Нина Петровна Шацких проснулась рано утром от ставшего уже привычным звонка будильника. Приподнявшись на локтях, она потянулась к тумбочке, пытаясь его выключить, но не тут-то было. Её почему-то перевесило, и она медленно сползла с кровати на пол...
Нина Петровна была женщиной сорока шести лет, с плавными чертами славянской внешности. Лицо с редкими морщинками, серые глаза с зелёным оттенком, русые волосы, заплетённые в одну массивную косу; тело ее мощное, но не обременённое излишним весом, как часто бывает у женщин в этом возрасте. Одним словом, это была увядающая прекрасная алая роза. Дама была очень интеллигентным человеком. За её спиной был огромный жизненный путь: золотая медаль в школе; успешное поступление и окончание ЛитИнститута; семнадцать лет работы сначала в школе учителем этики, а затем преподавателем в том самом институте, который когда-то окончила. Но так уж сложилось, что после всем известных "реформ", работает она сейчас кондуктором в троллейбусе. Деньги платят, конечно, небольшие, но ведь в ЛитИнституте периодически не платили месяцами. Нине Петровне эта работа по душе - всё-таки постоянное общение с людьми. А что может быть лучше для человека, у которого речь не средство общения, а профессиональный навык.
Порой бывает, зайдёшь в троллейбус, а там стоит химера и орёт: "А ну платите за проезд!". Нет, у Нины Петровны всё по-другому. Она может простить и разрешить ехать без билета, ведь для нее главное, чтобы вежливо отвечали, а не гавкали, как порой бывает в общественном транспорте. В общем, добрый она человек, покладистый.
По комнате распространился приятный запах жареной яичницы с беконом и свежесваренного кофе. В магнитофоне протяжно завывал новый альбом "HIM", купленный несколько дней назад на "Гарбушке". Миша вышел из ванной и направился на кухню, чтобы наконец-то нормально позавтракать. Он был студентом МГСУ, высокий, красивый парень плотного телосложения. Молодой человек вытащил из тостера пару поджаренных кусков белого хлеба, из холодильника достал масло и вишневый джем и сел за стол. Он добавил пару кусков сахара в чашку кофе и, тщательно размешав содержимое, сделал большой глоток. Но кофе был настолько горячим, что Мише пришлось его срочно выплюнуть. Боль от ожога ударила в голову с такой силой, что спустя только некоторое время, хозяин квартиры услышал настойчивые звонки в дверь.
Нина Петровна поднялась с пола и все-таки выключила будильник.
"Э-хе-хе.... Пять утра, а ещё даже не светает", - сказала она, потягиваясь и зевая одновременно. Женщина подошла к окну, отдёрнула штору и посмотрела в окно. "Ни зги не видно", - подумала она. И действительно, за окном был мрак, только кое-где горели окна в доме напротив, и мерцал один единственный на весь двор фонарь. "Ладно, пора одеваться, а то на работу опоздаю", - решила Нина Петровна, и быстро, как будто служила в армии, натянула на себя коричневую юбку со складками, чёрный вязаный свитер с белыми полосками на груди и двинулась в ванную комнату. Умывшись, она быстро перекусила, накинула на себя драповое пальто и уже направилась к входной двери, как в голове вспыхнула мысль: "А всё ли я выключила?". Пройдя на кухню, она увидела весело играющий огонёк газовой конфорки. Нина Петровна быстро повернула вентиль к надписи "выкл" и со спокойной душой двинулась на работу. "Так. Газ я выключила, дверь закрыла, ключи... Ага, ключи - в кармане..." - говорила Нина Петровна сама себе стоя перед дверью лифта. Лифт открылся, и она спустилась на первый этаж.
Работа находилась недалеко, всего около 15 минут ходьбы от дома. Нина Петровна шла по заснеженной и безлюдной улице, и вот, наконец, ей стала видна до боли знакомая табличка с надписью "ДГУП 6 троллейбусный парк 1 ЮЗАО г. Москва", привинченная справа от входа в троллейбусный парк. Войдя внутрь, она окинула взглядом привычные обшарпанные зелёные стены с доской почёта. Поздоровавшись с вахтёром, Нина Петровна прошла в раздевалку, где находился её шкафчик со знакомым номером 7. Достав из шкафчика рабочую одежду, она быстро переоделась и пошла в отдел выдачи катушек с отрывными талонами. Около отдела стояли несколько человек. Пару из них Нина Петровна знала в лицо, но не знала, как их зовут. Да и не разговорчивые они какие-то. Отстояв десятиминутную очередь, она получила заветные три катушки и направилась к своему троллейбусу. За рулём сидел Витька - мужичок потрёпанного вида с красным лицом, как у варёного рака, и с недельной щетиной. Женщина прошла в троллейбус.
- Здорово Витька, - весело поприветствовала его Нина Петровна.
- Опять пил что ли? - спросила кондукторша, нахмурив брови.
- А что поделаешь Нин? Жизнь такая: жена пилит; старший сын гуляет по бабам, учиться не хочет. Вот и пью - ищу счастья на дне бутылки.
- Да, Виктор, сложно всё это, но ты держись, всё будет хорошо. Надо ведь всегда надеяться на лучшее, не так ли?
- Наверно, да. Ну что поехали?
- Поехали! - тяжело вздохнула Нина Петровна и направилась в салон троллейбуса.
Миша шёл по широкому тоннелю, которому не было видно конца. Шёл себе и шёл, ни о чём не думал. Тоннель освещался какими-то непонятными узорами на стенах. Они представляли собой нечто похожее на намалёванное флуоресцентной краской "граффити". Хотя не везде. Кое-где проскакивала более знакомая и родная надпись "ХУЙ". Под ногами парня шелестело нечто напоминающее опавшие листья или свежевыпавший снег. Шелест также сопровождался то ли пением птиц, то ли льющейся где-то водой. Причём звук не был постоянным, он всё время менялся: то сливался в единый и мерзкий, то расходился на тысячи оттенков, каждый из которых был сам по себе прекрасен. Двигаться было легко и весело. Миша знал, что преследует какую-то Цель, но, к сожалению, забыл какую. Да и по большому счету ему на это было положить. "Иду себе и иду!!!" - думал он. В правой руке он держал какую-то вытянутую штуковину, которую нужно обязательно доставить к заветной Цели. Вдруг слева в стене тоннеля показались белые врата. Внезапно они открылись, и, повинуясь неопределенной манящей силе, молодой человек вошел в пространство за воротами. Миша попал в точно такой же тоннель, по которому он только что шел. Хотя внимательно приглядевшись, он заметил некоторые отличия: во-первых, это был не тоннель, а бункер; во-вторых, здесь были не "граффити", а иероглифы на табличках, напоминающие письмена древних цивилизаций. Внезапно для самого себя Миша услышал странный голос. Речь была неразборчивой и звучала угрожающе. "Надо сваливать... - подумал он, - а то, мало ли что?". Но не тут то было. Спустившись по ступенькам к тому месту, откуда он вошел, он обнаружил, сплошную стену. Страх и отчаяние овладело им. Единственная мысль, пришедшая в голову, была: "Надо ломать". И он от безысходности начал колотить руками и ногами по стене. А голос становился всё ближе и ближе. Казалось, что сам ужас сейчас настигнет его и все видимое и невидимое перестанет существовать. "Yes!!!" - возрадовался Миша, когда стена вдруг исчезла, и он окунулся в лучи солнечного света.
Работа кипела, к восьми часам в троллейбусе уже было не пролезть. Так называемый утренний "час пик", когда все едут на работу, а кто-то на учёбу. На остановке "ул. Марии Ульяновой д.10" вошёл в троллейбус молодой человек странного вида. Он стоял около выхода и растерянно озирался по сторонам. Нина Петровна решила, что он студент, так как в руках у него был тубус для чертежей. Она пробиралась сквозь толпу в салоне до него аж несколько остановок. Парень выглядел невыспавшимся.
- Молодой человек, а что у вас за проезд? - вежливо спросила Нина Петровна.
Парень оглянулся. Показалось, что он испугался, как будто увидел что-то очень страшное. Его лицо было перекошено от ужаса. Он начал спускаться по ступенькам к выходу и колотить в створчатую дверь троллейбуса, хотя тот еще не остановился. "Станция метро Университет", - объявил водитель. Молодой человек быстро выбежал из троллейбуса, постоял немного и двинулся к метро.
--
Бывает же! Странный какой-то, - подумала Нина Петровна, и продолжила свой рабочий день.
И тут его озарило: он понял, что едет в свой институт сдавать начерталку, а с утречка к нему заходил парень по прозвищу Malinovka, местный наркоман, с красными от постоянного употребления опиатов глазами. В прошлом они вместе учились в одном классе. Вспомнилась утренняя встреча и беседа:
- Хай, Мишганыч! Как она - ничего? - спросил Malinovka.
- Да так, хреново. Сессия. Начерталку осталось сдать. А ты никак долг пришёл вернуть?
- Ну, типо того, только не филками, а кислотой. В смысле грибами. OK?
...Таким образом Миша отмечал День Грибника, или как это зовётся у русской эмиграции в Амстере - "The Great Psilocybe Day".