-Не могу...не могу больше... она шевелила одними губами. Голоса уже не было вовсе. Из обожженной ледяным ветром груди вырывался лишь хрип. Она откинулась на спину. Короткий пуховик съёхал куда - то на сторону и голую спину сильно обжигала ледяная корка. Обе её ноги выше колена были воткнуты безжизненными палками в липкий, тяжёлый снег. Над ней бушевала пурга, полосуя её лицо острыми и хлёсткими ударами. Волосы её спутались , шапка была где-то потеряна. -Не могу ...не могу.... Шевелила она губами. Она даже заплакать уже вслух не могла. Гортань отказывалась издавать звуки. -Не могу.. не могу.... Она ощутила лямку рюкзака в сжатом кулаке и зарычала. Зарычала по звериному и стала перекидывать своё тело справа налево, взад и вперёд, что бы затем одним движением постараться выдернуть ноги из этой ледяной ловушки.
Она рычала и мотала себя из стороны в сторону и вдруг почувствовала движение. Тогда она отпустила лямку рюкзака, упёрлась двумя руками в утрамбованный вокруг снег и с диким рёвом выдернула наконец ноги. Она лежала распластавшись среди этого бескрайнего поля и уже даже не молилась. Она уже не проклинала. Она уже не спрашивала"Зачем?"
Зачем она оказалась в этой забытой богом и людьми глуши? Зачем она одна? Зачем ей этот пустой дом, такой огромный и пустой дом? Зачем ей эта свобода? Зачем ? Зачем она должна всё это преодолевать? Для чего? Для кого? Зачем ? Что он хочет от неё?
"Ведь я могу плюнуть на всё и уехать в один день. Меня ни что не держит. Зачем я здесь? Чего жду? Зачем устраивать себе ад?.... Расплата за грехи? Что я ещё должна осознать? Я знаю все свои грехи, я каюсь... Я сама себя наказываю.... Я сама себя заперла.... И выбросила ключ.... Это камера - одиночка... пусть уж лучше так, чем знать, что я всего лишь пешка...пешка в ожидании подходящей ситуации на поле его игры.....матрица...."
Она дотянулась до лямки тридцатикилограммового рюкзака, схватила его замёрзшими скрюченными пальцами и рывком подтянула к себе. Перевернулась на живот и поползла, проваливаясь коленями в мокрый снег. Вставать на ноги невозможно, наста практически нет . На втором шаге почти по бёдра проваливаешься в эту трясину снега. Лучше ползти.
Боль уже не ощущалась, только грудь раздирало на части от каждого вздоха. Один вздох, один рывок, один крик. С криком легче. Бурлаки на Волге наверное поэтому кричали. И мужики кричат, когда тяжесть тягают. И она кричала.
Начинало темнеть. Пурга только усилилась к вечеру. Впереди замаячил силуэт её дома. Сил от этого не прибавилось. Наоборот отчаяние стало сковывать её.
" Не могу... не могу больше... не хватает замёрзнуть на пороге собственного дома.... Позвонить...кому... Нине... и она придёт тебя вытаскивать... спасателям.... замёрзну, прежде чем они приедут.... а есть ли тут вообще спасатели... пожарники разве что..."
Джинсы промокли насквозь, пуховик она расстегнула, что б не впивался в горло своим замком, футболку она уже просто не ощущала на своём теле.
"Ползи... ползи... Ползи..." Она рычала и толкала своё непослушное тело вперёд, то и дело переворачиваясь на спину, что бы подтянуть за собой рюкзак.
" Ползи....ползи....он ведь чует тебя уже... он видит тебя уже... он заперт в доме.. и он тебе ничем сейчас не поможет... и ты собираешься сдохнуть у него на глазах...он этого не заслужил... у него должна быть долгая и счастливая жизнь... ползи..."
Сердце её сжалось от невыносимой боли от того, что она себе представила. Как её пёс видит и чувствует её муки и мечется в отчаянии и неспособности ей помочь. Она рванула на себя рюкзак, зарычала, как животное в последней отчаянной попытке борьбы за жизнь. И поползла. Не останавливаясь, тараня снег, оставляя на нём капли крови от закусанных губ.