Муррэй - Вересковаяkошка : другие произведения.

Тень Города

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    А так ли банален обычный троллейбус? Загляните в его окно...


Троллейбус: Тень Города


     Дверной звонок рявкнул одновременно со звоном разбитой чашки.
     - Т-твою систему! - Ленка хотела добавить ещё что-то, более увесистое, но вовремя вспомнила о зароке не материться до воскресенья. Поэтому ограничилась тем, что пнула самый крупный осколок подальше в угол, удачно попав прямо в кошачью мисочку.
     - Я буду вместо, вместо, вместо неё...
     Глюк'oza лезла в уши, навязчиво напоминая, что под дверью кто-то кукует. Поменять мелодию звонка надо было уже давно, но руки никак не доходили.
     Да кто же там такой нетерпеливый? И как у него палец не онемеет на кнопку непрерывно давить? Ленка нервно хлопнула дверью кухни, тряхнула густой чёрной гривой, щедро политой лаком для волос, и вышла в прихожую, попутно споткнувшись о собственные разбросанные туфли.
     На площадке сидел... кот. Ленка вздохнула, узрев наглую, серо-белую и до боли знакомую мордатую тварь, жившую у неё уже полтора года и с частотой три раза в сутки заходившую домой пожрать. Остальное время занимала охота за молоденькими кошечками вне зависимости от сезона. Девушке даже не пришлось придумывать ему имя - помогла реплика одного знакомого: "Ну он у тебя и ХомУт!" Приклеилось.
     Кот нетерпеливо мявкнул, протискиваясь между ногой и стенкой, и безошибочно рванул к блюдцу. Хома Брут, сокращённо - Хомут. Это когда приходится пояснять знакомым странную кличку.
     Тварь недоумённо застыла над мисочкой, в которой мирно обитал осколок с куском ручки. На морде Хомута ясно читалось: "Я это не ем, я не козёл". Он на всякий случай ещё раз понюхал бренные останки чашки, фыркнул от запаха кофе и вопросительно уставился на Ленку.
     - Позорят славный институт такие пьяницы, как Брут, - с чувством процитировала девушка, вытаскивая из холодильника начатый пакет молока.
     Кот негодующе заурчал.
     - Наркоман несчастный, пей, я сказала! Думаешь, до звонка достаёшь, так уже всё можно?! - фарфор улетел в противоположный угол, но полное блюдце молока тварь демонстративно проигнорировала.
     - Бли-ин...
     Ленка медленно полезла в шкафчик. Достала полупустой пузырёк валерьянки, взболтнула... и с криком отдёрнула ногу. Хомут болтался на ней, как на ветке, стараясь вскарабкаться к заветной бутылочке.
     - Не-а. Три капли, не больше!
     Кот грустно проследил, как Ленка аккуратно накапала в мисочку валерьянки, понял, что надеяться не на что, и торжественно приступил к трапезе.  
  
     Улица медленно истекала расплавленным асфальтом. В голове не в первый раз всплыла мысль о переезде. На деревню, к бабушке. Ну, или хотя бы пониже - скажем, на первый этаж с четвёртого.
     Глюкоза опять завыла что-то про невесту, бесцеремонно выдирая нервы и барабанные перепонки.
     - Ну, кто там ещё? - нервы не выдержали первыми. Проходной двор...
     - Привет всем сохнущим, жаждущим и страждущим! - с воплем ввалилась в прихожую лучшая подруга Танюха. - Чё скучаем? - она потрясла сумкой, из которой торчали в разные стороны бутылки кока-колы, наушники, диски, журналы, чипсы, помада и прочая необходимая ерунда. - Сейчас упьёмся вусмерть! Кстати, кто-то кому-то чёй-то вкусненькое обещал...
     Слегка ошарашенная Ленка со скрипом вспомнила вчерашний вечер. Ну да, она же действительно приглашала в гости Таньку... в перерыве между двумя медляками. Кажется, даже успела пообещать накормить фирменными вафельными трубочками с кремом. Хорошая вещь - подсознание! Всё утро в голове эти трубочки вертелись. Хотя Ленка так и не вспомнила, по какому поводу, всё равно напекла целое блюдо. Теперь ясно.
     - Ага, иди на кухню, на окне стоят. Поаккуратнее, а то кот там же, в углу. Наступишь - порванными колготками не отделаешься.
     - Слушай, а почему у тебя вся входная дверь исцарапана? - глухо донёсся голос подруги из глубины квартиры.
     - Да Хомут - он и есть Хомут. Научился по дерматину лазить и на кнопку звонка нажимать. Раньше орал, а теперь, наверное, надоело. Эй, ты меня слышишь? Таня?!
     Ленка быстро распихала разбросанную обувь по ближайшим ящикам и тоже пошла на кухню, настороженная тишиной.
     Танюха сидела с ногами на табуретке. Она тихо подвывала, прижимая к груди пакет. Хомут ходил кругами, хлестал себя по бокам хвостом и не сводил горящих глаз с подруги. Изредка он останавливался, демонстративно скребя задней лапой линолеум.
     Заметив летящую в неё кроссовку, тварь шустро увернулась и выскочила через неплотно прикрытую дверь, обиженно плюнув в сторону девушек.
     Ленка оторвала от побелевших пальцев Танюхи сумку для произведения таможенного досмотра. На дне, разумеется, оказалась валерьянка.
     - Откуда? - грозно вопросила хозяйка квартиры.
     - Эт-то Пашкина, - бывшая заложница осторожно нащупала тапочкой пол. - С-соседка поп-просила купить, а он всегда п-пакеты путает.
     - Значит, сама напросилась, - подытожила Лена. - Ничего, сейчас мы тебе настроение поднимем и нервы успокоим.
     Она подняла глаза... и испустила негодующий вопль. Блюдо, на котором десять минут назад лежала горка свежих трубочек с кремом, белело девственно-чистой керамикой с попадающимися кое-где крошками.
  
  
  
     Хомут проскакал по лестнице и ловко прошмыгнул в вентиляцию. Через пару секунд он был на чердаке.
     Под потолком слегка шевелились на сквознячке лохмотья паутины. Из окошка и щелей падали солнечные лучи, полностью облепленные пылью.
     Кот чихнул и высунул голову наружу.
     На краю крыши лежала кучка трубочек. Смачно похрустывая одной из них, там же сидел худой загорелый парень лет пятнадцати. Вылинявшие джинсы были испачканы ржавчиной и пылью, длинные волосы, собранные в хвост - тоже, и вообще сидевший имел такой вид, будто только что вылез со свалки металлолома. Хотя, скорее всего, так оно и было - Пашка (он же геймер Дел), сосед Лены с третьего этажа, очень любил возиться с железками.
     - Мр-р, - Хомут изящно приземлился рядом. - Где мои тр-ри бутылки валер-рьянки?
     Пашка поперхнулся пирожным и уставился на серо-белую тварь.
     - Мы же на две договаривались!
     - А за р-риск, мр-р, - отпихнул Хомут лапой рыболовный крючок на длинной леске. - Сам бы попр-робовал тр-ринадцать минут Ленку к окну не пускать...
     - Тр-ринадцать? - передразнил Дел кота. - У тебя что, хронометр есть?
     - А как же, мр-р... Хор-роший кот всегда должен следить за вр-ременем, благо в квар-ртире часы в каждой комнате. Р-разбир-раться я по ним, в отличие от некотор-рых тр-роечников, я умею.
     Парень на "тр-роечника" не обиделся, но задумался. Видимо, в позе лотоса размышлять было неудобно, и он начал болтать одной ногой в воздухе.
     - Вот сор-рвёшься сейчас и на какого-нибудь хор-рошего человека гр-рохнешься, - Хомут следил за растрёпанным кедом, в такт нетерпеливо мотая хвостом. - А где моя валер-рьянка?
     - Да-да, сейчас, подожди, - видимо, напряжённая работа ума дала результаты, и Паша с головой зарылся в сумку с мультяшным рисунком.
     - Бер-рмудский пакет, - ехидно прокомментировал кот, отступая подальше от разбрасываемых предметов. Однако одна из тетрадей очень удачно спланировала сверху и накрыла зверя шелестящими формулами.
     - Вывер-рнул бы ср-разу, и всё, - Хомут обиженно сел в тени от трубы.
     В куче всякого хлама (от подшипников до русского языка для восьмого класса) валерьянкой и не пахло. Точнее, пахло... и только. Заветной бутылочки нигде не было.
     - И где же она? - кот вынырнул из-под пакета с висящей на ухе радиодеталью - он не вытерпел и тоже решил подключиться к процессу поиска.
     - Ума не приложу. Точно помню, сегодня утром клал!
     Хомут сделал около яркой сумки круг, другой, подозрительно посмотрел на улыбчивую морду Микки-Мауса...
     - А с чем ушла сегодня утр-ром твоя сестр-ричка? - деликатно поинтересовался он.
     - Кто? - рассеянно глянул Пашка на кота.
     - Танюха, кто! Стар-ршенькая твоя, вр-редненькая, ещё на меня сегодня утр-ром шипеть попыталась!
     - Ёк! - парень так хлопнул себя по лбу, что силой отдачи его чуть не сбросило во двор. - Пакеты же одинаковые! Это я ей свой сунул!
     - Мой-ю валерьянку?! - взвыл кот. - Мой-ю! Этой... этой... этой драной рыжей визгливой кошке?!
     - А она-то чем виновата? - Дел тяжело вздохнул. - Вот... голова дырявая. Прости, я тебе отдам. Могу прямо сейчас - аптека рядом.
     - Да ладно, чего там, - Хомут подошёл к понуро сидящему парню и потёрся лобастой башкой о его ногу. - Я ведь так, для пор-рядка. Меня и Ленка угостит.
     - Ну, тогда колбасы. Ты ведь любишь колбасу, Хомут?
     - Люблю, мр-р... Только не называй меня этой кличкой. Вот же подар-рочек сделали, да-а. Нет, чтобы Мур-рзиком каким-нибудь или Бар-рсиком, а то - Хомут. Даже буквы "р" нету.
     - А как тебя звать?
     - Не знаю. Пр-ридумай что-нибудь удобовар-римое, только не р-ругательное. Как меня только ни звали: Мар-ркизом, Кузей, Бор-рькой, Симкой, Котофеичем... Потом, пр-равда, последнее имя плавно пер-ретекло в Тошку, а это р-разве имя для пор-рядочного кота? Собачье какое-то. А вот тепер-рь окр-рестили.
     Пашка с невольным уважением посмотрел на кота. Его-то всю жизнь только Пашкой и звали, с младенческого возраст; за исключением, конечно, тех случаев, когда папа Лёша решал, что нужно наконец сделать из сына настоящего мужчину. Воспитательные приступы у родителя бывали с частотой примерно раз в две недели...
     - Павел Алексеевич! - раскатился по квартире мощный рёв. - Опять вы, уважаемый господин, всю картошку выжрали? А про желающего отужинать и голодного, как стая собак, инженера-механика вы, как всегда, не подумали?!
     "Павел Алексеевич", вздохнув, сполз с уютного кресла, вытащил из ушей "ракушки" плейера и громко проорал в направлении кухни:
     - Алексей Петрович, там ещё борщ есть! В зелёной кастрюле, в холодильнике! Он гораздо вкуснее, я пробовал!
     - Да иди ты сюда, ничего не слышно! - донёсся басовитый ответ папы с явным неудовольствием в голосе.
     Паша ещё раз глубоко втянул воздух. Щёлкнул клавишей, поставил на полку Белянина, которого читал параллельно с "Машиной времени", и неторопливо пошёл.
     Папочка восседал за столом с недовольным видом китайского божка, которому вовремя не принесли жертву. Стол скрипел и пошатывался - Алексей Петрович опёрся на него локтями.
     - Ну, и где тебя носило? - поинтересовался он, когда сын нарисовался на пороге. - Смогу я сегодня чем-нибудь заправиться, или её высочество Татьяна, кроме картошки, ничего не соизволила приготовить?
     - Я же оставил тебе на сковородке! - воззвал к справедливости Пашка. - Целых три ложки!
     - А я их съел, - рассудительно сказал папа. - Но, согласись, для весь день пахавшего на вас, оболтусов, здорового крупного мужчины этого маловато.
     - Руки помой, убоище! Там борщ есть, тебе русским языком сказали! - парень выразительно посмотрел на чёрные от металла и смазки пальцы Алексея. Тот смущенно спрятал их под стол:
     - Мыл я! Мыл! Не оттираются, холера на них... А борщ с чем? И, главное - где?
     - В холодильнике... Ты бензином попробуй, мм, - Пашка решил не терять времени (раз уж всё равно пришёл на кухню) и, пока "голодный, как стая собак, инженер-механик" ставил на плиту кастрюлю, со смаком вгрызался в трёхэтажный бутерброд, роняя крошки.
     - Радость ты моя тараканья! - хлопнул широкой ладонью по столу отец. - А чем я потом гостей усатых выпроваживать буду? Сядь сейчас же и поешь нормально! Ты вообще-то обедал?
     - Да, - ответил Пашка и поднял на папу кристально честные глаза. - Вчера.
     - А завтракал? - с надеждой поинтересовался инженер. - Сегодня?
     - Завтракал-завтракал! Пап, я не хочу есть! Серьёзно!
     - Разговорчики в строю!.. - начал было Алексей Петрович, но тут за спиной у него предупреждающе зашипело. Потянуло запахом украинского борща с мясом.
     - Хэу, мужики, вы что, даже суп нормально разогреть не можете? - донёсся вопль из комнаты. "Её высочество Татьяна", уже битый час висевшая на телефоне и обсуждавшая дискотеку, отрывалась только для неконструктивной критики.
     - Во-первых, не суп, а борщ, а во-вторых, мы его уже сняли! - огрызнулся отец, дуя на обожжённые пальцы. - Только ошпарился из-за вас, обормоты...
     - Во избежание воздействия на покровные ткани высоких температур необходимо пользоваться прихваткой, - профессорским тоном выдал Паша, осторожно сдвигая крышку. - Знаешь, пап, я, наверное, всё-таки поужинаю... Ка-акие ароматы! Танюха, тебе в кулинарный техникум идти надо, а не на визажиста!
     - Вот и балда, - ласково заметила сестричка, наполовину высунувшись в дверь. - Ты знаешь, сколько девушки за красоту готовы отдать? Я всем готовым питаться буду, а не у плиты торчать! Кстати, Павел, ты мою крем-пудру не видел?
     Братишка недоумённо дёрнул плечом.
     - Да нет вроде... А как она выглядела?
     - Такой тюбик золотисто-коричневый, с надписью на латинице, и паста в нём того же цвета.
     - По-моему, что-то похожее лежало на диване, - вспомнил Алексей Петрович. - Там ещё Паша с моделью возился. Сын, ты не брал?
     - Я чуть-чуть, - Пашка наклонил голову, с утроённой скоростью поглощая борщ. - Твой крем даёт такой цвет, как раз под дерево. Потом только лаком покрыть - и всё.
     - Мамы на тебя нет, - философски заметила Танюха, отдышавшись после двухминутной истерики. - Поскорей бы она приехала из своей Москвы и полюбовалась, что два взрослых мужика вытворяют. С ума сойти - французской крем-пудрой за пятнадцать баксов мазать крылья у несчастной тарахтелки!
     - Не тарахтелки, а модели биплана, - тихо буркнули из-под стола, где Паша спасался от воплей. - Если леди так дорога её косметика, которую, кстати, она вообще от кавалера получила, то не нужно разбрасывать её где попало.
     - Да, от кавалера! Не твоё дело!
     Сестричка вылетела из кухни, громко хлопнув дверью.
     - Велосипеда больше не получишь! - на прощание взвизгнула она. - На своих моделях кататься будешь!
     Вмиг растерявший все родственные чувства братик обиженно засопел. Велосипед, или "Велька", как ласково называл его иногда в мыслях Пашка, официально пока принадлежал сестре, но после приезда мамы должен был окончательно перейти в его пользование. При условии, разумеется, что сыночек будет себя хорошо вести, вовремя обедать, не разбивать коленки и, самое главное - не ссориться с сестрой. Именно последнее условие было просто физически невыполнимо.
     Печально пнув стол, Павел вышел в прихожую и, прислонившись к стенке, стал на пальцах высчитывать, успеет ли Танюха хоть слегка остыть до маминого появления. Получалось - не успеет. Старший "кошмар в юбке", как ласково называл её папа (разумеется, за глаза), приедет послезавтра, младший же "кошмарик" будет дуться дня три-четыре, что уже проверено.
     Всё. Конец. Стоило полгода её уговаривать...
     План страшной мести, зревший в голове, наконец оформился. Правда, требовалась помощь соседского кота, но это уже мелочи, тем более что Хомут был животным разумным и даже говорящим. Жаль, что только с избранными.
     
     - Конечно, мр-р, - кот, удобно разлёгшийся на горячей жести, потянулся. - С таким тр-рудом заговор-рив, я буду р-размениваться на непр-рер-рывную болтовню с каким-нибудь несмышлёнышем?
     - А почему - с трудом? Это ведь легко, - парень улёгся рядом и заложил руки за голову, мечтательно глядя в небо. - Я в три года уже песни пел...
     - И выводил из себя Таню, - завершил Хомут. - В культур-рной ср-реде и собака заговор-рит, а я с младенчества по чер-рдакам да по подвалам р-рыскал; там, кр-роме р-ругательств, ничему не научишься. Хор-рошо, тр-роллейбус помог...
     - Какой троллейбус? - не понял Паша.
     - А, так, ер-рунда, - кот отвернулся и сделал вид, что очень занят вылизыванием. - Гор-родская легенда...
     - Как - легенда, если ты его видел?!
     - Я этого не говор-рил, - поправил, не оборачиваясь, кот. - Я сказал, что он мне помог, и всё, мр-р. И вообще, я здесь сижу, а кр-рысы там шур-руют. До встр-речи!
     - Стой! Ну чего ты, как ракета "стингер", честное слово! Посидеть минуту не можешь!
     - Стингер-р? - притормозил кот. - Стин-гер-р-р-р... А что это?
     - Американская ракета "земля-воздух". Ты, прямо как она, летаешь, не угнаться!
     - Хор-рошее имя, - задумчиво сказал кот. - Пожалуй, я буду Стингер-ром, - он весело посмотрел на Пашу и сделал кульбит в воздухе. - Мар-ршр-рут номер-р пять, искатель пр-риключений! Подр-робности уточни у р-родителей, только аккур-ратно! Спасибо!
     Через две секунды на крыше уже никого не было. Только по жести перекатывалась лампочка, забытая парнем, и отдавался эхом между труб торжествующий рык: "Стингер-р-р!"
     Павел пригнулся, готовясь перебежать пустошь. Кажется, пронесло...
     Хряп! Кусок железа упал метрах в десяти, наполовину уйдя в землю. Прозрачный намёк на то, что так просто ему не уйти. Но бьют неприцельно - значит, пока не заметили.
     Зелёный луч прожектора обшаривал небо, ослепляя птиц-неудачниц. Одна, ошалело моргающая, свалилась прямо на голову. Пашка чертыхнулся, отшвыривая пернатое. Ничего, отлежится. Это же надо - так по-глупому вляпаться, дождался бы ночи - и порядок. Нет, понесло, как цуцика последнего, самому всё проверить. Сиди теперь, умник.
     Спина вдруг намокла. Парень дёрнулся раз, другой, но куртка прочно прилипла к стенке и теперь медленно покрывалась цветными разводами, как будто на неё неторопливо выливали сразу целую коробку гуаши.
     Мысли лихорадочно бились в поисках выхода. Джинса крепкая, не порвёшь. Команда с другой стороны и даже не знает, куда на этот раз сунулся разведчик. Кажется, на этот раз всё-таки хана. Тёплые вечерние звёзды над головой... Дел вспомнил, что так и не успел перед выходом забежать к сестрёнке, предупредить - их подняли по тревоге, дав десять минут на сборы. Значит, Таня узнает о печальной судьбе брата только недели через две-три, когда разгребут бумажный бардак в управлении...
     От самооплакивания оторвал непонятный шорох под одной из опор. Там явно кто-то что-то тащил, громко и по-хозяйски уверенно. Или кого-то?
     - Эй, кто там? - Паша решил, что хуже не будет.
     - Кто, кто... Живу я тут, вот кто! - в тусклом свете восходящей луны, медленно наливающейся багровым, блеснула колючая проволока и два глаза.
     Мало было проблем на патлатую голову... В ушах послышался голос Юльки-стервы, направившей их в этот сектор:
     "А насчёт железяк, так вы, парни, не пугайтесь, слухи это. Проволока - она и есть проволока, с какой радости ей кровь пить? Или душить? Это вражеские происки, не дадим себя запугать!"
     - Вылазь! - слабо вякнул от страха парень. Лучше уж сразу, чем покорно сидеть и дрожать.
     - Ну, вылез. И что дальше? - из-под бетонной глыбы выполз... самый обыкновенный ёжик. Правда, мелированный и почему-то обмотанный колючей проволокой, с лязгом тянувшейся за ним.
     - А... ты чего такой? - Пашка облегчённо вздохнул. Банальная говорящая тварь. Даже не мутант... почти.
     - Ага, чего. С вами тут поживи спокойно, то и дело прибить норовите. Или завербовать, что ещё хуже. Хорошо, железяки помогают, распугивают всяких ненормальных. Ну, я пошёл.
     - Эй, стой! Что мне делать?
     - А в чём проблема? - притормозил ёжик.
     - Не видишь? - разведчик глазами показал на куртку, пятна с которой уже пытались переползти на кожу.
     - А чё? Клёвый прикид! И отклеиваться тебе не надо - девушки сами сбегутся! - И колючий хвост лязгнул уже где-то под асфальтом. Но тут же высунулись усы.
     - А хотя... - и тварь быстро поползла к Пашке с явно нехорошими намерениями. Тот закрыл глаза, надеясь, что всё кончится быстро и относительно безболезненно.
     Раздался треск разгрызаемой ткани, и на землю упали две металлические пуговицы.
     - Через голову её сними, - с явным презрением к тупости людей сказал ёжик, сплюнул едко зашипевшей слюной и скрылся.
     Почти сразу же Дел оказался на ногах. В футболке, джинсах и кедах. Зубы стучали то ли от холода, то ли от пережитого ужаса - куртку медленно втягивало в стену. Через пять секунд осталось только радужное расплывчатое пятно в виде надписи:
     "Переход"
     Логично... Взгляд ещё успел отметить, что стена полностью заляпана словами и знаками, и тут парня резко рвануло вверх.
     Он очнулся, почувствовав холод металла. Над головой нависли ласковые звёзды и не менее "ласковая" морда сержанта Юрчика.
     - Вставай, тупица! - покоцаная лапа ухватила Пашку за шкирку и немного потрясла над бездной. Он замахал руками, стараясь за что-нибудь зацепиться - падать с высоты верхней секции моста не очень-то хотелось.
     Юрчик сжалился и поставил салагу на место.
     - Ну, что, герой нашего племени? Три наряда вне очереди! Нет, четыре! Кстати, на нас заходят. Кстати, капитально! Отряд, хавайся у бульбу!
     Услышав команду тревоги, народ рассыпался, укрываясь за стальными балками. Пашка замешкался, оглядывая потемневшее небо с парящими Чёрными Гарпиями (мобильным подразделением восточного сектора с крылатой девушкой на эмблеме), и вдруг что-то мощно стукнуло по затылку. Туфля с острой шпилькой была последним, что Дел увидел в этой жизни.
     
     С головы безжалостно содрали шлем виртуальной реальности.
     - Ваше время вышло, сэр! - заявила сисадмин Юлька, натягивая босоножку. - Или доплачивайте, или, пожалуйста, из клуба!
     Паша посмотрел на часы и со вздохом вылез из кресла. Полдесятого... а дома обещал быть в девять.
     - Учти, Дел, - из-за соседней машины привстал друг Димка, он же Колючка, - в следующий раз ты за мутантов играешь! Я больше ёжиком не буду!
     - Ладно, тогда до завтра. Ты домой?
     - Не-а, ещё посижу. А ты?
     - Мне пора, папа уже полчаса ждёт.
     - "Напрасно бать Лёша ждёт Пашку домой..." - пропел издевательским тоном Колючка, опять поворачиваясь к монитору. - Беги, а то влетит! Удачи!
  
  
  
     На улице уже начинало смеркаться. Шёл дождь - крупный и неприятный. Вот чего днём была такая духотища... Когда Паша добрался до своей улицы, майка была уже насквозь мокрой и липла к телу. А ещё до дома дойти надо.
     Пш-ш!
     Остановившийся рядом троллейбус обдал ноги до колен холодной волной. Паша отпрыгнул, но поздно - теперь мокрыми были ещё и джинсы. В конце концов, нет худа без добра - теперь можно прокатиться до самого подъезда, линия ведь до конца улицы не разветвляется.
     Подошва соскользнула с подножки. Дел чертыхнулся: сегодня явно был не его день.
     - Привет.
     Стоявший рядом с выходом юноша в очках и с небольшой бородкой протянул руку, помогая забраться внутрь.
     - Привет. А мы что, знакомы? - Паша напряг память в надежде вспомнить, где он мог видеть очкарика, но извилины наотрез отказывались выдать что-либо похожее.
     - Какая разница? - парень посторонился, пропуская Пашу. - Если ты попал в этот троллейбус, значит, ты хороший человек. Иначе ты бы его просто не увидел.
     Вода с джинсов мерно капала и растекалась довольно-таки масштабной лужей... стоп. Не растекалась. Она тут же впитывалась в блестящий, вытертый, видимо, уже не одной сотней пар обуви до светлого металла пол.
     Геймер переступил с ноги на ногу, ещё раз посмотрел вниз, и тут до него дошло.
     - Не понял...
     - Тебе что, Стин не объяснил? Как всегда, ни на кого нельзя положиться... - очкарик уселся на одно из двух свободных мест и приглашающее похлопал по сиденью рядом. - Тварь хвостатая, понимаешь...
     - Какой Стин? А ты сам кто?
     Юноша поморщился.
     - Какая разница? - видимо, это было его любимым выражением. - Имена - лишь этикетки на пригоршне молекул в ладони Вечности... Ты на номер троллейбуса посмотрел?
     - Так тут же все до конца улицы доходят!
     - Эх, молодёжь... - на колени к очкарику легла извлечённая из-под куртки общая тетрадь, и он согнулся, продолжая невнятно бормотать: - Не смотрят, а потом приводи их в чувство... хорошо, хоть не пугливый попался...
     - Кто - молодёжь?! Кто бы говорил! - Паша мысленно прикинул возраст очкастого и решил, что тот старше его на год-два, не больше.
     - На год-два? - очки агрессивно блеснули. - Мальчик мой, умножь длину своей жизни где-то на двадцать-двадцать пять - не промахнёшься. А лучше на тридцать. И не пропусти свою остановку!
     Дел повернулся к окну, но сквозь дождь были видны только расплывчатые огни уличных фонарей.
     - Хотя это тебе всё равно не удастся... - буркнул сзади юноша с тетрадью.
     - Павел Алексеевич, ваша остановка! - неожиданно ожил динамик над дверью. - Не забудьте пакет!
     Под ногами оказался мокрый асфальт. Троллейбус хлопнул дверью, подмигнул фарой и, - показалось или нет? - чуть слышно хихикнул. На заднем стекле на одном шурупе болтался тускло подсвеченный номер: "5. Вокзал-Новобелица".
     Мотание головой ничего толкового не дало. Вокруг была та же улица, родной дом, возвышающийся рядом, и надоевший холодный дождь. Хотя нет - одно ценное воспоминание всё же пришло: в Новобелице располагается психбольница.
     - Всё, Паш, доигрался, - вслух сказал сам себе незадачливый геймер, входя в подъезд. - Пять с половиной часов без перерыва в "Вирте" - это чересчур даже для тебя. Уже глюки начались. Сейчас ещё от папочки влетит...
  
     
     Квартира встретила запахом бензина и приглушённым рычанием.
     - О! Павел Алексеевич, вы сегодня на редкость рано! - из ванной выполз батя, вытирая руки. - Что, злобные зерги всё-таки порвали мирных протосов? Или пацан достал наконец соседа?
     На настенных часах короткая стрелка застыла на восьми. Длинная - на двенадцати.
     "В потолке открылись люки,
      И из них пошла вода.
      Не пугайся, это глюки.
      Что ж, бывает иногда."
     Детский стишок всплыл сам собой, когда парень посмотрел на свои наручные "Montana". Правильно, 22.00. Опоздал на час... по своему времени.
     - Спасибо за совет, сын! Бензином оттёр! - Алексей Петрович потряс измазанным полотенцем. - Правда, появилось сразу две новые проблемы! Первая: чем теперь полотенце от смазки отстирывать? Вторая: как я завтра в курилку войду? На мне же теперь табличку, как на заправке, вешать можно - "Огнеопасно!"
     Пропустив шутки папочки мимо ушей, Паша молча пошёл в свою комнату. Его мысли были заняты другим: что же сегодня творится? Может, действительно пора завязывать с игрушками?
     - Эй, сын! - Алексей Петрович потопал следом, так и не положив полотенце. - Случилось что? Ты проиграл десятилетке? Или из-за ссоры с сестрой так переживаешь?
     - Пап, - повернувшийся Паша оказался с отцом нос к носу. - Пап, что ты знаешь о троллейбусе номер пять?
     "Дел, крретин, мр-р," - неожиданно прозвучал над ухом голос Стингера.
     - "Я же говоррил, аккур-ратно..."   
     - А он что, ещё ходит? - озадаченное и слегка напуганное лицо отца говорило само за себя. - Только не говори, что ты на нём ехал!
     Паша страшно не любил врать, но сейчас пришлось.
     - Да нет, пап, Колючка очень интересно рассказывал. Сказал, что это городская легенда. Он сборник составляет, просил меня узнать.
     "Выкр-рутился... Хитррец. Уважаю."
     Опять кот. Что за чертовщина?
     - Легенда, Паш, легенда, - облегчённый вздох папочки заставил Дела насторожиться. Явно инженер что-то знал, но распространяться особо не хотел. - Номер пять... Теоретически этот троллейбус должен ходить по маршруту Вокзал-Новобелица, а практически - помнишь, у Стругацких в какой-то повести было Красное Здание? Так вот, по слухам, этот троллейбус, который, кстати, на маршруте всего один, можно встретить где угодно, только не на вокзале и не возле психушки. Проще всего бессистемно бродить по городу, особенно вечером, в дождь и с плохим настроением. Водитель сам тебя найдёт... - папа опасливо посмотрел за окно.
     Там моросил дождь. Сквозь рваные облака еле-еле пробивался свет растущего месяца.
     - Но это только легенда! - нарочито громко добавил Алексей Петрович, выходя в кухню. Словно старался убедить сына... или себя? - Передавай привет Колючке! Кстати, а зачем это ему?
     "Я же говор-рю - кр-ретин... ещё и др-руга пр-рипахал. Скажи, что он игрру хочет сделать, компьютер-рную, на основе легенд"
     - Он игру компьютерную хочет сделать, на основе легенд, - послушно повторил Паша. И быстро начал соображать: телефон в зале, если папа пойдёт звонить, чтобы расспросить лично у Колючки, зачем это ему легенды, то предупредить друга уже невозможно.
     - А-а, - отца объяснение, к счастью, удовлетворило. - Ну, тогда удачи вам! Я ведь знаю, ты наверняка вместе с ним возиться будешь!
     Дверь захлопнулась с громким стуком. Отсекая мир вчера, - нормальный, привычный и понятный, - от мира сегодня. Со сдвинутым на два часа временем, сумасшедшими троллейбусами и городскими легендами.
     В таком состоянии лучше всего где-нибудь приземлиться. Пружины заскрипели. Когда-то малыш Пашка очень любил прыгать со спинки этого дивана, проверяя, не вырос ли он настолько, чтобы достать потолок. Теперь достаточно встать на неё и протянуть руку, чтобы коснуться парящего в воздухе на тонком тросике биплана... того самого, из-за которого всё и началось.
     Паша лёг поудобнее и закрыл глаза. Попробуем рассуждать логически. Итак, что мы имеем?
     Дождь.
     Вечер.
     Плохое настроение. Конечно (Дел вспомнил, что он мысленно выругался, когда на выходе из "Вирты" посмотрел на часы), когда дома ожидаешь "добрячего прочуханца", как выражался иногда папа, хохол по происхождению, вряд ли будешь веселиться.
     И в сумме вся эта прелесть дала пятый троллейбус...
     Да ну, бред.
     "Да? А время?" - подсказал внутренний голос.
     - Время! Забыл часы перевести, или батарейку поменять, или вообще нажал не на ту кнопку, когда будильник ставил вчера вечером! - Паша вскочил и заходил по комнате, прекрасно осознавая, что тогда бы он пришёл утром в школу на два часа раньше. Может, сестричка из мести перевела?
     А смысл? Тогда бы она перевела на два часа назад, чтобы братик в свой любимый клуб не успел. Это было бы гораздо разумнее.
     Ладно. Зацепил сам, там же, в клубе, и не заметил в азарте.
     "Два часа?"
     - Да! Два часа! - вслух ответил Паша настырному внутреннему голосу. - Когда я играю, то два часа пролетают как одна минута.
     "А пол?"
     - Глюк!
     "А динамик?"
     - Глюк!
     "А очкар-рик?" - внутренний голос приобрёл явно кошачью насмешливую интонацию.
     - Глюк!
     - Ну, тогда, пар-рень, тебе точно надо к психиатр-ру, - форточка распахнулась, и в неё прыгнул Хомут... то есть Стингер. - Пятёр-рочка подбросит. Ещё про говор-рящего кота р-расскажи. А я тебе буду пер-редачки носить. В милую такую комнатку, для особо буйных, с мягкими стенами.
     - Стингер, ты сегодня зубы чистил?
     - Мр-р, а в чём дело?
     - Тяпни меня за ногу, пожалуйста. Тогда я проснусь... наверное.
     - А ты ноги сегодня мыл? - Задал кот встречный вопрос, ехидно улыбаясь.
     - Театр абсурда... - задумчиво произнёс Паша, останавливаясь перед карандашным наброском на стене.
  
     Босая девушка в свитере и джинсах, сидящая в углу. Гриф гитары, торчащий из-за плеча. И окно в одной из кирпичных стен, окно до самого пола, мокрого блестящего пола, на котором она сидит, положив одну руку на колено.
     А за окном снег до горизонта, несколько чахлых чёрных кустиков и - дорога. Прямая, как хорошо натянутая струна, уходящая в закат. Или всё-таки рассвет?
     И стихи на выщербленных кирпичах:
     
     "Тем, кому больно и нечем дышать
     границы мира - тюрьма
     тем, кто больше не может молчать
     но не нашел слова
     тем, кто горло спалил дотла
     кому нет дороги назад
     тем дорога теперь одна..."
      - Тем дорога в снега Тавинат
     мерным копьем легла.
     
     Дел и не заметил, что Стингер произносит строчки одновременно с тем, как он пробегает их глазами.
     
     - Здесь забыли давно, как поют паруса,
     наполняясь ветром тугим
     ржавый песок наши выел глаза
     мы не можем бороться с ним
     между нами и морем сто лет стена
     заглушает шелест волны
     но зачем-то
     сквозь вязкий белый туман
     море
     стучит в наши сны...
     нас подобрал
     троллейбус закатный
     
     Этого Паша ещё не слышал. Вдруг стало нестерпимо тоскливо, как будто случайно увидел на фотографии неизвестный город в сердце джунглей, а потом оказалось, что его никогда не было... и всю жизнь будешь помнить ажурные башни, каналы с прозрачной водой, мальчика на крыше, которые на самом деле - всего лишь чья-то фантазия, перенесённая на страницу журнала.
     - Снега Тавинат, - улыбнулся кот, усаживаясь на книжной полке над рисунком (и когда он успел там оказаться?) - Стихи пр-ридуманных мир-ров, мр-рр... Помнишь, откуда у тебя этот рисунок, Дел?
     Первое воспоминание, казавшееся таким ясным, - оставил Колючка, - вдруг стало расплывчатым и нечётким.
     - Вспомни, - кот перестал улыбаться и выжидающе посмотрел на юношу. - Попр-робуй... пр-росто напр-рягись и вспомни...
  
     (Полдень, каникулы. Лето. Паша просыпается и поверх обычного беспорядка на столе видит рисунок.
     - Пап, ко мне кто-нибудь заходил?
     - Димыч твой обожаемый, кто же ещё, - папа вылазит из газеты и недовольно косится на след ботинка на ковре. - Сегодня шёл дождь, и Штирлиц опять не выспался,... Мог бы и научить друзей разуваться.
     Понятно. Колючка любит приколы и подарки со скрытым смыслом. Попробуй, спроси у него про рисунок - ляпнет что-нибудь вроде "это твоя будущая третья жена-мусульманка". Поэтому Паша молча вешает подарок на стену, удивляется, как тот точно вписывается в пробел между книжной полкой и постером "Деф Леппард", и благополучно забывает.)
     - Да неужели? - кот распушился, словно в комнате было холодно, и стал похож на меховую шапку. - А что было в ночь перед этим?
     - Не помню... - беспомощно пожал плечами Дел. - Стингер, это год назад было! Я даже не успел записать!
     - А пр-робовал?
  
     (...Невероятный цветной сон, от которого захватывает дух; храп отца, и Паша, наполовину открыв глаза, в полутьме нащупывает тетрадку и карандаш на прикроватной тумбочке, специально для таких случаев; но натыкается на альбомный лист, и на нём вместо текста за несколько секунд, словно кто-то управляет непослушными пальцами, возникает девушка с гитарой; а наутро всё вылетает из головы...)
  
     Тихая и печальная мелодия заставила дёрнуться от неожиданности. Девушка выпрямилась и теперь стояла вполоборота, перебирая струны и опёршись ногой о подоконник.
     - Видишь, ты всё-таки вспомнил. Я всего лишь слегка помог, мр-рр...
     Стингер спрыгнул с полки. Развернувшись в воздухе, зацепился когтями за край рисунка. Качнулся пару раз и рывком забросил себя внутрь.
     Девушка наклонилась и погладила серого пушистого котёнка, приземлившегося у её ног.
     - Здесь каждый тот, кем хочет быть, - проурчал котёнок голосом Стингера. Ворота в сказку открыты для всех, главное - поверить... а ты поверил. Даже если сам ещё этого не понял. Вы, геймеры, как и поэты, и художники, уже наполовину обитаете в ней, только ваша сказка каждый день истекает кровью, чтобы каждую ночь рождаться заново. А наша живёт всегда.
     Из рисунка пахнУло холодом и морозным ветром. Девушка с усилием открыла окно; на мгновенно подёрнувшийся ледком пол посыпались обрывки бумаги и ваты.
     - Заклеили на зиму, - печально усмехнулась она. Голос был похож на звук её гитары - такой же чистый и звонкий. - Я не замёрзну. Пошли, Стин? Нам пора.
     - Увидимся, Дел! - мурлыкнул котёнок и взлетел ей на руки.
     Босая ступня коснулась сугроба, и гитаристка пошла, чуть дотрагиваясь до снега, не оставляя следов, по середине заметённой дороги навстречу рассвету.
     Солнце ярко брызнуло в глаза, залив на секунду комнату, забивая тусклый свет ночника. Рисунок опять стал прежним... или нет? Теперь окно было распахнуто настежь, а стихи на стене изменились:
     
     Скрип северных врат -
     Начало пути на полночь
     Вернёмся назад,
     Коль нас ещё кто помнит
     Белая молния льда
     В сердце дождя
     Ты в легенду приди иногда -
     Мы будем ждать.
     
   На диване быстро таяло несколько случайных снежинок.
  
  
     Дождь похож на перевёрнутый фонтан в городском парке, под которым так любит прыгать малышня; но вечером фонтан отключают, а небесный сантехник, видимо, запил всерьёз и надолго. Дождь затекает за шиворот - да, "лето", называется! Самая настоящая осень, с лужами, сыростью и простудой. Уже август, ничего не поделаешь.
      Дел шмыгнул носом и с ненавистью посмотрел на очередной подъезжающий троллейбус. Собственно, эта затея перестала ему нравиться уже часа полтора назад - когда мелкая туманная морось, прохладно оседающая на лицо, опять превратилась в нудные редкие капли, которые разбивались об асфальт с характерным стуком усталого дятла. Ну всё ведь подходит, идеально, прямо со свистом вписывается - вечер. Дождь. Плохое настроение - хуже некуда!
     Троллейбус оказался семёркой. Почти попал... ага, всё равно, что "я сегодня чуть - чуть беременна".
     Дел опять шмыгнул носом, стараясь не обращать внимания на веселящегося рядом Колючку. Убить Димыча... дёрнул же чёрт за язык всё ему выболтать. Ещё тогда, сразу же, когда перепуганный парень, выдумав для папочки какую-то абсолютно левую "официальную причину", помчался через весь город на маршрутке в ту Тмутаракань (точнее, микрорайон Забыл-как-называется-да-никогда-и-не-помнил), где жил друг.
     
     - Пятёрка? Старик, ты что, сбрендил? Не вздумай - мне же мясо не из кого делать будет! Никогда в нашем городе не было маршрута номер пять! Точнее, был, но его сняли ещё в... в... в девятьсот лохматом! И поставили два новых - "5А" и "5Б"! А пятёрку вырезали из плана на фиг! Может, просто не заметил! - за Димычем, мотавшимся от полки к шкафу и обратно, трудно было уследить. Наконец он рванул на себя целую стопку пыльных журналов, стоически выждал, пока последние из них перестанут падать ему на ноги и голову... под нос Делу шлёпнулись два плана. Один - города до "девятьсот лохматого", по выражению Колючки, другой - после. Зелёного пунктира, который лаконично помечался на первой схеме "маршрут ?5", на второй действительно не было. Зато прибавились два новых, синий и голубой.
     - Убедился? - торжествующе помахал планом Димыч. - Дел-Дел, я, конечно, всё понимаю, но... ну всякое бывает в этой жизни. Я вот недавно одного крутого чувачка раскромсал, так потом от радости, когда домой явился, банку тушёнки с собачьим кормом перепутал. Похожи ведь! Рассмотрел, когда мой Чарик под ногами крутиться и повизгивать начал. Мой тебе совет - иди выспись.
     - Да был он! Я своими глазами видел! - Пашка решил стоять на своём, хотя изнутри уже опять грызло сомнение - может, плюнуть? Действительно, просто померещилось...
     - Да? - Димыч скептически хмыкнул. - Тогда давай проверим! Ты был в "Вирте" сегодня, так? Вместе со мной. Четверг и (он глянул на часы) уже около двенадцати. Ни один автобус...
     - Троллейбус! - поправил Дел.
     - А, один чёрт, хоть трамвай по заказу. Ни те, ни другие, ни третьи уже, скорее всего, не ходят. Значит, чтобы наверняка, встречаемся в следующий четверг у клуба где-то в семь вечера и ловим твоего сумасшедшего усатого друга, который сбежал с положенного маршрута. Или давай часика на три раньше - я ведь в "Контре" тебя так и не добил!
     - Кто кого? У тебя пятнадцать хелсов осталось, а у меня двадцать два!
     - Зато у меня оружия больше было, так что, если бы сошлись - хана тебе, телепузик живучий!
     - Фигушки! Переиграем!
     - Ладно! А троллейбуса твоего всё равно нет! - это уже сквозь закрывающуюся дверь. Но Дел успел подставить ногу.
     - Спорим?
     - Спорим!
     - На что?
     - На пиво! Упаковку!
     - Димыч, сколько раз тебе говорить - не пью я!
     - У каждого свои тараканы в голове. Тогда на... на... О! Если ты неправ, то с тебя шесть литров кока-колы, а если я - то с меня!
     Дел мысленно прикинул примерную стоимость.
     - Идёт! Только, если что, ты потом сразу у толчка дверь сними!
     - С какого перепугу?
     - А ты её всё равно снесёшь после девятого-десятого забега! - Пашка выдернул ногу и понёсся вниз по лестнице. Сверху доносился гогот - Колючка оценил подколку.
     
     (но в следующий четверг было солнечно. Потом появились срочные дела... А друг в конце телефонного разговора начал регулярно прощаться таким примерно образом: "Ну, пока! Увидимся после дождичка в четверг!" Видно было, что он ни на секунду не поверил. Короче, выбрались они уже в самом конце лета.)
     
     И вот теперь стоят на том же месте и мёрзнут. Мёрз Дел, который опять натянул на себя только майку. Колючке же, прихватившему ветровку, было на всё плевать. Правда, он несколько раз предлагал её другу, но тот, выстукивая зубами гордую дробь, отказывался.
     - Ну всё, хватит, - Димыч пошарил взглядом по пустой и мокрой улице. - Нет его, ты согласен? Я домой. Кстати, а где мои шесть литров колы?
     "Где мои тр-ри бутылки валер-рьянки?" - прозвучало в ушах мурлыканье Стингера. Усилием воли Дел отогнал от себя навязчивое воспоминание. Всё, готовый клиент для... как раз для конечной пятого маршрута.
     - В магазине, - грустно сказал он. - Завтра будут у тебя.
     - Съел, да? Нет его, Галилей несчастный! "И всё-таки он ездит!" - Колючка смылся, оставив Пашку в одиночестве. Злящегося на весь мир, а больше всего - на себя.
     Глупо верить в то, что кот может разговаривать! Тем более, что и кота-то уже нет...
     
     Он исчез в конце июля, месяц назад, когда по городу начал регулярно ездить патруль отлова бродячих животных, он же "живодёрка", как "любовно" окрестили в народе бело-зелёный фургончик. Видимо, там и нашёл своё последнее пристанище Стингер, гордо сдиравший с себя все ошейники, которые цепляли на него Ленка и Танюха. Как они вдвоём ревели, когда после недельного отсутствия кота кто-то добрый сообщил им про патруль - на весь подъезд слышно было. Дел ещё попробовал заикнуться на предмет того, что они же всегда молились, чтобы хоть кто-то избавил их от наглой твари... Да. Швырнули тапочкой и послали очень далеко в особо извращённой форме, даже покруче, чем проигравший однажды по недосмотру Димыч. Сквозь всхлипывания Пашка разобрал что-то вроде "вот, накаркали, да и ты..." и счёл за лучшее деликатно смыться. Сестричка, как правило, очень быстро переходила от обещаний к непосредственному их исполнению, а если она сотворит с Делом хотя бы десятую часть того, что пообещала, можно идти прямо в реанимацию. Или к живодёрам, пристрелить, чтоб не мучался.
     
     - Эй, Кончита, заканчивай свои прахитес! Пора домой! - Дел нервно обернулся, готовясь врезать надоедливому Колючке - и замер.
     - Ну, чего стоишь, как вампир над трупом? - очкарика сегодня явно тянуло на чёрный юмор. Он спрыгнул на землю и больно ущипнул Дела за руку. - Только не падай в обморок, договорились? Мы специально тихо подкрались, а потом - раз!
     Троллейбус изогнулся дугой так, что его морда, - там, где находились фары, - оказалась с Пашкой нос к носу. Парня обдало тёплым воздухом и запахом металла.
     Пятёрка полупала фарами-глазами, на которых, оказывается, были даже кокетливо подкрашенные в тон обшивке реснички. Хотя "подкрашенные", пожалуй, слишком мягко сказано - ресницы переливались всеми цветами радуги, так как над троллейбусом, видимо, потрудилась команда каких-то сумасшедших райтеров. Светящиеся супер-яркие надписи были даже на окнах, непонятно только, внутри или снаружи?
     Одна, поперёк ветрового стекла, максимально доступно объясняла причину этого безумия: "ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ!!!" Буквы сложились в неё секунды на две, чтобы дать Делу время прочитать, а потом опять разбежались в разные стороны, мельтеша, как мальки в аквариуме.
     Пашка потёр предплечье и тоже поморгал. Затем посчитал до десяти и опять посмотрел на пятёрку. Та негромко заурчала мотором и подала назад - дверь оказалась прямо перед юношей и приглашающее распахнулась.
     - Дел! Пар-рень, кого я вижу! Сколько дор-рог!
     За ногу ощутимо тяпнули.
     - Ты мыл сегодня ноги! - радостно заявил Стин, отфыркиваясь. - До сих пор-р Танюхиным гелем для душа воняет! Извр-ращенец, на свидание мотался, да?
     - Стингер! - завопил Пашка и подхватил кота на руки. - Ты живой! А как же... соседи же видели, как тебя живодёры цапнули?
     - Мр-р, отпусти чуть-чуть, пожалуйста, - полузадушено попросил кот. Дел разжал руки. - Ага, так-то лучше. Хм, живодёр-ры... Пр-рофессионал никогда не даст себя оскор-рбить. Интер-ресно, что бы подумал ты, если бы свежепойманная шапка вежливо попр-росила у тебя закур-рить сначала на р-русском, потом на английском, а потом на эльфийском? Ну и тупые сейчас р-работнички пошли, понимаешь, ни одного из тр-рёх общепр-ринятых языков не ур-разумели. У вас в гор-роде что, чукчей на санитар-ров набир-рают? Стояли, мр-р, и пялились, как будто банального говор-рящего кота никогда в жизни не видели. Один ещё так любезно ключи от клетки выр-ронил, ну, я их р-разумеется, подобр-рал, а дальше дело техники.
     - Хомут, пусти гостя в салон! Ты и есть Хомут! Братишка, иди сюда, я тебя трубочками с кремом накормлю до отвала!
     Рванувшего со всех ног Дела бесцеремонно поймали за шиворот и водворили на место. Наступили на ногу, чтоб не дёргался.
     - Ой... - выдавил он, глядя на Ленку и Танюху, приветливо машущих ему из окна.
     - Да ну, - Стин опять фыркнул (простыл, что ли?) - не обр-ращай внимания. Набегались и др-рыхнут сейчас без задних ног; а сны к кому не пр-риходят? Вот мы их и пр-ригласили, по случаю пр-раздника. Заходи, не стесняйся. В пр-рошлый р-раз как запр-рыгнул - даже мне завидно стало. Спор-ртсмен, мр-р...
     Очкарик деликатно подтолкнул сзади.
     - Не тор-рмози - сникерсни! - Стин прыгнул на плечо. Пятёр-рочка ждёт, а у нас впер-реди полгор-рода и всего тр-ри часа до полночи! Не др-рейфь - уложимся! Стар-рик - Вр-ремя потер-рпит!
     
     Внутри было шумно и весело. Даже слишком шумно - но, прислушавшись, легко можно было различить обрывки слов, которые Дел выуживал из общего потока, всё больше и больше удивляясь.
     - А я тебе говорю - через зелёную свёртку вполне осуществимо...
     - Сам ты модус вивенди силлогистичного Гиппократа! Ты ещё конформные отображения попробуй!
     - Завтра фест в Загорье, думаешь, успеем?
     - Легко, только вторую пару крыльев захвати, а то опять получится, как у Пугачёвой: "Без меня тебе, любимый мой, лететь с одним крылом..."
     Под потолком колыхались воздушные шарики и мыльные пузыри. Пол по-прежнему был блестящим, но теперь его устилали груды конфетти, обёрток, бумажек и разноцветного мусора.
     - Хочешь? - очкарик протянул Делу стакан с соком, выуженный из воздуха. - Держись за что-нибудь, сейчас ещё одного подберём!
     Троллейбус тормознул и зашипел дверью.
     - А я не одна!
     - Мамочка моя кошка, только мышей, мр-р, нам и не хватало...
     - Сам ты мышь! - обиделась троица, почти влетевшая внутрь. Да не "почти" - действительно влетевшая; крыло зацепилось за поручень, и темноволосая девушка мгновенно обернула его вокруг тела, словно закутавшись в чёрную кожистую накидку. Две другие, серая с пепельными волосами и блондинка, чьи крылья были похожи на прозрачный плащ-дождевик, уже растворились в толпе.
     - Лемми, три "Кровавых Мэри", пожалуйста, только без кетчупа, как в прошлый раз.
     - Конечно, леди!
     Очкарик подал брюнетке поднос, на котором стояли три бокала с ярко-алой жидкостью.
     - А где спирт? - поморщилась та. - Ладно, спасибо. За гостей сегодня можешь быть спокоен.
     - Лемми? - Дел отхлебнул сок.
     - Лемминкайнен. В быту - Олег. Ты - Дел, верно? Или Павел. Вместе с именем иногда меняется сущность, но никогда - личность...
     - Не суши мозги, очкар-рик! - это уже Стин, которому надоело молча ездить на плече. - Мы р-развлекаться будем или нет? Эй, пятёр-рочка, ты нас слышишь?
     Из перегородки, отделяющей салон от кабины водителя, высунулся микрофон и заинтересованно повертелся из стороны в сторону, прислушиваясь.
     - Кто-то там, кажется, в нас не вер-рил? Твой др-руг? Может, докажем ему обр-ратное? Где он живёт?
     - Октябрьская, пять, квартира 22.
     - А этаж? - крылатая троица стояла рядом.
     - Третий.
     - Нормально! ОЙ!
     Троллейбус, внимательно прислушивавшийся, рванул сквозь переулок, напрямик. Токосниматели соскочили с проводов, пятёрка радостно взвыла мотором и прибавила скорость, а её обитатели ухватились за что попало, чтобы не потерять равновесие.
     - Вон то окно! С розовой занавеской!
     Вампирчики взмыли к открытой форточке, но, прежде чем входить, вежливо постучали в стекло.
     У сонного Колючки, через пару минут замаячившего у окна, глаза полезли на лоб. Он хотел что-то сказать, но Дел успел раньше:
     - Эй, Ди-и-имыч! Вылазь давай!
     Серая нырнула в квартиру, и, наверное, объяснила то же самое более доходчиво. Дверь подъезда хлопнула: ошарашенный друг в сопровождении троицы выскочил во двор.
     - Во, блин, - выдавил он. - Такие сны мне ещё не снились...
     - Сам ты сон, - обиделся Стин и тяпнул за ногу уже Колючку (чёрная вампиресса завистливо вздохнула). - Пар-рень, скажи ему!
     - Ну что, теперь убедился? - Делу почему-то стало смешно - так нелепо выглядел всегда уверенный в себе скептик Димыч с отвисшей челюстью. - Поехали прокатимся!
     Колючка на всякий случай отступил подальше.
     - Не-е, ребята, вы чё, у меня родители спят... Дел, не сходи с ума! Хотя, наверное, это я с ума сошёл уже, если с котом разговариваю.
     - Так есть троллейбус или нет?
     - Есть! Есть! Только не трогайте, я ещё только жить начинаю! - "пятёрка" грохнула хохотом, наблюдая, как Колючка пятится к двери. Неожиданно он повернулся спиной и в три огромных прыжка скрылся в доме. - Сами катайтесь, ненормальные, в пол-второго!
     "23.58" - не соглашались часы.
     - Время управляемо, оно тоже - всего лишь материя, струящаяся в бесконечность... - Лемми задумчиво пощипал бородку.
     - Ты, калькулятор-р - философ! Куда дальше? Может, твоих др-рузей попугаем?
     - А давайте к Юльке! "Вирта" открыта круглосуточно, а сегодня её смена!
     - Пар-рень, а у неё инфар-ркта не будет?
     - У неё?! Скорее, у башенного крана!
     - Сам ты кран башенный! А ещё муталиск недоразвитый и зябка недобитая! - оказывается, хитрая пятёрка уже стояла возле клуба, где админша очень вовремя вышла покурить на крылечко. - Я сегодня, наверное, переработалась. Эй, друг, что за игрушка? У нас таких не было! Я же русским языком сказала, хакеры малолетние - ничего самим не грузить, не пущу больше!
     - Это реал, Юленька, - высунулся наружу Лемми. - Абсолютный и стопроцентный.
     - Олежек, сидиром твою под Линукс, ты-то тут откуда, чучело волосатое?
     - От верблюда! Залазь!
     - Ну, раз реал, значит, глюки, - абсолютно логично решила Юлька. - Юра! Ю-У-РААА, козёл, доиграй за меня с пятым и шестым, я прогуляюсь до утра! Что значит - ехидна? Сам дикобраз песчаный, завтра отработаю! Вредина??? Ах ты...
     Лемми затащил её, подбирающую достойный ответ на "вредину", в салон, и пятёрка скрылась за углом, выруливая на шоссе.
  
     Лейтенант на посту ГАИ почесал затылок, сдвинув на бок фуражку, потом посмотрел на радар; мелькающие уже за поворотом фары троллейбуса; ещё раз на радар. "Когда телу придана скорость 11, 2 км\с, тело становится спутником Земли," - машинально подумал он. "Не надо было так бурно отмечать звёздочку..."
  
     Растаманы, блаженно ползшие по обочине, лениво помахали вслед. Потом один спросил у другого:
     - Слышь, брат, где ты эту траву брал? Я тоже хочу!
  
     Стин, Дел и Лемми забрались в кабину, попросив троллейбус убрать перегородку. Теперь кот восседал на руле, бормоча себе под нос:
     - Троица... Юлька... Равен... Дел... кто там ещё... Лемми, все!
     Очкарик глянул на Стина с лёгким удивлением.
     - Точно? Ты хорошо подумал?
     - Мр-р... - даже под густой шерстью кот умудрился покраснеть и прижмурил глаза.
     - То-то же, - назидательно сказал Лемми. - Пятёрочка, дорогу помнишь?
     На лобовом стекле высветилась карта с вопросительным знаком в центре.
     - Ага... давай-давай. Человек уже ждёт!
     - Не пр-роблема! - кот дотянулся до часов на приборной доске и перевёл их на десять минут назад, попутно чуть не свалившись.
     - Аккуратнее, тварь хвостатая, похороны за свой счёт! И ремонт - тоже!
     Колёса оторвались от дороги, перед глазами поплыли кроны деревьев, провода...
      - И сколько я ждать буду? - девушка из рисунка куталась в свитер, стоя на краю крыши, у водосточной трубы. Гитару она бережно держала на весу. - Лемми, мог бы и сообразить, что ваши шуточки со временем легко просчитываются!
     - Пр-рошу пр-рощения, Леди Кр-ри, - промурлыкал Стин, становясь на задние лапы. - Задер-ржались, понимаете ли.
     Гитаристка дождалась, пока бок пятёрки поравняется с ней, и прошла сквозь него, как сквозь воздух, будто не заметив. Лемми восхищённо цокнул языком, толкнув Дела в бок, - смотри, мол, нам ещё расти и расти!
     - Кто это? - шёпотом спросил Дел - среди гостей началось лёгкое гудение.
     - Р-разр-решите пр-редставить! - провозгласил кот. - Для тех, кто не знает - это Крис Тинейдж, Тень Города. Или просто Кри, для друзей.
     - Лучше Кри, - девушка смутилась. - С днём рождения, Пятёрка!
     - Тост! Тост! - народ зашевелился, вслушиваясь, поспешно наполняя стаканы и бокалы.
     - Ладно, слушайте...
     
     Над миром медленно загораются звёзды, как чьи-то дружелюбные окна в темноте, как фонари по вечерам на пустынных улицах... Иногда две из них начинают двигаться. Если присмотреться получше, ты увидишь, что это фары троллейбуса, тихо притаившегося в лабиринте времени и пространства, в перепутье дорог и переулков, на гранях возможного и невозможного, настоящего и призрачного, дня и ночи. Он призывно прогудит - и его голос выдернет тебя из тёплой постели, бросит в объятия синего вечера, напоенного дождём, туманом и ожиданием...
     Спасибо тебе, Пятёрка. За то, что ты собрала нас сегодня, за то, что ты всегда там, где нужно, и просто за то, что ты - есть. С днём рождения!
  
     По салону раскатились аплодисменты, звон и одобрительный гул.
     - Лемми! - белая вампирша рассматривала на просвет фужер с алым напитком, то и дело встряхивая головой, упрямо клонившейся набок. - Лемми, всё-таки надо было спиртом разбавить. Это же ак... ал... ал-ко-го-лизм, о! чистую кровь хлестать. Крис, пожалуйста, что-нибудь из новенького, а? Мы так давно тебя не... не слышали!
     Крис устроилась возле стенки, "для создания музыкального фона", как выразился Стин на ухо. "Вообще-то она одна из первых попала в этот троллейбус... просто не любит, когда на неё обращают внимание".
     
     И вот рассыпается верная смерть бисером наших надежд
     Если ты бес и умеешь взлететь, в тебя разрядят револьвер
     А если ты встанешь, безумен и горд, монету на жизнь разменяв
     То люди тебе не простят; этот город узнает, как можно кричать
     
     Ветер;
     Ломаются пальцы, кожу срывая с костей
     Небо;
     Глаза - это чаши, ну что же, рискни и отпей
     Дождь;
     Горло взрезано венами черной бесовской воды
     Ночь -
     У меня на коленях плачет без слез до беды
     
     Черненая сталь вас уже не спасет, ведь вас не спасло серебро
     И бес потихоньку над вами споет, но ветром слова унесло
     А старые песенки - старый мотив - прошепчет, прощаясь, сквозняк
     И город затихнет у старых могил, и где-то послышится свора гончих собак
     
     Усталость не стоит того, чтобы ждать, а жалость - того, чтобы петь
     "Что будет сегодня?"- зачем нам гадать, ведь днем нам уже не взлететь
     А люди, как прежде, глядятся из нор, и ночью боятся вздохнуть
     А я менестрель: я пою до сих пор, другим не давая уснуть
     
     ...Ночь на коленях плачет без слез до беды.
     
     
     Сон пришёл к прикорнувшему у окна Делу незаметно, мягкой лапой прикрыв глаза...
     
     Казалось, прошло минут пять-шесть. Но внутри стало заметно тише: или гости устали, или начали потихоньку рассасываться... Девушка сидела там же, но гитара звучала, как фортепиано - плавный перебор клавиш. И грустный мужской голос.
     Пел Лемми. Облокотившись на спинку одного из сидений с лопнувшей по шву кожей, отбросив назад спутанные патлы, он вплетал в сложные изгибы мелодии негромкий баритон, перетекающий в шелест дождя, его негромкий стук по крыше. Точнее, не пел - говорил, рассказывал напевным речитативом о таких знакомых вещах, поворачивающихся новой гранью...
     
     Если ты не закрывал последнюю страницу книги, как чёрную крышку колодца, отрезающего одну реальность от другой - ты не поймёшь меня.
     Если ладонь никогда не вспоминала прикосновение рукояти меча, который ты даже не видел - ты не поймёшь меня.
     Чёрная полночь.
     Чёрный стержень в изгрызенной шариковой ручке.
     Чёрный кофе. Или чёрный, до обугленно-кровавого цвета, чай - две чашки похожи, как близнецы. Особенно когда жидкости остаётся на один глоток, обжигающий грудь ледяным холодом остывшего времени.
     Старый Новый год - непредсказуемое сочетание слов, последнее усилие остаться в прошлом - или прорваться в будущее, которое давно не несёт ничего нового, всё быстрее и быстрее закручиваясь в готовую сорваться тугую спираль закрытых штор, ярких ламп дневного света, тупой обыденности; ещё несколько лет, мелькающих снежинками над протянутой ладонью легенды - и рука опустится, не встретив ответа. И окончательно вырастут те немногие романтики, по ночам смотрящие в окна, сидящие на подоконниках, а по лицу осколком бытия стекает слеза; сдерживающие напор обычной, - самой обычной! - жизни ещё одним нечаянно появившимся рассказом, стихотворением, романом, рисунком или просто мыслью; ведь иногда достаточно сумасшедшего желания прорвать сухую канцелярскую размеренность - безразлично, как, но сейчас; которые никак не хотят понять, что все мы живём в одном мире, скучном и однообразном, потому что вы сделали его таким - непонимающие... Глотни остывший кофе, посмотри сквозь стену - над городом струится сырой ветер, ветер сумерек, устало взмахивая отяжелевшими крыльями; и как не хочется опять и опять осознавать, что сейчас в двадцать первом веке, мало осталось просто чувствующих, без внешнего лязга очередной кольчугой средневековья или хлопанья острыми ушами толкиениста, на которых сейчас не реагирует даже милиция; дождись, пока все уснут, выйди на крышу; пройдись по туману, каплями оседающему на остром хребте набережной.
     Несколько минут - и полувздохнёшь, полувсхлипнешь, понимая, что это не более чем твоя мечта, галлюцинация, сон о героях и демонах, добре и зле, тому, чего не может быть по всем законам, о чём разучились даже думать; и вывернет душу безмолвный крик: почему? За что ты можешь это представить, свой мир, свою сказку, но обречён жить здесь и сейчас, с краткими вспышками безвременья, с неизбежной морочно - тоскливой уверенностью в том, что дальнейшая жизнь расписана за тебя заботливыми родителями и родственниками. Последние... как мало вас осталось, и всё реже приходит мысль, пронизанная горечью потери того, чего не было и нет, отдающая запахом травы на рассвете, звучащая тропой под копытом, цвета серого плаща в сумерках или чёрной с блестящим металлом кожи - у каждого своё...
     Этого не было.
     Этого нет.
     И этого не будет.
     
     Троллейбус наполнила внезапная тишина. Дел видел его население - сквозь вязкий туман. Слышал голоса - как угасающую музыку, когда выключаешь телевизор. Молчала гитара. Молчал - укоризненно - Стин. Молчал - виновато - Лемми.
     - Пр-рости...
     Дел коснулся упругой белой стены, отгородившей их сиденья. И тут же, отвечая на невысказанный вопрос, Лемми бросил:
     - За то, что испортили тебе праздник. Не волнуйся, у тех, - кивок за туман, - всё нормально. И тебе не надо было это понимать. Слушать - да, но не воспринимать, хотя кто виноват, что ты чувствовал то же самое?
     - Замолчи, Лемми. Витраж не склеишь, сказанное не сотрёшь. Убирай морось, скоро рассвет, пусть ребёнок в последний раз оторвётся.
     - Что? Почему - последний? - вот теперь Дел по-настоящему испугался. Сначала за себя, потом появилось ясное ощущение того, что с ним-то всё будет нормально, а вот...
     - Последний день рождения, - колок гитары медленно поворачивался, натягивая струну всё туже. - Наше время - до восхода, потом ещё несколько поездок по ночам, в пятёрке, которая снаружи кажется пустой... да, собственно, так оно и будет. Я, Лемми, Стин, пара друзей... и, через три - четыре месяца, к Новому Году, - плавный уход туда, где смыкаются рельсы и параллельные прямые.
     - Иди, малыш, иди и спасибо тебе. Иначе праздник не был бы таким, - Кри, привстав, неловко чмокнула Дела в щёку. И только сейчас он заметил, что гриф просвечивает сквозь её полупрозрачные пальцы.
     До отказа натянутые струны начали рваться. И с каждым резким звонким ударом окна троллейбуса менялись. Нет - менялось то, что было за ними.
     
     Закат. Мир стекла и бетона, дробящий свет на лучи и потоки, плетущий сеть этажей и переходов - заканчивающихся одной-единственной аркой и самолётом над морем.
  
     Сумерки. Фигуры четырёх у костра... нет, пяти. Змея проводила их холодным и немигающим взглядом, помнящим многое.
  
     Ночь. Звёздное небо, два диска над пустыней с хрустальными башенками и хрупкими большеглазыми существами, удерживающими на лентах огненных птиц.
  
     Рассвет. И опять пятеро - девочка в лёгком платье и три пацанёнка в шортах и маечках едят мороженое, крепкий мужчина в форменном комбинезоне, нахмурившись, рассматривает странную четырёхкопеечную монету.
     
     Две последние струны лопнули почти одновременно. Снаружи завибрировал, становясь отчётливее, город с облизывающим антенны огненным языком изголодавшегося солнца - и Дел понял. Увидел, как выпадает гитара, вот-вот ударится о металлическую ступеньку, плавно оседает на пол, запрокинув голову, Крис Тинейдж, девушка-город, Тень Города...
     Он успел бы. Но грани сдвинулись - рука поймала только уже ставший ненужным инструмент. Кри прошла насквозь, исчезнув вместе с сиденьем.
     - Стой... - прошептал он, понимая всю бесполезность просьбы.
     - Какая разница... - Лемми снял очки. - Как был ты кем-то, так и останешься, как был я паршивым экономистом, а он, - в сторону Стина, - обыкновенным котом, так и будем. Всё проходит.
     Тишина. В ней, как усталый пловец, не видящий берега - три фразы.
     - Можешь попробовать, конечно. У меня не получилось. У неё - тоже.
     - Что?
     - Напиши сказку... про нас. Если сможешь. Настоящую сказку, чтобы читающий - поверил.
     Дел стоял на блестящем полу, сжимая гриф гитары. Единственное, что ещё помогало ему не выпасть из троллейбуса, как из затянувшегося кошмара.
     "Напиши сказку..."
     Шуршащий шёпот отразился от стены дома.
     Колено задело скамейку на остановке.
     А улица, как обычно в пять утра, была пуста.
  
  
   Эпилог.
  
     "Тень Города - не сам Город. Но это и не его противоположность. Скорее, всё то, что делает его живым, дышащим, чувствующим, не даёт превратиться в мёртвый мегаполис с тоннелями метро вместо горячих жил переулков. Тень Города исчезает, когда он становится одинаковым и холодным, тает в свете прожекторов, рассекающих низкие тучи во имя ночной дискотеки в клубе... Тень Города может вернуться, но - лишь может. Не по своей вине или воле. И просто ждать её и верить - уже недостаточно"
     Глоток чёрного кофе.
     И карандаш, в спешке царапающий бумагу.
     И новостройки за пеленой февральского мокрого снега - с подоконника хорошо видны тёмные провалы окон в ровных квадратах панелей.
     И...
     Что???
     В три часа ночи троллейбусы уже не ходят!
     И тихий, пока чуть слышный напев под призрачными колёсами...
     И строчка на новой странице:
     "Глава первая".
  
   (с) Ника Ракитина
   (с) Джем (Jam)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"