Очень многие любят цитировать фразу "Патриотизм - последнее прибежище негодяя". Приписывая её то Толстому, то ещё кому... То просто уязвляя оппонента.
Некоторый поиск по источникам позволил узнать, что автором её являлся доктор Джонсон и в оригинале она "Patriotism is a last refuge of a scoundrel".
А вот как его понимать...
1. Сэмюэль Джонсон был лексикографом, и эта фраза выхвачена из статьи "Патриотизм" составленного им словаря.
2. Статья большая, и выбор из неё только этой фразы более характеризует выхватывающего, нежели автора фразы.
3. Слова, входящие в неё, имеют определенный смысл, отчасти пропавший при переводе.
Так, scoundrel это не "негодяй вообще", а "бродяга", мелкий правонарушитель, пойманный за бродяжничество, карманное воровство или хулиганство (но не за убийство, изнасилование или измену, караемые смертью).
А refuge происходит от латинского refugium, то есть права спасающегося от погони прибегнуть к алтарю храма, чем он спасался от преследующих, становясь, однако, после этого храмовым рабом. Этимология сия для читателей Джонсона, для которых латынь была основой образования, вполне очевидна.
4. Норма тогдашнего права позволяла арестованному, не дожидаясь судебной сессии, объявить о своей желании завербоваться в армию (или флот), и тем самым избежать наказания. В отличие от уважаемого Босуэлла, полагавшего, обсуждая ту фразу, что речь в ней исключительно о "ложном патриотизме", я полагаю, что при тогдашних тяготах службы, дабы предпочесть пули врага и палку капрала тяжкой, но не столь опасной работе на руднике или плантации - некоторая доля подлинного патриотизма требовалась, хотя, конечно, и более сытный по сравнению с каторжным солдатский паек на выбор влиял.
5. Таким образом, буквальный смысл фразы таков: "При наличии известного патриотизма даже негодяй может избавиться от наказания, выбрав опасную, но нужную для Родины службу".
Впрочем, это не единственная фраза, которую мы склонны понимать "с точностью до наоборот". Здоровый дух в здоровом теле, управляющая государством кухарка, истина в вине - обращаясь к оригиналам, обнаруживаем с удивлением, что смысл был иной, и часто прямо противоположный общепринятому.