Машошин Александр Валерьевич. Сны о Республике

Оглавление

Сны о Республике

Этюд первый. Передышка

Государственный курьер ждал меня у выхода из аудитории. Под привычное уже "гы" однокурсников он вручил мне официальной приглашение.

-- Когда прибыть? -- задал я ритуальный вопрос.

-- Безотлагательно. Спидер ждёт.

Я покосился на ребят. Всё бы им ржать! Мне, между прочим, и самому неудобно. Отвлекаем занятых людей, машины гоняем, хотя от университета до правительственного квартала добираться десять минут на "магнитке". Впрочем, я понимал, что так получается проще всего. Пробивать постоянный пропуск пришлось бы через офис Верховного Канцлера, а там документы, бывает, тонут не на годы - на десятилетия. Вот и приходится "каждый раз, как в первый класс".

Курьер сопроводил меня до места, проследил, чтобы темнокожая Элли, помощница, впустила меня в резиденцию, на этом его функции были выполнены.

-- Сенатор, -- произнёс я, сопровождая это чётким наклоном головы.

-- Инженер, -- слегка кивнула она. -- Я пригласила Вас вот в связи с чем. Есть подозрение, что в рехенах посольства копался злоумышленник.

-- Сейчас проверим, -- сказал я. Инженер, вот смех-то! Всего-то четвёртый курс факультета прикладной кибернетики. Отыскав глазами планшет - никогда не предугадаешь, где он у неё может валяться в каждый следующий мой визит - я переключился под административную запись и приступил к проверкам.

-- Элли, можешь идти, -- разрешила она. Подошла, уселась на диване по другую сторону столика, на котором лежал планшет.

-- А с чего ты взяла, что здесь кто-то пошуровал? -- поинтересовался я, дождавшись, когда за помощницей задвинется дверь.

-- Даты открытия файлов. Я всегда их смотрю, как ты говорил. И что-то не помню, чтобы трогала те документы так недавно.

-- Которые помеченные?

-- Да, там четыре штуки.

Она протянула через столик руку, пригладила мне волосы.

-- Прекрати, Падме, -- поморщился я. -- Ты как мама!

-- Моя или твоя?

-- Без разницы, в этом они похожи абсолютно.

-- Ещё бы, ни той, ни другой не хочется, чтобы сын и племянник выглядел неряхой.

-- Где это я неряха? -- возмутился я. -- Гляди, всё как положено: пиджачок в брючки, брючки в носочки, и рубаху в этом году уже менял два раза.

Падме расхохоталась. Анекдоты про маменькиного сынка с большим удовольствием вставляли в юмористические клипы головидео, и тот персонаж выглядел именно так, как я описал.

-- Обедал?

-- Само собой! Должен же я закалять тело и укреплять дух? Знаешь, изнеженное создание, какая сила воли нужна, чтобы впихнуть в себя то, что подают в нашей столовке?

-- А то я в такой никогда не питалась, -- фыркнула кузина. -- Ты ещё пешком под стол ходил, когда я в Переселенческой программе участвовала. Там и похуже кормили. Ничего, закончу работу, поужинаем нормально.

-- У вас ещё будет заседание? Я думал, закончилось.

-- Сегодня пленарного после обеда не было. Комитеты, совещания. Через час нужно встретиться с одними товарищами, после этого уже всё. Ну, что там?

-- Файлы трогали с другого терминала, секретари. Не редактировали, но распечатали. И номерочки есть. Спроси их для порядка, но, вроде, всё легально. У-у...

-- Что?

-- Да мусору-то, мусору! Как можно за месяц всё так за... ну, ты поняла. Сколько раз говорить, чтобы видео на кристаллы отписывала?

-- Перепишешь? -- она заглянула мне в глаза. -- У меня как-то руки не доходят. А Трипио поручать нельзя, сам знаешь.

-- Молчи. Как вспомню, когда он полсети затёр и у себя какие-то файлы заодно... С меня семь потов сошло.

Падме поднялась, наработанной годами тренировок походкой Очень Важной Персоны прошла к комбайну, быстрыми касаниями сенсорной панели смешала соки для себя и для меня, вернулась к столику.

-- Спасибо, -- улыбнулся я. -- Как приятно быть компьютерщиком, сама королева приносит коктейли!

-- Я давно уже не королева.

-- А бывших величеств не бывает, как и разведчиков, -- я показал ей язык.

-- Хватит подкалывать. Пей и рассказывай. Что у вас в университете делается?

-- А Вы, дамочка, собственно, для чего интересуетесь? -- скорчил я подозрительное лицо. -- Вы, часом, не Сенатор будете?

-- В лоб дам, -- честно предупредила Падме.

-- Э, э, только не по голове!

-- А на другой воспитательной точке ты сидишь, тянуться неудобно.

Неожиданно за моей спиной без обычного предупредительного колокольчика раздвинулись двери. Падме вскинула взгляд поверх моей головы, и по её лицу я моментально догадался, кто там пришёл.

-- Сенатор... -- прозвучал в гостиной уверенный мужской голос.

-- Не нужно, все свои, -- отозвалась Падме, стремительно вскакивая навстречу вошедшему.

-- Ах, да, точно, -- Анакин Скайуокер, герой войны и, между прочим, в свои двадцать два года уже Мастер-наставник, едва заметил моё присутствие. -- Здравствуй, Падме.

А вот кое-кто другой очень даже обратил на меня внимание. Секунда - и пара тонких рук, просунувшись подмышками, сомкнулись у меня на животе, на плечо опустился подбородок.

-- Приветик! Чем занят?

-- Привет. В данный момент пытаюсь поставить этот стакан, не выплеснув на себя, -- сказал я.

-- А в целом?

-- Чищу посольскую видеопомойку. Видишь, сколько накопилось?

С ученицей Анакина Осокой Тано я познакомился два года назад, когда он впервые привёл её домой к Падме. В то время она меня не впечатлила, от слова "никак": худющая голенастая девчонка-тогрута, нескладная и шумная. Меня она воспринимала в качестве такого бесплатного дополнения к моей сестрице, не настолько занятого и готового пообщаться всякий раз, как они с наставником приходили в гости. Натура у неё была энергичная, неунывающая, а жеманничать Осока, похоже, просто ещё не умела. Правда, потрещать она любила так же, как и большинство девчонок. Признаться, поначалу её рассказы о войне я воспринимал, скорее, как похвальбу, не очень-то верил. Но однажды увидел видеозапись, понял, что всё или почти всё - чистая правда, и даже зауважал. В общем, отношения у нас сложились вполне приятельские. И вдруг недавно, когда Осока с Анакином прилетели на Корусант после долгого перерыва, я увидел её... и слегка прифигел. Девчонка превратилась в настоящую барышню, да ещё какую симпатичную. Подросли рожки, образуя "живую корону", что так нравилась мне у взрослых тогрут, удлинились полосатые лекки, они солидно лежали на плечах и уже не были похожи на косички первоклашки. Да и фигура стала - не хочешь, а засмотришься. В общем, к повзрослевшей Осоке хотелось относиться слегка иначе. Но она, как и прежде, продолжала при встрече вешаться мне на шею или вот так обниматься сзади, не обращая внимания, что её грудь - в смысле, обе - прижимаются к моим лопаткам. А там ещё Падме подлила масла в огонь, не нарочно, понятное дело. Она брала с собой Осоку на какие-то секретные переговоры в нейтральной зоне, а по возвращении обмолвилась, что та познакомилась с одним мальчиком. И, кажется, влюбилась.

-- Брат, у тебя ещё долго копироваться будет? -- прервала мои мысли сестра.

-- Такой объём? С полчаса, -- сказал я.

-- Может, пока пойдёте с Осокой погуляете? Нам с мастером Скайуокером...

-- ...надо обсудить один закрытый вопрос, -- её же тоном закончил за неё я. -- А у нас нет допуска такого уровня.

-- Вот, ты же понимаешь. Анакин, -- Падме посмотрела на джедая, -- мне, правда, нужно будет отлучиться на встречу с делегатами...

-- Ничего, я подожду здесь. Заодно продиктую Трипио отчёт о миссии, -- отозвался он, -- и отнесу Канцлеру. Пусть идут.

-- Да-да, встретимся дома за ужином.

Мы с тогрутой быстренько ретировались за дверь. Я не был уверен, знает ли Осока то, что на правах члена семьи было известно мне, но и она всё понимала правильно. Люди давно не виделись, у них отношения, большая любовь и всё такое...

-- Чем займёмся? -- спросил я. По части идей генератором у нас всегда была Осока.

-- Идём пока в парк, к фонтану, там решим. У меня после этого задания до сих пор мозги дыбом и глаза в кучку.

-- Ладно.

-- Кстати, как у тебя с Сенатором?

-- С Падме? -- удивился я.

-- Да нет же, с Чучи. Так и не нашёл повод познакомиться поближе?

-- Перестань уже, а? -- поморщился я. -- Зачем я этой деловой колбасе? Пришла тут как-то в гости, села в красном углу, как статуя Предка, и весь вечер разговаривала только с Падме и только о политике.

-- А что ты хотел, она стесняется!

-- Ой, можно подумать!

-- Разве сенаторы - не живые существа? -- прищурилась Осока. -- Ты ей нравишься, точно тебе говорю.

-- Слушай, прекрати меня сватать! -- понизив голос, чтобы на нас не оглядывались, потребовал я. -- Может, у меня есть девушка?

-- Ни фига, я бы знала, -- уверенно возразила тогрута. -- Я, как-никак, джедай... ну, почти. И дружу с тобой третий год. Так, а вот теперь ты расстроился. Ладно, не буду больше о девушках, хочу, чтобы у тебя было хорошее настроение.

-- Вот-вот. Расскажи лучше, как слетали.

-- Плодотворненько, -- ответила она, употребив одно из любимых словечек своего наставника. -- Видел когда-нибудь джедая-партизана?

-- Н-нет.

-- Гляди, пока я здесь.

-- Лес, налёты, диверсии, засады? -- слегка удивился я.

-- Ага, всё как в учебниках истории, -- кивнула она. И принялась рассказывать про планету Ондерон, где хитрозадые сепаратисты посадили своего короля, как результат - система "мирным" путём перешла под их контроль. Пришлось нашим податься в партизаны и гадить исподтишка, выжидая момент, когда можно будет вытащить из кутузки свергнутого монарха. Не понравилось мне в этой истории одно: взрослые серьёзные жители даже не почесались, глядя, как произошёл переворот, потом на планету высадились сепы и стали строить нехилую военную базу в самом удобном месте, на землях, где люди выращивали еду. Возмутились только молодые, а поскольку воевать они не умели, всех их живо покрошили бы в салат, не прилети джедаи и клоны-инструкторы.

-- Неужели им было настолько всё равно? -- спросил я.

-- Пока их лично не трогали - да, -- кивнула Осока. -- Что ты хочешь, сельскохозяйственная планета. Дальше своего поля не смотрят.

-- Так и в рабстве оказаться недолго.

-- Точно. Мои соплеменники на Киросе именно так и оказались. Всё твердили, что их война не коснётся. Здесь хоть кто-то взбунтовался, а наших загрузили в транспорты, как скот, и увезли.

-- Хорошо, хоть ты не такая.

-- Я-то нет. Как говорит тёт... Магистр Шакти, мы с ней и Ашла - то исключение, что подтверждает правило.

-- Вот, значит, как всё было, -- задумчиво сказал я. -- А по Голонету про вас вообще ни слова. Как там в новостях... "Героические повстанцы Ондерона во главе с Лаксом Бонтери и Стилой Геррерой освободили планету от гнёта сепаратистов!"

-- Не поминай, -- девушка поморщилась. -- Я тебе ещё не рассказала, как погибла Геррера.

В Осокином изложении выходило, что в смерти предводительницы партизан целиком и полностью виновата она, Осока. Я не поверил. Начал допытываться. И вытянул из неё, всё-таки, что её "слегка подстрелили".

-- Да фигня, царапина, -- отмахнулась она.

-- Царапина. Из бластерного репитера. Врёшь ты всё.

-- Я вру?

-- Именно ты. И ни в чём ты не виновата, любой бы...

-- Алекс, я-то не "любой"! -- под моим взглядом она сникла. -- Ладно. Может, и не виновата. Самое поганое в этой истории, что Бонтери оказался изрядной сволочью.

-- Неужели? -- переспросил я, изо всех сил изображая сочувствие. Наконец-то она это поняла!

-- Гад, ничтожество, политик... Использовал Герреру, да и меня тоже использовал. Всё для того, чтобы сесть в кресло повыше.

-- Политики, они такие, -- со знанием дела покивал я. -- Плюнь.

-- Уже, -- ответила она, хотя по её виду я понял, что пока не очень-то ей и плюётся. Бросила взгляд куда-то за моё плечо, и выражение лица у неё сразу переменилось. Лукаво прищурившись, Осока сказала: -- Кстати, вот идёт ещё одно исключение, подтверждающее правило. Рийо!

М-да, Осока явно решила любыми средствами свести меня с этой Чучи. Наверняка, договорилась встретиться с ней именно в этом месте. Иначе как объяснить появление Сенатора от Панторы возле гостевых стоянок, когда наверху имеются специальные площадки для важных персон? Пришлось с вежливой улыбкой обернуться. Панторанка направлялась к нам. По правде сказать, она была красива, даже очень. Небесно-голубая кожа, яркие глаза невероятного золотистого оттенка, тонкие черты лица, и неважно, что не такие правильные, как, например, у твилек... Розовые волосы, как всегда, уложены в нечто замысловатое, с металлическими украшениями, цепочками и подвесками. Я всегда гадал, шиньоны это, как часто носит Падме, или всё-таки свои, и, если да, какой они длины? Приблизившись, Сенатор церемонно кивнула:

-- Коммандер. Принц. Как удачно мы встретились.

-- Всё благодаря Великой Силе, -- не утерпел я.

-- Вы не заняты сейчас, Сенатор? -- игнорируя мою колкость, спросила Осока.

-- Пожалуй, я смогу отложить дела на некоторое время, -- панторанка оглянулась, сделала знак, и представительский спидер, опустившийся было на площадку, снова плавно взмыл в небо. -- Есть на чём поехать?

-- А как же! -- у Осоки за крагой, похоже, имелся козырной туз, и не один. -- Вон наш рыдван стоит.

-- Что такое рыдван?

-- Принц тебе объяснит.

Сенатор с любопытством посмотрела на меня, ожидая пояснений, но я решил промолчать. Сейчас всё сама увидит. Спидер, на котором летал Анакин Скайуокер, знавал лучшие времена: потускневшее покрытие, оббитые в многочисленных погонях углы корпуса, вмятины на крыше. За управление сел я, панторанка - рядом. Полноценных мест в салоне было два, но Осока, откинув половину кургузого детского сиденья сзади, устроилась боком.

-- Нормально, -- отмахнулась она на безмолвный вопрос подруги. -- Когда Магистра Кеноби с собой берём, я всегда так езжу.

-- Из серии "терпи, падаван, джедаем будешь"? -- сострил я.

-- Официально называется "стойко переносить тяготы и лишения", -- сообщила Осока.

Выскользнув из-под сени гигантского гриба здания Сената, спидер легко пошёл ввысь на мощных репульсорах.

-- Ну? -- сказал я. -- Командуйте, дамы.

-- Предлагаю в "Пять нот", -- Осока сразу взяла инициативу на себя. -- Или в "Манускрипт".

-- Монументальные интерьеры мне надоели, -- покачала головой панторанка. -- Две недели каждый день в библиотеке сидела. Отвезите нас в "Пять нот", принц.

-- Как прикажете, Сенатор.

-- Эй, двое, завязывайте с официозом! -- нахмурилась Осока. -- Вы ещё раскланивайтесь после каждой реплики. А я буду говорить "слово предоставляется".

-- Рийо, не называйте меня принцем, -- добавил я. -- Терпеть не могу.

-- О, простите, я хотела как лучше. Кузен королевы - значит, принц. Может быть, просто на "ты"?

-- Да, так будет лучше, -- кивнул я и сбросил ногу с педали ускорителя: -- Да куда ж он лезет, всех расталкивает! Глаз нет - радар поставь, полудурок.

-- Здесь, на Корусанте, ужасные водители, -- поддержала панторанка. -- Я пробовала летать сама, но перестала, слишком нервное занятие.

-- Вы чересчур осторожничаете, что один, что другая, -- заметила Осока. -- Прямо как Оби-Ван.

-- Зато ты чересчур рисковая. С тобой летать ещё страшнее, чем самой.

-- Уж как умею.

Кэф под названием "Пять нот" располагался прямо напротив здания Столичной Оперы. Раньше этот театр считался самым престижным на Корусанте, сейчас он уступил первое место Галактической Опере, куда любил ходить канцлер Палпатин, а следом за ним и все уважающие себя подхалимы. Интерьер заведения владелец оформил в театральном стиле: небольшая сцена, зал со столиками, чуть приподнятые отгороженные ложи в стенах. Одну из них мы и заняли. Сделав заказ, девицы тут же бросили меня, пообещав вернуться "через пару минут". Разумеется, отсутствовали они куда дольше, да я и не ожидал другого, привык уже. Оказалось, что ходили они не зря. Панторанка, наверное, не без помощи Осоки, сняла с волос украшения, распустила шиньоны и сплела вместо них две толстые косы, которые подколола навстречу друг другу в виде гирлянды. Ух, а волосы у неё на самом деле очень длинные, длиннее, чем у Падме. В зале играла тихая ненавязчивая музыка - то электронная, то записи настоящих оркестровых инструментов, она совершенно не мешала разговаривать. Мы и разговаривали, причём я пребывал в состоянии лёгкой растерянности. Рийо Чучи как будто убрала вместе с побрякушками в сумочку и своё сенаторство. Деловая? Да ни фига подобного! Нормальная общительная девушка. Может быть, понормальнее моих сокурсниц, которые через одну мнили о себе что-то галактическое, потому что предки у них состоятельные, а через одну считали себя неотразимыми. Она и Осока как будто сговорились и почти совсем не упоминали о своей работе, а вот меня по насчёт университета расспрашивали активно, особенно панторанка. Ну, да, Осока-то была в курсе моих дел, как и я в курсе её храмовых заморочек.

Приятную беседу некстати прервал сигнал комлинка. Осока торопливо достала мини-проектор. Фигурка её собеседницы показалась мне знакомой, а уж когда прозвучало имя, я сразу вспомнил, кто это.

-- Да, Баррисс? -- сказала Осока. -- Что-то случилось?

-- Ох, да, случилось, -- горестно вздохнула мириаланка. -- У тебя ведь есть знакомый специалист по рехенам? Я, кажется, библиотечный процессор угробила.

-- Главный??

-- Нет, в секции. Сначала его уронила...

-- Неужели на пол? -- тихо сказал я, адресуясь к Рийо. -- Если раскололся, склеивать не буду, пусть даже не просят.

Огромные золотые глаза панторанки сделались ещё больше.

-- Разве кристаллопроцессор можно склеить? -- не поняла юмора она. Баррисс, между тем, продолжала рассказ:

-- Попыталась поднять - не заводится. Пришла падаван Ситра... ой, извини, да, уже не падаван, решили платы потрогать, вдруг чего отошло, а он возьми и задымись.

-- Ситра - это твилека, фиолетовая такая? -- поинтересовался я.

-- Ага, -- кивнула Осока.

-- О, звёзды! А больше там никого поблизости не было? Она в компьютерах понимает, как... сит в благотворительности.

-- Поможешь? -- тогрута просительно посмотрела на меня.

-- Ладно уж. Скажи, пусть ничего не трогают, приеду - посмотрим.

Осока повторила мою фразу Баррисс, которая меня, естественно, видеть и слышать не могла, микрофон у комлинка направленный, как и камера.

-- Поторопитесь, пожалуйста, -- попросила она. -- Если узнает Джокаста или Старший Инженер, нам конец.

-- Летим, летим, -- Осока прервала связь, посмотрела на Рийо: -- Ну, что, мы слетаем в Храм, а потом заедем за тобой и - к Падме ужинать.

-- А она меня приглашала? -- удивилась та.

-- Конечно! Я разве не сказала? Забыла, значит.

-- Вообще-то, время у меня есть, -- задумчиво произнесла Рийо. -- Вот что, полечу я с вами.

-- Правильно! -- одобрил я. -- В случае опасности отвлечёшь Джокасту умным разговором.

В 'нижнем' ангаре Храма, расположенном не в одной из башен, а, так сказать, на чердаке зиккурата, дежурил падаван, мальчишка лет тринадцати, должно быть, недавно из юнлингов. При виде Рийо и меня он приосанился, напустил на себя солидный вид и поинтересовался:

-- Чем могу быть полезен?

-- Надо говорить "добрый день, госпожа Сенатор", -- проворчала Осока, выбираясь с заднего сиденья.

-- Откуда же я знаю, кто тут Сенатор? -- пожал плечами пацан. -- Спидер не представительский.

-- Не стыдно, падаван Дюм? Вы ведь заучивали и лица, и имена, и кто с какой планеты. Для тренировки зрительной памяти. Уж я знаю, сама когда-то учила.

-- Ну-у... Сенат мы ещё юнлингами проходили. Нам тогда столько давали, всё помнить - голова треснет.

-- Никогда не знаешь, что может пригодиться, -- развела руками Осока. -- Тебе, видишь, понадобилось, а ты и не помнишь.

Парень ощутимо надулся:

-- А вот нечего важничать! -- обиженно сказал он. -- Можно подумать, ты была круглой отличницей. И ничего.

-- Что б ты понимал, Калеб... Всё, извини, мы спешим, у нас срочное дело.

-- У тебя всегда срочное, даже когда учителю за пивом летишь, -- под нос, но достаточно разборчиво буркнул нам вслед Калеб Дюм.

Я скосил глаза на Осоку. Она отмахнулась:

-- Слушай его больше. За каким ещё пивом? У нас садовники и тут отличный эль... -- она замолчала, сообразив, что сболтнула лишнего.

Длинными переходами верхнего этажа мы добрались до лифтов библиотечного крыла.

-- Теперь поувереннее, -- прошептала тогрута. -- Вид должен быть важный настолько, будто мы идём выполнять поручение самого Винду. Слышишь, Алекс? Сделай умное лицо.

-- Спасибо большое, приложила, -- я слегка поклонился.

-- Эноо... да я не то имела в виду!

-- Забей. Что у джедая на уме, у его падавана на языке.

-- Один-один. Хотя лично я не слышала, чтобы Небошлёп считал тебя глупцом.

-- Не глупцом, зачем? Просто предметом мебели.

-- Это тебе только так кажется. К тому же, я - не он. Ни разу.

Она посмотрела мне в глаза, и вся моя обида неожиданно куда-то улетучилась. Ну, как на неё такую можно дуться? Абсолютно никакой возможности.

Мириаланка Баррисс Оффи нервно нарезала круги вокруг библиотечного стола в Первой, исторической секции Великой Библиотеки Храма. Стол выглядел плачевно: прозрачные панели мониторов погашены, тумба с торца раскрыта, из неё торчат оптические платы. Возле лампы, вмонтированной в край стола, склонилась твилека по имени Рати Ситра с одной из плат в руках, похоже, она пыталась что-то разглядеть на просвет. Кончики лекк её непроизвольно шевелились, выдавая, что она нервничает.

-- Здравствуйте, жертвы цивилизации! -- поприветствовал я их. -- Показывайте покойничка.

Откровенно говоря, Баррисс я недолюбливал. Её вечное желание быть правильнее прямой линии и святее Великого Магистра начинало раздражать в первые полчаса. И, когда дело случайно доходило до общения, я предпочитал поскорее давать дёру. Сегодня тоже, ни за что бы не полетел, если бы просила она, а не Осока. Да Оффи и не стала бы просить меня, ниже её джедайского достоинства, как она сама его понимала. Вот и сейчас, посмотрев пронзительными сапфировыми глазами, она чуть ли не через губу произнесла:

-- Здравствуйте. Простите, что пришлось побеспокоить.

-- Ладно, ерунда, -- отмахнулся я. -- Всё равно, обед у нас уже кончился, а ужин ещё и не думал начинаться.

Рати, с которой я был немного знаком, протянула плату, сказала жалобно:

-- Ничего не могу понять. Вроде, кристаллы нигде не мутные, а не работает. И откуда был дым?

-- Дым-то? -- я развернул плату в нужном ракурсе. -- Вот отсюда. Вы их под питанием, что ли, вынимали?

-- Да...

-- Д... девушка! -- насилу сдерживаясь, сказал я. -- А Вы представляете мощность лазера накачки? Сместили плату - выжгли разъём. Это же Вам не стеллаж... -- ради наглядности я шагнул к ближайшей полке, выдернул за извлекатель "кирпич" кристаллической памяти, вызвав одновременное "ах" тихого ужаса у Баррисс и Рийо. -- Видите, здесь поляризационный затвор? Думаете, для красоты поставлен? Ни фига подобного, для возможности горячей замены.

-- Значит, плата в утилизатор? -- ухватила суть Осока.

-- Точно. Сейчас поснимаем кристаллы, поставим в запасную...

-- А у нас нет запасных, -- развела руками Рати.

-- То есть, как?

-- Ну, так, считается же, что они не ломаются.

-- Это хуже, -- я потёр переносицу.

-- Нет, возможно, что у инженеров и есть, наверняка даже. Но, если сказать им, сразу узнает Совет. На Дантуин не сошлют, но неприятностей не оберёшься.

-- В принципе, одну или даже две платы я мог бы стащить в универе, -- задумчиво сказал я. -- Но это только завтра.

-- Не годится, -- откликнулась Баррисс. -- Джокаста это безобразие обнаружит уже вечером.

-- Алекс, -- Осока подёргала меня за локоть. -- В вестибюле есть отключённые за ненадобностью публичные терминалы. Оттуда разобрать нельзя?

-- Там народ всё время.

-- Ну, и что? Мы разве не джедаи? Не такие задачки решали!

-- Здесь один существенный нюанс, -- скептически заметила Баррисс. -- Прохожие тоже будут преимущественно джедаями.

Однако, с нами пошла. А куда деваться?

Раньше, до войны, в Храме было куда больше джедаев, и посетителей было больше. Для удобства последних в гигантском вестибюле расставили на видных местах терминалы Голонета. Настроены они были, в основном, на навигацию внутри здания и поиск обитателей Храма, но при желании отсюда можно было залезть куда угодно, и бесплатно. Школьники с ближних подземных уровней часто пробирались сюда пошариться в Сети на халяву, а старшие юнлинги, выполняя распоряжение Совета, их периодически шугали. Сейчас большинство терминалов отключили за ненадобностью, консоли закрыли щитками, и мёртвые тумбы не покрылись пылью только стараниями уборочных дройдов. На наше, кстати, счастье. Иначе трудно было бы открыть их, не оставляя следов.

-- Какой банк берём, джедайки? -- спросил я.

-- Вот тот!! -- хором указали на один из дальних от нас терминалов Осока и Баррисс. Я всегда считал, что джедайской интуиции надо доверять, поэтому согласился сразу.

-- Я отожму замок с помощью Силы, -- говорила тогрута, пока мы пересекали вестибюль, -- потом дождёмся, пока никто не смотрит, и ты быстро снимешь плату.

-- Хорошо.

-- Рийо, вы с Баррисс идите в проход на улицу, будто разговариваете, -- продолжала Осока, -- ты, Рати, в ту сторону, я буду сечь эту... Уй! -- она молниеносным движением спряталась мне за спину.

-- Что? -- встревожился я.

-- Засада... Видишь, кто идёт? Нет, левее.

-- Магистр Кеноби? Хаттские приблуды... Так, а ну, исчезни, спрячься где-нибудь, беру его на себя.

Оби-Вана Кеноби я знал не первый день, благодаря Падме, естественно. Он часто бывал у моей кузины - то с Анакином и Осокой, то один, по делам Совета джедаев. Тогда Падме приглашала в гости других сенаторов, чаще всего Бэйла Органу, Гарма Бел Иблиса или каламарианку Мийну Тиллс. За обсуждениями они выпивали прорву кафа, а канцелярская машина потом жужжала весь вечер, очищая пачки листов флимсипласта от разных текстов, схем и чертежей. По-моему, из магистров Оби-Ван был самым нормальным и контактным, уж среди мужчин точно. И сейчас я решительно двинулся ему навстречу.

-- Добрый вечер, юный друг мой, -- улыбнулся в усы Магистр прежде, чем я сам успел поздороваться.

-- Здравствуйте.

-- Что привело Вас в Храм? Мы можем чем-то помочь?

-- Всё в порядке, это у сенатора Чучи здесь какие-то дела, а я просто жду её. Но, вообще-то, если у Вас есть немного времени...

-- Как раз есть. О чём Вы хотели поговорить?

А, действительно, о чём? Проклятье, тему надо было начать придумывать, как только мы его увидели!

-- О тогрутах, -- неожиданно для себя выпалил я. -- Вы, наверное, знаете их особенности, отличия от людей. У Осоки как-то неловко спрашивать.

-- Что ж, кое-что я могу рассказать, хотя лучше бы Вам расспросить мастера Секуру.

-- Да? Ну, я, наверное, не смогу. Сказать по правде, при виде неё у меня отнимается язык, мозги и всё остальное. Она, должно быть, самая красивая женщина в Ордене.

-- Хм, -- Магистр погладил бородку. -- Возможно, хотя я бы голосовал в этом плане за мастера Ундули.

Так, прогуливаясь по вестибюлю, мы поднялись на балкон. Обсудили красивых женщин в Ордене и Сенате, уж Оби-Ван в них разбирался: несмотря на бороду и солидный вид, он был далеко не стар. Потом Магистр вспомнил мой вопрос и много интересного рассказал про тогрут.

-- Надеюсь, я удовлетворил Ваше любопытство, Алекс, -- сказал он. -- А сейчас простите, мне пора идти.

-- Один крохотный вопрос, -- торопливо произнёс я. -- Она была ранена на Ондероне, ранение тяжёлое?

-- Она? -- лукаво прищурился Кеноби. -- Понимаю. Средней тяжести, доктор Нима только утром сняла ей повязку. Последствий не будет, не волнуйтесь.

-- Всё-таки, врёт, что царапина, -- нахмурился я. Понимает он, скажите на милость! Я сам-то ещё толком не понимаю...

-- Врёт-врёт, -- покивал Кеноби с усмешкой. -- Она неисправимая оптимистка, делайте на это поправку. Всего доброго.

-- И Вам, Магистр.

Кеноби удалился в направлении лифтов, а я направился обратно к лестнице. Где и столкнулся с Осокой и Рати.

-- Ну? И кто кому зубы заговаривал, ты ему или он тебе? -- ехидно осведомилась тогрута.

-- Зря ты, это был высший пилотаж, -- вступилась за меня твилека.

-- Во всяком случае, опасность миновала, можем заняться терминалом, -- сказал я.

-- Хватился! Пока вы с Магистром обсуждали красоток, пришлось всё делать самой, -- фыркнула Осока, похлопав по свёртку подмышкой. -- Вынула две штуки, в запас. А, кстати, если говорить только о внешности, то Айла - лучше.

-- Ничего больше не буду тебе рассказывать, болтушка, -- сердито заметила Рати.

-- Ой, забей, мы с Алексом старые друзья и привыкли говорить всё открыто и прямо, да, Алекс?

Я промолчал. Вообще-то, не такой уж я и старый.

В библиотеке с помощью съёмника я быстренько выковырнул один за другим информационные кристаллы из горелой рамки, вставил в новую. Управляющий чип решил не трогать. Платы, всё же, слегка отличались, и всегда существовала вероятность, что не подойдёт. Будем надеяться, и "родной" в порядке. Так оно и оказалось. Как только я вставил плату на место и подал питание, на мониторе сверху засветилась радужная полоса, переливающаяся слева направо, ниже побежали цифры проверяемой "короткой" памяти, затем высветилась табличка с данными: слот - плата - характеристики.

-- Тест прошёл, машина исправна, -- констатировал я.

-- Получается, я и не виновата, что она сломалась? -- спросила Баррисс.

-- Посмотрим, когда загрузится.

-- Нет, всё равно не стартует, -- сказала Рати. -- Видите? "Несистемный носитель. Вставьте..."

-- Зиост и все ситы галактики!! -- прорычал я. -- Кристалл - из разъёма - при загрузке!! Чей??

-- Мой, -- обречённо вздохнула Баррисс. -- Всё-таки, из-за меня.

-- Посыпать головы пеплом не будем, они у нас недавно мытые, -- пошутил я. -- Главное, всё заработало.

-- Спасибо Вам, большое, Алекс! -- Рати схватила мою руку обеими своими, проникновенно заглянула в глаза. -- Я у Вас в долгу, с любым вопросом, в любое время...

-- Мастер Ситра... -- молвила Осока, причём, слово "мастер" у неё прозвучало как-то напряжённо.

-- Чего?

-- Того самого, -- Осока решительно оттёрла от меня твилеку.

-- Да я ничего...

-- Вот и отлично! Алекс уже понял, что твоя доброта не будет иметь границ в пределах разумного.

-- Главное, -- начал я, -- что никто ничего...

Продолжение прилипло у меня к нёбу. На отремонтированном терминале в служебном окне высветилось сообщение:

Красавцы. Поугорал от души.
Всем спасибо, все свободны.
Старший инженер

-- Всё, -- упавшим голосом сказала Рати, прочитав текст. -- Теперь точно Дантуин. Если не Сельхозкорпус.

-- А я думаю, никому ничего не будет, -- беспечно отозвалась Осока. -- Ровным счётом ничего.

-- Это почему это? -- удивилась Баррисс.

-- Если бы мы чинили сами, нагорело бы, к гадалке не ходи. А мы привели специалиста, Старший инженер не будет подставлять Алекса.

-- Типа ворон ворону глаз не выклюет? -- блеснула знанием фольклора Баррисс.

-- Дипломатичность и умение расположить к себе собеседника, -- заметил я, -- всегда были сильной стороной Ордена джедаев. Ладно, дамы, кто как, а меня ждут к ужину.

-- Нас тоже, -- подхватила Осока.

На сей раз за руль я пустил её, взяв слово, что она нас не угробит, а сзади сел сам. Между прочим, там вполне сносно можно устроиться.

-- Мне показалось, или Баррисс сегодня опять сильно не в духе? -- спросила подругу Рийо. -- У неё ещё какие-то неприятности?

-- Ты её просто редко видишь, она по жизни такая, -- отмахнулась Осока. -- Необщительная.

-- Ну, может быть. Вообще, мне показалось, она до жути боится, что её накажут за поломанный рехен.

-- За свою безупречную репутацию она боялась, -- поправил я. -- Великолепная Оффи сломала компьютер! Конфуз, скандал!

-- Как в Сенате прямо. Я думала, уж в Ордене иначе.

-- У нас тоже по-всякому, -- сказала Осока. -- У каждого джедая свои пауки в мозгу.

-- И у тебя? -- улыбнулся я.

-- Вот такенные, -- она показала, какие.

Видимо, решив подкрепить сказанное, Осока припарковала спидер не к веранде апартаментов, как все разумные существа, а положила его бортом на балюстраду балкончика гостиной и предложила нам высаживаться. Затем выпрыгнула сама и щелчком брелока отправила машину вниз, на стоянку.

-- Копия... -- вздохнула Падме, наблюдая этот цирк.

-- А что сразу я-то? -- вскинулся Анакин. -- Это было давно... и нечасто.

Ужин проходил в тёплой и дружеской обстановке. Особенно с того момента, как я заявил, что мы, наверное, пойдём "на свежий воздух", то есть, на веранду, расположенную этажом ниже. Забрав основную часть из того, что Падме выставила на стол "на похрустеть", и переносного "алхимика", я, Осока и Рийо спустились по изогнутой мраморной лестнице. Над Корусантом опускался вечер, небо было затянуто длинными языками облаков, и светило пробивалось среди них урывками, никакой тебе красоты, никакой романтики. Автомат освещения был включён, и, едва Рийо первой вышла под высокий свод веранды, на спинках-балюстрадах полукольцевых диванов зажглись молочным светом сплюснутые светильники. Вообще, веранда мне не очень нравилась, во всяком случае, меньше, чем верхний этаж. Слишком уж помпезно, как в музее или во дворце. Колонны, лесенки, драпировки в старинном стиле, мраморный пол - в общем, недомашнее такое место. Падме, кажется, было всё равно, к дворцовым интерьерам она привыкла больше.

-- Красиво, -- сказала Рийо. -- Здесь я ещё не бывала.

-- Даже слишком красиво, -- отозвалась Осока. Смотри-ка, а насчёт убранства она того же мнения, что и я.

Как и в "Пяти нотах", Осока старалась, чтобы я и Рийо общались поактивнее. Ну, сейчас и усилий для этого прикладывать было не надо: ни я, ни она не тяготились обществом друг друга и разговаривали, как давние знакомые. Вообще, на поверку панторанка оказалась очень приятной девушкой, когда вела себя свободно и непринуждённо. Она, оказывается, и улыбаться умела, и остроумием блистала, ну, а про внешность и говорить нечего. Я даже спросил, полушутя, полусерьёзно:

-- Слушай, а ты точно Сенатор, или только двойник этой Герцогини Вьюг?

-- Сейчас я - просто я, -- засмеялась она. -- А что, я слишком строго держусь обычно? Разве твоя кузина не так же себя ведёт? На работе одно, без работы другое.

-- Как тебе сказать... Обычно ты такая, ну, максимально собранная, что ли.

-- Будто в спину спицу вставили, -- подсказала Осока. -- Я давно это говорю.

-- Да, что-то вроде, -- сказал я. -- Падме только королевой такая была, сейчас она стала как-то попроще и пораскованнее.

-- Наверное, у меня это вот всё, -- Рийо на секунду распрямила спину, развернула плечи, показывая, что именно, -- от привычки казаться старше и серьёзнее. Я поначалу так боялась, что меня не будут воспринимать как равную, и очень старалась. На самом деле, это вовсе не означает "не подходите ко мне, я занята".

-- У Падме ещё как означало, поэтому я немного не понял.

Осока была очень рада, что мы нашли общий язык, это было видно. Но чувствовал я и другое: тогрута сидит как на иголках, дожидаясь удобного момента оставить нас наедине. А вот этого-то, как раз, мне по определённым причинам не хотелось совершенно. И, когда в коридоре нижнего этажа послышались шаги, даже обрадовался. Это был один из охранников, звали его Вейз Тентат. Раньше он служил в штурмовой роте, гонял по системе контрабандистов, а полгода назад, после баротравмы лёгких, заработанной во время абордажа, перешёл в подразделение охраны. Тентат был немного бесцеремонным, как любой бывалый вояка. Когда надо по службе, совал свой длинный нос с горбиной в любое помещение. Свободно разговаривал с "охраняемой персоной", чего не осмеливался делать больше никто из охранников, кроме самого капитана Тайфо. Вот и сейчас, окинув взглядом веранду, он без особого смущения буркнул:

-- Простите. А я запах почувствовал, подумал, не горит ли что...

В самом деле, издали, на грани чувствительности, аромат даже очень хорошего кафа запросто можно спутать с запахом дыма.

-- Проходите, Вейз, -- сказал я. -- Вам налить?

-- Если каф - да, а если что другое, то я на службе.

-- Каф. Присаживайтесь, -- Осока выудила из поддона "алхимика" дополнительную чашку, нажала сенсоры на панели управления. Ароматный напиток полился в чашку интеллигентной тонкой струйкой.

-- Хорошо... -- с наслаждением протянул Тентат, потянув носом. Отхлебнул. Продолжил: -- Вот у нас на базе Пятого полка был случай...

Я спрятал улыбку. Вечер солдатских баек можно считать открытым. Если Осока в компании о своих заданиях не рассказывала никогда, Вейз "героического прошлого" не стеснялся, а ещё - хорошо знал, где и сколько можно приврать. Пару его историй я успел послушать в разных вариантах: при мне и бойцах он рассказывал одно, а для помощниц Падме, у которых нет технического образования, навешал таких чудес и ненаучной фантастики, что я решил не выходить и тихонько ретировался. Зачем портить сказку? Элли и Мотэ слушали с таким выражением лиц... И пусть мне только кто-нибудь скажет, что привирать нехорошо!

-- Капрал! Вы опять? -- раздался от входа сердитый голос Дорме, главной помощницы сенатора Амидалы. Её приближения не уловил никто из нас, каким-то образом эта женщина умела ходить абсолютно беззвучно, даже на высоченных каблуках.

-- Добрый вечер, Дорме, -- улыбнулась Рийо, привстав.

-- О, Сенатор... -- стушевалась та. -- Извините, я не знала, что Вы здесь.

Дорме хотела удалиться, но я догнал её и предложил:

-- Не уходи, посиди с нами. Падме ты сейчас точно не понадобишься, гарантирую. Так стоит ли торчать в приёмной?

-- Сенатор меня не отпускала, -- возразила девушка.

-- Правильно, вот и побудь с гостями. Тем более, Рийо, то есть, сенатор Чучи, ещё не слышала, как божественно ты поёшь романсы.

Помощница слегка смутилась, тем не менее, было заметно, что она польщена. Несмотря на то, что Дорме в детстве училась музыке, своё пение она упорно считала любительским, хотя все хором заявляли, что голос у неё великолепный, и на любой планете, где популярны менестрели, она легко могла бы сделать карьеру. Я уж не говорю о владении инструментом. Кветарра, вроде бы, штука несложная, а и на ней некоторые исполняют мелодии настолько замысловатые, на синтезаторе не всякий повторит. Дорме была именно из тех, кто это умеет. Не то, что я, например: никогда и нигде не учился, знал только то, что пацаны в школе показывали, трень да брень, и вся музыка.

-- Хорошо, посижу с вами, -- согласилась Дорме. -- Только за кветаррой схожу.

Романсами в тот вечер дело не ограничилось. Вейз Тентат, послушав немного, спросил Дорме, не знает ли она другие, военные песни. Оказалось, что некоторые - знала. А пару тех, которые были ей неизвестны, Вейз предложил подобрать "на месте". Его нисколько не смущало, что слух и голос у него, как у любого, кому в детстве вампа на ухо наступил. Тем интереснее было слушать потом те же мотивы в виртуозном исполнении Дорме.

-- Эх, слышали бы это ребята из моей четвёрки, -- вздохнул Тентат. -- Годрик Латума, Квен Ипорри, Ледран Анч...

-- Мы можем отправить им запись, -- предложила Дорме.

-- Латума совершенно оглох после того абордажа, -- печально ответил капрал. -- А туда, где теперь Ипорри и Анч, письма не дойдут.

-- Прости, я не знала.

-- Пустое. У десанта ведь как: невредимым вернулся - удача, а всё остальное - судьба.

Рийо встряхнула особым образом левую руку, и индикатор её комлинка высветил точное время.

-- О, -- сказала она. -- Думаю, мне пора. Осока, тебя подвезти?

-- Да я сама доберусь, -- отмахнулась та. -- Тебе ведь в другую сторону.

-- То есть, поедешь на "магнитке"? -- Рийо нахмурилась. -- В такое время? Как видно, тебе неймётся подраться. День без потасовки - зря потраченное время?

-- Ну, что ты сразу так? -- Осока покосилась на меня и с неудовольствием добавила: -- Далеко не всякая поездка на "магнитке" поздно вечером кончается дракой. Только если кого-то грабят или насилуют...

-- А это происходит ежедневно.

-- Уговорила. Но, чур, не прямо в ангар. Высадишь меня на краю площади.

-- Другое дело! Алекс, а тебя подвезти?

-- О, нет, вот Алекса, как раз, не надо, -- ответила за меня Осока.

-- Я живу здесь рядом, -- объяснил я.

-- В этом квартале? -- уточнила Рийо.

-- Нет, прямо на этом этаже, -- улыбнулась Осока.

-- Падме выделила для меня неиспользуемое помещение, -- сказал я.

-- Можно посмотреть? -- попросила панторанка.

-- Да, прошу, проходите.

Колоннада центрального прохода начиналась глухими проёмами с тяжёлыми портьерами в них. В следующем проёме слева находилась дверь, правый - опять-таки скрывался за портьерой. Посетители не знали, что точно такая же дверь есть и здесь.

-- На той стороне всё симметрично, -- пояснила подруге Осока, -- так что, можешь догадаться о планировке.

-- А я там не бывала, -- пожала плечами Рийо.

-- В кабинете сенатора Амидалы не бывала?

-- Нет. Мы как-то всегда видимся наверху.

-- Тогда смотри. Эта комната, где у Алекса стол и рехен, соответствует приёмной. Дальше - кривой тамбур и спальня. Прямо под спальней Падме. На той стороне в такой же ротонде расположен официальный кабинет.

-- Неплохо, -- улыбнулась Рийо. -- Довольно просторные личные апартаменты. А куда ведёт вот эта дверь?

-- А вот, -- я коснулся пульта. -- Здесь шкафы для одежды и санузел, тоже как у Падме. А эта лестница - выход. Спускается на этаж ниже, в коридор к запасному турболифту.

-- Он расположен в трубе под верандой, туда есть выходы из каждой квартиры любого этажа, -- подсказала Осока.

-- Так у Сенатора в кабинете тоже есть такой чёрный ход? -- спросила Рийо.

-- Да. И она просит об этом не распространяться.

-- Ну, разумеется, -- кивнула панторанка. -- Посторонним об этом знать незачем.

Ни Дорме, ни Тентата на веранде уже не было. Зато у "тарелки" внешней части, той, что и опиралась на трубу запасного лифта, упомянутого Осокой, висел спидер представительства Панторы, и водитель выжидательно смотрел на нас.

-- Забирайся, -- велела Рийо Осоке.

-- Пока, Алекс, -- сказала та и нырнула внутрь.

-- До свидания, Алекс, -- улыбнулась Рийо. -- До скорого, надеюсь.

-- Ну, конечно. В любое время, когда будешь свободна, -- совершенно искренне ответил я. Права была Осока, с Рийо очень приятно общаться, и, в отличие от Баррисс, я вовсе не возражал против дружеских отношений с ней. Возможно, получилось бы и что-то большее... если бы мне не нравилась другая. Другая... Провожая взглядам спидер, исчезающий в мириадах ночных огней Корусанта, я вздохнул. И поплёлся в свои "личные апартаменты" спать.

На следующий день, приехав из университета, я по индикатору на панели домофона обнаружил, что Падме дома, и пошёл её искать. Далеко идти не пришлось, она сидела на кольцевом диване веранды и работала. Вернее, пыталась. Увидев выражение глаз кузины, я с ходу спросил:

-- Опять посрались?

-- Грубый ты, -- вздохнула Падме, видно было, что на полноценную выволочку сил у неё нет.

-- Зато точный. Извини, не политик, реверансам не обучен. Из-за чего на этот раз?

-- Он меня не понимает, он... И так ему говорю, и эдак, а он своё гнёт, будто не слышит!

-- Странно это. Почему мне ты объясняешь, и я понимаю?

-- Ты брат.

-- А он м... -- увидев, как сверкнули глаза кузины, я прикусил язык: про "мужа" на открытой всем ветрам - и любой прослушке - веранде упоминать было опрометчиво. Вывернулся: -- м...ежду прочим, твой парень.

-- Ну, вот не получается! -- она взмахнула руками так, что несколько листов флимсипласта спланировали на полированный мрамор пола. -- Что мне делать, братишка?

-- Не знаю, -- вздохнул я, собирая рассыпанное. -- Если уж ты ничего придумать не можешь, что я-то? Я его и не знаю почти.

Повисла тяжёлая пауза. Руки Падме машинально подравнивали стопку листов на столике, глаза смотрели куда-то мимо. Ненавижу такие моменты! Хочется её утешить, подсказать, а что подсказать-то, когда я сам ни хатта не понимал? В их отношениях вообще мандалор шлем потеряет... Потянув за гриф, я извлёк из-за дивана забытую вчера кветарру Дорме, тронул струны, пытаясь извлечь нечто музыкальное. Брякнул, не придумав ничего умнее:

-- Может, вам времени больше нужно? Вы ж видитесь урывками, не успеваете друг к другу привыкнуть.

-- Да ведь некогда, -- страдальчески сдвинув брови домиком, чуть ли не простонала Падме. -- Он всё время в разлётах, а я здесь привязана. Проклятая война! Нет, наверно, ты прав. Надо проявить больше терпения...

-- Конечно, -- поддакнул я. -- Не хватало ещё рассориться из-за фигни. Такие парни на дороге не валяются.

-- Считаешь? -- заинтересованно поглядела на меня она.

-- А как же. Джедай, генерал, национальный герой, мастер-наставник...

-- Да, он такой, -- кивнула Падме с гордостью. Иронии она, похоже, не уловила. И я, не утерпев, словно меня хатт за заднюю ногу дёргал, тихонько запел:

Ой, гуляет в поле диалектика -

Сколько душ невинных загубила!

Полюби, Марусенька, электрика,

Пока его током не убило.

Полюби ж ты, сизая голу?бица,

Полюби, сиза?я голуби?ца.

У него такие плоскогубицы,

Ими можно даже застрелиться.

Полюби и ты, пока здоровая,

Полюби в беретике из фетра!

У него отвёртка полметровая

И проводки десять тысяч метров.

И когда своей походкой быстрою

Он к щиту с отвёрткой подбегает,

Он в нём так работает неистово,

Что весь щит шкворчит и полыхает.

Ой, гуляет в поле диалектика -

Сколько душ невинных загубила!

Полюби, Марусенька, электрика,

Пока его током не убило.

Шутка была опасной, даже очень, я рисковал реально получить по башке, поэтому не смотрел на сестру. А когда поднял взгляд, её прекрасные глаза были полны слёз. Сенатор Амидала давилась от смеха.

-- Где ты... выкапываешь... ха-ха-ха-ха!... это народное творчество?? -- едва выговорила она.

-- Да так, третьего дня в поезде "магнитки" слышал, -- я пожал плечами.

-- Вот не поверю! Там всё больше про Канцлера поют, и нецензурные. На факультете, наверное?

-- Ничего не знаю, никого не сдам, -- сделал я морду ящиком.

-- Прямо подпольщик на допросе. Ты ел сегодня?

-- Сегодня - нет.

-- Идём, покормлю тебя.

-- А сама?

-- Я не хочу.

-- Так! -- строго сказал я. -- Голодовку объявить?

-- Хорошо-хорошо, я тоже поем. Шантажист. Кому из нас интересно, поручено за кем приглядывать?

Я видел, что ворчит она так, для порядка, настроение у неё явно улучшилось, чему я был очень рад. Падме Наберри Амидала могла быть трижды королевой, четырежды сенатором и хоть десять раз замужем, но она моя сестра, и ради того, чтобы она не грустила, я был готов расшибиться в лепёшку.

-- Одно обидно, -- сказала Падме за обедом, задумчиво разглядывая наколотый на вилку кусочек гарнира, -- я для Анакина освободила целый вечер, а теперь он пропадёт.

-- То есть, как это пропадёт?? -- возмутился я. -- Ничего пропадать не должно. Например, сегодня тебя поведут гулять.

-- Кто?

-- Я. Не всё же тебе меня таскать по театрам, музеям и прочим злачным местам такого рода.

Отдав грязную посуду сервисному дройду, Падме направилась в комнату за спальней. Открыла обе секции своего "некуда вешать" и принялась перебирать свои "нечего надеть". Зная, что процесс это небыстрый, я плюхнулся на кровать кузины, свесив на пол только ноги, и наблюдал за ней через открытую дверь.

-- С какой это стати здесь разлёгся? -- покосилась на меня кузина.

-- Мне можно.

-- Нахалёнок. И ведь знает, что действительно можно, -- беззлобно проворчала Падме. -- Скажи лучше, как мне одеваться? Драка запланирована? По трубам лазить будем? На нижние уровни пойдём?

-- Не будем. Не пойдём, -- почти по порядку заданных вопросов ответил я. -- А насчёт драки... бластер я возьму обязательно.

-- Экий ты воинственный.

Я пощёлкал языком:

-- Ох-ох, кто бы говорил.

-- Но-но, -- погрозила пальцем кузина, -- я убеждённая пацифистка!

-- Спорить не стану... -- я сделал театральную паузу и добавил: -- ...боюсь получить по шее.

-- Ах, вот так вот?

-- Ну, да, как-то так.

-- Ты невозможен.

-- Родственников не выбирают, -- вздохнул я.

-- Вот-вот, -- вставила она.

-- Мне, например, досталась сестра-политик, -- закончил я мысль, глядя на неё самым невинным взглядом, на какой был способен. Падме засмеялась. Это она приучила меня к таким словесным пикировкам, а теперь ребята в универе удивлялись, как я умудряюсь влёт реагировать на любую подколку и не лезу за словом в карман. А если и лезу, то не в свой.

-- Надумала что-нибудь? -- поинтересовался я.

-- Пока нет. Мы ведь никуда не спешим?

-- Абсолютно. Пока ты собираешься, я отдохну немного.

Некоторое время Падме продолжала перебирать одежду, потом обернулась ко мне. В руках её было что-то жёлто-оранжевое. Костюм фрейлины? Вот уж чего я не ожидал увидеть здесь, спустя столько лет.

-- Помнишь? -- спросила она с улыбкой.

Ещё бы мне не помнить! Когда мою кузину избрали королевой, мне не исполнилось и восьми. Мы с ней неплохо ладили, хотя наши отношения тогда трудно было назвать дружбой, слишком большой казалась разница в возрасте. Я её просто обожал, такую взрослую и красивую. Падме глядела на меня чуточку свысока, иногда бывала строгой, а то и прогоняла: мол, иди, поиграй, мешаешь. Но и заботилась, помогала делать уроки и нередко покрывала мои шалости. Про свои проделки лучше было рассказать ей, чем маме или тёте Джобель: ругаться, конечно, будет, но не так сильно, а потом пожалеет и посоветует, как выкручиваться. После коронации Падме оказалась, считай, взаперти во дворце Тиида. Правила набуанского королевского двора - одни из самых строгих в Галактике, и не делают послаблений никому. Встречи с родными планировались у Её Величества так же, как любые другие аудиенции. Придёшь в неположенное время - от ворот поворот, "королева занята" или "королеве нужно отдохнуть". Хорошо, что министры и придворные не знали о припрятанном в спальне комлинке! По вечерам, накрывшись одеялом, Падме принималась звонить: то одной из подруг, то старшей сестре Соле. Не забывала и меня. Вообще, после того, как во время блокады Торговой Федерации мы с одноклассником Ксиром, стащив пару шокеров и наделав магниевых петард, отправились освобождать сестрицу Падме из плена дройдов, она, кажется, начала воспринимать меня всерьёз. И не беда, что поймавший нас дядя Руви тогда собственноручно выпорол и меня, и Ксира... Время шло, прежние подруги королевы одна за другой постепенно исчезли с горизонта, зато я получил возможность слышать Падме почти каждый вечер. Она делилась дворцовыми новостями, я рассказывал про дом и школу и чувствовал, что кузина слушает не из вежливости, ей действительно интересно. Поэтому и сам старался вникать в её проблемы. Наверное, именно тогда мы начали дружить по-настоящему. На празднованиях, посвящённых избранию на второй четырёхлетний срок, королева Амидала принимала поздравления делегаций, и почти никто не знал, что на троне в пышном монаршьем одеянии восседает её помощница Сабе. Сама Падме, в платье фрейлины, неузнанная, спокойно ходила по тронному залу, разговаривала с родственниками. В какой-то момент она отвела меня в сторонку и, хитро глядя своими выразительными тёмными глазами, сказала:

-- Брат, хочешь приходить ко мне во дворец в любое время? Мы с девчонками придумали, как это устроить!

Идея оказалась простой, как всё гениальное. Фрейлин королевы специально подбирали так, чтобы они были одного типа с Падме. Одинаковые платья, ровный бледный тон грима на лицах, одинаково накрашенные губы, капюшоны, бросающие тень на глаза, делали их почти неотличимыми друг от дружки. Именно поэтому Падме так легко могла меняться с ними местами. Но ведь я тоже был довольно сильно похож на кузину! А к двенадцати годам почти догнал её по росту. Вот они и решили переодеть меня в одну из них. От предложения нарядиться девчонкой я слегка растерялся, хотел даже возмутиться, но желание чаще видеть кузину перевесило. На следующий день две фрейлины - Эритаэ и Яна - провели меня потайным подземным ходом в подвал дворца, помогли переодеться, и дальше мы шли, уже не скрываясь. Всё получилось как нельзя лучше, внутренняя охрана ничего не заподозрила. Падме, увидев меня, рассмеялась и сказала, что я очень милый.

Вот так я начал бывать во дворце чуть ли не каждый день, с обеда до ужина. Пока кузина в сопровождении двух помощниц занималась государственными делами, две другие обучали меня, как правильно ходить, сидеть, держать руки, разговаривать. Сабе, похожая на Падме, пожалуй, даже больше, чем я или Сола, объясняла, какие обороты речи нужно употреблять, с какими интонациями говорить, чтобы сойти за девчонку в любой компании. Беленькая Эритаэ, самая начитанная из фрейлин, рассказывала про дворцовый протокол, заставляла заучивать правила проведения различных церемоний, приёмов, аудиенций... Понемногу я сам начал участвовать во всех этих ритуалах, сопровождал Падме, как настоящая фрейлина, даже помогал облачаться в сложные и громоздкие церемониальные одеяния и снимать их после мероприятий - самостоятельно с этим справиться было невозможно, особенно с так называемыми "коронами" - кошмарными конструкциями из накладных волос и поддерживающей проволоки. Кузина подобрала мне парик, чтобы я мог надевать костюмы, где нет ни капюшона, ни покрывала на голову. В этих случаях все мы делали абсолютно одинаковые причёски и очень ярко, жирно подводили глаза, что здорово мешало нас различить, а Эритаэ тоже прятала светлые волосы под чёрный парик. Я научился уверенно чувствовать себя в туфлях на толстой подошве и высоких каблуках, положенных к некоторым нарядам. В свободное время - его у королевы Амидалы было на самом деле несколько больше, чем старались представить придворные - мы валялись на диванах, с визгом носились друг за дружкой по коридору или убегали в парк подышать свежим воздухом. Фрейлины относились ко мне замечательно. Ещё бы, благодаря мне у каждой из них появилась лишняя половина свободного дня в неделю: Падме специально их отпускала, чтобы не бросалась в глаза, что девушек в её свите стало шесть. Если бы эти чёрствые создания не заставляли меня там же, во дворце, учить уроки, было бы совсем хорошо.

Родственники не сразу, но обратили внимание на мои постоянные отлучки. Однажды вечером мама и тётя Бель с пристрастием поинтересовались, где я всё время пропадаю. Я пробовал уйти от ответа, да где там! Никакие доводы, что ничего дурного я не делаю, и что это не мой секрет, не помогли. Пришлось сказать правду:

-- На самом деле, я помогаю Падме. Во дворце.

-- Надо же! -- ехидно умилилась тётя.

-- Ничего более правдоподобного не мог придумать? -- подхватила мама. -- В общем, завтра из школы - домой! Проверю.

Конечно, я тут же рассказал обо всём Падме, по комлинку.

-- Ах, вот как? -- нахмурилась она. -- Ладно же. Завтра сбежишь с последнего урока и придёшь пораньше.

-- А мама?

-- Мамам, обеим, будет не до тебя. Прилетит посол Мириала, и они приглашены на вручение верительных грамот, хотя пока об этом и не знают, -- кузина лукаво подмигнула. -- Устроим им театр!

Церемония вручения верительных грамот не особенно длинная, во всяком случае - для самой королевы. Послы и гости прибывают в зал заблаговременно, первые - через главные двери зала, вторые - через боковую, и ждут назначенного времени. Королева выходит к ним с противоположной стороны, принимает грамоты, затем дипломатов угощают традиционным бокалом вина. Всё так и произошло, после чего к моим родителям, дяде Руви и тёте Джобель подошла одна из фрейлин и писклявым голоском сообщила, что их желает видеть Её Величество. Было очень весело наблюдать, как в малой приёмной мнимая фрейлина сняла с головы капюшон и оказалась самой Падме. А королева спросила голосом, хорошо знакомым всем присутствующим:

-- Ну, как, сестра, я нормально справился?

-- Идеально, -- похвалила Падме, пока остальные родственники пытались подобрать с пола отвалившиеся челюсти.

В общем, снимать королевскую "сбрую" в тот раз мне помогли мама и тётя. Затем был банкет, где Падме выступала в роли самой себя, а я - одной из фрейлин. Я очень старался, и этот импровизированный экзамен сдал на "отлично". Больше мне никто из родных не запрещал ходить во дворец к кузине, при условии, что учиться я буду не хуже, чем раньше. Фрейлины вскоре окончательно записали меня в младшие подружки и лишь время от времени спохватывались, что я, вообще-то, парень. Пару раз, когда официальные визиты королевы совпадали с моими каникулами, Падме брала с собой и меня. Так продолжалось два с лишним года. До тех пор, пока я не перерос сестрицу и её фрейлин настолько, что замаскировать это за счёт разницы в каблуках стало трудно. Помню, как жутко я тогда злился на свой организм - не мог подождать расти ещё годик! Но, оказывается, у Падме на этот счёт существовал собственный план действий. Однажды она пригласила к себе губернатора, руководителя дворцового протокола и начальника охраны и раскрыла перед ними моё инкогнито. Выждав, пока все трое придут в себя, кузина очень вежливо попросила их помочь. Губернатор Библ и руководитель протокола Дантай выразительно, я бы даже сказал, нецензурно, посмотрели на капитана Панаку - куда ж ты смотрел, хаттов ты сторож... Затем Библ тяжело вздохнул и сказал, что, с учётом моей осведомлённости в дворцовых делах и необходимости Её Величеству заниматься моим воспитанием, не видит причин запрещать мне доступ во дворец. Чопорная Азура Дантай воздела глаза к потолку, тем не менее, тоже не стала спорить. Впрочем, позволять мне находиться во дворце без "надлежащего контроля" она не собиралась. Это выяснилось с первых же дней, как я начал приходить к Падме, не маскируясь под фрейлину. Госпожа Дантай была со мной очень вежлива, почти ласкова... и постоянно делала замечания. Дескать, я веду себя "неподобающим образом", когда запросто общаюсь с фрейлинами, или отвлекаю кузину от дел. Похоже, то, что за прошедшие два года я ни разу не прокололся, она считала не моей заслугой, а... не знаю, случайностью, что ли. Или результатом постоянной опеки других фрейлин. Ну, я-то её уже достаточно изучил и при каждом удобном случае старался показать, как хорошо знаю обычаи и протокол. В конце концов, "старуха", как звала эту солидную, но совсем не старую, на мой взгляд, женщину ехидная Эритаэ, всё же вынуждена была признать, что никому-то я не мешаю. И оставила меня в покое.

По окончании королевского правления Падме как-то очень быстро была назначена сенатским представителем при Хорасе Вансиле, а затем, мы и глазом моргнуть не успели - избрана Сенатором на его место. Жила она, в основном, на Корусанте, на Набу прилетала редко, и я опять виделся с ней, в основном, через проектор комлинка. Кузина постоянно повторяла мне: учись, учись, учись. А я что делал? В старшей школе, если хочешь потом получить нормальное образование, особенно бездельничать некогда. Конечно, я скучал. И обижался, когда Падме вместо того, чтобы поговорить просто, присылала мне какие-то тесты, задания, просила решить. Глубокий стратегический замысел сестры я понял только в выпускном классе, когда однажды, решив очередную кипу задач, услышал от Падме, что это, вообще-то, предварительные испытания Корусантского университета, и я их только что успешно сдал.

Сейчас, глядя на просторное платье с капюшоном и переходом от густо-оранжевого цвета вверху к почти золотистому у подола, в котором Падме изображала собственную фрейлину, я сразу вспомнил нашу первую официальную церемонию. Сабе в роли королевы, Эритаэ и Яна слева от неё, Падме и я - справа, Саче - возле входных дверей. Тогда мне было немного страшновато, э, да что там, я отчаянно дрейфил и незаметно сжимал под широким рукавом надёжную руку сестры.

-- Вот не думал, что ты его сюда привезёшь, -- сказал я. -- Зачем оно тебе?

-- Просто как память. Я его ещё во время блокады носила.

-- Ах, так это другое, самое первое? В котором ты с Анакином познакомилась?

-- Не совсем. То есть, Анакин меня в нём видел, конечно, но, когда мы первый раз пришли в мастерскую Уотто, на мне был другой костюм. А в этом платье я познакомилась с другим мужчиной.

-- Ну-ка, ну-ка, -- заинтригованный, я даже привстал.

-- С Джа Джа Бинксом, -- засмеялась она.

-- Ох. Я-то думал... -- я снова откинулся на кровати.

-- А-а, согласись, я тебя всё-таки подловила! -- донельзя довольная Падме снова сложила оранжевое платье и убрала в шкаф. -- Так. Знаю, что мне надеть.

-- Твоему Величеству помочь? -- с готовностью предложил я.

-- Валяйся пока, сама справлюсь.

Наряд, выбранный Падме, был достаточно простым и, в то же время, эффектным. Бледно-сиреневая блуза с широкими рукавами, такого же цвета тоненькие облегающие брючки, а поверх этого - свинцового цвета куртка без рукавов, но с капюшоном, и длинная юбка нараспашку. Волосы Падме заплела в простую косу, позвала меня:

-- Закрути, пожалуйста, в спираль вот здесь. Нет, повыше.

Делать кузине сложные причёски мне не доводилось, а с таким элементарным заданием я справился аккуратно и быстро: уложил косу, закрепил её шпильками. Придирчиво оглядев себя в зеркале, Падме кивнула: всё нормально.

-- Сам-то ты так вот в этом и пойдёшь? -- спросила она.

-- Нет, конечно. Пока ты красишься, пойду, переоденусь.

-- Можно подумать, мне столько краситься!

-- Так и мне не столько одеваться.

-- Нахал, -- во второй раз за этот вечер сказала Падме.

Из моей квартиры мы спустились ещё на один этаж, в тесный глухой коридорчик, освещённый резким чуть зеленоватым светом диодных ламп. Сюда выходили три двери - моя, с лестницы кабинета сенатора и из апартаментов этого этажа. На предыдущих, нижних этажах в этом конце только одна дверь, поэтому и коридор такой узкий. Коридор переходил в площадку с дверьми турболифта и чёрного хода из двух более скромных квартир, расположенных, соответственно, в левом и правом крыле большой башни здания. Как и в апартаментах, в каждой из квартир был доступ к двум турболифтам на наружных торцах башни, поэтому внутренним пользовались редко. Вот и теперь кабина так и стояла на верхнем этаже с той самой минуты, как я поднялся на ней после лекций. Стенки её были непрозрачными, за исключением полосы напротив двери: смотреть в глухой пермакритовой трубе особенно не на что. Такова плата за прочность и надёжность этого лифта, в отличие от открытых основных. Впрочем, и здесь строители ухитрились сделать нечто оригинальное. Против транспаристиловой секции кабины во всю высоту шахты была выполнена голографическая картина, потрясающая по глубине перспективы. По мере спуска кабина словно бы приближалась к планете с орбиты. У середины башни картина затуманивалась, изображая облака, а ниже другая голограмма показывала панораму города, каким он был во время строительства здания - без соседних башен и хаотичной застройки внизу.

Едва мы вышли из подъезда, к Падме, путаясь в полах длинного пальто из синтетического материала, кинулся круглолицый, наполовину лысый мужчина средних лет. Он не выглядел опасным, и всё же, я сделал шаг вперёд, готовый загородить кузину собой. Мужчина это заметил, сбавил темп и остановился в нескольких шагах.

-- Сенатор Амидала, какое счастье! -- воздев руки к небесам, словно узрел спустившуюся оттуда богиню, запричитал он. -- Я-то надеялся встретить кого-нибудь из Ваших помощниц, а тут Вы... Прошу, уделите мне буквально пару минут.

-- Сударь, -- Падме строго посмотрела на него. -- Сенаторы, конечно, служат народу, но нельзя же лишать нас сна и отдыха? Приходите в Сенат, и я с радостью выслушаю Ваш вопрос, не на ходу, а в подобающей обстановке.

-- Увы, мне сказали, что у меня недостаточный приоритет...

-- Стоп. Какой сектор, какая планета?

Мужчина назвал.

-- А к своему Сенатору обращались? -- спросила Падме.

-- Да. Он не желает в это встревать. Между тем, вопрос-то общегалактический. Работодатели не хотят платить за увечья.

-- Мы как раз сейчас рассматриваем этот закон и близки к финалу. Не волнуйтесь, он будет принят в течение двух недель.

Мужчина помотал головой:

-- Нет. Дело не в увеличении выплат, а в том, что они вообще не платят. Нашли способ.

-- Рассказывайте, -- королевским тоном велела Падме. -- Только в двух словах.

-- Да-да, я кратко, а фактические материалы вот здесь, на кристалле.

И мужчина, действительно, кратко и доходчиво поведал, что в последнее время по Республике прокатилась волна судебных дел, как из копировальной машины. Работник получает травму, фирма подаёт на него в суд за халатность, судья признаёт его виновным, а работодатель тут же вносит прошение не наказывать работника, поскольку он и так пострадал. Бедняга уходит довольный тем уже, что его не заставили выплачивать "ущерб", и об оплате лечения не заикается.

-- Я, как член правления профсоюза, прошу Сенат закрыть эту лазейку, -- закончил он.

-- Конкретные идеи есть? -- спросила Падме.

-- Разумеется. Организует работу кто? Работодатель. Он должен обучить, проинструктировать, проследить. В конце концов, действительно опасные операции следует поручать дройдам.

-- Хотите сказать, что изначальная вина за травмы всё равно лежит на фирме?

-- Именно так, -- закивал профсоюзный деятель. -- Плохой подбор кадров, некачественное обучение, ненадлежащие условия работы. За это фирму надо штрафовать...

-- Да так, чтобы оплатить лечение было дешевле? -- подхватила Падме.

-- Точно! Вы ухватили самую суть, Сенатор.

-- Идея мне нравится. Штрафы в законе прописаны, а сделать их обязательными и повысить размер... Вполне вероятно, такую поправку могут одобрить.

-- Благодарю Вас. Не смею больше Вас задерживать, -- профсоюзный деятель коротко поклонился и пошёл прочь.

-- М-да, умереть спокойно не дадут, -- пробормотал я.

-- Точно, -- вздохнула кузина. -- И к гробу подойдут либо с прошением, либо с петицией. Поехали скорей, куда ты там собирался, а то ещё кто-нибудь докопается.

Система магнитопоездов Корусанта состоит из "слоёв", примерно так же, как сам экуменополис - из уровней, с тем отличием, что каждый слой служит и средством сообщения между уровнями. Самый верхний слой охватывает два "двойных нуля" - поверхностный и тот, что под ним, остальные - по три, иногда четыре стоэтажника. Прямых пересадок между ними нет, только с помощью турболифтов, а физически системы соединены в нескольких точках планеты крутыми наклонными отрезками, по которым поезда могут спуститься ниже, но обратно, даже без пассажиров, уже не вытянут. Да это и не нужно. Вниз каждый поезд отправляют для очередного планового ремонта, там он и остаётся на следующие пять лет, а на смену ему сверху приходит другой, поновее, или совершенно новый, если сеть самая верхняя. На самых нижних уровнях, где ещё есть транспорт, в трёх тысячах этажей от поверхности, ходят поезда, построенные полвека назад, там они и завершают своё существование под искросиловыми резаками дройдов-утилизаторов. Я знал на нашем факультете экстремалов, которые отваживались спускаться туда, чтобы прокатиться на этих развалинах. Кто-то из них привозил снизу сувениры и любительские голофильмы, вызывая смешанный с ужасом восторг среди девушек, а кто-то там и сгинул. Что с ними случилось, скорее всего, не узнает никто и никогда - это Корусант, ребятки, Нижние Уровни, а не альдераанский парк развлечений. Я со своей головой обычно дружу, поэтому ниже четвёртого слоя не спускался никогда, а пользовался, в основном, двумя верхними. Здесь имелась хитрость: для поездок на средние расстояния вторая сеть порой была выгоднее верхней. Поэтому, миновав сверкающий транспаристилом комплекс верхнего пересадочного узла, мы спустились ниже, на второй, тоже достаточно чистый и ухоженный, но чем-то неуловимо отличающийся. Может быть, дело было в архитектуре, всё же, строился этот уровень многие сотни лет назад. А может - в количестве рекламы, которой наверху гораздо меньше, и наборе рекламируемых товаров и услуг.

Подошёл поезд нужного направления. В отличие от надземных "скайтрейнов" и подземных гиперпоездов дальнего следования, он передвигался не по направляющим кольцам, а по сплошному жёлобу и имел более короткие вагоны с часто расположенными дверьми, возле которых находились продольные сиденья-лавки для пассажиров, проезжающих одну-две станции. Мы прошли глубже и уселись возле окна. Поезд, едва слышно звеня двигателями, нёсся через подземные кварталы. Внутри салона не было слышно характерного шелеста рассекаемого воздуха, и говорить можно было тихо.

-- Начала забывать, как выглядят поезда этого типа, -- сказала мне Падме. -- Когда я только прилетела, на верхнем слое их оставалось совсем мало. "Хрустальные" мне нравятся меньше.

-- Да, окна во всю стену - единственный плюс. Зато нельзя сделать вот так, -- я положил локоть на выступающую оконную раму. -- И хотел бы я посмотреть в глаза существа, придумавшего сделать там сиденья полупрозрачными. Из какой лечебницы его выпустили?

-- Ты не понимаешь, это называется "дизайн", может быть, даже "высокое искусство", -- насмешливо заметила кузина.

-- Ещё можно пол прозрачным сделать, -- проворчал я. -- Тогда и с давкой проблема сразу решится, половина народу будет бояться в вагон заходить.

Вдалеке послышалась резкая музыка. Из дальнего, носового конца поезда по проходу двигались двое. Коротышка-агнот пиликал на раздвоенной дудочке странного вида, высокий болезненно-худой забрак в тёмных очках-консервах правой рукой крутил ручку колёсной лиры с Кашийка, левой давил на клавиши ладов. Незамысловатая мелодия сопровождалась надтреснутым голосом забрака:

Я сижу в своей машине,

Пропускаю Палпатина.

Мы в тоннеле битый час,

Но проезда нет для нас.

Палпатину весело, остальным не здорово:

Канцлер следует в Сенат - пробки на полгорода.

Мы сидим в своих машинах,

Пропускаем Палпатина.

Если кто-то стартанёт,

То его патруль собьёт.

Палпатину весело, остальным не здорово:

Канцлер едет на обед - пробки на полгорода.

Я сижу в своей машине,

Пропускаю Палпатина.

Да куда же это, дядь,

Ты собрался, на ночь глядь?

Палпатину весело, остальным не здорово:

Канцлер в оперу летит - пробки на полгорода.

Владельцев собственных спидеров в поезде, думаю, было не так уж много, но едкие частушки и рифма, граничащая с нецензурной, публике явно нравились. Усиленные меры безопасности последнего времени начинали доставать жителей всё больше и больше. Поезд, тем временем, приблизился к очередной платформе, музыканты подошли к двери, и за несколько секунд до остановки забрак выдал:

-- Уважаемые люди и не люди. Мы не побираемся, мы просто так, из любви к искусству. Рады, если доставили удовольствие.

И выскочили на платформу.

-- Неожиданно, -- с уважением заметила Падме. Прищурилась лукаво: -- Ты не у них свой романс подслушал?

-- Нет, что ты, там был чадра-фэн с бубном и киффар с синтезатором, -- с серьёзным лицом ответил я.

Станция, до которой мы доехали, находилась на краю огромного колодца по которому из недр планеты один за другим поднимались грузовые космические корабли. Одни уносили прочь мусор огромного всепланетного города, другие - продукцию подземных заводов, третьи, доставив по назначению груз, уходили пустыми, так как ввоз на Корусант всегда значительно превышал вывоз.

-- Алекс, а не в Дикий ли Парк ты меня привёз? -- поинтересовалась кузина.

-- Ты в нём была?

-- Давно. Меня... водили. Ещё до Анакина.

-- Не Джа Джа Бинкс, надеюсь?

-- Фи, брат, какой ты гадкий! -- она толкнула меня плечом. -- Всё равно, с удовольствием поброжу по этим зарослям.

Я только улыбнулся. Сейчас будет сюрприз.

Выйдя из турболифта, Падме уверенно повернула за угол... и замерла, точно как я и рассчитывал. Дикий Парк, как его называли когда-то, давным-давно, может быть, во времена Руусана, был огромной оранжереей на крыше гостиничного комплекса. Со временем гостиница обеднела, затем вовсе разорилась, климатический купол отключился. Одни завезённые растения погибли, другие приспособились, к ним добавились новые, семена которых занесло либо из Ботанического сада, либо ещё дальше, из Городского парка. К тому времени, как я поступил в университет, здесь были почти что джунгли. По краям Дикого Парка охотно гуляли влюблённые, поглубже забирались разные компании, приличные и не очень, кто на пикник, кто "перетереть о бизнесе". И вот те, которые устраивали здесь свои сходняки и разборки, в конце концов стали очень мешать компаниям, владевшим теперь зданием под парком. Перед самой войной владельцы, договорившись с экологами, решили парк благоустроить. Заросли кустарника убрали, деревья аккуратно подрезали, а на газонах между деревьями водрузили каменные глыбы разных размеров и форм, привезённые с других планет Республики. Но самым интересным в обновлённом парке стали деревья-кристаллы. Их вырастили в гигантских печах одного из заброшенных заводов Фабричного района и установили вдоль аллей. В свете вечернего солнца эти причудливые каменные "растения" переливались всеми цветами радуги.

-- Как красиво... -- прошептала Падме. Я повёл её по аллеям, показывая всё, что знал сам об особенностях планировки парка.

-- Сколько, по-твоему, камней на этой площадке? -- спросил я в одном из мест.

-- М-м, восемь.

-- Их девять. Но ни с одной точки вокруг ты не увидишь их все одновременно.

Кузина не поверила, обошла площадку кругом. Убедилась сама. Покачала головой:

-- Какая должна быть идеальная точность планировки, чтобы добиться этого!

-- Садовники народа Минг По с Карлака мастера на такие эффекты. Кристаллические деревья размещали тоже они.

-- Соединить живое и неживое в одном саду - гениальная идея, -- сказала Падме.

-- Ещё бы! А вот подождём немного, не то увидишь.

-- После того, как уйдёт солнце? -- догадалась она.

Тень от западной стены закрывала всё большую и большую часть сада. В наступающих сумерках стеклянные деревья таяли, становились сначала туманными, а затем вовсе исчезали, лишь иногда силуэты прохожих причудливым образом искажались, преломляясь в них. Ещё несколько минут... Погасла последняя полоска золотого света на восточной стене. И в тот же миг все кристаллы озарились изнутри переливчатыми разноцветными огнями. Падме тихо ахнула. И не одна она. Парк совершенно преобразился, заиграл по-новому в неверном сумеречном свете, смешанном с этим удивительным освещением. Жаль, что кристаллы давали слишком мало света, и по мере того, как сумерки сгущались, в Диком Парке становилось всё темнее и темнее. Наконец, подсветка кристаллических деревьев стала постепенно гаснуть, а вдоль дорожек загорелись чистым белым цветом линии бордюров, помогая публике найти дорогу к выходам. Световое представление закончилось.

-- Поразил. И порадовал, -- с улыбкой сказала Падме, останавливаясь под первым из уличных фонарей за пределами парка. -- Что дальше?

-- Пройдёмся поверху до ближайшей верхней станции? -- предложил я. -- Тут неподалёку есть магазин, где торгуют настоящими книгами.

-- Ещё один? -- удивилась она. -- Я думала, что их в округе всего два, в цоколе Большой Ротонды и в Пятисотке.

-- Это немного не то. Там раритеты в хорошем состоянии, ну, и цены, сама знаешь. А тут восстановленные и законсервированные книги. Серьёзных коллекционеров они не интересуют, а историки и просто любители берут охотно.

В это время из проулка, выглядевшего, как обычный технический тупик, вылетел какой-то толстый человек - или хуман? - и помчался по улице прямо на нас. Я только и успел дёрнуть кузину за локоть и упасть на пермакрит, роняя её на себя, иначе этот полоумный сшиб бы её, и, думаю, без травм бы не обошлось. А следом за беглецом на улицу, стуча противоскользящими подковками металлических ног, выскочили два полицейских дройда.

-- Подозреваемый, немедленно остановитесь и сдавайтесь!! -- громогласно выдал один из них через вокодер на полной мощности. Ответ последовал незамедлительно: беглец извернулся, выбросил назад левую руку и дважды выстрелил из зажатого в ней армейского бластера. Беднягу полицейского разорвало пополам. Второй дройд с бесстрашием машины прибавил ходу.

-- Стой, Превис, тебе не уйти! -- донёсся с неба другой голос, по всей видимости, живой. Между домами снижался спидер полиции. Беглец выстрелил и в него, однако, пилот был опытный, знал, чего ожидать, и резко дёрнул машину вверх, пропуская серию плазменных плевков под днищем. Я понял, что перед нами очень серьёзный преступник. Уничтожить патрульного дройда одно, а стрелять по машине, где заведомо находятся живые полицейские - совсем другое. Рука нырнула в карман куртки, обхватывая рукоять бластера, вполне законного, между прочим. Вообще-то, гражданским разрешения обычно выдавали только с двадцати трёх лет, но мог же я хоть чуть попользоваться тем, что сестра у меня Сенатор? Я перещёлкнул регулятор на пониженную мощность, молясь, чтобы успеть прицелиться раньше, чем беглец скроется за углом. Не успел. Но совсем по другой причине. Кузина, выхватив из сумочки собственное оружие, синим импульсом наэлектризованной плазмы отправила беглеца в нокаут.

-- Метров с двадцати, -- уважительно сказал я. -- Глаз как шило. Тебе удобно, сестра?

-- Ох, извини, -- спохватилась Падме, обнаружив, что сидит прямо у меня на ноге. Оперлась на колено, поднимаясь, протянула руку, но я, как уважающий себя мужчина, встал без посторонней помощи. К тому моменту, как мы подбежали к преступнику, вокруг него уже стояли три дройда и полицейский сержант. Спидер приземлился поодаль. Вокруг начали собираться зеваки. Когда сержант перевернул лежащего на спину, и капюшон пальто слетел с головы, какая-то дама с домашним любимцем на руках, ахнула:

-- Да это женщина? Беременная?

Другая прохожая, кривясь от боли, набросилась на Падме, размахивая одной рукой, вторая висела плетью:

-- Ты в кого палишь, сучка?? Не видишь?? Беременную оглушила, меня зацепила! Сержант, отберите у неё лицензию и оштрафуйте!

-- Спокойно, спокойно, дамы и господа, -- обогнув разбушевавшуюся даму, к лежащему приблизился нескладный, высоколобый и тонконогий полицейский офицер. Вышагивал он важно, как болотная птица во время охоты за квакшами. Этого человека я видел раз или два в Сенате, фамилия его была Диво. Он любил поважничать и покрасоваться, но, по словам магистра Кеноби, дело своё знал.

-- Парень с длинными волосами, -- назидательно подняв палец, произнёс он тягучим неспешным тенором, -- не становится женщиной, даже будучи накрашен. А содержимое данного животика мы сейчас проанализируем. Бешмамб, анализ, пожалуйста. Мамбеш, съёмку.

Глазастый дройд-эксперт склонился над телом, маленький дройд-помощник нацелил голокамеру.

-- Синтетический наркотик, сэр! -- доложил эксперт. -- Состав отличается от предполагаемого незначительно, примеси позволяют однозначно установить место производства.

-- Прекрасно, прекрасно, -- улыбнулся офицер. Приподнял бровь, уставившись на мою кузину, будто только что заметил: -- Сенатор Амидала? Добрый вечер. И снова Вы оказываетесь рядом с местом преступления... Однако, на сей раз Вы оказали большую, не побоюсь этого слова - неоценимую услугу следствию. Обязательно упомяну в рапорте комиссару.

-- Лейтенант, а могу я попросить Вас не делать этого? -- проникновенно заглядывая ему в глаза, попросила Падме. -- Решат, что я хочу организовать себе рекламу.

-- Мэм, я обязан...

-- Прошу Вас.

-- Ну, хорошо, хорошо. В таком случае, Вам лучше уйти, пока не явились репортёры, а случайных свидетелей следствие сможет убедить. Оскорбление Сенатора обычно влечёт за собой крупный штраф... -- он покосился на шумную свидетельницу. Та заметно сдулась и отвела глаза.

Пользуясь великодушием лейтенанта Диво, мы поспешили покинуть место происшествия.

-- Всё, -- сказала кузина. -- Погуляли. На сегодня приключений хватит. Теперь предлагаю поужинать.

-- Уже домой? Неохота, -- поморщился я.

-- Зачем же? Я знаю неплохое местечко. Правда, частушек там не поют, и пострелять, думаю, тоже шанса не будет, но кухня превосходная.

Мы сели на местный "бегунок", асимметричные вагончики которого катились вдоль треугольной решётчатой фермы, с каждой стороны в своём направлении, и через двадцать минут оказались на другой, поверхностной линии "магнитки". И вскоре вышли на станции, что висела, будто переливающийся хрустальный астероид, над небольшой круглой площадью, заглублённой в наземные кварталы этажей на двадцать, не больше. Вдоль её периметра и многочисленных балконов, опоясывающих строение-колодец, располагались магазины, парикмахерские салоны и другие заведения. А, так вот мы где, сообразил я, прочтя название на стене станции. Район Фобоси, но не та часть, где университет и медцентр, а дальняя относительно Сенатского района.

Кантина, куда привела меня Падме, разместилась на углу площади и отходящей от неё магистрали, в самом нижнем уровне, и удивляла спокойной обстановкой, тихой музыкой живого инструментального трио и очень приличной публикой. Это, считай, в двух шагах от университетского кампуса! Я сказал об этом кузине, она засмеялась и объяснила, что за портьерой при входе обычно сидит и читает что-нибудь один очень интеллигентный, но решительный вуки. Шумные студенческие компашки или сомнительные личности вылетают на улицу прямо с порога. Кого вуки не мог остановить, так это падаванов, и те временами беззастенчиво пользовались его попустительством. Платиново-серый дройд-официант проводил нас к столику, вручил даме "стекляшку" меню. Падме без долгих раздумий сделала заказ, вернула пластину официанту, и тот укатил исполнять.

-- Обрати внимание вон на ту пару за столиком в углу, -- сказала она.

Я поглядел в том направлении, куда указывал взгляд Падме. Мужчину за столиком я узнал не сразу, вернее, не сразу поверил, что вижу именно его. Потому что одет он был несколько иначе, чем я привык видеть джедаев: просторная рубаха навыпуск, украшенная на груди и плечах полосами орнамента, бежевые брюки - по-моему, из натуральной замши - с бахромой в боковых швах, словно у аборигена планеты-заповедника. И всё же, это был он, наутолан Кит Фисто, Магистр Ордена. Сидящую напротив него женщину не узнать было невозможно, ведь это при виде неё у меня отнимался язык, мозги и... я об этом уже упоминал. Айла Секура тоже выглядела... необычно. Вместо знакомого мне брючного костюма на ней было платье. Верх со спущенными плечами и баской, узкая юбка, глубоко разрезанная на боках. Всё, кроме белой полосы шёлка, охватывающей плечи, такой же каймы на талии и по баске - глубокого тёмно-синего, почти чёрного цвета, и по этому тёмному полю в разных местах разбросаны россыпи перламутровых точек. Словно звёздные скопления, словно пятнышки рисунка на лекках самой Айлы. Рукава платью заменяли длинные полуперчатки, сплетённые из нешироких белых лент - очень эффектно на голубой коже женщины, на ногах были сапожки на каблуке, с такими же плетёными голенищами и носами. Даже традиционный головной убор имел сине-белую расцветку и был украшен на лбу орнаментом из продолговатых поблёскивающих камней. Удивительно, но и световой меч, подвешенный на двойном шнуре, выходящем из-под баски, смотрелся с этим платьем как-то естественно и органично. Не обращая внимания на окружающих, джедаи тихо о чём-то беседовали. Айла безотрывно глядела в огромные, непроницаемо-чёрные глаза наутолана, он деликатно держал её за кончики пальцев.

-- Они похожи на влюблённую парочку, -- прошептал я.

-- А ты не знал? -- удивилась Падме. -- Они давно встречаются.

-- И Кодекс это допускает?

-- Сексуальные отношения Кодексом не запрещаются, -- сказала кузина. -- Они взрослые существа. Думаю, нам лучше не смотреть в их сторону. Джедаи чувствуют поток внимания, мы им помешаем.

Задача оказалась не из простых. До этого дня Айлу Секуру я видел много раз, и всегда недолго, урывками: возле Храма, на космодроме, на каких-нибудь мероприятиях. Да мероприятия вообще не в счёт, в официальной коричневой хламиде и капюшоне джедайку едва можно было отличить от других женщин. И сейчас я очень старался смотреть либо на сестру, либо себе в тарелку, но взгляд всё равно как-то по собственной инициативе убегал к угловому столику. Приходилось его с усилием оттаскивать. Посетителей, тем временем, в кантине прибывало. И, как по мановению волшебной палочки, в зале возник дополнительный официант. К двум битам и женщине человеческой расы на сцене присоединились ещё четверо музыкантов: двое людей, забрак и тиилинка. Музыка стала громче, по-прежнему оставаясь приятной и не беспокоящей. А немного погодя я понял, почему столики в кантине расставлены именно так, по периметру ротонды. Здесь было принято танцевать - большая редкость на Корусанте, кстати. Первые две пары медленно кружились в середине зала, когда Кит Фисто неожиданно поднялся и направился к нам.

-- Могу я пригласить Вашу даму на танец? -- спросил он меня, улыбаясь своей фирменной улыбкой, по которой сходили с ума чуть ли не все девицы на нашем факультете.

Я покосился на Падме. Она улыбалась одними уголками губ, в глазах её плясали смешливые искорки, мол, ну-ка, братец, как ты поступишь в этой ситуации? Но я-то тоже не первый день на свет появился. Поэтому ответил уклончиво:

-- Такие вопросы моя сестра решает самостоятельно.

Улыбка Фисто сделалась ещё шире.

-- Сенатор Амидала? -- обратился он уже к кузине.

-- Магистр Фисто, -- Падме величаво выпрямилась, подала джедаю руки, мгновение - и он, вальсируя, увлёк её к центру ротонды. Я остался за столиком один. Айла - тоже. Она наблюдала за своим парнем и Падме, выражение лица мне точно понять было трудно, но, вроде бы, не хмурилась. Не она ли подала ему идею? В любом случае, вот отличный шанс подсесть к ней и посоветоваться по одному важному вопросу. Кого ещё об этом можно спросить, как не её? Жалко, танцор я неважный. Или, всё-таки, пригласить? Ксир, с которым мы десять лет просидели в одном классе за соседними партами, говорил: не умеешь - учись, учишься - тренируйся. При любом удобном случае. Собрав волю в кулак, я встал и направился к красавице-джедайке, медленнее, чем намеревался, потому что ноги всё время старались свернуть куда-то в сторону, и приходилось их уговаривать.

-- Мастер Секура, -- сказал я, кажется, невольно копируя интонации Фисто. Ну, хоть не выражение лица, так улыбнуться я всё равно не смог бы. -- Позвольте Вас пригласить? Простите, не очень хорошо танцую...

-- Это ничего, -- улыбнулась она. -- У нас говорят, важно не бояться и стараться, тогда научишься.

Левой взять её за правую, правой - за талию. Не бояться и стараться... Сейчас. Как бы не так. С первых же тактов я проклял свою дурацкую затею и свою самонадеянность. Она же твилека! А я об этом и забыл, а понял только сейчас. Айла не шагала, она плыла, словно в подошвах её плетёных сапожек были вделаны репульсоры. Казалось, я могу в любой момент повернуться хоть кругом, и партнёрша с той же лёгкостью совершит и этот пируэт. Я считал такты, стараясь не сбиться и надеясь, что получается хоть что-то хоть как-то, как вдруг почувствовал, что Айла придержала меня на мгновение. И тут же вновь расслабилась, позволяя вести, как мне вздумается.

-- В университете учат танцам? -- поинтересовалась она.

-- Н-нет, -- сказал я. -- Меня фрейлины Падме когда-то учили. Всё так плохо?

-- Напротив. Ты сейчас сбился первый раз. Держись увереннее, имеешь на то все основания, -- Айла улыбнулась ободряюще, и я подумал, что совершенно зря боялся к ней подойти. Вполне она нормальная, не то, что Оффи.

-- Могу я задать Вам личный вопрос, Мастер? -- помолчав, произнёс я.

-- При условии, что "Мастером" называть перестанешь, -- сказала она. -- Раз уж общаемся просто по-дружески.

-- Да, хорошо. Тебе... -- я запнулся, не слишком ли смело обращаться к ней ещё и на "ты", но увидел одобрительный лёгкий кивок, правильно, мол, и продолжал: -- наверное, часто приходилось слышать признания от мужчин?

-- Почему ты так думаешь? -- она чуть склонила голову, глаза её смеялись. У Секуры интересный, редкий цвет глаз, они карие, но значительно светлее, чем у меня и Падме - цвета опавших листьев, цвета рейтанских орехов.

-- Ну, Вы... ты такая красивая...

-- По меркам нашего вида я почти дурнушка. Видел бы ты жену моего покойного брата и её сестёр, вот они красавицы. Но, вообще, да, в любви мне признавались много раз. Хочешь узнать, что говорят в таких случаях?

-- Скорее, что не надо говорить.

-- Мудрая постановка вопроса. За всех женщин говорить не берусь, а лично мне не нравится, когда говорят заранее подготовленными словами. Хуже того, чужими. Выглядит настолько фальшиво и неискренне, что можно всё испортить. К тому же, готовятся к одной ситуации, а получается чаще всего совершенно другая. Сказать лучше то, что пришло в голову здесь и сейчас, а не загодя. Она твилека?

-- Что? Нет. Почему ты спросила?

-- Стало интересно, отчего ты спрашиваешь именно меня.

-- А какая красивая женщина, кроме джедая, стала бы разговаривать со мной на эту тему?

-- Мне кажется, минимум одна стала бы, -- Секура стрельнула глазами в направлении Падме.

-- У неё значительно хуже с выборкой, -- видя, что Айла не вполне поняла, я пояснил: -- Опыта меньше. Извини, математический термин.

-- Понимаю. Значит, как я и предполагала, все сплетни о её многочисленных тайных ухажёрах...

-- Бред пёстрого нерфа, -- кивнул я. -- Тайный ухажёр у неё один, и ты его знаешь.

Из кантины выходили вместе. Ехать на "магнитке" в такой час становилось рискованно не на шутку, поэтому Падме вызвала представительский спидер. И предложила подвезти джедаев до Храма. Кит и Айла согласились, с условием, что высадим мы их на краю площади. Интересно, в Ордене все такие, поголовно?

-- Всё-таки, ты у меня настоящий брат, -- сказала Падме, когда спидер взвился с посадочной площадки у Храма, направляясь в сторону сенатской башни. -- Не будь тебя, я бы весь вечер просидела, страдая от разных мыслей. Переживала бы, что поссорились, что день пропал, а он ведь через пару дней снова улетит курочить дройдов своей лазерной отвёрткой... Чего фыркаешь, сам же эту аллегорию предложил. До сих пор от смеха давлюсь, как представлю.

-- Язык мой - враг мой, -- покаянно повесил голову я.

Разумеется, кузина с мужем помирились уже на следующий день, как обычно и бывало. Предвидя это, я предусмотрительно задержался в университете допоздна. А вечером узнал, что на следующий день Анакин и Осока вновь улетают на задание. Падме по этому случаю позорно прогуляла пленарное заседание и до обеда, и после. Я прекрасно её понимал и не осуждал. Кто знает, когда в следующий раз выгорит время побыть наедине? На военную базу, с которой должен был стартовать свежеотремонтированный разрушитель, как обычно, летели порознь. Но на этот раз я решительно уселся в спидер вместе с кузиной.

-- Ты со мной? -- слегка удивилась Падме.

-- Да, -- небрежно ответил я. -- Тоже хочу проводить кое-кого.

Кузина повела бровями, глаза у неё были заинтересованные, но вопросов она задавать не стала.

Когда мы вышли из спидера, Анакин посмотрел в мою сторону с неудовольствием, тебя, мол, только тут не хватало. Можно подумать, я сам маленький и не понимаю! Коротко с ним попрощавшись, я поддел за локоть Осоку и увёл в сторонку, за одну из колонн, подпирающих раздвижную крышу дока. Сейчас секции исполинских створок были отодвинуты в стороны, чтобы не мешать старту корабля, и в гигантском проёме полыхал в полнеба знаменитый корусантский закат - золото, переходящее в голубизну, всё более и более тёмную, до фиолетового на противоположной стороне горизонта.

-- Хорошо, что догадался приехать, -- сказала Осока. -- Я собиралась зайти в универ, да не получилось, закрутилась с погрузкой. Думала, не увидимся до следующего раза.

-- А я, знаешь, представил себе, как они прощаются, а ты сидишь где-нибудь в сторонке и скучаешь...

-- Кстати, так обычно и бывает, -- вставила она.

-- Ну, вот, я с Падме и увязался.

Некоторое время мы продолжали говорить о каких-то ерундовых, малозначащих вещах. Ни с того, ни с сего я стал рассказывать Осоке про сиюминутные дела в университете, потом она мне что-то в этом же духе... Стояли рядом и глядели в небо над верфью.

-- Ты, вот что... береги себя, -- наконец, сказал я. -- Не забывай, что я здесь тебя жду.

Осока с недоумением покосилась на меня, отчего глаза её блеснули не теперешней, рассветной синевой:

-- Ты чего?

-- Того самого, -- ответил я, точь-в-точь как сама Осока говорила Ситре тогда, в Храме. Сейчас, по идее, нужно было сказать ещё какие-то слова, те самые, о которых упоминала Айла, и которые должны, просто обязаны были прийти в голову в нужный момент. А их и не было. Вообще. Язык мёртвым грузом лежал во рту и выдавать что-нибудь путное не желал категорически. А, будь что будет! Я неуклюже схватил девушку в охапку и быстро поцеловал. В губы. Осока дёрнулась, наверное, от неожиданности, а потом я убедился, что целоваться она умеет, и ещё как. Обоюдное безумие продолжалось целую минуту, не меньше, затем она чуть отодвинулась, но не настолько, чтобы высвободиться из моих рук. Взглянула на меня в упор, произнесла непривычно робким голосом:

-- Алекс... я - дура?

И как прикажете отвечать на подобный вопрос? Главное, понять бы, о чём она. А, скорее всего, о своих попытках сосватать меня с Рийо.

-- Почему сразу дура? -- сказал я. -- Ты же не могла знать.

-- Да в том-то и дело, что могла. Я ведь... Кстати, -- перебила она сама себя, -- а ничего, что Кодекс Ордена запрещает привязанности?

-- Хм. Кого в нашей семье это когда останавливало? -- усмехнулся я.

Осока непроизвольно бросила взгляд туда, где мы оставили Анакина и Падме, но, конечно, не увидела их за колонной. Улыбнулась в ответ:

-- Да уж. Знаешь, а он мне недавно говорил, что цель всегда превыше чувств.

-- Ой, чья бы банта рычала.

-- Угу. Видел бы ты его позавчера, когда поцапались. Стрилл в клетке.

-- Могу себе представить. Ты приглядывай там за ним.

Осока кивнула:

-- А ты - за ней... Жаль, что приходится так внезапно улетать, но ничего не поделаешь.

-- Я недавно наткнулся на один старинный текст, там есть такие слова:

Наш ещё не зажёгся рассвет,

Нам с тобою пока суждены

Расставанья на тысячи лет

И свиданья в антрактах войны...

-- Как точно сказано.

-- Шпилька! -- послышался сзади голос Анакина Скайуокера. -- Куда ты подевалась?

-- Ну, всё, -- Осока вздохнула. -- Мне пора.

-- Да, как всегда:

Но опять, выполняя приказ,

Мы шагаем навстречу судьбе.

До свиданья, я в следующий раз

Допою эту песню тебе.

-- Ты, всё же, неисправимый романтик, -- улыбнулась она.

-- А ты?

-- Да, и я, наверное, тоже. Как иначе можно бы выносить этого несносного Небошлёпа? Пока-пока.

Падме и я остановились на самом краю площадки, там, где обрывалось ограждение, и смотрели, как широченная лента грузового траволатора уносит Анакина с Осокой через стометровую пропасть дока к тёмному проёму большого переходника разрушителя. Девушка стояла боком и, хотя с такого расстояния нельзя разобрать направление взгляда, я почему-то был уверен, что она то и дело смотрит в нашу сторону, лишь из вежливости делая вид, что слушает своего Учителя. Возле самых стыковочных механизмов Скайуокер обернулся, поднял руку в прощальном жесте. Падме в ответ помахала обеими руками, за себя и за меня. Опустевшая лента транспортёра повернулась, складываясь вдоль балкона дока, массивные створки люка медленно сомкнулись. И тут же беззвучно вздрогнуло всё вокруг, это включились корабельные репульсоры. Командир разрушителя явно не собирался ждать, пока генерал Скайуокер поднимется на мостик, и отдал приказ взлетать.

-- Может быть, зайдём куда-нибудь и выпьем каф? -- предложил я, провожая глазами величаво уплывающую высь махину корабля.

-- Не сейчас, -- покачала головой Падме. -- Мне нужно в Сенат.

-- Тогда и я с тобой.

-- И что ты там будешь делать, позволь спросить?

-- Сначала, всё-таки, выпью с тобой каф, -- ответил я. -- Текла его прекрасно варит. Затем, скажем, напишу что-нибудь для курсовой работы. А, главное, прослежу, чтобы кое-кто не слишком засиживался.

-- Хорошо, хорошо, -- улыбнулась она.

Нечаянная передышка заканчивалась. Завтра у Падме опять заседания, комитеты и подкомиссии, встречи и разбор обращений. У меня - лекции, лабораторные, а на той неделе завкафедрой устраивает внеочередной коллоквиум, тоже придётся попыхтеть. Ну, и ладно. Чем больше дел, тем меньше времени скучать.

(использованы тексты песен Байрака В.Г. и полковника Морозова И.Н.
И ещё одна народная - как основа для вагонных частушек)

Интерлюдия. По ту сторону экрана

(от Лины Инверс, она же Рила Рэйсс)

Баба-Яга с тоской глядела в экран монитора. Ну, вот опять он добавил произведение о похождениях этой рогатой бестии,

-- Нет, ну, вот что он в ней нашёл? -- обратилась Яга к коту, мирно дремавшему на системном блоке. -- Чем ему наши русалки не угодили, тоже, понимаешь, экзотики захотелось, тьфу!

И она продолжила читать.

-- А эта синекожая, наши кикиморы зеленоватые, к тому ж, свои, родные, и так далеко летать не надо, в лес загляни и будет тебе счастье. Эх, -- в сердцах добавила она, -- что ж вы, мо?лодцы, так любите за счастьем так далече ездить-то? А в родном уезде красавицу не видите?

С этими словами она пнула системник так, что бедный кот подлетел на нём, но даже и не подумал проснуться или хотя бы открыть глаза.

-- А забавно он пишет, и королевны у него настоящие получаются, только мелким девочкам какие-то странные повадки придаёт. Нет, ну, Вась, скажи мне, какая нормальная девка после поцелуя спросит, дура ли она, а?

Кот приоткрыл один глаз, широко зевнул и мявкнул:

-- Только дура-а-а, -- и снова заснул.

-- Вот и я так считаю, а тут по сюжету она вроде как даже излишне башковита. Хм, -- вдруг задумалась Яга, -- а может на него порчу наслать или видения, чтоб вспомнил про нас, как считаешь, Вась? -- снова обратилась она к коту.

-- Можно, только лень, -- ответил этот усатый наглец.

-- Лень ему, понимаешь, ты когда последний раз колдовал, наглая твоя морда?

-- Давно-у-у, м-р-р.

-- Может, тебя еды лишить?

-- Мышей сама, м-р-р, ловить будешь? -- заинтересовался чёрный котяра.

-- Тьфу на тебя, мышеловки куплю, -- беззлобно пообещала она и снова углубилась в чтение.

Автор, конечно, всего этого не знал. Поэтому, перевернув страницу прямо на мониторе - время было позднее, и он даже не заметил, что именно проделал - отпихнул от компа слишком назойливого дройда и начал с красной строки...

Этюд второй. Подстава

Быть в Галактическом Сенате Сенатором - занятие довольно нервное. Одни, их большинство, хоть и делают вид, что наслаждаются жизнью, на самом деле в глубине души постоянно боятся, что их поймают за руку, или что там у кого есть, и отправят на родину, лишив самого необходимого: комлинка с правительственной "вертушкой", лимузина орбитального класса и штата прислуги. На законотворческую деятельность, ради которой, в теории, они и посланы на Корусант, им на практике плевать с высокого облакореза, кроме, конечно, случаев, когда она сулит личную выгоду самому голосующему. Другие - ну, то самое исключение, что всегда только подтверждает правило - на самом деле переживают по поводу законопроектов, жалоб избирателей и тому подобных документов. Один такой пример у меня перед глазами последние три с половиной года. Я даже научился определять, насколько нервным был сегодняшний день у сенатора Падме Наберри Амидалы по верному признаку - обращению с ни в чём не повинной сумочкой по возвращении с работы. Положит аккуратно на столик - ура, денёк выдался отличный. Бросит на диван - "в рабочем порядке". Закинет на дальнее кресло - уже хуже. А может и об ковёр шмякнуть, после чего обычно следуют слёзы. Другой мой знакомый сенатор, Рийо Чучи, тоже нередко бывала в расстроенных чувствах по поводу работы. В последние два месяца, когда она уже не стеснялась заходить к нам в гости, я часто слышал их разговоры с Падме на эти темы. И тихо восхищался, как Рийо всё это выдерживает. Магистр Кеноби однажды говорил при мне, что, выдвигая Сенатора от Панторы, тогдашний правитель планеты Председатель Чи Чо специально выбрал тихую девочку с огромными глазами, рассчитывая получить в высоком кресле красивую марионетку и вертеть ей, как вздумается. А девочка оказалась из стресскрита с кортозисной арматурой внутри... Управлять ей из-за кулис пытались и после, и тоже не получалось. Рийо лавировала, уступала в мелочах, без этого тоже нет политики, а в принципиальных вопросах стояла насмерть.

Сегодня, рассказывая Падме о визите бизнесменов с родной планеты, она была больше расстроена тем, что ей опять хотели навязать какое-то решение, а тем, насколько бесхитростно это происходило.

-- Такое впечатление, что они держат меня за дурочку, -- вздыхала она. -- Будто я не вижу, кому в итоге на руку их новшества.

-- Всё оттого, что мы с тобой выглядим несолидно, -- улыбнулась Падме.

-- Скажете тоже. Может быть, я и да, а Вы... э-э, ты... -- Рийо никак не могла переучиться использовать в неформальной обстановке более простое обращение, как просила её Падме, и то и дело путалась.

-- Со мной точно такая же история, -- сказала Падме. -- То и дело кто-нибудь пытается обвести меня вокруг пальца. Вот к Мон Мотме с подобными предложениями никто не подкатывается, издалека видно, что разжуёт и выплюнет.

-- Алекс, почему все считают, что миловидная женщина обязательно глупа? -- спросила Рийо у меня.

-- По-моему, это проблема философского плана, -- осторожно ответил я. -- А философия - не мой конёк.

-- Не увиливай!

-- Я, честно, не знаю. Мне не кажется, что красивых и неглупых женщин намного меньше, чем дур. С другой стороны, может, это мне попадаются умные, так сказать, круг общения. А была бы у меня сестра модной тусовщицей, я бы таких же только и видел.

-- Но по улицам же ты ходишь и тоже видишь.

-- Вижу, но, слава звёздам, не общаюсь.

-- На самом деле, всё логично, -- вставила Падме. -- Что использует бимбо? Животные инстинкты окружающих мужчин. А для этого что? Ей нужно быть яркой и находиться на виду. Поэтому они бросаются в глаза и чаще запоминаются.

-- Логично, -- согласился я. -- В то время, как более умные на внешность давно махнули рукой и ходят либо в деловых костюмах, либо закутанные с головы до пят... ай, Падме!

Подзатыльник, отвешенный кузиной, носил, скорее, символический характер, но не мог же я в присутствии Рийо уронить достоинство и не возмутиться, хотя бы, для вида.

-- Не говори ерунды! -- строго произнесла Падме. -- Более умные знают, когда и как выглядеть уместно, а когда нет.

-- Скорее, внешний антураж вам просто не нужен и не важен, -- не сдавался я.

-- Нет, Алекс, -- сказала панторанка. -- Как раз, важен. Только не в положительном смысле, а в отрицательном.

-- Не понял.

-- Большинство мужчин, когда смотрят, уже не слушают.

-- Вот-вот, -- подхватила Падме. -- И, чтобы донести до них мысль, нужно выглядеть нейтрально. А вот такая юбка или вот такой вырез конструктивной беседе не способствует, -- она красноречиво чиркнула пальцем сначала по бедру, затем по груди.

-- Скажешь, нет? -- прищурилась Рийо.

-- Наверное, да, -- вынужден был признать я.

На столе тренькнула хрустальная раковина комлинка - официальная линия, переадресуемая из Сената.

-- Я сейчас, -- Падме, подхватив прибор, вышла в прихожую поговорить.

-- Честно говоря, -- сказал я Рийо, -- не понимаю, что ты так расстраиваешься. Ну, считают тебя наивнее, чем ты есть, плохо ли? Недооценка оппонента это всегда подарок и фора для него. Тот пират, как его, Онака, что ли, тоже думал - да что за опасность, какие-то детишки. А детишки ему всю базу разнесли.

-- Ой-ой, не напоминай, -- взмахнула руками панторанка. -- Лучше бы Осока не рассказывала. Теперь каждый день просыпаюсь и думаю: не влипла ли она ещё в какую-то историю. Она с тобой на днях не связывалась?

-- Нет. С тобой, как я понимаю, тоже?

Рийо покачала головой.

-- Не волнуйся ты, -- попытался я её подбодрить. -- Она всё время куда-то влипает. И каждый раз возвращается.

-- Спасибо, успокоил. Не может же ей вечно везти.

-- А это не везение. Вернее, не только везение. Она джедай, и ей помогает Сила.

Вернулась кузина. Комлинк она несла в одной руке, в другой была кветарра.

-- Ну-ка, брат, исполни нам что-нибудь, -- велела она, вручая мне инструмент, -- для поднятия настроения.

-- Ты тоже поёшь? -- оживилась Рийо.

-- Так, чуть-чуть, -- сказал я. -- С Дорме ни в какое сравнение, так что, заранее извини.

Что бы такое изобразить, чтобы к месту? Героическое нельзя, Рийо опять вспомнит про Осоку, про военные действия, а она и так вся в миноре. А что-то с юмором в голову так сразу не приходило. Хотя... Есть кое-что. И не вполне серьёзное, и оптимистичное. Пожалуй, будет в самый раз. И розовые волосы гостьи придутся почти в масть. Итак:

По деревням - полный лэхаим,
рушники пестрят петухами,

Добры молодцы мажут ваксой чёрные прохоря.

А княгиня Рыжих в печали -
у неё война за плечами

Да семнадцать ходок в сизое марево января.

Уж несладко ей, ох несладко,
у неё на платье заплатка,

У границ враги, с посевной проблемы, казна пуста.

У неё вассалы весёлы -
охламоны, конкистаболы,

Сто рублей убытку с каждого рыжего, как с куста.

И княгиня, бросив ультиматумы в каминное пламя,

В срочном заседанье объявляет перерыв полчаса.

Рыжего зовет петуха, чтобы связался с орлами:

"Слышите, орлы, вернитесь в наши синие небеса".

С каждым днём тревожнее ночи -
злые клоуны бритвы точат,

Крестоносцы напялили свои черные клобуки,

Хунвэйбины вышли из комы
и свирепые управдомы

Перешли границу и встали лагерем у реки.

От такого компота из доисторических мифов и легенд Падме тихо закатила глаза. Ну, извини, из песни слова не выкинешь, рифма пострадает. Зато как слушала Рийо! Она смотрела, вроде бы, на меня, и, в то же время, куда-то вдаль, в бесконечность. А, может быть, в своё собственное прошлое, когда ей было семнадцать лет, и Торговая Федерация устроила блокаду Панторы. И на лице её было выражение... словами не описать. Наверное, именно такие слушательницы вдохновляют настоящих менестрелей творить всё новые и новые песни. Я вот ни разу не сочинитель, и песня не моя, но и мне было приятно. И я продолжал:

Рыжего кота зовет княгиня, как не раз уж бывало,

К барсам посылает, кот идет, не дожидаясь утра:

"Барсы, синеглазые стражи ледяных перевалов,

Выручайте, барсы, нас, вернитесь к нашим синим шатрам".

Если кто и летом на лыжах -
этот, значит, точно из рыжих,

Всё не слава богу, любое дело под разлюли.

Но пока фартит воеводе:
с перевалов барсы подходят,

И над Лысой горою кружат орлиные патрули.

Войско объезжает княгиня накануне рассвета,

Главное, манёвр, говорит, всё прочее - чепуха,

Всё уже в ажуре, и, к тому же, начинается лето -

Светлое и ласковое время рыжего петуха.

У неё виктория нынче -
крестоносцы пленные хнычут,

Злые клоуны взяты в клещи, пойманы под мостом,

И бегут, теряя дубины,
потрясённые хунвэйбины,

И в овраге прячется исцарапанный управдом.

Ты гони, княгиня, печали, что толпятся под дверью,

Хватит с нас печалей, мы и так уже хватили лишка.

Пой же, мое лето, рассвет, топорщи рыжие перья,

Шёлкова бородушка, масляна головушка...

-- Будто про меня писано, -- едва слышно произнесла Рийо. Спросила громче: -- Чьё это, откуда?

-- Народное творчество, -- пожал плечами я.

-- Сейчас скажет, что подслушал в поезде "магнитки" у одного забрака, -- усмехнулась Падме.

-- Нет, почему, это на историческом один парень пел. Но, -- я многозначительно поднял палец, пресекая возможные вопросы об имени исполнителя, -- его в прошлом году выперли за неуспеваемость.

-- Ты видела? -- кивнула на меня Падме. -- Партизан. Подпольщик. Никого не сдаёт.

-- Наверное, на то есть причины? -- вступилась за меня Рийо.

-- Весьма веские, -- сказал я. -- Этого фольклора столько, и поют его так часто, что никто не помнит настоящих авторов.

-- Э-э... Прошу простить... -- золочёный дройд-секретарь Ц-3ПО вошёл в гостиную и почтительно остановился на пороге. -- Готов ужин, как Вы изволили распорядиться. Прикажете подавать?

-- Да, Трипио, можно подавать, -- кивнула Падме.

Рийо - и это был огромный прогресс в её случае - не попыталась отказаться от ужина под надуманным предлогом и осталась. Правда, за столом разговор опять вертелся вокруг работы, то есть, в нашем случае - политики. Некоторое время я терпел, женщины, всё-таки, надо проявить уважение, потом кашлянул и произнёс:

-- Дамы, я, конечно, дико извиняюсь, но вам в Большой Ротонде за день не надоедает до хаттов эта тематика? Ну, вот, что будет, если я весь вечер буду рассказывать, как мы... -- тут я хотел привести в пример написание программ на "Эпилоге" или Z###, но увидел, как в гостиной в который уже раз появился Трипио с явным намерением спросить, не нужно ли нам чего-нибудь, и сказал совсем другое: -- ...на лабораторных препарируем дройдов.

-- Препарируете? -- подняла брови Рийо. -- Это как? Как биологические образцы на медицинском факультете?

-- Очень похоже. Лаборатория и выглядит почти так же, как анатомичка, только, скорее, не на медицинском, а на биологическом, где исследуют инопланетные формы жизни. Нам привозят образцы из самых разных систем. Свалки, блуждающие корабли, покинутые колонии... А мы их описываем.

-- О. Нет. Нет, -- запричитал Трипио. -- Мои схемы! Я этого не вынесу. Госпожа Падме. Позвольте мне уйти.

-- Да, иди, займись зарядкой аккумуляторов, -- разрешила Падме. Трипио, собранный Анакином Скайуокером на Татуине из старого шасси и запчастей, мог, в принципе, обходиться без подзарядки длительное время. Но иногда его схема питания давала сбои, неправильно показывая уровень зарядки, и он предпочитал заряжаться чаще, дабы не отключиться в неподходящий момент.

-- Вы и боевых дройдов сепов тоже изучали? -- расспрашивала, между тем, Рийо.

-- Не говори в прошедшем времени, -- ответил я. -- У них новые модификации появляются раз в месяц. Надоело уже искать и описывать отличия. Я больше люблю что-нибудь оригинальное. Вот недавно нам привезли партию антикварных дройдов со старой станции в секторе Аурил. "Стражники", слышала о таких?

-- Н-нет.

-- Эпоха мандалорианских войн, -- подсказала Падме. Подтянула к себе панель компьютера, вывела на проектор голограмму: -- Вот такие.

-- Похож на мандалора.

-- Верно, -- подтвердил я. -- Их стилизовали под броню того времени и выпускались исключительно для военных целей.

-- Ну, антропоидная форма, вообще-то, универсальна, -- возразила Рийо. -- Хотя бы, Трипио...

-- Нет-нет. Посмотри на их руки, -- Падме приблизила часть изображения. -- Видишь, какие сдвоенные пальцы? Для тонких работ они не годятся.

-- Я ещё не говорил, что какие-то кудесники решили это исправить? -- спросил я. Падме покачала головой, и я продолжил: -- Нескольким из них сделали нормальные кисти. И на подошвы наварили каблуки, чтобы походку изменить. А снимаешь вот эту лицевую панель, за ней пластиковая мимическая маска, лицо богини.

-- То есть, сделали девочек?

-- Да. Декан так впечатлился, что одну сразу забрал в музей факультета. А с остальными тремя сейчас мы возимся. Удивительно совершенная конструкция. Представляете, сочленения гнутся, приводы работают!

-- Спустя четыре тысячелетия? -- изумилась Падме.

-- А логические схемы? -- поинтересовалась Рийо.

-- Не знаю, должно быть, протухли. Нам не разрешают проверять. После того, как одна странная машина стала биться на столе и переломала рёбра преподавателю, все такие тесты только в формалине. Ну, в смысле, на стенде отдельно от механической части. Но наш экземпляр я обязательно попробую запустить, где-нибудь на заднем дворе, подальше от всех. Если, конечно, ребята за две недели её окончательно не доломают.

-- Пригласишь на испытания?

-- Конечно, раз тебе интересно!

-- А по-моему, госпожа Сенатор хочет тебя подстраховать своим присутствием, на случай неудачи, -- лукаво прищурилась Падме. -- Чтобы с факультета не выперли.

-- Ты разве не придёшь?

-- Приду, конечно, только смотреть придётся откуда-нибудь из окошка, откуда меня не видно. Я ведь, так сказать, "человеческое лицо" комитета Лоялистов, мне семейственность разводить нельзя.

В гостиной мы просидели допоздна. У меня назавтра день начинался с "пустой" пары, а мои сенаторши вообще нечасто вставали рано, утреннее заседание в Сенате начиналось в десять часов, до него планировать какие-то встречи было не принято. Утром Падме, благополучно позабыв свою же фразу о человеческом лице, всё-таки развела семейственность и предложила подбросить меня до университета на спидере. Я отказываться не стал, хотя обычно утром иду пешком: после ночного дождя, насланного "шаманами"-климатологами, в Галактик-сити особенно легко дышится, а идти по отмытым за ночь улицам и переходам верхнего уровня приятно и как-то даже не утомительно. Ладно, что ж, значит, прогуляемся в обратную сторону, после лекций.

Девочку на улице я заметил боковым зрением, спускаясь по лестнице с висячего перехода. Такая инородная точка в упорядоченном хаосе движения тысяч пешеходов. На Корусанте все куда-то направляются, все идут быстро, настолько, насколько способны, а эта крохотная фигурка нерешительно двинулась в одну сторону, остановилась, вернулась назад, заглянула в переулок и снова остановилась... И никому, как обычно, не было до неё никакого дела. Галактик-сити, мать городов человеческих! Ускорив шаги, я преодолел последний пролёт, вышел на бульвар и остановился перед девочкой. Она была совсем маленькая, лет шести или семи и, судя по паре гибких хвостиков по бокам головы, принадлежала к расе твилеков. Я наклонился и спросил:

-- Ты заблудилась, ребёнок?

-- Ка, то есть, да. Немного.

-- Где живёшь, можешь назвать?

-- Могу. Только это не здесь, а на Рилоте, сюда мы по делам приехали.

Приехали, значит. В смысле, приплыли. Как прикажете искать этих приезжих? Тем более, Рилот... На Корусанте, когда имели в виду самую кондовую, дремучую деревенщину, говаривали "как второй день с Рилота". Причём, так же выражались и сами братья-твилеки в том числе. Ну, хоть на базик она говорит уверенно и чисто, значит, семья образованная.

-- Где же могут быть твои родители? -- спросил я.

-- Не родители, мамина сестра, -- серьёзно поправила девочка. -- Она зашла в магазин, меня на улице оставила. А я теперь тот магазин найти не могу.

-- Понятно. Знаешь, что, пойдём-ка вот туда, на перекрёсток, где скамейки. И там подождём.

Скамейки на корусантских бульварах сделаны из огромных каменных блоков, чтобы шпана не могла их разломать или утащить. В каждом блоке вырезана выемка, в ней посажены на цемент пластиковое сиденье и спинка, а в бортике могут крепиться опоры фонарей или уличных указателей. На высокий бортик я и поднял девочку, чтобы её было лучше видно. Да и разговаривать так удобнее.

-- Вот, -- сказал я. -- Может, твоя тётя нас найдёт. А не найдёт, в пять часов свяжемся с вашим сенатором, скажешь ему, как зовут твоих родителей, тётю, и он будет их разыскивать.

-- Хорошо. А почему в пять часов?

-- Потому что в пять заканчивается заседание.

-- Теперь поняла. Можно узнать, откуда Вы знакомы с сенатором Орном Фритаа?

-- Сам я с ним почти не знаком, -- признался я. -- Знакома моя кузина, она тоже работает в Сенате.

-- Ага.

-- Давай знакомиться, что ли? Меня Алекс зовут, а тебя?

-- Извините, -- она посмотрела на меня своими большими глазами, очень, кстати, красивыми, -- мама не велит называться.

-- М-м, -- слегка растерялся я, -- ну, раз мама не велит, тогда не надо, Сенатору скажешь.

-- Извините, -- повторила девочка.

-- Чего уж там, у каждого народа свои правила. Смотри внимательнее по сторонам, может, тётя твоя тебя ищет.

-- Ладно.

-- Эй, парень, -- окликнули меня, -- твоя девочка?

-- Моя, -- уверенно ответил я, ещё не успев до конца повернуть голову, потому что голос мне не понравился. Субъект, его обладатель, не понравился ещё больше. Безволосая - или бритая наголо - голова, украшенная от переносья к затылку полосой сложного орнамента татуировки, широкий нос, висячие усы, между ними, на подбородке, тоже вытатуированы какие-то завитушки. Человек был роста высокого, а сложения крепкого, носил толстую кожаную куртку с рукавами, плетёными из полосок, и широкие штаны-трубы.

-- Чего-то ты на твилека не сильно смахиваешь, -- продолжал незнакомец.

-- Ты на соцработника похож ещё меньше, -- огрызнулся я.

-- Он похож на работорговца, -- громким шёпотом, специально, чтобы слышал субъект, сообщила девочка и демонстративно вцепилась обеими руками в мою куртку.

-- Девчонка может сколько угодно оскорблять честного труженика космических трасс, -- высокопарно произнёс незнакомец, из чего нетрудно было заключить, что перед нами, скорее всего, контрабандист. -- Но права на неё, парень, тебе предъявить придётся, иначе я её заберу.

Ситуация попахивала отработанной смазкой. Даже если девочка поднимет крик, вряд ли кто-то решит вмешаться, настолько здесь всем всё до хатта. Вибронож у лысого наверняка имеется, а как быстро и ловко умеют орудовать им на Внешнем Кольце, я был наслышан. Полиция? Как всегда, не успеет и имеет все шансы обнаружить лишь моё остывающее тело. Бластера у меня с собой, увы, не было: в университет оружие проносить запрещалось. Всё же, капитулировать я не собирался, хоть и было мне страшновато.

-- Надоел ты мне, мистер, -- как можно более уверенным голосом сказал я. -- Вызываю полицию.

-- И что ты им скажешь? Что похитил ребёнка? -- ухмыльнулся субъект. -- А не ты, так я им это скажу. И лететь тебе на Кессель.

Он сделал ещё полшага вперёд, и я подался навстречу, стараясь не подпустить его к девочке. Внезапно лицо субъекта вытянулось, и он поспешно отступил.

-- Да это же Алекс! -- послышалось сзади. К нам подходила большая компания студентов. Я отвлёкся лишь на секунду, а когда вновь посмотрел на контрабандиста, его уже не было, испарился. И правильно. Связываться с целой студенческой кодлой в одиночку не отваживались и бойцы терас-каси. Это по отдельности мы народ мирный, а когда больше четырёх соберёмся, можем и затоптать.

-- Какая милая девочка! -- воскликнула, а вернее, завопила красавица Миринда Фуясе, обладательница густых и длинных волос цвета топлёного молока. Кажется, маленькую твилеку её реакция напугала не меньше, чем появление страшного контрабандиста. А Кладий Грюц, постоянный кавалер Миринды, тут же попытался меня подколоть и поинтересовался:

-- Что, отыскал плод своих бурных похождений молодости? Народ, гля, мы прервали воссоединение семейства! Алекс объясняет крошке, что его следует называть папой!

Девочка нахмурилась. Смерила Грюца надменным взглядом, что твоя принцесса и, демонстративно отвернувшись, спросила меня:

-- Этот человек - идиот? Он не видит, что я слишком большая?

-- Как ты меня назвала, головастик?? -- тут же вскипел Кладий. Обычно он пребывал в благодушном настроении, однако, терпеть не мог никаких выпадов в свой адрес и тогда становился очень груб.

-- Прекрати! -- одёрнула его Миринда. -- Дайте, лучше я с ней поговорю.

И задала вопрос на непонятном языке. Девочка озадаченно наморщила лобик и, лишь услышав фразу вторично, ответила что-то. Я, признаться, был немало удивлён. Миринда родилась и выросла на Альдераане, при этом страшно гордилась тем, что отец у неё - чистокровный велмориец и носит древнее имя длиннее, чем самые витиеватые ругательства вуки. Наверное, поэтому они с Кладием и сошлись, потому что тот вёл себя как настоящий велморийский дворянин: неосторожное слово, перчатка, дуэль - в данном случае на словесном уровне. Но откуда она знает язык твилеков? Своему рилль, насколько я знал, разноцветные уроженцы Рилота чужеземцев обучали крайне неохотно. Неужели сама выучила? По страдальческому выражению лица Миринды можно было предположить, что девочка говорит ей что-то кошмарно-трагическое.

-- Ну, в общем, она наполовину сирота, -- объявила Миринда, выслушав ответы ещё на несколько вопросов. -- Отец умер, дядя по материнской линии погиб в битве за Рилот, а сейчас они с матерью и тётей прилетели искать сведения о другом дяде, брате отца, возможно, он ещё жив.

-- Мастер ты выспрашивать, -- покачал головой один из ребят.

-- Женщины всегда найдут общий язык! -- гордо улыбнулась Миринда.

Я тряхнул рукой, вызывая на индикатор комлинка точное время. Без пяти пять. И... едва устоял на ногах, моментально оказавшись в метре от маленькой твилеки. Как, впрочем, и все остальные. Роль смерча, разметавшего нас в стороны, сыграла женщина в слегка неадекватном состоянии. Как нетрудно догадаться, она тоже была твилекой, и не требовалось большого ума, чтобы понять: это и есть пресловутая тётя, сестра её матери. Обе были очень похожи, с той лишь разницей, что у тётки зелёная кожа, скорее, салатового оттенка, у племянницы - сильнее в голубизну.

-- С тобой всё в порядке? Тебя не обижали?? -- женщина лихорадочно ощупывала девочку, словно сомневалась, целы ли у неё кости.

-- Всё хорошо, тётя, -- отвечала та. -- Вот Алекс, он меня спас от большого бандита, а вот та крашеная мисс знает торговый жаргон, на котором говорили тысячу лет назад.

Миринда сначала побагровела, потом побледнела, другие девицы хихикали, прикрываясь ладонями. Альдераанская дива была уязвлена до глубины души, но, похоже, не знала, чем больше. Во-первых, публично раскрыта её страшная тайна (по правде сказать, давно известная всем окружающим). И кем - маленькой девочкой вида, у которого вовсе не растут волосы! Во-вторых, Миринда оказалась в положении того рассеянного учёного из старинного фильма, что, отправляясь в экспедицию во Внешнее Кольцо, выучил для общения с аборигенами не тот язык. Я живо представил, как потешались про себя другие твилеки, когда она обращалась к ним на этом замшелом диалекте.

Тем временем, тётя девочки посмотрела на меня, и у неё на лице почему-то появилось озадаченно-растерянное выражение, как недавно у контрабандиста.

-- Зачем ты... -- начала она, обращаясь к племяттнице. Та перебила, нахмурившись и топнув ножкой:

-- Потому что я так хочу! Имею право!

-- Имеешь, имеешь, -- вздохнула взрослая твилека. -- Что ж, раз так...

Она дотронулась двумя пальцами до пояса, и я с удивлением увидел, что этот широкий ремень - двойной, и между его слоями скрывается множество предметов. Твилека - пожалуй, она примерно нашего с ребятами возраста, хотя кто их, красоток, разберёт, запросто могла быть и вдвое старше - извлекла узенький голографический листочек, склонила голову, протянула визитку мне:

-- От всего сердца благодарю Вас за нашу девочку, в клане всегда будут Вам рады и окажут любую посильную помощь. Обязательно свяжитесь с нами в ближайшее время.

-- Да-да, разумеется, спасибо за высокую честь, хотя я, право, не заслужил... -- пробормотал я в ответ, понимая, что это всего лишь формальность, и никуда я звонить не буду. Достаточно того, что и так всё хорошо закончилось.

Однако, придя домой, я вынужден был изменить решение. Потому что Дорме, увидев меня, протянула руку и спросила:

-- Что это у тебя?

На нагрудном кармане куртки, зацепленный за булавку набуанского значка в форме геральдического ириса в треугольной рамке, висел странный символ, сплетённый из узенькой золотой ленточки.

-- Не знаю, -- озадаченно сказал я. -- А, может быть...

И рассказал ей историю с девочкой. Когда она ухитрилась прицепить эту штуковину, ума не приложу. Должно быть, пока я разговаривал с контрабандистом, а она стояла рядом, держась за меня. Всплеснув руками, Дорме бросилась к компьютеру, вызвала на экран какую-то разлинованную матрицу и, поглядывая на плетение, стала вводить один за другим коды. Постепенно в клеточках матрицы сформировалось точь-в-точь такое же изображение.

-- Ничего себе... -- сказала незаметно подошедшая Падме. -- Это зачем тебе понадобилось?

-- А вот Алекс отличился по дороге домой, -- с потрохами сдала меня помощница. -- Знаете ли Вы, принц, кто мать этой девочки? Баронесса из титульного рода самого известного клана наёмных убийц Рилота! Так, посмотрим, что у нас там... Последний барон геройски погиб, защищая небо Рилота, и не оставил сыновей.

-- Это значит - Наследница Крови.

-- Именно так. А Алекс у нас её доверенное лицо со всеми вытекающими.

-- И что же из этого вытекает? -- осведомился я.

-- Ты обязан высказывать своё мнение по любому вопросу, с которым обращается к тебе Наследница, -- объяснила Падме. -- И вправе давать ей советы, когда сам сочтёшь нужным, а она должна принимать их во внимание.

-- Ответственность.

-- Ещё какая. Этот клан - не занюханная семейка в захудалом посёлке, они, бывает, переворачивают политику целых планет. По сравнению с их женщинами Орра Синг - жалкий любитель.

-- Падме, это ещё не всё, -- сказала Дорме. -- Отец девочки - не кто иной, как...

Тут у меня в голове словно щёлкнуло. Глаза! Они у девочки были точь-в-точь...

-- Покойный брат Айлы Секуры, -- уверенно сказал я.

Повисла минутная пауза. Самый мощный клан Рилота. Самый богатый и влиятельный. Звёзды, с кем я связался!

-- Там, вроде бы, был ещё один баронет, -- наконец, произнесла Падме. -- Нат, кажется.

-- Дай, -- я отодвинул помощницу от панели. -- Девочка говорила, что они прилетели выяснить, жив ли её дядя. Нат Секура... М-да. "Никаких вестей, начиная с..."

-- Срок давности, -- молвила моя кузина. -- Следовательно, она ещё и Наследница Секура.

И, словно подтверждая значимость этого факта, над городом пронёсся тяжёлый грохочущий удар.

-- Что это?? -- вскинулась Падме.

Сквозь прозрачные купольные панели гостиной хорошо просматривалась панорама города вокруг, вернее, та её часть, что не загораживалась соседствующими башнями. Источник жутковатого звука первой обнаружила Дорме.

-- Смотрите, Храм! -- воскликнула она.

Над зиккуратом Храма джедаев поднимался столб дыма, с каждой секундой он становился всё толще и чернее.

-- Трипио! Макробинокль! -- распорядилась Падме.

-- Да, госпожа, несу, вот он, -- дройд-секретарь торопливо подал ей прибор. Пока кузина наводила его на далёкую пирамиду, я подключился к преобразователю беспроводным каналом и открыл изображение на панели компьютера. Дым валил откуда-то из ангаров в крыше сооружения. Генератор, что ли, рванул у какой-то посудины? Странно. Механики Храма свои машины всегда содержали в идеальном состоянии. А вот и пожарные спидеры, молодцы, быстро прибыли. Главный вопрос, не погиб ли там кто-нибудь, в этих ангарах всегда достаточно много народу.

Истошно зазвенел комлинк.

-- Не дёргай ты объектив, на, говори, -- я поднёс к щеке Падме гарнитуру.

-- Алло? -- сказала она. -- Здравствуйте, Бэйл. Нет, я не могу включить изображение, у меня бинокль в руках. К сожалению, правда, я это сейчас и наблюдаю. Да, прилечу немедленно, до встречи. Алекс, Алекс, ты запись включил?

-- Само собой! -- отозвался я.

-- Поставь быстрее стационарную голокамеру, пусть пишется всё, что будет там происходить. Мне срочно надо лететь в Сенат.

-- Сейчас, -- я кинулся за штативом.

Едва Падме умчалась, позвонила из сенатского офиса Текла Миннау, ещё одна помощница. Её я знал меньше других, на Набу она и её сестра Нанди занимались домом семьи Наберри в Варыкино, что в Озёрном Краю. Здесь, на Корусанте, Текла постепенно заняла нишу "дежурной по Сенату", к явному облегчению Дорме, которой для общения с высокими сановниками порой не хватало твёрдости. В башне апартаментов она появлялась нечасто, лишь на время отпусков кого-то из остальной троицы. Зато в Большой Ротонде у Теклы имелось множество знакомых.

-- Сенатор Амидала, как я понимаю, уже отбыла на совещание к сенатору Органе? -- спросила она. Дорме кивнула:

-- Только что.

-- Эх, не успела я.

-- Что-то ещё случилось?

-- По моим данным, Совет джедаев поручил расследование происшествия в Храме Анакину Скайуокеру. Сообщение я ей послала, включит комлинк - прочтёт.

-- Что у них, вообще больше никого дельного не осталось? -- изумился я, когда Дорме завершила сеанс. -- Все дырки им затыкают. Его и на планете-то нет, они с Осокой где-то в системе Кейто Неймодия.

-- Боюсь, именно в этом и дело, -- отозвалась Дорме, лицо её было мрачнее тучи.

-- Поясни, не понимаю.

-- Им понадобился кто-то достаточно дотошный и упрямый, кто способен доискаться правды. Но при этом - тот, кого в момент взрыва на Корусанте не было.

-- Хочешь сказать, они подозревают, что это мог сделать кто-то из своих?? -- вытаращился на неё я.

-- Ты можешь предложить иное объяснение?

-- Нет. Похоже, ты права, -- вынужден был согласиться я.

К началу следующего дня, когда на Корусант должны были прилететь Анакин и Осока, по Галактик-сити вовсю ползли слухи, именно такие, как предположила Дорме. Говорили, что теракт устроил джедай, недовольный Орденом. Кладий Грюц, отец которого служил в Координационном Департаменте органов криминальной полиции, на перемене болтал, что Генеральный Комиссар внёс в Сенат требование передать это дело под юрисдикцию крипо.

-- Интересно, с какого перепугу? -- спросил я. -- Это дело джедаев.

-- Вы, юноша, наверное, не в курсе, но при взрыве погибли также клоны, -- язвительно ответил он. -- А клоны у нас федеральное имущество, не орденское.

Мне решительно не нравилось, когда солдат-клонов называли "имуществом", словно в Республике рабовладельческий строй, однако, с точки зрения законов, Грюц был прав. Великая Армия Республики находилась в ведении Сената, и рассматривать теракт можно было двояко. Похоже, Падме, Рийо и их союзникам предстоит нешуточная баталия. Так оно и оказалось. Вечернее заседание продолжалось почти на два часа дольше обычного, и кузина вернулась с него выжатой едва ли не досуха. Тем не менее, сумочку она бросила на диван.

-- Что там с решением, кто будет расследовать теракт? -- спросил я.

-- Пока отстояли, -- сказала она. -- Пришлось трижды брать слово, да ещё сенатор Тиллс и сенатор Чучи выступили по разу. Всё-таки убедили остальных, что надо дать возможность провести расследование самому Ордену. Но лучше бы наши вернулись с какими-нибудь результатами, иначе завтра этот вопрос поднимут снова.

"Наши", как она выражалась, прилетели на закате. Падме сразу усадила их за стол. Анакин ел с большим аппетитом, Осока же вяло ковырялась в своей тарелке. О деле Скайуокер за ужином говорить не захотел.

-- Попозже, без посторонних, -- сказал он и покосился на меня. Ну, вот, опять двадцать пять!

-- Слушай, Анакин, -- стараясь не выдать обиды, произнёс я, -- неужели это такой страшный секрет, что мне нельзя ничего знать?

-- Можно, но не всё, -- ответил Скайуокер. -- Вон, Осока тебе расскажет. Шпилька! Без подробностей, лады?

-- Как скажете, Учитель.

-- Ну? -- подбодрил я тогруту, когда мы спустились на нижний этаж. -- Вы что-то выяснили?

-- Основное. Взрыв, конечно же, исполнил не джедай, а один из работников Храма, механик. Сначала мы не могли понять, как такое возможно, работники ведь проходят тщательную проверку...

-- Не все же.

-- Все.

-- А я, например? Меня-то никто не проверял.

Осока посмотрела на меня с изрядной долей снисходительности:

-- Алекс, семьи высших чиновников и без нас проверяются до четвёртого колена. Информация есть в храмовой библиотеке, любой магистр или сотрудник внутренней безопасности может ознакомиться. Ни один джедай в здравом уме не доверил бы деку человеку с улицы, не настолько мы беспечны.

-- Ясно.

-- Но в том-то и дело, -- продолжала она, -- что у простых инженеров, клерков, офицеров проверяют только близких родственников, а у рядового работника...

-- Вообще никого, кроме него самого? -- догадался я.

-- Точно. Бедняга механик вообще ничего не подозревал, его использовала втёмную его жена.

-- Сколь коварны иногда бывают женщины! Надеюсь, вы её взяли?

-- Да. Но так и не добились, кто за ней стоит. Всё, что у неё нашли - прокламации пацифистских ультра. Думаю, для отвода глаз. Эти горлопаны только гнилые овощи в солдат способны бросать. Почерк не их, понимаешь?

-- Понимаю. Очень похоже на ширму для хорошо подготовленной диверсии сепов.

-- Угу. Нехорошее у меня чувство. Будто мы чего-то не понимаем или где-то ошибаемся. Или - ошибёмся...

-- Ладно тебе, не кисни. Смотри, какое расследование вы провернули! За один день. Уверен, завтра или послезавтра найдёте и заказчика.

-- Отрадно, что ты в нас так веришь. Ну, а у тебя что здесь происходит, пока нас нет?

-- Да много всего.

-- Расскажи.

Я стал рассказывать. Про университет, про древних дройдов, про потерявшуюся Наследницу и приставшего к ней контрабандиста. Подруга слушала, подперев рукой щёку. Сначала она что-то переспрашивала, кивала, но только в первые минуты. На веранде царила полутьма, и я, увлёкшись, не сразу заметил, что Осока меня уже не слышит. Умаявшись за день, девушка уснула так же, как сидела на диване. Вздохнув, я тихонько встал, осторожно уложил её по-нормальному, накрыл пледом. Она всё же проснулась, хотя, наверное, и не совсем, сонно пробормотала:

-- М-м, спасибо, извини, мы обязательно поговорим завтра...

И заснула вновь. Я снял ботинки и улёгся прямо тут же, на соседнем диване. Падме, конечно, опять будет ругаться, скажет, что вы, как на вокзале. Зато завтра проснусь и сразу увижу Осоку. Может быть, и правда, успеем поговорить?

Не тут-то было. Когда я проснулся от утренней прохлады, Осоку на диване уже не увидел. Они со Скайуокером спозаранку улетели обратно в Храм. А в университете сегодня было как-то... неуютно. Продолжалось обсасывание несвежих вчерашних слухов, из чего я сделал вывод, что об успехах следствия никто ничего не знает. Некоторые договорились уже до того, что джедаи-де сами подстроили теракт, как повод для продолжения войны. Пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы не влезть в разговор и не высказать этим умникам, что я о них думаю. На лекции один из преподавателей тоже начал ни к селу, ни к городу поругивать джедаев. Он говорил довольно смелые вещи, за которые год или два назад коллеги на кафедре запросто могли устроить бойкот, но с передних рядов было видно, как побледнело его лицо, и как бегают глаза. Значит, где-то есть мнение, что теперь - можно. Выглядело это настолько мерзопакостно, что даже Грюц, любитель всякой чернухи, не смог смолчать и поинтересовался:

-- А что ж Вы сами-то им служили, раз они такие лицемеры?

Это была чистая правда. На третьем курсе именно этот преподаватель хвастался, как в молодости работал при Храме помощником гида. Сейчас, услышав вопрос, он поперхнулся, побледнел ещё сильнее, и, заикаясь, забормотал:

-- Я... я... был молод и наивен. У меня не было выхода, с работой в те времена было трудно, и я был вынужден...

По амфитеатру пробежало оживление. Об огромном конкурсе на каждую должность работника при Храме знали все, вплоть до младших школьников. Мне стало настолько противно, что я встал и вышел вон. Настроение было поганое, хотелось плюнуть на всё и уехать домой. Наверное, так я и сделал бы, если бы следующим часом у меня не была "дройдная анатомичка". С "препаратами" мы работали, разбившись на бригады, и я имел основания опасаться, что в моё отсутствие ребята отвинтят что-нибудь у нашего дройда, а обратно не поставят. Не потому, что не умеют - в нашей бригаде из шестерых в предмете нормально разбирались трое, считая меня. Просто никому из них не было жалко древнюю машину ни на децикред. Несколько результатов титанических усилий других команд, где троечников было больше, уже громоздились у дальней стены грудой разобранных доспехов, годных только на утиль. Накануне я снял с одного из тех бедолаг плечевой сустав, припрятал в инструментальном ящике и сегодня собирался поставить его на нашу "стражницу" взамен повреждённого.

-- Почему у меня возникает подозрение, будто ты собрался её запустить? -- спросил один из напарников.

-- Потому что так и есть, -- тихо сказал я, закрепляя на суставе металлическую "кость" плеча. -- Тебе разве не интересно? Давай сегодня после лабораторки? Выкатим её на задний двор и включим.

-- В принципе, можно. Надо только дождаться...

Договорить он не успел, у меня зазвенел комлинк. Осока? Я торопливо вытащил мини-проектор, включил. И увидел Рийо.

-- Алекс, ты можешь говорить? -- спросила она. Фигурка на таком проекторе крохотная, выражение лица разобрать трудно, но голос сообщил мне достаточно. Я бросился в дальний угол, подальше от всех. Сказал:

-- Теперь могу.

-- Осока арестована.

-- Что?? -- спохватившись, что от изумления и возмущения почти заорал, я понизил голос: -- За что? Когда? Кем?

-- Ничего пока не известно, знаю лишь, что поехала в Зиндан, там её и взяли под стражу.

-- Я сейчас приеду!

-- Выходи на стоянку университета, я уже на подлёте.

-- Да. Приземляйся в секторе номер один, преподавательском. Там всегда есть место, -- посоветовал я. И кинулся к столу за вещами.

-- Что-то случилось? -- задал вопрос кто-то из ребят.

-- Мою девушку арестовали, -- сказал я чистую правду, выдумывать не было ни сил, ни времени. -- Ничего пока не знаю, всё, бывайте.

Рийо была на грани нервного срыва, она машинально теребила пальцами перстень на левой руке и даже не обращала внимания, что один из шиньонов на её голове утратил монолитность, и несколько прядей свисали на плечо.

-- Рассказывай, -- потребовал я, бросаясь рядом на сиденье.

-- Мне почти ничего не известно, говорю же. Её вызвали в Зиндан, якобы арестованная террористка готова дать показания...

-- Погоди-ка, но террористку держали в Храме!

-- Ночью адмирал Таркин приказал перевести её в военную тюрьму. Она же не адепт Силы и не чужак, она гражданка Республики.

Спидер мчался по высокой параболе, уходя от солнца всё дальше и дальше к линии терминатора. Сквозь транспаристиловую полосу в перегородке кабины мне был виден профиль и плечо пилота, он сидел в своём кресле спокойно, даже расслабленно. Конечно, он просто делает свою работу, ему беспокоиться не из-за чего.

-- Падме тоже не в курсе? -- спросил я. Рийо покачала головой:

-- Она мне всё это и сказала. Одна надежда на мастера Скайуокера. По словам Сенатора Амидалы, он сразу бросился туда. Возможно, к нашему прилёту что-то прояснится.

-- Вот и ладно. Ты, знаешь, что, не психуй раньше времени. И, кстати... -- я показал на её волосы.

Рийо глянула в зеркало, охнула и занялась причёской. Пока она разбирала сложнейшую конструкцию из металла, стразов, заколок и собственных волос, закручивала и собирала снова, уже вместе с выпавшими локонами - немного успокоилась. Спидер, меж тем, всё ощутимее наклонял нос, устремляясь к поверхности планеты. Внизу под нами расстилались бескрайние облачные поля: это климатологи нагнали на ночную сторону очередной дождь. Сверху облака под нами казались белыми и пышными, только впереди, там, куда не доставал солнечный свет, серели, затем чернели под тёмным небом в россыпях искусственных огней. Когда же машина проколола облачность, оказалось, что внизу царит ночь. Центральная военная тюрьма, проще говоря, Зиндан, располагалась на подземных уровнях одной из военных баз, с виду точь-в-точь такой, как та, с которой совсем недавно мы с сестрой провожали разрушитель Анакина. Приземистое верхнее сооружение базы напоминало какое-то древнее святилище, тылом ориентированное к гигантскому разлому большого ремонтного дока, а входным порталом - в поле. Тонкие башни служб были похожи на посвящённые божеству стелы, и лишь размещённые по углам крыши башни - две орудийные, главный калибр от разрушителя, и две комбинированные, лазеры ближнего боя плюс скорострельная ракетная установка - несколько смазывали впечатление. Мы приземлились рядом с "кальмаром" - новым атмосферным прыгуном, какими в последнее время переоснащались ангары Храма взамен прежних тихоходных моделей. И почти тотчас же увидели Скайуокера. Вернее, в сумерках, при свете фонарей, я узнал его далеко не сразу. Анакин выглядел просто жутко. В такой ярости я последний раз видел его... никогда. Кулаки сжаты, лицо перекошено, шрам над правым глазом побагровел.

-- Что там? -- без лишних предисловий задал я вопрос.

-- Меня к ней даже не пропустили!! -- прорычал Анакин.

-- Но в чём её обвиняют? -- спросила теперь Рийо.

-- Убийство арестованной.

-- Да они охренели??? -- воскликнул я. Выразиться более грубо мешало лишь присутствие панторанки.

-- Ага, воистину, -- Скайуокера, по виду, слегка отпускало. -- Они заявляют, что она задушила эту Тармонд при помощи Силы. И показывают видео. Только оно почему-то без звука, который и мог бы внести ясность. Неисправность, говорят.

-- Именно здесь и именно сейчас? -- скривился я. -- Чем-то это попахивает...

-- Сказал бы я, чем, да тут дама!

-- Сейчас я вызову адвоката, -- мрачно сказала Рийо, -- и он из них сделает фаршмак.

-- Не возьмётся твой адвокат, госпожа Сенатор, -- отмахнулся Анакин. -- Главную скрипку здесь играет Таркин, а с ним бодаться никому не охота.

М-да. Адмирал Уилхафф Таркин пользовался личным расположением самого Палпатина, а это даже не политика, это сферы сродни божественным, никакой самый скандальный адвокат не рискнёт связываться.

-- Может быть, тогда я попробую к ней прорваться? -- предложила Рийо. -- Я ведь сенатор.

-- Без постановления Комитета по правосудию - нереально.

-- Так я добьюсь его! -- воскликнула панторанка. -- Вернее, мы с сен... с Падме. Алекс, ты летишь?

-- Да я вот думаю, не покараулить ли здесь? -- сказал я.

-- Будешь всю ночь сидеть в её машине и предаваться воспоминаниям? -- съязвил Анакин. Я посмотрел ему прямо в глаза, произнёс:

-- Знаешь, в отличие от тебя, мне и вспоминать-то пока нечего.

-- Ну, ну... Ладно тебе, -- Скайуокер сменил тон. -- Будет и у тебя, что вспомнить. А домой, всё-таки, поезжай. Там, по крайней мере, ты будешь в курсе всех событий. Я сейчас наведаюсь в тренировочный лагерь Пятьсот первого легиона, тут недалеко, и тоже приеду.

-- В самом деле, -- поддержала Рийо. -- Поехали. Всё равно, основные дела нас ждут утром. Сегодня уже ничего существенного не произойдёт.

Зря она это сказала. Нет, сначала всё, вроде бы, вошло в нормальную колею. Падме и Рийо, одна в кабинете, другая в гостиной, повисли на линиях связи, обзванивая сенаторов - членов Комитета, чтобы завтра с утра потребовать участия в расследовании представителей Сената. Я спустился к себе и с головой залез в Голонет. Падме дала мне интересную зацепку: диверсия была проведена с использованием "саранчи", как на жаргоне назывались нанороботы, да не простой, которая размножается, разъедая металлические объекты, а состоящей из легкогорючего вещества. Они, собственно, и составили взрывное устройство в теле исполнителя. Годились любые упоминания об этой разновидности, всё, что хоть как-то могло приблизить к ответу на вопрос: где диверсанты их достали? А потом... Потом открылась дверь, на пороге стояла Падме, и лицо у неё было - краше в гроб кладут.

-- Звонил Анакин, -- убитым голосом сказала она. -- Осока сбежала. И теперь её обвиняют в убийстве клонов.

-- Что за бред? -- растерялся я. -- Зачем ей бежать?

-- Возможно, не было другого выхода. Со слов Анакина, она сказала, что её подставили, но так ловко, что всё равно никто не поверит.

-- Что же теперь делать?

-- Совет Джедаев отправил два поисковых отряда, под командованием Анакина и Пло Куна. По крайней мере, гарантия, что Осоку не застрелят при задержании.

-- Но привезут прямиком обратно в тюрьму. Нам нужно найти её раньше. И спрятать, пока всё не выяснится.

-- Как ты себе это представляешь?

-- Машины у нас есть, люди есть, -- пожал плечами я. -- Тоже организуем поисковый отряд.

-- Два, -- в коридоре стояла Рийо. -- Я не намерена сидеть, сложа руки.

-- Не кажется ли Вам, Сенатор, что это авантюра? -- от волнения Падме заговорила, словно на сенатских дебатах, но тут же поправилась: -- Ой, извини. Я к тому, что мы не знаем планировки нижних уровней, даже расположенных непосредственно под нами. Не разбираемся в тамошней жизни...

-- Конечно, с подземной полицией нам не тягаться, -- не позволив панторанке и рта раскрыть, сказал я, -- но, кажется, я знаю, где раздобыть проводников!

Достав визитку, я набрал номер. На проекторе высветилось лицо той самой твилеки, что не уследила за своей племянницей.

-- Здравствуйте, баронесса, -- церемонно произнёс я.

-- Здравствуйте, -- ответила она. -- Хорошо, что позвонили. Мне были нужны Ваши контакты на случай, Если Наследнице потребуется Ваш совет.

-- Номер определился?

-- Да, всё в порядке.

-- Скажите, баронееса...

-- Просто Сумари, без титулов.

-- Сумари. Среди ваших, м-м... специалистов есть те, кто хорошо знает Подземелье?

-- Есть. Я, например. Найдём и ещё нескольких.

-- Тогда мне потребуется помощь. Дело в том, что мою девушку обвинили в военных преступ...

-- Не будем засорять комлинк подробностями, -- с той же милой улыбкой перебила твилека. -- Где Вам удобнее переговорить лично?

Полчаса спустя, в одной из кантин верхнего подземного уровня Сенатского сектора, к нам подошли две твилеки в длинных вечерних платьях - салатовая Сумари и женщина постарше, с кожей коричневого цвета.

-- Это Фийн, -- представила её молодая баронесса. -- Лучший наш специалист из тех, что сейчас на Корусанте.

-- Рада познакомиться и с Вами, и с Вами, -- по очереди кивнула Фийн Падме и Рийо. -- Наслышана.

Падме сжато, по-деловому обрисовала ситуацию. Особо при этом подчеркнув, что помощь важнее всего именно для меня, я же являлся доверенным лицом Наследницы.

-- Надеюсь, мы можем на вас рассчитывать? -- закончила она.

-- Безусловно, -- ласково улыбнулась Фийн. -- Мы не только выделим вам оперативниц, но и поставим на лекки всю нашу подземную агентуру. Поверьте, "кротам" о таких возможностях и не мечталось.

-- Кто такие "кроты"? -- тихо спросила Рийо.

-- Подземная полиция, -- пояснил я.

-- Итак, -- подытожила Падме, -- формируем два отряда. Рийо руководит одним, а я...

-- Ты, твоё величество, -- перебил я, -- сидишь дома, координируешь наши действия и периодически звонишь Анакину, узнать, как продвигаются поиски, и, главное, где он находится. Кроме тебя, эту информацию нам никто не добудет. А я уж как-нибудь займусь "полевой" работой.

-- Алекс, ты уверен, что справишься? У тебя совсем нет опыта...

-- Вот и пора его набираться. В случае чего, Вейз поможет, он опытный командир.

-- Хорошо. Уговорил.

Те жители поверхности, которые полагают, что подземные уровни Корусанта представляют собой что-то вроде астероидных городов-катакомб или шахтных выработок, сильно ошибаются. Когда-то ведь и эти этажи Галактик-сити строились в качестве Верхнего Города, и только затем позднейшие конструкции, сомкнувшись выше них, закрыли небо, и уровни превратились в Подземелье. Здесь были точно такие же дома, улицы, фонари, транспорт, и, в большинстве случаев, имелось достаточно места, чтобы летать на спидерах. Древние строители, возводя следующие уровни, не хотели, чтобы жители задохнулись от недостатка воздухообмена, а больше того - не желали тратиться и возводить систему вентиляции для них. В общем, город как город, только старше, беднее и грязнее. И вечная ночь над головой. Я прекрасно понимал, что найти в этом городе одно-единственное живое существо практически невозможно, он простирается на десятки тысяч километров, охватывая планету. А ещё - сотни уровней один над другим. Мы не могли, как джедаи, организовать полномасштабную полицейскую операцию. Однако... нам это было и не нужно! У нас был хакер - мальчишка-подросток с кожей лимонно-жёлтого оттенка - и его "шарманка". Устройство представляло собой кучу разномастных блоков, слепленных вместе клейкой лентой, сверху таким же манером крепилась дека военного образца. На тыльной стороне из нескольких блоков торчали проволочные завитушки антенн. С помощью этого прибора парень, шмыгнув носом, за минуту подсоединился к полицейской сети, и мы получили возможность слышать все переговоры.

-- А джедаев так можешь? -- поинтересовалась Рийо.

-- Не, у них криптуха со стойкостью пятьсот лет, -- развёл руками юный талант.

Судя по разговорам "кротов", беглянка пока обнаружена не была. Поэтому наши машины двигались по замысловатым маршрутам, загодя начерченным Фийн и Сумари, останавливались там, где говорили сэск'обирри, и женщины то подходили к каким-то тусующимся на улице компаниям, то заговаривали с проститутками, то скрывались в тёмных проездах и вскоре выныривали обратно, получив сведения от очередного агента. Я понимал, чем мы занимаемся. Охватываем площадь, и как можно больше. Сомнительно, что Осока станет пользоваться спидером, неважно, с водителем или угнанным: передвижения машин легко отслеживаются через трафик-контроль, каждая имеет номер, зашитый в транспондер. Фальшивые номера сделать можно, для этого нужны связи и время, а его-то у Осоки и не было. Значит - будет передвигаться пешком, на "бегунках" и "магнитке". Самое скверное было то, что мы знали цель Осоки - Анакин обмолвился моей кузине, что она собирается найти того, кто её подставил - но не представляли, что тогрута предпримет для её достижения.

Чем глубже под поверхность, тем хуже работали комлинки: за многие сотни лет сети износились, а ремонтировали их компании только там, где есть платёжеспособное население. Приходилось оставлять "прыгуны" сенаторов где-нибудь в более или менее открытых местах в качестве ретрансляторов. Да они и не протиснулись бы в узкие улочки плотно застроенных кварталов. И всё равно связь временами барахлила. Голоса Падме, Рийо и командиров машин временами исчезали в ровном шорохе белого шума. Первое сообщение об Осоке пришло по полицейскому каналу через несколько часов, когда в салоне спидера начало сгущаться осязаемое чувство усталости. Тут же всю апатию как ветром сдуло.

-- Сектор Сент-восемь-четыре? -- Сумари, одетая в неприметный комбинезон работника коммунальной службы, прокручивала на проекторе карту. -- Мы далековато.

-- Пошлём машины два-три и два-четыре, -- долетел из динамика голос моей кузины.

-- Да. Рийо! Ты близко к колодцу, давай через поверхность, так будет быстрее.

-- Поняла! -- откликнулась панторанка.

-- Алекс, выше на три этажа, -- подсказала твилека мне. -- Видишь впереди перекрёстки? На втором налево. Там длинный прямой участок.

-- Вот за это спасибо! -- вписав машину в поворот, я притопил на полную мощность, стараясь выиграть хоть немного времени. Меня очень беспокоило, что подземная полиция получила указание на розыск Осоки, но никто не говорил о том, чтобы брать её живой. Я отключил микрофон комлинка, чтобы не услышала Падме, и сказал об этом напарникам.

-- Наверняка будут стрелять, -- кивнула Сумари. -- Но она джедай, у неё боевое предвидение.

-- А в случае чего, у нас тоже есть чем огрызнуться, -- заметил с заднего сиденья Вейз, поглаживая бластерную винтовку. -- Кстати, прибавь мощность на своей пушке, Алекс. У "кротов" броня, парализующий их только пощекочет.

-- Сделаю, сделаю, рули! -- сказала Сумари, видя, что я снял руку со штурвала. Наклонилась и сама выставила регулятор на моём бластере. -- Сейчас вниз, затем снова вверх и развилка направо. Нам нужно попасть на подуровень тринадцать-двенадцать.

-- Скайуокер засёк её, -- донёсся голос Фийн. -- Они выпустили "праулеры", мы подключились к их видеоканалу.

-- Направляй нас! -- выкрикнул я.

-- Три-двадцать семь, четыре-двадцать два и четыре-восемнадцать.

-- Принято! -- произнесла Сумари. -- Пока вперёд, но не разгоняйся, в конце прямой угол.

К тому времени, как, петляя по улицам Подземелья, я довёл спидер до сектора С-8-4, погоня снова потеряла след нашей подруги.

-- Не успела совсем чуть-чуть, -- сокрушалась в комлинке Рийо.

-- Народ! -- вмешался в переговоры мальчишеский голос. -- Дроны тут мне насвистели, что ей помогает какая-то женщина. Не ваша знакомая?

-- Веди себя подобающе, Силайс, -- осадила его Фийн, они находились в одной машине.

-- Что за женщина? -- спросила Падме.

-- Высокая, худая, очень подвижный тип, -- сжато охарактеризовала Фийн. -- Лицо в кадр не попало. Они вдвоём заломали отделение клонов. Агент передаёт, что оружие одна из них эффектно порубила световыми мечами на металлолом.

-- Куда направились дальше? -- нетерпеливо спросил я.

-- По проезду 84-507, дальше непонятно.

-- Пошлю в том направлении два-три, -- сказала Падме.

Теперь мы прочёсывали сектор очень внимательно, буквально ползком. И почти напали на след. Один из панторанцев сообщил, что видит пожар тремя уровнями выше, на границе соседнего сектора. Но тут же в комлинках раздался голос Падме:

-- Алекс, Рийо, слышите меня?

-- Слышим, -- практически синхронно ответили мы.

-- Звонил Анакин. Они её задержали. Не причинив вреда. Везут в Храм.

От огорчения я стукнул кулаком по обивке дверцы. Не успели! Совсем чуть-чуть! Вот невезуха... Писк собственного комлинка я услышал не сразу, только когда Сумари кивнула на него и сказала:

-- Сообщение?

-- Наверное, от кого-то из ребят с факультета, -- поморщился я. Но всё же открыл. И очень удивился.

Сектор Реск-8-4, подуровень 13-14, ниже места пожара.
Найдёте то, что вам понадобится.

Подписи или номера, откуда послан текст, не было.

-- Проверим?

-- Почему нет? -- пожала плечами Сумари. -- Спешить уже некуда.

-- Но ты не обязана...

-- Забей. Я с самого начала добровольно полетела. Фийн могла и кого-то другого отправить.

Горел какой-то то ли склад, то ли цех. Огонь и дым уносило током воздуха, и уровнем ниже было прохладно, и не пахло гарью. То есть, лучше бы гарью, вонь, которая царила здесь, была намного мерзопакостнее.

-- Фу-у. Это здесь, что ли? -- задумчиво произнёс я, опуская спидер. -- Вейз, доставай фонари, пойдём, посмотрим.

-- А я вот тот угол осмотрю, -- сказала Сумари. -- Сажай фарами в ту сторону. Да, так.

Обычный грязный проулок, все углы "помечены" местными бродягами, куча мусора, смешанного с гнилыми отбросами синтетической пищи. Что тут можно найти нужное? Так думал я первые две минуты, пока в луче фонаря не блеснул чистый белый металл. Мгновение - и я держал в руке хорошо знакомый световой меч!

-- Вейз! Сюда! -- крикнул я.

-- Вот так да... -- крякнул подбежавший капрал. -- То есть, и второй может быть где-то тут?

-- Нет. Второй потерян гораздо раньше, -- из темноты в пятно слабого света уличной лампы вышел клон в полной броне. Сзади маячили ещё трое.

-- Это я заберу, -- офицер протянул руку.

-- А вот уж дудки, -- возразил я. -- Я сам верну его владелице. Тем более, что я хорошо с ней знаком.

-- Отдай меч, мистер. Не заставляй меня применять силу. А ты, секьюрити, лучше не трогай свой бластер, дольше проживёшь.

Дула пистолета и трёх бластерных ружей смотрели на нас.

-- Неправильное решение, -- сказала сзади Сумари, и я увидел, как дрогнул шлем офицера. Покосившись через плечо, я обнаружил, что твилека держит наперевес странное оружие. Ого... Тяжёлое плазменное ружьё, только без бустера на дульном срезе. Мощность сопоставима с выстрелом зенитной турели, дальность в атмосфере - до девятисот метров. Существенный недостаток - большое время перезарядки. Но что за радость офицеру в том, что остальные потом сделают из нас головешки? Его-то самого разорвёт в клочья первый же плазменный болт. Вместе с бронёй.

-- Так что меч я тебе не отдам, -- сказал я.

-- А я вас отсюда не выпущу.

Ситуация была патовой. И в это время высокая не лишённая изящества фигура бесшумно возникла за спинами солдат.

-- Командир! Вы превысили свои полномочия! Ваши действия записываются, голозапись будет основанием для служебного разбирательства в установленном порядке, -- произнёс чёткий металлический голос.

-- Что теперь, командир? -- ехидно осведомился Вейз. -- Предлагаю разойтись миром, пока не поздно.

-- Разумно. Однако, я настаиваю, чтобы световой меч был сдан Ордену джедаев незамедлительно.

-- Вот это законное требование, -- Сумари опустила ружьё.

Решили, что офицер полетит в нашем спидере в Храм и проследит, чтобы формальности были соблюдены, а его люди на военной машине будут нас сопровождать.

-- Меня, пожалуйста, подбросьте в соседний сектор, к пересадочной станции, -- с милой улыбкой попросила Сумари, укладывая оружие в кофр. -- Домой пора, сестра с племянницей волнуются.

Я тем временем поманил пальцем металлическую фигуру. Она послушно приблизилась. Да, это была именно она, вот и инвентарный номер университета на корпусе возле шеи.

-- Кто активировал тебя? -- спросил я.

-- Сама, -- ответила дройдесса. -- В мой механизм встроены замаскированные "свечи", к счастью, их нашли не все.

-- Одноразовые химические источники питания? -- переспросила Сумари. -- Предусмотрительно.

-- Выходит, твой мозг всё это время работал в дремлющем режиме? -- задал я следующий вопрос.

-- Да, -- дройдесса кивнула. -- Аварийную изотопную батарею заменили всего восемь лет назад, она в отличном состоянии.

-- Значит, ты всё слышала. И рванула нам помогать. Сообщение тоже отправила ты?

-- Я. Увидела, как падает джедайский меч, и пришла к выводу, что нужно его забрать. Самой мне запрещает программа.

-- Но как ты вообще нашла это место?

-- Полицейские сводки. У меня большой опыт анализа информации.

Дальше всё было как обычно. Формальности, бюрократия. В Храме, несмотря на требование клона, ни с кем из магистров нам увидеться не удалось. Все на совещании, включая и Скайуокера. Я наорал на дежурного, и он согласился поискать кого-нибудь ещё из рыцарей. Айлы и Баррисс в Храме не оказалось, зато вскоре прибежала Ситра. Ей я и вручил Осокин меч.

-- Ничего не известно? -- спросил я.

Рати покачала головой:

-- Нет. У нас все хотят знать. Команда юнлингов пыталась даже подняться по башне снаружи и подслушать, о чём говорят в зале Совета. Так их поймали и на три дня отдали на расправу Старшему Инструктору Синубэ.

-- Наслышан о нём.

-- Загоняет теперь ребят до полусмерти.

-- Угу. Если что, в любое время дня и ночи... -- я умоляюще поглядел на неё.

-- А то я сама бы не догадалась. Конечно, сообщу.

Как добрался до дома, помню плохо. Падме начала было ругаться, что не позвонил, да махнула рукой. Действительно, стоило ли поднимать волну, если отметка моего спидера всё время была у неё на экране?

Университет я в тот день бессовестно проспал - сказалась бессонная ночь. А, выйдя наверх к обеду, вместо "здрасте" спросил кузину:

-- Что-нибудь известно?

Падме кивнула. Только тут я заметил, что она-то, похоже, вообще не ложилась.

-- Известно, -- сказала она. -- Её будут судить судом Высшего военного трибунала.

-- Джедайку? Трибуналом? -- возмутился я. -- Это нарушение всех...

-- Решением Совета джедаев Осока исключена из Ордена и лишена всех джедайских привилегий.

-- Вот... подонки! -- я насилу сдержался, чтобы не фугануть прямо при кузине что-нибудь нецензурное. -- А ещё магистры! Неужели все проголосовали?

-- Нет, семь против пяти. Против, насколько я знаю, были Оби-Ван, Шакти, Пло Кун, Фисто и сам Йода. Увы, точка зрения Мейса Винду победила.

-- Да и пропади они пропадом. Кто будет адвокатом?

-- Я, -- как нечто само собой разумеющееся, ответила Падме. -- Привезла материалы дела, буду изучать. Следствие, как всегда у вояк, проведено молниеносно.

-- Ну, давай посмотрим, что они там...

-- Нет, -- перебила она. -- Ты сейчас спускаешься вниз, набираешь Рийо и заговариваешь ей зубы. Что угодно, как угодно, но завтра суд, и она нам нужна вменяемой. А в данный момент Её Превосходительство лезет на стенку. Не удивлюсь, если опять рыдает.

-- Слушаюсь, моя королева.

Подозреваю, что мой разговор по комлинку с зарёванной панторанкой стал неофициальным всегалактическим рекордом по длительности соединения в категории "мужчина - женщина, не пара". Почти четыре часа я пытался вывести её из глубокого депрессивного состояния, в ходе чего, отчаявшись и плюнув на приличия, предложил приехать лично. Хорошо, что Рийо не согласилась, вероятно, не желая, чтобы я увидел её в таком ужасном состоянии воочию. Голограмма, всё-таки, немножко маскирует и синяки под глазами, и искусанные губы, и всё остальное. Падме, когда я вернулся в гостиную, выглядела немногим лучше. Она всё так же сидела у стола, а по стеклянной его крышке были разложены материалы следствия: распечатанные голоснимки, листы флимсипласта с подлинными подписями свидетелей, дека с данными.

-- Ну? -- спросила она.

-- Превосходительство при мне поели и обещали лечь спать до завтра, -- отрапортовал я.

-- Молодец!

-- А у тебя как?

-- Ох... Ума не приложу, как тут строить защиту, -- простонала Падме. -- Все улики против неё.

-- Правильно, при грамотной подставе так и бывает. Именно количество улик и свидетельствует...

-- Рассуждаешь прямо как лейтенант Диво. Как раз только что с ним консультировалась.

-- А он тебе не говорил, что подставщик должен на чём-то проколоться?

-- Говорил. Только на чём? Есть небольшие косвенные мелочи. Например, почему никто не отреагировал на сигнал открытия камеры, на картинку видеонаблюдения? Это может означать, что клоны у входа в тот момент были уже мертвы. Но с тем же успехом обвинитель может возразить - это неисправность, стечение обстоятельств, как в случае с миссис Тармонд, когда в камере не работал микрофон.

-- Позвольте, мэм? -- бесшумно, как всегда, подошедший начальник охраны капитан Тайфо наклонился над столом и принялся изучать единственным глазом материалы. Щёлкнул комлинком: -- Тентат, поднимитесь в гостиную.

Не прошло и полминуты, как в дверях гостиной возник бывалый капрал:

-- Да, капитан?

-- Ты в Зиндане бывал?

-- Сидеть не доводилось, -- хохотнул неунывающий Вейз, -- а арестованных пару раз привозил.

-- Помнишь планировку помещения охраны?

-- Так точно. Примерно так и вот так, -- набросал на листе несколько линий Вейз. -- Эти стены с окнами, там, видимо, караульное, здесь дверь в него. А входной шлюз вот здесь.

-- Понял, -- Тайфо ухмыльнулся. -- Как я и предполагал.

-- Что? Вы что-то заметили, капитан? -- спросила Падме.

Тайфо стал объяснять. Двое клонов, лежащих в коридоре, были часовыми, а третий? Судя по всему, оператор. Но как получилось, что он покинул пост, прошёл через караульное помещение - иначе в коридор не попадёшь - и оказался вместе с остальными? А в показаниях начальника караула Фокса чёрным по белому значилось, что он сам всё время находился в караулке.

-- Ментальное воздействие? -- предположила Падме.

-- Несомненно, -- кивнул капитан. -- Но, чем отводить этому Фоксу глаза, не проще было завлечь в коридор и его и расправиться? Значит, он был нужен живой. Для чего?

-- Поднять тревогу, -- уверенно сказал я.

-- Вот это уже кое-что! -- лицо Падме просветлело. -- Спасибо, капитан. И Вам, капрал.

Судебное заседание состоялось на другой день. Поневоле вспоминалось древнее изречение "суд скорый, суд неправый". Падме в свинцово-сером узком платье, с гладко зализанными волосами и положенным по ритуалу адвокатским шарфом на плечах молчала всю дорогу. Я её не трогал. Всё было говорено-переговорено десять раз. Другие сенаторы, выходящие из машин перед зданием той самой базы, располагался и Зиндан, и трибунал, тоже были молчаливы. Рийо, перехватив мой взгляд, кивнула и плотно сжала губы, чтобы опять не дать волю чувствам. Бэйл Органа крепко пожал мне руку. А Мон Мотма подошла к Падме, хотя члену сенатской Наблюдательной комиссии и негоже общаться с адвокатом подсудимой перед процессом.

-- Не волнуйся, -- сказала она. -- Процесс политический, все это видят. Мы не допустим казни, и в любом случае будем голосовать за минимальный срок...

Дальнейшего я не слышал, они отошли слишком далеко. И всё равно был возмущён до глубины души. Что она мелет? Какой срок? Она, что, заранее считает процесс проигранным?? Ну, да, конечно, подумаешь, несколько лет тюрьмы ни за что! Не ей же сидеть!

Пропустив сенаторов, офицеров и чиновников, ворота шлюза базы сомкнулись. Я остался один на площади, под развевающимися флагами, возле исполинской стелы с именами павших бойцов. То есть, вокруг, конечно, были и другие: водители возле машин боссов, солдаты, по одиночке и подразделениями спешащие по служебным делам, но моё сознание отказывалось их воспринимать. Я только отметил мельком, что наш гвардеец и панторанский пограничник стоят отдельно от других, да и понятно: накануне они вместе с остальными участвовали в поисках, им есть что обсудить. Подумал, и забыл. Все мысли были сейчас о Ней, об Осоке. Как она стоит сейчас перед этим военным судилищем, перед сушёным кальмаром Таркином, который на этом судилище не правду ищет, а политический капиталец сколачивает. И никто, кроме моей сестры, не сможет сейчас сказать слова в её защиту.

-- Ждёшь? -- спросил у меня кто-то.

-- Жду, -- вяло ответил я. Обернулся. Клон. В расчерченной синими полосами броне Пятьсот перового легиона, снаряжение спецподразделения и спецназовский же шлем подмышкой. К ним очень трудно привыкнуть, к клонам. Все на одно лицо, на один голос, и, в то же время, все разные, когда поговоришь толком. Этого я знал, вон и приметная татуировка на правом виске. Сержант Пятерня. Он снял с пояса металлический кругляш, похожий на гранату, отвинтил крышку, протянул мне:

-- Выпьешь? Чистый, девяносто шесть оборотов.

-- Нет, спасибо, развезёт.

-- А я выпью.

-- Ничего на службе-то?

-- Да пошли они все! Меньше группы не дадут, дальше боя не пошлют, -- он сделал глоток. -- Ты не думай. Не предатель она. И ребят не она убила. Лажа всё это. Уж я её знаю.

-- И я знаю, -- сказал я. -- И тоже не сомневаюсь.

-- Паскудство какое-то получается. Вот генерал Крелл, его же с самого начала видно было. Злой, жестокий, а разве джедай может быть злым? Но до последнего момента не верили, что он предатель. А тут девчонка всей душой... Настоящий джедай! А они её... -- Пятерня длинно и с чувством выругался.

-- А какие они, по-твоему, настоящие джедаи? -- спросил я.

-- Будто ты сам не знаешь, ты же с ними знаком.

-- Да с кем я знаком? Со Скайуокером, с Кеноби, с ней вот, и с Айлой немного. И все они разные.

-- В чём-то да, а в чём-то и одинаковые. Они все себя не жалеют. Ради других. А других - жалеют, и тоже ради них же самих. И ещё не сдаются. Никогда. Думаешь, почему генерала Скайуокера здесь нет? Он подставщицу найти пообещал. И найдёт, думаю.

-- Известно, кто это?

-- Есть вариант, что Вентресс, слышал?

-- Ещё бы.

-- Но я что-то не очень верю. Генерал Кеноби однажды вблизи её видел. Не дрался, а именно видел. И говорил, что она немного на голову стукнутая, а в принципе баба не подлая. Убить убьёт, а в таком дерьме мараться не станет. Я ему верю. Другой это кто-то, расчётливый и беспринципный. Как там говорится? Цель оправдывает средства? Вот из этих.

-- Ну, будем надеяться на Скайуокера, -- вздохнул я.

-- Тебе как, получше?

-- Да, вроде.

-- Тогда я пойду. Служба.

-- Пятерня! -- окликнул я вслед. -- Спасибо!

-- Пустое.

Казалось, прошла целая вечность после его ухода, прежде чем натужно загудели приводы, и ворота приоткрылись. Из них показались люди и другие существа. Впереди бежала - почти летела, позабыв про солидность - Рийо.

-- Невиновна!! -- закричала она, кидаясь ко мне. -- Оправдана!!!

-- Это просто замечательно! Падме удалось убедить трибунал?

-- Нет! Анакин нашёл виновницу. И знаешь, кто это? Оффи!

-- Эта зелёная... -- я в последнюю секунду проглотил готовое сорваться с губ ругательство. -- Давно она мне не нравилась. Тварь.

-- А для Луминары какой позор... -- покачала головой Рийо. -- Воспитала мерзавку.

-- Но где же сама Осока?

-- Анакин повёз в Храм, -- сказала подошедшая Падме. -- Надо ведь уладить недоразумение с Орденом...

-- Недоразумение??? -- взорвался я. -- Хорошенькое, мать его, недоразумение!! Да они на коленях должны просить у неё прощения!

-- Думаю, они и собираются. Анакин обещал сразу после Совета привезти её домой. Поехали. Рийо, ты тоже с нами.

-- Я и не собиралась отказываться, -- ответила сияющая панторанка.

Дома Падме распорядилась готовить праздничный обед, а сама удалилась в спальню переодеться. Мы с Рийо сидели на диванах, пили сок. Как вдруг открылась дверь спальни. На пороге стояла моя кузина, непричёсанная, в наполовину застёгнутой блузке.

-- Звонил Анакин, -- безжизненным голосом произнесла она. -- Осока ушла из Ордена. Сама. Ребята, да как же это... После всего...

Я вскочил, подвёл её, как сомнамбулу, к дивану, усадил, сунул в руки чашку с чаем:

-- Выпей-ка. И расскажи по-человечески. Они, что, не извинились?

-- Извинились. Просили прощения, хвалили, предлагали вернуться.

-- А она ушла?

-- Да, -- Падме, кажется, справилась с шоком, отхлебнула ещё глоток, твёрдой рукой вернула чашку на стол. -- По-моему, я знаю, почему.

-- И? -- спросила Рийо.

-- Да мой идиот, вместо того, чтобы потребовать посвятить её в Рыцари, предложил снова идти к нему в падаваны!

-- Он сам это тебе сказал? -- уточнил я.

-- Ну, да. Косичку ей протянул, о, звёзды...

-- Нет, он, конечно, иногда тупит, но не до такой же степени!!

-- Да уж. Она такой заговор раскрыла, это им, что, не испытания на зрелость?? -- возмущённо сказала Рийо.

-- Наверняка опять Винду воду мутит, -- вздохнула Падме.

-- Ничего, сейчас прилетит Анакин, мы его подробнее расспросим, -- сказал я.

-- Не прилетит. Сказал, что у него срочное задание, и он немедленно отправляется во Внешнее Кольцо. Подозреваю, он никого не хочет сейчас видеть.

-- Точнее, стыдно посмотреть нам в глаза, -- проворчал я.

-- Алекс, -- Падме обняла меня за плечи, -- Анакин, конечно, часто поступает необдуманно, но он добрый человек. И для него уход Осоки - большой удар.

-- Где же её теперь искать? -- задумчиво произнесла Рийо. -- Ума не приложу.

-- Она придёт, -- твёрдо сказал я. -- Обязательно.

-- А если не придёт... ну, значит, мы для неё ничего не значим.

-- Ты в ней сомневаешься?

-- Алекс, я не знаю. Смогла же она бросить всё, чем жила?

-- Думай, что хочешь, а я верю. И буду ждать.

Я сидел за компьютерной панелью, тупо решал очередные уравнения для курсовой работы и старался не впадать в уныние. Ну, неужели ты не слышишь, не чувствуешь, как я тебя жду? Как верю... Звонок в нижнюю дверь выбросил меня из кресла, как сирена атомной тревоги. На пороге стояла Осока. Цепочки-косички на её виске больше не было. Но оба меча, зелёный и жёлтый, гордо висели на поясе.

Некоторое время разговаривать мы не могли - губы были очень заняты. А потом я спросил, как можно небрежнее:

-- Говорят, ты из Ордена ушла?

-- Почти ушла. Но до конца уйти мне, всё же, не дали. Короче, ранг Странствующего Рыцаря и - погуляй, проветрись, приведи в порядок мысли. Как раз то, в чём я сейчас нуждаюсь. А то мозги дыбом. Что делать теперь буду, ума не приложу.

-- Первым делом ты поднимешься наверх и расскажешь всё Падме и Рийо, которая, кстати, не собиралась уходить, пока ты не вернёшься.

-- А Анакин? Почему-то я его не чувствую.

-- Улетел. Стыдно, наверное, стало, что делал-делал дело, а в финале так обмишурился.

-- Да ты что? Он же меня спас, разоблачил Баррисс!

-- Знаю, Падме рассказала. Но это не извиняет его за то, что он тебя не удержал. И не признал, что ты достойна быть джедаем.

-- У него такое бывает, что поделаешь.

Праздничный стол у нас в тот день, всё же, состоялся, правда, не обед, а ужин. Осока, сбиваясь с пятого на десятое, не один раз пересказывала, как всё было с самого момента ареста, мы - как искали её, что называется, всем миром. Дорме, сидя в уголке на кресле, тихонько перебирала струны кветарры, совсем как дуэнья из старинного фильма в покоях госпожи.

-- В общем, не знаю, что мне теперь делать, -- повторила Осока для всех то, что сказала мне внизу. -- Может быть, улететь куда-нибудь подальше? На дальнюю планету, где никого нет...

-- А как же мы? -- спросил я. -- Как же... я?

-- Ну, это ведь не навсегда, Алекс. На некоторое время. С тобой я, пожалуй, полетела бы, но тебе ещё учиться два года.

-- Учёбу можно и отложить.

-- Нет-нет, ещё чего не хватало! -- Осока погрозила мне пальцем. -- Специальность надо получить! Я уж лучше сама с собой разберусь. А к тому времени, как ты закончишь учёбу, я, глядишь, и вернусь.

Я покосился на Падме: что же ты молчишь, ну, не то она говорит, не то, скажи ей! Но кузина молчала. И, в общем-то, её можно было понять. Это не в Сенате о насущных проблемах всей Галактики вещать, в своей собственной семье всё намного сложнее. А вот Дорме, которая, как и я, с Осокой была явно не согласна, наверное, высказалась бы, да не позволял этикет. Кто она такая, чтобы вмешиваться в дела семьи? Всего лишь фрейлина. И Дорме поступила иначе. Ленивые аккорды стали громче, превратились в чёткий ритм, и девушка негромко, себе под нос, запела:

Ветер треплет стремена,
гонит время скакуна,

Как на гору ни взбирайся, вся дорога не видна.

Не умеешь, не берись,
не умеешь, но дерись!

Ни обрыва, ни ухаба - ничего не сторонись.

Три дороги - лютый зверь,
предсказателям - не верь.

Если дверь тебе закрыли, бей тараном в эту дверь!

Ну, а кто-то позовёт
хоть под землю, хоть в полёт,

Собирайся и не медли - а дорога подтолкнёт.

Осока ощутимо навострила уши, хотя их и не было видно под полосатым кожистым башлыком. И то сказать, текст баллады оказался удивительно к месту. Особенно следующий куплет:

Если другу не везло,
не держи на друга зло,

Если он из арбалета попадёт тебе в крыло.

Кто-то в спину саданёт,
кто-то просто подтолкнёт...

Оборачиваться поздно, раз пошёл - иди вперёд!

За дорогой виднокрай,
а за краем ад и рай.

Говорят: "Умри, но сделай..." - Сделай, но не умирай!

Лучше друга повстречай,
а врагов не замечай,

На любой удар кинжалом новой песней отвечай.

Ветер треплет стремена,
гонит время скакуна,

Как на гору ни взбирайся, вся дорога не видна.

Не умеешь, не берись,
не умеешь, но дерись...

Вот такая вот, простая - удивительная жизнь!

Повтор первого куплета Осока уже подпевала фрейлине в голос, отбивая ритм пальцами по колену.

-- Спасибо тебе, Дорме, -- сказала она. -- Встряхнула меня твоя песня. Теперь, кажется, я знаю, как поступить.

-- И как же? -- тут же спросила Рийо.

-- Есть у меня одно интересное предложение. И лететь надо будет, и с пользой. Не бежать от всех, не прятаться под одеялом. Пожалуй, соглашусь...

Старый док в стороне от центров военной и гражданской жизни Корусанта был не примечателен ничем. Официально он давно не использовался по назначению и был превращён в склад. Со стороны входа именно так и казалось: насколько хватал глаз, цех был заставлен штабелями контейнеров и ящиков. Но стоило нырнуть в проход и сделать зигзаг, становилось видно, что штабеля - всего лишь тонкая стена, скрывающая пространство дока. Часть его занимали машины и механизмы для обслуживания кораблей, в гораздо меньшем количестве, чем в доках, где ремонтировались разрушители. С другой стороны у стены стояло несколько тяжёлых истребителей. Середина оставалась свободной, и через эту пустую площадку был прекрасно виден лежащий под сдвижной крышей центральной части исследовательский звездолёт. Он принадлежал к одной из недавних серий лёгких республиканских крейсеров, треугольный, как разрушитель, но гораздо меньше по размеру, и снабжённый сзади вынесенными на кронштейне тремя двигателями от быстроходного посольского фрегата. Сторонний наблюдатель, увидев небольшую группу существ возле переходника, должно быть, решил бы, что провожают дипломата или духовного лидера какой-нибудь отдалённой планеты, не входящей в Республику. Взвод солдат в качестве почётного караула, в числе провожающих - трое сенаторов и хранительница Великой Библиотеки Джокаста Ню. Впрочем, приглядевшись внимательнее, наблюдатель весьма удивился бы. В почётный караул обычно назначают рослых импозантных комендачей, а не этих приземистых ребят в мундирах без знаков различия, но с офицерскими кокардами на кепи. Спецназ флота занимается совсем другой работой, особенно в период войны. А присутствие магистра Йоды удивило бы наблюдателя ещё больше. Если бы сюда пускали посторонних.

Сенатор Бэйл Органа произнёс несколько напутственных фраз, что-то короткое, но ёмкое и мудрое сказал Йода, и участники экспедиции мимо короткого строя почётного караула двинулись к переходнику.

-- Я буду очень скучать, -- сказал я Осоке.

-- И я. Но, ты же знаешь, мне нужно... хм, чуть не сказала "развеяться". Привести в порядок мысли и планы. Ты университет закончить не успеешь, а я уже вернусь.

-- Всё равно, мне за тебя тревожно.

-- Перестань. Не на войну летим.

-- То-то, что не на войну, а неизвестно куда. Что там ожидает, одним звёздам ведомо.

-- В любом случае, Гривуса и Дуку там не будет. И потом, Сила со мной, слышал, что сказал Йода? А уж он-то знает.

-- Ладно. Ты только возвращайся.

-- Наш корабль называется "Бумеранг", а бумеранг всегда возвращается туда, откуда запущен.

Я притянул её к себе, поцеловал. И не отрывался так долго, как только мог. А потом створки переходника сомкнулись, отрезая её от меня. Вздрогнул воздух от неслышной работы репульсоров, и "Бумеранг" плавно воспарил через раскрывшиеся створки крыши к рассветному небу.

(использованы тексты песен Олега Медведева и Светланы Никифоровой)

Этюд третий. Предательство

Над Храмом джедаев поднимался столб дыма. Сейчас, в сумерках, с высоты башни Сенатских Апартаментов был виден не только дым, но и зарево пожара. Уже второй раз! А ведь с момента диверсии Летты Тармонд прошло меньше года. Во время нападения на столичную планету Храм не пострадал, и вот снова... Падме стояла у окна на южной стороне гостиной и молча смотрела на Храм. Я буквально печёнкой чувствовал исходящую от неё тоску и боль, но помочь сейчас не мог ничем. Мыслями кузина вся была где-то там, а не здесь, и слабо поддавалась на уговоры.

Дройд-секретарь Си Трипио появился в дверях гостиной, проковылял своей мелкой механической походкой через гостиную, приблизился к ней.

-- От канцлера сообщение, что господин Анакин вернулся в Храм джедаев, -- скрипуче произнёс он. И добавил, увидев своими круглыми жёлтыми зрительными сенсорами, как вздрогнула хозяйка: -- Не волнуйтесь, с ним будет всё в порядке.

Я махнул ему рукой: уйди, мол, утешальщик золочёный. И услышал всхлипывания: Падме снова плакала.

-- Сестра... -- тихо сказал я. Подошёл, положил руки на плечи. -- Ну, что ты опять двадцать пять! Ничего же ещё не известно. Сейчас он там проведёт расследование, как тогда, с Осокой...

-- Вот именно!!! -- вскричала она, оборачиваясь ко мне. -- Напомнить, чем это кончилось для Осоки??

-- Обошлось же, тем не менее. Именно благодаря ему. Ну, слушай, ну, давай, я возьму спидер, слетаю туда да погля...

Падме не дала мне договорить. Плаксивое выражение на её лице сменилась паническим ужасом, она вцепилась в мою рубашку:

-- Нет! Я не хочу, чтобы ещё и с тобой что-нибудь случилось!

-- Да я осторожненько, с воздуха гляну, круг сделаю, да и всё. Кто остановит сенатский спидер?

-- Ракета! Террористы могут быть вооружены чем угодно! Сказала, нет, значит, нет!

-- Хорошо, хорошо, не полечу, -- щека к щеке, так лучше всего её успокоить. -- Ну? Ну... Полегче?

-- Капельку.

-- В твоём положении нельзя себя так изводить, это может отразиться на ребёнке.

-- Знаю. Я пытаюсь сдерживаться, но... В последнее время всё будто нарочно выводит меня из равновесия.

-- И это тоже следствие твоего положения, так говорит доктор Риг Нима. Потерпи, совсем немного осталось.

-- Да, уже немного. Спасибо, братишка. Пойду, наверное, я на веранду, воздухом подышу.

-- Конечно, иди, -- кивнул я. Добавив про себя: "А я в Сеть залезу, посмотрю, что народ говорит, который возле Храма бывает".

Но выполнить свою задумку мне толком не дали. Во-первых, несколько поисковиков на ключевую фразу намертво зависли, один - выдал окошко, что я "нарушаю ограничения, введённые распоряжением Верховной Канцелярии Республики". Когда же я залез на "Теневой порт Тройной Ноль", меня попросили подождать, поскольку "сервер дьявольски перегружен запросами страждущих". Дьявольски - это не "жутко" и не "дико", это предпоследняя степень перед "галактически", что означает полное зависание сервера. Ждать предстояло минут пять-десять. И тут стеклянными осколками зазвенел комлинк, личная линия моей кузины. Судя по звонку, абонент не определялся. Кто бы это мог быть? Я нажал сенсор приёма.

-- Падме? -- спросила голографическая фигурка худенькой черноволосой женщины в белом платье, пытаясь увидеть того, кто ответил на вызов. Я прекрасно её знал. Шелтай Ретрак, главная помощница сенатора Бэйла Престора Органы.

-- Нет, Шелли, это я, -- произнёс я, придвигаясь в фокус передающей камеры, и машинально добавил: -- Добрый вечер.

-- Добрый? -- лицо помощницы было бледным, губы болезненно кривились. -- Я бы так не сказала. А где твоя кузина?

-- Вышла на веранду. Сейчас позову.

-- Нет времени, -- качнула головой Ретрак. -- Мы стартуем. Слушай и передай Падме. Мой босс летал в Храм. Там полно клонов. Судя по меткам - 501-й легион. Они ищут и убивают всех обитателей Храма.

-- Что??? Шелли, у тебя опять токсикоз?? -- от изумления я даже забыл о приличиях. Насчёт токсикоза была чистая правда: в прошлом году, когда Шелтай была беременна, она часто от него страдала. Впрочем, Ретрак не стала обращать внимание на мою резкость и продолжала печально:

-- Лучше бы так. Сенатор сам видел, как клоны застрелили мальчика-падавана. А, улетая, заметил обломки нескольких спидеров. Гражданских, в том числе, один с медицинской эмблемой. Они пытались улететь, но их сбили. Ему чудом удалось спастись. Передай это Падме. И будьте осторожны! Всё, пошла команда "земля-борт", сейчас отключат сеть.

Изображение дрогнуло и рассыпалось фонтаном цветных точек. Я вскочил. Надо срочно рассказать Падме! Через кабинет и по лестнице вниз, на веранду. Но, выскочив на лестницу, я затормозил так, что чуть было не полетел вниз кувырком. Потому что услышал голоса.

-- Как ты? -- говорила сестра. -- Я слышала о нападении на Храм джедаев, даже отсюда виден дым.

-- Всё нормально, -- отвечал мужской голос, Анакина Скайуокера, -- я зашёл узнать, нет ли угрозы для тебя и ребёнка.

-- Что происходит?

Я услышал, как Анакин вздохнул.

-- Джедаи пытались свергнуть правительство, -- сказал он.

-- Я тебе не верю.

-- Я сам видел, как магистр Винду покушался на убийство канцлера.

-- Что же ты будешь делать? -- спросила Падме. Она была настолько растеряна, что не придала значения очевидным странностям в ответах мужа. Впрочем, она ведь ещё не знала... Я решил вмешаться.

-- Вопрос пока не в том, что делать дальше, а в том, что произошло, -- произнёс я, входя. -- Привет, Анакин. Ты говоришь, канцлер убит?

-- Убит? -- эхом повторила Падме.

-- Почему убит? -- переспросил и Анакин. -- Я этого не говорил.

-- Ты сказал, что на его убийство покушался Мэйс Винду, -- медленно сказал я. -- Лучший из бойцов Ордена. Так что, либо он убит, либо Винду и не хотел убивать. Никакая охрана не смогла бы остановить его.

-- Да, -- поддержала меня Падме. -- Я тоже не понимаю.

-- Его остановил я, -- с явной неохотой, не глядя в глаза ни мне, ни жене, ответил, наконец, Анакин.

-- Извини, конечно, но и в это слабо верится, -- покачал головой я. -- Ты один из лучших, это все говорят, но Винду...

-- Я становлюсь сильнее! -- в голосе зятя прозвучала такая внезапная злоба, что я поёжился, да и Падме невольно отступила на полшага назад. -- Скоро мне не будет равных во всей Галактике!!

-- Ладно, ладно, не кипятись, я ведь просто выясняю ситуацию. Всё так странно получается... Предположим, Винду сошёл с ума и решил убить Палпатина. Я с ним не знаком, но мне говорили, что он довольно злобен и жутко подозрителен. Допустим, эта подозрительность в итоге переросла в... -- я покрутил пальцем у виска. -- Но нельзя же на основании этого обвинять всех джедаев?

-- Конечно! -- с явным облегчением воскликнула Падме. -- Мэйс Винду - это не весь Орден, и даже не весь Совет!

-- Однако, -- продолжал я, -- на основании этого кто-то поднимает Пятьсот первый легион и идёт громить Храм своего собственного Ордена, -- слова срывались с губ почти что сами собой, уверенность, что так оно и есть, пришла, как только я заговорил. Больно уж всё складывалось одно к одному.

-- Что? Что ты говоришь, Алекс? -- ахнула Падме.

-- Когда ты ушла, позвонила Шелтай Ретрак. Бэйл Органа был в храме и видел, как клоны Пятьсот первого легиона искали и убивали выживших после нападения. На его глазах застрелили мальчишку-падавана.

-- Звёзды... Это правда, Анакин?? Ты приказал убить своих соратников? Своих друзей??

-- Ты не понимаешь! -- Анакин сжал кулаки. -- Вы оба не понимаете!! Война идёт уже четвёртый год, и конца ей не видно. Разумные существа Галактики не хотят этой войны, никто не хочет. Кроме главарей сепаратистов... и джедаев. Те и другие боялись за свою власть и влияние! Сейчас, когда одна из угроз устранена, осталось устранить ещё одну. По данным канцлера, главари сепаратистов собрались в системе Мустафар. Я уничтожу их, и в Галактике воцарится мир! Я принесу мир Галактике!!

-- Ты только послушай себя! -- схватилась за голову Падме. -- Массовые убийства ради мира и порядка... Разве это путь джедая?

-- Не говори мне о джедаях!! -- жуткие нотки вновь громыхнули в голосе зятя. -- Эти глупцы погрязли в своих догмах и правилах, думая, что это автоматически делает их чистенькими и беленькими, что бы они не вытворяли! В то время как на деле думают только о власти и славе!

-- А ты? Ты же говоришь, как завзятый злодей из голодрамы! "Всех убью, один останусь".

При слове "один" у меня в голове будто распахнулись тёмные шторы, и свет хлынул на происходящее. Как там выражался по этому поводу магистр Кеноби?

-- Не один, Падме, -- как сомнамбула, произнёс я. -- Двое их. Всегда двое. Учитель и ученик...

Падме Наберри Амидала - девушка всесторонне образованная и очень быстро соображает, ну, кроме случаев, когда находится в заплаканном состоянии. Вот и сейчас она поняла всё моментально, хоть и не была согласна. Тряхнула головой:

-- Не может быть! Анакин уничтожил владыку ситов, это был граф Дуку! А его ученица, Вентресс, ушла в наёмники.

-- Осмелюсь уточнить, госпожа, -- неожиданно подал голос стоявший у стены Трипио, о котором все забыли. -- Граф Дуку не мог быть учителем татуированного забрака, который напал на вас на планете Татуин. В то время он ещё не стал ренегатом.

-- Верно... -- голос Падме сел, опустившись до шёпота. Собрав волю в кулак, она посмотрела на угрюмо молчащего мужа: -- Анакин, скажи мне! Ответь. Ты действуешь по указке владыки ситов??

-- У меня своя голова на плечах!

-- Чем дальше, тем больше я в этом сомневаюсь, -- буркнул я себе под нос.

-- Заткнись! -- огрызнулся Анакин. -- Падме, ты же знаешь, я делаю всё, чтобы спасти тебя!

-- Спасти меня?? -- вспыхнула Падме. -- От чего? От твоих параноидальных видений? Приносить кровавые жертвы своим женщинам становится для тебя традицией, не находишь? Сначала Шми, теперь я... И ты хочешь, чтобы я приняла эту жертву? Может быть, мне следует ещё гордиться тобой, убийца?

-- Ты не смеешь так говорить, неблагодарная! -- набычившись, произнёс он и - я не поверил своим глазам - замахнулся на Падме.

-- Не тронь её!! -- заорал я. Выдержал тяжёлый, давящий взгляд зятя, добавил тише: -- Какое благородство! Бить беременную женщину только за то, что она с тобой не согласна. И это притом, что на всех углах кричишь о любви к ней. Настоящий мужч...

Договорить я не смог. Почему-то стало не хватать воздуха, будто язык распух и перекрыл вход в гортань. Падме в ужасе перевела взгляд с мужа на меня, затем снова на Анакина, на его вытянутую руку... В отчаянье замолотила кулачками по его руке - с тем же успехом она могла бить по дюрастиловой балке:

-- Остановись! Прекрати! Ты хочешь убить ещё и моего брата??

-- Я научу этого щенка не встревать в разговор взрослых людей!!

-- Щенка? Да ты сам только на два года старше него!

-- А что он видел в своей жизни, чтобы судить обо мне? Тепличный дворцовый мальчик...

-- Ты никогда не говорил так. Это не ты! Ты... ты безумен!

Анакин расхохотался, как одержимый, словно подтверждая её слова:

-- О, нет! Впервые за всё это время я, наконец, в своём уме!

Сквозь багровый туман удушья я вдруг увидел, как Падме сделала шаг, второй. Вниз, по ступеням веранды. К пропасти в сотню этажей. Я попытался крикнуть, остановить её, но получился только хрип. А она, встав на самом краю, ледяным тоном, которым, бывало, отдавала приказы во дворце, произнесла:

-- Отпусти. Моего. Брата. Иначе я убью себя!

Давление на моё горло ослабло. Анакин оглянулся, повёл левой, неповреждённой рукой - и кузину подняло в воздух и бросило на подушки дивана рядом со мной.

-- И кто из нас безумен?? -- прорычал зять, нависая над ней. -- Они так запудрили тебе мозги, что ты готова убить моего ребёнка??

-- Анакин! -- хрипло произнёс я. -- Я готов извиниться перед тобой за каждое моё слово. Ты только успокойся, и давай подумаем, как можно выправить ситуацию.

-- Приди в себя, дорогой, -- поддержала Падме. -- Нельзя громоздить одну ошибку на другую. Опомнись, Анакин. Остановись, пока не поздно...

-- Не поздно? Не поздно, говоришь?? Скажи это горе трупов там, в Храме!! Скажи юнлингам, которых я зарубил вот этой рукой! Нет. Теперь я пойду до конца. И уничтожу любого, кто встанет на моём пути!

-- Даже свою любовь? -- нахмурился я. Это, наверное, было ошибкой. Невидимый захват снова стиснул мне гортань. Звон в ушах стал сильнее, сердце работало с перебоями.

-- Ты не восстановишь её против меня! -- жуткий жёлтый огонь загорелся в голубых только что глазах Скайуокера. Не та золотистая теплота, что так нравилась мне у Рийо, и не спокойный уверенный взгляд хищника, нет. Там плескалась ярость, всесжигающая и безжалостная.

-- Никто не отнимет её у меня! -- рычал он. -- Она будет со мной!!!

-- Когда-то я думала, что быть с тобой - величайшее счастье во Вселенной, -- прошептала Падме, и глаза её вновь наполнились слезами. -- А теперь вижу: нет доли горше, чем эта. Безумие. Пора. Остановить.

Сквозь стремительно чернеющий кровавый туман перед глазами я успел увидеть, как Падме сорвала с пояса мужа световой меч, нажала кнопку и с мертвенно-бледным, как у покойницы, лицом ткнула огненным лезвием ему в сердце...

* * *

Меня чувствительно стукнули ладонью по грудине. Я закашлялся. Открыл глаза.

-- Дыши, Алекс, дыши! Ты как малое дитя, честное слово! Надо же было уткнуться лицом в подушку и мучиться от удушья! Хорошо, что мне бежать не надо, щёлк - и я тут.

-- Падме... -- сипло сказал я. -- Ты...

-- Что?

-- Нет, ничего. Наверное, от недостатка кислорода привиделось. Знаешь, я тут подумал... как, всё-таки, обидно, что я не знал тебя при жизни.

-- Какое совпадение. Я тоже думала, было бы здорово познакомиться с тобой рань... Секунду. Ты тоже видел этот "концерт по заявкам"?

-- Похоже на то.

-- Ну, вот, а досмотреть не дал.

Я мысленно перевёл дух. Кажется, концовки Падме не видела, иначе бы она не улыбалась так мечтательно. Слава богу. Всё-таки, мы друг другу не чужие, и мне категорически не хотелось, чтобы из-за моего вызванного гипоксией бреда она снова страдала.

-- Кристаллический парк - это было здорово, -- заметила Падме.

-- Наверное, вспомнил пещеры Кварцита, -- развёл я руками. -- По-другому объяснить не могу.

-- На самом деле, на Корусанте ничего подобного и в помине нет.

-- Но ведь могло бы быть?

-- Вполне. А ещё мне очень понравилось про дворец. Вот чего не хватало тогда, чтобы развеять эту липкую скукотищу.

-- А, то есть, фрейлин в качестве игрушек тебе было недостаточно, и ты решила притащить меня? -- нахмурился я.

-- Но тебе же самому нравилось.

-- Да я терпел, чтоб тебя лишний раз увидеть!

-- Слушай, мы уже обсуждаем это, как будто всё было на самом деле... -- покачала головой голограмма. -- Как думаешь, хоть один психиатр возьмётся лечить Силовую копию сознания?

-- Вряд ли, -- усмехнулся я. -- Или нам потребуется психиатр-призрак.

-- Какая жалость. Придётся оставить всё, как есть. Ладно, может, в следующий раз мультики покажут? Всё, хватит валяться. Вставай, умывайся и - завтракать. Нам сегодня ещё нужно куда-нибудь долететь.

-- Ну, кто у нас корабль, ты или я? Сколько, кстати, до выхода на досвет?

-- Час восемнадцать. Вставай, вставай, -- своими почти материальными руками она потянула меня с кровати. Пришлось подчиниться. Королевы ведь не любят неповиновения, даже бывшие. Просто потому, что бывших Величеств не бывает.

Продолжение: Падишахи Галактики

Комментарии: 80, последний от 09/05/2014. © Copyright Машошин Александр Валерьевич (neirosoft@yahoo.com) Размещен: 25/03/2014, изменен: 08/10/2015. 209k. Статистика. Повесть: Фантастика ЗВ: Infinities Скачать FB2		Оценка: *6.7010** Ваша оценка:
Аннотация: Та же компания, другое время. Что было бы, если бы они познакомились раньше? Автор настоятельно не рекомендует читать это произведение прежде основной трилогии "Посредине ночи" и рассказа "Сверхдальняя родня". Время действия 20 ДБЯ, 19 ДБЯ. Законченный текст от 04.05.14. В эпизоде: Кейнан Джаррус (Star Wars Rebels), которого тогда звали совсем иначе.

Машошин Александр Валерьевич : другие произведения.

Сны о Республике

Сны о Республике

Этюд первый. Передышка

Этюд второй. Подстава

Этюд третий. Предательство