Аннотация: Опубликован отдельной книгой (Москва, "АСТ"); в альманахе "Калейдоскоп" (Самара).
Глава 1
ОХОТНИК И ЖЕРТВА
Уже не раз и не два любопытное солнце проделывало дырочку в белесой волокнистой пелене, пытаясь подсмотреть, что творится там, внизу. Наконец, собравшись с духом, оно разорвало облачное покрывало в клочья. И унылая стена ровно подстриженных кустов, подступающая к замысловатой фигурной ограде, мгновенно преобразилась, налилась яркой жизнерадостной зеленью.
Дом впечатлял. Характерные стрельчатые окна и прихотливые каменные кружева еще минуту назад наводили на мысль о выходце из средневековья. Но теперь, залитый апрельским солнцем, дом являл собой образец так называемой "новой готики" - облегченной, почти воздушной. В таком жилище не подышишь пылью веков. Есть, конечно, умельцы, работающие под старину без всяких новомодных заморочек. Стоит пожелать - и они отгрохают тебе мрачные чертоги, где ты будешь вздрагивать, представляя себе парочку бродящих в подвале привидений или прячущихся за массивными колоннами вампиров. Некоторым богачам доставляет странное удовольствие окружать себя фальшивой жутью, суррогатными тенями прошлого. Но хозяин этого дома явно был не из таких.
- Неплохо устроился, - пробормотал, подходя к воротам, молодой человек в расстегнутой кожаной куртке и обтягивающих джинсах. У него были острые скулы, узкие бескровные губы и свисающая на глаза жидкая соломенная челка. Всем своим видом он бросал вызов толстосумам, свившим себе гнезда в этом уединенном живописном местечке. Не в пользу чужака говорило уже то, что он добрался сюда на попутке, а полкилометра от автострады одолел пешком.
Но пришельцу, судя по всему, было плевать, что о нем подумают. Он позвонил и, глядя прямо в объектив миниатюрной телекамеры, растянул губы в улыбке.
Ворота оставались запертыми. Молодой человек убрал с лица улыбку, незаметно вытряхнул из рукава в ладонь маленькую коробочку и сдвинул большим пальцем переключатель на ее боковой грани. На квадратном экранчике появилась сложная схема - "потроха" электронного замка. "Что тут скажешь? - подумал молодой человек. - Дорогая штука, вызывает уважение. Но этому господину невдомек, что для моей "отмычки" нет ничего невозможного. Стоит нажать пару кнопок... Кажется, он испытывает мое терпение. Неужели действительно хочет убедиться, настолько ли я крут, чтобы взломать эту игрушку и ввалиться в его логово?"
Из динамика послышался шорох. Хозяин, казалось, раздумывал, подавать ли ему голос.
- Да я это, я! - Молодой человек вновь расплылся в улыбке. - Точен, как часы. Сомневаетесь, да? Представляли меня... хм... несколько иначе? Вы уж извините, что не могу соответствовать. Впрочем, для нашего брата содержание куда важнее формы. Уж вам-то, надеюсь, это объяснять не нужно?
Замок сработал.
- Благодарю, - сухо произнес гость и, пригнувшись (роста он был немалого - под метр девяносто!), вошел в ворота.
Хозяин выглядел лет на пятьдесят - пятьдесят пять, но держал фигуру так, что ровесники могли ему только позавидовать. Среднего роста, крепкий, с могучей шеей. Ни малейшего намека на отвисающий животик. Чувствовалось - заботится о своем здоровье, наверняка регулярно машет не только клюшками для гольфа, но и теннисной ракеткой.
- Значит, вот вы какой, - бесстрастно произнес хозяин, оглядывая молодого человека с ног до головы.
- Сегодня я такой, - уточнил визитер, сделав многозначительное ударение на первом слове.
- Что? Ах да, конечно... - Хозяин опустился в кресло. - Знаете, ваш вчерашний звонок совершенно выбил меня из колеи. Я и предположить не мог... - Он нервно побарабанил пальцами по подлокотнику. - Садитесь, мистер... э-э...
- Что значит имя? - Молодой человек сел и небрежно закинул ногу на ногу. - Пустой звук... Давайте поступим проще: я буду звать вас Первым, а вы меня, соответственно, - Вторым.
- Меня... Первым? - удивился хозяин.
- Ну, разумеется! Вы же старше, не правда ли? А поскольку нас всего двое...
- Вы уверены?
Молодой человек пожал плечами.
- Конечно, все может быть. Не берусь ничего утверждать, но, поверьте, я провел очень тщательные поиски. Вот вы, например, ничем себя не афишировали, избегали... так сказать... всяческой эксцентрики, но я все же вас вычислил! Таким образом...
- Хорошо, хорошо, - перебил его хозяин. - Но мне пока не совсем понятно, чем могу служить.
- Как вы неприветливы, Первый! - Гость сокрушенно покачал головой. - Кстати, мы в этом доме одни?
- А вы что, собираетесь меня ограбить?
- Бог с вами! - поморщился Второй. - Если для меня даже собственное имя - всего лишь пустой звук, то и любые ваши побрякушки, поверьте, - тоже. Просто мне очень не хочется, чтобы какой-нибудь детина с непомерно развитым слуховым аппаратом интересовался нашим задушевным разговором. Впрочем, считайте мой вопрос риторическим. Теперь я уже знаю, что в доме больше никого нет.
Хозяин мрачно разглядывал картину, украшавшую стену прямо над головой гостя. У него было предчувствие, что этот "задушевный разговор" для одного из них плохо кончится. Но для кого именно?
- Даже обидно! - продолжал разглагольствовать Второй. - Вы, кажется, смотрите на меня как на прощелыгу. Этакого юного оборванца, который явился в богатый дом, чтобы запудрить владельцу мозги и загрести бабки. А ведь мы друг другу не чужие. Осмелюсь заметить, что ближе меня у вас в подлунном мире никого нет.
- Не думаю, чтобы мы с вами когда-нибудь состояли в родстве.
- Слушайте, Первый, вы же прекрасно понимаете, что я имею в виду! Вообще-то говоря, копаться в родословных - занятие для напыщенных болванов. Если вам однажды придет в голову начать такие раскопки, то вы убедитесь, что сравнение, увы, не в вашу пользу. Я, к вашему сведению, родился в Европе, и папаша мой приходился седьмой водой на киселе какому-то барону. Не ахти какая знать, но все-таки... Вы же, насколько мне известно, происходите из семьи простых поселенцев.
- Вы хорошо осведомлены, - с недовольством произнес хозяин. - Случайно, не в ФБР работаете?
- Ну что вы, зачем обременять своим присутствием такую серьезную организацию! Предпочитаю действовать самостоятельно. Надеюсь, Первый, вы не приняли моих слов всерьез, не подумали, что я действительно кичусь своими предками? Черт бы их всех побрал! На самом деле, если на то пошло, вы мне близки куда больше папаши. Он был заурядным человечишкой, ничего не знал и не умел, ни о чем не догадывался. Не то что вы... Единственная его заслуга заключалась в том, что он произвел на свет меня. Гены блуждали, блуждали и однажды случайным образом сложились в чрезвычайно интересную мозаику.
Хозяин поежился от неожиданной догадки.
- Так, говорите, вы родились в Европе?
- В Дании, если вам угодно.
- А произношение у вас, как у стопроцентного янки.
Гость лениво потеребил мизинцем мочку уха.
- Я очень способный, знаете ли! Необычайно одарен. Хотите, в следующий свой визит буду без акцента изъясняться по-русски или по-китайски? Сможем приятно побеседовать. Ведь вы - не скромничайте! - тоже незаурядный полиглот. Стоит только захотеть...
В глазах хозяина впервые мелькнул страх, как будто он увидел перед собой смертельно опасную ядовитую гадину. Заметив это, молодой человек усмехнулся. Страх - великолепный инструмент, позволяющий определить, кто есть кто в этом невероятно сложном мире. Можно быть важным боссом, ворочающим миллиардами и покупающим конгрессменов, как новые лимузины, но стоит только позволить страху коснуться тебя склизким щупальцем - и ты немедленно демонстрируешь миру свою подлинную, рабскую душонку. Первый, Второй - это всего лишь ничего не значащие слова, произвольно налепленные ярлыки. Только выдержав испытание страхом, получаешь право на почетный номер.
- Слушайте, мистер... э-э... Второй, я вижу, вы очень словоохотливы. Однако мы разговариваем с вами уже минут двадцать, а я так и не понял, ради чего вы назначили встречу.
Гость заложил руки за голову и откинулся на спинку кресла.
- Помилуйте, да мы же были обязаны встретиться - хотя бы для того, чтобы взглянуть друг на друга и поговорить! Представьте себе Землю после погубившей динозавров катастрофы. Единственный уцелевший ящер обреченно ползает по лесам и с расстройства даже не ест свои любимые папоротники. Вдруг он узнает, что где-то в далеких краях обитает еще один чудом выживший его сородич. Не кажется ли вам, что наш динозаврик тут же сломя голову ринется на поиски?
- Как трогательно... - сказал Первый. - Только я, как ни странно, вовсе не чувствую себя одиноким динозавром. На Земле, к вашему сведению, семь миллиардов людей.
- Людей! - хмыкнул Второй. - Вы что, серьезно равняете себя... со всеми прочими? С этими ничтожествами?
- В конце концов, - не сдавался Первый, - есть еще Клан! В него входят сотни, тысячи...
- И ни с одним из них вы не поддерживаете контактов, - спокойно констатировал Второй.
Хозяин вскипел.
- Слушайте, вы, молокосос! Если я отпустил прислугу, это еще не значит, что вас некому поставить на место! По какому праву вы взялись меня учить?
Молодой человек зевнул.
- Диагноз полностью подтвердился, - произнес он, не меняя непринужденнной позы. - А теперь послушайте меня. Вы так и не поняли, зачем я пришел? Видите ли, мне доставляет удовольствие наблюдать за людьми, пожелавшими пресмыкаться, хотя они вполне могли парить. О нет, я не сомневаюсь, что поначалу вы свой дар использовали, да еще как! Быть беднее церковной мыши и честным трудом нажить миллионы - это все наивные сказочки о Великой американской мечте. Я не хочу знать, что именно из своего арсенала вы использовали и сколько убиенных на вашей совести. Впрочем, характер у вас мягкий, и до этого, я думаю, не дошло. Как бы то ни было, вы таинственным образом сколотили неплохой капиталец и вложили деньги в дело - не сверхприбыльное, но зато вполне надежное.
- Так вам нужны деньги? - хрипло спросил Первый.
- Бросьте! Деньги - это всего лишь красиво разрисованная бумага. Они имеют ценность только в глазах людей, похожих... гм... на ваших нынешних приятелей. Зрачки, понимаете, так устроены - не видят ничего за пределами зеленого прямоугольника с благообразным ликом президента. Однако я, с вашего позволения, продолжу. Итак, вы выбрали спокойную жизнь и достаток. Шикарный дом в местности, где земля стоит бешеных денег, знакомство с финансовыми тузами, непременные встречи с нужными людьми на поле для гольфа. Жениться на перезрелой дочери какого-нибудь магната, правда, не захотели. Зачем? Вы, насколько мне известно, слывете изрядным ловеласом, а чтобы жить, как хочется, и своих денег хватает. Одним словом, вы влипли в это сладкое дерьмо по самые уши. О том, чтобы еще хоть раз воспользоваться своим даром, уже и речи не было. Боже упаси уважаемому человеку привлечь к себе нездоровое любопытство! Интересный материал для психолога, вы не находите? Я, например, не понимаю, как можно, обладая исключительными способностями, похоронить их, забраться, как улитка, в скорлупу и втянуть рожки. Ведь миллионеров на нашем грешном шарике пруд пруди. Желание стать чем-то большим...
- ...И носить потрепанные джинсы, а передвигаться исключительно на своих двоих, - съязвил Первый.
- До поры до времени - да. Пока внешние атрибуты меня мало волнуют.
- "Приобретет же он весь мир", - насмешливо процитировал хозяин что-то смутно знакомое молодому человеку - Ну, все! Рад был познакомиться и все такое прочее. Пусть нас, как вы утверждаете, всего двое на планете, но думаю, что мне было бы неплохо и одному. Попрошу вас!
На бледном лице Второго появилась зловещая улыбка. Хозяина передернуло. Ему вновь представилось, что перед ним, издавая зловоние, восседает холодная скользкая тварь. Как он хотел, чтобы это ядовитое создание покинуло его дом подобру-поздорову!
- Вы так ничего и не поняли, - с ноткой сожаления в голосе произнес молодой человек. - Нас действительно двое на планете. А должен остаться один.
Пальцы Первого судорожно вцепились в подлокотники кресла, лицо исказил животный ужас. Но не успел гость насладиться произведенным эффектом, как в его мозг, который он почитал как величайшую ценность во Вселенной, с невероятной силой врезался невидимый таран.
Разумеется, Второй подготовился к нейроатаке - выставил "сторожевые посты", возвел "редуты". Но теперь не вызывало сомнений, что защита слабовата. Его подвела излишняя самонадеянность! Он был уверен в своем абсолютном превосходстве над давно не практиковавшимся соперником. Однако тот, хотя и заметно павший духом, сдаваться не собирался.
Со стороны могло показаться, что у этих двоих по удивительному стечению обстоятельств начался одновременный припадок. Лицо хозяина побагровело. Тяжело дыша, он пытался придвинуться ближе к врагу, как будто собирался, если не удастся покончить с ним на расстоянии, просто задушить его голыми руками. Но стоило Первому хотя бы слегка наклониться вперед, как неведомая сила тут же отбрасывала его обратно, вжимая в мягкую спинку кресла.
На Второго вообще было жутко смотреть. Он ежесекундно дергался, как марионетка под управлением пьяного кукловода, и то вздымал над головой длинные руки со скрюченными пальцами, то самым невероятным образом сплетал их на груди. Можно было подумать, что конец молодого человека уже близок. Вот-вот на узких губах не рассчитавшего свои силы юнца выступит пена, он выгнется дугой и застынет, как обрызганное инсектицидом гигантское зловредное насекомое...
Однако борьба продолжалась. В мозгу Второго бушевало пламя, импульсы чужой враждебной воли все били и били в уязвимые точки, разрушая оборонительные бастионы, до сих пор казавшиеся незыблемыми. Но и защитники крепости не дремали. Две невидимые рати беззвучно истребляли друг друга пучками кинжальных биополей.
Хотя молодого человека и корчило, как эпилептика, исход поединка уже не представлялся абсолютно ясным. Второй был закаленным бойцом. Сглупив поначалу, он больше не допускал ошибок и, заставляя свое серое вещество чуть ли не дымиться от напряжения, методично выдавливал вражеские полчища с захваченной территории. Прошло минут десять - и вот уже задергался Первый, а Второй изогнулся, как рыболовный крючок, и замер, сверля своего противника сумасшедшим взглядом.
Теперь баталия разворачивалась в черепной коробке хозяина, и спустя несколько минут стало ясно, что он ее проиграл. Молодой человек с усилием вытянул перед собой дрожащие руки, и, словно повинуясь этому чисто театральному жесту, Первый медленно поднялся на таких же трясущихся ногах.
- В добрый путь, - чуть слышно прошептал Второй. - Ну, давай, ищи. Ищи, черт бы тебя побрал! Ты же такой, как все... по крайней мере, стремишься быть таким же... А значит, у тебя где-то есть эта игрушка... Ищи!
Хозяин вышел на середину комнаты. Покрутился на месте, затем, балансируя руками, словно переходил вброд речушку с быстрым течением, направился к столику, притулившемуся в углу. Несколько секунд он простоял перед ним, раскачиваясь из стороны в сторону, потом выдвинул верхний ящик и достал оттуда пистолет. Лицо обреченного бизнесмена напоминало трагическую маску. Расширившимися глазами он смотрел на свою руку, которая неотвратимо, словно знающий лишь одну траекторию механизм, поднималась к виску.
Прогремел выстрел.
Молодой человек повалился вперед и уткнулся лицом в колени, как будто это из его головы смертоносный кусочек свинца только что вышиб мозги. Тут же затрещало дерево - падая, хозяин ударился грудью прямо об открытый ящик стола. Пистолет, подпрыгивая, прокатился по полу, и наступила тишина.
Несколько минут Второй не мог пошевелиться. Невероятная дуэль вконец измотала его. Голову, как готовый лопнуть нарыв, терзала пульсирующая боль. Если бы сейчас в дом вломились полицейские, им пришлось бы возиться с ним меньше, чем с малолетним потрошителем игровых автоматов.
Наконец Второй поднял голову и, опершись руками о подлокотники, выпрямился.
"Куда бы ты делся, - подумал он, глядя в остекленевшие глаза поверженного противника. - Ладно хоть, успел повоевать, не уподобился барану на бойне. Вся беда в том, что мир для нас двоих был тесен. Что ж, хорошую головоломку я задал копам! Они долго будут напрягать свои убогие мозги, пытаясь врубиться, с какой стати этот преуспевающий денежный мешок вздумал обняться с костлявой. Бог вам в помощь, парни! А мне, извините, пора".
Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы разобраться с электронными системами дома и стереть память как о своем визите, так и о телефонном звонке. Напоследок молодой человек аккуратно протер платочком все места, которых касался.
- Конечно, таких пальчиков в вашем компьютере уж точно нет, - сказал он, - но зачем вам изводить себя ненужной работой?
Пульт дистанционного управления он трогать не стал, а потому, чтобы выйти из ворот, использовал свой приборчик. Ребята из спецслужб обалдели бы, ознакомившись с содержимым этой невзрачной на вид коробочки. Может, она была и не самой сложной в мире, но зато уникальной - найти аналог не удалось бы даже самым лучшим сыскарям. Второй знал это наверняка. Впрочем, что значит Второй? Теперь он был Первым. И единственным.
Глава 2
ИНТИМНАЯ ЖИЗНЬ ВЕЛИКИХ
Валентина была верна своей пагубной привычке. Секс, конечно, замечательная штука, но когда до полуночи изнуряешь себя "гормональными инъекциями" (так витиевато называл сие действо один знакомый донжуан), под конец хочешь лишь одного - уткнуться "в мягкое, в женское" и блаженно отплыть в царство Морфея. Так Ворохов и собирался поступить. Однако Валентина, как всегда, выскользнула из его объятий и, даже не потрудившись накинуть халатик, подошла к окну. Вспыхнул огонек зажигалки. Валентина прикурила и, открыв форточку, выпустила струйку дыма в ночь, подсвеченную уличными фонарями.
Ворохов беспокойно заворочался. Валентина курила длинные дамские сигареты, смакуя каждую затяжку, и ждать, когда она вернется к нему под бочок, было невыносимо.
- Не боишься, что тебя высмотрят? - спросил он.
Валентина хмыкнула и развратно покрутила "нижним бюстом". К своему изумлению, Ворохов тут же убедился, что в его истерзанном ласками организме отнюдь не все умерло. У Валентины была потрясающая попка, а сейчас, в полумраке, эта выдающаяся часть тела выглядела особенно соблазнительно.
Ворохов сглотнул слюну.
- Совсем необязательно каждый раз среди ночи отравлять мне существование, - произнес он тоном седовласого джентльмена, мягко ставящего на место зарвавшегося лакея.
- Ну и мужик мне попался, - вздохнула Валентина. - Не пьет, не курит. Ладно еще, хоть женский пол не "приемлет равнодушно". Слушай, Андрей, а сколько баб у тебя было до меня? Просто интересно.
- И что это все так любопытствуют насчет интимной жизни великих? - отшутился Ворохов.
Валентина повернулась, уставив на него красный огонек сигареты.
- Великий... - Она глубоко затянулась. - Ничуточки не смешно, Андрей. Мы с тобой встречаемся уже год, и все это время ты пыжишься доказать, что неблагодарные современники малость не доросли до твоих опусов.
- Ладно, Валя, - примирительно сказал Ворохов. - Давай, иди в постельку. Мне-то что, а тебе завтра на работу.
- Сегодня, - уточнила она, бросив взгляд на электронные часы, и потушила сигарету. - Заботлив ты, безработный жук. А если эту ночь я хочу куролесить? Как ведьмочка, прилетевшая на шабаш?
Валентина слегка согнула ноги в коленях и стала медленно приближаться, раскачиваясь из стороны в сторону, отчего ее груди красиво перекатывались, как у заправской шоу-герл. Ворохов приглашающе откинул одеяло, но она вдруг остановилась.
- Полежи еще немного в одиночестве. Пойду почищу свои зубья после сигареты. Ты же такой неженка!
Вернувшись, Валентина первым делом выгнала Ворохова из кровати и поправила простыню, на долю которой в эту бурную ночь выпало немало испытаний. Наконец они легли.
- Слушай, Андрей, я забыла тебя спросить. Когда я пришла, ты был явно не в своей тарелке. Пошел доставать для меня из шкафчика свою "гостевую" пепельницу, а вместо нее принес вазочку для цветов. А потом еще - помнишь? - застрял на кухне. Я пошла посмотреть, над чем ты там колдуешь, гляжу - стоишь перед мойкой и смотришь куда-то в угол. Ну-ка, рассказывай, что приключилось?
- М-м! - запротестовал Андрей. - Давай завтра, а?
- Нет уж, раскалывайся!
- Ладно, слушай. Собственно говоря, все началось еще две недели назад. Я шел по улице, думал о чем-то своем, и вдруг почувствовал, что за мной наблюдают. Сама знаешь, бывает такое. Обернешься - точно: кто-нибудь стоит за спиной и сверлит тебе взглядом затылок. Ну, я, конечно, обернулся. Никого! Что за черт, думаю. Пошел дальше - опять "эффект сверлящего взгляда". Вот напасть! В общем, решил, что просто переутомился. Дай-ка, думаю, посижу на скамеечке, расслаблюсь. Сел. И буквально через полминуты меня вновь "достали"! Причем ощущение уже другое: как будто забрался ко мне в черепушку крохотный такой паучок и перебирает лапками по извилинам. Просто дьявольщина какая-то! Я стал разглядывать улицу и наконец-то увидел подозрительного типа. С виду - ничего особенного: невысокий, в сером плаще...
- ...И сверлит тебя демоническим взглядом?
- Ну, не то чтобы сверлит... Стоит на другой стороне улицы, словно кого-то поджидает. Но нет-нет, да и посмотрит в мою сторону.
- Подумаешь!
- Нет, не "подумаешь"! Как только он понял, что я им заинтересовался, сразу же повернулся ко мне боком и больше ни разу не удостоил вниманием.
- А "паучок"?
- А "паучок" продолжал копошиться у меня в голове. Совсем не больно, но и приятного мало.
Валентина хмыкнула.
- Значит, ты решил, что все дело в этом типе... Он, надо полагать, был жгучий брюнет со сросшимися над переносицей кустистыми бровями. Тонкий длинный подбородок, крючковатый нос... Рожек не заметил?
- Валя, не смейся. Лицо как лицо. Я, конечно, не мог рассмотреть его во всех деталях - далековато было. Но запомнил.
- Да? Ну, продолжай.
- Я подумал: если он наконец уйдет, а "паучок" останется - значит, дело не в загадочном гражданине, а, скорее всего, во мне. Может, именно так понемногу начинает ехать крыша? Но тип стоял, как приклеенный, и этот гадский паучок продолжал сучить ножками у меня в голове. Короче, я не выдержал. Встал, прошел немного и свернул в переулок. Перед этим пару раз обернулся: тип стоял на том же месте. Видно, понял, что "засветился", и решил не дергаться, не усиливать мои подозрения. А "паучок" вскоре исчез.
- Потрясающе! - Валентина вложила в это слово бездну сарказма. - Твоим выводам мог бы позавидовать сам Шерлок Холмс. Тот дяденька, скорее всего, поджидал подругу. Если он и посмотрел пару раз в твою сторону, то только потому, что ты невольно привлек его внимание своим затравленным видом. И вообще...
- Подожди, - перебил ее Ворохов. - Я уже говорил тебе, что тогда все только началось. Сегодня я увидел его вновь. Он стоял возле газетного киоска и разглядывал обложки журналов. Или делал вид, что разглядывал. Мне захотелось расставить точки над "i", но как? Подойти к нему и сказать: "Извините, господин хороший, у меня к вам есть пара вопросов"? Да он меня просто "пошлет", и правильно сделает. Тогда я решил медленно пройти мимо него и проследить - будет ли какая-нибудь реакция?
- Ух ты! Прямо шпионский детектив! И что же?
- Дергаться он, разумеется, не стал и на этот раз. Даже не пошевелился. И все же моя догадка полностью подтвердилась. Едва я с ним поравнялся, как в мой мозг снова проникло нечто. Но уже не "паучье". Как бы тебе это объяснить... Представь, что твоего лица коснулась тончайшая кисть. Легко, почти неощутимо. Представила? Ну вот, а мне эту кисть просунули вот сюда, - Ворохов похлопал себя по макушке, - и чуть-чуть поводили ею... кругообразно. Вероятно, это и была реакция человека в сером плаще на мое присутствие. Он и не хотел, а выдал себя. Вот, в общем-то, и все.
- Значит, из-за этого мужика ты и был до вечера такой... заторможенный? Подумать только!
- А этого недостаточно, чтобы призадуматься? Что ты тогда считаешь серьезным происшествием? Мой труп, найденный в подворотне с дыркой в голове?
- Ну, хорошо, хорошо. Как же ты объясняешь эту чертовщину?
- На ум приходит только одно: испытания психотронного оружия. Слыхала о таком? У нас в свое время разработки велись, это точно. А вот свернули их потом или нет, неизвестно. Вдруг в кармане у этого типа находилась какая-нибудь засекреченная штучка? Допустим, устройство, отслеживающее биотоки моего мозга. Они ведь у каждого человека различаются. Настроил прибор на определенную волну - и "веди" своего "клиента". Как тебе такая версия?
Валентина фыркнула.
- Гениально! Спецслужбы бросают все дела и организуют слежку за выдающимся представителем человечества. Слушай, дорогой, а ты не слишком много о себе думаешь? Меня в последнее время это стало просто раздражать. Вот скажи: зачем ты ушел из редакции?
- Надоело. Не мог больше, не мое это.
- А чье же? Пишешь ты прекрасно, числился на хорошем счету, деньги получал... Со столицей, конечно, не сравнить, но, по здешним меркам, устроился неплохо. Как теперь жить собираешься?
Ворохов сел, опустив ноги с кровати, и подпер кулаком подбородок.
- По правде говоря, не знаю. Впрочем, есть вариант. Присмотрел я одну фирму.
- Что она выпускает?
- Ну, скажем так, полиграфическую продукцию.
- Книги?
- Нет.
- Значит, буклетики - календарики. Будешь редактировать надписи из трех слов на поздравительных открытках. Слушай, Андрей, ты балда! Чего в газете не сиделось?
- Да пойми ты! - горячо заговорил Ворохов. - Выпускать буклетики -- это, по крайней мере, честно. Делаешь свою работу и ничем не терзаешься, параллельно обдумываешь сюжет новой повести. А в газете... Наблюдаешь по долгу службы местных политических бонз, слушаешь их словоблудие на пресс-конференциях, заседаниях и сессиях, и начинаешь тихо ненавидеть почти всех "слуг народа". Поначалу ты, так сказать, только-только допущен лицезреть и ни черта ни о ком не знаешь. Но чем дальше варишься в этом котле, тем больше тебя посвящают в разные пикантные подробности. У каждого "слуги" есть недоброжелатели. Постепенно узнаешь, кто сколько казенных миллионов положил в карман, кто кого предал и даже кто с кем спит. Но написать ни о чем не можешь: газета финансируется из областного бюджета, а собаку, посмевшую тявкать на хозяина, всегда пребольно бьют палкой. Более того, всех из этой вороватой братии ты обязан восхвалять: какие они замечательные, как трогательно пекутся о нашем благе! Вот тебе и "четвертая власть"...
- Нашел из-за чего убиваться! Если ты такой борец за справедливость, шел бы в оппозиционную газету.
- А чем они лучше? У каждой есть хозяин, цель которого -- самому пролезть во власть, чтобы так же пилить бюджетные деньги...
- Тысячи других журналистов преспокойно работают и не мучаются твоими проблемами.
- А я не журналист. Видишь ли, настоящий газетчик всегда испытывает кайф от любой своей профессионально написанной статьи. Я пишу профессионально, но кайфа не испытываю. Не мое это.
- А работа в фирме - твое?
- Нет, конечно. Но там я хотя бы не буду видеть откормленные физиономии наших "благодетелей".
- Ладно, сколько там платят?
- Меньше, чем в газете. Должностишка невелика, да у нас и нет богатых полиграфических фирм.
Валентина села на кровати и обхватила руками колени.
- Даже не знаю, как мне быть. Посочувствовать тебе, попробовать переубедить или просто махнуть рукой: дескать, горбатого могила исправит? Ладно, поговорим о том, что ты считаешь своим истинным призванием. Итак, стучать по клавишам компьютера стоит лишь в том случае, когда ты создаешь свои литературные шедевры. - Последнее слово она произнесла так, как будто во рту у нее был кружок лимона. - Ну, и каковы же твои успехи, великий мастер слова?
Ворохов насупился: он не любил, когда Валентина касалась больной темы. Но надо было что-то отвечать.
- Ты же знаешь, у меня были публикации в центральных журналах.
- Не больше десятка за двенадцать лет! В основном - маленькие рассказики. Это что - успех? Андрей, я просто не понимаю. Ты же можешь сделать себе имя! Я вроде бы не совсем дура, немного разбираюсь в литературе. Те твои рассказы были очень даже ничего. Если бы ты продолжал в том же духе, то мог бы написать добротный фантастический роман. Главное - попасть в струю, дальше тебя само понесет. Вот тогда бросай редакцию, твори, получай кайф, ну и деньги, конечно. Говорят, самым плодовитым авторам удается прожить на одни гонорары. Но разве ты можешь быть как все? Выделиться захотел, начал писать что-то неудобоваримое. Галактики, пульсары, квазары, Большой взрыв... И ни одного человека! Я не знаю, может, для астрономов да еще двух-трех особо тонких ценителей русской словесности это и представляет интерес. Но книги не издают тиражом в пять экземпляров! Ты вот свою последнюю рукопись давал почитать знакомым. Скажи честно: хоть один дочитал до конца?
- Кончай, Валентина, - глухо произнес Ворохов.
- А почему это "кончай"? - взвилась она. - Если не жена - значит, мне все должно быть до лампочки? Да, я хочу, чтобы ты добился успеха. А какая женщина этого не хочет? Можешь ты побороть свое упрямство и переключиться с этой тягомотины на что-то более привычное?
- Эта тягомотина, - сказал Ворохов, с трудом усмиряя нарастающую злость, - и есть то, ради чего я появился на свет. Изображать крутых космических вояк с железобетонными бицепсами и мозгами размером с грецкий орех не хочу и не буду. Я с куда большим удовольствием опишу "роды" галактики, исторгающей из себя сказочно красивую туманность, чем любовные судороги какой-нибудь грудастой девицы-киборга в объятиях бравого капитана звездных рейнджеров. И давай закроем эту тему. Спокойной ночи!
- Спокойной ночи! - раздраженно ответила Валентина и демонстративно повернулась к нему спиной.
Глава 3
ПРИГЛАШЕНИЕ
Когда он проснулся, Валентины в квартире уже не было. На кухонном столе его дожидалась записка:
"Андрей, я на тебя очень рассердилась. Только не подумай, что мне ни с того ни с сего попала вожжа под хвост. Рано или поздно это должно было случиться. Если ты считаешь себя гением - так добейся, чтобы это признали хотя бы соседи по лестничной площадке. В тридцать лет мужчина должен твердо стоять на ногах, а не гоняться за журавлем в небе. Не скрою, я уже строила какие-то планы (предложение зачеркнуто). В общем, ты должен сделать выбор. Попробуй на досуге ответить на вопрос: стою ли я того, чтобы ради меня отказаться от своих заблуждений? Если решишь, что стою, - позвони".
На краю стола стояла пепельница со смятым в гармошку окурком тонкой дамской сигареты. Ворохов представил, как Валентина нервно давит его, еще раз пробегает глазами листок, кивает сама себе и, взглянув на часы, спешит к двери...
Он вернулся в комнату, плюхнулся на кровать и уставился в потолок. Итак, она строила какие-то планы... Замуж хотела, чего тут гадать! Вполне естественное желание, да и действительно пора. Правда, о браке она с ним никогда не заговаривала - видимо, ожидала, когда он под ее чутким руководством сам дозреет. Однако чуткое руководство так и не дало нужного результата. Наконец она, не выдержав, сменила стиль и прибегла к ультиматуму. Или - или. Определяйся! Черт возьми, неужели все женщины так прагматичны? Да, они год встречались, барахтались в объятиях друг друга, измываясь над старенькой кроватью. Но можно ли было это назвать любовью? Во всяком случае, они ни разу не сказали друг другу три магических слова. Неужели для Валентины это было не важно? Видимо, нет. Чего ее ждать, любви? Так засидишься в невестах, потом запаникуешь и все-таки выскочишь замуж, но теперь уже за какого-нибудь старого козла. А тут - обаятельный мужчинка в самом соку. Живет, правда, более чем средненько. Ну да ничего. Зато образован, не скучен, в постели ведет себя геройски. А эти богачи - от подруг наслышалась - такие зануды! И кобели, вдобавок: на своих "деловых вечеринках", позабыв про жен, трахают все, что шевелится. Короче говоря, за мужчинку надо держаться, вот только устранить у него легкий бзик в голове, наставить на путь истинный...
Ворохов рывком поднялся с постели. Звонить Валентине он, конечно, не будет. Еще не хватало ультиматумов! Наверняка не выдержит - объявится сама.
Прикончив остатки вчерашней трапезы, он позвонил в издательство.
- Михаил Геннадьевич?
- Слушаю, - раздался в трубке голос редактора отдела художественной прозы.
- Здравствуйте. Это Ворохов. Помните, мы договаривались о встрече?
- Как же, помню. Ну что ж, приходите.
Ворохов знал, что его роман, как и все предыдущие произведения, ждет жесточайший разгром. Сначала Андрей самонадеянно посылал рукописи в Москву -- уповал на то, что там больше интеллектуалов, которые уловят изюминку его сочинений и даже начнут раскручивать новый проект. Однако ответы из Первопрестольной оказались приговорами. Тогда он обратился в местное издательство - по принципу "утопающий хватается за соломинку". Но не вызывало сомнений, что соломинка обломилась.
Сколько Ворохов себя помнил, его всегда восхищало зрелище ночного неба. Он смотрел на сияющую звездную россыпь так, как будто прикасался к краешку великой тайны, разгадывать которую ему предстояло всю жизнь. Еще в детстве Андрей мог найти любое созвездие, знал наизусть названия самых ярких светил. Но стать астрономом он не мечтал никогда - был уверен, что его призвание в чем-то другом.
В восемнадцать лет, неожиданно для самого себя, Ворохов написал фантастический рассказ. По мнению друзей, получилось неплохо. Он стал продолжать. Как правило, журналы, заваленные рукописями, отвергали его опусы, но некоторым все же удалось увидеть свет.
Поначалу Андрей не относился к своему увлечению всерьез. Хобби как хобби: один собирает марки, другой изредка пописывает фантастику. Но шли годы, и однажды он призадумался. Почему бы, черт возьми, не попытаться стать писателем? Рассказы уже давно считались некоммерческим жанром, однако богатая фантазия вполне позволяла ему настрочить роман. Может, какое издательство и ухватится за молодого автора. Дальше будет проще: знай "выпекай" себе в год по роману, а то и по два - все равно издадут, раз попал в струю!
Ворохов начал роман... и вскоре бросил. Он вдруг понял, что пишет как обыкновенный крепкий середнячок, сочиняет развлекательные истории в угоду читателю вместо того, чтобы попробовать передать ему хотя бы капельку своего восторга перед величием мироздания.
И Андрей отрекся от сочиненного раньше. К чему традиционный сюжет, который все равно пришлось бы подгонять "с помощью молотка"? Он стал писать, не думая о читателе, полагаясь лишь на собственные ощущения. Получалось что-то странное, зыбкое, неопределенное. Он назвал это повестью, но правильнее было бы - жизнеописанием Вселенной.
Когда Ворохов работал над рукописью, обыденный мир исчезал для него. Он ощущал, как потоки излучений, рожденные в пылающих недрах звезд, изливаются в пространство, как вздымаются и опадают желтые шары цефеид, как, опаляя раскаленным дыханием обреченные планеты, красочными цветками распускаются Новые, как непрерывно вращаются крошечные волчки пульсаров, наводняя космос удивительными в своем постоянстве сигналами, как галактики, раскинув на десятки тысяч световых лет свои усыпанные звездным крошевом спиральные ветви, величественно плывут в океане кромешного мрака. Он был свидетелем чудовищных катастроф - взрывов Сверхновых, когда обезумевшая звезда со страшной силой сбрасывает свою раскаленную оболочку, превращаясь в грандиозный костер, затмевающий светом целые галактики; но Андрей присутствовал также при рождении миров, возникающих от столкновения двух наделенных колоссальной энергией частиц. Вселенная была для Ворохова живым существом, настолько близким, что иногда ему казалось, будто он может уловить ее пульс на собственном запястье...
Редактор был подлинным "зубром", повидавшим на своем веку множество непризнанных гениев.
- Ну что вам сказать, Андрей Витальевич, - изрек он, достав из стола пухлую папку. - Знакомы мы, почитай, уже лет пять. Рассказы приносили, все надеялись сборничек издать. Мы тогда долго беседовали, и я позволил себе дать вам несколько рекомендаций. С сожалением должен заметить, что вы к ним так и не прислушались.
- Короче, - сказал Ворохов, - если откинуть тонкости восточной дипломатии, вы хотите сообщить, что мой роман отвергнут.
- А вы как думали? Знаете, Андрей Витальевич, я питаю к вам искреннюю симпатию. Пишете вы хорошо, работаете над фразой, не в пример многим современным авторам. Они ребята простые - "хрясть!", "бум!" да "твою мать!" Но наш бог - спрос. Понимаете?
- Чего уж тут не понять...
- Раскисать вам не следует, но призадуматься стоит. Надо все-таки уважать читателя, не загружать его сверх надобности. Описания местами просто замечательные, но из них сюжет не сваришь. Кто ваш герой? Вселенная? Ну, знаете ли... Представьте себе, что Толстой заменил Андрея Болконского на звезду спектрального класса М, а Наташу - на симпатичную комету с клубящимся хвостом. Знакомство происходит на расстоянии в тысячу астрономических единиц, после чего силы гравитации начинают неудержимо притягивать героев друг к другу... Каково, а? Думаете, хоть кто-то, пребывая в здравом уме, будет это читать?
- Позвольте, Михаил Геннадьевич! - не выдержал Ворохов. - Я не претендую на роль реформатора, но многих писателей превозносят именно за то, что они не побоялись ломать жанровые рамки. Скажите, почему у меня героем не может быть сама Вселенная, а ее развитие, восхождение от простого к сложному - сюжетом? Разве нельзя представить себе мироздание как некий гигантский организм, живущий по своим законам?
- Ну-ну! - усмехнулся редактор. - По своему опыту знаю: переубедить автора, искренне считающего себя новым Джойсом или Кафкой, - дело бесполезное. Поэтому взглянем на ваше произведение с другой стороны. Как вы думаете, я похож на авантюриста? Нет? Ну, спасибо, хоть это признали. А разве издать книгу, которой суждено покрываться пылью на полке в магазине, - это не авантюра?
"Зачем я затеял этот идиотский спор? - подумал Ворохов. - По-своему редактор прав. Человек со вкусом, он наверняка страдает, читая бестселлеры областного масштаба, которые с завидным постоянством "выпекает" пара-тройка авторов. Но именно на них и держится издательство. С какой стати оно должно нести убытки?"
- Извините, Михаил Геннадьевич, погорячился, - сказал он, глядя в мудрые глаза редактора, и взял со стола свою папку. - Да, кстати, как там поживает Хованский?
- Прекрасно поживает. Недавно принес новый роман. На этот раз о потусторонних силах. На Землю прибывает сам Сатана, чтобы раньше срока забрать грешную душу одной суперкрасавицы. За барышню вступаются сразу три гарных хлопца - прямо Руслан, Рогдай и Ратмир. Фарлаф, как малопривлекательный трусливый хлюпик, отсутствует. Вся троица, естественно, невероятно накачана и увешана оружием аж до причинных мест. Короче, Князю тьмы совместными усилиями здорово дают по рогам. Попутно взрываются самолеты, тонут корабли, и даже происходит парочка землетрясений. Любопытно, что под конец красотка отвергает всех своих спасителей и вешается на шею одному симпатичному дьяволенку. Ну, каково?
- И вы будете это издавать?
- А как же! Хованский хорошо продается, хотя когда-то, подобно вам, безуспешно обивал пороги редакций. Надеюсь, со временем и вы пополните список наших авторов.
- Да нет, вряд ли. Два Хованских на один областной центр - это уже перебор. Ну что ж... До свидания, Михаил Геннадьевич!
- До свидания, Андрей Витальевич, желаю успеха. - Редактор вздохнул, как будто только что исполнил неприятную обязанность.
Войдя в свой подъезд, Ворохов наконец-то удосужился заглянуть в почтовый ящик. Выгреб накопившуюся за несколько дней пачку рекламных газет и проспектов, машинально переворошил ее и вдруг увидел щегольский глянцевый конверт. Сердце екнуло. Неужели письмо из Москвы? В последнее время редакции столичных изданий даже по "электронке" не удосуживались ответить - как правило, его тексты словно проваливались в черную дыру.
Однако Андрея ждало разочарование: интерес к его особе проявило всего-навсего местное общество любителей литературы "Мечта". Ворохов пожал плечами и поднялся к себе на второй этаж. Ни о какой "Мечте" он никогда не слышал, хотя имел к литературе самое непосредственное отношение и вдобавок до последнего времени был журналистом, обязанным все разнюхивать.
Он разорвал конверт еще в прихожей, достал письмо, начал читать - и строчки запрыгали у него перед глазами.
"Уважаемый Андрей Витальевич! - гласило послание. - Клуб любителей литературы "Мечта" имеет честь пригласить Вас на свое заседание, которое состоится 24 апреля в 17.00. Все мы давно и с большим интересом следим за Вашим творчеством. Убеждены, что Вы выдающийся, но совершенно не оцененный автор. Ваши повести "Струны мироздания" и "День рождения Вселенной", роман "Звездные острова" - достойный ответ тем, кто считает, что ожидать новых любопытных направлений в литературе уже не приходится. Надеемся, что Вы не откажетесь принять участие в нашей беседе и поделитесь своими творческими планами. Ждем Вас по адресу: улица Шнитке, 14, кв.8. С уважением, председатель клуба К.Неведомский".
Ворохов прошел в комнату и несколько минут неподвижно просидел с листком в руке, чувствуя, как в висках пульсирует кровь. Затем еще раз пробежал глазами текст и хлопнул себя по лбу: "Черт! Сегодня же как раз двадцать четвертое апреля! Везет мне, однако. Хорош бы я был, если бы снова забыл забрать почту! Ладно, будем готовиться. Посмотрим на этих "мечтателей"..."
Глава 4
ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ
Девица откинула одеяло и томно вздохнула, надеясь, что парень обернется и, не будучи совсем уж железным, бросит заниматься ерундой, переберется в постельку. Но тот не удостоил ее вниманием. Он по-прежнему сидел за столиком в одних трусах и при свете лампы колдовал с небольшим переносным компьютером.
- Джонни! - жалобно воззвала девица. - У тебя такие срочные дела? Они не могут потерпеть до завтра?
- А что, - отозвался он, не оборачиваясь, - разве я плохо над тобой потрудился? Хочешь еще?
- Ну что ты Джонни! Ты бычина хоть куда. С первого взгляда и не подумаешь. Вспахал меня, как трактор. Но ведь сейчас ночь. Я хочу спать, а твоя лампа...
- Извини, красотка, - сказал он, - лампа будет гореть ровно столько, сколько я сочту нужным.
Она обиженно надула губки и, отыскав свою сумочку, достала оттуда пачку сигарет.
Щелчок зажигалки наконец-то заставил его обернуться.
- Не вздумай курить, - голосом, не предвещающим ничего хорошего, предупредил Джонни. - Я не выношу табачного дыма.
- О, дерьмо! - выругалась она и затушила только что прикуренную сигарету. - Что же мне делать? Просто лежать и пялиться в потолок?
- У меня такое впечатление, что тебе и лежать-то не придется. - Он взглянул на часы и наморщил лоб, что-то прикидывая. - Давай-ка собирай свои манатки и уматывай.
- Черт! - Девица с силой ударила себя кулачком по коленке. - Мы так не договаривались. Ты снял меня на всю ночь, заказ отмечен, и до утра никакая машина за мной не придет. Как мне выбраться среди ночи из этой дыры?
- Как хочешь. Я взял от тебя все, что ты могла дать, а теперь собираюсь остаться один. Выкатывайся!
- Да пошел ты... - начала девица и вдруг осеклась: взгляд его голубовато-серых водянистых глаз таил в себе непонятную, но вполне реальную угрозу. Она вспомнила, как полгода назад ее лучшую подругу исполосовал маньяк, и потянулась за одеждой.
"А может, прихлопнуть ее? - подумал Джонни. - Это очень просто, и ни одна полицейская ищейка не найдет убийцу. Ха-ха! Меня просто невозможно будет найти. Есть тонкость, до которой ржавым мозгам копов не додуматься никогда. Но по этой же причине кончать с девицей не имеет никакого смысла. Упиваться кровью врага - на самом деле признак слабости. Истинный правитель обладает правом забрать любую жизнь, но он делает это по необходимости, а не потехи ради. Есть много ситуаций, когда приходится переступать через трупы. Надо ли было убивать Нейсона? Казалось бы, какой вред от человека, который мог хватать звезды с неба пригоршнями, но вместо этого сорвал всего одну и счел это венцом своих достижений? И все-таки он был обречен. По логике вещей, начинать надо было именно с него и уж затем расширять круги".
Девица наконец-то убралась. До наступления утра должен был отчалить и сам Джонни. Правда, он заплатил хозяйке за месяц вперед, а прожил в квартире всего несколько дней. Ну и плевать! Раздобыть денег никогда не составляло для него труда, так что Джонни вовсе не красовался, заявляя Нейсону о своем презрении к хрустящим бумажкам.
Он положил перед собой темно-синюю книжечку с серебряным орлом. У него перебывало в руках уже несколько таких. Все они были подлинными. О судьбе их бывших владельцев Джонни предпочитал не задумываться. Во всяком случае, если они и имели... гм... неприятности, то он к этому никак не был причастен. Ребята, уступавшие ему документы по сходной цене, уверяли, что здесь все чисто, никто не подкопается. Что ж, оставалось верить им на слово. Конечно, с какими-нибудь проходимцами, не имеющими авторитета в преступном мире, он не стал бы связываться. Но контора Брэда Сушински числилась на хорошем счету и, насколько знал Джонни, пока не имела проколов.
Он открыл загранпаспорт. Гарри Кромптон... Сойдет, бывают фамилии и похуже. Физиономия вполне респектабельная - во всяком случае, не вызывала отрицательных эмоций.
Джонни вложил паспорт в сканирующее устройство своего компьютера и начал нажимать на клавиши. На экране появилось лицо Кромптона. Через несколько секунд изображение сделалось выпуклым, объемным, а потом начало медленно поворачиваться.
Джонни неподвижно сидел перед экраном. Могло показаться, что он впал в транс. Прошла минута, другая, третья... Затем соломенная челка Джонни взметнулась вверх, словно потянувшись за огромной наэлектризованной расческой. Он не видел, что творится с его волосами, но знал, что они укорачиваются, становятся гуще, темнее. Водянистые глаза приобрели стальной оттенок, скулы раздались, слегка оттопырились крылья носа, губы и подбородок стали тверже. Худосочный юнец, который, казалось, только-только избавился от родительской опеки, чтобы оторваться на всю катушку среди давно прожигающих жизнь сверстников, превращался в солидного мужчину. Впрочем, если бы он, развлекаясь, сообщил той девице свой истинный возраст, она бы точно решила, что имеет дело с психом.
Он снова пробежался по клавишам. Голова Кромптона стала уменьшаться, вслед за нею из-под нижнего обреза экрана потянулись шея, плечи, грудь. Умная машина моделировала человеческое тело, словно это было платье.
Не отрывая взгляд от экрана, Джонни встал, стянул трусы. Наблюдатель со стороны наверняка подумал бы, что сходит с ума: обнаженная фигура укорачивалась на глазах, торс становился массивнее, под кожей обозначивались и спустя какое-то время затвердевали бугры мышц. Собственно говоря, "оборотень" слегка слукавил: воссозданный по фотографии виртуальный мужчина не очень-то походил на атлета, но Джонни захотелось, чтобы складывалось именно такое впечатление, и он "домыслил" недостающую мускулатуру.
Перевоплощение стоило ему огромных сил. Пошатываясь, Джонни подошел к зеркалу, посмотрелся. Хорош! Даже в мужском достоинстве прибавил, хотя у него по этой части и прежде не было ни малейших проблем.
"Когда-нибудь, - подумал он, - я встану перед "Давидом" Микеланджело и вылеплю свое тело по его подобию. Надолго. Может, навсегда. Древние знали толк в мужской красоте. Когда-нибудь я стану живым воплощением их идеала. А пока..."
Он повалился на кровать. Его новое тело пожирал огонь. Оно корчилось и изрыгало ругательства. Кожа горела, как будто ее обработали наждаком. В голове перекатывалась свинцовая дробь. Но Джонни знал, что процесс адаптации продлится недолго - от силы минут десять-пятнадцать. Он не ошибся. Боль сначала ушла вглубь, сконцентрировалась в позвоночнике, затем незаметно рассосалась.
"А не можете ли вы, господин Людоед, превратиться в маленькую мышку?" - вспомнил Джонни любимую когда-то сказку и невесело усмехнулся. Если бы... Он не мог даже отрастить себе рога, хвост и копыта, чтобы поиздеваться над некоторыми впечатлительными людишками, которые в будущем, несомненно, назовут его порождением ада. Изучая его ДНК, светила генетики могли бы запросто повредиться в рассудке, и все же хромосомы у него, как он понимал, были человеческие, даже отдаленно не напоминали волчьи, что полностью развенчивало басни о чудовищах-вервольфах. А может, когда-нибудь в истории случалось и такое? Да нет, маловероятно. Он был практически на все сто уверен в том, что никто, превосходящий его в искусстве перевоплощения, никогда не топтал землю. Равные - да. Их, начиная с седой старины, могло появиться на свет не так уж и мало. Нейсон - живой тому пример... нет, теперь уже мертвый. И уж, конечно, меняя облик, он не мог ни убавить, ни прибавить себе ни грамма массы!
Отлежавшись, Джонни оделся (шмотки подходящего размера он приобрел заранее) и вновь уселся за компьютер. На экране появилась карта земных полушарий. "Планета больна, - подумал Джонни, рассматривая редкие красные точки - по две в Африке и Южной Америке, три - в Северной Америке, четыре - в Евразии. - Пора избавить ее от этой сыпи".
Лишь одно пятнышко отличалось от других. Во-первых, оно обосновалось не на суше, а в Тихом океане. Во-вторых, цвет его был не красным, а оранжевым. Впрочем, стоило изменить масштаб, и становилось ясно, что пятнышком помечен крошечный островок. На этот безобидный, казалось бы, кружочек Джонни смотрел с особым чувством. "Слухачи"... Первым делом, конечно, надо было бы добраться именно до них. Да и к старине Кановасу наведаться неплохо. Но лакомые кусочки всегда труднодостижимы.
"Что ж, подожду малость, поднакоплю силенок, - подумал он. - И без того есть чем заняться. Пусть Америка от меня немного отдохнет, а я пока направлюсь вот сюда".
Он выделил окрестности одной из точек и увеличил изображение.
Россия... Она была загадкой не для одного поколения западных историков, умудряясь все время оставаться на обочине прогресса - как социального, так и технического. Иногда, правда, эта полуазиатская страна сбрасывала дремоту, собирала свою исполинскую тушу в тугую пружину и совершала гигантский прыжок, удивляя весь мир. Но чаще всего, делая дикие кульбиты, она сама себе с хрустом ломала кости, после чего ползком убиралась обратно в берлогу, а пока зализывала раны, неторопливые соседи вновь оставляли ее далеко позади.
В принципе, русские были достойны уважения. Чем-чем, а интеллектом их природа не обделила. Россия дала миру целую россыпь гениев - ученых, конструкторов, писателей, композиторов. Но что толку? Непостижимая общественная система с завидным постоянством подавляла все действительно талантливое. А банк с тем же постоянством срывали ничтожества, умеющие лишь одно - манипулировать оболваненной толпой.
Наиболее поражало то, что этот несостоявшийся "тигр" лежал на сундуке, набитом сокровищами. Здесь было все, что только можно себе представить - от нефти до урана. Казалось, имея все это, можно было не только добиться процветания, но и потеснить могучим плечом кичливую Америку. Увы, пока еще русские жили во много раз хуже, чем, скажем, исландцы, напрочь лишенные собственных полезных ископаемых и не взрастившие ни одного технического гения!
Историки сходились на том, что русские сами виноваты в своих бедах. Народ тут всегда считали за быдло - и цари, и сменившие их партийные вожди. Однако наиболее циничное разграбление страны началось, когда к власти пришло новое поколение - с огромной, вечно распахнутой голодной пастью и полным отсутствием моральных принципов. Коммунистическая идея разделила участь "веры, царя и Отечества" - она была выброшена на свалку, как пара поношенных перчаток. Религией новых хозяев жизни стала нажива, девизом - "После нас хоть потоп". Столь "мудрое" правление приводило к необъяснимым парадоксам. Как можно при гигантских доходах от нефти иметь минимальную зарплату двадцать долларов в неделю, нищее, спивающееся от безнадеги село, отсталую промышленность, такую же отсталую, замученную дедовщиной, армию? "Пока не можем себе позволить", - пожимали плечами правители. И это при том, что российские толстосумы захлебывались в роскоши, а личное состояние некоторых превышало воображение! У них уже фантазии не хватало, что еще прикупить - новую яхту, особняк под Майами или собственную футбольную команду. А врачи и учителя, глядя на безумствующих олигархов, лишь облизывались. Верхи делали вид, что заботятся о них, подкидывали какие-то крохи, но, конечно, гораздо больше пеклись о себе, любимых. Были чиновники, которые, отдыхая на суперэлитных курортах, ежедневно спускали сумму намного больше своего месячного оклада. И никто не интересовался, за чей счет жируют "государевы люди"...
Сейчас разворованная Россия, зажатая между богатой самодовольной Европой и стремительно накачивающим мышцы Китаем, выглядела посмешищем в глазах обоих. В то, что она наконец слезет с "нефтяной иглы" и научится делать хоть что-то конкурентоспособное, уже никто не верил.
"Ущербная психология, - подвел Джонни итог своим рассуждениям. - Умны, талантливы, но безвольны и покорны, терпят любые эксперименты над собой. С ними мне будет легко".
Решено: в Москву он отправится с якобы деловым визитом. А посодействует ему в этом одна любопытная фирма - с ее помощью иностранцы обделывали в России свои делишки. Порой очень сомнительные, но купленные с потрохами местные чиновники закрывали глаза на любые аферы...
Хозяйка, наверно, досматривала уже десятый сон. Утром, увидев опустевшую квартиру, она, конечно, удивится, но не настолько, чтобы распространяться об этом. Жилец заплатил за месяц вперед и смотал удочки? Да на таких людей молиться надо!
Он сложил вещи в объемистую сумку и вышел из дома. Гарри Кромптон начал свою вторую жизнь.
Глава 5
ТАЛАНТ И ПОКЛОННИКИ
Народ на улице Шнитке жил небедный. Ворохов вспомнил об этом, лишь увидев перед собой две шеренги красивых, как картинки, элитных домов. "Что-то тут не так", - подумал он. Конвертик, конечно, тоже был нестандартный, и все же "мечтатели" почему-то представлялись Андрею этакими книжными червями, предпочитающими духовную пищу мирским благам.
Навороченная стальная дверь предупредительно распахнулась перед самым носом Ворохова.
- Андрей Витальевич? Ждем, ждем! - Цветущего вида господин с ухоженной бородкой отступил назад и, когда гость вошел, протянул руку: - Позвольте представиться: Неведомский, Кирилл Ильич. Некоторым образом председатель "Мечты". Снимайте ботиночки, курточку. Так-с... А теперь -- милости прошу!
Ведомый хозяином, Ворохов вошел в зал и обомлел. За столом, накрытым, как на свадьбу, восседали люди, ничуть не похожие на всклокоченных фанатиков, которые бродят по букинистическим магазинам. Мужчины - в строгих костюмах (двое - с "бабочками"), дамы - если и не в вечерних туалетах, то уж никак не в местном или азиатском ширпотребе.
- И вы всегда так собираетесь? - сглотнув слюну, спросил Ворохов.
- Грешен, люблю угостить хороших людей, - обтекаемо ответил Кирилл Ильич. - Да и что тут такого особенного? Ни омарчиков, ни икорочки... так, что бог послал. Господа, вот и Андрей Витальевич! Прошу любить и жаловать.
"Мечтатели" вставали и представлялись. Ворохов запомнил только, что одного господина в "бабочке", пухленького и розовощекого, зовут Алексеем Петровичем Стадником, а второго, худого и нервного, похожего на пианиста, - Леонидом Сергеевичем Гудковым. От остальных поначалу остались лишь фамилии, бессистемно всплывающие в мозгу: "Лучинский, Васильева, Юричев, Пичугина, Березин, Ершов...
- Садитесь, любезный Андрей Витальевич, вот сюда, - ворковал хозяин. - Вот мы вам стульчик приготовили. А теперь прошу всех наполнить бокалы!
Ворохов с удовлетворением отметил, что из напитков на столе было только сухое вино. Как будто устроители банкета, зная, что званый гость на дух не переносит ничего высокоградусного, расстарались специально для него! Но в это было уже совсем невозможно поверить.
- Прошу внимания! - Кирилл Ильич поднялся с бокалом в руке. - Итак, нас почтил своим присутствием Андрей Витальевич Ворохов. Удивительнее всего то, что это имя до сих пор мало кому известно. Все мы несказанно благодарны нашему Алексею Петровичу. Именно он обратил внимание не некое произведение, путешествующее по Сети. После этого мы начали целенаправленный поиск и были вознаграждены еще не раз. Произведения Андрея Витальевича переворачивают все наши представления о жанрах беллетристики. В сущности, он уже много лет пишет одно-единственное произведение - величественную сагу о Космосе с большой буквы. Звезды, скопления, галактики, квазары, их рождение, огненное существование, угасание, смерть - все это подано так, что ты, кажется, слышишь изливающуюся на тебя мелодию. Подлинная музыка сфер! Нет, недаром одну из своих ранних повестей он назвал "Струны мироздания"... Кстати, любопытная деталь: мы лишь недавно узнали, что господин Ворохов - наш земляк!
Андрей испытывал двойственное чувство. Конечно, когда тебя превозносят, это всегда приятно. Но чем дальше Кирилл Ильич разматывал нить красноречия, тем больше в его словах было патоки. Выходило, что на заседание общества явился чуть ли не гений.
Наконец председатель, вспомнив, видимо, что соловья баснями не кормят, несколько скомкал финал своего затянувшегося спича и произнес долгожданное:
- Итак, выпьем за нашего уважаемого Андрея Витальевича!
"Мечтатели" потянулись через стол чокаться с Вороховым. По комнате поплыл мелодичный звон бокалов.
Вино оказалось превосходным. Теперь, следуя заветам Винни-Пуха, следовало немного подкрепиться.
Для начала Ворохов отведал любопытную штучку, на которую давно положил глаз. Это был тонкий, почти прозрачный ломтик красной рыбы, свернутый в трубочку и наполненный салатом из свежих огурцов, картошки и яиц в майонезе. Чтобы эта аппетитная конструкция не рассыпалась, ее перехватывал стебелек какой-то пряной травки. Первый опыт прошел удачно, и Андрей продолжил эксперименты. Один за другим его жертвами пали заколотый деревянной шпилькой круглый многослойный бутерброд, небольшая пицца со шпротами и два миниатюрных конических сооружения из зелени, обмазанной паштетом, причем основаниями служили кружки лимонов.
Между тем настало время второго тоста. На этот раз слово взял Стадник. Он тоже превозносил достоинства Ворохова, но, в отличие от своего предшественника, все похвалы излил только на "Звездные острова".
После того как все осушили бокалы, жена Кирилла Ильича, худенькая женщина лет сорока с гладко зачесанными волосами, расставила перед гостями жаркое в горшочках. Атмосфера в зале стала непринужденной, "мечтатели" начали разговаривать друг с другом, о чем-то спорить. Наконец вино развязало язык и Ворохову.
- Скажите, пожалуйста, - обратился он к соседу справа, - что вы думаете о последних романах Родионова? По-моему, он сдал. "Вызвездился" поначалу, вызвал шумиху, потом решил, что заслуг перед литературой у него и так хватает, дальше себя подхлестывать незачем. И лег в дрейф. Я не прав?
Соседа, молчаливого брюнета с обширными залысинами, его вопрос застал врасплох.
- Родионов? - переспросил он, словно пытаясь вспомнить, кто это такой. - Да, очень может быть... Пожалуй, вы правы...
"Странно это, - подумал Ворохов. - Любитель литературы не может ничего сказать о творчестве одного из самых известных современных прозаиков... Ну что ж, бывает. Ладно, свет клином на нем не сошелся..."
Андрей повернулся к соседке справа, крупнотелой крашеной блондинке.
- Извините, - сказал он, - ваш председатель дал понять, что вы следите в первую очередь за творчеством современных авторов. Ведь так?