ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА К КУПИРОВАННОМУ ВАРИАНТУ ПОВЕСТИ "ЗАГОВОР СОГЛАСИЯ"

     Краткое содержание некупированного варианта:
     Молодой человек по имени Бриз попадает на планету ДОТ, где сталкивается
с  непонятными  его  разуму  явлениями,  коротко характеризуемыми российским
словом "совок" и по мере сил пытается разобраться в логике происходящего.  К
тому,  что в голове некоторых аборигенов планеты имеется дырка, он привыкает
быстро, а вот ко всему остальному...
    Бриз устраивается   на  работу  в  шахту,  получает  жильё  и  вместе  с
приятелями Сапом,  Кубом,  Дедом и Пташечкой начинает  постигать  окружающую
действительность.  Случайное  назначение  Бриза на приближенную к начальству
общественную должность ДОКО позволяет ему точно определить,  что на  планете
вот-вот  разразится  глобальная  катастрофа,  но  его  попытки  донести  эту
информацию до окружающих не приводят к успеху.  Вполне закономерно,  что  он
оказывается в рядах отверженных... Но жизнь на этом не заканчивается.
    Среди действующих лиц  в  повествовании  соответствующее  (т.е.  важное)
место   занимают   руководители   шахты  -  директор  Фонарь  Счастьеносович
Пупомиров,  два его  заместителя  Нижедавов  и  Пролетаев,  а  также  другие
чиновные лица и их телефоны.
    Представленный здесь вариант содержит около 25% полного объема повести и
по  сути  представляет  (по  искреннему заблуждению автора) только несколько
десятков наиболее интересных фрагментов.

    Основные сокращения:
    ГАУПТ - Главное Административное Управление Прокладки Тоннелей.
    ФИКУС - Функционерно-Исполнительный Комитет Управления Сознанием.
    ДОКО -     забытая    аббревиатура    "Делегированный    Общественностью
Кинетик-Обозреватель",  незаметно трансформировавшаяся в более  привычную  и
запоминающуюся "ДОрогой Козел Отпущения".

    Оформление текста:   К   левой   стороне  текста  "прижаты"  официальные
сообщения СМИ планеты ДОТ;  к правой - дополнительный  ассоциативный  ряд  в
виде  цитат  из  книг  (в  скобках  -  библиографические ссылки),  по центру
размещены лозунги,  плакаты,  вывески и прочие  дополняющие  основной  текст
документы.

         ----------------------------------------------------------

                      З А Г О В О Р    С О Г Л А С И Я

                        ... Мы говорим про существа,  подобные людям, только
                        более   совершенные.   Между   ними    могут    быть
                        всевозможные  породы,  приспособленные  к  жизни  на
                        всяких  планетах,   например,   на   Земле.   Однако
                        большинство  их однообразно и приноровлено к жизни в
                        эфире.  Но нужны и такие, которые могли бы водворить
                        порядок  и на всех планетах.  Порядок этот состоит в
                        том,  что  на   небесных   телах   устраняются   все
                        страдания.
                                  (К.Э.Циолковский. Воля вселенной. 1928 г.)

                           Один из недостатков истории состоит  в  том,  что
                        она повторяется.
                                             (К. Дэрроу, американский юрист)



     Глава 1. ПЕРЕСЕЛЕНЕЦ

     . . . . .

    Планета ДОТ была запущена на орбиту еще во времена стихийного расселения
разума по вселенной.  При ее запуске расстроенный холодной яичницей оператор
нажал не на ту кнопку,  и планета вместо  полагающейся  ей  круговой  орбиты
вышла  на  эллиптическую.  Никто,  конечно,  сразу не мог предположить,  что
холодная яичница может  создать  столько  неудобств  прибывающим  обитателям
планеты:  когда  она  приближалась  к  светилу,  то  в  зоне полярного круга
расцветали кактусы и все население находило спасение от палящего зноя только
на  полюсах;  когда же планета удалялась от солнца,  все переселялись в зону
экватора,  чтобы во время  проливных  дождей  и  муссонов  успеть  закончить
необходимые  дела до того,  как суровые снежные бури закупорят людей в своих
жилищах.

    Вначале несколько лет вынашивались планы перевода планеты  на  расчетную
орбиту,   но  не  было  средств,  затем  были  средства,  но  не  находилось
достаточного количества техники,  потом...  а потом люди привыкли ко всякого
рода  катаклизмам  и  нашли  даже  нечто  приятное  в  регулярной  жизни  на
чемоданах. Как-никак, а новые знакомства, связи, перемена мест... Некоторые,
потеряв  надежду  на  восстановление  нормальной орбиты,  стали строить свои
жилища в грунтах ниже слоев промерзания.  Так  появились  первые  автономные
поселения  под  землей,  которые год от года расширялись и углублялись.  Эти
жилища за свою защищенность от природных явлений  и  стали  называть  Домами
Отдыха Трудящихся - ДОТами.

    Настоящая эра освоения планеты ДОТ - планомерная, началась с прибытия на
нее первой партии прогрессоров из Нового Мира. Прогрессоров было немного, но
они хорошо знали жизнь, являлись специалистами по подземным работам и работу
свою любили больше жизни.  Они  вскрывали  твердую  кору  планеты,  взрывали
скальные  породы  и для бесперебойного обеспечения подземных работ проложили
на поверхности планеты насыпные дороги.  Они пробили  все  главные  штольни,
достигнув  центра  планеты,  но  соединить  все  подземные  галереи в единую
систему не успели.  Многие на тяжелой работе быстро теряли  силы  и  поэтому
рано уходили из жизни.

    Новая мощная   волна   переселенцев   состояла   из   нескольких  партий
функционеров. Они мыслили масштабно и сразу же взялись за дело. Разрозненные
шахты   они   объединили  под  эгидой  ГАУПТ  -  Главного  Административного
Управления Прокладки Тоннелей - и законодательно установили  в  них  жесткую
производственную   дисциплину.   Попытки   неподчинения   начальству   стали
рассматриваться как государственное преступление.  Планета была  разбита  на
зоны,  подчиненные исполнительным комитетам ГАУПТ,  которым,  в свою очередь
подчинялись различные тресты, главки и управления.

    Прокладка тоннелей продвигалась не так быстро, как хотелось функционерам
ГАУПТ, но, тем не менее, они заботились о перспективах своей работы. Ими был
разработан Генеральный план  копки  тоннелей  на  всех  населенных  планетах
близлежащих галактик.  Согласно плану,  после окончания работ на планете ДОТ
решено было направить армии шахтеров во все  концы  света  для  всеобщего  и
окончательного отуннеливания всего человечества.

    Эти мероприятия вызвали робкое недоумение в рядах некоторых оставшихся в
живых прогрессоров,  но ГАУПТ, не вступая в споры, досрочно отправил их всех
на  почетные пенсии,  выдав в качестве награды большинству из них бесплатные
путевки в иные миры. С тех пор ГАУПТ никто не мешал работать.

    Выброс его руководством  лозунга  "Рыть  глубже!"  был  поддержан  новым
пакетом  основополагающих  документов  по увеличению объемов выработки шахт.
Одно  из  постановлений  учреждало  КУС  -  Комиссию  Управления  Сознанием,
получившую  чрезвычайные  полномочия  и  занявшуюся  оперативными  мерами по
проведению директив ГАУПТ в жизнь... Согласно с разрешенными мерами, всех не
принимающих  нововведений  ГАУПТ  во  имя  прогресса  по решению КУСов ждала
казнь...  Активнейшая  работа   этой   комиссии   мгновенно   сказалась   на
результативности  работы.  Устранение  людей,  не понимающих прогрессивности
новых законов,  позволило ГАУПТ в реализации свою планов шагнуть  еще  более
широкой поступью.

    И планета   затрещала!   Ее  чрево  в  сотнях  шахт  и  тысячах  штреков
проламывали  сотни  тысяч  рук,  строились  новые  предприятия   и   заводы,
разрабатывались   открытые   прогрессорами   и   новые   кладовые  подземных
ископаемых.  Любой приказ ГАУПТ подхватывался людьми я выполнялся  быстро  и
безоговорочно,  что  позволило в короткие сроки испещрить планету множеством
тоннелей,  переходов  и  тупиков.  ГАУПТ  требовалось  огромное   количество
рабочих,   и  он  заказывал  Звездным  Сообществам  новые  оргнаборы  партий
функционеров - технарей,  функционеров - перенормировщиков,  функционеров  -
оптимистов и, наиболее часто, в особенности, функционеров - руководителей.

    Работа кипела  во  всех  уголках  и  закоулках планеты!  Непредсказуемым
результатом активной  деятельности  ГАУПТ,  обнаружившимся  через  несколько
десятков  лет,  оказалось  то,  что  планета за счет выбранной из шахт земли
прилично увеличилась в диаметре.  Обломки вынутого грунта покрыли почти  всю
поверхность планеты,  засыпав уже ненужные дороги прогрессоров и большинство
лесных массивов,  за исключением  двух-трех  более-менее  крупных  и  мелких
островков зелени.

    Основная работа  по  прокладке  тоннелей  уже  заканчивалась,  когда  на
планету ДОТ совершенно  случайно  залетела  партия  функционеров-романтиков,
состоящая  из  выпускников  педвузов  физического и лирического факультетов.
Физики на потеху лирикам баловались демонстрациями действия толовых шашек  и
различных  горючих реакций на оставшихся еще лесных островках,  а при плохой
погоде вместе с лириками забирались в глухие тупички и пели о чем-то светлом
и   неосознанном.  Их  дух  легко  и  непринужденно  парил  над  материей  и
коммунальные удобства они  презирали.  Поскольку  на  их  долю,  как  назло,
выпадало строить бытовые коммуникации,  включающие водопровод и канализацию,
то  они  посчитали  остановку   на   планете   случайным   эпизодом   жизни.
Сфотографировавшись на память у последнего уцелевшего деревца, из которого и
был сооружен прощальный костер, физики и лирики хором спели веселую песенку,
быстро  собрались  и  всем  кагалом улетели на поиски настоящих трудностей -
романтических.

    ГАУПТ, поглощенный заботой о начале работ по Генплану,  их не удерживал,
продолжая  неумолимо  функционировать.  Опытные  аппаратчики передавали свой
опыт,  знания и места в управлениях своим детям и,  по их  примеру,  даже  в
среде рядовых рабочих складывались трудовые династии.

    Именно в  это время ГАУПТ допустил,  пожалуй,  единственный сбой в своей
работе: по ошибке юной машинистки на планету вместо оптимального по расчетам
научных кадров ГАУПТ соотношения - тридцати партий функционеров-оптимистов к
одной партии функционеров-реалистов - на планету  была  доставлена  тридцать
одна партия пессимистов. Но этому моменту вся планета уже была прорыта вдоль
и поперек.  Прибытие пессимистов совпало с тем моментом,  когда  на  планете
началось   проседание  грунтов.  Простенки  между  штреками  не  выдерживали
давления выброшенной на поверхность земли и рушились. Пессимисты выступили в
печати со статьями,  призывающими к резкому ограничению подземных работ,  но
ГАУПТ на эти безответственные заявления выразил лишь  некоторое  недоумение.
Проведенное  по этому поводу совещание директоров шахт постановило:  в целях
сохранения  оптимальной  структуры  аппарата,  предназначенного  для   рытья
тоннелей,  копку  их  продолжать  по намеченному плану,  а расчистку завалов
производить в счет сверхплановой продукции.  На повестку  для  был  выдвинут
новый лозунг: "Рыть глубже и больше!".

    Несколько последовательных    обширных    обвалов    пород,    повлекших
человеческие  жертвы,  были   расценены   ГАУПТ   как   случайное   стечение
обстоятельств,  сфабрикованное  пессимистами.  В  ответ  те вновь попытались
забить тревогу,  но яркие научные  таланты  ГАУПТ  отклонили  провокационные
труды  пессимистов-псевдоученых,  доказывающих,  что  тоннелей и тупиков уже
нарыто достаточно.  Серию очередных  провалов  поверхности  встретила  серия
блестящих   диссертаций  научных  исполнителей  ГАУПТ,  математически  точно
объяснивших данное явление случайным гравитационным влиянием соседних планет
и  некоторым  непостоянством  светила.  Так  же были предприняты и некоторые
практические меры:  количество обвалов было уменьшено с помощью эмиссаров из
других галактик, обменивавших свои технические новинки и продукты питания на
вывозимые к другим планетам целые районы отвалов ненужных пород.  Полученная
от эмиссаров техника позволила ГАУПТ построить новые заводы для производства
взрывчатых веществ, необходимых при расчистках завалов.

    После этих событий на планету неожиданно,  без  всякого  вызова  явились
крупные  партии  пофигистов-наплевателей,  цинников  и  огромное  количество
прочих мелких партий,  названия которых  начинались  с  приставки  "анти"  и
которые  называть  партиями  было  как-то  даже  неудобно  ввиду  их  полной
дезорганизованности.  На планете наметились некоторые признаки беспорядка  в
умах.

    В пику  этим  элементам  анархии  ГАУПТ разработал несколько новых томов
основополагающих законов и выбросил  лозунг:  "Рыть  глубже,  больше  и  еще
дальше!".  С  тех  пор  его  основной  заботой  стало  постоянное  получение
сверхплановой  продукции  при  расчистке  завалов,  упрочение  династийности
функционерско-партийных  рядов  и  сохранение  их  от  разлагающего  влияния
пессимистическо-нигилистических и прочих антиэлементов.

    Видеоклипы, рассылаемые ГАУПТ во все концы Нового Мира,  уже не набирали
для  работы в шахтах должного количества людей и управление перешло на новый
метод  работы  -  ГАУПТ-вахтовый,   заключающийся   в   замораживании   всех
расслабляющих трудовой энтузиазм объектов - детских садов,  школ, поликлиник
и  прочих  мещанско-бытовых  сооружений,  а  так  же  в  переводе  шахт   на
круглосуточный   интенсивный  график  работ:  одни  шахтеры  сменяли  других
непрерывно.  Отработавшая  в  забое  смена  для  экономии  времени   и   сил
располагалась  тут  же,  в  ближайших  тупичках  на отдых,  в то время,  как
отдохнувшая смена уже точила лопаты для того,  чтобы без  задержек  заменить
смену работающую.

    Это нововведение  позволило  обеспечить  не только качественный скачок в
выполнении плана по сверхплановой продукции,  но и  кое-где  заложить  новые
тупики. Тоннели больше рыть было негде.

    Поскольку количество   антисоциальных  элементов  вносило  уже  заметное
дестабилизирующее влияние в  общественное  благоустройство  и  расшатываемая
антиэлементами дисциплина нуждалась в механизмах фиксации,  ГАУПТ отпочковал
от себя отдельный аппарат выявления и  перековки  инакомыслящих  -  ФИКУС  -
Функционерно-Исполнительный  Комитет  Управления  Сознанием,  основанный  на
отборных кадрах - преданных делу и верных внуков  активистов  бывшего  КУСа.
Руководство ФИКУСа, получив план по перековке мыслей, стало брать на заметку
не только думающих инако,  но сверхпланово прихватывать и  думающих  вообще.
Ведь, чтобы мыслить инако, нужно прежде всего - мыслить.

    ФИКУС быстро  разросся  и  своими широкими листьями заботливо прикрыл от
солнца ростки всего нового и передового.  Тайные его агенты проникли  всюду.
Энергичная  ФИКУСация  немало способствовала чистоте популяции функционеров.
Всепроникающая   деятельность    ФИКУСа    значительно    увеличила    число
целеустремленных  индивидов за счет сокращения количества нецелеустремленных
и индивидов вообще.

    Рождались новые  поколения...  ими  расчищались  завалы,  оставшиеся  от
поколений предыдущих...  и умирали,  чтобы создать фронт работ для поколений
будущих.  Стоило только ГАУПТ перебросить часть работников на  новый  завал,
как  по  стенам  только  что  расчищенного  ползли трещины.  Простенки между
штреками,  ставшие совсем тоненькими,  рушились уже под  собственным  весом,
потому  главнейшей заботой ГАУПТ стало перевыполнение плана по сверхплановой
продукции.  Копку же новых тупиков,  идущую по  статье  плановой  продукции,
приходилось  вновь  и  вновь откладывать до лучших времен.  Как-то незаметно
изменилась и  аббревиатура  названия  планеты  -  из  планеты  Домов  Отдыха
Трудящихся  она  все  чаще  в  межгалактических  новостях  стала  называться
планетой Добровольно-Обязательного Труда.

    Умирали предыдущие поколения... рождались новые... Более приспособленные
особи  выживали  за  счет  менее  приспособленных.  Популяция вбирала в себя
только полезные для адаптации к окружающей среде свойства,  вредные качества
людей сглаживались и исчезали. Разнообразие мутаций уменьшалось. Дольше всех
держались пессимисты,  но,  поскольку от любой  степени  пессимизма  порядок
вещей не изменяется, то и они сошли на нет. Человек все энергичней влияет на
природу,  и та не остается в долгу:  рано или поздно замкнутая  историческая
общность   людей  становится  повторяющейся  последовательностью  тех  групп
индивидов,  которым она  из  поколения  в  поколение  создает  благоприятные
условия  существования.  Эта  общность  на  планете ДОТ уже давно тяготела к
полнейшему,  копийному единообразию,  которую можно было  разделить  на  три
последние    мутации:    функционеров-фанатов,    функционеров-инфантов    и
функционеров-тихарей.

    Главная отличительная черта большинства фанатов - дырка  в  голове.  Эта
мутация  не  нова  в истории человеческого рода.  Еще в древних манускриптах
встречались упоминания о людях с  подобными  чертами,  но  это  были  только
робкие  предвестники  нового  могучего  племени.  Головное отверстие фанатов
расположено прямо над теми отделами мозга, где должны находиться мысли. Если
последних  совсем  нет,  то  дырка  непременно  расширяется  и заполняет все
большие пространства черепной коробки - те,  где должны  находиться  понятия
целесообразности,  идеи,  эмоции  и  разные  прочие  атавизмы сознания.  Вне
зависимости от заполнения пустотами головы,  всем фанатам свойствена упорная
целеустремленность и чужды депрессии.

    Иногда на  планете  встречались  очень любопытные экземпляры фанатов:  у
одних пустота в голове певуче посвистывала от малейшего  сквознячка,  другие
же при сильном ветре могли гудеть, как пароходы. Особенно редки были фанаты,
умеющие щевелить мозгами, но они и ценились высоко, ибо иногда головой могли
наигрывать  затейливые  мелодии.  Конечно  же,  такие существенные изменения
черепа не могли не сказаться на позвоночном столбе:  он приобрел необычайную
гибкость,  правда,  только в одной плоскости.  В этой плоскости,  проходящей
вертикально через нос и позвоночник,  они могли как угодно  долго  выполнять
любые  движения,  как то:  приседания,  вставания,  наклоны вперед и прогибы
назад,  не подразумевающие каких-нибудь уклонов туловища  вправо,  или,  тем
более,   влево.  Возможно  поэтому  фанаты  предпочитают  умственную  работу
физической.

    Фанаты - люди энергичные,  дырка позволяет им мгновенно улавливать любое
новое  веяние  ГАУПТ  и,  творчески  переплавляя,  превращать  как  теорию в
практику,  так  и  практику  в  бодрящие  лозунги.  Наиболее  внушительно  и
гармонично  фанаты  выглядят  в ролях начальствующего состава,  поскольку их
неукротимая целеустремленность начисто вышибает из их голов всякие  сомнения
в  своей  компетентности.  Они  свято верят,  что только они одни и являются
настоящими   двигателями   прогресса.   Ввиду   наличия   головных   пустот,
располагающихся преимущественно в области утолщенной лобной кости, голова их
часто  принимает  плоскую,  сплющенную  с  боков  форму,  что   придает   ей
определенные   аэродинамические  качества,  позволяющие  всегда  безошибочно
держать нос по ветру.

    У менее распространенной мутации - инфантов дырка  в  голове  обычно  не
только никогда не зарастает, оставаясь на месте с младенческого возраста, но
к зрелому возрасту иногда даже  сильно  расширяется.  В  своей  мыслительной
деятельности  они  пользуются  или  врожденными,  или  же  приобретаемыми  в
процессе развития пустотами.  Пустоты у них расположены в сторогом  порядке,
но  под  воздействием  внешних  факторов могут ненадолго смещаться,  вызывая
новые приступы желания достичь своих целей как можно  скорее,  каким  угодно
путем,  не считаясь с чужими потерями.  За абсолютным неимением своих мыслей
им приходиться пользоваться чужими официальными заготовками, что и позволяет
им считать себя людьми передовых убеждений. Хоть целеустремленность инфантов
не идет в сравнение с целеустремленностью фанатов,  но позволяет им всемерно
и   восторженно   поддерживать  любые  начинания.  Но  главная  их  черта  -
способность добросовестно и даже с любовью выполнять любую работу независимо
от своего к ней отношения.  Только благодаря этой доблестной черте инфанты и
позволяют себе кормить огромную армию мужиков  с  пудовыми  кулаками,  гордо
именующих себя юристами, артистами и тунеядцами.

    Все инфанты  неколебимо  верят,  что  их  любые  усилия  всегда  идут на
всеобщее благо,  в крайнем случае - уж непременно на  их  личную  пользу.  В
большинстве своем они люди общительные,  любят проводить время в кампании за
душевной беседой и тяжело переносят одиночество.  В одиночестве они цепенеют
и молча сидят, уставившись пустыми глазами в стенку.

    Самая малочисленная мутация планеты - тихари - создания незаметные.  Они
всегда пассивны,  не любят попадать начальству  на  глаза,  внешне  держатся
скромно,  не обнаруживают никаких стремлений и увлечений.  Функционируют они
строго в зависимости от обстоятельств:  работают,  если прикажут работать, и
не работают,  если не прикажут.  Инфанты,  видящие такое вопиющее равнодушие
тихарей к производству материальных ценностей, иногда испытывают к ним нечто
вроде  классовой  ненависти,  но она очень быстро гаснет при виде примерной,
даже образцовой исполнительности тихаря.  Фанаты к  тихарям  относятся  даже
лучше,  чем  к  инфантам - работой не загружают,  а то и наградят невзначай,
если в нужный момент кто-либо из  них  попадется  на  глаза.  Возможно,  что
именно  бесконфликтность  тихарей  и позволяет им жить обеспеченней и дольше
всех мутантов партии функционеров.

    Ко времени прилета Бриза на планету ДОТ эти три разновидности людей  уже
было   трудно  отличить  друг  от  друга,  в  чистом  виде  они  встречались
чрезвычайно редко.  В  результате  длительной  селекции  они  находились  на
последнем этапе объединения в одну, абсолютно завершенную, совершенно единую
и законченную человеческую разновидность,  называемую одним точным,  емким и
коротким словом - массы.



     Глава 2. АККЛИМАТИЗАЦИЯ.

     . . . . .

     В тишине кабинета раздавалось легкое посапывание.  Человек  спал.  Стол
вокруг его головы был завален бумагами,  придавленными массивной подставкой,
элегантно переходящей в тоненький штырек с табличкой,  на  которой  крупными
печатными буквами было выведено

                              ЗАЙДИТЕ ПОПОЗЖЕ

     Бриз вышел, прикрыл дверь и, постояв в нерешительности, постучал громче
и вошел снова.  Человек на  столе  недовольно  вздохнул  и,  не  приподнимая
головы,  протянул  руку  к подставке и ткнул табличку пальцем.  Она с легким
скрипом плавно развернулась обратной стороной. Теперь Бриз прочел надпись

                              ЗАЙДИТЕ ЗАВТРА

     Поскольку человек за столом снова засопел,  Бризу ничего не  оставалось
делать,  как вернуться в коридор. "Может, к кому-нибудь другому обратиться?"
- подумал он.

     Внезапно его внимание привлек шум в глубине  коридоров.  Шум  нарастал,
приближаясь,  и  через  минуту Бризу пришлось прижаться к стенке,  пропуская
бурлящий клубок людей, из уст которых вылетали громкие недовольные возгласы.
В  центре  толпы,  отмахиваясь  палкой от во весь голос что-то выкрикивающих
женщин, пробивал себе дорогу интеллигентного вида мужчина.

     - Нет!  Нет!  Едут все.  Все!  - стараясь переорать кольцо  окружающих,
кричал  он,  - У всех есть муж!  У всех дети...  У всех трое!  Четверо?  Тем
более,  их кормить надо!  Нет, не могу! Я же говорю: они там так решили, при
чем тут я?  Небось картошечку-то все мы уважаем, когда ее с сольцой намять?!
Ничего не могу поделать...  Ну где же я вам мужчин возьму?  Где?  Нет, он не
едет.  Сами погрузите,  попросите кого-нибудь.  Внимание!  Тише!... Женщины!
Сергей Семенович не едет тоже!  Он предоставил справку,  у него  геморрой  и
паховая грыжа! Да... Нет! Нет! Едут все...

                           Не дать этим несчастным погибнуть от голода?  Да,
                        это прежде всего,  но еще далеко не все по сравнению
                        с  основной  целью.  Жить  -  означает   не   только
                        удовлетворять  материальные запросы организма,  но и
                        главным   образом   сознавать   свое    человеческое
                        достоинство [4].

    . . .  разбуженное шумом,  из соседнего кабинета с табличкой  "ПРОТЕКТОР
N%483" выглянуло опухшее лицо и, глянув на Бриза, спросило:

     - Что, опять батареи прорвало?

     Бриз в ответ пожал плечами.

     - А  вы  что  здесь делаете,  молодой человек?  - вяло поинтересовалось
лицо.

     - На работу хочу устроиться.

     - А-а-а. Ну так чего ж вы ждете? Заходите, милости просим.

     Бриз с радостью принял приглашение.

     Кабинет, куда он вошел,  был заставлен огромными сейфами.  Некоторые из
них   были   приоткрыты,   из   них   снежными   козырьками  свисали,  грозя
сокрушительными обвалами, лавины бумаг, перехваченных веревками.

     - Ваша специальность? - спросил мужчина, слегка массируя свое лицо.

     - Тысяча двести четыре - А. Молекулярные оптьютеры.

     - Классность?

     - Высшая.

     - Так так. Тысяча двести четыре - А. Очень нужная специальность...

     Протектор подошел к одному из сейфов,  достал из  него  бумажную  кипу,
плюхнул себе на стол и начал развязывать.

     - А  почему  бы  вам  вместо  этого допотопного хранилища информации не
использовать  простенький  оптьютер?  -   не   удержался   от   высказывания
профессиональной  точки  зрения  Бриз.  -  Вам  подойдет машинка терабайт на
шестнадцать.  Она поменьше этой пачки бумаг,  и сейфов столько тогда не надо
будет, и...

     - Эх,  молодость,  молодость, - поправляя гусиное перо за ухом, перебил
Бриза мужчина,  - и все-то вам не так,  все вам не  этак!  Здесь  же,  -  он
хлопнул  ладонью  по бумажной груде,  - судьбы человеческие,  а вы хотите их
отфутболить какой-то машинке!

     От хлопка над столом серым туманом заклубилась пыль.

     Запахло историей.

     Распутывая веревку, протектор продолжал:

    - К  каждому человеку подход индивидуальный нужен,  и никакими машинками
душевного общения не заменишь.  Разве вот  вам  не  приятно  общаться  не  с
какой-то холодной железкой, а с человеком? Может ли вам эта железка заменить
радость человеческого общения?

     - Но это вовсе не исключает...

     - Знаю, знаю. Все наперед знаю, что вы скажете! Но ведь по старинке все
ж вернее. А? Вернее ведь! А то с этими вашими оптьютерами умный человек ни к
чему становится.  Да и,  кроме того, я очень привык к деловой обстановке. Ну
что это за кабинет получится,  если из него все сейфы вынести?  Смех,  да  и
только!...  Пустота!  Эхо появится... От собственного храпа проснуться можно
будет!

     Протектор вытащил из кипы пачку листов и привычно забубнил:

     - Место первое время работы час оклад сто двадцать место второе  четыре
часа  оклад  сто  двадцать  место  третье  восемь  часов оклад сто но работа
интересная место  четвертое  время  работы  пять  минут  оклад  тысяча  плюс
премиальные  время  отсидки пропорционально полученным суммам место пятое...
ну,  и так далее.  Всего пятьдесят тысяч пунктов.  Можете ознакомиться сами.
Выбирайте что вам попадется.

     Протянув Бризу листки, он достал из-за уха перо, макнул в чернильницу и
спросил:

     - Ваш адрес?

     Пробегая глазами список, Бриз ответил:

     - У меня еще нет адреса.

     - Тогда давайте вашу протекцию.

     - Какую протекцию? - удивился Бриз.

     - Хотя бы от предприятия.  Или с предыдущего места  работы,  -  уточнил
мужчина.

     - Но у меня нет протекции!

     - Как это нет? Тогда где вы живете? Где работаете? Или вы шутите?

     - Нигде пока. Но я полагаю, что устроив меня на работу, вы мне скажите,
где я буду жить...

     Подняв глаза  на  протектора.  Бриз  с  удивлением  обнаружил  заметные
изменения в его лице. Оно заливалось краской негодования.

    - Так  у  вас  ни  адреса,  ни  протекции?!...  К  Протектору,   и   без
протекции???  Так какого...  Вы пришли сюда? Кто вам позволил отрывать людей
от работы? Дурачить честных людей? Хамло-о-о.

     - Я не понимаю вас...

     - А тут и понимать нечего!  - явно сдерживая себя, сквозь зубы прорычал
протектор и,  скривив рот,  прошептал: - Вон отсюда, шантрапа бездомная, - и
сразу же сорвался на крик, - Во-о-он!

     Бриз ощутил,  как  его  что-то  приподняло  со  стула и легким перышком
выдуло из кабинета.  Очутился  он  в  коридоре.  Такой  оборот  событий  его
несколько шокировал.

                           Нет, легче тело движется,  чем мысль!
                           И если не дадим толчок воображенью,
                           Мысль остается дома, в узких стенах,
                           И мы не сможем сделать шаг вперед,
                           Пока она в гостях не побывает
                           У точки зрения других.
                           (Джон Эрскин. Полная жизнь [11,186]).

     Бриз еще не  знал,  что  по  законам  планеты  ДОТ,  не  имеющий  места
жительства  не имеет права на работу,  а не имеющий работы не имеет права на
место жительства.  Впрочем,  это было далеко не все,  о чем он  не  имел  ни
малейшего представления.

     . . . . .



     Глава 3. МОЗГОВОЙ ВАМПИР

     ДОМ -  Дом Отдыха Моностырского типа - представлял собой комплекс жилых
блоков,  каждый из которых был разделен на мелкие  кельи  или,  как  их  еще
называют,  комнаты.  Без  протекции  попасть  в  ДОМ  довольно трудно,  как,
впрочем,  и покинуть его,  если у жильца возникнет вдруг неодолимое  желание
обзавестись  отдельной  жилплощадью.  Кельи,  по  твердому  убеждению ГАУПТ,
являются первоначальной ступенью воспитания коллективизма - в каждой из  них
должны жить и живут не менее трех человек.

     В старину  моностыри  были  смешанными  - лица мужского и женского пола
проживали в соседних комнатах и пользовались общими коридорами и кухнями.  В
то  время  такие  поселения  назывались  дуастырями  или  вообщежитиями  но,
поскольку они оказались вопиюще безнравственными в половом отношении,  ГАУПТ
ввел   в   действие   "Положение  об  упорядочивании  заселения  населения",
разделившее дуастыри на моностыри - строго мужские и строго  женские,  после
чего  каждый  моностырь  заимел собственный бронированный вход с охраной:  у
входов в женские дежурили бдительные старые евнухи,  в  мужские  -  свирепые
ключницы или опытные девственницы преклонного возраста, подчиняющиеся только
единому  моностырскому  уставу  и   дружине   его   блюстителей   -   Бойцам
Административно-Борцовского   Аппарата   Инфантерии   -   БАБАИям.   Дружина
подразделялась на несколько различных советов,  отвечающих в  моностырях  за
определенный  круг обязанностей.  Состав советов всегда подбирался в местных
комитетах ГАУПТ из зарекомендовавших себя  положительно  энергичных  фанатов
или  инфантов,  прогрессирующий  инфантилизм  которых  подавал перспективные
надежды на заострение их черепных коробок к носу.

     Поскольку БАБАИ пользовались покровительством,  доверием  и  указаниями
местных  руководителей,  постольку  им  и были мудро предоставлены некоторые
привилегии.  Так,  например,  за  деятельность  на  ответственных  постах  в
советах,  за  выдающиеся  заслуги  по  сохранению  чужой благопристойности и
активное претворение новых веяний ГАУПТ в  быт  наиболее  деятельных  бойцов
заселяли по одному-два в отдельные кельи и позволяли им, конечно же, в целях
изучения противника,  вершить все то,  что они должны  были  запрещать  всем
прочим жильцам.

     А противник  у  БАБАИев  был  серьезный:  известно  ведь,  что  женские
моностыри  круглосуточно  притягивают  к  себе   толпы   пьяных   дебоширов,
сексуальных  маньяков  и  половых  извращенцев,  а  в  мужские нагло ломятся
эскадроны накрашенных проституток под ручку с гомосексуалистами.  Необходимо
отметить,  что БАБАИ, постоянно оттачивая свое мастерство обращения с данным
контингентом,  достойно  противостояли  этим  летучим  армадам  порока,   но
бесславный    конец   всех   вертепов   разврата   наступил   только   после
дополнительного  документа,  изданного  ГАУПТ  и  разом   прекратившим   все
безобразия.  Согласно  дополнительному  разъяснению "Об организации приличий
при разнообразных сношениях" устранялись некоторые перегибы прежних  решений
и  в каждом моностыре один раз в неделю,  в яркоосвещенных залах проводились
коллективные смотрины,  куда свободно мог заходить  любой  желающий  создать
здоровую  семейную ячейку.  Верной гарантией порядочности всех находящихся в
зале  являлись   одноразовые   пропуска,   выдаваемые   после   предъявления
удостоверения  личности,  разрешения  на  посещение  смотрин от собственного
моностыря и справки из вендиспансера.

     Таким образом,  все  жители  моностырей  постоянно  ощущали   на   себе
неусыпную заботу ГАУПТ.


     Пока ответственный за вселение инфант оформлял документы вселяющихся  в
моностырь,   Бриз  рассмотрел  висевшую  у  входа  в  БАБАИский  штаб  доску
объявлений, которые гласили:

                    Поскольку перерасход электричества,
                    его  до  конца  месяца  НЕ  БУДЕТ!
                                              Электрик.

             Скважность импульсов  подачи воды будет сокращена
                           ввиду просушки труб.
                                               Слесарь.

     В уголке доски, сбоку, болталась пожелтевшая бумажка:

                     ПО РЕШЕНИЮ СТЫДСОВЕТА НАХОДЯЩИЕСЯ
                      В НЕОПЛАТНОМ ДОЛГУ ЗА УДОБСТВА
                       БУДУТ ОШТРАФОВАНЫ И ВЫСЕЛЕНЫ.
                                               СТЫДСОВЕТ.

     . . . . .

     Как обычно,  раннее  утро в моностыре началось с раздавшейся в коридоре
команды "На зарядку поблочно становись!" и дружный  топот  разбудил  жильцов
кельи. Тут же включился инфавизор:

  ...науку в   производство.   Когда   одним    из
важнейших  показателей  работы предприятий являлся
только   объем   выпускаемой   продукции,    совет
директоров   шахт   совместно  с  ГАУПТ  поддержал
выдвинутый массами  лозунг:  "Хорошая  жизнь  -  в
хорошей  работе!".  Теперь  на  повестку  дня  все
больше  выходят  вопросы  повышения  эффективности
производства   и  массы  выдвинули  новый  лозунг:
"Работать сегодня не хуже,  чем  вчера,  а  завтра
работать не хуже, чем сегодня!".

  Лозунг дружно   подхвачен   всеми  предприятиями
планеты.  Уже  сегодня,   к   шести   часам   утра
восемнадцать предприятий отрапортовали о том,  что
они сегодня будут работать не только не хуже,  чем
вчера, но и...

     Кран в умывальнике плюнул ржавым сгустком и зашипел.  С больной головой
и сильным чувством жажды,  возникшим из-за выпитого накануне,  Сап с  Бризом
направились в столовую.

     Перед входом  в расположенный рядом со входом в моностырь пищеблок были
развешены типографские таблички:

                  ВЕРХНЯЯ ОДЕЖДА ОСТАВЛЯЕТСЯ В ГАРДЕРОБЕ
            Мы  обслуживаем только посетителей в нижней одежде.

                           ГАРДЕРОБ НЕ РАБОТАЕТ

                           ЗА УТЕРЮ ВАШИХ ВЕЩЕЙ
                  АДМИНИСТРАЦИЯ ОТВЕТСТВЕННОСТИ НЕ НЕСЕТ

     При входе в общий зал столовой в глаза бросались  красочные  плакаты  с
пышными батонами хлеба и розовощекими хрюшками:

                              ГРАЖДАНЕ ЕДОКИ!
                     ПОЛНЕЙ ПЕРЕРАБАТЫВАЙТЕ ПРОДУКЦИЮ
                   НАШИХ ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ!


                          НЕ БРОСАЙ КОСТИ НА ПОЛ!
             ЗНАЙ: ПИЩЕЙ С ТВОЕГО СТОЛА КОРМТСЯ ЕЩЕ И СВИНЬИ!

     Над верхними стеллажами раздачи, усеянной мушиными трупами, был натянут
выцветший тряпичный транспарант

                            ПРИЯТНОГО АППЕТИТА!

     Взяв разносы,  приятели  встали в хвост быстрорастущей очереди.  Обычно
Бриза почему-то раздражало длительное  стояние  в  очередях,  когда  стоящий
сзади нетерпеливо подпихивает тебя животом вперед, стараясь прижаться к тебе
поплотней всем телом и полагая,  что от  этого  очередь  будет  продвигаться
быстрее. С похмелья же эти мелочи его уже нисколько не трогали.

     - Так.  Так...  -  пробовал  Сап  разобраться в корявом почерке тусклой
копии меню,  - Суп "Коза-Ностра" - вычеркнуто,  каша "Моветон" - вычеркнуто,
куры "Эластик" - вычеркнуто... Что берем? Правильно, берем, что дают. А дают
перловый суп и кашу. Берем кашу?

     - Я еще возьму суп,  - ответил Бриз,  - может он сегодня не  хуже,  чем
вчера.

     - А это что за муть в стакане?  Ага, сливки... Из какого же, интересно,
бачка их слили? Похоже, что из сливного. Но пить хочется! Берем?

     - Берем.

     Пока Сап  задержался  у  раздачи,  расплачиваясь  с   кассиром,   Бриз,
раздвинув  грязную  посуду  на свободном столе,  расставил на нем содержимое
разноса и отправился к моечной за ложками.

     Вернувшись к столу,  он увидел за ним какого-то  человека,  неторопливо
евшего его первое блюдо.

     - Извините, вы наверное не туда сели... - сказал оторопевший Бриз.

     Человек не  обратил  на  это  замечание  никакого  внимания,  продолжая
размеренную работу ложкой.

     - Пошел вон!  - рявкнул подходящий о разносом Сап.  Человек спокойно, с
достоинством встал,  сунул ложку в карман истрепанных штанов и быстро отошел
в сторону.

                           Собственно говоря,  сообщество простирается  лишь
                        до    того   предела,   до   которого   простирается
                        действительная передача информации [5,239].


     - Я тебе!  - погрозил в сторону отошедшего Сап.  - Отхлебнул все же  из
тарелки!  Бичара!  Бомж поганый!  Не уследили... Ладно, не обращай внимания.
Завтра съешь свой суп. Может, он завтра будет не хуже, чем сегодня.

     К приступившим  к  еде  молодым  людям  подошла   усталая   женщина   в
замызганном  халате  и,  собрав  грязную  посуду,  оставшуюся  от предыдущих
едоков, махнула несколько раз по поверхности стола тряпкой, распространившей
вокруг себя сильный, свежий запах слежалости.

     - Ох,  и обрыдла же мне эта каша - размазня... Эй, друг! - махнул рукой
Сап проходящему по залу мужчине в белом халате,  едва сходящемся на  упругом
животе.

     Мужчина -  повар,  нес  на  плече  массивный  черпак,  ручка  которого,
упираясь в шею,  отводила в сторону его  третий  подбородок,  придавая  лицу
немного  хищное  выражение.  Повар медленно остановился между столов,  будто
что-то забыл,  затем всем корпусом повернулся и вопросительно  уставился  на
Сапа.

     - Слушай,  приятель!  - обратился к нему Сап.  - Сколько можно нас этой
мазью кормить?  У меня от нее весь день такое чувство,  что я в желудке ношу
гантель!

     Повар посмотрел на Сапа, как профессор на двоечника, и вдруг рассмеялся
глубоко и непринужденно,  тряся огромным  животом  и  придерживая  свободной
рукой сползающие с него брюки. Ничего не ответив, он степенно продолжил свой
путь, скрывшись в подсобных помещениях столовой. Через минуту из них донесся
дружный взрыв хохота.

     Бриз тоже улыбнулся, вспомнив утверждение Деда, что человечество выжило
благодаря способности переваривать столовскую пищу.



     Бригада неторопливо собиралась в штреке.

     - Здорово, Петрович! - здоровались подходившие с бригадиром.

     - Привет.

     - Сема! Ты чего такой синий?

     - Он в "кишке" на работу ездит, давят его там женщины.

     - Ребята! Два дня пил. Дайте папироску!

     - Привет, Гоша. Как жизнь?

     - По маленькой.

     - Хлопцы! У кого червонец до получки есть?

     Зазвенел сигнал, возвещающий о начале работы.

     - По местам!  Сегодня будем план спасать! - скомандовал бригадир, и тут
же из расходящихся по рабочим местам  людей  вынырнул  невысокий  пухленький
человечек и густым басом мощно заорал:

     - Давай! Давай, ребята! Дава-а-ай!

     Рабочие задвигались   быстрее:   кто  бросился  разматывать  катушки  с
кабелем,  кто застучал молотком,  пробивая отверстия  в  стенах,  кто  начал
крепить на ней кабель.

     - Дава-а-ай!!!  -  носясь  взад-вперед  по  штреку,  продолжал  кричать
человек,  при каждом ударном слоге делая энергичное  движение  правой  рукой
вверх-вниз,  вверх-вниз,  как  будто  он  проверял  на прочность свисающую с
потолка веревку.  Голос его звучал то  угрожающе,  то  умоляюще,  то  просто
громко.  Перебегая от одного к другому работающему,  но не задерживаясь ни у
кого из них, он обращался к ним:

     - Ну чего ты,  милый,  копошишься?  Давай! Давай!! Не медли, делай чего
хочешь, только не стой! Дава-а-ай!!!

     Работник, и  без того уже взмыленный,  согласно кивал головой и ускорял
темп  движений.  Работа  кипела,   возбуждаемая   энергией   раздававшегося,
казалось, одновременно во всех точках горизонта, одного и того же голоса:

     - Давай!!!  Брось  молоток!  Нечего  по  пять  раз  один дюбель сучить!
Кувалдой  бей!!  Один  р-р-раз!!!  Молодец!  Давай!  Если  план  спасем,  то
начальник всем премию выдаст!  Давай, ребята, давай! Кому деньги нужны? Всем
нужны!  Дава-а-ай!!!...  Стоп!  Все быстро остановились и подбежали ко  мне!
Видите,  в боковой проход подвезли ящик с ульмотроном?  Хватай его! Волоки!!
Давай!!!

     Человек восемь бросили  работу  и  подбежали  к  огромному,  высотой  в
полтора  человеческих  роста,  ящику,  разрисованному  рюмками  и зонтиками.
Облепив,  они протащили его волоком в штрек,  затем приподняли и,  кряхтя от
натуги, понесли.

     - Давай!  Молодцы,  ребята!  Сюда  его  тащи,  на  меня!  Тяжело?  А вы
представьте,  что за каждый шаг с ящиком вам дают по рублю!  Нет, по полтора
рубля!  Эх,  да чего там,  по два!!... Не мельчите, не мельчите... Шире шаг!
Устали?  Сейчас подмогу пришлю.  Не  ставьте  ящик!  Тащите  его,  тащите...
Дава-а-ай!!! - прокричал человек и скрылся в глубине тоннеля.

    Работники на  счет  "раз-два-три"  дружно  прыснули  от  ящика  в разные
стороны. Ящик грохнулся на землю и внутри него что-то посыпалось стеклянными
осколками.  Все, утирая пот с раскрасневшихся лиц, расселись в закутке возле
воздуховода.

     Сразу стало тихо.

                           Единственный способ   использовать   деньги   как
                        фактор,  стимулирующий  производительность труда,  -
                        принимать на работу  только  тех,  для  кого  деньги
                        служат главным мерилом трудового поведения [20, 95].

                           И если  надо  обозначить  границу  между планом и
                        действием, то мы должны провести ее здесь [7,81].

     Бриз с   Федором,   переводя   дыхание,  стояли,  опершись  на  ящик  с
ульмотроном.

     - Кто это был такой? - спросил, едва отдышавшись, Бриз.

     - Мобилизатор.  Должность у нас есть такая.  Мы его "Даваем"  прозвали.
Как  что  надо  срочно  сделать,  так его в бригады посылают.  Видел,  какой
живчик?  Всех растормошил! За час, считай, все сделали. А голосище какой, а?
Он  его  специально  отрабатывает.  Целый месяц молчит,  ни слова не скажет,
только яйца пьет, зато в конце месяца - Карузо! Пойдем, нас зовут... И Федор
потянул Бриза в закуток.

     - Эй,  как  там тебя?  Бриз!  Садись вон на то ведро,  - сказал пожилой
худощавый работник,  с чмоканъем вытягивая  пробку  из  "гусака"  -  большой
темной бутылки "Плодохимического".

     - Налей,  Степан,  ему первому, - похлопал Бриза по плечу Петрович. - У
него сегодня трудовое крещение.

     Забулькала и забилась о железную кружку вязкая жидкость. При этом звуке
желудок  Бриза  вспомнил  о  вчерашнем алкогольном потрясении,  и подкатил к
горлу.

     - Не могу, мужики... - замотал головой Бриз.

     - Да ты чего? Надо же будущую премию отметить!

     - А может он взносы трезвенникам сдает? Тогда ему пить не положено!

     - Нет, - признался Бриз, - просто я вчера так нажрался...

     Бригада грохнула смехом.

     - Ха-ха-ха!  Он вчера нажралси!  - утирая слезы,  смеялся тот,  который
разливал.  - Другие, значит, в кафетериях сидели... Какаву с молоком кушали!
Ха-ха-ха!

     - Во дает!

     - Свой парень!  Шутник.  А я  чуть  и  вправду  не  подумал,  что  пить
отказывается...

     - Не тяни, пей, - толкнул Федор локтем в бок Бриза.

     . . . . .



     Глава 5. РОБОТ ПЛАН

     . . . . .

     Коридоры верхнего горизонта шахтоуправления были выложены коврами, шаги
в которых делались плавными,  осторожными  и  вкрадчивыми.  На  стенах  были
развешены  разнообразные  диаграммы  и графики,  кривые на которых неуклонно
ползли под  самый  потолок.  На  дверях  поблескивали  таблички  "Директор",
"Зам.директора",  "Пом.  директора",  "Зам.пом.директора"  и  другие.  Вот и
кабинет с надписью "Эректор".  Еще только подходя к нему,  Бриз  услышал  за
дверью   тяжелые  удары.  Каждый  удар  предварялся  энергичным  вскриком  и
сопровождался треском,  после чего что-то крупное падало и гулко катилось по
полу.

     Как только удары прекратились. Бриз постучался.

     - Минуточку!  -  ответил  мужской  голос  из-за  двери.  Бриз  постоял,
переминаясь с ноги на ногу.

    - Войдите! - сказал голос.

     Бриз открыл  дверь  и  увидел   за   столом   средних   лет   человека,
одергивающего  только что одетый пиджак.  Прямо перед столом стоял массивный
чурбак с воткнутым в него топором,  перед ним на полу валялась пила-ножовка.
С   правой  стороны  чурбака  были  бесформенной  кучей  свалены  сучковатые
деревянные чурки,  с левой лежали аккуратно отесанные и подогнанные  друг  к
другу квадратные бруски.

     Приятно пахло свежей древесиной.

     - Вы по какому вопросу? - спросил человек.

     - Мне Шаркун Эполетович велел к вам зайти...

     - Взрыв в третьей штольне?

     - Нет, я новый ДОКО.

    - Ах,  ДОКО!  За испорченный ульмотрон...  - поправив  галстук,  коротко
бросил  Эректор  и  сразу изменившимся голосом произнес:  - Тогда подходите,
молодой человек... Я как раз размялся... Ближе. Ближе! Еще ближе!! Стоять!!!

     Эректор упер  в Бриза взгляд,  который с каждой секундой становился все
более злым и суровым.  Лицо его начало наливаться негодованием.  Бриз стоял,
не  зная,  что  говорить  и  как  себя  вести,  а Эректор молчал,  продолжая
наливаться гневом.

    Через минуту  его немигающий взгляд стал совершенно зверским,  и,  когда
Эректор решил,  что уже достаточно налит злостью,  он собрал складки на  лбу
гармошкой,  всосал  в грудь несколько дополнительных литров воздуха и заорал
на Бриза страшным голосом:

     - Ах-х-х, ты-ы-ы...

     О-о-о, какой  он  устроил  Бризу начальственный разнос!  Голос Эректора
возмущенно вибрировал,  властно громыхал, виртуозно хлестал, профессионально
давил  и  полемически вопрошал,  не дожидаясь ответов.  Самым ласковым своим
определением в этой ураганной струе  ругательств  было,  пожалуй,  выражение
"дубина стоеросовая". Виртуозно связывая подобные определения, Эректор щедро
потчевал ими оторопевшего ДОКО.  Эректор вставил ему такую моральную клизму,
по  сравнению с которой все выговоры бывших начальников Бриза показались ему
соловьиными трелями!

     При каждом новом цунами слов Бризу казалось, что от его головы отлетают
щепки  и  она  начинает  приобретать  квадратную  форму.  "Вот мне отмахнули
макушку...  вот  оттесали  уши...  вот  оттяпали  нос...   вот   подпиливают
затылок... а где мой лоб?" - еще контролировал свое сознание Бриз, чувствуя,
как его голова разбухает,  напичкиваемая ругательствами.  Но в  тот  момент,
когда  ее  можно  было  уже полноправно укладывать в стопку квадратной формы
брусков, разнос оборвался.

     - Все.  Свободны,  - сказал Эректор,  переходя на "вы", вытирая платком
пот со своей шеи и указывая Бризу пальцем на дверь.

                           Основное хирургическое             вмешательство,
                        практиковавшееся  до  сих пор,  - это префронтальная
                        лоботомия,  т.е.  удаление или изоляция части лобной
                        доли  коры.  Недавно лоботомия была довольно модной,
                        вероятно,  по  той  причине,   что   она   облегчает
                        содержание психически больных под надзором сторожей.
                        Да  позволено  мне  будет  заметить  мимоходом,  что
                        умерщвление больных еще более облегчало бы надзор за
                        ними!  Однако префронтальная лоботомия, по-видимому,
                        действует   на   навязчивое  сознание  не  тем,  что
                        помогает больному разрешить мучащие его  вопросы,  а
                        тем,  что  повреждает  или  уничтожает способность к
                        продолжительной тревоге, называемую, по терминологии
                        другой профессии, совестью [5,227].

     Вывалившись из кабинета и чуть не задев за дверной проем правым верхним
углом  головы,  морально  сокрушенный  и  психологически  раздавленный  Бриз
прислонился к стенке,  ожидая,  пока голова примет нормальную форму.  Первой
забрезжевшей в ней мыслью была та,  что за все время разноса Эректор ни разу
не  вспомнил  об  ульмотроне.  Бриз  догадался,  что  этот человек занимался
разносами  профессионально,  по  должности,  и   что   его   разносы   носят
универсальный характер, что ему в принципе даже безразлично, какого человека
и за что ругать.

                           Критике подлежат  неправильные  действия,  а   не
                        человек, их совершивший [20,138].

    "Что ж,  наверное,  иногда полезно проходить через подобные процедуры! -
оценил ситуацию Бриз,  отойдя от перенесенного экспресс-стресса,  -  Значит,
людям  на этой планете они придают неповторимую остроту ощущений и наполняют
их жизнь животворным зарядом бодрости!".

    Впоследствии, регулярно посещая этот кабинет,  Бриз привык к разносам  и
после них они с Эректором даже иногда играли в шахматы.  Тот оказался совсем
неплохим человеком:  страстным коллекционером репродукций древней  живописи,
знатоком Ван-Гога, Рембранта и Пикассо. "Да, тяжелая у меня работа, - в поре
откровения как-то признался Эректор.  - Тяжелая, но - факт! - полезная! Надо
же  как-то  наводить  порядок!  А  то  у нас везде такой...".  Но на этом он
останавливался и в обсуждение самого порядка  не  вступал,  экономя  силы  и
говоря,  что  обсуждение  может довести до осуждения.  А этого ему совсем не
хотелось. Осуждения ему и так хватало по должности.



     Глава 6. АССЫ.

     . . . . .

     Библиотека располагалась в сыром,  запущенном  штреке.  Толстые  крысы,
нажравшиеся  фолиантов,  беззастенчиво  дрыхли перед ее входом.  Молоденькая
девушка, радостно встретив редкого в этих местах посетителя, забегала вокруг
него, завлекая в свои сети новую учетную единицу.

     - Давайте  паспорт,  я  вас запишу...  Вам о тоннелеведении?  Подождите
немного,  сейчас Вера Васильевна подойдет,  она за этот раздел  отвечает.  В
магазин   побежала,   кисель  выбросили...  А  вы  пока  можете  просмотреть
периодику.

     Девушка подвела Бриза к стеллажам с подшивками газет.

     - Знакомьтесь,  здесь у нас всё за последний год.  Вот подшивка  газеты
"Борец", вот газеты "Борцовец", "Борун", вот "Молодой преодоленец"...

     - А о прокладке тоннелей что-нибудь есть?

     - Конечно!  Можете  полистать  "Черенок",  "Заступ",  есть  еще журналы
"Копун" и "Копец"!

     - Дайте"Черенок", пожалуйста.

     Девушка сняла со стеллажа подшивку и положила перед Бризом.

    - Чтобы вам легче сориентироваться,  общая структура наших газет такова:
первая  страница  идет  под  шапкой "у нас лучше всех!" вторая - "у них хуже
всех",  третья - "и все-таки у них  еще  хуже,  чем  у  нас",  и  четвертая,
последняя страница - "давайте дружно посмеемся!".

     - Спасибо, я разберусь.

     Бриз устроился  за  столом  в  углу  читального  зала  и  начал листать
подшивку.  Обратив внимание на тихий,  скорбный плач,  он повернул голову  и
увидел справа от себя дверь с покосившейся табличкой

                     Перлюстров Ковыряй Скурпулезович
                               Ц Е Н З О Р Ъ

     Плач все   усиливался,   прерываясь   всхлипываниями  и  перемежаясь  с
жалобными стонами, затем совсем перешел в рыдания.

     Вернувшаяся из магазина женщина подошла к Бризу, неся в руках несколько
книг.

     - Здравствуйте. Это вам нужна литература по тоннелеведению?

     - Здравствуйте. Да, мне.

     - Посмотрите эти книги,  - предложила библиотекарь,  подавая ему стопку
из трех книг. - Это все, что есть в нашем зале.

     Бриз поблагодарил Веру Васильевну и, взяв книги, пробежал глазами по их
названиям.  Первая называлась "Даешь копку,  а не копошение!", вторая - "Как
надо смотреть на историю копки тоннелей",  третья  -  "Исторические  копания
фальсификаторов".

     Рыдания за  дверью  цензора  прекратились,  она открылась и из кабинета
вышел сутуловатый пожилой человек.

     - Верочка!  Заберите,  - сказал он,  подавая  женщине  стопку  бумаг  и
вытирая белоснежным платком слезы.  - Эти пять нижних рукописей - в фонд, на
полку "лет через тридцать", а вот эту, самую верхнюю, пожалуйста, на полочку
"лет  через пятьдесят",  уж очень меня она растрогала!  Остальные рукописи я
подписал,  их все равно никто читать не будет.  Из отдела приемки не  берите
пока ничего, у меня есть, что читать.

     - Хорошо,  Ковыряй  Скурпулезович,  - ответила Вера Васильевна,  забрав
бумажную пачку.

     Пока Бриз,  быстро просмотрев две первые книги и не найдя в них  ничего
интересного,   остановился   на  третьей,  за  дверью  цензора  вновь  стало
происходить что-то  непонятное:  вначале  до  Бриза  доносились  отрывистые,
короткие  смешки,  затем  хихиканье,  потом  смех,  постепенно  перешедший в
откровенный, веселый хохот.

                           Согласитесь, ведь   нет   ничего   смешнее,   как
                        запрещать людям высказывать опасные мнения, ссылаясь
                        на то, что некоторые умы могут их дурно истолковать.
                        А  поскольку  мнения могут оказаться вредными лишь в
                        этом отношении, значит, совсем не существует мнений,
                        способных   причинить   вред,   если  только  их  не
                        истолковывают  в   дурном   смысле;   следовательно,
                        интересы общества требуют, чтобы люди могли свободно
                        и без  всяких  ограничений  высказывать  свои  мысли
                        [22,315].

     "Надо же!  Пожилой,  а какой заряд эмоциональности!" - отметил про себя
Бриз  и  под  периодические взрывы хохота углубился в чтение.  "Исторические
копания фальсификаторов" оказались полезными в том  смысле,  что  через  час
Бриз  составил  список  из двух десятков книг,  на которые ссылались авторы,
сами  ничего  не  говорящие  по  существу  интересующих  читателя  вопросов,
касающихся   технологии   прокладки   тоннелей   и  строительства  подземных
сооружений. С этим списком Бриз и подошел к Вере Васильевне.

     - Я просмотрел книги,  - обратился он к ней.  - Скажите, можете ли вы к
следующему моему приходу приготовить литературу по этому списку?

     - Нет,  - глянув в листок, ответила библиотекарь. - Это, к сожалению, в
фондах. Для получения этих книг вам необходимо особое разрешение.

     - А где его можно получить?

     - О-о-о,  это обычно через ФИКУС!  Вам придется долго бегать!  А знаете
что?  Подойдите  сейчас  к  нашему цензору и попросите его печать поставить,
пока он здесь!  А то он у нас часто бюллетенит, видите, как у нас сыро... Он
человек  добрый,  пенсионер  зонного  значения,  но работу не оставляет.  Ас
своего дела! Попробуйте к нему обратиться.

     За дверью цензора велась громкая беседа по телефону,  и Бризу  пришлось
подождать.

     - ...нам  эту  книгу  нельзя читать!  Мы ее не поймем и не одобрим!  Ты
только послушай,  что он тут пишет:  "Нигде так богато не плодоносит  дерево
патриотизма,   как   на  почве  национальных  предрассудков,  но  патриотизм
современников не единственная причина фальсификации истории"!  Как тебе  это
нравится?  Вот  еще:  "До  тех пор в художественной литературе не воскреснет
положительный герой,  пока не будет возрождена в массах вера в  растоптанную
справедливость"!  Это же прямо вражеский выпад!  Слышь, Иван Маркович, тут и
про нас,  литераторов,  есть.  Послушай,  что  врет:  "гласные  согласные  и
негласные  несогласные".  Ха-ха! Вот  прохиндей!  Додумался ведь...  Так что
нельзя нам ее читать. Я тебе ее перешлю, а ты мне закопируй экземплярчик для
Сергея Николаевича, ему должно понравиться. А потом уж я звякну, кому надо в
ФИКУСе! Пусть с ним там разберутся!... Ну, пока.

                           ...книга в   тюрьме  сокращает  повод  к  спорам,
                        ссорам, дракам, игре в карты, даже к столкновениям с
                        начальством и тому подобным вещам [9.20].

     Бриз постучался.

     - Да! Всегда гостеприимно открыто!

     - Здравствуйте, Ковыряй Скурпулезович! - произнес Бриз, подавая цензору
список.  -  Мне  посоветовали  к вам обратиться.  Мне вот эти книги нужны по
тоннелеведению.

     - По тоннелеведению? Ах, да, вы от Мефодия Колупаевича!

     - Нет. Я не от Мефо...

     Бриз не успел ответить потому,  что зазвонил  телефон.  Цензор  схватил
трубку.

     - Алло...  Это ты? Просмотрел я ту статью, просмотрел... Нет, это мы не
примем. Массы не одобряют своей тенденциозной информированности. Да... А это
уже дело автора!  Пусть на гвоздик повесит...  Ах, так?! Тогда занеси ко мне
его личное дело. Он у меня не отмоется! И пусть сам позвонит. Да, кстати, по
твоей передовице,  чуть не забыл... Слово "безыдейный" не через "и", а через
"ы" пишется! Ыдея! Понял?... Пожалуйста.

     Цензор бросил трубку и принялся изучать список Бриза.

     - Я не от Мефо... - попробовал сказать Бриз, но снова зазвонил телефон.

     - Алло...  Да,  я...  Да...  Вы   не   нервничайте,   не   нервничайте,
спокойнее...   -  бормотал  Ковыряй  Скурпулезович,  вычеркивая  из  списка,
поданного Бризом, книги ровно через одну. - Да... Нет, лапочка, мы ничего не
запрещаем,  но мы и не имеем права это разрешить! Зачем вносить смуту в наши
головы?  Нельзя отдельные факты сводить до уровня обобщений!  Да, и издавать
тоже  возможности  не  имеем.  Знаете  ведь,  что  у  нас творится с сырьем?
То-то...

     Переложив кричащую телефонную трубку правой рукой к левому уху,  цензор
пошарил  в  правом  ящике стола,  достал из нее массивную печать и дыхнул на
нее.

    - Да...  Нет...  Да...  Нет...  -  продолжал  говорить   он   невидимому
собеседнику.  - Знаете что,  милейший!  Это уже мое дело!  У нас есть, слава
богу, свобода печати! Вот: хочу - ставлю печать, хочу - нет!

     Цензор прихлопнул печатью  список  Бриза  и  швырнул  трубку  на  рычаг
аппарата.

                           Теперь свобода иметь всякому орудия печатания; но
                        то,  что печатать можно, состоит под опекою. Цензура
                        сделана нянькою  рассудка,  остроумия,  воображения,
                        всего  великого и изящного.  Но где есть няньки,  то
                        следует,  что есть ребята, которые ходят на помочах;
                        от  чего у них бывают нередко кривые ноги.  Где есть
                        опекуны,  следует,  что есть и малолетние,  незрелые
                        умы,  которые собою править не могут.  Если ж всегда
                        пребудут няньки и опекуны,  то ребенок должен ходить
                        на  помочах  и  совершенно на возрасте будет плакса.
                        Недоросль будет всегда Митрофанушка,  без дядьки  не
                        ступит   и   без  опекуна  не  может  править  своим
                        наследием.    Таковы    бывают    везде    следствия
                        обыкновенной   цензуры,   и   чем  она  строже,  тем
                        следствия ее пагубнее [28,248].

     - Спасибо, - выходя из кабинета, сказал Бриз.

     . . . . .



     Глава 7. ГОПЛИТЫ

     Над входом в шахту алел свежий лозунг:

                       ОБЩЕСТВЕННОЕ - ЗНАЧИТ ЛИЧНОЕ!
                       ЛИЧНОЕ - ЗНАЧИТ ОБЩЕСТВЕННОЕ!

     Шагая по коридору горизонта управления.  Бриз размышлял о  перспективах
внедрения  автоматики в шахтах.  Подойдя к двери с табличкой "ПРИЕМНАЯ",  он
взялся за ее ручку как раз в тот момент,  когда за  нею  хлопнул  выстрел  и
раздался шум драки - выкрики,  стоны и хруст ломаемых костей.  "Эх! Знать бы
заранее,  за какой дверью что нас поджидает! - подумал он, входя в приемную,
-  Тогда  бы  можно было заходить только в полезные двери и миновать опасные
сюрпризы, таящиеся за всеми прочими".

     Секретарша, сидящая  в  кресле  закинув  нога  на  ногу,   на   секунду
оторвалась от инфавизора,  на экране которого один крепкий мужчина мастерски
избивал многочисленную группу еще более крепких  мужчин,  и  кивком  указала
Бризу на стул у стены.

     Драка окончилась,  и  экранный  герой  устало  взохнул.  Послышался вой
сирены, и на экране появились слова "Конец 38 серии".

     - Растянули серию, - сказала секретарша, поворачиваясь к столу. - Ходят
из угла в угол,  ходят,  а никто,  ну совсем никто ничего не делает! Хватать
надо этого, с усами!... Вы по какому вопросу?

     - Я - ДОКО,  мне вчера звонили, что я должен быть с утра на заседании у
директора.

     - Подождите, он сейчас начнет.

     На экране инфавизора появилось лицо диктора:

  Вы смотрели  тридцать  восьмую  серию  детектива
"Задержан на проходной".  Сейчас мы вам  расскажем
краткое содержание тридцать девятой серии, которую
вы увидите завтра, в это же время...

     Зазвенел телефон, и секретарша сняла трубку.

     - Ал-л-ло?...   Нет,   не   оформляла,   вы  же  знаете,  какой  сейчас
ответственный период,  сколько отчетности?...  Если будет  распоряжение,  то
ваши бумаги в первую очередь...  А что вы еще хотели?...  Нет,  нельзя! Если
каждого Фонарь Счастьеносович будет в рабочее время отпускать на  пятнадцать
минут, то знаете, во что это выльется в планетарном масштабе? Ага, то-то же!
Будьте здоровы.

     Положив трубку,  она достала маникюрный набор и приступила к  полировке
ноготков.

     Постепенно в  приемной начали появляться все новые и новые люди.  Молча
рассаживаясь на расставленные по периметру приемной  стулья,  они  замирали,
глядя в инфавизор,  по которому после рассказа содержания детектива началась
передача новостей.

  ...следует также    распространить   опыт   шахт
шестнадцатой зоны. В целях борьбы с несунами здесь
организовали специальный комитет,  который в клей,
используемый   для   строительных   работ,   начал
добавлять  стойкие  вонючие  вещества.  И сразу же
сказались результаты:  количество хищений упало на
тридцать  четыре  процента.  Кому  теперь  приятно
клеить обои таким клеем?  Никому. Теперь на шахтах
этой  зоны  начинается  рейд  борьбы  за  культуру
слова.  Пора кончать с матерщиной! - дружно решили
шахтеры.

  И в    заключение   выпуска   новостей   немного
статистики.  Каждый недисциплинированный  работник
агрегатного  завода опаздывает на работу в среднем
на три секунды.  Если эти три секунды  перемножить
на   стоимость   секунды  рабочего  времени  и  на
количество работников завода, то получится, что за
месяц завод из-за нерадивости его рабочих недодает
тринадцать агрегатов!  А это целая фаланга  шеренг
гоплитов!   Каждому   труженнику   нужно  еще  раз
задуматься,   чего   стоит   даже   одна   секунда
опоздания!  Экономь  рабочую секунду!  - призывают
нас  руководители  ГАУПТ,   и   мы   думаем,   что
начальство агрегатного завода примет все меры...

                           ГОПЛИТЫ, др.-греч        и        др.-македонские
                        тяжеловооруженные пехотинцы [43,т.1,450] .

     - ДОКО в приемной? - спросил из селектора голос Нижедавова.

     - Здесь, Шаркун Эполетович! - ответила секретарша.

     - Пусть заходит.

     За широким,  длинным столом в центре кабинета сидел сам  Пупомиров.  По
бокам  от  него,  за  двумя  столами  поменьше,  располагались  Нижедавов  и
Пролетаев.  За  маленьким  столиком,  склонив  голову,  раскладывал   бумаги
секретарь-стенографист. Такой же маленький столик был предназначен для ДОКО.

     - Проходите, представитель наших масс! - добродушно прогудел Пупомиров.
- Вы взяли с собой авторучку?

     - Да, конечно.

     - Вы,  Перелет Недолетович,  позаботьтесь, чтобы ему штампик с росписью
заготовили,   -  продолжил  Пупомиров.  -  Всегда  есть  дела,  не  терпящие
отлагательств  из-за  какой-то  росписи.  И  пусть  штампик  в  нашем  сейфе
хранится.

     - Хорошо,  я  распоряжусь  насчет  факсимиле  для  представителя нашего
рабочего контроля. Присаживайтесь, ДОКО.

     Полистав календарь на своем столе, Пупомиров обратился к присутствующим:

     - Начнем, пожалуй.

    - Начнем,  Фонарь  Счастьеносович,  конечно  же,  начнем!  -  согласился
Нижедавов. - Секретарь! Какая комиссия у нас первая?

     - Производственная! - отчеканил секретарь.

    - Комиссия  в  сборе?  -  осмотрелся  по сторонам Пупомиров.  - В сборе.
Начинайте.

     Секретарь ударил маленьким молоточком в гонг.

     Бу-у-уы-ы-ым! - рассыпался гонг серебряным звуком.

     - Производственная комиссия  приступила  к  работе!  -  объявил  Шаркун
Эполетович. - Секретарь! Наш первый вопрос?

     - Первый вопрос - дело бригадира Пашева!

     - Пашев! - сказал Пупомиров в селектор.

     Дверь приоткрылась,  и  в  нее  просунулся невысокого роста мужчина лет
сорока пяти в рабочей спецовке. В руках он крепко сжимал кепку.

     - Проходите, Пашев. Смелее!

     Секретарь раскрыл папку и стал читать:

     - Докладная   начальника   участка   Занудищенко...   Бригадир   Пашев,
отремонтировав   котлооборудование   своего   участка,  самовольно  приказал
слесарям проводить работы по ремонту  и  регулировке  отопительной  системы,
нарушив тем самым график проведения наладочных работ...  Протоколы и справки
на столах членов комиссии.

     - Признаете факт? - грозно нахмурившись, спросил Пупомиров.

     - А чем еще заниматься,  если котел мы сделали,  а отопительная система
совсем рассыпается? - робко ответил Пашев.

     - Здесь не вы задаете вопросы!  - отрезал Фонарь Счастьеносович.  - Вас
спрашивают: признаете факт?

     - Ну, признаю.

     - А без "ну"?

     - Признаю, - виновато согласился Пашев.

     - Тогда ответьте комиссии на следующий  вопрос:  кто  вас  уполномочил,
м-м-да,  наплевав  на  все  производственные графики и нормативы,  принимать
решение производить запланированные на следующий квартал работы?

     - Да это мы с бригадой посовещались...

     - Мы?! Что это за "мы"? Кто отвечает за порядок в бригаде? Мы или вы?

     - Я.

     - Тогда объясните комиссии, что это: политическая акция, преднамеренное
вредительство  или  просто безмозглые действия?  Вы что,  не знаете,  что за
такие дела полагается?  Да вы не стойте,  Пашев. Вы, Пашев, вполне можете...
сесть!... Ну, мы вас слушаем.

     - М-м-м...  - промычал бригадир.  На столе Пупомирова зазвонил телефон.
Приложив трубку к уху. Фонарь Счастьеносович разулыбался:

     - Лле... Ты, Васильич?... Ревизия? Когда, говоришь?... Ага. А кто?... И
этот,  с пузом,  там будет?  Хорошо.  Большой знаток коньячных наборов!... И
этот дистрофан глазастый? Хорошо! Что, говоришь, будут проверять?... Ну, это
мы,  конечно, организуем. Не беспокойся, у меня всегда пара ящиков в заначке
есть...  Сам подъезжай непременно!  Все  будет  в  ажуре...  Да,  там  же  и
разместимся...  Нет,  почему?  И новенькие есть,  такие все курносенькие и с
формами!  Впрочем,  это не телефонный разговор...  Ну,  будь! Жду. Пупомиров
положил трубку и улыбка слетела с его лица.

     - Молчите,  Пашев?  - продолжил он. - А вы знаете, сколько бригад еще и
не приступали к ремонту котлооборудования?  Где же ваша  рабочая  выручка  и
взаимопомощь?  А? Вместо того, чтобы помочь отстающим бригадам, вы нарушаете
установленные графики!  Мы в этом должны разобраться  детально.  Вы,  Пашев,
разгильдяй!

     Лицо бригадира сжалось в лимон.

     - Предлагаю наказать Пашева тремя посещениями Эректора,  понимаешь, для
начала. А потом... - начал Нижедавов.

     - Подождите,  Шаркун Эполетович!  - перебил его Пролетаев.  - А  вы  не
подумали о том,  что вышестоящее руководство может на это посмотреть, как на
подрыв инициативы масс?

     - Так распоряжения об инициативе же не было! - возразил Нижедавов.

     - Кто  его  знает,  -  задумчиво   протянул   Перелет   Недолетович   и
многозначительным  взглядом  обвел  присутствующих.  - А с чего бы это Пашев
заставил бригаду трудиться с опережением графика?  Да не просто заставил,  а
заставил добровольно! А?

     - Гм,  -  одновременно гмыкнули Пупомиров и Нижедавов,  заинтригованные
Пролетаевым.

     Бригадир стоял перед совещающимися начальниками и вертел головой. Сразу
несколько  чувств,  все  быстрее  сменяющих  друг  друга по ходу обсуждения,
вперемешку мелькало на его лице.

    - Мне кажется,  что здесь есть одна  маленькая  тонкость,  нюанс,  можно
сказать,  - продолжил развитие мысли Пролетаев. - Пашев! Если я не ошибаюсь,
двоюродный брат мужа вашей  троюродной  сестры  возглавил  один  из  отделов
нашего министерства? Так?

     - Угу, - скромно ответил Пашев.

                           ...поскольку вы   можете   согласиться  только  с
                        очевидностью,  знайте, вы будете в ответе за то, что
                        по  своей  небрежности или лени вы дурно истолковали
                        мысли других людей [22,315].

     - Ишь ты!  И он молчал! - покачал головой директор. - Это же меняет всю
нашу прежнюю точку зрения на данный вопрос!

     - Да,  - согласился Нижедавов.  - Люди прямо на глазах растут!  Надо бы
подумать  и  о  продвижении  Пашева.  А  Занудищенко предупредить о неполном
служебном соответствии.

     - Подумаем,  - заметил Пупомиров.  -  Перелет  Недолетович,  вы  хотите
что-нибудь предложить?

     - Предлагаю,   Фонарь  Счастьеносович,  всю  эту  историю  двинуть  как
положительный пример массам!  Все-таки Пашев бригадир! Начальник. Маленький,
но все же наш!

     - Что же тогда делать с нарушением нормативов? - задумался Нижедавов. -
У нас ведь графики!

     - Ну как вы не можете понять,  Шаркун Эполетович! - ответил директор. -
Что нормативы?  Бумага! Главное - сам принцип. Нормативы мы всегда утрясем в
тресте.

     - Или в министерстве, - дополнил Пролетаев.

     - Вы правильно  понимаете,  -  констатировал  Пупомиров.  -  Секретарь,
запишите решение комиссии: ударную работу бригады Пашева поощрить премией, а
самому бригадиру выдать  путевку  в  кислородо-водоторий!  У  нас  есть  еще
вопросы к нашему ударнику и передовику Пашеву?

     - Нет, - дуэтом ответили заместители.

     - Вы свободны, Пашев, - заявил директор. - Не забудьте предоставить нам
список работников на поощрение,  но прошу  вас  в  работе  проявлять  больше
планомерности.  Если  возникнут  какие-нибудь  вопросы,  то  не стесняйтесь,
заходите прямо ко мне. Посоветуемся.

     Лицо бригадира  засветилось  радостью.   Невнятно   пробормотав   слова
благодарности, он выскочил, сияющий, за дверь.

     - Есть еще вопросы по производству? - спросил директор.

     - Нет, Фонарь Счастьеносович! - доложил секретарь.

     - Что там у нас следующее?

     - Заседание жилкомиссии.

     - Все члены комисси в сборе?

     - Все на местах.

     - Открывайте, - кивнул Пупомиров.

     Бу-у-уы-ы-ым! - вновь звякнул гонг.

     - Заседание жилищной комиссии считается открытым,  - сообщил Нижедавов.
- На  повестке  дня  вопрос   об   очередях   на   жилье.   Пришло,   Фонарь
Счастьеносович,  указание  снизить  очередность уже в этом квартале на два с
половиной процента. Надо решить этот вопрос.

     - Ну и в чем загвоздка? - удивленно спросил Пупомиров.

     - Да вот комиссия и я как ее председатель в некотором затруднении.  Мы,
понимаешь,  уже  разбили  всю  очередь  на две основных,  пять льготных и на
восемь очередей  внеочередников,  чем  и  добились  необходимого  показателя
средней длины очереди за истекший период. Больше разбивать уже нечего.

     - Вы так считаете?  - лукаво прищурился директор.  - Ну-ка, какие там у
нас очереди?

     - Очередь  первоочередников,  очередь  молодых  специалистов,   очередь
пожилых специалистов,  очередь малосемейных,  очередь многосемейных, очередь
матерей-одиночек, очередь...

     - Стой! Одиночек в очереди сколько?

     - Тридцать семь... тридцать шесть... тридцать пять... - зашуршал своими
бумагами  Шаркун Эполетович.  - Тридцать пять,  Фонарь Счастьеносович!  Двое
отпали, у них детям уже восемнадцать исполнилось.

     - Тридцать пять что, тысяч?

     - Нет,  Фонарь  Счастьеносович,  человек,  -  непонимающе   глянул   на
директора Нижедавов. - Тридцать пять че-ло-век!

     - Ха-ха-ха!    -    добродушно   рассмеялся   Пупомиров,   поддержанный
Пролетаевым.  - Вот и дели их еще на две очереди - тех,  у кого  мальчики  и
тех, у кого девочки!

     Нижедавов снова зашелестел листами.

     - Так... Так... Получается шестнадцать, у кого девочки и девятнадцать у
кого мальчики. Это будет?

     - Минус одна целая и  восемь  десятых  процента,  -  трескнув  счетами,
мгновенно среагировал секретарь.

     - Это уже почти решение вопроса, - заметил Пролетаев.

     - Учишь  вас,  учишь...  -  пробурчал  директор.  - Теперь дели эти две
очереди каждую еще на две - тех, у кого дети недоношенные и тех, у кого дети
переношенные.

     Нижедавов заглянул в бумаги.

     - Фонарь Счастьеносович, у нас таких сведений нет, - растерянно сообщил
он.

     - Почему нет?  Должны быть!  Завтра же чтоб все  одиночки  предоставили
справки!

     - Хорошо, Фонарь Счастьеносович.

     - А что делать с теми, у кого дети... ну... это... нормальноношенные? -
озадаченно спросил Пролетаёв.

     - Вы,  Перелет Недолетович,  неправильно  понимаете  данный  вопрос!  -
заявил  Пупомиров.  -  Такого,  чтобы  дети  у нас были нормальноношенные не
бывает!  Я допускаю,  что многие не знают,  что  срок  беременности  законом
установлен в девять месяцев,  но я не допускаю,  чтобы все женщины проявляли
сознательность и рожали ровно  по  достижении  указанного  им  срока!  Надо,
уважаемый,  быть реалистом.  Одни женщины рожают раньше предписанного срока,
другие - позже,  как бы нам и не хотелось другого.  Посему, разделив очереди
матерей-одиночек еще и на очереди с недоношенными и переношенными детьми, мы
доведем показатель снижения очередности на жилье до нужной величины. Ясно?

     - Ясно! - хором гаркнули члены комиссии.

                           Ни одно  математическое  изобретение  прошлого не
                        имело такое значение для общего прогресса  разума  и
                        могущества, как введение знака нуль [24].

     - А  тех,  кто  не принесет справки вовремя,  нужно вообще исключить из
очередей!  - продолжил директор.  - Нам в очередях нужны  дисциплинированные
люди!  Всяким проходимкам за счет честных людей мы жилье давать не намерены!
А хороший человек должен верить,  что получит квартиру.  Главное ведь, чтобы
человек не терял надежды! И работал, думая, что получит за это квартиру.

     - Правильно! - слаженно поддержали директора заместители.

     - Есть еще вопросы по жилью?

     - Есть, - ответил секретарь.

     - Отложим,   -   решил  Пупомиров.  -  Нам  еще  надо  успеть  провести
научно-технический совет,  комиссию по награждениям и рассмотреть  планы  на
следующий год. Что там у нас по линии НТС?

     Зазвонил телефон.

     - Лле...  Большой  транспортный  корабль?  Откуда?...  На  какой  такой
орбите?  Шли его назад, к едрене фене! Нам эти роботы и на фиг не нужны! Что
мне с ними,  в шашки играть или в крестики-нолики? У нас и без роботов полно
работы!  Откуда  прилетели,  туда  пускай  и  убираются...  Не  знаю,  я  не
заказывал...  Ах,  еще  и  пассажиры...  Ну  что,  теперь мне из-за каких-то
пятнадцати попутных пассажиров принимать этих роботов?  Отправляй их  назад!
Отправляй...  От кого нагорит?... А-а-а... Тогда подожди, слушай, что скажу:
принимай! Принимай их, только по-хитрому. Сделай переадресовку Семенову. А в
накладные  впиши  вместо  пассажиров  те  тридцать тонн глюкал,  что у нас с
позапрошлого года лежат...  Да.  Будет знать,  как вместо кровельного железа
присылать нам рукомойники! Ну, не мне тебя учить... Все.

     Бу-у-уы-ы-ым!

     - Заседание  научно-технического  совета считается открытым,  - объявил
Нижедавов. - Секретарь!

     - На   прием   записался   Приблуда   Иосиф   Виссарионович,    доцент,
командированный  из  нашего Экспериментального Института Проблем Управления.
Просит принять, - сообщил секретарь.

     - Запустите Приблуду! - сказал Пупомиров в селектор.

     В кабинет вошел  щуплый  человек  с  аккуратной  бородкой,  в  идеально
выглаженном костюме.  В правой руке он держал кожаную палку. Подойдя к столу
директора, он вежливо поздоровался с присутствующими.

    - Здравствуйте,  здравствуйте,  наука, - ласково ответил ему директор. -
Присаживайтесь,  пожалуйста,  на стул. Ну, наковыряли здесь у нас что-нибудь
на диссертацию? Поучите, поучите нас, практиков, как надо работать!

     - Вот, - сказал доцент, положив на директорский стол раскрытую папку. -
Это результаты моего исследования.

     Фонарь Счастьеносович  поморщился,  нахмурился и локтем отодвинул папку
на стол Пролетаева,  который,  сразу же ухватившись  за  нее,  начал  быстро
перебирать бумажные листы.

     - Вы мне бумажки не суйте,  я в них все равно ничего не пойму! - заявил
Пупомиров.  - Вы покажите мне,  что вы конкретно сделали,  над чем тут у нас
работали.

     - С  вашего  разрешения я работал в отделах управления производством и,
изучив вашу, то есть вашего предприятия, схему информационных и материальных
потоков, пришел к следующим выводам...

     - Я что-то не пойму, чем вы тут занимались! - перебил его директор.
- Где у вас что-нибудь гремит,  стучит и мигает?  На кой, извините, хрен мне
ваши бумажки смотреть? Мне практический результат нужен, а не писанина!

     Вдруг Пролетаев  издал  головной  дыркой  протяжный  дребезг,  упершись
взглядом в один из листков исследования.

     - Фонарь Счастьеносович!  Вы только послушайте,  что он тут  накарябал!
"Таким  образом,  одной  из  причин неудовлетворительной работы исследуемого
предприятия является непомерно раздутый административный аппарат, взявший на
себя   функции  всех  управленческих  подразделений  предприятия,  сковавший
самостоятельность и инициативу всех работников!" Каково?  И слова  то  какие
противные подобрал!

     - Что?! - взвился Пупомиров. - Раздутый аппарат? Вы, доцент, решили нас
надуть? Дай-ка, Перелет Недолетович, эту макулатуру сюда!

     Директор сгреб листки исследования в кулак и,  с шумом выдвинув  нижний
ящик своего стола с размаху зашвырнул их в него.

     - Вас,  наука, к нам прислали для того, чтобы вы делом занимались, а не
критиканством,  переводя  бумагу  на  грязные  пасквили!  Раздутый  аппарат!
Ишь!... Это мы еще посмотрим, кто кого надует! Неудовлетворительная работа?!
Что у нас еще не совсем хорошо, это мы и без вас знаем! Но вот что совсем не
хорошо,  это то,  как по-свински поступает с нами наука! Мы ее кормим, поим,
позволяем ей строчить все,  что угодно,  а она  что?  Мешает  нам  работать!
Секретарь! Когда там у него срок командировки заканчивается?

     - Через неделю.

     - Эх,  Приблуда ты,  Приблуда, - укоризненно качнул головой директор. -
Что ж,  как наука с нами,  так и мы с ней! Доцента до окончания командировки
направить к свиньям в подсобное хозяйство.  Навоз убирать. Пусть на практике
среди своих коллег потолкается,  если на приличные  выводы  у  него  ума  не
хватает!

                           Перемещения научных   кадров  позволяют  ускорить
                        процесс  исследований,  конструкторских  разработок,
                        сократить  сроки их внедрения в производство.  Кроме
                        того,  это способствует преодолению  диспропорций  в
                        подготовке  научных  кадров  по  различным  областям
                        знаний,  устранению противоречий  между  личностными
                        качествами  ученого  и  характером  его деятельности
                        [32,21].

     - Вы не смеете! Я - доцент! - подскочил на стуле Приблуда.

     - Смеем,  милейший,  смеем.  Я не посмотрю, что ты Иосиф Виссарионович!
Мне на это наплевать!  Будь ты хоть сам Ильич!!!  С завтрашнего  дня  будешь
работать на ферме.  У нас такая производственная необходимость. Надо же тебе
свой хлебушек отработать, не все же задарма жирные куски глотать!

                           Толстой смотрел в корень вопроса, когда на пороге
                        своего  50-летия  пришел  к  выводу,  что  работа  и
                        потребление  должны находиться в соответствии друг с
                        другом [30,193].

     - Вы не имеете права...  - опять  упал  на  стул  представитель  науки,
загипнотизированный взглядом директора.

    - И-м-е-е-м   п-р-а-в-о!   -   весомо   дожал   доцента  в  стул  Фонарь
Счастьеносович.  - И не советую рыпаться!  Иначе мы тебе такой отзыв вкатим,
такую  в  анкете запись сделаем,  что тебя даже и по закону никто не рискнет
взять в дворники!  Землю,  гад,  жрать будешь,  а от нашей характеристики не
уползешь!  С работы тебя уволят, и за нарушение своего права на труд пойдешь
ты,  милый,  через три месяца по статье за тунеядство! А в зоне тебе кранты!
Там  на  твои  выкрутасы  умные сквозь пальцы некому будет смотреть.  Закрой
пасть,  скотина!  И сопи в две дырки, а не то я тебе сейчас бороденку-то всю
повыщипаю! Понял?

     - Я... Я буду жа...

     - Ничего ты не был и не будешь! Подумай, - Пупомиров громко постучал по
своей  голове  костяшками пальцев,  - о жене и детях своих,  о том,  что они
хавать будут,  пока ты на казенные харчи  сядешь!  Пошел  вон,  дурак!  Надо
будет, так заставлю еще и свои ботинки чистить! Спасибо скажи, что я добрый.
Жаловаться он захотел, ишь...

     Согнувшись, доцент зарыдал и бросился к выходу.

                           Интеллигенты -  это  всегда  люди  с  неспокойной
                        совестью [30,240] .

     Дверь захлопнулась.

     - И какая ему разница,  где работать?  - пожал плечами Нижедавов. - Вот
не  пойму,  что  этим  доцентам  на  свинофермах  не нравится!  Взял с собой
бутылочку, поработал, потом выпил, по душам с кем-нибудь поговорил... Чем не
отдых? Никакой тебе персональной ответственности, кидай себе навоз, да песни
пой!  Ни совещаний,  ни заседаний,  ни комиссий - мечта,  а не работа! И как
только такие недоумки в науку пролазят?

     - Известно как, - отозвался Пролетаев. - Звучное имя, вот и пролез!

     - Да,  заставил  он  меня  поволноваться,  -  кидая  под  язык таблетку
валидола,  с сожалением произнес Пупомиров. - Что там у нас дальше? Комиссия
по награждениям?

     - По плану - комиссия по личным вопросам! - отчеканил секретарь.

     - Да?  Нет.  Личные  вопросы  на  сегодня отменим.  Меня уже достаточно
расстроила эта бестолочь,  - сказал директор. - Шаркун Эполетович, выйдите в
приемную  и  скажите,  пусть  все идут по рабочим местам.  Нечего им рабочее
время впустую терять. Давайте лучше про награждения.

     - Следующий вопрос - утверждение списков  рабочих  на  представление  к
ордену "Герой терпенья"! - доложил секретарь.

     - Подойдет,  -  кивнул  Пупомиров.  -  Давайте  в  темпе,  без  лишнего
формализма, а то мне через час на совещание в трест. Зачитайте список членам
комиссии, может у кого появятся возражения...

     - Каторгин...   Кутузкин...   Нанаридзе...  Пайкина...  Перекличкинс...
Подконвойко:  Разводяга...  Судимова... Штрафникова... Этапов. Все названные
отбыли  положенный  для  награждения  срок  на  работе  в нашей зоне,  что и
подтверждено документами.

     - У членов комиссии есть возражения по представленным  кандидатурам?  -
поинтересовался Пролетаев.

     - Нет, - ответил директор. - Следующий вопрос?

     Работа продолжалась...

     - Подмахни-ка   протокольчики!  -  сказал  секретарь,  после  окончания
заседания подошедший к Бризу.

     Бриз поставил свою подпись везде, где было нужно.

     . . . . .



     Глава9. ХОДУНЫ

     Пролетаев выпил стакан  воды  и,  перевернув  его,  надел  на  горлышко
графина.  -  И  в  заключение  собрания,  Фонарь Счастьеносович,  я хотел бы
осветить еще один вопрос - о хождении.  Перелет Недолетович вытер  платочком
рот и, переложив бумажки на трибуне перед собой, продолжил:

     - Вопросу  правильного  хождения  мы  уделяли,  уделяем и будем уделять
пристальное внимание.  Есть у нас определенные успехи в этом важном деле, но
остались еще и отдельные недостатки. И они не красят лицо нашего коллектива!
В последнее время,  мы это знаем, видим и чувствуем, вновь участились случаи
неправильного хождения.  В основной массе,  конечно, мы все ходим правильно,
умело переставляя ноги под нужными градусами и достаточно  твердо  удерживая
требуемое  направление,  но тем более вопиющим является тот факт,  что среди
нас еще имеются несознательные граждане, которые, вместо того, чтобы скромно
идти  по  правой  стороне  коридора,  аккуратненько  прижимаясь  плечевым  и
тазобедренным суставом к стенке,  или шагать по левой стороне,  это  уж  как
кому захочется,  у нас есть пространство для маневра и свобода выбора; идут,
представьте себе,  где? По се-ре-ди-не! Это возмутительно! За этим, казалось
бы,  мелким  фактом,  мне  видится  не  только  то,  что  они не заботятся о
равномерном стирании поверхности полов, а более глубокий вывод. Вывод о том,
что  они  наплевательски относятся к правильно передвигающимся членам нашего
дружного коллектива!

     Что же происходит?  В то время, когда общая масса добросовестно ходит у
стен,  некоторые, я пока не буду здесь называть фамилий, стараются навредить
и напакостить!  И ладно бы, если по глупости, а то ведь нарочно! Вот он идет
по коридору.  Посередине,  вразвалочку,  как петух!  Все идут по краю, а он,
представьте себе,  по середине!!  Да еще принародно подошвой шаркнет,  чтобы
все   видели,   какой   он   герой!!!...  Я  не  имею  в  виду  вас,  Фонарь
Счастьеносович, вы - наш начальник. Вам положено. Я имею в виду нарушителей.

     И вот что я хотел бы спросить у них:  что же это получится, если мы все
вдруг  начнем ходить посередине?  Нет,  вы только представьте - все ходят по
середине!  Столпотворение!!!  Пол снашивается,  снашивается, снашивается и в
результате - что?  А в результате мы получаем не ровный пол, а пол вогнутый!
Неравномерно  стертый  посередине.  Ямообразный  пол!   И   я   хочу   вновь
предупредить тех,  кто роет нам эту яму, что мы будем продолжать настойчивую
и бескомпромиссную борьбу с нарушителями  порядка  и  подходить  к  половому
вопросу со всей строгостью, со всей принципиальностью, что на нас наложили!

     Мы не допустим, чтобы какие-то хлюсты, стиляги и шаркуны, это тоже не к
вам,  Шаркун  Эполетович,   протирали,   протаптывали,   прорывали   пол   в
неположенных  местах!  Половой вопрос - это вопрос чести!  И пора,  наконец,
широкой общественности вмешаться в данный  процесс  и  взять  его  под  свой
надежный контроль!

                           Неизменно руководствуясь убеждением,  что  ничего
                        великого  нельзя  достичь иначе,  как вместе со всем
                        народом,  я  полагаю  также,  что  для  того,  чтобы
                        что-нибудь вместе с ним сделать, необходимо говорить
                        ему обо всем,  постоянно показывать  ему,  что  надо
                        делать,  и  не  столько бояться неудобств гласности,
                        используемых ловкими политиками,  сколько полагаться
                        на огромную силу,  всегда берущую верх над всяческой
                        политикой... Надо учесть, сколько сил теряется, если
                        оставить общественное мнение в состоянии апатии, без
                        пищи и без цели,  и сколько их  приобретается,  если
                        возбуждать его активность,  просвещая его и указывая
                        ему определенную цель (Гракх Бабеф. Манифест Плебеев
                        [34,196]).

     - Вы  правильно  понимаете,  -  кивнул  Пупомиров.  -  А  каковы  будут
предложения от лица общественности?

     - Лицо общественности,  Фонарь Счастьеносович,  предлагает  от  каждого
подразделения  выставить  коридорного,  чтобы он решительно пресекал попытки
подстрекательского  хождения,  а  в  перерывах  и  перекурах   организовывал
общественные  обсуждения  порядка правильной перестановки конечностей.  Мало
того!  Нужно  провести  месячник  правильного  хождения!  Прошлые  месячники
дыхания и моргания убедительно доказали перспективность данной формы работы.
Моргать стали заметно реже и дышать стали ровнее и глубже. Сплоченнее!

     Мы должны прижать и прижмем  всех  нарушителей  к  стенке!  Все  должны
ходить  по  краю!  Самых достойных ходунов надо чаще премировать посылкой на
курсы повышения  ходительной  квалификации,  а  тем,  кто  свою  ходительную
способность развивать не хочет, надо вообще запретить всякие хождения! Пусть
сидят,  если правильно ходить не научились. Прошу предложения общественности
занести в протокол и на этом собрание считать законченным.

     В зале задвигались, вставая.

     - Я разве сказал, что все свободны? - грозно насупился Пролетаев.

     Зал затих. Все снова расселись по местам.

     - Тем,  кто в списке ИТР на прохождение аттестационной комиссии, сейчас
собраться в приемной уважаемого Фонаря Счастьеносовича! Ясно?

     - Ясно, - ответили нестройные голоса из зала.

     - Все свободны.

     Бриз вошел в кабинет директора и  примостился  за  столиком.  Пупомиров
изучал  описок  аттестуемых  и  ставил отметки.  Склонившиеся к нему с обеих
сторон головы Нижедавова и Пролетаева согласно кивали.

     - ... Накатов - крестик, Икоркин - крестик.  Штрафников - нолик,  много
себе позволяет.  Трутнев - крестик, Недобитов - крестик, но предупредим, ибо
есть докладная,  что ушел с работы на  семь  минут  раньше,  Краснорыбова  -
крестик. Пролазов - нолик, проработаем его, ибо ушел с работы позже на целый
час... крестик... крестик.. нолик...

     Через минуту Фонарь Счастьеносович откинулся на спинку кресла:

     - Все. Можно начинать. Секретарь! Возьмите эти бумаги к себе на стол.

     Бу-у-уы-ы-ым! -- звякнул гонг.

     - Аттестационная комиссия в сборе,  -  объявил  Нижедавов.  -  В  целях
сокращения  времени  работы  комиссии  поступило  предложение  рассматривать
только подозрительных аттестантов, то есть только тех, у кого нолики!

     - Вы правильно понимаете,  -  констатировал  Пупомиров.  -  Предложение
принимается.  Секретарь!  Отпустите тех, у кого крестики, из приемной, пусть
идут работать.

     Секретарь выскочил за дверь и через несколько секунд вернулся.

     - Можно докладывать? - спросил он директора.

     - Доложите,  -  ответил  Пупомиров.  -   Давайте   начнем   работу   по
подразделениям третьего горизонта. Кто там из их сотрудников первый?

     - Пьющев Бормотун Пропиваевич! - отчеканил секретарь.

     - Зачитайте-ка его последнюю характеристику.

     - Функционер.  Замечен  в  регулярном  употреблении  спиртных напитков.
Членские взносы платит нерегулярно.  Имеет за это выговор  по  функционерной
линии.  Порочащих связей не имеет... Не привлекался... Не состоял... Замечен
не был... Морально устойчив. Образование высшее. В остальном характеризуется
положительно.  Имеет  благодарность  за активное участие в шефской расчистке
канализационных колодцев.

     - Пьющев! - сказал Пупомиров в селектор.

     В кабинет вошел мужчина  лет  сорока,  выглядевший  значительно  старше
своего  возраста,  молча  подошел  к  столу  и  склонил голову перед членами
комиссии, уперев свой взгляд на брючные мешки под коленками.

     - Ты что же это,  Бормотун, нарушаешь? - по-отечески спросил его Фонарь
Счастьеносович.  - Ты же наш член!  Функционер!  Билетоносец, так сказать, а
взносы вовремя не платишь. А это нарушение. Это как на работу опаздывать!

     - Да я вот... ну... это... запамятовал, - промямлил Пьющев.

     - Какой  у  него  коэффициент  насиженности   на   рабочем   месте?   -
поинтересовался Пролетаев.

     - Около единицы!  - выстрелил ответ секретарь. - Двадцать один год, три
месяца и два дня!

     К разговору подключился Нижедавов:

     - Вот видишь,  Бормотун,  ты у нас почти ветеран! - заметил он, - а что
себе  позволяешь?  Не  платить  взносы  вовремя  могут себе позволить только
директор,  Перелет Недолетович и я.  Ты что, ставишь себя выше нас? Не много
ли, понимаешь, на себя берешь? Мы ведь тебя как вочленили в функционеры, так
можем и вычленить! Куда тогда пойдешь? В бичи, понимаешь.

     - Только не это!  - всхлипнул Пьющев.  - Я без билета функционера  себе
жизни не представляю!  Я ведь ничего не умею...  не знаю..  не понимаю...  и
того... я ведь больше не буду.

     - Осознаешь? - строго спросил Пупомиров. - Раскаиваешься?

     - Угу.  Осознаю,  - кивнул головой с глазами,  полными слез,  Пьющев. -
Раскаиваюсь! Я не хотел. Так получилось... У меня благодарность есть!

                           Не с   профессиональной   ориентации   начинается
                        человек как общественное существо,  а с гражданского
                        самоопределения личности, с выбора жизненной позиции
                        и достойного образа жизни [30,182] .

     - Молодец,  что ты осознал свою вину,  - констатировал Пролетаев.  - Мы
тебе можем поверить и на этот раз, если ты смоешь с нас это позорное пятно -
выговор. Предлагаю, Фонарь Счастьеносович, на снятие выговора дать ему месяц
срока для сбора всех необходимых бумаг и прохождения инстанций.  И чтобы  от
выговора и духу не осталось!

     - Вы правильно понимаете, - заметил Пупомиров.

     - Месяца  может  не хватить,  - засомневался Нижедавов.  - Это ему не с
нами, а с дотошными, принципиальными, большими людьми беседовать!

     - У нас через месяц отчет!  - возразил ему Перелет  Недолетович,  -  и,
кровь  из  носа,  а  план  по  снятию выговоров должен быть выполнен!  Пусть
снимает выговор,  или мы  будем  вынуждены  его  расчленить!  Нам  не  нужны
функционеры с выговорами!

     - Тогда  нужно  его  аттестовать,  освободить  от всей производственной
работы и пусть займется этим выговором!  - предложил  Шаркун  Эполетович.  -
Пусть все силы на это бросит!

     - Я  все  сделаю!  -  вскрикнул  Пьющев.  - Все,  что скажете,  и все с
радостью!

     - Да не кричи!  - остановил его Пролетаев.  - Завтра зайдешь ко  мне  в
кабинет, напишешь заявление и потолкуем.

     - Будет  исполнено!  - вытянулся в струнку,  поедая глазами всех членов
комиссии одновременно, Пьющев.

     - Хорошо. Вы свободны, - произнес директор.

     Пьющев, вытянув руки по швам,  развернулся на сто восемьдесят градусов,
покачнулся и, громко топая, парадным шагом вышел за дверь.

                           Караси вообще  любят,  чтобы  их жарили в сметане
                        [39,т.5,516].

     - Следующий  -  Изучеев,  - доложил секретарь.  - В списке напротив его
фамилии отметка "аттестовать условно".

     - М-м-м,  - поморщился Нижедавов, как от зубной боли. - Может перенесем
его  на  потом?  Слишком уж тип неприятный:  одиозная личность,  летун,  уже
третье место работы сменил.

     - Вы неправильно понимаете, - потирая руки, произнес директор. - Я его,
голубчика, помню! Секретарь! Напомните-ка, что он там нафантазировал.

     - Инженер Изучеев подал в НТС заявление, в котором содержались угрозы в
адрес должностных лиц,  как то:  требования ознакомления всех работников  со
своими  должностными инструкциями,  измышления о реорганизации подразделений
шахты,  безыдейные обоснования необходимости выборов  руководящего  состава,
тенденциозные выпады на принципы организации производства...

     - Хватит. Этого уже достаточно, - поднял ладонь Пупомиров.

                           Явную антидемократичность своих взглядов  Скиннер
                        пытается      завуалировать      пространными      и
                        противоречивыми рассуждениями о  том,  что  с  точки
                        зрения  цивилизации  в  целом  любая  форма контроля
                        выглядит как  самоконтроль,  что  контроль  "сверху"
                        может   быть   дополнен  контролем  "снизу",  что  в
                        условиях демократии массы могут сами  выбирать  тех,
                        кто  будет  их  контролировать,  и т.д.  Но много ли
                        стоит подобная свобода выбора в  условиях  тотальной
                        манипуляции сознанием,  которую оправдывает Скиннер?
                        [30,314].

     - Наглый подкоп под нас, Фонарь Счастьеносович! - возмутился Нижедавов.
- Должностную  инструкцию  ему  подавай!  Это   же   махровый   бюрократизм!
Позвольте, как же тогда мы выдерем неугодного работника, если он будет знать
свои обязанности?  Как мы его кинем на прорыв?  О какой тогда  дисциплине  и
эффективном,  чутком  руководстве массами может идти речь?  Нет!  Этого надо
наказать.

     - Ну и хитрец этот Изучеев!  - рассмеялся Пролетаев.  - Возжелал, чтобы
мы сами себе сделали харакири,  а он залезет на наше место,  чтобы по своему
собственному    произволу    издеваться    над    людьми!    Какая    черная
неблагодарность...  Скотина,  и  та  любит  того,  кто ее кормит,  а этот...
Секретарь, посмотрите в черный списочек, может за ним что числится?

     - Никак нет!  - отреагировал секретарь.  - Кроме  прошлогоднего  чтения
газет в рабочее время - ничего!

     - Жаль.  Ну  да ладно!  Все равно сморщим,  - постучал по столу пальцем
Пролетаев.  - Мы его просто обязаны сморщить!  Мы его  просто  не  можем  не
сморщить!!!  Нам  ведь  за  то  и дают зарплату,  чтобы мы таких карьеристов
морщили!

     - Изучеев!  -  отдал  команду  директор  и  снял  трубку   зазвеневшего
телефона.

    - Лле...  Да,  о номерных знаках распорядился я. Ну и что, что не пришли
штампы?  У тебя матрица с шестью нулями - штампуй!...  Примут, как миленькие
примут.  Позвоним, куда надо, так они у нас еще не то возьмут!... Подумаешь,
миллион одинаковых номеров со всеми нулями!  Кому из шоферов надо будет, там
сам перебъет,  а кому не надо,  тот разрежет на три куска и соседям на двери
привесит...  Ты  рассуждаешь,  как ребенок!  Обувной фабрике можно,  швейной
можно,  всем можно, а ты испугался? Хочешь из-за какого-то ширпотреба лишить
меня  премии?...  Ах,  не  хочешь.  Тогда  в  чем вопрос?...  Ты неправильно
понимаешь.  О  себе  не  хочешь  подумать,   так   подумай   о   коллективе!
Письменно?...  А  ты  для  отдела  рабочей силы письменно ничего написать не
хочешь?  Я подпишу...  То-то же!  Теперь ты правильно понимаешь?...  Хорошо.
Штампуй, пока голова на плечах есть. Штампуй.

     Пупомиров положил трубку на место и взглянул на вошедшего инженера:

     - Мы тут внимательно ознакомились с вашими...  м-м-да...  заявлениями и
склонились к мнению аттестовать вас пока условно.

     - А   что   вы,   как   председатель   научно-технического   совета   и
аттестационной комиссии, думаете о моих предложениях? - спросил Изучеев.

     - Здесь не вы задаете вопросы! - отрезал Нижедавов.

     - Вы  неправильно  понимаете,  Изучеев,  -  ответил   инженеру   Фонарь
Счастьеносович. - Вот смотрю я на вас и думаю: вроде взрослый мужчина, вроде
даже образованный,  инженер,  вроде и по работе на вас пока жалоб нет, а все
что-то  выдумывает,  выдумывает...  Несерьезно как-то.  В ваши годы пора уже
определиться.  А то до чего дошло - у нас есть сведения,  что вы  в  рабочее
время читаете газеты!  Вместо того,  чтобы заниматься работой, вы позволяете
себе такое вызывающее отношение к дисциплине труда!

     - Что касается газет,  то я поясню, - ответил инженер, - я читал газету
тогда,  когда сломался черенок лопаты и когда мастер, которому я был передан
в подчинение,  оформлял бумаги на получение со склада  нового  черенка.  Да,
вместо того,  чтобы пойти на свое рабочее место - стол,  я читал газету.  Не
мог же я уйти из забоя!  И в связи с этим я полагаю,  что на работе инженеру
надо в первую очередь думать, а не...

     - Бросьте  отговорки!  -  перебил  Нижедавов.  -  Он полагает!  Вот нам
почему-то и в голову не приходит думать!  Потому,  что нам  некогда  думать!
Потому, что нам нужно работать, а не газеты читать в рабочее время!

                           Мало остается  времени  на  философские   теории,
                        когда   живешь   в   самой  середине  животрепещущей
                        действительности; нет досуга разрешать спекулятивные
                        вопросы   о   будущих  судьбах  человечества,  когда
                        человечество с костями и плотью приходит изливать  в
                        вашу  грудь свои скорби и требует совета и помощи...
                        (В. Печерин. [10. т. 74,322]).

     - Именно  так!  -  кивком  подтвердил  Пролетаев.  -  Или  думать,  или
работать!  Третьего не дано.  А вам, Изучеев, кстати, по штатному расписанию
думать и не положено!

     - А я его не видел, как и свою должностную инструкцию.

     - И не увидите. Это не ваше дело. Ваше дело - работать!

     - Но  как  мы  работаем!  - возмущенно воскликнул Изучеев.  - Да больше
половины нашего труда  никому  не  нужна!  За  такую  работу  стыдно  деньги
получать!

     - Вы не на митинге!!!  - рявкнул Нижедавов.  - И здесь не трибуна!  Вот
когда вам предоставят слово, тогда и будете говорить все, что вам взбредет в
голову!  Корчить из себя умника мы вам не позволим!  Да с такими, понимаешь,
диссидентскими воззрениями вас.. вас...

     - Да,  - поддержал коллегу Пролетаев.  - С такими воззрениями ему не на
трибуне место, а там, где корчуют пни, где таких учат работать с пользой для
общества!  Он,  значит,  что-то  понимает,  а  мы,  единый  мозговой   центр
предприятия,  не понимаем?  Стыдно ему деньги получать!  Секретарь,  какой у
него оклад?

     - Минимум по разрядной сетке!

     - Все верно,  - философски заметил Пупомиров.  - Чем больше человек  на
работе   занимается   пустопорожними  занятиями,  как-то:  чтением  газет  и
бредовыми идеями - тем меньше он  и  должен  зарабатывать...  Экономическими
методами убеждения вас, видно, не исправить. Может, понизить вас в должности
месяца на три?

     - Но у меня сейчас интересная тема  работы!  -  воскликнул  инженер.  -
Просто я не могу видеть, как...

     - Понятно,  откуда в нем столько лишней энергии! - заметил Пролетаев. -
Он увлечен темой!  Потому он такой бодрый!  Ведь тот, кому работа в тягость,
устает  больше!  Работа  потому  и  называется  работой,  что  она не должна
нравиться,  иначе бы ее называли пикником!  Придется  вас,  Изучеев,  слегка
притомить... Труд - мерило всего, а не разнузданные заявления!

                           К.Маркс подчеркивает  следующее   обстоятельство:
                        "Кроме напряжения тех органов,  которыми выполняется
                        труд,  в  течение  всего  времени  труда  необходима
                        целесообразная  воля,  выражающаяся  во внимании,  и
                        притом необходима тем более, чем менее труд увлекает
                        рабочего  своим  содержанием  и способом исполнения,
                        следовательно,  чем  меньше   рабочий   наслаждается
                        трудом   как  игрой  физических  и  интеллектуальных
                        сил"... [30,229].

     - Вы правильно понимаете, Перелет Недолетович! - подтвердил директор. -
Подобные  рассуждения  рядовых  инженеров  мешают  нормальной  работе  нашей
передовой шахты.  Такие мысли размягчают мозги масс, и они в процессе работы
могут нечаянно выплеснуться в головную дырку!  А  нам  не  нужны  безмозглые
исполнители!  Нам нужны исполнители творческие! Ни к чему нам утечки мозгов.
Ну-ка, Изучеев, наклоните голову...

    Фонарь Счастьеносович  протянул  руку  и,  пощупав   темечко   инженера,
воскликнул:

     - Ба-а-а!  Братец, да ты же урод! У тебя дырка в голове совсем заросла!
Вот  почему тебе мозги покоя не дают - их распирает от дурных мыслей!  Они у
тебя под давлением, и получаются от того деформированными! Все ясно.

     - Ха!  Ну и чего мы тогда с ним разговариваем?  - заметил Нижедавов.  -
Пусть идет работать.

     - Вы свободны, Изучеев! - заявил Пупомиров.

     Набычившись и втянув подбородок в шею,  инженер стремительно направился
к двери, но возле нее обернулся и сердито выпалил:

     - Я буду настаивать на рассмотрении моих предложений!  -  и,  не  успев
развернуться полностью, попал не в дверной проем, а в стену около него.

     - Стой!  -  успел  крикнуть Бриз,  но было уже поздно.  Инженер головой
протаранил стену.

     Бу-у-ум!!! - гулко содрогнулась стена от крепкого  лобового  удара.  По
ней  брызнули  в  стороны  трещины.  Большой  кусок  штукатурки  и несколько
кирпичей с грохотом вывалились на пол.

     - Я буду писать выше!  - выкрикнул Изучеев и,  нащупав  дверную  ручку,
вышел.

     - Хулиган!!!  -  гаркнул ему в догонку Нижедавов,  и из стены выпал еще
один кирпич.

                           Нет такой стены,  которой нельзя было бы пробить,
                        но герои современного романа,  насколько я их  знаю,
                        слишком  робки,  вялы,  ленивы и мнительны и слишком
                        скоро мирятся с мыслью о том,  что  они  неудачники,
                        что  личная  жизнь обманула их;  вместо того,  чтобы
                        бороться,  они лишь критикуют, называя свет пошлым и
                        забывая,  что  сама  критика мало-помалу переходит в
                        пошлость [39,т.4,59].

     - Пиши,  милый,  настаивай, - помахал ему рукой Пупомиров. - Все одно к
нам  и  попадешь.  Слушай,  Перелет  Недолетович,  как  там  твои  психиатры
поживают? Надо бы прижучить этого смутьяна!

     - Я провентилирую этот вопрос, Фонарь Счастьеносович. Освидетельствуем,
будьте спокойны, как положено.

     - А может, сдадим его в ФИКУС? - предложил Нижедавов.

     - Нет! - категорически отверг директор. - Он у нас легко не отделается!
Сами  скушаем.  Диагноз  ему  дадим такой:  бюрократический синдром на почве
должностных инструкций,  перешедший в агрессивную психопатию!  Примерно так.
Врачи там знают, как это по научному записать.

     - Сделаем, - подтвердил Пролетаев, ставя пометку в блокноте.

     - Фонарь Счастьеносович!  - раздался из селектора голос секретарши, - к
вам Пулеметов на связь просится. Дать?

     - Давай, - ответил Цупомиров, снимая трубку. - Лле?

     Трубка запищала обиженным голосом.

     - М-м-да,  -  промычал директор,  и трубка сразу смолкла.  - Да,  это я
распорядился  снять  твоих  людей  с  объекта   и   перебросить   на   более
ответственный  участок.  Не  тебе,  Пулеметов,  объяснять  положение  с этим
штреком!... Ну и что? У нас все равно незавершенки лет на тридцать, а объемы
горят!...  Ты,  Пулеметов, неправильно понимаешь! Надо, Пулеметов, думать не
только о сегодняшнем дне,  но и  в  завтра,  так  сказать,  в  светлую  даль
глядеть! Что ты одним сегодняшним днем живешь?... Усвоил? Будь здоров.

     - Следующий  нолик  - техник Пролазов!  - объявил секретарь.  - От него
есть заявление.

     - Пролазов? Что-то не припоминаю, - наморщил лоб Пупомиров.

     - Это тот,  которого за дебош из  моностыря  выселили.  Который  теперь
живет прямо в своем отделе, на рабочем столе, - напомнил Пролетаев.

     - Вот именно,  - добавил Нижедавов.  - На нем же он,  понимаешь, пьет и
творит безобразия с женщинами! Факты, правда, не проверенные.

     - Прямо на столе?  - поразился  Фонарь  Счастьеносович.  -  Там  же  не
удобно! Какая бездуховность!

     - А у него матрас есть, - доложил Перелет Недолетович.

     - Все  равно некультурно!  - рассердился директор.  - Факты внимательно
проверить,  а матрас  изъять!  Что  это  такое?  Матрас  на  рабочем  месте!
Непорядок.

     - Уже пытались отобрать. Не получается, - ответил Пролетаев. - Он его в
рабочее время прячет, а где именно, никто не знает!

     - Ну, ладно. Что там за заявление от него?

     - По поводу его кофликта с Буринштейном, его начальником. Что-то они не
поделили.

     - Читайте.

     Секретарь раскрыл нужную папку, достал лист и зачитал:

                                Начальнику нашей  передовой шахты
                                  Пупомирову Ф.С.
                                от техника Отдела Высоких Давлений
                                  Пролазова П.Л.

                                 ЗАЯВЛЕНИЕ

         Я, Пролазов  П.Л.,  полностью согласен с вынесенным мне в
         приказе выговором за уход с  работы  на  один  час  позже
         установленного Вашим Приказом срока.  Я полностью осознал
         всю тяжесть своего проступка и проникся  глубиной  своего
         морального   падения.   Не   имея   после  этого  сил  на
         продолжение преступного сговора  с  совестью,  прошу  Вас
         объявить мне еще 144 /сто сорок четыре/ выговора, так как
         я в течение последнего года работы  совершал  аналогичные
         проступки в общей сумме 145 раз.

         Тяжелый груз  лежит  на  моей  заговорившей совести,  и я
         убедительно прошу Вас,  уважаемый Фонарь  Счастьеносович,
         подвести  точный баланс моих проступков и ваших приказов,
         облегчив мою проснувшуюся совесть.

         Заранее согласен с любым из 144 выговоров.

         С огромным уважением к любому Вашему решению  и  верой  в
         справедливое возмездие

                                                 Пролазов П.Л.


     - Хорошо написал заявление? Грамотно! - прищелкнул языком Пролетаев.

    - Да...  вот бы все такие  заявления  писали!  -  мечтательно  отозвался
Нижедавов.  -  А то пишут черт те знает что!  А Буринштейна я знаю.  Знатный
преферансист, правила игры всегда соблюдает!

     - Какие будут предложения? - спросил директор.

     - А что тут предлагать,  объявить ему сто сорок четыре выговора,  да  и
дело о концом!  - решил Пролетаев. - И не аттестовать, раз он такой злостный
нарушитель.

     - Вы неправильно понимаете,  - возразил Пупомиров.  - На одно нарушение
мы издаем всегда отдельный приказ,  значит, на все последующие его проступки
мы,  согласно инструкциям, должны издать сто сорок четыре приказа! Да нас же
обвинят  в  крючкотворстве,  бюрократии  и  развале  дисциплины!  Первая  же
комиссия из треста за такое количество нарушений нас в порошок изотрет! Чем,
опросят,  вы  тут занимаетесь?  Сколько у вас нарушений трудовой дисциплины?
Почему допустили? И все.

     - Точно! - подтвердил Нижедавов. - Сожрут, как пить дать!

     - Что ж теперь делать? - испуганно спросил Пролетаев. - Вот это да? Вот
это мы вляпались в историю!

     Взоры заместителей  с  трепетной  надеждой обратились к директору.  Тот
помолчал, выдерживая напряженную паузу.

     - Ставь Пролазову тоже  крест!  -  наконец  приказал  он  секретарю.  -
Выговор с него снять.  Хитрый, бестия! Пусть живет. Понял, что власть всегда
права, а непосредственный начальник может и ошибиться.

     Заместители облегченно вздохнули.

     - Правильно! - радостно поддержали они решение директора.

                           "Личность, обладающая высокоразвитым нравственным
                        сознанием, становится способной не только безусловно
                        следовать  велениям и понуждениям извне,  но и в той
                        или   иной    степени    самостоятельно    осваивать
                        общественные   императивы,   вырабатывать  для  себя
                        нравственную   программу   действий,    определенным
                        образом  оценивать  и  уяснять  смысл  действующих в
                        обществе  нормативов"   (Дробницкий   О.Г.   Понятие
                        морали. [30, 144]).

                           В самом  деле,  нелепо  стремиться  в  одиночку с
                        успехом противостоять силам  зла,  если  на  это  же
                        направлена  вся  общественная  система,  если нужно,
                        наоборот,   искать   способ   включиться   в   общую
                        коллективную работу.  Конечно, в отдельных ситуациях
                        человек может действовать и в одиночку,  но при этом
                        он,  чтобы не переродиться в индивидуалиста,  должен
                        поступать  солидарно  с  классом,  с  обществом,   с
                        ценностями   и  идеалами,  предопределяющими  его  -
                        сугубо личный - выбор поступка [30,79].

     Вдруг дверь   в  кабинет  открылась  и  в  ней  показалась  улыбающаяся
секретарша,  держащая в руках большую, высокую, красочную картонную коробку,
перевязанную широкой розовой лентой.

     - Фонарь  Счастьеносович!  -  мило  улыбнулась  она.  -  Вам  авторитет
передали из министерства!

     - Давай его сюда! - облизнувшись, сказал Пупомиров, с вожделением глядя
на  плывущую  к  нему  коробку.  Не отрывая от нее взгляда,  он произнес:  -
Аттестацию продолжим после обеда.  Все свободны,  кроме  моих  заместителей.
Будем делить авторитет...


     После окончания рабочего дня Бризу захотелось прогуляться  по  тоннелям
подземного города. Бесцельно бродил он по шумным улицам не запоминая дороги.
Почувствовав,  что  уже  пора  возвращаться  в  моностырь,  он  двинулся   в
напревлении   станции   монорельса,   но   его  внимание  привлекла  вывеска
"ГАЛАКТАРИЙ".

     "Почему бы не заглянуть?  - подумал он,  - посмотрю  хоть  на  звездное
небо. Я так давно его не видел".

     Экскурсовод галактария   водил   небольшую   группу   детей   от  одних
голографических стендов к другим, повествуя о различных туманностях, звездах
и  планетах.  Бриз  присоединился к группе,  задержавшейся у объемной модели
Галактики.

    - Вот здесь,  дети, живет цивилизация мериканцев, вот здесь - фриканцев,
- пояснял экскурсовод,  водя световым лучом по поверхности прозрачного куба,
- вот  эти  звездные  системы  заняты  вейцарцами,  эти  -  ндусами,  эти  -
арагвайцами...

    - А мы где? - спросила маленькая девочка. - Где наша звездная система?

    - Мы? Мы - в самом центре! Нас отсюда, со стороны, не видно. Но все, кто
нас окружает,  все работают на нас!  Мы,  и только мы являемся  средоточием,
ядром,  квинтэссенцией  всех  достижений  разума!  Поэтому  мы  берем у всех
остальных только то лучшее, что у них иногда появляется, а взамен отправляем
им наши сырьевые излишки,  то есть самое ненужное, что у нас имеется. Только
по одному этому факту можно судить о том,  как мы богаты. Мы богаты духовно,
как  никто  другой!  Здесь  никакие  фриканцы  или  ндусы  с  нами  не могут
сравниться!

                           -...Что за страна Восток!...  Вообразите: направо
                        - гора,  налево - гора, впереди - гора; а сзади, как
                        вы  сами  можете  себе  представить,  синеет  гнилой
                        запад!...

                           - Неправда!  И сзади восток!...  Короче:  везде и
                        повсюду один нескончаемый восток!

                           (Козьма Прутков. Опрометчивый турка, или: приятно
                        ли быть внуком?)

     - Это потому, что у нас везде руководят функционеры? - поинтересовалась
девочка.

     - Правильно, детка! Именно потому. А что вы сейчас проходите по истории
в школе?

     - Римскую империю.

     - Вот молодцы! Вам объяснили, что причиной ее падения явилось то, что в
ней тогда еще не было функционеров?

     - Да,  объяснили.  А  вот  дедушка мне говорит,  что причиной ее гибели
явилось то,  что ее начальники пытались обеспечить для себя  хорошую  жизнь,
забыв о том, что вокруг них живут невежественные соплеменники - варвары!

     - Это,  детка,  устаревшая точка зрения.  Твой дедушка,  наверное,  еще
интеллигент...  Если бы в Римской империи был ГАУПТ,  то она бы  никогда  не
пала!

     . . . . .


     Глава 11. РАЙСКИЙ САД

  ...мы считаем,  что чем  с  большим  количеством
произведений  нашего  богатейшего  прошлого успеют
познакомиться наши дети, тем более лучше они будут
подготовлены к выходу в жизнь.  Это особенно важно
при нашем дорогом бесплатном образовании, поэтому,
руководствуясь  принципами  социальной гуманности,
учеников пятого сорта мы  планируем  отбраковывать
поэтапно, при переходе из класса в класс.

  Корреспондент: Кое-какими        недальновидными
изданиями  высказывались  так  называемые  мнения,
что,  дескать,  параллельно с изучением литературы
необходимо  дать  детям  возможность   поработать,
почувствовать  жизнь.  Мол,  что без своего,  хоть
маленького,  жизненного опыта духовные  знания  не
дают полной отдачи!  Да еще,  чтоб учиться им было
интересно...  Что бы вы в свете последней  в  этом
году   реформы   образования   ответили   на   эти
претендующие  на  оригинальность,  несостоятельные
воззвания?

  Педагог: Они   совершенно   ошибочны!   Как  раз
наоборот!   Перед   работой   необходимо    хорошо
подготовить    к   ней   детей   теоретически.   И
подготовить на лучших образцах нашей  классической
литературы! Начальный этап своей жизни дети должны
проскакать весело и беззаботно,  что привьет им на
всю   жизнь  здоровый,  бодрый  тонус  и  активную
жизненную позицию,  позволит все последующие этапы
в   своей  жизни  проходить  закаленными  бойцами!
Понятно, что это совсем не значит превалирования в
учебе  пресловутого  "интереса".  Скорее наоборот.
Главной установкой наших выпускников  должна  быть
тяга к упорному труду.

  Корреспондент: А  теперь  мы  заглянем на урок в
этой школе. Включаем запись.

  Учитель: Сегодня,  дети,  мы   с   вами   изучим
тринадцать  произведений  наших великих писателей.
Поверните  кристалл  плоскостью  номер   восемьсот
шесть.    Здесь   вы   видите   список   известных
произведений  великого  писателя   Н.Е.Известного.
Напротив  фамилий и имен героев сделаны пометочки.
Герои,   помеченные   птичками   -   это,    дети,
положительные герои,  хорошие дяденьки и тетеньки,
души которых птицами стремятся ввысь,  к труду  на
благо общества в наших забоях. А те герои, которые
помечены кругляшком,  ноликом,  это  не  герои,  а
пустые,  никчемные,  опустившиеся людишки.  Только
очень хорошо запомните, зарубите себе на носу, что
птичка - это хорошо,  а кругляшок - это плохо!  Не
дай вам бог перепутать на экзамене!  Вбейте себе в
башку:  не  запомнив этого,  вы не сможете,  когда
подрастете,   занять   приличного   места    среди
функционеров...  Следователев!  Не  вертись,  а то
снижу сортность в полугодии!  Блатыкин! Бестолочь.
Руки по швам!  Сидеть!... Велосипедова! Сейчас как
дам по балбешнику! Где твое честное функционерское
слово, что ты не будешь баловаться?...

  Сколько можно  вам  долбить:  главное  в жизни -
послушание!   Вы   должны   слушаться   родителей,
учителей,  всех старших и начальников. Рокеров!! У
тебя уже  есть  побег  с  урока!  Мало  того,  что
тупой...  Не  лыбься,  бандюга!  А  то  завтра  же
передам твое дело в педтрибунал! Хулиганье, прости
господи...  Главный принцип нашего общества, дети,
это - от каждого по  способностям,  каждому  -  по
труду.  Ваши способности,  дети, могут развиваться
только в упорной учебе,  это и есть  ваш  труд,  а
успех  вашего  труда  зависит  в первую очередь от
послушания!  То  есть,  я  хочу  сказать,  что  от
каждого  -  по  труду,  каждому  -  по послушанию!
Присяга  учащегося  -  вот  закон   вашей   жизни!
Запомнили?...

                           - Все зависит от поведения!  У нас вот есть такие
                        арестанты,  которых мы и за арестантов не считаем...
                        Веди себя как следует!  А не то,  брат, я и сам могу
                        дать  такую   взбучку   и   так   отмордасить,   что
                        айлголи-малина!...

                           С этими  словами он вытянул сжатую в кулак правую
                        руку  и,  размахнувшись   ею   по   воздуху,   ловко
                        повернулся  на каблуке сапога.  Это у него вышло так
                        мило и грациозно,  что вслед  за  ним  мы  все  тихо
                        рассмеялись.

                           - Да-с,  так  вот-с,  господа,  -  продолжил  он,
                        собираясь уходить,  - мой совет:  смотри  за  собой,
                        держи   себя   на  чеку...  Здесь,  брат,  орловский
                        централ... [9,63].

  ...теперь посмотрите  на   плоскость   кристалла
восемьсот  седьмую.  Здесь вы видите список героев
известных произведений великого...

     После короткого стука в дверь в келью зашла Амброзия.

     - Куб! Оторвись от инфавизора! - крикнул Сап. - К тебе!

     - Здравствуй,  мой тушканчик!  - чмокнула Куба в щеку  Амброзия.  -  Ты
знаешь,  я  сейчас  такую кофточку видела,  такую кофточку,  что упасть и не
встать! Вот здесь такие симпатичные рюшечки, тут такие вот оборочки, а здесь
кантик! Прелесть? А вот тут такой разрезик симпатичненький, а здесь...

     Следом за девушкой в келью вошел Пташечка с каким-то новым приятелем.

     - Хопс,  -  отрекомендовался  тот и,  подойдя к столу,  положил на него
небольшую черную шкатулку.  - Ну  что,  мужики,  как  на  счет  того,  чтобы
ширнуться?

     - Они   не  знают,  Хопс.  Присаживайся  сюда,  -  предложил  Пташечка,
раскрывая  шкатулку  и  выкладывая   на   стол   поблескивающий   титановыми
плоскостями  пистолет-инъектор,  плоскую  прозрачную  коробочку  с  зелеными
шариками и шприц  с  крупной  надписью:  "Помните:  впрыскивание  наркотиков
вредит вашему здоровью!".

     - Не знают - научим!  - ответил Хопс,  располагаясь за столом. - Машину
спрячь, а станок оставь.

     - Хорошо,  - согласился Пташечка,  убирая шприц обратно в  шкатулку.  -
Куб, запри дверь и присоединяйся к нам.

     - Для  разгона  нехило  бы  флакон  выкатить  - заметил Хопс,  открывая
прозрачную коробочку и нежно разминая пальцами зеленые шарики.

    Пташечка, пошарив под собой, поставил на стол бутылку "Опохмелона". Куб,
расставив на столе стаканы,  наполнил  их  и  вместе  с  Амброзией  принялся
разглядывать нового знакомого.

     На Хопса действительно было интересно смотреть:  височные  области  его
головы были сплошь изрешечены мелкими отверстиями, вследствие чего его лысая
голова напоминала кухонный дуршлаг.  Когда он поворачивал  голову,  свет  от
инфавизора,  проходя сквозь сетку дырочек,  играл и переливался причудливыми
интерференционными волнами.

     - Дуйте  сами,  ребята,  не  ждите  меня,  -   бросил   он,   умело   и
сосредоточенно заряжая пистолет шариками. - Сейчас добью мастыру и догонюсь.

     - Предлагаю  тост  за ДОПИНГ!  - предложил Пташечка.  - За Добровольное
Общество Пьющих И Непьющих Граждан!  И за  одного  из  его  организаторов  -
Хопса.

     - Ты  глянь,  у  нас  еще осталось что-то добровольное,  - хмыкнул Дед,
поднимая свой стакан.

     - А женщин в это общество принимают? - поинтересовалась Амброзия.

     - Запросто, - ответил Хопс. - Всех берем, у кого жизнь дала трещину.

     - Я не поняла,  пьющих или непьющих  граждан?  -  попробовала  уточнить
девушка.

     - Если с бухлом тяжеляк, то на косяк садимся. Ясно? -ответил Хопс.

     - Нет, - с восторженным удивлением ответила Амброзия. - А как это?

     - Как... как... - пробурчал гость, щелкнув затвором инъектора. - Сейчас
полетим  в  страну  исполнения  желаний,  там  и  поймешь.  Впалим  по  дозе
антигравинчика - один укол,  и центр земного притяжения внутри тебя.  Теперь
ясно?

     - Ой,  как интересно!  - воскликнула Амброзия.  Хопс отложил заряженный
пистолет, выпил свой коньяк и обратился к присутствующим:

     - Ну, кто первый?

     Все затихли.

     - Завальные  ребята!  Не  въезжают!  - кивнул он Пташечке.  - Тогда я -
первый.

    Хопс выдвинул  инъектор  на  центр  стола и,  оглядев сидящих за столом,
пояснил:

     - В станок я забил косяки, восемь доз, то есть замастырил его. Вам всем
по одной дозе, мне - две. Процесс прост, хавайте!

     Хопс приставил   дуло   пистолета   к  одному  виску,  ладонью  прикрыл
противоположный висок и нажал на курок.

     Пш-шик! - раздался тихий звук среди напряженной тишины.

     - Ой! - вскрикнула Амброзия.

    - Черт!  - выругался Хопс,  отлепляя от ладони пролетевший через  голову
косяк.  - Не тухти под руку,  лахудра! Видишь, промазал из-за тебя. Хоть я и
добрый, но могу сгоряча и стукнуть по твоему организму!

     - Фу, пошлый какой! - насупилась девушка.

     - Затрапеза!  -  мгновенно  отреагировал  Хопс.  -  Побухти  мне   еще!
Расплющу!

     Всегда аккуратно  выглядевшая  Амброзия  молча стерпела ужасное для нее
оскорбление.  Хопс,  покатав в ладонях шарик,  вновь зарядил им пистолет. На
этот  раз,  приставив его к носу,  он дважды,  в обе ноздри,  разрядил его с
шипяще-причмокивающим звуком.

     - Ништяк вошло, - крякнул он с удовлетворением. - Эх! К моей бы голове,
да еще ящик тола - я бы горы своротил!

     - Фи,  как неэстетично,  - поморщилась Амброзия.  - Хоть бы в ухо,  что
ли...

     - Утухни, кайфоломщица! - оборвал ее Хопс.

     - Какой ты вредный мужчина!  - обидчиво,  но не без уважения,  с  долей
игривости ответила девушка, - обзываешься некультурно...

     - Сама  ты бабища нудная!  - спокойно ответил Хопс,  передавая пистолет
Пташечке.  - Я вижу,  что у этой козы доза не проканает,  у  ней  достаточно
своей дури. Ширяй ее дозу себе!

     - Нет!  Я  буду!  -  крикнула  Амброзия  и,  выхватив у Пташечки из рук
инъектор, зажмурилась, приставив его к виску.

     Пш-ш-шик!

     - А это не опасно? - с сомнением спросил Куб, взяв пистолет.

     - Опасно,  если двери не закрывать,  - ответил Хопс.  - Может вынести в
открытый космос.

     - А с какого виска лучше стре... лупить?

     - С  того,  который  поумней,  -  ухмыльнулся  гость.  -  Бей с любого!
Мозжечок - не яблоко, не промажешь. Да не тяни время, уленшпигель!

     - Куб, лупи себя в пятку, - подковырнул приятеля Дед.

     Куб приставил пистолет к виску.

     Пш-шик!

     - И это все? А почему я ничего не чувствую?

     - Погоди, сейчас торкнет, - ответил Хопс. - Следующий!

     Пш-шик! Пш-шик! Пш-шик!

     Пистолет прошел по кругу и вернулся к хозяину. Тот уложил его обратно в
шкатулку.

     - А  почему  мы еще не в стране исполнения желаний?  - поинтересовалась
Амброзия. - Скоро мы туда полетим?

     - Что, счастья хочется? - осведомился Хопс. - Мне раньше тоже хотелось,
но  оно  мне  почему-то  улыбалось  все  больше задницей.  Пока не вступил в
ДОПИНГ. Тут-то я и понял, что все удовольствия не снаружи, а внутри нас.

                           Есть люди,  предпочитающие  отъезжать   внутренне
                        [10,т.74.347].

     - А почему ты на женщин такой злой? - спросила девушка.

     - Разве?  - удивился Хопс.  - Хотя может быть... Сегодня утром с бодуна
стал бриться.  Руки дрожат, в ногах слабость, глаза закрываются... Побрился,
отворачиваю головку тюбика с кремом для бритья.  Мажусь. Чувствую, что-то не
то!  А это супруга,  чамара болотная,  мне удружила - вместо пены для бритья
подсунула тюбик с сапожным кремом!  Может потому,  мадам-с,  я с вами был не
совсем вежлив... Я ей, кикиморе, еще врежу в ухо! Всю маковку проклевала!

     - Может еще нальем коньячку? - предложил Пташечка.

     - Этого шмурдяка?  Харэ!  Что мы, шланги засосные? Сейчас антигравинчик
заработает.  Кстати,  мне  один  чучер  из  нариков  лепил,  что  притаранит
финиш-антигравин.  Вот это торч!  Не то,  что от этой фузы! И без ломки. Раз
ширнулся - взлетел!  Еще раз ширнулся - отлетел дальше.  И не выветривается,
без отходняка. До конца жизни на отлете! А пока перебьемся ходовым...

     Хопс медленно  приподнялся  над  стулом  и  воздушным шариком потянулся
вверх.

     - Ка-а-айф,  - зашептал он,  вытягивая ноги,  чтобы колени не задели за
край  стола  и,  переворачиваясь  в воздухе,  вниз головой медленно поплыл к
потолку. Глаза его стали закатываться от блаженства. - Классно тащит ...

                           Гегель хотел    лишь    подчеркнуть    абсолютную
                        объективность исторического хода  событий,  где  нет
                        места произволу:  если что-то происходит не так, как
                        предполагалось,  или переворачивается вверх  ногами,
                        то  не обязательно следует ссылаться на случайность,
                        ибо это может произойти  под  действием  объективных
                        сил и закономерностей [30,165].

     За Хопсом со стаканом в руке последовал Куб,  и вслед за ним выпорхнула
из-за  стола  Амброзия.  Стакан  выпал  из руки Куба и беззвучно разбился на
полу. Осколки его плавно покатились в разные стороны.

     - Мы - летуны! - радостно вскрикнула Амброзия, расправляя крылья.

     "Началось, - подумал Бриз и,  сделав своими крыльями несколько  широких
взмахов, присоединился к крылатому косяку. - Хорошо! Вроде со всеми, и вроде
как сам по себе".

     И полетел косяк в жаркие страны.

     Бриз почувствовал себя существом абсолютно  раскованным.  В  нем  вдруг
появилась  та  уверенность  в  себе,  которой  ему  в последнее время так не
хватало. Его захлестнуло море волнующих ощущений, главным из которых явилось
то чувство, которое позволяет человеку свершить все, чего бы он ни захотел -
чувство свободы. Он слился со вселенной.

     Его существо захотело превратиться в избушку на курьих ножках; и вот он
уже  стоял,  покачиваясь,  и  прохладный,  свежий  ветерок  заносил в зазоры
рассохшихся бревен его души легкий и приятный озноб.  Он  осмотрел  себя  со
стороны.

     Одна ставня  на  его  окошечке совсем покосилась и поскрипывала,  грозя
отвалиться  при  каждом  его  вздохе,  другая  грелась  под  потоками  ярких
солнечных лучей.  Распахнутая дверь избушки задумчиво смотрела в бесконечные
глубины мироздания.

     Вдруг маленькое слуховое окошко  у  крыши  захотело  клюнуть  зернышко.
Правой  лапкой  избушки  Бриз  покопал  землю,  отыскивая  его.  Вот  оно!!!
Неимоверная радость овладела избушкой и она склонилась над зернышком,  чтобы
насытиться  им.  Но  вдруг крыша поехала куда-то в сторону и Бриз потянулся,
удлинняясь, вверх.

     Одной частью своего существа  он  почувствовал,  что  зачесалось  левое
ребро?...  бревно?....  бревро  нижнего венца,  а другая,  верхняя его часть
забиралась все выше и выше.  Он ощущал,  как его тело  становится  тоненьким
стебельком, а он все рос и рос. Крыша его уже плыла над облаками, а ноги ещё
шли где-то далеко внизу.

     Бриз захотел пошевелить пальцами ног,  но понял,  что они  уже  слишком
далеко  от  него,  так далеко,  что это его желание до пальцев ног дойдет не
скоро.  "А вдруг  я  упаду?  -  радостно  волнуясь,  испугался  он.  -  Ноги
переступают  отдельно  от меня и не знают,  куда я направляюсь" - и он начал
падать.

     Он падал, падал, падал...

     Прилетели херувимчики с колчанами, пощекотали его стрелами и прокричали
хором:  "Избушка,  избушка!  Повернись к нам передом,  а ко всему остальному
задом!".

                           ... все идет по плану [20,62].

     Бриз развернулся, захлопал крышей, как раскрытой книжной обложкой и под
ручки  с  веселыми  крикунами-херувимами  полетел  снова вверх - все ближе и
ближе к солнцу.

     Мимо него, стрекоча крылышками, встречным курсом пронеслась его прежняя
любовь - Бейси - и прокричала:

     - Опоздал на четыре с половиной минуты, а я-то думала, что ты меня...

     - Бабища  затрапезная!  - оглушительно громыхнул голосом Бриз,  оторвал
свою левую ногу и,  швырнув ее вдогонку Бейси,  беззаботно  рассмеялся:  ему
стало совсем легко.

     Заиграла небесная  музыка,  показались  ворота  с  витиеватой  надписью
"РАЙ".

     - Сарай летит!  Сарай! - тыча пальцами в Бриза, закричали люди с белыми
крылышками, толпящиеся на подступах ко входу. - Ура!

                           Оковы тяжкие падут,
                           Темницы рухнут - и свобода
                           Вас примет радостно у входа
                           И братья меч вам отдадут.
                           (А.С.Пушкин. Во глубине сибирских руд)

     Оркестр ангелочков  в  пожарных  касках  дунул  в  блестящие  трубы,  и
многотысячный   хор,   выстроившийся   посадочным   "Т",  на  всю  вселенную
гармоничным многоголосьем запел:

                   В наш цветущий рай...  рай...  рай...
                   Прилетел сарай...  рай... рай...
                   Ворота отпирай... рай... рай...
                   Ложись и загорай... рай... рай...

    Многократное эхо   торжественных   голосов   наполнило   Бриза  чувством
безграничного счастья и превратило в гордый серебристый лайнер. Он, выпустив
закрылки,   через   райские   ворота   влетел   прямо  в  яблоневый  сад  и,
приземлившись, зареверсировал двигатели.

    Легко пробежав по зеленой травке,  Бриз порулил в  самые  кущи  райского
сада.  Никто  на  него не обращал внимания.  По траве между деревьев бродили
толпы  нахмуренных,  озабоченных  людей  в  белых  одеждах.   Шепча   что-то
гениальное, они плевались огрызками яблок.

    Некоторые мыслители  предпочитали  думать,  опершись  на  стволы яблонь,
другие сидели или лежали под кустиками.

    Маневрируя между  деревьями,  Бриз  заметил,  что  иногда   под   ногами
отдельных  жителей  рая  внезапно  разверзалась  земля и они проваливались в
языки красного пламени.  Из образовавшейся на  месте  исчезновения  человека
дыры  доносился  секундный рев свирепой толпы "Врага народа карай...  рай...
рай...".  И через мгновение на этом  же  месте  опять  красовалась  приятная
зеленая травка.

    Изредка происходило  и  наоборот:  шампанской  пробкой  выстреливался  в
клубах черного дыма покрытый копотью и  сажей  человек  и  откуда-то  сверху
раздавался  сонный  голос:  "Рае  - билетирован".  Не успев коснуться земли,
человек облачался в белую тогу и,  нахмурясь, тоже начинал бродить по саду и
грызть райские яблоки.

    Бриза заинтересовал   данный   феномен,  и  он,  подкатив  к  одному  из
прогуливающихся, назвавшемуся фараоном Тутанхамоном, спросил:

    - И часто они вот так проваливаются и выскакивают?

    - Точно не знаю,  - ответил тот. - Меня самого только недавно выудили из
котла  и выбросили из ада,  но мне сильно кажется,  что это зависит от того,
как идут дела в нижнем мире,  у живых.  Там,  наверное,  добрались до  моего
саркофага. Разграбят, сволочи!

    - А здесь лучше? Вам здесь нравится? - поинтересовался Бриз.

    - Да  ничего,  -  пожал  плечами Тутанхамон.  - Только яблоки,  ей богу,
осточертели! Там, в аду, хоть колбасу по талонам давали...

    Пообщавшись с египтянином,  Бриз,  поджав шасси, прилег под куст рядом с
Пифагором, и они добрых полтора тысячелетия проспорили над критериями выбора
лучшего по логичности и красоте доказательства теоремы Ферма для многомерных
пространств, но на самом интересном месте...

    . . . . .



    ГЛАВА 12. ПЕНА

    Пивная пена  -  тема,  вполне  достойная  не  только  научного трактата,
философски осмысливающего мир в преломлении пивных пузырьков,  но и  богатое
поле   для   размышлений   о   глубинных   процессах,  происходящих  в  этом
удивительнейшем явлении природы.  Раздумья над пеной могут принести человеку
неоценимую пользу,  открыв любознательному уму такие горизонты обобщений, от
которых захватывает дух,  немеют конечности и замирает  слабое  человеческое
сердце.

    Казалось бы,  что пена, состоящая из тех же компонентов, что и жидкость,
под ней находящаяся,  не должна обладать отличными от своей  прародительницы
свойствами,   но   это   далеко   не   так.   Главное  свойство  пены  -  ее
непотопляемость.  Как бы ни пытался добросовестный  экспериментатор  утопить
пену  в  жидкости,  -  его  попытки  обречены  на  провал,  а  возникающее в
результате бултыханий брожение поверхности,  завихрения струй  и  водовороты
только пополняют старые и создают новые пенные острова. Второе отличительное
свойство:  независимость  пенных  островов  от  объема  жидкости,  под  ними
находящегося  -  хоть  бы  ее  и  совсем  не  было.  При  любых катаклизмах,
происходящих с пивом,  количество пены на поверхности не уменьшается. Третье
замечательное свойство пены - ее липучесть.  Мало того, что отдельные пенные
пузырьки,  только заметив друг друга,  сразу  же  слипаются  и  предпочитают
поддерживать  компанию  в виде больших скоплений,  но они вдобавок стремятся
как можно скорее прикрепиться к стенкам сосуда,  чтобы  любые  нежелательные
для них возмущения жидкости как можно меньше нарушали их покой.

    Что касается  явлений,  происходящих  на поверхности жидкости,  то какое
незыблемое величие чувствуется в пенных утесах,  облаками возвышающихся  над
мириадами  кишащих  у  их  подножий  мелких  пузырьков!  Основная масса пены
группируется вокруг больших пузырей и долго стоит недвижимой,  разве  только
внимательный наблюдатель может заметить, как изредка в ней лопаются пузырьки
мелкого калибра.  Но это не приводит к  большим  пенным  подвижкам  -  место
исчезнувшего  пузырька  тотчас  распределяется  среди  ближайшего окружения.
Лопание мелких  пузырьков  совершенно  незаметно  для  величавых  и  строгих
пьедесталов, воздвигнутых ими для пузырей более крупных.

    Другое дело,  когда лопнет большой пузырь!  Вот тут-то суета начинается:
вслед за большим пузырем обычно сразу же лопается ряд менее крупных и мелкие
пузырьки  начинают судорожно метаться:  носясь,  как угорелые,  они ищут,  к
какому бы уцелевшему наиболее крупному пузырю приткнуться.  Бывает даже, что
большой  пузырь  лопается  с  таким треском,  что все близлежащие пузырьки в
страхе разбегаются от него.  Но, спустя мгновение, на пустое место уже вновь
устремляются   бесстрашные  эскадроны  новых,  среднекалиберных  пузырей,  в
надежде быстрее покрупнеть.  Впрочем,  изредка встречаются и  такие  большие
пузыри,  после  исчезновения которых остается только пустое место.  И больше
ничего.

    А еще бывает,  что даже целые пенные  материки,  стоящие,  как  кажется,
вечно   и   незыблемо,  исподволь,  незаметно  истощаются,  играя  радужными
отсветами,  и  через  какое-то  время  вдруг  оказывается,  что  от  пышного
нагромождения пены остались только редкие и жалкие хлопья...

  По окончании   трансляции   траурной   церемонии
смотрите   передачу   "Завтра  -  выборы  народных
трибунов". Включаем микрофоны...

  Похороны превратились в  еще  одну  убедительную
демонстрацию    единства    ГАУПТ   с   массами...
скоропостижно,   на   девятом    десятке    лет...
гениальный  борец  за высокие идеи справедлизма...
не   скрывая   скупых    слез,    рыдают    другие
руководители,    его   соратники   по   воплощению
великих...  почетный караул застыл у  изголовья...
мудрость,   проявленная  им  на  высоком  посту...
длинная вереница бывших  телохранителей,  сгибаясь
от   непомерной   утраты,   несет   его   награды,
полученные за выдающиеся заслуги...

    В дверной проем всунулось узкое лицо стыдсоветчика:


    - Здесь  антиголосунов  нет?  Все дали добровольную подписку что идут на
выборы народных трибунов?

    - Все, - ответил Куб.

    - Тогда   напоминаю:   не   забудьте,   за   кого    голосуете?    Могут
поинтересоваться.

    - Знаем,  - ответил Бриз. - Единственное, что не совсем понятно, есть ли
в этом смысл. Кандидат все равно один!

    - Странный вопрос!  - удивился узколицый.  - Вы же голосуете  за  самого
достойного!  Зачем голосовать еще за кого-то, если мы выбираем всего одного?
И учтите,  что на выборы все должны явиться как можно раньше! Чтоб все были!
Утренняя   побудка   начнется  час  раньше.  БАБАИ  будут  фиксировать  всех
отказников!

    - Исчезни! - крикнул Дед. - Надоел!

    - Понял, - ответил стыдсоветчик и исчез.

  ...интервью с голосунами за  знатную  станочницу
Марию Семеновну Золушкину.

  - Почему  вы выдвигаете народным трибуном именно
Марию Семеновну?

  - Мы  вновь  выдвигает  нашим  трибуном  знатную
станочницу Золушкину потому, что она хорошая. Я ее
знаю с десяти лет,  мы с ней и в школе учились,  и
она  была  девочкой  хорошей,  и  когда  мы вместе
пришли сюда и встали за этот станок двадцать  пять
лет   назад,   она  себя  хорошо  показала.  Мария
Семеновна  и  сейчас  работает  хорошо,  хотя  уже
пятнадцать  лет  бессменно  выполняет  обязанности
нашего трибуна и ей некогда даже работать.  И дети
у нее хорошие. И муж тоже хорош!

  - Как,   вы   считаете,  будет  Мария  Семеновна
справляться с обязанностями вашего трибуна?

  - Я считаю,  что с обязанностями нашего  трибуна
Мария Семеновна будет справляться...


    Над входом в шахту алело свежими красками полотнище

              ВЫСШАЯ ЦЕПЬ ГАУПТ - РАБОТА МАСС НА СВОЕ БЛАГО!

    Рядом с  турникетом,  на  стене  был  пришпилен  большой  лист  ватмана,
расписанный крупными строгими шрифтами:

                             СЕГОДНЯ - ВЫБОРЫ

         нашего уважаемого   Фонаря   Счастьеносовича   Пупомирова
         трибуном на торжественный форум ГАУПТ, которому предстоит
         одобрить  достойного преемника нашего предыдущего вождя -
                 Нового Главного Гражданина Нашей Планеты
                       ВЕЩДОКА ГУЛАГОВИЧА ЛЮБОЕДОВА!
                        ВСЕ МОБИЛИЗУЕМСЯ НА ВЫБОРЫ!

                                           Избирательный трибунал.


    Первыми на  торжественно  убранную  сцену  зала  вышли  два  заместителя
Пупомирова.

    Выборы открыл  Шаркун  Эполетович.  Подождав,  пока стихнут аплодисменты
народа,  вызванные  появлением   в   президиуме   директора,   он   произнес
вступительное слово:

    - Всем  нам,  понимаешь,  известно,  для  чего  разрешено  в сегодняшнюю
субботу не работать.  Для того,  чтобы мы все дружно,  как один, с радостным
настроением вручили свои голоса нашему лучшему трибуну,  уважаемому и горячо
любимому Фонарю Счастьеносовичу! Он мне поручил выдвинуть его кандидатуру. И
я  ее выдвигаю с душевным трепетом...  Кто,  как не наш директор,  знает все
наши нужды?  Знает,  что нам надо и чего нам не надо.  Кто еще,  как не  он,
знает,  чего  мы  хотим  хотеть,  понимаешь,  а  чего мы хотеть не хотим?  Я
призываю всех голосунов поддержать нашего  любимого  руководителя!  Помните,
что  голосуя  за Фонаря Счастьеносовича,  вы голосуете за свою,  за народную
власть!  Не голосуя же за нее, вы, понимаешь, выступаете против воли народа!
Итак, предлагаю дать слово нашему дорогому кандидату в трибуны.

    Под бурные  аплодисменты,  директор  взошел  на  трибуну  и по-отчечески
обратился к залу:

    - Ладно,  я долго говорить не буду.  Остановлюсь,  так сказать, на общих
моментах  и  перспективах,  которые  откроются перед нами после того,  как я
вернусь с форума ГАУПТ, на который вы меня сейчас выдвигаете...

    Как вам всем уже хорошо известно,  предыдущий наш вождь  оставил  нам  в
наследство   мало  хорошего.  Мы  теперь  вынуждены  решать  сразу  огромное
количество проблем.  Правильно и справедливо сейчас  критикуется  его  стиль
работы.   Помпезность,   фиглярство   и  нерешительность  предыдущего  вождя
общеизвестны.  Это,  конечно же,  ни в коем случае не умаляет той огромной и
важной роли,  которую вели,  ведем и будем вести в обществе мы,  функционеры
ГАУПТ!

    Должен вам сказать, что на предыдущем форуме я слышал выступление нашего
будущего руководителя ГАУПТ - Вещдока Гулаговича. И у меня сложилось прочное
убеждение,  что это функционер широкой эрудиции, передовых убеждений и очень
прогрессивный  человек.  Наконец,  мы сможем вздохнуть спокойно:  Любоедов -
именно тот вождь,  который всем нам нужен. Наконец-то мы увидим руководителя
ГАУПТ,   который   способен   смело   воплотить   все   самые   смелые  идеи
основоположников функционерства  и  справедлизма!  Именно  Вещдок  Гулагович
сможет обеспечить наше быстрое поступательное движение вперед! Секретарь, вы
успеваете записывать?...  Если не успеваете,  то не стесняйтесь,  скажите, я
могу и повторить...

    Из прессы,  инфавидения  и  прочих живительных источников содержателъной
информации,  я думаю,  нашему коллективу известна  его  четкая,  выверенная,
научно  обоснованная  и  насыщенная  программа  действий  по улучшению нашей
жизни.  После завершения своих выборов Вещдок Гулагович Любоедов, конечно же
выступит  с докладом,  конкретизирующим положения своей программы.  Мы очень
ждем этого замечательного доклада.  А пока я остановлюсь  на  двух  основных
моментах его предвыборной платформы, напрямую касающихся нас, людей, занятых
производством.

    Первый пункт обширной программы нашего будущего  вождя  -  необходимость
замедления  скорости  перемещения  нашей  планеты  по  орбите.  Не  могу  не
приветствовать это  всесторонне  продуманное  решение,  позволяющее  достичь
кардинальных    изменений!    Это    -    реальная   возможность   абсолютно
сбалансированного и пропорционального увеличения всех  объемных  показателей
наших грандиозных планов!  Может, не все еще поняли, в чем здесь соль, и еще
не осознали всех преимуществ этого подхода,  так я поясню:  если планета  по
орбите будет лететь,  скажем,  вдвое медленней,  то тот же отрезок пути, что
она раньше пролетала всего за год,  теперь  будет  пролетать  за  два  года!
Следовательно,  на  том же отрезке пути,  на каком раньше рабочий завинчивал
одну гайку,  он  станет  завинчивать  две!  А  это  -  революционный  скачок
производительности труда! Вы себе только представьте, что все рабочие станут
завинчивать не по одной гайке за смену, а по две! Вот он, наш неиспользуемый
резерв!  Вот  откуда  у  нас  появится  вдвое  больше товаров,  вдвое больше
продуктов и вдвое больше жилья!  Это явится очередным доказательством заботы
ГАУПТ о трудящихся массах.  А если мы замедлим скорость движения не в два, а
в четыре, в восемь или в сто раз? Чувствуете, как шикарно мы все заживем?..

    Гул восхищения пробежал по залу и он,  не  сдержав  восторга,  взорвался
аплодисментами.  Директор подождал, пока стихнет первая волна рукоплесканий,
поднял руку и продолжил:

    - Второй  пункт  Вещдока  Гулаговича  -  это  замедление  вращения нашей
планеты.  Замечаете,  какой широкий и смелый размах у нашего будущего вождя?
Так  вот:  если  скорость  вращения планеты замедлить,  скажем,  на тридцать
процентов,  то тогда все вы, простые труженики, получите возможность за счет
естественного  удлинения  суток перекрывать все плановые и перевыполнять все
сверхплановые задания почти на четверть!  Это практически  означает,  что  в
сутки  можно  будет  работать  не три,  а четыре смены!  Это же колоссальный
эффект в планетном масштабе! Вот это план! Не зря наш вождь Вещдок Гулагович
мудро  заметил  что  слово  "планета"  произошло именно от слова "план".  Вы
только представьте,  как поднимут наш уровень жизни только  эти  два  первых
пункта программы! А таких пунктов там множество! Правильно говорили древние,
что все простое гениально!...

                           Математика нужна  умам  обыкновенным  для   того,
                        чтобы  понимать вещи,  ясные умам необыкновенным без
                        применения математики (А.Н.Крылов,академик).

    Для выполнения  вышеприведенных  пунктов программы у нас на планете есть
все:  грамотный рабочий народ;  ищущие,  думающие руководители;  творческие,
квалифицированные специалисты и,  главное, достаточное количество взрывчатки
для воплощения этих идей в  жизнь!  Не  сомневаюсь,  что  с  нашим  трудовым
энтузиазмом  мы  сможем быстро изготовить,  а также заложить в нужных местах
планеты и большее ее количество,  чтобы рвануло так,  как надо!  Массы могут
быть  уверены,  что  только  под  руководством ГАУПТ они смогут сделать свое
существование полным радости, насыщенным полезным для общества трудом, что и
является  окончательным  доказательством  нашего  исторического  выбора!  Да
здравствует победа справедлизма!  Да здравствует ГАУПТ!!  Да здравствует наш
самый мудрый главный гражданин планеты Вещдок Гулагович Любоедов!!! Ура!

    - Ур-р-ра!!!  - грянул зал и от  избытка  чувств  загудел,  засвистел  и
зашипел   головными   дырками:  -  Поддерживаем!  Одобряем?  Да  здравствует
Пупомиров! Да здравствует Вещдок Гулагович! Ура Любоедову! Ур-р-ра!!!

    Выждав несколько минут, директор вновь приподнял руку. Зал затих.

    - Я так и знал,  что вы меня  поддерживаете,  -  удовлетворенно  и  даже
растроганно  произнес  он.  -  Теперь же,  думаю,  пора и мне выслушать ваши
пожелания.  Наказы,  так сказать.  Но прежде надо бы соблюсти  формальности.
Перелет Надолетович, у вас все готово?

    - Да,   конечно,   Фонарь   Счастьеносович!   -   отозвался   Пролетаев,
приподнимаясь с места. - Разрешите начать голосование?

    - Начинайте, - кивнул Пупомиров.

    Пролетаев раскрыл толстый альбом,  перевернул  его  на  сто  восемьдесят
градусов,  отодвинул на край стола и, показав пальцем на пачку избирательных
бюллетеней и запечатанный ящик с прорезью, пояснил в зал:

    - Сейчас все построимся в очередь по алфавиту и быстренько,  по  одному,
ко мне!  Напротив своей фамилии роспись ставить аккуратно! Не забывайте, что
список  голосовавших  за  кандидата  -   документ   исторической   важности!
Документальное,  как  говорится,  подтверждение  развития  нашей демократии.
После того,  как распишитесь,  возмите бюллетень и бросьте его в урну! Вот в
эту... Итак, первый по списку - Абсентизмов, следующая - Авосева. Начали!

                           Я никогда  не  был  горячим  поклонником всеобщей
                        подачи голосов.  Она, как всякая форма, не связанная
                        с  необходимым  содержанием,  может  быть  хороша  и
                        дурна,  может привести к результатам счастливым  или
                        совершенно    нелепым.    Социализм    идет   дальше
                        арифметического  сложения  и  вычитания   голосов...
                        [10,т.74,441].

                           Что, если б Колумб или Коперник пустили Америку и
                        движение земли на голоса? [10,т.73,641].

    Между столом президиума и залом вытянулась живая цепочка.

    - Поактивней,  поактивней,  - торопил  Пролетаев  мелькающих  перед  ним
людей, - в ваших же интересах, чтобы уйти пораньше.

    В конце концов людской ручеек иссяк и последний проголосовавший вернулся
на свое место в зале.

    - Голосование  закончено!  -  объявил  Нижедавов.  -  Поздравим   нашего
директора с избранием!

    В зале прокатилась еще одна волна аплодисментов.

    - Теперь  Фонарь  Счастьеносович  выслушает  наказы  масс,  -  продолжил
Нижедавов. - Кто там из наказников первый записан? Небосева!

    - Я!  - вскакивая в центре зала, выкрикнула молодая женщина. - Мой наказ
такой:  я не видела, над чем там соображают наши конструктора в отделе, но я
знаю,  что думать больше четырех часов в день нельзя!  Это невозможно.  Ну -
час можно думать.  Ну - два! Ну, бог с ним, - четыре! Но не восемь же! Я вот
в книге три страницы прочитаю и у меня головная  боль  начинается  и  в  сон
клонит...

    - Конкретнее, - заметил Нижедавов.

    - Пожалуйста.  Я даю такой наказ: хватит нашим конструкторам спать! Пора
их организовать не от случая к случаю, как это пока делается, а регулярно, в
две подсмены!  Одна подсмена спит до обеда, вторая - после. Те, которые свое
время уже отоспали, пусть спускаются к нам в забой и шуруют лопатами! Хватит
им по дня дурака валять! Пусть план дают!

    - Вы правильно понимаете, - заметил Пупомиров.

    - Принимается! - констатировал   Нижедавов.  Недовольные  крики  горстки
конструкторов были заглушены бурными аплодисментами.

                           Как же после  этого  не  теснить  и  не  угнетать
                        людей,   когда   это   приобретает   столько  любви!
                        [10,т.73, 569].

    - Следующий,  - продолжил ведение собрания Нижедавов.  Поднялась с места
Выкусева.

    - Я вот что,  бабы...  - пробасила она,  - у меня  вопрос  традиционный:
когда,  наконец,  прекратятся  выпивки в наших семьях?  Мне мой алкаш во как
осточертел!...

    - Ближе к делу, - коротко направил выступающую Нижедавов.

    - Вот я по делу и говорю:  надо, чтобы наши мужики меньше пили, а больше
работали!  И  начальству  нашему  хватит  это...  ну...  -  Выкусева мельком
подсмотрела шпаргалку,  - как его... либеральничать! Пора для мужиков все до
одной  субботы  сделать  черными  и  проработать вопрос о вводе у нас черных
воскресений!  Пусть наши пьяницы жрут водку не два дня в неделю,  а хотя  бы
один!  Им  - здоровье,  а нам,  женщинам,  - спокойствие!  Надо заполнить их
это...  ну...  досуг вместо сплошного алкоголизма плодотворным трудом!  Я  -
все.

    - Вы правильно понимаете, - отозвался директор.

    - Принимается!  Даешь черные воскресения! - торжествующе закричал кто-то
из женщин.

    - Итак все субботы вкалываем!  - загудела в ответ мужская часть зала, но
была быстро забита бабьими подзатыльниками,  визгом и топотом ног.  Поднялся
шум.

                           Все, что  угрожает возможности удовлетворить наши
                        потребности и  потребности  наших  семей,  очевидно,
                        вызовет  сильную отрицательную реакцию.  Хотя вполне
                        справедливо,  что в большинстве случаев  технические
                        изменения   благотворно   влияют  на  благосостояние
                        кампании и нации в целом,  нереально ожидать от кого
                        бы  те  ни  было  желания  принести  в  жертву  свои
                        собственные потребности и надежды  ради  этой  более
                        высокой цели.  Человек просто так это не сделает,  и
                        неестественно  ожидать  от  него  этого*.  Он  будет
                        сопротивляться   всеми   доступными  ему  средствами
                        изменениям,   угрожающим   снижением   уровня    его
                        благосостояния,  хотя постороннему его реакция может
                        показаться совсем неразумной [11,490].
                           --------------------------------
                           * Здесь  весьма  отчетливо  проявляются  основные
                        черты мировоззрения капиталистического  общества,  в
                        котором   все   отношения   определяются   денежными
                        расчетами /Прим. ред./

    - Тише! - поморщился Нижедавов. - Еще тише!! Тишина!!!

    Зал затих.

    - Предложение принимается! - констатировал Шаркун Эполетович. - Есть еще
наказы к нашему уважаемому трибуну?

    - Есть! - вытянул руку пожилой мужчина из третьего ряда.

    - Хм! Вы разве согласованы в президиуме?

    - Нет.

    - Фонарь Счастьеносович! Вы будете слушать сверхпланового наказника?

    - Пусть скажет, - кивнул директор.

    - Говорите.

    Мужчина встал и, одернув коротенький пиджачок, начал:

    - У меня насчет коммуникабельности. Вот. Я по работе общаюсь со многими:
то один инструмент нужен,  то другой.  А чтобы тебе его дали,  нужно помнить
всех  по  именам и отчествам.  Да разве всех запомнишь?  А попробуй ошибись,
назови кого не так?  Как пошлет куда подальше!...  Нельзя ли придумать такой
приказ,  чтобы на работе всех лиц мужского пола можно было называть Вася,  а
женского, к примеру, Тася? Думаю, что это бы сократило производству ущерб от
неправильного обращения. Вот. Такое мое предложение.

                           Печальное, но  вполне  извинительное  заблуждение
                        даже    для    самого   умного   человека,   который
                        зарабатывает деньги головой, а не ногами [25,380].

    - Вы неправильно понимаете, - нахмурился Пупомиров.

    - Садитесь,  Вася!  - покачал головой Шаркун Эполетович.  - Мы с вами не
можем согласиться.  Ваше предложение попахивает обезличкой! А мы против нее.
Мы выступаем за уважительное отношение к человеку, к его личному, понимаешь,
достоинству! Так что предлагаю этот наказ отклонить, как недостаточно зрелый
политически. Есть еще наказы?

                           ...членов организации  нельзя  рассматривать  как
                        чисто  механические  элементы.  Их надо воспринимать
                        как личности с их  желаниями,  мотивами,  возможными
                        стремлениями  и влечениями,  которые ограничивают их
                        способность к разумным решениям проблем [11,98].

    Зал хранил тишину.

    - Тогда на этом выборы закончены!  - подвел итог Нижедавов.  - Поздравим
нашего горячо дорогого  Фонаря  Счастьеносовича  еще  раз  с  оказанным  ему
высоким доверием коллектива - избранием в народные трибуны!

    Зал приветствовал  своего  избранника  новой  волной  продолжительных  и
бурных аплодисментов.

    - А теперь все могут идти на массовые гуляния в честь выборов! - крикнул
Шаркун  Эполетович  в  зал.  -  В  честь праздника,  по нашей давней хорошей
традиции, в магазины будет выброшен дефицит!

    - Ур-р-ра-а-а!!! - заревел зал.

    Повскакивав с  мест,  люди  ринулись  к  выходу,  на  бегу   расстегивая
кошельки.

    Почти мгновенно зал опустел.

                           Неразвитость масс,  не умеющих понимать,  с одной
                        стороны,  и  корыстный  страх  - с другой,  мешающий
                        понимать  меньшинству,  долго  продержат  на   ногах
                        старый   порядок.  Образованные  сословия,  противно
                        своим убеждениям,  готовы сами  ходить  по  веревке,
                        лишь бы не спускали с нее толпу.

                           Оно и в самом деле не совсем безопасно.

                           ...Вообразите себе  этот  зверинец  на воле,  без
                        церкви,  без инквизиции и суда,  без  попа,  царя  и
                        палача! [10,т.74,182].

    Выйдя из  шахты,  Бриз  решил  заглянуть в продуктовый магазин,  а потом
добраться до моностыря на электричке.

    Красочные лозунги,  призывы и портреты вождей  ГАУПТ  украшали  стены  и
потолки тоннелей,  создавая бодрящее, торжественное, приподнятое настроение.
Из всех репродукторов гремели марши.  Навстречу Бризу то и  дело  попадались
праздничные колонны радостных людей, обвешанных гирляндами туалетной бумаги,
сетками и сумками с торчащими из них сардельками. Пешеходы аккуратно огибали
открытые   канализационные   люки,  заботливо  обнесенные  легким  временным
ограждением с предупреждающими надписями под черепами.  Бросалось  в  глаза,
что  даже  к  выпирающим  из тротуаров и стен штырям - остаткам строительной
арматуры были подвязаны яркие красные тряпочки.

    Зайдя в магазин и купив пару бутылок  хорошего  вина,  пачку  добротного
многоразового  чая  и  еще  кое-что из продуктов.  Бриз направился в сторону
станции.

    По привокзальному инфавизору передавали концерт:

  ...сегодня, в    торжественный   день   выборов,
предлагаем вам послушать,  как самодеятельный  хор
работников ФИКУСа споет для вас свою любимую песню
"Все,  что было не со мной,  помню".  Как  обычно,
уважаемые  инфазрители,  мы  сможем  показать  вам
исполнителей песни только по пояс,  ибо,  учитывая
специфику  этой  гуманитарной  организации,  мы не
должны знать ее героев в лицо.

  Главный запевала - полковник А,  дорогую  партию
первой  скрипки исполняет подполковник Б,  любимую
партию второй  скрипки  -  майор  В,  направляющая
партия  фортепиано - капитан Г.  Итак,  слушайте и
смотрите...

    Открылись двери вагона,  и Бриз устроился на свободном месте недалеко от
сильно выпившего  человека  в  замасленной  телогрейке.  Тот,  понимая  свое
состояние   и   боясь  за  себя,  регулярно  проверял  содержимое  карманов,
поочередно доставая из них и разглядывая то замусоленную тощую пачку  денег,
то  кривой,  в  зазубринах  нож,  то початый флакон одеколона.  Убедившись в
наличии всех этих предметов,  он  успокаивался,  но  через  некоторое  время
приступал  к новой проверке.  Вывалившийся в процессе осмотра из его кармана
надкушенный кусок колбасы заставил его  согнуться  в  поисках  под  сиденье.
Устав от длительного и безуспешного розыска упавшего куска,  он так и заснул
в согнутом виде.  Рядом с ним занимал  сиденье  интеллигентный  мужчина  при
галстуке.  Он  лузгал  семечки,  сплевывая  шелуху  прямо в кулак.  Время от
времени он,  не желая засорять окружающее пространство, отправлял содержимое
кулака в дыру под своим креслом, в которой мелькали шпалы поездного пути.

    В дальнем  конце  вагона  взвизгнула  гармонь,  и  хриплый  голос лихо и
отчаянно заревел:

    - Гремя огнем, сверкая блеском ста-а-али-и-и...

    На соседнем с Бризом сиденье рыдал мужчина с проседью в висках.

    - Ну чего ты,  Степан!  - успокаивала его супруга.  - Ну прекрати сейчас
же!

    - Двадцать лет ждал квартиру и наконец получил!  - всхлипывал мужчина. -
Счастье-то какое!

    - Ну чего ты, Степа, ну брось...

    - Да я от радости плачу! Нет, ты понимаешь, двадцать лет...

    - Везет же людям!  - завистливо высказался,  глядя на плачущего, молодой
парень в спортивной шапочке. - Квартиры получают. По блату, небось!

    - А ты не завидуй!  - ответила ему женщина. - Вот когда заработаешь, как
мой муж, третий орден за работу, тогда и будешь завидовать!

    - Нахальная молодежь пошла!  - вступил в разговор средних  лет  мужчина,
держащий в руках авоську со скрюченным в ней живым котом. - Трудностей у них
нет,  разбаловались.  Привыкли  на  всем  готовеньком.  Еще  на  хлеб   себе
зарабатывать  не  научились,  а  туда  же,  квартиры им подавай!  Я вот тоже
шестнадцатый год на очереди,  так ничего! Жду спокойно... Ненормальная нынче
молодежь пошла!

                           ...понятие нормы    гораздо    продуктивнее   для
                        оценки...   образа   жизни.   Согласно    марксизму,
                        системообразующяй признак жизнедеятельности личности
                        - это участие человека в труде  и  его  отношение  к
                        труду. Ни бытовые условия, ни личные способности, ни
                        характер потребления,  а именно  отношение  к  труду
                        определяет  образ  жизни  личности  прежде  всего  и
                        придает ему общественную значимость [30,197].

                           Мы мечтаем о времени,  когда труд  станет  первой
                        жизненной   необходимостью,   потребностью   каждого
                        человека,    главным    источником     радости     и
                        удовлетворения.  Тогда  сама собой исчезнет дилемма,
                        которая сегодня еще актуальна и нередко обсуждается,
                        -   "работать,   чтобы   жить",   или  "жить,  чтобы
                        работать"? Дилемма ложная, пустая... [30,198].

    - Не слушай его,  - сказал молодой парень женщине. - Чего его слушать? У
него же прыщ на лбу!

    - А тебе какое дело до моего прыща? - отозвался мужчина.

    - Да нет никакого.  Просто я вижу, что на лбу у тебя, мужик, прыщ! И кот
твой блошастый. Догадался засунуть животное в сетку!

    - Ну и что?  - насупился мужчина. - Тебе-то что? У тебя вот ноги кривые,
так я же тебе ничего не говорю! Прыщ-то сойдет...

    - Что-о-о? - возмутился парень. - Это у меня-то ноги кривые?

    - А то нет?

    - Мужик!  Имея  уши,  оттопыренные  книзу,  я  бы  не  стал  здесь базар
разводить.

    - А имея кривые ноги,  я бы не стал  врать  про  уши!  Борзота!  Напялил
"адидас" и выступаешь! Смотри, а то я сейчас твоей шапочкой полы начну мыть.

    - А ты ее вначале сними.

    - И снимать не стану. Так и помою, не снимая с тебя.

    - Кабан ты, мужик! Хочешь чтобы я тебе устроил вывих глазного яблока? А?
Хочешь?

    - А-а-а,  ты мне угрожать начал! - закричал мужчина и, повесив авоську с
котом на выступ поручня, начал проталкиваться к парню. - Я тебе сейчас балду
заверну назад!

    - Сам желудок! - рассмеялся парень.

                           Приближенная, пусть даже не вполне верная  оценка
                        всегда лучше, чем ее отсутствие [20,132].

    - Да уймитесь? - крикнула женщина. - Праздник же!

    - Я  этому  псу сейчас морду расквашу и уймусь!  - продолжая пробираться
вперед,  выкрикнул мужчина.  - Я ему  устрою  народное  возмездие!  Чего  он
встревает!

    - Пролазь, пролазь сюда! - подзадорил его парень. - А я из тебя красавца
буду делать!  Я тебе наведу макияж!  Лезь сюда,  лезь.  Я тебе как раз хотел
промеж  ушей  пару  раз вмазать,  уж очень у тебя харя противная!  Обрадуешь
сегодня жену своим разбитым хайлом!

    - Хватит! - крикнула женщина. - Прекратите!!!

    - А мы сейчас с ним выйдем, - яростно просопел мужчина.

    - Ладно,  выйдем,  - согласился парень.  - Ты,  мужик, поджилки не забыл
пристегнуть?

    - Вот сейчас выйдем, я тебе их и покажу.

    - Ну, пойдем, выйдем.

    - Пойдем-пойдем...

    На остановке  эти  двое вывалились из вагона и,  подталкивая друг друга,
двинулись в ближайший темный тупичок.

    - Артиллеристы!  Сталин дал прика-а-аз... - с новой силой грянул хриплый
голос под гармонь.

    Забытый всеми кот, покачиваясь на поручне в авоське, сипло мяукал.



    ГЛАВА 15. ХАЛДЫРИ.

    . . . . .

    Крышка люка   поддалась   тяжело   и  открылась  со  скрипом.  Выйдя  на
поверхность планеты. Бриз огляделся.

    Было прекрасное утро.

    Прохладный ветерок  приятно  пощипывал  глаза  кислотными   испарениями.
Сквозь  грязный  весенний  снег  проглядывали проталины пегой почвы.  В тени
мусорных куч искрились под солнцем куски темно-зеленого  льда.  Черные  стаи
пернатых  помойников  сыто  урчали  на  грудах  парящих отбросов.  Над серым
маревом горизонта поднималось теплое светило.

    Слегка обалдевший от богатейшей гаммы крепких  запахов,  Бриз  вышел  на
присыпанную бледно-розовой химической пылью древнюю дорогу прогрессоров,  по
обочинам  которой  среди  радужных  грязевых  разливов  кое-где  пробивались
чахленькие головки низкорослого репейника.

    Бриз пошел навстречу солнцу.

    Около полудня  он,  устроившись  с  теплой  стороны  большого гранитного
валуна, возвышавшегося меж двух разноцветных луж, доел остатки батона. Устав
от бессмысленной ходьбы, он задремал, согретый лучами солнца.

    . . . . .

    Бриз открыл глаза,  но, как ни странно, хлюпание продолжалось. Привстав,
он увидел невдалеке от себя бородатого человека, черпающего миской оранжевую
лужу  и стал с удивлением наблюдать за ним.  Человек,  зачерпнув жидкость из
лужи,  разлил ее в ряд стоящих перед ним колб.  Приподняв  одну  из  них  за
горлышко, он долго и пристально просмотрел ее на свет и, поставив на прежнее
место, встретился взглядом с Бризом.

    - Чего смотришь? - спросил он. - Иди лучше помоги.

    Бриз поднялся и подошел.

    - Одевай,  - произнес  человек,  бросив  Бризу  резиновые  перчатки  без
нескольких пальцев.  Вставив прозрачную воронку в одну из колб он пояснил: -
Держи ее,  смотри,  не заляпайся!  Ядовито. Как скажу "хоп", так переставляй
воронку в следующую колбу. Понял?

    Бриз согласно кивнул.

    - Эх,  сатуратор  бы  сюда,  да  пару бюреток!  - с сожалением промолвил
бородач и,  зачерпнув миской жидкость из другой,  сиреневой лужи, аккуратно,
на   глаз   дозируя   порции   жидкости,  разлил  ее  по  сосудам,  командуя
перестановкой воронки.

    Достав из нагрудного кармашка горстку блестящих шариков,  он  бросил  по
одному  во  все  склянки  и  с  криком  "в  укрытие!" повлек Бриза к валуну.
Запихнув Бриза за камень,  бородач,  выглядывая  из-за  гранитного  выступа,
начал отсчет:

    - Эксперимент номер семьдесят три! Пять, четыре, три, два, один... Ну!

    Он присел одновременно с раздавшимся оглушительным взрывом. Осколки колб
со свистом пронеслись над валуном  вперемешку  со  шматками  грязи.  Бородач
выскочил  из-за  камня  и,  нырнув  в еще дымящуюся после взрыва яму,  начал
рыться в земле.

    - Ура!  -  завопил  он,  подпрыгивая  и  размахивая   руками.   -   Есть
катализатор! Смесь номер три! Нашел! Ура!

    Когда человек устал прыгать, Бриз подошел к нему.

    - Смотри!  -  с  гордостью произнес бородач,  разжимая кулак.  На ладони
лежал, поблескивая, прямоугольный брусок желто-зеленого металла.

    - Что это? - поинтересовался Бриз.

    - Чешуйчатое золото,  - ответил экспериментатор, несколько раз подбросив
брусок на ладони. - Лучшее топливо для полетов со сверхсветовыми скоростями!
Но это не главное.  Главное,  что он получен таким путем,  о котором даже не
подозревает   современная  химия.  Она,  наверное,  назвала  бы  это  золото
кристаллическим.

    - Это что, открытие? - удивился Бриз.

    - Конечно!  Долгое  время  считалось,  что  химическим  путем  изменение
атомного веса ядра невозможно.  Вот оно - опровержение!  - ответил бородач и
вдруг равнодушно швырнул брусок в оранжевую лужу.

    Брусок булькнул.  На месте его падения расплылось густое синее пятно. От
лужи так сильно повеяло холодом, что борода экспериментатора сразу покрылась
инеем.

                           Но кто осмелится сказать,  что страна наша бедна?
                        Кто  осмелится  сказать,  что  у  нас не лежат втуне
                        огромные богатства?  И кто не понимает,  почему  эти
                        богатства лежат втуне? [41,365].

    - Зачем?! - воскликнул Бриз.

    - А на что оно мне?  - дернул плечами человек.  - Проверил гипотезу -  и
ладно.  Давай лучше знакомиться. Алик. Это наши халдыри меня так зовут. Там,
внизу, я был химиком и начал злоупотреблять алкоголем. Меня так и прозвали -
алхимик. Сокращенно - Алик.

    - Бриз.

    - Ты из какого скита?

    - Я только что снизу, - ответил Бриз.

    - Тоже выперли? Понятно. Ну, тогда пойдем к нам.

    Отряхнувшись, новые   знакомцы   тронулись  в  путь.  Над  планетой  уже
сгущались сумерки. Вдали замерцал костер.

    - Видишь?  - спросил бородач Бриза.  - Наши ребята огонь зажгли.  Пойдем
быстрее, я сегодня дневальный.

    - Пойдем, - откликнулся Бриз, и внезапно остановился. - Что это?!

    В лучах  заходящего  солнца,  прямо  перед идущими,  держась за зонтик и
помахивая  кисточкой  хвоста,  беззвучно  планировал   маленький   волосатый
человечек.

    - Черт!  -  воскликнул  Алик,  тоже  останавливаясь.  Легкий порыв ветра
отбросил планериста чуть в сторону от твердой  суши,  и  он,  хлопнувшись  в
лужу,  что-то  пропищал.  Из  ручки зонта полыхнула мощная реактивная струя.
Лужа мгновенно испарилась,  а  черт  выпрыгнул  прямо  перед  остолбеневшими
спутниками.

    - Извините,   это  планета  беззаветно  преданных  самоубийц?  -  шевеля
пятачком, спросил черт.

    - Нет, это планета ДОТ! - ответил Бриз.

    - Ах,  пардон,  это же неофициальное  название,  -  извинился  волосатый
человечек, складывая зонтик. - Вы не могли бы мне подсказать, где здесь вход
в правление химического концерна?

    - Здесь нет поблизости химических концернов - отозвался Алик.

    - Как же нет?  - недоверчиво возразил черт.  - Разве мы находимся не  на
его экспериментальном полигоне? Я вижу здесь столько ценных реактивов, что у
меня нет сомнений! Он должен быть где-то рядом!

    - С чего это вы взяли? - поинтересовался Алик.

    - Понимаете,  - воскликнул черт,  -  наш  корабль  пролетал  мимо  этого
сырьевого придатка галактики.  Можно сказать,  случайно... И наша аппаратура
зафиксировала  здесь  нестандартную  для  природы  и  совершенно  новую  для
принятых  технологий  реакцию  получения  металлов.  Мы бы хотели приобрести
патент на нее.

    - Да это он имеет в виду то, что ты делал! - понял Бриз. - Ну, получение
чешуйчатого золота!

    - Ах,  так  это вы - автор!  - мотнув хвостом,  воскликнул черт и сделал
изящный реверанс  Алику.  -  Какая  удача!  Разрешите  тогда  представиться:
эксперт-корреспондент   межгалактического  сообщества  передовых  технологий
Ло-Ви-Мо-Мент.

    - Алик, - скромно представился бородач. - А это наш новый халдырь Бриз.

    - Очень,  существенно рад с вами познакомиться! - радостно запищал черт.
- Сейчас здесь приземлится наш корабль,  и через три минуты о вашем открытии
узнает весь мир!  Мы намерены вступить с вами в  переговоры.  А  пока  можно
задать вам несколько вопросов?

    - Пожалуйста, - кивнул Алик.

    - Не могли бы вы мне назвать краткую формулу вашей технологии?

    Алик ответил что-то очень длинное и непонятное для Бриза.

    - Хм!  Не может быть! - вскинув вверх пятачок, воскликнул Ло-Ви-МоМент и
засучил хвостом.  - Но во всяком случае подход интересный. Первое, чего я не
могу понять,  как вы добились того, что блямблюмбия опорапрозируется? Это же
невозможно!

    - Да, это был сложный вопрос, - живо откликнулся Алик. - его решение мне
долго не удавалось найти. Я на него затратил полтора года. Но оказалось, что
это можно сделать просто.  Все дело в пропорциях  катализатора.  Они  должны
быть  немного  нарушены.  Получил  я  его  так:  вначале  взял суг-таблицу и
поэлементно,  с  помощью  молотка  и  ножовки,  за  пять  месяцев   разложил
блямблюмбию на супер-суг-элементы...

    - Ха-ха-ха!  - рассмеялся черт,  постукивая копытцами. - Да это же можно
сделать за пять минут с помощью квазер-плазер-фазера!

    - Ха-ха-ха!  - захохотал в ответ Алик.  - Балда!  Где же я  тебе,  Мент,
возьму  квазер-фазер?  Я тут не знаю,  где найти деревянную ручку к молотку!
Суперпластовая неудобна, а деревья-то, из чего ее делают, у нас не растут.

    - О-о-о, деревья я знаю, знаю, - закивал черт. - А что такое балда?

    - Это когда кто-то не представляет всей сложности  вопроса,  -  поспешил
объяснить Бриз.

    - А-а-а! - уважительно посмотрел на Алика черт. - Уэл.

    - Уел. Понял, значит, - улыбнулся Алик.

    - Уэл,  уэл,  -  подтвердил  черт.  -  Понял.  Это  главный секрет вашей
технологии.  Вы не хотите этого мне говорить,  пока мы не  заключим  с  вами
контракт. Тогда скажите пожалуйста, как выглядит ручка от молотка?

    - Вот так, - обрисовал в воздухе контуры Алик.

    - Окей,  -  промолвил черт и,  вынув из зонтика микрофон,  что-то в него
прочирикал.

    В ответ из зонтика что-то  проулюлюкало.  Где-то  рядом  вдруг  раздался
звук,  похожий  на  хлопок  воздуха,  возникающий  при вытягивании пробки из
бутылки,  и рядом с  эксперт-корреспондентом,  помигивая  бортовыми  огнями,
материализовалась  летающая  тарелка.  В  борту  корабля  раскрылся люк,  из
которого   выдвинулся   телескопический   трап,   легший   прямо    напротив
собеседников.  В  открывшемся  проеме  показался крупный,  мускулистый черт,
держащий за ручки большую,  тяжелую тачку.  С  усилием  толкнув  вперед,  он
покатил  ее  по  трапу вниз.  Трап мелко завибрировал,  грохоча под копытами
силача.  Через  несколько  секунд  колесо  тачки  скрипнуло,   остановившись
напротив Алика.

    На дне  тачки,  покоясь  на инкрустированной бриллиантами подставке,  на
мягкой бархатистой подушечке лежала деревянная ручка от молотка,

    - Это вам наш маленький подарок!  - произнес Ло-Ви-Мо-Мент, торжественно
берясь за подставку и поднимая ее к носу Алика.

    - Нормально,  -  оглядев  ручку,  пробормотал смущенный вниманием Алик и
засунул ее в свой карман.

    Из корабля,  галдя и толкаясь,  вывалился  весь  его  экипаж  -  десяток
волосатых человечиков и, сбежав по трапу, принялся восторженно тискать Алика
с Бризом, жать им руки и, подпрыгивая, панибратски похлопывать их по плечам.
Один из чертей отчаянно щелкал затвором ФЭДа.

    Экипаж успокоился  только  тогда,  когда  с  трапа  сошел пожилой черт с
проблесками седины на висках.

    - Честь имею представиться!  - щелкнули его копытца.  - Командир корабля
капитан Дол-Лар!

    - Здравствуйте, - ответили ему оторопевшие Бриз и Алик.

    - Совет  директоров  нашего  сообщества  во главе с президентом До-Ходом
только что возложил на меня  приятную  обязанность  переговоров  с  вами!  -
отрапортовал командир и,  набрав в грудь побольше воздуха,  продолжил:  - Мы
считаем честью пригласить вас к сотрудничеству с нашей фирмой.  Начало наших
взаимовыгодных контактов мы предлагаем положить подписанием с вами контракта
на право использования вашего  открытия  на  выставляемых  с  вашей  стороны
условиях.  Для  вашей  дальнейшей работы мы гарантируем предоставление любых
лабораторий,  обеспечение вас  всеми  необходимыми  приборами,  материалами,
оборудованием, а также любой информацией. Для уточнения пунктов контракта вы
можете вылететь навстречу представителю нашей фирмы прямо сейчас.  Звездолет
к вашим услугам! Буду рад получить ваши распоряжения!

    Капитан, еще раз щелкнув копытцами,  вытянулся в струнку, поедая глазами
Алика.

                           По выражению  Некрасова,  над  твоею  безответною
                        страною давно уже косится все  живое  и  честное,  а
                        ведь  только  живое  и честное может верою и правдою
                        послужить  тебе  в  лихую   годину   неприятельского
                        нападения.  Кто знает, сколько организаторов победы,
                        сколько военных талантов первой величины  погибло  у
                        нас  в  административной  ссылке  и  на  каторге,  в
                        каменных мешках крепостей, в ледяных пустынях Сибири
                        и  на виселицах...  Тебе надо подумать о том,  чтобы
                        раз навсегда вырвать  свою  судьбу  из  рук  упрямых
                        "ослов" реакции (Современный мир. 1917. N%2-3).

    Алик почесал затылок.

    - Не. Нельзя, - ответил он.

    - Но почему же!  - вскричал Ло-Ви-Мо-Мент. - Разве от такого предложения
отказываются?  У вас есть шанс оставить свой след в  науке,  не  считая  уже
сделанного вами!

    - Если вы волнуетесь на счет достоверности открытия,  - дополнил капитан
Дол-Лар,  - то я уполномочен заявить,  что оно уже  проверено  на  патентную
чистоту. Сомнений никаких!

    - Нельзя! - уже с твердой убежденностью заявил Алик. - Никак нельзя! Мне
сегодня в наряд идти.  Картошку чистить.  А то  скажут  еще  ребята,  что  я
сачканул. И вообще, несправедлизм у вас. Ну вас к черту!

    - А что такое "сачканул"? - полюбопытствовал эксперт.

    - Ну, это... отлыниваю от работы, - пояснил Алик. - Как жрать, так, мол,
мастер. А как картошку чистить, так смылся!

    - Отлыниваю? Смылся? - серьезно задумался Ло-Ви-Мо-Мент.

                           Да и куда ему убежать, хе-хе! За границу, что ли?
                        За  границу  поляк убежит,  а не он,  тем паче что я
                        слежу да и меры принял.  В глубину отечества убежит,
                        что   ли?  Да  ведь  там  мужики  живут,  настоящие,
                        посконные, русские; этак ведь современно-то развитый
                        человек  скорее  острог  предпочтет,  чем  с  такими
                        иностранцами,  как наши мужички,  жить,  хе-хе! [12,
                        326].

    - Нате-ка лучше вот  это,  -  достал  из  кармашка  несколько  блестящих
шариков  Алик  и  положил  их  на  то место,  где раньше находилась ручка от
молотка.  - С катализатором этим вы разберетесь сами.  Это, так сказать, наш
ответный подарок. А нам пора идти.

    Алик с Бризом обошли чертей, застывших с отвисшими челюстями.

    - Прощайте, ребята! - обернувшись, помахал ручкой от молотка Алик.

    - Гут бай,  май лов!  Гут бай!  - откликнулся Ло-Ви-Мо-Мент. - Сачканул!
Смылся! Балда!

    - Бай-бай!  - вскинулись  вслед  уходящим  волосатые  ручонки  остальных
членов экипажа.

    - И вам спокойной ночи... Пока! - в последний раз махнул в ответ Алик. -
Сам балда!

    Через минуту летающая тарелка растаяла в пространстве.

    . . . . .

    1990