Дмитрий: кённинг 23. О жизни жестокой и беспощадной...к тем, кто этого хочет.
Оранжевое солнце с рекламой "Пандаджюса", подталкиваемое подъёмником, радостно карабкалось на небосклон. Будильники бодро орали голосом майора Пэйна про подъём и сопровождали ор ударами электричества через матрацы по просыпающимся людям, стимулируя эрогенно-рабочие точки. Само собой включалось радио, наполняя свежий утренний воздух мириадами децибелов. В это утро лидировал хит сезона: кряканье сумасшедшего утёнка-танкиста, гоняющего по Новой Пингвинии на PzKf-13/88 навроде Годзиллы и третирующего наряды ДПС, наложенное на несколько ритмических щелчков и звонков, и прокручиваемых по кругу.
Позёвывая и почёсываясь индивидуумы шли в сторону стандартных кухонек со стандартными бездонными холодильниками и извлекали из их ледяных гротов синтезированные продукты. Никакой утренней зарядки, никакого сока или молока, никакого мяса. Куннилинго-йога и акробатическо-кинематографическая псевдо-боевая система Дай-вбок, идущая по каналу "Будь бодрее". Исключительно полезный зелёный чай, каши на воде и кисло-молочные продукты с нулевым содержанием жира. Зато это так хорошо влияет на общий тонус и цвет кожи.
Бодренько накинув на плечи так модные в этом сезоне короткие куртки, и натянув джинсы на пару размеров меньше, люди кучками устремлялись в бездонные зёвы метро. Принятая правительством Грин-Гласса программа "Зрелищная жратва" давала каждому из них право на ежеутреннее поглощение свежих порций старых анекдотов под новыми соусами, горячих, только из печки, интимно-сортирных подробностей о жизни якобы-звёзд и особо перчённых теле и радио новостей. Всё это оглушающе-сотрясающее мозги великолепие выводилось на экранчики и мониторы мобильных телефонов, нетбуков и планшетов, вперемежку с рекламой. Прекрасное утро, такое же, как и сотни других...
Морхольд проснулся чуть раньше, согласовываясь со звоном старого, механического будильника. Встал, напялил старые, но добротные кроссовки, одел толстовку и вышел на улицу, любуясь красиво завихряющимся смогом над видимой ему частью Грин-Гласса. Мустанг-иноходец, стоящий в стойле, повернул в его сторону умную голову, оторвавшись от свежего номера "Литературки", приветственно фыркнул и вернулся к чтению.
Пулемётчик вернулся через двадцать минут. Взмокший, порозовевший и пахнущий почему-то сиренью пополам с рабочим потом. Подошёл к турнику, поподтягивался. Плюхнулся на кулаки, отжавшись тридцать раз. Снова повис на турнике, делая необходимое количество уголков. И ещё несколько раз, попеременно изображал из себя то "стремительно падающее-поднимающийся домкрат", то маятник. Наконец, почувствовав себя живее чем при пробуждении - пошёл в трейлер. По дороге поменял мустангу аккумулятор и подзалил керосина.
В трейлере налил себя стакан молока и поджарил пару яиц с беконом. Эхма...побежало по сосудам, разнося энергию, впитываясь полностью...
Свежий ветер бил его прямо в лицо, заставляя жалеть о том, что не одел шлем. По очкам били окурки и пустые баночные жестянки, летящие из машин, двигавшихся в сторону первой пробки на въезде. Пробка была велика и ужасна, почти как Гудвин. Двигалась вяло, как гусеница, обкурившаяся Марии, дочери Хуана. Пулемётчик почесал в затылке и проследовал вместе с мустангом в сторону ближайшего значка "М".
Выныривая из зёва подземного монстра толпа рассасывалась в разные стороны. Автоматически выключались кнопки плейеров и мобильников, убирая в сторону саундтреки для утреннего рывка. Головы, до того уткнувшиеся в дисплеи поднимались, горя огнём покорения капиталистического Олимпа. Вились, поднимаемые в воздух порывами слабого городского ветра галстуки модных размера и цветов. Морхольд двинулся в сторону громады университетского городка, темнеющей вдали. Двигаться было тяжеловато. По тротуару взад и вперёд шлялись студиозусы, прогуливающие занятия. Вдоль проезжей части теснились автомобили тех учащихся, которые по этическим и моральным нормам не могли пользоваться метрополитеном. Это плохо отражалось на их карме, чётко считываемой встроенными баблометрами красивых и жаждущих лёгкой жизни однокурсниц.
Чуть в стороне бурно обсуждали, судя по всему вопросы связанные с экономической географией и сезонными миграциями, две студенческие фракции. Но точно также это могла быть разборка между гастарбайтерами, строящими на территории студгородка закрытый ночной клуб и скинами с местного района. В любом случае тяжеловато было в этом разобраться.
Немного дальше несколько студентов-физиков проводили наглядную практическую работу по распределению объёма жидкости внутри закрытых резервуаров. В качестве пособий для лабораторной работы использовалось разливное пиво, продаваемое в местном кафе под видом лимонада. Ускоренные движения практикантов, бегающих в сторону кустов, наглядно доказывали, что круговорот жидкостей в природе - вещь непреложная.
Дальше кучка молодых студенток громко обсуждала новинки стилистических новинок и модных течений. Возможно, что они учились на факультете дизайна, кто знает. Во всяком случае кипы книг по арбитражным и гражданским процессам, видневшиеся в руках, никак не могли это опровергнуть. Вопросы авторского права на новый и эксклюзивный бюстгальтер?
Мимо задумчивого идущего в сторону храма науки и познания Морха с топотом пронеслась стайка абитуриентов и пересдатчиков. Первых выделял невыветрившийся запах мамкиных пирожков и аккуратно отглаженные вещи, вторых - видневшиеся обложки зачёток и лёгкий и ароматный шлейф перегара. Чуть позже пронеслись люди, затянутые в защитную форму и лампасы, с сетями и пневморужьями, заряженными транквилизаторами.
"Понятно, в районном военкомате был недобор и решили брать всех, включая слепоглухонемых и студентов, - Морхольд понимающе пожал плечами, наблюдая за виртуозным паркуром, которые устроили уклонисты, - Интересно, успеют ли добежать до аудиторий?".
Наконец ему встретилась группа особей, скрывающихся за толстыми стёклами очков, обтянутая разношенными свитерами и бабушкиными юбками. "Ну, вот, - мелькнула в голове шальная мысль и чудом не скатилась скупая слеза, - всё-таки есть богатыри науки, остались. Бедные они какие-то, замученные. Наверное ночами не спят, глодают гранит науки. Эва. Скобки-то на зубах у каждого второго". И тут он заметил значки с портретом парня с молнией на лбу. Заскрипев зубами и судорожно сжав ручку молотка для отбивных, пулемётчик торопливо удрал в сторону медфакультета.
Через несколько часов он выбрался из паутины переходов подземелья клиник при факультете, смахнул со лба холодный пот и медленно двинулся в сторону центра. Бороться с монстром образования можно было только при поддержке танковой дивизии и трёх ядерных бомб.
Остаток дня прошёл в кофейне, где злой и уставший Морхольд пил литрами крепчайший кофе, грыз фильтры, дымя за одной одну, и читал выдержки из Бодхикармы и разгадывал кроссворды. Менеджер заведения, давно поняв, что пуля из маузера всяко хуже, чем потерянные клиенты, уже махнул рукой на то, что из колонок лился дэтх.
Запнувшись на именах Жугэйдемина Гуррагчи и полном титуле Моурав-бека, Морхольд всё-таки прорвался через дебри колонок и радостно поставил жирную точку. За окном радостно заржал мустанг, проиграв в качестве радостного вопля "По ком звонит колокол".
Он ехал вперёд прямо по встречке и его огибали, трусливо гудя сигналами автомобили, автобусы, троллейбусы, трамваи, повозки на конной и воловьей тяге, полицейский БТР без пулемёта, парочка "Абрамсов" и невесть как затесавшийся харвестер для спайса.
Дорога чётко ложилась под ноги мустанга-иноходца. Берет был сдвинут набок, довольно поблёскивал глазами Че на футболке, пела дискантом пила в чехле у седла и довольно мурлыкал пулемёт, бившийся о решётку бокового радиатора Росинанта.
- Мы в пути, - горланил Морхольд, вышедший на тропу войны.