - Господи, простите меня, милая леди, - пробормотал священник, лихорадочно оглядываясь. Наконец он кинулся у единственному стулу, вытащил его и поднес к Агнесс. Крайне бережно, словно боясь разбить, усадил ее и сделал шаг назад с таким облегчением, как будто он только что выдержал тяжелое испытание. - Простите, умоляю вас, - монах опустился перед плачущей девушкой на колени и, поколебавшись, осто-рожно взял ее за руку. - Я просто не ожидал никого здесь увидеть, и подумал было что грабители пробрались и в обитель Господа...
  Девушка при последнем слове словно машинально наложила на себя знак транквил-лума одновременно с Инквизитором, подняла на него глаза с длинными, слипшимися от слез черными ресницами и слегка улыбнулась.
  Инквизитор сперва чуть приблизил к ней свое лицо, но потом, словно опомнившись резко дернулся назад.
  "Отлично, - подумала Агнесс. - Мои предположения подтверждаются. Что ж, это значительно облегчает как конкретно эту ситуацию, так и положение вещей в целом".
  - Вы меня очень напугали, - она выпрямилась на стуле и повела затекшими плечами, невзначай продемонстрировав свой бюст под тонкой облегающей тканью (глаза мужчина скользнули было вниз но тут же вернулись к лицу). Девушка утерла слезы тонким платочком и спрятала его обратно в рукав.
  - Я не хотел... Я сделал вам больно? - с огромным беспокойством спросил монах.
  - Немного, - девушка смущенно улыбнулась. - Но не беспокойтесь, ведь сказано в Книге Слов: "И окупятся все страдания ваши, когда искра воссоединится с Господом..."
  - "...и чем сильнее муки были плотские, тем сладостнее будет от них избавление", - тихо закончил Инквизитор. - Да, вы правы, принцесса. Но... - он нервно глянул на разво-рошенное письмо.
  - Я... простите меня, - девушка опустила глаза и нервно затеребила рукав. - Любо-пытство - один из моих страшных пороков... Я увидела письмо, почти выпавшее из кон-верта на краю стола, хотела поправить, чтобы не упало... но оно, видимо, от моего движе-ния, выскользнуло из конверта, я подхватила его и не удержалась...
  "Но как же он вернулся так быстро?! А может, и не уезжал? Просто зашел в карету, обсудил что хотел и вышел? Дура! Вряд ли он поверит мне, что я ничего не успела прочи-тать..."
  Инквизитор действительно смотрел на нее выжидательно и с некоторой опаской.
  - Зачем вам это? - тихо спросила принцесса глядя в пол.
  
  Монах был поражен тем, что застал у себя принцессу. Но поверил ей незамедлитель-но. Он слышал о ссоре девушки с отцом по поводу замужества (и даже, к стыду своему, обрадовался ей, как и тому, что принцесса не желает выходить замуж - это добрый знак его намерениям, Господь наверняка хочет, чтобы он исполнил его волю и получил свою награду), так что не удивился, что после этого принцесса захотела исповедаться: пре-кословие родителям было относительно серьезным грехом, особенно для такого чистого сердца.
  Не описать словами, что мужчина почувствовал, когда узнал, кто перед ним. Восторг от того, что он ее видит, страх, что она узнает о его планах и нарушит их, надежда, что она поймет его, эйфория от близости к предмету своего обожания, ужас от того, что он испугал ее и причинил боль...
  Но теперь он был в нерешительности. Рассказать ей все? Нет, слишком опасно... Она может не так понять его, лучше подождать пока все закончится, и тогда она сама увидит, что он сделал мир лучше, и простит его. Да и незачем девушке лезть в его интриги... Тогда даже если что-то пойдет не так, она будет в безопасности. Но она уже в любом случае прочитала хоть что-то, а врать... он не хотел ей врать.
  Значит, надо просто намекнуть...
  - Я хочу сделать мир лучше, - произнес он, неотрывно глядя ей в глаза и стараясь не утонуть в их фиалковой нежности. Он посмотрел на ее руку, которую держал в своих ру-ках. Маленькая, узкая, нежная ручка...
  Мужчина сглотнул, с ужасом и раздражением понимая, что не справляется со своими чувствами и желаниями.
  - Я... хочу навести порядок в королевстве. А Вы... Вы поможете мне, моя принцес-са? - мужчина снова поднял на нее глаза. Они были серыми и непроницаемыми, но в сердце отчаянно билась надежда.
  - Я... помогу, - не отрывая глаз от монаха медленно кивнула принцесса.
  
  После того, как Инквизитор очень осторожно проводил ее к лестнице и закрыл дверь, Агнесс наконец вздохнула свободно. Ее трясло после пережитого шока и напряже-ния.
  Но в целом все сложилось удачно. Хотя поведение мужчины принцессу сильно удивляло: смотреть на нее таким жарким взглядом, при этом не пытаясь до нее дотронуться, и даже более того, отдергиваясь всякий раз, когда она сама дотрагивалась до его плеча или руки. Он определенно ненормальный! На религиозной почве... А уж эти его планы по улучшению мира! Он явно тоже считал ее глупой наивной девочкой, но Агнесс прекрасно поняла, о каком улучшении идет речь. Монах замыслил переворот! А что? Его притязания вполне могут оказаться успешными. Позиции Церкви необычайно сильны, армия хорошо подготовлена, королевская же, напротив, растянута по всей стране... Но тем не менее, действовать надо очень осторожно: короля поддержат дворяне, а им тоже есть что противопоставить карательной армии инквизиции...
  Девушка спустилась по винтовой лестнице и вышла за пределы Собора к обеспоко-енным ее долгим отсутствиям фрейлинам и охранникам, которые почтительно сопроводили ее к карете.
  Так что же делать?
  Агнесс задумчиво смотрела в окно. Сперва она сделала ставку на Веринхога. Он стал бы ее мужем, объединил бы земли северных варваров с ее королевством, и уже объеди-ненными силами они легко разгромили бы южан. Королевство превратилось бы в импе-рию, а глупого варвара легко было бы устранить... или править из-за его спины.
  Но теперь это невозможно. Свадьбе не бывать, а захват силой скорее всего кончится неудачей: объединенная армия церковников и короля разгромит северян. Значит, надо либо менять план с Веринхогом... либо поставить на другого.
  Агнесс улыбнулась. По уши влюбленный священник сделает для нее все, что она за-хочет. Подчинив себе Гаркранд и объединив армии, Великий Инквизитор вполне сможет уничтожить язычников...
  Ну а она будет подле него.
  А впрочем... Убаюканная мерным подергиванием экипажа на неровной мостовой, девушка сладко потянулась, потеснив сидящую рядом фрейлину и склонила голову к ок-ну, наблюдая за первыми каплями дождя.
  А впрочем, зачем выбирать? Она может просто подождать, как будут развиваться события. Если Инквизитор одержит победу... его ждет дополнительный приз. Если же нет... ослабленный Гаркранд станет легкой добычей для свирепых северных язычников.
  
  Инквизитор, отчаянно морщась, отложил окровавленную плеть и, как был на коле-нях, стал читать молитву Чистой Деве. Сегодня его плоть подверглась жуткому искуше-нию, и за это надо было вымолить прощение.
  Закончив, мужчина взглянул на статую женщины, Чистой Девы, самой прекрасной во Вселенной. Но даже глядя на нее в ее тени стояла другая девушка, почти такая же пре-красная. Агнесс.
  Теперь ему оставалось только ждать, не выдаст ли она его.
  Ну, на все воля господа.
  Со вздохом мужчина поднялся с колен и подошел к бадье с водой: смывать кровь со спины.
  "Если она меня не выдаст, - думал он, - то сегодня все обернулось даже к лучшему. Ведь это значит что она верит мне и не против моей идеи. Она будет со мной!"
  Единственное, чего он боялся, так это что любопытная принцесса увидела его днев-ник. Но он, кажется, остался нетронутым. Потому что ведение этого дневника - это то единственное деяние, в правильности которого перед Господом не был уверен Инквизи-тор. Он убеждал себя, что использует эти записи только во благо, что противника надо знать в лицо... Но сомнения оставались.
  В конце концов, если бы такую вещь нашли у кого-то другого, его немедленно про-дели бы жесточайшим пыткам, а потом бы сожгли.
  "Все, что я делаю, я делаю ради Господа. Это во благо. Как только я установлю его Царствие на земле, все эти записи будут уничтожены!" - успокоил себя Судия.
  Был пост, так что спать пришлось не поужинав.
  Раздраженно помассировав нежелающий принимать благодать Господа вместо еды желудок, мужчина лег на узкую и жесткую кровать и некоторое время лежал на спине, рассматривая трещины на потолке. Они всегда скрадывались в его воображении в разные рисунки: букет цветов, огромное войско, беспорядок на столе... но чаще всего приходил образ женщины. Прекрасной молодой женщины в платье со множеством складок.
  Монах слегка улыбнулся, засыпая.
  Женщины с серебряными волосами и фиалковыми глазами... Она четко, словно ико-на прорисовывалась на потолке.
  
  
  Глава 2
  Ведьма
  
  - Нет, настоятель, я должен идти! - Викон был упорен как никогда. - Неужели вы не понимаете!? Хотя бы прочтите мой труд!
  - Прочитаю, прочитаю, - голос толстенького настоятеля был подозрительно ласко-вый и успокаивающий. - Дай мне его сюда!
  Викон крайне подозрительно поглядел на своего наставника.
  - Не дам, - наконец решил он. - Вы его опять в огонь кинете! Я лучше с ним сразу к Инквизитору пойду! Он умный человек, он увидит мои доводы и поймет, что я прав!
  - А я по-твоему что, дурак, что ли?! - вспылил отец Мохан, потрясая здоровыми ку-лачищами. - Я же, бесеныш ты эдакий, о тебе беспокоюсь! "Умный человек"! Тебе бы того ума хоть немного - сообразил бы, что со своими писульками к Великому Ин-квизитору идти - это смерть более верная, чем генерала Паллая трусом обозвать! А ну дай сюда! - священник попытался хитрым маневром вырвать у послушника пухлую стопку страниц, но худенький молоденький парнишка проворно увернулся и спрятал руки за спину. Однако настоятель не сдался и удивительно быстро поменяв направление движения прижал Викона пузом к стенке.
  - Но ведь я прав, отец Мохан! У меня же доказательства есть! - сдавленно прохри-пел Викон.
  - Доказательства только в Книге Слов есть, а она уже лет пятьсот как в землях се-верных варваров утеряна! - пропыхтел Мохан.
  Ситуация зашла в тупик: паренек, придавленный настоятелем, не мог никуда сдви-нуться, а Мохану не хватало длины рук, чтобы вырвать у послушника из рук опасный трактат.
  - Ладно, - наконец решил запыхавшийся священнослужитель. - Давай договоримся так: ты клянёшься мне именем Чистой Девы, что не кинешься со своим бумагомаранием к Инквизитору и вообще его пока никому показывать не будешь, а я тебя отпускаю и даже разрешаю оставить писульки при себе.
  - Не могу! - из последних сил пискнул задыхающийся парнишка. - Все... должны... узнать... правду!!! А Инквизитор... Он меня поймет! Он же... о чистоте Веры заботится!..
  - Да кто ж спорит!.. - Мохан расстроенно всплеснул руками. - Но не через чур ли?..
  - Что вы имеете в виду? - подозрительно спросил Викон. - Разве может Судия де-лать что-то "через чур"? Он же посланник Господа!..
  Настоятель тяжело вздохнул.
  - Эх, не хотел я этого говорить... Мирису помнишь?
  Викон резко перестал вырываться.
  - Черненькую такую? - испуганно спросил он. - Соседку мою бывшую? Рядом с ко-торой я до пострига жил?
  - Ее, - Мохан отодвинулся от послушника и тяжело опустился на скамью, пытаясь отдышаться.
  - И что с ней? - тихо спросил Викон, отстраненно глядя на мятый труд в руке. Ми-лую, полненькую, но очень добрую девушку он хорошо помнил, хотя и не виделся с ней уже несколько лет. Первые месяцы после пострига он очень скучал по ней и много рассказывал о ней своему наставнику.
  - Ее мать обвинили в колдовстве, - тихо сказал настоятель. - Что с ней, неизвестно. Имущество Инквизитор конфисковал. А когда Мириса пошла в Дом Правосудия искать мать, то напоролась там на пьяных краманриев...
  - И?.. - сглотнул Викон. Мать Мирисы он тоже помнил ќ- такую же веселую обоя-тельную хохотушку.
  - Что "и"? Ну вот что "и"? Могла мать Мирисы быть ведьмой, а? Могла? Девушка сейчас в доме призрения, она разума лишилась после того вечера. "Умный человек"... Умный - это еще не значит... А, - махнул рукой расстроенный настоятель. - Иди-ка ты в келью! И листики эти спрячь как следует! Без ужина остаешься на неделю, и в архивы больше - ни ногой! А то еще чего похлеще напишешь!
  
  * * *
  
  Инквизитор задумчиво открыл дневник, обмакнул перо в чернила и начал писать:
  "Сего дня, 15 октября 971 года от Вознесения Спасителя и его Святой Супруги Чи-стой Девы, мною, Великим Инквизитором Гаркранда и всей Истинной Церкви Мореллом Эстебори Маркосом, при допросе колдуньи, нареченной Простифьей, 42 лет от роду, из Птичьего леса доставленной, обвиненной в богомерзком колдовстве и пособничестве Не-именованному путем нанесения на вылепленные ее мужем горшки узоров, после чего всякий кто из горшка этого пищи отведывал, заболевал, получены следующие сведения о деяниях колдовских, греховных: путем нанесения узоров или рисунков на предмет, колдун может вливать в него силы свои, Неименованным данные. Краска, коей такие узоры чертятся, должна быть кровью младенцев трехмесячных разбавлена..."
  Исписав несколько страниц, мужчина откинулся на спинку стула и помассировал затекшую шею. Допрос колдуньи занял много времени: женщина действительно что-то знала, и потому Инквизитор пытал ее с особым тщанием, выспрашивая малейшие подробности.
  Монах рассеянно пролистал дневник. Итог его многолетней работы. Мужчина не сомневался, что кое-что из того, что тут записано, полный бред, призванный запутать ин-квизицию. Но несколько раз ему везло, и он смог допросить подлинных пособников Не-именованного...
  Судия нахмурился, поглаживая тетрадь в простом переплете из темной кожи. Он по-лучил бесценные знания. Более того, он смог использовать некоторые из них...
  И это его очень беспокоило.
  Правильно ли он все же поступил, когда решил опробовать кое-что из того, что ему удалось вырвать у пленных ведьм и колдунов? Но он же использовал... точнее, использу-ет эти вещи на благо Господа.
  Инквизитор посмотрел в окно, за которым резко закончилось такое длинное и теплое бабье лето. Шел мелкий противный дождь, заливая грязную и вонючую столицу с глупыми и жадными людьми.
  "Я все сделал правильно, - сказал себе монах. - Этот мир нуждается в очищении, и то, что у меня получилось благодаря ведьмовским умениям, послужит против них!"
  Сейчас Великий Инквизитор должен был снова отправляться по делам. Сперва необ-ходимо присутствовать на ежемесячном собрании высшего духовенства, на котором глав-ной темой станет распространение ереси на южных окраинах страны; далее он приглашен на свадьбу графини Антуаны - Инквизитор терпеть не мог подобных празднеств и сборищ напыщенных полуграмотных пьяных аристократов, но его должность обязывала, как верховное духовное лицо, присутствовать на подобных мероприятиях, благословляя тем самым священный брак. "Как будто мое присутствие помешает им нарушать эту святость постыдным распутством и изменами!" - зло подумал Инквизитор. Графиня раздражала его, кроме всего прочего, еще и невероятно открытыми платьями вплоть до почти полностью оголенных рук и глубочайшего выреза декольте, а также пышной и очень привлекательной фигурой, всегда находящейся на виду благодаря оным платьям. Ну и на вечер, как всегда, остается самое неприятное: в городе поймали бродячую артистку, выступавшую вместе с группой, которая с помощью каких-то трав вылечила больного, кашляющего кровью.
  Инквизитор, не смотря на реющие вокруг него слухи, пытки и казни не любил со-вершенно и никакого удовольствия они ему не доставляли. Они были чем угодно: мерой предосторожности, суровой необходимостью, иногда, к сожалению, ошибкой, в какой-то мере - поучительной демонстрацией... но никогда - удовольствием.
  Мужчина встал из-за стола, спрятал дневник на полку (делать он это стал после того, как обнаружил в своей келье неделю назад принцессу) и поправил одежду. В маленькой сырой и темной кладовке пылилось большое зеркало, но мужчина им никогда не пользовался: отчасти от того, что считал чрезмерную заботу о внешности грехом, отчасти из-за того, что никогда не считал себя хоть немного привлекательным и лицезрение себя в зеркале ему удовольствия не доставляло.
  На выходе он столкнулся со старенькой, сгорбленной, морщинистой бабкой с вед-ром и тряпкой.
  - Мор, ты куда, сынок? - забеспокоилась бабулька, увидев, что высокий мужчина собирается уходить. - Ты хоть покушал?
  - Покушал, - голос монаха звучал удивительно мягко.
  - А что? - требовательно спросила старушка.
  - Картошку вареную с редькой, - покорно ответил Судия.
  - А колбаски? - с надеждой вопросила женщина.
  - У меня пост, бабушка Килья, - смиренно сказал монах, осторожно отодвигая бабку от двери. Старушка, хоть уже почти ничего и не соображавшая и ласково называющая мрачного монаха, главу могущественной Церкви и жестокого Великого Инквизитора "сынком" и "Мором", ему нравилась. Она была очень набожная, доверчивая, и всегда искренне за него беспокоилась. О его делах она ничего не знала, жила в каморке на первом этаже под лестницей, торговала свечками за упокой, поддерживала искорку на алтаре и прибиралась кое-где, у него например. Настоятель как-то предложил священнику дать в прислужницы послушницу помоложе, так как от уборки старой Кильи было мало проку, но монах, вспомнив, в каких целях используют молоденьких прислужниц многие его коллеги-священники, поморщился и отказался.
  
  Трясясь в карете по дороге к Дому Правосудия, Великий Инквизитор размышлял над еще одной проблемой, появившейся у него после получения послания от одного из самых преданных ему магистров краманриев, посвященного в планы монаха.
  Денег по-прежнему не хватало, но это мелочи: Инквизитору уже удалось получить разрешение на новые налоги; продажа индульгенций приносила свои плоды, конфискация имущества осужденных также давала неплохой доход. Правда, проблема была в том, чтобы незаметно для королевской разведки переводить деньги не на содержание храмов и госпиталей, а на закупку вооружения и набор наемников...
  Мужчина поморщился. Идея с наемниками ему не нравилась, они были слишком ненадежны - но его убедили, что иначе численное превосходство будет слишком сильно.
  Гораздо большую проблему составляла неизвестность планов генерала Паллая каса-тельно размещения армии на ближайшее время, а также его гвардия отборных бойцов, набранная и обученная им лично, беззаветно преданная своему генералу, постоянно нахо-дившаяся во дворце.
  А генерал предан королю и ни за что его не предаст.
  Но для осуществления своих намерений монаху было необходимо абсолютно точно знать планы Паллая, как и дислокацию всех военных подразделений, иначе рассчитать направления ударов будет невозможно. Ведь единственная надежда на победу - это вне-запность...
  И, конечно, необходимо устранить из главного объекта - Королевского Дворца - гвардию генерала.
  Инквизитор, хотя и был священником, неплохо разбирался в тактике и стратегии, поэтому был очень осторожен и предпочитал подождать лишнее время, чем рваться наобум.
  Но как узнать все то, что ему так необходимо?.. Гвардия генерала была, пожалуй, единственным местом, где у Инквизитора не было шпионов. Все: духовенство, купцы, дворяне, наместники других городов, немногие ученые мудрецы, даже король - все были у него на ладони, достаточно было черкнуть пару строк - и на каждого из них можно было получить полное досье и расписание их жизни по минутам. Это позволяло мужчине великолепно ориентироваться в политической обстановке и интригах, вовремя давить на нужные рычаги и добиваться желаемого. А вот гвардия была белым пятном на этой карте сплетений человеческих судеб и разумов...
  И на зимний Военный Совет ему никак не попасть... На нем присутствует только ближайшее окружение генерала и, иногда, сам король. Не подберешься...
  Карета замедлила свой ход и остановилась прямо напротив дверей Дома Правосу-дия, напоследок тряхнув Инквизитора так, что тот с размаху ударился затылком о стену экипажа, чуть искры из глаз не посыпались. Кроме того, карета остановилась не только точно напротив высоких дверей Дома, но и напротив глубокой лужи, по которой священ-нику пришлось с отвращением прошлепать.
  Так что спускался в подвалы для содержания и допроса заключенных (они были об-щие и для инквизиторов Церкви, и для светских судей) мужчина не в лучшем настроении.
  Монах зашел в душное, натопленное помещение (жар в основном шел от большого камина, на котором на решетке подогревались различные железные инструменты) и с не-которым облегчением сел за простой стол, с которого открывался хороший вид на прове-ренную временем дыбу, изощренную "железную деву" и свисающие с потолка цепи, а также на двух монахов-инквизиторов в черных рясах, ожидающих распоряжений.
  Судия посидел немного, чувствуя, как по замерзшему телу разливается тепло, про-бормотал за его дарование короткую молитву и повелительно махнул рукой. Ему быстро поднесли молитвенник, перья, чернила и бумагу. Инквизитор собрался с мыслями, сел в более свободную позу и спросил у монаха:
  - Итак, кто сегодня?
  - Ведьма, Ваше Высокопреосвященство, - подобострастно поклонился младший ин-квизитор, пониже и пополнее своего собрата, с хитрой физиономией, прищуреными глаз-ками и острым носом, под которым торчала огромная бородавка. - Из деревни, что у Ред-кого леса на западе. Пришла в город вместе с группой бродячих артистов-музыкантов. Использовала свои мерзкие чары дабы излечить одного купца, которому стало худо во время выступления, хотя, как известно, от кровавого кашля лечения еще нет, а чудом только Господу давать иль отнимать жизнь позволено...
  - Возможно, она нашла способ лечения болезни без применения чар? - предпо-ложил мужчина.
  - Нет, Ваше Высокопреосвященство. Он язычница: на ней не было Святого Символа, - это сразу все объясняло, ни о каких поблажках теперь не могло быть и речи.
  - Внешность? - записывая, спросил Инквизитор. Вообще-то ему полагался отдель-ный писец, который должен был протоколировать допрос, но священник предпочитал за-полнять все бумаги сам: так он был уверен, что ничего не упустит... и не напишет лишне-го.
  - Внешность... - инквизиторы переглянулись и как-то сально заухмылялись. - Лет семнадцать. Волосы длинные, черные, самые что ни на есть ведьминские... были. - Судия кивнул. Уже давно было известно, что сила колдунов заключается в волосах, так что их обрезали сразу же. - Глаза странные, тоже колдовские: светлые до жути. Я сначала думал - бельма. И вообще она странная, - убежденно закончил младший инквизитор.
  - Ладная девка, - добавил второй, менее многословный, и оба с робкой надеждой посмотрели на своего главу. Судия брезгливо сморщился и кинул на подчиненных леде-нящий взгляд. Монахи сникли: Великий Инквизитор не изменил своим принципам и позабавиться с мерзкой ведьмой не разрешил.
  - Ведите, - холодно велел он.
  Монахи ушли, а Судия остался собираться с духом. Больше всего он ненавидел до-прашивать именно красивых и молодых ведьм. Обнаженное женское тело... Мужчину передернуло, он прочитал молитву и настроил себя на нужный лад, повторив про себя главу "Чародеев не оставляй в живых".
  Из коридора донеслись возмущенно-испуганные вопли и визги, а также кряхтение тащивших пленницу палачей-монахов.
  Вопли до начала дознавания были достаточно частым явлением, хотя обычно ведо-мые на допрос просто болтались в полуобморочном состоянии и не могли вымолвить ни слова.
  Пока за них не принимались палачи, разумеется.
  Монахи вошли в комнату, с трудом удерживая извивающееся и брыкающееся тело в лохмотьях и с мешком на голове. Из-под мешка доносились невнятные, но очень агрес-сивные звуки.
  - Вот, Ваше Высокопреосвященство, - крякнул младший инквизитор, затаскивая де-вушку на дыбу и пытаясь привязать одну руку, но девчушка невероятным образом выгну-лась а саданула ногой монаха в челюсть. - Охх!..
  - Огонь девка, - пробормотал другой, более молчаливый и более сильный, схватив драчливую ногу за лодыжку и крепко прикрутив к углу "стола".
  Великий Инквизитор молча и равнодушно наблюдал за потасовкой, крутя в длинных пальцах перо. Чтобы допрашиваемый так активно вырывался - особенно женщина - слу-чалось редко, но все же пару таких случаев он помнил. Ничего особенного.
  Наконец жертва была надежно зафиксирована, монахи отдышались и перевели взгляд на своего главу. Судия вышел из-за стола, неторопливо подошел к дыбе и кивнул. Монахи быстро сдернули с головы жертвы мешок и вытащили кляп.
  Великий Инквизитор рассмотрел молодую девушку. Некрасивую: хотя темница и страх никого не красят, она все равно была слишком чудная. Кожа была темная, клочья грубо обкромсанных черных волос обрамляли худое лицо с острым вздернутым носом и жуткими, очень светлыми глазами непонятно какого цвета, над которыми нависили гу-стые широкие черные брови.
  На фигуру Инквизитор кинул только один взгляд и тут же отвел: смуглое тело у де-вушки было очень красивым, тонкую талию и большую грудь не могли скрыть бесфор-менные лохмотья и грязь.
  Девушка была ужасно испуганна, ее наполненные слезами выпученные глаза, по плошке каждый, метались по лицам мужчин и жутким приспособлениям.
  - Пустите меня!!! - тут же в ужасе пронзительно заголосила она. - Что вам от меня надо?! Я ничего плохого не сделала!!!
  Она бешено задергалась в путах. Судия невольно снова опустил глаза на ее тело, по-блескивающее от пота и с ненавистью сжал губы.
  "Типичная ведьма: прекрасное тело и мерзкое лицо! Даже ее темная кожа говорит о том, что ее пометил Неименованный! А уж глаза!", - Инквизитор глубоко вздохнул и встал так, чтобы видеть только лицо девушки, но не ее фигуру.
  - Не-ет! Выпустите!! А-а-а-а!!! - девчонка билась в истерике.
  Судия подал знак, и один из монахов наотмашь ударил девчонку по лицу.
  - Ты!.. - начала было она, но получила по другой стороне лица и умолкла, глядя на всех троих со смесью страха и ненависти.
  - Ты, ведьма мерзопакостная, - бесстрастным тоном начал Судия. - Обвиняешься в язычестве и колдовстве.
  - Это я мерзопакостная?! - снова ожила ведьма. - А вы хорошие, да?! Женщин из-бивать, трое здоровых мужиков - доблесть и честь прямо прет! А уж добродетель!..
  Еще один удар. Из носа потекла кровь, из глаз - слезы.
  - Любое зло против слуг Неименованного благом является, - так же спокойно сказал Судия. - Итак, признаешься ли ты в том, что ты колдунья и язычница?
  Девушка всхлипнула, но промолчала.
  Инквизитор кивнул монахам и сел за стол, принявшись записывать. Младшие инквизиторы быстро начали проверять дыбу и уже взялись было за ворот, приготовившись растягивать мышцы, рвать жили, но тут...
  - Не-е-е-ет!!! - глаза у девушки вспыхнули каким-то потусторонним светом, тело выгнулось дугой, веревки лопнули... Девушка, вскочив на ноги, кинулась к выходу.
  Но Инквизитор оказался проворнее. Моментально оправившись от шока он кинулся к двери и захлопнул ее, повернув торчащий в замке ключ.
  - Черт! - выругалась девушка и обожгла вставшего у двери и спокойного как камен-ная горгулья мужчину злым, полным ненависти взглядом. Но тут же кинулась в сторону: за ней бросились пришедшие в себя монахи.
  Роняя все на своем пути и швыряясь в преследователей орудиями пытки, девушка как безумная носилась по камере. Великий Инквизитор с бешено колотящимся сердцем наблюдал за этой погоней. Ведьма!! Настоящая ведьма! Не просто знахарка или язычница, а истинная колдунья!!! Внешне спокойный, внутри Инквизитор был в шоке от выпавшего ему шанса.
  Допросить настоящую колдунью, узнать все ее секреты, вызнать, где же находится таинственное логово колдунов, о котором ходит столько легенд!..
  Она не должна умереть. Пока.
  Девушку наконец зажали в угол, и хотя она еще отмахивалась от преследователей раскаленной кочергой, исход битвы был ясен.
  Судия отлип от двери и подошел к месту схватки. Инквизиторы уже скрутили бое-вую девушку и вытянули ее из темного угла на свет, пред очи Великого Инквизитора.
  - Ты колдовала, - как ни старался мужчина, голос его, когда он наставил на женщи-ну обвиняющий перст, слегка дрожал от возбуждения.
  Девчонка зыркнула на него исподлобья:
  - Вот странно-то да?! - истерично выкрикнула она. - Колдунья, и колдует! Бывает же такое!
  Очередной удар прервал ее речь и заставил застонать и обвиснуть.
  - Она очень опасна, - минуту помолчав, наконец обратился Судия к инквизиторам. Те согласно закивали, с явным подозрением глядя на пленницу. - Поэтому я допрошу ее сам, - наконец решился монах. Младшие инквизиторы непонимающе уставились на него.
  - Она обладает очень ценной информацией, - пояснил он. - Но она очень упряма. Я хочу заняться ей лично.
  - Но, господин, - пробормотал монах. - Мы вдвоем еле с ней справились...
  - Со мной сила Господа, - объявил Судия. - Ей со мной не справиться.
  Младшие инквизиторы поклонились, отпустили зло дернувшуюся девушку и по-спешно и с явным облегчением покинули комнату.
  Девушка молча и с дикой ненавистью смотрела на своего мучителя.
  - Итак, ведьма, - медленно произнес монах, не отрывая настороженного взгляда от колдуньи. В длинных пальцах монотонно покачивался транквиллум на серебряной цепоч-ке. - Я даю тебе возможность мне все рассказать. И тогда твоя смерть будет быстрой.
  Девчонка нервно сглотнула и прижалась к стенке.
  И тут у Инквизитора появилась одна мысль... Он замер, в шоке от того, что такая идея вообще могла появиться у него в голове. Но потом...
  - Или... - медленно начал он, еще не совсем оформив то, что зародилось в его под-сознании. Он задумчиво посмотрел на колдунью. Выглядела она очень испуганной. И не особо опасной. К тому же... У него было средство, которое могло обезопасить всех от ее мерзкого колдовства. - Или я могу предложить тебе сделку.
  Вот такого девчонка явно не ожидала и с изумлением посмотрела на монаха.
  - Если вы о том, что бы я рассказала о Логове магов, то это бред и я ничего не знаю! - хрипло пробормотала она.
  - А знакомых ведьм в городе ты мне назвать не могла бы? - просто для порядка по-интересовался Инквизитор. - Или где спрятались твои вшивые друзья-артисты? Мы бы с ними просто поговорили.
  - Угу, - пленница издала невнятный звук и замолкла, старательно отводя взгляд. Пронзительные ледяные глаза монаха ее очень пугали, как и его спокойствие, хотя он и находился один на один с настоящей ведьмой.
  - Ясно, - медленно прикрыл глаза Инквизитор. На успех такого вопроса без приме-нения дополнительных средств, э... убеждения, он и не надеялся. - Но нет, я хотел пред-ложить тебе не это, отродье Неименованного. Я предлагаю тебе оказать мне кое-какую услугу, а взамен... - мужчина ненадолго задумался, провел тонким пальцем по губам. - А взамен я отпущу тебя. После того, как ты выполнишь все, что мне надо, - на самом деле он, конечно, не собирался выполнять это обещание. "Ложь во благо", - пронеслось у него в голове.
  - Ты что, тоже извращенец?! - возмутилась девушка, постаравшись прикрыть лох-мотьями открытые участки тела.
  Мужчина понял, что его предложение прозвучало двусмысленно и поспешил испра-виться:
  - Я имел ввиду... Как ты смеешь так порочить имя священнослужителя своими нечестивыми домыслами, проклятая ведьма?! - повысил голос он, делая шаг назад и гордо вздернув подбородок. - Я чист перед Господом! И даже не пытайся соблазнять меня, по-рождение Тьмы!
  - И в мыслях не было, - даже с некоторым облегчением отозвалась девушка.
  Мужчина некоторое время с отвращением смотрел на мерзостную колдунью, потом, скривив губы произнес:
  - Мне необходимо воспользоваться твоими темными силами во благо Господа. Если ты будешь делать все, что я тебе велю, не будешь пытаться сбежать и расскажешь обо всех своих, я подчеркиваю, своих способностях, а не про твоих грязных дружков, то я обещаю отпустить тебя поле того, как пойму, что твои нечистые знания больше не могут послужить Господу.
  Девушка замерла.
  - Отпустишь? - хрипло переспросила она, в ее глазах мелькнула надежда. - Ты кля-нешься?
  - Ты не в том положении, чтобы что-то требовать, - холодно заметил мужчина. - Либо да, либо я зову палачей.
  Повисло молчание. Ведьмочка смотрела, как мерно покачивается на серебряной це-почке богато украшенный золотым теснением и драгоценными камнями транквиллум.
  - Этим я... Если я буду делать то, что вы мне скажите, я как-то могу навредить этим своим близким? - с запинкой спросила она, глядя в пол.
  - Никаким образом, - шелковым голосом заверил Инквизитор, а его губы располз-лись в тонкой усмешке. "Ведь у ведьмы не может быть близких людей - они не способны на такие чувства".
  - Хорошо, - девушка судорожно обхватила себя руками. - Что я должна сделать?
  
  Великий Инквизитор быстро шел к камере, в которой держали ведьму. Встречные стражники и другие инквизиторы почтительно расступались и кланялось, давая дорогу высокому мрачному мужчине в капюшоне с каким-то ошейником в руках, который он нес с величайшей осторожностью.
  Остановившись в пустынном коридоре перед решеткой, за которой, скрученная це-пью по рукам и ногам, сидела тонкая грязная фигурка в бесформенном балахоне и с меш-ком на голове, мужчина внимательно осмотрел ошейник.
  Он был стальной, тяжелый, покрытый странными символами. Когда-то давно, около десяти лет назад, Инквизитор поймал самую настоящую ведьму. На ней был этот ошей-ник. И он не давал ей пользоваться ее силой.
  С помощью пыток ему удалось узнать у нее множество вещей, в том числе и кое-что о свойствах этой чудной вещицы - в частности, что снять ее может только тот, кто ее одел. Старуха рассказывала даже охотно, словно хотела выдать как можно больше. Но слова давались ей с трудом, сознание часто замутнялось, она то и дело впадала в беспа-мятство. Он была при смерти еще когда один из отрядов иетиков нашел ее - и с каждым днем ей становилось все хуже, хотя даже пытки в конце были остановлены. Ее словно разъедало изнутри. Очень скоро она умерла.
  Ошейник остался у монаха.
  Мужчина отпер камеру и дернул за цепь, которой была привязана девушка, побуж-дая ее подняться.
  - Кто здесь? - испуганно спросила она.
  - Замолчи, - спокойно велел монах, лязгая ключами. Он отпер ошейник, от которого к стене темницы шла тяжелая цепь и снял его с шеи девушки. Отбросил в сторону, резко отодвинул руки ведьмы, которыми она хотела помассировать затекшую шею, и защелкнул другой.
  Ведьма как будто поперхнулась и быстро-быстро задышала:
  - Что ты сделал?!
  Инквизитор удовлетворенно улыбнулся. Все получилось. Он по-прежнему работает.
  - Откуда у тебя это? - продолжали допытываться из-под мешка. - Ничего себе свя-щеннички пошли!
  В ответ мужчина только грубо дернул цепь, которую прикрепил к новому ошейнику, убрал кандалы с ног и идущую к стене цепь с рук, оставив только оковы. После этого, не снимая мешка с головы пленницы и не марая язык разговорами с ней, потащил ее за цепь к выходу.
  Всем священнослужителям он уже объявил, что поймал очень опасную колдунью, и теперь будет сам допрашивать ее, и, возможно, даже попытается распалить ее потухшую во тьме искру и направить ее к Господу. А чтобы она не могла творить свое богопротив-ное колдовство, то находиться она будет в Соборе Чистой Девы, под его присмотром, так как всем известно, что в обители Господа колдовские чары не действуют.
  Хотя в последнем Инквизитор не был уверен, для чего и надел на пленницу магиче-ский ошейник.
  На площади от них все шарахались: по городу уже разлетелась весть, что Великий Инквизитор решил сотворить чудо - узнать, где находится Логово магов и уничтожить его, а заодно и попробовать, можно ли ведьму вернуть в лоно Господа.
  Перейдя площадь, на которой разбирался временный помост для казни, мужчина остановился у дверей Собора. Правильно ли он делает, что ведет проклятую ведьму в оби-тель Господа? Да и сможет ли она туда войти?
  "Мной управляет рука Господня!", - наконец уверенно подумал монах и вошел за тяжелые деревянные двери Собора, потянув за собой колдунью и наложив на себя Святой Символ.
  К его удивлению, девушка этого даже не заметила, продолжая брести по мраморно-му полу так же, как до этого по корявым плитам площади. Она не передернулась, не вскрикнула и вообще не было заметно, что нахождение в Соборе на нее как-то плохо по-влияло. Скорее наоборот, она с облегчением переступила босыми ободранными ногами по ровной поверхности пола.
  Инквизитор сдернул с нее мешок.
  - Ты в обители Господа, - холодно сказал он. - Наложи Святой Символ.
  "А это ты сможешь сделать, мерзкая колдунья? Или Символ разъест твою плоть?"
  Девушка испуганно и немного неуклюже из-за скованных рук начертала знак.
  "Надо будет сделать пометки в дневнике, что данные о том, что Святой Символ и обитель заставляют ведьм страдать - это ложь. Они сильнее, чем ожидалось..." - раз-мышлял он, тихо, стараясь не мешать пению хоров, ведя колдунью ко входу в боковые помещения Собора.
  
  Девушка тем временем испуганно вертела головой, стараясь понять, где она и куда ее ведут. Однако ее быстро затолкнули в маленькое, темное и пыльное помещение с вин-товой лестницей и, больно потянув за цепь, заставили подниматься.
  Юная колдунья была в ужасе. Как она могла так проколоться?! Зачем она стала по-могать этому толстому лысому дедку?! Он все равно долго не протянет. А теперь...
  Она была ужасно напугана. Цепи, отвратительные палачи в рясах, кошмарные ору-дия пыток... А сейчас ее ведут куда-то... Она согласилась помогать этому страшному че-ловеку. Ее передергивало от одного его взгляда, кажущегося ледяным и спокойным, но с бушующей внутри ненавистью к ней...
  Она знала, что ему нельзя верить. Он вряд ли оставит ее в живых. Но что она могла сделать? Жить хотелось так отчаянно... И страх боли, пыток... Так у нее была хотя бы надежда, хотя бы шанс... Но какой шанс?! Ее посадили на цепь как животное, она отреза-на от своей силы, она пообещала помогать тому, кого ненавидят все ее соратники, от мала до велика!..
  "Я же не предательница! - с отчаянием подумала она. - Я помогаю этим мерзким свиньям в их планах, но эти планы не касаются нас! Они не затронут моих друзей! Я не изменница..."
  Эти мысли вихрем носились у нее в голове, пока она поднималась по крутой лестнице. Девушка решила, что Великий Инквизитор ведет ее в свои покои, и очень надеялась, что этот убийца хотя бы не станет тянуть к ней свои лапы: наверняка Судия, обладающий несметными богатствами, может себе позволить любовницу поухоженнее. Хотя кто их знает, этих монахов-извращенцев... Поговаривали, что среди них есть даже мужеложцы!
  Колдунья поймала себя на мысли, что ей даже интересно, как выглядят покои од-ного из самых влиятельных людей королевства. Наверняка у давшего обет бедности монаха вся комната в золоте и огромная кровать, и...
  Цепь резко дернулась, приказывая остановиться. Девушка снова сжалась.
  "Только не оборачивайся, - попросила она Высокопреосвященский затылок, закры-тый широким капюшоном. - Не хочу видеть твою жуткую физиономию, не хо-чу!"
  Но мужчина, судя по всему, и сам не горел желанием обращать взор на свою плен-ницу, поэтому просто втолкнул ее в комнату.
  
  Инквизитор тащил за собой ведьму на цепи и лихорадочно размышлял, с чего ему начать свои исследования и как обезопасить себя от происков колдуньи.
  В принципе, она казалась достаточно беспомощной в цепях и ошейнике. Но Великий Инквизитор понимал, что ведьмы очень коварны и великолепно умеют при-творяться. Кто знает, что у нее на уме?..
  Но если сделать цепь очень короткой... Запереть ее в кладовой... Главное, чтобы ошейник не перестал действовать.
  И еще мужчине очень не хотелось тащить эту грязь в чистый, святой Собор с его вечным полумраком, устремляющимися ввысь колоннами и мириадами свечей, тихим проникновенным пением хора и запахом ладана.
  Но ведьма должна быть под рукой, всегда у него на виду, чтобы она не могла никому рассказать об истинной причине своего нахождения здесь. К тому же, Инквизитор был уверен, что он единственный, кто одной силой веры в состоянии спра-виться с ней.
  Девчонка вела себя прилично и хлопот при переведении не доставила. Даже нало-жила на себя Святой Символ (как только руки не отвалились!). Хотя, возможно, она еще не полностью поглощена Тьмой... И именно поэтому милостивый Господь не отрекся от нее окончательно.
  Взойдя по лестнице к своим покоям, монах брезгливо, стараясь как можно меньше прикасаться к грешнице, затолкнул ее в помещение.
  Девчонка (хотя кто их знает, этих ведьм - она вполне могла на самом деле оказаться старше него!) очень удивленно осмотрела крайне скромное убранство комнаты с низкими потолками и даже недоуменно покосилась на монаха своими жуткими светлыми глазищами. Инквизитор даже почувствовал что-то вроде гордости, но тут же испросил у Господа прощения: жить в бедности и смирении ќ- это долг каждого верующего, и гордиться тут нечем.
  "Проклятая ведьма! - сердито подумал он, глядя на ее полу лысую голову. - Она уже заставляет меня совершать проступки!"
  Мужчина со злостью распахнул кладовку, где для ведьмы уже была приготовлена подстилка из старого одеяла, взялся за основание цепи у ошейника и втолкнул споткнув-шуюся по дороге колдунью в темный пыльный чулан.
  
  Дверь захлопнулась, оставив девушку в полной темноте. Споткнувшись о порог, ведьмочка упала, и ко всем прочим синякам, полученным в тюрьме, добавилась кровото-чащая коленка.
  - Ы-ы-ы... - тихонько всхлипнула девушка, наконец дав воля едва сдерживаемым слезам. Тело ужасно болело, на лице не осталось ни одного живого места поле побоев, под носом запеклась корка крови. Жуткий ошейник (откуда, откуда "святоша" мог его взять?!) ужасно давил на шею и тер кожу, кандалы на руках - тоже.
  Тихонько поплакав и сбросив накопившееся напряжение, ведьма поняла, что в ка-морке не так темно как казалось сначала: внизу двери светилась тонкая полоска, и при-выкшие к темноте глаза смогли рассмотреть махонькое помещение, где девушка помеща-лась только сидя или свернувшись клубочком. Тут стояли старые ненужные вещи: раз-бухшие ведра, бочка, метла, валялись сломанные перья, пустые пузырьки из-под чернил, у стены стоял покосившийся шкаф для книг, какие-то тряпки (на одной из них она лежала).
  "Жить можно, - подумав, решила девушка, и принялась устраиваться поудобнее. - Даже не сильно холодно. Только затхло как-то и... сыровато. Но все лучше, чем в темни-це!"
  Соорудив себе что-то вроде уютного обволакивающего гнездышка из одеяла и тря-пок, чтобы было помягче, девушка свернулась и затихла.
  Может, все и обойдется. Вдруг он ее действительно отпустит? Надо просто делать все что он говорит... Но грязюка у него в доме, конечно!.. Девушка даже улыбнулась сквозь слезы. Она была сильно удивлена скромности жилища Великого Инквизитора. А немытые миски на столе и валяющиеся предметы одежды вообще едва не заставили хи-хикнуть. Инквизитор, Инквизитор... Неряха!..
  
  Глава 3
  Поиск путей
  
  Лорд Архануа, канцлер королевства Гаркранд и особо приближенный к королю ми-нистр, сидел у большого камина, до середины затянутого витыми прутьями решетки, и грел в руках кубок с дорогим вином. За окном выл темный ветер, добавляя комнате уюта.
  Лорд размышлял.
  Размышлял о том, что королевству все тяжелее латать финансовые дыры, так как львиную долю доходов забирает Церковь. Что влияние Судии возрастает все больше с каждым днем. Что армия Церкви растет...
  И что все это неспроста.
  В последнее время дела одного из самых богатых лордов страны сильно пошатну-лись. Он слишком часто заступал дорогу Великому Инквизитору, и тот... надавил на не-которые рычаги.
  В итоге поступления из казны в карман канцлера весьма и весьма сократились. Пришлось стать очень осторожным...
  Пришлось начать бояться.
  И Лорду это не нравилось. Надо что-то делать - в итоге это будет во благо и ему, и Гаркранду.
  И у него был план... Или, скорее, пока еще намек на план...
  
  * * *
  
  Теперь Агнесс беспокоило только одно: как уладить ситуацию с Веринхогом. Яростный молодой вождь будет взбешен, когда узнает, что его избранница отдана другому, а его не сочли достойным.
  Но он все равно рано или поздно узнает о готовящейся свадьбе.
  Значит, надо объяснить ему план... Не оповещая, что ему заготовлена роль запасно-го варианта, конечно.
  "...и как только в Гаркранде, ослабленном гражданской войной, сложится благоприятная ситуация, я сразу же дам вам знать, мои милый друг, и вы с легкостью сядете на трон, объединив под своим началом срединные и северные земли..." - мысленно продиктовала себе Агнесс, но записывать заранее, разумеется, не стала - в мире придворных интриг это было слишком опасно. Сперва нужно найти смельчака, который согласиться доставить письмо к северной границе.
  И не проболтается.
  - Через четыре дня будет проводиться посвящение в рыцари оруженосцев, отличив-шихся в боях на южной границе, - хихикнула Розали Архануа, фрейлина принцессы и дочь канцлера Гаркранда. Ее зеленое платье с ярко-красными вставками поскрипывало, корсет пытался создать иллюзию осиной талии, золотая сеточка на пышных рыжих воло-сах едва не лопалась от натуги, и вообще девушка производила впечатление украшенной на праздник цветами бочки с вином, готовой вот-вот взорваться и брызнуть во все сторо-ны шипучим веселым вином.
  - Милые, наивные ребята из провинции, - протянула Дитта, лениво потягиваясь на диванчике. - Сколько нового им предстоит узнать после допуска ко двору! - она с наме-ком оглядела подруг.
  Пять девушек, окружавшие Агнесс, прикрылись веерами и захихикали.
  Принцесса нежно улыбнулась и покачала головой, задумчиво глядя за узкие стрель-чатые окна на серое небо, через которое отчаянно пыталось пробиться солнце.
  "А вот и кандидаты".
  
  * * *
  
  Проснулся Инквизитор позже обычного. Он долго не мог заснуть: настороженно прислушивался к звукам из кладовки, дергался от каждого шороха, и в конце концов ушел работать в кабинет: разбирать отчеты служащих и доносы шпионов.
  Там же он и проснулся, с трудом разогнув затекшую спину и шею и убрав со щеки прилипшее перо. За окном выл ветел, по комнате гуляли сквозняки, в открытой двери виднелась обшарпанная печь и грязный серый пол. Морщась, мужчина принялся расти-рать ноющую шею и попытался вспомнить последние события.
  А, да. Ведьма.
  Мужчина на секунду замер, напряженно прислушиваясь. Быстро осмотрел кабинет и себя на предмет ущерба, убедился, что все в порядке и поднялся из-за стола.
  В спальне тоже ничего не измнилось.
  Хотелось есть, но сперва надо было убедиться, что колдунья на месте.
  Да и накормить ее тоже наверное надо...
  Сняв засов с небольшой дверцы, монах всмотрелся в затхлую темноту. На полу ле-жала куча тряпья. Сердце в ужасе замерло: "Сбежала!" - но потом в темноте мелькнуло более светлое пятно лица, и мужчина успокоился.
  Девушка, сонно хмурясь и заслоняя лицо рукой от света, посмотрела на него, узнала, тут же испуганно дернулась к дальней стене, как благородная девица от большого паука.
  "С чего бы начать?.. - подумал монах, оценивающе глядя на кутающуюся в рваные тряпки девчонку. - Надо вытащить ее на свет".
  - Поднимайся, - холодно велел он. Ведьма сжалась и продолжила сидеть, забившись в угол. - Быстро, - таким ледяным голосом мог говорить разве что Неименованный, хотя сказано слово было совсем негромко и чуть ли не ласково. Однако оно заставило девушку, звеня цепями, неуклюже подняться, окончательно стряхивая оковы нервного, болезненного сна.
  Инквизитор отомкнул цепь, тянущуюся от торчащего из стены кольца к ошейнику девушки, намотал ее на руку и вытащил ведьму на слабый утренний свет, с трудом проби-вающийся сквозь маленькое узкое и грязное окошко.
  Он наконец-то смог разглядеть свою пленницу, хотя та и смотрела исключительно в пол, явно не решаясь поднять на него глаза.
  Узкое, худое лицо с ввалившимися щеками, острый вздернутый крысиный нос, плотно сжатые губы, высокие скулы. Руки тонкие, но натруженные, сильные. Чернильно-черные волосы торчат короткими, в два пальца, вихрами, чередуясь с уродливыми про-плешинами. Все лицо и тело в синяках и кровоподтеках. К тому же девчонку заметно трясло - то ли от голода и слабости, то ли от страха...
  - Посмотри на меня, - приказал монах. Черноволосая только сильнее сжалась. - По-смотри, я сказал, - проникновенно повторил он, дернув за цепь. Девушка схватилась за ошейник, который вслед за цепью поволок ее вперед, и сделала шаг к монаху. Тот кончи-ками длинных бледных пальцев приподнял ее голову за узкий подбородок и брезгливо всмотрелся в лицо.
  Действительно, очень светлые глаза, но, как с некоторым разочарованием понял мужчина, ничего особенного в них, в принципе, не было: серо-зеленый, с голубоватым отливом, цвет. То есть просто серые, но более необычного оттенка, как морская вода. У многих можно найти такие, но в сочетании с черными волосами, густыми, широкими бровями и смуглой кожей светлая радужка действительно выглядела бельмом, производя устрашающее впечатление.
  Мужчина отряхнул руку, словно боялся заразиться, и отошел на шаг, спустив с руки один виток цепи, чтобы не натягивалась.
  - Я подумал, и решил добавить еще один пункт к нашей... "сделке", - наконец начал Инквизитор.
  - Что?! - опустившиеся было обратно к земле глаза резко вскинулись и впились в мужчину. - Но вы же обещали...
  - Тебя вернуть в камеру? - осведомился мужчина. Девушка сглотнула и снова поту-пилась. - Изменение небольшое. Ты просто расскажешь мне не только о своих возможно-стях, но и все, что знаешь, о колдовстве вообще, о его способах, видах, возможностях, - спокойно продолжил монах. - Заметь, я даже не требую, чтобы ты выдавала своих... еди-нодумцев-язычников, приспешников Неименованного.
  Инквизитор был уверен, что сможет вычислить это и по обрывкам кинутых вскользь фраз, прочитать между строк...
  Девушка снова с ненавистью покосилась на него и неопределенно повела плечами. Инквизитор решил считать это согласием.
  - В таком случае, - с легкой презрительно-высокомерной насмешкой сказал он, - думаю, нам надо начать все заново.
  Монах присел на ближайшую скамью, взял в руки заранее приготовленный дневник, и, не отпуская цепи, открыл его.
  Вопросов было много.
  - Учти, если я решу, что ты лжешь, я всегда смогу найти более убедительные доводы сказать правду, - вскользь заметил он, листая заметки.
  Колдунья испуганно, с затаенной злобой зыркнула на него и переступила с ноги на ногу.
  - Итак... - Судия наконец собрался с мыслями и небрежно закинул ногу на ногу, устраиваясь поудобнее на жесткой лавке. - Ты действительно ведьма? - вопрос был чисто формальный, отпираться после того, что он видел в застенках, было бы просто глупо, но от деревенской неграмотной колдуньи можно было ждать чего угодно, а ему хотелось услышать официальное подтверждение.
  - Да, - голос колдуньи звучал безжизненно.
  Великий Инквизмтор удовлетворенно кивнул:
  - И мерзкая язычница?
  - Язычница.
  - И как же ты смогла нарушить предписания, оставленные нам самим Спасителем, и примкнуть к Неименованному? - грозно спросил он. Не смог удержаться от этого вопро-са.
  - Я язычница, - девушка слегка недоуменно взглянула на него, словно это все объ-ясняло. Теперь уже Инквизитор почувствовал себя слегка неуютно, так как не понял, к чему это она. Может она еще и недоразвитая? Лучше перейти к следующему вопросу.
  - Ну что ж, идем дальше. Начнем с практической части. Что ты умеешь? Мне необ-ходимо это знать в первую очередь для того, чтобы оценить, насколько ты можешь быть для меня полезна, - пояснил он, глядя в дневник.
  "Заодно проверю достоверность полученной ранее информации, - размышлял он. - Нельзя, однако, забывать, что каждое слово колдуньи следует подвергать сомнению... Вряд ли она сразу скажет правду. Надо слушать, записывать... и пытаться подловить на вранье, несоответствии..."
  - Для начала, умеешь ли ты насылать мор, чуму, гнилуху, чесуху, трясучку и иные болезни ужасные? - наконец выбрал он наиболее устрашающее деяние.
  - Нет, - откликнулась девушка, глядя в пол.
  - Хм... - иного ответа мужчина и не ожидал. - А кто-нибудь из других ведьм и кол-дунов?
  На этот раз девушка призадумалась.
  "Думает, как лучше ответить. Ну-ну".
  - Не уверена, - наконец ответила колдунья и откашлялась. Голос у нее был слегка хрипловатый, немного ниже среднего. - Можно заразить одного человека или животное, и понадеяться, что они разнесут заразу, но сразу большое количество людей - нет.
  На такой подробный ответ монах не рассчитывал, и даже пересел на другую скамей-ку, чтобы сидеть за столом, а не опираться на него спиной, не выпуская при этом колду-нью из виду, после чего открыл пузырек чернил, попробовал ногтем перо, и принялся пи-сать.
  - А каким образом можно заразить человека? - чтобы не мешалась, мужчина снял с руки цепь и положил на стол рядом с собой, предварительно подвинув в сторону стопку немытых деревянных мисок.
  - Не знаю, никогда так не делала, - откликнулась девушка.
  Этот ответ тоже полностью соответствовал ожиданиям монаха.
  - Даже примерно? - вкрадчиво спросил он. - Я знаю, что для этого необходима кровь младенца...
  Вот тут ведьма фыркнула:
  - Уж точно нет.
  - А для каких обрядов вы применяете такой компонент?
  - Ни для каких.
  Глаза Инквизитора сверкнули.
  - Не лги мне! Я не раз допрашивал твоих... единомышленников, они не могли врать все до единого! А кровь девственниц?
  От этой вспышки девчонка совсем перепугалась, но потом собралась с духом:
  - Да! Применяется! Кровь девственниц - главный компонент приворотных зелий!
  - Отлично, - Инквизитор довольно улыбнулся. "Ее легко запугать". - А мате-ринское молоко?
  - Для бесплодия! Его подмешивают в еду невесте! - выпалила девушка.
  Инквизитор быстро записывал, губы скривила удовлетворенно-презрительная усмешка.
  - Когда вы проводите свои обряды? В полнолуние или новолуние? - тут показания обвиняемых в дневнике расходились.
  - По-разному!
  - Вы летите в какое-то определенное место? Вы умеете летать? - мужчина строчил с такой быстротой, что чернила летели во все стороны.
  - Конечно умеем! - совсем смело ответила девушка. - Мы раздеваемся, обмазываем-ся коровьим дерьмом, перепрыгиваем через свинью три раза, а потом садимся верхом на совращенных нами мужчин и летим на них к месту сбора! - девушка подождала пока мужчина лихорадочно законспектирует эту информацию. - Там мы приносим в жертву девственниц и младенцев и принимаем ванны из их крови, чтобы сохранить молодость, и потом совокупляемся с мужчинами-колдунами, друг с другом, с животными... Потом пе-ред нами появляется Неименованный в образе черного козла, мы целуем его... под хвост в знак преданности, и даем выпить его мочу новообращенным, - продолжала рассказывать ведьмочка. - А потом... потом мы приносим в жертву одного из новичков, закапываем его в землю, поливаем кровью невинноубиенного, и из земли вырастает дерево из костей и с человеческими сердцами вместо плодов! А, и еще на шабаше нам прислуживают ходячие собаки, они носят на подносах бокалы с кровью и человеческие сердца на тарелочках, и мы их едим!.. - девушка перевела дух. - А еще мы танцуем танцы с жуткими воплями и насылаем на все окрестные деревни болезни!
  Инквизитор резко перестал писать:
  - Ты же сказала, что вы не можете насылать болезни!
  - Э-э... Да? Я наврала! - уверенно заявила ведьма и вдохновенно продолжила: - А еще там везде ползают змеи, и мы собираем их яд чтобы травить людей!
  - Вы используете всякую возможность, чтобы навредить людям? - уточнил Инкви-зитор. - Он больше не записывал, внимательно глядя в одну точку на столе.
  - Конечно! - радостно кивнула ведьма. - Мы ненавидим людей! Мы их травим, уби-ваем и морим! Просто так, ради удовольствия! А еще мы поклоняемся языческим богам... Им мы тоже приносим жертвы! И они тоже наделяют нас своей силой! Капища этих богов находятся в лесу из человеческих кишок, а плодами являются глазные яблоки!.. А еще... Что?
  Девушка наконец поняла, что Инквизитор пристально на нее смотрит, вертя в паль-цах перо.
  - Ты надо мной издеваешься? - мягко спросил он. При этом в голосе словно льдинки застучали - странное сочетание с мягкостью.
  - Что? Я...
  - Ты, мерзкая ведьма, решила поразвлечься, да? - мужчина медленно поднялся из-за стола. При его росте это производило сильное впечатление.
   В целом, ведьма вначале просто повторяла слова свидетелей и обвиняемых, и он даже решил, что она говорит правду, но ходячие собаки и дерево из человеческих сердец и глазных яблок... А после того, как он поднял глаза и узрел одухотворенное лицо чело-века, который слагает поэму, все стало ясно.
  С лица девушки слетело вдохновенное выражение, она подалась назад. Цепь со-скользнула со стола и с бряцаньем упала на пол.
  - Тебе не кажется, что подобные шутки могут еще больше ухудшить твое и без того плачевное положение, прислужница Неименованного? - продолжал наступать высокий мужчина, заставляя девушку отходить к стене. - Я думал, у нас с тобой получится... со-трудничать, - это слово явно давалось Инквизитору с трудом. - Но, видимо, колдуньи не умеют говорить правду...
  Девушка уперлась спиной в стену, и, поняв, что отступать больше некуда, зло сверк-нула глазами в сторону надвигающегося мужчины:
  - Когда я пыталась отвечать честно, ты мне не поверил!
  Монах, не ожидавший, что гадюка снова покажет зубы, презрительно склонил набок голову:
  - Не верю ни единому слову!
  - Ну тогда нам действительно будет трудно... сотрудничать, - передразнила колду-нья и, гордо вскинув голову, посмотрела на мужчину глазами, полными ужаса от соб-ственной наглости.
  - Я могу воспользоваться другими методами допроса, - зло улыбнулся мужчина.
  - Но тогда я не смогу помочь тебе в твоем деле, что бы ты там не задумал! - дерзко заявила девчонка.
  Мужчина вперился в ведьму взглядом. Вид у нее сразу перестал быть столь уверен-ным, но остался весьма решительным.
  Монах облизнул тонкие губы.
  - Послушай, - начала колдунья. Голос у нее дрожал. - Я понимаю что ты мне не до-веряешь и не веришь. Но как я тогда смогу тебе помочь?
  - Гарантией будет твоя жизнь, - усмехнулся он. - Если ты сделаешь что-то не так... Как-то помешаешь мне... Тебя я убить всегда успею.
  - А как же заповедь "не убий"? - теперь презрение сквозило и в голосе колдуньи.
  - Ты, языческая погань, еще будешь учить меня заповедям?! - спокойный голос стал тихим и шипящим, темные глаза сузились.
  Девушка не рискнула больше ничего сказать и снова уставилась в пол. Чувствовала она себя совершенно опустошенной, даже страх ушел.
  Инквизитор помолчал, потом подобрал цепь:
  - Возвращайся в коморку. Тебе нужна еда?
  Девушка удивленно на него посмотрела:
  - Конечно.
  - Значит, ведьмам необходима обычная пища? - не удержался от очередного вопро-са Судия.
  - Конечно, а какая еще? - продолжала недоумевать ведьмочка. - Бананы?
  - Кто?! - вот тут Инквизитор действительно удивился. Этот экзотический фрукт только недавно появился на королевской кухне от заморских купцов, и он не мог себе да-же представить, откуда могла деревенская девка узнать об их существовании.
  - Ну... - девчонка явно смутилась под его взглядом. - Необычная пища. Мне про них знакомый рассказывал.
  - Ну да, - монах задумчиво отвел от девушки пристальный взгляд и потянул за цепь чтобы отвести девчонку в кладовку.
  Уже собираясь переступить порог, девушка набралась храбрости спросить еще кое-что:
  - Э... А можно вопрос?
  Инквизитор прищурился:
  - Задавай.
  - А что насчет... - девушка замялась.
  - В чем дело, отродье? - поморщился монах.
  - Ну... как бы... вот ты... вы... говорили про еду, да? - девушка все никак не могла определиться, как же обращаться к своему мучителю. На "Вы" гордость не позволяла, на "ты" - страх.
  - Я принесу тебе еды, - спокойно подтвердил мужчина, приковывая цепь кольцу в стене.
  - Так а мне как бы... что делать с обратным процессом? - наконец выпалила она.
  - Что?.. - секунды две Судия соображал, что она имеет в виду. - О!
  - Да-да, это ведьмы тоже делают! - девушка не удержалась бы от этой фразы и под угрозой десяти сожжений.
  На нее снова кинули взгляд, полный отвращения:
  - Там должно быть ведро, можешь им воспользоваться.
  И дверь в каморку захлопнулась, загрохотал засов.
  
  * * *
  
  - Розали, детка, - лорд Архануа крякнул и поднял свое солидное пузо вместе с остальными частями тела с кресла. Огромное, глубокое деревянное кресло с обтянутыми красным бархатом сиденьем, спинкой и подлокотниками облегченно скрипнуло.
  Рыжая пухленькая красотка присела в глубоком реверансе:
  - Вы звали меня, отец?
  - Да, дочка, - канцлер устало протер глаза. В комнате было дымно: видимо, дымо-ход забился, и темную, пропитаннуюкомнату окутывал сизоватый туман. - Мне надо, чтобы ты тайно нашла гонца и передала ему письмо для моего старого друга. Понимаешь? Тайно.
  - Хорошо, отец. Но почему... тайно?.. - в глазах девушки зажглось то, чего рыжий лорд так боялся: любопытство.
  - Это связано с финансами, дорогая, - поморщился он. - Тебе будет неинтересно.
  - Ах, с финансами... - Розали сразу потеряла к загадочному письму всякий интерес. Если папочке нужно провернуть какие-то тайные дела, после которых у Розали появля-лись новые наряды... Это его дела, а она, конечно поможет. - И куда это письмо должны будут доставить?
  - К северной границе, - сообщил лорд и посмотрел в залитое грязными потеками дождя окно.
  
  * * *
  
  Два дня Инквизитор был очень занят: в городе была обнаружена целая секта ерети-ков (точнее, Великий Инквизитор счел необходимым обнаружить ее именно сейчас, когда в ней оказалось достаточно много людей с достаточно крупными состояниями), а так же в Столицу приезжали послы южных варваров для заключения религиозного перемирия: ар-мия Церкви захватила кусок пограничных земель и там надо было наладить миссионер-скую деятельность.
  На ведьму не оставалось времени, о чем монах очень сожалел: ему не терпелось узнать о возможностях колдуньи, так как пока она была его единственной надеждой на исполнение плана.
  Но до сегодняшнего дня он едва успевал кормить ее два раза в день.
  Но наконец с переговорами, оказавшимися достаточно сложными - Инквизитору пришлось призвать на помощь все свое ораторское и дипломатическое мастерство, чтобы никто не заподозрил его в смягчении условий капитуляции захваченных территорий, а так же не догадался, для чего он это делает - было покончено, и весь сегодняшний день монах планировал провести у себя в келье.
  Первое, что он почувствовал, отперев дверь - это ужасающий запах немытого тела и нечистот. Нет, в принципе, он привык к этому запаху в камерах и пыточных, но здесь, в Соборе, рядом со своей спальней... странно, что запах не просочился раньше!
  - Тебе надо помыться, - поморщившись, сообщил монах. - Я велю, чтобы ведро вы-несли. Надеюсь, ведьма, ты не всегда так отвратительно пахнешь.
  - Только когда мне не дают мыться неделями, - заверила колдунья, с кряхтением поднимаясь из скрюченной позы, в которой лежала.
  Инквизитор вывел ее из кладовки и провел в свою молельню со статуей Чистой Де-вы. За ней находилась еще одна комнатушка с бадьей, наполненной водой (воду для Ин-квизитора приносили монахи из монастыря, но в покои Судии не заходили, оставляя ведра на пороге).
  - Можешь мыться, - кивнул на ковш мужчина. - Я буду за дверью.
  Ждать пришлось долго. Мужчина решил помолиться, опустившись на колени перед Чистой Девой, и даже успел провести обряд самобичевания, а девушка все не появлялась. Из-за двери доносился плеск.
  - Ты скоро, ведьма? - мужчина подошел к двери.
  - Да! - ответ был произнесен таким радостным голосом, что Инквизитор попытался припомнить, не оставил ли он там схемы побега или, на худой конец, ключа от ошейника. - А у тебя нету более приличной одежды? Или хотя бы нитки с иголкой?
  Вспомнив едва прикрывающие тело лохмотья, мужчина вынужден был признать справедливость требований колдуньи.
  - Я распоряжусь, чтобы тебе достали одежду.
  Дверь внезапно отворилась, и Инквизитору пришлось поспешно уйти с дороги.
  Оказалось, что девчонка успела не только полностью вымыться, но и постирать одежду, которая теперь липла к телу девушки. Отмывшись от грязи, кожа ведьмы немного посветлела, но все равно оставалась смуглой. Светлые глаза выжидательно смотрели на монаха.
  Взгляд священника невольно сполз на мокрую, рваную одежду, не скрывающую красоты стана, но тут же вернулся к лицу.
  - Иди обсохни, - велел он.
  Заперев ведьму, мужчина вернулся в молельню, стянул рясу с власяницей и протя-нул руку к бичу. Раны на спине, которые оставила плеть всего полчаса назад, болели, но их было недостаточно, чтобы заглушить греховные мысли.
  Он зашептал молитву.
  Спустя некоторое время мужчина зашел в маленькую уборную и дрожащими руками зачерпнул мутную после мытья ведьмы воду. Поплескал на плечи взял ковш на длинной ручке и принялся поливать себе спину. По бокам заструились розовые от крови ручейки воды.
  После этого мужчина, сцепив зубы, вернулся в молельню и натянул на себя колю-чую власяницу. Острые волоски раздирали взбухшие на спине красные полосы, так что каждое движение вызывало боль, но монах только прошептал короткую молитву-просьбу о даровании терпения и натянул поверх черный балахон, перевязав его простой веревоч-кой. Пригладил встопорщившиеся светлые волосы. Задумчиво посмотрел на шипастую повязку, но решил, что пока все же достаточно.
  Выйдя в спальню, монах отпер кладовку.
  На этот раз заставлять девушку выходить не пришлось: она сама поспешно выско-чила на свежий воздух, неся на вытянутых руках помойное ведро, прикрытое рассохшим-ся и отвалившимся днищем бочки. Волоча за собой отстегнутую, но вовремя не подхва-ченную Инквизитором цепь, она решительно распахнула дверь на лестницу и выставила ведро за порог.
  Потом облегченно ее закрыла и повернулась к монаху, который быстро подобрал из-вивающуюся на полу цепь и теперь несколько недоуменно рассматривал при свете темницу колдуньи.
  Она довольно сильно изменилась с тех пор, как он кинул ведьму на грязные тряпки несколько дней назад. Например, куда-то исчезла значительная часть мусора вроде сло-манных перьев и осколков, паутины под потолком и трупиков насекомых. Куча грязных тряпок превратилась в круглое гнездо-лежанку с валиком-подушкой и одеялом. Бочка без дна была положена на бок, покрыта куском ткани и превратилась во что-то вроде прикро-ватного столика, а куча всевозможных предметов вроде старых погнутых подсвечников, пузырьков от чернил и лекарств и даже огарков свечей была аккуратно разложена на по-лусгнивших полках покосившегося пустого книжного шкафа. Зеркало было очищено от пыли и грязи и прислонено к стене.
  - У меня тут еще одно ведерко с мусором, можно его тоже выкинуть? - скромно спросила девушка, глядя в пол.
  - Зачем ты это сделала? - наконец спросил монах, отыскав среди предметов акку-ратно прикрытое тряпочкой ведерко.
  - Что? - из-под отросшей челки на монаха взглянули жуткие светлые глаза.
  - Это, - мужчина еще раз оглядел ставшее вдруг довольно уютным тюремное поме-щение. Потом подумал и, внутренне похолодев, добавил: - И как?! Там же не было све-та...
  - Я тут кремень и огниво нашла, - нервно теребя руками край рукава пояснила де-вушка. - И свечку. Семь свечек. Маленьких, остатков.
  - Тебе не положено иметь огонь! - резко ответил мужчина и требовательно протянул руку. - Принеси мне!
  Девушка удостоила Инквизитора злым обреченным взглядом, подошла к порогу чу-лана, плюхнулась на колени на свою лежанку и потянулась к лежащей на боку бочке. За-сунула руку в оставшееся от отвалившегося днища отверстие, пошарила рукой и недо-вольно протянула руку с огнивом монаху, глядя в другую сторону.
  - Зачем прислужнице Неименованного свет? - ехидно спросил монах, подбросив в руке камушек и отложив его на стол.
  - Я не прислужница Неименованного, - глухо отозвалась девушка, вылезая из своего закутка. Смотрела она по-прежнему вбок.
  - А кто же? Впрочем, об этом мы с тобой еще поговорим... - мужчина вздохнул, вспомнив, сколько всего ему еще предстоит сделать. Впрочем, масштабность цели нико-гда его не пугала, даже наоборот - подстегивала, заставляла разум непрерывно работать, рассчитывая пропорции решительности и осторожности, подкупа и угрозы, лжи и благо-честия... - Можешь сесть, ведьма, - милостиво разрешил Судия девушке, подходя к ска-мейке.
  - Спасибо, я насиделась уже, - проворчала колдунья, разглядывая свои босые ноги.
  - Ну как знаешь, - мужчина закинул ногу на ногу и открыл дневник. - Так ты утверждаешь, что ты не прислужница Неименованного.
  - Так и есть, - подтвердила ведьма.
  - Но ты же ведьма, - монах внимательно следил за реакцией колдуньи. - И язычни-ца.
  Девушка устало вздохнула, словно наставник в церковной школе, объясняющий не-грамотным послушникам-малолеткам азы арифметики:
  - Вот именно. Я язычница.
  - Вы покланяетесь Неименованному через своих мерзких кровавых богов! - сказал мужчина, постукивая пером по столешнице.
  - Почему это они кровавые? - удивилась девчонка.
  - Вы приносите им жертвы! Вы прославляете ради них войны и убийства!
  - Ни одному нашему богу, даже самому жестокому, не было принесено столько жертв, сколько было спалено на кострах Святой Инквизицией! - вскинулась ведьмочка.
  - Как ты смеешь сравнивать святое дело спасения с богомерзким идолопоклонниче-ством?! - голос Судии был спокоен, но в нем бушевала такая внутренняя ярость и энер-гия, что девушка вздрогнула. - Вы проповедуете войну!
  - А вы воюете с севером и югом, чтобы было за что генералов кормить? Чтоб они без дела не сидели? - ведьма отличалась незаурядным ехидством, да и храбрость ее свя-щенник недооценил.
  - За всеми твоими божками стоит он, Неименованный! Даже если ты и не поклоня-ешься ему сознательно, в чем я сомневаюсь, итог один - ты купаешься в грехе и тем укрепляешь его силу!
  - Я не могу поклоняться этому Неименованному ни при каких обстоятельствах! - отрезала колдунья.
  - Почему это?
  - Да потому что я в него не верю! - воскликнула девчонка.
  - Как ты можешь отвергать то, что написано в Книге Слов?!
  - Во-первых - откуда ты знаешь, что там написано? - вскинула голову ведьма. - Книга утеряна давным-давно! А во-вторых - мои боги вливали плодородие в земли задол-го до появления вашей Книги.
  - Богохульница, - сквозь зубы выдохнул монах, прожигая ведьму полным ненависти взглядом. - Твоя искра навеки вмерзнет в ледяную тьму царства Неименованного, не имея возможности воссоединиться с Господом!
  - И в это я тоже не верю, - отрезала девушка.
  Какое-то время монах и оборванная девчонка сверлили друг друга ненавидящими взглядами. Потом монах откинулся назад и совершенно спокойно сказал:
  - Ну что ж, ты сама выбрала свой путь... Путь боли, страха и тьмы. Путь хаоса и смерти, - он покачал головой. - Инквизиция создана для того, чтобы спасать несчастных, вставших на этот путь. Этим мы спасаем не только заблудшую овцу, отбившуюся от стада Пастыря, Спасителя нашего, но весь мир, ведь если искры не будут сливаться со светом Господа и питать его, то рано или поздно Тьма победит...
  - А если вы не правы? - яростно возразила ведьма. - Если вы ошибались? Столько людей погибло...
  - Мы не можем ошибаться, - монах окатил девчонку ледяным взглядом. - Все реше-ния нам ниспосылает Господь.
  - То есть мое решение верить в языческих богов тоже он мне ниспослал? - осведо-милась колдунья.
  - Нет, это тебе ниспослал Неименованный! - раздраженно ответил монах.
  - А кто определяет, что посылает Неименованный, а что Господь? Вдруг тьма и вас всех попутала?
  - Замолчи, презренная, служители Церкви безгрешны! - отрезал мужчина.
  - Что, все?! - деланно изумилась ведьма. С намеком так изумилась.
  Инквизитор сжал зубы.
  - Есть и те, которые встрают на путь порока... Но это скоро изменится, - процедил он. - А теперь, прекрати пытаться сбить меня с пути истинного, ибо это невозможно, и отвечай на мои вопросы! Какое колдовство тебе подвластно? - на этот раз Инквизитор решил дать возможность девке самой рассказать о своих силах, дабы не давать ей подсказки наводящими вопросами. - Как далеко простирается твоя сила?
  Девушка какое-то время молчала, восстанавлия дыхание после спора.
  - Ну, я не очень сильный маг, - наконец начала она. - Я могу лечить болезни. Не все, некоторые. Могу облегчать боль. Могу поднимать в воздух предметы... небольшие предметы. Могу... показывать картинки. Красивые.
  - А предсказывать будущее? - жадно спросил мужчина.
  - Не-е, это могут делать только очень сильные маги, - покачала головой ведьма.
  - А заставить человека умереть?
  - Только если пырну ножом.
  - А прочесть мысли?
  - Это вообще невозможно!
  - Почему?
  - А они что, внутри головы написаны, по-твоему? - осведомилась колдунья. - Человек не думает словами. По-моему, прочитать можно только память, и то когда человек вот-вот умрет... И для этого мало одной колдуньи, это очень сложный обряд.
  - То есть ты умеешь только лечить, обрекая взамен искру человека на вечный холод, и передвигать предметы, - подвел итог Судия. - Ах, да. И красивые картинки. Вряд ли мне сможет это помочь. Так что... - он многозначительно замолчал. Он был уверен, что девчонка врет, и надеялся с помощью страха заставить говорить правду.
  - Если бы ты объяснил мне, что именно я должна сделать, я бы смогла что-нибудь придумать! - испуганно воскликнула девушка. - Какая у тебя цель?
  Инквизитор холодно рассмеялся:
  - И ты думаешь, что я тебе расскажу?
  - Я же ведьма, - пожала плечами девушка. - Даже если я вздумала бы кому-нибудь это рассказать, разве меня стали бы слушать? Да и кому я могу сказать? Я же сижу здесь, взаперти.
  - Откуда я знаю, как далеко простираются твои возможности на самом деле?
  - Поверь мне, по-настоящему могущественную ведьму вы бы не поймали, - заверила колдунья.
  - Почему же? Даже самая сильная ведьма бессильна против нашей веры!
  - Ну-ну, - фыркнула девушка и обхватила себя руками, скептически разглядывая мышиную норку в щели между камнями стенной кладки.
  Мужчина разраженно отбросил перо о прислонился к стене, тут же с шипением от нее отпрянув: искалеченную спину пронизила боль.
  Ведьма недоуменно посмотрела на него, но промолчала.
  - Хорошо, - наконец решил он. - Мне необходимо узнать, о чем будут говорить люди в определенном месте в определенное время. Узанть их планы. И по возможности... устранить этих людей. Некоторых.
  - Вот, уже лучше, - удовлетворенно кивнула колдунья. - Думаю, я согу поставить "подслушивалку".
  Инквизитор сжал в руке перо и посмотрел в маленькое грязное окошко. Как все просто. Она просто идет и... ставит... э... "подслушивалку". Он узнает все что ему необходимо и...
  Не может все быть так просто.
  - Что это за чары? - хмуро спросил он, продолжая вертеть перо.
  Девушка вздохнула:
  - Для этого мне надо попасть в то помещение, где будет проходить разговор. Ну я как бы оставлю там заклинание, такой "пучок", и протяну от него "ниточку" в какое-нибудь другое помещение, в любое. По этой ниточке и будет передаваться собираемый пучком звук, - пояснила девушка. Ей явно наскучило стоять на одном месте, и она переминалась с ноги на ногу, теребила платье и разглядывала комнату.
  - Провести ведьму во дворец... Это будет непросто, - неприятно улыбнулся монах. Когда появились трудности, ему сразу стале немного спокойнее. - Хорошо, ведьма.
  - А ты точно отпустишь меня если я тебе помогу? - подозрительно спросила она. Похоже, ее изрядно мучил этот вопрос.
  - Я же обещал, - приподнял светлую бровь монах.
  Девушка посверлила его недоверчивым взглядом:
  - Я не очень-то верю в честное слово священника.
  - Именно священника? - удивился мужчина
  - Именно священника, - подтвердила девушка.
  - И почему же? - забывшись, монах сложил руки на груди и опять прислонился к стене, но тут же снова скривился от боли и отпрянул.
  - Хорошо. Приведу пример, - покладисто кивнула девушка и присела на край скамейки наискосок от монаха. - Незадолго до моего... ареста я была на рынке и слышала разговор двух священников, - лицо девушки стало жестким, глаза подернулись туманом воспоминания. - Они были очень веселы и обсуждали между собой огромную удачу: к ним обратился небогатый горожанин с просьбой помолиться за выздоровление его заболевшей дочки, которая была при смерти. Он дал им довольно много денег, видимо, это было все, что он скопил за долгие годы, чтобы их отдали Церкви во благо вашего Господа, - девушка с ненавистью взглянула на монаха. - Достойное деяние. А вот тем священникам явно показалось очень забавным простодушие того человека, и следующее, что они собирались сделать, это навестить улицу Сладострастия, которую им так любезно оплатил несчастный.
  Инквизитор едва заметно дернулся. Деяния как простых священников, так и высшего епископата иногда приводили его в ярость, но пока они выполняли свою главную функцию - поддерживали страх перед Церковью и собирали деньги, - он мирился с этим. Ничего, скоро они за все ответят...
  - Этот потупок, несомненно, достоин порицания, - наконец неохотно ответил он. - Но они наверняка все же помолились за бедную девочку, и сейчас она здорова.
  - Не здорова, - буркнула ведьма и отвернулась. - Она умерла на следующий день. Я жила недалеко от ее семьи и знала ее. Так что если они и молились... То не очень старательно.
  - Значит, эта девушка запятнала себя грехами, - с нажимом возразил Инквизитор.
  Ведьмы издала горький смешок:
  - Ей было четыре года, монах.
  Мужчина помолчал.
  - Значит согрешили ее родители! - наконец сказал он. - И Господь за это покарал их...
  - Убив ни в чем не повинного ребенка? - зеленоватые глаза яростно сверкнули в сторону мкжчины. - Вот поэтому я и не хочу верить в твоего бога!
  - Замолчи, ведьма! - спокойно велел Инквизитор. - Мне жаль того ребенка, но ее искра воссоединиться с Господом в вечном блаженстве. А тебе, заблужшей овце, не помешало бы задуматься о своей искре!
  - Я не овца! - обиженно фыркнула девушка.
  - Все мы паства Господа и его Избранников, - склонил голову мужчина, наложив Святой Символ.
  - Вы все, может, и паства, а я дитя богов, а не его овца! - отрезала язычница, гордо вскинув голову.
  Еще несколько секунд Инквизитор и ведьма буравили друг друга взглядами: Судия с холодным презрением, а девушка яростно, но не в глаза, а куда-то в плечо. Потом монах сказал:
  - Возможно ты еще раскаешься в своем заблуждении.
  Он встал из-за стола. Девушка удивленно отклонилась в бок, чтобы увидеть его спину.
  - А у тебя сзади все мокрое, - удивленно сообщила она.
  - Что?.. - монах завел руку за спину и пощупал плотную ткань. Девушка, не спра-шивая разрешения, встала со скамьи и подошла к нему сзади.
  - Пятна какие-то.
  - А... да. Иди к себе, - велел он, поморщившись и поведя плечами.
  - Да это же кровь! - изумилась девушка, дотронувшись до пятна.
  Мужчина молниеносно обернулся и схватил ее за тонкую кисть, от чего девушка пискнула и попыталась вырваться:
  - Иди к себе, - медленно и раздельно повторил он. - Или ты так переживаешь за ме-ня, ведьма?
  - У меня есть имя, - зло сказала девчонка и впервые взглянула прямо в темно-серые, холодные глаза Судии.
  Повисло молчание. Монах смотрел в зеленовато-голубые очи девушки, обрамлен-ные, как он вдруг заметил, длиннейшими и пушистыми черными ресницами. Потом раз-жал пальцы, и девушка тут же сердито вырвала руку.
  Монах вдруг понял, что действительно до сих пор не знает имени пленницы, даже на допросе не успел спросить, а потом полностью сосредоточился на ее колдовских способностях и вовсе про это не вспоминал. Да и какое ему дело до имени мерзкой колдуньи, которой он собирался воспользоваться? Но все же спросил:
  - И как же тебя зовут?
  - Фаиза, - с достоинством назвала девушка необычное имя.
  - Ты с юга? Твои родители были южанами?
  - Я родилась здесь, в Гаркранде. Я полукровка, - пояснила девушка.
  Мужчина кивнул. Теперь полностью объяснилось наличие таких светлых глаз - до-стались от северного родителя.
  - Или к себе, - повторил мужчина, подбирая цепь. - На сегодня с меня хватит твоих богопротивных речей, ведьма.
  Девушка поджала губы и направилась к своему логову.
  Когда мужчина пристегнул цепь к кольцу и уже собирался закрыть дверь, девушка вдруг воскликнула:
  - Ой, подожди!
  - В чем дело? - недовольно спросил монах, снова приоткрывая дверь.
  - Так а что насчет ведерка с мусором? Можно его тоже вынести?
  
  * * *
  
  В честь победы над южными язычниками и посвящения в рыцари молодых воинов зал для пиршеств был выскоблен и вымыт до блеска. В мраморных зеленовато-серых по-лах отражались тысячи свечей двух огромных люстр, мрачные каменные стены полно-стью скрылись за разноцветными знаменами, поставленные буквой "П" массивные столы были покрыты золотистой скатертью и уставлены золотыми и серебряными блюдами со всевозможными яствами. Во главе той конструкции возвышались два стула с украшенны-ми драгоценными камнями спинками - для короля Иммидриха и принцессы Агнесс.
  Сейчас они пустовали, как и большинство мест на лавках: музыканты бодро отыгры-вали простые танцевальные мелодии, и молодые рыцари, матерые вояки, богатые купцы, гордые лорды, фрейлины, придворные дамы и благородные дворянки плавно передвига-лись по залу, периодически меняя партнеров.
  Вокруг порозовевшей, радостно улыбающейся принцессы Агнесс столпилась самая большая группа поклонников, восторженно глядя в рот прелестной, любезной и невероят-но красивой девушке. Сегодня принцесса была облачена в пышное серебристое платье с высоким кружевным воротничком и множеством жемчужных нитей на юбке. Белый шелк волос, заплетенных в косы, перевили зелетые ленты, на голове красовалась тонкая сереб-ряная диадемка, украшенная жемчугом.
  Агнесс белоснежной благоухающей розой вальсировала по залу то с одним, то с другим партнером, оставляя за собой восхищенно-благоговейный шепоток.
  Розали в ярком зеленом, богато расшитом золотом платье наблюдала за своей гос-пожой с плохо скрываемой завистью. Почему именно ей так неустанно восхищаются все мужчины?! Даже те, которые еще недавно клялись в верности ей, Розали, сейчас словно забыли о ней, не сводя глаз с принцессы. Что уж говорить про молодых стройных рыца-рей, только что принявших перевязь... Нет, ну на самом деле она конечно понимала по-чему... Немного позже, когда они поймут безнадежность притязаний на целомудренную принцессу, они конечно обратят внимание на других дам, но сейчас Розали переживала самые неприятные моменты, которые имели место на каждом бале, на котором присут-ствовала принцесса.
  Нет, ей определенно необходимо развеяться! Иначе она умрет со скуки, зачахнет от тоски... Она же молодая, красивая, богатая... О чем ей печалиться?!
  Розали принялась шарить по толпе глазами, надеясь найти кого-нибудь, не увлечен-ного принцессой.
  О, да! Лорд Ринольд, видный тридцатилетний мужчина, правда не имеет особых должностей при дворе, но владеет богатыми землями на западе страны. К тому же весель-чак и рад любому женскому обществу, а самое главное - не женат.
  Правда, Розали знала о видах Дитты на этого мужчину... Выгодный брак мог бы упрочить положение ее постепенно нищающей семьи.
  Но в конце концов, Розали-то до этого какое дело?! Она же должна как-то развлечь-ся!
  Девушка решительно распахнула веер и томной походкой подошла к скамье, на ко-торой сидел лорд Ринольд, рассказывая байки хохочущей компании молоденьких дворян-чиков, появившихся при дворе всего пару месяцев назад.
  - Милорд, вы позволите одинокой даме присоедениться ке вашей компании? - том-но спросила девушка, присаживаясь в глубоком реверансе, с тонким расчетом на то чтобы при наклоне все взоры обратились на ее пышную грудь, лишь слега прикрытую золоти-стым кружевом.
  - О, любезная Розали! - в глазах лорда запрыгали веселые искорки, он распрямился, сплюнул на пол и гордо расправил густые, подкрученные кверху усы. - Разумеется, счаст-лив лицезреть вас, прекр-расная леди... - мужчина поцеловал зардевшейся девушке ручку и помог усесться за скамью. Молодые дворяне так же радостно поддержали присоедине-ние к их обществу особы женского пола.
  - И о чем же господа ведут беседу? - лукаво поинтересовалась девушка.
  Мужчины захохотали.
  - Признаться, я бы скорее откусил себе язык, чем повторил тему нашего разговора при даме, - под хохот молодых людей заявил лорд и на весь стол добавил: - Неименован-ного мне в задницу!..
  Смех усилился, а Ринольд хлопнул себя по лбу:
  - Простите, леди, я опять забылся. Хр-р... Но знаете... - он приблизил свое загоре-лое лицо с большим горбатым носом к мило улыбающейся Розали и хитро ей подмигнул, - в жизни происходит столько неприличного, что иногда просто грех не упомянуть пару случаев!.. А уж как хочется их порой повторить... Правда, друзья? - он обернулся к собу-тыльникам, и его тут же поддержали криками и звяканьем бокалов. - А мне бывает так одиноко в моем замке... одному, без семьи...
  Ринольд скорчил такую жалобную физиономия, что Розали и сама залилась смехом, отчаянно прикрываясь веером.
  - Х-ха, я вдруг вспомнил, что гербом вашего уважаемого отца является лиса! - хлопнул по колену лорд Ринольд. - Не хочу вас ничем обидеть, лорогая леди, но со мной на охоте недавно приключилась такая забавная история!.. И связана как раз с лисой. Хотите послушать?
  - С удовольствием, если пустите нас в свою компанию! - раздался высокий девичий голос.
  - Ха-ха! - восхитился лорд. - Еще дамы! Да какие очар-ровательные! Прошу, про-шу... Ну так вот... - мужчина шумно глотнул из кубка и начал рассказывать, а Розали вдруг стало очень неуютно.
  С другого бока от Ринольда присаживались Дитта в простом, но приятно подчерки-вающем силуэт темно-бардовом платье и обряженная в фиолетовый атлас и брильянтовый гарнитур Флоренция. И если последняя просто с интересом прислушивалась к разнузданной байке про лисицу, то Дитта прожгла бывшую подругу ненавидящим взглядом.
  Розали поспешла спрятаться за веером. Чего и следовало, в общем-то, ожидать... "И зачем мне понадобилось присоединяться именно к этой компании?" - покорила себя Ро-зали, чувствуя что-то вроде вины перед старой, а теперь уже однозначно бывшей подру-гой.
  Кроме того, Дитта, вышедшая из небогатого и не знатного рода и вынужденная до-биваться положения и пробиваться наверх сама, обаладала незаурядным умом и ковар-ством, и, как запоздало сообразила Розали, вступать с ней в открытое противостояние бы-ло крайне опрометчивым шагом.
  - Какая занимательная история! - воскликнула красавица Дитта после оканчания рассказа, перекинув через плечо тугую черную косу и изящным движением закрыв розо-вый веер. - А у встреченной вами крестьянки были случайно не рыжие волосы?
  Веселье слегка притихло, уступив место любопытству: при дворе только Розали об-ладала ярко-рыжей шеверюрой, и такой намек явно подразумевал под собой интересное продолжение. Розали внутренне сжалась. Она уже знала, что скажет Дитта: когда-то, око-ло года назад, Розали рассказала ей эту историю под стражайшим секретом...
  - Да я как-то не на волосы в основном смотрел... Не до того там было... - признался Ринольд под очередной взрыв хохота и громко высморкался в два пальца.
  - Просто видите ли, - лукаво усмехнулась Дитта. - У меня есть одна знакомая... Она удивительно похожа на дамочку, описанную в вашей истории. Такая же грубая неотесаная деревенщина, и при этом - представьте себе! - благородных кровей!
  - И у нее рыжие волосы? - проницательно, хотя и пьяновато уточнил кто-то из мо-лодых и икнул. Все усиленно старались не коситься на судорожно стискивающую веер Розали.
  - Ах, какая разница, какого цвета у нее были волосы! - Дитта грациозно махнула рукой с веером и великодушно оглядела публику. - Дело в том, что как-то она с отцом выехала осматривать свои владения, и остановилась на ночь в одной деревушке... И за праздником высоким гостям подали квас - обычный, в общем-то, напиток, - темноволосая красавица взмахом руки привлекла внимание слуги, и тот, явно предупрежденный заранее, поклонился и куда-то убежал. - Так вот, и надо же было такому случиться, что у той девушки - впрочем, она давно уже не девушка...
  - Дитта, о чем это ты рассказываешь? - рядом раздался удивленный серебристый голосок. Увлекшиеся рассказом, гости прозевали приближение хозяйки бала, и теперь по-спешно повскакивали, спеша выразить свое почтение и восхищение принцессе Агнесс. Лорд Ринольд подавил отрыжку и поспешил склониться над рукой прелестной принцессы.
  - О, Ваше Высочество, думаю, вам тоже следует послушать эту историю! - очень обрадовалась Дитта. Розали почувствовала, что сейчас упадет в обморок, и в голове даже мелькнула, что это было бы неплохим вариантом избавиться от этого кошмара, но созна-ние как назло вдруг прояснилось, а притворяться Розали побоялась - фальшивый обморок вполне могл выдать ее вернее рассказа Дитты. - Так вот, у этой девушке была редкая бо-лезнь: от запаха кваса у нее начинала кружиться голова, лицо краснело, начиналась тош-нота... Так случилось и в тот раз, - Дитта откровенно наслаждалась ситуацией: и бледно-стью Розали, и жадным вниманием слушателей, и строго, но недоуменно сдвинутыми бровями принцессы. - Под вечер девушке стало совсем плохо, и она кинулась к дальнему сараю, чтобы облегчить себе... желудок. И что бы вы думали там произошло? - фрейлина обвела слушателей большими черными глазами. - На нее там наткнулись трое рьяных де-ревенских парней! Они приняли ее за крестьянку - вероятно, из-за разбухшего красного лица, - и...
  - У-у-у... - понимающе заохали-заулыбались мужчины, а лорд Ринольд издал странный звук, который мог означать и раскатистый смешок, и удивленно-возмущенный возглас.
  - Дитта, дороогая, рачем вы нам рассказываете такое непотребство? - укоризненно спросила принцесса, делая шаг назад. - Негоже даме пересказывать сплетни подобно...
  - О, милая госпожа, позвольте мне закончить! - восторженно воскликнула Дитта, ее черные глаза торжествующе засверкали. - Но что самое интересное, эта девушка даже не позвала на помощь, хотя ее сразу услышали бы гости на улице, и позволила троим смер-дам делать с собой все... О, а вот и напитки!.. - девушка радостно потянулась к слуге с подносом, на котором высился большой кувшин в окружении кубков. - Квас, как раз что-бы закрепить впечатление от этой ужасающей истории, показывающей падение нравов среди многих, даже благородных женщин... Розали, налить тебе?..
  - Н-не... - Розали хотела отказаться и как можно быстрее уйти из-за стола: Дитта так и не назвала точных примет главной героини своего рассказа, и Розали хотела если не избежать, то хотя бы оттянуть позор, а потом, возможно, и гордо опровергнуть слова фрейлины, выставив ее сплетницей, но тут случилось непоправимое. Слуга, явно подкуп-ленный коварной, все заранее продумавшей змеей, споткнулся в шаге от стола, поднос наклонился, и кувшин свалился на пол, расплескав свое содержимое на пол и платье Роза-ли.
  - Ах ты, неуклюжая дрянь!.. - в отчаянии завизжала рыжеволосая, вскакивая со ска-мии и чувствуя, как знакомо начинают слезиться глаза, от витающего в воздухе запаха в груди просыпается тошнота, а к лицу приливает кровь.
  - Что такое, Розали? - к ней кинулась обеспокоенная принцесса.
  - О, кажется, у нашей Розали тоже странное отношение к квасу! - притворно удиви-лась Дитта, и залилась мерзким торжествующим смехом.
  - Все в порядке, Ваше высочество, - стараясь сдержать рыдания пробормотала Роза-ли и бегом кинулась прочь из зала.
  Какое-то время она не разбирая дороги бежала по коридору, а потом, плюнув на все на свете, упала на колени в углу и громко разрыдалась, проклиная все на свете: мерзавку Дитту, продажных слуг, чертову доброту совершенной принцессы и свою собственную недальновидность... Подол платья невыносимо пах квасом, лицо начало рапухать.
  Но тут она почувствовала, что ряом кто-то есть. Розали испуганно подняла красные, заплаканные глаза и увидела перед собой симпотичного юношу из тех, кто сидел за сто-лом там, в зале.
  - Что вам надо, сударь? - дрожащим голосом спросила девушка. - Для приглашения на танец вы выбрали не самое подходящее время...
  - Нет-нет, леди, - поспешно замотал головой молодой рыцарь. - Я всего лишь хотел предложить вам помощь... если хотите. Поверьте, вам не стоит так расстраиваться из-за испорченного наряда или глупой шутки.
  Розали шмыгнула носом и внимательнее поглядела на парня. Среднего роста, строй-ный, светло-карие глаза, правда ном картошкой, крестьянский, да и веснушки виднеют-ся... "Наверняка незаконнорожденный", - подумалось фрейлине. Но в глазах у юноши сквозило сочуствие и желание помочь, а Розали было так одиноко... Она через силу улыбнулась. Юноша просиял и галантно подал даме руку. Розали, забыв о том, что леди не должна ничего весить, даже имея излишний вес, всей массой оперлась на своего кава-лера, едва его не уронив, и тут же чуть снова не разрыдалась от своей неуклюжести. Но рыцарь выстоял и поспешно подал даме платок.
  - Благодарю, - пробормотала Розали, отварачиваясь и пытаясь представить, насколько ужасное впечатление она сейчас производит. Незаметно постаралсь поправить детали одежды и утереть слезы с лица. - Я сейчас ужасно выгляжу, сударь. Спасибо за участие... Не могли бы вы проводить меня до моих покоев?
  - Конечно, леди. И поверьте, вы прекрасно выглядите, - юноша развернул девушку лицом к себе и улыбнулся - Розали почувствовала, как на ее сердце упал лучик солнца.
  - Не смейтесь, сударь, - прошептала она, ощущая, что умрет от холода без этой то-ненькой нитки тепла, не выдержит, если поймет, что эти слова просто забава...
  - И не думал, - посерьезнел кавалер.
  - Что во мне сечас может быть прекрасного? - Розали вздохнула.
  - Вы сейчас... очень настоящая, живая.
  Розали подняла недоуменный взгляд на своего сопровождающего. Он твердо и без тени смеха смотрел в ответ.
  
  - Любезная Дитта, не могла бы ты пояснить, что означало сие действо? - укоризненно сдвинув брови осведомилась Агнесс, проводив взглядом убегающую Розали и скромного молодого человека, последовавшего за ней. Вокруг скандального стола собралась немалая толпа, люди быстро переговаривались, делали друг другу странные знаки и большие глаза. Сплетни понеслись по залу.
  - О чем вы, Ваше Высочество? - изумилась фрейлина. - Я всего лишь посетовала на современные нравы... Однако до чего же занятно отреагировала Розали...
  - О Господи, Дитта, умоляю, перестаньте, - Агнесс жалобно всплеснула руками. - Как вы можете быть такой жестокой?.. Если у вас возникли столь ужасающие подозрения, вы должны были поговорить с самой Розали, выяснить, правда ли это, возможно, вместе с ней обратиться в Церковь для покаяния... Помочь девушке спасти свою искру! Поддержать ее пламя, а не ввергать в отчаяние...
  - Ваша доброта служит примером всем нам, - Дитта присела в глубоком реверансе. - При следующем проступке Розали... - девушка тонко улыбнулась, как бы давая всем понять, что не сомневается в том, что проступок состоится и окончательно убеждая окру-жающих, что именно Розали была героиней ее рассказа. - Я обязательно переговорю с ней.
  Агнесс отвернулась от нее и вернулась к танцующим парам, с улыбкой приняв руку очередного новоиспеченного рыцаря. Ее взгляд скользнул вдоль стоящих у стены гостей, и наткнулся на Великого Инквизитора. Агнесс дернулась и поспешно отвела взгляд, пыта-ясь изгнать из себя ощущение холодного липкого комка в груди. Эта каменная, непо-движная фигура с покачивающимся на цепочке транквиллумом в руках и горящими гла-зами, прожигающими насквозь, опять напугала ее. "Снова смотрит", - с досадой подумала девушка.
  Отругав себя за глупое, учитывая грандиозные планы на этого мужчину, поведение, Агнесс тем не менее была очень рада, когда медленно движущиеся по причудливым ли-ниям пары наконец заслонили ее от этого всепроникающего взгляда.
  Выходка Дитты принцессу весьма позабавила. Розали давно было пора поставить на место, эта рыжая нахалка изрядно раздражала Ее Высочество. Своим поведением в той интрижке девушка тоже была очень довольна: невзначай дав присутствующим понять, что почти не сомневается в распутности Розали, ей одновременно удалось показать заботу о заблудшей подруге и свою набожность. "Инквизитор наверняка оценит это", - усмехнулась про себя девушка. В том, что священник знает о произошедшем слово в слово, хотя он и находился на другом конце зала, Агнесс не сомневалась.
  В целом, принцесса осталась довольна балом. Ею все восхищались, развлечение и тренировку Дитта ей обеспечила, и подходящего кандидата в посланники она, кажется, подобрала...
  Мягко высвободившись из рук восторженного партнера по танцу, Агнесс присела в легком реверансе, мило улыбаясь в ответ на комплементы захлебывающегося от восторга юноши и скромно опустив длинные ресницы. Потом жестом подозвала Минору - еще од-ну из своих фрейлин.
  - О, не стоит, дорогая, ну что ты! - со смехом воскликнула Агнесс, удерживая слу-жанку от поклона. - Мы же друзья.
  - Это честь для меня, Ваше Высочество, - серьезно ответила высокая и худая де-вушка, глядя на свою госпожу с преданностью и обожанием. Минора была, пожалуй, единственной фрейлиной, не завидующей прекрасной принцессе, а искренне привязанной к ней.
  - Лучше скажи, ты видела того молодого человека, который отправился утешать бедняжку Розали? - спросила Агнесс, расправляя складки на пышных рукавах платья.
  - О да, очень благородный поступок, - с жаром кивнула Минора. - А Дитта посту-пила ужасно! Как вы были правы, Ваше Высочество, когда указали ей на ее ошибки...
  - Я надеюсь, она услышала меня, - принцесса вздохнула, белый лобик прорезала морщинка. - А что ты знаешь об этом молодом человеке? Может, не стоило оставлять их с Розали одних? Я теперь думаю, что надо было самой пойти успокоить ее...
  - Не думаю, что ей этого хотелось бы, - рассудительно заметила Минора. - В таких вещах утешение подруг хуже одиночества. Вы правильно сделали, что дали ей побыть од-ной - ваша мудрость не знает границ... - фрейлина вздохнула, глядя на мелькающие пят-на проносящихся на этот раз в быстром танце пар. Будучи уже двадцати трех лет от роду и до сих пор не замужем, а также не имея знатного происхождения или необычайно красивой внешности, девушка уже давно потеряла надежду найти себе пару, и даже на балах почти всегда стояла в стороне, понимая, что ей уготована роль служанки или, в лучшем случае, няньки-кормилицы для будущих детей принцессы. - И не беспокойтесь насчет этого молодого человека - его зовут Калин Мерхинго, он внебрачный сын Джонера Комбран Мерхинго. Прав на наследство он не имеет, поэтому пытается стяжать славу на поле битвы. О нем отзываются как об очень честном и ответственном юноше.
  - Ну что ж, - облегченно вздохнула Агнесс, - значит, тут я могу быть спокойна.
  "Идеальный кандидат. Он почти не пил за столом - значит он осторожен, он пошел за этой дурой Розали - значит, очень сентиментален. Сопереживающий, самоотвержен-ный, преданный молодой мальчик не сможет отказать своей принцессе в тайной просьбе, особенно если снабдить эту просьбу полагающейся историей... И уж конечно, если в ка-честве стимула эта принцесса пообещает ему свою любовь. Для него это должно быть так романтично... - размышляла принцесса, стараясь не пропустить на лицо хищную улыбку. - К тому же, он довольно красив - уговоры будут приятными... Ну а когда он выполнит поручение и вернется... Доверчивого мальчишку не сложно будет устранить".
  
   * * *
  
  Инквизитор слегка склонил голову, слушая срочный доклад одного из своих слуг. На самом деле ничего срочного не было - скорее интересное. Лорд Архануа удалился из зала для пиршеств с некой молодой особой. Это, зная пылкий нрав рыжего хитреца, никого не могло удивить. А вот то, что король ищет себе официальную фаворитку... Хочет полу-чить наследника-сына. И это - при живой жене. Ну-ну... Тут главное - держать руку на пульсе. Королю определенно не понравится, что кто-то знает о его намерениях... "Не успеешь", - мрачно подумал монах. Шумные балы его чрезвычайно утомляли. Голова бо-лела, пьяноватая развязная знать вызывала отвращение.
  Единственным утешением была прелестная Агнесс, хотя и тут монаха ждала пытка - он понимал, что на балу это неизбежно, но тем не менее со жгучей ревностью наблюдал за беззаботным танцем своего ангела, который словно не замечал страстных взглядов своих партнеров, их жадно обнимающих за талию рук, их попыток дотронуться до волос, плеча принцессы... Священник в мучениях наблюдал за этими ужимками ухажеров, внимательно следя за каждым их прикосновением к своей любви, и старательно прогоняя от себя мысль о том, как он, сорокалетний, некрасивый, мрачный, облаченный в дрянную рясу, смотрится по сравнению с этими молодыми, богатыми, покрывшими себя славой в битвах веселыми красавцами.
  "Бедная, невинная девушка!.. - подумал Судия, чувствуя удушливую ненависть, ко-гда очередной партнер жадно приник липкими губами к маленькой, нежной бледной руч-ке принцессы. - Она в своей святой невинности не замечает, что всем нужно от нее только одно... Не замечает, как они смотрят на нее, как крутятся, жмутся, вьются, слетаются как мухи на мед!.. Если... Когда ты будешь со мной - никто даже взглянуть на тебя не посмеет, особенно так! Я об этом позабочусь..."
  Наконец, уже к утру, пиршество подошло к концу, и терзаемый ревностью монах поспешил удалиться.
  Он никогда не мог понять, какова цель его присутствия на подобных мероприятиях в качестве священнослужителя. С практической точки зрения для него это было весьма полезно, да: помогало быть в курсе дела, собирать информацию, наблюдать за пове-дением, - но зачем там нужен какой-либо священник вообще?
  Инквизитор с облегчением вышел на покрытую утренним вязким туманом Дворцо-вую площадь и поспешил к своей карете. Пышные дворцы, многолюдные салоны, смрад-ные и грязные улицы города - все это ужасно угнетало его, давило шумом, запахами, тем-ной вуалью жадности и предательства. Его искра стремилась в Собор - только там он чув-ствовал облегчение.
  Тихо войдя в величественную обитель Господа с мужской стороны, монах неза-метно присоединился ко множеству людей, пришедших на утреннюю молитву. Монахи в основном молились у себя в кельях, но Инквизитор не успевал подняться к себе и поэтому встал на колени у самой дальней лавки - на них прихожане сидели только во время проповедей, во время молитв же все должны были быть коленопреклоненными.
  Повторяя простые слова молитвы, Инквизитор почувствовал как отходят на задвор-ки сознания все проблемы и переживания. Мужчина уже очень давно не молился с миря-нами, предпочитая уединенные молитвы в своей келье, сопровождаемые жестоким само-бичеванием. Он был уверен, что не сможет сосредоточится среди грубой толпы просто-людинов. Но сейчас понял, что ошибался: он просто не стал отгораживаться от них, не успел, приняв спонтанное решение помолиться прямо здесь. Он слил свой страстный ше-пот с десятками голосов вокруг. Окруженный множеством людей, сейчас он не чувствовал неприязни к ним. Они просили очищения, спасения, милости; они были покорны и чисты. Отсутствие боли от плети, как ни странно, только помогло настро-иться, очистило сердце, позволяя тому покорно ощутить присутствие рядом чего-то великого. В этом помогали теряющиеся в вышине темные потолки, и светящиеся благодаря утреннему солнцу неземным светом витражи в узких окнах, бросающие на великолепные мраморные полы разноцветные блики, и тысячи свечей повсюду - на стенах, подставках, алтаре, - символизирующих искры людей, их внутреннюю сущность, от чего Собор казался ночным небом, обернувшим тебя божественным коконом со всех сторон...
  Мимо с кадилом и в белой с золотом сутане настоятеля монастыря и главы Собора прошел отец Мохан, гулким, хорошо поставленным голосом проговаривая слова молитвы и накладывая на молящихся Святой Символ. Струйка дыма из кадила змейкой извивалась в воздухе.
  Когда черед дошел до Великого Инквизитора, отец Мохан на секунду запнулся, явно удивленный, но незамедлительно наложил на покорно склонившего голову Судию Сим-вол.
  После окончания моления люди не стали расходиться, а расселись по скамьям - вот-вот должны были начаться пения, на хоры уже восходили одаренные голосом жители мо-настыря: мужской и женской половины.
  К сожалению, Инквизитор не мог позволить себе такой роскоши, как двухчасовое наслаждение пением во славу Господа, и он поспешил к дверце, ведущей к лестнице в его покои. Люди не обращали на него внимания: он был в простой рясе, а не ритуальных чер-ных одеждах и с посохом Великого Судии Господнего, Пастыря на земле, а в лицо его ма-ло кто знал из простого народа, и обычные люди принимали его за обыкновенного мона-ха, коих немало жило в огромном монастыре за Собором.
  Поднявшись по лестнице и отперев дверь, мужчина быстро осмотрел все помещения и, убедившись в отсутствии посторонних, решил сразу накормить ведьму. Монах полез в печь, где оставлял со вчерашнего вечера горшок вареной репы и, взяв его в одну руку, другой откинул засов на двери.
  Ведьма сидела у стены, прижавшись ухом к полу.
  - Что ты делаешь, отродье? - удивленно и настороженно спросил мужчина, проверяя крепость цепи на кольце в стене.
  - Чш-ш-ш, - в темноте из-под слегка отросших черных волос на него блеснули зеле-новатые глаза. - Слышишь? - прошептала девушка, снова прикрывая глаза.
  - Старая уловка, - недобро усмехнулся монах. - Тебе не отвлечь моего внимания, ведьма.
  Глаза снова посмотрели на него. Сперва недоуменно, потом - как на идиота.
  - Музыка откуда-то снизу играет, - более громким и слегка насмешливым тоном пояснила колдунья.
  Мужчина нахмурился, поставил горшок на пол и шагнул в комнатушку, прислуши-ваясь.
  Действительно, теперь он довольно отчетливо слышал пение - это были звуки цер-ковного хора, поющего снизу.
  - Это Соборный хор. Сегодня двадцать пятое октября. Или даже ты не знаешь, что каждые пять дней проводятся пения? - прищурился Инквизитор.
  - Знаю, - на удивление спокойно и даже немного мечтательно ответила девушка, снова прислоняясь к стенке. - Я не знала, какое сегодня число.
  Монах какое-то время наблюдал за ней.
  - Тебе нравится? - наконец с удивлением спросил он.
  - Это пение... оно прекрасно! - в голосе ведьмы слышалось не меньшее изумление.
  - Странно, - заметил священник.
  - Что? - отвлеклась девушка.
  - Что тебе нравятся церковные песнопения. Ты же колдунья и язычница, - припод-нял бровь монах. - Или ты просто пытаешься произвести на меня хорошее впечатление? - насмешливо добавил он.
  - Просто грежу об этом! - фыркнула колдунья, окончательно отодвигаясь от стены. Мечтательная мягкость слетела с нее, и теперь она снова царапала Инквизитора злым, раздраженным взглядом. - Эй! А тебе обязательно было становиться ногами на мою по-стель?! - возмущенно вскакивая на ноги добавила она, заметив, что монах при входе в комнату не удосужился отодвинуть край лежанки, встав прямо на одеяло.
  У мужчины сложилось впечатление, что девушка сейчас попробует вытолкать его из комнаты, так сердито она сжала кулаки, но приблизиться и тем более дотронуться до него ведьма все же не решилась.
  Смерив ее холодным взглядом, священник сделал шаг назад, за порог комнаты, оставив девушку стряхивать грязь с тряпок.
  - Я принес еду, - он ногой пододвинул ей горшок. В ответ та только злобно на него зыркнула, но репу взяла, тут же жадно укусив одну.
  Инквизитор еще раз осмотрел чуланчик, теперь больше напоминающий маленькую, но вполне жилую комнату. Впечатление портил только запах от помойного ведра, при-крытого крышкой.
  - Зачем ты все это делала? - из чистого любопытства спросил монах, обведя рукой кладовку.
  - Зачем люди наводят порядок? - в тон ему ответила ведьма, не отрываясь от еды и не поднимая на него глаз.
  - Ты же приспешница Неименованного, ведьма. Хаос и тьма должны быть милы твоему черному сердцу, если оно у тебя есть, - Инквизитор прислонился к косяку, наблю-дая за трапезой своей пленницы.
  - Я никакая не приспешница, я уже говорила, - раздраженно отмахнулась девушка. - А порядок я навела, потому что я люблю порядок и не люблю когда на меня падают сушеные пауки с потолка.
  Она отставила пустой горшок в сторону и выжидательно уставилась на своего хозя-ина с перевернутой бочки, на которой сидела.
  - Сегодня я заказал тебе нормальную одежду, - сухо сказал священник. - Надеюсь, тебе подойдет.
  - Это радует, - слегка повеселела девушка.
  - Тебе действительно понравился хор? - мужчина никак не мог поверить в это. Он не поверит в любом случае, но уж больно мягким и... каким-то светлым было лицо языч-ницы в тот момент. Прикрытые глаза, едва заметная улыбка... "Хорошо играет, - подумал монах, глядя на лицо перед собой, со сжатыми губами, зло прищуренными глазами, свер-кающими из-под спутанных волос, и обострившимися скулами. - Но меня ты не прове-дешь, ведьма!" - Разве ты никогда не слышала его раньше?
  Впрочем, вслух он этого не сказал и спокойно ждал ответа.
  - Понравился, - взгляд светлых глаз стал задумчивым, девушка принялась водить пальцем по бочке, словно чертя какие-то узоры. - Я и сама удивилась. Так значит, я нахо-жусь в Соборе? Конечно не слышала - в моей деревне была совсем маленькая церквушеч-ка и вечно пьяный поп.
  - Почему ты удивилась? - продолжал допытываться священник.
  Девушка презрительно посмотрела на него:
  - Потому что не думала, что вы, церковники, можете создать хоть что-то хорошее.
  Монах тут же ощетинился:
  - Не оскверняй мой слух и эти стены своими нечестивыми словами! - он говорил это с презрением и раздражением, как глупому слуге, в очередной раз провалившему поручение.
  Девушка только пожала плечами и поправила свой грязный засаленный балахон:
  - Пока я не видела от вашей религии ничего хорошего. Вся она - сплошная ложь, и священники все - лжецы, сластолюбцы и пьяницы!
  - Замолчи! - щелочки глаз священника буквально источали холод, голос понизился до жуткого шипения, кулаки сжались. Девушка дернулась и испуганно вскинула на него жуткие светлые глаза. - Не смей возводить хулу на святую веру, ты, жалкая, языческая тварь! - ледяным тоном, почти спокойно проговорил монах. - Мы несем миру, в том чис-ле и несчастным, заблудшим во грехах язычникам, свет истинной веры, знания, спокой-ствие! Их, твоя религия, проповедует убийства, месть, кровь! Моя - покорность, доброту, сопереживание и любовь!
  Гримаса настороженности слетела с лица девушки, и она расхохоталась. Да так, что даже многое повидавший в камерах пыток Судия сделал шаг назад:
  - Мир, любовь и спокойствие?! Скажи это войскам, которые нападают на мирные языческие деревни, грабят, насилуют, убивают, сжигают дома вместе с детьми! Ваши, ва-ши войска, войска праведной церкви! Знания? Скажи это книгам, которые вы сжигаете, скажи это тем людям, которые придумывают сложные машины, и которых вы, по своему невежеству, считаете колдунами! Да половина священников даже читать не умеют!! Доб-рота? Расскажи о ней сотням людей, сожженных на кострах во имя добра и милосердия, невиновных людей, которым даже не дали возможности оправдаться! - ее голос, подняв-шийся слишком высоко от волнения, сорвался, и девушка закашлялась, схватившись за горло.
  - Война остается войной, даже если это война за веру! - отрезал Инквизитор. - Если бы язычники покорились сразу, этого не было бы! То же касается и тех нечестивцев, которые будут вечно вплавлены в ледяное царство Неименованного!
  - Ха-ха! А с чего бы это им покоряться вам? - снова рассмеялась девушка.
  - После завоевания мы заметно улучшаем жизнь этих людей, даем им новые знания, повышаем урожай, приносим цивилизацию!..
  - Улучшаете урожай, который сами же и отбираете? Даете знания, уничтожая все то, что они знали до вас, даже не задумываясь, а нет ли там чего-то, чего не знали бы вы?
  - Это языческий бред!.. - сморщился священник. - По этой же причине мы сжигаем книги...
  - Даже не потрудившись их прочитать?! С чего вы взяли, что правы вы, а не они?!
  - Ибо Канон говорит обратное их бесовским писаниям! - высокомерно возвестил Судия. - Многие столетия назад Великие Инквизиторы переписали Книгу Слов, еще до того, как она пропала, ее веками хранили, дополняли и с тех пор...
  - И с тех пор переврали ее так, как им было удобно! - резко прервала его девушка.
  - Замолчи! - раздраженно взмахнул рукой мужчина. Он с досадой понял, что его за-ставили оправдываться - и перед кем!.. - Я не буду больше слушать твою ересь. Что ты вообще можешь знать о книгах, безграмотная крестьянка!
  Лицо девушки приобрело выражение насмешливого удовлетворения:
  - Я умею читать и писать на четырех языках, знаю арифметику и геометрию и зна-кома с медициной! - громко возвестила она и, слегка откинувшись назад, полюбовалась эффектом от этих слов.
  Сказать, что Инквизитор был изумлен - это значит не сказать ничего. Он просто опешил, опешил от абсурдности этих слов, от их наглости, лживости. Ну как, как можно лгать так открыто, зная, что это легко проверить?! Или даже если эта чернявая деревен-ская девка и научилась читать каким-то образом - в конце концов, в королевстве было несколько школ для крестьян, где обучали Слову Господа, чтению, письму и азам арифметики, - то приписывать себе при этом знание нескольких языков!.. А что она называет геометрией, интересно?.. Умение отличать круг от квадрата или треугольника? Где только слово такое умное услышала! А медицина?.. Тут Инквизитор притормозил свои возмущенные размышления, вспомнив, что девушка попала в тюрьму как раз из-за того, что смогла излечить - или, по крайней мере, приостановить, - неизлечимую, в общем-то, болезнь...
  Несмотря на бурный поток мыслей, внешне мужчина остался практически невозму-тимым: только приподнял светлые брови, а затем насмешливо прищурил глаза и искривил губы в неприятной усмешке.
  - Ну что ж, я вижу, что ты напрашиваешься на проверку?..
  - Но мервониатим тес децуо опоненот хае ундоту , - гордо сказала девушка, вздер-нув нос, и, секунду помолчав, добавила: - Хотя это было бы интересно...
  Судия помолчал, задумчиво глядя на ведьму с высоты своего роста:
  - Знание одной фразы на другом языке еще ничего не доказывает, - наконец сказал он.
  Девушка пожала плечами и, болезненно поморщившись, потянулась, распрямляя спину. Монах быстро отвел взгляд, досадуя, что ведьма как-нибудь вполне может вос-пользоваться тем, что ему постоянно приходится отворачиваться при таких вот движени-ях, и сделать что-нибудь... Нет. Не сможет. Его вера задержит ее, а колдовство ее сейчас бессильно...
  - В таком случае, - скривился священник, - я не вижу, почему я должен тебе верить.
  - Не верь, - равнодушно ответила девушка, разглядывая висящий на цепочке тран-квиллум.
  - Похоже, ты полностью уверена в своей безопасности, если позволяешь себе разго-варивать со мной в таком тоне, - с доброжелательной улыбкой заметил мужчина, однако девушка резко почувствовала себя неуютно и на этот раз промолчала, невольно обхватив себя руками. Цепь на шее жалобно звякнула.
  - По крайней мере, тебе хватает мудрости промолчать иногда, - спокойно заметил Инквизитор. - Это похвально. Но было бы еще более похвально, если бы ты вообще уко-ротила себе язычок, тварь. Смирение - одна из величайших добродетелей, данных нам Господом, а уж для женщины оно и вовсе необходимо, - перед глазами монаха на мгнове-ние промелькнул светлый лик Агнесс во время молитвы: с длинными загнутыми ресница-ми и нежной, трепетной улыбкой... Сердце предательски вздрогнуло и священник поспе-шил вернуться к действительности, представленной мерзкой уродливой ведьмой, в ответ на его слова промолчавшей, но принявшей такой скептический вид, чтобы монах ну уж никак не ошибся насчет того, что она думает по этому поводу.
  - Можешь перестать кривляться, меня это не трогает, - добавил он равнодушно.
  - Если бы не трогало, ты бы просто промолчал, - не без ехидства тихонько пробор-мотала ведьма, но Инквизитор услышал.
  - Сегодня, кстати, как раз была сожжена одна девчонка, такая же чернявая, как ты, - задумчиво сообщил мужчина. - Разве что немного моложе. Думаю, в следующий раз я лучше заручусь помощью кого-нибудь вроде нее... Она была крайне покладиста. Даже вину свою признала уже на первом допросе.
  Глаза ведьмы просто полыхнули при этих словах. Она резко вскинула голову.
  - Бред! О боги, какой бред! Да когда же вы уже прозреете! - чуть ли не закричала она. - Поймете, что вы, ослепленные ненасытной жаждой крови, убиваете невинных! Пы-таете со звериной жестокостью, сжигаете - и при этом всем говорите, что служите самому милосердному из богов! "Немного моложе тебя"! Сколько же ей было? Десять? Двеннадцать? В следующий раз вы сожжете пятилетнего ребенка?
  - Доказательства ее вины бесспорны! - повысил голос монах. - К тому же она при-зналась!..
  - Ха!.. Интересно было бы посмотреть, в чем бы признался ты, распни тебя на ды-бе...
  - Прекрати!!! - рявкнул монах. Колдунья резко замолчала - она впервые слышала, чтобы ее мучитель настолько вышел из себя. Мужчина немного помолчал, пытаясь отды-шаться после спора. Пригладил рукой светлые короткие волосы. - Пожалуй, с меня до-вольно! - резко, но уже почти спокойно сказал он. - Ты сегодня же вернешься в камеру, мразь. Я больше не в силах тебя терпеть! Поднимайся, живо! - он одернул закасавшийся широкий рукав сутаны и схватился за цепь.
  Вот тут девушка по-настоящему испугалась. Она с визгом рванулась в сторону, но дернувшаяся цепь толкнула ее прямо на злобно сверкавшего глазами монаха. Она толкну-ла его в грудь и попыталась вырвать цепь у него и рук, но священник с неожиданной си-лой притянул ее к себе и оторвал ее руки от цепи, ухватившись за ее основание у самого ошейника. Девушка закричала, глотая слезы, и попыталась расцарапать ему руки. Инкви-зитор с приглушенным рычанием отпрянул, но тут же снова схватил девушку и наотмашь ударил рукой по лицу. Голова колдуньи мотнулась, девушка упала и забилась на полу в истерике. Судия стоял над ней, с расширенными от ярости зрачками, сделавшими серые глаза совершенно черными, и тяжело дышал.
  Тут из-за двери раздалось кряхтение, и в комнату осторожно вошла сгорбленная до последних пределов старушка в черных одеждах монахини. В руках она несла огромную корзину с морковкой.
  - Мор, мальчик, я тебе морковочки с рынка принесла, покушай поди... - тут ста-рушка замолчала и подслеповато прищурилась, пытаясь понять, что происходит. И Ин-квизитор, и колдунья растерянно замерли, разглядывая посетительницу. Старушка помор-гала.
  - Ох-ох-ох, Мор, да ты себе подругу нашел! - вдруг обрадовалась бабка и посемени-ла к столу. Сгрузив там свою ношу, она обернулась к остолбеневшему от такого вывода монаху. - А почему она лежит на полу? - вдруг оборвала радость монашка. - Мор, ты де-вушку ударил?! - изумленным полушепотом спросила старушка и схватилась за сердце.
  На Инквизитора было жалко глядеть. Он замер, не зная что делать: скрывать свое отношение к милой старушке было поздно, и сейчас мерзкая колдунья расскажет бедной бабушке все, что только сможет... И он даже не знает, как незаметно ей помешать! А ведь у Кильи сердце слабое, она не выдержит, если узнает...
  Монах в отчаянии посмотрел на заплаканное лицо девушки. Та в этот момент тоже посмотрела на него. Как-то странно, удивленно, словно не ожидала такой реакции...
  - Нет-нет, госпожа хорошая, - вдруг затараторила девчонка, вскакивая на ноги. - Я сама упала, он как раз собирался помочь мне подняться...
  К старушке прямо на глазах вернулся цвет лица. Она снова заулыбалась.
  - Ну так еще бы, он же хороший мальчик, добрый...
  - Ужасно добрый, - бросив на остолбеневшего монаха злой взгляд отозвалась де-вушка, склоняясь перед Кильей, как и подобает склоняться перед монахиней. Старушка наложила на нее Святой Символ.
  - Так что же вы стоите, садитесь, деточки, а я покушать приготовлю!.. - проскрипела бабка, и попыталась снять тяжеленную корзину со стола.
  - Бабушка Килья, не стоит! - опомнился наконец священник. - Что вы, в самом де-ле...
  - Как это не стоит? - закудахтала бабулька. - У тебя наконец-то девушка в доме по-явилась, надо же, чтобы ей тут понравилось!..
  - Ба-а-абушка Килья, - умоляюще проговорил монах, отбирая у старушки корзину и кидая на хихикающую девчонку, уже забывшую о грозившей ей недавно участи, недо-вольный взгляд. - Ну какая подружка, я же монах! Мне нельзя!
  - А кто же она? - удивилась та.
  - Это... - монах растерянно обвел взглядом комнату, словно ища подходящее слово. - Она просто моя... эм... помощница. Да, - он облегченно вздохнул.
  - Ну все равно садитесь, садитесь, - старушка принялась протирать грязный стол подолом платья, удивительно точно соорудив на своем морщинистом лице выражение "Ага, помощница, так я и поверила". Монах обеспокоенно прикусил губу. Потом, поколе-бавшись, подошел к девушке, все еще стоявшей на пороге в кладовку, и тихонько ото-мкнул цепь - у самого ошейника. Но тут же крепко взялся за предплечье девицы, от чего она чуть не взвизгнула, и потащил ее к столу.
  - Садитесь, мои дорогие, я сейчас абрисовой каши сварю, ее с морковочкой так хо-рошо!..
  - А еще с сахаром! - мечтательно добавила девушка, с предвкушением усаживаю-щаяся за стол и уже переставшая обращать на придерживающего ее Инквизитора внима-ние.
  Бабушка заинтересованно обернулась:
  - Ну тогда уже можно и самарсской приправки сыпануть, оно-то получше сахару будет, - деловито заметила она, присаживаясь на краешек другой скамьи, напротив той, где уселись Инквизитор и ведьма.
  - Она больно дорогая, - со знанием дела поморщилась девушка. - Можно тогда про-сто в сахар воды добавить, перемешать и еще пару капель кесивата капнуть - тогда по вкусу ну точно самарсская получится, только жидкая!
  - А еще хорошо бы морковку потушить! - бабка подперла подбородок рукой.
  - Ну, если тушеную, то тогда лучше ее не с абрисовой кашей, а с веннской...
  Инквизитор сидел молча и слегка оторопело слушал этот кулинарный разговор, мало что из него понимая. Про него забыли, и он, убедившись, что милая старушка в безопасности и ведьма дергаться тоже не собирается, смог без помех поразмыслить над ситуацией.
  "Ведьма меня не выдала, - размышлял он. - Почему? Решила, что тогда я не отведу ее обратно в камеру? Пожалуй, да... Ну что ж, это говорит в ее пользу: она сохранила яс-ный разум и не поддалась гневу, который убил бы и Килью, и ее саму... Я тоже погоря-чился. Надо будет помолиться, дабы искупить грех гнева... Возвращать ее в камеру все равно нельзя - ведь все думают, что я занимаюсь ее возвращением в лоно Чистой Девы... А если бы я вернул ее в застенки, это означало бы мою неудачу. Нельзя давать повод для сплетен о моих осечках - слухи быстро разносятся... Ничего. Скоро она сделает то, что мне нужно, и от нее можно будет избавиться..."
  Мужчина отвлекся от своих мыслей и посмотрел на колдунью. Она сидела, уперев-шись локтями в стол, со смуглого крысиного лица пропало выражение вечной злобы - или, по крайней мере, спряталось глубоко внутри. В целом, как неожиданно для себя за-метил монах, девчонка не была такой уж некрасивой. Чернильно-черные волосы немного отрасли, скрыв уродливые проплешины и покрыв смуглую головку девушки упругими смоляными завитками. Глаза, из которых на время разговора со старушкой исчезла нена-висть, не казались жуткими бельмами исчадия Неименованного, и даже нос больше не выглядел загнутым вверх крючком, а просто забавно вздернутым, особенно когда девушка улыбалась.
  - Мор, - вдруг строго обратилась к нему Килья, - а чего это твоя помощница в таком рванье ходит? Платье - как решето, срамота-то какая! И не стыдно тебе перед Господом? Сидишь тут, глазеешь...
  Девушка залилась веселым смехом, а Инквизитор сердито сжал губы.
  - А ты тоже, бесстыдница, чего у него одежку не попросила? - погрозила пальцем монашка. - Тебя как зовут кстати, доченька?
  - Фаиза, - с трудом сдерживая улыбку откликнулась ведьмочка.
  - Эх ты, какое имя-то красивое... А ты чего сидишь? - накинулась на монаха ба-булька. - Иди хоть рубашку ей свою дай!
  Монах поколебался, но потом, кинув на ведьму предупреждающий взгляд, отпустил ее и пошел к сундуку, стоящему возле кровати. Порывшись там, вытащил длинную ниж-нюю рубаху из сероватого льна и бросил ее колдунье:
  - Иди к себе, переоденься, - велел он.
  Девушка соскочила с лавки и грациозно упорхнула в свою кладовку, плотно при-крыв за собой дверь.
  - Ох ты, Господи, - удивилась Килья, взглянув за окно. - Да уж обед скоро! Только недавно же утро было! И как это я тут с вами... И тебе ничего покушать не приготовила... - засокрушалась бабка. - Вот что, сынок, я пойду, а покушать попроси Фаизу тебе сделать, она девушка хорошая, умелая, я послушала - даже старухе вроде меня есть чему у нее поучиться! - наставительно велела бабушка. - Может, даст Бог, хоть порядок тут у тебя наведет... Вот, так намного лучше, доченька! - добавила она, когда Фаиза, закатывая длинные рукава, появилась из комнаты. Монах, поморщившись, отвернулся. На его взгляд, так стало только хуже: в его огромной рубахе девушка казалась очень хрупкой, вырез, для высокого мужчины совсем небольшой, на ней оказался намного ниже, да и сама рубаха доставала девице только до колен, открывая взору две восхитительные крепкие смуглые ножки красивой формы. - Все, пойду я, надо еще на заутреню успеть...
  - Скоро уже полуденная молитва, бабушка, - со вздохом поправил монах.
  - А, ну да, ну да...
  Выпроводив старушку, мужчина облегченно прислонился к двери и уставился на девчонку, успевшую выглянуть в окно, заглянуть в открытую дверь кабинета и потыкать пальцем в слой сажи на небольшом очаге, и теперь пританцовывающую на месте. Сейчас, когда тяжесть цепи, приковывающей ее к одному месту, исчезла, она словно обрела вто-рое дыхание, и чувствовала себя намного лучше, не смотря на потихоньку проступающий на скуле синяк от удара. Правда, вновь оставшись с монахом наедине, в ее глазах снова проступила тревога...
  - Ты благоразумно поступила, не сказав ничего лишнего, - наконец прервал затя-нувшееся молчание монах. - Этим ты спасла себя - на что, как я понимаю, ты и рассчитывала.
  - Я спасла бедную бабушку, которая не знает, что на самом деле представляет из се-бя ее "добрый и хороший мальчик", - мигом ощетинилась девушка, обхватив себя рука-ми. Монах заметил, что при разговоре с ним она почти всегда использует этот жест - словно пытается таким образом "закрыться" от него...
  - Придержи язык, - скривился мужчина. - Не думаю, что ты действовала именно из этих побуждений.
  - Но мервониатим тес децуо опоненот хае ундоту, - в очередной раз пожала плечами колдунья, повторив поговорку, и уставилась себе под ноги. - Странно только, что ты не захотел, чтобы она узнала о том что ты делаешь. Ведь ты считаешь, что делаешь все совершенно правильно? - осведомилась она, не поднимая глаз.
  - Это не твое дело, - отрезал монах. В нем шевельнулась досада на себя. - Со сторо-ны мои действие могут выглядеть... немного не так. Не важно, - он вдруг склонив голову поглядел на ведьму: - А ты хорошо готовишь?
  - Ага, - не без гордости кивнула колдунья.
  - И зачем это ведьме? Тренировка перед варением смертельных зелий? - насмешли-во поинтересовался Судья.
  - Конечно, - с самым серьезным видом посмотрела на него девушка. - Человеческие сердца для вашего Неименованного поджариваю, омлет с глазами там на завтрак...
  - Может мне все-таки вернуть ее в камеру?.. - вслух задумался Инквизитор. Но на этот раз ведьма только криво усмехнулась - поняла, что он говорит несерьезно.
  Судия посмотрел на солнце в окне:
  - Возвращайся к себе. У меня еще много дел сегодня, - велел он, протягивая руку к девчонке.
  Монах опасался, что та попробует убежать, но колдунья только вздохнула и покорно позволила мужчине отвести себя в чулан.
  - А ты не мог бы оставить ее открытой? - без особой надежды спросила девушка, кивнув на дверь своей кладовки. - Сил уже нет в темноте сидеть...
  - Чтобы получить потом от тебя какой-нибудь сюрприз? Ну уж нет, - отстраненно ответил священник, скрупулезно проверяя цепь.
  - Но я же ничего не могу сделать без магии! - в отчаянии воскликнула смуглянка, прислонившись к косяку. - Укороти цепь так, чтобы я не могла отойти больше чем на па-ру шагов... Тогда я никуда не дотянусь...
  Инквизитор раздраженно посмотрел на нее:
  - И с какой стати мне это делать и так рисковать?
  - Я же все равно не смогу просидеть здесь всю жизнь! - с жаром принялась убеж-дать его девушка. - Тут я тебе особо не помогу! Я скоро совсем с ума сойду в этой ма-ленькой темной комнатке, совсем одна!.. А поймать другую настоящую ведьму, а не несчастных невезучих жителей города, чтобы ты там не думал, вам удастся очень не ско-ро!
  Мужчина вздохнул. Не то чтобы он верил в близкое сумасшествие этой девки... но, признаться, при открытых дверях в кладовку ему было бы даже спокойнее - так он каж-дый раз с замиранием открывал дверь, ожидая нападения или опустевшей комнаты. А ес-ли дверь будет открыта, она всегда будет у него на виду...
  Девушка искоса наблюдала за его лицом.
  - Хорошо, - наконец решил он. - Я рискну. Но если когда через четыре часа я вер-нусь, - на самом деле через три, мужчина просто хотел застать ее врасплох, - и увижу хоть что-нибудь подозрительное... - мужчина наставил на колдунью длинный тонкий палец. Та, склонив голову, с преувеличенным вниманием, как некую диковинку, его осмотрела. Инквизитор раздраженно убрал руку, подумав, что своими ужимками проклятая ведьма выводит его из себя сильнее, чем бестолковый, легко поддающийся влиянию король, наглый развратник Архануа и все остальное погрязшее в интригах дворянство, вместе взятое. - Если ты не прекратишь кривляться, бесовское отродье, я передумаю, - скучным голосом предупредил он. Девушка виновато вздохнула, качнувшись с носков на пятки и сцепив руки за спиной.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"