Светланам : другие произведения.

Императорский кот (соавтор Говорю с педатней ток за 1500р )

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Описание: Империя волков захватила большую часть континента, согнав коренные племена кошачьих дальше в леса. Кошкам грозит забвение, вожаки пали на поле брани, но один воин и один Император могут повернуть ход истории в мирное русло.

  Автор: Говорю с педатней ток за 1500р
  Фэндом: Ориджиналы
  Персонажи: Император/Кот
  Рейтинг: NC-17
  Жанры: Слэш (яой), Драма, Фэнтези, Даркфик
  Предупреждения: Насилие, Изнасилование, Мужская беременность
  Размер: Макси, 119 страниц
  Кол-во частей: 32
  
  *** *** ***
  
  1
  
  Глава 1.
  День урожая близок, как и сезон охоты, но дичи поубавилось из-за захватчиков. Чертовы псы, империя, они отбирают все больше земель и загоняют наши племена, коренных жителей, в леса. Выживать все сложнее, одними ягодами да жалкими грызунами не прокормить целую деревню, а нас десятки.
  Последнее столкновение с имперцами заставило нас понести потери, но все же наше поселение оставили. И теперь большая часть охотников отлеживается, зализывая раны, а те, кто может держать оружие, вышли со мной на охоту.
  День не задался еще с рассвета - упустив пару олених, я уж думал, придется возвращаться. Вечер в лесах опускается быстро, стало темнеть, но тут неподалеку я услышал вой. Странный, с нотками рычания. Он раздавался то с одной, то с другой стороны, стало жутко - я окружен этими самодовольными псами.
  
  * * *
  
  Мой клич разорвал тишину леса, и ему отвечали со всех сторон. Я, вожак стаи белых псов, мы воины империи, моя сила велика, а власть неоспорима. Сейчас мы, как никогда, на вершине пирамиды. Война с котами кончалась нашей победой, и эти драные кошки спрятались по углам, зализывая раны и готовясь к новой битве. Но сейчас мое тело хотело не боя, оно рвалось получить свою самку, оно хотело спариваться и принести новое потомство. Щенков, которые станут сильными воинами империи. В какой-то момент я уловил этот аромат, и тело тут же откликнулось, посылая по коже дрожь. Самка - рычало внутреннее чутье. Я поводил носом по воздуху, пытаясь взять след, и мне это удалось. Вот он, я зацепился за него, двинулся к своей добыче, но сначала снова хрипло завыл, заставляя других самцов держаться в стороне от меня и моей самки. Я медленно пошел по следу, низко пригибаясь к земле. Запах еле слышный, чуть уловимый, ему уже как минимум полчаса, но он еще есть, а значит, моя жертва еще не покинула границы территории. Есть в этом запахе что-то, что заставляет тело скручиваться как пружина и пытаться его уловить, когда он теряется в мелких лужах. Кому он принадлежит? Я не знаю, но мне уже все равно. Я хищник, который вышел на охоту. У моего тела осталось две функции - найти и взять. Мне нет разницы в желании того, кого я выслеживаю. Я охотник, а он не спрашивает, хочет ли жертва быть поглощенной.
  "Я найду тебя".
  
  * * *
  Псы, видно, развлекались неподалеку, ну пусть себе дебоширят. Спустя час, мне удалось завалить пару оленят и кабанчика, но все утащить не удавалось быстро, одному на горбе, в одну моську, придется волочь до утра, не оставлять же? Неожиданно вой раздался совсем близко, аж мурашки побежали от шеи к хвосту, ненавижу собак. Нужно было торопиться. Или хотя бы спрятать улов и подозвать сородичей, чтоб помогли утащить, но только утром. Едва успеваю сбросить тушу кабана к оленятам под корни дерева и на скорую лапу прикрыть ветками и дико противно пахнущей травой, спиной чую движение. Совсем близко. Кто-то шел по моим следам. Подняв глаза к небу, я едва не лишился чувств, у волков сейчас гон. У меня, как у нормального самца, тоже есть периоды желания. Только мы не такие и дикари и умеем сдерживать недельные желания загулять, в отличие от псов, не могущих потерпеть одну ночь. Правда, жаль, что сейчас их ночь и середина моей недели совпали. Слишком ярко пахну, учует. Нужно присмотреть дерево, чтоб там спокойно переждать ночь. Но, как назло, вокруг одни сосны - не забраться.
  
  * * *
  
  Наконец-то этот аромат стал сильным, а значит, самка рядом. Я увеличил скорость. Тяжелый хвост стегал меня по бокам, уши прижались к голове, на лице дикий оскал.
  "Самка, хочу..."
  Желание вышло из-под контроля и заставляло все прибавлять и прибавлять скорость. Мыслей в голове не осталось совсем. Я больше не был воином, во мне осталось только животное, и оно просто требовало, с рычанием, свое. К запаху самки примешивается еще один, тяжелый, тягучий, металлический, он оседает на кончике языка, это кровь. Мне ли, воину, не узнать этот запах? Я слишком часто вдыхал его, впитывал через поры и наслаждался им, но не сейчас. Я быстро отсеял его и снова стал четче чувствовать запах самки. Мой чуткий слух уловил шорох. Между деревьями мелькнула тень...
  "Мое!"
  Один прыжок, маленький рывок, и я перед своей жертвой. Это не совсем самка, но какая мне разница, если это его аромат так сжигает мою плоть и плавит кости. Втянул носом воздух:
  "Дааа, течный..."
  Вот теперь меня не сможет остановить и армия. То, что он, как видно, кот, меня тоже мало заботило. Коротко рыкнув и наклонившись вперед, сделал шаг к своей добыче.
  
  * * *
  - Тварь!
  Вставать в боевую позицию? Да! Это наш метод, посмотрим, какой вожак, когда дело доходит до случки. Немного пугало, что все человеческое в нем потерялось, если бой я проиграю, то на милость... о чем я? Я ему не проиграю! Полностью перекинуться не удастся, я больно уязвим в такой момент стану, потому тело меняется лишь частично, хвост для баланса и уши для большей остроты ощущения пространства. Волк пока примеривается и не нападает, первое его движение заставило спружинить назад на пару шагов. Нервы накалены, и все из-за чертовой течки!
  * * *
  
  Кот передо мной напрягся и, прижав уши к голове, с утробным урчанием отпрыгнул назад. Его хвост бешено мотался из стороны в сторону и подергивался на самом кончике. Кот был явно раздражен. Но вот отчего? Это интересный вопрос. Я пригнулся сильнее и снова оскалился, показывая клыки.
  "Глупый, куда же ты? Я все равно подомну тебя под себя. Твои крики станут мне наградой..."
  Я делаю пробный бросок, но он уходит с траектории и когтями пытается зацепить меня.
  "Глупо... Словно агония перед смертью".
  Я сильнее и двигаюсь сейчас на одних только инстинктах. Хотя если приглядеться, то видно, что и он воин. Тело сильное. Мышцы витыми узлами перекатываются под кожей. Плечи широкие, ноги мощные. Кожа покрыта старыми и новыми, еще красными, шрамами.
  "Сильный! Мой!" - взревели инстинкты.
  Зверь, кем я сейчас являлся, готов был к бою за власть, за право получить добычу, за право обладать. Я снова бросился вперед, целясь кулаком в солнечное сплетение.
  
  * * *
  "Шустрый..."
  Даже полным разворотом шпагата не могу достать, чтоб оцарапать пса. От него несет все сильнее, от запаха голова закружилась и, кажется, я пропустил момент и получил удар под дых, все было бы фатальней, очухайся я позже. Не сопротивляясь, позволяю телу отлететь назад и переворачиваюсь на ноги.
  "Сильный удар..."
  Если бы не тренированное тело, уже бы валялся в отключке, но волк меня жалеет, почему? Приподымаюсь и смотрю на него, пытаясь понять, что за игру он затеял. Я же кот! Он должен был уже развернуться и уйти, неужто надеется нагнуть меня? Гордость говорит драться, а разум шепчет: драпать. Его я слушаюсь и, обогнув дерево, что есть мочи устремляюсь к полянке с одиноким деревцем. На вид выдержит меня, но если волк постарается, то стрясет меня, и упаду я, как перезревший плод, на его голову... Надеюсь, проломлю к чертям, хотя волки такие твердолобые, это я скорее себе что-нибудь сломаю. Похихикав так, все-таки взбираюсь, подбирая ноги буквально в последний момент до того, как их бы сцапали когтистые лапы псины. Не удержавшись, похлопав волчонка по морде хвостом, взбираюсь на более-менее толстую ветку. А самец все не уходит, нарезает круги под деревом.
  
  * * *
  
  Не стоило уменьшать силу удара. А всему виной инстинкты. Они выбрали партнера для случки и требуют его оберегать. Но, как итог, он шустро поднимается и несется к единственному дереву на полянке.
  "РРРРР!" - угрожающе рычит хищник во мне.
  -РРРРР! - вторю я ему.
  Срываюсь следом, преследую почти по пятам, но он ускользает и успевает залезть на дерево, напоследок с издевкой мазнув меня по лицу. Я подпрыгиваю, но достать не могу. Ударяю кулаком в ствол дерева и слышу ехидные слова:
  - Зря. Надо было по голове, и тебе бы польза, и мне приятно.
  Если бы я мог ему сейчас ответить, но я, ведомый жаждой плоти, уже дошел до той стадии, когда не мог говорить.
  - РРРРР! - выскользнуло из глубин моей звериной сущности.
  Я стал нарезать круги вокруг дерева, иногда поглядывая вверх. Втянув носом воздух, я постарался впитать в себя такой пленительный аромат, он заставил мое тело пульсировать отголосками боли, распространять желание по каждой клетке. Я облизнул губы, прошелся языком по зубам и, впившись когтями в ствол дерева, стал его раздирать, кроша кору и выдирая из него древесину.
  "Сейчас ты станешь моим, и я наконец-то потушу этот пожар, и ворвусь в желанное тело, и окунусь в густой аромат." Я делаю еще одну борозду, и куски дерева летят во все стороны.
  2
  
  Глава2.
  Волк никак не хочет отступать, бежать сейчас некуда, ждать не вариант, дерево трясет, так того и гляди, свалюсь, ветка больно дохлая, не знаю, как она меня до сих пор удерживает, но час Х настал, и я все-таки решаюсь прыгнуть вниз. Пес следит за мной неотрывно, не по себе. Но что-то мне подсказывает, что ничего смертельного мне не грозит. Да что мне смерть, уж лучше она, чем жить с таким позором - клеймом волка, я не вожак, но главный воин! И не позволю кому-то, тем более псу, быть выше меня. Он еще будет лизать мне ноги. А сейчас нужно что-то придумать, как-то убежать...
  
  * * *
  
  Кот спрыгивает с ветки, и я впиваюсь в него взглядом. Он явно не хочет того же, чего и я. Ну уж тут вариантов нет. Я покрою его, и точка. Кот дернулся в сторону.
  "Наивный! Он, никак, собрался от меня бежать. Ну, беги, беги".
  Тело требовало этой гонки, чтобы загнать его, придавить к земле и предъявить свои права, чтобы не смел дергаться. Инстинкты хищника просто выли во мне.
  "Догони. Возьми. Сделай своим. Докажи ему свою силу. Пусть он кричит под тобой. Ни капли пощады. Он твой приз, твоя дичь, твой...твой...твой!"
  Я зарычал и сорвался с места. Мое движение было стремительным настолько, что кот не успел уйти, и я схватил пальцами край его туники. Один рывок, и она остается у меня в руках, свисая драной тряпочкой. Кот скалится и шипит, прижимая уши к голове и переходя на дребезжащий звук с подвыванием. Я делаю новый рывок, и ему снова не удается уйти с траектории моего броска, я успеваю поймать кончик косы. Кот дернулся и прижал уши к голове еще сильнее, ударил меня хвостом, но я продолжал медленно наматывать косу на кулак. Рванул его к себе и прижался всем телом. По мне прошлась судорога, и я снова угрожающе рыкнул.
  "Только попробуй дернуться".
  
  * * *
  
  Яростный мявк и удар когтями по ребрам псины, но не настолько сильно, чтобы серьезно ранить пса. В бедро упиралось вполне явное свидетельство ночного гона волка. Сделалось так тоскливо. И вообще, это нечестно - тягать кота за косу или хвост! Напрягаю спину, прогибаясь и поведя плечами, готовлюсь. Пусть песик расслабится. Подумает, что я сдался. К бедрам прижимаются, горячее дыхание щекочет шерсть, мне самому хочется подвывать от желания, но нельзя - я не его самка, пусть ищет себе псину. Дергаюсь пробно вперед, но несильно, и тут же маскирую попытку к бегству толчком назад. Утробное рычание на ухо подсказало, что мой порыв не замечен. Облизываю пересохшие губы, крепкие руки перемещаются по телу вверх, и вот шанс, словно перед броском, из укрытия напрягаю все тело, скручиваю, будто пружину, чтобы отпустить, и отпускаю в порыве вперед.
  
  * * *
  
  Он трется об меня всем телом, играет, обманывает, но даже мой мозг зверя улавливает, что что-то не так. Плоть пульсирует болью, посылая сигналы к действию. Наклоняюсь вперед и вдыхаю его запах у основания шеи. Он прижимается ко мне бедрами, призывно трется и тут делает рывок и вырывается, оставив у меня в руке маленький приз из нескольких длинных шерстинок. Он устремляется вперед, я с диким воем преследую. Вот оно - гонка началась. Зверь во мне выл и метался, приветствуя эту игру. Кот бежал, петляя, как заяц. Он шустрый, но я быстрее. По коже пробегали мурашки, а тело вибрировало и скручивало судорогой желания. Меня вели инстинкты и запах, манящий запах его течки.
  
  * * *
  
  Оглядываться нет возможности, невнимание грозит поцелуем с каким-нибудь деревом или корягой, волк не отстает, и у меня бежать не получается, ноги заплетаются, пах тяжелеет. А псу, видно, все происходящее нравится, резко останавливаюсь, пропуская пса вперед. Который, по инерции, дал мне фору в пару метров, и теперь что есть мочи по прямой несусь вперед в лес, если успею, возможно, доберусь до озера и там спрячусь, вода скроет мой запах. Но надежды не оставалось, волк неумолимо нагонял, уже слышно крики лягушек и шорох камыша.
  
  * * *
  
  "Заяц, точно заяц".
  На миг у него получается перехитрить меня, и он получает секунды форы. Пускай, так даже интереснее. Он врывается в лес, я не отстаю. Прибавляю еще скорости и хватаю его за плечо, кидаю лицом в дерево и прижимаюсь к его спине. Кот придушенно мявкает и напрягается. Я провожу языком по позвонкам и медленно начинаю тереться об него членом. Кот тяжело дышит и непроизвольно прижимается к моему паху сильнее. Я, порыкивая, впиваюсь зубами в шею, помечая его. Кот с шипением прогибается в пояснице, сильнее прижимаясь ко мне бедрами. Я облизываю с губ его сладко-соленый вкус и начинаю зализывать рану, медленно перехожу на плечо и снова возвращаюсь к шее. Хватаю губами мочку уха и чуть сдавливаю ее зубами. Кот в моих руках почти перестает дышать, и наконец с его губ срывается первый стон.
  "Мой"
  Я пробегаю пальцами по позвонкам и, дойдя до края брюк, вцепляюсь в них когтями и начинаю рвать в лоскуты. Это доставляет мне какое-то почти извращенное удовольствие. Вторая рука проскальзывает к его паху и сжимает сильно возбужденный, горячий и слегка скользкий от смазки член.
  "И кого он хотел обмануть?"
  С каждым содранным с его тела куском ткани запах становится сильнее, и он почти непереносим, он заставляет мой член напрячься еще сильнее. Хотя казалось, что сильнее просто невозможно.
  
  * * *
  
  Эта волчья прелюдия вводит меня в бессознательное состояние, его язык не так шершав, как у котов, потому прикосновения к коже приятны, да, я признал это, но не сдался. Волк все настойчивей в своих ухаживаниях, и мое тело отзывается, сознание уже ослабло, импульс боли от укуса и гнев.
  "Он меня метит! Убью"
  Но в противоположность своим мыслям с урчанием прижимаюсь к горячему волчьему телу, невозможно вдохнуть, легкая боль и мой непроизвольный стон. После меня начинают обнажать, я не могу уже противиться, не могу даже отпустить дерево, ноги подгибаются. Такой скользкий и горячий, его член скользит по едва оголенным ягодицам, рука властно сжимает мой пах, и тело подводит снова, вытягивается в струну, выбивая из легких воздух с новым стоном, больше похожим на жалобный мявк.
  Уже нет смысла противиться, можно только постараться получить удовольствие от случки с вожаком-имперцем. Хотя возможно повернуть все в свою пользу. Потому оборачиваюсь и, приподымаясь, прижимаюсь к потрескавшимся от сухости дыхания губам, на них остался вкус моей крови, чтож, значит, и я могу сделать метку, все взаимно, клык смыкается на верхней губе, выдирая клок. Кажется, я перестарался, останется шрам.
  
  * * *
  
  Он вцепился мне в губу, как настоящий волк, а не кот. Боль обожгла огнем, и тело только сильнее распалилось. Я с воем впиваюсь окровавленными губами в его губы и почти насильно открываю их для вторжения моего языка. Наш поцелуй, он голодный и неконтролируемый. Мы ударяемся зубами, раним друг друга клыками и с рычанием сплетаем языки. Это поцелуй с привкусом крови и гнева, но нет ничего слаще. Я сдираю последние тряпки с его ног и ,подхватывая под бедра, приподнимаю вверх. Кот обхватывает меня ногами и с урчанием трется членом о член. Я отпускаю его губы из плена и впиваюсь взглядом в лицо. Кот уже тоже потерял контроль. Щеки горят румянцем, глаза сверкают из-под ресниц, отмеченная моей кровью губа закушена. Голова чуть запрокинута, открыта сильная шея. Нельзя упустить такой шанс. Я начинаю вылизывать ее, от ключиц до самого подбородка длинными, широкими мазками. Делаю шаг назад. Рукой проскальзываю в волосы и сжимаю их в кулак, заставляю сильнее отклониться, почти вжимая его головой в дерево. Губами спускаюсь вниз по его телу. Кот подвывает и переходит на шипение, подставляя грудь под мои губы. Я вылизываю розовый ореол соска и, слегка сжав его зубами, потянул. Кот вздрогнул и застонал, мелко подрагивая в моих руках. Его бедра ни на секунду не останавливались, продолжая тереться об мой пах.
  "Хорошо..."
  
  * * *
  
  Столько силы я давно не видел, с тех пор, как на поле брани погиб последний истинный вожак нашего рода. Мне нравилось это ощущение: страсть, как в битве. Мне уже все равно, что он волк, он сильнее. Специально подставляюсь, чтоб получить больше ласк. Язык волка, я хотел бы ощутить его ниже, не на шее, а он будто слышит, и все равно недостаточно низко. Он вылизывает соски, черт, я не самка... Мое возмущение было прервано моим же стоном. Тело уже совсем мне не подчинялось, я истекал смазкой, терся о пса, как последняя сучка, но, черт, мне это нравилось. Чтобы не упасть, обхватываю сильную шею руками, заставляя отпустить волосы, вжимаюсь губами в сгиб шеи, покусываю кадык, даже не думая драть его в клочья, чтоб упиться кровью. Сильное тело притягивает меня. Я позволяю волку снова развернуть меня спиной, выгибать меня до предела, чтобы он видел меня всего, мое желание, но все же взгляд, который он опустил к моим ягодицам, меня смутил. А язык, неумолимо следующий вниз, к заветному местечку, заставлял умолять продолжать, умолять не смотреть, как сокращается и раскрывается колечко мышц.
  
  * * *
  
  "Как же он возбужден".
  Его тело просто требует моего к себе внимания. Кот стоит, обхватив руками дерево и прижавшись щекой к жесткой коре. Ноги широко разведены. Он прогибается в пояснице и, приподняв ягодицы, открывает мне умопомрачительный вид. Я наклоняюсь и вылизываю влажную от испарины кожу спины. Одной рукой фиксирую его бедра, а другую завожу вперед и сжимаю в ладони его сочащийся смазкой член. Он толкается мне в руку и приглушенно стонет, впившись зубами в свое же предплечье. Я наклоняюсь ниже, покусывая его ягодицы, и медленно продвигаюсь к желанной добыче. Кот дышит тяжело и прерывисто, стонет с рваными хрипами. Наконец-то мои губы смыкаются на маленькой дырочке, и я осторожно обвожу ее языком, она раскрывается мне навстречу, готовая к моему вторжению. Кот почти воет у меня в руках и еще шире разводит ноги, сильнее наклоняется и прогибается. Я в одобрении поглаживаю его по бедру и скольжу кругами пальцами по влажной головке. По телу кота проходит судорога, как только мой язык толкается в податливую плоть. Он открывается, без осложнения пуская меня внутрь, и его ноги подгибаются, а тело начинает медленно оседать на землю. Я поддерживаю его и ставлю на четвереньки, но продолжаю скользить в нем языком. Рукой оглаживаю поясницу, заставляя сильнее припасть лицом к земле. Мой член горит огнем, и я не могу, да и не хочу больше ждать. Отпускаю кота, и он протестующе вскрикивает. Я обхватываю его бедра руками, и он затихает в предвкушении. Резкий толчок - я внутри него. Там так тесно, обжигающе жарко. Он почти до боли стискивает меня внутренними мышцами. Мой первый выпад заставляет нас вскрикнуть от удовольствия.
  "Мой! Он мой! Теперь только мой!"
  Последние барьеры рушатся, когда он сам пытается сильнее насаживаться на мой член. С рычанием я почти врубаюсь в горячую плоть. Для меня больше нет ничего, только этот миг, только здесь и сейчас.
  
  * * *
  
  Желание захлестывает с головой, спина и пах горят огнем, ног я почти не ощущаю, чуть позже до меня доходит, что в колени впиваются маленькие сосновые иголочки и ветки, уже плевать, внутри так скользко и жарко, но этого мало. Послушно, охотно прижимаюсь к прохладной земле, чтоб успокоить пожар в груди. Вдруг прикосновения исчезают, и я даже растерялся, потерянно вскрикнув недовольство-призыв. Но в следующий момент снова чувствую властные руки на моих бедрах, закусываю губу в предвкушении того, ради чего я так ломался. Рывок, и боль с примесью запретного удовольствия, постыдного, но такого желанного, от новых ощущений первой такой случки тело отторгает чужую плоть, миг, и новое движение, теперь крик удовольствия не удержать. Такого еще не было, яростные заявления прав волком на меня, новые метки его на моих плечах, и мои на его губах и шее. Безумие продолжалось до рассвета, волк брал меня, наполнял собой, даже живот вздулся от такого количества семени, а он все не останавливался. Лишь когда вдалеке послышался вой, извещающий о конце ночи гона, меня оставили в покое. Очнулся я уже в одиночестве, заботливо укрытый плащом. Синяя ткань была украшена пряжкой, в форме головы волка, держащим кольцо в зубах. Это, наверно, будет единственное напоминание о прошедшей ночи, которое я не захочу уничтожить.
  Встать было невозможно от боли. По бедрам струилась белесая масса, его запах. На мне везде его запах, и самое худшее, что он въелся даже внутрь. Кое-как добравшись до озера и вымывшись, прикрываюсь синей тканью на манер туники и спешу в деревню, хотя это сильно сказано, после такой-то ночи.
  3
  
  Глава 3.
  Два месяца спустя
  
  Сегодня привезли новых пленных. Коты снова начали проводить свои диверсии. Они не хотят склониться. Впрочем, именно за это я их и уважаю, но мое право на императорский трон должно быть неоспоримо. Как бы меня не грели некоторые воспоминания, но ничто не могло поколебать моей уверенности и силы. Я сам спустился взглянуть на пленных. Они сидели на песке, и в их взоре не было покорности, только злость и немного страха. Впрочем, были и глаза, которые горели лишь всепоглощающим огнем гнева. Лицо его напоминало застывшую маску, только эти глаза и жили на нем. Я смог безошибочно определить в нем сильного воина, с которым стоит считаться. Остальные же были всего лишь детьми, но, несмотря на ранний возраст, их судьбу решит арена. Она выберет, жить им или умереть. Я развернулся и направился к выходу, но у открытых настежь решёток все же обернулся и посмотрел на воина. Он сидел с прямой спиной и холодным лицом. Черные волосы местами выбились из косы, на левой щеке порез, одежда рваная и висит на честном слове, но при этом глаза все также сверкают и губы упрямо сжаты. Да, настоящий воин. Когда он погибнет, а он погибнет, я распоряжусь, чтобы ему оказали все почести, подобающие такой силе духа. Этого кота невозможно не уважать даже мне. Жаль, что он не мой воин.
  
  ***
  Два месяца, полные кровопролитных битв, потерь, слез. И вот, жалкая горстка наших женщин и детей смогли укрыться в лесах, наш же отряд скрутили и привезли в город. Я никогда еще не бывал в таких местах, всего за пару месяцев возвести целую крепость. Мальчишки в моем отряде жались ко мне, а я старался оставить в них боевой дух. Мы обязательно выберемся. Клетка нас сдержать не сможет.
  Сейчас, стоя на коленях, на раскаленном песке, я вижу улыбки псов. Заинтересованные взгляды, как на прокаженных смотрят. Зло сплюнув, примеряюсь к наручникам, может, удастся вывернуть кисти. Мою возню прервал волк, точнее, запах. Такой знакомый, у дверцы показался его обладатель. Высокий, с волнистыми волосами, которые обрамляли мужественное лицо, исполосованное шрамами, мужчина, видно, не прятался за спины солдат и честно претендует на трон. Когда я заметил шрам на его губе, во мне что-то шелохнулось, но значение знамению я не придал, мало ли где воин его получил. Выпятив грудь, выпрямившись, не показываю ни страха, ни сожаления, ни покорности. Позволяю рассмотреть себя, мне польстило то, что Имперец обернулся перед тем, как выйти.
  Мальцов растолкали в отдельные клетки по двое, меня же оставили одного. Ночь была холодной, котята жались друг к другу, а за них у меня болело сердце, еще совсем дети, не воины, им предстоит вкусить кровь в столь раннем возрасте или погибнуть. Что хуже, что лучше сказать не решусь.
  Наутро двоих вытащили из клеток и увели, под вечер вернулся один, но весь в крови, дрожал и плакал. Оказалось, друга его задрал лев, а сам он все же изловчился и убил заморского сородича. Все повторялось изо дня в день. С восхода до заката я мерил свой закуток шагами, переплетал косу, стучал в стены, а под вечер тихо выл, сжавшись на соломенном тюфяке у стены. Было больно, но не от колючих стеблей, не от того, что тело затекло, было больно за сородичей.
  
  ***
  
  "Дети, всего лишь дети. Как же жалко".
  Но если я на миг дам слабину, восстанут и те, что уже принял свою судьбу. Зрители громко вопили, когда очередной котенок "украсил своими останками песок арены". Это жуткое зрелище, даже для моих глаз. К концу четвертого дня из горстки котят в живых остались только трое и сам воин. А я... Я больше не мог смотреть на эти зверства, которые так нравились публике. Решение было принято мгновенно. Воин достоин чести умереть как солдат, а не как добыча, да и котята, что смогли выжить, тоже. Я встал с трона, и трибуну огласил мой голос. Тишина наступила в мгновение ока.
  - По моему велению, завтра состоится последнее зрелище. Я повелеваю. Оставшиеся коты сразятся с лучшими имперскими гладиаторами. Если кто-то из них останется жив, то сможет просить у меня все, что захочет. Таково мое решение, и оно окончательно.
  "Я надеюсь, ты выберешь жизнь, воин. Лучше жить, будучи рабом, чем не жить совсем. Хотя я бы предпочел умереть".
  Ночь я провел беспокойно, что-то тревожило меня, не давало заснуть, даже один из моих наложников не принес мне успокоения, и тревога все еще беспокоила мой сон.
  
  На следующий день на арене собрался весь город. Я гордо восседал на своем троне и сохранял спокойствие, хотя все внутри меня переворачивалось и кричало. Первыми появились гладиаторы. Их было четверо, лучшие из лучших, те, что прошли сотни битв и вышли из них победителями. Гладиаторы шли твердой поступью, чеканя шаг. Остановившись, они подняли свои головы и, посмотрев на меня, опустились на одно колено, прижимая руку к груди. Затем каждый занял по одной стороне арены. Когда ввели пленных, я на миг замер, глядя на гордую походку воина.
  "Какая сила духа".
  Каждый из котов в руках сжимал по мечу, но вот только воин делал это правильно, остальные лишь пытались копировать стойку старшего. Взмах моей руки, и гладиаторы сорвались со своих мест.
  "Впервые мне было так тяжело на это смотреть".
  
  ***
  
  Сидит и смотрит, просто смотрит! Когда на его глазах убивают детей ради забавы. Сегодня я не дам никому умереть. Не на моих глазах, не тогда, когда я могу вмешаться. Но я все же не всесилен, котята, самые младшие, прятались за мной, старшие прикрывали мой тыл. Хоть какой-то прок от них, но был. Гладиаторов осталось двое, троих котят ранили, но не так серьезно. Играючи перекидываю меч из руки в руку. Теперь можно чуть расслабиться. Теперь хозяин положения я, как хищник, обхожу пару псов, чуть пригибаясь к земле, скользящим шагом, шуршащие под ногами камушки заставили утробно рыкнуть и прижать ушки к голове, бой теперь приносит мне удовольствие. В пару прыжков оказываюсь рядом с гладиатором, тем, что повыше, и выбиваю из его руки меч, лезвие вонзается в землю в нескольких метрах. Что за привычка следить за падающими предметами? Все попадаются, уловив момент, обезоруживаю второго и мгновенно, без колебаний, убиваю. Они посмели поднять руку на детей, эти люди без чести и жить не достойны. Оборачиваюсь к императору.
  - Значит, мое желание? Думаю, смертей недостаточно, чтобы выкупить жизнь тех трех детей?
  Указываю на комок ушей и хвостов, затаившийся в углу арены.
  - Тогда я вызываю вас на поединок, будущий Император. Выиграю я, и мы уходим, проиграю - я останусь, а они уходят...
  Осталась надежда на разум императора и желание провести бой с сильным воином, а не сопливой ребятней.
  
  ***
  
  - Нет! Не совсем так. Проиграешь, и они останутся вместе с тобой. Выиграешь, и они уходят, но ты остаешься. Взамен я оставлю горстку твоих сородичей в покое, но только пока они не нападут первыми. Согласен?
  Кот зарычал и заскрипел зубами, на миг мне показалось, что он откажется, но лишь на миг. Сверкнув на меня глазами, он прорычал:
  -Хорошо, пусть будет так. В конце концов, у меня не осталось никого, к кому я мог бы вернуться. Я надеюсь, ты сдержишь свое слово, пес.
  - Мое слово закон даже для меня.
  Мне не понравилось, что кот посмел усомниться во мне. Арена встретила меня белым песком и злющим противником. Он стоял, как статуя, неподвижно и гордо. Как только я приблизился к нему, в ноздри мне ударил знакомый запах.
  "Не может быть!"
  Я впился взглядом в его шею, но ее ловко прикрывало многоярусное украшение из металла и камней.
  "Неужели это он?!"
  - Начнем, пес?! - крикнул воин и первым нанес удар.
  Больше у меня не было времени обдумывать свои догадки, я сражался так, как бился только в серьезных сражениях. Наши мечи мелькали в воздухе, скрещивались со звоном и с жутким скрежетом соскальзывали, выбивая искры из металла. Мы уже начали уставать, но сдаваться не хотел ни один. И вот я нашел это уязвимое место. Резкий выпад, и я подныриваю под его руку, попутно выбиваю меч и приставляю острие к шее. Он замирает, прерывисто дыша. Я наклоняюсь вперед и втягиваю носом слишком знакомый запах моего кота. Легкий поворот меча, и украшение осыпается горсткой металла и бусин, а на коже ярко горит след зубов, моих зубов. Хищник с ревом проносится через мое тело и с рыком соскальзывает с губ одним маленьким словом:
  - Мой!
  Слово-то маленькое, но меняет оно очень много. Поворачиваюсь к страже, которая угрожающе нацелилась на в ужасе жмущихся друг к другу котят.
  - Перестать. Верните их в семьи. Но учтите, любая угроза с вашей стороны, и я вырежу всех до единого, даже младенцев. Уходите.
  Я почувствовал, как кот в моих руках расслабился и с облегчением выдохнул.
  - Видишь, я умею быть милостивым. Но я такой не всегда. Слышали все?! Сегодня я милостив и дарую жизнь!
  
  ***
  
  Бой проигран, мне уже не на что наедятся, если придется, я сам убью котят, не хочу им позорной жизни рабов. Волк глубоко втягивает воздух, я делаю то же самое, больно знаком его аромат, хоть сейчас он едва уловим из-за крови, в которой я вымазан по уши.
  - Мой!
  Я стою не в силах поверить, так значит это он, он не просто Имперский пес, он император, тот, что встретился мне в ту злополучную ночь. До моего слуха доходит голос, а смысл приходит только тогда, когда я вижу, что котят уводят с арены. Тело, не знавшее покоя около недели, расслабляется мгновенно.
  - Милостив...
  Наконец я могу уснуть, дать отдых телу, так приятно знать, что теперь поселению не угрожают, я даже готов уснуть на руках волка. Который так внимательно сейчас меня разглядывает. Я даже подобрался, и беспокойство вернулось вновь. Словно так и надо, он берет меня на руки и несет, гордо выказывая свои права. А я пытаюсь прикрыть ладонью клеймо, которое уже успели прожечь все сучки на трибунах арены, которые лелеяли надежду лечь под Императора. Мое самолюбие частично утешено. И снова я расслабляюсь в руках имперца, сильных, бережно прижимающих к широкой груди. Он еще что-то шептал, но я не разобрал. Больно долго сон ждал меня.
  4
  
  Я несу его в свои покои и ощущаю сонное дыхание у своей шеи. Он уснул почти сразу. Теплое сильное тело доверчиво прижималось ко мне, а по сути, я его враг. Как это ни странно, но врагом я его воспринимать не могу. Для меня кот - это тот, кто стонал от моих поцелуев и выгибался в экстазе в руках. То, что я видел сегодня на арене, было великолепным доказательством силы и мастерства. Ни одного лишнего движения. Все точно, выверено и гармонично. Я видел мастера во всей его красе. Каждое его движение или удар, направленный на меня, заставлял кровь в моем теле кипеть и жаждать не только боя, не только победить. Я шел по извилистым светлым коридорам и ловил недоуменные взгляды слуг, ревнивые - наложников и завистливые - врагов. Все и каждый видел на его шее метки от моих зубов. Наклонив слегка голову, я вдохнул его запах с примесью крови и пота, но даже так он вызывал дрожь в моем теле. Коту не понравится то решение, которое я сейчас приму, очень не понравится, только сделать он ничего уже не сможет. Он мой, а свое я не отдаю и своим не делюсь.
  У моих дверей стояли два преданных пса. Словно каменные изваяния, они возвышались и охраняли вход в мои покои. Увидев меня, каждый приложил правую руку к груди и наклонил голову в знак приветствия, но даже в их взгляде промелькнуло удивление. Хотя это и понятно. То, что они сейчас перед собой видели: их гордый, сильный и властный император нес на руках оборванного, вымазанного в крови, застывшего на полпути ко второй сущности кота. И на шее этого кота горела моя метка. Каждый волк почувствовал, кому принадлежит этот кот. Я спокойно проигнорировал взгляды и шагнул к закрытым дверям. Охранники в тот же миг распахнули тяжелые створки передо мной. На меня повеяло тонким ароматом экзотических цветов, привезенных мной из странствий. Полы устилали толстые ковры из дорогого шелка. Стены украшали тяжелые гобелены и диковинная резьба. В центре стояла огромная по своим размерам кровать. Кроваво-красные покрывала свисали вниз и ложились на пол. Но здесь я не задержался, а прошел в купальню. Там меня встретили все те же удивленные взгляды трех моих фаворитов и слуг. Ступая по красочному мозаичному полу, я шел к горячим ваннам.
  - Господин! - невысокий рыжеволосый волчонок подбежал ко мне и попытался обнять, но я чуть отклонился, избегая его рук - Господин... - потерянно прошептал он.
  Обида отразилась на лице рыжего, понимание на лицах двух фаворитов старше. Они уже все поняли, а рыжий, он был еще молод и не осознавал значение меток на шее кота. Поэтому вслед за растерянностью и обидой на его лице отразилась ненависть и злоба с презрением.
  "Стоит как можно дальше отослать его".
  Все мои наложники отлично знали: я не люблю их и никогда не любил, и принимали меня таким, какой есть. Поэтому два брата-близнеца, два красивых зеленоглазых блондина, все поняли сразу. А вот рыжий создавал мне проблемы. Ну, как бы там не было, сейчас я хотел остаться один.
  - Уходите.
  Слуги замерли, не понимая, почему я их гоню. Высокий чернокожий слуга подошел чуть ближе.
  - Господин, - проговорил он, один из самых опытных моих слуг, - Оставьте его нам, и мы позаботимся о нем. А вы сможете отдохнуть в алькове и предаться утехам.
  "Кто-то еще увидит это сильное и красивое в своем несовершенном совершенстве тело?" Мне не понравилась эта мысль. Только я имею право видеть его, касаться его кожи и шрамов, оставленных в боях. Только я!
  - Уходите, - снова повторил я.
  Слуги продолжали жечь нас взглядом и уже сделали новый вздох, чтобы что-то сказать.
  "Они что, меня не слышат? Распоясались!"
  - Я! Сказал! Пошли! Все! Вон!!! Быстро!
  Купальня опустела в мгновение ока. Я осторожно уложил свою ношу на подушки, ничуть не заботясь о том, что он может испортить их, и начал медленно раздевать. С каждой снятой вещью я улавливал такой знакомый аромат все сильнее и сильнее.
  - Мой. Только мой.
  Когда последняя вещь грязной тряпкой валялась в куче, я оглядел рельефные мышцы и провел рукой по его груди и животу, вспоминая, как это - чувствовать Его. Глубоко вздохнув, я встал и, быстро раздевшись, подхватил кота на руки, скользнул по ступеням в горячую воду. Она окутала наши тела, даря расслабление уставшим мышцам и очищая разум.
  - Мы с тобой столько уже успели наворотить, мой кот, а я так и не узнал даже твоего имени. Как же тебя зовут?
  - Дометиан, - прошептал кот, не открывая глаз.
  
  ***
  
  Вначале было слово. И слово это тьма. Позже был голос, знакомый, странный. Запах, много новых запахов. Чужое присутствие, взгляды. Тени за красным пологом век.
  Снова голоса, громче, разные. Запахи трав, как в курительной... или купальне. Захотелось зевнуть. Голос, тот, что звучал ближе, успокаивал, он сменился на резкий, громкий. Но тепло расслабляло, потому я даже не вздрогнул, лишь сильнее сжал веки. Тепло исчезло, прохлада коснулась разгоряченной кожи, я даже облегченно вздохнул.
  - Мой, только мой...
  Отголоском звучало в голове, тепло вернулось, мягко разлилось пламенем по ребрам, затекало под них, капало в живот и щекотало изнутри. Снова мои конечности потеряли опору, меня кто-то носит на руках? Я ранен? Остался калекой? Легкое беспокойство растворилось в горячей воде, в которую меня окунули. Было лень не то, что двинуться, вдохнуть.
  - Мы с тобой столько уже успели наворотить, мой кот, а я так и не узнал даже твоего имени. Как же тебя зовут?
  - Дометиан, - на грани сознания шепчу ответ. Нужно же быть благодарным доброму Самаритянину, взявшему на себя заботу обо мне. Но любопытство, как отличительная наша черта, начало зудеть на кромке век. Призывая открыть глаза и посмотреть, как же выглядит незнакомец. Зря я это сделал, едва получившее отдых тело снова скрутило напряжение.
  - Ты?!
  Осматриваю себя на предмет домогательств волка, поднимаю свой хвост. Вроде ничего. Сжав губы в тонкую полоску, сверлю взглядом мужчину, через плечо, стоя к нему спиной. А Пес, как ни в чем не бывало, вальяжно лежит в воде. Оскалиться не могу, не получается, вокруг все незнакомое. Голова кружится.
  - Куда ты меня притащил? Я воин, а не мальчик для постельных утех!
  Гнев захлестывал, заставлял поджимать уши, бессильно кусать губы. Но я обязан этому имперцу жизнью своих сородичей. Скрепя сердце, снова сажусь в воду и начинаю деловито растирать кожу, смывая кровь, вымывая грязь из ран. Все действо пришлось производить под внимательным взглядом волка.
  - Скажи, хоть, как мне звать тебя...
  Оборачиваюсь, распуская волосы, будто ответ меня и не волнует, продолжая приводить себя в порядок, вычесывать колтуны, запекшиеся хлопья крови, иногда зачерпывая медным ковшом воду, выливая на себя.
  
  ***
  "Он делает вид, что меня здесь нет. Забавный. Красивый. Мой".
  Я любуюсь каждым его движением. Той ночью я ощущал его больше руками, а теперь познаю глазами. Каждый жест, взмах ресниц. Я любуюсь тем, как перекатываются тугие мышцы под эластичной кожей. Каждый шрам, покрывающий тело - это доказательство его силы и доблести. Мне нравится смотреть, как его руки скользят по смуглой коже, как пробегают пальцами по мышцам и обмывают уставшее тело. Правда, мне хотелось бы делать это самому. Он расплетает косу и медленно начинает распутывать волосы и вымывать кровь. Тонкие розовые ручейки текут с волос на плечи, затем на мышцы груди и, струясь по четким кубикам пресса, исчезают в воде. Вся эта картина так завораживает и возбуждает, что я невольно начинаю ерзать в воде. Хорошо, что ему этого не видно. Мои инстинкты снова воют, и требуют, требуют взять и никогда не отпускать от себя. Мне казалось, что он хочет соблазнить меня, заворожить, и ему это хорошо удалось. Но, к сожалению, это не так. Все это лишь воображение моего тела и охваченного желанием разума. Дометиан отгораживается от меня волосами, и я разочарованно вздыхаю. Мне бы хотелось продолжения этого красивого спектакля, но, видно, желал этого только я.
  - Скажи, хоть, как мне звать тебя... - спрашивает устало кот, глядя на меня чуть раскосыми синими глазами.
  - Ты можешь звать меня Севериан, но только наедине. На виду у чужих называй императором. Я не требую, чтобы ты звал меня господином, ибо у такого свирепого воина не может быть господином никто, кроме его чести.
  - Честь? Интересное слово для того, кто отдался врагу и носит его метку. О какой чести ты говоришь? Теперь для каждого здесь я лишь твой раб и игрушка, - его голос звучал равнодушно и вместе с тем потерянно.
  Эти слова и обреченность в голосе мне не понравились. Они хлестнули, словно плеть, оставляя после себя рубцы. Он слишком хороший воин, чтобы принижать себя. Никто не смеет при мне отзываться так о нем, даже он сам. Я преодолел разделяющее нас пространство так стремительно, что он успел только выставить руки, но не смог уйти от моего прикосновения. Сжимаю ладонями плечи и пристально смотрю в глаза.
  - Послушай меня, кот. Ты единственный в этом проклятом мире, кто носит мою метку. Каждая самка и даже многие самцы здесь хотели бы ее иметь, но она есть только у тебя. Да, тебя будут ненавидеть, тебе будут завидовать и, возможно, лгать, но даже в этом случае не смей думать о себе как об обычной игрушке. Запомни, я свои игрушки на руках не ношу, самолично не раздеваю и уж точно не купаю. Еще раз услышу, как поносишь себя, и мы снова сразимся, только условия будут другие. Волк оставляет на теле своего партнера такую метку только в одном случае, и она не является меткой для наложника.
  - Тогда, что это для волка?
  5
  
  ***
  - Честь? Интересное слово для того, кто отдался врагу и носит его метку. О какой чести ты говоришь? Теперь для каждого здесь я лишь твой раб и игрушка.
  Гнев переборол разум, и слова вырываются против воли, замечаю, как изменяется лицо императора, но замолчать уже не в силах. Я уж подумал, волк меня убьет, ну или ударит, но слова его меня удивили и заинтересовали, все-таки Империя, их обычаи интересны настолько же, насколько и чужды. Особенно пункт про метки.
  - Тогда, что это для волка?
  Как бы невзначай касаюсь пальцами шрама, который оставил на лице Севериана, ошибки быть не может, это след моих клыков. Имперец как-то странно улыбнулся и уж хотел ответить мне, но в купальню врывается мужчина. Признаться, первое, что я заметил - "красив": благородная седина блестела в черных волосах, складки, залегшие у глаз и на лбу, стали глубже, выказывая удивление гостя.
  - Император, у вас новый нал...
  Голос мужчины пропал, как только взгляд его упал на мою шею, он как-то странно покривился и снова обратился к Севериану.
  - Можно мне переговорить с вами... наедине - добавил он, заметив, что Император явно не собирается отпускать меня.
  - Дометиан, когда закончишь, найдешь одежду в комнате... Не выходи из нее и жди меня...
  Волк вышел из воды, я невольно залюбовался на бег капель по мускулистой спине... Это я так сладострастно вздохнул?! Я уставился перед собой, пытаясь переварить собственную реакцию на Императора. Севериан обернулся у дверей:
  - Помни, о чем я тебе говорил.
  Он вышел вслед за тем стариком, не успели они скрыться, как послышалась ругань на повышенных тонах, они говорили обо мне, как я понял из слов "раб, кошак", но далее было не разобрать, и потом все стихло.
  Вытеревшись насухо, я вышел в комнату. Осмотревшись, я скептически хмыкнул - расточительная роскошь, много лишнего хлама, безделушек. Хотя при обширном количестве вещей в комнате недостатка в пространстве не было. На кровати, исполинские размеры которой меня немало повеселили, я нашел так называемую одежду, если так можно назвать шаровары и ряды пластин, скрепленных звеньями из красивого метала, названия которому я не знал, с каменьями... толщиной в ноготь и по площади так же напоминая ноготь, они ложились на шею, скрывая полностью и плечи, покрывая словно недовершенная кольчуга. На удивление, в этом было удобно, но неуютно, спустя какое-то время я заскучал, комнату уже изучил. Знал запах каждой вещи, исследование мое закончилось на трофейном оружии на стене, две сабли, не удержавшись, пробую их на ладонь. Идеальный баланс, так залюбовавшись итогом работы мастера, пробую клинки в выпадах и отражениях, не замечаю, как уже закружился по комнате в боевом танце, было приятно ощущать собственную силу, как она сливается и продолжается на кончиках клинков. Этот транс не прервал даже скрип двери. То были какие-то волчата, они по стенке вошли в комнату, сверлили меня взглядом, но мне что? Я продолжаю. Когда еще выпадет возможность насладится танцем клинков.
  ***
  В купальню ворвался министр и, увидев метку на шее кота, сначала побледнел, потом позеленел, тут же посинел и налился красным. Я даже заволновался. Немолод уже, может и удар хватить. Вылез из бассейна и четко почувствовал на себе взгляд синих глаз. Казалось, эти глаза прожигают во мне дырку. То, что я услышал за спиной, почти заставило меня вернуться назад в воду и заняться котом. Он так вздохнул,с нотками горлового урчания, что по мне прошелся табун мурашек и направился прямиком к члену, и тот незамедлительно дал понять свою заинтересованность. Министр это заметил и скривил губы. Я спокойно, не обращая внимания ни на то, что раздет, ни на то, что министр воротит нос, вышел из купальни и, ступив на мягкий ворс ковра, подошел к камину. Министр остался стоять и молчаливо смотреть на меня.
  - Что ты хочешь, Касиан? Говори.
  - Что это, Севериан? Почему я вижу на нем твою метку?
  - Ты можешь также лицезреть его метку на мне, - я повернулся и указал пальцем на губу.
  - Послушай меня, Севериан, он всего лишь кошачья шлюха. Он не делает тебе чести. Откажись от него.
  - Касиан, ты сейчас не захлебываешься собственной кровью в луже своих же экскрементов только потому, что когда-то заменил мне отца, но даже тебе я не прощаю этой лжи в его сторону. Он воин, сильный, смелый, гордый. Такой делает честь любому. И никто, я подчеркиваю, никто не смеет наговаривать на него или принижать, - развернувшись к министру, я холодно сверкнул глазами. Сейчас во мне больше не было заботливого любовника, только холодный и жестокий правитель, от взгляда которого любому бы хотелось пойти и утопиться самостоятельно. - Второй раз станет для тебя последним, Касиан. Меня услышали? - я дождался кивка, - Меня поняли? - еще один кивок, - Отлично. Ты теперь отвечаешь за его жизнь своей головой. Если он заболеет чем-то незапланированным, ты знаешь, о чем я говорю, ты последуешь за ним. Он погибнет, и тебя захоронят живым в его могиле.
  Министр побледнел и кивнул.
  - Постарайся, чтобы с ним было все хорошо. Ты заменил мне отца когда-то, так попробуй стать и ему отцом.
  Министр тяжело, но облегченно выдохнул.
  - Ты стал мудрым правителем, Севериан, хоть и иногда жестоким, но ты император, и этим все сказано.
  - Я стал таким благодаря тебе. Что ты хотел?
  - Скоро прибудут послы, подписать договор. Наши люди засекли их в пяти днях от империи. Отряд идет тяжело, гружен сильно. В группе трое из высшей знати, два десятка конных и три пеших. Судя по всему, лучшие воины.
  - Хорошо. Отдай приказ. Следить издалека, близко не подходить. Если заметят что-то, тут же докладывать мне. Посмотрим, так ли лояльно к нам настроены лисы. Что-то еще?
  - Да, внизу вас ждет управляющий, как вы и приказывали.
  - Пусть ждет в кабинете, сейчас я подойду.
  Министр поклонился и вышел. Я же принялся одеваться (не голым же идти). Эта процедура не заняла много времени. Быстро натянув кожаные брюки и тунику из тонкого синего шелка, зашнуровал на руках наручи и пристегнул сбоку меч и кинжал двумя ремнями: один опоясывал талию, а второй бедро, фиксирую кинжал у ноги. Надел сапоги с высоким голенищем и вышел из комнаты, и мои четкие шаги разнеслись гулким эхом по всем углам, вспугивая мелких грызунов.
  Долго и нудно оговорив с управляющим все тонкости поступления денежных средств на нужды крепости, я подписал несколько приказов, и меня просто чудовищно потянуло посмотреть, что там делает мой кот.
  Посмотрел. Теперь буду мучатся от желания и гнева. Как же он двигался, сжимая рукояти старинных мечей в руках. Удары, выпады, повороты и длинные летящие волосы. Он двигался с грацией хищника и играючи подбрасывал тяжелые мечи. Этот смертельный танец был таким необычно-захватывающим, только одно все портило - это одежда, что была на нем.
  "Кто, черт подери, дал ему наряд наложника?! Убью! Он воин, а не наложник. Я слишком сильно его уважаю, чтобы одеть подобным образом. Но, кажется, я знаю, кто в ответе за это".
  6
  
  ***
  Пространство, созданное мной, рушится, и клинки выпадают из рук с резким звоном, падая на пол. Оборачиваюсь, стараясь успокоить сбившееся дыхание, я только искупался, и вот, стою взмокший. Волосы липнут к лицу, шее, спине - приятного мало. Виновник нарушения моей идиллии с клинками стоял сейчас в дверях и шокировано на меня таращился.
  - Что-то не так, Се... Император... - скашиваю глаза на присутствующих гостей, и нарочито вежливо встаю и прикладываю ладонь к сердцу, как видел раньше, и склоняю голову, волосы теплой волной скатились с плеч вниз. А после деловито стаскиваю металлическую побрякушку, слишком пластины холодили кожу и царапали, постоянно отвлекая внимание, да и волосы в них путались, бросаю снятое на пол и отхожу. Присев на ложе, я стал расчесывать пальцами волосы, будто так и нужно, оставив мужчине свободу действий, комната все-таки его, он не должен тут расшаркиваться.
  Я чую взгляд загривком, чую, как он перемещается по моему телу с шеи вниз, к бедрам, эти места как будто обжигает, не вытерпев, порывисто встаю и скрываюсь в купальне, в большом зеркале я себя не узнаю, красный, сконфуженный, словно котенок, я стоял и жал хвост под себя. Рык отражается от мозаичных стен, рассекаю бассейн прямо в одежде и окунаюсь полностью. Вода остыла, оно и к лучшему, холод привел мысли в порядок хоть немного. Отчего я так реагирую на волка? Одно его присутствие меня будоражит. Посчитав, что простуженный воин - это нонсенс, выныриваю из воды. Волосы пришлось отжать и забрать в высокий хвост: "в косе плохо сохнут", - рассудил я.
  
  ***
  Слуга внес в мои покои поднос с едой для кота, и этим воспользовался мой пес, проскочив в дверь. Кинувшись ко мне, он попал под ноги парню. Слуга покачнулся, и все содержимое подноса посыпалось на пол. Пес тут же воспользовался этим и стал подбирать с пола, но где-то на втором укусе заскулил и, упав, тут же затих, а изо рта на пол потекла кровь
  "Яд!"
  Я в ужасе понимал, что если бы не маленькая случайность, погиб бы Дометиан. Эта роковая случайность спасла ему жизнь.
  Слуга в ужасе смотрел на пол и мелко дрожал, прижимая к себе пустой поднос. По выражению его лица было понятно - он здесь ни при чем. Тогда кто?
  - Кто имел доступ к еде?
  Парнишка вздрогнул и, с трудом оторвав взгляд от трупа, посмотрел расширенными глазами на меня.
  - Кто подходил к этой еде? Кто-то, кто не относится к персоналу кухни, там был.
  Слуга все так же заторможено кивнул.
  - Кто? - я тянул из него информацию с трудом. - Отвечай: кто?
  - Ваш наложник заходил, рыжий, Герион.
  - Ты можешь быть свободен. Леннарт! - гаркнул я.
  В дверь тенью просочился охранник.
  - Ты все слышал? - кивок. - Приведи! - поклон.
  Он вышел так же бесшумно, поступью хищника. Я сорвал с кровати покрывало, завернул в него пса и отдал второму охраннику.
  - Позаботься. Скажи слугам, чтобы принесли подобающую одежду для воина-кота.
  - Мой император, - один ритуальный поклон, и второго охранника будто и не было.
  Я направился в купальню в поисках кота. Мне нужно было удостовериться, что он жив. В крови кипел гнев, но внешне я был спокоен, как скала.
  Он стоял ко мне спиной и возился с влажным тяжелым шелком волос.
  - Ты решил поселиться в купальне? - Дометиан напрягся от звука моего голоса.
  "Почему?"
  Он потянулся к той одежде, что меня так возмутила.
  - Стой! - повысил я голос, и он задержал руку в миллиметре от шаровар. - Сейчас принесут для тебя подобающую одежду. А воин не будет носить одежду наложника.
  Слуга юркнул в дверь и, не поднимая на кота глаз, всучил ему одежду. Домитеан одевался на моих глазах. Я подавился слюной. Но сейчас, увы, не до этого.
  В комнате нас уже ожидали два стражника с темной кожей и абсолютно белыми волосами. Между ними, понурив голову, стоял рыжий фаворит. Я сделал к нему шаг и попытался заглянуть в глаза, но он все время прятался от меня.
  - Посмотри мне в глаза, Герион. Скажи мне, почему ты решил, что имеешь право оскорбить меня.
  - Я не делал этого, господин. Я никогда бы не посмел оскорбить вас.
  - Но ты это сделал. Ведь ты отлично видел метку на шее Дометиана, но это не остановило тебя, когда ты подкладывал ему эту одежду. Так ведь? Это не остановило тебя даже в тот миг, когда ты подсыпал яд в его еду. Ты знаешь, чем карается такое?
  У кота такая новость не вызвала никакой реакции, ни одна черточка на его лице не дрогнула, и глаза не изменили свой пристально-пустой взгляд. А ведь этот яд был предназначен ему.
  - Да. Знаю.
  - И чем?
  - Смертью.
  - Ты молод и глуп еще, но разве это оправдывает тебя? Нет. Сейчас я должен отдать приказ о твоей казни, но...
  - Не надо! - вскрикнул кот. - Не надо его казнить. Это моя жизнь, и я не требую его казни.
  - Твоя жизнь теперь принадлежит мне. Ты мой. А я свое не отдаю. Никто не имеет права тебя оскорбить или унизить, через тебя он оскорбил меня, но я бы это, возможно, простил ему. А вот то, что он пытался отнять твою жизнь, я прощать не собираюсь.
  - Сделай мне подарок, император.
  - Подарок? Что ж, хорошо. Я сделаю тебе и ему этот подарок. Наложник по имени Герион, я отказываюсь от тебя и разрываю наш контракт, более ты мне не принадлежишь и должен покинуть замок к рассвету. Ты волен отправиться туда, куда захочешь, преследовать тебя не будут, но, если попытаешься вернутся, будешь принародно казнен.
  - Господин мой, - прошептал придушенно волчонок и попытался дернуться ко мне, но был тут же остановлен сильными руками охранников, которые они одновременно опустили ему на плечи.
  - Это мое решение, и обжалованию оно не подлежит, - я подошел к совсем притихшему пареньку, сжал в ладони подвеску, знак наложника, и дернул, разрывая все украшение. Проследив взглядом дробные удары бусинок об пол, посмотрел на рыжего и тихо сказал:
  - Ты разочаровал меня.
  - Господин.
  - Я принял решение. Увести.
  Охранник подтолкнул бывшего фаворита вперед и пошел следом. Герион, поравнявшись с котом, что-то прошептал, но лицо воина осталось все той же непроницаемой маской. Как только они покинули мои покои, я посмотрел на оставшегося охранника.
  - Леннарт, присмотри за ним, - я протянул охраннику увесистый мешочек с монетами.
  - Слушаюсь, мой император.
  Охранник взял мешочек и поклонился, почти согнувшись вдвое.
  - Иди, но он не должен знать, что это мое распоряжение. Ты сейчас действуешь только от своего имени.
  Как только охранник закрыл за собой дверь, меня отпустило напряжение, которое держало все это время.
  - Почему ты решил позаботиться о мальчишке? - спросил кот, с интересом глядя на меня.
  - Потому что я не уверен, что это его рук дело. Но даже так, если есть хоть крупица сомнения, он не должен здесь оставаться. Я не могу жить бок о бок с тем, кому не могу доверять. Мне не понравилась мысль, что ты мог съесть эту еду. Яд был настолько сильным, что подействовал мгновенно.
  Я твердой поступью подошел к своему коту и посмотрел в глаза. Истинный воин, он не стал прятать свой взгляд.
  - Что сказал тебе волчонок?
  - Он сказал: Это я подложил тебе вещи наложника, но не я хотел тебя отравить, остерегайся..
  7
  
  Севериан заходит в купальню, и снова мои ноги подкашиваются, а сердце начинает выбивать бешеный ритм, все же мгновенно справляюсь с собой и тянусь накинуть на бедра все еще мокрые шаровары. Меня остановил возглас имперца. Так это была одежда наложника?
  Благо, моей тираде помешал слуга, едва приметный, он оставил в моих руках одежду, напоминающую ту, в которой сейчас стоял Император. Процесс облачения проходил под внимательным взглядом желтых глаз волка. Было не по себе, и в тоже время тело подводило, каждое движение кричало "Смотри!". Короткие штаны на шнуровке по бокам - идеально, можно подобрать удобную ширину, туника свободная, благородного зеленого цвета, приятно холодила шелком кожу. Рукавов не было, это было больше похоже на мой старый домашний наряд, просто материал выглядел более богато, да, наверно, не только выглядел... Закончив с переодеванием, я обернулся и поймал взгляд волка, голодный, горящий, мне стоило многих нервов сохранить маску спокойствия.
  В комнате я вижу новые лица: стражников и какого-то юнца, смешного рыжеволосого щенка. Их разговор с императором меня очень заинтересовал, особенно упоминание о метке меня заинтересовало, снова "метка", неужто она так важна? Меня даже не так интересовал тот факт, что мне предназначался яд, смерть - не самое страшное, что может случится, в этом я уже много раз убедился. Но для молодого волчонка я такой участи не желаю, потому вступаюсь:
  - Не надо! Не надо его казнить. Это моя жизнь, и я не требую его казни.
  Я вижу, как смягчился взгляд Севериана. Он так реагирует только на меня?
  - Твоя жизнь теперь принадлежит мне. Ты мой. А я свое не отдаю. Никто не имеет права тебя оскорбить или унизить, через тебя он оскорбил меня, но я бы это возможно простил ему. А вот то, что он пытался отнять твою жизнь, я прощать не собираюсь.
  "Мой" звучало отголоском в голове, и я не противился чуждому теплу, разливающемуся в грудной клетке, не знаю, что это было: стыд, гнев, привязанность.
  - Сделай мне подарок, император.
  - Подарок? Что ж, хорошо. Я сделаю тебе и ему этот подарок. Наложник по имени Герион, я отказываюсь от тебя и разрываю наш контракт, более ты мне не принадлежишь и должен покинуть замок к рассвету. Ты волен отправиться туда, куда захочешь, преследовать тебя не будут, но, если попытаешься вернуться, будешь принародно казнен.
  Я абсолютно удовлетворен решением императора. Мне было почти жаль волчонка, видно было, что он желал обнять императора, но ему не позволили, во мне колыхнулось что-то, что-то темное, злорадная усмешка расползлась на моих губах, опомнился я, благо, до того, как кто-то ее заметил, надев снова маску безразличия и отстраненности. Это стоило мне больших трудов, так что я почти пропустил все мимо ушей, но, когда Герион шепнул мне о своей проказе правду, я даже не засомневался в достоверности его слов, но их надо обдумать. Не дали этого голос Императора, все его дальнейшие слова и действия, он переворачивал все мое представление о нем как о правителе, имперце, волке. Насколько он был великодушен, хотя, если подумать, он сам виноват в том, что волчонок так поступил.
  - Почему ты решил позаботиться о мальчишке? - озвучиваю все же свой вопрос, если не получу ответа - не сомкну глаз. Но ответ был прост, как небо.
  
  - Потому что я не уверен, что это его рук дело. Но даже так, если есть хоть крупица сомнения, он не должен здесь оставаться. Я не могу жить бок о бок с тем, кому не могу доверять. Мне не понравилась мысль, что ты мог съесть эту еду. Яд был настолько сильным, что подействовал мгновенно.
  Севериан подошел и взглянул мне в глаза, я спокойно выдержал, я ни в чем не виноват, потому глаза не прятал.
  - Что сказал тебе волчонок?
  - Он сказал: Это я подложил тебе вещи наложника, но не я хотел тебя отравить, остерегайся...
  Лицо императора переменилось мгновенно, потому не удерживаю улыбку, правитель, а в эмоциях прозрачен, как вода. В каком-то смысле мне это нравилось, но то, что Севериан был взвинчен, наоборот, не радовало, его волнение звенело в воздухе. Его мечущийся взгляд вообще меня пугал, потому, обхватив ладонями, заставляю смотреть на себя. Несколько секунд безмолвия, и накаленность спадает, и я руки хочу опустить, но имперец перехватывает их своими ладонями, ластится, как котенок, и снова не могу не улыбнуться. За всем этим действом нас застал Кассиан, он деловито покашлял в кулак, привлекая к себе внимание.
  - Министр, мне может быть хоть пару минут покоя? Тебя уже должны были ввести в курс дела об инциденте с ядом. Образцы я отослал тебе в кабинет, займись делом...
  Вышло у императора больно раздраженно, зло, снова напряжение начало нарастать, под бронзовой кожей я видел, как перекатываются мышцы, как ярче очерчиваются ключицы силой сухожилий, так захотелось прикусить, привлечь внимание к себе. Тихий стон, и я едва удерживаю себя от укуса вожака волков. "Что это со мной?" На этот вопрос мне ответило тело, явно напрягшись и потянув весь жар моего кошачьего тела вниз, прервать это безобразие я смог только одним способом, сбросив руки императора и снова спрятавшись, только на этот раз в пристройке-комнате для отдыха. Я бил кулаком подушки, волнение, страх вылезли наружу безудержным гневом, докатилось до того, что ткань, задетая ногтями, лопнула, выпуская в воздух облака перьев. Это злило еще больше, теперь я, как котенок, злой на всей божий свет, хватал руками летящие перья, поднимал мечущимся хвостом новые снопы белой гадости.
  
  ***
  
  Нас прервал министр. И мне просто неистово хотелось пнуть его под влиятельный зад. Кот вздрогнул и снова скрылся от меня. Только теперь уже в маленькой комнатке.
  "Министр что, специально, что ли, доводит меня до состояния бешенства?"
  Мне сейчас как никогда хотелось обнять кота, прижать к себе сильное и гибкое тело, почувствовать под рукой твердые мышцы, атласную, чуть шероховатую кожу, закутаться в его запах и доказать самому себе, что мой кот жив и никуда от меня уже не денется. Но я молча наступаю на глотку своим желаниям и, не смотря на Касия, спрашиваю:
  - Что у тебя?
  - Я отработал то, что ты мне прислал. В пище был один из самых сильных ядов в мире. Это сок, выделяемый цветком симилоса. А он, как известно, растет только на территории змей.
  - Я не думаю, что это они. Здесь что-то не так. Слишком явно. Будь это их рук дело, они не стали бы использовать яд, выдающий их с головой. Да и отравитель должен быть среди приближённых. Это тот, кто мог легко проникнуть на кухню. А таких не так и много. Проверь всех. Проведи обыск. Найди мне того, кому я больше не могу доверять в своем доме. Ты знаешь, что делать, не мне объяснять твою работу. Что-то еще?
  - Да. Прикажете проверять пищу господина Дометиана?
  - Да, распорядись. И, Касий, ты все еще отвечаешь за его жизнь своей.
  - Я приставлю к нему охрану.
  - Найди по-настоящему преданных нам волков. И еще, начни подыскивать пары моему гарему. Мне он больше ненужен.
  "Конечно, ненужен. У меня на них теперь даже реакции нет. Ну вот не стоит, и все. Я два месяца назад со страхом подумал, что болен, но, как только мне стали сниться мгновения ночи, проведенной в лесу с котом, и я вспоминал его аромат и то, как двигалось гибкое тело подо мной, меня тут же прошивало желание. Так я понял многое".
  - Значит, все так, как я и думал. У тебя с ним образовалась связь.
  - Похоже на то.
  - Ты сделал свой выбор, - задумчиво протянул Касий. - Ты уверен в нем?
  - А от меня больше ничего уже не зависит. Его выбрали мои инстинкты. А им я привык доверять.
  - Ты расскажешь коту значение меток?
  - Да. Но не сейчас.
  - Ему это сильно не понравится.
  - Значит, я сделаю так, что он забудет о своем недовольстве. Иди, Касий. Займись делом, а у меня сейчас другие планы. Я жду от тебя результатов к рассвету. Не разочаруй меня.
  - Ваше желание для меня закон господин, - проговорил ритуальные слова министр и скрылся за дверью.
  Как только я остался один, все тело подобралось, готовое наброситься на свою жертву, и, навострив уши, я двинулся к заветной цели, находящейся сейчас в маленькой комнате по соседству. Зайдя внутрь, я оказался осыпан перьями и пухом, а мой кот с жаром продолжал потрошить ни в чем не повинную подушку. Он так увлекся, что даже кошачьи ушки не помогли ему отреагировать на мое появление. Я усмехнулся, подкрался поближе и, ловко ухватив кота, поднял на руки. Он дернулся и даже, кажется, мявкнул, но тут я не уверен. Его тело напряглось, и меня тут же окутал его запах. Облизнувшись, я посмотрел в слегка изумленные глаза кота и шагнул в направлении моей комнаты.
  8
  
  ***
  Этот пес! Он подкрался так неожиданно, что я не смог нормально среагировать, задушенный мявк - это удел котят, а не воинов. Я весь подобрался, желание волка, им пахло так одуряющее, будто меня окатили из бочки кошачьей настойкой, глаза будто застлал сизый дым. Не знаю, кто начал этот поцелуй, но в процессе мы посчитали все косяки, тумбы, стены, до того как волк сгрузил меня на исполинское ложе, располагаясь между ног, нервно одергивая мой хвост в сторону, чтобы не мешал. Снова укусы, метки поцелуями до синяков и сбивчивые движения, плоть напряглась так, что стало больно, но застонать я себе не позволю, не в этот раз. В нетерпении Севериан дергает тунику с моих плеч, обнажая шрамы, припадая к ним губами, из-за его действий все тяжелее сдержать стоны в голос. Безумие накатило волной красных покрывал, в которых мы запутались, пока катались по кровати. То я седлал бедра мужчины, пробегая пальцами по рельефному прессу к развитой грудной клетке, наслаждаясь пожирающим взглядом Императора, его желанием, движением навстречу моим бедрам, больше я ему не позволю. Но имперец думал иначе, забираясь под ткань брюк, с силой сжимая в тисках своих объятий, подавляя сопротивление, его пальцы нащупали все-таки влажное от смазки местечко и толкнулись внутрь, сразу два. Я выгнулся и взвыл на ухо во весь голос, и надо было двери распахнуться. В покои влетела дама в возрасте, волчица, ее золотые волосы отливали серебром, а в чертах лица читались черты Севериана.
  - Госпожа Сильва!
  Вслед за той, кого назвали госпожой, ввалилась стража и упала на колени.
  - Император, просим простить, ваша матушка пожелала вас видеть немедленно...
  Теперь ясно, отчего я увидел сходство, интересно, а у всех императоров покои - это проходной двор? Меня вся ситуация настолько возмутила, что я слов не нашел. А этот паскудный волк продолжал совать свои пальцы туда, куда не следует.
  
  ***
  
  - Мама? Что ты хотела? - спрашиваю я, но при этом продолжаю деловито толкаться пальцами в гостеприимно раскрывающееся тело кота.
  Мама спокойно окидывает взглядом весь беспорядок и кота, притихшего, но тяжело дышавшего на мне, и выносит мне вердикт.
  - Так, мальчишка, а ну прекратить разврат. Ты, - она зыркнула на меня, - живо вынул пальцы оттуда, куда ты их сейчас так старательно пихаешь. Мне надо поговорить с новым членом семьи.
  Кот аж прекратил дышать от этих слов, а я замер, боясь его реакции. Медленно вытащил руку из его брюк и снова перевел взгляд на мою мать. Н-да, маман у меня была интересной женщиной. Уже немолодой, но еще очень даже красивой. Касий вот уже какой год пытается ее подловить вовремя и жениться на ней, но пока мама очень удачно от этого уходит.
  И вот, сейчас она стоит перед нами и с ехидной улыбкой посматривает на замершего в явном шоке Дометиана.
  - Так, мальчики, ну ка, ну ка, отлипаем друг от друга и быстренько приводим себя в подобающий вид.
  Я с придушенным стоном уткнулся лицом в волосы кота и чуть снова не застонал, когда меня затянул аромат его желания в водоворот чувств. Но, если сейчас не встать, маман может и самолично нас стащить и собственными руками одеть. Мы сползли с ложа и начали медленно, нехотя одеваться.
  Как только мы закончили с этой процедурой и стали более-менее прилично (как выразилась маман) одеты, ну насколько это вообще возможно в рваных туниках и драных от когтей брюках, мама подбежала к Домитиану и, ухватив того за руку, потащила к дверям. Ничегошеньки непонимающий кот безропотно последовал за ней.
  - Эмм... мама?
  - Верну попозже, сынок.
  Вот так я и остался один стоять посередине комнаты с огромной и требующей особого внимания моего избранника проблемой в штанах. Подойдя к дверям, я приоткрыл их, оглядел охрану и показал им глазами, чтобы они следовали за мамой и Дометианом. Они тут же сорвались двумя бесшумными тенями и почти стелющейся походкой устремились вслед моим близким. Я уже почти закрыл дверь, когда до меня донеслось:
  - Сейчас прикажем доставить к нам портного. Надо исправить такую небрежность в твоей одежде. Избранник моего сына и императора должен выглядеть подобающе. К тому же, нужно подобрать наряд к вашей свадьбе. Ритуал единения, это так прекрасно. Что с тобой, дорогой? Почему ты так побелел и тут же покраснел?
  - Какой ритуал?! - вопль кота я слышал и через закрытую дверь.
  М-да... А я хотел как-то поаккуратней сообщить ему, кем он теперь является. Но мама обычно несильно считается с тем, кто там и что себе хочет. Она приходит и делает, а ты потом расхлебывай всю кашу, что заварила она.
  "Так, своего кота я теперь скоро не увижу. А что мне делать с этой проблемой, что стоит сейчас колом в моих штанах и мешает даже думать? Дааа, пойду-ка я пока займусь документами, это убьет любую потенцию".
  
  ***
  - Какой ритуал?!!
  Если бы не рука волчицы, я бы вернулся и вытряс из Севериана его собачью душонку, а вместе с ней то, что он мне не договорил.
  Остаток дня я провел в пыточной - на небольшой ступени перед зеркалом. Сильва буквально держала меня за хвост, комментируя это: "Чтоб не дергался". Портной смешно прыгал возле меня, старый волк с восхищенным взглядом, низкого роста, сплошь седой.
  - Я лучший портной, видел весь мир и слежу за модой! Потому вашему вниманию я представлю лучшие свои наброски!
  Он все это он говорил, смотря на женщину позади меня и вручая ей альбом, перевязанный атласной лентой. Мать императора и портной все же перенесли свое внимание с меня на что-то другое, чему я оказался рад, причем зря. Следующие несколько часов в чем я только не был одет: от плащей северных народов до пошлых во всех смыслах нарядах жаркой страны скорпионов. И вот, черед дошел до ритуальных нарядов и украшений. Легкие короткие штаны выше колена, из материи воздушной, кажется, прозрачной, но на теле она становилась матовой, очерчивая каждую неровность тела, не оставляя простора для фантазии и, что меня порадовало, их полностью скроет тога с пряжками по плечам, в пол, подпоясанная ремнем с замысловатыми символами. И тут портной низко поклонился, приладив последнюю пометку на ткань и отошел, не разгибаясь. В зеркале отразилась императрица, она как-то странно улыбалась, в руках ее покоилась коробочка.
  - Что...
  - Это парные браслеты - официальный символ супружества, есть, конечно, и ритуальный традиционный, но он не так заметен окружающим...
  - И что за символ?
  Это говорю я? Мне о моей свадьбе говорят, о будущем супружестве с волком! А я тут о ритуалах?!
  - Узнаешь на церемонии, а сейчас стой смирно, пусть мастер работает...
  Не слушаться эту женщину было невозможно, потому я терпеливо стоял, все время стоял и молчал. Наконец, с меня стащили это безобразие и оставили стоять полуобнаженным, Сильва протянула мне сложенную одежку в стиле народов летающих, соответственно, открытая спина по самое небалуйся, в остальном очень удобная, невесомая, словно и нет ничего на теле, и бриджи с орнаментом ампира.
  - И откуда на моего сына такое чудо свалилось...- вздыхала тем временем женщина, наблюдая за мной, так и подмывало ответить: "С дерева!", но я сдержался.
  В комнату постучали, но это, наверное, не ко мне, остаюсь у зеркала рассматривать то, что было сшито за день, и подивился расточительности снова.
  9
  
  ***
  - Какой ритуал?!!
  Если бы не рука волчицы, я бы вернулся и вытряс из Севериана его собачью душонку, а вместе с ней то, что он мне не договорил.
  Остаток дня я провел в пыточной, на небольшой ступени перед зеркалом. Сильва буквально держала меня за хвост, комментируя это: "чтоб не дергался". Портной смешно прыгал возле меня, старый волк с восхищенным взглядом, низкого роста, сплошь седой.
  - Я лучший портной, видел весь мир и слежу за модой! Потому вашему вниманию я представлю лучшие свои наброски!
  Он все это говорил, смотря на женщину позади меня и вручая ей альбом, перевязанный атласной лентой. И мать императора, и портной все же перенесли свое внимание с меня на что-то другое, чему я оказался рад, причем зря. Следующие несколько часов в чем я только не был одет: от плащей северных народов до пошлых во всех смыслах нарядах жаркой страны скорпионов. И вот, черед дошел до ритуальных нарядов и украшений. Легкие короткие штаны выше колена, из материи воздушной, кажется, прозрачной, но на теле она становилась матовой, очерчивая каждую неровность тела, не оставляя простора для фантазии, и, что меня порадовало, их полностью скроет тога с пряжками по плечам, в пол, подпоясанная ремнем с замысловатыми символами. И тут портной низко поклонился, приладив последнюю пометку на ткань и отошел, не разгибаясь. В зеркале отразилась императрица, она как-то странно улыбалась, в руках ее покоилась коробочка.
  - Что...
  - Это парные браслеты - официальный символ супружества, есть, конечно, и ритуальный традиционный, но он не так заметен окружающим...
  - И что за символ?
  Это говорю я? Мне о моей свадьбе говорят, о будущем супружестве с волком! А я тут о ритуалах?!
  - Узнаешь на церемонии, а сейчас стой смирно, пусть мастер работает...
  Не слушаться эту женщину было невозможно, потому я терпеливо стоял, все время стоял и молчал. Наконец, с меня стащили это безобразие и оставили стоять полуобнаженным, Сильва протянула мне сложенную одежку в стиле народов летающих, соответственно, открытая спина по самое небалуйся, в остальном очень удобная, несомая, словно и нет ничего на теле, и бриджи с орнаментом ампира.
  - И откуда на моего сына такое чудо свалилось...
  Вздыхала тем временем женщина, наблюдая за мной, так и подмывало ответить: "с дерева!", но я сдержался. В комнату постучали, но это, наверно, не ко мне, остаюсь у зеркала рассматривать то, что было сшито за день, и подивился расточительности снова.
  
  ***
  Как я и предполагал, первый же документ отбил все желание напрочь. Передо мной был очередной донос соседа на соседа. Он жаловался, что его сосед продал ему тухлое мясо и, воспользовавшись тем, что за товаром отправился его молодой сын, нагло его обманул. Следующей бумагой оказался точно такой же донос. Только теперь сосед, продавший мясо, жаловался на то, что ему за его первосортный товар не заплатили. Со вздохом накропав приказ о водворении двух мужчин перед моими светлыми очами, дабы я мог их судить по всей строгости закона, быстро отложил эту муру в сторону. Следующий документ меня заинтересовал. Итак, он гласил, что у границы земель скорпиона не все спокойно, и не далее как сегодня утром была полностью вырезана приграничная деревушка змей. Не пожалели ни детей, ни женщин. С мужчинами поступили особо жестоко. С них сняли кожу, с живых, и повесили на столбы на всеобщее обозрение, но к тому моменту, как все было сделано, такое могли увидеть разве только птицы. Женщин и детей согнали в один дом и сожгли заживо. Я читал и все больше хмурился.
  "Мне это не нравится".
  Быстро преодолев расстояние до двери, приказал одной из пробегающих мимо служанок позвать министра и главнокомандующего маршала моей армии. Не прошло и пяти минут, как дверь в мой кабинет открылась, и они одновременно шагнули в проем, в связи с чем, оба в нем и застряли.
  "Дети, честное слово!"
  Вот уже почти десять лет мой министр и маршал армии враждуют между собой, пытаясь поделить мою же мать, и главное, ни у одного не хватает ума спросить, кого предпочитает сама дама. Потрепыхавшись в дверях и так и не уступив друг другу, они почти ввалились в кабинет и (смешно) синхронно, словно отрепетировали, поклонились мне.
  - Садитесь.
  "Вот, они снова это сделали".
  Не глядя друг на друга, расползлись в разные углы комнаты. Ну вот почему, когда дело касается моей матери, эти всегда умные и здравомыслящие люди тут же становятся незрелыми щенками? Вздохнув еще раз и смерив их негодующе-строгим взглядом, я приступил к делу.
  - Меня интересует, что было предпринято вами в связи с вырезанной полностью деревней на границе со змеями и скорпионами?
  - Мой император, - начал маршал, - так как наши поселения находятся в непосредственной близости от границ, мной было принято решение, что надо увеличить количество солдат на границах и в самих поселениях. Воины готовы, нам нужно только ваше на то согласие.
  - Министр, есть соображение чьих это рук дело? Судя по почерку, это ящеры. Они увели небольшое количество детей и молодых самок с собой. Думаю, пленные пойдут на прокорм их детенышей. Нам доподлинно известно, что они являются каннибалами и не брезгуют даже своими сородичами. Мясо змеиных у них деликатес, как, впрочем, и наше.
  - Плохо. Значит, они начинают возвращаться в первоначальное состояние. Они становятся теми, кем были до сдвига пород и полного вымирание людей. Ящеров не так уж много, и почти все самцы, значит, сейчас они попытаются размножаться. Женщины, которых они забрали из деревни, нужны им для размножения. Если это произойдет, у нас будут огромные проблемы. Министр, посылайте послов с депешами во все кланы. Думаю, они не захотят, чтобы их поглотили ящеры. Ты знаешь, что делать, Касий. Мне нужны их ответы, как можно быстрее. У меня на носу обряд, и мне бы не хотелось омрачать этот день еще одной такой депешей.
  - Позвольте мне поздравить вас, Мой Император, с тем, что вы наконец-то нашли своего избранного. Я желаю вам много детей и процветания.
  - Спасибо, маршал (но детей как-то сложно делать, когда тебе все норовят помешать). Маршал, вы можете быть свободны. Касий, задержись.
  Маршал поклонился, прижав руку к груди в знак почтения, и покинул мой кабинет.
  - Касий, как продвигается расследование? Что-то удалось обнаружить?
  - Нет, господин. Обыск комнат не принес результата, а допрос нам дал только новые вопросы. В кухню сегодня заходило трое. Ваш брат, ваша невестка и одна из служанок. Каждый из них хоть раз прошел мимо заготовленного для вашего жениха подноса. Повар все же уверял, что никто его не касался кроме него и того мальчишки, что нес еду.
  - А вы смогли узнать, каким образом был добавлен яд? Где он находился?
  - Яд был влит по краю тарелки в уже готовую еду.
  - Касий, будут новые данные по этому делу, сообщай мне, даже если я буду спать сном мертвеца.
  - Будет сделано, мой господин.
  Я сидел в опустевшем кабинете, и мысли мои были уже не такими радужными. Слишком много событий закрутилось и во внешней политике, и во внутренней. Мне хорошо известно, что есть в моем окружение те, кто шпионят за мной, и я знаю кто это. Но, как говорится, держи друзей близко, а врагов еще ближе. Пока меня устраивает такой расклад. Мне известно, кто работает против меня, и я спокойно могу снабжать их ложной и ненужной информацией. Но, возможно ли, что в моем доме есть еще кто-то, кого я не учел, и кто играет грязно. Кому так сильно ненужен мой обряд единения? Кто выиграет, если я умру, так и не обзаведясь наследником? ХМММ! Мой брат, конечно, еще тот гаденыш, но не думаю, что до такой степени. И все же? Моя невестка. Точно нет. Она милейшее и добрейшее существо, даже мухи не обидит, к тому же через месяц ей рожать. Вопросов уйма.
  В дверь постучали, и она, скрипнув, приоткрылась, а в нее тенью скользнул один из отправленных следить за котом охранников.
  - Император, ваш брат зашел в покои вашей матери, где находится меченый.
  - Черт! - выругался я.
  ***
  Я обернулся, только когда в отражении мелькнула мать Севериана и незнакомец. Женщина хлопотала над ним, как наседка, как же все-таки хорошо, когда родные рядом... Что-то я совсем раскис. Убрав с лица кислую мину, с легким интересом смотрю на волка, от него пахло как от Севериана, неужто сын? Нет, для сына он больно староват, может, брат? Темные волосы, желтые глаза, фигура немного более плавная чем у Севериана... все же брат, это куда ясней, ведь запахи их подобны друг другу, но на императрицу он непохож совсем, скорее, на волка, который был изображен рядом с ней. Я не любитель мазни на тряпках, но эта меня впечатлила, и волк, и волчица светились любовью, было видно, что они счастливы.
  - Матушка...
  "А я оказался прав".
  - Может, познакомишь меня наконец с невесткой?
  Нахал, я ощерился после слова "невестка", а за надменно-насмешливый взгляд вообще руки затряслись от желания порвать волка в клочки. Но на лице я оставил маску отрешенности, будто и нет меня в комнате вовсе. Рука легла на мое плечо отнюдь не женская и провела вниз по спине, по оголенной коже, до самой кромки ткани, но там же была перехвачена и вывернута в болевом захвате.
  - Ай-Ай-Ай! Ты что? Я всего лишь хотел посмотреть, что за кусочек отхватил себе братишка.
  - Так смотри, трогать не смей...
  И что я так спокойно реагирую на то, что меня все считают собственностью имперца?!
  - Какой верный, Севериан не прогадал в выборе.
  Одобрения со стороны "будущего" родственника мне как раз и не хватало! Я не смог скрыть учащенного дыхания, я выпустил когти и поднес ладонь к лицу стоящего напротив меня мужчины, пока он, улыбаясь, что-то глаголил своей матери. Поворот головы ко мне лицом к лицу немного удивил и его, и меня. Шрам над его губой, такой же, что я оставил Севериану... в ту ночь, не мои клыки, нет, но принцип... А вот имперца удивили мои когти. Императрица наблюдала за нами с полуулыбкой, причем весьма довольной, и какой-то даже... зловещей. И снова ехидный голос у уха.
  - Неужели киса злится?
  
  
  бета извиняется за задержку. Вторая бета тоже извиняется.
  10
  
  ***
  
  - Неужели киса злится? - услышал я легкий шепот брата, как только вошел в комнату матери. Он стоял, наклонившись к плечу кота и почти прижимаясь губами к заостренному уху.
  
  "РРРРРРРРРР! Порву!"
  
  - Брат, ты уверен, что твое место настолько близко к моему избраннику? Может, стоит отойти немного? А то ведь я могу не сдержать своего хищника, и твое холеное тело покроют шрамы. А ведь ты так себя любишь... - протянул я, грозно сверкая глазами, но при этом внешне оставаясь спокойным.
  
  - Севериан, зачем так резко? Я просто желаю твоему жениху счастья и много детей.
  
  - Я так и понял, брат, но, думаю, намного приличнее будет, если ты будешь делать это в стороне, - еще один сверкающий злостью взгляд, так неподходящий к спокойствию голоса.
  
  - Я боялся, что он может меня не расслышать, - проговорил смиренно мой братишка.
  
  "ХА!"
  
  - Он тебя услышал. Будь паинькой и отойди, не надо дразнить волка, - с легким порыкиванием в голосе проговорил я.
  
  Маленький мерзавец всегда и все делал исключительно мне назло. Даже сейчас, отходя, он провел рукой по оголенному участку спины. Хотя какому участку? Там вся спина была голой. У самого руки так и чесались дотронутся кончиками пальцев до кожи и провести, чуть касаясь, от позвонков шеи до кончика хвоста, который сейчас нервно подергивался, то обвивая ногу, то ударяя по животу. Какой хвостик, так бы и потискал. Реакция моего тела была мгновенной. Вот он спокойно себе отдыхал, а вот уже стоит по стойке смирно и выказывает полную готовность, оттопыривая брюки спереди.
  
  Братишка поравнялся со мной и прошептал, наклонившись:
  
  - Смотрю, у тебя проблемы со сдержанностью, братик. Ай-яй-яй, а ведь слыл такой ледышкой. Удобно? - он показал пальцами мне на ширинку.
  
  "Конечно нет, но фиг я тебе это скажу, братик".
  
  - Вполне, - так же тихо прошептал я и оскалился, показывая отросшие клыки и щелкая ими прямо перед его носом.
  
  Он отпрыгнул и покосился на меня.
  
  - Пфф! - выдал брат и ушел.
  
  - А вот теперь скажи мне, Севериан. Почему вы вечно цапаетесь? Ты же старше, должен быть мудрее.
  
  - Прости, мама, но ты избаловала его, и надо кому-то взяться за розги и начать воспитание.
  
  - Возможно, ты прав, но, наверное, уже поздно?
  
  - Никогда не поздно, маман.
  
  - Хм. А долго мне еще здесь статую изображать? - спросил кот. - И, Севериан, мне бы хотелось кое-что с тобой обсудить.
  
  "Как-то зловеще это прозвучало. Кажется, он еще не успокоился"
  
  ***
  
  - Хм. А долго мне еще здесь статую изображать? И, Севериан, мне бы хотелось кое-что с тобой обсудить.
  
  Не дожидаясь ответа, выкручиваю ухо имперцу и тащу за собой в примерочную. Вслед нам послышался шепот:
  
  - Он его уже по имени зовет?
  
  Отпустив нешуточно покрасневшее ухо и закрыв дверь перед собой, остаюсь стоять спиной, сложив руки на груди, усмиряя свой гнев, эти разговоры с императрицей...
  
  - Итак... что за метка? Какой к черту ритуал?!
  
  Я надеюсь, мой вопль не услышали за пределами комнаты, я не развернулся к Императору лицом, если я это сделаю, вся моя твердость пропадет, снова я буду смотреть на подтянутое тело, а инстинкты перекроют голос разума.
  
  - Ритуал единения...
  
  Черт! Из него что, каждое слово тянуть? Теперь я по-настоящему зол. И даже запах Севериана, который усилился, кружил голову.
  
  - Единения? Свадьба, да? Так эта метка...
  
  На меня обрушивается сознание того, что не зря я прятал метку в деревне и на поле боя, этот волк отметил меня как самку.
  
  - Ты...
  
  Я вижу, как император напрягается, ожидая удара, но я не дам ему возможность почувствовать облегчение от этого "наказания", пусть его гложет совесть за то, что он от меня все скрыл, еще на арене он должен был объясниться!
  
  - Что вы...
  
  Брат Севериана вошел и обомлел, причину чего я увидел в одном из зеркал. Лицо мое не изменилось, даже глаза не покраснели, просто две ровные дорожки влаги чертили свою линию к подбородку. Зло оглянувшись на Севериана, я не дал ему даже возможности оправдаться и ушел, по коридору влево, вверх и направо до самого конца к двери, я не дал ему возможность оправдаться, но дал возможность быть прощенным. Стража меня не остановила, я просил не пускать никого хотя бы до утра. Мне нужно было подумать, осмыслить остыть и... либо сбежать, либо простить. Но все, опять же, зависит от имперца. Все, что я видел, разум говорит: это намеренная злая ложь, инстинкт шепчет: так надо, он просто за меня беспокоился и боялся. Второму я привык доверять больше, но и к голосу разума прислушиваюсь.
  
  Я сидел тихо и неподвижно до утра, я слышал звуки борьбы, стража честно выполняла мою просьбу, но, чую, такого напора они уже не выдержат. Скользнув из окна вниз по стене в сад, успокоиться, мне нужно успокоиться. Ритуал - в этом нет ничего страшного, свадьба... тоже... но пожелание брата Севериана о большом количестве детей. Я аж оступился и рухнул на траву, пропахав ее носом, так и остался. А за спиной шаги, отчетливые, и родной запах. Все-таки прикидываюсь бревном. Пусть просит прощения.
  
  ***
  
  Впервые я чувствовал себя виноватым, но, с другой стороны, я же не мог контролировать свои инстинкты. Он же мне сразу снес голову. Я вообще плохо помню тот момент, когда сделал его своим. Только отчетливым остался аромат его течки и сладковато-соленый вкус его крови на языке. В тот миг, когда я сделал эту метку, мной руководили только одни инстинкты. Единственное, чего я так и не понял, это зачем тогда ушел. Ведь знал же, что, если сделал метку, это решало все. Потом долго его искал, надеялся, что он снова появится в лесу, но мой кот хорошо прятался. Два месяца воздержания. Я просто больше не могу ждать. Я скоро повалю его и отлюблю, хочет он того или нет. Хотя, судя по его реакции, он захочет. Тело мое уже выходит из-под контроля. А он еще и спрятался от меня, заперевшись в наших покоях. Хоть дверь разноси. Но, думаю, не стоит. На меня как-то сильно подействовали две прозрачные дорожки от слез на его лице. Чтобы заставить плакать такого великого воина, нужно что-то...
  Вдохнув, я посмотрел на дверь своих покоев и тут услышал:
  
  - А я смотрю, он не очень и рад вашему союзу. Может, утешить его? Как думаешь, он сейчас очень тебя любит? Возможно, ему больше понравится быть со мной, чем с тобой. Думаю, он хорош в постели. Уступишь мне его, брат?
  
  Моя реакция была мгновенной. Секунда, и братишка трепыхается в смертельном захвате моей руки. Он выпучил глаза, а я еще сильнее сжал руку, вжимая когти в его шею. Тонкие красные струйки заскользили вниз по ключицам и под рубашку, пачкая ее идеальную белизну. Наклонился вперед и с угрозой в голосе прошептал:
  
  - Ты уверен в своих словах? Зачем ты злишь меня, братишка? Сейчас не то время. Да, очень плохое время ты выбрал для своей иронии. Он мой, запомни. Если ты только чуть сильнее будешь дышать в его сторону, пожалеешь.
  
  Я рычал ему в лицо на полпути к полному обращению. Моему волку было плевать, что в захвате задыхается мой брат. Мой волк наслаждался страхом в глазах брата.
  
  "Страх... Брат..."
  
  Я медленно начал заталкивать инстинкты в нутро моей сущности, но они сопротивлялись и требовали устранить угрозу.
  
  - Севериан, что ты творишь? Он же твой брат! - краем еще человеческого сознания я уловил крик мамы.
  
  Мой хищник следил, как она бежит к нам. И он снова почувствовал угрозу и взревел.
  
  - РРРРР! - сорвалось с моих губ. - Стой, мама! Я плохо себя контролирую. Не подходи ближе и не делай лишних движений. Мне нужно пару секунд, - прохрипел я из последних сил.
  
  Мой взор снова обратился к притихшему и испуганному брату. Я наклонился и стал его обнюхивать. Впитывая знакомый с детства запах.
  
  "Брат..."
  
  Волк еще рычал, но медленно уступал разум мне. Я разжал руку и отпустил шею брата. Тот схватился рукой за горло и стал хватать ртом воздух, пытаясь надышаться. Я медленно отошел в сторону, и тут мама рванула к брату, схватила его за ухо и, выкрутив со всей дури, закричала (мама впервые кричала):
  
  - Ты, щенок! Ты что творишь?! Ты понимаешь, что его инстинкты просто зашкаливают сейчас?! Своими словами ты спровоцировал его зверя. Пока они не прошли обряд единения, Севериан будет так реагировать на любую угрозу потерять свою пару. Это инстинкт. Он борется за свою территорию. А ты, щенок, это отлично знал. А ну пошли, я найду применение тебе, если ты сам не можешь найти.
  
  Мама, все так же сжимая ухо брата, потащила его по коридору, продолжая читать нотации.
  
  "Мама иногда просто пугает."
  
  От мыслей меня отвлек голос министра. Он требовал пустить его в мои покои. Ему не нравилась тишина в комнате.
  
  "Мне тоже не нравится, а вдруг с котом что-то произошло? В доме находится убийца."
  
  - Впустить, - приказал я охране.
  
  Двери тут же открыли, но моего кота в комнате не было.
  
  - Где он? - заволновался министр.
  
  - Успокойся, Касий. Запах ведет в сад. Я сам найду его. Можешь быть пока свободен.
  
  Я ловко перепрыгнул через подоконник и мягко спружинил об землю, слегка касаясь кончиками пальцев травы. Выпрямился и пошел на запах своего меченого.
  
  Он лежал, уткнувшись лицом в руки, и был неподвижен, но по чуть напрягшимся мускулам я понял, что он знает о моем присутствии. Я не стал больше церемониться, а просто присел рядом с ним, перевернул кота на спину и впился в приоткрытые губы. Он сначала дернулся, пытаясь сопротивляться, оттолкнуть, но я не дал ему этой возможности. Кот уперся руками мне в грудь, и я еще сильнее сжал руки, углубляя поцелуй.
  
  - Ммммы, - замычал кот и вдруг перестал сопротивляться, а в нос мне ударил чарующий аромат желания и страсти.
  
  Шею обвили его руки, зарываясь мне в волосы, и он прижался сильнее к моим губам.
  
  "Мой кот решил поиграть? Я не против."
  11
  
  Он лежал, уткнувшись лицом в руки, и был неподвижен, но по чуть напрягшимся мускулам я понял, что он знает о моем присутствии. Я не стал больше церемонится, а просто присел рядом с ним, перевернул кота на спину и впился в приоткрытые губы. Он сначала дернулся, пытаясь сопротивляться, оттолкнуть, но я не дал ему этой возможности. Кот уперся руками мне в грудь, и я еще сильнее сжал руки, углубляя поцелуй.
  - Ммммы, - замычал кот и вдруг перестал сопротивляться, а в нос мне ударил чарующий аромат желания и страсти.
  Шею обвили его руки, и, зарываясь мне в волосы, он прижался сильнее к моим губам.
  "Мой кот решил поиграть? Я не против".
  
  ***
  
  И надо же было моему брачному сезону начаться прямо сейчас, в штанах мгновенно стало тесно. Черт, эти же реакции на волка были неспроста, как я глуп, не увидел все предпосылки. Это подло, в штанах стало тесно и влажно, буквально чую, как по ним расползается пятно как спереди, так и сзади.
  - Севериан...
  "Не заставляй меня просить, я уже не могу терпеть!" - думал я, постанывая и извиваясь.
  А чертовому псу это нравится, это вполне видно по трещащей ширинке его штанов.
  
  ***
  
  Кот выгибался в моих руках и мурчал.
  "Ох, как же меня это заводит!"
  Очень трудно держать себя в руках. Хочется повернуть кота к себе спиной, сдернуть с него брюки и вонзиться в горячее, податливое тело, но нет. Сегодня я хочу делать все медленно и осторожно. Хочу, чтобы он стонал и кричал подо мной. Хочу, чтобы просил больше, глубже. Хочу видеть силу его желания.
  В воздухе кружился сильный аромат течки, и я втягивал его носом, покрывая поцелуями извивающееся тело. Он сам развел ноги шире и приподнял бедра, но, так как все еще был в брюках, разочаровано застонал, вызвав мою невольную улыбку. Глядя в его чумные глаза с расширенными на всю радужку зрачком, я медленно опустил руку вниз по нашим телам и положил на выпирающий бугорок, стал медленно расстегивать ширинку, высвобождая его истекающий смазкой член. Сжал в руке, и кот так выгнулся, что почти встал на мостик.
  
  ***
  
  "Неужели он не видит, чего я хочу? Как мне еще показать силу своего желания?"
  Все тело дрожит почти конвульсивно. Царапаю широкие плечи. Наконец, плоть получает свободу из плена ткани, не удерживаю стон удовольствия, и, когда Севериан ее начинает ласкать, тело так отзывается, самому страшно, что переломлюсь. Мне нужно быстрее, жестче, сбрасываю с себя волка и сажусь верхом, снова то чувство превосходства, сладострастия. Жадно втягиваю воздух носом.
  - Быстрее...
  Мне нужно утолить эту жажду и забыть, свалить на несчастный случай, случайность. Приподнимаясь на коленях, позволяю руке волка скользнуть в мои штаны, смять ягодицы до боли и все равно желаю больше. Сам начинаю себе дрочить, судорожно высвобождая плоть императора, я его желаю в себе.
  
  ***
  
  Мой кот восседает на мне и, лаская сам себя, смотрит таким ничего непонимающим взглядом, что вызывает невольную улыбку. Он хочет перехватить инициативу в свои руки.
  "Эээ, нет, котя... тут я главный!"
  Маленький рывок, и он снова подомной, а я с чувством превосходства оглядываю кусающегося и шипящего кота. Прижал его руки над головой и снова начал целовать. Кот прижался ко мне, потерся всем телом и замурчал.
  - Хочу... - только и смог выговорить он.
  - Потерпи... сейчас...
  Быстро сдергиваю с него брюки, одной рукой раздирая когтями ткань. Наклоняюсь, целую его шею и отпускаю руки. Его пальцы тут же зарываются в мои волосы и тянут мою голову вниз. Я не стал сопротивляться и медленно, не спеша пролизал дорожку к возбужденной плоти. Несмотря на явное желание Дометиана, полностью игнорирую его и, покусывая кожу бедра, спускаюсь ниже. Обхватываю правую ногу кота под коленом и приподнимаю, целую в колено. Он стонет и тяжело дышит. С его губ срываются хриплые вскрики. Похоже, его колени очень чувствительны к ласке.
  Мой кот такой страстный, так красиво стонет и так неподражаемо пахнет. Его нога занимает свое место на моем плече. Я наклоняюсь вниз и обхватываю губами влажную головку члена. То ли мявк, то ли стон, то ли вскрик греет мою душу.
  
  ***
  
  Этот волк снова мучает меня ласками, я и без того сгораю в огне, еще немного, и тело мое обуглится. Эта тварь, он тронул мои колени, и нервы скрутило пружиной, я был готов на все ради более откровенных ласк, и я их получил. Наконец жаркие губы на моей плоти, я не стал даже стараться сдержать голос, но изо рта вырвался не страстный рык, а умоляющее мяуканье. Пропахав когтями землю, выгибаюсь снова.
  - Севериан...
  Снова зову имперца по имени, приподнимаясь и перехватывая его губы своими губами. "Мой хозяин, мой, только мой волк! Его сильное тело, как же хорошо его обнимать, слышать его возбужденный рык".
  Все только для меня, и я готов ему простить даже то умолчание о ритуале. Но дети, на меня будто вылили воды, дергаюсь сесть, снова упираюсь в грудь Севериана, руки ослабли, потому этот жест мне самому показался жалким и стыдным. Бедра горят огнем, по ним так и течет смазка, я впервые так перевозбужден, такого не было даже в ту ночь.
  
  ***
  
  Он снова борется в своих сомнениях. Непорядок. Впиваюсь в его губы и снова укладываю на землю, разворачиваю его, поворачиваю набок и провожу рукой по спине, оглаживаю поясницу и ягодицы. Мои пальцы осторожно пробегают по судорожно пульсирующему кольцу мышц, и кот прогибается назад, подставляясь под мою ласку. С моих губ срывается гортанный смех-рык. Снова кладу его ногу себе на плечо и медленно, так томительно медленно, по миллиметру проникаю в горячее, ждущее меня тело. Кот почти с воем вцепляется в землю руками и, прогибаясь в пояснице, сильнее насаживается на мою плоть.
  "Все. Не ищите меня, я вышел", - прокомментировал мой мозг, и я перестал себя сдерживать.
  Придерживая рукой одну ногу кота на своем плече, я второй рукой вцепился в бедро и с рыком стал врываться в гостеприимное тело моего будущего супруга.
  
  ***
  
  Волк выбрал очень удобную для себя позицию, будто его плоть пробила меня до самого желудка. Жаркие движения, от которых мое тело выворачивало навстречу, стоны уже сорвались в крики. От них вскоре я сам начал хрипнуть, я стал искать опору руками. То, что вытворял Севериан... Он безжалостно покрывал меня. Чавкающие, хлюпающие звуки рушили тишину сада, хлопки кожи о кожу. Тело имперца блестело от пота в лучах восходящего солнца, манящее, сильное. Все мои примечания улетучиваются, когда волк сместился чуть левее и ровно задел то уплотнение внутри, которое вызвало мою дрожь и полный боли и экстаза крик.
  - Да! Сев... Севериан... прошу, глубже...
  Это не я, кот во мне говорил, ему было недостаточно... Нам было недостаточно. "Если бы волк вжался чуть сильнее", - кричали мне инстинкты, чтоб наверняка продолжить род.
  
  ***
  
  Мой кот, мой избранный, он кричал, выгибался, бился подо мной и просил все больше и больше. Наши тела сталкивались и вибрировали. По коже пробегали судороги вожделения. Я с рыком продолжал вбиваться в извивающегося Дометиана. Запах удовольствия и вожделения витал в воздухе и проникал даже через кожные поры. Он покорился мне, здесь и сейчас. Он покорился мне, его тело приняло меня, и даже душа уже не сопротивлялась.
  Слегка отклоняюсь и меняю угол проникновения. Кот с воем вцепляется в землю и вспахивает ее когтями. Меня сейчас все в нем возбуждает: и эта покорность, и стоны, срывающиеся на хрипы, и крики, и хлюпающие, влажные звуки, что издают наши соединенные воедино тела, влага, текущая по ногам. Все это приносит удовольствие и разжигает огонь внутри меня еще сильнее. Я начинаю двигаться еще неистовей. Кошачий хвост обвивает мою талию, и шерсть на нем встает дыбом. Кот с громким криком прогибается и раскрывается еще сильнее, подставляясь под мои вбивающиеся толчки. Я тоже рычу, впиваюсь в него пальцами, оставляя метки. Его тело, оно такое влажное, узкое...
  "Мое!"
  Он словно создан только для меня. В моих глазах давно красноватый туман, а место человека заменил хищник. Он желает быть как можно глубже в своем избранном, метить его, брать так, чтобы запах навсегда впитался в гибкое и влажное тело кота.
  - Сев... Севериан... Еще! Сильнее! Глубже! Быстрее!
  Смуглое тело подомной поблескивает капельками пота. Глаза Дометиана, они почти безумны, он ничего не видит и, наверное, не слышит. Только чувствует. Мне хочется все глубже и глубже войти в него. Мне надо покрыть его, надо зачать новую жизнь... Это инстинкт, и он выше меня, сильнее. И я отпускаю его на волю. Мира больше нет. Есть он, я и эти скользко-влажно-хлюпающие звуки, с которыми встречаются наши тела. Теперь непонятно, где кончаюсь я и начинается он. Мы едины, мы одно целое. И только ночь, звезды, луна и робкий восход становятся свидетелями нашей страсти, нашего единения.
  Зверь внутри меня взревел, и с моих губ слетает еще один хриплый рык. Кот сорвал себе голос, но продолжал кричать, звать, просить, и я слышал, как раз за разом соскальзывало с его губ мое имя.
  - Мой! РРРР... Мой!
  Последний рывок, и нас накрывает волной такой силы, что почти выносит за пределы реальности. Семя горячей струей заполняет тело моего кота, обжигая нас обоих, и он последний раз протяжно вскрикивает и затихает, повалившись на изрытую его когтями землю.
  
  ***
  
  Я, кажется, устал даже дышать. Я чувствовал дрожь Севериана. Он обнял меня, прижимаясь разгоряченным телом.
  "И как у него силы находятся?"
  Мне так лениво, свернуться бы у камина и поспать два дня или три... И проснуться, и увидеть волка рядом.
  Теперь осознание моих желаний приходит легко, не встречая сопротивления или неприязни. Руки тянутся, я обнимаю императора и замечаю, что мы не одни. Тело среагировало само, напрягаюсь и осматриваюсь. Из кустов выпорхнула птица, а за ней щенок. Он бухнулся так неуклюже и потеряно осмотрелся, будто вообще не понимал, что происходит. Заметил нас.
  
  Я так густо покраснел... что мне показалось, еще чуть-чуть и мое лицо оплавится.
  12
  
  ***
  
  - Севериан...
  Я оглянулся на волка, судя по всему, щенок был ребенком кого-то из слуг. И, играя неподалеку, не видел всего того, что здесь происходило. Но я не мог так среагировать на него. Просто тот, кто тут прятался, хотел, чтобы я так думал. Никогда не был параноиком, потому доверяю своим инстинктам. Опасность рядом, это не угроза. Навострив уши, смотрю в сторону кустов, откуда вылетела птица.
  С огромным трудом поднимаюсь с земли и, прикрывшись рубашкой и едва переставляя ноги, делаю пару шагов в сторону щенка. Тот испугался вначале и поджал уши и хвост. Встаю рядом с ним на колени, давая обнюхать меня, и сам стараюсь уловить запах. От нарушителя спокойствия пахло не только ребенком. Либо он такой скороспелый, либо кто-то держал его за загривок.
  - Севериан!
  Министр Касиан быстрым шагом приближался к нашему убежищу.
  - Здесь кто-то крич...
  Слова, видимо, застряли в его горле, он едва сглотнул, наблюдая за совершенно довольным императором и измученным мной. Вопросы у него отпали сразу, и он поспешил поклониться и извиниться.
  - Касиан, я уже начинаю жалеть, что поручил тебе Домитиана... Ты слишком хорошо выполняешь свои обязанности...
  Но в голосе волка не слышалось раздраженности, скорее игривость и счастье. Волчонок рядом со мной воспрял духом и оскалился на меня, повизгивая, стал тявкать. Так бы и убил, не посмотрел, что мал и глуп.
  Голова сильно гудела, почти больно, мое состояние заметил император и, подхватив на руки, молча удалился. Касиан только заметил ребенка, и кто бы мог подумать, что он выдаст:
  - Когда вы успели?!
  
  ***
  
  Касиан очень уж рьяно взялся за слежку.
  "Ну вот, зачем настолько рьяно, даже когда я сам с котом?"
  Присмотрелся внимательней к своему избраннику, а он еле на ногах держится. Непорядок. Пора ему баиньки, и мне, наверное, тоже пора. Уловил, как кот слегка поморщился. Явно головная боль.
  "Все, хватит!"
  Легко поднимаюсь с земли и подхватываю Дамитиана. Он даже не сопротивляется и прижимается ко мне всем телом, утыкаясь лицом во впадинку плеча и опаляя кожу горячим дыханием. Мои шаги легкие, неслышные. Солнце все выше и выше, оно почти идет за нами по пятам. Мне впервые не хочется рассвета. Вот остаться бы вот так навечно. Темное небо, тихий сад, я и кот в моих теплых руках.
  "А что даст новый день? Новые проблемы, новые угрозы?"
  Я почувствовал, как рука Дамитиана соскользнула с моего плеча, и посмотрел в его лицо. Он спал. Явно устал. Он слишком много пережил. Сейчас, всегда такое сосредоточенное лицо было расслабленным, припухшие от поцелуев губы приоткрыты. Так и хотелось поцеловать, но, понимая, что сон ему нужнее, я пересилил себя.
  В коридоре слуги провожали нас удивленными взглядами. Еще бы, да на нас вся одежда напоминала отрепье нищего. При входе, как обычно, стояли двое преданных мне псов. Они низко поклонились и открыли передо мной двери. Я зашел, и за спиной раздался тихий щелчок.
  "Вот мы и снова одни, мой избранник".
  Осторожно кладу его на огромную кровать и снимаю лохмотья, любуюсь его телом. Оно прекрасно, каждый шрам, каждая линия тела и мышц. Раздеваюсь и ложусь рядом, стараясь не потревожить чуткий сон воина. Он тут же разворачивается и утыкается лицом мне в плечо. Чуть поерзав, закидывает на меня правую ногу и, глубоко вздохнув, снова затихает. Меня окутывает его аромат и тепло.
  "Хорошо..."
  Сон приходит в тот миг, когда небо становится совсем светлым и солнце уже светит в вышине.
  
  ***
  
  Где я? Сад?
  Я осмотрелся. В ярких лучах солнца мне хорошо виден мой замок, а значит, это мой сад. Я медленно скольжу между сладко пахнущих цветущих деревьев, погружаюсь в нутро сада и слышу звонкий детский смех и голоса. Иду на них, как на маяк. И вот, передо мной последняя преграда из тонких ветвей. Отвожу ее в сторону, а там...
  Я вижу его, моего Кота. Он стоит, закрыв глаза и подняв лицо к небу, будто хочет напиться от солнца. Вокруг него бегают дети. Их трое: два темных волчонка и один белый котенок, точнее одна. Она все время смотрит на Дометиана и пытается вскарабкаться по его ноге, но у нее ничего не выходит, и она плюхается на маленькую попку и заливисто смеется, как маленький колокольчик. Дометиан наклоняется, берет ее на руки и подкидывает вверх... И воздух разрывает новый смех...
  Два мальчугана тоже кидаются к коту и, обхватив его ноги и запрокинув ушастые головы, умоляюще просят:
  - Папа, а меня?! - в один голос кричат они.
  Дометиан наклоняется вниз и подхватывает всех разом... смотрит на меня и показывает в мою сторону... и я слышу то, что еще сильнее поражает меня.
  - Смотрите, а вон отец пришел. Ну-ка, встречайте его.
  Малыши бегут ко мне, последней торопится малышка, но явно ее маленькие ножки не могут догнать шустрых братьев. Я чувствую, что они мои, и открываю им объятия. Лицо Дометиана, смотрящего на нас, озаряет улыбка. И вдруг я вижу, как по его щеке скользит одинокая слеза... Тепло детских тел холодеет, а мир накрывает темная пленка тьмы, и я все вижу, как через туман. Сад вокруг меня заполнен телами. Они все мертвы...
  Покореженные, истекающие кровью тела вывернуты и безвольны, словно куклы. Ветер теребит одежду на них и... холод, пробирающий до костей.
  Стоит удушающий запах смерти и тлена. В середине этой кучи лежит мой кот. Его голова почти отделена от тела, а в руках зажаты мои мечи. Те самые, с которыми он так красиво танцевал. Я перевожу взгляд вниз на моих, нет, наших детей, а они пустыми стеклами мертвых глаз смотрят мне в кричащую в агонии боли душу. Мои руки сжимаются, и меленькие детские тела крошатся, как сгоревшая бумага, и осыпаются к моим ногам.
  
  "Что это? Ради всего святого, что это?!" - кричит моя душа.
  
  Я проснулся резко и, сев на кровати, пустым взглядом уставился в темноту. Сердце стучит в моей груди так же, как и во сне, то дробно, то почти останавливается.
  "Это сон, всего лишь сон..." - успокаиваю я себя и вцепляюсь в кота, как за последнюю грань вселенной.
  И тут я всем телом чувствую опасность.
  
  ***
  
  Лениво приоткрыв один глаз, вижу, что император не спит, в ночной тишине его сердце выстукивает бешеный ритм.
  - Что-то сучилось?
  Севериан заметно напрягся, не знаю, что произошло, но сейчас мое тело и инстинкты молчат. Со мной происходило что-то неладное. Но об этом позже, ведь волк сейчас явно ощущал опасность.
  - Севериан?
  Приподымаюсь. И едва я это сделал, как в подушку, где лежала моя голова, вонзается лезвие. Резкий запах говорил о том, что клинок пропитан ядом. Тут снова реагирую, не задумываясь. Просто ретируюсь и убегаю к двери.
  "Да что такое? Почему я не принял бой?"
  Оборачиваюсь и никого не вижу, кроме волка.
  "Это была иллюзия? Нет".
  В окно выскользнула тень. Облегченно выдыхаю и сползаю по стенке вниз. Стараюсь успокоиться, я был готов буквально разрыдаться, что за собой не наблюдал давно. Этот страх потери, страх уйти из жизни и оставить Севериана одного. Я понимаю, что признал его как пару, как ведущего, и теперь он от меня не отвяжется. Чувствую его объятия, но орать мне на ухо было лишним.
  - Охрана!
  В комнату ввалились стражники. По молчаливой указке на окно они взяли след и спустились в сад. Император, как мог, меня успокаивал, шептал глупости, хотя я был уже спокоен, только тело не слушалось и дрожало. Спустя буквально полчаса в спальню ввалился один из воинов в первой ипостаси волка. В зубах он за загривок держал того самого щенка. Тот весь сжался в комок и поджал хвост.
  - И что это?
  - След привел к нему... - кивнул второй вошедший страж, но только во второй полузвериной ипостаси.
  Снова знакомый запах. Запах ребенка и запах взрослого. Запах яда.
  "Да как вообще этот волчонок замешан во все это? Он выглядел напуганным, во второй ипостаси это выглядело мило... с каких пор я об этом думаю?! Он может быть врагом! Хотя это могла быть случайность. Он же остался в саду. Убийца мог наткнуться на него. Возможно, этот ребенок поможет вычислить преступника. Но, думаю, будет жестоко сейчас все выяснять, преступник уже давно миновал стены замка, а значит, придет во второй раз. Смысла в догонялках нет, если цель все равно сама к тебе придет".
  
  ***
  
  Меня просто выворачивало от ужаса.
  "А что, если бы я не проснулся и не почувствовал опасность? Что, если мой избранный, мой кот, не ушел вовремя с траектории полета ножа? Что было бы тогда? Судя по противно-приторному запаху, разлившемуся по всей комнате, это был тот же яд, что и в прошлый раз. Но убийца снова остался ни с чем, и на этот раз он допустил промах".
  В зубах моего верного волка сейчас был зажат щенок. Малыш пах ядом с примесью запаха мужчины, чужака. Этот запах отдавал горчинкой, словно его обладатель натер тело травой тимиса. Именно эта трава так пахла. Я сощурил глаза, сделал шаг в направление своей стражи и тут же почувствовал, как в руку мне вцепились знакомые крепкие и горячие пальцы. Я обернулся и с немым вопросом посмотрел в слегка шальные, но умные глаза Дометиана.
  - Не надо, Севериан, - попросил он, и я понял, что кот что-то задумал.
  - Говори.
  Моего уха коснулся тихий, еле уловимый шепот, но мой волчий слух легко его уловил:
  - Не трогай паренька. Посмотри, он явно перепуган, кто-то пытается им управлять. Скорее всего, ему чем-то угрожают. Оставь его, и пусть за ним проследят твои волки. Он сам нас выведет на убийцу.
  Надо же, а мой Дометиан читает мои мысли. Я давно понял, что парнишку запугали так, что он скорее умрет, чем скажет хоть слово. Меня просто коробило от мысли, что кто-то так мерзко и грязно использовал ребенка. Это просто низко, и сейчас я злился на убийцу еще больше. Он заставлял нас поступать так же низко. Сейчас мы просто используем щенка. Если он поймет, что мы следим за парнем, то уберет его как свидетеля. А значит, надо сделать так, чтобы он не понял. Пусть за ним следуют мои тени. Эти великие воины. Они следят бесшумно. Находят даже то, что нельзя найти, и отнимают жизнь так, что жертва сама не понимает, что умирает. Тени появились в тот миг, когда в этом мире был рожден первый полузверь. Никто не видел их лиц и даже рук. Они были загадкой этого мира. Приходили из ниоткуда и уходили в никуда. Служили они лишь волкам, и так было всегда.
  
  Впервые я увидел тень, когда меня пытались убить в 13 лет. Он возник словно из воздуха. Все, что я увидел, это стальной блеск глаз из-под капюшона, а потом мой убийца просто упал рядом со мной, заливая пол своей кровью. Я не смотрел на тело. Меня полностью зачаровал тот, кто стоял напротив. Такой загадочный и невероятно интересный. В каком-то словно созданном из черного тумана плаще. Его руки покрывали длинные рукава, и только кончики пальцев в тонких, как кожа, перчатках, были видны. Когда он наносил свой смертельный удар моему убийце, я даже и не заметил. Тень наклонился ко мне, надел на шею большой медальон на длинной цепочке и прошептал:
  - Буду нужен - позови, я услышу, мой повелитель.
  Исчез он так же, как и появился. А я продолжал таращится в пустоту и молчать. Меня нашла мама. Я все так же продолжал сидеть на полу, прямо в луже крови, и молчал. Я не испугался, я просто был очарован и заворожен движениями этого великого воина.
  
  Очнувшись от воспоминаний, я обратил свой взор на волчонка.
  - Отнесите его к родителям. Он просто ребенок.
  Как только мои стражи ушли, я посмотрел на кота и, протянув руку и прижав его к своему боку, заглянул в глаза, а потом не удержался и поцеловал. Кот ответил мне так, словно оголодал по моим губам, и прижался ко мне, будто не видел вечность. Мы перестали целоваться только тогда, когда нам стало не хватать воздуха. Я оборвал поцелуй и, прижавшись к его лбу лбом, прошептал:
  - Не удивляйся сейчас ничему и молчи.
  Сжав в руках подвеску, я мысленно позвал тень, и он тут же возник перед нами. Кот в моих руках напрягся, но промолчал. Я понимал его как воин воина, сейчас все, что он чувствовал, это опасность, как, впрочем, и я. Тень стоял молча и даже не шевелился, как неживой, только плащ и трепетал, но вот ветра-то в комнате уж точно не было.
  - Повелитель, - проговорил он.
  - Ты знаешь? - спросил я и был уверен, что меня поняли.
  - Да. Что прикажешь?
  - Следи. Охраняй.
  Тень чуть наклонил голову и исчез. Я обернулся и увидел выпученные глаза моего кота.
  - Это что было?
  Удивление, написанное на его лице, было таким милым. Хотя я понимаю его, тут было чему удивиться.
  13
  
  ***
  Бедное дитя, надо же было так напугать ребенка, шантажировать. Не знаю, как императору удастся незаметно уследить за волчонком, так, чтобы враг не узнал. Его воины хороши, но не настолько. Второе покушение, а они все ушами хлопали. Вышвырнул бы всех.
  Видимо, адреналин в крови возбуждает и императора. Наш поцелуй был обоюдным, страстным. Мне казалось, что сегодняшний день больше потрясений не принесет. За два дня их более чем достаточно, тем более на дворе дело близится к вечеру.
  - Не удивляйся сейчас нечему и молчи.
  Да мне и не дали времени вымолвить и слова. Из теней, будто из воздуха, туман соткал неизвестного в плаще. Его глаза цвета серебра были обманчиво холодными. "Опасность!", - кричало все мое существо. Я поджал уши и хвост под себя, из меня случайно вырвалось нервное шипение, которое я закончил фырком, когда взгляд серебристых глаз на миг встретился с моим, прежде чем тень исчез. Как громом пораженный, я замер, смотря на то место, где был тот, в плаще.
  - Это что было?
  "И почему Севериан так довольно улыбается? Тут черти что творится, а он улыбается!"
  Как же хотелось съездить чем-нибудь тяжелым по его харе.
  "Надо успокоиться, закрыть глаза, вдох-выдох. Хотя бы предупредил, что у него в друзьях такие сущности водятся".
  При попытке императора обнять меня, снова скалюсь и сбрасываю с себя его руки.
  "Сколько раз на дню он меня довел до бешенства? Сколько? Столько я за год не бесился, чертов волк!"
  За окном занималась заря, сна ни в одном глазу после стольких потрясений, от чего я с горя решаю утопиться в теплой воде на час-два. Севериан следует за мной, но резные створки захлопываются прямо перед его величественным носом.
  - Котенок, это мой слуга. Прости, что не сказал тебе...
  Послышалось оправдание, приглушенное разделяющими комнаты дверьми. Я понимаю, что веду себя глупо, по-детски, злюсь тут, дуюсь, как хомяк на крупу. Ну, просто хочется злиться, рвать и метать. Тем более после того, как инстинкты впервые подвели меня, а потом я не смог их сдержать и явно выдал себя перед той тенью, что опасаюсь ее.
  "Что этот волк со мной сотворил? Надо провести очную ставку и расспросить его".
  Не медлю и врываюсь в комнату, буквально впечатывая имперца спиной в стену.
  - Ты что со мной сотворил? Еще утром было все нормально, а теперь я даже инстинкты сдержать не могу! И опасность не учуял! Благодаря воле Богов, я до сих пор не валяюсь на полу с кровавой пеной у рта! Ну, и что ты молчишь?!
  Я себя будто со стороны слышу.
  "Что я несу? Отчего я так сорвался?"
  
  ***
  
  - Успокойся, мой хороший. Посмотри на меня. Ну же, посмотри мне в глаза, - я упрашиваю его и вижу, что он на полпути к обращению, зверь так и прет из него, и он обижен, зол.
  Его зверь хочет войны и крови, и ему сейчас почти все равно чьей. В такой ситуации выход один: надо перенести эту злость и жажду в другое русло, похожее по силе эмоций на злость. Сейчас... или получится, или нет.
  Наклоняюсь и резко впиваюсь в кривящиеся злобой губы. Он шипит, рычит и переходит на воющий звук. Его когти полосуют кожу у меня на груди, а я лишь сильнее впиваюсь в его губы. И тут я слышу, как он урчит и пытается перехватить инициативу в поцелуе. Я даю ему это сделать, и он набрасывается на мои губы, почти сминая их и кусая.
  Поцелуй с примесью голода и крови. Кот больше не сопротивляется моим рукам, а сам льнет к ним и с шипением трется об меня всем телом. Его инстинкты перешли с жажды крови на секс. Я снова перехватываю инициативу и, приподнимая, почти кидаю на кровать. Кот, как только наши губы разъединились, почти взвыл, потянулся ко мне, прижимая уши к голове, и хвостом неистово бьет по кровати. Я падаю на него и прижимаю так, что он почти не может шевелиться, только смотрит на меня безумным взглядом и тянется руками. Их я тоже блокирую над головой. И тут до него доходит, что он больше не хозяин положения. Я слышу новую порцию шипения. Улыбаясь, наклоняюсь. Он пытается укусить, но я ловко меняю направление и начинаю выцеловывать замысловатые узоры на его шее. В награду слышу урчащий стон. Я снова хочу доказать над ним свою власть, хочу, чтобы он был лишь моим. И снова не даю ему то, чего он хочет.
  Я не даю ответов...
  
  ***
  
  Мой зверь поглотил мое сознание. Сейчас нет ни мыслей, ни терзаний, нет правых и виноватых, есть жажда, всеобъемлющая, поглощающая жажда крови. Молиться богам бесполезно, я не успокоюсь, пока голод не утолится. Но волк снова перевернул все с ног на голову.
  Его запах, вкус... теперь я хочу не крови, хочу обладать, быть первым, вожаком, ведущим...
  И снова моя жажда перебивается Северианом, его силой, неоспоримым доказательством его первенства. Инстинкты снова текут под другим углом, бьют потоком горячих покалываний внизу живота.
  "Чертов имперец!"
  Теперь мое желание состояло в том, чтобы заполучить самца, его семя. И волк, видно, этого и добивался. Я все понимаю, но сил противиться зверю нет... сейчас его время.
  Стоны с урчащими нотками оглашают комнату, оглушают меня самого, а мужчина продолжает неустанно осыпать ласками мое жаждущее тело. Запах, заполнивший покои, пробудил зверя не только во мне. Серебристый мех едва щекотал лицо, пока Севериан широкими мазками языка вылизывал то один, то другой сосок, ключицы, плечи, будто готовит меня к участи быть съеденным.
  
  ***
  
  Кот подо мной изогнулся и с урчанием потерся всем телом. Его глаза безумно блестели, а ртом он ловил воздух. Я медленно и чувственно вылизывал его тело широкими мазками, но мой волк уже с ревом бился о стенки плоти. Тело подо мной извивалось и будило силу голого инстинкта. Все, что сейчас билось в моей голове, это: "Хочу... хочу..."
  
  Мои инстинкты орали: " Переверни кота и поставь на колени! Ворвись в податливое тело! Окунись в жар его тесной плоти! Он твой и принадлежит тебе! Посмотри на него, он будет только рад. Он сейчас так страстно извивается под тобой, так жадно ловит твои движения и так горячо реагирует на прикосновения..."
  
  Я смотрел на то, как реагирует кот на мои прикосновения, как жадно прогибается навстречу руке, как его почти безумные глаза ловят каждый мой жест. Я видел, как на его лице мелькают то почти страх, то экстаз, то голод и жажда. И только мне сейчас решать, что дать ему: удовольствие оргазма или сладкую пытку мучения.
  Я снова припадаю к такому манящему телу, вылизываю ключицу, спускаюсь к левому соску и сжимаю его губами, чуть посасывая. Кот с диким воем запрокидывает голову, разметав по простыням длинные волосы. Красивый и почти по-звериному возбужденный. Хочу еще больше его криков, хочу еще громче его стонов. Хочу, чтобы он забыл обо всем кроме моих рук, моих губ, кроме желания быть моим и только моим...
  
  ***
  
  Хищник во мне, казалось, разрывает все внутренности. Мечется, рычит, заставляя меня вскрикивать, отрывистыми рыданиями сдавливает глотку. Ласки приносили настолько острое удовольствие, что, казалось, оно текло по венам и вспарывало их, пуская кипяток по мышцам, скручивая их в жгуты. Руки сжимают дорогое покрывало, ногти рвут ткань в лоскуты, впиваются в ладони. Боль не отрезвляет, лишь глубже толкает в пучину безумия. Бешенство...
  Похоть застилает разум, как туман прозрачную гладь воды. Я был готов сам перевернуться и показать, как жажду господства самца, но это было не в моей власти. Как бы сильно я не вырывался, все было без толку... волк сильней. Хочу позвать, но вместо слов вырывается утробное урчание и скрипучие мявкающие звуки, переходящие в рычание. Еще немного, и разума во мне не останется. Я опоздал... тьма...
  "Мой! Мой самец... хочу его!!!"
  Ощущение горячих пальцев, рук на теле, мало... Мир рухнул, и остался только мой Севериан, его заискивающий взгляд, его губы, дарящие дразнящие поцелуи, которые я превращаю в укусы. Во мне снова пробуждается жажда крови. Покрывало уже разодрано в клочья, причем только ногами. Матрац лишь немного пострадал и выдохнул шквалом перьев...
  
  ***
  
  Я вижу, как он извивается. Удовольствие, которое я ему даю, давно граничит с болью и для меня, и для него. Тело просто горит, но я продолжаю мучить и его, и себя. Я словно хочу залезть к нему под шкуру и стать частью его плоти, его крови, чтобы течь по его венам и чтобы он жил только мной.
  Волк с ревом проносится по моему телу и рвется наружу. И я выпускаю его. Позволяю себе видеть глазами волка.
  Я не оставил ни кусочка тела кота без ласки. Мои руки, губы... они были везде. Дометиан воет, кричит, хрипит и зовет меня. Зовет без слов, одними только глазами. Понимая, что подошел к своему пределу, я впиваюсь в искусанные губы, проталкиваюсь в горячую сладость его рта, и ловлю, заглушаю, поглощаю его крики и стоны. Поцелуй выбивает из нас весь воздух, но мы продолжаем, задыхаясь, целоваться, и, только когда легкие начинают гореть, я отстраняюсь от него и делаю то, что так давно хотел...
  Я переворачиваю его и ставлю на колени. Провожу руками по его спине, оглаживаю ягодицы и заставляю его прижаться лицом к простыням, прогнув спину, и открыться для меня. Он урчит и еще сильнее прогибается в пояснице.
  "Как же красиво это смотрится!"
  Это завораживает и сметает последние преграды на пути моего зверя. Я врываюсь в него с голодной страстью, и его плоть принимает меня без каких-либо проблем. Кот с утробным рыком подается мне навстречу, и по его коже проходит дрожь.
  В нем так тесно и жарко, он словно сжигает меня...
  Я двигаюсь в нем рывками, но мой кот только еще сильнее стонет и просит... одним только телом просит большего! И в моей власти ему это дать!
  Время замерло для нас, и остался только этот момент, это - здесь и сейчас.
  Воздух вокруг вибрировал толчками. Я видел душу кота, я чувствовал, как она тоже раскрывается для меня. Наша страсть переполнила нас и взорвалась чистым экстазом, сметая все на своем пути.
  Вспышка оргазма озарила и переплела наши души... Навсегда. По закону и праву. Мы одно целое.
  
  ***
  
  Наконец! Столкновение горячих тел, единение, и волна экстаза накатывает, чуть-чуть не доставая до эйфории, лишь самую каплю, которую волк мне никак не давал сорвать губами с его губ. Нет слов, только движения, в них заключена сама жизнь. Сжигающий жар тела самца...
  Я хочу поглотить этот жар как можно больше, ощутить, но просьбы срываются с губ стонами, тело само отчаянно извивается, высказывая мольбы своими "словами". Близко. Слишком близко к краю пропасти...
  Я прижимаюсь спиной к груди самца, мы замерли и рухнули вниз, в пучину. Я чувствую наше дыхание, одно на двоих, наши души - это две половины единого существа, для нас...
  Сознание возвращается не сразу, звуки доходят будто с запозданием. Я лишь глупо улыбаюсь и тяжело дышу. Не только от пережитого, но и от тяжелого тела, прижимающего меня к кровати. Неожиданно Севериан снова напрягся и подобрался, укрывая меня. Моего слуха достигли звуки открывающихся дверей и... голос?
  Только смысл слов и даже чей это голос я вспомнить не мог. Лишь нервно хлопаю хвостом по кровати...
  14
  
  ***
  
  Как только я стал хоть что-то соображать, услышал возню за дверью. Быстро прикрыл нас с котом одеялом, и вовремя. Дверь распахнулась, и ее явно открывали ногой. В мои покои впорхнула мама и с присущей только ей дельностью и наглостью начала всех строить.
  - Я не поняла, мальчики, это что за безобразие? Солнце клонится к закату, и вас ждет ритуал. А ну живо попы поднять и начинать одеваться!
  Кот рядом со мной завозился и выглянул из-под одеяла, блеснув глазами в полумраке комнаты. Я заглянул в его лицо, но он еще явно не пришел в себя и как-то трогательно и потерянно хлопал глазами. Это вызвало мою улыбку. Вот только долго мне любоваться на мое чудо не дали.
  - Севериан, а ну живо встал и привел себя и своего избранного в надлежащий вид!
  "А вот тут с маман лучше не спорить. Нет, я, конечно, могу все послать, сжать своего кота в объятиях и уложиться спать, но если его сейчас не повязать окончательно, то он может и сбежать. А своего я упускать не хочу".
  Бодро (ну, насколько это возможно после всего, что у нас было) я вскакиваю с кровати. И тут пришли воспоминания и понимания. Я же стою перед матерью совершенно голым. Потянул на себя одеяло, чтоб прикрыться, но в него был уже плотно завернут Дометиан. Тогда я просто взял кота на руки и прикрылся им.
  - Мама, а ты не могла бы?
  - Севериан, а что я там не видела?
  - Мама...
  - Хорошо, хорошо... собирайтесь. Я жду за дверью. Поторопитесь.
  Маман вышла, а я понес кота в ванну.
  - Севириан? А я почему-то уверен, что умею еще ходить...
  - Тшшш... - шикнул я на него.
  Мне так не хотелось спускать его сейчас с рук. Я желал прижимать кота к себе и чувствовать сильное тело воина, любовника, моего меченого. За такой короткий срок он стал частью моей души.
  Я спустил его с рук только перед бассейном с теплой водой, но совсем из рук не выпустил.
  - Можешь ты прекратишь возиться со мной, как с котенком. А?
  - Мне нравится чувствовать тебя рядом постоянно.
  - Мальчики, вы там решили утопится, что ли? А ну живее! Через 30 минут начинается обряд!
  - Мама, хватит. Без нас обряд все равно не начнется.
  - Если надо будет, и без вас начнем! - был мне краткий ответ.
  - У тебя интересная мама.
  - Но иногда ее хочется отправить как можно дальше и не видеть лет пять. Ладно, спускайся в бассейн и надевай приготовленный для обряда наряд. - Я указал на диван, на котором лежали наши ритуальные одежды.
  
  ***
  
  Все было как в тумане, но казалось таким правильным. Говорить хотелось как можно меньше, а слушаться больше, тем более, после такого колоссального напряжения теплая вода была словно оазис в пустыне. Я заметил, что руки мои дрожат, да и тело заметно потряхивает. Этот волк все-таки монстр, до такого меня еще никто и никогда не доводил.
  Тщательно омывшись, я едва не уснул в воде, но инстинкт самосохранения сработал на славу, меня аж подкинуло, когда вода коснулась ушей. Немного отчитав себя за беспечность, я взглянул на волка. Севериан что-то увлеченно вертел в руках, потом отложил и спустился в воду ко мне. Я ожидал, что он снова начнет провоцировать меня, но нет, просто помог вымыться и после уже одеться.
  В этих церемониальных тряпках сам черт запутается, и даже волк не стал исключением. Всучив тому его одежду, я вытолкал его за дверь, уверяя, что сам прекрасно справлюсь...
  И правда, возможно, и смогу, если он не будет светить перед моим взором накачанным телом, загорелой кожей... Снова одергиваю себя, еще немного, и я бы перешел к рукоблудству от таких мыслей.
  Штаны короткие, из тонкой ткани, и такие узкие, что я едва их надел. Ткань сидела, как вторая кожа...
  На примерке мне казалось, что все не так плохо. Но, нарядившись полностью, я понимаю, что без моего ведома все же было внесено пара изменений.
  "Интересно, а как Севериан выглядит в ритуальном одеянии?"
  Заглянув в спальню, я никого не увидел, пусто. Спустя пару минут, за которые я успел расстроиться из-за того, что Севериан бросил меня здесь одного, появился Касиан. Он осмотрел меня с ног до головы, кивнул и молча показал следовать за ним.
  Шли мы достаточно долго. Светлые коридоры сменились пролетами, выложенными булыжниками и природным камнем, нет окон, одна дверь. Массивные створки распахнулись, и до меня донеслись звуки барабанов и флейт. Когда я все-таки увидел зал, он мне напомнил грот: высокий купол, под сводами которого красовалась люстра из восковых свечей. В огромном помещении была просто тьма народу. Все танцевали, веселились, но никто не ступал за круг, очерченный красной краской и какими-то странными символами. Это место было пропитано силой, и от этой силы шерсть вставала дыбом.
  Приподняв край длинной туники, я спустился на одну ступень и стал выискивать взглядом Севериана. Его не было нигде. Вторая ступень, на которую я спустился, и вдруг тишина, все умолкли и, обернувшись на меня, расступились. Касиан подтолкнул меня вперед.
  - Значит, мне нужно идти в круг? - спросил я.
  Молчаливый кивок. Теперь я окончательно растерян.
  "Больше похоже на колдовскую мессу, а может, она и есть?"
  Но выхода нет, меня тянет к кровавым письменам в кругу. На глазах под сводами грота расстилается туман, и дорога для меня будто выжжена. Ступаю по пеплу и останавливаюсь лишь только тогда, когда мое тело немеет.
  
  ***
  
  Я оставил кота одеваться в купальне, а сам ушел в комнату. Там и меня ждали ритуальные одежды. Я не спеша одел белые узкие брюки и длинную тунику, не сшитую с боков. Закрепил тунику на плече пряжкой со знаком императора. Волосы заплел в косу, вплетая ритуальное оружие у самого кончика. Чуть повел головой, и острое жало опасно сверкнуло. Посмотрел на себя в зеркало, поправил каждую складочку и вышел из покоев. Охранники при виде меня низко склонились. Они отдавали честь не только мне, но и моему статусу, это большая редкость, когда волки находят своих истинных избранников и метят их. Ритуал, который сейчас будет проводится, крайне редкий в нашем мире. На него соберутся все.
  Я кивнул головой Касию, а сам двинулся по коридорам. Эхо отстукивало шаги троих волков: мои и моей охраны. Сейчас мне как никогда хотелось увидеть моего кота, но нельзя. Мы не можем видеться до той минуты, пока предки не примут его и он не получит знак принадлежности к моему клану и империи.
  Я спустился в грот, обошел собравшихся. Никто на меня не смотрел, это под запретом. В гроте чувствовался сладковатый запах свечей и тонкий, очень нежный аромат ночных цветов. Ко всему этому примешивался металлический запах крови. Ею и был нанесен ритуальный рисунок на полу. Крови предков, через нее они придут в наш мир, чтобы либо дать свое благословение, либо отнять жизни. И изменить тут ничего нельзя.
  Я, правда, совсем не чувствовал страха, что-то мне подсказывало, что мы получим их благословение. Я дошел до ниши и укрылся в ней вовремя.
  В грот вошел мой кот. Как же он сейчас был хорош в этих красных, как кровь, одеждах и с этим чуть тревожным взглядом, но, как и всегда, держался он, как тот, кто меня и приманил - великий воин. Тут же заплакали флейты. Они рассказывали свою историю или, скорее, нашу.
  О том, как рухнул старый мир и как возник новый. О смерти, о боли и рождении и о счастье, которого лишили волков. Раньше каждый из нас имел свою пару, а теперь лишь горстка. И от того такие, как мы, стали зваться избранными и мечеными судьбой. И тут в стоны флейты влились дробные удары барабанов, они, словно кровь, словно удары сердца, бились в ритме пульса. Будоражили и звали за собой. Мое сердце сейчас вторило им, и как бы я не был уверен, но начал чувствовать страх, этот мерзкий червячок неуверенности.
  Тем временем Дометиан уже вступил в круг, и по залу разнесся зыбкий, чуть слышный шепот, а от кровавых рисунков потянулись тонкие сверкающие нити. Мне было хорошо видно, как остекленел его взгляд в тот момент, когда первая нить памяти коснулась его руки и обвила запястье. Он пошел туда, где его ждали предки, чтобы судить и вынести свой вердикт.
  А мое сердце в этот миг почти перестало биться в ожидании возвращения... любимого.
  
  ***
  
  Чувствую, как глаза закатываются, тело пробивает стрела жара, а потом холода. Барабаны задают ритм сердцу, все медленней и медленней, потом умолкают. Легкие сдавило спазмом, сердце будто вырвали из груди, и во мне теперь зияющая пустота. Темнота и полная тишина, будто никого вокруг, будто я не в зале.
  Дымка воспоминаний, моих, чужих, сплетается в кокон перед моим внутренним взором и золотой каплей разбивается о черный "пол". Брызги накрыли все видимое пространство, и мне явился мир, изначальный, когда история только начиналась, свободное время...
  
  На моих глазах разворачивалась охота волков. Все, как в театре, действия сменялись одно за другим с неимоверной скоростью. А я, будто зритель, стоял и смотрел.
  
  Вот выбран первый вожак... Бой за место главы стаи... волчий гон... рождение нового поколения воинов... их сражения, смерть, страдания, радости, печали...
  
  Это была воистину прекрасная жизнь и смерть. Во мне уже не жили мысли о том, что волки враги, я воспринимал их как семью. Победы были НАШИ, горе было НАШЕ, все было для НАС. Но вдруг небо потемнело, и благодать ушла из края волков.
  
  Распри, голод, лень...
  
  И лишь единицы будто светились изнутри красноватым свечением с золотыми отблесками, и они были мне ближе...
  
  Еще немного времени спустя тьма вернулась, накрыв мои глаза ладонью. Где-то вдалеке вспыхнул огонек, за ним другой, третий, и так до седьмого.
  Потом они будто стали приближаться, делаясь все больше и больше. Оказалось, это были волки, красивые пары белых, бурых, серых, черных и еще один с яркой золотой шерстью. Их сила внушала страх, но я, переборов трусость, склонил голову и прогнулся в полупоклоне.
  - Давно нас не звали для ритуала, и ни разу еще здесь не было котов... - рассмеялся золотой волк, остальные подхватили его порыкивающий смех, по всей видимости, он первородный волк, сродни божеству.
  - Смотрите, боится...
  - Хвост поджал.
  - Небось сейчас даст деру...
  - Достаточно!
  Мне не было обидно, они были правы, если бы я не прирос от страха к месту, тотчас бы рванулся бежать, и неважно, что я неизвестно где.
  - Итак, молодой воин, ты меченый моим правнуком. Ты открыт душой для нашего клана, но достаточно ли в тебе силы, смелости и покорности, чтобы быть достойным?
  Едва выдержав взгляд голубых глаз, отвечаю уверенно.
  - Да...
  "Зачем я все это делаю? Я кот, а не волк! Моя семья сейчас голодает в лесах, а я предал их, ем до отвала, сплю и ничего не делаю".
  Мои сомнения, будто прозрачные, их видят волки и угрожающе скалятся. Золотой снова одергивает их.
  - Похвально, что ты думаешь о своей нынешней семье. Поверь, мы враги не без причины, но причина-то уже позабыта... и незачем расплачиваться детям за грехи отцов, если тебя это успокоит, то Севериан примет твою семью в наш клан. Они не будут больше голодать и будут свободны...
  Волк лукаво мне подмигнул и обернулся к своим сопровождающим.
  - Как же так?
  - Вождь, вы шутите?!
  - Мы испокон веков воевали!
  - Значит, пора прекратить войну, вы так стары, а ума не прибавилось. Разве вы не видите? Истинных пар стало встречаться все меньше после того, как мы развернули войну против кошачьего государства. А сейчас мы видим перед собой кота - истинную пару волка, притом вожака. Я думаю, боги решили помочь волкам и котам примириться, делая истинными парами наших потомков и наших же врагов...
  Я едва могу сдержать вздох облегчения, но недоуменный мой взгляд говорил больше, чем могли бы сказать звуки.
  - Ах да, чуть не забыл, Дометиан, ты достойный воин, и если ты выдержишь ритуал до конца, то добро пожаловать в семью. Наши силы не безграничны, мы и так много тебе показали и рассказали... и многое поняли...
  Золотой волк так посмотрел на сородичей, сомнений не осталось, что Севериан его правнук.
  - Мы уходим, долгой тебе жизни и много детей...
  В голубых глазах сверкнули искорки лукавства, и семерка исчезла в дымке.
  Я снова будто вернулся в зал. Вернулись запахи и звуки. Первое, что я услышал и чуял, это запах своего самца, близко, и кровь предков, будто она было свежей, только пролитой.
  Барабаны гулко выстукивали ритм, и с ними снова начинало биться мое сердце, пока не вошло в привычный ритм. Флейты молчали, их сменили бандуры, они легким переливчатым и звонким смехом струн разбавляли ритмы, подстрекая пойти танцевать...
  15
  
  ***
  
  Я не дышал, не шевелился, а просто смотрел, как мой кот стоит, застыв подобно статуе. Что там происходит с ним, мне неведомо, но я знаю, что сейчас нам выносят приговор. Время шло, а кот все продолжал прибывать в мире отцов-предков.
  Прошло уже около двух часов. Его тело плотно оплетали кровавые нити памяти. Если бы я смог, то, наверное, пошел вместо него, но туда мне путь закрыт, если я не хочу там остаться навечно.
  И тут нити дрогнули, запах крови стал сильнее, яростнее. Свечи моргнули и полыхнули, опаляя своды. Музыка сменилась, приветствуя нового кота. Она своим ритмом предвещала рождение и благословляла нас.
  Дометиан открыл глаза и сделал глубокий вздох, словно заново рождаясь на этот свет. У его правого виска полыхнула тонкая вязь из древних слов. В тот же миг из него попер кот, хвост, уши, когти, клыки - все появилось враз. А своды помещения огласил громкий утробный рык. Кот приветствовал свою новую семью, и семья тут же ответила, признавая его.
  Я вышел из ниши и ступил в круг, медленно направляясь к своему избранному. Он ждал меня и смотрел глазами хищника. Пока шел до него, я скинул длинную тунику и остался в одних брюках, как того требовал ритуал. Кот стоял и не шевелился. Я обошел его по кругу, потянулся руками к тонкому поясу и развязал. Мои руки то и дело задевали голую кожу, когда я снимал с него тунику и стоял за его спиной так, что он меня все еще не видел. Обхватив руками его плечи, поворачиваю Дометиана лицом к себе. Он видит, что я тоже на полпути к истиной сущности, и тянется ко мне, громко обнюхивает тело. Узнав мой запах, спокойно прижимается и с урчанием трется лицом о лицо.
  "Все, он меня признал. Теперь дело за жрецами".
  Я снова разворачиваю кота спиной к себе и тихо шепчу ему:
  - Слушай.
  К нам подходит жрец. Он стар, как мир, и почти слеп. Только слепой может видеть богов.
  - Боги приветствуют вас в храме начала начал. Что привело вас сюда, осколки вселенной?
  - Мы - избранные богами, чтобы стать целым. Мы больше не являемся осколками.
  - В таком случае идите к богам, если вам хватит смелости преподнести им жертву.
  Мы поднялись по ступеням на возвышение и подошли к алтарю. Кот был в замешательстве и, явно не понимая, что делать, смотрел на меня. Я взял небольшой нож с алтаря и вложил в его руку. Кот все еще продолжал смотреть на меня, не понимая, что от него требуется. Охватив его руку с ножом, я прижал нож к голой груди и, чуть надавив, отпустил. Кожа словно сама разошлась под напором лезвия, и по груди тонкой струйкой потекла кровь. Кот зачарованным взглядом смотрел на красную дорожку, скользящую к поясу белых брюк. Он даже не сообразил, когда нож перекочевал в мою руку.
  
  ***
  
  Родной запах. Вжимаюсь носом в его источник и недовольно рыкаю, когда меня отрывают от такого умиротворяющего занятия. Севериан расшаркивался перед старым слепцом, который назвался жрецом. Речи их я не разобрал, но отчетливо понимаю, что не знаю, что делать. Растерянность не отступает даже тогда, когда Севериан сам направляет мои действия, подсказывая. Но то, что он проделывал с ножом, меня обеспокоило. Я не хотел его ранить, но нож теперь не в моих руках, а у волка. И это означало, что я пройду через то же?
  Так и было. Больно... Не так, как я ожидал, но по-правде больно, будто вытянули нитку из сердца. Я фыркнул, стараясь успокоить дыхание и бешено колотящееся сердце. Хочу позвать, но пальцы накрывают мои губы, призывая молчать. Волк обнимает меня, прижимая сердцем к сердцу, и теперь мне еще больнее.
  Еще немного, и я упаду в обморок. Ничего подобного я не ощущал даже на поле битвы. Вдыхаю запах своего самца, меня он успокаивает совсем немного, но все же.
  "Нужно вынести, вытерпеть, волку, по всей видимости, не больно. Несправедливо!"
  Глухой рык злости вырывается из моего горла, я не знаю, чего ожидать. Наконец, жар и боль схлынули. Севериан отстранился и снова потянулся к алтарю.
  "Зачем?"
  Остается только догадываться, я не вижу ничего. Перед глазами черные точки, которые мешают нормально ориентироваться в пространстве.
  
  ***
  
  Мои руки касаются ножа, вымазанного нашей кровью, и я осторожно опускаю его в купель. Сначала ничего не происходит, но вот вода ярко вспыхивает красным огоньком. По поверхности проходит рябь, а затем все исчезает, будто ничего и не было. Только нож в купели поменялся на два довольно широких и больших кольца с замысловатым рисунком. Я опускаю руку в воду, и ее тут же опаляет огнем и холодом, словно я опустил ее в яд. Он сжигает меня. Я морщусь, но продолжаю нащупывать на дне брачные кольца. Наконец-то мои пальцы касаются поверхности металла, и я сжимаю в руках то, что мне и нужно было. Вытягиваю руку и, опять чуть морщась, протягиваю руку раскрытой ладонью к Дометиану. Во многих местах мои руки изранены, и с них маленькими каплями капает кровь. Она падает на пол и тут же впитывается, будто сам храм выпивает ее, принимая мою жертву. Кот не понимает, что от него хотят, но послушно принимает мой дар и накрывает своей рукой мою с кольцами. Он пытается их взять, но я смыкаю пальцы на его руке, прижимая металл к нашим ладоням. Кольца снова полыхнули красным и пропали из наших ладоней. Зато кое-где они точно появились, и я отлично знаю где. Кот ойкнул и попытался залезть в свои брюки, чтобы посмотреть на то, что сейчас было надето на его член. Я удержал его руку и, наклонившись, прошептал, касаясь губами чувствительного ушка:
  - Потом посмотришь, когда мы останемся одни, а не будем у всех на виду. А сейчас, мой хороший, тебе придется еще немного потерпеть. Сможешь, ведь правда?
  - Я тебе не хилый котенок, - послышалось шипение.
  - Я знаю. Ты истинный воин. Мой воин. Пора.
  Я беру его за левую руку и тяну с возвышения, назад в круг памяти. Барабаны бьют как сумасшедшие. Сердце вторит им, почти оглушая меня. К нам идет жрец. Он не ступает по земле, а парит прямо в воздухе. Я снова слышу флейту, она поет, льется и вторит барабанами.
  Вдруг наступает абсолютная тишина. Я улавливаю, кажется, даже то, как бьется сердце у меня, у Дометиана и у всех, кто находится в храме. Этот стук почти оглушает меня. Каждый вздох, каждый шорох я слышу подобно грому в этой абсолютной тишине. Круг горит вокруг нас, и нити сплетают тела в подобии кокона. Дометиан сначала дернулся. Ему не понравилось снова это чувство беспомощности, но нити держат крепко и не отпустят. Я посмотрел ему в глаза и только ими одними попросил успокоится, и кот тут же затих. Жрец протянул руку, и на его ладони сверкнули две серьги, и они точно не для ушей...
  
  ***
  
  С интересом наблюдаю за действиями Севериана, он опускает нож в купель, и вода в ней становится странной, будто светится, а потом становится темной, будто у чаши провалилось дно. Волк опускает руку в воду и что-то ищет, его кисть движется дергано, иногда из-за кромки воды показывается изгиб кисти, будто обожженной и покрытой волдырями. Приступ тошноты, не могу подавить его, если бы я это увидел на своем теле, я бы даже не обратил внимания, но Севериан...
  Мой взгляд фокусируется на израненной ладони мужчины, последнее, что я заметил, это два кольца, но для пальцев они слишком широкие, на запястья - узкие. Мой непонимающий взгляд, и волк подсказывает взять кольцо. Моя рука накрывает его руку, и Севериан переплетает пальцы. Кровь скользкая и липкая, это ощущение будоражит. Но металл, холодивший кожу, исчезает. И тут чую холод на очень интересном месте, лезу проверить, мало ли что, но волк меня останавливает.
  "Зачем он коснулся моего уха губами? Специально, дьявол!"
  Я едва не застонал.
  - Потом посмотришь, когда мы останемся одни, а не будем у всех на виду. А сейчас, мой хороший, тебе придется еще немного потерпеть. Сможешь, ведь правда?
  - Я тебе не хилый котенок, - ей богу, захотелось его укусить так... за такое...
  - Я знаю. Ты истинный воин. Мой воин. Пора.
  Мы снова возвращаемся в круг, снова наступает тишина, та самая, я едва жив от усталости, от страха, но ритуал продолжается. Снова эти проклятые нити, они не дают двигаться, даже нормально дышать, оплетая тело. Я бросаю взгляд в сторону Севериана в поисках помощи, но он просто просит успокоиться. Замираю, начиная закипать, страх сменяется обидой и гневом. Старикашка-жрец вытянул перед собой руку, на ней снова сверкнуло что-то. Я невольно поежился, сведя колени и сглатывая.
  16
  
  мой соавтор пригрозила (я к ней присоединяюсь) народ, не скупимся на отзывы и оценки, или нам прийдется обьявить бойкот. мы с вас ведь не деньги требуем =а надо бы=. мы работаем, так отплатите нам за труд отзывами, или мы так не играем!
  ***
  
  Серьги из прозрачного камня призывно подмигивали слегка гранеными боками. Они зависли в воздухе перед нашими лицами, и я спокойно приоткрыл рот, высовывая язык. Я знаю, для чего эти камни, но мой кот-то нет. А он должен быть первым. Кошу на него глаза и вижу, что он уже прижал уши к голове и шипит.
  "Зачем он сопротивляется, так будет только хуже. Нити не дадут ему избежать обряда".
  Кот дергается, когда тонкие красные нити тянутся к нему, и магия заставляет насильно открыть рот. Я умоляю его одними глазами, чтобы он смирился и расслабился. Но кот, как пружина. Ему не нравится то, что сейчас происходит. Я ловлю его взгляд. Он слегка шальной. Мы смотрим друг другу глаза в глаза. Дометиан успокаивается, как только зацепляется за мой взгляд. Цепко держась за него, расслабляет челюсть и позволяет показаться языку. Красная нить взвивается в воздух и, на миг застыв там и блеснув вдруг ставшим острым кончиком, опускается вниз.
  Кот не издал ни звука, даже не вздрогнул, когда острая нить проколола его язык, только прикрыл глаза, прячась от меня за густыми ресницами. Мне это не понравилось. Я хотел ощущать его взгляд на себе, когда придет моя очередь. Серьга сама заняла положенное ей место. И в тот же миг Дометиан открыл глаза и посмотрел на меня. Большего мне было не нужно. То, что происходило дальше, меня не особо и тронуло.
  "Ну, больно... ну, где-то неприятно... а так вполне терпимо".
  Но я был счастлив, как никогда. Теперь он весь мой, и ни у кого больше нет сил его отнять у меня. Даже у богов, а это радует. С этого момента мы едины навечно. Одно целое в двух телах.
  
  ***
  
  Эти нити, мой рот насильно приоткрывается, мне не нравится то, что сейчас происходит. Шиплю, что есть сил, смыкая зубы, но один взгляд Севериана, и мне приходится подчиниться и высунуть слегка язык. Я понимаю, что, скорее всего, будет больно, было. Но не так, как я ожидал. Я даже понять ничего не успел, как ощутил прохладный камень, который касался неба. Я так устал, веки такие тяжелые. Позволяю себе на минуту прикрыть глаза, и, когда вновь смотрю на Севериана, он недоволен. Но чем? Все так же, не отводя взгляда, мы ждали. Вот проколот и его язык. Вздыхаю полной грудью, когда нити все-таки отпускают меня.
  Теряю всякие ориентиры... где пол? где потолок?
  Волк вовремя подхватывает меня.
  - Я сам могу...
  Но Севериан не слушает, только улыбается, абсолютно довольный. Украдкой притрагиваюсь к своему паху, было немного неприятно и холодно, металл не успел согреться. Как же интересно взглянуть, что же там, и можно ли это снять? Мне не нравятся эти побрякушки.
  Неожиданно тело ломает судорога, и я обращаюсь против воли, шерсть появляется там, где касается волк, и она расползается дальше, на все тело. Кот во мне беснуется, и я беснуюсь с ним. Меня все еще шатает, и я, будто хмельной, мотая головой, стараюсь стряхнуть с глаз поволоку. Запах Севериана бьет по носу, он не такой привычный, другой.
  Меня снова накрывает желание, дикое и неуправляемое...
  От злости на себя вырывается рык.
  "Волк!"
  Быстрее уйти с ним в покои, порвать его на клочки за то, что он вызывает во мне какие постыдные желания, за то, что пах прошивает жаром и ткань брюк трещит, мешает, сжимая звериные бедра. Сдираю их когтями, наконец-то получая свободу.
  Вздох...
  
  ***
  
  Кота ловлю у самого пола, как только нас отпускают нити. Он шипит и требует отпустить. Только кто же его отпустит? Нет, он теперь мой, и мои руки покинет, только если я издохну. К тому же, это еще не конец обряда.
  И, словно услышав меня, кот начинает меняться. Тело покрывается черной блестящей шерстью, морда вытягивается, оголяя мощную челюсть с набором белоснежных клыков. Он с рыком рвет на себе остатки трещащих брюк и падает, уже полностью став собой, зверем. Огромным котом.
  "А я больше", - думается мне, прежде чем тело пробивает первая дрожь обращения.
  Я чувствую, как кожу пробивает волчья шерсть. Как меняются положения костей, как уплотняются мышцы и вытягивается челюсть. Клыки заполняют рот. На пальцах остро блестят когти. Я, как и он, полосую когтями ткань мешающих брюк и срываю их с себя. Строение лап волка не предназначено для передвижения на двух ногах, и я медленно опускаюсь на все четыре мощные и совершенно белые лапы. Мой рык и вой оглашают своды храма. И кот, чутко чувствуя своего супруга, мелко подрагивает и прижимает острые уши к голове. Я делаю первый шаг и, порыкивая, обнюхиваю воздух рядом с моим котом. Он отступает. Чувствует опасность всем телом. Он снова моя дичь, теперь даже больше, чем когда-либо. Мой волк рвется покрыть пару, супруга.
  "МОЕ!"
  Кот бежит от меня, но так и надо. Я даю ему время и, подняв морду вверх, обнюхиваю воздух. Запах своего супруга я могу учуять теперь, даже если он был здесь месяц назад. А этот сильный, сладкий, дикий запах.
  Я бегу по его следу из храма, прямо в лес. Мои инстинкты ведут меня. Вот я вижу впереди черную тень. Прибавляю скорость и, на ходу задирая морду в небо, вою. Кот шипит и тоже прибавляет скорость. Мы бегали еще долго по лесу, пока кот не выбился из сил и не упал на землю в корнях могучего дерева. Его тело снова было человеческим. Он лежал на спине и тяжело дышал. Я поймал его взгляд. Он сдался, он больше не побежит. Волк отступил и опустился на землю рядом с котом. Я уже другой, я в человеческом теле.
  - Теперь далеко не уйдешь, мой кот.
  Поцелуй, с которым я на него накинулся, был как огонь, сжирающий все на своем пути.
  
  ***
  
  Все повторяется, как в ночь два месяца назад, с единым различием - зверь полностью управлял мной и отпустил только сейчас, когда я без сил остался лежать под деревом. Кожей я ощущал каждый листок, каждую травинку.
  - Теперь далеко не уйдешь, мой кот.
  И снова всю гармонию рушит этот несносный волк. Мой волк. В поцелуе боль, сережки в языках цепляются друг за друга, царапают десны, тянут, кровоточат. Но мне только это и нужно. Обнять самца, прижаться всем телом, ощутить его жар, желания как свои. Было странно то, что зверь пока спал во мне, не рвался замутнить сознание. Я делал, что хотел, сам, без принуждения. Сам ласкал широкие плечи и мощную спину пальцами, прикусывал терпкие от пота губы.
  - Севериан...
  В ответ молчание, так и нужно. Наши тела сплелись в едином ритме. Я ощущал тело волка рядом, и мне казалось, что больше ничего не нужно. Только его руки, вот так скользящие по моему телу, влажному от пота после гонки по лесу, трепещущему от желания, осознанного желания. Действия и ощущения те же, но все-таки то, чем мы сейчас заняты, отличается от того, что происходило раньше...
  - В честь такой ночи ты будешь вести... - шепчет мне волк и отстраняется, но руки его все еще бродят по моему телу, касаясь чувствительных мест.
  Мы снова меняемся местами, теперь я восседаю на бедрах имперца и склоняюсь, целуя губы коротко, дразняще. Губы скользят по мощной шее вниз.
  Все же я отличался от имперца: он мощный, а я жилистый и гибкий. Мне нравится его тело, я был готов остаток ночи посвятить ласкам, но недовольный и нетерпеливый рык Севериана совершенно ясно прояснил, что нужно идти дальше.
  Впервые я делаю такое. Сережка на мгновение мелькает между моих губ, волк это видел. Я склоняюсь, обхватывая напряженную плоть, я даже не могу сомкнуть на ней пальцы. Сглотнув, рассматриваю площадь предстоящей деятельности. Член моего супруга уже сочился, и от смазки блестели пальцы. Тут мой взгляд наткнулся на вязь знаков у его основания, переходящих на лобок и мошонку. Слегка увлекшись рассматриванием, снова слышу возбужденный и неудовлетворенный рык самца. Нерешительно касаюсь языком головки, у нее солоноватый вкус, немного терпкий. Неторопливо лаская плоть, изучаю. Мне нравится реакция волка. Его тихие стоны, пальцы, сжимающие мои волосы, ритуальная прическа растрепалась и теперь отдаленно напоминала косу.
  Все равно...
  Видимо, моя неторопливость волка довела, еще немного, и он меня порвет в прямом смысле. Подчиняясь нашим желаниям, я седлаю его бедра. Севериан смог дотянуться до моих ягодиц и сжал их, будто ждал, стал мять, скользя пальцами между ними. Направляю член в себя и медленно опускаюсь. Едва я опустился на половину, основание моей плоти передавливается, как раз в тот момент, когда я уже готов был кончить.
  Мой взгляд в глаза волка и его ухмылка. "Рыыы..."
  Он нетерпеливо толкнулся бедрами вверх, отчего получил весьма болезненные отметины десятком когтей. Даже не поморщился, только опустил взгляд ниже. Я проследил за его направлением... На моем члене красовалось то самое кольцо, чертова побрякушка мешала. Я хотел снять, но мне не дали руки Севериана. Он продолжил двигаться, вырывая у меня уже сейчас надрывные стоны, но недолго, эта ночь моя. Надавив на плечи самца, сам задаю ритм, с издевкой облизывая губы. Волк мной доволен, мы двигались и желали гармонично, отчего удовольствие было через край.
  
  ***
  
  Я даю ему возможность быть сверху, и он тут же этим воспользовался. Смелый и такой нерешительный. Вижу его колебания и решение не отступать и воспользоваться таким шансом.
  И мой волк был спокоен. Он дремал внутри меня, только иногда приоткрывал глаза и довольно рыкал.
  Пальцы кота проскользили по моей коже, оставляя после себя огненные следы, его чувственные губы прошлись по моему телу, и чуть шершавый язык прочертил влажные дорожки на груди, животу. Мне стало мало этого, и я рыкнул, показывая свое желание и подсказывая, направляя в нужную сторону.
  Но кот в это время с интересом рассматривал брачную вязь на моем члене. Это явно его потрясло. Что ж, значит, я буду рассматривать его. Впервые мой мозг не замутнен зверем и, пока волк еще спит, мне хочется, как следует, насладиться его лаской: горячими губами на моем члене, юрким языком и жаркими глубинами рта.
  Когда мой кот стал сам опускаться на влажную от его слюны и моей смазки плоть, я еле сдержался, чтобы не ворваться одним мощным толчком, но я дал супругу свободу. Поэтому я только придерживал его бедра и смотрел в его раскрасневшееся лицо.
  Он был великолепен: на щеках огненный румянец возбуждения, волосы в беспорядке разметались по плечам и спине, голова откинута назад, лицо устремлено в темное небо, а губы приоткрыты в глухом крике экстаза. Вот таким мне невероятно сильно нравится его видеть, любоваться им. И именно так мое желание достигает невероятной силы.
  Кот продолжает медленно опускаться на мою вздыбленную плоть, со стоном, еще сильнее выгибая спину. По телу волной пробегает судорога, его пальцы вцепляются мне в бедро. Я не против таких отметин. И тут до моего супруга доходит, что кольцо на его члене не дает ему кончить раньше времени. Он уловил мой взгляд. Я улыбаюсь, а он чуть рассерженно шипит. Одно мое легкое движение, и я весь в его тесном и сжигающем меня теле. В награду мне дарят десяток царапин, но они лишь добавляют остроты моим ощущениям. Боль? Да за всей гаммой чувств я ее просто не чувствую. Зато хорошо ощущаю, как сжимаются и сокращаются мышцы, плотно обхватывая мой член. Это ночь будет длинной для нас обоих. Обещаю.
  Звери будут спать, и я буду делать все непереносимо медленно, как и хотел этого всегда. Я буду мучить его неспешностью, пока он не охрипнет от крика и просьб, пока его тело и ум не будут желать только одного: получить мою страсть, всю, полностью и до дна.
  А сейчас мой кот продолжает играть, медленно двигаясь на мне, но это только сейчас. Настанет момент, когда я заберу всю инициативу себе, и он будет биться и хрипеть на мне и подо мной.
  Я медленно и неспешно обхватываю рукой его член и сжимаю, большим пальцем размазывая смазку, которая обильными подтеками покрывает его плоть и бедра. Кот нервно дышит и сбивается с ритма, я ловлю его почти умоляющий взгляд. Загадочно улыбаюсь и убираю руки, показывая, что он может действовать только сам. Дометиан снова шипит и пытается найти нужный угол, чтобы тело, наконец-то, получило свою разрядку. Мышцы сильнее сжимают мой член, и это выбивает и из меня хриплый стон, но я остаюсь неподвижным.
  
  ***
  
  В эту ночь мне так хотелось шептать только одно имя, все мысли занимал только Севериан. И в эту ночь не было похоти, это даже не секс. Сейчас мы занимались любовью, сладко, тягуче, будто не было ничего больше кроме нас.
  Я растягивал это удовольствие, то останавливался и ерзал на горячей плоти, ловя губами волчий рык, то двигался быстро, срываясь на болезненный ритм, желая боли, но все равно не хватало смелости опуститься полностью, принять в себя волка, чтобы получить порцию острой грани, чтоб до крика. Я немного боялся последствий, хотя Севериан уже столько раз покрывал меня, что сомнений в моем положении оставаться не должно. И все же, маленькая надежда, ритуал же ничего не выявил, жрец бы сказал. Успокаиваюсь и возвращаюсь в свою маленькую нирвану, в объятия своего мужа, продолжая двигаться еще осторожней, еще более развратно, облизывая губы, играясь сережкой. Я вижу свое отражение в черных зрачках волка, мне оно нравится. Но все равно Севериан ничего не делает, он лежит и лукаво смотрит, иногда облизывая пересохшие от частого дыхания губы. Снять кольцо он мне не дает, хоть я готов взорваться, умоляю одним взглядом. Никакой реакции, чего он добивается, чтобы я сказал вслух?
  - Севериан...
  Предложение рвется стоном, моим стоном вожделения, я хочу страсть своего самца, его внимание, желание, а он будто не понимает, ждет.
  - Прошу, возьми меня... покрой... что угодно... я хочу... хочу кончить...
  Едва последнее слово сорвалось с языка, кольцо на моем члене сжимается еще чуть сильнее, я взвыл и был повален на спину, и мои же колени оказались перед моим лицом на плечах волка. Нахлынули страсть, боль и экстаз, не могущий найти выход. Я выл, метался, кричал, умолял Севериана и, в конце-концов, стал орать, но чертов самец будто не слышал, он тянул время. До рассвета было уже недолго, но я не дотерплю, уже слезы стояли в глазах. Мы сменили столько позиций, и все равно волк будто пронзал насквозь, доводил до безумия, не давая кончить. Пока мои мысли не опустели, пока не остался лишь Севериан, пока он не довел меня до состояния, когда я не мог связать и двух слов.
  
  ***
  
  Я ждал и держался из последних сил, контролировал себя и свое желание. И я дождался.
  - Прошу, возьми меня... покрой... что угодно... я хочу... хочу кончить...
  Я слышал муку в его голосе. Муку желания и голодной всепоглощающей страсти. Сейчас он больше не мог думать ни о чем, кроме того, чтобы я как можно глубже оказался в его теле, чтобы больше не сдерживался.
  И я дал ему то, что он так желал. Он оказался подо мной прежде, чем смог это понять, а гибкое сильное тело приняло меня и сжало в своих глубинах. Пока мой волк спал, я продолжал держать себя в руках, чтобы мой кот испытал все, что могло принять его тело. Мы были мокрыми, скользкими и невероятно горячими. Я менял позу за позой, но точно знал: ни я, ни он не кончим, пока солнце не покажется красным в кронах деревьев. Мой супруг уже ничего не видел и не слышал, лишь стонал и просил дать ему освобождение. Сейчас я стоял на коленях между широко разведенными бедрами и продолжал врываться неторопливыми, но глубокими толчками. Кот, вцепившись пальцами в траву и мох, мечется и хрипло стонет, иногда переходя на крик. Его напряженный член покрыт прозрачной смазкой и подергивается от каждого моего проникновения.
  - Севириан... я... больше так не могу...
  - Можешь, - прорычал я, - Поверь, ты получишь такое удовольствие, какое не сможешь забыть уже никогда.
  Мое сердце в груди бешено бьется и содрогается. И вот, наконец-то, проснулся волк, а между деревьев показались первые всполохи солнца. В тот же миг наши звери взвыли, и мы утробно зарычали. Наши хвосты сплелись. А кольцо на члене кота ослабло. Его тело выгнулось, почти ломаясь пополам, и тугая струя оросила его и мой живот, а я с последним рывком излился в глубину его тела. Кот мявкнул и затих, тяжело дыша. И вдруг наставшую тишину разорвали слова.
  - Ваша жертва принята, единые.
  Я упал на мягкий взрытый мох рядом с бесчувственным любимым, обнял его и погрузился в сон без сновидений.
  17
  
  cat л.с.а: От количества ваших отзывов зависит скорость выхода проды в свет.
  мы ждем ваших мнений и эмоций ) ваши покорные слуги ( ̄▽ ̄)~■□~( ̄▽ ̄)
  
  ***
  
  Все тело ломило сладкой истомой, ныла каждая косточка. Утренняя прохлада согнала сон окончательно, но открывать глаза я не спешил, не спешил, даже когда отчетливо ощутил, как меня подняли на руки и понесли, потому что будто меня лишили всяких сил. Севериан что-то говорил, рассказывал о радужных планах на будущее, всякие милые глупости, а я уже не чувствовал себя воином, а избалованным супругом. Но на пару часов я не хочу ничего менять, хотя бы так.
  Нас встретили у ворот, встретил Кассий и еще кто-то, кажется, маршал. Тело, уже остывшее, укрыл тяжелый бархат. Сон не шел, я просто не мог двинуться, настолько меня измотал ритуал, но, когда я очнусь, волк получит сполна.
  
  ***
  
  Мне не верится, что прошла уже неделя с того момента, как этот страстный, гибкий и сильный воин-кот стал моим супругом. Всю эту неделю, где бы я не находился, чем бы не занимался, все мои мысли были о нем и только о нем.
  И только сейчас я нашел в себе силы вернутся к делам. Министр недовольно смотрел на меня всю неделю. Да и сам я понимал, нельзя так вот бросать все дела и концентрироваться только на одном Дометиане. Но я вовремя спустился с небес на землю. На границе с ящерами становилось все тревожнее, все опаснее. Несмотря на то, что мы усилили охрану приграничных деревень, ночью был совершен набег на наше поселение. Я сейчас сидел и сжимал в руках листок с донесением и почти в ужасе скользил по буквам глазами:
  
  "Когда солдаты вошли в деревню, то даже они, закаленные в боях, не смогли сдержать эмоций на лицах. Все было залито кровью и везде валялись куски тел и обглоданные кости, явно принадлежащее жителям. Среди этого месива нашлось двое выживших. Они не прожили долго. Их тела были так изуродованы, а раны настолько несовместимы с жизнью, что казалось странным то, что они еще были живы. Прежде чем умереть, они успели поведать многое. Ящеры напали, как только небо потемнело. Их было огромное количество, нападали стаями. Рвали и ели прямо на месте. Детей и женщин увели с собой...".
  
  Это, впрочем, озвучил мой маршал и в красках, а сам сидел весь зеленый и его трясло, впервые видел его таким. А сейчас я еще раз, наверное, десятый по счету, просматривал отчет и все еще ужасался. Ящеры все больше походили на животных и теряли человеческие черты. Их вели исключительно инстинкты, а значит, они становились неуправляемыми. Пора начинать действовать. Я все чаще получал депеши с подтверждением о готовности разных государств слиться с нашей армией. Скоро начнется война. Я чувствовал ее приход всем телом и кровью, что закипала в жилах. Но внутри самой империи тоже были волнения. Не всем понравилось, что моим супругам стал кот, не все желали видеть его рядом со мной у власти. И, пока они ничего не предпринимали, мы продолжали слежку за ними. Тех, за кем так усердно вели слежку, я решил оставить на воле. Они могли привести к более крупной дичи. Те, кто и собрал эту кучку, называвшими себя "сердце истины", те, кто стоял во главе, вот именно их нам и надо было найти. Я знал, что рано или поздно они вынырнут из тех щелей, в которых прятались, а я буду их ждать.
  Просмотрев очередной отчет, я откинулся на спинку глубокого кресла и, прикрыв глаза рукой, попытался на миг отрешится от проблем. Глубоко вздохнув, встал и подошел к окну. Все мысли о любой работе вылетели, как только моим глазам предстало это великолепное зрелище. Мой кот плавно двигался по песку и отработанными движениями вел бой с видимым только ему противником. Я впился взглядом в него и удивлялся, насколько он прекрасен в этом, насколько силен. Он снова взял мои старинные мечи, и сейчас гладкая сталь словно нарезала воздух, мелькая холодными всполохами. Движения были тягучими и плавными, но вместе с тем невероятно точными. Кого бы он перед собой не видел, но его противник, без сомнения, был бы уже мертв. Он неуловимо изменил рисунок боя и стал напоминать мне невероятно красивую, но смертоносно ядовитую змею. Он на миг останавливался, замирал натянутый, как тугой лук, и делал резкий выпад, да такой, что было почти невидно того момента, когда меч разрубал воздух, если бы не мимолетный блеск. Моя рука сама потянулась к мечу, стоящему рядом со столом. Я криво улыбнулся и, плюнув на все, пошел к дверям.
  "Моему коту явно нужен был партнер в его спарринге".
  
  ***
  
  Неделя, целая неделя во владениях волков, и я уже настолько изможден скукой и бездельем. Я брожу по императорским владениям, и все мне кланяются и приветливо улыбаются, на каждом лице только маска. Многие недовольны моим новым статусом. И я не вижу, но всегда чувствую спиной ненавистные взгляды, их не так и много, но они есть, и в них так много ненависти, а значит, я не могу быть расслаблен. Нельзя. Тело требует тренировок, мышцы желают привычных нагрузок, но и на полигоне я остаюсь один. Никто не хочет подвергать себя опасности, слишком сильно Севериан реагирует на любую мнимую опасность в мою сторону, напрочь забывая, что я воин. И вот я снова один, на этот раз совсем, император был злостно украден министром разгребать накопленные дела. С парными мечами уже какое утро я, проснувшись в тишине, отправляюсь на полигон. Вначале разминка, а потом тренировка и оттачивание выпадов и рубящих ударов, потом колотых, которые, к слову, удавались мне хуже всего, на "незримом" противнике, на которого я нацепил лицо Севериана. Волчара бегал от меня после той ночи и наедине старался чем-то отвлечь, отводя внимание, делая упор на то, что "кошачий интерес" во мне по младости очень силен. Зато за неделю я узнал много о традициях имперцев, научился понимать жесты, вести себя на официальных приемах. Почему-то все, чему меня учили, казалось знакомым, будто вызубренным еще давно, но от того не менее интересным.
  Погрузившись в свои мысли, не улавливаю запах, не слышу шагов. Вижу, что мой муж идет ко мне лишь тогда, когда остается всего шесть шагов. И в его руке лежит меч.
  "Ну вот, час истины пожаловал!" - сколько я лелеял план отыграться за ритуал.
  После разогрева я двигался четче, ловчее, что нельзя сказать об императоре, который либо поддавался, либо неразмятые мышцы сковывали его выпады. В который раз он получает от меня удары обратной стороной лезвия по бедру, плечам, раз даже почти удалось ударить в пах, впрочем, весь бой я туда и метил.
  - Севериан... так неинтересно, давай как на арене... на желание?! - выкрикиваю я, разыгравшись и раззадорившись в бою, подбрасывая мечи и снова атакуя.
  Волк уходит от атаки, но меча-то два, значит, маневр не окончен, и Севериан расслабился рано. Ан нет, он оборачивается, ударив ногой по скрещенным моим рукам, и выбивает клинки из ладоней. Я едва успеваю замереть, лезвие остановилось в миллиметре от моей шеи и отсекло пару прядей моих волос, которые снова выбились из сложного многоярусного хвоста. Но Севериан прогадал, подпустив меня слишком близко и наивно полагая, что мечи для меня единственное оружие. Едва открыв рот для победной речи, он умолкает. Еще бы, когда мои коготки на вполне ценном для династии императора сжимаются. Все-таки самец мне достался крупный, даже в ладонь не умещается, хотя ему же хуже. Но Севериан снова улыбается, он притворился, что напуган! Сжимаю ногти чуть сильней, почти вспарывая кожаные штаны мужа.
  
  ***
  
  Весь бой сдерживал себя, но вот почему, сам не мог понять. Я только уходил от его выпадов, стараясь не попадать под хлесткие удары. Впрочем, должен сказать, что мне не всегда это удавалось и подчас мне попадало. Но это стоило потерпеть. Глядя на огонек в глазах супруга, на его улыбку и явное счастье, я готов был на все, даже на проигрыш. К концу боя я увлекся и перестал сдерживаться. Кровь в венах закипала, адреналин огнем выбрасывался в кровь. Я, как завороженный, смотрел на улыбающиеся губы супруга.
  "Как же красив".
  Ушел из-под его меча и с разворота выбил оружие из рук. Мой клинок коснулся незащищенной шеи, не раня кожу, и я сделал шаг к нему. Коготки на самом родном оказались для меня слегка сюрпризом, но они не испугали меня. Я придвигаюсь еще ближе, когти вспарывают кожу брюк. Убираю меч и одним движением руки вгоняю его в землю рядом с нашими ногами. Смотрю ему в глаза и, схватив рукой затылок, притягиваю к себе. Впиваюсь в приоткрытый рот, сминая губы в голодном поцелуе, и тут же хозяином врываюсь в его глубину и сплетаю наши языки. Пару секунд, и рука с когтями разжимается и начинает уже ласкать мой член прямо через кожу брюк. Тела почти поют и вибрируют. Адреналин еще кипит в крови и перетекает в страсть. Мы так увлеклись, что я чуть не пропустили момент опасности. Я в какой-то миг уловил угрозу в воздухе и увидел, что на плац выскочил волк с арбалетом в руках. Все произошло в считанные секунды, и единственное, что я смог сделать, это загородить любимого собой, словив болт своим телом. Болт ударил меня в грудь, отбросив в руки кота. Я затухающим сознанием видел, как Тень скрутил убийцу, и смог только произнести:
  - Не убивать...
  Дальше наступила темнота...
  
  ***
  
  И волк снова это сделал, я не могу противиться его поцелуям, близость с ним хуже дурмана. Идиллия была разрушена единым мгновением, опасность, которую я не заметил, звук рвущейся плоти и запах крови и яда. Севериан закрыл меня собой, он сделался щитом для меня, из-за меня... Этот дурак при смерти и еще успевает приказывать. Выброс адреналина схлынул, руки дрожать перестали и мысли прояснились. Нужно достать стрелу и опознать яд, древко торчит чуть правее и выше сердца, значит, времени нет... нет выхода. Как бы я не старался, яд проникает дальше.
  - Нет, нет... Севериан, я не верю, ты не можешь...
  "Не может..." - отчетливо слышу в голове, Тень держит полубессознательного убийцу и смотрит на меня.
  К нам бежит охрана, и я отвожу взгляд, Тень исчезает. Молча, императора водрузили на носилки, меня скрутили и уже знакомыми коридорами повели в ритуальный зал. Там нас встретил жрец. Без людей помещение казалось огромным, необъятным и пугающим.
  Я не противился, не оправдывался, просто был шокирован. Старик растряс меня и что-то прошамкал беззубым ртом. Мне казалось, у него другой голос, молодой, такой, каким его я слышал в ночь ритуала. Видно, это была магия. Севериана уложили в круг и ушли. Невидящим взглядом я проводил волков-стражников. Снова меня тормошит этот божий одуванчик, заталкивает в круг и затягивает какую-то песню. Я подхватываю ее по наитию, и вот теперь только мой голос звучит под сводами. Звуки рассеиваются ниточками, мое собственное сердце ускоряет толчки крови, будто бьется за двоих, некий транс и потом снова та самая тьма, только теперь я легче принимаю ее...
  
  Нет ни холода, ни жара, ни неба, ни земли, если бы сейчас меня попросили посмотреть вверх, я бы не сразу понял, что от меня хотят...
  
  Снова кокон, на этот раз серебристый с алыми прожилками, рассыпается каплями, и я уже не в темноте...
  
  В ущелье. Оно темное, холодное, под ногами острые камни. Я стою на отвесной скале, а внизу волны набегают на острые камни, скрывая смертельные острия. Меня тянет вперед по узкой опасной тропе, я знаю, что мне туда нужно идти. Босые ноги больно ранят камни, будто нагретые палящим солнцем, но здесь нет этой живой улыбки неба, только темнота. Путь затянулся, будто времени прошло несколько часов, почти целый день... С каждым кровавым следом я отдалялся от собственной жизни. Уже потеряв всякую надежду, веру, даже собственные ощущения, я падаю, больно ударяясь о камни. Ни рук, ни ног будто нет, они не слушаются меня, хотя я и ощущаю эту ужасную боль. Сознание того, что я бесполезен, даже не смог найти Севериана, спасти его, когда он подарил мне жизнь, ранит больней. Я вижу его рядом с собой, держащим мою руку, улыбающимся лишь для меня, как всегда, несмотря ни на что... иллюзия, прелюдия к неизбежному растворилась в соленом воздухе вместе с моим сознанием...
  
  Я на полянке, перед старой хижиной на краю леса, выросшего будто черная стена, от него веяло могильным холодом и чуждостью.
  "Кто я? И зачем здесь?"
  Дверь хижины со скрипом приоткрылась, в проеме показался златокудрый мужчина, лучезарно улыбаясь, он буквально затащил меня в свое жилище.
  - Ну здравствуй...
  Только открываю рот спросить: "Что происходит? Кто он? Кто я?". Меня заткнули самым наглым образом, всучив в зубы кусок вяленого мяса. Здесь был накрыт стол и стояли все мои любимые лакомства, когда я бы еще котенком. Хозяин улыбался так по-доброму, и хижина была знакома мне.
  "Не уж-то он меня знает? Наверно, знает, иначе бы так просто не пустил в свой дом, не накрыл бы стол всем, что я люблю, так безошибочно".
  С каждым съеденным кусочком я ощущал, что я что-то теряю, но что? Вспомнить, как ни силился, не мог.
  - Так зачем ты пришел? - спросил златокудрый отшельник.
  И я уж было снова открыл рот сказать... Только вот что? Не помню...
  18
  
  ***
  
  "Где я? Почему ничего не вижу? Почему ничего больше не слышу? Где мой кот? Что это за мир?"
  Я словно плыву во тьме. Она окружает меня, давит, сжимает со всех сторон. Я больше не чувствую своего тела, сердце больше не бьется в моей груди.
  "Я умер? Как глупо все вышло. Почему, чего я не учел?"
  Во мне роется сожаление. Я так многого не успел, не прожил. Закрываю глаза и вижу улыбку моего кота, слышу его голос и стоны страсти, которыми он одаривал меня. Я чувствую его запах. Как бы я хотел вернуться назад и увидеть мир его глазами, но теперь все кончено...
  
  Плотная тьма расступается, и я вижу мир, в котором нахожусь. Он ужасен, пугающий, и он медленно поглощает меня. Разум ускользает, и образ, что мне так дорог, начинает смазываться перед глазами и таять, и вот он исчезает совсем. В голове пустота. Я не помню того, что было до этого мира. Мои надежды, мечты - все забрал он. Нет больше ничего. Нет меня.
  - Кто ты? - слышу я голоса и их так много.
  - Что ты? - мне больно их слышать.
  - Зачем ты здесь? - мозг словно плавится.
  - Я не знаю!!! - кричу в пустоту.
  - Мы знаем...
  - Мы скажем...
  - Ты мертв...
  - Ты теперь принадлежишь этому миру...
  - Ты такой как мы: проклятый... потерянный... забытый...
  - Почему так?! - снова кричу я.
  - Это уже неважно...
  - Забудь все...останься с нами...скоро мир поглотит тебя и настанет покой...
  - Нет! Я не хочу этого! Меня ждут! Я нужен там.
  - Где там?
  - Скажи нам. Где тебя ждут?
  - Я забыл... я больше не знаю...
  - Вот видишь... значит, ты часть нас... Скоро ты заснешь. Успокойся, отдайся этому миру. Он любит тебя.
  - Любит? Любит... да, кто-то меня любит! - встрепенулся я, - Он ждет меня.
  - Успокойся, никто не ждет тебя.
  - Что же я забыл? Почему так ноет здесь? - я ухватился за правую сторону груди, но не почувствовал ни одного удара.
  - Смотри вперед. Видишь? Там тебе уже ждут. Тебе туда, перешагни ручей...
  
  Я увидел тонкий ручеек, он поблескивал черной, пугающей водой. На том берегу росла трава зеленая, цвели цветы яркие и солнце светило жаркое. Деревья качались на ветру, и в кронах пели птицы и летали яркие бабочки. Казалось, мне даже здесь в этом ужасе чувствуется сладковато-пряный аромат. Я поднялся с земли, и она с громким треском выпускала меня из своих объятий, обдирая кожу, причиняя боль. Я иду медленно, будто что-то тянет меня назад. Останавливаюсь у самого ручья. Голоса вокруг все громче. Они кричат, умаляют меня сделать шаг. Я приподнимаю ногу, и в этот момент что-то или кто-то внутри меня с рыком проносится и ломится наружу. Я чувствую его густой мех под кожей. Мощную челюсть, которой он впивается мне в сердце, и зубы, как иглы, когти, раздирающие плоть. Боль обжигает все тело. Меня выворачивает болью, и я выгибаюсь и делаю шаг назад, а в голове возникает только одно слово. Это имя, его имя:
  - Дометиан!!! - кричу я в вышину, и все вокруг содрогается.
  
  Я больше не вижу красоты на той стороне ручья. Тот мир еще страшнее, еще ужаснее, но он продолжает тянуть меня к себе. Я знаю: мне нельзя туда. Если попаду, потеряю себя, растворюсь в нем и исчезну, но ведь меня ждет он...
  
  ***
  
  Отшельник выпроводил меня из своей хижины и, показав тропинку, сказал, что она приведет меня "обратно", но куда? Я не помню, мне не хочется идти по указанной тропинке, тянет в лес. За хижиной, будто я туда и шел, мне туда нужно, я что-то потерял.
  - Ты снова тут? Потерялся?
  Хозяин дома, кажется, немного разозлился, но почему? Снова рой вопросов и ни одного ответа.
  - Мне кажется, я шел в лес, за вашим домом, может, если пойду дальше, вспомню?
  - Ты уверен?
  Я лишь киваю. Больно сильно режет в груди, когда я отдаляюсь от леса.
  - Тогда раздевайся и залазь в кадку.
  Мужчина указал на добротную деревянную кадь, я, даже не раздумывая, скинул с себя одежду, вода оказалась холодной, просто ледяной, но, сцепив зубы, я терпел. Когда я едва не взвыл от холода, меня подняли из кади за шкирку и бросили одежду, но она была не моя. Пахла травой и землей.
  - Это не мое...
  - Теперь твое. Одевай... или ты передумал идти в лес? - голос златокудрого звучал с издевкой, едва скрываемой насмешкой и брезгливостью.
  - Я иду...
  Натянув простую рубаху и штаны, я был выведен на задний двор, на небольшой клочок земли, огороженный частоколом. Мужчина указал на калитку и, отмахнувшись от дальнейших моих расспросов, скрылся в доме. Едва скрывая возмущение и негодование, ступаю за дверцу.
  - Дометиан!
  Меня будто оглушает, голос такой знакомый, даже родной... любимый. Интересно, кто это? Так тяжело от сознания, что я его забыл. Значит, спрошу у того, кто кричал! Он ведь должен знать, он расскажет.
  
  Чем дальше в лес я шел, тем труднее было идти. В стопы впивались ветки, шишки, раздирая кожу в кровь. Со всех сторон давили страшные образы, туман сплетался силуэтами людей, будто наблюдал, преследовал, руки-ветви хватали за рубашку, рвали, царапали. Из-под корней деревьев, из темноты на меня смотрели мерцающие пары глаз, и не всегда одни. Они будто смеялись, я мог поклясться, что я слышал этот кашляющий хриплый смех. Неожиданно лес кончился и ноги окунулись в мягкую траву, едва влажную. Я не мог поднять глаз от кровоточащих ног, все шагающих, будто не моих. Остановился я лишь тогда, когда ног стало не одна, а две пары. Все-таки с трудом, титаническим, поднимаю голову, взгляд, и вижу... его, кого? Не знаю, но с ним рядом стало так легко, я почувствовал себя снова ребенком, любимым сыном, любимым... без слов обнимаю стоящего передо мной и слышу шепот на ухо.
  - Дометиан, Дометиан...
  Это мое имя, хочется смеяться и плакать одновременно, я нашел... сильные руки зарываются в волосы, заставляют поднять голову, снова заглянуть в глаза. Прохладные губы касаются моих.
  - Севериан...
  Я готов сейчас сойти с ума, сколько волнений было, страха, безысходности и все в течении часа в живых и целого дня здесь, в междумирье. Облегчение сваливается парой скупых слез по щекам, что копились и искали выход, как достойный конец бешеного сердцебиения и страха, вместо крика.
  
  ***
  
  "Дометиан. Мой Дометиан..."
  Я сжимаю его в своих объятиях, прижимаю к груди и целую.
  "Любимый..."
  Кот жмется ко мне и пытается словно слиться.
  - Севериан, пойдем домой. Здесь нам не место.
  - Пойдем, мой кот.
  Я пытаюсь развернуться, но все еще не могу сдвинуться. Вокруг нас поднимается ветер, туман клубится у ног и поднимается к талии. Голоса становятся все громче и громче. Они не дают нам уйти, не пускают из этого проклятого мира.
  - Что происходит? - спрашивает кот.
  - Нас не хотят отпускать, мы стали узниками этого мира.
  - Вы теперь оба наши... - раздаются по всюду голоса.
  Шепот пробирает до костей, заставляет оглядываться в ужасе. Забирает силу и желание бороться. Я посмотрел в лицо кота, в его расширенные зрачки, и увидел почти безысходность, которая была написана в них.
  "Сдаться? Эээ, нет! Мы воины, мы сильные!"
  Я с рычанием обрываю щупальца тумана на своих и его руках. Кот тоже очнулся. Он шипит и помогает мне. Туман такой плотный, эластичный, поддается нашим рукам с трудом. Тогда мы пускаем в ход когти. Крошим, режем, раздираем. Туман с воем отступает и сползает с наших тел. Он медленно собирается и уплотняется, словно живой, скользит по спирали. Хотя почему словно? Он и есть живой. Считанные секунды, и перед нами стоит он - Бог мертвых. Лицо белое, как маска. Глаза - пустые провалы во тьму веков. Волосы парят по воздуху длинными прядями и растекаются, как вода, вокруг мертвенного лица. За спиной раскрыты огромные перепончатые крылья. Крыльев две пары. Змеиный хвост бьет по земле и извивается, норовя подползти к нам, но каждый раз отступает. На нем одеты странные одежды, они, словно зеркало, отражают весь мир. Тонкие длинные пальцы увенчаны острыми, длинными, изогнутыми когтями.
  - Значит, хотите уйти? Вместе?
  - Хотим, - проговорил кот, и я почувствовал, как он еще сильнее попытался прижаться ко мне.
  - Как? Как ты, Дометиан, хочешь забрать с грани в мир мертвых того, кто уже мертв?
  - Не знаю... Мне все равно как, я это сделаю! Он уйдет со мной.
  - Хочешшшь, я подскажу? - прошипел Бог.
  - Подскажи...
  Я хочу закричать: не надо, не слушай его, но мой голос не слушается меня. Я даже не могу пошевелиться. У меня нет власти над своим телом.
  - Шагни через ручей, и его душа вернется в тело. Сделай маленький шажок, - и голос такой почти сладкий, мерзкий.
  "Нет, не слушай его, не смей! Стой! Это ловушка! Тебе нельзя туда! Стой!!!" - кричу я в душе, но с моих губ не срывается ни слова.
  - В чем подвох? - умный кот.
  - Мир должен получить свою жертву. Как только окажешься на той стороне, займешь его место. Он вернется в свое тело, а ты станешь моим на век. Согласен занять его место?
  "Нет! Не смей! Нет! Нет!"
  Мне надо ему помешать. Но почему не двигается это чертово тело?!
  - Так ли сильно ты его любишь, чтобы пожертвовать собой ни на словах, а на деле?
  - Я...
  19
  
  ***
  
  Так хорошо ощущать себя в объятьях Севериана, как он прижимает мое жилистое тело к своему. Волк большой, и мне кажется, что рукой он может укрыть меня от всех невзгод. Но я тоже не буду в стороне, сейчас эта невзгода липким туманом старалась нас разлучить. Я не удивлялся уже ничему, был враг, и был тот, кого я могу защитить, кого я должен защитить. Бог смерти, заскучавший бессмертный, решил поиграть с нашими жизнями?
  - Значит, хотите уйти? Вместе?
  - Хотим, - без промедления отвечаю, подмечая, что Севериан молчит.
  - Как? Как ты, Дометиан, хочешь забрать с грани в мир мертвых того, кто уже мертв?
  - Не знаю... Мне все равно как, я это сделаю! Он уйдет со мной.
  - Хочешшшь, я подскажу? - Этот Бог меня нервировал, его змеиный хвост то и дело норовил обвиться вокруг моей ноги, но он видно думает, что я ребенок. Шиплю ему под стать.
  - Подскажи...
  - Шагни через ручей, и его душа вернется в тело. Сделай маленький шажок, - голос бессмертного меняется. Уже не угрожающий, скорее зазывающий, мягкий...
  - В чем подвох? - я едва не ведусь на сладкую речь, это не наш мир, а значит, ложь тут не частое явление, оно постоянно.
  - Мир должен получить свою жертву. Как только окажешься на той стороне, займешь его место. Он вернется в свое тело, а ты станешь моим на век. Согласен занять его место?
  Жизнь, нас с младенчества учили ценить и беречь жизнь, как самое дорогое... и уметь, дарить ее родине, близким и родным, сейчас на чаше весов лежит жизнь моего супруга, на другой чаще моя, но без него. Видимо, Бог видит мое замешательство.
  - Так ли сильно ты его любишь, чтобы пожертвовать собой не на словах, а на деле?
  - Я...
  Страшные слова уже готовы сорваться с кончика моего языка, но я молчу. Взглянув Севериану в глаза, улыбаюсь, пальцы тихонько тянули уголки его губ вверх, в улыбку. Я хочу запомнить его таким, прежде чем сделаю свой шаг. Бессмертный терпелив, он ждет в стороне, и я отпускаю волка из объятий. До того, как он успевает, что либо понять, прыгаю через рябящую прозрачную воду на ту сторону...
  
  В нос ударяет запах жженого масла и горячего воска, приоткрыв глаза, не могу различить даже собственную руку, голова гудит.
  "Ладно, открою глаза потом".
  Приподнимаюсь и сажусь, под ладонью, на которую я опираюсь, холодный мрамор, испещренный ложбинками, я...
  - Севериан?
  Распахнув глаза, смотрю, это он, живой, сидит и улыбается, в руке держит древко той чертовой стрелы... такой счастливый, и я в этот момент даже забываю о мыслях убить его уже собственноручно, за то, что так заставил волноваться. Я уже сбился со счета, сколько раз из-за него я ощутил безысходность, беззащитность, сколько раз заставил меня, воина, реветь, как котенка. Но сейчас я сдержусь. Я закушу губу, но не выдам своих чувств.
  
  ***
  
  Кот смотрит на меня, и на его лице одно чувства сменяется другим. То гнев, то страх, то облегчение и счастье. Я кручу в руках стрелу и смотрю в его глаза. Видеть его сейчас - это такое счастье. На миг, там, я подумал, что все кончено. Что мой кот больше не будет со мной. Со вздохом я откинул стрелу и, прижав Дометиана к себе, впился в губы. Скажу одно: мне были рады. Наши языки тут же встретились и переплелись в вечном, как мир, танце. Я зарылся ладонью в его волосы и сжал затылок. Мне сейчас надо было почувствовать себя живым. Почувствовать его живым. Ощутить под своей рукой и губами. Поверить, что он никуда от меня больше не денется. Волк с рычанием носился внутри моего тела и то и дело словно терся об его кота, а тот с урчанием прижимался сильнее. Наши эмоции будто переплелись и не давали сейчас нам вздохнуть свободнее.
  - Дометиан, - прошептал я, оторвавшись от его припухших губ и глядя в глаза. - Никогда, слышишь, никогда не смей больше жертвовать собой, даже ради меня. Ты слышишь меня?
  Кот посмотрел мне в глаза и кивнул, но при этом в его глазах я прочел, что он ни о чем не жалеет и, произойди это еще раз, он снова пожертвует собой.
  Вздохнув, я прижал его к себе покрепче и поднялся с пола, не выпуская из объятий. Было жутко неудобно, но мне так сильно не хотелось выпускать из рук того, кого чуть не потерял. Я вдохнул знакомый сладковатый аромат цветов с чуть терпкой примесью свечей и металлической соленой крови. Перед нами стоял жрец и смотрел на нас. Он видящий, знающий, и ведает все, что было с нами. Кивнув мне головой, он протянул мне что-то на ладони. Этим чем-то оказался странный браслет, матово-черный, но при этом, как зеркало, отражающий все вокруг.
  - Это подарок бога мертвого мира вам. Отдадите его своему первенцу.
  - Зачем? - всполошился Дометиан.
  - Он будет одаренным, и этот знак будет хранить его. Идите.
  Я сжал в ладони браслет и с опаской посмотрел в купель. На гладкой поверхности воды отразился не я, а бледное лицо, подобное маске. А губы Бога прошептали то, от чего я вздрогнул:
  - Сбереги своего первенца. Вы подарите мне красивого супруга.
  Дикий хохот все еще звучал в моих ушах, когда я покидал храм.
  "Значит, мой сын предназначен судьбой богу мертвого мира. Это честь...но он мой сын... и для меня эта честь сомнительна. Когда мой сын вырастет, он сам примет решение, и никакой бог мне в этом не указ. А сейчас я бы очень хотел пообщаться с тем, кто так настойчиво хотел отправить нас на тот свет".
  На моем лице расплылась такая улыбка, что попадавшиеся на нашем пути придворные в ужасе шарахались в сторону, а мой кот слегка побледнел. Я тут же ободряюще ему улыбнулся и, наклонившись, поцеловал.
  
  ***
  
  - Дометиан, - волк смотрел в мои глаза и шептал, а я держал его ладони в своих, улыбаясь, как круглый идиот.
  - Никогда, слышишь, никогда не смей больше жертвовать собой, даже ради меня. Ты слышишь меня?
  Я кивнул послушно, но Севериан, наверно, догадался, что я, не раздумывая, отдам свою жизнь за него. После заминки мы поднялись, точнее, император поднял меня с пола, прижимая к себе так, будто я сейчас же сквозь пол провалюсь, если отпустит. Я его понимаю, и потому не возражаю.
  Старикашка стоял над нами, как соляной столп и, казалось, даже не дышал, секунда, и он на раскрытой ладони протягивает моему супругу браслет. Странный, но его хотелось касаться, от него веяло прохладой, и будто мастер с огромной нежностью шлифовал камень до блеска зеркала, вкладывая все свое терпение и любовь.
  - Это подарок бога мертвого мира вам. Отдадите его своему первенцу.
  - Зачем? - мне неожиданно стало не по себе, теперь браслет в морщинистой руке казался ошейником, а поводок был явно в заинтересованных руках.
  - Он будет одаренным, и этот знак будет хранить его. Идите.
  Севериан по дороге из ритуальной залы выглядел потерянным, он что-то увидел в купели и изменился в лице, но там было только его отражение. Возможно, это новые козни того Божка. Когда каменная кладь стен сменилась богатыми гобеленами на стенах, обшитых дорогими тканями и деревом, волк расцвел в зловещей улыбке, надеюсь, она адресована не мне. Сглотнув, мягко привлекаю к себе внимание, Севериан понимает меня без слов, понимает, что ужасов мне на сегодня хватило, улыбается мне уже по-другому и целует, снова давая ощутить свое тепло, родное, а не пугающую холодность как в том мире.
  - Для чего этот браслет?
  Видно, вопрос застает волка врасплох, я успел шепнуть его перед дверью камеры.
  - Не сейчас, Дометиан, наедине я все расскажу...
  Видно было, что император надеялся, что я повторно вопрос не озвучу и забуду, пусть не надеется. Дверь распахивается с легким скрипом, в маленькой комнатушке с одним окном под потолком сидел тот самый убийца, мое лицо искажает оскал, руки так и чешутся убить его. Вроде красивый молодой волк, наверно, чуть младше меня, но по рукам видно, что его профессия - убивать. В нос ударил знакомый запах, запах, что я чуял на том маленьком щенке. Убить тварь, но нельзя, нужна информация, раз враги так близко подобрались и так открыто стали действовать. Вдох-выдох, я стараюсь успокоиться, хоть это и неимоверно сложно. Севериан рядом, он мягко сжимает мою ладонь и отпускает, подходя к преступнику.
  Дальше был кошмар, множество пыток раскаленными иглами. Меня едва не вывернуло наизнанку от запаха и вида, хотя раньше не замечал такой реакции. Может, я еще слаб после ритуала? Но Севериан был бодрее, хотя умер-то он, не я.
  Преступник ничего не сказал, по крайней мере, нового, не раскрыл базу и того, кто верховодит шайкой протестантов, и все время он сжигал меня своим взглядом, полным ненависти, и снова мне становилось не по себе. Я отвернулся к стене. Скорее бы все это закончилось.
  
  20
  
  ***
  
  Я честно не хотел, чтобы кот видел то, что произойдет сейчас, но по упрямству, написанному на его лице крупными буквами, я понимал - он не уйдет. Мой короткий жест рукой и преступника выволокли на палящее солнце, протащили по земле и внесли на арену. Кот оглядел то место, где погибли котята, и слегка передернул плечами. Я обнял его, но большего я дать ему не могу. Мне чертовски жаль, что я не могу стереть из его головы воспоминания о гибели сородичей. Я бы с удовольствием испепелил те дни боли, но, увы, это не в моей власти.
  Отпустив Дометиана, я подошел к преступнику. Мне было больно смотреть на него. Ведь я знал его с детства, и он был одним из моих солдат. Не самым лучшим, но все же моим. Я заговорил с ним на нашем древнем языке, я хотел, чтобы кот нас не понял.
  - Зачем ты это сделал, Сорен? Зачем пошел против меня?
  - Тебе этого не понять, император, - почти прошипел он в ответ на том же древнем.
  - Ты же знаешь, что с тобой сделают за нападение на меня и моего супруга. Знаешь?
  - Знаю...
  - Ты готов к этому, Сорен? Это будет и больно, и долго. Ты будешь просить о смерти. Ты понимаешь это?
  - Да... - прошептал он и опустил голову.
  Больше в его голосе и виде не было гордости. Остался только дикий и всепоглощающий страх и понимание, что жизнь будет медленно покидать тело, и никто не даст упокоения, пока он сам не умрет, а умирать он будет очень долго.
  - Сорен, скажи мне, кто отдал этот приказ? Кто главный. Говори, пока не поздно, и я отменю все это. Ты умрешь спокойно и без мучений. Я сам заберу твою жизнь одним ударом. Ты знаешь, я умею это. Ты даже не успеешь ничего понять. Говори, Сорен, говори...
  Парень мотнул головой из стороны в сторону и снова опустил её.
  - Это твой выбор. Приступайте, - этот приказ я уже отдал четверым солдатам.
  Сорена быстро опустили на колени, и одна его ладонь оказалась зажата в руке здорового волка. Парень сглотнул и посмотрел затравленным взглядом на второго, что стоял с занесенным над его рукой мечом. Меч был не очень острым и с зазубринами, с одного удара разрубить руку не получиться. Маленький укол в шею, и на минут пять Сорен не почувствует боли, зато все увидит, и, когда чувства вернутся, боль будет невероятной. Два рубящих удара и кисть осталась в руке волка. Чтобы парень не истек кровью, рану тут же прижгли, и по воздуху разнесся противный запах паленой плоти. Его безумный взгляд проследил, как отрубленную кисть отдали диким кошкам. По-моему, это напугало его больше всего. Через пару минут вторую руку постигла та же участь. Его уложили лицом вниз на песок и привязали к четырем столбам, врытым в землю, и тут же пространство разорвал первый крик - зелье больше не действовало, и боль была невероятной. Я снова подошел к нему и заговорил на старом языке:
  - Скажи мне, Сорен, и все кончится, - он лишь снова замотал головой. - Тогда продолжим.
  С его тела срезали всю одежду и оставили обнаженным. Кожу со спины снимали тонкими полосками, но нож был смазан в специальном составе, он не убирал боль, но не давал умереть от потери крови или потерять сознание. От крика закладывало уши и уже начинала болеть голова, но пытка не прекратится, пока он не скажет. Я больше не хочу терять своего супруга и, как бы мне не было больно на это смотреть, пытки я не остановлю.
  - Ты знаешь, что будет сейчас, Сорен? Это хуже всего, что было. Ты готов к этому? - Снова молчание и лишь бешеный взгляд в ответ, - Продолжайте...
  Я посмотрел в лицо супруга, и мне не понравилось то, что я увидел. Он слегка позеленел и его явно начинало трясти. Я обнял его за плечи и прижал к себе.
  - Тебе не стоит это видеть.
  - Нет, ты видишь, и я могу. Что я, по-твоему, не воин? - зашипел кот.
  - Хорошо.
  - Что они с ним делают?
  - Наносят ритуальный текст. Теперь ему закрыт вход к предкам, и он станет новым жителем мертвого мира - грани.
  Тонким ножом один из охранников вырезал буквы по ногам и ягодицам. Когда он выпрямился, на теле Сорена не осталось ни кусочка плоти, непокрытого надрезами. Но кровью он не истечет, об этом позаботится все тот же состав. Другой волк тряпкой нанес золотистую массу на все тело, и по арене разнесся сладкий аромат цветов.
  - Что это? - спросил, глядя мне в глаза, Дометиан.
  - Это сладкий нектар. Его очень любят кровавые муравьи.
  В этот миг из-под песка выбежали первые муравьи, они были размером с большой палец, их приманивал запах нектара. Пара минут, и они облепили свою жертву, а крики стали еще громче. Я снова, явно по привычке, поднял кота на руки и покинул арену. А там с преступником остался один из его палачей, он будет ждать ответов. И если Сорен расскажет, то его обезглавят одним ударом.
  Я спустил кота только в нашей комнате, но даже здесь мне были слышны крики. Они были едва уловимы, но все же были. Они будут звучать, пока парень не потеряет голос и не сможет больше ничего издавать кроме хрипов, но даже к утру он будет все еще жив, если не скажет. Кот стоял рядом с кроватью и выглядел больным, как никогда. Я действительно не хотел, чтобы он видел и слышал все это, но это было его решение. Хотя был момент, когда хотелось схватить его и унести от всего этого.
  - Дометиан, ты как? Я позову слуг. Тебе надо поесть и отдохнуть.
  При слове "поесть" кот скривился.
  
  ***
  
  Я не знаю, как пережил все, что увидел, и еще не расстался с завтраком. Крики звенели в ушах, я стоял и не мог шевельнуться и отвести взгляд, это правда было жестоко. Я даже не возмущаюсь, когда Севериан поднимает меня на руки и уносит прочь от этого ужаса. Что врать себе, я хоть и воин, но сейчас я, видно, заболел... да, заболел.
  - Дометиан, ты как? Я позову слуг. Тебе надо поесть и отдохнуть.
  До упоминания о еде я думал, что голоден, но после слов волка я понял, что был не прав. Желудок взбунтовался, и все, что было за день мной съедено, попросилось наружу. Я опять не могу сдвинуться с места, поэтому содержимое желудка я низвергал в ближайшую амфору, до которой успел доползти, стоя рядом с ней на коленях. Севериан сильно переполошился, гаркнул в коридор и снова захлопнул дверь, подходя ко мне, я только оскалился. Тело покрылось липким потом, с каждым спазмом дышать становилось труднее, и мой волк это заметил, потому что голова моя закружилась, и я едва не упал. Волосы слиплись и так и норовили нырнуть в рвотные массы, если бы не ласковые руки Севериана, придерживающие и меня и мои надоедливые патлы.
  Выворачивало меня до той поры, пока не создалось впечатления, что желудок приклеился к позвоночнику, и лишь тогда я приподнялся и обернулся, заметив три пары глаз, наблюдающих за мной. Первая, конечно, принадлежала Севериану, вторая министру и третья слуге, который вышел из ступора раньше и протянул мне полотенца, сначала влажное, потом сухое.
  - С тобой все в порядке? Дометиан... тебя ведь не могли отравить...
  Волк опять поднимает панику на пустом месте.
  - Нет, просто не стоило мне быть на арене, ведь ритуал вымотал...
  Император и министр синхронно облегченно выдохнули, посмотрели друг на друга и засмеялись. Касиан ведь еще помнит угрозу Севериана. Я тоже улыбаюсь и поднимаюсь с колен, слуга пытается мне помочь, но я резко отказываюсь, едва сдержав проступивший на лице оскал, просто прижимаю уши к голове и прохожу к столу, падая в кресло, сразу перед носом поставили поднос с какой-то едой, рассмотреть я не успел, запах, что ударил в ноздри, заставил взвыть и снова метнуться к амфоре, только уже другой, что стояла на небольшой подставке.
  - Что же так плохо...
  Разваливаюсь на полу, стараясь не двигаться резко, потому что спина разболелась до крайности, что вызывало новый приступ тошноты. Севериан теперь явно обеспокоен.
  - Позовите императрицу...
  - Нет, только ее тут не хватало, смерти моей хочешь?
  - Но...
  - Я сказал НЕТ! - рыкнув, подаюсь вперед и снова оседаю на пол. Как же больно.
  
  ***
  
  Мой супруг болезненно отреагировал на пытку-казнь, плохо. Сколько может его выворачивать? Один кувшин, второй... эээ, заболел? Я встревожился и позвал слуг. Министр, услышав мой крик и спрятав бумаги за спину, тоже кинулся в комнату. Мы растерянно глазели на Дометиана. Он зеленел, а потом бледнел. Отравили? Непохоже. Кот отполз от амфоры и прислушался к себе, а потом резко дернулся в угол к очередной посуде. Опять рвет. Я топтался на месте, не решаясь даже подойти и ловя яростный взгляд. Немного придя в себя, кот жалобно мявкнул и свернулся калачиком.
  Все, не могу больше на это смотреть. Гордость гордостью, а тот, что сейчас лежит кучкой передо мной, заставляет болеть сердце. Делаю шаг к нему, кот тут же шипит, но надолго его не хватает. Дометиан еще сильнее бледнеет и снова сворачивается в компактный комочек, ну прямо чистый котенок. Подойдя к нему, опускаюсь на колени и пытаюсь перевернуть его на спину. Ответный стон заставляет меня отдернуть руки. Осторожно касаюсь его лица, поворачиваю к себе и убираю спутанные влажные пряди с щек и глаз. Кот не смотрит на меня, его глаза плотно закрыты, а болезненно-бледно-зеленая кожа покрыта липким холодным потом. Он закусил нижнюю губу почти до крови.
  - Дом, ты как? - впервые я сократил его имя, и мне понравилось, как оно прокатилось у меня по языку.
  - Плохо. Все плывет, и желудок бунтует. Помоги мне добраться до кровати...
  Дометиан впервые меня просил о помощи. Он такой сильный и гордый, но смог пересилить себя, чтобы попросить.
  Я осторожно подхватываю его на руки и слышу сдавленный стон напополам с шипением. Всего несколько шагов и аккуратно, боясь сделать лишнее движение, кладу его на кровать. Он тут же сворачивается и обхватывает руками свои ноги. Я понимаю, что ему так удобнее, но спать в грязной одежде и в сапогах - не лучшая идея. Поэтому, я приступаю к раздеванию, но делаю это бережно и осторожно. Как только я приступил к этой процедуре все, кто был с нами в спальне, тут же ее покинули, оставив нас одних. Раздевать того, кто норовит все время скататься в шарик, было сложно, но я справился. Разделся сам и лег ему за спину, обхватил руками дрожащее тело и прижал покрепче к себе, в попытке согреть своим теплом.
  Кот дрожит. Я силюсь отдать ему свое тепло и, постепенно согреваясь, он начинает расслабляться. Мускул за мускулом, спина, ноги, руки. И вот он разворачивается и утыкается мне в грудь. Я обнял его так бережно и нежно, он был до того родной, что хотелось лизнуть его в ухо. Дометиан поводил своим сухим носом по моей коже и, тихо вздохнув, закрыл глаза. Через несколько минут он спал, доверчиво прижимаясь и обхватив меня руками.
  Тихий стук в дверь не потревожил его. Я приподнял голову и вопросительно вскинул бровь. На пороге стоял брат...
  - Что тебе? - я не был любезен.
  - Пришел полюбоваться на идиота, схлопотавшего болт.
  - Полюбовался и пошел вон.
  Мой брат все еще раздражал моего волка, и тот с ревом метался внутри тела, но так как я боялся разбудить супруга, то шипел полушепотом. Но брат не был бы братом, если бы послушал. Он в наглую прошел в комнату и сел в кресло. Мое кресло. Мерзкая улыбка на его лице выдавала всю гадостность натуры.
  - Знаешь, братик. Если бы ты сегодня умер, мне бы досталась твоя власть и могущество. Ммм, заманчивая перспектива. Даже не знаю. Может, расстроиться, а?
  - Пошел. Вон.
  - Ладно-ладно, ухожу. Какой нервный.
  Как только братец открыл дверь, тут же и остановился. За дверью "мило" улыбалась мама.
  - Сынок, я тебя везде ищу. Говорят, тебе снова заняться нечем? Пойдем, у меня есть для тебя новая работа.
  Издав стон, этот гаденыш последовал за маман. Но тут она резко затормозила и, обернувшись, подошла к открытым дверям.
  - Севериан, как освободишься, зайди ко мне. Мне надо с тобой поговорить.
  "Кажется, у меня будут проблемы", - подумал я, но и представить не мог, как точно "это" назвал.
  Не успела дверь закрыться, как в нее опять поскреблись и просунулась морда министра, вернее, сначала бумаги, а потом морда. Он тряс в руках свиток с ярко-красной лентой, что означало "Срочно в руки императору". Волк во мне просто беснуется. Проступает через меня. Уши прижимаю, показывая ярость, выставляю клыки и скалюсь в угрозе. Но не зря этот прохвост стал министром. Морда каменная, руки не дрожат, даже зрачки не расширились. Ждет.
  Скрипя зубами тихо поднимаюсь, укрываю супруга теплым покрывалом и неслышно ухожу за своим непробиваемым министром. В коридоре нас дожидается маршал. На лице написана крайняя степень нетерпения. Я вскидываю руку, призывая к молчанию, не хватало еще разбудить Дометиана с его чутким слухом, и широким шагом иду в кабинет.
  21
  
  ***
  
  Я был настолько зол, что вышел в чем был, то есть ни в чем. Эхо моих тяжелых шагов огласило коридоры. Те кто попадались на нашем пути почтительно отводили глаза, стараясь не смотреть, но в сущность злость еще кипела во мне и мне было искренни плевать на это. Кабинет встретил жаром камина, словно только меня тут и ждали. Маршал отводит глаза, а министру хоть бы что. Спокойно протянул мне свиток. Я вскрыл печать, срывая ленту, и углубился в чтение. Новости радовали.
  - Что ж, вот все и началось. Псы, змеи, пауки и медведи идут к нам. Они согласны присоединиться к нашей армии. Их путь займет неделю. Скоро начнется война. Начинайте готовить дома для воинов. Скоро у нас будет очень много гостей.
  - Как прикажете, император, - поклонился министр.
  - Ваше слово для меня закон, - также склонился в поклоне маршал.
  - Идите.
  Как только они скрылись за дверями, я глубоко вздохнул, выждал пару секунд и ринулся назад к своему коту. В дверях стояла моя верная стража и, склонив головы, приветствовала меня. Окинув взглядом пустой коридор, я отдал им новый приказ:
  - Никого больше не пускать до утра.
  Я вернулся в комнату и снова лег рядом с любимым, обхватив его руками и прижав к себе. Он завозился, уткнулся мне в грудь и снова затих. Я тоже устал, этот день вымотал меня. Сон пришел быстро и незаметно.
  
  ***
  
  Проснулся я в кровати, рядом был Севериан. Припомнив все "радости" прошедшего дня, мой пустой желудок простонал и снова обнял многострадальный мой позвоночник. Осторожно поднимаюсь, волк нахмурился во сне, но меня все же выпустил из своих цепких загребущих рук. Выглянув за дверь, оглядываю притихших у входа слуг.
  - Эй, ты! Да, ты, малец...
  Стараюсь говорить тише, стражники покосились на меня, едва прикрытого покрывалом, но с места не двинулись и слова не сказали. Слуга же осторожно подошел, присев перед ним на корточки так, чтобы мальчишке не приходилось задирать голову, беру маленькую руку в свою, раскрываю ладонь и кладу в нее горстку сладостей, к слову, от их запаха меня и воротило. Но волчонок засветился такой радостью, что у меня в зобу дыханье сперло.
  - Это тебе и твоим друзьям, а взамен вы мне принесете поесть, желательно похлебки из рыбы и яиц...
  Теперь малец вытаращился на меня, как на полоумного, ах, ну да... собаки же. Но потом, опомнившись и энергично закивав, растолкал других двух слуг и, всучив каждому по горстке лакомства, убежал. Возвращаюсь в комнату, Севериан все так же спит, даже не заметил, что нет покрывала. Я поежился, смотря на раскинувшееся на простынях расслабленное тело, кот внутри встрепенулся. Язык нервно пробежался по губам, скользнув в кровать, рассматриваю тело своего мужа. Рельефные мышцы, достаточно крупные, ясно очерченные кожей, не могу отказать себе в удовольствии пробежаться по ним пальцами. Неровный вдох Севериана был пойман моими губами, поцелуй получился нежным, щемящим. Ощущение тепла тела волка будоражило, я замерз после этой вылазки, потому жмусь к нему крепче, руки возлюбленного теснее прижимают, но в тоже время бережно и аккуратно. Я его не узнаю. Или ему снится кто-то другой? Укол ревности получился очень болезненным, но могу расслышать между ласками и поцелуями свое имя, это успокаивает. В награду провожу губами, едва касаясь по щеке, по профилю носа, нежно отметив поцелуем горбинку, поднимаюсь к высокому лбу и не могу удержаться, снова целуя Севериана в губы чуть более напористо. Игра затягивает, вседозволенность туманит разум, пальцы сами обхватывают полу-возбужденный член супруга, сжимая у основания и проводя по всей длине. Дыхание уже стало чуть-чуть, но неровным, поцелуями спускаясь по груди вниз, губами накрываю ими плоть, смачно облизав, дразню сережкой, член подергивается и набухает так, что едва умещается в мой рот. Оно и не нужно, на покрывале, где я сидел, уже расползлось пятно, любовные соки стекали по бедрам вниз, холодя разгоряченную кожу, вызывая дрожь. Теперь я уже не верю, что Севериан спит. Его дыхание рваное, на лбу проступил пот. Это реакция на меня? Льстит... Перекинув через бедра мужа ногу, седлаю его, его плоть так приятно скользит между ягодиц. Никогда не ощущал такого желания и не замечал за собой такой похотливости. Но с волком все иначе. Даже не пытаюсь растянуть себя, подготовиться, просто сажусь на сочащийся смазкой член и глухо вскрикиваю от жара, пронзившего спину и разливающегося по низу живота. Проникновение слегка болезненно, но от того такое сладкое, склоняюсь и целую супруга, вжимаясь в его бедра, двигаясь поступательно вперед и назад, едва не подвывая от восторга.
  
  ***
  
  Я проснулся? Нет... чувствовать пальцы кота, пробегающие по моей коже, его губы, мягко скользящие по моим губам. Едва сдерживаю стон. Ласка, ласка... тело хочет выгнуться, подставиться, показать, чего хочет. Я сминаю простынь, чтоб не выдать себя, но дыхание сбивается.
  "Ох, что творит, паршивец!" - по телу идет дрожь.
  Кот оседлал мои бедра и без подготовки опустился на мою плоть. Уже не могу прикидываться спящим, вскидываю руки и помогаю ему насадиться до конца. Заставляю его не спешить и действовать медленно. Скольжу руками по его коже, ласкаю, вызывая дрожь, и любуюсь им. Такой упоительно красивый. Кожа раскраснелась, тело покрывают мелкие капельки пота, губа закушена, а глаза так и горят. Приподнимаю бедра навстречу его движениям. Кот с вскриком прогибается и опирается руками о мои ноги. Сейчас он напоминает мне лук с натянутой тетивой. Лицо его устремлено в потолок, а волосы ложатся на мои бедра и ноги дополнительной лаской. Он так глубоко принимает меня в своем гостеприимном теле, словно хочет поглотить. В нем так горячо, так тесно. Внутренние мышцы пульсируют и плотно обхватывают мой член. Во мне бьется нежность. Я хочу дать ему не только звериную страсть, но и тепло и, самое главное, любовь. Я хочу, чтобы он сейчас всем телом чувствовал мою любовь. Кот стонет и еще больше выгибается, еще глубже принимает меня. В комнате витает аромат страсти и слышны хриплые стоны и вскрики. Мои руки блуждают по влажной коже, оглаживают, мнут и пощипывают. Спускаюсь по напряженному животу и скольжу пальцами по возбужденному и мокрому от смазки члену. Осторожно обхватываю пальцами, и кот с вскриком толкается мне в руку. Я неспешно делаю движение рукой, сжимаю чуть сильнее его плоть и большим пальцем провожу по головке. Кот распахивает свои глаза и невидящим взором смотрит, клацает зубами, предупреждая.
  "Ого! Даже так?!"
  Я перестаю его дразнить и начинаю быстро водить рукой в такт его движениям. Он сам ведет, жадно и сильно двигаясь на мне. Движения ускоряются, он не просто двигается, а скачет, как на коне, выбивая из меня стон за стоном, сжимая так, что я впервые за все время наших отношений не сдерживаюсь и с протяжным вскриком кончаю в его жаркие глубины. Кот, довольно рыкнув, изливается мне на живот и обессиленно ложится на меня, прерывисто дыша. А потом я улавливаю его улыбку, такую теплую и открытую, что замирает сердце.
  
  ***
  
  Как же мне хорошо, истома такая сладкая, улыбка сама появляется на губах. Уже хочу поцеловать Севериана.
  - Сев...
  Нас прерывают бессовестно и нагло, сделать такое может только один человек.
  - Госпожа Сильва...
  - Зови меня "мама", дорогой...
  От ее сладкого голоса свело зубы так, что мне пришлось слезть с волка и помотать головой, попутно прикрываясь покрывалом. Севериан заметно напрягся и подобрался.
  - Я просила тебя зайти...
  Ох, будет моему мужу нахлобучка, потому что даже я понимаю, что тон ее не предвещает ничего хорошего. Я вполне бодро встал, оставив супруга нагим на простынях, сам торопливо накинул на тело тунику, но штаны, увы, одеть не успел, скрутило ужасно. Что за духи у императрицы? Господи, какая мерзость, и снова несчастная амфора осквернена мной, а ведь ее только-только вымыли. Снова начинает кружиться голова, и я едва жив, стою на коленях. Меня раскачивает из стороны в сторону, но, видимо, императрица сжалилась и придержала меня, ведь только что все было хорошо, и снова рвет. Спазмы заставляют глаза слезиться, проступает холодный пот. Едва вдохнув, поднимаю голову и хватаю стакан воды, протянутый Сильвой, выпиваю залпом. Затишье длилось недолго, даже стакан выпитой мной воды оказался забракован моим желудком, так что я теперь снова стоял над амфорой, согнувшись в три погибели. По всей видимости, за мной молча наблюдали. Севериан растеряно сидел на кровати в чем мать родила, а эта самая мать гневно сверлила его взглядом. А потом началось. Ее гневная тирада в сторону любимого сына удивила.
  - Как ты мог?! Дометиан сейчас так устает, а ты! У меня нет слов, и это мой сын? - и еще много нелицеприятного, что я по счастью не расслышал из-за звона в ушах, краем глаза в перерывах между тошнотой я заметил второго сына Сильвы.
  Его ухмылка была отнюдь не доброжелательной, понимающей. Ноги подвели, и я с огромным усилием сел на подушки рядом, если бы я не постарался, ухнул бы прямо на пол.
  - ... да он же тебя из рук Бога мертвого мира выцарапал! А ты его туда обратно загнать хочешь в благодарность? Да я бы своего мужа лично убила, если бы он меня заставил все это пережить в таком положении! За внуков я и сына не пожалею, если он не научится себя вести!
  Я заметил, как император незаметно прикрыл поджатый хвост... мой супруг... все же госпожа Сильва - нечто..., в хорошем смысле, но мне стало жалко Севериана, но, стоп, внуки?!?
  
  ***
  
  "Мама "нежно" обложила меня со всех сторон и от всей великой и широкой души. Припомнила мне все: и то, что я великий воин и правитель как-то чуть не оказался в мире мертвых, и то, что супругу пришлось меня оттуда вытаскивать, а в его положение это вредно. Каком положении, хотел бы я знать?"
  И тут маман мне все объяснила.
  - За внуков я и сына не пожалею, если он не научится себя вести! - выдала она, и у меня дар речи пропал.
  Я обернулся к сидящему в ступоре коту, окинул глазами всю общую бледность и побледнел сам.
  "А что если я ему утром навредил и ребенку, что, если что-то с ними случиться?!"
  У меня в голове за пару секунд пронеслось все, что только возможно. Я вскочил и через пару мгновений уже сжимал кота в объятиях, а о том, что так и не оделся, как-то и не вспомнил. Кот почему-то как-то захрипел, и я понял, что от избытка чувств слишком сильно сжал его в объятиях. Немного отстранил кота от себя и заглянул в удивленные глаза.
  - Сев, твоя мама имела в виду именно то, что я думаю? Ты, кобель такой, все же сделал меня беременным!
  - Извини, - попросил я прощения, и при этом был сильно не уверен, за что его прошу.
  Расстроенный этим обстоятельством я уж точно не был. У меня внутри просто все плясало от счастья, и душа пела от избытка чувств. У меня будет ребенок. Хотелось всех целовать и обнимать. Даже того, кто нагло ухмылялся в дверях и не сводил глаз с моего кота...
  "РРРР! Опять?"
  - Сев, ты удушишь меня, пусти! - вскрикнул кот, вырываясь.
  - А, прости, - снова я попросил прощения. - Ты только не волнуйся. Тебе волноваться сейчас нельзя...
  Я подхватил кота на руки и уложил на кровать. Меня как-то сильно удивил взбешенный взгляд кота.
  - Ты сейчас чего делаешь? - зашипел он. - Я тебе что, самка изнеженная? Я воин, и ребенок мой воин, и ничего с нами не случитс...
  В этот же момент он побледнел, и с кровати его почти сдуло. Еще одна вазочка, из тех что так трепетно мама расставила на каждом сантиметре моих покоев, была осчастливлена. Кто бы знал, сколько я их за это время побил, но они все время возникали заново.
  "Вот где она их берет?"
  Я кинулся к коту и подержал его, пока он не свалился на пол. Маман, устроив смуту, молча удалилась, сверкая улыбкой. Я снова склонился над котом, убирая волосы с мокрого лица, и посмотрел в глаза. Тут над плечом показалась рука брата с зажатой в ней маленькой коробочкой, и его голос ударил по нервам, нервируя волка во мне:
  - Это мятные конфеты. Только они помогали в самом начале беременности Сири. Пусть попробует.
  Помощь брата меня сильно удивила.
  22
  
  ***
  
  - Сев, твоя мама имела в виду именно то, что я думаю? Ты, кобель такой, все же сделал меня беременным.
  Едва вдохнув, разражаюсь я праведным гневом, "гад, сливал в меня и, видно, не задумывался о последствиях!"
  - Извини, - слышу в ответ, но раскаяния на лице мужа не вижу.
  Да он, по всей видимости, счастлив, что сказать, самец до мозга костей, но я то тут при чем?! Ловлю взгляд младшего брата Севериана, и из меня выдавливают воздух с криком:
  - Сев, ты решил удушишь меня? Пусти!
  Выдираю свою многострадальную тушу из волчьих пальцев.
  - А, прости. Ты только не волнуйся. Тебе волноваться сейчас нельзя...
  Я буквально замер от такой наглости, внутри все кипело, я удивился, как у меня пар из ушей не пошел, последней каплей стали отнюдь не слова, а поведение Сева, он меня на руках решил потаскать! И я решил не откладывать сообщение своего недовольства:
  - Ты сейчас чего делаешь? Я тебе что, самка изнеженная? Я воин, и ребенок мой воин, и ничего с нами не случитс...
  Договорить мне не дал новый позыв опустошения желудка, сколько можно? Я же ничего не ел почти, я такими темпами похудею, и точно на самку стану похож. Ну нет, ни за какие коврижки, знал бы Севериан, какой кровью мне доставались каждая сотня единиц веса.
  Из-за обезвоживания тело будто высохло и ослабло, не слушается. Заботливые руки мужа успокаивают немного, и тошнота отступает понемногу, но кислый вкус на языке снова и снова заставляет сворачиваться в клубок. Из-за проступивших снова слез смутно вижу брата Севериана, тот что-то говорит и протягивает, муж мой напрягается и вцепляется в меня, а мне и без того плохо. Несильно хлопаю по сжимающим меня рукам, ничему этот волк не учится.
  Едва я успокоился и смог наконец оторваться от созерцания дна вазы с недопереваренными остатками моего ужина, к нам снова пожаловали посетители. Я не смотрел на дверь, я был занят умыванием. Севериан же едва не уронил челюсть, видимо, что-то беспрецедентное. Ожидаю увидеть в дверях диво дивное, но это всего лишь жрец, сморщенный седой изюм подошел ко мне и начал нагло лазить своими крючковатыми пальцами под рубашкой, щупая и нажимая на живот. Муж ничего не предпринимал и лишь смотрел, а я решил подождать объяснений, прежде чем сечь головы. Наконец, старик заговорил:
  - К третьей луне благословенный дар придет в наш мир... - загадочно проскрежетал он и ушел.
  Я нахмурился и уставился на Сева, он смотрел вслед старцу и потом только в окно, но не на меня. Муж прижал уши к голове, доселе весело стоящие торчком из его шикарной гривы бурых волос, стал похож на нашкодившего щенка.
  - Ты понял, что имел ввиду старец?
  - Нет...
  Впервые император такой потерянный. Собираюсь с духом и выдыхаю едва слышно:
  - Ребенок появится чуть меньше чем через 2 месяца...
  В дверях застыл министр и маршал, в руках их были кипы бумаг, они ошарашено смотрели на нас с мужем. Мне стало до жути интересно, что же они такое принесли, что даже явились в покои и прервали нас.
  
  На листке бумаги немного нескладным почерком выведено письмо о ящерах.
  "Они подступают с юга и юго-запада, - чем дальше я читал, тем глубже становился ужас, - жестокие расправы, массовые убийства, похищения".
  Руки задрожали, последнее селение, в оккупации мой бывший дом. Я разворачиваюсь и что есть силы толкаю волка в грудь, обида клокотала во мне.
  - Ни во что больше не хочешь меня посвятить, что это?! Почему я узнаю, что мой дом оккупирован, только сейчас?!
  Ответ я даже не слушаю, пустые оправдания, предатель! Из дверей дворца выбегаю, даже не надев штаны, под уздцы хватаю первого попавшегося жеребца, животных только помыли и расчесали, я едва мог сидеть на нем без седла, все время норовил соскользнуть.
  
  ***
  
  - Куда?! - только и успел крикнуть я, но Дометиана уже не было в комнате, перед глазами промелькнули только голые ягодицы.
  "Голые?! Так это сейчас его аппетитную попу весь дворец увидит?! А чтобы все пошло в бездну! Моеее! Они все увидят моеее! Дом, что б тебя, мог хоть брюки одеть! Хотя боги с ними, но ему нельзя в его положении так бегать и волноваться",- все это я думал, пока натягивал штаны и, схватив одну руку его брюки, бежал по извилистым коридорам моего замка.
  "Поймаю, отлуплю! Хотя нет, не отлуплю, вдруг ребенку повредит".
  - Дом, стой! - крикнул я, но это не остановило моего супруга, такое чувство, что он просто меня не слышал.
  Слуги и прочие, кого я встречал, смотрели на меня слегка шальными глазами и почему-то все время их глаза опускались ниже талии.
  "Это они что, надеются, что я тоже голышом буду? Это им шоу подавай?!"
  Я увидел, как кот забегает в конюшню и выскакивает из нее уже на коне.
  "Глупый, ведь натрет же все. И ребенку может навредить и себе".
  Я тоже влетел в помещение конюшни, и в нос мне ударил хорошо знакомый запах сена, навоза, лошадиного пота и кожи. Я одним прыжком перелетел через дверцу денники и оказался в тот же миг на своем жеребце. Он подомной возбужденно загарцевал, чувствуя привычный, но давно не ощущаемый вес, и мотнул головой. Ногой снеся дверцу напрочь, я пустил коня в галоп. Он словно чувствовал, что сейчас каждая секунда важна, и летел так, словно стелился по земле. Я знал, куда направляется кот. Он мчался к своим. Но сейчас ему туда нельзя. Наконец-то, я увидел впереди меня всадника, он мчался так же неистово, как и любил. Почти лег на коня, слившись с ним в одно целое. Правда тут есть одно "но", попа была чуть приподнята и... в общем, я такой извращенец. Мне теперь сильно кое-что мешало. Ой как мешало!
  Я прибавил еще скорости и через минут десять бешеной скачки нагнал его и сдернул с лошади. Кот мякнул и, зашипев на меня, стал вырываться. Но я не тот, кто отпускает свое. Прижав его к себе покрепче, начал приостанавливать жеребца. Послушный моей руке, он словно врос в землю, даже не шевелясь. Я развернул кота к себе лицом и посадил так, что ему осталось только обхватить мои бедра ногами, чтобы не упасть.
  - Ты что творишь? Ты понимаешь, что твой голый зад видел весь двор? Ты понимаешь, что мог навредить и себе, и ребенку? Да и куда ты так несся? Ты хочешь пожертвовать всем? Ты один свой народ не спасешь, и сам погибнешь и погубишь нашего ребенка. Пойми, он такой же мой как и твой. Он наш, он уже живет и развивается в тебе. Ты готов им пожертвовать? Готов? Дом? Ответь мне!
  - Ты врал мне, - зашипел он. - Ты скрывал от меня, что мой народ в опале.
  - Почему ты не посмотрел на дату депеши? Она новая, ее только прислали. Я еще ее даже не видел. В чем ты меня винишь, Дом?
  Кот посмотрел на меня и, рыкнув, отвернулся.
  - Ну, так ты готов пожертвовать нашим сыном?
  - Нет, - буркнул кот куда-то в пространство. - Не готов...
  Я обнял его и прижал к себе.
  - Штаны хоть надень, бегун.
  
  ***
  
  - Да иди ты со своими штанами..
  Игнорирую протянутый предмет одежды, с величественным видом собираю взлохмаченные ветром волосы.
  - И вообще, с чего ты решил, что будет не дочь?
  - Я сказал сын, значит, сын.
  Аргументы кончились почти, но вдруг я снова вспыхнул.
  - Дата-то недавняя, но войска не могут двигаться с такой скоростью! Если бы ты пошевелился раньше, за 2-3 дня можно было вывести все поселение!
  Севериан во многом был прав, но, боги, гнев требовал выхода, и единственный, на кого я мог здесь его направить, это волк.
  Безысходность, немощность, невозможность помочь семье. Меня все это сильно удручало, крепко я обидочку заляпал на своего мужа. Теперь, думается, он не сможет отделаться просто. Еще одним поводом для обиды послужило то, что мне не позволили сесть верхом на лошадь как следует. Нормально сесть я хотел не только из-за гордости, но и из-за того, что о меня терлась весьма неоднозначная выпуклость на его штанах. Мой рык и гневные речи прервал присвистнувший косолапый обитатель леса. Кажется, нас с императором приветствовали никто иные как разбойники.
  - Какой у нас улов, выносливый воин и прелестный наложник! Смотрите, ребятки, я, кажется, где-то видел этого волка!
  И тут все умолкли, усилено соображая. Наконец, кто-то из них выкрикнул:
  - Так это же император!
  Банда отступилась, но заводила-медведь в их компании начал подбивать сообщников:
  - Чем важнее птица - тем весомее выкуп! Скрутим и потребуем семь тысяч золотом!
  Опасно связываться с гризли: он больше нас, и хоть и неповоротлив, если зацепит, либо насмерть, либо калека. Я подобрался, впервые мне так страшно было, даже не за себя, а за ребенка и Севериана. Меня, судя по разговору, еще пожалеют, а вот мужа...
  23
  
  ***
  
  "И почему с той поры, как я встретил кота, ни один день еще не прошел для меня спокойно?"
  Я с омерзением смотрел на тех, кто стоял передо мной. Горстка дезертиров, трусов и дураков. Они не были нам противниками, никто, кроме главаря. Этот явно хитер и, возможно, даже не трус, а просто искренне считает, что никто не стоит его жизни. Себя он явно любит сильнее. Такой воткнет нож в спину и не моргнет глазом. Дометиан оделся быстро и при этом даже не сошел с коня. Главарь хмыкнул на его действия и направил в грудь кота арбалет. У меня волосы зашевелились.
  "Да что это такое?! Все опять повторяется!"
  Я постарался прикрыть кота собой.
  - Не глупите, господа. Сходите с вашего животного. Он нам тоже пригодится. Не дергайся, волк. Ты же не хочешь, чтобы в груди этого милашки была дыра, правда?
  Заскрипев зубами, я слез с коня и встал, чтобы все равно своим телом загородить кота. Тот зашипел за спиной и попытался меня оттолкнуть, но нет, тут я ему уступать и не собирался. Оружие у меня было, а вот у кота не было, но пару мечей я сейчас ему организую, к тому же у него такие милые коготки, прямо ножи. Криво улыбнувшись, я вскинул голову и посмотрел в глаза главарю.
  - Говоришь, дыра? Ну, это мы еще посмотрим.
  Резкое и короткое движение кистью руки, и тонкое лезвие ножа глубоко погружается в незащищенный металлом деревянный механизм арбалета, навсегда выводя его из строя. Хорошая привычка: всегда прихватывать оружие.
  - А вот теперь мы на равных.
  Протягиваю руку к поясу, и тонкая плеть разрывает воздух, впиваясь кривым шипом в плоть одного из бандитов, вырывает клок из его шеи, и землю окрашивает первые мазки крови. Плеть снова взвивается, и вот в моей руке зажат меч убитого мной врага. Я проскальзываю немного вперед, и новым ударом плети вырываю два одинаковых меча из рук следующего бандита, и они, блеснув на свету, глубоко входят прямо у ног кота. На миг бросаю взгляд в его сторону и тут же ловлю на острие меча рубящий удар сверху. Глупый удар. Враг открыт мне весь, и вот его голова уже катится по земле и останавливается у моих ног. Удар ноги, и я ее посылаю в лицо молодому волку. Краем глаза вижу, как по земле в красивом, но смертельном танце скользит мой кот. Мечи так и сверкают, отражая солнце, словно объяты огнем. Бой горячит мне кровь, и она огненной лавой растекается по венам. Иногда бросаю взгляды на кота, боясь, да, все равно боясь за него. Не могу ничего с этим поделать. Но вижу его глаза и успокаиваюсь. Он счастлив, ему нравится чувствовать силу, которую дарят клинки. И тут я замечаю, как он резко бледнеет, и его ведет в сторону, на миг его глаза закрываются, и я, уже уложив своего очередного противника, кидаюсь к нему. Нас разделяют доли секунды, и на моих глазах главарь, нагло глядя мне в глаза, наносит удар рукоятью меча в висок Дома. На миг я вижу удивление в его глазах, а потом они закатываются, и он оседает на землю, а его шеи касается острие меча и тонкая капля скользит по шее.
  - РРРРР!!!!! - вырывается из моего горла, а тело начинает меняться.
  - Даже не думай, волк. Иначе ему конец. А он, судя по всему, тебе дорог. Да и не хочется портить эту неплохую шкурку. За него много дадут на черном рынке рабов, и он станет хорошей игрушкой какого-нибудь богача.
  Сдаться? Да все мое тело против этого. Волк ломится наружу и пытается снести последние удерживающие его преграды.
  - Если ты хоть пальцем его тронешь, я буду медленно потрошить тебя своими когтями, по кусочку вырывая мясо из твоей плоти, и заставлю тебя же ее жрать, - рычу я.
  - Не тебе устанавливать здесь правила. Брось оружие и сдайся, тогда он выживет.
  Я со злость вгоняю меч в землю, и он уходит больше чем на половину. Тонкая плеть ложится змейкой рядом. Хорошая вещь, и тебе ремень, и оружие.
  - Отойди в сторону.
  Скрипя зубами, отхожу. К мечу подбегает один из волков и пытается вынуть из земли, но лишь бессильно дергается, а толку нет. Наконец-то, меч поддается и оказывается в дрожащих руках врага. Я рычу, но позволяю связать и руки, и ноги. Затылок обжигает огнем удара. В последний момент я вижу улыбающуюся рожу главаря, когда он взваливает бесчувственное тело Дометиана на плечо, и для меня наступает темнота.
  
  ***
  
  Горстка трусов! Они еще не понимают, с кем связались. Мне уже плевать на все, тело жаждет движений, разум - сражения, исчезнуть, раствориться в рисунке ударов. Мне едва хватает сил, чтобы сдерживать зверя в себе, клинки паршивые, но что есть, то есть, спасибо Северану, что не продолжил геройствовать и делать из меня слабую самку. Скольжу, низко пригибаясь к земле, с огромной скоростью, едва слышно, движения даются не так легко, но нагрузка приносит только удовольствие. Я знаю, что Сев следит за мной. Опекает, сволочь, я ему еще покажу, чего я стою. Нет, не покажу, на миг взгляд застилают черные мошки, и мир расплывается круговоротом. Единственное, что для меня ясно, то, что мой муж сейчас увидел мою слабость и скорее всего ломанулся обнять и повыполнять роль наседки. Тупая боль в голове, я даже не понимаю, отчего она, нет сил держать сознание в голове, оно уплывает куда-то к праотцам, я слышу вселенную и вижу движение времени, рядом кто-то стоит, темные одеяния колыхаются, хотя ветра нет, будто сами по себе, живые. Мы о чем-то говорили, но ни слова я не запомнил, только едва зудящий осадок гнева и несогласия, когда я очнулся, то ничего не увидел. На глазах была повязка из мягкой гладкой ткани, она прилегала к лицу, будто шитая по мне. Голова гудела, и приступы тошноты я едва мог подавить. Спустя некоторое время ко мне вернулась способность мыслить, и до меня дошел звук скрипящих колес и поступи лошадей, я в повозке или в карете? Скорее первое, запах дерева, смолы и какого-то масла. Скажите, что это шутка, потому что на теле ощущается что-то струящееся. Я попытался подняться, и вполне приятные ощущения от прохлады, скорее всего шифона, перекрыла боль в затекших связанных за спиной руках, ноги были так же связаны и закреплены, руки тоже, так, чтобы я мог сесть, но до стоп не дотянулся.
  - Эй! Севериан!
  Меня захлестнула паника и страх. Впервые... Но я так же быстро успокоился, нельзя, этим дело не решить, только наврежу себе и... нет, я не могу это сказать, с этой мыслью я пока не смирился до конца. Повозка просела и перестала трястись, мы остановились. Неожиданно меня подняли за шкирку, я, конечно, зашипел и задергался, но получил весьма немилостивый удар стеком по боку и инстинктивно извернулся спиной и закрылся.
  - Не дергайся, и тебя не тронут, будь хорошим котиком, слушайся.
  Мне остается только кивнуть, пока я бессилен, но этот косолапый бандит расплатится и не уйдет от моего возмездия, пусть не надеется. Грубая рука сжимает мое запястье, и медведь уже было дернул меня к себе, как замер и задумался, потом хрипло рыкнул и закинул меня к себе на плечо, если бы не ужасный запах полыни и розмарина, я бы его укусил, но едва я открывал рот, из него грозилось вылиться все содержимое и без того пустого желудка.
  Меня поставили на деревянный пол и повели коридорами. Скрипучая до свиста в ушах дверь отворилась, и я мгновенно оказался прижат к постели непомерной тушей, влажное и вонючее от пота рыло совсем близко от моего носа, кошмар. Почти ласково медведь скользит носом по моей щеке к синяку на виске, пока руки его привязывают мои к спинке кровати. Сцепив зубы, что есть силы, терплю, перемалывая эмаль в песок. Крупные пальцы скользят по моему телу вниз, нарочито нежно, просто до омерзения, по бедрам, внутренней стороне бедра, чертят линию вновь вверх до таза, и теперь на безымянные кости опускаются обе ладони и сжимают, раскрытые они скользят к коленям, еще ниже на щиколотки и крепят их к изножью кровати. Если бы все проклятия, что я слал в адрес бандита, сбылись, недавняя казнь изменника показалась бы нежной игрой.
  
  ***
  
  Пришел в себя в телеге, когда она дернулась и остановилась. На мгновение нас окружила полная тишина, а потом я почувствовал запах медведя, который перебивал аромат моего кота. Такой мерзкий и противный, что сводило скулы, и тянуло промыть рот с мылом. Когда он поднял кота, я почувствовал. Потому что к запаху злости примешалась нотка омерзения, и Дометиана замутило. Я бы хотел сказать Дому, что все будет в порядке, только был связан, с повязкой на глазах и кляпом во рту, так что все, что мог, это кипеть злостью и пытаться развязаться. Крепко, суки, веревки завязали, руки затекли, и я истер их в кровь, но ослабить так и не смог. За мной пришли чуть позже, и ожидание было подобно смерти. Я бы сейчас все отдал только ради того, чтобы посмотреть на моего кота. Увериться, что он жив, что не пострадал и с нашим малышом тоже все в порядке.
  Меня подняли резко, выкручивая руки и еще сильнее раня кожу, но я даже не поморщился. Им это явно не понравилось, и в ответ я получил удар в живот. Воздух выбило из легких, и я почти задохнулся, ведь вдохнуть мне мешал кляп. Меня протащили по ступеням, и под ногами раздались гулкие звуки. Пол был явно дощатым, а это значит, что дом не так и беден. Мы точно не в обычном доме бедняка. Меня тащили вперед, и тут мой нос уловил любимый запах, я повернулся к его источнику и тут же получил новый удар, на сей раз в бок.
  "Ну ничего, мы еще сыграем в эту игру, только я буду по ту сторону ударов".
  - Прикуйте его там.
  Я почувствовал, как шею обхватил метал, а цепь с лязгом проползла по голой коже груди. С рук исчезли веревки, но появились металлические браслеты. Цепь снова звякнула, и на ногах сомкнулись такие же игрушки. Я усмехнулся. Идиоты! Лучше бы оставили веревки, они были надежнее, а от кандалов я умею избавляться.
  - Снимите с него повязку и кляп выньте. Он будет молчать. Ведь если он скажет хоть слово, я срежу кусок кожи с его любимого.
  В этот момент я, наконец-то, смог видеть, только свет больно резанул по глазам. Мой кот лежал на кровати в форме звезды и был прикован к столбикам. Медведь стоял рядом с ним, чуть нагнувшись, и гладил своей поганой пятернею голую кожу живота, а тонкое лезвие моего же ножа было прижато чуть выше правого соска. Медведь усмехнулся, и его рука сползла ниже. Я дернулся вперед, цепь звякнула.
  - Ну-ну-ну... - проговорил медведь, и тонкая струйка крови поползла из-под лезвия, а кот чуть поморщился.
  Я заскрежетал зубами и сделал шаг назад, прижавшись к стене.
  - Хороший мальчик, умный, знает, когда надо сдаться.
  "Убью суку! Медленно буду убивать с чувством, пока не будет молить пощады, но даже тогда не остановлюсь. Сука!"
  - Он красивый у тебя. Ой, прости... больше не у тебя, теперь у меня. Смотри, какая смуглая гладкая кожа, даже шрамы не портят, они как пикантное добавление. Думаю, какой-нибудь извращенец придет от них восторг и вскроет каждый шрам, чтобы обновить его и сделать ярче на этой атласной коже. МЫЫ, а какие у него губы, такие полные, сочные, и рот не такой мизерный. Он прямо создан для того, чтобы дарить удовольствия. Хм, может, мне его себе оставить? Мне тоже нравится играть со своими любовниками и слушать их крики, пока они не охрипнут и не начнут молить меня о смерти, но даже тогда я продолжаю то, что мне так нравится.
  "Сука! Сука! Если бы мне на миг добраться до него..."
  - Не волнуйся, я буду добрым, и до момента его продажи оставлю вас наедине. Милуйтесь, голубки.
  Медведь засмеялся и вышел из комнаты. Я посмотрел на вздрагивающее тело кота и вздрогнул сам.
  - Дом, как ты?
  - Убью выродка, - раздалось шипение.
  - Мы сделаем это вместе, как только я смогу нас освободить.
  - Сев, что они с тобой сделали? - Дометиан слепо повернул ко мне лицо, закрытое черной тканью повязки.
  - Почти ничего, пару синяков, стерты запястья и на мне кандалы.
  - Сможешь от них избавится?
  - Смогу, - уверенно ответил я, но моя уверенность слегка поувяла под грузом правды.
  Нет, снять я смогу, но успею ли вовремя. Мне надо вскрыть пять замков и на шее, где я не вижу, сложнее всего.
  - Севериан, ты можешь подойти ко мне?
  Я дернулся к нему, но...
  - Нет, не хватает каких-то пол метра.
  - Плохо. Сейчас мне впервые хотелось бы почувствовать тебя рядом с такой силой.
  Как-то плохо прозвучали эти слова, и я рванулся что было силы, но лишь чуть не придушил себя и, захрипев, упал на колени.
  "Очнись, волк! Хватить медлить, пора начинать действовать".
  Я с усилием выпустил когти. Больно это делать вот так. Я чувствовал, как они раздирают кожу и медленно вылезают наружу. Но это того стоило. Я тут же начал ковыряться в замке на кандалах, скрепляющих ноги. Открою их и с руками будет проще.
  
  24
  
  ***
  
  Мне было не столько больно, сколько противно, и еще и Севериан наблюдал, вдвойне тошно. Этот косолапый ублюдок облапал меня, и теперь, довольный собой, ушел, наговорив страхов и гадостей, которых, к своему удивлению, я и правда боялся. Теперь надежда только на мужа, я слышу, как он водит когтями по металлу, но что он делает? Черт, я беспомощен, как новорожденный котенок, я даже ползать неспособен! Распластан на этих пошлых шелках в пошлом шифоне, я даже уверен, что ткань настолько прозрачна, что даже простора для фантазии не оставляет. Сев задерживает дыхание, видно, нашел паз в замке. Но наше уединение прерывают наглым образом, медведь вернулся и при нем служанка. Они принесли еду. Я только понял, как голоден, мне нужно было поесть и, как ни странно, с едой было угадано хорошо. Грибы, прожаренные на открытом огне, с горьким привкусом дыма и сладкое мясо, чуть сырое.
  - Бьерн! Господин Бьерн! С восходом можно разворачивать торговлю, всем уже разосланы пригласительные. И еще, управляющий хотел обговорить оплату...
  - Хорошо. Итак, голубки, за хорошее поведение вам будет лакомство... Скажешь, что хочешь на десерт, служанке, принесет. - Мокрый шлепок о паркетную доску, и запах крови вепря. - А это тебе, волчонок, приятного аппетита.
  Я едва дождался ухода медведя.
  - Полей грибы и мясо мякотью ягод...
  Замешательство явно ощущалось в воздухе, но служанка безлико и послушно исполнила просьбу. Я уже и не думал, что смогу когда-нибудь еще поесть без рвотных позывов. От сытости навалилась ужасная усталость, глаза закрылись сами собой. Тепло окутало тело, кто-то мягко провел рукой по волосам, убирая непослушные пряди со лба. Хлопнула дверь, и мир звуков встретил свой апокалипсис.
  
  Я даже не сразу понял, что меня выдернули из кровати, что я еще скован, что Севериана нет рядом. Меня грубо выдернули на какой-то помост. Я все еще ничего не мог видеть, но понемногу ощущения мира вокруг возвратилось, и на меня обрушился гул людских голосов и сумасшедшая смесь запахов, я даже не сразу учуял мужа. Растерянно стою и слепо верчу головой в попытке уловить звук дыхания мужа, меня не волнует, что глаголят вокруг, но едва я убеждаюсь, что Севериан в порядке...
  - Итак, хочу представить вам новые лоты! Благородные дамы и господа! Взгляните! Какая фигура, какие чувственные губы, от такой утехи вы не устанете годами! Выносливый и сильный, он станет так же отличным помощником! Наряд из паучьего шифона вы можете приобрести с рабом, если доплатите сверху пятьсот золотых. Начальная цена две тысячи золотых!
  И тут начался рев, здесь я слышал смешение голосов всех народов, и где-то за толпой хриплый голос, похожий на змеиный.
  - Мне плохо видно, что я покупаю, много тряпок...
  Я даже зашипеть не успеваю, тело погружается в утреннюю прохладу полностью. По коже пробегают мурашки, и я едва удерживаю человеческий облик, сейчас оборачиваться нельзя, это будет вредно и рискованно... для ребенка. Снова крики в толпе:
  - Пять тысяч!
  - Мой господин предлагает пять тысяч восемьсот!
  - Шесть тысяч!
  - Тридцать тысяч!
  Раздается глухой голос за спинами зевак, далеко от эпицентра торгов. Я слышу шуршание множества шагов по полу и уверенную поступь, этот запах мне понравился, чуть терпкий с горчинкой.
  О чем думаю? Он меня купил! Если он покупает рабов, как бы не был хорош его запах, он ничтожество!
  Шаги раздаются совсем рядом, сильная рука прихватывает мой подбородок.
  - Что с глазами?
  - Ах, сир, он не обученный и дикий, это ради безопасности, вы купите одежду рабу? Если вы выберете что-нибудь ему из наших товаров, вам полагается скидка.
  Продавец лебезил и кланялся так усердно, что я слышал, как скрипит и скрежещет его позвоночник.
  - Пожалуй, пусть останется то, что на нем было...
  Нужно быстрее думать, что делать. Если я сейчас не выкручусь, меня увезут, черт знает куда, а я этого не хочу! Ничего в голову не идет.
  Пока я застыл в шоковом состоянии, меня одели и подвели к краю помоста, как я понял, ощупав область перед собой краем носка.
  - Ну, куда же ты, милашка, дальше некуда идти...
  Шепчет торгаш, придерживая меня за руку. Неожиданно наскоро сколоченный подиум исчезает из-под ног, я оказываюсь босым на холодном полу, прижат к кирасе из дубленой кожи, плечи покрывает тяжелый бархатный пыльник и рука, властная и сильная. Повязка падает с глаз, и передо мной лицо в полумаске, кожа бледная, с зеленцой.
  
  - Змей... - выдыхаю на грани слуха и получаю легкий шлепок по губам.
  Взгляд счастливого покупателя опускается вниз, и он недовольно цокает раздвоенным языком. Рывок, и вот я уже готов выть от боли в спине, снова беспомощно болтаться на плече, крепления кирасы так больно врезаются в кожу живота. Вижу лицо Сева, чувствую его боль, а мне точно хуже.
  - Северан! - выкрикиваю я, протягивая связанные руки к своему мужу, от которого меня уносит все дальше крутым течением порожистой реки-судьбы.
  
  ***
  
  Чертов хитрый замок не хочет поддаваться, и тут я чуть громче вздохнул, услышав долгожданный щелчок. Победная улыбка осветила мое лицо, но было уже поздно. Открылась дверь, и вошел медведь, окинул меня взглядом и пробуравил меня своими мутными водянисто-голубыми глазами. Я спокойно посмотрел в грубое, словно срубленное из дерева неумелым мастером лицо и на мясистый оскаленный рот, и меня передернуло от омерзения. Здоровенная ручища взметнулась вверх и, зажав мне и нос и рот, обхватила щеки и дернула ближе к морде главаря.
  - Что, не нравлюсь? - чуть слышно прошипел он и отпустил мой рот, сжав волосы.
  - Отчего же, такая милая морда, так и хочется превратить ее в месиво.
  Удар за дерзость с моей стороны нашел мой живот незамедлительно. И я задохнулся, хватая ртом воздух. Удар, должен сказать, у него что надо.
  "Мразь!"
  - Ничего, щенок, скоро с тебя собьют спесь, и ты будешь захлебываться в собственной крови.
  - Какие громкие слова, - так же тихо прошептал я, - но мы еще посмотрим.
  Медведь хмыкнул и двинулся к коту. Я издал негромкий рык. Страх, что он причинит вред супругу и ребенку, грыз меня изнутри и не давал дышать. Я смотрел на моего кота и понимал, его готовят к торгам. Его накормили, и он впервые поел нормально, это радовало. Ему будут еще нужны силы. Я пока не собираюсь сдаваться, и, чтобы не произошло, я отвоюю своего меченого. Ибо даже боги не смеют нас разлучить.
  На кусок сырого мяса, брошенного к моим ногам, я не обратил никакого внимания. Мне было плевать на такую "честь". Когда Дома вывели и я остался один, то с еще большем остервенением стал копаться в замке. И вот, мои ноги были свободны. И тут... мне снова не повезло. Дверь снова открылась, и вошел все тот же медведь. С паскудной улыбкой на губах, он пропустил в комнату нового посетителя, и мне не было видно кто это. Посетитель был закутан в плащ и молча стоял чуть в стороне.
  - Это он? - спросил главарь.
  Фигура кивнула молча.
  - Тогда платите.
  Шипящий шепот разорвал тишину, и я понял: голос явно изменен магически. Маги стоят дорого, а значит, посетитель очень богат.
  - Условия еще не выполнены, медведь. Никаких денег, пока он жив, и у меня нет доказательств его смерти.
  - Он будет мертв. Что вы желаете в доказательство?
  - Ничего особенного, только его кольцо - символ власти. С живого вы его снять не сможете, только с мертвого, либо он отдаст вам его по своей воле, и да, рубить руку или палец не советую, не сможете, он защищен магически.
  "Как много он про меня знает. Это странно".
  - Это все?
  - Нет. На всякий случай пришлите с кольцом его голову.
  - Хорошо.
  - Деньги получишь в тот же миг.
  Фигура ушла, и медведь снова окинул меня взглядом.
  - Что, куда-то собрался? - хмыкнул главарь, глядя на мои ноги. - Ну так забудь об этом. Хм, а на тебе можно заработать и дважды. Но сначала ты увидишь, как продают твоего любимого. А я посмотрю на муку в твоих глазах, когда он станет игрушкой другого.
  Медведь отстегнул цепь и дернул ее так, что руки плотно прижало к животу, и я не мог ими двинуть. Обойдя меня по кругу, он еще и связал меня ею и под конец накинул петлей на шею. Глядя мне в глаза, он потянул металл на себя, и шею сдавило так, что я перестал дышать.
  - Дернешься, и я тебя придушу.
  Он вел меня темными коридорами, и в такой тьме глазу просто не за что было уцепиться. Попади я сюда днем, и не узнаю. Он толкнул меня в нишу, и я увидел огромную залу. Комната была под завязку набита разными существами. На каждом были богатые одежды, расшитые золотом, серебром и драгоценными камнями. Лица частично закрывали полумаски. Кто-то разговаривал, кто-то сидел, кто-то лежал, и рядом с каждым стоял раб. Ошейники слишком явно указывали на это. Рабы были почти лишены одежды. У мужчин только прозрачной тканью обвязаны бедра, у женщин такие же прозрачные туники. Они явно предназначались не скрывать, а показывать тела. Я посмотрел в глаза невольников и увидел там обречённость, безысходность и страх. Они больше не были личностями, они утеряли себя и сдались. Они были красивыми сломанными куклами и жили и дышали только по велению хозяина. Один взгляд больше всего меня покоробил. Он был бессмысленным и немного сумасшедшим. Когда парень повернулся ко мне спиной, я с трудом смог выдохнуть воздух. Было такое чувство, что на его спине пытались выжечь картину. Я, правда, не знаю, как после этого можно выжить. Тогда там явно почти не было кожи и, скорее всего, местами, мяса.
  - Красиво, да? - проговорил мне в ухо медведь. - Это единственный раб, который смог выжить поле одной ночи с хозяином. Остальные просто сдохли. Слабые были. А он смог. Господин больше ни разу не коснулся его. Посмотри ему в глаза лучше. Он безумен. Плоть еще жива, а дух и душа мертвы. Скоро с тобой будет то же самое. Ты либо сдохнешь, либо станешь безумным, но, так как мне нужна твоя голова, ты сдохнешь. Это будет условием твоей продажи ему. Возможно, ты протянешь чуть больше чем одну ночь, но сдохнешь все равно.
  - Не дождешься. Я еще вскрою тебя и полюбуюсь на твою смерть.
  - Это вряд ли. Смотри, а вот и продают твоего любимого.
  Я впился глазами в моего кота, и сердце медленно истекало кровью в моей груди. Его одежда тоже ничего не скрывала, как и у всех прочих рабов. Торги за него были жаркими, и я мысленно убивал всех, кто смел его желать, наверное, тысячу раз. Помочь вот только пока не мог. Кота купил змей, и, когда его уводили, я видел страх в его глазах и молился, чтобы он дождался меня. Я приду за ним, даже если мне придется идти по трупам или вернуться из мира мертвых, я вернусь, и он будет свободен. Только лишь бы он сохранил свою силу и гордость, только бы его не сломали.
  "Жди меня, кот. Я скоро приду за тобой. Ни одни цепи не смогут меня остановить".
  - Вот и все. А теперь твоя очередь, волк. Твой хозяин ждет тебя. Деньги получены, а договор подписан.
  Медведь выволок меня из ниши и спокойно передал цепь здоровенному льву. Тот, не моргнув глазом, дернул меня к себе, и, плотоядно улыбаясь, намотал мои волосы на кулак, и заставил смотреть в глаза.
  - Хороший экземпляр, надолго хватит. Приходи за его головой на третье утро. Думаю, к тому моменту я с ним уже закончу.
  "Это мы еще посмотрим, больной на всю голову, мразь!"
  25
  
  ***
  
  Я был все дальше от Севериана, все больше страха, внутри все переворачивалось и болело, будто вырывали внутренности по клокам. Путешествие было долгим, я успел замерзнуть, обдумать тысячи планов побега. Но все сводилось к тому, что сбежать я не смогу, даже если удастся вырваться, далеко не уйду. Тошнит постоянно, слабость такая, что перестаю чувствовать ноги, но отчетливо ощущаю боль в спине. За усиленным мысленным процессом я не замечаю, как прохладные руки начинают блуждать по моему телу, шершавая кожа пальцев до дрожи щекотала и вызывала нервные вдохи. Прикосновения будто изучают, пошлости нет, но это было вначале, потом стало откровенней, на огромной скорости ласки грубых холодных рук. Было стыдно, но мне нравилось. Шипящий шепот на ухо едва различимых слов.
  - Какой горяч-щ-щ-ий, боюс-с-с, не утерплю до дома...
  Я покраснел до кончиков ушей, дыхание сбилось, потому что рука змея скользнула по напряженному члену и сжала, но наткнулась на кольцо.
  - Замужем?
  Мне скрывать нечего, оттого киваю.
  - Значит, тебе нравится ложиться под мужчину?
  Гневную мою тираду прервал поцелуй, грубый, и, будто прочитав мысли, змей отрывается от моих губ.
  - А-а-а... не кусаться, ты же не хочешь умереть от отравления? Антидот есть только у меня...
  Снова мои слова тонут в поцелуе, горьком, грубом, подчиняющем. Я бы разодрал наглецу пасть, но у меня нет выхода, только подчиняться. Мой вскрик утонул в просторе леса, этот ползучий гад нащупал колечко мышц под хвостом и надавил, посылая горячие волны по моей спине к загривку.
  - Убью...
  - Не перечь!
  Сволочь, он доводит меня до безумия, разводя пальцы, шевеля ими во мне, нащупывая чувствительные точки, вырывая крики. Тело переполнено удовольствием, а в душе поселилась боль, и совесть нудила в голове о моем предательстве. Все, о чем я мог думать, это Севериан, я опозорился, стенаю в руках преступника. Змей не думал останавливаться, он лишь сцеловывал дорожки моих скупых слез со щек, прикосновения раздвоенного языка... тяжелый приторно-сладкий запах расползается в воздухе и забивается в нос и кожные поры. Расползается по крови и вызывает дрожь, и в глазах мутится, а к горлу подступает тошнота, и вот я наконец не выдержал и, свесившись с лошади, расстался с завтраком, первым за два дня. Змей выглядел удивленным, но промолчал. До его обиталища мы доехали уже без происшествий.
  Мужчина спешился и протянул ко мне руки.
  - Не бойся, котик...
  Чувство гордости во мне подняло голову и заставило опуститься на пыльную дорогу у порога босыми ногами.
  - Не слушаешься?
  Ох, не понравился мне его прищур, но снова змей, ничего не сказав, повел меня вглубь дома. У порога нас встретило с десяток рабов в одежке слуг, и только трое были в нарядах наложников. Не понравился мне их взгляд, двое юношей и одна девушка, все черноволосые, чуть ниже меня ростом. Точнее их рассмотреть я не успел, "хозяин" отвел меня в комнату, небогатая, но уютная и маленькая, пространства для жизни более чем хватало. Слуги сновали и завершали приготовления. Наложник отогнул угол одеяла, положил ореховую грелку у подушки с мешочком лаванды. Неожиданно сзади меня обнимает змей, кладет руки на пока еще плоский живот и очерчивает низ, ведет вверх, едва касаясь, но мне не противно, внутри разливается тепло, будто так и нужно, напряжение и страх внутри ушли, чувство опасности отступило. Почему змей так нежен? Он же купил меня в качестве раба, но в касаниях никакой власти, похоти, а интерес, нежность, осторожность. Я чувствую, как трепещет сердце мужчины.
  Я понимал, что мне очень повезло сейчас, даже слишком. Интересно, насколько повезло Севериану. Надеюсь, он что-нибудь придумает, он придет и вытащит нас отсюда...
  
  ***
  
  Запах кота дурманил, значит, с покупкой я не прогадал. Гибкое тело отзывается на ласки, наверное, я не первый касаюсь его так. Но на наложника он не похож.
  - Какой горяч-щ-щ-ий, боюс-с-с, не утерплю до дома...
  Шепчу на острое ушко и вижу, как краснеют смуглые щеки, еще одно подтверждение моей догадки, а далее кольцо. Значит, он знает прикосновения от мужа.
  - Замужем?
  Тушуется, но кивает, какой честный котик.
  - Значит, тебе нравится ложиться под мужчину?
  Гнев в глазах цвета янтаря завораживает, но меня тянет не это, что-то другое, вкус губ кота приятен, но все равно он будто лишь посредник того, чего я так алчу губами и хочу ощутить языком. Клыки смыкаются, но я успеваю отпрянуть.
  - А-а-а... не кусаться, ты же не хочешь умереть от отравления? Антидот есть только у меня...
  Подчинять такого строптивого сплошное удовольствие, столько эмоций от одного моего взгляда, действия, а как стонет, это ласкает слух. Мне хочется быть глубже в этом непокорном хищнике, добраться до сути, в прямом смысле.
  - Убью...
  - Не перечь!
  Я вижу, как моему рабу стыдно, он такой теплый, мягкий и, словно глина, податлив. Но что я вижу, слезы, сладко-соленая влага, ее вкус так упоителен. Сцеловываю каждую каплю, слизываю, его вкус будоражит. Тело чует пару, секреция делает кожу влажной и пахучей, кот замер и напрягся. Вначале я подумал, что он хочет вырваться, но я ошибся, ему стало плохо. От скачки и волнений? Он не похож на самку, он сильный, от него пахнет воином и... нет, наверное, мне кажется. Хотя у него был или есть муж, поэтому вполне возможно. Нужно удостовериться, а пока лучше не рисковать, ведь, если что-то случиться, в том будет моя вина.
  Прижал к себе теплое тело кота и постарался сделать так, чтобы его не слишком трясло. Кот поначалу был напряжен, но потом расслабился в моих руках и прислонился спиной к груди. Странное тепло распространялось по моему телу и дарило... покой. Странно, впервые я чувствую не похоть и жажду обладать, а тепло и желание защищать, оберегать, хранить. Этому могла быть только одна причина. Мое тело чувствовало желание защитить потомство, дитя. Ребенок для любого змея священен, и мы оберегаем их почти неосознанно, только подчиняясь голым инстинктам, неважно, то была самка или самец. Ни один змей не тронет ожидающего потомства, даже самый жестокий и подлый будет оберегать, как своих, так и чужих детей. Это заложено в природе моей расы. Если кот беременный, то мне понятны эти чувства, но почему я чувствую рядом с ним покой и тепло, и почему мне хочется чувствовать, как новая жизнь растет и развивается внутри него, хочется касаться и гладить тонкую кожу, когда она натянется на округлом животе? Это не входит в наши инстинкты.
  Я скосил глаза вниз и посмотрел на кота. Он мне не доверял, прижимаясь к моему телу, искал во мне опору, но не доверял. Впрочем, вспомнив, как он оказался у меня, это было мне понятным.
  Впереди показались черные стены моего замка. Они словно вырастали из камня горы и были с ней одним целым. Пугающий и одновременно прекрасный, творение предков. Когда-то, по легенде, эта скала была пристанищем всех змей моего вида, но прошли года, и люди исчезли, а змеи получили возможность ходить. Мы больше не делились на виды и стали одним народом. Наш правитель и владыка восседал на малахитовом троне, носил корону власти из рогов и правил всеми кланами. Каждый клан имел своего господина, того, кто подчинялся сиятельному. Я был одним из таких господ. В моей памяти хорошо отложилась та первая встреча с Владыкой. Огромное желание упасть ниц и ползти к нему, уподобившись древним, было настолько велико, что я, припав на одно колено и сцепив зубы, старался держаться хоть как-то. Владыка тогда засмеялся и сказал, что я силен и стану его лучшим воином. Так, впрочем, и случилось. Много битв я выиграл для него, так много, что и сбился со счета. А потом стал его послом, его глазами и ушами.
  Я умел проскользнуть в доверие другим расам, змеей свернуться там и ждать своего мгновения. Секунды, когда смогу сделать их нашими союзниками. Вернулся домой я невероятно богатым. Настолько богатым, что ни мои дети, ни правнуки и еще многие поколения могли уже не думать о деньгах. Но пришла скука, и я стал ездить вот по таким черным рынкам и покупать себе игрушки. Правда, и это быстро наскучило, а тут такой сюрприз. Когда я увидел, с каким величием этот кот стоит на помосте, я понял: он не сломлен, живой. Он сможет, наконец-то, развеять мою скуку и дать мне ту страсть, которую я так сильно желал. Ведь все те рабы, которых я купил, были как куклы - красивые, хрупкие, но безвольные. Они умели и могли все, но были словно мертвы внутри. А я хотел чего-то живого, дышащего и бешеного, как ураган. Я хотел получить свой кусок огня и согреться от него. Решение купить кота было неоспоримым. А теперь, я смотрел на него и понимал, что физически я больше не хочу его тела, но желаю находиться всегда рядом с ним, чтобы купаться в том тепле, что он излучает.
  Когда мы въехали во двор, коня тут же поймал под уздцы молодой змей и с детским восторгом посмотрел мне в глаза. Я улыбнулся ему и, с шипением хохотнув, погладил по лохматой голове. Развернулся к коту и протянул руки, но он невозмутимо слез с коня и голыми ступнями встал на землю.
  "Какой дикий и непосслушшшный".
  Как и всегда, навстречу мне вышли мои рабы, но настороженно остановились, увидев кота. Он был выше их и не в пример сильнее. Для меня это плюс. Я проводил его в комнату. Мне надо было удостовериться в своих догадках. Сил терпеть уже не было. Как только мы вошли в комнату, я тут же прижал дернувшегося было кота к себе и стал просматривать его тело. Моя ладонь прошлась по животу и остановилась, ощутив биение новой жизни. Теперь кот был для меня подобен священному божеству. Он - несущий жизнь, и ничего другое для меня уже неважно.
  - Это твоя комната. Отдохни. Ты усссстал.
  Удивление в его глазах меня насмешило.
  - Змеи не трогают тех, кто несссет в себе потомссство. Ты - несущщщий жизнь, неприкосновенный и свящщщенный.
  Я видел, как страх начал медленно покидать его глаза, и кот, покачнувшись, стал медленно оседать на пол. Секунда, и он уже на моих руках, а я делаю те несколько шагов, чтобы уложить его на кровать.
  - Отдыхай. Даже такие сильные воины, как ты и я, могут устать после всего, что было тобой пережито.
  Как только вышел, поймал слугу и, глядя в глаза, отдал приказ:
  - Принесешь коту еды, и не абы какой, а самой лучшей. Твоя новая обязанность - следить за ним. Он - несущий жизнь. Ты знаешь, что с тобой будет, если он пострадает, правда ведь?
  Слуга кивнул и побежал на кухню. А по замку тут и там был слышен тихий шепот:
  - Несущий жизнь... несущий жизнь...
  Для змей дети священы, ибо они так редко рождаются у нас, что даже чужой ребенок, ребенок не своей расы, легко становится своим.
  "Дитя.... Я буду ждать его вместе с тобой, кот..."
  26
  
  Предупреждение: жестокость, намек на пытки.
  
  Это глава была написана в соавторстве с Фафниром, и над ней поработало аж три автора.
  Спасибо огромное за твою помощь, Фафнир.
  
  У вас крепкие нервы? - читаем, нет - пьем валерьянку и потом читаем =)
  
  
  POV. Лев.
  
  Когда медведь вывел этого волка, кровь в моих венах вскипела. Какое это тело, какой взгляд. Сама непокорность. Живой, как жизнь. Хорош. Мои руки непроизвольно потянулись в новому холсту. Он пока был не готов, не подготовлен и не мог быть шедевром. Но я художник, и под моими руками этот грубый и непокорный холст заиграет всеми цветами красного. Это будет закат. Кровавые всполохи на белой коже, крик, как песня, хруст костей и звуки рвущихся связок. О! Я надеюсь, что его кровь будет бить фонтаном, и на холсте отразятся его эмоции: боль, судорога и экстаз от того, что умирает. Да! Огонь побежит, как лучи заходящего солнца; потоки крови, как мазки, лягут на распятое великолепное полотно; слезы будут капать на его щеки, и он будет, как роза, в цвете алой крови. Ох, скорей домой. Скорей творить. Теперь этот холст мой.
  Волка связали по рукам и ногам и засунули в рот кляп, так что говорить он не мог, но зато продолжал жечь меня своими ненавидящими глазами. Сколько кар они мне обещали, но он бессилен передо мной. А скоро станет таким невероятно прекрасным и совершенным. Я подарю его телу вечную красоту.
  Мой замок встретил меня шумом и суетой. Я нетерпеливо сошел с коня и, потянув свою драгоценность вниз и закинув ее на плечо, стал спускаться в подвалы. Именно там была святая святых, моя мастерская. Место, где я мог творить и создавать свои шедевры. Мой храм красоты.
  Я отдал приказ:
  - Свет!
  Раб зажег факел и побежал вниз, поджигая таких же собратьев. Я вздохнул и, когда тьма рассеялась, ступил на крутые ступени. Я шел быстрым шагом, изредка поправляя на плече свою ношу. Я наслаждался мыслью о том страхе, который вскоре проступит через его кожные поры. Красота.
  Вошел в просторную светлую комнату. Стены, пол, потолок - все было выкрашено белым. Уж очень мне нравилось, как алое смотрится на белом. Иногда даже потолок покрывали красные брызги, подтеки и разводы. Посередине комнаты стояло два столба. Вошло двое слуг, за их спинами маячил мой раб. Здоровенным львам не понадобилось много времени, чтобы привязать руки волка разведенными в стороны так высоко, что ноги только кончиками пальцев касались пола. Раб упал на колени и стал привязывать ноги. Но к тому моменту от нетерпения я уже почти задыхался. Снял с себя рубаху и подошел к своему холсту. Он все так же смотрел на меня с яростью, бросая вызов. От этого тело пробила дрожь, и желание творить и восхвалять его в своих творениях только прибавилось. В моих руках блеснул нож с острым лезвием.
  Я быстрыми, точными и привычными движениями срезал с него такие ненужные тряпки, что скрывали от меня его совершенство. Рука дрогнула от нетерпения, и тонкая струйка потекла по ноге волка.
  "Ох! Я начинаю творить! Как же это прекрасно - чувство удовольствия вперемешку с азартом".
  - Тебе так идет этот цвет, - прошептал с придыханием я и выдернул кляп из его рта. - Скоро ты станешь моим величайшим творением. Моей жемчужиной. Как же красиво на тебе смотрится красное.
  - Ты псих, - волк с омерзением посмотрел на меня. - Больной ублюдок! Ты ничего от меня не получишь. Придется тебе твой экстаз получить где-то в другом месте, а я уж точно его тебе не дам.
  - Ничего, сейчас ты заговоришь по-другому.
  Я подошел к столу, где красиво и по порядку лежали ножи, и стал выбирать, касаясь руками каждой "кисти". Наконец-то остановился на одном с небольшим и тонким лезвием. Поднес его к глазам, рассмотрел и подошел к волку.
  Я осмотрел свой холст и нанес первую линию на коже чуть выше соска. Красная "краска" тонкими струйками потекла вниз, и я с восторгом смотрел на это великолепие. Мой холст начинал оживать красками боли и крови. Как же это прекрасно.
  
  ***
  
  Снова меня таскают на руках, им медом намазано? Но оказаться на кровати в горизонтальном положении, без тряски, было равносильно попасть прямиком в рай.
  - Отдыхай. Даже такой сильный воин, как ты, может устать после всего, что было тобой пережито. Отдохнешь, и тебе станет лучше.
  Я едва слышал, что шипит змей, но слова успокаивали бешеное биение внутри, всполохи жара затихали и исчезли совсем, наконец, я смог погрузится в сон.
  
  Утро встретило солнечным светом и шумом. Открываю глаз и вижу, что на меня в упор смотрит вчерашний змей... ну смотрит и смотрит... Закрываю глаза и...
  - ТЫ?!
  Змей моего удивления не разделяет.
  - Зови меня Зратх...
  - Несущий жизнь... несущий жизнь..., - послышалось со всех сторон.
  Это слуги замерли, кто с кувшином нагретой воды, кто с подносом с едой, и все перешептывались и смотрели на меня чуть ли не с благоговением. Удивительно, но я почувствовал себя в безопасности, и настроение оказалось не таким плохим теперь, даже аппетит появился. Видно, Зратх будет завтракать со мной. Змей терпеливо ждал меня за столом. Что ж, хозяин дома гостеприимный, меня пока все устраивает.
  - Почему все они так смотрят на меня? - все же задаю вопрос, не прерывая жадного поглощения предложенного куска полусырого мяса.
  Но ответа долго не было, я поднял глаза, змей задумчиво изучал взглядом мой живот, подпирая кулаком щеку.
  - Я, кажется, задал вопрос...
  - Да? Да... у змей дети редкость, потому мы чтим всех, кто носит в себе жизнь... Теперь ты часть нашей семьи. Тебе больше не надо волноваться, здесь ты в полной безопасности. Рядом со мной.
  - Что за глупость... Зачем?
  Рукой уже подношу кубок с вином к губам, но его у меня выхватывают. Наверно, я сейчас смешно выглядел, такое сильное удивление было написано на моем лице. Чертов змей, он меня еще будет ограничивать! Но по взгляду я понимаю, что эту битву мне не выиграть.
  - Тебе этого нельзя. Вредно для ребенка. На, лучше выпей молока.
  В руку мне тут же всучили предлагаемый напиток. Впрочем, против этого я ничего не возразил. Молоко, я люблю молоко.
  
  Быт в замке оказался не очень отличным от того, что было в замке Севериана. Разве что меньше зависти... Как там мой волк... Где его носит? Только бы он был еще жив. Лишь бы смог выбраться из того кошмара...
  
  Дни без него тянуться долго, неделя, вторая, третья на исходе. И каждую неделю я набирал вес все больше, и живот рос, будто по часам, и внимание Зратха росло вместе с ним, он не давал мне и минуты свободного времени: гимнастика, растяжки, упражнения в воде.
  Но даже занятость не давала мне покоя, все мысли были только о Севе, где он, как он... жив ли он. Если побыть эгоистом, то я стал чувствовать себя лучше, больше не тошнило на каждом шагу, единственное только резкие запахи и некоторые кушанья заставляли меня зеленеть и, о позор, грохаться в обморок. Настроение менялось постоянно, как погода зимой.
  В один день настроение, как обычно, поменялось, и я захандрил и отказался вставать с постели. Змей решил меня заставить, притом, очень изощренно на мой взгляд. Его прохладные пальцы прошлись по моему животу, щекотно очень. Я засмеялся и свернулся в клубок, неудобно однако, живот упирается в грудную клетку, так сложно дышать. Змей снова раскрутил меня из этой, по сути, кошачьей позы, и, облокотив спиной о свою грудь, обхватил руками живот и стал поглаживать кончиками пальцев. Я непроизвольно замурлыкал, было приятно и тут же потянуло в сон. Змей продолжал свои действия, а я откинул голову ему на плечо и, прикрыв глаза, уткнулся в изгиб шеи. Слегка шершавые чешуйки щекотали губы. Он снова провел, но уже всей ладонью снизу вверх и остановился на самом верху, словно прислушался. И тут же ребенок толкнул его изнутри, и змей расплылся в улыбке. Зратху очень нравилось касаться моего ребенка, я это заметил, я, в общем, был ему безразличен, наверно, это все их традиции. Я никак не мог их понять. Так же как не мог понять, почему он не хочет отпустить меня или хотя бы найти Севериана, выкупить. Я просил, я обещал, что все верну до монетки, но змей отказывался, и мне показалось, ему что-то известно, о чем я не знаю. Подозрительно, очень.
  Из-за своих подозрений я отгородился от мужчины, от чего он обеспокоился и теперь буквально душил меня вниманием и заботой. Я все больше хандрил, ему пришлось выкинуть уже несколько перьевых подушек, которые я залил ночными слезами. Позорно, но больно сердцу, я все еще не знаю, что с ним.
  И вот новая ночь, новые слезы, обеспокоенное лицо змея и касание внимательных рук. Это раздражает и сильно, взял моду спать в моей комнате... Не эти руки должны были прикасаться ко мне, другие, ни он должен был обнимать меня ночами и смотреть, как растет во мне ребенок, не он должен был чувствовать, как под ладонями бьется новая жизнь. Мой Сев, мой волк, он должен был все это ощутить, кобель озабоченный.
  "Да где его носит!? Только бы жив был..."
  
  
  *** *** ***
  
  Кровь тонкими ручками струилась по светлой коже и капала на пол, покрывая его маленькими лужицами. Холодная сталь ножа поблескивала в свете факелов и оставляла новый порез. Методично, один за одним, они покрывали тело причудливым орнаментом боли. Хриплый смех рвался с губ того, кто рисовал свою новую картину. Ему не было дела до того, что чувствует его полотно. Хотя скорее было. Он хотел наслаждаться стонами, криками и дрожью. Пусть его боятся, пусть кричат. Агония, как это прекрасно. Новый порез, и новый ручеек вливается в остальные, и они одним потоком устремляются вниз.
  Безумные, страшные глаза мучителя и художника всматриваются в бледное лицо. Вот такое оно для него прекрасно и очаровательно. Он сам нанес этот дивный рисунок на щеки и лоб, сам своей рукой сделал его совершенным.
  - Ты так прекрасен, - почти интимно и страстно шепчет лев.
  Мучитель опускает ладонь на израненную кожу и погружает руки в красный горячий поток реки жизни. Он втирает его в кожу, еще сильнее пальцами раздирает раны и пытается как можно глубже зарыться ими в оголенную плоть. С губ жертвы срывается стон и переходит в скрежет зубов, почти скрашивая их в пыль.
  - Тебе ведь нравится, каким ты стал, правда? Я сделал тебя подобным богам, а сейчас сделаю выше них. Смотри.
  Безумец переместился за спину своей жертве, и новое еще чистое и непокрытое ржавчиной крови лезвие сверкнуло в его руках. Холодом оно коснулась спины под правой лопаткой и провела линию от позвонка по косой. Потом точным движением нанес идеально похожую с другой стороны. Он медленно подцепил край раны лезвием и стал срезать тонкую ленту кожи, оголяя мясо и мышцы. И, наконец-то, его безумного сознания коснулся первый громкий крик.
  Он был музыкой для безумца, его арией, его таинством. Мучителя пробила волна дрожи, и он облизал окровавленные губы и, наклонившись вперед, стал зубами рвать плоть, отрывая большие куски и тут же с хищным ревом вылизывая раны. Вскоре на спине мало чего осталось, и мастер остался собой доволен.
  - Божественен, ты так божественен, - шептал он окровавленными губами и улыбался, глядя в кричащее лицо своей жертве.
  Ему так нравилось, когда эти такие идеальные, нетронутые им губы открывались и закрывались, а из сорванного криком горла слышался только булькающий хрип. Руки безумца трепетно рисовали свое совершенство, и ему казалось, что ничего прекраснее он никогда еще не видел. А как смотрелось клеймо, оставленное на идеально гладком когда-то челе. Круглый диск его герба украшал это полотно. Оно было почти законченно. Не было и сантиметра, который бы не покрыл замысловатый рисунок. У него ушло на это два дня, но такое великолепие этого стоило. Его жертва продолжала дергаться в веревках, как муха в паутине паука, но она больше не могла видеть. Глаза аккуратно лежали чуть в стороне, присоединившись к еще кучке своих собратьев. Судорога прошла по светлокожему телу, и оно перестало подавать признаки жизнь, став навек великим полотном мастера.
  С тихим звоном на пол упало кольцо с гербом императора волков. На улице поднялся шквальный ветер, снося на своем пути деревья и телеги. Кони в своих стойлах заржали и забились в угол, а ночную мглу разорвал крик:
  - Севериан!
  И все стихло, словно никогда и ничего не было, и только поваленные деревья и разбитые телеги напоминали о том, что было пару секунд назад. Казалось, что эхо все еще шепчет это имя:
  - Севериан... Севериан...
  27
  
  ***
  
  - Севериан!
  Меня буквально подбрасывает на кровати, израненное тело любимого так и стояло перед глазами. Теплые руки гладят, успокаивают, укладывают обратно на подушки.
  - Тссс... это сон, всего лишь сон...
  Убаюкивающий голос змея все равно не приносит покоя, мой муж на грани, ему плохо, чувства в смятении. Я не мог забыть того чувства потери и смертельной опасности, что грозила мужу.
  - Это не просто сон, я видел, как он умер, я прошу тебя снова, Зратх...
  Но змей лишь отводит глаза и садится на кровати. Слишком безысходно, я понимаю, он с трудом отказывает мне. Гордость, пора ей поступиться ради Севериана. Я опускаюсь на колени на пол перед мужчиной, ловлю его удивленный взгляд.
  - Я прошу на коленях, помоги Севериану, я заплачу любую цену, чем угодно...
  На миг, может, мне показалось, но всего на миг Зратх будто окаменел, и взгляд его потускнел, а потом он опустился на колени рядом.
  - Я выполню любой твой каприз... но об этом даже не проси...
  В этом ползучем гаде нет ни капли сострадания?! Он встал и выпрямился, а потом зашагал прочь из комнаты. Не уж-то он думает, что я буду сидеть и ждать?
  - Ты останешься тут, ты сам вынудил меня запереть тебя...
  Я бросаюсь к двери, но в скважине с той стороны уже поворачивается ключ. Мой гнев закипает все сильней, и инстинкт банального самосохранения перекрывается жаждой свободы. Я просил по-хорошему, пусть теперь не жалуется.
  Кляня Зратха всеми мне известными словами, я раздираю простыни на длинные клочки. Руки подрагивают и плохо слушаются от закипающего адреналина в крови, вот сейчас, еще немного, и я сбегу.
  Как ни странно, добрых три часа меня никто не беспокоил. Так что я успел порвать все, что рвалось, и вплести в самодельный канат. Близился вечер, а значит, ужин. Слуги уж доложат, что я тут натворил, так что в лучах закатного солнца я, наскоро проверив прочность веревки, повязал ее к ножке кровати и начал свой спуск по отвесной стене башни. Руки потеряли свою крепкость, мне совсем не давали тренироваться, живот мешал страшно, не давая ногам нормально двигаться. Помогала держаться только мысль о грядущей свободе, но все пошло крахом в один миг. По ушам резанул треск ткани.
  Пока я лез, ткань перетерлась о грань подоконника. Едва я успеваю заметить место будущего разрыва, как тело зависает в воздухе и, подчиняемое свободному падению, летит навстречу земле. Инстинкт самосохранения проснулся поздно, но позволил извернуться, чтобы приземлиться на "четыре лапы", лишь пара секунд до столкновения и снова мысль: "я же приземлюсь на живот...".
  И так же неожиданно тепло знакомых рук оставляет в невесомости. Понимание всей сложившейся ситуации мгновенно прожигает мозг.
  - Кобель, твою мать! Где же тебя столько носило?!
  
  * * *
  
  Холодное, красивое лицо, взгляд был устремлен вперед, пальцы сжимают меч. Воин был сильным, гордым и отмеченным шрамами побед. Весь его вид говорил: он хозяин этой жизни и связываться с ним опасно. Порыв ветра, и плащ, словно крылья, взметнулся за спиной и опал. Мужчина откинул длинную рыжевато-русую челку с лица и прошелся пальцами по короткому ежику на затылке. Он был чуть нетерпелив. Он ждал, так долго ждал и искал. Но, наконец-то, почувствовал его и точно знал направление, в котором должен был двигаться.
  Ветер продолжал перебирать и играть челкой, но мужчина этого уже не видел. Его глаза были закрыты, и он глубоко втягивал в себя воздух, пронюхивая, прощупывая пространство вокруг. Тело напряглось, и из горла вырвалось тихое рычание. Знакомый аромат кружил голову и питал тело энергией.
  - Мой император, впереди жилище змей, и вы ведете нас прямо к нему.
  Мужчина резко повернулся к говорившему, и тот вздрогнул под пугающим взглядом волчих глаз. Солнце пробежало по правой щеке и осветило длинный извилистый шрам, пересекающий щеку от виска до подбородка и исчезающий в высоком вороте куртки.
  - Я знаю, но он там, я чувствую. Мой кот там. А значит, туда мы и пойдем.
  - Да, мой император, - прошептал молодой воин, кланяясь и стараясь не смотреть на когда-то такое красивое лицо, обезображенное глубоким шрамом.
  
  * * *
  
  Смешной парнишка. Так испуганно каждый раз вздрагивает, будто меня волнует этот маленький шрамик. Я воин, не девка, мне все равно. Одним шрамом больше, одним меньше, это не имеет значение. Важно только одно - спасти моего Дома. Моего любимого супруга. Я и так очень долго его искал. Были мгновения, когда я думал, что уже не найду его. А оказывается, все это время он был не так далеко от того проклятого места, где нас и продали. Я все это время молился, чтобы с котом и нашим ребенком ничего не случилось. На себя мне было плевать. Но, чтобы я не говорил, мне в память хорошо врезалось то время, что я провел в лапах психа-льва. И даже сейчас стоило мне вспомнить, как все ожило в голове. Я поморщился, увидев, как наяву, то время...
  
  ***
  
  Два огромных льва привязывают мою тушку к столбам, а сумасшедший раб падает на колени и, закрепляя ноги, смотрит на меня. На миг я заметил проблеск ума в его глазах и ощутил, что веревки, крепившие мои ноги, чуть держатся. Дернись я сильнее, и они спадут. Только этого делать пока нельзя. Один я отсюда не выберусь, меня попросту убьет охрана, и я это хорошо понимал. А если потеряю голову, то не смогу спасти Дома из лап змея.
  Поэтому, я старался не шевелиться и молча выносил все, что он со мной делал, хоть и хотелось орать в голос и проклинать все. Но, верный своему обещанию, я не дал такой роскоши извращенцу. Так и не вырвав из меня крик, он обозлился и, прижав лезвие к моему лицу, стал медленно вести нож вниз, прорезая плоть. Шею тут же залила кровь, а щеку обожгло волной такой боли, что я не выдержал и впервые закричал, но не дернулся, нельзя.
  И тут моих ушей коснулся крик, доносившийся из глубины замка. То был звон скрещённых в бою мечей, свист и щелчки кнута, крик боли и смерти. Псих дернулся и посмотрел мутными глазами вверх.
  - Почему меня не оставят в покое? Я же занят. Они что, этого не понимают? - спросил он меня, - Я же творю!
  - Ты закончил творить.
  Схватив руками держащие меня веревки и освободив ноги, обхватываю ими толстую шею льва. Я вижу, как он хрипит и пытается расцепить мои ноги, как паникует, понимая, что не может этого сделать. В последний раз пытается вздохнуть воздух пережатым горлом, хрипит и затихает. Я, наконец-то, расслабленно повисаю на руках и смотрю на раба.
  - Коль ты помог мне раз, помоги и еще. Развяжи руки.
  Парнишка подбежал и перерезал сначала одну, а потом вторую веревку.
  - Я твой должник, малыш. Как хоть тебя зовет?
  - Митиан, - хрипло проговорил он, и я понял, что он давно молчал.
  - Спасибо, Митиан.
  Я поднял ту падаль, что валялась без чувств, и он занял мое место. Немного воды в лицо, и он затравленно оглядывается по сторонам.
  Я подошел к столу и выбрал из кучи сверкающих игрушек психа нож с длинным и тонким лезвием, подошел к парню, вложив его в руку Митиана, сжал пальцы на рукояти и посмотрел ему в глаза.
  - Ты хочешь ему отомстить?
  - Да.
  Я посмотрел на психа, перепуганного от смены наших ролей, и подошел к нему. Указал на перстень на моем пальце.
  - Ты думаешь, это только символ власти? Нет, не только. Он магический. Как только мои люди поняли, что мы с супругом пропали, они воззвали к "Силе власти", так называется это кольцо. И оно привело их ко мне. А теперь пришел твой миг боли, твои часы страдания.
  - Митиан, он твой, ты волен сделать с ним все то, что он делал с тобой. Прощай. Если нужна будет помощь, иди к волкам. И я, император Севериан, все для тебя сделаю. Я буду ждать твоего прихода.
  В этот миг в помещение влетели мои воины во главе с министром, и он тут же закричал:
  - Милорд, слава богам, вы живы!
  - А ты бы еще дольше шел, и я наверняка был бы уже мертв. Чего так долго?
  - Простите, император.
  - Да ладно, не тушуйся. Есть что одеть?
  Через пару минут у меня в руках была простая черная туника и кожаные дорожные штаны.
  - Всем выйти! - скомандовал министр.
  Как их быстро сдуло.
  - Господин, а что делать с этим?
  - Как только мы уйдем, он получит свое.
  Натягивая рубаху, Я повернулся спиной к министру и услышал сдавленный вздох-всхлип.
  - Ты ничего не видел, Касиан.
  - Но как же?
  - Ничего, со мной все нормально.
  - Ваше слово для меня закон, повелитель. Но мы не успеем вовремя доставить вас к магу. Шрам на лице останется.
  - Мне на это плевать, Касиан. Уходим.
  Как только мы вышли, раздался первый жалобный крик, переходящий в вой.
  Эта сука заслужила все, что с ним сейчас сделают, и даже больше.
  
  ***
  
  Ладно. Все уже в прошлом. Жаль только, что эта падаль срезала мне волосы. Дому так нравилось перебирать тяжелые пряди руками. Но это все же поправимо.
  Казалось, извращенец устранен, и мне бы быть счастливым, но все мои мысли были о Доме. Мы нашли место пребывания черного рынка. И пятьдесят семь вельмож лишилось голов, а сто двадцать три раба было освобождено. Медведь долго сопротивлялся допросу, но все же заговорил. Мне в руки наконец-то попала информация о направлении, в котором ушел змей. Теперь, если он не врет, я вскоре почувствую моего кота. Эти недели поисков и допросов были самыми длинными для меня.
  Мы бесшумно подобрались к стенам замка змей и стали искать вход на территорию. Как известно, лаз всегда есть. В саду между кустами был хороший зазор. Воины быстро заняли позиции, а я услышал скрежет, треск. Посмотрел вверх и с удивлением прижал к себе удивленного кота.
  - Кобель, твою мать! Где же тебя столько носило?!
  - Нет, ну ё-ма-ё, Дом, ты даже операцию по спасению умудрился испортить. Сам себя спас.
  - И далеко вы собрались, милые?
  - Да так, на прогулку, - прорычал я, продолжая прижимать кота к себе.
  
  ***
  
  Наконец я могу обнять Севериана, что и делаю, вцепившись в него мертвой хваткой и уткнувшись лицом в дорожный плащ, втягивая родной запах с жадностью. Тишину и мое счастье прервал знакомый голос.
  - И далеко вы собрались, милые?
  - Да так, на прогулку.
  Волк прижал меня к себе так крепко, что я начал елозить, так ведь и придушить не долго, да еще поверх всего весьма выпирающий довесок отозвался нелицеприятно о пережитых мной волнениях. Осторожно я отстранился и оглянулся. Зратх не выглядел расстроенным, разозленным, разве что слегка удивленным. Он играючи выхватил изогнутую саблю и направил на моего мужа.
  - Я не могу отпустить... своего кота, не удостоверившись в том, что он будет в безопасности.
  Фыркаю, но все никак не решаюсь поднять глаз и взглянуть в глаза Севериану, будто вина гложет меня. Я слышу, как лезвие выскальзывает из ножен. Будет дуэль, я хочу вновь увидеть и ощутить силу волка, но повод, будто я самка! Драться за меня, что ж будем думать, причина лишь в том, что волки вторглись к змеям, не более. Да, так и есть. Ох, что-то жарко стало, душно, и воздуха мало. Остаюсь стоять, окруженный имперскими псами, и так и не решаюсь оторвать взгляд от земли.
  Между тем, бой уже начался. Эти невесомые шаги я узнаю везде. Лязг металла, звон столкновения мечей и резонанс лезвий.
  Все же любопытство берет вверх и... как же волк прекрасен, я понимаю, как скучал по его прикосновениям, как скучал по нему самому. Уж себе я в этом признаюсь и признавался каждый день в заточении здесь.
  И, когда эйфория встречи после долгой разлуки прошла, я стал замечать перемены в императоре. Его роскошные волосы исчезли, вместо них рыжий ежик, и что-то на лице. Я не мог рассмотреть с такого расстояния, ветер то и дело бросал мои волосы в лицо, да и цель от моего взгляда ускользала, перемещаясь по полю дуэли, скрещивая мечи со змеем. Должен признать, что рептилия ему не уступала ни в силе, ни в ловкости. И все же, Севериану будто что-то мешало драться в полную силу, будто он был ранен.
  - Севериан!
  Страх окутывает меня снова, потеряв его раз, второго я не выдержу. Змей и волк смотрят на меня. Видя мое состояние, Зратх отступает и опускает меч. Император же разочаровано вздыхает, но все же тоже убирает меч в ножны.
  - Уж не чаял я увидеть мужа моего дорогого... гостя. Рад знакомству, мое имя Зратх, о, великий император. Никак не мог подумать, что на черном рынке приобрету и спасу вельможу, тем более, младшего супруга императора.
  Ишь как расшаркался.
  Мое хмурое лицо, видно, смешит змея, и он улыбается, хмыкнув в кулак. Наконец я могу подойти к Севу, он оборачивается, и я понимаю, что не чувствую ног, что лицо мое плывет, я смотрел и не верил. Лицо моего любимого пересекал ужасный шрам. Я воин, и цена победы или проигрыша сражений за жизнь, за еду, за землю, за свободу - шрамы, увечья, смерть. Это не новость, но все же, когда это случается с близкими, это всегда удар.
  Что же ему пришлось пережить, пока мы были в разлуке? Что бы это ни было, это все еще мой Севериан, его теплые руки поддерживают меня и усаживают на расстеленный на земле плащ, его губы, покрывающие мое лицо поцелуями. Отстраняюсь и заглядываю в яркие голубые глаза, они горели для меня. Потом мое внимание возвращается к ровной полосе. С неясным мне самому благоговением очерчиваю пальцами ее края, это было похоже на чувство, когда вожди рассказывали баллады и показывали свои шрамы, увечья, тот же трепет, когда под детскими пальцами ощущалась история крови, написанная на телах рукой самой смерти.
  - Кхм, простите, что прерываю...
  Молодой волк вышел из строя и протянул императору бумагу.
  - Это пришло соколиной почтой, летающие племена просят аудиенции у императора, они уже в столице.
  - Вам нужно возвращаться, могу я предложить свою помощь?
  Зратх был обманчиво расслаблен и игрался с яблоком, перекатывая его на лезвии меча.
  - Нет, спасибо, у нас есть все необходимое.
  - Возможно, но вы ведь не знаете, как успокоить тошноту супруга при укачивании? Так вы и за неделю до столицы не доберетесь.
  - Что ты предлагаешь?
  - Я могу поехать с вами.
  - Исключено.
  Волк был резок, и по лицу змея пробежала тень, но виду он не подал.
  - Севериан, не будь так категоричен, пусть едет, один он мало что может... тем более, он не последний в королевстве змей, это почти гарант...
  - Ты защищаешь его!?
  - Нет, я...
  Я даже не услышал, как Зратх подошел, Сев тоже не успел среагировать, и я оказался за спиной змея.
  - Прошу не повышать на Дометиана...
  - Черт с вами!
  Это было, наверно, согласие, но сердце сжалось, когда волк отвернулся и направился вглубь сада. Это его задело, но что я мог поделать, если меня от недолгих прогулок укачивает, и что будет с двухдневным путешествием? Я либо умру, либо постоянно придется делать остановки.
  28
  
  После Коментариев под 27 главой, в частности Albafika, авторы впали в депру, вначале кэт, потом и я. (спасибо комментатору огромное, и все недовольства, что авторы не могут писать, тоже к ней - а то и завершение ф-ф умерщвлением Дометиана и Севериана).
  Фанфик временно заморожен. МЫ ЕГО ПРОДОЛЖИМ, но только после того, как кризис пройдет, в конце месяца, а может, и позже мы восстановим выкладку.
  Писалось с ФАФНИР, спасибо ему большое, снова!
  
  
  ***
  
  Я злился, давно не был настолько зол. Я шел за ним и что в итоге нашел? Ему было хорошо и без меня. Он уже нашел мне замену и был вполне счастлив. Этот змеюка раздражал меня, я каждый раз готов был ему разорвать глотку, когда он смел коснутся моего супруга, но если он не касался, то Дом зеленел, и ему становилось плохо, его явно сильно укачивало в телеге. К тому же, была еще одна проблема: каждые 20-30 минут приходилось останавливаться, чтобы кот наведался в ближайшие кустики, и так уже шесть часов. Хоть вой. Я обернулся, посмотрел на кота и только хотел помочь ему снова сползти с телеги на очередную вылазку по кустам, как нарисовался змей и, легко приподняв кота, опустил его вниз.
  Я почувствовал, как внутри меня зарычал волк и ударил в стенки плоти, по коже словно расползся яд ревности. Сильные руки змея с ловкими длинными пальцами пробежали по животу, и он что-то проговорил, низко наклонившись к Дому. Я отвернулся, чтобы не смотреть, иначе просто убью. Я впервые не уверен, что смогу себя остановить. Мне было больно видеть, как кот улыбается хоть кому-то кроме меня, и я понимал: это глупо, но ничего не мог с собой поделать.
  Глубоко вздохнув, я посмотрел на быстро темнеющее небо. Да, такими темпами мы долго будем ехать. Да и небезопасно передвигаться в темноте, надо готовиться к ночи. Я подозвал к себе охранника и отдал приказ. Стоянку развернули очень быстро. Не прошло и двадцати минут, как были устроены спальные места и разведен костер, а на нем уже жарился, истекая соками, крупный зверь, пойманный нами по ходу передвижения. Я посмотрел на супруга и снова весь напрягся, следя за действиями змея. Эта ядовитая тварь подошел к Дому и спокойно, как будто так и надо, сел за его спиной, прижал кота к себе. Его рука нырнула под тунику и обосновалась на выпуклом животе.
  "Ну все, достал!"
  То, как я оказался рядом с ними, и не заметил сам. Из горла вырвался грудной рык. Он громкими перекатами разорвал тишину лагеря, и все тут же постарались спрятать свои взгляды и заинтересованность.
  - Не глупи, император, я просто его лечу.
  - Ты просто его лапаешь, змей. И меня это бесит. Я терпел, но больше терпеть не стану.
  - Сев, не надо! - вскрикнул кот.
  - Надо, причем давно надо было.
  Я уже начал обнажать лезвие ножа, когда услышал окрик:
  - Мой господин! У нас гости.
  "Кто посмел прервать меня?!", - билось в моей голове.
  Я резко обернулся, готовый напасть, и оторопел. Прямо передо мной стоял охранник и Митиан.
  "Как же он нашел меня?! Не иначе шел за нами все это время".
  Парнишка спокойно посмотрел на нож в моих руках, опустился на колени и, низко склонив голову, громко проговорил:
  - Моя жизнь принадлежит тебе, мой Господин, - ритуальные слова были как гром среди ясного неба.
  Я почувствовал, как палец на левой руке что-то сжало, и посмотрел на Митиана. Тот приподнял лицо и посмотрел на меня. На его щеке медленно расползся рисунок и стал расти тонкими линиями вверх, пока не коснулся темной брови. Клятва была дана, и боги приняли ее, одарив парня знаком моего стража.
  - Ты что натворил? Ты больше не раб. Зачем тебе все это надо?
  - Я хочу принадлежать тебе, мой император, только тебе, - искренне и твердо сказал Митиан.
  "Приехали..." - это все, что пришло мне в голову.
  
  ***
  
  Мой Сев бесился и бесился, но я, увы, тоже ничего сделать не мог. Мой волк будто меня избегал, я думал, что наконец смогу ощутить его тепло, что он захочет пообщаться с нашим ребенком, но только Зратх был рядом и не отходил от меня, утешая и успокаивая. Меня страшно бесило, что на каждом шагу мне хотелось в туалет, да так, что терпеть было невозможно. Но был и плюс: подчиненные Севериана уже больше не смотрели с такой ненавистью и презрением, даже скорее с сочувствием.
  Все-таки Сев не выдержал и начал кидаться на змея, одна проблема... но теперь и вторая - щенок. Он появился из ниоткуда, и в его глазах было столько обожания к моему волку, что я заревновал. Волк его знает, это, видно, бывший?
  - Севериан, кто это?
  С трудом поднимаюсь, неимоверным и не без помощи когтей, так как один наглый змей решил меня остановить, ну, пусть знает. Я встаю рядом с Севом.
  - Он меня спас...
  Этих слов мне было достаточно, чтоб облегченно вздохнуть. Маршал шепотом напомнил, что нужно идти отдыхать и торопиться ехать дальше, все-таки послы ожидают. День появления Митиана, как выяснилось, стал первым днем моего персонального ада. Ревность сжигала, теперь я понимал, что ощущает Севериан, когда видит меня со змеем, но у меня нет выхода, а это... щенок вечно крутится рядом. Чуть ли не в койку к нему лезет. Остался день пути, если смотреть на скорость нашего передвижения оптимистически.
  Вечером на привале, как всегда, я нервно наблюдал, как Митиан лебезит перед моим мужем. Полный решимости, я хочу подойти к ним и объясниться, но гордость не позволяет сделать последний шаг, и я остаюсь стоять позади Севериана. Митиан все ближе к моему волку, зазывающее смотрит и... целует его.
  Я не могу сдержать тихий удивленный вдох. Зратх все видел и попытался остановить меня, но получил когтями четыре кровавых следа на щеке. В лесу его просьбы становятся все глуше, звуки бега гаснут, а меня все несет дальше.
  Ощущение, что со мной что-то подобное уже было, что это место знакомо. Останавливаюсь на выходе к полянке, поросшей мелкой травой и пахучими цветами. Она видна как на ладони и пуста. Едва я на нее ступаю, опускается туман. Это настораживает. Что-то тут не так, и голос позади, знакомый и ненавистный до черта.
  - Снова мы встретились, Дометиан...
  Бог смерти восседал на валуне без плаща, просто мужчина с прекрасным телом, в обычной одежде охотника.
  - Я умер?
  Мой вопрос вызвал у бога смех.
  - Нет, что ты. Просто беспокоюсь за свою пару, вредно тебе так бегать и волноваться.
  - Это я уж как-нибудь сам, ты мне не пара.
  Снова смех, на этот раз Бог смеялся долго.
  - Мне нет дела до тебя. Твой ребенок - моя пара, он обещан мне за мою помощь.
  Так вот что значил тот браслет, но я не позволю решать за мое дитя, что ему делать и с кем жить.
  - Пара или нет, решать не тебе... - огрызаюсь и понимаю, что не в силах даже стоять на ногах, так бег меня вымотал.
  Горячие, словно преисподняя, руки подхватывают меня под локти и не дают опуститься.
  - Земля холодная, присядь лучше на мой хвост, всяко лучше...
  От улыбки Бога смерти стало как-то спокойней, не было чувства опасности. Он наклонился к моему животу, внимательно разглядывая. Взглядом попросил разрешения коснуться, я позволил. И ребенок тут же отозвался слабым толчком, потом сильнее и сильнее.
  - Какой общительный малыш...
  
  
  POV. Митиан.
  
  Я шел за волком тенью и часто был на волосок от того, что меня засекут. Но нет, меня так и не заметили, а потом я потерял бдительность и был пойман. Когда я снова увидел глаза этого великолепного воина, его мужественное лицо и тело, бугрящиеся мышцами, то решил, что мне все равно, что со мной будет, я просто хотел быть с ним рядом. И для этого я видел только один выход. Неловко упав на колени и низко склонив голову, я открыл свою шею, как требовали того традиции, и дал клятву стража. В страхе ожидая, примут ли ее боги. И они приняли. Щеку обожгло огненной болью, и по венам словно потекла лава, но эта боль ничто по сравнению с моей радостью. Теперь я всегда буду с ним. Буду рядом, буду греться в лучах его величия и не буду обузой. Если надо, я и жизнь за него отдам. Это не я его спас, а он меня. Спас от полного безумия.
  В тот день, когда я помог освободится волку, я смог сделать то, о чем мечтал все эти годы. Я смог отомстить своему страху. Не знаю, почему я не привязал ноги волка, как делал это с другими, но что-то внутри меня подсказывало: этот сильный самец - мой шанс на спасение из этого мира боли и страха. Я поверил своему чутью, как верил всегда, и не пожалел. Когда нож коснулся моей кожи и я смог сжать его в ладони, единственное, о чем я мог думать - это месть. Это чувство почти огнем разливалось по моим венам и мешала дышать. Я забрал кольцо, что он носил на мизинце, и приложил печать к замку моего ошейника, он щелкнул и упал к ногам. Вот теперь запрет на причинение хозяину зла на меня больше не действовал.
  Я сделал первый надрез и услышал вопль пополам с просьбой не убивать. Тогда я понял, чего больше всего боялся лев. Он страшился смерти, боялся умереть так же, как убивал других, и испортить свое тело. Мне стало противно даже ножом касаться его, я отбросил холодный метал и, взяв в руки факел, двинулся наверх, слушая вой этого подонка. По пути я прихватил со стола четыре тонких кинжала с гладкими рукоятями, такими и биться, и метать удобно. Я прокричал перепуганным слугам, чтобы забирали, что смогут, и бежали. Наверное, сейчас я снова походил на безумца, коим никогда и не был, но я улыбался, глядя, как огонь пожирает тяжелые портьеры, как ползет вверх и, потрескивая, раскидывает вокруг себя искры, и от них загоралась мебель, скатерти и деревянные полы.
  Я покинул замок последним. Ушел подальше и продолжил смотреть, как огонь пирует и поедает здание, словно оголодавшее животное. Вокруг меня бегали перепуганные животные, и слуги отлавливали лошадей, чтобы уйти из этого проклятого места. Один из слуг попытал коснуться и поймать черного жеребца хозяина. Моя реакция была на это мгновенной. Быстрый разворот, и один из прихваченных мной ножей засел глубоко в дереве и тихо зазвенел, вибрируя от силы удара рядом с лицом парня. Тот испуганно дернулся и уставился на меня.
  - Найди себе другого коня, а этот мой. Понял?
  Парнишка кивнул и убежал. Я посмотрел ему в след и засмеялся. Может, я и правда безумен? Если подумать, то я не мог после всего того, что было, остаться абсолютно нормальным не мог. В моей памяти навсегда останется тот день, когда меня захватили эти подонки и продали ненормальной падали. А ведь, будучи старшим сыном богатого торговца, я никак не ожидал окончить свою жизнь таким образом. Когда я поднимался на борт корабля отца, то был полон надежд и мечтал стать великим воином. Но я никак не ждал, что потеряю все, что любил, в том путешествии.
  
  ****
  
  Крик чаек отвлекал от грустных мыслей. Я стоял на палубе торгового корабля, который принадлежал нашей семье. Младшие братья-близнецы бегали по вантам, как ловкие зверьки, перепрыгивая и цепляясь за веревки. А совсем крошечная сестричка бегала по палубе и голосила, упрашивая взять ее с собой. Отец подхватил малышку и ласково обнял. Богатый торговец, хваткий делец, жестокий воин, любил свою семью. Но горе не обошло нас. Мама. Свет и тепло всех нас умерла, и, чтобы отвлечься и притупить боль, отец взял всех нас в путешествие. Я, как старший из детей, старался не показывать своих эмоций, чтоб младшие не горевали еще сильней. Отец отпустил дочь и грозно посмотрел на младших.
  - Вниз! - приказ.
  Мальчишки тут же поспрыгивали и вытянулись в струнку. Отец прошелся и осмотрел своих детей. Волк был доволен. Дети послушны и сегодня были в хорошем настроении. Тревога немного отступила.
  - Сейчас всем спуститься в каюту и отдыхать. Утром Митиан заступит на вахту, пора учиться. Леон и Лука - юнги, а Лина будет со мной. Выполнять.
  Отец ласково раздал подзатыльники близнецам, поцеловал малышку, а мне сказал:
  - Присмотри за младшими, сын.
  Я кивнул и направился к каютам.
  
  Дикий крик разорвал ночь. Боевой клич пиратов оглушал и вселял ужас. Я только успел вскочить и схватить меч, но его выбил из рук один из нападавших. Удар в лицо, и у меня поплыло все перед глазами. В каюте шла ожесточенная драка. Отец старался отбиться от незнакомцев и весь перетек в волка. Рычание, звуки ударов и хруст костей. Опытный волк подошел к самой черте, его вели только инстинкты - защитить потомство, любой ценой.
  Но противники не уступали в силе и рвали на части матерого зверя. В пылу драки один из нападавших вскочил на узкую постель. Прыжок, и по каюте протяжно пронесся стон умирающего. Я силился подняться, но тяжелая рука беспощадно сжала горло. Все потемнело, исчезли звуки...
  
  Я очнулся в трюме. Сыро и холодно. Все тело было избито и поранено. Я приподнялся и сел. Я был один.
  
  Что произошло? Где я и где младшие? Отец!
  
  Я попытался позвать, но горло пересохло и не выдало ни звука. Боль... Глаза наполнились слезами. Я не смог их защитить... не смог.. не смог...
  Ужас разрывал мозг. Боль, страх за себя отошел не второй план. Я обхватил себя руками. Нет, я выживу, я отомщу. Отомщу за все, не знаю как, но отомщу...
  
  Потом меня продали на невольничьем рынке. И начался ад.
  
  Ад одной ночи. Не было чувств, не было мыслей, только одно: ни за что не сдаваться. Будет час, будет шанс...
  
  Месть была холодной. Холодной в своем безумии. Долгой и карающей.
  29
  
  ***
  
  Ко мне бросился Митиан.
  - Прошу, отдай приказ. Я прослежу, чтоб он не потерялся.
  Волчонок увидел мой кивок, и бросился за моим супругом.
  - Стой! - окликнул я его, - возьми с собой еще воинов, и будьте осторожнее. Вы отвечаете за его безопасность головой.
  Мне не надо было уточнять за кого, они поняли. Кивок, и с места срываются опытные следопыты. Они без звука исчезают в лесу.
  Я развернулся к своим волкам. Расправил плечи и начал отдавить приказы. Больше не было волнующегося и любящего супруга. Перед моими людьми снова стоял сильный, расчетливый и несгибаемый правитель. Приказы так и сыпались из меня:
  - Разбить лагерь. Генерала ко мне, выставить посты, охрану менять через каждые два часа. Всем быть начеку, мы не дома. Генерал!
  - Да, мой господин?!
  - Пусть дежурят по двое и... проследи за змеем. Мне не нравится это его желание все время быть с Дометианом. Как бы чего не выкинул. Пока существует заговор, у нас остается слишком мало людей, которым мы можем доверять. Тем более незнакомцу. Генерал?
  - Все будет исполнено, как вы того пожелаете, мой император.
  - Иди.
  Я бросил взгляд на лес, где скрылся ранее Дометиан, а потом и Мит с моими людьми. Все во мне рвалось туда, за ним, чтобы увидеть, убедиться, чтобы обнять и снова почувствовать его тело, прижатое к моему, чтобы ощутить тяжелые волны волос под своими пальцами. Но я не мог этого сделать, пока среди нас есть предатель, пока в спину нацелено оружие, я не могу показать свою слабину. Даже так, даже с ним.
  Как бы я его не любил, не желал и не боялся за него, а выхода у нас не было. Я должен быть сильным. Мне надо отбросить ревность в сторону и мыслить холодно и здраво.
  Когда я выбрался из того ада, меня удивил один факт: почему тень не явился, когда была нужна помощь, я же звал его. Лишь ощупав свою грудь, я понял. Медальон связи, что дал мне мой хранитель, пропал. Его на мне не было. Он просто не мог меня услышать. Потихоньку я стал прокручивать события назад и нашел тот момент, когда в порыве страсти мы просто сорвали его с моей шеи. Я обыскал всю комнату, расспросил слуг, но подвеска исчезла, словно ее и не было.
  Проблем было так много, и они были столь разнообразны, что я должен был прекратить поддаваться инстинктам, и начать думать с холодным, расчетливым умом. Меня пугала та пропасть, что все больше растет между нами, но кот тоже должен стать еще сильнее, ради нас, ради нашей любви и ради нашего дитя, ради того, чтобы выжить. Сейчас, когда все в нем борется только за маленькую жизнь, когда тело перестраивается, добавляя все новое и новое, быть сильным для кота очень и очень сложно, но у нас нет выхода - надо.
  "Ну где же они? Неужели не нашли моего кота?"
  Я мерил поляну шагами и почти был на ее краю, когда ко мне подошел молодой солдат и доложил:
  - Великий император, со стороны змей к нам идет караван из пяти всадников. Еще семеро едут в двух повозках. На вид торговцы.
  - Неважно. Сейчас мы не можем игнорировать никого. Допросить, осмотреть багаж и личные вещи. Я не для того через столько прошел, чтобы быть дураком.
  - Будет сделано, сиятельный.
  Солдат поклонился и исчез в гуще леса.
  "Итак, у нас гости, и кого же нам бог послал?"
  Я снова впился взглядом в лес
  "Ну почему же так долго? Где же мой кот?"
  
  ***
  
  Бог исчез так же, как и появился, я смотрел на то место, где был он и где был его хвост. Вместо чешуйчатой конечности я сидел на валуне, устланном ветками и сухой травой. Я понял причину его исчезновения, когда спустя секунды услышал шаги. Это были волки и Митиан, судя по запаху. Я ощерился, когда он подошел и решил взять меня за руку.
  - Отвали!
  Во мне взыграла ревность, на нем был запах Севериана. Я едва смог побороть желание вцепиться в его глотку, ревность просто сжигала. Но я совладал с собой и, поддержав свой уже вполне выпирающий живот, поднялся. Это было нелегкой задачей, но выполнимой, спина болела ужасно, тошнило, и снова мне приспичило. Но я решил дотерпеть до лагеря, а зря, краник прорвало, я только едва успел поднять тунику и спустить штаны. Я сдерживаю стон неимоверного кайфа. Ребенок стал неожиданно слишком активным, и в лагере я уже стонал от боли. Это было неожиданно. Не роды, конечно, но все равно я очень перетрусил. Посмотрев в сторону Севериана и Митиана, я с тоской удалился к Зратху и рассказал ему все от и до, даже встречу с Богом Смерти, но о разговоре о долге умолчал. Змей успокаивал меня, как мог, а я почти рыдал от слишком длительных неприятных ощущений. А вдруг с малышом что-то не так, я же пробежал достаточно много, и чуть не обратился. Я буквально взвыл, громко, настолько, что один из охраны заглянул внутрь, Зратх только покачал головой.
  - Ты сейчас всех на уши поставишь...
  - Да, я виноват! И оттого мне не лучше.
  Теперь и Зратх меня осуждает.
  - Гадюка подколодная... - цежу сквозь зубы, отбрасываю портьеру, закрывающую вход в шатер.
  Я намереваюсь все разъяснить. А если не смогу, если не хватит смелости, то просто уйду. Я ждал встречи, надеялся, я молился, чтобы Сев остался жив, и что выходит? Он меняет меня на подстилку! Зачем он вообще пришел, я же почти смирился с мыслью о том, что он погиб, или о том, что мы никогда не увидимся, родил бы в царстве змей и жил бы, горя и таких душевных мук не знал бы со своим малышом, только моим. Я раскрываю вход в палатку командующего и с порога рычу.
  - Секретничаете без меня?
  Я прохожу в палатку так, будто у меня нет живота, будто я не беременный, не мучаюсь от неудобств сейчас. Я становлюсь фактически лицом к лицу с Севом, задирая голову и дерзко смотря в его глаза.
  - Ты не хочешь мне объяснить, что за железный занавес вокруг меня и ребенка? Ты хорошо подумал, прежде чем выстраивать стратегию поведения со мной?
  Как я и опасался, Митиан был внутри, да он насквозь пропах моим волком. Но пусть смотрит на наши разборки, ему полезно.
  - Ты хорошо подумал, прежде чем распределять время на общение со мной, нашим ребенком, который, похоже, теперь мой, и Митианом?
  Я понимал, что он правитель, император, но он еще и будущий отец, неужели он так неумел, что не может с честью нести оба звания? Мне интересно узнать, что он скажет, выслушать и решить, стоит ли остаться, будет ли у ребенка хороший отец, даже несмотря на то, что он не сказал мне об уговоре с Богом Смерти, это дело десятое, но все равно важное, правда, такое при посторонних я обсуждать не буду. А Митиан, этот щенок, непонимающе смотрел на меня, наверно, думал, как я могу повышать голос на мужа, могу, еще как могу.
  - Что уставился? Выметайся! Или годы у твоего мучителя покажутся тебе раем...
  Я не намерен шутить, сейчас я смотрел на щенка с высоты своего пьедестала, мне просто нужно понять, что он мне не ровня, и я успокоюсь. Мне нужно поставить его на место, потому что мне надоело его лебезение перед моим мужем, моей истинной парой. Зратх хотя бы мне ровня, хотя я бы и от его общества отказался, если бы не был без него так беспомощен в плане собственного самочувствия и знаний о беременности. Я все еще ждал, прожигая Митиана взглядом, упреждая любое слово Севериана, щенок должен понять, кто я, и что я не намерен терпеть его, барахтающегося в попытках вылезти к трону.
  - Выйди, - тихо, но с нажимом в голосе проговорил я, - к нам никого не впускать. Если хоть кто-то помешает, ответишь ты.
  Еще никогда мой голос не был настолько властным и холодным. Я продолжал твердо смотреть в глаза волка. Сейчас мне нельзя отводить взгляд первому, он должен подчиниться. Я второй правящий император, я меченый, я сила и власть, только от меня и моего супруга зависит благополучие народа. Они должны знать - мы будем справедливо править жесткой рукой. У нас есть враги, и они среди приближенных, а значит, как бы я не был поглощен своим деликатным положением, как бы не хотел отрешиться от проблем, мне нужно быть сильным. Потому что проблемы не откажутся от меня и не спросят, чего я желаю. Но чтобы поставить себя так высоко, чтобы меня уважали все волки империи, я должен хотя бы этому волчонку показать свою сущность. Пусть знает: на троне не какой-то случайный облезлый кот, а сила, с которой стоит считаться и которую надо бояться.
  В тот миг, когда мои глаза уже устали от этих гляделок, Митиан отвел взгляд и сделал это первым. Дальнейшие его действия меня даже немного поразили, хоть я и добивался именно этого. Митиан опустился на одно колено и низко склонил голову, подставляя свою шею.
  - Как прикажет, мой господин. Вам никто не посмеет помешать.
  - Иди.
  Волчонок склонился еще ниже, почти касаясь пола лбом, и быстро вышел, тщательно прикрыв за собой вход.
  В тот же миг я почувствовал, как меня обхватили руки волка, а о волосы потерлись лицом. Горячие губы коснулись края уха, пустив по коже мелкие мурашки.
  - Ты был таким холодным, жестким, сильным, жестоким и властным. Дометиан, ты был великолепен, супруг мой, настоящий император, достойная пара мне.
  - Я все еще жду ответов...
  Голос мой даже не поменялся, я стоял, не шевелясь. Мне, конечно, была приятна близость, но ломаться пока не время.
  30 НЕ БЭЧЕНО
  
  
  Императорский замок. В тоже время:
  
  Он приходит всегда, когда на замок опускается ночная мгла. Бесшумно открывает двери и проходит в гостевую комнату. Я никогда его не вижу, только чувствую его дыхание и знаю: он здесь, рядом, смотрит, и на его губах вот эта вечная улыбка, что у многих вызывает страх. Иногда я тоже его боюсь, но все равно хочу. Он всегда только берет и никогда ничего не дает взамен, но я продолжаю ждать эти встречи и почти бегом бегу сюда, где нас никто не увидит, как только начинает темнеть. Мои ожидания выливаются в минуты и часы, но это всегда того стоит.
  Его сильные и горячие руки касаются моего лица, гладят шею, чуть сильнее сжимая ладонь так, что я невольно давлюсь вздохом и стоном. Пока я неподвижной статуей сижу, замерев на краю постели, он медленно раздевает меня. Он всегда делает это сам, это словно часть нашего ритуала. Мое дыхание уже вырывается неровными и прерывистыми вздохами. Я возбужден, сильно и уже давно. Мое тело отреагировало, как только я опустился на кровать в полутемной комнате. Я чувствую, как он руками забирается ко мне в штаны и приподнимает меня с кровати. Я знаю, что его губы прямо у моих губ, но он не целует, только дразнит, всегда только дразнит. Ждет того момента, когда я не выдержу и сам начну его просить. Это тоже часть хорошо продуманной игры. Он сдергивает с меня брюки грубо, резко, на грани боли, но я испытываю ни с чем несравнимый восторг. Мне хочется тоже раздеть его, коснуться. Как жаль, что для меня это под запретом. Он отходит в сторону, и я слышу шуршание одежды: вот с тихим звуком на спинку кресла опустился тяжелый плащ, за ним рубаха. Я знал все это, хоть и не видел, все было как и всегда. Как только об пол ударились сапоги, мое тело все напряглось в ожидании и предчувствии. Я облизал сухие губы и с трудом сдержал стон. И вот, наконец-то, мои руки смогли коснуться его тела. Я обвел ладонями широкие плечи, мощную грудь и скользнул вниз, лаская контуры пресса. Я не видел его, но знал, он великолепно сложен. Сильный, мощный - настоящий самец.
  Меня уже просто трясет от возбуждения, но он все еще медлит.
  - Прошу, коснись меня, поцелуй, возьми, я твой. Хочу подчиниться тебе и только тебе.
  Его смех, он, как яд, впитывается в мои вены и заставляет тело гореть и плавиться. Он - мой яд, мой наркотик, я просто не могу без него. Мне все сложнее и сложнее видеть его и стараться не показывать виду, как сильно я желаю его всегда.
  Он почти бросает меня на кровать. Страх еще сильнее подогревает мою кровь. Я знаю: он не умеет быть нежным, он другой. А я и не хочу ее, эту нежность. Мой удел - подчиниться хозяину, быть его щенком, тем, кто не откажет и примет все, чтобы это ни было.
  И вот, я снова выгибаюсь под ним, подставляюсь под рот и руки, и вскрикиваю, плыву на этой тонкой грани удовольствия и боли. Ни с кем мне не было так, как с ним. Иногда мне кажется, что я живу только вот такими встречами, а без них лишь попусту трачу время и годы жизни.
  Я чувствую, как его пальцы ласкают меня изнутри, когти чуть царапают стенки. Как же это хорошо. Я сам вскидываю бедра и сам насаживаюсь на пальцы, но мне уже давно этого мало. Я хочу всего его. Хочу почувствовать, как его большой член врывается в меня, хочу. Но я знаю, что пока не попрошу, он будет медлить и мучить. Я не стану упрямиться, не хочу. Однажды он мучил меня вот так, не давая большего, четыре часа. Теперь я хорошо знаю, что лучше начать просить. И да, я прошу.
  - Пожалуйста, пожалуйста, я хочу тебя. Возьми меня, я хочу ощутить твой член глубоко в себе. Прошу...
  И снова этот его смех. Нет, он все же ядовит, он хочет поработить меня, но мне-то уже все равно. Тело пылает, кожа настолько чувствительна, что даже дыхание, касающееся ее, вызывает чувство, похожее на боль.
  Он переворачивает меня и ставит на колени, низко пригибая к кровати, а потом врывается сильно, резко и... так хорошо. Дальше я перестаю понимать хоть что-то, остаются только ощущения и бешеный скрип кровати в ушах.
  Когда мы оба, уставшие и мокрые, падаем на измятые и сбившиеся простыни, он снова задает все те же вопросы. Именно они возвращают меня всегда с небес на грешную землю.
  - Как продвигаются дела? Что известно об императоре? На какой стадии операция по их устранению?
  "Но почему? Ведь я не желаю смерти Дометиану и Севериану. А есть ли у меня выход?"
  
  ***
  
  - Дом, а что бы ты хотел от меня? Ты все время с этим змеем, ни на секунду он не отходит от тебя. Я уверен, что даже сейчас он где-то поблизости.
  Сева разжал свои руки и отошел в сторону, глядя в одну точку.
  - Я, знаешь ли, тоже не отдыхал. Все это время, с тех пор, как смог вырваться из рук того мясника, все дни, минуты, я искал тебя. Я готов был идти даже на край света. И вот я нашел и что вижу? Меня для тебя уже просто нет.
  Я слушал и понимал, что виноват, что еще в первый день обидел своего мужа. Причинил боль.
  - Ты неправ... я до последнего просил Зратха снарядить твои поиски... но времени прошло слишком много... и вера начала угасать...
  Севериан теперь не казался таким сильным, при мне он все же был другим, или я научился так его видеть. Я нежно провел кончиками пальцев по светлеющим на, и без того бледной коже, шрамам. Они меня пугали. Сколько же боли он вынес? Во мне что-то надломилось, и я сам крепко обнял императора, вжимаясь в его сильную грудь.
  - Я не могу без него, понимаешь? Или ты хочешь месяц добираться до города? Наблюдать мои боли? Я знаю, что ты бы сам смог помогать мне, но на тебе есть и другие обязанности: твоя армия, твои подданные, твоя страна. Ты не сможешь и день, и ночь быть рядом с нами...
  - Да, не смогу, но, Дом, как бы я хотел именно этого. Махнуть на все и жить только вами, но ты прав, я не могу этого сделать. Я отвечаю за тех, кто доверил мне свою судьбу и свои жизни. Посмотри на нас. Что мы творим? Мы рушим сами себя. Мы забыли, что связаны, мы забыли, что едины. Нас не могут разлучить и боги. Прости меня, мой кот, моя глупость не имела границ.
  Он тихо засмеялся и зарылся пальцами мне в волосы. Я поддался вперед и прижался лицом к его груди. Под ухом мерно билось его сердце.
  "Как же я соскучился по этим рукам, по этому телу и вот по этим успокаивающим звукам - тук-тук-тук... Как же хорошо. И как жаль, что я не могу зарыться пальцами в светлые тяжелые локоны...".
  - Я люблю тебя... И хочу, чтобы ты был рядом чаще, не смотри на змея, он не помешает... Я хочу Тебя рядом видеть чаще...
  С нажимом повторяю, обозначая, что мне неважно, кто при этом будет присутствовать, что думать об этом. Я хотел получить то, что положено мне и ребенку - тепло мужа и отца. И не сомневаясь в его любви, стоять рядом у власти, будучи правителями, отцами целой стране.
  - Ты получишь все, чтобы у меня ни попросил. Можно мне? - Сев посмотрел на мой живот, что сейчас упирался в него. - Можно мне почувствовать его?
  Я могу только тихо рассмеяться.
  - Если он разрешит, он стесняется...
  Даже не заметив, что смирился с утверждением Севериана, что будет мальчик. Наследник, так наследник.
  Но он и правда закрывался от всех, лекари видели плод, видели, что он больше нормы, но ничего точного, словно внутри кокон. Лишь иногда я ощущал внутри нестройное биение. Будто сердце эхом отражалось от моего в несколько ударов.
  Мои руки ложатся на тунику, и я поднимаю ткань, оголяя очень даже выпирающий живот, округлившийся плавно за месяц разлуки, внизу на коже можно было заметить растяжки, вены. Я этого стеснялся и потому почти сразу ткань опустил, передумав, предполагая, что Сева сможет потрогать малыша и пообщаться сквозь тонкую ткань.
  - Нет, подними тунику, - помедлив, я сделал, как он сказал. - Вы так... совершенны.
  Я был немного смущен его словами и не мог понять, что такого особенного было во мне.
  Он осторожно, словно боясь сделать лишнее движение и навредить этим нам, прикоснулся к моему животу и вздохнул. Я даже и не заметил того мига, когда начал так глупо, но невероятно счастливо улыбаться. Волк погладил меня по животу и обхватил его ладонями, точнее попытался, но это уже невозможно.
  - Интересно, он чувствует меня, знает, кто я?
  Как будто в ответ на его слова, изнутри, прямо в одну из ладоней, ударили. Сева охнул и отдернул руку, почти с детским восторгом глядя на мой живот.
  - Видишь, не узнал. Дерется...
  Я смеюсь уже в открытую и знаю, что живот немного дергается от этого. Но Севериан может неправильно понять. Вон как его лицо вытянулось, будто заплачет, потому быстро исправляюсь.
  - Конечно, узнал, я же говорил, он с чужими не общается... Зратх - исключение... Смотри, он требует тебя...
  Теперь я беру ладони волка, пока он не начал упираться, и прикладываю к коже, сквозь которую все отчетливей пинались. Впечатление, что пятками, но, когда тепло Севы передалось мне, все утихло. Только будто легкие поглаживания изнутри, ласковые. И я счастлив, что могу ощущать это в полной мере.
  - А ты когда-то утверждал, что это девочка. Разве девочка стала бы так лягаться? Это точно мальчик.
  - Ты меня теперь до родов в этом попрекать будешь?
  Я, ей богу, даже разозлился, разве важно: девочка это будет или мальчик? Все же нашу идиллию прервали. Генерал ворвался в палатку и застал Севериана, коленопреклоненного передо мной, и меня, соответственно, полуголого.
  - Генерал, вам не передали приказ? Что вы здесь забыли? И молите Бога, чтобы причина была весомой...
  Заботливая "мама" исчезла, и я снова озверел, смотря на седого волка. Тот недоуменно смотрел на меня и на моего супруга, но убегать не рвался, значит, и правда что-то серьезное.
  - Император... наши солдаты... они...
  31.
  
  * * *
  
  - Император... наши солдаты... они...
  Я нахмурился и отошел от кота, впрочем по привычке прикрыв его собой.
  - Что у вас случилось? Говори нормально и не мямли как идиот.
  Генерал встал как по струнке и отчеканил ровным голосом:
  - Мой император, все солдаты, которые ели, слегли. Мой император, пищу кто-то отравил. Предатель среди нас.
  Я скосил глаза на поднос, где остывала наш с котом ужин. Кот быстро схватил тарелку и принюхался.
  - Сев, это тот же яд, что и был тогда. Его много в еде, кто-то очень хочет нашей смерти и уже не перед чем не остановится.
  - Значит они стали действовать в открытую. Кажется мы так сильно не вписываемся в их планы, что они перешли к решительным шагам. Это и станет их ошибкой. Генерал, как наши солдаты?
  - Двое умерли, один вряд ли выживет, а остальных спас змей. Он оказался очень сильным магом. Если бы не он все было бы гораздо печальнее.
  - Собери всех. У меня будет к ним много вопросов.
  - Как прикажете, мой император.
  Генерал быстро вышел и я посмотрел на своего супруга. Тот стоял у тарелок и печально смотрел на еду. Я его понимаю - есть-то охота. Он посмотрел мне в глаза и я протянул к нему руку.
  - Ты со мной, любимый?
  - Я всегда с тобой, - Дом ухватил меня за руку и крепко сжал, переплетая наши пальцы.
  Мы вышли из палатки и Митиан тут же встал за нашими спинами.
  Впереди ярко пылал костер, высвечивая из темноты угрюмые лица солдат. Никому не хотелось признавать даже в душе, что среди них самых верных воинов империи есть предатель. Они много пережили вместе, через многое прошли. Каждый хоть раз вынес на себе своего товарища. Они вместе умывались кровью и по трое суток ничего не ели. А тут кто-то и оказался предателем. Мне самому об этом больно думать. Все они мои солдаты, мои друзья. Я вместе с котом медленно прошел в цент круга и встал спиной к костру.
  - Как не больно мне это признавать, но сегодня в наших рядах появился предатель, тот кто попытался убить вас и нас с супругом. Он поднял руку на мое дитя. Генерал?
  - Да, мой император?!
  - Кто сегодня готовил пищу?
  - Мой император, это был Бреннус.
  - Где он, почему его здесь нет?
  - Он мертв, мой император. Его не успели спасти. Он же всегда пробовал то, что готовил первым.
  - Хммм, кто еще крутился на тот момент у костра?
  - Да все, мой господин. Ночи здесь не жаркие и всем хотелось согреться.
  - Сев, у меня есть одна мысль, - прошептал Дом мне на ухо. - Прикажи принести припасы. Всего по чуть-чуть.
  - Хорошо. Генерал, неси сюда все, что есть.
  Через пять минут перед нами стояли небольшие миски с разной снедью. Дометиан отпустил мою руку и стал поднимать по одной миске и принюхиваться к ним. Вот в его руках оказалась плошка с зерном и он принюхался и замер.
  
  * * *
  
  Я все понял сразу, от зерна пахло горьким ядом. Чашка выпала из моих рук, запах кружил голову.
  - Откуда это зерно?
  Один из воинов, который был в самом тяжелом состоянии, сипло произнес:
  - Генерал привез провизию с повозкой и парой охранников...
  Севериан нахмурился, это возможно заговор, подставные люди. Мои руки дрожали и я не знал, что думать. Запрокинув голову, я старался успокоить зверя в себе. Предатели угрожающие нашему ребенку, найти, порвать.
  - С этого дня будьте осмотрительней... Погибнуть всегда успеете, и лучше это делать за родину, а не по глупости...
  Севериана не сказал ни слова, что еще добавить? Я все сказал и Зратх оказался рядом, внимательно меня осматривая, я знаю, что он беспокоиться и потому спешу обрадовать его.
  - Я не ел, потому отравиться не мог... Но конечно хочется очень...
  Боже, все воины уставились на меня, моя холодность пропала и я не знал куда деться, потому что столь деликатное положение, оно равноценно таинству и сейчас все видели отчетливо, что во мне развивается новая жизнь, и это уже не скрыть. Я захотел уйти, что, впрочем, и сделал, скрывшись в палатке, откуда вышел сейчас. Зратх последовал за мной, но я вытолкал его, попросив осмотреть другую пищу и если удастся - обезвредить яд, приказывать не могу, ибо он не мой подданный. Я месяц столько не ходил, в царстве змей не давали нагрузки, не позволяли напрягаться, поэтому сейчас я со скрипом опустился на подушки, поворачиваясь на бок, чтобы снять нагрузку со спины, ног я не чувствовал вообще, будто отнялись. Чертовы отеки. Я уже был готов послать за змеем, лишь бы он облегчил мою участь. Он всегда делал мне массаж, после которого я мог хотя бы уснуть.
  Мои мысли будто услышал Севериан и зашел в шатер, опускаясь рядом, касаясь нежно уставших ног, оглаживая стопы. Я даже застонал от удовольствия, а потом обнял. Вот издевается. Хотя мог не догадаться.
  - Сделай мне массаж, ноги отекли... Еще и сорванец бунтует.
  Огладив низ живота, я так же ласково касаюсь лица мужа. Да, здесь я не воин, но супруг, тем более беременный и требую то, что мне положено, а именно - приятных ощущений, хорошего настроения, общения ребенка и отца. Сева послушно, не говоря ни слова, начал разминать мои бедра, разглаживая, отогревая своими ладонями, спустился ими вниз, обхватывая щиколотку и приподнимая. Волк массировал подошвы моих стоп и я откровенно кайфовал от этих ощущений. Но на этом он не остановился. Он коснулся губами каждого пальца на ноге, потерся щетинистой щекой о нежную кожу стопы, щекоча. А я просто растаял, раскидываясь на подушках, наблюдая за мужем испод полуприкрытых ресниц.
  - Все же поговорить нам надо было раньше...
  И снова четвертый лишний влезает в наше уединение.
  - Дом, я тут принес фр...
  Зратх застыл на мгновение, а потом склонил голову. В его глазах я не увидел ревности, скорее грусть и некую боль.
  - Спасибо, оставь их. Я обязательно попробую...
  Змей бросил последний взгляд на мой живот и удалился, а я поговорю с Митианом потом, приказа никого не пускать в шатер я не отменял.
  
  * * *
  
  Я ласково скользнул пальцами по явно отекшим ногам и стал их разминать. На вошедшего змея даже и не посмотрел. Он не был мне интересен сейчас. Все мое внимание было поглощено моим котом, моим супругом. Змей пришел и ушел, а я продолжал растирать ноги, плавными кругами поднимаясь к коленям и снова спускаясь вниз. Пальцы скользили по чувствительным местам, надавливая, разминая и явно принося удовольствие и облегчение. Вон как мой кот жмурится и, по-моему, я слышу как он мурчит, но точно в этом не уверен. Я обхватил правую стопу и стал пальцами разминать ее. Прошелся по подъему ноги, размял подошву и, чуть сильнее надавливая по определенным точкам, перешел на другую ногу. Я приласкал, размял и огладил каждый кусочек уставшей плоти, каждый пальчик. У моего кота были красивые ноги - узкие ступни с аккуратными пальчиками, не очень высоким подъемом и кожа несмотря на то, что он был воином, очень нежная и гладкая. На такие ноги можно было любоваться и любоваться. Когда я поднял глаза вверх, то увидел, что мой кот спит сладким сном с каким-то смешенным выражением на лице. В нем сочетался детский восторг и взрослая эротичность. В тот миг мне захотелось его разбудить и целовать полуоткрытые губы, ласкать прекрасное тело, касаться выпуклого живота, чтобы под своей рукой чувствовать, как шевелится ребенок в нутрии моего супруга. Наш сын, наше маленькое чудо. Дитя кота и волка. Это даже звучало странно, но как раз на это мне плевать. Я готов был на все только ради них, на любые жертвы, на любое безумство, лишь бы с ними было все в порядке. Я наклонился к коту и поцеловав все же в губы и, осторожно, чтобы не разбудить, прошептал:
  - Я убью за вас любого. Вы мое будущее.
  Стараясь не шуршать одеждой, я разделся и лег рядом с супругом. То что принес змей было нами позабыто. Обняв Дома и прижав его к себе так, что его голова оказалась у меня на груди, прикрыл нас одеялом и, закрыв глаза, погрузился в сон без сновидений. Я был этому рад. Все, что мне снилось в последние недели, приятным и милым не назовешь. Пусть уж лучше вот такая пустая чернота.
  Утром нас разбудили стоны с поляны и покрикивание змея, раздающего указания налево и направо, словно он имел на это какое-то право. Хотя, пока он лечил моих воинов, я и не протестовал.
  Я оделся и вышел из палатки. Дом тоже последовал за мной. Моим глазам предстала картина: змей шипел на здоровенных волчар, носился среди них и еще и шипел на тех, кто смог ему помочь. Но самое смешное, что бывалые воины и умелые убийцы явно пасовали перед ним и выполняли все, что он с них требовал. У меня вырвался смешок и тут с боку раздалось громкое урчание и я уставился в удивленно-виновато расширенные глаза Дом. Он держался за живот, смущенно улыбался и каждый раз морщился, когда в очередной раз его желудок рычал, как волк во время гона.
  Чего он хотел было понятно и без слов.
  
  
  *Продолжение следует...
  32.
  
  * * *
  
  Я посмотрел на супруга, всмотрелся в его лицо, в глаза, причем, голодные такие. Я мог бы себе польстить и сказать, что он так сильно голоден, оттого что хочет предаться со мной страстному соитию, но... это ложь. Он явно хочет есть и сильно. Да и ребенка нам надо кормить. Как супруг и даже как император, я должен сделать это сам, ведь все еще не совсем известно, как яд попал в зерно и кто его туда подсыпал.
  - Любимый, оставайся в палатке. Я пойду на охоту. Тебя и ребенка надо кормить.
  - Я с тобой, - встрепенулся Дом.
  - Родной. Куда со мной, на охоту? А ты еще не забыл о своем положении? Ничего мешать охоте-то не будет? Я буду в звериной сущности, а тебе-то...
  - Нельзя, - закончил с печалью в глазах за меня предложение кот.
  Он осмотрел свой живот и, вздохнув, развернулся и уже направился в палатку. Весь его вид сплошная скорбь: голова склонена, плечи опущены и даже шаги какие-то трагичные. Я хорошо знаю, что коты прекрасные и умелые охотники, больше того, они очень сильно любят все это. Сейчас в моем супруге бушевал хищник и зазывал в лес на охоту. По себе знаю, этому голосу очень сложно противиться. Метнувшись к коту, я поймал его за руку и дернул на себя. Он ойкнул и удивленно уставился мне в глаза. Я улыбнулся ему и, нырнув ладонью в волосы, обхватил затылок и впился жадным поцелуем в губы. Они тут же приоткрылись, впуская меня внутрь и заставляя тем самым, как и раньше, терять голову. Нырнув языком в глубину его рта, скользнул по верхнему небу и приласкал его язык. Страсть захлестнула нас, и на то, что мы были у всех на виду, нам было плевать. Разум явно покинул наши головы, застилая мозг страстью и желанием. Я все крепче прижимал Дома к себе и все яростнее целовал, почти сминая губы. Он стонал в ответ и мало чем уступал мне в страсти. Отрезвил нас нехилый пинок ребенка, явно недовольного, что его морят тут голодом всякие несознательные личности. Мы одновременно посмотрели на маленькую неровность на животе Дома, потом в глаза друг другу и засмеялись.
  - Будь осторожен на охоте, любимый, - попросил мой кот, погладив меня по щеке.
  - Буду.
  Я поймал его руку и поцеловал в центр ладони. Проследив, как он скрылся в палатке и приказав Миту охранять двух самых дорогих для меня существ, я двинулся к лесу. Снял по пути рубашку и бросил ее одному из моих солдат. Ко мне подошел змей и, осмотрев меня со спины, спросил:
  - Откуда такое украшение, император?
  - Неудачно сделанный подарок.
  - И как сам даритель?
  - Мертв, - выплюнул я, как отрезал, и спокойно направился в лес.
  - Постой, император. Ты ведь на охоту? - я кивнул. - Тогда я с тобой.
  - Твое дело.
  - Ладно тебе, император, лишние руки не помешают, да и зубы тоже.
  - Хорошо, согласен. Потом будет хоть кому тушу тащить.
  Я хмыкнул, глядя на удивленное лицо змея, и побежал в лес. Следом бросились два волка, но мой взгляд их остановил, и они поняли мой запрет без каких-либо слов. Забежав в лес, я сорвал брюки и замер. Тело трансформировалось медленно, почти перетекая в волка. Шерсть пробивалась сквозь кожу подобно траве, растущей сквозь твердую почву. Хвост метался и бил меня по бокам. Кости ломались и меняли свое положение, и даже органы в теле смещались и меняли свое первичное место. Когти удлинились и, заострившись, стали плотными и темными. Я завыл и упал на четвереньки, скидывая с себя все человеческое. Я бы мог стать волком мгновенно, без всей этой боли, но только так я мог прочувствовать и понять, когда из человека становлюсь волком, чтобы не терять контроль над хищником во мне. Мой слух стал другим и зрение тоже, словно до этого я и не слышал, и не видел ничего, все стало иным. Для меня мир изменился: он выглядел иначе, пах по-другому. В нем было миллиарды запахов: знакомых и нет. Все сейчас проходили через мое сознание и фильтровались, ища главное - мою добычу. Охотничьи инстинкты вышли на первый план. Человечность стала исчезать, и я с трудом отвоевывал крупицы разума у волка. Я всегда умел оставаться человеком в теле хищника, ну, кроме дней гона, тогда бы и никто не смог.
  - Ого, император, это впечатлило, - засмеялся змей.
  Я резко обернулся к нему и припал к земле, ощерившись клыками и рыча.
  - Успокойтесь, император, я вам не враг.
  "Посмотрим еще, кто здесь враг, а кто друг. Хотя благодаря ему я смог застать волка врасплох и оттеснить. Теперь можно и охотиться, теперь я снова человек в теле зверя, пусть и, в сущности, как раз зверь в оболочке человека, неважно".
  Рыкнув последний раз, я кинулся по следу учуянной мной добычи. Деревья мелькали, земля мягко стелилась под лапы. Сбоку я видел не отстающего ни на шаг от меня змея. Его лицо ничего сейчас не выражало, оно было подобно маске. Сейчас мы не были врагами. У нас одна цель. Я приостановился и припал к земле, принюхиваясь. Запах молодого самца оленя ударил мне в нос. Я рыкнул и свернул влево.
  Охоту я всегда любил, но вот мысли продолжали блуждать в моей голове. Ведь столько всего произошло. Я понимал: мои враги не дремлют. И пока они живы, моей уверенности ни в чем и ни в ком нет. Мой супруг, как и я, в опасности, а значит, теперь он будет есть только то, что поймаю и приготовлю ему я сам, ну... и, возможно, змей. Как ни противно в этом признаться, но лишь ему, похоже, я и могу в этой ситуации доверить жизнь своего супруга. С ним Дом в безопасности, а это для меня сейчас самое главное, это на первом месте. Слишком много у нас оказалось врагов, чтобы делать себе новых на пустом месте. Я доверяю своему коту, он меня не предаст, никогда. В какой же куче дерма нам придется копаться! Как же не вовремя я утерял медальон: не могу даже с тенью связаться никак. Первый раз он нашел меня сам, во всех же других случаях я успевал его вызвать, но вот оказавшись плененным, я обнаружил, что подвески на мне просто нет и помощи мне ждать неоткуда. Была ли она на мне во время боя с грабителями или ее уже не было? Возможно, ее забрали, когда я был без сознания, но медведь во время пыток плакал, как ребенок, и клялся, что на мне в тот миг уже ничего не было. Если он говорит правду, значит, медальон связи я утерял еще тогда, когда был во дворце. В таком случае, это могло быть только тогда, когда я успокаивал обозленного кота. В пылу борьбы он легко мог сорвать его с моей шеи, и я бы даже и не заметил, настолько сам кот владел моим вниманием и настолько сильно я его в тот миг желал. Я бы и пожар тогда не заметил, не то что потерю подвески, с которой так сжился, что часто про нее просто забывал. Замок был обшарен, но вот то, что искали, найти так и не смогли. Обыскали комнаты слуг, но и там ничего. Самое поганое, если медальон попал в руки к моим врагам, тогда стоит ждать самого ужасного. Тень на службе у противника, что может быть хуже для меня? Уверенности у меня в этом, конечно, не было, но если это так... Все, что нам осталось, это ждать и строить ловушку, в которую и угодит наш тайный враг или враги. Я больше склоняюсь ко второму варианту.
  
  * * *
  
  Севериан ушел на охоту и оставил меня в палатке ждать, я бесновался, едва ли не крушил все кругом, но потом успокоился, заставив себя и своего зверя осмыслить: мы беременны, обращаться нельзя, в человеческом облике опасно. А сильное желание можно перетерпеть ради ребенка. После прояснения разума я вспомнил о том, что Зратх побывал в палатке, когда я приказал Митиану никого не пускать, никого значило никого, без исключений. Глубоко вздохнув, я вышел из шатра, и желание отчитывать щенка у меня пропало. Вокруг было много воинов. Кто какого цвета, но все бледные, кого рвало, кого пытались накормить бульоном из пойманной дичи, кто стенал, переворачиваясь с боку на бок, я даже сглотнул, прикоснувшись к своему животу. И потом решил все же помочь, чем стоять, все-таки я младший муж императора, я должен им помочь. Благо, наш народ выживал в этих лесах долгое время, и я набрал недалеко от лагеря трав. Конечно же, взяв Митиана с собой, тот беспрекословно следовал за мной, осматривался по сторонам, а у меня не было возможности: мне нужно было концентрироваться на запахах, все же я не зверь и не могу все и сразу, только часть. С целой корзиной трав, выводящих токсины, мы возвращаемся, и я несколько часов корплю над костром, придерживая толкающегося волчонка... а может, котенка, но, ей богу, фору он мог дать и двоим, и троим один.
  Отвар готов, и я отцеживаю и отдаю тем, кто может раздать его отравленным. Миссия на этом была окончена, и уставшим я поплелся в шатер и там свалился просто в беспамятство. И я спал до тех пор, пока моего обоняния не коснулся запах свежего мяса, крови, я поднялся и вышел из шатра. Севериан притащил оленя, рядом семенил змей, таща еще две туши кабана. Зратх отнес свою ношу к костру и оставил их потрошить воинам, чтобы приготовить еще еды. А Севериан... я на него засмотрелся: мой волк, его шерсть отливала медью в свете заката. Захотелось зарыться в нее пальцами, вдохнуть запах, чтобы она пощекотала кожу. Но вот он оборачивается в человека и улыбается мне, ему помогают разделать оленя, снять шкуру, порезать, а я наблюдаю все из укромного уголка у костра, мечтательно смотря на мышцы в свете костра, перекатывающиеся под бронзовой упругой кожей. Тело без моего ведома отреагировало. Зратха поблизости не было, и я вздохнул свободней, прикрыв глаза, и тут прямо перед носом жар, я едва не рухнул с пня, а это Севериан стоит с миской жареного мяса.
  - Мой супруг должен покормить моего сына... И о себе не забывай...
  Я лишь улыбаюсь и с аппетитом принимаюсь за мясо. Наконец угнетенное состояние уходит, пока ем, я осматриваюсь. Многие уже поднялись и передвигались по лагерю, те, у кого был жар, теперь спали, некоторых еще рвало. Я поперхнулся куском и отложил миску, тем более за наблюдениями я не заметил, как насытился, о чем мне говорила тяжесть в животе и спокойствие.
  - Спасибо... ты спас, иначе бы он меня пинать так и не прекратил...
  Как же я его люблю, почему-то всплывает в голове, снова и снова, тело возбуждается, и сквозь длинные одеяния под животом намечается еще одна выпуклость. Схватив мужа за шиворот, я фактически втаскиваю его в палатку, впиваясь в его губы поцелуем. Его зубы, клыки, десны обласкать языком и почуять вкус крови, его руки, шарящие под моим походным "платьем". Жарко и желанно он обнимает, прижимает к себе, и дитя пока молчит и позволяет нам насладиться друг другом. Без слов мы укладываемся на кучу подушек и шкур, стаскивая друг с друга одежду. В силу своего положения и комплекции я не мог так шустро выцеловывать открывающиеся участки тела ,поэтому я отдался на волю мужа.
  
  * * *
  
  Мой кот затащил меня в палатку и почти с животной страстью набросился с поцелуями. Впрочем, я был не против и помогал всеми силами. Голову застилал туман страсти и желания. Я так давно не брал моего супруга, что боялся причинить вред, и тут мне пришла мысль в голову, которая быстро меня отрезвила.
  - Мм, Дом, а нам разве можно в твоем-то положение?
  - В каком таком моем? - удивленно уставился на меня супруг. - Сев, это уже слишком. В конце концов, я беременный, а не больной дико опасной и смертельной болезнью. Ну, я же не стеклянный, не бойся, я не разобьюсь от твоих действий.
  - А если я наврежу ребенку? Что тогда?
  - Каким образом ты собрался ему вредить? Сев, прекрати строить догадки и гипотезы. Все хорошо, просто будь осторожным и ласковым, и все будет хорошо. Малышу ты точно ничем навредить не сможешь. Пожалуйста, Сев, я так соскучился по тебе, по твоим рукам, губам, по твоим ласкам...
  - Мой кот, мой любимый.
  Я снова припал к его губам, сминая их своим поцелуем и, нырнув языком внутрь, прошелся по зубам и нырнул еще глубже. Я блуждал руками по его телу, оглаживал выпуклый живот, лаская тонкую кожу. Даже волк внутри меня порыкивал, терся мехом и блаженно жмурил глаза. Он тоже был счастлив снова быть рядом со своим меченым.
  Даже сейчас тело моего кота было гибким и податливым, словно созданным для меня лично. Я уложил его на бок и осторожно стал входить в гостеприимно ждущее меня тело, чтобы не сорваться, покусывал его шею возле кромки волос и целовал позвоночник. Кот застонал и подался ко мне, я еле успел его затормозить, придержав за бедра.
  - Тшшш, тише, малыш, не так резко. Давай сделаем все осторожно, так будет лучше.
  Кот в ответ заурчал и прижался спиной к моей груди, позволяя мне действовать полностью самому.
  
  *Продолжение следует...
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"