Нара Айна : другие произведения.

"Золотой треугольник: от Тортуги до Сале" Фантазия без темы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первая часть трилогии. Спасибо Ксении за то, что восстановила ее для меня. Важно: Армелия, Льюс, Рейд и команда капитана Скара позаимствованы из манги "Разыскиваются" мангаки Hino Matsuri. Поэтому права на них полностью принадлежат автору манги.
  ...Армелия перевернулась во сне и тихонько простонала. Теперь ей даже снились бои. Реки крови, крики... Господи, будет этому конец или нет?!
  "Умри!"
  Девушка резко села в кровати. Это не сон! На корабле, действительно, драка!
  Льюс!
  Скатившись с кровати, девушка вскочила на ноги и выбежала на палубу.
  Бой охватил уже весь корабль. Господи, неужели их атаковали? Ведь это... корабли Рейда, так?
  Вокруг были слышны только крики и лязг оружия, и казалось, что нападавших вчетверо больше, чем пиратов. Дело было плохо.
  Армелия пригнулась, избежав удара сабли, и отскочила в сторону. Какой ожесточенный бой! Неужели Рейд решил, все-таки, схватить капитана Скара? Ей казалось, что при последней встрече...
  "Отправляйся в ад!"
  Глаза девушки расширились от ужаса при виде сверкнувшего над ней лезвия, но солдат не успел завершить удар и упал на палубу, истекая кровью.
  "Зачем ты вышла?! - Льюс оттолкнул девушку к каюте и заслонил ее собой, - Иди к доку! Здесь тебе делать нечего!"
  Армелия тихонько ахнула. По рукаву молодого человека стекала кровь, и его левая рука неподвижно висела вдоль тела, а кираса была разбита чьим-то мощным ударом. Остальные пираты выглядели немногим лучше.
  Что ж это за бой такой, что пиратам капитана Скара прихотится настолько сложно?!
  "Льюс, что это? Они атаковали нас?" - дрожащим голосом спросила девушка, отступая назад под напором молодого человека. Тот отшвырнул в сторону еще одного солдата и на мгновение обернулся к ней. В его синих глазах сверкнула веселая усмешка.
  "Это мы атаковали их. Но, похоже, Рейду это очень не понравилось, - ответил он, - Уходи скорее, Армелия! Док позаботится о тебе".
  "Капитан!"
  Льюс обернулся на голос, но он уже ничего не успевал предпринять, и офицерская сабля полоснула его по груди.
  "В сторону! - оттолкнув истекающего кровью пирата, офицер схватил девушку за руку, - А Вы пойдете со мной, леди! - усмехнулся он самодовольно, - Не обижайтесь, Скар первым начал это!"
  "Нет! Нет! Льюс!" - Армелия попыталась вырваться, но силы были неравны.
  "Маркиз!" - Рейд мог лишь крикнуть, он был слишком далеко, чтобы предпринять хоть что-нибудь. А зарвавшегося аристократа мало интересовали его понятия о чести и бесчестии.
  "Не дергайся, девка!" - от удара у Армелии заискрилось в глазах.
  "Не трогай ее, тварь! - Льюс собрал последние силы, чтобы подняться на ноги. И, хотя стоял он нетвердо, он намерен был принять этот бой, - Отойди от нее, выродок!" - прохрипел он, наступая на офицера.
  Тот усмехнулся и выпустил руку девушки.
  "Что ж, надеюсь, ты уже помолился, капитан Скар," - произнес он презрительно.
  Льюс сглотнул. Да, он представляет сейчас жалкое зрелище, наверное, но он не позволит этому негодяю так просто забрать Армелию. Пока его сердце бьется, он будет защищать ее.
  Вокруг кипел бой, но его звуки едва достигали слуха молодого человека. В голове гудело, и немного подташнивало от кровопотери, наверное. Льюс попытался принять боевую стойку. Выглядело это, должно быть, смешно, но это было то, что он должен был делать... Защищать Армелию до последней капли крови.
  "Льюс!"
  "Капитан, сзади!"
  Голоса Армелии и помощника капитана слились, но их предупреждение запоздало. Два солдата рухнули на палубу, не дойдя до Скара двух шагов.
  "Вы атаковали. Разве это не означает, что бой должен быть на их корабле? Или я неверно понимаю что-то в построении морских боев? - девушка с длинными черными волосами встала спиной к спине Скара, обнажив два клинка. Армелия ахнула. Она использует испанскую технику, что ли? - Идите сюда, кому жить надоело!"
  Офицер грязно выругался и шагнул вперед. Льюс попытался преградить ему дорогу, но незнакомка мягким движением отстранила его назад.
  "Займись своей женщиной, капитан. С этим я справлюсь, - улыбнулась она опасно, шагнув навстречу аристократу, - Джордан, как я мечтала, что все будет именно так!"
  Помощник капитана, наконец, прорвался сквозь бой и поддержал Льюса, который уже едва стоял на ногах.
  "Леди Армелия, его надо срочно перевязать, - произнес он, озабоченно рассматривая раны капитана, - Где док?"
  "Не знаю, - всхлипнула та, обнимая руками голову возлюбленного, - Льюс, открой глаза, ради бога, открой глаза!"
  "Хватит причитать! - едва слышно, но очень раздраженно откликнулся тот, - Как наши дела?"
  "Хуже некуда! - честно ответил помощник, отражая очередную атаку, - Ай-я!"
  "Что? Что? - Льюс попытался поднять голову, но он был слишком слаб, и Армелии удалось справиться с ним, - Что происходит?"
  Девушка несколько раз открывала рот, пытаясь ответить, но он так и не услышал ни звука.
  "Армелия? Что там происходит?" - повторил он свой вопрос. И прислушался, наконец осознав - бой стих.
  Смолкли крики и брань, и даже стоны умирающих были почти неслышны, и не было слышно ни лязга оружия, ни выстрелов, только... Только двое медленно сходились по крови и трупам, ехидно улыбаясь друг другу и крепко сжимая оружие в руках.
  Рейд бросился к ним, но ему предстояло пробежать через весь корабль, и он бы, все равно не успел, а на его крики маркиз совершенно не реагировал.
  "Ты слишком смела для портовой шлюхи," - ухмыльнулся он, остановившись напротив девушки.
  Та язвительно усмехнулась и приняла боевую стойку.
  Льюс приподнялся и сел, с интересом наблюдая эту сцену. Неужели девчонка будет драться? Голова кружилась, и все плыло перед глазами... и Армелия так близко сейчас... О чем он думает?!
  "Проклятье!" - молодой человек зажмурился, и девушка быстро обернулась к нему.
  "Льюс, потерпи немного, за доком уже пошли... сейчас он придет," - прошептала она встревоженно. И вздрогнула всем телом, услышав дикий крик маркиза.
  "Дрянь!" - офицер зажал кровоточащую руку и отступил назад.
  Незнакомка усмехнулась и медленно вытерла кинжал о колено. И снова выпрямилась, готовясь отразить новую атаку.
  Пираты столпились вокруг своего капитана, затравленно оглядываясь вокруг. Помощник присел на корточки рядом с Льюсом и поддержал его. Армелии это, явно, было не под силу.
  "Капитан, - прошептал он, - Почему солдаты замерли? Они не пытаются вмешаться... вообще как статуи..."
  "Точно, - Льюс протер глаза. Спать так хотелось, - И Рейд..."
  "Маркиз! Джордан! - Рейд, наконец, добрался до места драки и остановился , обнажив саблю, - Прекратите немедленно! Если Вы причините вред этой девушке, клянусь..."
  "Что, похоже, что это я причиняю ей вред?! - зло огрызнулся тот, обернувшись в сторону капитана, - И разве не из-за нее вся эта заварушка? Разве мы не обязаны вернуть ее... Проклятье!"
  Отскочив в сторону, маркиз только чудом избежал удара.
  "Обязаны, обязаны, - усмехнулась незнакомка, - Вот и посмотрим, как это у вас получится!"
  "Миледи, я прошу Вас, - начал Рейд взволнованно. Видно было, что благополучие этой странной девушки для него, действительно, важно, - Не нужно усугублять ситуацию. На Барбадосе мы встретимся с губернатором и..."
  "Иди сюда, дрянь!" - воспользовавшись тем, что девушка отвлеклась, маркиз снова попытался атаковать ее, но та легко увернулась.
  "Через мой труп!" - выкрикнула она, рассекая саблей воздух, и офицер снова отскочил, завопив от боли.
  "Миледи, хватит! Джордан, останови это безумие! - Рейд был в отчаянии, - Пожалуйста, прекратите это!"
  "С одним условием!" - рассекая воздух обоими клинками, незнакомка проскользнула под рукой маркиза и быстро выпрямилась.
  Со стороны пиратов послышался дружный смех. Эта девчонка искромсала богато расшитый камзол аристократа в лохмотья!
  "Никаких условий!" - выкрикнул маркиз озлобленно, снова бросаясь в атаку. И снова таинственная девушка отбросила его в сторону так легко, будто она всю жизнь дралась на саблях.
  "Вы оставите меня в покое! - закончила она свою мысль, оборачиваясь к Рейду, - Сейчас! Здесь!"
  Глаза офицера Рейда расширились от величайшего изумления.
  "С пиратами?! Опомнитесь, миледи!"
  "С пиратами! - подтвердила та невозмутимо, оттолкнув маркиза в сторону, - И - немедленно! Иначе я буду драться до конца! Рейд, Вы видели, каково это! Решайте!"
  Солдаты зашумели.
  "Она порежет нас на куски... бесноватая... она отправит в ад с десяток человек прежде, чем отправится туда сама..." - эти слова доносились до Льюса словно издалека, и он даже не пытался уже понять, что происходит.
  "О, капитан, да тебе здорово досталось, - раздался над его головой голос дока, - Ну-ка, давайте перенесем его... Армелия, не плачь. Все будет хорошо. Леди?"
  "Надеюсь, ты не причинишь ей вреда, - прозвучал рядом суровый голос Рейда, - Потому что, если ты сделаешь это, я тебе этого не прощу. Все на корабль!"
  Льюс попытался открыть глаза, но веки словно налились свинцом, и молодой человек безвольно откинул голову, потеряв сознание.
  "Льюс!" - голос Армелии все еще звучал в его сне.
  В его тревожном мрачном сне они снова были детьми, и снова были так далеко. Между ними была пропасть, и всему виной - его дворянство! Это было второй причиной ненависти Льюса к дворянам - их фамильная гордость... И снова, как девять лет назад, пират Скар забирал его из этого гнилого, насквозь прогнившего мира в море - в синеву, на свободу, когда уже никто на свете не мог указывать ему, что делать и как поступать, но только Армелии больше не было рядом, и сердце больно щемило от этой разлуки.
  Льюс простонал и открыл глаза. Было сумеречно, или, может быть, это он еще не вполне оправился от ран, и в голове гудело.
  "О, Господи..." - пробормотал молодой человек, пытаясь подняться на локтях, но его словно удерживала незримая сила, и Льюс снова упал на подушки.
  "Ты очнулся? - незнакомка склонилась над ним и внимательно заглянула капитану в лицо. Значит, она ему не приснилась, - Посмотрим, - девушка оттянула юноше нижнее веко, потом приподняла подбородок и произнесла как-то недовольно, - Жить будет. Организм крепкий, так что просто пои его отварами и корми мясом. Крови он, все-таки, много потерял. Ах, да... возможно, его будет рвать, так что пусть пару дней полежит..."
  "Что?"
  "Хорошо, - послышался совсем рядом тихий голос Армелии, - А с ним точно все в порядке? Он какой-то... не такой..."
  "Это скоро пройдет, - незнакомка улыбнулась и отошла от кровати, - Не все хорошо переносят бандж, но другого обезболивающего у меня не было. Ладно, Армелия, я пойду взгляну на других больных, а ты присмотри за этим. Не позволяй ему вставать пока, иначе вся работа пойдет насмарку".
  "Хорошо. Спасибо".
  Льюс услышал, как хлопнула дверь. Голова все еще ужасно кружилась, и ощущение было такое странное, словно все вокруг плавает... Но теперь он мог уже сосредоточиться.
  Итак, они вступили в бой с кораблями Рейда, были практически побеждены и... Рейд оставил их, когда эта девчонка пригрозила ему... Он соображает плохо, конечно, но не до такой степени! Во всем этом нет никакого смысла!
  "Армелия, - тихо позвал он, и девушка тут же возникла рядом с кроватью, - Армелия, я не очень помню, что произошло. Рейд отстал от нас или нет? И что эта девушка делает на корабле?"
  Девушка села на край кровати и поднесла к его губам бокал.
  "Выпей, пожалуйста, и я все расскажу по порядку".
  Льюс отпил из бокала и закашлялся.
  "Что за дрянь?! - возмущенно воскликнул он, - Ты отравить меня пытаешься?"
  "Это лекарство, - невозмутимо откликнулась Армелия, - Ты должен его пить, чтобы поправиться. Не сердись, скоро будет ужин..."
  "Армелия, - Льюс сердито посмотрел на девушку, - Что произошло?"
  "Эту девушку зовут Зоя. Она из знатной семьи, и ее семья принуждала ее к браку, которого она не хотела, - начала Армелия, стараясь аккуратно подбирать слова, - В итоге, когда другого выхода уже не осталось, она сбежала из дома и, - девушка на мгновение смолкла, - Волею судеб... оказалась на Тортуге, где и жила последние месяцы..."
  "Где жила?" - Льюс даже поперхнулся. Он начинал понимать смысл некоторых слов этого Джордана, кажется. Но Армелия была невозмутима.
  "На Тортуге, - повторила она еще раз, - Она зарабатывала гаданием и составлением писем, прошений... ну, всякое такое... Она очень образованная!"
  "Оно и видно! - саркастически заметил молодой человек, - И что дальше?"
  "А дальше ее семья выяснила, что она где-то здесь, и попросила помощи Рейда. Они очень знатные, а ее жених очень богатый. Поэтому за ней отрядили три корабля! Представляешь? - Армелия была восхищена этим фактом, - Они ее схватили и уже везли домой, но наше нападение сорвало им все планы!" - с улыбкой закончила она свой рассказ.
  Льюс поморщился.
  "Постой-ка. Но почему Рейд не забрал ее?" - спросил он.
  "Он боялся ей навредить, - пояснила девушка, с нежной улыбкой заглядывая ему в лицо, - Для ее жениха ее безопасность важнее ее возвращения, так что, если бы с ней что-то случилось, англичане ничего не получили бы за помощь. А так они продолжат ловить ее и получать с ее семьи деньги. Как-то так..."
  "Она принцесса, что ли?" - усмехнулся Льюс.
  "Княжна, - откликнулась девушка серьезно, - Она пока останется у нас. Можно? Она хочет вернуться на Тортугу..."
  Молодой человек зажмурился и потер переносицу. На Тортугу. В этот пиратский притон? За всю свою жизнь на море он, даже при том, что он не ангел, конечно, ни разу не причаливал к этим берегам. Там слишком грязно! Отбросы из отбросов - вот кто собирается на Тортуге под покровительством французских властей! Но, если эта девчонка такая знатная, как говорит Армелия... что ей делать в таком месте?
  "Почему именно Тортуга? - спросил он растерянно, - Это же пиратское место..."
  "Ну, она так хочет, - Армелия пожала плечами, - Можно?"
  "Мы на Тортугу не поплывем!"
  "И не надо! В Флентоне она пересядет на другой корабль! - быстро откликнулась Армелия, - Ну, только до Флентона! Нам же все равно?" - просительно протянула она.
  Льюс снова нахмурился. Он точно помнил, как рулевого застрелили в этом бою. Это случилось на его глазах, и бедняга просто не мог выжить.
  "Мы нескоро попадем в Флентон, - вздохнул он, - Кроме Джима управлять кораблем можем только мы с доком, но он уже слишком стар..."
  "Мы будем во Флентоне через три дня!" - радостное лицо Армелии возникло прямо над ним, и капитан Скар нахмурился еще сильнее.
  "То есть? Док ведет корабль?"
  "Нет, - девушка с просительной улыбкой поднесла к его губам бокал с бурой жидкостью, и молодой человек, скрепя сердце, сделал большой глоток, - Вот хорошо! - похвалила его Армелия, - У нас слишком много раненых, и док занят с ними, - пояснила она, - А Джим пока слишком слаб..."
  "Он жив! - глаза Льюса радостно заискрились, - Каким чудом?"
  "Потом сам увидишь! - улыбнулась девушка, - Ну так можно Зое остаться?"
  "Куда же мы ее денем посреди моря! - сердито откликнулся Льюс, - Ладно, до Флентона... Но ты так и не сказала, кто ведет корабль".
  Армелия тихонько вздохнула и провела рукой по лбу молодого человека.
  "У тебя испарина. Поспи до обеда, ладно? - произнесла она тихо, - Ты всегда все несешь на своих плечах, Льюс. Доверься нам в этот раз. Все будет хорошо".
  Капитан Скар понимал, что не должен слушать эту Далилу, а должен разобраться со всем немедленно сам... Но Льюс так устал быть капитаном, и ему так хотелось довериться кому-нибудь, и он знал: рядом друзья, и он может довериться им. И Армелия рядом. Никто не украдет ее, если он закроет глаза.
  "Останься со мной ненадолго," - прошептал он, прижимая ладонь девушки к своему лицу.
  И он почти услышал улыбку в ее голосе, когда она ответила: "Конечно, Льюс. Спи. Я никуда не уйду".
  ...Ужин был потрясающе вкусным, и ночь прошла так безмятежно-спокойно, что наутро Льюс чувствовал себя уже совершенно прежним. Он снова мог быть капитаном Скаром. И он собирался начать разбираться со всеми проблемами с этого дня.
  Но Армелия почему-то была категорически против.
  "Тебе еще рано вставать! - едва не со слезами протестовала она, укладывая его обратно в постель, - Зоя сказала: два дня - это минимум, а ты и одного не пролежал!"
  Молодой человек осторожно отцепил руки девушки от своего воротника и сел в кровати.
  "Армелия, не надо так переживать, меня не впервые ранили, - произнес он серьезно, - И почему ты все время повторяешь "Зоя сказала, Зоя сказала"? Можно подумать, что это она, а не док, перевязала меня!"
  Глаза девушки гневно сверкнули.
  "Какое "перевязала"! - воскликнула она возмущенно, - Она зашила тебя, Льюс! Тебя и Джима, и еще троих из команды! Вы только благодаря этому еще и живы! Так что ложись немедленно!"
  "Зашила, - молодой человек медленно повторил это слово и медленно опустил взгляд к своим бинтам, - Нитками?"
  "Да," - Армелия поднесла к его губам бокал с отваром и он выпил, даже не поморщившись.
  "Нитками, - повторил он, - А почему я ничего не помню?"
  Армелия, скажи мне, чего еще я не знаю!
  "Ну, она дала тебе бандж, как обезболивающее," - девушка даже попятилась перед гневным взглядом капитана.
  "И что это такое?" - спросил тот, и ей послышался скрежет зубов.
  "Сорт индийской конопли, из которой после обработки получают наркотик, известный в Европе как гашиш," - док прошел в каюту и весело улыбнулся молодым людям, выдав эту тираду.
  "Что?! - Льюс резко сел в кровати и поморщился от боли, - Какой еще дрянью вы меня накачали?!" - выкрикнул он зло.
  Док и Армелия переглянулись.
  "Ну, точно я не скажу, - пробормотала девушка, - Но тебе ведь лучше?"
  Льюс со стоном закрыл лицо руками.
  "А если б я сдох?"
  "Это вряд ли, - улыбнулся док, присаживаясь в кресло, - Зоя отлично разбирается в медицине. Тебе лучше, Льюс?"
  "Вроде того, - откликнулся молодой человек тихо, - Ну так как наши дела на данный момент?"
  В конце концов, с этой странной девушкой он может разобраться и позднее. Сейчас есть более важные вопросы: раненые, ремонт судна и, наконец, им надо добраться до какого-нибудь порта, чтобы запастись провизией.
  "Ну, ребята идут на поправку, - откликнулся док, - Только Томми и Джо уже ничто не поможет, так что у нас два места свободных, - добавил он тихо, - С ремонтом мы пока разобрались, как смогли. До Флентона дотянем, а там подлатаемся получше. Провизию закупили. Так что завтра отплываем. Все в порядке, капитан," - и он улыбнулся.
  Льюс нахмурился.
  "То есть, мы сейчас в порту? - спросил он, - А кто поведет корабль до Флентона, если мне и Джиму еще нельзя вставать..."
  "Ну, я не такой уж старик, как ты думаешь, - улыбнулся док, - Да и ребята помогут. Доплывем".
  Почему-то Армелия выглядела удивленной, когда док произнес эти слова, но в тот день Льюс не придал этому особого значения.
  А наутро корабль капитана Скара вышел в море и через сутки с небольшим без происшествий достиг порта Флентон.
  Армелия, наконец, разрешила Льюсу выйти на палубу, и он мог вернуться к своим обычным обязанностям.
  На корабле было удивительно тихо и спокойно. Впрочем, тихо и спокойно было все эти дни. И это было по меньшей мере странно.
  Дойдя до кубрика, Льюс услышал гомон, и это заинтересовало его. Матросы редко собираются на кубрике днем. Обычно - вечером после пьянок, но в этот раз...
  Льюс остановился, изумленно глядя на своих пиратов.
  Все. В полном составе, исключая лежачих больных и мертвецов, да еще кока... сидят кружочком и внимательно слушают болтовню этой странной девчонки... Как дети малые!
  Льюс нахмурился. Княжна, которая желает жить на Тортуге, разбирается в медицине, в наркотиках... и очаровала его команду! Она точно человек?
  "Зоя, расскажи еще! Еще, пожалуйста!" - загудели пираты, едва смолк ее голос.
  Девушка весело рассмеялась.
  "Да вы, я гляжу, ненасытные просто! Ладно. Последняя... Сказка о старике, мальчике и ослике... Однажды один человек отправился из Кемрана в Балх... Вам неважно зачем, - рассмеялась она, - И взял с собой своего сына-подростка. И еще у них был ослик. Они погрузили на него свою поклажу, ну, а на обратной дороге старик посадил на ослика сына..."
  Льюс невольно улыбнулся. Эта девушка, действительно, странная. Она использовала испанскую технику, и она темноволоса, как испанки, но она не испанка - это несомненно.
  Белоснежная кожа, почти лишенная румянца, совершенно незагорелая, не смотря на то, что она почти все время проводит на солнце; длинные черные кудри; огромные карие глаза... Такого цвета Льюсу еще не приходилось видеть. Они были такие темные, но, тем не менее, они были какие-то необычные... словно масло... в них увязал и тонул золотой солнечный свет... И такие тонкие кости. Льюс нахмурился, разглядывая босые ноги девушки, которые вряд ли достаточно были прикрыты юбкой. Может быть, она и не врала о своем происхождении. И запястья у нее раза в два тоньше, чем у Армелии. Как она удерживает сабли, интересно?
  "И тогда старик сказал: "Сын мой, вот видишь, что бы мы ни делали и как бы ни поступали, но всегда найдется кто-то, кто будет нами недоволен. Поэтому впреть давай поступать так, как мы решили изначально. Мы не сможем угодить всем," - донеслись до капитана последние слова сказки.
  Пираты снова зашумели и засмеялись.
  "Молодец старик! Так и надо! Нечего слушать всех!"
  Темные глаза девушки весело сверкнули из-под длинных ресниц.
  "Ладно, джентельмены! - сказала она, - На сегодня все! Вам еще ремонтом заниматься, так что, давайте, шевелитесь, на обед, на обед!" - и она весело рассмеялась.
  Пираты повскакивали с мест и побежали на обед. Они, действительно, походили сейчас на детей.
  "Капитан! С выздоровлением!" - весело приветствовали они Льюса, и тот тоже улыбался им, все еще не до конца понимая: а что это сейчас было?
  "Капитан Скар! Добрый день! - Зоя стояла напротив него, внимательно его разглятывая и даже не пытаясь скрывать своего интереса, - Выглядишь намного лучше. Раны не беспокоят?"
  "Все хорошо, спасибо," - откликнулся тот. Вообще, он хотел съязвить по поводу наркотика, сказать что-то вроде "Если ты предлагаешь обезболивающее, то я обойдусь!", но язык не повернулся почему-то.
  Они остановились у борта, глядя на море.
  "Ты направляешься на Тортугу, - произнес капитан медленно, - Это неподходящее место для молодой девушки..."
  "Поверь мне, это то самое место, - улыбнулась Зоя, - Твой собственный пример подтверждает мою правоту".
  "Ясно, - почему-то Льюс смутился, - Ты хочешь сказать: я дворянин, но стал пиратом, так почему бы другим не поступать подобным образом?"
  "Да нет, не это, - девушка посмотрела на него и улыбнулась более открыто, - Я имею ввиду: если ты смог стать пиратом, помогающим другим людям, то почему на Тортуге должно быть так уж плохо?"
  "Там настоящие пираты, - Льюс смолк, осознав смысл своих слов, - Я хочу сказать: там пираты, которым наплевать на все, кроме денег, - произнес он погодя, - И что самое мерзкое, так это то, что французы покрывают их!" - добавил он возмущенно.
  Зоя поджала губы.
  "Ну да. Такое за ними водится. Но если бы никто не помогал пиратам, их не было бы совсем, а сейчас они - единственный фактор, обеспечивающий баланс в конфронтации морских держав. Согласись, англичане, французы или испанцы - все они ничем не лучше пиратов, когда грабят и убивают, - но все они боятся пиратов, и это немного, но держит в узде их грабительские правительства. Нет?"
  "Да, - Льюс впервые прямо посмотрел в лицо этой девушке. Она была серьезна, - Но пираты остаются пиратами, - произнес он с горечью, - Думаю, Рейд прочитал тебе не одну лекцию на эту тему..."
  "Рейд милый парень, - улыбнулась та, - Мне было бы жаль навредить ему..."
  ...Ложась спать, Льюс все еще размышлял об этом разговоре. Он так и не понял, кто перед ним. Он не нашел ни одного ответа в ее словах, но вопросов только прибавилось. И закончилось все тем, что он предложил ей отправиться с ними на Тортугу... Льюс зажмурился. Как он сболтнул такое?!
  Армелия перевязала платок и снова вернулась к работе. Если уж от нее не может быть никакой другой пользы, то она постарается изо всех сил, чтобы Льюс был доволен ей хотя бы из-за этой мелочи. И, размышляя подобным образом, девушка продолжала тщательно драить палубу.
  С кубрика доносились крики и смех. Зоя, действительно, очаровала команду.
  Армелия печально вздохнула. Ну да, конечно... Она образованная, много всего знает и всегда может поддержать любую беседу - начиная от светской и заканчивая медициной и кораблями. Она в курсе мировой политики... она знает, как нужно вести морской бой... ей не надо объяснять разницу между отравлением гармалой и белладонной... она знает четыре языка (и когда успела, ей же всего семнадцать?)... она дерется на саблях, и Армелия подозревала, что не только на саблях... она потрясающе красива, в конце концов!
  Армелия выпустила щетку из рук и тихонько всхлипнула. Что ж, не удивительно, что Льюсу так нравится общаться с ней. Он даже согласился на путешествие к Тортуге... Хотя, с другой стороны, Зоя спасла его и еще многих своими знаниями... они ей обязаны, но... Девушка еще ниже склонила голову. Это ревность. Всего лишь ревность, потому что она сама отлично понимает, насколько она проигрывает Зое в глазах Льюса... она для него всего лишь источник неприятностей, не больше. И, если бы не ее голос, кто знает, может быть, он никогда и не обратил бы на нее внимания...
  Девушка всхлипнула еще раз и вернулась к своему занятию. Становилось жарко, и закончить лучше поскорее. Если ей еще и плохо станет, Льюс будет очень зол.
  "Разве я не говорил тебе не заниматься больше этим?"
  Девушка сглотнула и медленно подняла голову на возникшего прямо над ней капитана. Да, капитан Скар собственной персоной. Судя по демоническому блеску в его глазах, он очень зол.
  "Я... только... помочь," - пробормотала девушка, втягивая голову в плечи под этим взглядом.
  Льюс тяжело вздохнул и присел на корточки рядом с ней.
  "Дай, - он забрал у нее щетку и отбросил ее в сторону, - Посмотри, что ты наделала, - произнес он тихо, положив ее руку в свою ладонь. Армелия вздохнула: да, руки у нее выглядели ужасно, но, все-таки, - Неужели так сложно просто выполнять мои приказы? - произнес Льюс разочарованно, рассматривая покрасневшие пальчики в своей ладони, - Это избавило бы нас обоих от новых..."
  Он не успел договорить. Вырвав руку, девушка вскочила и отпрянула от него. И в ее глазах сверкнули слезы, когда она выкрикнула фразу, заученную уже наизусть за эти месяцы.
  "Это избавило бы тебя от неприятностей, которые я приношу, да? Извини!" - и, резко развернувшись, девушка убежала.
  Льюс недоуменно посмотрел ей в след и стал собирать щетки и ведра.
  ...Проблема! Она одна большая проблема для него - больше ничего!
  Слезы застилали Армелии взгляд, и она даже не видела, куда бежит. Стоило ли удивляться тому, что это закончилось столкновением?
  Вскрикнув от боли, девушка отскочила назад и закрыла лицо руками. В носу почему-то стало тепло и...
  "Аллахум! Да у тебя кровь! - Зоя осторожно приподняла подбородок девушки и, прищурившись, внимательно посмотрела ей в лицо, - Прям по Дехлеви, - пробормотала она, - Идем-ка, обработаем..."
  Армелия послушно последовала за ней.
  "А что - по Дехлеви?" - поинтересовалась она, лежа на кровати в капитанской каюте с мокрой тряпкой на переносице.
  Зоя весело улыбнулась.
  "Хоть не умыта после сна и не причесана давно, - произнесла она строчку из стихотворения, - Старик Дехлеви как о тебе писал... Э-э! Ты чего?"
  Отбросив компресс, Армелия закрыла лицо руками и громко разрыдалась. Она была совершенно безутешна. И из ее бормотания можно было понять только то, что с оценкой "старика Дехлеви" она полностью согласна.
  Зоя присела на край кровати и тихо вздохнула. Люди не меняются независимо от того, где они живут. Проблемы остаются все те же...
  "Ладно, заканчивай рыдать, а то глаза еще больше опухнут, - сказала она, наконец, убирая руки Армелии от лица. И замерла, сердито нахмурив брови, - А ты... что ты с руками сотворила?"
  Рыдания девушки возобновились с новой силой, и она отвернулась от Зои, чтобы не видеть ее идеальную белоснежную кожу. Ну как, как можно было сохранить такую чудесную кожу, живя на Тортуге?!
  Спустя какое-то время Армелия немного успокоилась и прислушалась, пытаясь понять, здесь ли еще Зоя, или уже ушла. В каюте было очень тихо. Значит, ушла. Конечно, кому приятно наблюдать чужую истерику?
  Армелия еще раз всхлипнула и, уже окончательно справившись с собой, встала с кровати.
  Зоя стояла у двери и улыбалась - так снисходительно, как старшая, - глядя на нее.
  "Проревелась?"
  "Я... думала, что ты ушла, - пробормотала Армелия смущенно, - Извини, я..."
  Зоя подошла к ней и близко пристально посмотрела девушке в лицо.
  "Вот что бывает, если девочке не хватает женского глаза, - улыбнулась она, - Ну-ка, пойдем".
  "Куда? - Армелия шла за девушкой, ничего не понимая, - Зоя, куда мы?"
  "Ну, я одолжила кухню навремя, - откликнулась та, - Или как это на кораблях называется... Идем, будем из тебя женщину делать".
  Армелия резко остановилась.
  "То есть как это?"
  "Сейчас увидишь, - Зоя втолкнула ее в помещение и закрыла дверь, - Правило первое: ты можешь забыть о еде и питье, но ты никогда не можешь забывать про это!"
  "А что это?"
  "Дикие европейцы! - возмущенно воскликнула Зоя, толкая девушку к тазику, - Иди сюда! Слушай, как вы живете? Говорят, вы можете обходиться без бани и без мытья вообще неделями и месяцами..."
  "Ну да, так оно и есть, - смущенно откликнулась Армелия, - А-а-а! Щиплет! А ты - нет?"
  "Аллахум!"
  Пираты приросли к двери кухни, пытаясь подслушать разговор девушек и понять, что там происходит. И, кстати, что такого ужасного в том, чтобы редко мыться? Они не понимали.
  "И что это за собрание?"
  Пираты вздрогнули и все как один отшатнулись от двери. Капитан был не в духе.
  "Что здесь происходит? - повторил он свой вопрос, прожигая их свирепым взглядом, - Вы языки проглотили?"
  "Капитан, просто, - пират помолчал, пытаясь сформулировать свою мысль, - Девушки заперлись там," - произнес он наконец.
  Худшей формулировки он не смог бы придумать.
  В следующую минуту пираты уже исчезли, словно растворились в воздухе, провожаемые неистовой бранью своего капитана.
  Льюс опустился на пол у двери и снизу вверх посмотрел на ухмыляющегося помощника.
  "Ну? - спросил он недовольно, - Тебя же подмывает? Говори!"
  "Капитан, я подумал об одной вещи, о которой ты, возможно не задумывался прежде, - с улыбкой произнес тот, устраиваясь рядом, - Просто, раз уж у нас на корабле женщина... тебе не кажется, что женщинам требуются другие условия?"
  Льюс нахмурился.
  "Ну? Я же освободил ее от работы... и купил платья... и... что еще?" - пробормотал он.
  "Аллахум, - тихо произнес помощник, - Да, капитан, ты не понимаешь, о чем я..."
  Льюс только обернулся к нему, чтобы ответить, как воздух огласил крик Армелии. Мужчины вздрогнули и вскочили на ноги. Они уже готовы были ломать дверь, когда до них донесся тихий смех.
  "Ну, чего ты пугаешься? Все же нормально?"
  "Как? Как? - Армелия, кажется, заикалась, - Зоя, как тебе это удалось?! Родная, хорошая, дорогая моя! Ты волшебница!"
  "Никакого волшебства, чистая химия! - безмятежно откликнулась та, - Кстати, старик Дехлеви был ученым, ты знала?"
  Армелия весело рассмеялась.
  "Я даже не представляю себе, кто это такой - старик Дехлеви!"
  "Темное невежество! - со вздохом произнесла Зоя, - Ладно, сиди пока, не дергайся, а я все уберу. Амир Хосрой Дехлеви происходил со стороны отца из турков, а мать его была индуской. Так как родители погибли в войне тюркских племен с монголами ( дело было в 13-ом веке), то его воспитывал дед-индус, очень образованный человек, и большую часть жизни он прожил в Дели, откуда его нисба - имя по месту жительства - "Дехлеви" - делийский. Он был математиком и развлекался стихами... особенно хороши его лирические любовные стихи..."
  Льюс медленно огляделся. И когда это они все снова оказались здесь?
  "Например, то, что я тебе читала сегодня..."
  "Зоя, не надо!"
  "Да, ты права, теперь оно тебе не подходит, - задумчиво произнесла та, - Увидев тебя теперь, любой скажет: "Бедное сердце мое прекрасная пери сгубила, бедное сердце мое запуталось в локонах милой. Плачу: "Открой мне лицо!" Ответ ее слышу жестокий: "Может ослепнуть смельчак, взглянув на дневное светило!" Ну, или, скажем... Ноги! "В огне любви сгорело сердце, пусть рассыпается золой!..."
  Капитан Скар медленно поднялся на ноги и обвел мрачным взглядом млеющих от восхищения мужчин. Они прибудут на Тортугу через неделю. Остается надеяться, что за это время Зое не удастся полностью уничтожить в них пиратский дух.
  "Еще прекрасный стих есть у Камола," - донеслось из-за двери. И капитан, прорычав что-то нечленораздельное, быстро ушел.
  ...Когда девушки вышли из кухни, команда в полном составе ждала их снаружи. И, слушая восхищенные возгласы и похвалы пиратов своей внешности, Армелия отчетливо понимала: чтобы нравиться, мало быть красивой. Но они прибудут на Тортугу только через неделю, а это значит - у нее есть время.
  ...Зоя отложила карты и внимательно посмотрела на девушку.
  "Грамоте?"
  "Да. Ты понимаешь, я ведь совсем необразованная, - смущенно произнесла Армелия, проходя в каюту и прикрывая за собой дверь, - Ты столько всего знаешь... Но если бы ты хотя бы научила меня читать и писать... немножко..."
  Зоя весело сощурила темные глаза.
  "Похвальное стремление, - улыбнулась она, - Я вот, например, ненавидела учиться... Ну, я так понимаю, тебя интересует английский?"
  "А какой еще?" - удивилась Армелия.
  "Ну да, ты права, - откликнулась Зоя с улыбкой, - Что ж, завтра приступим. Надо будет только раздобыть у капитана бумагу..."
  "Только не говори Льюсу... то есть капитану, хорошо?"
  "Ладно. А ты не говори, что видела меня здесь," - и Зоя заговорчески подмигнула девушке.
  Армелия улыбнулась в ответ. Конечно, она ничего не расскажет Льюсу. Ей еще пожить хочется.
  "Спасибо, Зоя," - и она вышла из каюты и плотно закрыла дверь.
  Было поздно, и матросы, кроме дозорных, уже спали и, наверное, видели интересные сны, судя по их блаженному бормотанию. В последние дни им совершенно не удавалось выпить, потому что во Флентоне капитан Скар запретил закупаться ромом. Армелия улыбнулась, продумав об этом. Льюс был очень зол, когда узнал, что весь запас рома на корабле был выпит за те трое суток, что они добирались до Флентона после столкновения с Рейдом. Особенно его разозлили те обстоятельства, при которых его выпили. Армелия тихонько рассмеялась, вспомнив тот день.
  ..."На спор?! На спор с ней?! - Льюс долго не мог осознать этого и все тыкал пальцем в улыбающуюся девушку, - То есть, что это значит: вы пили с ней на спор и проспорили?!"
  Пираты попятились. Они готовы были провалиться сквозь землю от стыда за свое поражение.
  "Прости, капитан, но эта бестия перехитрила нас, - пробормотал Маттис, потупившись, - Мы пили, как обычно... а тут подходит она и говорит, что мы не умеем пить. Представляешь, капитан?! - воскликнул пират возмущенно, - Мы - и не умеем пить?!"
  "Дальше!" - прорычал Льюс, опускаясь на пустую бочку из-под рома.
  "Дальше... мы поспорили с ней, - пробормотал пират и снова с опаской посмотрел на своего капитана, - Нет, капитан, но она ведь нас оскорбила! - попытался оправдаться он, - Она сказала, что мы не сможем ее перепить!"
  "Вы и не смогли, - тихо произнес тот. Он просто не понимал, как такое могло произойти на его корабле, где каждый вечер заканчивался традиционной попойкой, - Не понимаю..."
  "Все оттого, капитан Скар, - улыбнулась девушка, - Что у Ваших матросов отсутствует культура пития, - Льюс бросил на нее испепеляющий взгляд, и девушка пояснила снисходительно, - Слишком быстро".
  "Ага, ага," - заголосили матросы смущенно.
  Льюс обвел их изумленным взглядом.
  "Я их предупреждал не связываться с ней," - усмехнулся помощник, возникнув у него за спиной.
  Пираты возмущенно зашумели.
  "А он отказался пить! Предатель!"
  "Если бы пил я, - мавр весело улыбнулся, покосившись на девушку, - Нам двоим не хватило бы рома".
  Льюс закрыл лицо ладонью.
  "Так! Давайте с начала! - прервал он гомон пиратов, - Как вы умудрились, идиоты?!"
  "Сначала поспорил Джек, - снова заговорил Маттис, - Но эта хитрюга поставила условие: пить со своей скоростью..."
  "Ясно. Ты хочешь сказать, Джек не перепил ее?" - зло прервал его капитан.
  Маттис опустил голову.
  "Джек выпил сразу три бутылки, пока она была еще на первой, - медленно произнес он, - Захмелел и стал буянить... ну, пока мы его успокаивали... она продолжала пить и рассказывать всякие истории... и так до утра. И к утру она его перепила... На следующий день..."
  "Хватит! - капитан Скар поднялся на ноги и обвел команду гневным взглядом, - Вы, кучка идиотов! Мало того, что мы едва выпутались из этой передряги с Рейдом, так вы затеваете всякие идиотские споры, когда на нас могут в любой момент напасть! Как бы вы сражались в таком состоянии?!"
  "Но капитан!"
  "И, мало того, так вас еще и перепила девчонка! - не смолкнув ни на миг, выкрикнул тот, - Девчонка! Помощник! Приказ такой: ром не закупать! Пусть эти пустые головы проветрятся немного!" - и, резко развернувшись, капитан Скар покинул собрание.
  Пираты понуро опустили головы.
  "Неделя без рома!"
  "Я предупреждал вас," - усмехнулся помощник, следуя за капитаном.
  ...Армелия остановилась у борта и улыбнулась. Зато теперь, если она споет сейчас, ни один пьяный матрос в нее не выстрелит, приняв за сирену.
  Девушка глубоко вдохнула пьянящий ночной воздух. Она так и не видела Льюса с утра, а ей бы так хотелось услышать от него хоть какой-нибудь крохотный-прекрохотный комплиментик. Без этой мелочи все восторги пиратов по поводу ее преображения казались девушке совершенно ненужными.
  Армелия потянула за ленту и распустила косу. За этот год волосы у нее уже немного отросли, и их приходилось заплетать. Девушка совсем отвыкла от этого.
  Ночь. Звезды. Корабль так мягко рассекает воду, и кажется, соленые брызги долетают до ее лица. Все это так успокаивает. Вот бы так было всегда! Только... пусть бы еще Льюс на нее не сердился и был хоть немного приветливее...
  Девушка тихонько вздохнула. Зоя читала сегодня такие красивые стихи... Они могли бы стать песней, наверное.
  "Да не забудется вовек, - пропела она тихо, - Твой взгляд, сиявший янтарем, украдкой письмена любви читавший на лице моем..."
  Льюс остановился и прислушался. Он хотел бы подойти ближе, но боялся прервать эту песню. А девушка в сиянии луны была так прекрасна, что казалась призраком, сиреной, вынырнувшей из морской пучины.
  Молодой человек опустил голову. Да, сегодня все признали это. Армелия слишком хороша для пиратского корабля. Так всегда было, но с каждым днем это будет все заметнее. Льюс вздохнул. Если даже его пираты разглядели ее, то очень скоро найдется кто-то... кто-то более достойный, чем капитан Скар, чтобы быть рядом с ней, кто-то, способный сделать ее счастливой. И, как бы больно ему ни было, но... Молодой человек сжал кулаки и презрительно усмехнулся своим нелепым мыслям. Неужели он, действительно, думал, что Армелия останется с ним навсегда? Неужели он, действительно, желает ей подобной жизни?!
  Голос девушки разливался в ночном воздухе тончайшим вином.
  Льюс отступил в темноту. Он не может приблизиться к ней. Ему остается только наблюдать со стороны.
  Песня смолкла, и Армелия блаженно улыбнулась. Музыка всегда была для нее чем-то особенным.
  "Я думаю, тебя надо научить песням моего народа, - произнесла Зоя, остановившись рядом с ней, - У тебя должно прекрасно получаться. Таких как ты, Армелия, мои соотечественники называют "гурия" - ангел, - она улыбнулась, - Такой нежный тонкий голос! Это божий дар..."
  "Спасибо, - улыбнулась Армелия смущенно, - Мне очень нравится петь такие песни... А если ты научишь меня..."
  "Капитан Скар! - прервала ее Зоя, - Что это вы прячетесь? Идите к нам!"
  Льюс вздрогнул и тихо выругался. У этой девчонки зрение как у кошки! Надо сказать, пожалуй, что он уже идет спать, и...
  Льюс замер, глядя в лицо девушки, залившейся краской смущения. Нет, он не видел, что такого в ней изменилось сегодня. В темноте он не видел почти ничего. Но это была Армелия, и... довольно было просто того, что это была она.
  ...Мавр с улыбкой встретил недовольный взгляд молодого человека. Быть капитаном Скаром у Льюса сегодня с самого утра не получалось.
  "Не выспался, капитан? - поинтересовался он ехидно, - Тебе нужно хорошо высыпаться. Ты ведь еще не до конца оправился..."
  "Помощник".
  "Да?"
  "Доложи ситуацию".
  "Гм... Ну, у нас на хвосте два корабля, - произнес тот, протягивая капитану подзорную трубу, - Один, кажется, Рейдовский, а вот другой... я могу предположить, конечно, но мне не нравится это предположение," - и помощник смолк, недовольно поджав губы. Если бы он знал, что все так обернется, он бы поставил капитана в известность с самого начала, но теперь поздно сожалеть.
  Льюс прищурился, вглядываясь в далекие силуэты кораблей.
  "Да, это "Маркиза" Рейда, - подтвердил он догадку помощника, - И они идут под английским флагом... А второй... что это за флаг вообще?"
  "Капитан, нас преследуют? Это Рейд? Англичане? А это что еще за корабль?" - загудели пираты.
  "Все по местам! - огрызнулся молодой человек. Теперь уже он совершенно перевоплотился, и команда молча отступила перед грозным взглядом капитана Скара, - Будте готовы принять бой! Увеличить скорость! Мы попробуем уйти от них".
  "Не получится, - Зоя возникла из ниоткуда и забрала у него трубу, - От Рейда уйдете, но вы не разовьете такую скорость, чтобы оторваться от "Аль-Кахира". Это самый быстрый корабль флота шейха Мансура, а у вас дно обросло..."
  "Да, давно надо было почиститься, - вздохнул Джим, и вдруг глаза парня изумленно округлились, - Чей это корабль?! Зоя!"
  "Шейха Али Асаф Мансура, благородного потомка Алидов," - откликнулась та невозмутимо, глядя в подзорную трубу.
  Пираты зашумели.
  "Что?! Что значит - Алидов?! Тех самых Алидов?! Зоя, ты во что нас втянула!!!"
  Помощник капитана тяжело вздохнул.
  "Ну, я догадывался, что ты не простая беглянка, - произнес он, - Но такого даже я не предполагал... Что делать будем, капитан? Нам нельзя вступать с ними в бой".
  Капитан Скар обернулся к девушке, и его синие глаза свирепо сверкнули.
  "И прежде, чем я скормлю Вас акулам, юная леди, потрудитесь объяснить мне, что здесь происходит, и почему я один ничего не понимаю," - сдавленным голосом произнес он.
  ...Через полчаса на борт пиратского корабля поднялись несколько человек в форме английских офицеров и двое в одежде, какую пиратам прежде никогда не доводилось видеть.
  Капитан Скар наблюдал все это будто со стороны. Он не мог поверить в реальность происходящего. Английские военные на его корабле! За что караешь, Господи?!
  Рейд остановился напротив него и едва заметно улыбнулся.
  "Здравствуй, Льюс. Извини, что потревожили, но, согласись, в какой-то мере вы сами виноваты, - тихо произнес он, -Мы быстро. Просто заберем миледи. И в это раз, так и быть, разойдемся с миром".
  Льюс мрачно смотрел на офицеров за спиной Рейда. Даже этот Джордан здесь! Зачем такая свита девчонке, будь она хоть из какого рода?
  "Объясни мне одну вещь, - откликнулся он тихо, - Что такого ужасного натворила Зоя, что за ней организовали такую погоню?"
  "Шейх Мансур просто попросил нас о помощи, - ответил Рейд. Он хотел сказать еще что-то, но смолк при виде появившихся на палубе девушек, - А леди Армелия стала прехорошенькой ," - улыбнулся он мечтательно.
  Льюс бросил на офицера враждебный взгляд. Оценщик!
  Девушки остановились перед офицерами, и Армелия осторожно покосилась на Зою. Та так пристально и вызывающе смотрела в лицо седобородому старцу в странной одежде! И он тоже внимательно смотрел на нее, медленно перебирая четки. Молодой человек за его спиной, взглянув на Зою, тихо пробормотал что-то на неизвестном Армелии языке и отвернулся.
  Льюс обернулся к помощнику.
  "Что он сказал? Ты понимаешь?" - тихо спросил он.
  "Сказал: "Дура", - откликнулся тот монотонно, - Не думай об этом, капитан. Это их семейные дела".
  Маттис остановился рядом с ними. Видно было, что спокойствие дается ему с трудом.
  "Капитан, неужели мы отдадим им Зою? - произнес он тихо, и в его голосе смешались мольба и угроза, - Бог знает, что они с ней сделают! Скажи только слово, и вся команда..."
  Льюс покосился на Рейда. Тот был невозмутим.
  "Я не скажу этого слова, - произнес Льюс твердо, - И пусть вся команда уяснит себе это!"
  Маттис опустил голову и сильно сжал кулаки.
  "Капитан, неужели тебе плевать, что с ней будет? - сказал он с упреком, - Она же спасла тебе жизнь!"
  Капитан Скар промолчал. Спасла. И он, не раздумывая и минуты, вернул бы ей этот долг сейчас, но только не жизнями Армелии, дока и других.
  "Миледи не угрожает опасность, - заговорил Рейд, - Шейх Мансур ее опекун, и он заботится только о ее благополучии. Опасность будет угрожать ей вдали от него, - и, обернувшись к пиратам, он добавил серьезно, - Можете поверить слову британского офицера".
  Льюс удивленно посмотрел на Рейда. Вот, значит, как...
  "Зейнаб".
  Услышав тихий голос старика, офицеры отступили от него. И Зоя шагнула ему навстречу.
  Армелия осталась на месте, внимательно наблюдая за ними. У этих двоих были одинаковые глаза - темные, дерзкие и хитрые, - и старик не мог скрыть этого за своей серьезностью.
  "Зейнаб," - повторил он тихо и продолжил на непонятном, но очень мелодичном языке, из которого, кроме одного этого слова, Армелия больше ничего не могла понять.
  "Что он говорит?" - спросила она помощника капитана, приблизившись.
  "Он хочет забрать ее домой, леди Армелия, - откликнулся он, - Ее замужество - уже решенное дело. Он говорит, что ее будущий муж уже направляется сюда, и спорить и сопротивляться больше нет смысла, - мавр недовольно нахмурил брови, - Гм-м... Капитан, он говорит, если она не выйдет замуж за этого человека, ее жизни будет грозить опасность".
  "Это так, - произнес старик на чистом английском, посмотрев на пиратов темными масляными глазами, - Кроме Салах-ад-дина никто не в силах защитить Зейнаб. Но я благодарен вам всем, что вы проявили о ней такую заботу... Вы не останетесь без награды".
  "Нам не нужна награда, - ответил Льюс мрачно, - Зоя была нам другом все это время, а мы не продаем друзей..."
  Парень за спиной шейха презрительно усмехнулся и сказал что-то, чего пираты не могли понять. Только мавр зло стиснул зубы, услышав его слова, но он промолчал.
  "Неужели?" - Зоя усмехнулась и обернулась к молодому человеку.
  И помощник капитана медленно сглотнул, услышав ее слова. Молодой человек залился пунцовой краской.
  Пираты зашумели и обернулись к помощнику, требуя перевода, но тот долго молчал, а потом произнес растерянно: "Это непереводимо".
  И тогда шейх Мансур не выдержал.
  "Зейнаб! Прояви хоть немного уважения! - произнес он с горечью, - Если же в твоем сердце нет ни уважения, ни привязанности к людям, которых ты столько лет называла семьей, то ты можешь оскорблять нас по-английски перед этими людьми! Мне это будет безразлично, если я потерял уже твою любовь!"
  Армелия тихо ахнула. Она впервые видела, как краснеет и смущается Зоя!
  "Прости, дядя, - тихо произнесла девушка и, обернувшись к парню, добавила, - Прости, Фазл".
  Молодой человек растерянно пробормотал что-то и набросил на голову девушки большой платок, который все это время держал в руках. Зоя улыбнулась и обмотала материю вокруг шеи.
  "Нам пора, - произнес старик, обращаясь к пиратам, - Я не способен достойно отблагодарить вас за заботу о Зейнаб, я могу только это... поэтому... мой вечный долг перед вами остается мне".
  И, поклонившись пиратам, старик направился к шлюпке. Его спутники тем временем поднимали на борт тяжелые мешки и складывали их у ног капитана Скара.
  Джим присел на корточки и вспорол один из них.
  Армелия услышала звон, но даже не обратила на него внимания. По щекам девушки текли слезы.
  "Зоя! Зоя! Останься! Ты же не хочешь с ними! - всхлипывала она, уткнувшись лицом в плечо девушки, - Не уходи!"
  Зоя осторожно отстранила ее и набросила ей на плечи свой платок. Он пах мускусом.
  "Не плачь, Армелия, - весело улыбнулась она, - Я обязательно сбегу снова, так что, - и она крикнула, обернувшись к пиратам, - Заезжайте на Тортугу через годик! Я обязательно буду там!"
  Фазл ударил ладонью себе по лбу и, похоже, выругался.
  "Зейнаб!"
  "До встречи!" - рассмеялась та, размахивая руками над головой.
  И пираты помахали ей в след.
  "До встречи, Зоя!" - им всем очень хотелось верить, что это "до встречи" не означает "прощай".
  Льюс стоял в одиночестве, внимательно разглядывая палубу у своих ног.
  "Триста тысяч, капитан, - раздался за его спиной голос помощника, - Они дорого оценили ее".
  "Разве можно оценить свободу?" - тихо произнес молодой человек.
  Мавр хмыкнул. Он помнил, что его оценили в свое время намного дешевле... несравнимо дешевле.
  "Оценить можно все".
  "...По левому борту! Корабли! - голос смотрящего сорвался на визг, - Это испанцы! Капитан! Это Сангре!"
  Льюс подбежал к борту и быстро разложил подзорную трубу.
  "Проклятье! - пробормотал он, вглядываясь в далекие еще силуэты галионов, - Сангре!"
  "Пять, - раздался рядом спокойный голос Рейда, - Два галиона и сопровождение. Интересно, Сангре там?"
  Льюс резко обернулся к нему.
  "Правда интересно? - съязвил он, - Рейд, хватит умничать! Это галионы. Нам не выдержать их атаку. Так что, давайте быстрее возвращайтесь на свои корабли и делайте ноги уже! Мы немного задержим их, так что, у вас будет время оторваться".
  "Не задержите, - откликнулся офицер скептически, - Судно в отвратительном состоянии, вы не сможете маневрировать".
  "Хочешь остаться? - усмехнулся Льюс язвительно и добавил громче, обернувшись в пиратам, - Все по местам! Поднять паруса! Помощник! Зоя!"
  Девушка возникла рядом как из воздуха. Ее глаза лихорадочно блестели, когда она смотрела на галионы. Галионы!
  "Зоя, окажи мне услугу, - произнес Льюс внезапно дрогнувшим голосом, - Возьмите Армелию с собой. Вряд ли, - он посмотрел в сторону стремительно приближающихся кораблей, - Вряд ли мы выдержим это..."
  "Несомненно, выдержим! - улыбнулась та, и бесовские огоньки сверкнули в темной глубине ее глаз, - Так, Эдвард?"
  Рейд улыбнулся.
  "Мы сделаем для этого все возможное," - ответил он.
  Льюс медленно перевел взгляд с девушки на Рейда. Он еще не до конца верил в это, но, кажется...
  "Вы примете бой... с нами?" - спросил он удивленно.
  Рейд медленно выдохнул.
  "Льюс, - произнес он тихо, - Неужели ты, действительно, настолько презираешь нас? Настолько, что думаешь... всерьез думаешь, что корабль британского военного флота пустится в бегство перед врагами Империи?... Это испанцы! И это пираты!- проорал он в лицо молодому человеку, - Конечно, мы примем бой!"
  Льюс немного отступил назад от неожиданности.
  "Что ж, - усмехнулся он, - В таком случае нам просто судьбой суждено сражаться вместе сейчас... Это случайность, не больше. Не так ли?"
  "Так ли! - откликнулся Рейд с улыбкой, - Но, миледи, Вы уверены, что шейх намерен..."
  Офицер не успел договорить. Зоя указывала на огромный корабль, над которым в это мгновение развернулись паруса.
  "Намерен, - произнесла девушка серьезно, - "Аль-Кахира" примет бой. В конце концов, у вас нет ни шанса против двух галионов, если "Аль-Кахира" не будет участвовать".
  "У нас нет ни шанса, даже если "Аль-Кахира" будет участвовать, - задумчиво произнес Льюс, - Силы слишком неравны. Но если то, что ты говорила, правда, и этот корабль так скор, он мог бы спасти ваши жизни..."
  И жизнь Армелии. Льюс не сказал этого вслух, но каждому было ясно без слов: это - главное для него.
  "Извини, капитан, - улыбнулась Зоя, - Мы не можем бежать... Но мы можем принять удар на себя. В конце концов, Эдвард прав: ваше судно в плачевном состоянии и для боя не годится. "Аль-Кахира" атакует испанцев. Так что, Армелии безопаснее быть здесь... дядя даже меня не взял," - добавила она разочарованно.
  Льюс посмотрел на огромный грозный "Аль-Кахира". Этот корабль был великолепен, но даже он не сможет противостоять двум галионам, а против них сейчас не только два галиона...
  "Постарайтесь выжить, - серьезно произнес Рейд, положив руку на плечо молодого человека, - Я собираюсь предать вас британскому суду, поэтому жаль будет уступить кому-то вроде Родриго Сангре!"
  И, усмехнувшись, офицер направился к шлюпке.
  "Ка-акой он серьезный!" - рассмеялась Зоя.
  Льюс огляделся. Пираты смотрели на него, и их напряженное молчание говорило лучше всяких слов: они готовы ко всему. Даже если сегодня испанцы отправят их на корм акулам, прежде они успеют показать испанцам еще раз, как же хороши морские бои!
  Армелия вышла на палубу, на ходу заплетая косу. Она уже успела переодеться, и теперь собиралась вступить в бой вместе со всеми. Даже если от нее будет совсем мало толка, но сегодня - девушка знала это, - Льюс не прогонит ее от себя. Если уж им суждено погибнуть, они будут вместе до конца.
  ...Капитан Скар еще раз обвел взглядом свое воинство и весело улыбнулся. Гори все синим пламенем! Они покажут сегодня испанцам отличный бой!
  Один из галионов вышел вперед, набирая скорость, и взял курс на "Аль-Кахира".
  Льюс криво усмехнулся. Родриго Сангре был известным любителем шикарных кораблей. Конечно, он попытается овладеть им.
  Второй галион шел следом, постепенно отдаляясь от ведущего корабля. План испанца был очень прост: зажать "Аль-Кахира" с двух сторон и взять его на абордаж... без единого выстрела... Дон Сангре славился этим среди пиратов.
  "Рейда отрежут, - проговорила Зоя уверенно, глядя в подзорную трубу, - Посмотри, "Инфанта" уже разворачивается, чтобы заградить ему путь. Когда он попытается ее обойти, то неизбежно окажется между ней и "Гранадой"..."
  "А если нет, то между "Гранадой" и "Долорес", - мрачно откликнулся капитан, внимательно наблюдая за маневрами кораблей, - Что еще хуже... Проклятье! Он думает, что делает?! - воскликнул он, поняв, что, пытаясь выйти из окружения, корабль англичан попал в предсказанную им ловушку, - Все. Им не выбраться..."
  "Эдвард не так проницателен, как ты, капитан Скар, - улыбнулась девушка, - Ну, а наши действия теперь? Кажется, "Инфанта" нацелилась на нас?"
  "Они достаточно далеко, - улыбнулся тот и обернулся к рулевому, - Лево руля! Курс на "Аль-Кахира!"
  Какая разница, в конце концов? Испанцы, все равно, достанут их. Но если до того, как встретиться с рыбами, они сумеют отправить к рыбам хоть один галион...
  "Канониры!"
  ...Родриго Сангре обернулся и посмотрел в сторону потрепанного пиратского судна, медленно разворачивающегося по левому борту "Глории". Оно еще плавает, и Скар еще жив? Что ж, это легко исправить. Капитан нахмурился, ощутив толчок. Какого?
  "Рулевой! Держать курс!" - выкрикнул он, но следующий удар сбил его с ног.
  Дон Сангре поднялся на колени и бросил злобный взгляд на "Аль-Кахира". Что они творят?! Капитан там ума лишился, что ли?
  "Не стрелять!" - выкрикнул Сангре зло. Он возьмет этот корабль!
  "Аль-Кахира" еще раз ударил бортом в борт "Глории". И раздался выстрел.
  "Глория" покачнулась, послышались взрывы и треск, и крики раненых.
  Капитан Скар довольно улыбнулся. Выстрел был удачным! Теперь испанец опомнится, и, пожалуй, с его крошкой будет покончено, но "Аль-Кахира" уже выходит из плена... Так красиво... Любовался бы и любовался!
  "На абордаж! - выкрикнул Льюс и, обнажив саблю, бросился к борту, - Армелия! Ты со мной!"
  В воздухе просвистели крюки, и почти сразу залп тридцати пушек "Глории" искрошил борт корабля капитана Скара. Им ответили пушки "Аль-Кахира", и воздух заволокло едким дымом. Начался рукопашный бой.
  ...Льюс осторожно отстранил Армелию за спину и весело улыбнулся испанцам.
  "Мы ненадолго, - съязвил он, рассекая воздух саблей, и его противники, один за другим, упали к его ногам, - Армелия! Осторожнее! - молодой человек быстро обернулся и полоснул саблей по шее испанского пирата, - Армелия!" - разочарованно воскликнул он.
  Девушка следовала за ним, щурясь от страха. Впервые она оказалась в самой гуще боя, и это ей совсем не нравилось.
  Но другого выхода у Льюса просто не было. Их корабль шел ко дну, и если они не хотят последовать за ним, то должны захватить галион.
  "Капитан! Сюда! - Зоя отбросила испанца в сторону, и он перелетел через борт. Девушка выпрямилась и сильнее сжала свои клинки, - Скар! Армелия! Живее!"
  Льюс улыбнулся. До рулевого остается совсем немного. Отразив очередную атаку, он подтолкнул Армелию к Зое.
  "Присмотри за ней!" - и он направился к рулевому, уже не беспокоясь за девушку. Клинки Зои не знали пощады, и за ее спиной Армелия была в полной безопасности.
  ...Сбросив вниз безвольное тело, Льюс занял место у руля. Отлично! Пусть бой еще кипит, но корабль уже принадлежит им!
  "Помощник! Канониров к пушкам!" - весело крикнул он, разворачивая корабль.
  И в этот момент что-то горячее полоснуло ему по шее.
  "Льюс!"
  "Аль-Кахи-ира-а-а!"
  ...Льюс уже не слышал залпов "Инфанты" и "Долорес", не слышал криков девушек и не видел, как прекрасный "Аль-Кахира" накренился, зачерпнув морскую воду пробитыми бортами, как пошла ко дну "Маркиза"...
  Дон Родриго Сангре гордо выпрямился и огляделся. И его красивое темное лицо исказилось гримасой ненависти.
  Проклятые англичане! Проклятый Скар! Сангре бросил презрительный взгляд на неподвижное тело у своих ног. Он потерял из-за них два галиона, и "Гренада", похоже, тоже идет ко дну. Впрочем... Пират усмехнулся. Триста тысяч золотых частично компенсируют его потери. А остальное... Глаза испанца опасно сверкнули. Остальное компенсирует продажа этих тварей!
  "Сложите оружие! Живо! - громко произнес он, и каждый на тонущем галионе услышал эти слова, - Ваш капитан повержен, и вы в меньшинстве. Этот корабль сейчас пойдет ко дну, и у вас есть выбор: утонуть вместе с ним или уйти с нами!"
  "Стать твоими рабами?!" - выкрикнул Маттис озлобленно, загораживая собой Армелию и Зою.
  Сангре надменно усмехнулся.
  "Я решу это, когда окажусь на борту своего корабля подальше от них, - он коротким жестом указал на приближающиеся силуэты кораблей, возникшие на горизонте всего несколько минут назад, - Впрочем... английский сброд меня не интересует, - добавил он презрительно, - Можете подохнуть. Я возьму только этого мерзавца, - он толкнул ногой тело Льюса, - И тех красавиц! - хищно усмехнувшись, пират направил саблю на девушек, - Остальные могут покончить с собой, если им так угодно".
  Мавр опустился на колени рядом со своим капитаном и перевернул его на спину.
  "Собака!" - прохрипел он, глядя в спину испанцу.
  Тот медленно обернулся и смерил его взглядом. Это был высокий темнокожий, должно быть, очень здоровый мужчина. Наверное, он уже был рабом. За него на Тортуге или в другом большом порту можно получить неплохие деньги.
  "Тебя я тоже заберу, - произнес Сангре невозмутимо и снова обернулся к девушкам, застывшим у самого борта, - Ну что ж, сеньориты, вы идете со мной!" - улыбнулся он.
  Зоя сжала рукояти клинков.
  "Через мой труп!" - медленно произнесла она, отстраняя Армелию назад.
  Сангре улыбнулся еще веселее.
  "Как Вам угодно, сеньорита!" - и он тоже принял боевую стойку.
  Маттис попытался заслонить девушек, но, услышав слова Зои, не дошедшие до слуха испанца, отступил в сторону, увлекая Армелию за собой.
  "Тише, Армелия, не плачь, - прошептал он, - Все будет хорошо".
  Девушка не отрывала взгляда от лица Льюса. Такой бледный! Столько крови! Господи!
  "Льюс! - прорыдала она, закрывая рот руками, - Льюс, Господи!"
  "Ар...мели..." - молодой человек произнес только это и снова потерял сознание.
  И, оттолкнув с дороги Маттиса и испанских пиратов, девушка бросилась к нему и упала рядом на колени.
  "Льюс! Ты жив! Он жив, Зоя! Помоги ему!" - воскликнула она, с отчаянием глядя на девушку, застывшую в ожидании начала боя.
  Сангре криво усмехнулся.
  "Как это трогательно! А ведь эта малышка верит, что ты способна творить чудеса, - произнес он, - Печально... печально, но ему не поможет уже никто... Может быть, позаботишься хотя бы о себе? - глаза испанца весело сверкнули, - Жаль убивать столь юную девушку..."
  Зоя прямо встретила этот насмешливый взгляд. Убьет ли он? Убьет ли она? Успеет ли Салах-ад-дин нагнать их? Как бы то ни было, но каждое мгновение промедления отнимает жизни раненых. Но сдаться так просто... Нет!
  "Что ж, - произнесла она тихо, - Похоже, о такой науке, как медицина, дикие европейцы не знают до сих пор..."
  "Не знаем!" - рассмеялся испанец и шагнул вперед.
  Клинки со звоном скрестились, и противники отскочили в разные стороны. Сангре удивленно поднял брови.
  "Неплохо для сеньориты!"
  "Совсем неплохо!" - подтвердила Зоя, атакуя.
  Армелия зажмурилась, прижав голову Льюса к груди. Она только слышала звон ударяющихся сабель. И только молилась, чтобы Родриго Сангре не убил Зою. Одно дело - простые солдаты, и совсем другое - один из лучших испанских фехтовальщиков!
  Когда Армелия решилась открыть глаза снова, они стояли друг против друга, опасно улыбаясь, и свежая кровь стекала у обоих по рукавам.
  "Как красиво! - тяжело дыша, произнес испанец, - Сеньорита так прекрасно знает испанскую технику! Мне бы не хотелось убивать такую прекрасную, - он резко нанес удар, и Зоя отскочила, выронив кинжал. Закусив нижнюю губу, она снова выпрямилась, готовясь отразить следующую атаку, - Сеньориту! - закончил испанец свою мысль, - Подумай сама... Я убью тебя раньше, чем они нагонят нас или корабль пойдет ко дну, - добавил он серьезно, - Но я не хочу убивать тебя. Если ты слышала обо мне, то должна знать: я люблю все красивое..."
  "М-мразь!" - на чистом испанском выкрикнула девушка, рассекая воздух саблей.
  Сангре поморщился и отступил.
  "Прекрасно, прекрасно! - произнес он тоже по-испански, взглянув на алую полосу на своем плече, - Просто чудесно для сеньориты... Но я предлагаю в последний раз, - его глаза жестоко сверкнули, - Жизнь! Или я убью тебя".
  Девушка отступила назад. За ее спиной были Армелия, Скар и Маттис, и Малик тоже, и еще шестеро выживших в этой резне. И каждая минута промедления отнимает их шансы на спасение. Салах-ад-дин не успеет, а даже если успеет... в новой драке их убьют наверняка...
  "Аллахум!" - прорычала девушка и опустила голову, словно под тяжестью.
  Она, дочь рода Ирем, должна сложить оружие перед этим ничтожеством!
  "Льюс, - голос Армелии доносился до нее словно издалека, - Льюс, не умирай, умоляю тебя... я не смогу жить без тебя".
  "У вас нет ни единого шанса, сеньорита," - ухмыльнулся Сангре.
  Зоя подняла голову и посмотрела ему в глаза.
  "Я хочу их жизни, - произнесла она четко, и испанцы изумленно зашумели. Впервые кто-то ставил условия Родриго Сангре, - Сохрани им жизнь и позволь мне лечить их, - продолжила Зоя невозмутимо, - И тогда я подниму даже самых безнадежных ваших раненых. Если нет - убей меня или продай в Марокко... гарантирую, ты получишь там за меня больше, чем украл сегодня".
  Пират усмехнулся. Он от природы был любопытен, и эта девушка заинтересовала его.
  "Хорошо. Слово, - произнес он громко, - Никто не тронет их, пока мы не причалим к берегу. Сеньорита?" - и он выжидающе посмотрел на руку девушки.
  Сабля звякнула о палубу.
  "Ну вот и отлично, - улыбнулся Сангре, - Все, живо на "Долорес"! Петро, Диего, вы со мной и пленными на "Инфанту"!"
  ...Испанцы зашумели, перенося в шлюпки награбленное добро. Другие просто прыгали за борт, добираясь до кораблей вплавь. Галионы и "Аль-Кахира" уже почти затонули.
  "Живее! - тот, кого Сангре назвал "Диего", грубо толкнул Армелию, но Маттис и Джим быстро заслонили девушку собой, и испанец отступил в нерешительности, - Я сказал: живее, собаки! - повторил он, - Перебирайтесь! Эй, а где Сеньорита Сангре?" - усмехнулся он.
  Пирату казалось, что это забавно - назвать эту странную девчонку "Кровавой девушкой", тем более, что капитан, кажется, забрал ее для себя.
  Малик осторожно поднял Льюса на руки.
  "Не бойся, леди Армелия, - тихо произнес он, - Капитан конечно же выживет!"
  "В шлюпку!"
  Армелия шмыгнула носом и последовала за пиратами. Что ожидает их всех впереди? Девушка боялась даже задумываться над этим.
  ...Пленных поместили на палубе так, чтобы они всегда были в поле зрения команды. Впрочем, в ближайшие несколько часов команде "Инфанты" было не до пленных.
  Испанцы очень серьезно пострадали в этой битве. Не говоря даже о потере трех из пяти кораблей, они бросили на произвол судьбы большую часть их экипажей, а многие из тех, что были на борту, были ранены очень серьезно и не могли помогать в работе. И тем, кто стоял еще на ногах, приходилось нелегко... В конце концов, их преследовал неизвестный флот!
  Дон Сангре сложил подзорную трубу и отвернулся от маячивших на горизонте кораблей. Пять... Пять кораблей без флагов, без каких-нибудь отличительных знаков... и они преследуют их, не отставая. Впрочем... Пират усмехнулся. Они обязательно остановятся на месте сражения, чтобы подобрать матросов. Захотят ли они помочь ближним или продать их в ближайшем порту - не важно, - но они остановятся. И потом уже не нагонят их.
  Мужчина перевел взгляд на пленных. А сеньорита не шутила, говоря, что способна творить чудеса... Ей с этим странным стариком хватило получаса, чтоб оказать помощь англичанам, и теперь они занялись командой. Если она сумеет поднять на ноги хотя бы каждого второго, она уже будет для него достаточно ценной добычей.
  Сангре поморщился, ощутив боль в руке. И все-таки она редкостная дрянь! И, подумав об этом, пират громко и весело рассмеялся.
  "Они отстали!" - раздался сверху голос смотрящего.
  Сангре посмотрел на пленных. Они сразу сникли. А девушка закрыла лицо руками и тихо заплакала. Бедная крошка! Сколько ей? Пятнадцать, шестнадцать лет? Сангре недовольно поджал губы.
  "Диего! Накорми пленных! - приказал он стоявшему рядом пирату и добавил, сурово посмотрев на него, - И обеспечь сеньоритам подобающие условия. Я не хочу привезти на рынок замученные скелеты..."
  "Слушаюсь, капитан!" - откликнулся тот и бросился исполнять поручение.
  ...Зоя опустилась на палубу и, смежив веки, прислонилась затылком к мачте. Армелия смотрела на нее с сочувствием. Она была без сил. Наверное, ей даже говорить сложно. Солнце уже давно село, а она вот только сейчас вернулась к пленным от раненых. Неужели она, действительно, надеется исполнить свое обещание?
  Зоя медленно открыла глаза.
  "Как он?" - спросила она тихо.
  Вместо ответа Армелия ткнулась лбом в ее плечо. Зоя усмехнулась.
  "Значит, неплохо, - произнесла она устало, - Армелия, док ранен и ему тяжело помогать мне, - добавила она со вздохом, - Поэтому завтра ты заменишь его... Конечно, я понимаю..."
  Армелия не позволила себя уговаривать.
  "Конечно! - откликнулась она шепотом, - За Льюсом присмотрят. Правда, Маттис, Джим?"
  "Правда, принцесса!" - откликнулся испанец, открыв глаза, и улыбнулся.
  Их везут для продажи, конечно, но они, без сомнения, выпутаются и в этот раз!
  ...Родриго Сангре остановился у борта и внимательно посмотрел на пленных. Интересно, во сколько оценят работорговцы этих сеньорит, если их отмыть и привести в порядок?
  ...Льюс медленно открыл глаза и тут же снова зажмурился. Солнце ярко светило ему в лицо.
  Сколько времени прошло с тех пор, как они попали в плен? Сколько их осталось? И что с Армелией? Почему... Молодой человек нахмурился и снова открыл глаза, осознав, что он не чувствует ее рядом.
  "Где... Армелия?" - хрипло произнес он, пытаясь встать, но чьи-то сильные руки заставили его снова опуститься на палубу, и молодой человек ощутил прикосновение железа... Цепи.
  Малик склонился к нему, заслонив его он палящего солнца, и ободряюще улыбнулся. Лицо у него было худое и измученное.
  "Все хорошо, капитан, - сказал он тихо, - Леди Армелия помогает Зое с ранеными... Она вернется... Ты отдыхай. Ладно?"
  "С ранеными? - Льюс прикрыл глаза ладонью, - То есть, нас отбили? - спросил он медленно, - Кто? Почему я ничего не помню?"
  Мавр понял, что капитан не успокоится, пока не разберется во всем сам, и сел рядом с ним, прислонившись спиной к мачте.
  "Тебя три дня лихорадило, - произнес он тихо, - Нас разбили, капитан. Наш корабль, корабли шейха и англичан - все пошли ко дну на наших глазах. Мы потопили галионы и один из кораблей сопровождения, но нас теперь только одиннадцать. Док, ты, я, Армелия, Джим, Джо и Маттис, Лью, Оливер, Филл и Зоя... Все в порядке, за исключением тебя и дока, - добавил он быстро, заметив тревогу на лице молодого человека, - За леди ты можешь не волноваться. Испанцы относятся к ним хорошо... как к своей собственности, - добавил он с горечью, - Они собираются продать нас в Магрибе".
  "Ва... Варварский берег? - Льюс захрипел и закашлялся, но справился с собой, - Почему Африка? - спросил он недоуменно, - Бред какой-то!"
  "Не знаю, капитан. Испанец ни во что нас, конечно же, не посвящает, - откликнулся помощник задумчиво, - Но я очень сомневаюсь, что сейчас мы держим курс именно туда..."
  Льюс нахмурился сильнее.
  "И где мы, как ты думаешь?" - спросил он.
  "Думаю, мы не на много отклонились от курса..."
  "Ясно, - пробормотал Льюс, - Тогда, может быть, он врет про Африку, и нас просто... готовят к продаже в испанских колониях Нового Света?"
  "Не знаю, что на уме у этого мерзавца, - откликнулся Малик мрачно, - Но только он собирается плыть к побережью... Зоя посмеялась над ним, сказала, что там и так полно местных пиратов, но... Не нравится мне все это, капитан, - мужчина нахмурился, - Он сказал тогда что-то вроде того, что у него есть там свои дела, и это плохо для нас... Магриб для нас - худшее место..."
  "Ясно," - прохрипел Льюс.
  Мавр вздохнул. Ничего тебе еще не ясно, капитан!
  Молодой человек помолчал. Ему требовалось время, чтобы прийти в себя: привыкнуть к свету, к холодному железу на ногах и странному теплу и боли в горле. Ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями.
  "Помощник, - тихо позвал он, наконец, - Где мы сейчас? - Льюс снова закашлялся, и мавр поднес к его губам жестянку с водой, - Я имею ввиду: мы с тобой... где на корабле?" - уточнил молодой человек, напившись.
  "У грот-мачты, - Малик сразу понял, что хочет узнать его капитан, - Рядом только док. Ему здорово досталось, так что он спит. Остальных заставили работать, - добавил он, - Испанцы сейчас далеко, они нас не слышат".
  "Сколько... их осталось? Какие корабли?"
  Мавр улыбнулся. Нет, капитан Скар не теряет ни выдержки, ни способности ясно мыслить даже в такой ситуации! Вот это - его капитан.
  "Мы на "Инфанте", - ответил он, - Здесь человек восемьдесят, но на ногах и способны работать едва ли половина из них. Остальные в ужасном состоянии..."
  "Значит, Зоя лечит их?"
  "У нее не было выбора, капитан, - откликнулся помощник быстро, - Она откупила этим наши жизни!"
  "Ясно," - тихо произнес Льюс.
  Малик нахмурился.
  "Не ясно тебе ничего! - произнес он сурово, - Если она не поднимет их, и нам, и ей придется плохо! Такой у них с Сангре уговор..."
  "Ясно, - повторил Льюс, - А второй корабль?"
  "Второй - "Долорес". Ему здорово досталось от Рейда, и, думаю, людей там даже меньше, потому что Сангре отослал туда всех с галиона после боя..."
  "А команды галионов?" - Льюс не понимал.
  Как у испанца может не хватать людей сейчас, если на каждом его галионе было около трехсот - шестисот человек?!
  "Сангре оставил большую часть своих людей, - проговорил Малик тихо, - Думаю, здесь как раз люди из трех команд - "Долорес", "Инфанты" и того галиона, который мы обстреляли..."
  "Он бросил на произвол судьбы столько, - Льюс закашлялся, - Людей?!"
  Он не мог выкрикнуть это, но мысленно он кричал от злости и негодования. И Малик понимал его чувства. Тогда, когда уцелевшие корветы покидали место сражения, люди за бортом кричали и звали на помощь, и даже пытались подплыть к ним. Но Сангре отдал приказ ускорить ход и больше никого не брать на борт. Малик закрыл глаза. Хорошо, что капитан не мог видеть этого...
  "Родриго Сангре очень расчетлив, - произнес он тихо, - Он взял с собой столько людей, на сколько хватало провизии. Кстати, провизия уже наисходе, так что, думаю, скоро мы зайдем в какой-нибудь порт..."
  "Ясно," - откликнулся Льюс едва слышно.
  Он только и повторял теперь "ясно" и "ясно"... А будущее казалось таким темным!
  "Сангре ранил тебе шею и плечо, - прозвучал размеренный голос Малика, - Так что, в ближайшие дни тебе нельзя даже шевелиться лишний раз, а тем более пытаться предпринять что-либо, - помощник искоса посмотрел на капитана, и тот едва заметно улыбнулся, давая понять, что уяснил для себя это правило, - Зоя говорит, что неделя покоя и хорошая еда поставят тебя на ноги, - продолжил мавр, - Так что, послушайся ее... ешь хорошенько и не дергайся, что бы ни случилось, - он понизил голос, - Я не знаю, что у Сангре за дела в Магрибе, - произнес он напряженно, - Но Зоя просила об одном: дождаться прибытия прежде, чем бунтовать... Подозреваю, она расчитывает на что-то. И мне кажется разумным довериться ей... Она дважды спасла нас, нет?"
  "Трижды, - поправил Льюс тихо, - Ты не считаешь ее слова "Убей или продай меня"..."
  "Так ты слышал!" - изумленно воскликнул помощник.
  Льюс открыл глаза и поморщился от боли.
  "Мы подождем," - произнес он хрипло, посмотрев на помощника.
  Тот улыбнулся. Ну вот и отлично! Родриго Сангре, ты можешь строить любые планы, но тебе не сломить нас! И, уж конечно, тебе не удастся нас продать!
  ...Сангре схватил девушку за руку и втолкнул ее в каюту.
  "Не ори! - прикрикнул он в ответ на отборную испанскую брань и близко заглянул в злые темные глаза. Бестия! - Мне уже надоело, что ты носишься по кораблю, одетая как шлюха! - бросил он раздраженно и, отвернувшись, быстро откинул крышку большого сундука, - Вот! Оденься так, как подобает быть одетой женщине!"
  И, схватив первое платье, подвернувшееся под руку, испанец швырнул его в лицо девушке. Та отбросила платье в сторону и, выпрямившись, дерзко посмотрела ему в глаза.
  "Не стоит, - произнесла она четко, наступив на материю у своих ног, - Так беспокоиться о том, как выглядит Ваша вещь, сеньор. Она скоро будет продана, поэтому, - и она сделала еще один шаг, оставив на белоснежном кружеве грязный след, - Нет нужды беспокоиться о подобных вещах".
  Мужчина покраснел, и его глаза бешено сверкнули.
  "Дрянь! - он шагнул к девушке и уже замахнулся на нее, но внезапно замер под пристальным взглядом бесовских глаз, - Надень это! - повторил он с нажимом, - Раз ты принадлежишь мне, то я могу одевать тебя, как хочу. И не смей спорить! Почему с Армелией не было таких проблем?" - пробормотал он себе под нос.
  Зоя опустила глаза, и ее голос прозвучал приглушенно, когда она ответила.
  "Я могу быть твоей вещью. Ты можешь решать жить мне или умереть, обрести свободу или быть проданной в рабство... даже в бардель, как угодно, но, - глаза девушки ярко сверкнули, когда она снова посмотрела в лицо испанцу, - Лучше оставь меня в лохмотьях, чем наряжать в эти дешевые тряпки!"
  "Дешевые тряпки? - Родриго Сангре сел на диван и потянул за одну из юбок. Зоя сошла с нее, и мужчина поднял ее с пола, удивленно разглядывая, словно видя впервые, - Ты называешь это шелковое платье... дешевой тряпкой? - он улыбнулся, посмотрев на девушку, - Можно подумать, ты носила когда-либо нечто лучшее..."
  "Что ж, подумай так, - спокойно откликнулась та, направляясь к двери, - И, кстати, это не шелк".
  "Какого?!" - Сангре разжал пальцы, и юбка упала на пол.
  Мужчина нахмурился. Да с чего этой девчонке знать, шелк это или нет? Она шелка ни разу в жизни не видела, наверное... Но как бы хотелось увидеть ее в этом! Бросив взгляд на измятые юбки, мужчина вышел на палубу и остановился у ограждения.
  Зоя бегала от раненого к раненому, сверкая пятками и взметая в воздух обрывки своей побуревшей уже юбки, и матросы, которые понемногу шли на поправку, следили за ней жадными взглядами. Сангре знал это выражение. И он понимал, почему вторая девочка, Армелия, в последние пару дней вздрагивает от любого шероха. Они выполнили свою клятву: никто из экипажа не умер, - но теперь этим сеньоритам все опаснее оставаться на борту "Инфанты". Сангре нахмурился, но тут же тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли.
  "Эй, Зоя! - крикнул он и улыбнулся обернувшейся на голос девушке, - Как ты поняла, что это не шелк? Ты же даже не прикоснулась к нему..."
  "Прикоснулась, - откликнулась та весело, - Я на нем стояла!"
  Родриго Сангре громко рассмеялся. Ладно, сеньорита. На "Белле" наверняка найдется то, что устроит даже Ваш взыскательный вкус!
  ... В сумерках Льюс чувствовал себя почему-то намного лучше. Глаза не болели, и даже казалось, что унимается боль в горле. Солнце еще не совсем село, и он мог видеть лица своих товарищей, такие родные теперь, когда кроме них не осталось больше ничего.
  "Ну, что слышно у испанцев?" - спросил он тихо, когда Армелия закончила с перевязкой.
  Маттис нахмурился. Он лучше всех знал испанский, и от него было меньше всего толка сейчас!
  "При мне они замолкают, - пробормотал он смущенно, - Но видно, что они чего-то ждут..."
  "Они радуются, что завтра прибудут в порт, - сказал Джим, - Напьются, наверное..."
  "Это да!" - поддержали его остальные.
  Льюс нахмурился. Сведения более чем скудные.
  "Они радуются, что на Тортуге встретят какую-то сеньору Беллу де Mар, - произнесла Армелия тихо, опасливо посмотрев на него, - Они много раз повторяли это имя, - девушка продолжала, даже не заметив, как вытянулись лица пиратов, - И еще говорят, что какой-то идальго устраивает прием в... этом, - девушка свела бровки, пытаясь вспомнить название, - В Кото! - радостно прошептала она, наконец, - Они все шутят, что мы с Зоей были бы хорошим подарком ему и... лорду Виндзли," - девушка покраснела и опустила голову.
  Пираты переглянулись, и повисло тягостное молчание.
  "Больше ты ничего не слышала? - спросил Льюс, наконец, - Никаких имен?"
  "Нет, извини, это все... я ведь... не знаю испанского," - смущенно пробормотала та.
  Льюс улыбнулся. Можно ли было предположить, что именно благодаря этому Армелии удастся узнать столь многое? Испанцы не опасаются говорить при ней. Они недооценивают ее способности!
  "Спасибо, Армелия, ты молодец" - сказал он.
  Итак, они все еще держат курс на Тортугу, и легендарная " La señora del viento de mar" - "Bella" ждет их там. Но, если Армелия правильно все поняла, то это означает, что после посещения Тортуги Сангре намеревается обогнуть Эспаньолу и зайти в Кото. Зачем?
  "Возможно, у Сангре был этот план еще до встречи с нами," - тихо произнес молодой человек.
  "Какой еще план? В его действиях нет вообще никакого смысла!" - недоуменно зашептались пираты.
  "Ну, предположим, на Эспаньоле у него дела, - прошептал Оливер, - Но зачем испанцу соваться сейчас на Варварский берег? Я уверен, он собирается пройди Гибралтар... Но ведь там война! Это совершенно необдуманный риск".
  "Возможно, он обдумал его, - произнес док тихо. Ему в последнее время было трудно разговаривать, - "Белла", наверняка, не одна... Там должны быть, как минимум, пара корветов в сопровождении... Если, - док захрипел, - Принять, что этот план созрел у Сангре до нашей встречи, получается... он надеялся на три галиона и пять или шесть корветов и фрегатов... Это должно быть нечто важное..."
  "И нечто опасное, - откликнулся Маттис мрачно, - Это же уже флот, как-никак! Он, что, войну вести собрался там?"
  "Точно! Война! - Джим даже подскочил на месте, озаренный этой догадкой, - Его, наверное, наняли англичане!"
  "Конечно! Это же просто гениально - выставить против берберских пиратов своих!" - громким шепотом откликнулся Лью.
  "Эй! Англичане! Что вы там шепчетесь! Спите уже!" - донеслось со стороны корсаров.
  Мужчины притихли.
  "Я думаю, нам не стоит дожидаться, пока мы доплывем до места, - прошептал Маттис, спустя какое-то время, - Что, если там случится что-то неожиданное?"
  "У нас вся жизнь - одна сплошная неожиданность," - мрачно откликнулся Льюс.
  "Капитан требует Сеньориту Сангре к себе!" - рассмеялся в темноте голос Диего.
  Маттис и другие пробормотали какие-то ругательства. Девушка поднялась на ноги.
  "Ладно, спокойной ночи, - улыбнулась она, - Не торопитесь с решениями. Хорошо?"
  "Хорошо, - откликнулся Льюс, провожая ее взглядом, и пробормотал озлобленно, - Я постараюсь, чтобы он ответил за все!"
  Со стороны испанцев послышались веселые крики, которые не нуждались в переводе даже для Армелии. Девушка уже не впервые со слезами на глазах провожала свою старшую подругу в капитанскую каюту.
  Вдруг девушка вздрогнула и потянула Маттиса за рукав, указывая в сторону кормы.
  Пьяный пират преградил Зое дорогу.
  "Oye! Muchacha! - рассмеялся он, - No pensaba verte de nuevo... Bella! Un tu beso abrira para mi," - пробормотал он, наклоняясь к девушке.
  Маттис вскочил на ноги, и его цепи глухо ударились о палубу. Корсары громко рассмеялись, посмотрев на него, и как-то упустили из виду тот момент, когда их товарищ слетел с надстройки.
  "La basura! Loco! - озлобленно прорычал он. Корсары смеялись, глядя на этого внезапно протрезвевшего парня, распластанного по палубе, не задаваясь даже вопросом: а все ли кости у него сейчас целы? Да он и сам не думал об этом, похоже, потому что до слуха пленников донеслось глухое бормотание, - No perdonare!" - и, сказав это, корсар медленно поднялся и направился к пушкам.
  Маттис проводил его внимательным взглядом.
  "Сеньорита Зоя играет с огнем, - произнес он озабоченно, - Ей стоит быть осторожнее. Довольно и одного Сангре," - Маттис смолк, виновато опустив голову.
  И остальные молчали тоже. Да, сейчас они не в силах защитить тех, кто доверился им, - ни Зою, ни Армелию, - и не способны защитить даже себя.
  "Мы выберемся, - тихо и твердо произнес Льюс, - И Сангре вместе со всеми этими ублюдками еще ответит перед нами. Поэтому, - он перевел дыхание. В горле ужасно першило, и, наверное, от этого слезы наворачивались на глаза, - Поэтому я прошу вас... не отчаивайтесь. Мы что-нибудь придумаем. В конце концов, Ямайка не так уж далека от Эспаньолы..."
  Пираты одобрительно заулыбались и закивали в ответ.
  "Ты прав, капитан, мы что-нибудь придумаем!"
  Армелия положила голову молодого человека себе на колени и провела ладонью по его волосам.
  "Но сейчас надо спать, - прошептала она, - Мы должны быть сильными. Правда, Льюс? - она улыбнулась. В тусклом свете фонаря молодой человек едва мог различить ее милое лицо, - Завтра ты придумаешь что-нибудь, капитан. Но сейчас спи," - снова улыбнулась девушка.
  И Льюс впервые задумался: за эти три дня, что его лихорадило, спала ли она хотя бы час? Но он, действительно, был еще слишком слаб, и глаза сами закрывались.
  И в темноте над пиратским кораблем плыла тягучая заунывная испанская песня о море, любви и разлуке, которой не избежать.
  ...Услышав шаги, Родриго Сангре поставил бокал на стол и обернулся к двери. Ему нравилось встречать взгляд этой сеньориты в тот момент, когда она переступает порог. В это мгновение ее опаловые глаза сверкают так ярко!
  Зоя закрыла дверь и огляделась. На столе, на морских картах и записях, лежала груда извлеченных из сундуков "Инфанты" и "Долорес" испанских украшений - броши, кольца и подвески. После введения "Закона о роскоши" испанцы не слишком украшали себя. Им даже кружева, кажется, запретили. Девушка медленно приблизилась к столу и брезгливо прикоснулась к опаловой броши, лежавшей на самом верху. Такой красивый камень... и такая безобразная работа! Губы девушки презрительно скривились при этой мысли.
  Сангре подошел сзади и накрыл ее руку своей, заставив взять брошь, и, управляя ею, как марионеткой, повертел украшение на свету.
  "В Испании опал называют камнем слез, - произнес он приглушенно, осторожно сжимая пальцы девушки, - Говорят, он уничтожил несколько дворянских родов..."
  "А до тебя и не дошло! - с издевкой выкрикнула та, вырывая руку и разворачиваясь к корсару лицом, - Ка-акая жалость!"
  "Жестокая! - улыбнулся мужчина весело. Его забавлял гнев Зои, - Неужели весть о моей смерти так обрадовала бы тебя?"
  "Да!" - быстро ответила девушка. Слишком быстро, чтобы корсар успел осознать ее ответ.
  "А я к тебе уже привязался, - продолжал он. И вдруг улыбка исчезла с его лица, и Сангре внимательно посмотрел в глаза девушке, - Да? - переспросил он и, вздохнув, добавил серьезно, - Жаль, но я не могу порадовать тебя этим. Но все, что менее этого..."
  Он отвернулся, бездумно перебирая украшения на столе. И Зоя молчала, пристально и зло глядя ему в спину. От этого взгляда было даже горячо.
  "Завтра мы прибудем на Тортугу, - произнес Сангре, наконец, наливая вино в два бокала, - И пробудем там неделю, после чего переберемся в Кото. Ты знаешь, где находится Кото? - спосил он, протягивая Зое бокал. Та кивнула, - Отлично. В Кото мы пробудем не больше трех дней. И оттуда уже направимся к Варварскому берегу..."
  Капитан бросил взгляд на засыпанные жемчугом и золотом карты и отошел от стола. Зоя внимательно слушала и напряженно следила за ним. Зачем он рассказывает все это?
  "В Кото я навещаю друга, - продолжил корсар медленно, опускаясь на бархатный диван с бокалом в руке. И, наконец, он снова посмотрел на девушку, и его глаза в это мгновение были совсем не те, что прежде, - Сначала я думал продать вас на Тортуге или на Эспаньоле, - произнес он, - Но потом мои желания изменились. Пожалуй, я заберу вас в Африку, - по лицу девушки пробежала тень, и корсар невесело усмехнулся, - Конечно, легче продать вас здесь, - продолжил он, заставив смолкнуть еще не прозвучавший протест, - Но хорошую цену из всей вашей компании дадут разве что за мавра и испанца... а это плохой тон - испанцам продавать испанцев, не находишь? А мавр был помощником капитана. Он, определенно, сведущ в морских делах... Вот что я хочу сказать, - Сангре сделал глоток и пристально посмотрел на застывшую в ожидании девушку, - Я потерял многих ценных моряков в бою с вами. Головорезов я запросто наберу на Эспаньоле и Тортуге... где угодно... Садись, - он указал на место рядом с собой, и Зоя молча села, - Но рулевые, лоцманы, врачи, - Сангре опасно усмехнулся, бросив на нее повеселевший взгляд из-под полуопущенных ресниц, - Этим людям я хочу доверять... насколько это возможно среди корсаров. И я предлагаю жизнь и свободу Скару и его людям за рейд к Варварскому берегу," - он отставил бокал и надолго замолчал.
  Мысль Зои работала напряженно до хаотичности. Правильно! Скар сам капитан, он справится и с этими обязанностями, и с работой боцмана, рулевого или наводчика... Малик немногим ему уступает, а как наводчик он даже лучше... Оливер, Джо, Джим, Лью - канониры... Док. Она. Армелия. Это все понятно... Девушка нахмурилась. Получается, только Маттис и Филл могут быть причислены к головорезам? Опаловые глаза заволокло влагой. Маттис... Да как же так?!
  "Из всей вашей компании меня, по большому счету, не устраивают только две кандидатуры, - снова заговорил Сангре. И сердце девушки на мгновение остановилось, - Старик, который валяется, словно дохлый, у грот-мачты, и девчонка Скара".
  Зою оглушили удары собственного пульса. То есть, как это - док и Армелия?!
  "Я бы оставил старика, не будь он таким хилым, - равнодушно продолжал Сангре, - Но, вообще, ты ведь лучший врач, чем он, так что, я ничего не теряю, продав его... если кто-нибудь его купит, - добавил он недовольно, - А сеньорита, - он усмехнулся, - Она прекрасная девочка, но на судне от нее будут одни проблемы... Тем более, как раз за нее на Тортуге или в Кото я смогу выручить очень неплохие деньги".
  Он замолчал. И Зоя тоже молчала.
  Сангре снова взял бокал и стал задумчиво поворачивать его на свету. Он ожидал, что она воскликнет: "Нет, не делай этого! Пощади их!" Ему казалось, что это была бы естественная реакция для семнадцатилетней девушки, друзьям которой грозит рабство. Но она молчала, и невозможно было понять, что творится у нее в голове в эту минуту. Наконец, любопытство взяло верх над упрямством, и Родриго сбоку посмотрел на девушку. Она даже не заметила этого. Все так же сидела, низко опустив голову, судорожно сжимая бокал побелевшими от напряжения пальцами. И по ее щекам медленно текли слезы.
  Армелия будет продана в рабство... Даже если они взбунтуются, они не добьются ровным счетом ничего... они только поставят под удар свои жизни, и тогда... все будет еще хуже... потому что Скар и другие никогда не смирятся с этим... Перед мысленным взором девушки возникали одна за другой страшные картины... и все они были окрашены красным.
  "Не делай этого, - произнесла она тихо, и ее голос, внезапно потерявший всякое выражение, заставил Родриго очнуться, - Не продавай ее... Ты не получишь за нее на Тортуге тех денег, какие могу предложить я..."
  "Неужели? - усмехнулся испанец, забирая у девушки бокал, - Мне кажется, ты пытаешься торговаться со мной? Но не забывай: ты тоже принадлежишь мне. Это выглядит немного странно, когда рабыня торгуется с хозяином, не находишь?"
  Зоя никак не отреагировала на эту насмешку, и ее голос звучал все так же безжизненно, когда она продолжила, не поднимая на мужчину глаз.
  "Я могу выкупить всех нас. Это не будет звучать странно, если ты вспомнишь те корабли, что преследовали вас... Салах-ад-дин даст тебе за меня любую цену... и выкупит всех, кого я пожелаю," - девушка еще ниже опустила голову, и волосы закрыли от корсара ее лицо.
  Сангре нахмурился.
  "По большому счету, мне наплевать, кто такой этот Саладин и сколько он может заплатить, - произнес он напряженно, - Потому что я не намерен продавать тебя, - и, прямо встретив изумленный взгляд девушки, испанец улыбнулся одними только глазами, - Но мне любопытно, почему он должен делать такое ради тебя..."
  "Не намерен продавать... меня? - медленно переспросила Зоя вместо ответа, - Хочешь оставить меня... себе?"
  "Это тебя так удивляет? - усмехнулся мужчина и сделал глоток вина, - Ну, я удивлен не меньше, если честно, - протянул он задумчиво, - Хотя, если разобраться, ты красивая и с тобой всегда интересно, а если одеть тебя, как подобает, то с тобой не стыдно будет показаться в любом обществе... Кстати, в Кото я навещаю друга. Я ведь уже говорил? И ты, разумеется, идешь со мной, так что подумай насчет платья и украшений. Вот, посмотри то, что на столе. Если нет - купи то, что тебе понравится. Не стесняйся, - на мгновение Родриго смолк, и в его голосе не было слышно насмешки, когда он добавил, бросив на девушку быстрый взгляд, - Просто я подумал, что когда продам тебя я буду скучать... по твоим коленям," - он весело усмехнулся, увидев, как девушка побледнела от гнева, услышав последние слова, и сделал еще один глоток.
  "Ты не превратишь меня в корабельную шлюху!" - дрожащим голосом произнесла Зоя, до белизны сжав кулаки.
  Родриго Сангре отставил полупустой бокал и обернулся к ней. Его лицо отразило искреннее удивление.
  "Я и не думал, - сказал он спокойно. И его невозмутимость, и его непосредственность все больше выводили Зою из себя, - Разве я не достаточно ясно выразил свою мысль?"
  "Яснее некуда! - девушка задохнулась от возмущения, - Ты делаешь меня своей содержанкой!"
  "Не совсем так, ну да ладно... В любом случае, я предлагаю тебе неплохой выход, - Сангре поднялся и подошел к столу, - Если команда Скара примет мои условия, я заключу с ними договор на один рейд к Варварскому берегу по всем правилам. Они получат свободу по окончании рейда и получат свою часть от добычи".
  "Или ты бросишь их умирать в море".
  "Или так, - согласился корсар, - В любом случае, лучше, чем рабство. Не находишь?"
  "А док? А Армелия?"
  Темные глаза испанца весело сверкнули из-под длинных ресниц, когда он посмотрел на девушку.
  "Если ты примешь мое предложение, я подарю их тебе, и они станут твоей проблемой," - ответил он.
  Зоя смотрела на него, не моргая.
  "Но ведь Салах-ад-дин может заплатить тебе огромные деньги," - пробормотала она.
  Родриго Сангре нетерпеливо прервал ее.
  "Хватит! Я уже сказал, что мне плевать на это! И потом, - он усмехнулся, - Если твой Саладин такой замечательный, тогда зачем ты так упорно убегала от него?"
  Девушка опустила взгляд.
  "Похоже, выбора у меня нет, - проговорила она тихо и продолжила уже уверенно, - Хорошо! Тогда вот мое условие: на Тортуге отпустишь нас с Армелией и доком на берег... без твоих людей! - добавила она твердо, - Мы вернемся. Здесь же Скар".
  "Это причина только для нее," - усмехнулся корсар.
  Девушка поджала губы.
  "Моя причина - мое слово, и мне не нужно других гарантий," - ответила она.
  "Не сомневаюсь, - улыбнулся Сангре, приближаясь к ней, - А теперь позволь мне поспать. Я ужасно устал от этого разговора".
  
  Капитан Скар прислонился к мачте и устало потер глаза. Все это походило на странный сон. Неужели испанец серьезен в своем намерении принять их в команду? Сам Скар никогда не поступил бы подобным образом с поверженным врагом. Тем более, он ведь, по сути, шантажирует их... Он не задумывался о том, что они могут подбить его пиратов на бунт? Увести судно? Он же допускает их к управлению!
  "В чем подвох? - спросил он тихо, пристально посмотрев в глаза Санге, - Ты предлагаешь нам судно... Я ни за что не поверю, что ты доверяешь нам, но иначе в этом нет никакого смысла..."
  Родриго Сангре усмехнулся, весело сощурив карие глаза.
  "Конечно, я не доверяю вам, - ответил он с уверенной улыбкой, которую Льюс так ненавидел, - Но я не сомневаюсь, что вы честно выполните договор. Иначе не предложил бы тебе управление "Долорес".
  "И откуда такая уверенность?" - мрачно спросил Льюс.
  "Просто дамы поплывут со мной, - откликнулся испанец, поднимаясь на ноги, - Так что, решайте скорее, капитан Скар. В случае Вашего отказа мне надо будет успеть продать вас".
  И он направился к шлюпке.
  Льюс медленно закрыл глаза. Он сказал, что заберет Армелию и Зою с собой... как заложниц... Проклятый испанец! Молодой человек сжал кулаки.
  "Вы можете решать за себя, - произнес он тихо, - Но я приму его условия. Я не могу оставить Армелию".
  "Капитан, ты правда думаешь, что кто-то из нас решит иначе? - тихо произнес Маттис, и пираты горячо поддержали его, - Конечно, мы последуем за тобой! Мы не оставим Армелию и Зою в лапах этого мерзавца! Мы выпутаемся!"
  Льюс слабо улыбнулся. Что ж, путь до Варварского берега долог. Многое еще может произойти.
  Армелия приблизилась к мужчинам, и те заулыбались, увидев ее.
  "Зоя утверждает, что мне идет, хотя я не уверена," - смущенно пробормотала девушка, оглядывая свое платье.
  "Тебе очень идет, Армелия, - улыбнулся Льюс, - Но куда вы собрались?"
  "Понятия не имею, - подобрав юбки, девушка опустилась на колени рядом с ним и прикоснулась ладонью ко лбу молодого человека, - У тебя испарина, - произнесла она озабоченно, - Льюс, тебе надо больше спать..."
  Со стороны испанцев послышались крики и насмешливые комментарии, но девушка не обратила на них никакого внимания.
  "Обязательно поспи, хорошо? - улыбнулась она, вытирая лоб молодого человека батистовым платочком, и, склонившись ближе к нему, добавила тише, - Сангре отпускает нас на Тортугу одних. Док уже не вернется. Соглашайтесь, Льюс... За нами придет помощь".
  Капитан Скар широко улыбнулся.
  "Я обязательно посплю, не волнуйся, - ответил он, близко глядя в глаза девушке, - А ты будь осторожна на берегу".
  "Ну, я ведь не одна, - откликнулась та, наклоняясь совсем близко, так, что ее юбки упали на колени молодого человека, - Я не покину тебя," - сказала она, обняла его за шею и горячо поцеловала.
  Испанцы возбужденно заголосили. Пленные флибустьеры тоже выглядели изумленными. А она поднялась на ноги, расправила юбки и ушла, провожаемая недоуменными взглядами и криками.
  Малик опустился на палубу рядом с Льюсом.
  "Капитан?" - произнес он медленно, покосившись на молодого человека.
  Тот протяжно зевнул.
  "Спать так хочется! Правда... Помощник, одолжишь плащ? - и, получив потрепанный плащ, Льюс быстро скомкал его и положил под голову, - Глаза сами закрываются," - пробормотал он.
  Пираты молча переглянулись.
  Диего следил за флибустьерами враждебным взглядом с надстройки. Итак, "Долорес" поведет этот англичанин! Стиснув зубы и сжав кулаки, помощник капитана резко развернулся и ушел.
  ... "Se queda," - бросила Зоя через плечо испанскому матросу и выпрыгнула из лодки.
  Юбки намокли и отяжелели. Девушка недовольно поджала губы. А она с самого начала была против этого наряда!
  "Армелия, док, идемте! - позвала она, обернувшись, - У нас мало времени. В пять часов я обещала вернуться на корабль".
  Док был очень слаб. Ему трудно было добраться до берега даже с помощью девушек, и дальше он идти уже не мог. Опустившись на мокрый песок, моряк виновато смотрел на девушек, отжимавших юбки. Армелия выглядела растерянной. С такими темпами им никак не успеть к пяти часам. И Зоя хмурится.
  "Жаль, конечно, что нельзя использовать их, - произнесла она недовольно, посмотрев на матросов в лодке недалеко от берега, - Но, если нельзя, то нельзя. Потерпи немного, старик. Армелия, - девушка живо откликнулась, и Зоя улыбнулась ей, - Присмотри за доком. Я скоро," - и она быстро ушла в сторону города.
  Матросы зашумели, но им было приказано повиноваться женщине капитана, и нарушить приказ они не смели.
  Армелия села на песок рядом с доком и ободряюще улыбнулась ему.
  "Потерпи, док. Она скоро вернется," - повторила она слова Зои.
  Моряк слабо улыбнулся.
  "Жаль, что ты испортила такое красивое платье," - произнес он тихо.
  И Армелия знала, что он на самом деле хотел сказать: "Жаль, что ты тратишь так бездарно свою молодость!"
  Девушка вздохнула и обняла старика.
  "Мы со всем справимся, док, даже не сомневайся в этом," - прошептала она.
  Спустя какое-то время матросы снова зашумели, переговариваясь и указывая в сторону берега. Слово "бестия" по-испански звучит точно так же, как на любом другом языке, и Армелия, услышав его, уже знала кого она увидит, обернувшись.
  "Живее, живее, живее! - Зоя, в широкой красной юбке, в грубой сорочке и корсете, какие носят простолюдинки, быстро приближалась к ним со стороны города, подгоняя носильщиков, - Армелия, док, грузитесь!" - крикнула она, еще не дойдя до места.
  Армелия удивленно посмотрела на дока, потом перевела взгляд на матросов, наблюдавших всю эту картину, и улыбнулась.
  "Хосе! Хорхе! Живее! - прикрикнула Зоя на молодых парней с носилками. Те усмехнулись и, перебросившись парой фраз, опустили носилки на землю. Их товарищи сделали то же самое. Армелия замерла в нерешительности, но Зоя подтолкнула ее, - Армелия, садись! Ты в этих юбках не дойдешь!" - приказала она. И девушка послушно забралась под навес.
  В другие носилки парни усадили дока, и странная процессия двинулась в сторону города.
  "Зоя, куда мы идем? - спросила Армелия тихо, выглянув из-за занавески, - Откуда взялись эти люди? Ты наняла их?"
  "Еще чего! Они мне поголовно должны! - усмехнулась та, - Не переживай ни о чем. Скоро доберемся до места, обсушитесь... Хорхе! Держи ровнее, криворукий!"
  Парень пробормотал что-то себе под нос и попытался выровнять носилки, отчего Армелию откинуло на сиденье. Девушка улыбнулась и закрыла глаза. Интересно, куда они направляются?
  ... Армелия открыла глаза и растерянно огляделась. Она уснула? Что ж, не удивительно. Из-за болезни Льюса ей почти не удавалось поспать в последние дни.
  Сквозь щель между занавесками светило полуденное солнце, и снаружи доносился тихий разговор на испанском или, может быть, португальском языке. Армелия могла разобрать только постоянно повторяемое разными мужскими голосами "del paraiso". Она узнала это слово от Маттиса. Когда Зою спросили, что в ее имени означает "Ирем", она не задумываясь ответила - это нисба. Армелия улыбнулась, вспомнив лицо Малика в тот миг.
  "То есть, хочешь сказать, "Райская"? - усмехнулся мавр, немного опомнившись, - Ну да, ты просто ангел!" И Маттис тогда рассмеялся и сказал: "Буду звать тебя Del paraiso!" А Зоя спокойно ответила: "Зови".
  " Del paraiso, - жалобно позвал один из парней, - Se queda..."
  Армелия выглянула наружу.
  Зоя стояла в окружении бедно одетых парней и ласково улыбалась им. А они смотрели на нее с такой тоской...
  "No," - ответила девушка, потрепав одного из них по волосам.
  Армелия вздохнула и вышла из носилок. И ахнула, ощутив ни с чем не сравнимую атмосферу этого места.
  "Проснулась? - Зоя подошла к застывшей у входа девушке, - Решили тебя не будить... ты так сладко посапывала... Ну, что стоишь? Входи!"
  Армелия медленно перевела на нее взгляд.
  "Зоя... это... дом терпимости?" - выговорила она, и за ее спиной раздался дружный смех.
  Зоя тоже улыбнулась.
  "Ну, извини, лучшего адреса нет, - ответила она беспечно, проходя вперед и открывая перед Армелией двери, - Парни! Ром, пунш, потин?" - обернулась она к молодым людям.
  Те снова рассмеялись и стали расходиться.
  "Входи, Армелия, не бойся, - произнесла Зоя серьезно, поднимаясь на второй этаж, провожаемая свистом моряков и восторженным визгом девушек, - Тебе надо бы переодеться... Ненавижу испанскую моду. Эти корсеты словно орудия пыток," - пробормотала она.
  "А тебе идет, - раздалось сзади, - В богатом платье ты выглядишь совсем как прежде, не то что теперь... оборванная, босоногая! - высокая светловолосая женщина поднялась следом за девушками и вошла за ними в комнату, - Ваш раненый не настолько уж плох, - продолжала она сердито, - Пара недель - и я поставлю его на ноги. А, сеньорита, - улыбнулась она Армелии, изумленно уставившейся на нее, - Извините... Меня зовут Полин ле Тушь... Хотя вряд ли эта бродяжка упоминала обо мне," - обижено бросила она, обернувшись к Зое.
  Та усмехнулась и опустилась в кресло у камина.
  "Полин, ты бы лучше нашла, во что переодеться гостье, - откликнулась она лениво, - И мы голодны..."
  Женщина сердито хмыкнула и отвернулась от нее.
  "И это то, что она говорит мне, вернувшись домой почти через год! - пробормотала она сердито, перебирая одежду в сундуке, - Вот, сеньорита... Взгляните, что Вам больше понравится..."
  Армелия в оцепенении застыла над открытым сундуком.
  "Это... это слишком дорогие вещи, - произнесла она, наконец, - Я не могу взять их. Может быть, Вы дадите мне такую же одежду, как у Зои?"
  Женщина вздохнула и ласково улыбнулась в ответ.
  "Не стесняйся, девочка, - произнесла она тихо, - Друзьям Зейнаб мне не жаль ничего... И я буду лишь рада, если кто-нибудь наденет это... раз эта бесноватая не носит их! - бросила она в сторону задремавшей у камина девушки, - Переодевайся. Сейчас будем обедать".
  И она вышла, оставив Армелию в недоумении и растерянности.
  Девушка потянула за богато расшитое бархатное платье и замерла, раздумывая над словами хозяйки. Она назвала это место домом Зои, а Зою зовет тем же именем, что называл ее шейх Мансур. Армелия нахмурилась.
  "Зоя, - позвала она тихо, - Госпожа Полин - твоя мама?"
  "Во всяком случае, она так считает! - усмехнулась та и, резко вскочив на ноги, подошла к сундуку, - Позволь, - она запустила руку под одежду и весело улыбнулась, извлекая на свет стилет, - Отлично! Ладно, вы пока отдыхайте. Ближе к вечеру я вернусь, - сказала она, набрасывая на плечи шаль, - И не очень обращай внимание на болтовню Полин. Слушай через слово, верь - через два!" - улыбнулась она, выходя.
  Армелия задумчиво нахмурилась и, склонившись над сундуком, стала перебирать платья. Все они казались ей слишком дорогими и тяжелыми, к тому же. И, в конце концов, девушка остановила выбор на самом простом из них - серебристо-сером атласном платье с ярко-бордовой нижней юбкой, замысловато расшитой золотом и серебром. Быстро переодевшись и уложив волосы на прямой пробор, Армелия вышла из комнаты и спустилась вниз.
  На самом деле, дом терпимости не казался девушке таким уж страшным местом. Во Флентоне Льюс и другие часто посещали местный бардель, а она сама даже выступала там. Но Армелия просто не могла совместить в своем представлении образ просвещенной, красивой и, что важнее, высокомерной Зои с чем-то подобным.
  Армелия остановилась у лестницы и огляделась. Посетители и девушки пили, пели и смеялись. И, судя по всему, этот бардель у моряков был очень популярен.
  "Крошка, составь мне компанию," - раздался над головой девушки хриплый голос.
  Армелия вздрогнула. Она слишком задумалась! Она совсем забыла, что в подобном месте нужно всегда быть настороже. Обернувшись к уже изрядно подвыпившему голландцу, она попыталась ответить, но тот даже не стал слушать ее и грубо схватил девушку за руку.
  "Подождите! - Армелия дернулась и ощутила резкую боль в запястье. Сопротивляться такой силе было себе дороже, - Постойте, я не..."
  Широкий разделочный нож прочертил границу между ее лицом и физиономией опешившего моряка.
  "Это моя гостья, - угрожающе проговорила Полин ле Тушь, пристально глядя ему в глаза, и, улыбнувшись, добавила совсем другим тоном, - Выберите другую девушку, пожалуйста. Изабель! Роза! Принесите господину ром за счет заведения!" - крикнула она, обернувшись в зал, и, схватив Армелию за руку, утащила ее на кухню. Только там женщина убрала нож, спрятав его в едва заметные среди складок юбки ножны.
  "Испугалась? - улыбнулась она, обернувшись к девушке, - Не стоило тебе выходить".
  "Извините," - пробормотала Армелия смущенно.
  Женщина внимательно посмотрела на нее.
  "А ты красотка! - довольно улыбнулась она, - И платье тебе идет. Ну-ка, покрутись!"
  Армелия не смогла сдержать улыбку и исполнила ее просьбу. Полин вздохнула.
  "Как по тебе шито. Дарю, - она отвернулась и стала составлять на подносы столовые приборы, не обратив никакого внимания на возражения девушки, - Давай-ка, помоги мне отнести это вашему раненому, - проговорила она, протягивая Армелии поднос, - Вам лучше не спускаться вниз. Так что, пообедаете в комнатах".
  Армелия кивнула и взяла поднос. Полин взяла второй, и они поднялись наверх.
  Док спал, и они решили его не будить, а просто оставили еду рядом с кроватью. И вернулись в ту комнату, в которую Зоя привела Армелию.
  "Садись, ешь, - улыбнулась Полин, расставляя посуду, - Это комната Зейнаб. Была, есть и будет, - вздохнула она, оглядевшись, - Но эта бродяга вряд ли вернется сюда еще... Так, не стесняйся, налетай!" - нахмурилась она, посмотрев на Армелию.
  "Спасибо," - девушка взяла хлеб и приступила к еде.
  Она никогда не умела есть красиво, как леди, но Полин, кажется, нравился ее аппетит, и женщина смотрела на нее с теплой материнской улыбкой.
  " А Вы мама Зои?" - решилась спросить Армелия, закончив с едой.
  Женщина удивленно подняла брови и рассмеялась.
  "Я? Нет. Мать Зейнаб, - она вздохнула и подошла к столу, - Ты ведь ничего не знаешь? Эта девчонка сохраняет свою тайну?" - спросила она печально.
  Армелия кивнула.
  "Но мне очень хотелось бы знать, - произнесла она тихо, - Я люблю Зою... Я не понимаю, от кого... почему она должна убегать?"
  Полин вздохнула еще печальнее.
  "Ты молодая, так что не предлагаю, - произнесла она, наливая себе ром, - Расскажи-ка мне, для начала, как вы встретились с ней... Я ведь не знаю, что было с Зейнаб с тех пор, как она покинула Тортугу..."
  ... "Вот как... Значит, Али и Фазл погибли, - тихо произнесла женщина, когда Армелия закончила рассказ, и снова до краев наполнила свой бокал, - Али был хорошим человеком," - она сделала большой глоток и поставила бокал на ручку кресла. И замолчала, глядя на огонь в камине.
  "Он ведь был родственником Зои?" - тихо спросила Армелия.
  Полин хмыкнула.
  "Ну да, в каком-то поколении по какому-то из предков, - ответила она, - Но на самом деле это родство настолько древнее, что Ан-нахид и Али вечно путались в том, кто из их предков общий для них..."
  "Ан-нахид?"
  Полин снова взяла бокал в руки и на этот раз осушила его до дна. Может быть, от горячего рома на ее глазах появились слезы в это мгновение. Женщина быстро смахнула их.
  "Ан-нахид... мать Зейнаб, - произнесла она и прямо посмотрела в глаза девушке помутневшими глазами, - Не понимаю, как можно принять меня за нее, - пробормотала она, - Меня купили на торгу в Касабланке, и это огромная удача для меня, что я попала в наложницы Исмаилу, - она горько усмехнулась и опустила глаза, - Я и видела-то его один раз, наверное... то есть... А, не важно! Но был кров и была еда, а вокруг такая роскошь! - женщина откинулась в кресло и закрыла глаза, - В Марселе я и мечтать не могла о такой жизни. Знаешь, это не так уж плохо для такой как я, - Полин надолго замолчала. И когда она заговорила вновь, голос ее едва заметно дребезжал, - Я не задумывалась о том, что потеряла, обретя все это, до того момента, когда однажды увидела Ан-нахид... Она была не такая как я... как все мы. Не важно, что мы имели в настоящем и прошлом, но все мы готовы были продаться. Мы смирялись перед неизбежностью. А она, - женщина сильно сжала бокал, - Стояла посреди двора в лохмотьях, которые были прежде шелком и бархатом, и смотрела в глаза этому извергу так прямо и смело... ни на миг не отведя глаз. "Я дочь славного рода Идрисидов. Мой предок Идрис бен Абделлах из рода Омейядов, правнук Хасана ибн Али, потомок Пророка, заложил этот город и принес Ислам в эти дикие земли. Мой предок Ахмад аль-Мансур аз-Захаби возвысил эту страну над другими в Магрибе. Мой род правил ею сотни лет. Мулей-Шериф отнял эту власть. И тем более позорно, что Алид нанес удар Алиду. Ты все еще надеешься, что я склонюсь перед тем, в ком течет кровь предателей?" Так она сказала, - Полин смотрела в лицо Армелии, но она не видела ее, - Последняя из первой династии правителей Марокко, Ан-нахид, была схвачена и брошена к наложницам султана Исмаила, - проговорила она медленно, - Он даже не женился на ней! Он сделал ее наложницей, как остальные! - выкрикнула она зло, - И несколько лет он не спрашивал... я думаю, даже не спрашивал о ней... Когда он призвал ее вновь, Зейнаб шел восьмой год... Не знаю, как так получилось, что я стала служить ей... Ан-нахид всегда относилась ко мне как к равной, но, - женщина улыбнулась сквозь слезы, - В ней было то величие и та истинная гордость, перед которыми я не могла не склониться... Я восхищалась ее силой духа. Даже став рабыней, она осталась... королевой... И она так любила Зейнаб... Все, что знает и умеет Зейнаб, даже рукопашный и сабельный бой, все ей преподала ее мать еще до того, как Исмаил разлучил их, - Полин снова надолго замолчала, - Ты говоришь, Зейнаб умная, интересная, да? - улыбнулась она, - Зейнаб не унаследовала и половины ума своей матери... Когда Исмаилу прискучили бои и женщины, когда ему надоело решительно все, и он зверствовал просто от скуки... он призвал ее... наверное, чтобы поиздеваться... но она так и осталась в его покоях на много дней. А потом он призывал ее раз за разом, словно забыв про остальных... Ан-нахид мало рассказывала, но, кажется, он, действительно, привязался к ней. Он советовался с ней и, главное, он слушал ее советы. Он даже брал ее с собой, когда отправлялся подавлять мятежи... Он был жесток, - Полин вздохнула, - Если он хотел этого, Ан-нахид следовала за ним даже в военных походах. Она не сопротивлялась. Ведь, - она усмехнулась, - Одно дело - смириться с ролью рабыни, и совсем другое - рабыне влиять на политику, да? Ан-нахид считала так... Тогда и появился Али... по сути, по каким-то очень древним предкам эти трое - родственники... Али был хорошим человеком. Он взял Зейнаб под свою опеку. Обучал ее и присматривал за ней... Он даже забирал нас из Феса, когда Исмаила не было там... Знаешь, дочери фаворитки опасно было оставаться среди других... Ан-нахид возвращалась, и наша жизнь текла по-старому... счастливо, наверное, впрочем... не знаю, можно ли это назвать счастьем. В любом случае, - по щекам женщины текли крупные слезы, и вытирать их было бессмысленно, - Этот изверг полюбил брать Ан-нахид с собой в море... и однажды она не вернулась из плавания... Она отлично дралась на саблях, но просто... это было ядро... Тела не было. И с тех пор Исмаил забыл о нас... впрочем, не думаю, что он думал о Зейнаб когда-либо... А четыре года назад он случайно увидел ее и узнал в ней мать... И теперь он приблизил девочку, чтобы посмотреть насколько она унаследовала характер матери, - Полин встала и подошла к столу, чтобы поставить бокал. Армелия следила за ней, не моргая, - Это стало его главным развлечением на долгие месяцы, - продолжила женщина свой рассказ, - Потому что Зейнаб унаследовала все. Ум, силу и волю - все как у Ан-нахид... Это забавляло его... и он даже брал ее в море... В морском бою она впервые убила человека. Просто Исмаил хотел проверить, сможет ли она... и запретил защищать тринадцатилетнюю девчонку... бросил ее в бой...Она тогда... когда вернулась в Мекнес, заперлась и проревела с обеда и до ночи... А потом сказала: "Я больше не буду плакать". И с тех пор... Исмаил приблизил ее к себе еще больше. На него много раз покушались, и он не верит никому... Он хотел иметь рядом человека, которому сможет доверить будущее своей империи, наверное. Только Зейнаб не захотела быть таким человеком. Она твердила с тех пор, как впервые услышала про мятежный Сале, что убежит туда и станет пиратом, капитаном пиратов, адмиралом вольной республики Бу-Регрег, - она улыбнулась, - А я смеялась и прочила Салах-ад-дина ей в женихи..."
  Женщина снова замолчала, и на этот раз она молчала очень долго.
  "А потом... однажды она сказала мне, что подозревает его в последнем покушении на султана, - произнесла она, наконец, - Она сказала это и Али, и самому Исмаилу, но ее слова... слова дочери наложницы... не стоили ничего против слова генерала. А его слово было таково, что... он высмеял догадки Зейнаб, но как-то беззлобно, по-доброму, он даже похвалил ее за заботу о правителе. И сразу после посватался к ней... Исмаил считает этого человека надежным и верным слугой. Он дал свое согласие. Это случилось два года назад, - Полин вздохнула, - Потом события развивались стремительно. Зейнаб выкупила меня, и я отправилась сюда с Али... только он знал, где я осела. А спустя несколько месяцев она сама заявилась сюда, объявив, что сбежала из Мекнеса и никогда не вернется туда... Не знаю, что изменилось в Мекнесе за это время, но то, что рассказала мне ты, звучит очень странно, - пробормотала она, - Я не понимаю ни мотивов Али, ни того, почему Салах-ад-дин так настойчив в своих поисках... Сложно представить, чтоб Зейнаб была ему настолько дорога, но... Чего не бывает?"
  Женщина замолчала и огляделась вокруг, словно очнувшись от забытия.
  "Эх, уболтала я тебя, наверное! - усмехнулась она, но ее улыбка не была веселой, - В любом случае, теперь ты представляешь, с кем имеешь дело, девочка. Смотри, не попатись на ту же наживку, что я, - в глазах женщины отразилась грусть, - Эти гордячки с голубой кровью так естественно властвуют над людьми... Ты даже не замечаешь, когда начинаешь дышать ради них".
  "В лучших традициях французской лирики! - Зоя стояла в дверях и улыбалась, глядя на женщину с нежностью и любовью, - Ладно, нянька, бросай болтать ерунду. Не забивай девчонке голову. Тем более, что нам скоро возвращаться на корабль. Армелия, ты наверное, хочешь побыть с доком немного на прощание?" - спросила она.
  И Армелия согласно кивнула и быстро вышла, не поняв, а почувствовав: Зоя тоже хочет побыть с человеком, который ей дорог... и которого она может не увидеть больше никогда.
  ...Седьмое августа 1683 года... Этот день войдет в историю флибустьерства...
  Льюс кожей чувствовал полные ненависти взгляды корсаров, но сохранял невозмутимое спокойствие. Остановившись у руля, он огляделся вокруг.
  ...Седьмое августа 1683 года... В этот день капитан Скар со всей своей командой поступил на службу дона Родриго Сангре. Кто бы мог подумать... Лицо молодого человека потемнело.
  "У нас не было выбора, капитан," - раздался за его спиной тихий и как всегда уверенный голос Малика.
  Льюс едва заметно улыбнулся. Да, правда, сегодня у них нет выбора, и придется подчиниться силе. Но, возможно, уже завтра все переменится к их пользе. В конце концов, они все до сих пор живы, и испанец не продал их. Одно это уже является огромной удачей. А то, что Сангре освободил дока (хоть Льюс до сих пор и не до конца верил в это), дает им надежду на скорую помощь. Когда во Флентоне узнают о их судьбе люди, обязанные капитану Скару жизнью и свободой, не промедлят и дня!
  Льюс положил руки на руль, и от этого прикосновения по его телу прошла дрожь. Молодой человек улыбнулся веселее. "Долорес"! Строптивая испанка... Из того памятного боя ты вышла, потеряв четыре полукулеврины, и в бортах зияют пробоины там, откуда они упали в море, и там, куда попали снаряды "Маркизы"; и боевой марс на грот-мачте совершенно разбит, а паруса на бизани свисают жалкими лохмотьями. Непонятно, как ты вообще преодолела весь этот путь... Но ты добралась сюда, и здесь о тебе позаботятся. Льюс ласково провел ладонью по рулевому колесу. Ты еще поплаваешь, сеньора.
  Родриго Сангре остановился рядом с молодым человеком и, бросив на него веселый взгляд, обратился к команде "Долорес".
  "Добрый день, сеньоры. "Долорес" осталась без капитана в последнем бою, поэтому я довожу до вашего сведения, что с этого дня и до моего особого распоряжения вашим капитаном становится сеньор Льюс Скар, - произнес он громко, чтобы все услышали его, - Его люди тоже поступают в команду "Долорес" согласно тем должностям, что у них были прежде на их корабле. Я не хочу, чтобы между нами возникало непонимание, сеньоры, - Сангре улыбнулся, и его улыбка показалась Льюсу похожей на звериный оскал в это мгновение, - Я заключил с этими людьми договор, - он подождал, чтобы до каждого дошел смысл этих слов, и продолжил весело, - Если я решу убить их - я поставлю вас в известность. Но до этого момента, - глаза корсара опасно сверкнули, - За любые беспорядки на судне нарушители будут наказаны по уставу, независимо от того, будут ли это новички или кто-то из вас. Надеюсь, я понятно все объяснил, и команда "Долорес" не доставит проблем остальным членам компании, - Сангре улыбнулся и обернулся к Льюсу, - Принимайте командование, капитан Скар," - и он направился к борту, собираясь спуститься в шлюку.
  Льюс удивленно хмыкнул.
  "А он смел, - сказал он тихо, обернувшись к своим людям, - Доверить нам управление своим кораблем, при том, что его матросы ненавият нас, а мы в равной степени - их. И сразу оставить нас одних..."
  "Он не опасается беспорядков, - откликнулся Маттис, - Я переговорил с его людьми. В компании "La vela libre" очень строгий устав. "Скрижали Моисеевы" - наименьшее из предусмотренных в нем наказаний".
  Филл удивленно присвистнул.
  "Вот-вот," - откликнулся Маттис мрачно.
  Льюс презрительно усмехнулся. "Вольный парус"! Да у Сангре просто непреодолимая тяга к прекрасному, судя по тем названиям и девизам, которые он выбирает для своего пиратского флота! Может быть, в нем погиб поэт?
  Молодой человек внимательно посмотрел на матросов "Долорес". Его флибустьеры так ужасно выглядели только в плену, впрочем... испанцам тоже было несладко последнее время.
  "Итак, сеньоры, приступим! - крикнул он, - Теперь вашим капитаном буду я. Малик - мой первый помощник. К нему должен подойти каждый и назваться. После этого мы займемся ремонтом. Но в первую очередь меня интересует есть ли на судне лоцман, кок и врач".
  "Нет, эти люди погибли, - ответил молодой испанец, выступив вперед, - И, более того, канониров на судне тоже нет. Мы все матросы и солдаты".
  "Проклятье! Антоньо! Ты отвечаешь этим английским собакам!" - выкрикнул высокий человек рядом с ним и пихнул парня в спину так сильно, что тот едва не упал.
  Восстановив равновесие, Антонио обернулся и спокойно встретил бешеный взгляд товарища.
  "Дон Родриго приказал нам это, - ответил он, - Значит, мы должны поступать так".
  "Ты мелкий паршивец!" - корсар широко замахнулся, но Антонио легко ушел от удара.
  "Не горячись, Мигель, - улыбнулся он, - Тебе ведь тоже не хочется быть высеченным?"
  "Щенок!" - бросил тот и, развернувшись, стал расталкивать пиратов, пробираясь к борту.
  Льюс задумчиво вздохнул. Похоже, "Скрижали Моисеевы" пугают далеко не всех.
  "Сеньоры, давайте уже начнем! - произнес он твердо, посмотрев в толпу корсаров, - У нас не так много времени на ремонт судна!"
  Немного пошумев, но корсары стали собираться вокруг Малика.
  Сангре предоставил Льюсу все необходимое: бумагу, чернила, карты, деньги и власть. И для начала капитан Скар хотел получить полную информацию о команде "Долорес".
  Изучив записи, сделанные помощником, он надолго задумался.
  Пятьдесят человек. При этом сорок из них - собственно корсары, и только десять имеют опыт управления кораблем. Это чудо, что "Долорес" пришла в порт без происшествий. Впрочем, тогда на ней были еще люди, но в порту Сангре отозвал их на "Инфанту".
  Льюс оперся о заграждение, печально глядя на список в своих руках. Как-то все неудачно начинается...
  "Помощник, - окликнул он мавра, молча стоявшего рядом все это время, - Возьми людей и отправляйся в порт. Нам нужно переоснастить судно. Закупите все необходимое".
  "Мне взять с собой людей Сангре?" - уточнил Малик безразлично.
  Льюс поморщился.
  "Нет. Не хватало еще драки в порту, - откликнулся он, - Бери наших. Но прежде пускай Маттис переговорит с боцманом "Инфанты" по поводу того, куда вам лучше обратиться. Уверен, у них здесь налаженные связи..."
  "Хорошо, капитан, - кивнул Малик с улыбкой, - Кстати... Этот парень, Антонио... тебе ничего не показалось странным в нем?" - и, сказав это, помощник отошел от него, оставив капитана раздумывать над смыслом своих слов.
  Льюс сложил список и убрал его за пояс. Не кажется ли ему Антонио чем-нибудь странным? Да он странный во всем, если разобраться. Начиная с манеры речи, манеры держаться... Льюс нахмурился. Точно! Правильная речь - совершенно без брани; правильная осанка - он никогда не сутулится как другие; его движения когда Мигель напал на него - как в фехтовании... Проклятье! Этот парень дворянин!
  "Сеньор, как Ваше имя? - окликнул капитан проходившего мимо матроса и, получив ответ, попросил вежливо, насколько мог, - Диего, будь добр, приведи ко мне Антонио... Виенто... Ведь это тот парень, что утром ответил мне?"
  "Да, капитан, - кивнул тот, - Сейчас я его позову, - он направился к корме, и до Льюса донесся его приглушенный голос, - Он разговаривает вполне учтиво..."
  Льюс усмехнулся. Ясно... Значит, вежливость в почете среди компаньонов "La vela libre"... Что ж, будем вежливы! И он весело улыбнулся, посмотрев на море.
  "Капитан," - Антонио Виенто остановился рядом и окликнул молодого человека.
  Льюс внимательно посмотрел на него. Сколько ему лет, не больше семнадцати, наверное? И сколько он уже на море? Судя по его нежной коже не так уж долго...
  "Твое имя, полагаю, дель-Виенто, - без улыбки произнес Льюс, пристально глядя в глаза парня, - Ты дворянин?"
  Антонио улыбнулся... так мило, как ребенок, пойманный на воровстве сладостей!
  "Капитан очень проницателен, - ответил он, щурясь от солнца и смущенно теребя черные кудри, - Но дон Родриго не считает это большим недостатком, так что... Вы можете не сомневаться во мне," - добавил он серьезно.
  Льюс вздохнул. Уже, казалось, очень много лет прошло с тех пор, как он отказался покинуть корабль капитана Скара. Флибустьеры не собирались держать в плену ребенка, но он сам не захотел возвращаться домой. Похоже, Антонио совершил такую же глупость всего несколько месяцев назад... Льюс нахмурился. Нет, он не жалел о своем решении, но... одно дело его команда, ставшая для него семьей, и совсем другое - "La vela libre", где своих бросают умирать в море... где нет своих.
  "Расскажешь свою историю, или об этом не стоит спрашивать?" - произнес он мрачно, снова отворачиваясь к морю.
  Антонио встал рядом с ним и сбоку посмотрел в посуровевшее лицо Льюса.
  "Это не секрет, - ответил он, - И я слышал, что нечто подобное произошло и с капитаном тоже в свое время. Дон Родриго подобрал меня после крушения, - молодой человек лукаво улыбнулся, - Точнее, после того, как пустил на дно корабль, на котором я служил, - уточнил он, - Он оставил меня клерком на "Долорес", когда узнал, что я тоже происхожу из рода идальго..."
  Льюс сердито свел брови.
  "Тоже? То есть, хочешь сказать, Сангре дворянин? - усмехнулся он, - Верится с трудом".
  "Тем не менее, он идальго, и его отец был грандом," - откликнулся юноша серьезно.
  "Предположим. Но зачем ты вообще поступил к нему на службу? - Льюс решительно не понимал этого, - Если твоя семья достаточно богата, разве они не выкупили бы тебя?"
  Антонио весело рассмеялся.
  "Выкупили бы, наверное, - ответил он, - Но я ведь сам ушел из дома. Я не собирался возвращаться назад".
  "Есть какая-то причина?"
  "Я ищу одного человека, - Антонио задумчиво улыбнулся, глядя на людей, снующих по палубе "Инфанты", - Одного очень хорошего человека, капитан, который мог уже попасть в сотни плохих историй за это время. И вернейший способ напасть на его след - это отправиться в путешествие с доном Родриго, ведь он плавает от Антильских островов до Варварского берега... а более точного адреса у меня нет," - вздохнул он печально.
  Льюс посмотрел на него с сожалением. Бедный мальчик... И с такими-то данными ты намереваешься разыскать своего "хорошего человека"?
  "Не думаю, что твои шансы найти этого человека велики, - тихо произнес он, - Карибское и Средиземное моря - это более чем неточный адрес, Антонио..."
  "Но ведь мне может повезти?"
  Льюс услышал в этих словах улыбку и посмотрел на юношу. Он, действительно, улыбался - так светло и открыто... так по-детски искренне... Кто знает, может быть, отправляясь на его поиски два года назад, Армелия говорила нечто подобное?
  Льюс улыбнулся.
  "Ладно. Оставим это, - сказал он, - Расскажи мне о судне и команде. Ведь клерк должен быть в курсе всего? Неужели у вас совершенно не осталось профессиональных моряков и солдат? Канониры? Они же не могли погибнуть все..."
  "Они, наверное, и не все погибли, - откликнулся Антонио просто, - Если арабы подобрали их, то их, скорее всего, продали в рабство где-нибудь в Касабланке или Агадире..."
  Льюс нахмурился.
  "С чего ты взял, что их подобрали арабы? - спросил он, неосознанно приглушая голос, - Разве нас преследовали не французы? Ведь там были их галионы и шебека, так?"
  Именно так! И Маттис, и другие... да и среди корсаров Льюс слышал разговоры об этом... За ними гнались пять кораблей, среди которых можно было различить два французских галиона и шебеку... Это не могло быть ошибкой, ведь не могли же ошибиться абсолютно все!
  "Так, - подтвердил юноша невозмутимо, - Галионы были французские. Но шебека была арабская... С французской не спутать, - улыбнулся он в ответ на удивленный взгляд капитана, - Можете быть уверены, это были корабли султана Исмаила".
  "Мулая Исмаила? - медленно повторил Льюс. Юноша утвердительно кивнул в ответ, - Почему ты в этом так уверен?"
  "Потому что тот человек, которого я ищу, научил меня разбираться в таких вещах, - откликнулся юноша, - Корабли Короля Войн я не спутаю ни с какими другими..."
  Льюс все сильнее хмурился, глядя на этого парня. Возможно, он просто слишком молодо выглядит... Ведь откуда мальчишке вроде него знать о таких вещах?
  "Знаешь, я передумал, - произнес он мрачно, - Я выслушаю твою историю, дон Антонио дель-Виенто. И, будь добр, расскажи мне все честно..."
  Юноша улыбнулся и посмотрел Льюсу в глаза.
  "Я не собираюсь лгать своему капитану, - ответил он, - Тем более, что моя история очень проста, и в ней нет совершенно ничего особенного, кроме одного особенного человека..."
  "О! Антонио решил рассказать капитану свою сказку! - рассмеялся кто-то из матросов, - Капитан Скар, можно и нам послушать? Уже полдень... Солнце просто безжалостно..."
  Льюс посмотрел на корсаров.
  "Да, пожалуй, пора вам передохнуть, сеньоры, - произнес он, - Как у нас с обедом?"
  "Обед готов!"
  И вскоре корсары расселись с мисками на сброшенных с мачт снастях и обломках рей. И дон Антонио дель-Виенто начал свой рассказ.
  "Поместье моего отца находится на восточном побережье Гваделупе, - произнес он, обведя корсаров внимательным взглядом, - И много лет мы вместе с другими жителями побережья страдали от жестоких нападений флибустьеров, служащих Англии, корсаров, служащих Испании и даже иногда голландцев-печелингов, - переждав взрыв смеха, молодой человек продолжил, - Немного легче стало около двух лет назад, когда у нашего побережья затонул испанский корабль. Мы оказали помощь потерпевшим крушение и приняли их у себя. Ну, а через некоторое время на нас снова напали, и снова мы были бессильны против галионов, обстреливающих наш город... И тогда один из спасенных нами вызвался помочь нам. Этот человек оказался сведущим в морских делах и разбирался в кораблестроении. "Вам нужно останавливать их суда прежде, чем они подойдут к берегу, - так он сказал, - Вам нужны корабли, хорошо вооруженные, как и их, но более маневренные и быстрые, чтобы они могли атаковать их при подходе к острову. Вам нужны шебеки!" И он рассказал нам про арабские шебеки. Впервые я узнал какова сила этих кораблей... Раньше я думал, что из-за своей хрупкости они совершенно непригодны в бою. Но оказалось, что они уязвимы лишь в открытом море, а у побережья это лучшие военные суда. Не зря ведь берберские пираты используют их..."
  "А французы?" - поморщился Льюс недоуменно.
  "Французы переняли технику построения шебек у арабов, но, все-таки, их корабли несколько иные, - ответил Антонио, - Мой дядя заказал три арабские шебеки и поставил их на патрулирование наших берегов. При первом же нападении мы разбили корабли пиратов!" - солнечно улыбнувшись, воскликнул юноша.
  Корсары снова рассмеялись, глядя на него.
  "Мальчишка!"
  "А потом мой учитель покинул нас, - продолжил Антонио грустно, - И теперь, я думаю, он может быть в большой опасности... потому что иноземные корабли приходили за ним к нашим берегам прошлой весной... Поэтому я отправился на поиски..."
  "Ты странный малый, Антоньо! - хмыкнул Мигель, - Конечно, тот человек вам помог, но... бросить свою роскошную жизнь... Я еще понимаю, если б это была женщина!" - усмехнулся он.
  Юноша покраснел и гневно обернулся к моряку.
  "Мужчина или женщина - этот человек спас своими знаниями сотни жизней и был моим учителем! - воскликнул он, - Я не предам его, что бы ни случилось, потому что... я не предаю друзей!"
  Льюс довольно улыбнулся, услышав эти слова, и посмотрел на Мигеля. Как он отреагирует? Моряк улыбался. И Льюсу показалось: он думает о том же, что он сам... У этого мальчика чистое верное сердце.
  Некоторое время моряки ели молча. После голода, перенесенного ими на море, даже самая простая еда казалась корсарам манной небесной. Главное, чтобы еды этой было как можно больше.
  Льюс незаметно наблюдал за испанцами. Стать для них хорошим капитаном будет непросто... Непросто будет забыть ту кровь, которая легла между ними, но... но, чтобы добиться свободы для себя и своих друзей... для Армелии... он должен стать отличным капитаном!
  А хороший капитан задумался бы наверняка над тем, в каком ужасном состоянии находятся его матросы... Льюс едва слышно вздохнул, посмотрев на грязных, оборванных и заросших мужчин. Нет, конечно, ремонт судна - это основная задача... но отмыть этих оборванцев и вывести у них вшей тоже не мешало бы. Куда только смотрел боцман?!
  Льюс нахмурился, подумав об этом. Точно. Антонио сказал, что в бою погибли канониры, лоцман, кок и врач. Но ни про боцмана, ни про наводящего речи не шло. Молодой человек отставил миску в сторону.
  "А скажите мне, сеньоры, - произнес он, стараясь обращаться сразу ко всем, - Ваши боцман и наводящие тоже погибли в том бою?"
  Пираты фыркнули от смеха и забормотали что-то по-испански, но, так как говорили они с набитым ртом, Льюс ни слова не разобрал.
  "Сеньоры, - с насмешливой и в то же время серьезной улыбкой повторил молодой человек, - Я не против того, чтоб на судне говорили по-испански, но будте добры говорить внятно... если это вас не затруднит," - язвительно добавил он.
  Полсотни пар темных глаз сверкнули из-под густых ресниц. И Льюс едва заметно наклонился вперед, решив, что ему понадобится стилет Сангре уже сегодня. Но внезапно гнетущая тишина взорвалась дружным смехом.
  "Спасибо, капитан! - улыбнулся Антонио, - Дело в том, что мы тоже единодушно выступаем за испанский язык на "Долорес". Мы хотели предложить Вам это, но раз Вы сами предлагаете... Вся команда Вам очень признательна за это!" - еще солнечнее улыбнулся юноша.
  И, судя по лицам корсаров, он выразил общее мнение. Льюс убрал руку от сапога и выпрямился. Нет, сегодня стилет ему не понадобится.
  "Это разумно, - ответил он, - Ведь испанцев на "Долорес" большинство, и вряд ли это изменится после набора новых матросов".
  Корсары согласно закивали и зашумели в ответ. Понять, что они говорят, когда они говорят так быстро, было совершенно невозможно...
  "А боцман - вот! - Антонио весело улыбнулся и ткнул пальцем чуть ли не в нос моряку, - Мигель. Но наводящие погибли, это правда," - добавил он разочарованно.
  И, увернувшись от неудачного удара Мигеля, юноша отскочил в сторону, за спины хохочущих корсаров.
  "Сопляк! - пробормотал тот себе под нос, скрывая невольную улыбку, - Ладно, сеньоры! Кончай перекуривать! Пабло, Хосе - на кухню. Остальным вернуться к работе... Я к Вашим услугам, капитан," - произнес он серьезно, обернувшись к Льюсу.
  Молодой человек улыбнулся, посмотрев в темное суровое лицо корсара.
  "Давайте пройдем в каюту," - предложил он.
  С этого момента капитан Скар чувствовал себя намного увереннее на борту "Долорес". Не так уж сложно оказалось найти общий язык с корсарами Сангре... Уважение... Всего только уважение, как бы дико это ни звучало в подобной ситуации, в отношении подобных людей.
  ...Остановившись у дверей капитанской каюты, Мигель обернулся к снующим по палубе корсарам.
  "Эй, Антоньо! - крикнул он, и Льюс впервые отметил у боцмана "Долорес" этот странный акцент, - Иди сюда! Я думаю, этот мальчишка будет нам полезен, - пояснил он, обернувшись к капитану, и вошел в каюту следом за ним, - Команда в ужасном состоянии, - опередил он слова Льюса, - Но сейчас, без врача, мы ничего не можем сделать. И времени на то, чтоб чиститься, тоже нет. Мы стоим в Тортуге только семь дней. За это время нам нужно подлатать судно и закупиться провизией... Насчет грот-мачты... Не советую ремонтировать ее здесь. В Кото или Ле-Ке с этим лучше справятся. И дешевле возьмут. Тортуга славится своими ценами," - добавил он значительно и мрачно посмотрел на капитана.
  Тот внимательно слушал. Это нравилось Мигелю Суэртэ. Какой бы ты там ни был капитан, а зазнаваться перед боцманом - не дело. Во всяком случае, прежнему капитану "Долорес" его зазнайство стоило жизни в итоге. Мигель задумчиво хмыкнул, зажигая огонь в светильнике. Может быть, этот мальчишка и не худший вариант...
  "Понятно, - откликнулся Льюс, склоняясь над столом, - Помощник капитана тоже погиб? Вы поможете разобраться с его записями?"
  "В этом, к сожалению, я бесполезен, - ответил Мигель, - Прежний капитан не допускал меня к записям. Собственно, почему я и позвал Антоньо... Он поможет Вам, насколько позволят его знания. А я пока вернусь к команде с Вашего разрешения".
  "Конечно," - кивнул Льюс рассеянно, уже погружаясь в изучение карт.
  Боцман бросил на него недовольный взгляд. Этот Скар слишком самоуверен! Такие долго не живут... во всяком случае, среди корсаров.
  "И еще одно, капитан, - произнес он по-английски, остановившись уже у двери, - Будте осторожны с Диего Оро. Он имел виды на этот корабль, и ему, думаю, совсем не по душе то, что дон Родриго сделал капитаном Вас. А сеньориты... пусть держатся подальше от Себястьяна Фуэго. Он не простил Опалино, а махо ужасны в мести..."
  И, сказав это, моряк вышел.
  Льюс отодвинул карты и выпрямился.
  Итак, если боцман не преувеличивает и не лжет... а он не похож на человека, склонного к преувеличениям или лжи... это значит, что среди корсаров Сангре у него есть уже два очень серьезных врага. Один из них, конечно же, не простит ему этого капитанства. Второй... Льюс тяжело вздохнул и сжал пальцами переносицу. Опалино... Опаловая... Какая бы из девушек не имелась ввиду, но ужаснее всего в этой ситуации то, что никакого Себастьяна Фуэго нет в его списке, а значит, он на "Инфанте", и девушки там совершенно беззащитны!
  Льюс был в отчаянии. Его не могли утешить ни мысли о том, что девушки, все-таки, почти постоянно вместе, ни о том, сколь искусно дерется Зоя. У Зои нет оружия теперь, а, не ожидая нападения, она будет изначально в проигрышной ситуации. А "почти", все равно, останется "почти", а не "постоянно"!
  "Капитан?"
  Льюс вздрогнул и обернулся на голос. Он и не слышал когда Антонио вошел в каюту. А по встревоженному взгляду юноши можно было легко понять, что его собственное лицо в эту минуту нисколько не скрывает его чувств.
  "Антонио, - произнес он медленно, пытаясь взять себя в руки, - Проходи..."
  "Капитана что-то тревожит? - не замедлив и на минуту, высказал тот свое предположение, - Это Мигель?"
  "Нет. Мигель при ближайшем знакомстве оказался намного лучше, чем я о нем думал, - улыбнулся Льюс. И у парня порозовели уши от радости за своего учителя, - Просто... Он упомянул пару определений, которых я не знаю, - глаза Антонио округлились от удивления, но, услышав продолжение вопроса, юноша помрачнел, - Я не очень разбираюсь в испанском быте и не понял, кого он имел ввиду, говоря, что в экипаже дона Родриго есть махо..."
  "Почему... Мигель заговорил с Вами об этом? - медленно проговорил Антонио, подходя ближе и внимательно заглядывая Льюсу в глаза, - Простите, я не должен, но спрошу... Что-то случилось? Капитан, что-то произошло, из-за чего Мигель упомянул махо?"
  "Нет, нет, - натянуто улыбнулся Льюс, отводя взгляд, - Просто он выразился в том роде, что они опасны, и мне нужно быть осторожным. Так ты ответишь на мой вопрос?"
  "Конечно, капитан, - с готовностью откликнулся юноша, - Понятие "махо" распространилось в конце прошлого века. Ну, по сути, это не плохие люди, настоящие махо. Если вложить все значение этого понятия в одно слово, то этим словом будет "гордость". Махо - это простолюдины с гордостью дворян в век, когда дворяне окончательно потеряли свою гордость, - с горечью произнес он, - Но когда Мигель говорил Вам про махо, он имел ввиду совсем других людей... Не гордость, а непомерная гордыня правит их сердцами. А опасность этих людей заключается в том, что они не знают пощады к тем, кого посчитают врагами... За любую мелочь, принятую ими за оскорбление, такие люди мстят очень жестоко. И они владеют испанской техникой "эспада и дага". Только вместо шпаги у них нож, а вместо даги - плащ. Это очень опасная техника, капитан, - Антонио нахмурился, - На "Долорес" только двое махо, - продолжил он, - И они совсем не опасны, то есть, - юноша невольно улыбнулся своим словам, - Они относятся к настоящим махо, капитан. Это Педро и Пабло. Но почему Вы заговорили про это?"
  "А на "Инфанте" махо есть? - спросил Льюс вместо ответа, - Те, вторые, ненастоящие?"
  Антонио долго молчал, и, наконец, Льюс обернулся к нему. Юноша был очень бледен и смотрел на него огромными глазами.
  "Капитан, - произнес он, наконец, - Значит, это не слухи... то, что Вы рассердили Себастьяна Фуэго?"
  "Не слухи, - Льюс сам не узнавал своего голоса, - Одна из моих спутниц... рассердила... его. Что он может сделать?"
  "Все!!! - глаза Антонио сверкали гневом, - Капитан! Да как же Вы оставили девушек одних? И не сказали дону Родриго!"
  "Нет... Почему ты сразу догадался об этом?"
  "Потому что, знай дон Родриго, что Ваша спутница нанесла оскорбление Себастьяну, Себастьян был бы уже мертв!" - выкрикнул Антонио.
  "Что?" - Льюс отступил назад.
  Он боялся за Армелию и Зою, конечно, но реакции Антонио он решительно не понимал. А юноша наступал на него, сверкая глазами.
  "Вы должны немедленно отправиться на "Инфанту" и рассказать обо всем дону Родриго! - требовательно произнес он, - Пока Себастьян жив, девушки не будут в безопасности!"
  "Ты предлагаешь убить человека, - Льюс сглотнул, - Из предосторожности?"
  "Я требую этого! - ответил юноша быстро и дунул на огонь, погасив лампу, - Капитан, да как же Вы не поймете?! Он же вскроет ей горло! Кто... кто его оскорбил? Ваша женщина? Сеньорита Армелия?"
  "Нет, другая, Зоя..."
  Льюс нахмурился и снова отступил назад. Услышав это имя, Антонио заморгал так быстро, и его глаза заблестели так влажно...
  "Капитан, умоляю Вас," - пробормотал он.
  Но Льюс уже надевал плащ.
  "Да понял, понял я! Идем! - бросил он, выходя, - Приготовьте шлюпку!"
  Корсары даже не заметили их появления на палубе. Столпившись вокруг двоих матросов с "Инфанты", они шумели и толкались. И Льюс совершенно ничего не мог разобрать, так быстро и возбужденно они говорили. Впрочем... довольно было посмотреть на лицо Антонио, чтобы понять... Если возможно быть белее белого, то оно было именно таким в эту минуту. Даже глаза, казалось, обесцветились.
  "Драка, - произнес юноша едва слышно, - На "Инфанте" была драка только что... Себастьян напал на девушку и... она... он, - краски возвращались на лицо молодого испанца, - Он убит. Больше никто не пострадал," - выдохнул он с облегчением.
  Льюс смотрел на юношу огромными от изумления глазами.
  "То есть?"
  "Девушка перерезала ему горло, - парень нервно рассмеялся, - Почти как я говорил, правда, капитан? - он обернулся к Льюсу, и молодой человек увидел в его глазах слезы, - Дон Родриго очень сердит, - продолжал он, - У девушки оказался стилет..."
  Льюс вздохнул с облегчением. Ну конечно! Ведь не могла же Зоя, раздобыв оружие для него, себя оставить безоружной! Молодой человек улыбнулся.
  "Боцман! - крикнул он и, увидев приближающегося Мигеля, добавил, - Пускай команда займется делом! Мне подготовьте шлюпку. И... Пабло и Педро поплывут со мной".
  "На "Инфанту"? - поинтересовался тот тихо, - В таком случае, оружие Вам лучше оставить здесь, капитан. Не исключено, что после происшествия дон Родриго обыщет всех ваших..."
  "У меня нет оружия, - улыбнулся Льюс весело, - Откуда ему появиться? О! Сапоги совсем износились, - вздохнул он, приседая, чтобы поправить изорванную обувь, и, поднявшись, снова улыбнулся боцману, - Благодарю Вас".
  "Ваш плащ," - нахмурился тот.
  "Что - плащ?" - Льюс недоуменно огляделся, но ничего не заметил.
  Мигель указал на складки его плаща, по последней моде переброшенного несколько раз через руку.
  "Да вот," - он аккуратно расправил складки, на мгновение заслонив капитана от команды.
  "Ах, да! Спасибо!" - улыбнулся тот и направился к борту.
  Испанцы смотрели ему вслед и улыбались.
  "Так наивно! - вздохнул один из них, - Как-будто мы ничего не заметили!"
  "Как-будто именно так!" - весело откликнулся другой.
  И, заговорчески переглянувшись, корсары разошлись по своим делам.
  "Может, перекурим, пока капитана нет?" - донеслось с полуюта.
  Мигель громко прокашлялся.
  "И когда это ваши перекуры были делом капитана? - прикрикнул он сердито, - Я здесь - и этого довольно! Так что работайте, бездельники!"
  ...Над палубой "Инфанты" плыл зловещий шипящий шепот. И, прислушавшись, Льюс смог разобрать даже слова.
  Испанцы были возмущены. Да, Себастьян Фуэго поступил неблагородно, да, он нарушил приказ дона - его бы обязательно высекли за это при иных обстоятельствах... Но Себастьян Фуэго мертв! Но, вопреки запрету дона, девчонка раздобыла себе стилет! Пусть Себастьян покоится с миром. Наказать его сильнее, чем его уже наказала судьба, нельзя. Но эта бестия должа ответить по общим правилам!
  "Высечь ей на спине Скрижали Моисеевы!" - пронеслось над головами.
  Льюс бросился вперед, расталкивая корсаров.
  "Какого?! Проклятье! - молодой человек немного успокоился, увидев, что с Зоей и Армелией все в порядке, и прокричал озлобленно, обернувшись к толпе пиратов и заслоняя девушек собой, - Вы совсем сдурели?! Если вас не волнует ни ее жизнь, ни то, что Фуэго сам напросился на это... Подумайте хотя бы о том, что эту женщину выбрал ваш дон! - выкрикнул он, перекрыв крики корсаров, - Вы собираетесь изуродовать ее?!"
  Армелия смотрела на красное от возбуждения лицо Льюса и понимала, что происходит что-то очень плохое.
  "Зоя, - прошептала она, - Что такое "Скрижали Моисеевы"?"
  "Сорок без одного ударов линьком по голой спине," - откликнулась та невозмутимо, продолжая следить за корсарами внимательным взглядом и крепко сжимая стилет в руке.
  Армелия ахнула.
  "Линьком... по голой? - повторила она, - Но это... это же варварство!"
  "Полностью с тобой согласна," - усмехнулась Зоя.
  "Сеньоры! Сеньоры, успокойтесь! - послышался в толпе голос Диего Оро, и корсары расступились, пропуская его, - Дон Родриго накажет эту женщину по уставу. Поэтому перестаньте шуметь и расходитесь. Займитесь делом, сеньоры!"
  "Капитан, - голос Антонио, возникшего вдруг за спиной Льюса, дрожал, - Капитан, не спорьте... Они не успокоятся, пока не увидят наказания..."
  Льюс быстро обернулся, собираясь уже наорать на парня, но, увидев в его глазах слезы, смолк на полуслове.
  "Таков устав "La vela libre", - тихо произнес юноша, опустив взгляд, - Вам нужно вернуться на "Долорес", капитан... Ваши люди... не должны учинить беспорядков. И... дон Родриго разрешил сеньорите Армелии отправиться с Вами".
  Льюс обернулся и посмотрел на девушек.
  Сангре поступает разумно, что ни говори. Не наказать Зою он не может, но... Сердце молодого человека больно сжалось. Неужели Сангре, который проявил к ней уже такое расположение, решится изуродовать это прекрасное тело? Льюс горько вздохнул. Чтобы избежать беспорядков он без колебаний пойдет на это... Но он прав: нужно предупредить возможные беспорядки на "Долорес"... когда Малик и другие вернутся с берега и узнают обо всем, они, без сомнения, не останутся равнодушными. И нужно увести Армелию отсюда. Если она увидит это бичевание, то, насколько бы добра она ни была, она возненавидит корсаров всем своим верным сердцем. Молодой человек криво усмехнулся. Сангре понимает это...
  "Армелия, иди с Антонио Виенто, - произнес он спокойно, глядя девушке в глаза, - Он отвезет тебя на "Долорес". Сангре разрешил тебе остаться там, чтобы помочь".
  Девушка быстро замотала головой.
  "Нет, нет! Я не оставлю Зою! Они же убьют ее! Я не уйду!!!"
  "Сеньорита Армелия..."
  "Армелия, - Зоя спрятала стилет за корсажем и обернулась к девушке, - Иди с ними, - улыбнулась она, - Мне понадобится пара дней, чтоб встать на ноги, но... когда я посещу "Долорес", я не хочу увидеть там грязных и больных оборванцев... Разберись с этим, хорошо?" - и она снова улыбнулась.
  Армелия проглотила слезы.
  "Зоя!"
  "Иди, - повторила та, - Все будет хорошо".
  "Зоя, Зоя, Зоя, - Армелия все еще повторяла это имя, идя к борту, садясь в шлюпку, и, ступив на борт "Долорес", она повторяла все так же призывно, - Зоя!"
  Корсары замерли, глядя на нее, и девушка очнулась от своего отчаяния.
  "Никогда... не прощу вам!" - выкрикнула она в лицо Пабло Роя и упала на колени, разразившись рыданиями.
  Моряк смотрел на нее и молчал.
  "Скрижали?" - тихо спросил Мигель, остановившись рядом с ним.
  И под внимательными взглядами пятидесяти корсаров Пабло ответил: "Скрижали Моисеевы".
  Армелия не могла понять, что говорят корсары, но по их голосам, переполненным сочувствием, она понимала - они сожалеют об этом.
  Девушка медленно подняла голову и посмотрела на моряков.
  Антонио Виенто опустился на корточки рядом с ней и протянул ей платок.
  "Не плачте, сеньорита Армелия, - произнес он тихо, и в его глазах в это мгновение тоже блестели слезы, - Нам очень жаль, что с сеньоритой Зоей случилось такое. Правда. Но устав есть устав. Даже дон не может нарушить его".
  Армелия вытерла слезы. Ясно. Устав есть устав...
  "Кто у вас сейчас замещает кока? - спросила она, поднимаясь на ноги и расправляя юбки, - Я хочу взглянуть на вашу кухню и, - девушка недовольно поджала губы, - Я хочу взглянуть на каждого из вас!" - произнесла она твердо.
  Корсары весело переглянулись. И что бы это значило?
  "Спорю, вся команда страдает животом, - бросила девушка, направляясь к кухне. Моряки оскорбленно зашумели, но она не обратила на это внимания, - Ну, и где ваш кок?" - прикрикнула она.
  "Хосе, удачи!" - рассмеялся Мигель, подталкивая молодого человека вперед.
  Тот что-то пробормотал в ответ и бегом нагнал Армелию.
  "Сеньорита," - донесся до корсаров его голос.
  И голос Армелии сотряс мгновенную тишину.
  "Это, по-твоему, кухня?! Да тут разве что моровая язва не гнездится!"
  Корсары скрючились, пытаясь заглушить смех. И даже мрачные Пабло и Педро Роя заулыбались, услышав этот возмущенный возглас.
  Мигель усмехнкулся, обведя моряков взглядом.
  "Ладно, сеньоры, за работу! - прикрикнул он, - Пабло, Педро, спустите лестницу. Наши английские друзья возвращаются..."
  И он внимательно посмотрел на приближающиеся лодки.
  ...Капитан Скар вернулся на "Долорес" сразу же следом за своими матросами. И, едва ступив на борт, он услышал крики и брань. Льюс нахмурился. Значит, команда уже в курсе.
  "Вы, мерзкие отродья! Вы ответите мне за все! - пересыпая свою речь отборной испанской и английской бранью, Маттис наступал на махо, преградивших ему путь к остальной команде, - Я покромсаю вас на куски, твари! Спустите лодку! Парни! Все на "Инфанту"!" - призывно крикнул он, обернувшись к флибустьерам.
  Но даже среди них только двое или трое поддерживали его настроение.
  "Хватит, Маттис, - произнес Пабло устало, - Оглянись вокруг. Вы в меньшестве... И дон Родриго поступает по уставу, с которым согласился каждый из нас. Поэтому нет причин кричать. Успокойся и возвращайся к работе. Вечером мы получим новости с "Инфанты".
  "Займитесь делом, сеньоры, - проговорил Мигель мрачно, выступая вперед, - Оплакать раны Опалино вы успеете, закончив с ремонтом".
  "Сволочь!" - Маттис бросился на боцмана, но братья Роя быстро схватили его.
  "Не навлекай на себя неприятности, - сказал Мигель, сверху вниз глядя на поверженного флибустьера, - Если дон Родриго узнает о беспорядках на судне каждого из вас ждет то же наказание, что и Опалино... Но мы понимаем, - боцман кашлянул, - И поэтому в этот раз он не узнает ничего. А ты... в следующий раз подумай о своих товарищах, прежде чем затевать драку... Все, возвращайтесь к работе! - добавил он властно, - Парни, отпустите его. Он, кажется, понял".
  "Не прощу вам, мрази, - пробормотал Маттис со слезами в голосе, растирая запястья, - Из-за какого-то недоноска... Высечь Зою!"
  "Маттис! - Льюс понимал, что стоять молча дальше уже невозможно, - И все! - добавил он, проходя вперед, - Зоя наказана не за убийство, а за утаивание оружия, - произнес он, насколько мог, спокойно, - С ней все в порядке. Я сам видел, - молодой человек поморщился, - И через три дня Зоя будет на "Долорес", - добавил он более бодрым голосом, - Поэтому прекратите беспорядки и займитесь делом! Помощник, боцман, клерк! Пройдите в каюту капитана, пожалуйста. И... Маттис, ты тоже!" - добавил Льюс хмуро, посмотрев на молодого человека.
  Оставлять его среди остальных, пока он не успокоился, было просто опасно.
  ................................................................................
  ...Медленно развязывая шнуровку платья, Зоя обвела взглядом столпившихся у левого борта корсаров. По голой спине это будет очень больно... Все-таки, Сангре был прав, отправив Армелию и Скара отсюда. Лучше им не видеть этого. Роба упала у ног девушки, и корсары весело зашумели, обсуждая ее белье. Зоя обожгла шутников презрительным взглядом. Остается корсет. Они же не заставят ее снимать юбки и сорочку, так? Девушка задумчиво поджала губы. А может и не так...
  Остановившись у борта, Зоя следила взглядом за дверью капитанской каюты. Дон Родриго Сангре изъявил желание лично высечь ее. Девушка желчно усмехнулась. Какая честь!
  Он появился уже без плаща и с линьком в руке. И только увидев эту просмоленую веревку Зоя почувствовала, как дрожь охватила все ее тело. Снова. Как страшно...
  На мгновение девушка опустила глаза, но потом прямо посмотрела в лицо приблизившегося корсара.
  "Я не справлюсь с корсетом сама," - произнесла она недрогнувшим голосом.
  Сангре нахмурился.
  "И не нужно".
  "Но дон Родриго! Это же закон! По голой! По голой спине! - заголосили корсары недовольно, - Это же устав!"
  Родриго Сангре обернулся к ним и обвел моряков пристальным взглядом.
  "Я попрошу вас прислушаться к моим словам, сеньоры, - произнес он, - Эту женщину я приобрел для себя, и я не намерен ее калечить, - глаза корсара опасно сверкнули, - Ей и так будет достаточно больно!"
  "Простите, дон," - послышалось среди пиратов.
  Сангре жестоко усмехнулся.
  "Что ж, приступим. А вы можете заняться своими делами, сеньоры!" - бросил он через плечо.
  Моряки стали расходиться.
  И только Диего Оро стоял неподвижно у грот-мачты, не в силах оторвать взгляда от взлетающего в воздух линька. Сангре бьет с левой руки, но он бьет нещадно... Диего мстительно усмехнулся, заметив, как девушка впервые пошатнулась и еще сильнее вцепилась в борт, чтобы не упасть. Упасть перед врагом было бы бесконечно унизительно для такой как она.
  ...Тридцать пять. Зоя покачнулась снова, чувствуя, что уже теряет сознание. Руки дрожали, и колени подкашивались, но она не может упасть к его ногам. Традцать шесть. Девушка подалась вперед и уткнулась лбом в ограждение борта. Все, больше нет сил. Одну минуточку передышки! Дридцать семь. Вздрогнув всем телом, девушка выпрямилась снова.
  Диего Оро тихо присвистнул. У нее несгибаемая воля.
  Тридцать восемь. В голове туман. Все плывет перед глазами. Если ее вырвет, это будет ужасно... Зоя даже не ощутила последнего удара и, покачнувшись, откинулась назад.
  Отшвырнув в сторону окровавленный линек, Сангре поймал девушку на руки и направился к каюте.
  Диего зловеще ухмыльнулся, посмотрев ему вслед. Он не дал ей упасть. Похоже, дон Сангре не желает видеть эту берберийскую потаскуху у своих ног...
  ...Как больно. Как больно. Как невыносимо больно. Почему же у этих варваров такая дикая практика телесных наказаний? Простонав, Зоя открыла глаза.
  "Будь ты проклят, - медленно произнесла она, глядя в лицо напротив, - Будь ты проклят на веки веков, Родриго Сангре. Пусть... тебе отсекут руку, которую ты посмел поднять на меня!"
  Покачнувшись, она уткнулась лицом в плечо корсара, и тот осторожно обнял ее.
  "Пусть будет, как ты хочешь," - улыбнулся он, развязывая шнуровку корсета.
  Зоя попыталась оттолкнуть его, но она была слишком слаба, и Сангре легко справился с ней.
  "Не дергайся, Опалино, - прошептал он ей в ухо, ловко справляясь с застежками, - Иначе тебе будет еще больнее... Сейчас, - тяжелый корсет глухо ударился о пол, и Родриго с удовольствием отметил, что он, действительно, защитил спину девушки, - Мы тебя уложим".
  Окровавленная рубашка скользнула с плеч девушки, и Зоя упала лицом в подушку, снова застонав от боли.
  "Зоя? - позвал Сангре тихо, склоняясь к ней, - Зоя, Зо-оя!" - мужчина усмехнулся и накрыл девушку простыней.
  Отпиннув с дороги окровавленную одежду, корсар вышел из каюты.
  "Хуан! Иди полей мне!" - донеслось до Зои, и девушка забылась тяжелым сном.
  ...Вздрогнув от резкой боли, девушка открыла глаза.
  "Ужасно выглядит, - донесся до нее знакомый голос, но она еще не могла сообразить, кому он принадлежит, - Выпей, тебе полегчает".
  Родриго Сангре склонился к ней с бокалом вина в руке. Девушка сделала глоток. Теперь она начинала припоминать...
  "Это не поможет, - пробормотала Зоя, выше натягивая простыню, - Лучше бы достал банджа! Я б обкурилась банджем сейчас!" - простонала она.
  Корсар отпил вина и присел на диван рядом с ней.
  "Извини, но в компании "La vela libre" запрещено употребление наркотиков, - улыбнулся он, - Могу предложить только вино. Хотя ты и так кажешься мне достаточно пьяной," - усмехнулся он в бокал.
  "Мерзавец!" - по-английски пробормотала Зоя.
  Допив вино, Сангре поставил на стул рядом с диваном тазик с водой и обернулся к ней.
  "Переворачивайся. Я промою раны," - произнес он.
  Зоя выругалась, но подчинилась.
  "Поверить не могу! - простонала она в подушку, сжимая кулаки от боли при каждом прикосновении, - Проклятый испанец врачует мои раны!"
  "Я знал, что ты не станешь упрямиться, - усмехнулся Сангре в ответ, промывая тряпку, - Ты же не хочешь загноения, да?"
  "У-у-у! Сволочь! Больно же! - со слезами откликнулась девушка, - Никогда не прощу тебе этого! Что б... пират... поднимал... руку... на дочь Идрисидов!"
  И она снова застонала.
  "Просвети-ка меня, крошка, кто такие Идрисиды, - все так же весело поинтересовался Сангре, - Это не те Идрисиды из Феса, первые правители Берберии?"
  "Это они," - глухо простонала девушка.
  Сангре бросил тряпку в таз и, вытерев руки полотенцем, склонился над девушкой, внимательно изучая раны на ее плечах.
  "О декольте и кружевах в Кото придется забыть, - вздохнул он разочарованно, - Эти шрамы зарубцуются нескоро. Прости, крошка, - и он осторожно провел пальцем по спине девушки, заставив ее вздрогнуть от негодования, - Ну, и как ты относишься к Идрисидам? - спросил он с улыбкой, открывая баночку с мазью, - Гляди-ка, это прислала сеньорита Армелия... Пойдет?"
  Зоя обернулась и ткнулась носом в баночку.
  "Армелия умничка, - улыбнулась она, - Схватывает на лету... Прямо отношусь..."
  Сангре замер с мазью на пальце.
  "А-а-га... То есть, твой предок тот самый Мулай Идрис, я верно понимаю?" - произнес он медленно.
  "Верно".
  Мужчина осторожно нанес мазь на плечо девушки. Она стонала, но больше не ругалась.
  "То есть, - продолжал Сангре задумчиво, обрабатывая остальные шрамы, - Твое благополучие не особо должно волновать Мулая Исмаила... И, тем не менее, он посылает флот в погоню за тобой..."
  "Догадался," - сквозь слезы пробормотала Зоя.
  "Ну, я не такой уж идиот, как тебе кажется, - откликнулся испанец мрачно, продолжая обрабатывать ее раны, - Интересно знать, с чего у Исмаила такой интерес к тебе? - произнес он еще более недовольным тоном, коснувшись небольшого застарелого шрама под ее левой лопаткой, - Это откуда?"
  Зоя приподнялась на локтях и посмотрела на него через плечо.
  "Это... Танжер, первый год, - ответила она, - Мулай Исмаил ищет меня потому, что я его дочь... и дочь Ан-нахид, последней княжны рода Идрисидов".
  "Ляг. Тебе не стоит напрягаться, - без выражения произнес Сангре и, подойдя к столу, налил себе еще вина, - То есть, - медленно произнес он, выпив его, - Ты - потомок двух царственных династий, Идрисидов и Алауидов, разом? Твоя мать - жена Исмаила?"
  "Была его наложницей," - пробормотала девушка в ответ и снова уткнулась лицом в подушку.
  Сангре внимательно посмотрел на нее и сильнее нахмурился.
  "А... Танжер, первый год, это... год 1679? - спросил он, - Начало войны за Танжер? - Зоя дернулась, видимо, кивнув, и лицо корсара еще больше помрачнело, - Что ты там делала?"
  "Дралась. Это был мой первый морской бой... первое убийство, - она тихо всхлипнула, - Первое ранение... Я, действительно, опьянела от боли, если рассказываю тебе все это!" - усмехнулась она.
  Родриго налил себе еще вина и снова сел рядом с девушкой.
  "Сколько лет тебе было... в Танжере?" - спросил он.
  "Почти четырнадцать".
  Мужчина долго сидел, не двигаясь, глядя в затылок девушке, а потом осторожно убрал волосы у нее со спины.
  "Значит, Саладин, о котором ты говорила и от которого убегаешь..."
  "Мой муж, - не дожидаясь вопроса ответила Зоя и обернулась к корсару. Опухшие от слез опаловые глаза сверкали решимостью, - Нас поженили уже после моего побега, - пояснила она и добавила с усмешкой, - Если султан согласен на брак согласие невесты уже не особенно важно".
  "Он собирается вернуть тебя? Но зачем?"
  "А как ты думаешь? - Зоя села, замотавшись простыней, и пристально посмотрела в глаза корсару, - На отца постоянно покушаются. Ему везет, но всякое везение заканчивается рано или поздно. И, когда султана не станет..."
  Сангре нахмурился.
  "А твои братья?"
  "Семьсот штук от пятисот наложниц, - желчно усмехнулась девушка, - Но это дети Алауида и рабынь... А во мне кровь Идрисидов..."
  "Только поэтому?" - изумленно произнес мужчина.
  Зоя недовольно посмотрела на него.
  "Вся политическая история Востока основана на этом! - ответила она, - Добавь к легендарному прославленному роду военную силу - и вот тебе династия Омейядов и династия Абассидов, свергнувшая ее... Кордовский халифат и династия Идрисидов!"
  "Гм... а при чем тут Омейяды, Абассиды и Кордова?" - недоуменно поинтересовался испанец, делая очередной глоток.
  "Их основатели тоже мои родственники".
  Родриго присвистнул. Много родственников!
  "Ясно... И почему ты не хочешь выйти за этого Саладина и править вместе с ним, если он унаследует трон, конечно? - спросил он, - Или ты уверена, что этого не будет?"
  Глаза девушки сверкнули гневом.
  "Ты вообще слышал, о чем я тебе говорила?! - воскликнула она возмущенно. Родриго усмехнулся. Она, действительно, была похожа на пьяную, - Во мне течет кровь Пророка! - выкрикнула девушка и добавила быстро, - Салля-ля-ху Алла-хий Ва-салляма! - Я не позволю кому-то вроде Салах-ад-дина осквернить ее! - произнесла она твердо, - Довольно и того, что моя мать была рабыней... Но она была с тем, кто одной крови с нами, а Салах-ад-дин - безродный!"
  "Совсем?" - улыбнулся Сангре, с любопытством наблюдая за сменой настроений на лице девушки. Та нахмурилась.
  "В его жилах нет и капли крови Алидов," - ответила она.
  "Это большое упущение с его стороны!" - рассмеялся Родриго.
  Зоя прямо посмотрела ему в глаза.
  "Смейся, если тебе смешно, - произнесла она с горечью, - Но лучше я останусь рабыней такого отребья как ты и пойду на корм акулам, в конце концов, не оставив потомства... чем смирюсь с ролью жены Салах-ад-дина и матери его детей!"
  Родриго Сангре внимательно смотрел в серьезное лицо девушки. А ведь ей всего семнадцать...
  "В другой ситуации ты бы дорого ответила, назвав потомка испанских грандов отребьем, - произнес он медленно, - Но я вижу, что твоя фамильная гордость воистину велика. Я не могу осуждать тебя за это, - улыбнувшись, мужчина близко заглянул в глаза девушке, - И не могу не восхищаться мужеством и упорством, с которыми ты приближаешь свою смерть. Но когда-нибудь, и поверь мне - это "когда-нибудь" наступит очень скоро, - он снова улыбнулся, проведя ладонью по лицу девушки, - Ты поймешь, что истинная гордость и истинное благородство не зависят ни от рода, ни от крови".
  Зоя вырвалась и упала на диван, отвернувшись от него.
  "Это говорит мне тот, кто бросает своих людей в море и покупает верность мужчин и любовь женщин за деньги!" - пробормотала она.
  Родриго Сангре вздохнул и поднялся на ноги.
  "Стараюсь не думать об этом, - произнес он, накрывая девушку одеялом, - Я уже слишком далек и от Испании, и от идеалов идальго... так же, как ты далека от Берберии и веры Идрисидов, - он снова осторожно коснулся "танжерского" шрама на ее спине, - Нам не стоит вспоминать о прошлом, чтобы не думать о том, как мы предаем его. Ведь любое другое предательство, - дыхание Сангре коснулось лица девушки, когда он прошептал ей в ухо едва слышно, - Можно простить..."
  Зоя съежилась и уткнулась лицом в подушку.
  "Вранье, - пробормотала она озлобленно, - Слова сказанные лишь для собственного утешения... они ничего не стоят!"
  Сангре удивленно поднял брови. Вот как!
  ...Капитан Скар обвел палубу довольным взглядом и устало улыбнулся. Последние дни прошли в напряженной работе. Это было нелегко для всех. Но зато сегодня "Долорес" выглядит почти так, как она должна выглядеть! Только грот-мачта остается в прежнем состоянии, но, если верить Мигелю, в Ле-Ке с этим быстро разберутся.
  "Но пока мы не сможем маневрировать так, как полагается, - произнес Льюс задумчиво, обращаясь к помощнику и боцману, - Поэтому просто будем надеяться, что никто в этих водах не увидит в нас легкую добычу... Кстати, - он обернулся к мавру, - Как идет обучение экипажа? Мы сможем хотя бы управиться с кулевринами, или у нас попрежнему четыре канонира?"
  Малик улыбнулся.
  "Обучение почти закончено, капитан, - откликнулся он, - Джим сегодня предоставит отчет об успехах канониров. И мы передадим их боцману со всеми предписаниями".
  "А наводящий?" - поинтересовался Мигель. Для него это было основной проблемой после грот-мачты.
  "Думаю, ими будут Джим и Оливер, - откликнулся Малик, - У них неплохой опыт и знаний побольше, чем у других..."
  Армелия уже несколько минут стояла рядом с мужчинами, но они упорно не замечали ее и продолжали разговаривать о ремонте и матросах. Девушка тихонько вздохнула. Такие все занятые... Только одна она, можно подумать, ничего не делает!
  "Капитан, - окликнула она Льюса, - Уже время..."
  Она не понимала, почему они так тянут.
  "Капитан! - донеслось с марса, - Сигнал с "Инфанты"! Выходим в море!"
  Молодой человек улыбнулся. И двое других улыбнулись тоже.
  "Да, уже время, - согласился Льюс, занимая место за рулевым колесом, - Все по местам. Мы выходим в море".
  Два корабля вышли из порта Гонаив в направлении юго-западного побережья Эспаньолы.
  ...Армелия уложила волосы и накрыла их чем-то вроде кружевного чепца на шнурке (в Англии не было таких головных уборов, и девушка даже не знала, как он называется), к которому небольшим гребнем крепилась белоснежная кружевная мантилья. Ее платье насыщенного вишневого цвета было украшено по подолу золотой вышивкой, а вокруг декольте - отложным воротником из тончайшего кружева, и рукава тоже были украшены кружевом.
  Девушка трудилась над этим платьем не один день. Хотя, конечно, трудилась она не одна (Зоя потребовала у Сангре нанять швей и кружевниц), но для Армелии это был первый подобный опыт, и она с радостью разглядывала в большом зеркале свое отражение, думая о том, что в это платье вложен и ее труд тоже.
  Зоя прислала ей с "Инфанты" косметику. Но, повертев в руках непонятные баночки, Армелия отложила их в сторону, утешившись мыслью о том, что скромность - лучшее украшение женщины.
  И, закончив на этом свой вечерний туалет, девушка вышла на палубу "Долорес".
  Еще было довольно светло. Два корабля покачивались на волнах совсем рядом, и матросы уже крепили их борты и перебрасывали мостки.
  Армелия улыбнулась. Сегодня договор дона Сангре и капитана Скара окончательно вступит в силу - после того, как они поклянутся в верности ему на самом священном для пиратов предмете после Библии - абордажной сабле.
  Девушка посмотрела в сторону "Инфанты" и вздохнула. После того, как будет покончено со всеми этими пиратскими условностями, Сангре уже не сможет запрещать Зое посещать "Долорес" и свободно общаться с ее экипажем. Маттис и Антонио так обрадуются! И она улыбнулась опять, вспомнив встречу в порту...
  ...Дозорный на марсе "Инфанты" скучающе вздыхал, глядя на равно далекие берега залива Гонав и одноименного острова. Завтра они выйдут в открытое море. Молодой человек печально вздохнул. А внизу уже звучат торжественные клятвы, и дон Родриго зачитывает перед пополнением устав "La vela libre". Скоро все, кто внизу, начнут праздновать... А ему торчать здесь. Это так несправедливо!
  "Эх, проклятье!" - снова вздохнул моряк и обвел взглядом пространство вокруг.
  Зачем сейчас, здесь дозорные? Ну кто додумается искать них в заливе? Сумерки все сгущаются, и на море опускается туман. Парень прищурился, вглядываясь в далекий силуэт, только что возникший на горизонте, и раскрыл подзорную трубу.
  "Проклятье! - воскликнул он, спустя мгновение, - Дон Родриго! "Реконкиста" прямо по курсу!"
  И с марса "Долорес" донеслось, словно эхо: "Реконкиста!"
  Сангре тихо выругался.
  "Что ж, капитан Скар, - усмехнулся он мрачно, - Отпразднуем наше компаньонство позднее, а сейчас возвращайтесь на "Долорес" и постарайтесь выдержать этот бой. Мы попробуем взять на себя основной удар, а от вас требуется поддержка огнем, - и, обернувшись к корсарам, он крикнул, - По кораблям! Рулевой, на место! Канониры! К пушкам! Поднять грот и бизань! Курс на "Реконкисту"!"
  Льюс подтолкнул Армелию к мосткам, но девушка уперлась, оглядываясь на капитанскую каюту. Ей так и не удалось увидеть Зою сегодня.
  "Армелия, скорее!" - нетерпеливо потребовал молодой человек.
  Бросив на "Инфанту" последний грустный взгляд, девушка перебралась на "Долорес". Моряки там уже шумели, готовясь к бою. И, едва ступив на палубу, Льюс стал отдавать приказания насчет курса и ведения боя.
  "Мы слишком медленные! - пробормотал он разочарованно, становясь у руля и направляя "Долорес" следом за "Инфантой", - Мы все равно будем отставать... Канониры!"
  "Да, капитан!" - откликнулись наводящие хором.
  Льюс хотел уже отдать приказ, но мрачный голос Малика остановил его.
  "Оглянись, капитан".
  "Капитан! Слева по борту испанское судно!" - донеслось с марса в следующее мгновение.
  Льюс обернулся и достал уже подзорную трубу, но так и убрал ее, не разложив. Он и без этого отлично видел врага. Даже позолоченную надпись на борту - "Фелиция" - "Счастливая".
  Молодой человек пробормотал проклятия. Конечно! Разве испанские галионы появляются без сопровождения? А то, что это сопровождение (в виде отличного тридцатипушечного фрегата!) не вошло следом за головным кораблем в залив, а появилось из гавани, пропустив их вперед, так это заслуга командующего этих кораблей, будь он неладен!
  Льюс мысленно оценил расстояние между судами, выстроившимися теперь почти на одной линии. Оно слишком мало для каких бы то ни было маневров. Испанский офицер просчитал все, планируя это нападение. Сначала "Реконкиста" атакует "Инфанту", что будет ей несложно, учитывая разницу в вооружении и то, что "Долорес" просто не успеет прийти ей на помощь, занятая в это время перестрелкой с "Фелицией". А потом, если к этому моменту "Долорес" все еще будет на плаву, очередь дойдет и до нее. Вопрос только в том затопят ли их или возьмут на абордаж. Остальная картина представлялась молодому человеку вполне ясно.
  Что ж, ситуация хуже некуда, конечно, впрочем... Зоя, кажется, любит говорить: "Всегда есть, куда хуже!" Капитан усмехнулся.
  "Помощник! - крикнул он весело, - Готовьте абордажную команду к бою. Сейчас мы возьмем эту крошку!"
  "Слушаюсь, капитан!" - откликнулся Малик.
  "На абордаж? - Мигель остановился рядом с молодым человеком и посмотрел на корабль, стремительно нагоняющий их, - Капитан, мы не в той ситуации, чтоб принимать бой, - произнес он задумчиво, - Тем более, что между "Долорес" и "Фелицией" есть огромная разница... И разве мы не должны поддержать "Инфанту"? Ведь приказ дона был таков?"
  "Я помню, - откликнулся Льюс невозмутимо, - Убрать бизань! Я помню, но думаю, мы не в той ситуации, чтобы избегать этого боя. Канониры! Занять места у кормовых пушек! Абордажная команда, на изготовку! - обведя внимательным взглядом застывших в ожидании бойцов, Льюс снова обернулся к боцману, - Они нас все равно догонят... Вооружение у них лучше, и наш единственный шанс - это абордаж. Тем более, - молодой человек весело улыбнулся, передавая руль матросу, - Давай, Лью. Держитесь неподалеку, вам придется еще вступить в бой... Тем более, что, если мы проведем абордаж быстро, то на "Фелиции" мы атакуем "Реконкисту" намного успешнее!" - и, сказав это, капитан Скар обнажил абордажную саблю.
  "Фелиция" уже достаточно приблизилась, и капитан на ней, судя по его движениям, собирался повернуть корабль по ветру. Льюс хищно улыбнулся.
  "Огонь!"
  Четыре полукулеврины ударили почти прямо в нос фрегату, помешав ему завершить маневр, и потерявшее управление судно преодолело недостающее для абордажа расстояние по инерции.
  "На абордаж! - выкрикнул Льюс, и десятки голосов откликнулись эхом, - На абордаж!"
  С кормы "Долорес" взлетели крюки и кошки, и, зацепив "Фелицию" однажды, пираты уже не собирались ее отпускать.
  Мигель швырнул крюк и, закрепив веревку, стал наставлять мосток. Старый моряк улыбался, глядя на неприятельский корабль. Снаряды полукулеврин почти не повредили его, только паруса на фок-мачте немного задеты, да кое-где проломлены ограждения бортов. Капитан Скар все отлично рассчитал...
  "Осторожнее, ребята! - кричал Мигель, провожая корсаров в атаку, - Эта красавица будет нашим призом!"
  И те со смехом бросались на неприятельское судно. Для кого-то из них это был последний смех.
  ...Антонио отстранил Армелию и заслонил ее собой, обнажив два клинка.
  "Осторожнее, сеньорита, - попросил он серьезно, - Капитан Скар поручил мне заботу о Вас... Мы должны перебраться на "Фелицию" и обеспечить помощь раненым. Скорее... Да куда ты лезешь, невежа!" - возмущенно воскликнул молодой человек, и... Армелия не успела заметить, что он сделал, но испанский солдат упал к ногам юноши, истекая кровью.
  "Скорее, сеньорита! - повторил Антонио, увлекая девушку за собой, - Будте осторожны!"
  "Антонио! Армелия! Сюда! - рассекая воздух саблей так быстро, что от ее взмахов кружилась голова, Маттис отбивал атаки солдат, стоя на мосту между двумя кораблями, - Вам сюда, принцесса! - рассмеялся он, сбросив в море еще одного человека в кирасе, и, протянув Армелии руку, помог ей взобраться наверх, - Малыш, не отставай, ждать не будем!" - бросил он через плечо и спрыгнул на борт неприятельского корабля.
  Антонио и Армелия последовали за ним, но, едва ступив на нос "Фелиции", Маттис врезался в толпу дерущихся и исчез из виду. Армелия вздохнула. Он слишком неосторожен!
  ...Девушка ступала по чему-то мягкому и мокрому, и ей страшно было опустить глаза. Вокруг кричали, и брызги крови пачкали ее чудесное платье. И Льюса не было видно среди дерущихся. Спрятавшись за спиной Антонио, девушка огляделась внимательнее. Конечно! Льюс пытается пробраться к рулю, но там кипит такой бой, что каждый раз его отбрасывает назад... и "Фелиция" за все это время так и не приблизилась к "Инфанте"! Это плохо, плохо, плохо!
  ..."Senor! - это было одно из немногих известных Армелии испанских слов, но и его было довольно, чтоб окликнуть раненого корсара, - Un minuto," - пробормотала девушка, раскрывая свой чемоданчик и извлекая из него бинты.
  Испанец смотрел на нее огромными от изумления глазами и даже не протестовал. Просто это, действительно, было удивительно - стоять посреди боя, и чтоб такая красавица перевязывала твои раны, а трое флибустьеров, еще недавно бывших твоими врагами, отбивали атаки солдат, защищая вас. Пабло Роя никогда в жизни никто не защищал, если не считать брата, и это его, действительно, потрясло.
  "Спасибо, сеньорита, - сказал он по-английски в ответ на улыбку Армелии, когда перевязка была окончена, - Я не забуду Вашей доброты, - и, посмотрев на пиратов вокруг, он добавил сурово, - И я запомню вас, сеньоры".
  Выйдя из круга, корсар обнажил клинки и огляделся. И его синие глаза страшно сверкнули, когда он улыбнулся, обращаясь словно ко всем солдатам разом.
  "El arrepentimiento no para tales como nosotros," - произнес он с усмешкой, и Антонио заградил Армелию собой, заставив ее отвернуться.
  "Не смотрите, сеньорита! - прошептал он, - Идемте!"
  Он окликнул еще кого-то, и в течение некоторого времени Армелия была занята только перевязкой раненых. Им удалось найти неплохое место за противоабордажными укреплениями, где девушку было не видно, и подход к которому могли защитить даже двое.
  Впрочем, вскоре и Филл, следом за остальными, исчез в кровавом месиве, и Армелия с Антонио остались вдвоем. Бинты закончились. А бой все не смолкал, и юноша требовал, чтоб Армелия и носа не показывала из своего укрытия. Какое-то время она подчинялась, но желание узнать ход сражения было слишком велико, и Армелия выбралась из-за тюков, оглядываясь в поисках знакомых лиц.
  "Сеньорита Армелия, в сторону!" - заслонив девушку собой, Антонио наколол на шпагу еще одного солдата. Но и когда тот упал у его ног юноша все еще не оборачивался.
  Армелия осторожно тронула его за плечо и ахнула, увидев как белая рубашка юноши окрашивается кровью.
  "Не волнуйтесь, сеньорита, это неважно, - улыбнулся тот, отстраняя ее назад, - Это совсем маленькая рана..."
  "Антонио! - гневно воскликнула та, увлекая его за противоабордажные баррикады, - Прекрати строить из себя взрослого немедленно! Покажи! - она развела руки парня в стороны и осмотрела рану, - Да, это не так уж опасно, - произнесла она, наконец, разрывая подол своей нижней юбки, - Посиди спокойно минутку, я перетяну рану..."
  "Спасибо, сеньорита, Вы очень добры," - улыбнулся юноша, бледнея, и безвольно уронил голову.
  Армелия перетянула его раны и, вздохнув, подняла с палубы окровавленную дагу. Она не была уверена, что сумеет драться шпагой (шпага была слишком длинной и тяжелой для нее), но с дагой она должна была справиться. И, сжав оружие обеими руками, девушка замерла в ожидании чего-нибудь ужасного.
  Вокруг были слышны крики, проклятия и стоны. Но Армелии почему-то намного лучше было слышно стоны. Мольба о помощи на любом языке звучит так понятно, ведь здесь главное - не слова...
  "Esto no es doloroso, - проговорил молодой испанец, падая на колени перед своим соперником. Его одежда была пропитана кровью, и солдат смотрел на него как хищник на жертву. Но парень усмехнулся и, уперевшись острием шпаги в палубу, снова поднялся на ноги, - Esto no es doloroso," - повторил он с болезненной улыбкой и снова поднял свое оружие.
  Антонио попытался подняться, но не смог преодолеть слабость.
  "Он говорит: "Это не больно!" - хрипло усмехнулся он, с сожалением глядя на своего сверстника, наверное, - У него нет и шанса..."
  Солдат сделал шаг вперед и замахнулся саблей.
  "Прости меня, Господи!" - воскликнула Армелия и, проскользнув под его рукой, вонзила дагу под кирасу. Как и учила Зоя.
  Солдат удивленно посмотрел на нее, покачнулся и упал.
  "Es imposible!" - воскликнул испанец изумленно и снова пошатнулся.
  Армелия схватила его за руку и затащила в укрытие.
  "Потом поговорим! - воскликнула она возбужденно, все еще не веря в то, что сделала то, что сделала, и толкнула корсара на палубу рядом с Антонио, - Покажи рану!" - приказала она властно, уже разрывая юбку.
  Пират присвистнул и сказал что-то Антонио. И заойкал, получив увесистый подзатыльник.
  "Tonto! - бросил Антонио сердито и уже по-английски обратился к девушке, - Сеньорита Армелия, этот грубиян не стоит Вашей заботы!"
  "Э! Э! Э! Погоди-ка! - прервал его корсар возмущенно, - Чем ты лучше меня, Виенто?!"
  Армелия невольно улыбнулась.
  "Позвольте, сеньор, - она аккуратно перевязала рану юноши и, внимательно посмотрев ему в глаза, спросила, - Ты ведь из команды "Долорес"? Новенький? Как тебя зовут?"
  "Нико... Николас Луц, - широко улыбнулся тот, - К услугам сеньориты!"
  Антонио отвернулся, пряча улыбку.
  Армелия выглянула из-за ограждения, пытаясь понять, что происходит на корабле. Но понять что-либо в такой суматохе, в дыму и крови было совершенно невозможно, и девушка снова села на палубу рядом с испанцами.
  "Хоть бы знать каковы наши дела!" - вздохнула она.
  "Ну, во всяком случае, мы живы! - улыбнулся Николас, - Капитан Скар, кажется, добрался до руля, но не заметно, чтоб он повернул судно. А, Виенто?"
  Антонио поджал губы.
  "Мы стоим... точнее, болтаемся, - откликнулся он, - Мы и на дюйм не приблизились к "Инфанте"!"
  "Ах ты, гад!" - выкрикнув это, Николас метнул нож в толпу. И солдат у грот-мачты, нацелившийся уже ударить сзади корсара, рухнул на палубу. Нож попал ему в шею чуть ниже затылка.
  Армелия восхищенно вскрикнула.
  "А ловко это у тебя выходит!" - похвалила она юношу, подбирая с палубы ножи и протягивая ему.
  "Луц - знаменитая цирковая фамилия!" - гордо заявил тот, отправляя их в цель.
  Антонио тем временем преодолел боль и слабость и, вооружившись шпагой, покинул свое укрытие.
  На корабле кипел бой, и не ясно было, за кем преимущество. И капитана нигде не было видно.
  "Разве ты не должен охранять сеньориту?" - Пабло Роя возник рядом как из пустоты и тут же отправил к праотцам подвернувшегося под саблю солдата.
  Антонио улыбнулся.
  "С ней Луц, - откликнулся он, - Что происходит? Почему корабль стоит?"
  "Потому что их оказалось слишком много! - мрачно откликнулся корсар, отбивая атаки солдат, - Ты ж не думал, что дон Круэл отправится на охоту, не превосходя нас числом хотя бы втрое?" - он криво усмехнулся и вспорол живот еще одному солдату.
  "Но "Инфанта", - Антонио отскочил в сторну и парировал удар, - "Инфанта" осталась один на один с галионом! - он был безутешен в своем горе, и, должно быть, это придавало ему сил, - Нам нужно вывести "Фелицию" ей на помощь!"
  "Ты... думай за себя! - откликнулся Пабло сурово, нанося очередной смертельный удар, - Педро! - крикнул он, - Пора заканчивать уже это! Отправим их всех в ад!"
  "С моим превеликим удовольствием!" - донеслось с кормы, где Педро Роя отражал атаки все прибывающих солдат и офицеров.
  Антонио увернулся от очередного нападения. И прежде, чем он ответил на удар, Пабло уложил нападавшего к его ногам. Юноша восхищенно смотрел на окровавленного корсара. Да, вряд ли когда-нибудь, даже через много-много лет боев, он овладеет техникой "эспада и дага" столь же совершенно как "два апостола Сангре"!
  ...Внезапно корабль сильно качнуло и повело влево. Люди стали падать, по палубе с грохотом покатились части противоабордажных укреплений.
  Антонио бросился к убежищу Армелии и Николаса.
  "Сеньорита! Сеньорита! - отчаянно кричал он, расталкивая и раня солдат, - Сеньорита Армелия!"
  Он готов был увидеть уже что угодно... Трупы, придавленные бочками и тюками, например...
  Но Армелия и Луц стояли у борта целые и невредимые... во всяком случае, без новых повреждений... Антонио шумно выдохнул и сморгнул слезы страха.
  "Сеньорита Армелия, - пробормотал он и, не оборачиваясь, наколол офицера на шпагу, - Как же я испугался!"
  Армелия проследила взглядом за соскользнувшим с лезвия телом и подняла на юношу огромные от изумления глаза.
  "Во всяком случае, мы тронулись, похоже, - произнес Николас, улыбнувшись ее реакции, - Капитан кричит что-то".
  "Поднять грот! Поднять бизань! Канониры, занять свои места!" - прорвался сквозь шум все еще идущего боя надорванный голос Льюса.
  Армелия протянула Николасу нож.
  "Держи! - и она бросилась к грот-мачте, - По-о-однять грот!" - повторила она команду капитана, хватаясь за трос.
  "Идилия!" - бросив взгляд на брата, улыбнулся Пабло.
  Педро улыбнулся в ответ.
  Через десять минут захват фрегата "Фелиция" командой капитана Скара был завершен.
  ...Армелия старалась перевязывать раны корсаров как можно скорее. В этот раз сражение не ограничится одним боем. Бедная, бедная красавица "Инфанта"! Как она еще держится на плаву? Девушка вздохнула, посмотрев в сторону далеких кораблей. А ведь она только с ремонта!
  "Темнеет, - проговорил Малик задумчиво, перетягивая жгутом руку Маттиса, и сердито посмотрел в лицо молодого флибустьера, - Пока сойдет... Ты б еще на пушку бросился, боец!"
  "Не ворчи, старина! - весело откликнулся тот, - Живой ведь?"
  Малик вздохнул. У этого сорвиголовы на все одна отговорка!
  "Помощник! - окрик Льюса прервал его размышления и, бросив на Маттиса еще один недовольный взгляд, мавр направился к капитану, - Скоро станет совсем темно, так что мы должны покончить со всем скорее, - произнес капитан, продолжая внимательно изучать картину боя в подзорную трубу, - Пускай люди поторопятся. Серьезных раненых и Армелию с детьми отправь на "Долорес" к берегу. Вместо них возьмем тех, кто там остался еще... Ведь они доведут корабль до бухты? - Льюс нахмурился, не вполне веря в это, но помощник считал, что и раненые с женщиной и детьми способны пройти на корвете такое короткое расстояние, - Там у них творится что-то странное, - произнес молодой человек недовольно, передавая помощнику трубу, - Ведь это странно, что "Инфанта" еще не затоплена?"
  "Более чем! - откликнулся тот удивленно, - И еще более странно то, что они, кажется, провели абордаж... с носа!"
  Льюс поморщился.
  "Абордаж не абордаж, но сколько-то из команды "Инфанты" на галионе, - пробормотал он, снова забирая у мавра трубу и вглядываясь в фигуры кораблей, - Такое ощущение, что они трутся носами, - произнес он задумчиво, - Если это путь, по которому люди Сангре попали на галион, то... Почему их не обстреляли из носовых орудий при приближении?! - воскликнул он почти возмущенно, - Если этот Круэл такой умный..."
  "Что если орудия вывели из строя? - Малик задумчиво смотрел куда-то мимо капитана, - Правда, не ясно как," - добавил он, отходя.
  И до Льюса донесся его громкий голос, командующий отправкой раненых и приемом бойцов с "Долорес".
  Молодой человек снова посмотрел в подзорную трубу. И снова он не увидел ничего нового. "Инфанта" на плаву и, кажется, не сильно повреждена. Ее команда на галионе... и вот кому сейчас приходится адски плохо! Льюс невольно усмехнулся. Вот он, идеальный случай подбить корсаров Сангре на бунт! Наверняка, многие из них мечтают освободиться от цепей устава "La vela libre" и от власти своего зарвавшегося дона. А сейчас у них появился великолепный корабль. Они хоть сегодня, сейчас, могут основать свою компанию, если... бросят этих людей умирать. Льюс нахмурился. Но тогда он ничем не лучше Сангре.
  "Помощник! - крикнул он, - Все готово?"
  "Да, капитан! - откликнулся Малик, подталкивая Армелию к борту, - Еще минутка!"
  "Я хочу остаться с вами! - протестовала та, - Я могу помочь! Льюс! Льюс, ну посмотри же на меня!"
  Капитан Скар сильнее сжал рулевое колесо. Этот крик пронзал ему сердце.
  "Помощник! Отцепляйте крепления! - крикнул он сурово, - Тех, кто упорствует, бросьте за борт - и точка!"
  Армелия почувствовала вдруг, как кто-то подхватил ее на руки, и в следующее мгновение она уже стояла на борту "Долорес".
  "Сопляк! - бросил Пабло Роя в сторону Антонио, - Даже с женщиной не можешь справиться!"
  Юноша смущенно опустил взгляд.
  "Спасибо, сеньор Роя".
  Послышался скрежет, и "Фелиция" отошла от "Долорес", взяв курс на "Реконкисту".
  Армелия вцепилась в ограждение борта и безутешно разрыдалась.
  "Лью-юс!!!"
  Господи! В это мгновение она, действительно, готова была сигануть за борт!
  "Сеньорита! - Антонио сердито смотрел Армелии в глаза, - Вы сделали в бою все, что могли. Сейчас вы можете заняться ранеными здесь, это будет полезнее".
  "Мной, например, - откликнулся Николас весело, - Окажите мне помощь, сеньорита!"
  Армелия остановилась на мгновение и проводила идущих в атаку пиратов тоскливым взглядом. Ей не хотелось разлучаться с Льюсом, но... но эти мальчики правы: от нее нет совершенно никакого толка в бою, но здесь она может помочь. Девушка решительно развернулась и огляделась вокруг.
  ... "Николас, мне нужны еще бинты... или хоть что-нибудь вместо них! - крикнула девушка, обернувшись к молодому корсару, - Не сиди сиднем! Найди что-нибудь! И как там наши дела?"
  Прошло уже больше получаса, но за все это время Армелия ни разу не взглянула в сторону боя. Она только спрашивала иногда "Как наши дела?", и корсары отвечали ей. Но смотреть на то, как Льюс и остальные рискуют жизнью, будучи настолько далеко от них, Армелия не могла.
  "Галион все еще цел, и даже очагов огня не видно, - ответил Нико Луц, протягивая ей чью-то рубашку, - Это либо очень плохо, либо очень хорошо, - добавил он задумчиво, - И если это очень хорошо, то я очень удивлюсь!"
  "А что это может означать? - спросила Армелия, продолжая перевязку, - Извините, сеньор... Потерпите немного..."
  "Ну, либо наших там перерезали, либо они взяли галион, не повредив его, - откликнулся Николас, глядя на далекие корабли, - И, если это второе, то хотелось бы мне знать, каким чудом у них это вышло!"
  Армелия вздохнула. Сколько раз она наблюдала морские бои, и ни разу... ни разу не было такого, чтоб судно взяли, не повредив. Даже последний пример... Они, все-таки, немного покалечили "Фелицию"...
  "Сеньорита! - голос Николаса вздрогнул от изумления и сорвался на совершенно мальчишеский крик, - Сеньорита Армелия, смотри! Смотри, говорю! - и он дернул девушку за руку, заставив ее подняться, - "Реконкиста" опускает испанский флаг! "Фелиция" и "Инфанта" отходят от нее... они плывут к берегу! Они плывут к берегу! - выкрикнул юноша радостно, - Они взяли "Реконкисту"!!!"
  "Быть не может!" - пираты зашумели и стали подниматься на ноги.
  Армелия испуганно огляделась.
  "Не вставайте, сеньоры! Вы же ранены!" - воскликнула она. Но все ее призывы были тщетны.
  "Они взяли "Реконкисту", сеньорита Армелия! - рассмеялся Антонио, обнимая девушку за плечи и глядя ей в лицо, - Мы взяли два корабля Альбы Рауля! Это..."
  Юноша задохнулся от переизбытка эмоций.
  Армелия улыбнулась. Похоже, этот Альба Рауль Круэл известен среди корсаров дона Родриго, и это не самая лучшая известность для него...
  ..."Армелия!"
  Девушка обернулась на голос. Льюс стоял перед ней - весь в крови и порохе... такой усталый и измученный в это мгновение, что невольно она прощала ему всю его жестокость.
  "Лью-юс! - прорыдала девушка, обвив руками шею молодого человека, - Как я перепугалась! Как ты мог не взять меня! Ты ранен?!"
  Льюс провел ладонью по ее волосам.
  "Все хорошо. Все заживет, - прошептал он ласково, - Примешь раненых?"
  Армелия зашмыгала и быстро закивала. Да, раненых должно быть очень много...
  ... "И это не то слово! - бросила Зоя, наливая себе вина. Она все еще была взволнована после боя, и ее темные глаза весело сверкали в полумраке, - Ранены практически все! - добавила она, устраиваясь на столе с бокалом в руках, - А у этого гранда шикарная капитанская каюта!"
  Родриго Сангре весело усмехнулся, посмотрев на девушку. То, что ее собственные блузы и кофты Армелия пустила на бинты, она сочла достаточным основанием для того, чтоб присвоить его шелковую рубашку... предназначенную исключительно для балов!
  "И у него неплохая коллекция вин, - улыбнулась Зоя, - Думаю, стоит немного обезболить наших раненых хотя бы вином, раз ничего другого нет..."
  "Это дорогое вино!" - возмущенно прервал ее Диего Оро.
  Девушка поджала губы.
  "Дороже покоя раненых в бою? - поинтересовалась она ядовито, - Впрочем... ты можешь не пить".
  Диего сжал кулаки.
  "Хватит! - произнес дон Родриго устало, - Все мы потеряли немало сил, и вино не помешает никому из нас. Диего, ты отлично провел атаку, так что можешь выбрать лично для себя пару бутылок. Все довольны? - он усмехнулся в бокал и продолжил серьезнее, - Но кто, действительно, отличился сегодня, так это капитан Скар со своей командой, - произнес он медленно, - "Фелиция" просто великолепна, и повреждения так незначительны! Я думаю, что не стоит даже ее переименовывать. Она стала счастливым кораблем для нас. Когда мы разберемся с текущими проблемами я подумаю о награде для Вас, капитан Скар, - испанец улыбнулся, - Но пока нам стоит разобраться с текущими проблемами, - добавил он мрачно, - И у нас есть для этого только эта ночь. Сеньорита Армелия, - девушка вскинула голову, очнувшись от полусна, и Родриго улыбнулся ей, - Вы хорошо потрудились, и Вам, как и всем, нужен отдых. Ступайте. Пусть Виенто и Луц помогут Вам раздать вино раненым, и идите спать. На сегодня это все, что Вы можете сделать".
  "Хорошо, - откликнулась та сонно, поднимаясь на ноги, - Доброй ночи всем... А... дон Родриго? - девушка остановилась в дверях, - Где мне остаться?"
  Сангре задумчиво потер подбородок.
  "На "Фелиции", - ответил он, наконец, - Думаю, капитанство на этом судне теперь перейдет к капитану Скару, так что и Вам следует быть там".
  Армелия и Льюс удивленно переглянулись, и девушка вышла.
  "Действительно?" - спросил Льюс мрачно, едва дверь за ней закрылась.
  "А Вы бы предпочли остаться на "Долорес"? - улыбнулся Сангре, - Вам так нравится антиквариат?"
  Льюс улыбнулся в ответ и взял бокал из рук корсара.
  "Спасибо, дон Родриго," - произнес он.
  Сделка заключена.
  Диего Оро отвел взгляд. Он отлично понимал, чего добивается дон, предлагая англичанину этот фрегат. Но... он никогда не был так щедр с теми, кто, действительно, верен ему!
  "Ладно, сеньоры, к делу! - произнес Родриго Сангре, подходя к столу и раскладывая на нем карту Карибского моря. Льюс, Диего, Малик и Мигель, а так же Алехандро Рамирес - боцман "Инфанты" - приблизились к нему, готовясь выслушать дона, - Мы знаем, что на выходе из залива нас будет ждать корабль или даже корабли, - произнес он мрачно, - Утаить это Круэлу не позволила его желчная натура. Но мы не знаем ни того, сколько их, ни того, где именно они нас ждут, - Сангре нахмурился, глядя на карту, - В любом случае, их командующий уже понял, что атака Рауля провалилась, - продолжал он, - Едва рассветет, они сами заявятся в Гонав. И это очень плохо, учитывая состояние команд..."
  "Так может, лучше встретить их? - Зоя усмехнулась в ответ на гневный взгляд Оро и продолжила невозмутимо, - Если мы узнаем, где они нас ждут, можем спланировать атаку..."
  "Круэл не скажет этого и под пытками," - вздохнул Алехандро.
  Зоя близко посмотрела моряку в глаза.
  "А его пытали?"
  Боцман сглотнул. Остальные быстро переглянулись. В их памяти еще было свежо воспоминание о безжизненном теле Себастьяна Фуэго с проломленным горлом.
  "Это дико, - пробормотал Льюс, - Даже для нас..."
  Но Сангре не обратил на его слова внимания. Уже минула полночь, и времени почти не оставалось.
  "Диего, приведи дона Круэла, - произнес он, опускаясь в резное кресло, и улыбнулся девушке, - Я надеюсь, ты не убьешь и не покалечишь его..."
  "Не волнуйся!" - откликнулась та весело.
  Пираты расселись, продолжая поглощать вино. Этот день окончательно вымотал их, и день грядущий обещает не лучшие события. Напиться хотелось просто неосознанно.
  Льюс отставил бокал, поняв, что пора прекращать это.
  "Зоя, ты же не собираешься пытать его?" - спросил он тихо.
  Девушка улыбнулась.
  "Не волнуйся, капитан Скар. Просто подыграйте мне немного... Я не причиню вреда такому высокородному сеньору," - и она бросила на Сангре многозначительный взгляд, понять значение которого мог один только он.
  Льюс откинулся на бархатную спинку дивана. Спать так хотелось! Но мерзкий резкий голос Рауля Круэла вырвал его из его грез.
  "Надеюсь, ты одумался, Родриго, и теперь готов сдаться на милость короля!" - воскликнул он, едва переступив порог каюты.
  Пираты простонали почти хором.
  "Господи! Снова старая песня! Опять! Начинается!"
  Родриго Сангре не выдержал и рассмеялся.
  "Рауль, ты видишь, как ты действуешь на моих людей? - спросил он с улыбкой, - Поэтому не надо, пожалуйста... Я тебя серьезно прошу..."
  "Если нет, тогда зачем меня снова привели сюда? - недовольно поинтересовался герцог, проходя в каюту и по-хозяйски усаживаясь в кресло, - Мне казалось, разговор закончен..."
  "Вам казалось, сеньор," - белоснежная улыбка разрезала темноту, и, словно следом за ней, из темноты появилась девушка в короткой красной юбке и мужской рубашке, перехваченной широким поясом, с черными как смоль волосами и глазами, пронзающими самое сердце собеседника своим магическим блеском.
  Рауль Круэл на мгновение задержал дыхание. Он вспомнил ее.
  "Лилит!" - хрипло прошептал он.
  Зоя усмехнулась.
  "Что Вы, Вы мне льстите! - медовым голосом произнесла она, устраиваясь на столе напротив гранда, - Хотя... в детстве я мечтала иметь рыжие волосы... Дон Круэл, - девушка подперла голову руками и внимательно посмотрела в лицо пленника, - Вы говорили, что в море Вас ждут еще корабли..."
  "Которые уничтожат вас всех, если вы не сдадитесь мощи военного флота Его Величества!" - прервал ее Круэл, и пираты снова поморщились, услышав его визгливый голос.
  "Но Вы не уточнили, где именно в море они нас ждут, - улыбнулась Зоя, - Если уж Вы начали говорить, то, я думаю, нужно рассказать нам все. Это будет честно".
  "Ни за что! Я верен королю и сохраню эту верность до самой смерти!"
  "Тогда Ваша смерть наступит довольно скоро, герцог, - еще веселее улыбнулась Зоя, спрыгнув на пол, - Ведь, если мы не узнаем, где нас ждет засада, погибнут многие люди, - она вздохнула и извлекла из-за пояса стилет, - И, значит, нам необходимо узнать это любой ценой," - глаза девушки опасно сверкнули, и она шагнула к гранду.
  Круэл сглотнул.
  "Родриго! Ты не сделаешь этого!" - выкрикнул он отчаянно, затравленно оглядываясь по сторонам.
  "Сделаю, - безразлично откликнулся тот, поднимая взгляд от алого вина, - У меня нет выхода, Рауль. На кону сотни жизней... и одна твоя".
  "Проклятый безбожник!"
  "Ну, извини! - Сангре отставил бокал, - Сеньоры, прошу вас оказать помощь сеньорите".
  Пираты шагнули к заложнику, заключив его и Зою в живое кольцо. И глядя в эти потемневшие от усталости и ненависти лица дон Рауль Круэл не сомневался в их решимости получить ответ любой ценой.
  "Вы все сгорите в аду! - выкрикнул он, вжимаясь в кресло, - Безбожники! Палачи! Презренные пираты!"
  Девушка улыбнулась.
  "Неужели в католической Испании, где забота Священной Инквизиции о душах подданных столь велика, так ненавидят палачей? - произнесла она задумчиво, - Не думала... А корсары, получившие патент Его Величества, разве не приносят доход Эскуриалу? - пираты невольно заулыбались, слушая ее, и девушка продолжила, склоняясь над герцогом и глядя ему в глаза темными веселыми глазами, - Так ли уж Вы отличаетесь от пиратского дона, адмирал?"
  "Я не скажу Вам ничего!" - твердо произнес тот.
  Зоя выпрямилась.
  "Хорошо! Но имя свое Вы можете мне назвать? Ведь мы даже не знакомы," - спокойно ответила она.
  Лица мужчин отразили изумление, но дон Круэл, спустя малое время, снова заговорил с прежним самообладанием.
  "Разве Руй не сказал вам моего имени? - усмехнулся он, поднимаясь на ноги, - Что ж, сеньорита, знайте, что перед Вами стоит Рауль Антонио Круэл де Хорхес, герцог Альба, потомок славного Фернандо Альвареса де Толедо!"
  "Это того герцога-палача Альба? - уточнила Зоя, и она смотрела в лицо Круэлу совершенно невинно, бросая это оскорбление, - Котрый прославился своими казнями?"
  Лицо гранда побагровело.
  "Как ты... смеешь..."
  "А меня зовут Зейнаб бинт Ан-нахид Ирэм, - прервала девушка возмущенную речь герцога, - И среди моих родственников тоже есть палачи, - она отвернулась и продолжила задумчиво, и от ее голоса у мужчин пошли мурашки по спинам, - В Мекнесе пытки не считаются чем-то недостойным. Пытки в Мекнесе считаются искусством. Должно быть, это Вам знакомо, ведь и Ваш род причастен к инквизиторским процессам... Заставить человека заговорить, не убив его при этом... разве это не искусство? - Зоя обернулась, и дон Круэл невольно отпрянул от нее, - Заставить человека умирать очень медленно... разве это не высшее мастерство? - спросила она снова, поигрывая ножом, - Помню, в детстве палачи учили меня... фокусу... как можно использовать трахею убитого, - Зоя подняла указательный палец и весело усмехнулась, заставив внутренности мужчин похолодеть, - Правда, для этого нужно правильно вырезать ее..."
  ...Через полчаса дон Рауль Круэл рассказал все и, рыдающий и проклинающий "проклятых безбожников и сарацинов", был отправлен под арест в свою каюту.
  Родриго Сангре разлил вино по бокалам.
  "Выпьем, сеньоры, - улыбнулся он, обращаясь к своим корсарам, и те подошли к столу. У некоторых из них дрожали руки, когда они подняли бокалы, - За исключительность талантов сеньориты Зои!"
  Мигель пробормотал проклятие.
  "Просто не верится, что такой надменный сеньор сдался перед болтовней девчонки вроде тебя!" - буркнул он.
  Зоя улыбнулась.
  "А ты б не сдался?"
  "Да я бы рассказал тебе все еще до истории про погремушки из суставов! - усмехнулся боцман, делая глоток, - Нет, ну я знал, что ты сказочница, но чтоб выдумывать такие ужасы!" - мужчина рассмеялся.
  Зоя пожала плечами. И Льюсу показалось, она была разочарована словами боцмана.
  ...Сангре склонился над картой.
  "Итак, сеньоры, положение дел таково, - произнес от медленно, ставя бокал на изображение Ямайки, - Мы находимся здесь, а дон Эстебан Круэл приведет утром свои корабли по этому маршруту. Они правильно рассчитали, что другого выхода, как только укрыться в бухте, у нас не будет, даже если мы победим. Правда, не думаю, что они всерьез предполагали это, - усмехнулся он, - Тем не менее, в бухте они нас просто-напросто расстеляют. У нас нет достаточно людей, чтобы вступить в бой с ними на "Реконкисте". Мы просто не сможем управлять ей. И наш единственный путь к спасению - встретить "Гваделупе" и "Анхелику" в море. Здесь, - он ткнул пальцем в пространство между островом Гонав и бухтой, - Там же, где мы встретили "Реконкисту", на "Инфанте" и "Фелиции"... Думаю, нам хватит людей, чтобы собрать команды для них," - пробормотал дон и смолк, продолжая хмуриться, глядя на карту.
  "Но силы будут изначально неравны! - произнес Льюс, - Фрегат и корвет против фрегата и галиона! Это же безумие! Мы уступаем им и в вооружении, и в быстроходности, в маневренности... а учитывая состояние команды, - Льюс на мгновение смолк и закончил твердо, - Мы их ни за что не одолеем! Нужен другой план".
  "Интересно, - Сангре поднял брови, - Какой план предложит капитан Скар?"
  "Если б мы могли повести в бой галион..."
  "Если б! - бросил Сангре раздраженно, - Сколько из Ваших людей пригодны к бою, капитан? В команде "Инфанты" не наберется и половины! А только для того, что б вывести это судно в море, нам нужно триста матросов минимум! И кто-то еще должен драться!"
  "Но и Ваш план не годится," - произнес Льюс отходя от стола.
  Родриго Сангре снова взял бокал. Конечно, Скар прав, нельзя атаковать галион с сопровождением такими силами, но... Есть ли у них выбор? Корсар нахмурился.
  "Мы могли бы попробовать уйти за Гонав," - предложил Диего тихо.
  И вздрогнул, когда оба капитана озлобленно прорычали в ответ: "Не могли!"
  Конечно, не могли! О чем он думает вообще, предлагая такое? Они взяли галион ценой таких жертв и - бросить его? Ни за что!
  "Выбирать все равно придется, сеньоры, - произнес Малик устало, - Так что, решайте скорее, чем вы готовы пожертвовать..."
  "Не галионом!" - снова хором откликнулись Сангре и Скар.
  Мавр усмехнулся и посмотрел на понурые физиономии боцманов. Этим двоим было решительно все равно в данной ситуации на чем, они просто хотели увести от опасности свои команды. И это Малик отлично понимал. Но никакого хоть сколько-нибудь пригодного плана в голову не приходило, и помощник опустился на диван, мрачно разглядывая ковер у себя под ногами. Герцог Альба любит все дорогое, похоже.
  ...Зоя сидела на краю стола, разглядывая карты, и все это время молча слушала мужчин. И по лицу девушки блуждала задумчивая и даже мечтательная улыбка, что совершенно не сочеталось с общим настроением.
  "Так значит, галион является для вас первейшей ценностью? - потянувшись, девушка наклонилась над столом и уперлась в него локтями, ладонями подперев голову, весело заглядывая в глаза Сангре. Тот нахмурился и промолчал, понимая, что ей и не нужен его ответ, - А два галиона были бы еще лучше..."
  "Что за бред!" - бросил Диего раздраженно.
  Зоя будто не услышала его.
  "Ради обладания двумя галионами не жаль принести в жертву антикварный корвет, не так ли, дон? - спросила она весело. И только теперь Родриго начал догадываться, к чему она клонит, - Ведь, если мы не будем жадничать и просто пустим "Гваделупе" на дно... в сражении за "Анхелику" у нас будет намного больше шансов," - улыбнулась девушка.
  Алехандро Рамирес нахмурился.
  "Все это хорошо, сеньорита, - произнес он задумчиво, - Но пустить сорокапушечный фрегат "Гваделупе" на дно не так-то просто".
  Сангре, Скар и Малик переглянулись и посмотрели на девушку.
  "Ты хочешь использовать "Долорес" в качестве брандера?" - спросил Сангре.
  Диего Оро и боцманы вздрогнули и быстро подняли взгляды.
  "Брандера?" - повторили они почти хором.
  "Брандера? "Долорес"? - Диего был возмущен, - Ты соображаешь вообще, что говоришь?!"
  "На ее ремонт уже ушла уйма денег, а после последнего боя ее общий ремонт будет стоить дороже нового корвета, - откликнулась Зоя невозмутимо, - Это старый корвет, и только. Но он может помочь вам заполучить галион с вооружением в сорок полукулеврин и двадцать полупушек!"
  "Все так, - откликнулся Льюс серьезно, - Но для тех, кто поведет брандер, это плавание может стать путешествием на тот свет. Никто из команды не согласится на это. И уж тем более на это не пойдут рулевые".
  "Наверняка, - согласился Сангре разочарованно, - Хотя сам по себе план хорош..."
  "Тогда прими его, дон! - улыбнулась Зоя, снизу вверх заглядывая ему в глаза, - Чтобы направить "Долорес" на цель мне понадобится не больше тридцати матросов, чтобы атаковать - десять. И, я клянусь, большинство из них вернутся назад. Позволь мне это, Родриго!"
  Мужчина отвернулся. Нельзя позволить этой бестии завладеть своим сознанием!
  "Опиши подробный план сражения!" - приказал он, ударив ладонью по карте Карибского моря.
  Зоя весело усмехнулась и села прямо.
  "Матросы покинут судно при подходе к "Гваделупе", - сказала она, - То есть, во время атаки нас будет не больше десяти. Даже если мы не вернемся, это не станет большой потерей для вас, - Льюс вздрогнул, услышав эти слова, и внимательно посмотрел на девушку. Она говорила серьезно, - Здесь, - ткнув пальцем в карту, продолжала она, - Они увидят только "Долорес" и "Инфанту", потому что "Фелиция" будет ждать их в этой бухточке. Мы используем против испанцев их же трюк. Они окажутся между нашими кораблями, и, когда "Долорес" нанесет удар "Гваделупе", вам двоим, - она улыбнулась Скару и Сангре, - Останется только осторожненько прибрать к рукам галион..."
  "Все так просто на словах!" - бросил Диего.
  Зоя улыбнулась.
  "И именно так оно и будет на деле, - сказала она, - Только, если мы хотим воплотить этот план, Вам, капитан Скар, уже пора отплывать. Совсем скоро рассветет, и корабли Альбы Эстебана войдут в залив".
  Мужчины переглянулись.
  "Это может быть возможным..."
  "Если Эстебан Круэл не отойдет от договора, то дело может выгореть..."
  "А раненых оставим на "Реконкисте" в бухте? Как думаете?"
  Льюс отвел Сангре в сторону.
  "Послушай, план неплох, конечно, - проговорил он напряженным шепотом, - Но почему Зоя должна вести брандер?! Диего рулевой или нет? Он, что, не справится?!"
  "Он называет этот план невыполнимым, - откликнулся Родриго Сангре невозмутимо, - Значит, боится. А в таких случаях я предпочитаю полагаться на смелых".
  "А рулевой "Инфанты"? - не сдавался Льюс, - Он может повести "Долорес"!"
  "Нет. Пусть будет она, - Сангре улыбнулся, - Она хочет этого, разве нет?"
  "Если с ней что-нибудь случится," - пробормотал Льюс озлобленно, прожигая корсара гневным взглядом.
  Тот беспечно улыбнулся.
  "В любой момент я буду к Вашим услугам, капитан Скар, - произнес он, - А теперь давайте займемся нашими делами. Ваше дело - отвести "Фелицию" в укрытие и ждать там начала боя. Этих двоих, Виенто и Луца, оставьте с сеньоритой Армелией, - добавил он с улыбкой, - Они, кажется, неплохо поладили, - и, обернувшись к мужчинам, дон Сангре произнес громче, - Итак, сеньоры, приступим! Алехандро, Мигель, организуйте загрузку "Долорес". Капитан Скар, Диего, набирайте команды. Раненых переправьте на галион. Если у нас есть какие-то серьезные повреждения, способные помешать ведению боя, они должны быть устранены. За дело, сеньоры!"
  Когда мужчины покинули капитанскую каюту, Родриго снова обернулся к Зое.
  "Опалино, - начал было он и смолк, с улыбкой глядя на девушку, заснувшую прямо на картах. Она улыбалась, - Должно быть, тебе снится море," - прошептал корсар, накрывая ее плечи плащом.
  ...Зоя простонала и перекатилась по столу, сбрасывая с себя надушенный плащ.
  На "Реконкисте" стояла суматоха, и с палубы доносились крики и брань.
  ..."Послушай меня еще раз, ты, идиотина! - срывая голос, кричал Маттис в лицо Диего, - Я тебе повторяю: это хорошая идея!"
  "А я тебе повторяю: иди ты!!!!" - разразившись самой непристойной бранью, помощник развернулся, собираясь уже покинуть палубу.
  Маттис до белизны сжал кулаки. В это мгновение он больше всего сожалел о том, что уставом "La vela libre" запрещено бить своих компаньонов. Иначе он бы сейчас избил этого невежу до полусмерти.
  "Стой! - крикнул он, снова нагоняя помощника, - Ты не можешь не доложить об этом дону!"
  "Еще как могу!" - ухмыльнулся тот, уже перебрасывая ногу через борт. И замер, уставившись на возникшую за спиной флибустьера девушку.
  "Доброе утро, сеньоры! О чем спор?"
  "Зоя!" - резко обернувшись к девушке, Маттис заговорил очень быстро и возбужденно. Даже испанцы не могли разобрать все его слова. Но в общем молодой человек пытался рассказать следующее: полночи он провел в трюме, общаясь с солдатами, взятыми в плен на "Фелиции"... это хорошие ребята, они не хотели на флот, их принудили, и, что еще лучше, они ненавидят весь род Альба и Круэлов особенно... со всем своим удовольствием они хоть сейчас поступят на службу дона Сангре... они готовы даже идти на брандере... А ведь брандер поведет Зоя, и это значит, что он, Маттис, Джо, Лью и Филл и еще четверо с "Инфанты" готовы идти за ней в огонь и воду в качестве абордажной команды... а этих бы парней и взять матросами... но придурок Диего не желает докладывать дону об этой просьбе... И Маттис думает о нем вот что...
  Даже раскатистый смех корсаров не мог заглушить речь Маттиса, посвященную тому, что именно он думает о первом помощнике дона Сангре.
  Диего покраснел до модного бордового цвета, слушая его. Какая жалость, что в компании "La vela libre" запрещено бить своих компаньонов!
  "Ну, Маттис, все, хватит... я уже не разбираю этот диалект! - смеясь, произнесла Зоя и вытерла слезы, посмотрев на помощника, продолжившего, наконец, свой спуск, - А почему ты к нему обратился с этим? Я же теперь капитан "Долорес"! - гордо заявила она, - Так что, вас я, конечно, беру, тем более, что Скар, наверняка, вас мне и оставил... А солдаты... Пойдем-ка спустимся в трюм!"
  Корсары проводили девушку веселыми взглядами. Даже если она умрет в этом бою нет никакого сомнения в том, что она умрет, улыбаясь!
  ...Сангре отложил карты и обернулся к девушке.
  "А мысль о том, что они могут захватить корабль и передать его Круэлу, не приходила тебе в голову?" - спросил он тихо.
  "Эти - нет! - решительно ответила Зоя, проходя в каюту, показательно игнорируя присутствие помощника, - Я говорила с ними, и я готова поручиться за этих людей. Родриго, позволь мне..."
  "Ты хорошо подумала? От этого зависит и твоя жизнь".
  "От этого зависят и наши жизни тоже, дон Родриго!" - возмущенно воскликнул Диего.
  "Я уверена в них, - ответила Зоя спокойно, - Дай мне эту команду".
  Родриго Сангре пристально посмотрел девушке в глаза. Он уже положился на нее, и не дело отказывать ей в чем-то, доверив ей свою жизнь.
  "Хорошо. Приведите их к присяге".
  ...Тридцать испанцев присягнули в верности компании "La vela libre", ее уставу и ее командующему - дону Родриго Сангре, а также своему капитану - Зейнаб бинт Ан-нахид Ирэм и туманным августовским утром взошли на борт потрепанного корвета "Долорес", чтобы повести его в последний бой.
  Армелия остановилась у борта "Реконкисты", провожая корабли тревожным взглядом. За все время ее блужданий по морям с капитаном Скаром девушка ни разу не видела брандеров, хотя она и слышала это название. Но до сегодняшнего дня она даже не представляла себе, что брандером может быть абсолютно любое судно.
  Армелия нахмурилась. Она мысленно представила себе различия между корветом, фрегатом, галеасом и галеоном, и шебекой, и фелукой... Все это было ей понятно. Но совершенно непонятно было в чем же особенность многоликих брандеров...
  "Сеньорита Армелия, Вам лучше вернуться в каюту, - проговорил Антонио Виенто, остановившись рядом и глядя на удаляющиеся корабли, - Вы слишком волнуетесь, когда видите бой".
  Девушка, не оборачиваясь, протянула ему руку.
  "Там мне еще страшнее, Антонио, - тихо сказала она, сжимая пальцы юноши, - Пожалуйста, постой со мной пока все это не закончится..."
  "Конечно, сеньорита, - улыбнулся тот, - Не бойтесь. Сеньор Скар и дон Родриго опытные капитаны, а Зое всегда сопутствует удача... она просто заклята на нее, наверное... Они справятся!"
  Армелия грустно улыбнулась. Ей хотелось верить в победу друзей, но было так страшно смотреть на приближающийся галион - такой мощный, такой устрашающий... И фрегат впереди него такой совершенный! Это наводит ужас...
  "Эй! Армелия! Ты забыла про нас, сестра милосердия?! - Нико Луц едва появился на палубе и тут же начал кривляться в своей обычной клоунской манере, - Чего тут? О, ка-акие кораблики!!! А, Ладно! Мели! Тебя там раненые заждались уже. Дозорные нам все доложат... Да, парни?! - крикнул он, задрав голову к марсу, и, схватив девушку за руку, потащил ее за собой, - Идем!!!"
  "Идите, сеньорита, - улыбнулся Антонио, - Я позову Вас, когда начнется бой".
  Он улыбался так светло и искренне... Но, едва Луц утащил Армелию к раненым, мгновенно окружившим ее плотным кольцом, как улыбка исчезла с лица юного испанца, и он быстро разложил подзорную трубу.
  "Ну?" - раздалось за его спиной.
  И Антонио не нужно было оборачиваться, чтобы понять: большинство из тех, кто способны подняться на ноги, стоят сейчас рядом, глядя вдаль и ожидая развязки этого долгого сражения. Сегодня она уже неминуема для них, потому что это их последние силы - и больше не останется ничего. Именно на это и расчитывали кузены Круэл, отправляясь на охоту за флотом дона Сангре, которую в Эскуриале называют почему-то "искоренение пиратства в Карибском море".
  Юноша приложил подзорную трубу к глазу и навел ее на корабли Сангре и Зои.
  "Дон Родриго опускает паруса... "Инфанта" встала, пропускает вперед "Долорес", - четко комментировал он, - На галионе, кажется, все в замешательстве... Пока они все так же идут вперед. У них слишком маленькое расстояние с "Гваделупе"... Так не пойдет! - пробормотал он с горечью, - На таком растоянии маневр не удастся. Галион обстреляет "Долорес" при подходе... Стоп! - юноша не смог сдержать радостный возглас, - Это Скар! "Фелиция" выходит вслед за галионом, совсем близко... Они выстрелили из носовых орудий! - крики корсаров на мгновение заглушили голос Антонио, - Галион разворачивается! - радостно воскликнул он, - Удалось! Они уходят за "Фелицией"! Они забыли про "Долорес"! Сходятся... "Долорес" и "Гваделупе" сходятся!!!"
  Армелия прижала руки к груди, глядя на бой полными слез глазами. Почему остановилась "Инфанта", почему Льюс уходит с места сражения? На что они вообще расчитывают, выставляя против сорока пушек и полного экипажа "Гваделупе" "Долорес", которая едва держится на плаву?!
  С бортов "Гваделупе" прогремели выстрелы, и клубы дыма окутали ее и "Долорес".
  "Прекрасно! - прерывисто прошептал Антонио, неотрывно глядя в подзорную трубу, - Великолепно, Зоя! Так держать!"
  "Какое "так держать"!" - Армелия подалась было вперед, но чьи-то сильные руки обняли ее за плечи, не дав сдвинуться с места.
  "Не надо, сеньорита... Все идет так, как должно идти, - проговорил глухой голос над ее головой, - Все именно так и должно быть, - и корсар осторожно провел загрубевшей ладонью по пушистым от влажности каштановым волосам, - Не бойся, детка. Они знают, что делают," - сказал он уверенно, и его уверенность немного успокоила девушку.
  "Сошлись, - голос Антонио был напряжен до предела, - Крюки с нок-рей запущены... Отлично! Им не выпутаться! Рукопашная... Что еще такое?"
  "Что, Антонио? Что?" - заголосили пираты встревоженно.
  Юноша на мгновение убрал трубу и протер глаза.
  "Не понимаю, - пробормотал он, - Они долго, - и, снова посмотрев в трубу, он пояснил, - На "Гваделупе" завязался бой, и они все еще не уходят... Проклятье!"
  Мощный взрыв потряс воздух. И, открыв глаза снова, наблюдатели увидели уже объятые пламенем крорабли, на которых все еще не стихал рукопашный бой.
  Антонио снова посмотрел в трубу.
  "Отлично! - улыбнулся он, - Дело сделано... "Инфанта" выходит курсом на "Анхелику", и капитан Скар тоже поворачивает... Все, малышка, ты попалась! - воскликнул он, - Идут на сближение..."
  Убрав подзорную трубу, юноша впервые оглянулся на своих слушателей. И его глаза стали большими и несчастными, как у побитого щенка, когда он увидел слезы Армелии.
  "Как ты можешь говорить, что это - отлично? - она даже не закричала на него, настолько велики были ее отчаяние и боль, - Ведь "Долорес" взорвалась! Зоя, Маттис и другие... может быть, уже мертвы!"
  Юноша опустил голову. Он даже не посмотрел на того, кто забрал подзорную трубу у него из рук.
  "Простите, сеньорита Армелия, - произнес он тихо, - Простите, что обманывал Вас, - Антонио поднял голову и посмотрел девушке в глаза, - Так должно было быть с самого начала... это единственная цель брандера... подорвать неприятельское судно..."
  "То есть, вы все с самого начала знали, что тридцать девять человек идут на смерть?" - медленно произнесла Армелия.
  Эта мысль настолько потрясла ее, что девушка долго еще ничего не могла сказать. А корсары молчали, не видя ничего ужасного в использовании брандера в подобной ситуации. Четыреста мертвецов - это намного печальнее сорока, разве нет?
  "Они взяли галион, - произнес уже знакомый Армелии глухой голос, спустя немалое время, - Бой еще идет, но это, скорее всего, они добивают непокорных... Сеньорита, - окликнул он, и в голосе послышалась улыбка, - Подготовьтесь принять первых раненых. Шлюпки с "Гваделупе" болтаются неподалеку от места боя... в них... около тридцати человек".
  "А Зоя?! А Маттис?! А Филл, Лью, Серхио?!" - быстро выкрикнула та.
  Пират протянул ей подзорную трубу.
  "Я не знаю Ваших друзей по именам, так что, посмотрите сами," - улыбнулся он.
  Армелия приложила трубу к глазу и зажмурилась.
  "Антонио! Николас! - окрикнула она молодых людей через минуту, - Живо готовьте места для раненых!"
  И, передав кому-то подзорную трубу, девушка бегом бросилась обшаривать каюты "Реконкисты" в поисках перевязочного матермиала.
  ...Чтобы привести "Анхелику" в бухту дону Родриго пришлось заключить сделку с моряками Круэлов, потому что сами пираты были не в силах заставить галион двигаться. Но... должно быть, Родриго Сангре просто умел правильно обозначать условия своих сделок... "Вы приведете корабль куда я скажу без происшествий - и я не убью вас," - так он выразился в тот день. Был ли у солдат выбор? Даже не смотря на проклятия и более чем ужасные клятвы своего сеньора, они вынуждены были подчиниться.
  "Анхелика", таким образом, оказалась в бухте вместе с "Реконкистой", "Фелицией" и "Инфантой"; солдаты после оказания им медицинской помощи были заперты в ее трюме, а дон Альба Эстебан Антонио Круэл де Маркес отправился в каюту к своему кузену - дону Альба Раулю Антонио Круэл де Хорхес.
  Из команды "Долорес" на "Реконкисту" вернулись двадцать восемь человек. Все они получили серьезные ранения в битве и были размещены в каютах "Анхелики" и "Реконкисты" в знак особого уважения к их заслугам перед пиратской компанией "La vela libre". Новички были окончательно приняты в компаньоны, и больше не было даже разговора о том, можно ли им доверять.
  Пираты с "Фелиции" и "Инфанты" пострадали не меньше, но каждый из них считал, к недоумению Армелии, что захват целого галиона стоит любых ран. Собственно, по этой причине в следующие несколько дней в потаенной бухте залива Гонав было очень тихо, и тишину эту нарушали разве что стоны раненых да тоскливые испанские песни о море, любви и разлуке, которой не избежать.
  Впрочем, Армелия была не против такого затишья. Она выучила много андалузских песен за последнее время и, сидя у кровати Льюса, могла петь для него часами напролет. Чего бы она только не сделала для него за то, что он просто выжил...
  Немного грустно было оттого, что Сангре и после ранения вел себя в своей обычной манере законченного собственника. Зою девушка увидела только на мгновение, когда испанец пронес ее к капитанской каюте "Реконкисты". И больше он уже никого к ней не допускал. Но по этому поводу больше всех бушевал Маттис, когда очнулся после забытья. Армелию утешало только то, что рана не позволит ему в ближайшее время отправиться выяснять отношения с доном Родриго...
  Спустя три дня Диего Оро с частью матросов отправился на "Инфанте", капитаном которой он теперь стал, в ближайший порт за провизией и пополнением. Ожидать его раньше, чем через два-три дня не было смысла, и над бухтой завис дурман сонного спокойствия, такого странного и непривычного для корсаров и такого желанного для Армелии.
  ...Девушка потерла ладонью лицо, и из ее груди вырвался страдальческий стон. Потянувшись, она замерла, пытаясь сориентироваться в пространстве и времени.
  Голова казалась совершенно пустой. Прошел не день и, возможно, даже не два, но она не помнила абсолютно ничего с момента взрыва. Только голоса испанцев, звучащие словно издалека, и темноту, в которую она так стремительно и неизбежно погружалась все это время - с тех пор, как сорвалась с кормы "Гваделупе".
  Девушка прижала ладони к лицу. Ах, да... Она упала за борт. Каким чудом она выжила?
  Она не помнила ничего. Только прикосновения их рук, звуки их голосов и их дыхание, когда, подняв ее из бездны, они передавали ее с рук на руки и кричали, и шептали, и звали ее... а потом все стихло, и она снова погрузилась во тьму, и только горький запах малаги неотступно преследовал ее, сводя с ума... Она и сейчас чувствовала его.
  Девушка потянула носом воздух и нахмурилась. Определенно, это не бред. Медленно облизнув губы, она открыла, наконец, глаза.
  Все виделось ей словно в тумане. И первым, что она разглядела, была рука с бокалом, наполненным кофейно-черной жидкостью. Он покачивался на весу, и вино расточало густой аромат.
  Подняв взгляд выше, девушка различила и всю фигуру целиком.
  Родриго Сангре сидел в резном кресле рядом с диваном и весело щурил золотисто-карие глаза, глядя на нее.
  Зоя с трудом приподнялась на локте.
  "Как долго ты меня спаиваешь?" - произнесла она недовольно.
  Сангре поставил бокал на ручку кресла и приблизился к ней.
  "Это отличный сорт, - улыбнулся он, разглядывая лицо девушки, - Тебе нужно набираться сил, чтобы скорее выздороветь. С тех пор, как ты слегла, я очень плохо сплю, знаешь ли..."
  "Мучают призраки невинно убиенных?" - мрачно откликнулась девушка.
  Испанец рассмеялся.
  "Отлично. Значит, ты уже идешь на поправку, - произнес он с довольной ухмылкой, - Прошло три дня, - Зоя удивленно подняла брови, и он кивнул, подтвердив еще раз, - Трое суток истекают сегодня. Ты была права насчет этой команды, - добавил он, подкладывая подушки под спину девушки и помогая ей сесть, - Они не бросили тебя... Или это магия голубой крови, не знаю, - пробормотал он, отворачиваясь, - Внушать людям желание жертвовать собой... Как ты себя чувствуешь?"
  Зоя нахмурилась.
  "После твоих слов еще хуже, чем прежде. Сколько людей погибло?"
  "В общем?"
  "Ты меня понял!"
  "Одиннадцать".
  Девушка закрыла глаза, бормоча что-то себе под нос.
  "Восемь, - произнесла она, наконец, - Трое остальных... Это моя вина?"
  "Можно и так сказать, хотя они сами приняли это решение, - Родриго взял бокал и сел рядом с ней, - Может, выпьешь? Ладно, как хочешь... Трое были застрелены когда вытаскивали тебя. Они могли бы не делать этого, они уже были в шлюпках... Я же говорю: ты плохо влияешь на людей," - и он сделал большой глоток.
  "Маттис?" - голос Зои непривычно сильно дрожал.
  "О нет! Этот выплыл! - усмехнулся Родриго, - Собственно, он тебя и доставил к шлюпке...Наверное, мне придется начать считаться с ним," - пробормотал он сердито.
  "Кто эти трое? - спросила девушка, не слушая его, - Как их имена?"
  Сангре удивленно посмотрел на нее.
  "Все-таки, ты еще не совсем оправилась, - произнес он задумчиво, - Ты думаешь, меня это интересовало? Не переживай так. В бою убивают, иначе это был бы не бой".
  "Не волнуйся. Это не нарушит мой душевный покой надолго, - откликнулась девушка уже совершенно обычным голосом, - Ты прав: мы привыкли к тому, что за нас умирают. Расскажи, как прошло сражение".
  Родриго Сангре внимательно посмотрел в измученное бледное лицо. Мысль о том, что ей только семнадцать никак не укладывалась у него в голове.
  "Мы победили. Взяли "Анхелику". И, кстати, ты тоже можешь предложить для нее новое имя, - улыбнулся он, - Взяли около сотни пленных. Потеряли, в общей сложности, если учитывать дошедших к этому времени раненых, около полутора сотен человек. И... Диего отправился за провизией и пополнением. Это все новости, Опалино, - и он снова весело улыбнулся девушке и сделал еще один глоток, - Из твоих друзей, я думаю, нет ни одного не пострадавшего, но все они живы и идут на поправку. Сеньорита Армелия вполне справляется с обязанностями доктора. И я думаю оставить ее в этом качестве на "Фелиции".
  Зоя слабо улыбнулась.
  "Светлая мысль. Я должна посмотреть как там дела, - пробормотала она, хмурясь, - Наверняка, есть серьезные случаи, - внезапно девушка смолкла, - А... я не... прошло целых три дня, - она нахмурилась очень сердито, - И я ни разу даже не умывалась..."
  Родриго Сангре покатился со смеху.
  "А я все ждал, когда ты об этом скажешь! - проговорил он, вытирая слезы, - Ты такая дотошная. Впрочем... чистая одежда лежит на столе. Сейчас я прикажу позвать Армелию, и вы как-нибудь разберетесь," - поднявшись на ноги, испанец направился к двери.
  Зоя смотрела ему в спину, сердито хмурясь. Если до сих пор Армелии не было здесь, значит... все три дня с ней был только он?
  ...Еще раз тряхнув мокрыми волосами, Зоя перекинула их через плечо и потянулась за сорочкой. И Армелия тихонько ахнула, посмотрев на ее спину. Это чем же ее так?
  Зоя застегнула сорочку и с веселой улыбкой обернулась к ней.
  "Большие синяки?"
  "Просто огромные! Тебе, наверное, очень больно, - вздохнула Армелия сочувственно, - Может быть, гармалу? У меня есть еще немного..."
  Зоя зажала девушке рот.
  "Тц! Ты что? А если услышат? - она бросила на дверь быстрый взгляд и снова обернулась к девушке, - Так ты использовала ее? Ты хоть понимаешь, что с тобой сделают за нарушение устава? " - шепотом спросила она.
  Армелия кивнула и ответила тоже шепотом.
  "Конечно. А что мне оставалось делать? Они так мучались! Но сейчас я даю ее только самым плохим... И, потом, никто не знает. Я говорила, что это лечебный чай," - добавила она.
  Льюс и Родриго посмотрели сначала друг на друга, а потом на корсаров напротив.
  "Так вот почему я так скучаю по этому чайку!" - раздался среди повисшего молчания печальный голос Хосе.
  Мигель толкнул молодого человека локтем, и тот прикусил язык.
  Переглянувшись еще раз, капитаны поднялись на ноги, и моряки поднялись следом за ними.
  "Но лекарств осталось совсем мало, - послышался из кухни озабоченный голос Армелии, - Что мы будем делать, когда они закончатся?"
  Зоя усмехнулась в ответ.
  "Скоро мы сойдем на землю, и тогда я запросто раздобуду все необходимое у арабских торговцев," - откликнулась она.
  "Здорово! - рассмеялась Армелия в ответ, - Это будет просто замечательно! Видишь, ты и меня избаловала! - капризно пожаловалась она, - Не знаю, как я раньше обходилась без всего этого... Но теперь ведь у нас снова будет все как прежде, да? И голубая иранская глина, и масла, и специи, и шалфей... и бандж, и гармала, и опий!"
  Лица корсаров посерели, и они замерли на полушаге. Но дон, кажется, не слышал слов девушки, потому что он продолжал разговаривать с капитаном Скаром о рейде в Африку, и они оба уже направлялись к лестнице, собираясь обсудить этот вопрос в каюте.
  Дружно выдохнув, корсары пошли следом.
  ... "Мне не нравится эта идея, - произнес Льюс хмуро, входя в каюту следом за Сангре и закрывая за собой дверь, - Я и так не слишком доверяю испанцам. Без обид! Но испанским солдатам я вообще вряд ли смогу довериться".
  Сагре хмыкнул и, сбросив простыни с дивана, устроился на нем, внимательно глядя в лицо молодому человеку.
  "Неожиданное заявление, - произнес он без тени улыбки, - Даже не говоря о том, что в твоей команде большая часть - испанцы, и двадцать из них как раз-таки солдаты... разве твой второй помощник не испанец тоже? А ты доверяешь этому человеку свою жизнь..."
  "Маттис - другое дело! - возразил Льюс возмущенно, - Он с самого начала с нами".
  "От этого он менее испанец для тебя? - ухмыльнулся дон, откидываясь на спинку дивана, - Тогда позволь спросить еще... Антонио Эрнандо Родригес дель Виенто, чьи славные предки несколько веков подряд сражались против Англии... ему ты тоже не доверяешь, не так ли? Это я могу понять, потому что для этого есть основания..."
  "У меня нет никаких оснований не доверять Антонио! - прервал Льюс насмешливую речь испанца, - Я не понимаю к чему ты клонишь и над чем издеваешься, но этим людям я доверяю не просто так! Они заслужили мое доверие. И то же самое касается остального экипажа "Фелиции", включая последнее пополнение. Но то доверие, которое у меня к ним есть, они очень дорого оплатили, если ты не забыл, - молодой человек бросил на собеседника гневный взгляд, - А те люди, что сидят сейчас в трюмах галионов, наши враги безо всяких оговорок, и предлагая им сделку ты идешь на совершенно необоснованный риск. Я этого не понимаю".
  "Точно на такой риск, на какой я пошел, приняв в компанию вас," - улыбнулся Сангре.
  Льюс нахмурился.
  "Вовсе нет. Сколько нас? Одиннадцать человек? Из них - две женщины. В общей массе мы словно капля... А сейчас ты хочешь принять в компанию триста человек, с которыми еще несколько дней назад мы вели бои..."
  "Хочешь сказать, что это более опасно? - Сангре поднялся, чтобы налить себе вина, - Выпьешь? Но это не более опасно, чем в случае с вами. Цифры изменились, но в процентном соотношении, - он весело усмехнулся, протягивая Льюсу бокал с янтарным вином, - Все осталось точно так же. Триста человек - это капля в море, когда речь идет о трех галионах, трех фрегатах и корвете. Тем более, я намерен распределить их по разным командам, так что это не станет серьезной проблемой. Я обсуждаю это с тобой не потому, что сомневаюсь, - пояснил он с улыбкой, - А только потому, что ты теперь - мой капитан, один из тех немногих людей, чье мнение мне небезразлично и чья верность важна для меня. Только поэтому," - и, усмехнувшись в бокал, Родриго Сангре сделал глоток изумительного испанского вина.
  Льюс смотрел на него, все больше мрачнея.
  "Ты все равно не прислушиваешься к моему мнению, - произнес он серьезно, - В таком случае это обсуждение - не знак доверия, а только насмешка надо мной..."
  Сангре удивленно поднял брови.
  "Вот как? - улыбнулся он, - Вы неверно поняли меня, капитан Скар. Говоря о том, что решение принято, я не исключал Вашего участия... Триста человек - это очень много, особенно если учесть то, что в Кото нам придется набрать еще не меньше тысячи. Я не могу взвалить все на себя, так что Вам поручается отобрать новобранцев с "пока еще Реконкисты", - он весело усмехнулся, произнеся эти слова, - Мне не нравится ни одно предложенное имя! - вздохнул он, - И в этом заключается мое доверие к Вам и Вашим людям".
  Впервые Льюс улыбнулся. Подобное решение казалось ему разумным, как, впрочем, - и это было очень странно, что ни говори! - большинство решений дона Родриго Сангре.
  "Благодарю за доверие, - молодой человек поднял бокал и выпил, все еще улыбаясь, - Сколько у меня времени?" - поинтересовался он погодя.
  "Диего вернется послезавтра. К этому сроку галионы нужно подготовить к плаванию".
  "Ты так и не доверишь ему ничего крупнее корвета? - усмехнулся Льюс, искоса глядя на испанца и пытаясь оценить его реакцию, - Я, новичок, в недавнем прошлом - пленник, и то получил лучший корабль, чем он. А ведь Оро с тобой долго, не так ли?"
  "С самого начала," - откликнулся Родриго невозмутимо.
  "И ты совершенно не ценишь этого? - Льюс был искренне удивлен беспечностью корсара, - Ты не думаешь, что верность хоть изредка нужно поощрять? - Родриго промолчал, и он добавил тише, - И, отправляя его сегодня в порт, ты не задумался о том, что он может воспользоваться этим случаем? Мы беззащитны, мы неспособны даже вывести хотя бы один корабль в бой, если на нас нападут... А на родной Эспаньоле тебя, похоже, ой как не любят!"
  Сангре весело рассмеялся.
  "Ты не боишься, что Оро в отместку приведет сюда твоих врагов? - продолжил Льюс мрачно, - Он-то ведь знает кто тебя особенно ненавидит..."
  "Он не сделает этого, - отставив бокал, Родриго Сангре впервые посмотрел в лицо молодому человеку, - Если в этом мире, что так ненавидит меня, и есть человек, который не предаст меня никогда, - он улыбнулся, - То это Диего. Он вернется. И получит "Реконкисту или как я ее назову". Так что постарайтесь облегчить ее трюмы к этому времени, капитан Скар".
  Льюс удивленно хмыкнул и поднялся на ноги.
  "Благодарю Вас, дон, - манерно откланялся он, - Я постараюсь не разочаровать Вас".
  Сангре столь же манерно кивнул в ответ.
  Эта игра в любезность развлекала их и позволяла иногда забыть хотя бы на время Льюсу - о своей ненависти к Сангре, Сангре - о том, что Льюс его, без сомнения, ненавидит и, без сомнения, все еще вынашивает план мести. Со дня, когда пошли на дно "Маркиза" и "Гренада", для этих двоих не изменилось ровным счетом ничего, как бы то ни казалось со стороны.
  ...Льюс остановился на корме "Реконкисты", внимательно наблюдая за новичками внизу. Все эти люди согласились служить дону Сангре, но молодой человек отлично понимал - сделали они это из страха за свою жизнь и, возможно, даже больше - за свободу. Ведь те, кого он не счел заслуживающими доверия, или же попросту упрямцы, отвергнувшие предложение дона, в скором времени отправятся на невольничий рынок Кото.
  Льюс сердито нахмурился, подумав об этом. Работорговля... Как же так получилось, что он стал участником всей этой мерзости? Молодой человек брезгливо передернул плечами.
  "Ну, капитан Скар? Теперь-то Вам понятно? - Сангре возник за его левым плечом, словно бес-искуситель, и его самодовольная ухмылочка показалась Льюсу особенно раздражающей, - Человек способен принять практически все. Сейчас они еще смиряются, потому что выхода у них, конечно же, нет. Но пройдет неделя, месяц, пускай даже для кого-то это будет не один месяц, но для каждого настанет этот день... если они доживут до него, конечно, - усмехнулся он, - День, когда компания станет им домом и семьей. И даже большим, чем дом и семья".
  "Да Вы поэт, дон Родриго! - желчно откликнулся Льюс, продолжая наблюдать за новобранцами, - Если послушать Вас, то разбой, убийства и торговля людьми начинают выглядеть так радужно!"
  "А главное - прибыльно! - рассмеялся Сангре весело. Его, определенно, не задевали слова молодого человека, - Сейчас тебе все это и, думаю, более всего этого - я, конечно, кажется ужасным, невыносимым и так далее, - произнес он внезапно изменившимся голосом, и Льюс невольно обернулся, чтобы посмотреть ему в глаза. Сангре говорил серьезно, - Но на самом деле то, что делаем мы здесь, немногим отличается от того, чем вы занимались ранее, - продолжал он, - Просто у вас был маленький корабль, маленькая команда. И жили вы небольшим разбоем. Но разбой остается разбоем, а убийство - убийством независимо ни от чего, - произнес Сангре весомо, - Вы не торговали рабами... Что ж, вы многое упустили. Это прибыльно. И это позволяет убивать не всех своих врагов. Вы-то ведь вряд ли кого оставляли в живых, взяв приз? - Льюс промолчал и опустил голову, - Впрочем... вам рабство больше не грозит. Членов компании я не продаю. Если случится так, что я вынужден буду избавиться от вас... я вас убью. Не больше, - Льюс почувствовал, как мерзкий холодок прошел по его спине от этих слов, - Но я не убью и не брошу их, - добавил Сангре, кивнув в сторону "Анхелики", - Эти люди со мной по доброй воле, и они со мной до конца. А я умею ценить верность. И своих людей, - он медленно и четко проговорил эти слова, давая понять, что они много значат, - Я не бросаю никогда... Сейчас ты всего лишь бывший раб, мечтающий о мести, - продолжил он после небольшой паузы, - Но нужно только твое желание и... твоя добрая воля, чтоб ты тоже стал моим человеком, Скар. Ты отличный капитан. А это я умею ценить... Но еще больше я умею ценить верность слову," - и, усмехнувшись своим мыслям, Сангре развернулся, собираясь уже уйти, когда снизу послышался истошный крик корсара.
  "Дон Родриго! Дон Родриго, беспорядки на "Анхелике!" - кричал молодой парень из лодки, испуганно таращась на своего дона, - Они сейчас разгромят все запасы вина!"
  Льюс удивленно поднял брови. Что могло случиться?
  "Это Маттис Марино?" - спросил Сангре мрачно, спускаясь вниз.
  Корсар быстро закивал.
  "Да! Он и Опалино! В них как бес вселился! Говорят - будут праздновать победу! Они подбивают команду пить на спор, дон Родриго! Ваше вино!"
  Сангре обернулся к Скару, который следовал за ним, не то хмурясь, не то улыбаясь словам корсара. Тот утвердительно кивнул.
  "Они могут..."
  "Я знал, что, как только Марино поднимется на ноги, начнутся неприятности, - мрачно произнес Сангре, - Ты со мной?" - и он направился к лестнице, собираясь спуститься в шлюпку.
  "Конечно, с тобой! - откликнулся Льюс, - Не хватало еще, чтоб ты снова уложил Маттиса в постель!"
  
  ...На борту "Анхелики" царила веселая неразбериха. И в первое мгновение капитаны даже немного растерялись. На беспорядки это было не очень похоже.
  Корсары - кто поздоровее, кто все еще в бинтах - толпились на палубе, смеялись и кричали, обсуждая что-то, и были слышны даже звуки музыки и песни - не обычные, тоскливые, а веселые и праздничные, для танцев. Танцевать, правда, кроме Зои и Армелии, пока еще никто не мог, но зато на их пляску корсары любовались, открыв рты, а некоторые даже пуская слюни.
  "Сар-рабанда!" - взлетел в безоблачное небо звонкий крик.
  И Родриго Сангре помрачнел, узнав этот голос. Но корсары на "Анхелике" до сих пор даже не заметили появления дона, и поэтому он направился к центру столпотворения, чтобы посмотреть, что там творится. Льюс, улыбаясь, последовал за ним.
  Две девушки кружились и извивались под звуки гитар и смех корсаров. Это не была сарабанда, строго говоря, но, глядя на них, Льюс думал, что это, несомненно, очень красиво. И все вокруг были так счастливы... Молодой человек улыбнулся Малику.
  "Празднуем, - улыбнулся тот в ответ и, посмотрев на девушек, добавил, - Словно мы нормальные люди..."
  "А мы какие?" - изумился корсар, стоявший рядом.
  "А мы преступники, - ответил мавр спокойно, - И по божественным, и по людским законам такая красота и радость - не для нас".
  "Это да," - согласился парень.
  Льюс внимательнее вгляделся в темное от загара лицо. Он очень быстро согласился с этим!
  Бутылки с прозрачным, янтарным и даже опаловым вином шли по кругу от человека к человеку. И команда "Анхелики" быстро уничтожала запасы этого исключительного вина, даже не задумываясь над его ценностью. Глядя на это Льюс просто не мог сдержать улыбку. Сангре будет тяжело переживать эту утрату...
  "Выпейте, капитан! Отличное вино!" - Нико Луц протянул ему уже пустую на треть бутылку и весело улыбнулся.
  Льюс сделал глоток и вернул бутылку.
  "Да, прекрасное. Спасибо, - улыбнулся он, - Не боитесь, что дон накажет вас по уставу? - спросил он полушутя, полусерьезно, - Это ведь... кража. Нет? И, кстати, что ты здесь делаешь?"
  "Я с Опалино! - весело откликнулся парень, который уже успел перенять от корсаров прозвище Зои за эти дни, - Здесь еще Виенто, и братья Роя где-то бродят... Нас боцман отпустил! - добавил он быстро в ответ на недоуменный взгляд Льюса и снова весело улыбнулся, - А вино мы не сами взяли. Опалино дала. Это ее доля!" - и Луц покатился со смеху, вспомнив что-то свое.
  Льюс вздохнул. Зоя не изменяет себе. Впрочем, ей, как капитану, действительно, причитается полторы доли за этот бой. Интересно, как она переводила это на вино? Молодой человек улыбнулся своим мыслям и снова нахмурился. А вот что здесь делают "кровавые апостолы"?
  Браслеты на запястьях девушек стуклулись и прозвенели. И в наступившей тишине призывно и страстно запели струны испанских гитар.
  Льюс бросил на Малика изумленный взгляд, но помощник и сам недоумевал, и Николас Луц, обычно более словоохотливый, только удивленно хмыкнул, обернувшись на звук.
  Браслеты ударились еще и еще раз, и снова и снова вслед за этим гитары выдавали переборы, от которых кровь быстрее бежала в жилах. А потом все смолкло.
  Льюс растолкал корсаров и пробрался к месту, откуда доносился звук. Теперь почти все старались попасть туда.
  Братья Роя сидели на низких скамейках, склонившись к гитарам, а девушки стояли рядом с ними, весело глядя друг на друга. И ни один звук не нарушил эту тишину.
  Наконец, Пабло тронул струны, и они прозвучали так тихо, печально и жалобно, что от этого звука защемило сердца. И гитара Педро откликнулась так же тихо, нерешительно. Но с каждым прикосновением струны звучали все громче и смелее, и наконец прозвучали такой горячей страстью, что обожгли слушателей.
  И Пабло запел, еще ниже склонясь над гитарой. Впервые Льюс слышал у Пабло Роя такой голос.
  Излиться дайте муке бессловесной -
  Так долго скорбь моя была нема!
  О дайте, дайте мне сойти с ума:
  Любовь с рассудком здравым несовместны.
  Грызу решетку я темницы тесной -
  Жестокости твоей мала тюрьма,
  Когда глаза мне застилает тьма,
  И снова прохожу я путь свой крестный.
  Ни в чем не знал я счастья никогда:
  И жизнь я прожил невознагражденным,
  И смерть принять я должен без суда.
  Но той, чье сердце было непреклонным,
  Скажите ей, хоть жалость ей чужда,
  Что умер я, как жил, в нее влюбленным.
  
  Нежные переборы сменили страстный стон его гитары, и Пабло выпрямился, с улыбкой взглянув на брата. Педро был на несколько лет младше его, и голос у него был еще юношеский, не такой страстный и не такой уверенный, как у брата. Но нечто схожее прозвучало и в его песне.
  
  Глаза! Не выдайте любви секрета!
  Его хранят безмолвные уста.
  Любви тем совершенней красота,
  Чем скорбная видней на сердце мета.
  Коль слезы хлынут, не страшась запрета, -
  Страдающего сердца немота
  Их выжжет. И страданья правота
  Не даст глазам нарушить их обета.
  Любите тайну сердца своего,
  Не выдайте кому-нибудь случайно,
  Пред муками его склонитесь ниц.
  Любви недостижимо торжество -
  Так пусть хранима будет сердца тайна
  Безмолвьем уст и сухостью ресниц.
  
  Льюс невольно улыбнулся. Подобных песен он еще не слышал. Не похоже, что б они были народными. И, взглянув на Родриго Сангре, остановившегося в толпе корсаров недалеко от братьев Роя, молодой человек заметил, что тот тоже улыбается.
  Тем временем гитары снова запели, и на этот раз они звучали весело и звонко, и браслеты ударялись в такт, а девушки снова кружились, взметая вверх выцветшие юбки. Корсары смеялись и хлопали в ладоши, и бутылки с бесценной малагой передавались из рук в руки, пустея на глазах.
  Маттис вынырнул из толпы с двумя бутылками рома в руках и, остановившися за спиной Зои, обнял ее, показывая свою находку.
  "Здесь есть кое-что и для нас! - весело улыбнулся он в ответ на улыбку девушки, - Так спор все еще в силе, или ты готова сдаться и признать поражение?"
  "Вот еще! - вырвав у молодого человека бутылку, девушка направилась в сторону кормы, - Не родился еще человек, способный меня перепить!" - бросила она через плечо, вызвав этим взрыв смеха среди корсаров.
  Братья Роя недоуменно переглянулись и, поднявшись на ноги, положили свои гитары на скамейки.
  "Сеньорита будет пить на спор? - почти в один голос произнесли они, и Пабло добавил мрачно, - Сеньорита не опасается гнева дона Родриго?"
  "Сеньорита вообще ничего не опасается!" - весело откликнулась Зоя, посмотрев на мужчину за его спиной.
  Маттис расхохотался, проследив за ее взглядом. Но когда все заметили, наконец, то, что заметил он, над "Анхеликой" повисло напряженное молчание.
  "Вот и отпраздновали!" - выдал Нико Луц, делая еще один глоток.
  Родриго Сангре прошел в центр круга.
  "Где вино?"
  Корсары переглянулись.
  "Вот, дон Родриго, все, что осталось..."
  Взяв в руки две бутылки черного вина, Сангре направился на корму.
  "Я хочу поучаствовать в споре, - произнес он с улыбкой, ставя бутылки на ограждение борта перед девушкой, - Ведь мне не откажут в праве на первое пари?"
  Лицо Зои потемнело.
  "Конечно, дон, - произнесла она медленно, - Но оставьте это дорогое вино себе, пожалуйста. Мы пьем ром".
  "Мы, - Сангре взломал печать на бутылке, - Будем пить это, - и он весело усмехнулся, посмотрев в злые опаловые глаза, - Цвета твоих глаз, Опалино, и пахнет, как ты," - добавил он тише.
  Маттис удивленно посмотрел на Зою.
  "Что такое? Ты же не откажешься от спора из-за такой мелочи?" - спросил он разочарованно.
  Зоя виновато посмотрела ему в глаза.
  "Ненавижу малагу... лучше бы потин предложил!"
  "Гм! То есть, ирландскую самогонку сеньорита пьет, а от дорогого десертного вина она нос воротит? - усмехнулся Сангре, делая глоток из своей бутылки, - Ну так как, Опалино?"
  "А что это все - Опалино! - откликнулся Маттис быстро, под изумленными взглядами корсаров ломая печать на второй бутылке, - Я, между прочим, тоже спорил! И, раз уж Зоя отказывается от этого чу-удесного вина, - он сделал глоток и поморщился, обижено глядя на Сангре, - Что за дрянь?"
  Корсары смеялись до слез. А дон даже едва не выронил бутылку от смеха.
  "Вот это я называю - родственные души! - откомментировал Нико Луц, вытерев слезы, и, оглядевшись, проговорил громко, - Эй! Сеньоры! А кто обеспечит музыку? Только сейчас и только для вас! Добавляю к прозвучавшим произведениям Франсиско де Кеведо еще одно! Жалоба зятя!"
  Педро Роя взял в руки гитару, и под звук ее переборов Луц начал читать громко и весело:
  
  "Ты не жалуйся, не плачься,
  Прародитель наш Адам,
  Ведь жилось тебе вольготней,
  Чем теперь живется нам!
  Беззаботно, беспечально
  От земных вкушал ты благ.
  Не было портных, торговцев
  И подобных им плутяг.
  И тебе подругу жизни
  Бог не всучивал, пока
  Не присытился ты вольным
  Бытием холостяка.
  Ты когда-то за супругу
  Должен был ребро отдать,
  Нашим женам ребер мало -
  Семь бы шкур с мужей содрать!
  Ты с женой своей законной
  Спал спокойно по ночам.
  Нынче только муж задремлет,
  Глядь - с женой другой Адам.
  Ты в Раю не смел касаться
  Лишь запретного плода.
  А у нас на все запреты,
  Хоть не суйся никуда.
  В этот мир явилась Ева
  Без мамаши, без отца;
  Стало быть, не знал и тещи
  Ты по благости творца.
  На змею ты в злой обиде -
  Дескать, в ней беда твоя.
  Но поверь мне, прародитель:
  Теща хуже, чем змея.
  Та змея вас накормила,
  Теща не змее чета:
  Съела б вас она обоих
  И была бы не сыта..."
  
  "Оро этого не слышит! - сквозь смех проговорил кто-то из корсаров, - А то б схлопотал Луц по шее за такие памфлеты!"
  "Ага! Оро тещу уважает!" - смеясь, откликнулся другой.
  Льюс обернулся на голоса, но он так и не успел ничего спросить.
  "Капитан, мы должны возвращаться на "Фелицию", - прозвучал рядом с ним серьезный голос Антонио Виенто, - Пора".
  И юноша указал в сторону моря, откуда к бухте приближались два отлично вооруженных фрегата.
  Льюс тихо выругался.
  "Да что ж это за невезение такое!" - пробормотал он.
  И в это же мгновение бутылка малаги упала за борт, сброшенная резким движением. Зоя оперлась об ограждение, глядя на корабли огромными глазами.
  "Как?! Как такое возможно вообще?! - воскликнула она, обернувшись к Сангре, - Во сколько Эскуриал оценил твою голову, если за тобой развернули такую охоту?!"
  "Ты сама проклинала меня, - улыбнулся тот, - Неудивительно, - и он вздохнул, - Что меня преследуют несчастья".
  "Я бы предпочла, чтоб несчастья обрушились на тебя, когда наши пути разойдутся!" - бросила девушка раздраженно.
  Сангре снова улыбнулся.
  "Пусть будет, как ты хочешь, - произнес он тихо и, обернувшись к команде, добавил громче, - Успокойте новобранцев! Капитан Скар, не волнуйтесь, это мои корабли. Диего привел их. Отправляйтесь на "Фелицию" и организуйте разгрузку и погрузку. Мы должны закончить со всем до завтра. За дело, сеньоры!"
  "А точно ведь, это Диего! - произнесла Армелия удивленно, глядя в подзорную трубу, - интересно, где же тогда "Инфанта", если он на другом корабле? Льюс... А как они называются?" - поинтересовалась она, протягивая подзорную трубу молодому человеку.
  Тот улыбнулся.
  "Первый - "Нерея", второй - "Дельмира", - откликнулся он и, бросив на девушку веселый взгляд, спросил, - Кстати... А что это было?"
  Армелия звонко рассмеялась.
  "Это мы праздновали победу и выздоровление Маттиса! - ответила она, следуя за ним к лестнице, - Зоя сказала, что это нужно обязательно отпраздновать!"
  "Значит, Сангре был не так уж далек от истины," - пробормотал Льюс и снова улыбнулся.
  ...Диего Оро просто сиял. Подобное настроение было настолько необычным для всегда мрачного помощника дона Сангре, что новобранцы, знавшие его совсем недавно, даже шарахались в стороны при виде его счастливой улыбки. Улыбка, действительно, не сходила с его лица с тех пор, как он вернулся. Льюс склонен был объяснять это тем, что Сангре, наверное, уже сообщил ему о "Реконкисте", но, все равно, выглядело это очень странно.
  С Оро прибыли еще два капитана компании, и они сразу заперлись в капитанской каюте на "Анхелике", обсуждая что-то, предоставив Скару и Оро заниматься погрузкой и выгрузкой людей и груза. Это совсем не нравилось Льюсу. День отплытия к Варварскому берегу приближается, но Сангре до сих пор не обсуждал с ним свои планы, и Льюс склонен был полагать, что испанец и не намерен делиться с ним ими. Он до сих пор не стал человеком Сангре, не так ли? Льюс криво усмехнулся, подумав об этом.
  "Все готово, - тихо произнес Оро, остановившись рядом с ним и глядя на море, - Мы привезли все необходимое для ремонта. Нам не слишком много и нужно, - улыбнулся он мечтательно, - Теперь Вы можете заняться переоснасткой, капитан Скар. Завтра мы выходим в море".
  "Кото?" - спросил Льюс тихо.
  Диего отрицательно покачал головой.
  "Нет еще. Сначала зайдем в один порт... всего только на день или два, - он оперся о поручни, глядя вниз, на воду, и улыбка в его карих глазах погасла почему-то, - Но потом - сразу Кото, - добавил он более бодрым голосом, - Так что, удачи, капитан Скар. Мое почтение!"
  "И Вам удачи, капитан Оро," - откликнулся Льюс.
  ...Переоснастка и ремонт заняли весь день до темноты. И даже когда стемнело корсары на "Фелиции" и "Анхелике" все еще возились под звуки гитар и чарующего голоса Армелии.
  Только очень поздним вечером, когда тьма окутала силуэты кораблей, и успокоились даже самые неугомонные полуночники-певцы, дон пригласил к себе в каюту всех капитанов.
  "Позвольте представить вас, - улыбнулся он, разливая вино по бокалам, - Капитан Льюс Скар недавно в компании, поэтому, сеньоры, я попросил бы оказывать ему всяческое содействие. С Диего Вы знакомы все, - он протянул бокал Диего, и тот улыбнулся, принимая его, - А эти сеньоры - капитан "Нереи" Федерико Висентес и теперь уже капитан "Анхелики" Мануэль Маркес. Надеюсь, вы поладите," - и он опустился в кресло, глядя на капитанов из-под полуопущенных ресниц.
  Льюс недоуменно нахмурился. Он не сомневался, что "Анхелику" Сангре оставит себе.
  "Не удивляйтесь так, капитан Скар. Конечно, "Анхелика" прекрасна... настолько, что за ней я даже сохраню прежнее имя. Но у меня уже есть возлюбленная, которой я не в силах изменить, - словно в ответ на его мысли произнес тот, и капитаны понимающе заулыбались, - Мануэль отлично позаботится об этой крошке... Я надеюсь, - из-под ресниц сверкнули золотые искорки, и Мануэль Маркес усмехнулся в ответ на эту шутливую угрозу, - А теперь, к делу сеньоры, - произнес Сангре серьезно, отставляя бокал в сторону, - Кото".
  Капитаны устремили на него внимательные взгляды.
  "Итак, во-первых, думаю, следует ввести капитана Скара в курс событий, - произнес дон Сангре серьезно, - Завтра мы снова разделимся. Семейство Круэл уже хватилось своих драгоценных сынов, поэтому вдоль берега Эспаньолы, начиная от выхода из залива и вплоть до самого Ле-Ке, нас могут ждать весьма неприятные сюрпризы. Поэтому мы с Мануэлем и Федерико на "Анхелике", "Реконкисте" и "Нерее" с основным экипажем пойдем вперед, а вы двое, - он обернулся к Скару и Оро, - Задержитесь немного. Кроме элементарной безопасности... у вас будет еще одно задание: набрать команды для фрегатов до необходимого количества. Думаю, Диего поможет Вам сориентироваться, капитан Скар. Это не должно стать проблемой для Вас".
  "Понятно, - тихо произнес Льюс, - Но, дон Родриго, кто должен встать во главе третьего фрегата? Вы назначите кого-то из помощников?"
  "Зачем же? - Сангре весело улыбнулся, - Ни к чему назначать временного командующего из помощников, когда у нас есть капитан".
  Льюс нахмурился, глядя на Сангре. И вот что он сейчас имеет ввиду?
  "Ты собираешься поручить "Дельмиру" сеньорите?" - тихо спросил Диего.
  Мануэль и Федерико обменялись недоуменными взглядами, и Льюс изумленно посмотрел на Сангре. Но дон ответил совершенно невозмутимо.
  "Конечно. Это простейшее решение для нас".
  "Поручить "Дельмиру" женщине?! - Маркес задохнулся от возмущения, - Дон Родриго!"
  "Ну тебя-то это больше не должно волновать! - беспечно откликнулся тот, - Не бойся, Мануэль, Опалино отлично справится с твоей крошкой и приведет ее в Кото без единой царапины! Кстати... Ты так и не ответил мне, кого бы ты посоветовал в капитаны "Дельмиры", - произнес он задумчиво, поднимаясь на ноги и подходя к столу с картами, - Подумай над этим. Ладно, сеньоры. Давайте обсудим план более подробно. Во-первых, капитаны Оро и Скар... Вы сможете обсудить все детали на "все еще Реконкисте". Диего отлично знает маршрут. Одно, о чем бы я хотел заметить... В порт вы не войдете. Подойдете с другой стороны. И пусть люди тоже особенно не шумят в городе, хорошо? Нам ни к чему сейчас привлекать к себе лишнее внимание. После Кото все изменится, но пока мы должны быть предельно осторожны. Если честно, лучшим решением было бы вообще не отпускать команды на берег, - заметил он задумчиво, - Но это вы решите сами на месте... У вас будет два дня на то, чтобы пополнить экипаж, потом отправляйтесь в Кото. Думаю, нам к тому времени понадобится помощь в ремонте..."
  Льюс нахмурился и сбоку посмотрел в лицо Диего. Тот тоже выглядел озабоченным.
  "Дон Родриго, позвольте спросить, - произнес Льюс тихо, - У той опасности, что ожидает нас по выходе из залива... есть конкретное имя?"
  Мануэль Маркес и Федерико Висентес весело переглянулись.
  "Конкретнее некуда!" - усмехнулся Висентес, но, почувствовав на себе недовольный взгляд Сангре, прикусил язык.
  Дон обвел взглядом своих капитанов. Серьезность Скара и Оро нравилась ему куда больше напускной веселости Маркеса и Висентеса.
  "Да, капитан Скар, Вы правы, - ответил он, - И это имя - Фернандо Антонио Круэл де Хорхес, герцог Альба. Его сын и племянник сидят сейчас под замком на "до сих пор Реконкисте", - вздохнул он и добавил разочарованно, - Проклятье! Диего, ну выбери ты ей имя, наконец! Я уже измучался!"
  Даже серьезный Диего Оро не смог сдержать улыбку, а двое других капитанов покатились со смеху, услышав столь детскую жалобу из уст прославленного своей жестокостью корсара. Льюс усмехнулся. Это правда, дон Родриго Сангре любит все красивое.
  "Хорошо, Родриго, - откликнулся Диего, поднимаясь, - Давай списки. Что вы там напредлагали, - и, быстро просмотрев записи клерка, он протянул Сангре лист с красиво выведенными названием и девизом, - Это предложение сеньориты Сангре? - усмехнулся он весело, - Оно мне по душе. Хоть один корабль в Вашем флоте не будет назван именем женщины, дон Родриго! - и, усмехнувшись собственной шутке, Оро направился к двери, - Пойдемте, капитан Скар. Обсудим наши планы на завтра. Доброй ночи, сеньоры!"
  "Доброй, - пробормотал Сангре, разглядывая надпись на листе, - "Звезда Средиземноморья". "Воюем со всеми", - произнес он задумчиво, - Неплохо звучит... Ладно, сеньоры, вернемся к разговору. Итак, где этот старый маразматик уже обозначился?"
  ............................................................................................................................................................
  ...Губернатор Барбадоса сидел в кресле на веранде, любуясь садом и служанками-мулатками, работающими в нем. Для осени погода стояла просто сказочная...
  "Господин губернатор!" - офицер коротко кивнул и остановился у кресла, глядя на губернатора с напряженным ожиданием.
  "Добрый день. Погода чудесная, не правда ли? - произнес тот медленно. Но, заметив как помрачнело лицо офицера, сменил тон, - Ваши раны все еще беспокоят Вас? Если необходимо, я могу предоставить Вам своего личного врача..."
  "В этом нет нужды. Я оправился от ран, - ответил офицер, садясь в кресло, - Вы хотели поговорить со мной?"
  "Да, это так, - выпрямившись, губернатор посмотрел в стальные синие глаза напротив, - Мне очень жаль, что приходится отпускать такого опытного офицера, как Вы, с Барбадоса. Без Вашей защиты, уверен, мы станем намного уязвимие для пиратов," - проговорил он задумчиво.
  На самом деле, губернатор просто хотел завязать со своим гостем обычный разговор, как со всяким обычным человеком, но Эдвард Рейд, действительно, был солдатом до мозга костей.
  "Идет война, и Империи требуется напряжение всех сил, - ответил он сурово, - Но насчет защиты острова Вам не стоит беспокоиться. Я проинструктировал офицеров и, думаю, они отлично со всем справятся. Впрочем, если Вас что-то беспокоит, то до отплытия еще два дня, и я готов ответить на все Ваши вопросы и предпринять все усилия к обеспечению Вашего спокойствия и безопасности жителей Барбадоса".
  Лицо губернатора посерело. Это просто невыносимо - общаться со столь честным человеком, да еще и пытаться привлечь его на свою сторону! Просто невыносимо...
  "Эдвард, давайте оставим церемонии, - проговорил губернатор тихо, - Я знаю Вас не первый год и всецело Вам доверяю. Конечно же, у меня нет причин сомневаться в том, что Вы сделали все от Вас зависящее для нашего спокойствия... Я благодарен Вам, и эту благодарность трудно даже передать словами. Но, Эдвард... мне снова приходится просить Вас о помощи".
  Такая постановка вопроса была беспроигрышна. Эдвард Рейд не способен отказать в помощи. Это, возможно, единственное его слабое место.
  Рейд нахмурился.
  "Я слушаю Вас".
  "Давайте выпьем чаю, - улыбнулся губернатор, - И я все Вам расскажу... Вы помните, конечно, обстоятельства своего последнего рейда, - продолжил он, когда слуга принес чай, - Я безмерно виноват пред Вами, Эдвард. Вы могли даже погибнуть!"
  "Не стоит, губернатор. Это был мой долг," - прервал Рейд его причитания, и губернатор продолжил уже прежним голосом.
  "Вы вели себя поистине геройски, но, тем не мене, увы, мы не достигли своей цели, и миледи, - губернатор надолго задумался, вспоминая имя, и Рейд подсказал его ему, - Да, правильно, Зейнаб-хатун продолжает пребывать вдали от дома, в руках пиратов," - продолжил он.
  "Откуда у Вас такая информация? - спросил Рейд, нахмурившись, - Я был на Тортуге, отыскал дом, где Зейнаб-хатун жила, я опросил всех, наверное, кто мог знать ее, и десятки людей подтвердили одно и то же: после своего отплытия год назад она не возвращалась туда. А что касается Скара, то на Флентоне от него до сих пор еще не получили вестей, и я склонен считать этих людей мертвыми, потому что Сангре вряд ли оставил бы им жизнь после всего".
  Губернатор прокашлялся.
  "Однако же, - произнес он, отодвигая чашку, - Из тех же источников несколько дней назад были получены совершенно противоположные сведения".
  Эдвард Рейд помрачнел и сурово посмотрел в глаза собеседнику.
  "Что это значит?"
  "Вы помните, конечно, господина Са, - губернатор страдальчески закрыл глаза, пытаясь вспомнить это имя, и Рейд снова подсказал ему, - Да, конечно, Салах-ад-дин! Спасибо. Так вот, после тех событий господин... Саладин, - губернатор быстро переиначил имя на более привычное, - Не оставил поисков, и недавно они стали приносить свои плоды, - Рейд слушал внимательно, и мужчина увлеченно продолжал свой рассказ, даже не замечая, как сердито он хмурится, - Люди на Тортуге солгали Вам, Эдвард. Недавно миледи посещала эти края, и, более того, она была не одна. С ней была девушка, по описанию похожая на подругу пирата Скара. Так что, я не торопился бы с выводами относительно их смерти. И, кстати, насчет Флентона... Люди господина Саладина побывали и там. И выяснили, что жители порта Флентон собирают деньги не то на выкуп своего покровителя Скара, не то на снаряжение кораблей для его поисков..."
  "Если мне эти люди солгали, - медленно произнес Рейд, прямо глядя в глаза губернатору темными глазами, - Могу ли я предполоджить, что Салах-ад-дин получил от них правду под пытками?"
  "Разве это имеет значение?" - губернатор осекся под гневным взглядом офицера.
  "То есть, я прав? - Рейд поднялся на ноги и посмотрел в сад, где прекрасные девушки ухаживали за прекрасными цветами, - Вы можете не утруждать себя дальнейшим рассказом, губернатор. Я могу представить себе, что Вы скажете. Салах-ад-дин предложил Вам поучаствовать в поисках миледи. Конечно же, не просто так, - он желчно усмехнулся и продолжил с горечью, - А Вам не кажется, что в то время, когда решается судьба Танжера, в то время, когда наши страны ведут столь ожесточенные бои за него... это несколько цинично - принимать подобные предложения от генерала султана Исмаила?"
  "Однако же Вы не были против, когда предложение исходило от шейха... как его там!" - обижено заявил губернатор.
  Рейд обернулся и сверху вниз посмотрел на этого человека. Алчность - это больше, чем грех.
  "Когда шейх Мансур просил нас о помощи, единственным его желанием было защитить миледи, - произнес он твердо, - Но теперь даже он согласен с тем, что ей лучше быть подальше от родного дома. И, позволю себе напомнить, шейх Мансур никак не связан с Мекнесом, кроме уз практически мифического родства с султаном. И позволю себе заметить вот еще что, - глаза Рейда зло сверкнули, - Шейх воин, а не палач! Надеюсь, мой ответ Вам понятен, губернатор. Позвольте откланяться".
  И, резко развернувшись, мужчина быстро покинул веранду.
  Губернатор нахмурился, вслушиваясь в удаляющиеся шаги. Без участия Рейда предприятие серьезно усложнится. Но, тем не менее... он хищно усмехнулся, снова посмотрев в сад... За всю его карьеру в колониях впервые ему предложили такие деньги за женщину.
  ... "Больше всего я опасаюсь одной вещи, - Диего Оро налил вино в бокал и, протянув его капитану Скару, посмотрел ему прямо в глаза, - Я опасаюсь, что в порту Ваши люди взбунтуются и взбунтуют экипаж "Фелиции", который, впрочем, уже вполне Ваш..."
  Льюс недовольно нахмурился и, не сделав даже глотка, отставил бокал.
  "Разве последние события не убедили Вас в нашем намерении довести начатое дело до конца?" - спросил он мрачно.
  Диего опустился в кресло напротив него и поднял на молодого человека усталые глаза. У Льюса складывалось такое впечатление, будто ему не хочется обсуждать этот вопрос, будто он настолько уверен в своей правоте, что любое обсуждение кажется ему нелепым... Да что этот Оро возомнил о себе?!
  "Мы не сделали ничего подобного во время боя, когда, действительно, могли уйти на "Фелиции", и вы бессильны были нам помешать, - продолжил Льюс холодно, - Так с чего теперь, когда, кажется, уже все недопонимания между нами разрешены, возвращаться к тому, с чего мы начинали месяц назад?"
  "Вы не смогли бы взбунтовать своих людей во время боя с "Реконкистой", даже если бы попытались, - устало откликнулся Оро, - Сеньорита Сангре была тогда с нами, и Вы должны понимать, как много это значит. Пока сеньорита находится на другом корабле Ваши люди даже не задумаются о возможности побега..."
  Льюс задумчиво поджал губы. Это правда, разговоры о побеге за последнее время сами собой сошли на нет.
  "Это то условие, которое обеспечивало все это время вашу верность, - улыбнулся Оро и, сделав глоток, поставил бокал на подлокотник кресла, - Но теперь все совершенно иначе. Не знаю, на что надеется Родриго, отпуская сеньориту с вами, но Маттис Марино, уверен, уже сегодня предложит Вам план побега".
  "Который я отвергну, если это, действительно, так! - гневно прервал Льюс речь корсара, - Я надеюсь, Вы помните, капитаен Оро, что и я, и мои люди - все мы - присягали на верность нашей клятве! Мы не нарушим ее. И мы выполним все, что было оговорено между нами и компанией "Вольный парус"! А что касается Маттиса... да, он вспыльчив, он слишком искренен, наверное, раз его чувства видны всем без исключения, но он не предатель! Он слишком привязан к Зое, но даже это не толкнет его на предательство пиратской клятвы!"
  "Почему-то я именно такого ответа от Вас и ожидал, капитан Скар, - улыбнулся Диего, - Пейте вино. Прекрасная малага. Ваши люди уже оценили ее, - усмехнулся он весело, и Льюс тоже не смог сдержать улыбку и взял бокал, - Думаю, Марино, все-таки, предложит Вам побег, - продолжил Диего беззлобно, - Но Вы поступите так, как сказали, хорошо? И убедите остальных поступить так же. Этот рейд должен принести всем нам большую прибыль, и не только в денежном исчислении..."
  Диего Оро надолго замолчал, смежив веки, и Льюс молчал тоже. Наконец, Оро продолжил.
  "Последние годы "Вольный парус" существовал вне закона, - произнес он со вздохом, - Мы не принадлежали ни одной стране, и нигде мы не могли ожидать помилования. Дорога, как у любых пиратов, у нас была одна - на дно или в петлю. В худшем случае - на рынок, - добавил он мрачно, - Но теперь, в этом рейде, все меняется для нас и может измениться для вас тоже, если вы захотите этого. В Кото Родриго получит каперскую грамоту от правительства Англии. Это меняет все. Всех капитанов "Вольного паруса" эта бумага делает слугами Империи, - он едва заметно усмехнулся и продолжил серьезно, - Она искупает наши преступления перед этой страной. И мы можем поступить на постоянную службу или уйти на покой после определенного срока оправданными за все прошлое. Я собираюсь покончить с разбоем после этого рейда, - добавил он, посмотрев Льюсу в глаза, - Я точно знаю, что Висентес и Маркес решили так же. И у Вас тоже появится право решать. И каждый из нас уведет за собой своих людей, оправдав перед английским законом и их тоже, - добавил он значительно, - Так что, подумайте, капитан Скар, оно того стоит..."
  Льюс сильно нахмурился.
  "Подождите... Но это значит, что компанию покинут сотни... нет, тысячи человек? И Сангре согласен на это?!"
  "Родриго пошел на эту сделку ради нас, - ответил Диего с улыбкой, - Век пиратства на излете, капитан Скар. С каждым годом нам становится все тяжелее. Европейские державы, давшие пиратству жизнь в свое время, теперь одна за другой принимают законы против него, и истребление пиратов на море и в портах приобретает массовый характер. Ваш знакомый, Эдвард Рейд, преуспел в этом, насколько мне известно... Единственный способ сохранить жизнь и свободу - принять подданство одной из морских держав и поступить на ее службу, тем самым искупив свои преступления. Но скоро и этот путь будет закрыт, и пиратов просто истребят. Родриго пытается успеть изменить ситуацию для членов "Вольного паруса". И, конечно, он понимает, что это будет значить для него самого," - горько усмехнулся Оро.
  Льюс нахмурился, не понимая значения этих слов.
  "Но почему Англия? - спросил он, - Не Испания?"
  "В Испании Родриго слишком ненавидят, чтобы даровать ему прощение, - откликнулся Оро, - Ведь он начинал с испанской каперской грамотой на руках..."
  "То есть, он увел судно нанимателя?" - озвучил Льюс свою догадку.
  Диего улыбнулся.
  "Они обманули его с вознаграждением, и он увел судно арматора и судно-приз, - ответил он, - С этого, собственно, он и начал, поэтому в Эскуриале его вряд ли помилуют..."
  "Ясно, - хмуро откликнулся Льюс, - Капитан Оро, а сам дон... намерен оставить корсарство после рейда?"
  "Не думаю, - улыбнулся Диего, - Родриго останется на море. Не знаю в каком качестве, но... он, действительно, любит море, и это оправдывает для него все. Впрочем... мы уклонились в сторону, кажется, - он поднялся на ноги и подошел к столу, - Вернемся к нашему разговору... То есть, я думаю, Вы поняли то, что я Вам объяснил, и больше проблем не должно возникнуть, - внимательно посмотрев на Льюса, проговорил он. Молодой человек согласно кивнул, - Отлично. Значит, мы поняли друг друга. Теперь посмотрите сюда, капитан Скар. Это наш порт. Мы проведем в пути немалое время, как Вы понимаете, и в связи с этим..."
  И они склонились над картой, обсуждая общие планы и думая каждый о своем.
  ... "Лью-юс! Льюс, проснись!" - шепотом позвала девушка, расталкивая молодого человека, уснувшего прямо на диване.
  Тот медленно открыл глаза.
  "Армелия? Что случилось? - он быстро сел, встревоженно глядя в лицо девушке, - Ты... плачешь?"
  "Нет, - всхлипнула та, с ногами забираясь на диван и пристраиваясь рядом с ним, - Льюс... у нас был бы такой отличный шанс бежать... мы с Маттисом, Джимом и Лью уже все придумали, - пробормотала она. И молодой человек только теперь оценил прозорливость Диего Оро. Девушка снова хлюпнула носом, - Мы бы все так прекрасно устроили, - прошептала она, - А Зоя... отказалась!"
  Льюс удивленно поднял брови.
  "Отказалась... Зоя?"
  "Она говорит, что не может уйти от дона Родриго, не получив нечто важное, - откликнулась Армелия, - И это она получит только в Кото!"
  Льюс обнял девушку. Она, действительно, была расстроена, похоже.
  "Не переживай, Армелия, - улыбнулся он, - Мы не должны бежать сейчас. Поверь мне. В Кото и нас тоже ожидает нечто очень важное... Нечто, что может обнулить все наши долги с Сангре. Поверь".
  Армелия нахмурилась и сбоку заглянула ему в глаза.
  "То есть как это, Льюс? Ты теперь не хочешь освободиться от Сангре? Ты всем доволен?"
  "Поверь мне, я просто пока не могу тебе объяснить, - Льюс поцеловал девушку в висок и крепче обнял ее, - Но если все удастся, если мы удачно проведем этот рейд... тогда мы обретем полную свободу, Армелия. Мы сможем вернуться во Флентон свободными и даже богатыми, и, более того, мы сможем прекратить бегать от кого бы то ни было... навсегда. Это кончится. Понимаешь?"
  Армелия высвободилась и прямо посмотрела ему в глаза.
  "Каперство?" - сердито спросила она.
  Льюс улыбнулся. А малышка Мели соображает намного лучше, чем он предполагал.
  "Всего один рейд, - прошептал он в волосы девушке, снова обнимая ее, - Один рейд - и мы свободны!"
  "Надо сказать остальным, - серьезно откликнулась та, отталкивая молодого человека, - Пока они не придумали еще что-нибудь..."
  И, высвободившись из объятий Льюса, она быстро вышла из каюты.
  Молодой человек снова лег на диван и улыбнулся. Армелия сумеет внушить флибустьерам благоразумие лучше, чем он.
  ...Не успело еще и рассвести как следует, а капитаны уже подняли команды. В два дня нужно было успеть сделать очень много всего. Загрузиться провизией, набрать пополнение. Лодки должны были отправиться на берег множество раз. И это был не тот случай, когда следовало ограничивать свободу передвижения корсаров. Поэтому, должно быть, Диего Оро согласился в этот раз положиться на честность людей капитана Скара.
  Сделав все необходимые поручения относительно погрузки своим помощникам, капитаны встретились на "Фелиции".
  "Теперь главное, - произнес Оро, глядя в сторону берега, - Мы с Вами должны отправиться на берег за пополнением. Одни мы, конечно, не управимся в такой короткий срок, поэтому возьмем наиболее опытных матросов. Так как помощники и боцманы будут заняты... Я думаю, что в Вашем экипаже для этой роли отлично подойдут братья Роя и Серхио Абисмо. Но прежде, чем приступить к делу, нам нужно заглянуть еще в одно место и определить сеньорит на постой на эти два дня. Им не стоит быть здесь, когда здесь такая неразбериха".
  По большому счету с этим Льюс был согласен. Но заявление Оро о том, что Армелию и Зою придется определить на постой где-то в этом явно пиратском городке его настораживало.
  "У Вас есть место, где девушки могут остановиться? - спросил он недоверчиво, - Я хочу сказать: безопасное место?"
  "Вполне безопасное, - улыбнулся Диего, - Мой дом. Так что, собирайтесь. Встретимся на берегу".
  И он направился к лестнице, чтобы спуститься в лодку.
  Льюс нахмурился. Конечно, Роя и Абисмо - отличные кандидатуры, но он бы взял с собой еще одного человека. Точнее, одного человека он бы взял для охраны девушек. Зоя, конечно, молодец, она отлично дерется, и все-таки...
  "Маттис!" - молодой человек обернулся и оглядел палубу в поисках пирата, но того нигде не было.
  И догадливый Антонио Виенто подсказал капитану, что сейчас, должно быть, Маттиса Марино стоит искать на "Дельмире".
  "Точно! - Льюс ударил себя ладонью по лбу, - Ладно, Антонио. Найди сеньориту Армелию и отправляйтесь за ним и за Зоей, - обратился он к клерку, - Ты мне тоже понадобишься на берегу".
  "Слушаюсь, капитан!" - и юноша уже исчез.
  Льюс улыбнулся. Лучшего клерка нельзя и желать.
  ...Когда капитан Скар и его корсары ступили на берег остальные уже были там. И Льюс сразу заметил, что происходит что-то очень странное.
  Молодая темноволосая женщина (довольно красивая, кстати, особенно в гневе) наступала на Диего Оро, бурно жестикулируя и проклиная его по-испански на чем только свет стоит. А тот пятился и смущенно улыбался, повторяя только: "Химена, хватит, Химена, погоди..." И малыш лет пяти бегал вокруг них с веселым смехом, звонким голосочком сообщая всему побережью, что его мама снова ругается.
  Пабло Роя прокашлялся.
  "Не стоило так сразу знакомить сеньорит с Хименой, - произнес он с едва заметной улыбкой и добавил, остановив уже шагнувшего к паре молодого человека, - Постойте, капитан. Не надо вмешиваться в семейные дела. Химена пошумит и успокоится. Вы ведь потом пойдете к Диего? - Льюс утвердительно кивнул, и мужчина продолжил с улыбкой, - Ну, так как сначала Химена будет долго извиняться и в знак примирения потчевать вас всякой всячиной, то мы с Педро и Серхио подойдем туда через час, если Вы позволите?"
  "Ладно, - усмехнулся молодой человек растерянно, - Так эта женщина, насколько я понимаю, сеньора Оро?"
  "Да. А малыша зовут Руй. О! Педро!" - он обернулся к брату, и тот улыбнулся в ответ.
  "Забы-ыл? А я - нет! Руй! Руй Диас! - крикнул он, обращаясь к ребенку, и тот с веселым криком бросился к ним. Педро подхватил его на руки и закружил над головой, а потом извлек из-за пояса нож и протянул его мальчику, - Как обещали! Настоящая нахава! От мамы спрячь," - подмигнул он, спуская ребенка с рук.
  И тот побежал по берегу, весело размахивая ножом.
  Крик Химены на мгновение смолк, и женщина проследила за своим драгоценным чадом огромными от ужаса глазами. Но тут же глаза ее сверкнули гневом и, бросив в сторону братьев Роя понятное на всех языках "El idiota!", она догнала ребенка и отняла у него нож, после чего поток брани в адрес мужа с ее стороны только усилился.
  Теперь он обвинялся не только в том, что пропадает бог весть где и (полный ненависти взгляд в сторону девушек) бог весть с кем, не соблюдая супружескую верность и, должно быть, наплодив уже детей по всем Антильским островам - Малым и Большим, - да еще и набирается наглости привозить своих шлюх сюда, но и в том, что его бестолочи-корсары, которых - несомненно! - в детстве часто и сильно лупили по их пустым головам, подвергают опасности жизнь их первенца. Дальше следовало объяснение того, почему с таким "семь месяцев пропащим" мужем невозможно зачать второго, но к этому моменту те, кто понимал речь Химены, уже плакали... от жалости к Диего, должно быть.
  "Такая скандальная женщина! - произнес Маттис изумленно, остановившись рядом с Льюсом и потирая пораненое лицо, - Мы с Антонио и Оро еле оттащили ее от девушек... Как он ее терпит только?" - пробормотал он, бросив взгляд на смиренно выслушивающего крики жены Оро.
  "Терпит? - хмыкнул Пабло Роя, - Да я б что угодно отдал за то, чтоб в каком-нибудь безымянном порту меня ждала такая скандальная сеньора с моим сыном на руках! Пойдем, Педро. Для тех, кому некуда возвращаться, всегда открыты таверны".
  И он прошел мимо Маттиса, даже не взглянув на него.
  Маттис нахмурился.
  "Так-то оно так, только мы тут слушаем ее уже с полчаса," - пробормотал он смущенно.
  На самом деле он подумал (и остальные подумали то же самое в этот момент), что Пабло Роя прав, и вся их веселая корсарская жизнь кажется убогой в сравнении с одним мгновением жизни Диего Оро, вечно стремящегося домой. Потому что ему есть куда возвращаться.
  Диего вздохнул и осторожно сжал плечи Химены, заставив ее замереть.
  "Calla un minuto," - улыбнулся он, заглянув ей в глаза.
  И женщина обижено нахмурила брови, глядя на него.
  Армелия не могла понять слов сеньора Оро, но, судя по тому, как менялось выражение лица сеньоры Оро, они достигли цели. Сначала она смотрела на мужа сурово, потом - удивленно, с недоумением, пониманием и, наконец, закрыв рот ладонью, женщина шепотом призвала на помощь Господа.
  "Что ж ты сразу-то не сказал?! - воскликнула она, краснея. Ее английский, как оказалось, был безупречен, - Женщина Руя?!"
  "Да, - подтвердил Диего со снисходительной улыбкой, - А это сеньорита Армелия. Она невеста нового капитана Родриго - Льюса Скара. Познакомьтесь. Ну, а это - Химена! - добавил он, обернувшись к Льюсу, - Моя жена. Пойдемте. Да, Химена, молодой человек, которого ты поцарапала, - женщина залилась краской, искоса посмотрев на поцарапанного молодого человека, - Маттис Марино. Второй помощник на нашем новом судне... Антонио ты знаешь. Антонио, ты как?"
  "Ой, Господи! - вскрикнула Химена, - Да что ж такое?! Простите меня, сеньоры, сеньориты!"
  "Да все нормально," - пробормотал Маттис себе под нос.
  И Антонио откликнулся довольно бодро.
  "Не переживайте так, сеньора Химена! Кровь уже перестала..."
  "Правда, она милая?" - шепотом спросила Армелия, беря Льюса под руку.
  Молодой человек обернулся к ней.
  "У вас тут драка была, что ли?" - улыбнувшись, спросил он.
  Девушка пожала плечами.
  "Просто сеньора Оро появилась невовремя. Зоя как раз уговаривала Диего дать ей повести "La estrella del mar mediterraneo", - это название Армелия повторяла так часто, что слова отскакивали у нее от зубов. Девушка улыбнулась, - Ну, ты ж представляешь, как Зоя могла уговаривать дать ей поуправлять галионом? - лукаво спросила она, - Вот тут и появилась сеньора Оро. И Маттис едва не лишился глаза, а Антонио, ну, слава Богу, конечно, нос не сломали!" - и она весело рассмеялась.
  Льюс бросил на девушку быстрый взгляд. Он старался вести себя как ни в чем не бывало, потому что решил, что ее смутит заявление Оро об их отношениях, но Армелия абсолютно не казалась смущенной. И это было до боли обидно.
  ...У супругов Оро был прекрасный дом, окруженный садом, над которым хозяйка, должно быть, немало потрудилась.
  Армелия успела оглядеться, пока сеньор Оро приветствовал тещу.
  Вообще, если судить со стороны, то эта грузная женщина с сильным красивым голосом, конечно, пыталась задушить бедного Диего. Но Зоя утверждала, и остальные поддерживали ее в этом, что донна Лусия очень рада, и смысл ее слов сводится к чему-то вроде "Дорогой зятек вернулся!".
  Армелия отступила назад, любуясь аккуратным домом со множеством балконов и просторной верандой, выходящей в сад, украшением которого, без сомнения, были пальмы.
  "Сеньорита, пойдемте в дом, - позвала ее Химена, - Вы извините меня, - продолжала она, провожая девушек в залу, - Некрасиво... Но просто Диего не было семь месяцев! - Зоя и Армелия переглянулись и улыбнулись, - И тут... сначала появляется, даже не ночует, а потом появляется с девушками... Ну, и что я должна была думать? Тем более Вы, сеньорита, дали мне все основания думать именно так!" - обижено добавила она, обернувшись к Зое.
  Та весело усмехнулась в ответ.
  "Вот еще Руй этого не видел! - пробормотала Химена сердито, усаживая Маттиса в кресло и разглядывая следы своего гнева на его лице, - Хосефина! - крикнула она, - Живо, принеси воду! Потерпите, сеньор Марино... Антоньо... Ой, я так виновата! Хосефина!"
  Наконец, молодая мулатка появилась в дверях с тазиком воды и тряпками.
  "Донна прикажет еще что-нибудь?" - спросила она, уходя.
  Та нахмурилась.
  "Приготовь спальни для сеньорит. И... Сеньоры тоже остановятся у нас?" - она обернулась к Антонио.
  "Нет, сеньора Химена, - ответил тот, - Мы вернемся на корабль".
  "Ясно... Тогда, приготовь спальни для сеньорит... И живо накрывайте стол на, - Химена нахмурилась, - На одиннадцать человек... Вас ведь одиннадцать? - снова обернулась она к Антонио, - На одиннадцать человек, - подтвердила она свой приказ и склонилась к Маттису, - Потерпите, сеньор. Простите бога ради..."
  Зоя проводила Хосефину хмурым взглядом.
  "Рабыня?"
  "Служанка. Диего против рабов, - откликнулась Химена, обрабатывая раны Маттиса, - Но на Эспаньоле довольно свободных мулатов. Эта девушка очень старательная, - она улыбнулась, - Несомненно, она хорошо выйдет замуж. Сеньориты хотят чего-нибудь до обеда?"
  "На самом деле, - произнесла Зоя медленно, приближаясь к ней и глядя на женщину темными веселыми глазами, - Сеньориты не прочь пропустить обед, если сеньора предоставит им возможность помыться... в человеческих условиях," - добавила она весомо.
  И сеньора Оро быстро выпрямилась, озаренная этой мыслью.
  "Господи! Да ведь и правда, это для вас важнее пищи! - воскликнула она, окинув взглядом одежду девушек, - Диего говорил что-то, но я не придала значения... Сейчас, сеньориты... Все устроим. Хосефина! Обеспечь сеньорит всем необходимым. Одежду вы можете выбрать из моей. Наверное, подойдет, - она нахмурилась, глядя на девушек, - Хорошо же вас потрепало," - пробормотала она по-испански.
  Армелия бросила на Зою недоуменный взгляд, но та только усмехнулась в ответ.
  ...Снизу доносился смех и звуки музыки. И голос Пабло Роя снова пел о безответной, безнадежной любви, о которой так любят петь испанцы. Армелии не нужен был перевод, чтобы понять это.
  Упав на широкую кровать, девушка раскинула руки и блаженно улыбнулась. Как давно уже она не спала на кровати!
  "Чувствую себя рожденной заново!" - потянувшись, сладко зевнула она и посмотрела на Зою, устроившуюся у зеркала с гребнем в руке.
  Много всего произошло с тех пор, как они познакомились, - и битвы, и крушения, и как только не швыряла их жизнь, - но только этот старый деревянный гребень-полумесяц Зоя не потеряла и не бросила нигде, и она отказалась заменить его любым, даже самым дорогим и красивым, когда Родриго Сангре предложил это.
  "Ты голодна? - поинтересовалась она, отвернувшись на мгновение от зеркала. Армелия отрицательно покачала головой. Зоя улыбнулась, - Тогда тебе лучше поспать, - сказала она, снова принимаясь расчесывать свои длинные волосы, - Ты измотана, Армелия, а впереди нас вряд ли ждет нечто лучшее, чем то, что осталось сзади. Так что, употреби эти сутки с пользой - выспись впрок".
  "Пожалуй, ты права, - пробормотала девушка, забираясь под одеяло, и добавила уже совершенно сонным голосом, - А ты расскажешь мне что-нибудь? Мне никто до тебя не рассказывал сказок. Расскажи мне... про Мекнес..."
  "Мекнес - страшное место, - ответила Зоя серьезно, - Я расскажу тебе про Фес, первую столицу Идрисидов, - она мечтательно улыбнулась и отложила гребень, - Он был основан моим предком Идрисом бен Абделлахом, более известным вам под именем Мулая Идриса первого, когда тот бежал в Берберию от преследования аббасидского халифа в конце восьмого века, и берберские племена, увидев в потомке Пророка... Саля-ля-ху Алла-хий Ва-салляма! ...своего духовного вождя, стали принимать ислам и объединились в государство, ныне известное как Марокко... Это от слова "Марракеш", - пояснила она, - Есть такой древний город... Армелия?"
  Обернувшись, Зоя улыбнулась и замолчала. Армелия спала, уткнувшись носиком в подушку и бормоча что-то во сне.
  Достав из холщевого мешочка маленький пузырек из темного стекла, Зоя капнула из него на платок и положила его у изголовья девушки.
  "Спи сладко," - прошептала она.
  И Армелия блаженно улыбнулась во сне, ощутив аромат жасмина.
  Зоя быстро заплела две косы и, набросив на голову платок сеньоры Оро, вышла на балкон. Если она хочет попасть на рынок, это нужно сделать сейчас. Азартно улыбнувшись, девушка перескочила через перила и в два прыжка оказалась в саду.
  "Скоро вернусь, - заговорчески подмигнула она сеньоре Оро, - И не надо ставить Руя в известность об этом, ладно?"
  "Да уж, узнай об этом Руй - и тебе не жить," - пробормотала та растерянно, глядя вслед девушке, и вернулась в дом.
  ...Тихо открыв дверь, Зоя вышла в коридор и остановилась у лестницы, прислушиваясь. Сеньора Оро тяжело вздыхала.
  "Ладно, утром мы всех обманули, - произнесла она тихо, - Но если твоя подруга не вернется раньше Диего... ей точно не жить! Диего добрый, он мухи зря не обидит... Но он не скроет этого от Руя".
  "От какого Руя? - недоуменно поинтересовалась Армелия, - Ты все время повторяешь "Руй" и "Руй", но, кроме твоего сына, я никакого Руя не знаю..."
  "Еще как знаешь! - рассмеялась Химена, но смех ее не был веселым, - Руй, Родриго... ваш дон. Сына мы назвали в его честь, - она усмехнулась, - Желание Диего. А имя еще с тех пор, когда он был не старше твоего жениха... Или даже младше, наверное. Отец у него - дворянин, идальго... всю жизнь прослужил Эскуриалу, и Эскуриал наградил его нищетой... Он любил "Песнь о моем Сиде". Есть такая испанская поэма о герое Реконкисты Родриго Диасе де Биваре. Только тогда говорили не "Родриго" - "Руй"... Сейчас это как короткое имя. Так вот, Руя назвали в честь этого человека. Говорят (хотя поэмы я сама не читала, да и вообще знаю мало об этом), что он был великий воин. Воевал с маврами. И получил у них имя Эль Сид - Господин. А у испанцев - Кампеадор - Ратоборец. Руй так назвал два своих первых корабля, - Химена опустилась в кресло и грустно посмотрела на девушку, - Он ведь начинал с корсарским свидетельством... Было ему семнадцать или не было? - пробормотала она и тряхнула головой, словно сбрасывая невидимые узы, - Ну да ладно! Начинал он на службе Испании, проще говоря. Тогда, хотя все было точно так же, но разбой не считался разбоем, и Священная Инквизиция готова была оправдать любое убийство. У вас тоже так, даже не сомневайся. Пиратами называют лишь тех, кто грабит для себя. Тех, кто грабит для короля, называют каперами... Только Руй оказался несговорчивым. Кажется, он не прослужил Эскуриалу и двух лет. Поднял свой флаг..."
  "Ясно. Это тогда он познакомился с Диего?" - спросила Армелия, подсаживаясь ближе.
  "На пару лет позднее, - откликнулась Химена, - Он ведь на три года моложе Диего. А ты думала? - она звонко рассмеялась, - Он с самого начала был отличным флотоводцем. Звали его тогда Руй Сангре, и ходил он на двух кораблях, пущенных ко дну в один день... с тех пор ненавидит названия, связанные с Реконкистой и вообще с историей... Наглым он был очень, - улыбнулась она, - Захотел прибрать к рукам богатство старика Рейса..."
  Маттис подался вперед, услышав это имя, но Зоя остановила его и сделала знак молчать.
  "Какого Рейса?" - спросила Армелия.
  Химена снова рассмеялась.
  "Да ты еще совсем девочка! Мурат Рейс младший. Настоящее имя - Ян Янсон. Но не в этом дело. Он с 1627 года стоял во главе Бу-Регрегской республики..."
  "Это ведь... Это, - Армелия шумно выдохнула, - Это же "мятежный Сале"?!"
  "Верно. Сале и Рабат. Два пиратских города Варварского берега. Пиратские с незапамятных времен, и ничего им не делается, - усмехнулась Химена, - Так вот, Руй, смелый такой, атаковал корабли Рейса... И, конечно, был побежден и попал в плен. Но только хитрый голландец не убил его почему-то, а взял к себе... Ну, сам-то он на Варварский берег точно так же попал".
  "Я не понимаю, - пробормотала Армелия, - Африка - это так далеко... И при чем здесь Мурат Рейс, если я спрашивала про Диего?"
  "Диего служил тогда на одном из кораблей Рейса, - улыбнулась Химена, - Проще говоря, через год старик пропал... Кажется, его сцапали, все-таки, а может свои убили... ему уж под сто было, наверное... Стали выбирать нового адмирала, а эти двое под шумок увели корабль и стали промышлять в Карибском море, а потом, когда дело пошло на лад, и по Золотому треугольнику".
  "Вот это да! - медленно выговорила Армелия, - Я и не думала, что у дона Родриго и Диего такая история... Такая долгая дружба! И я думала, им больше лет... По крайней мере, про дона Родриго..."
  Химена рассмеялась.
  "Больше? Он выглядит старше своих лет, по-твоему?"
  "Ну, старше... Смотри... Семнадцать плюс два на Эскуриал, плюс два на себя, плюс еще год на Рейса... Это же всего... Двадцать два года! А Диего, значит, двадцать пять..."
  "И прибавь еще пять последних лет, - произнесла Химена с улыбкой, - Теперь выходит? Как раз пора на покой..."
  "Поэтому дон Родриго согласился на эту сделку? Он хочет уйти на покой?"
  "Руй? Меньше всего на свете. Но он хочет отпустить своих людей так, чтоб на суше их не ждала виселица. Пиратству все равно приходит конец, - Химена вздохнула, - Еще год или два - и на море останутся только самые отчаянные, те, кто рожден для этого. Должно быть, Руй будет среди них. Но не Диего! - произнесла она твердо, - Он обязан выжить и воспитать сына. В конце концов, он обязан выжить для меня! - добавила она страстно, - Я вышла замуж за корсара, но он еще в день свадьбы поклялся мне, что к тридцати годам накопит денег и уйдет из пиратов. А я обещала ему родить наследника. Я выполнила клятву, и теперь очередь за ним!"
  "А дон Родриго... он не боится, что его ждет виселица?" - спросила Армелия неожиданно, и Химена поняла, что девушка прослушала ее последние слова.
  "Нет, - ответила она спокойно, - Родриго идальго и не может быть подвергнут унизительным казням вроде повешения. Его могут только обезглавить. Так что, нет, Армелия, он не боится, - повторила она с горькой усмешкой и спросила вдруг, - Твоя подруга арабка? По ней видна ее кровь. Голубая, не так ли? - Армелия кивнула в ответ, и Химена продолжила мрачно, - Не зря Руй потянулся к ней, значит... Будет очень плохо, если она не поймет. Еще хуже - если предаст Руя. Он не простит. Она - первая женщина, которую Руй оставил при себе. И ведь он к ней даже не прикоснулся... Не красней, я не выпытывала ни у кого, это сразу видно. Но ведь я права? - Армелия снова кивнула, - Точно..."
  Маттис снова попытался пройти, и Зоя опять остановила его. Лицо молодого человека пылало. Как эта женщина смеет так рассуждать о Зое, словно она - обычная девка! Маттис не понимал, как сама Зоя может сохранять спокойствие в такой момент.
  "Она вряд ли к нему привязана, - тихо проговорила Химена, - Вряд ли испытывает хоть благодарность за жизнь и честь, что он ей сохранил. Ее гордость велика! Она больше гордости Руя, пожалуй, раз он до сих пор не сломал ее..."
  "О чем ты говоришь?" - в голосе Армелии прозвучал страх.
  "Я говорю о том, что любого можно сломать, даже очень гордого человека... Для этого есть сотни способов. Но, похоже, Диего прав, и Руй просто не хочет видеть ее сломанной. Надеюсь, она сумеет оценить хотя бы это..."
  Тихо ступая, Зоя снова ушла в комнату и закрыла за собой дверь. Маттис нахмурился и сел на ступени.
  "Химена! Мы вернулись!" - донесся снизу радостный голос Диего Оро.
  И Маттис нахмурился еще сильнее. Гордость, значит...
  ...Армелия радостно ахнула и, схватившись за ограждение, поднялась на цыпочках, вглядываясь в очертания порта. Так значит, это и есть Кото? Такой красивый!
  Правда, сам порт выглядел точно так же, как и все порты Эспаньолы, что ей довелось увидеть за прошедшее время... Серые и розовые коробочки слепых глиняных домов лепились к берегу и над берегом, иногда создавая целые кварталы, слепленные наподобие крепостей, которые, казалось, вот-вот рухнут в море, и выглядело все это довольно нищенски... Но зато город... У Армелии перехватило дыхание от восторга, когда "Дельмира" подошла ближе к берегу, и из предутреннего тумана выступили далекие силуэты белоснежных сияющих домов, похожих на дворцы со всеми этими колоннами и башнями...
  Молодой корсар остановился рядом с девушкой и приветливо улыбнулся ей.
  "Сеньорите нравится Кото? - произнес он, - Сеньорита еще не так изумится, увидев Ле-Ке!"
  Армелия недоверчиво посмотрела на этого юношу. Конечно, она мало чего красивого видела в жизни, но... даже представить нечто более прекрасное, чем утренний Кото...
  "Ле-Ке такой красивый?" - спросила она.
  Парень рассмеялся.
  "Сеньорита, Ле-Ке прекраснее Кото в тысячу раз! - воскликнул он, - Вы сами увидите и оцените это! А его дворцы... Впрочем, Вам и в Кото, наверняка, придется повидать дворцы, не так ли?"
  "Разве? - удивилась Армелия и добавила, нахмурившись, - Дон Родриго говорил, что он посетит в Кото какой-то прием, но он хотел взять только Зою..."
  Парень снова весело рассмеялся.
  "Сеньорита совсем не знает правил "La vela libre"! - сказал он, - Все капитаны дона имеют равное право на развлечения. Если в Кото дон идет на праздник, значит, все капитаны идут с ним... А значит, и невесты капитанов тоже! - добавил он с лукавой усмешкой, заставив девушку густо покраснеть, - Готовьтесь, сеньорита. Завтра Вас ждет прекрасный вечер".
  Армелия улыбнулась и, преодолев смущение, снова посмотрела в лицо парню.
  "Меня зовут Армелия, - сказала она, - А Вас, сеньор?"
  Теперь пришла очередь корсара смущаться.
  "Сеньорита! - пробормотал он, страдальчески морщась, - Простите мне мои манеры! - и, склонившись в, возможно, излишне галантном поклоне, он представился, - Эрнандо Рамирес к Вашим услугам!"
  "Рамирес? - повторила девушка медленно, - У испанцев это распространенная фамилия, или Алехандро Рамирес, действительно, Ваш родственник?"
  "Рамирес - очень распространенная фамилия! - рассмеялся корсар, - Но Алехандро, действительно, мой брат... Или сеньорита Армелия думала, что Роя - единственные братья в компании?" - усмехнулся он.
  Армелия уже совсем забыла о своем смущении.
  "Может быть, сеньор Эрнандо, Вы просветите меня в этом вопросе? - улыбнулась она, полностью оборачиваясь к корсару, и добавила погодя, - И, может быть... мы ведь сверстники... обойдемся без излишних любезностей?"
  "Как пожелает сеньорита!" - рассмеялся Эрнандо.
  Он даже удивился, что невеста капитана так запросто болтает с ним, но это было весело и приятно. Семнадцатилетнему парню скучно на море...
  "Итак, - произнес он, весело щурясь от лучей восходящего солнца. - Братьев Роя и братьев Рамирес ты уже знаешь... Кстати, наш дядя Хосе тоже в компании, но он на "Инфанте", вряд ли ты его видела..."
  "Это не тот Хосе, у которого кухня на "Долорес" плесенью зарастала? - нахмурилась Армелия, - Значит, теперь он гробит своей стряпней экипаж "Инфанты"?"
  Эрнандо покатился со смеху.
  "Ну, значит, и дядю нашего ты знаешь! - сказал он, вытирая слезы, - Я рад, что его не определили на "Дельмиру". Я, знаешь ли, собираюсь стать здесь как минимум вторым помощником!"
  Девушка тоже рассмеялась.
  "А пока ты кто?"
  "Ну, до того момента, когда дон доверил "Дельмиру" сеньорите Зое, я был юнгой... А теперь вроде как обучаюсь на рулевого... Сеньорита решила, что я способный, - Эрнандо сам удивлялся этому, - Кстати, а где сама сеньорита обучилась так обходиться с кораблем? - заговорчески склоняясь к Армелии, прошептал он, - Она даже звезды читает... Это удивительно для женщины".
  "Если б я знала, - пробормотала та, - Но ты начинал про родственников и как-то легко перешел к Зое, а?" - усмехнулась она и заметила, что парень покраснел.
  Армелия едва заметно вздохнула. Не первый и не последний.
  "Ладно! - весело откликнулся Эрнандо, - Тогда, хочешь, удивлю? - конечно, Армелия хотела, - Вы ведь видели Химену, жену капитана Оро? Знаешь как капитан познакомился с ней?"
  "Конечно, не знаю! Как?" - воскликнула девушка, уже сгорая от любопытства.
  "Мигеля Суэртэ знаешь? - медленно продолжил Эрнандо, оттягивая момент признания, - Он ведь навещал Оро, да? Не задумалась - почему?"
  "Эр-нан-до!" - требовательно воскликнула Армелия, наступая на молодого человека.
  И тот снова рассмеялся.
  "Мигель - отчим Химены! - выдал он, наконец, и довольно ухмыльнулся, глядя на изумленную девушку, - Не ожидала?"
  "А вроде не похоже было, чтоб донна Лусия и он," - пробормотала Армелия и смолкла, обернувшись на крик.
  "Рамирес, чтоб тебе! - Зоя негодовала, - Ты намерен быть капитаном когда-нибудь или собираешься всю жизнь драить палубы?! Живо сюда! Входим в порт! Рулевой на мою голову..."
  "Сеньорита Зоя сердится, - пробормотал Эрнандо и улыбнулся Армелии, - Ну, я побегу! Удачи, Армелия!"
  "И тебе удачи!" - улыбнулась та в ответ.
  Она знала, что, сойдя с "Дельмиры" сегодня, может не увидеть этого мальчика больше никогда.
  ...Капитан Скар хмурился, глядя на корабль, бросивший якорь неподалеку от "Фелиции". Зоя отлично справилась. Все-таки, Сангре не ошибся, доверив ей управление "Дельмирой". Она, кажется, даже обучила там кого-то... Неугомонная...
  Но вот эта парочка у левого борта капитану совсем не нравилась. Когда он отпускал Армелию на "Дельмиру", предполагалось, что она будет там с Зоей, но вот уже второй день он наблюдает, как к ней липнут какие-то подозрительные испанцы... и она, похоже, совсем не против! Льюс мрачно вглядывался в фигуры людей на борту "Дельмиры". Проклятье! Да уж куда ближе-то?! Он запомнит этого наглеца!
  "Капитан Скар, - окликнул его Мигель, останавливаясь рядом, и понимающе усмехнулся, взглянув на "Дельмиру", - Вы либо должны убить его, либо проигнорировать это, показав всем, что доверяете своей женщине, - произнес он тихо, - Вы не должны проявлять слабость перед корсарами..."
  "Боцман... У Вас ко мне какое-то дело?" - более чем мрачно откликнулся тот, полоснув по лицу Мигеля злобным взглядом.
  Тот снова усмехнулся.
  "У дона Родриго, несомненно, есть к Вам дело, капитан, - ответил он, - Поэтому Вам не стоит заставлять его ждать".
  Тяжело вздохнув, Льюс отвернулся от "Дельмиры" и посмотрел в лицо испанцу. Он бы не ухмылялся так, будь он на его месте! Но, слава богу, на его месте до сих пор еще он сам... Усмехнувшись своим мыслям, Льюс отошел от борта.
  "Помощник, займитесь закупкой провизии, - обратился он к Малику, неизвестно как появившемуся рядом, - И пусть сеньорита Армелия выскажет свои пожелания относительно экипажа... она хотела что-то сделать, кажется..."
  "Сеньорита Армелия просила отпустить ее в город с сеньоритой Зоей за лекарствами, а для экипажа она не просила, а требовала баню," - напомнил Малик.
  "Что ж, боцман, организуйте помывку людей, - произнес Льюс и задумчиво добавил, - А насчет берега я отвечу когда вернусь. Пока пусть Армелия остается на "Фелиции". Пошлите за ней шлюпку. И мне подготовьте шлюпку тоже. И, Антонио, ты поступаешь в распоряжение сеньориты," - проговорил он, глядя в сторону "Анхелики".
  Юноша непонимающе посмотрел на своего капитана.
  "Капитан... А сеньорита Зоя должна остаться на "Дельмире"?" - спросил он.
  "Даже не знаю, - протянул Льюс, все так же внимательно глядя на галион, - Может быть, и должна была бы..."
  С "Анхелики" послышались крики и смех. И только теперь корсары на "Фелиции" заметили то, за чем их капитан наблюдал уже несколько минут, и мгновенно облепили борт корабля. Льюса оглушили их крики и свист.
  "Опалино! Безумная! Что ты творишь? Неужели трудно было шлюпку попросить? Эй, на "Анхелике"! Бросьте лестницу этой ненормальной!" - кричали корсары, глядя на девушку, подплывающую к борту галиона.
  "Эти идиоты не дали мне шлюпку! - крикнула та в ответ, уцепившись за сброшенную лестницу, - Ваш дон считает, наверное, что мне полезно плавать! Фу! Вода такая грязная! Эй, Маркес! У твоего галиона дно обросло!" - весело смеясь, выкрикнула она, поднимаясь наверх и полностью игнорируя свист корсаров, не отрывавших от нее взглядов все это время.
  ...Родриго Сангре обернулся к боцману. Он оставался невозмутимым, но опытный Рамирес понимал, что дон в гневе.
  "Алехандро, заставь этих горлопанов замолчать. Думаю, общая уборка судна вполне подойдет для этого," - произнес Сангре мрачно.
  И Алехандро вздохнул, сожалея о судьбе своих корсаров. Не надо сердить дона.
  "Парни, хватит орать! - крикнул он, отходя, - Дон Родриго объявил на сегодня общую уборку, так что, живее, за дело!"
  Смех сменился стоном.
  "Уборка?! А как же берег?! Дон Родриго!" - но, взглянув на дона Родриго, корсары смолкли и понуро побрели исполнять приказание. Сами виноваты. Не надо сердить дона.
  "Сеньоры, это все, - произнес Сангре, обернувшись к капитанам Маркесу и Висентесу, которые старательно зажевывали улыбки, - Об остальном мы поговорим с вами после приема у Сервантеса. Поэтому не напивайтесь до потери сознания, хорошо? - неожиданно весело улыбнулся он, - И после приема я жду вас обоих на "Звезде Средиземноморья". Да, Мануэль... Реши к этому времени, кого ты посоветуешь на роль капитана "Дельмиры", иначе я обойдусь уже без твоих советов!"
  "Ты всегда именно так и поступаешь! - рассмеялся тот, взглянув на девушку, появившуюся из-за борта за спиной дона, - Ладно, Родриго, тогда до завтра!"
  "До завтра," - Сангре проводил капитанов взглядом до тех пор, пока они не скрылись за бортом.
  Он даже не обернулся, услышав удар и хлюпанье за своей спиной. Медленно сняв тяжелый богато расшитый плащ, Родриго швырнул его, не глядя, и его тихий голос прозвучал страшно, когда он заговорил.
  "Прикройся!"
  Плащ упал на палубу у его ног.
  "Кольцо!"
  Родриго обернулся и гневно посмотрел в лицо девушке, но встретил еще более гневный взгляд.
  "Кольцо! - требовательно повторила она, протягивая к нему раскрытую ладонь, - Ты дал слово, что в Кото вернешь мне его!"
  Мужчина медленно проскользил взглядом от глаз и до стоп девушки и удивленно хмыкнул.
  "Ты не могла подождать даже часа?" - спросил он.
  "Я не могла ждать ни мгновения! - выпалила Зоя зло, делая шаг к нему, - Верни мне мое кольцо! Ты обещал!"
  Родриго нахмурился. Ему показалось, или в ее голосе прозвучали слезы?
  "Ладно, держи, - вздохнул он, снимая с пальца массивное золотое кольцо с печатью, - Не думаю, чтоб оно было особенно ценным, - и, бросив быстрый взгляд на вспыхнувшее от негодования лицо девушки, он поинтересовался невинно, продолжая вертеть перстень в руках, - А вот мне интересно, что это за загогулина?"
  Зоя вырвала кольцо из его рук.
  "Это не загогулина! - выкрикнула она, - Это арабская вязь!"
  "По мне, так просто загогулина, - откликнулся Родриго, - И камушки какие-то неяркие... так себе..."
  "Это не загогулина! - корсары на "Анхелике" и двух рядом стоящих судах вздрогнули от этого крика. Даже дон посмотрел на разъяренную девушку большими от удивления глазами, - Это имя Аллаха! - выдохнув, добавила та тише, - Это фамильный перстень. Он мне... от мамы остался! - Родриго попытался увлечь ее к каюте, но Зоя оттолкнула его, и в ее глазах сверкнули слезы, - И ты посмел осквернить его своим прикосновением! - выкрикнула она, - Не прощу! Никогда не прощу! Гнусный шантажист!"
  Родриго поднял с палубы плащ и набросил его на голову девушки. Крики смолкли.
  "Обычно так делают, чтобы попугаи не орали, - произнес он весело, - Переоденься. И вымойся, что ли... Вода здесь, правда, грязная. После обеда пойдем в город".
  Его шаги уже стихли, а девушка все еще стояла, не шевелясь. Он мог простить ей то, что другие видели ее тело, но он не мог позволить другим увидеть ее слезы?
  Зоя стащила плащ и быстро направилась к каюте. С каждым днем все становится хуже и хуже...
  ...............................................................................
  ... "Как - без Армелии? - Зоя стояла посреди каюты и старательно расчесывала волосы, сердито глядя на Родриго Сангре, - Я же сказала, что хочу пойти на рынок с ней!"
  "Брось, Опалино! - беспечно откликнулся тот, опускаясь в кресло и задумчиво перебирая пряди мокрых еще волос девушки, - Я уверен, что голубую иранскую глину и бандж ты уже купила в последнем порту... Или думала, я не догадаюсь о твоих планах?"
  "Странно, что ты не приставил ко мне охрану в таком случае!" - бросила девушка, вырываясь.
  Сангре весело усмехнулся.
  "Зачем? Если у меня было твое колечко... А почему ты его не носишь, кстати?"
  "А вот не ясно!" - бросила Зоя зло, снова ускользнув от рук корсара.
  "Вы ведь носите кольца и на больших пальцах тоже," - пробормотал тот.
  Глаза девушки сверкнули гневом.
  "Оно и на большой палец велико! Слушай, хватит болтать глупости! Почему нельзя Армелию и Льюса взять с собой?"
  "Потому что Армелии и Льюсу иногда полезно побыть и наедине, - усмехнулся Сангре, - Мы их так никогда не поженим, если они будут встречаться только на глазах всего экипажа! - рассмеялся он, - Но ты не волнуйся, они тоже пойдут в город. Скару выплачено первое жалование, Армелии - тоже... Так что, они как-нибудь и без тебя справятся. Тем более, им тоже нужно подготовиться к приему. У леди до сих пор нет платья, - Сангре вздохнул, - Придется вам выбирать из того, что есть на кораблях..."
  Зоя быстро заплетала косы, и она уже совсем не сердилась.
  "Да есть у нас платья! - сказала она, - Сшили уже... Неплохо было бы купить еще материи... Но меня другое интересует: зачем мы с тобой идем на берег?"
  "Украшения, - улыбнулся корсар, - Тебе так ничего и не понравилось, а твое кольцо непригодно для этой цели... Тебе идут косы. Знаешь?"
  Зоя страдальчески смежила веки.
  "С каждым днем все становится хуже и хуже," - пробормотала она.
  Родриго Сангре удивленно посмотрел на девушку. Ну, может быть, она и права...
  "Потерпи еще немного," - произнес он тихо.
  ...Родриго Сангре сердито хмурился, глядя на девушку, которая безо всякого притворства сияла от счастья, перебирая золотые и серебряные браслеты и серьги и быстро переговариваясь с торговцем-арабом. Этот поход на рынок станет притчей во языцех, если кто-нибудь здесь узнает его. Но что делать, если Зоя так ненавидит европейские украшения? Ему так и не удалось уговорить ее хотя бы заглянуть в ювелирную лавку.
  Старый араб довольно щурился, слушая девушку и искоса поглядывая на ее спутника. Сегодня он опустошит карманы этого испанца!
  "Госпожа прекрасно разбирается в украшениях, - произнес он по-арабски, раскладывая перед девушкой браслеты, - Пускай госпожа оценит это... Это..."
  "Индия, - медленно произнесла Зоя, и глаза ее засияли еще ярче, когда она примерила витиеватый золотой браслет, - Великолепно! С кем торгует господин, если у него находятся такие вещи? И, может быть, тогда, раз уж у господина есть столь прекрасные индийские украшения, - она отложила браслет к выбранным вещам и добавила тише с веселой улыбкой, - То и индийское оружие у него не хуже?"
  Родриго нахмурился и прислушался. Ему, определенно, не нравилось то, что эти двое говорят по-арабски!
  Араб удивленно поднял брови, но быстро опомнился. Что ж... даже если эта девушка прирежет сейчас испанца... это научит испанцев правильно выбирать рабынь.
  "Какое оружие интересует прекрасную госпожу?" - с улыбкой поинтересовался он, бросив на Сангре бытрый взгляд.
  Зоя отодвинула украшения и выпрямилась.
  "Госпожу интересует катар!"
  Посмотрев еще раз на Сангре и убедившись, что тот отвлекся на разговор с другим торговцем, араб извлек из своих тюков несколько клинков и разложил их перед девушкой.
  Лицо Зои озарила улыбка, которую можно было бы назвать мечтательной, если бы только она смотрела сейчас на украшения, а не на массивные треугольные ножи с н-образными рукоятями, которыми в бою индусы ломали ребра своим противникам. Взяв в руки один кинжал, Зоя взвесила его и ласково провела ладонью по клинку, коснувшись клейма оружейника.
  "Восхитительно! - прошептала она, сжимая рукоять и поражая невидимого врага, - Великолепно!"
  Глаза торговца округлились от изумления. Он думал, что эта гулия способна убить, конечно, но... у нее, действительно, хорошо поставлен удар! Может ли это означать...
  "Госпожа не впервые держит катар в руках, - произнес он изменившимся голосом, приближаясь к девушке, - Госпожа, определенно, умеет обращаться с этим оружием. Это поразительно! Но ведь госпожа не индуска?"
  "Нет. Но разве индийское оружие не прекрасно? - улыбнулась Зоя, - Катары, шамширы, - она горько вздохнула и посмотрела в сторону Сангре, - Дядя, воспитавший меня, любил индийское оружие... Должно быть, он погиб в том бою. Вряд ли Салах-ад-дин успел..."
  "Шейх Мансур жив! - шипящим шепотом произнес торговец, сжав запястье девушки и притягивая ее к себе, и зашептал очень быстро, - Если ты та, о ком я думаю, скажи, куда вы направитесь. Я донесу весть до шейха. Он ищет тебя, дочь Ан-нахид!"
  "А его сын? - прошептала Зоя, - Где они?"
  "Оба живы. На Барбадосе..."
  "Пожалуй, мы возьмем все, что выбрала сеньорита, - прозвучал над их головами сердитый голос Сангре, - И эту штуковину тоже. Ты зарезать меня ей хочешь, что ли? - усмехнулся он, разглядывая катар, и добавил недовольно, - А почему у вас такие лица, словно вы призрак увидели?"
  "Нет, ничего, - пробормотрала Зоя, поднимаясь на ноги. Она от неожиданности даже забыла, что Сангре не знает арабского, - Я все выбрала. Идем".
  Пересчитав деньги и убрав их, араб улыбнулся Сангре.
  "Благодарю Вас, господин. Вы оказались намного щедрее всех моих прежних покупателей! - он достал из-под прилавка небольшую шкатулку и, открыв ее, улыбнулся снова, - Поэтому, прошу Вас, примите это в дар от меня. Госпожа любит индийские украшения, но, все-таки, госпожа арабка, не так ли?"
  Сангре довольно усмехнулся, заметив как счастливо просияло лицо девушки при виде массивных золотых браслетов, покрытых разноцветной эмалью со строками из Корана, наверное.
  "Да, госпожа неравнодушна к арабской вязи, - ухмыльнулся он, - Это должно ей понравиться. Но они дорого стоят, должно быть..."
  "Это подарок, - с поклоном повторил араб, - Подарок для господина, который был столь щедр, - улыбнулся он, протягивая Зое шкатулку и подозвал одного из своих подростков-помощников, - Вы так много купили. Господам не стоит таскать все самим. Ахмед поработает амбалом для вас сегодня, - и он снова склонился в подобострастном поклоне, - Приходите еще, господин!"
  "Думаешь, этому мальчишке можно доверить золото? Он не удерет?" - усмехнулся Родриго, нагружая мальчика.
  Зоя хмуро посмотрела на него.
  "Думаю, что он знает испанский!" - ответила она сердито.
  И Ахмед весело рассмеялся, услышав эти слова. Нечасто кто-то заступался за него.
  "Ты сирота? - спросила Зоя по-арабски, обернувшись к нему, - Давно так живешь?"
  "О, госпожа, я совсем неплохо живу! - улыбнулся мальчик в ответ, - Дядя очень добр ко мне. Он добрый мусульманин, он помнит слова Пророка..."
  Сангре поморщился, услышав как эти двое воскликнули в один голос "Салля-ля-ху Алла-хий Ва-салляма!" В своей любви к Пророку арабы просто невозможны!
  "Опалино, а не могли бы вы говорить по-испански? - проговорил он недовольно, - Мне не нравится, когда я чего-то не понимаю".
  После нескольких часов блуждания по рынку Сангре вполне понял какой ошибкой было просить об этом. Теперь он знал всю биографию и даже родословную мальчика Ахмеда, а также частично - житие Пророка, его жен, дочерей, зятьев и внуков, и, конечно, его любимой внучки Зейнаб, ибо, узнав настоящее имя Зои, Ахмед уже не замолкал, и одна история из жизни добродетельной Зейнаб бинт Али сменяла другую. Зою это, похоже, очень забавляло.
  "А ты неплохо образован, - усмехнулась она, когда мальчик досказал очередную историю, - Не похоже, чтобы ты всю жизнь бродил со своим дядей..."
  "Что Вы, госпожа! - откликнулся тот, - Два года я даже посещал медресе... Но мои родители умерли, и учеба стала невозможной. Но когда я накоплю денег я обязательно продолжу обучение! - добавил он с улыбкой, - Величайшие мужи прошлого говорили, что знание приближает нас к Раю".
  "Воистину так! - улыбнулась Зоя, протягивая ему несколько монет, - Держи. Спасибо, Ахмед".
  "Будте счастливы, госпожа Зейнаб!" - улыбнулся мальчик и исчез в толпе.
  Зоя вздохнула.
  "Никогда он не накопит достаточно денег, чтобы попасть в медресе, - произнесла она тихо, - Так всю жизнь и прослоняется с торговцами..."
  Сангре внимательно посмотрел в лицо девушки. Оно было таким печальным в эту минуту!
  "Ты точно не хочешь вернуться за тем браслетом? - ухмыльнулся он, заставив девушку покраснеть, - Я же сказал, что куплю".
  Зоя метнула в него гневный взгляд.
  "Я же сказала, что не нарушаю договоров! - ответила она, отворачиваясь, - Я выбрала! И потом, - она усмехнулась, - Разве я не достаточно разорила тебя сегодня?"
  "Разорить Родриго Сангре не так уж просто, тем более, за один день! - рассмеялся мужчина, - И один браслет роли не играет. Разве что твое слово, - добавил он с насмешливой ухмылкой, - Впрочем, дело твое".
  И он подозвал причаливших к берегу корсаров.
  ...Не смотря на то, что вся работа на "Анхелике" была закончена, и смилостившийся дон даже согласился отпустить часть корсаров в город уже сегодня, никто из них не собирался покидать галион. Более того, корсары, отпущенные на берег с других судов тоже норовили попасть на "Анхелику", и Мануэль Маркес уже строго-настрого приказал своим людям больше никому не спускать лестниц, даже если они оборутся там внизу. На самом деле, капитан подозревал, что, если допустить на "Анхелику" всех желающих увидеть сеньорит в вечерних платьях, то галион просто не выдержит.
  "Родриго, а нельзя было обойтись без этого представления? - с улыбкой поинтересовался он у дона, останавливаясь рядом с ним и обводя взглядом толпы корсаров вокруг, - Тебя не пугает это всеобщее возбуждение? По-моему, команды "Анхелики", "Фелиции" и "Инфанты" с "Дельмирой" просто с ума сходят по нашим дамам. Посмотри, те, что не попали сюда, чуть ли не валятся за борт своих кораблей! А на марсах я вообще никогда столько дозорных разом не видел!" - он рассмеялся, и дон ответил ему снисходительной улыбкой.
  "Во-первых, Мануэль, давай оговорим сразу, что эти милые сеньориты - не "наши" дамы, - насмешливо произнес он, - Это моя и капитана Скара дамы. Так что, не ошибайся больше в этом вопросе. Хорошо? - Льюс величайшим усилием воли сдержал улыбку, а дон продолжал все так же невозмутимо, - И, во-вторых, почему меня должна пугать расположенность к ним команд? Поймите, сеньоры, - обратился он ко всем капитанам разом, - Даже самым озверелым преступникам хочется видеть в своей жизни нечто прекрасное. А сеньориты прекрасны безо всяких оговорок!"
  "Определенно, это так!" - улыбнулся Федерико Висентес, первым склоняясь в низком поклоне перед появившейся из дверей капитанской каюты девушкой.
  Этому примеру без промедления последовали остальные. И Армелия отметила, хотя, конечно, с надстройки и в сумерках было видно не очень отчетливо, что они, должно быть, подмели палубу перьями своих шляп. Следом за капитанами пред ней склонились все корсары, и девушка, которая и без того была очень растеряна, замерла, не представляя, как же ей достойно ответить на столь галантный прием. Впрочем, особого выбора у нее не было, и Армелия присела в реверансе, покраснев, должно быть, до самых пяток, если только пятки могут покраснеть от смущения. Корсары радостно зашумели, и среди этого шума она различила знакомые голоса и ободряющие крики, и Армелии вдруг стало намного легче. Даже прием у дона Сервантеса больше не казался таким пугающим как раньше. Девушка выдохнула и медленно спустилась на палубу.
  Капитаны улыбались ей, а глаза Льюса как-то странно, влажно, блестели, когда он смотрел на нее. И со всех сторон звучало не нуждающееся в переводе "Bella!".
  Армелия робко улыбнулась и оперлась о руку Льюса.
  "Ты прекрасна," - прошептал он по-английски.
  И это напомнило остальным, что испанского сеньорита Армелия не понимает.
  "У сеньориты безупречный вкус, - улыбнулся Сангре, поклонившись ей снова, уже не так низко как прежде, - Жемчуг Вам, без сомнения, очень идет".
  Он окинул привычным взглядом фигуру девушки и невольно вздохнул. Он получил бы за нее десятки тысяч в Ле-Ке или Магрибе...
  Перламутровое платье в английском стиле, не слишком вызывающее и не чопорное, с небольшим декольте, украшенным тончайшими кружевами, и искусно вышитой нижней юбкой, с достаточно длинным, но не слишком длинным шлейфом... нити жемчуга на шее и на запястьях, и жемчуг в прическе... Все это как нельзя лучше шло нетронутой и невинной красоте Армелии и как нельзя лучше подчеркивало ее превосходство над французскими жеманницами Кото с их оголенными плечами и обилием безвкусных украшений при отсутствии собственной красоты, подобной красоте этой девочки...
  "Вы сделали прекрасный выбор, сеньорита Армелия, - продолжил Сангре тихо, - По чести сказать, я опасался, что вы с сеньоритой Зоей попадете под влияние французской моды..."
  Армелия весело рассмеялась.
  "О нет, дон Родриго! Это нам не угрожает! - ответила она, - По-моему, платья во французском стиле слишком вызывающие, а Зоя... Ей это точно не грозит!" - снова рассмеявшись, произнесла девушка.
  "Кстати, а где Зоя?" - нахмурившись, поинтересовался Льюс, который начинал уже подозревать, что Сангре флиртует с Армелией, и это было очень неприятно.
  Девушка посмотрела сначала на него, потом на дона и тоже нахмурилась.
  "Она почти готова, - ответила она, - Просто... Дон Родриго, она уже выбрала украшения и, когда Вы прислали ту шкатулку... Зоя думает..."
  Армелия опустила глаза. Она не могла сказать дону, как именно отозвалась о нем Зоя, открыв ту шкатулочку. Она сама не понимала, почему Зоя так разозлилась на такой прекрасный подарок.
  "Оба-на! - прозвучал над "Анхеликой" голос одного из корсаров, - Эт-то что еще такое?"
  И в следующие мгновения над галионом зависла зловещая тишина. Корсары только взглядами следили за фигурой в черном шелковом одеянии, из которого, кроме кистей рук и глаз, не было видно больше ничего. Это была Зоя, конечно, но в этот раз даже Малик не мог уяснить для себя причины ее поступка.
  Впрочем, когда девушка приблизилась к онемевшим от изумления капитанам, тем стало понятно, что одежда у нее, все-таки, праздничная... наверное... потому что по краям накидки и платка, закрывающего лицо, серебром были вышиты какие-то символы, очень сильно напоминающие арабскую вязь.
  "Умеешь шокировать, - улыбнулся Родриго Сангре, прервав тягостное молчание, и протянул девушке руку. Конечно, костюмы у них явно не сочетались, но, похоже, дону было все равно, - Что это?"
  "Никаб. А под ним - абаи, - откликнулась черная фигура голосом Зои, и только теперь корсары вздохнули с облегчением, вполне удостоверившись, что это, действительно, она, - Ты же не любишь, когда на меня смотрят, - добавила девушка шепотом, вызвав на лице дона веселую ухмылку, - И, думаю, в том обществе, что нас ждет, мне это и самой будет неприятно, - она невесело усмехнулась, - И как вас угораздило допустить на Эспаньолу французов!"
  "Сеньорита! Позвольте заметить, они на Эспаньоле безо всяких прав, и, вообще, захватническая политика Людовика просто чудовищна! Она совершенно неразумна!" - откликнулся Федерико Висентес горячо.
  "Ну да, ну да! - усмехнулась Зоя, - То есть, по-Вашему, повырезать местное население, развалить все хозяйство и довести остров до того, что там полынь не растет, а потом еще и безо всяких договоров и отступных, даже без войны, фактически уступить половину его французам - это, что, разумная политика?! Кстати, французы взялись за дело с умом, в отличие от ваших инфантов..."
  "Сеньорита! - капитан Висентес задохнулся от гнева, - Вы говорите такие вещи! Не думаете ли Вы, что, раз я пират, то не могу быть патриотом?"
  "А Вы можете?!"
  Льюс посмотрел на скисшую физиономию Сангре. Да, так пройдет весь их путь до поместья Сервантесов! Это был уже не первый подобный спор Зои и Федерико Висентеса.
  Посмотрев на Армелию, Льюс весело улыбнулся ей.
  "Они неутомимы".
  "Правда! - пытаясь сдержать смех прошептала девушка, - Не удивлюсь, если и на приеме они продолжат в том же духе".
  "Тогда мне будет жаль Сангре".
  Армелия укоризненно посмотрела на молодого человека. Ну вот ни капельки жалости не было в его смеющемся взгляде!
  ...Впрочем, к тому моменту, когда Родриго Сангре со своими капитанами прибыл на прием в поместье дона Рикардо Сервантеса, общими усилиями удалось, все-таки, если не переубедить Зою в ее мнении относительно внешней политики Испании последних пятидесяти лет, то хотя бы убедить ее и Висентеса не поднимать эту тему на приеме. Действительно, в обществе испанцев, англичан и французов, которые - в большей или меньшей степени - все претендовали на земли Эспаньолы, заводить подобные разговоры было просто неразумно.
  "Не хотелось бы спровоцировать драку! - улыбнулся Сангре, выходя из кареты и снова предлагая девушке руку, но Зоя не обратила на это внимания и пошла чуть позади него, опустив взгляд. Мужчина весело усмехнулся, - Изображаешь рабыню? Ну-ну! Развлекайся! - произнес он с улыбкой и обернулся к капитанам, - Так, сеньоры, пока вы можете наслаждаться праздником, но не забывайте, что мы здесь, все-таки, для дела. Поэтому особенно не увлекайтесь, - добавил он, обращаясь к Маркесу и Висентесу, - И, сеньорита Армелия, - произнес он тише, посмотрев на девушку, - Вам лучше не отходить от своего кавалера. Проклятые французы, когда напиваются, совершенно не соображают, что творят. Впрочем, как и все," - добавил он задумчиво.
  Льюс посмотрел в спину дона с ненавистью.
  "Почему я только сейчас узнаю об этом?!" - громким шепотом произнес он, но, ощутив прикосновение Армелии, смолк, не высказав Сангре всего, что он думает по этому поводу.
  "Не волнуйся, у меня стилет с собой, - улыбнулась девушка ободряюще, - Ничего не случится".
  Сангре на мгновение остановился, но даже не обернулся. Он отлично чувствовал улыбку Зои спиной.
  ...Едва переступив порог дома Рикардо Сервантеса, который, действительно, больше походил на дворец, Армелия замерла, ослепленная блеском и роскошью обстановки и общества, собравшегося там в этот вечер. Французские жеманницы, действительно, были бесстыдны.
  "Они б еще вообще без платьев пришли!" - пробормотала девушка сердито, скользнув взглядом по обнаженным плечам и почти не прикрытым прочим частям тел этих женщин. Очень скоро она смогла рассмотреть их вблизи, потому что, заметив дона Родриго, девушки и женщины с восторженными возгласами бросились к нему. Оказывается, Родриго Сангре был популярен в Кото. Армелия нахмурилась и бросила быстрый взгляд на Зою. И невольно улыбнулась. Зоя продолжала играть. Она стояла за спиной дона в своем черном одеянии, опустив глаза и ни на что не реагируя, и двигалась только тогда, когда он возобновлял движение. И все это время она молчала.
  "Я предпочел бы, чтоб ты сегодня была одета так же," - недовольно проговорил Льюс, гневно посмотрев на остановившегося неподалеку от них мужчину, который вот уже минут пять беззастенчиво разглядывал девушку.
  Армелия улыбнулась.
  "Поверь мне, Льюс, ты бы этого не хотел! - откликнулась она и улыбнулась снова, бесстрашно встретив мрачный взгляд молодого человека, - Давай потанцуем? Или приглашать должен ты?"
  Льюс усмехнулся и протянул ей руку.
  "Конечно, я! Позвольте пригласить Вас на танец, миледи?"
  И они направились к танцующим. К удивлению Льюса Армелия знала все па и танцевала просто восхитительно. И хотя бы на эти полчаса вечер, действительно, был праздничным для них обоих.
  "Благодаря твоим причудам мы этого лишены," - сердито произнес Сангре, бросив недовольный взгляд на тень за своим плечом.
  Из-под накидки весело сверкнули темные глаза.
  "Да я халиджи не одолела, куда мне такие танцы танцевать!"
  "Странно, что ты чего-то не умеешь," - пробормотал Родриго и весело усмехнулся.
  Девушка ничего не ответила ему, потому что в этот момент их снова окружили местные дамы.
  "Родриго, как я счастлива видеть Вас снова! - хорошо поставленным голосом пропела одна из них, протягивая ему руку, - Вы стали редким гостем в наших краях, а без Вас балы так скучны! О, Родриго, - она внимательно посмотрела на девушку рядом с ним, - Кто это?"
  Сангре бросил быстрый взгляд на Зою. Она молчала и не поднимала глаз. Играет, значит... Хорошо!
  "Позвольте познакомить вас, милые дамы, - весело улыбнулся он, отступая в сторону, так, что женщины оказались лицом к лицу, - Сеньорита Алегрия Феличидад. Сеньорита Амалия Линстанд. Сеньорита Алегрия совершенно никого не знает здесь, поэтому я прошу Вас, Амалия, позаботьтесь о ней," - улыбнулся он чарующе.
  И Амалия Линстанд все на свете забыла, ослепленная этой улыбкой.
  "К сожалению, мне придется ненадолго покинуть вас, - произнес Сангре, глядя в направлении двери, - Кажется, хозяин почтил нас, наконец, своим присутствием. Приятного вечера, сеньориты!" - и, откланявшись, он исчез в толпе.
  "Сеньорита Феличидад, - медленно проговорила Амалия, глядя на темную фигуру перед собой и ровным счетом ничего не понимая, - Давайте я познакомлю Вас с нашим обществом! - нашлась она, наконец, - Здесь не так уж много людей. Все друг друга знают..."
  "С удовольствием, - улыбнулась та, посмотрев ей в глаза, и Амалия невольно отступила перед этим взглядом, - Если Родриго поручил меня Вашей заботе, то я полностью полагаюсь на Вас".
  Амалия приложила все усилия к тому, чтобы не выдать своего изумления... Английский этой незнакомки был совершенен! Впрочем, у нее впереди еще достаточно времени для того, чтобы прояснить эту более чем странную ситуацию.
  Алегрия Феличидад огляделась и нахмурилась, найдя среди гостей одинокую фигуру.
  "Подождите одну минутку, сеньорита Линстанд, - проговорила она медленно, - Дело в том, что я здесь не одна, - и, обернувшись к Амалии, она улыбнулась темными глазами, - Я тоже познакомлю Вас с одной очень милой девушкой".
  ...Капитан Оро закрыл дверь и прошел к остальным. В кабинете Рикардо Сервантеса царили полумрак и тишина. И довольно долго напряженное молчание наполняло эту сумрачную комнату.
  Льюс огляделся. Итак, кроме Сангре и его капитанов, здесь еще двое.
  Рикардо Сервантес, судя по разговору, старый друг дона. Во всяком случае, при встрече они повели себя как братья. Льюс скользнул взглядом по слабо освещенному лицу молодого аристократа. Гранд и потомок грандов... и он замешан в чем-то подобном. Ведь, если он правильно понимает, англичане предлагают Сангре сделку против всех правил. Они милуют преступников, осужденных Эскуриалом. Льюс усмехнулся. Даже не англичан, испанцев! И они заключают эту сделку на французской земле! У Родриго Сангре странное чувство юмора.
  "Итак сеньоры, приступим, - произнес Рикардо Сервантес негромко, - Я принимаю вас как хозяин и гарантирую для каждого из вас честность намерений другого".
  Сангре улыбнулся.
  "Не переживай, Рикардо. Мы с лордом Виндзли отлично понимаем суть этой сделки, ни одному из нас не выгодно нарушить слово," - ответил он.
  И только теперь капитаны услышали голос англичанина, все это время молча сидевшего за хозяйским столом, в тени, откуда ему так удобно было наблюдать за ними, но где они совершенно не могли его рассмотреть.
  "Дон Родриго рассуждает разумно и по-деловому, как всегда," - с улыбкой произнес лорд Августин Виндзли, поднимаясь и выходя из-за стола.
  Теперь корсары видели, что это довольно хорошо сложенный мужчина лет сорока, не тщедушный и не изнеженный, каким им представлялся английский лорд, с холодными и жесткими серыми глазами.
  "Мы уже не раз заключали договоры, - продолжал он медленно, - Но всякий раз это было не больше, чем каперство для вас, господа. На этот раз Англия готова дать вам большее. Но и вам придется больше постараться ради благополучия Англии, - добавил он весомо, - Мы уже оговорили все подробности с доном Родриго, но я считаю необходимым лично и вас ввести в курс дела. Вы - люди, которым доверяет дон Родриго. А его доверие дорого стоит, - улыбнулся он, - Итак, о рейде к Варварскому берегу известно каждому из вас. Думаю, у вас не возникает вопроса о пункте назначения. Это Танжер. Те, кто отправятся туда, без сомнения, примут на себя сильнейший удар. Но кроме Танжера есть еще две миссии, возложенные на вас Империей. Несколько капитанов поведут свои суда на Ямайку и Барбадос, чтобы встать там на защиту интересов Англии в ее колониях. Этим людям придется отслужить как минимум пять лет, но после этого все их преступления перед Англией будут вполне искуплены, и они смогут уйти со службы. Насколько я знаю, сеньоры Маркес и Висентес будут в числе этих людей. Я благодарю вас, сеньоры, от имени Англии, на службу которой вы поступаете. И, - он обернулся к Диего, - Я благодарю Вас, сеньор Оро, за Вашу отвагу, позволившую Вам вызваться на рейд к Танжеру. Англия достойно отблагодарит вас всех, - добавил он и надолго замолчал, - Что ж, должно быть, это все, что я могу сказать вам сегодня. И теперь остается лишь вручить офицерские грамоты на имена капитанов Вашего флота, дон Родриго. Желаю Вам удачи!" - улыбнулся англичанин, протягивая Сангре бумаги, и тот улыбнулся в ответ.
  "Благодарю Вас, лорд. Сеньоры, - обернулся он к капитанам, - Вы можете вернуться к празднику..."
  Молча капитаны покинули кабинет.
  "И что это было? - произнес Маркес растерянно, - Грамоты уже готовы, уже здесь. Значит, Родриго сто лет как принял решение о капитанстве на "Дельмире", а пытал меня до последнего!"
  "Ну, это в его характере! - усмехнулся Рикардо весело. При ярком свете было видно, что он очень красив и, что сразу бросилось Льюсу в глаза, очень похож на Сангре, - Развлекайтесь, сеньоры! - радушно произнес он, - Руй стрясет с англичанина деньги и присоединится к вам".
  "Значит, Руй присоединится к нам нескоро, - усмехнулся Диего, - Уверен, Виндзли постарается сберечь каждый фунт Империи!"
  И они оба весело рассмеялись.
  Льюс нахмурился, внимательно посмотрев сначала на Диего, потом на Сервантеса. Их общение было таким непринужденным, будто они знали друг друга очень много лет. И они оба называли дона Родриго Руем... Молодой человек хотел уже высказать свои догадки, когда из соседней залы до них донесся веселый женский смех. Среди многих голосов Льюс мгновенно различил звонкий голос Армелии.
  "Что там происходит?" - пробормотал он, направляясь к двери, но один из гостей остановил его.
  "Дамы заперлись и не пускают нас! - сообщил он с веселой улыбкой и, обернувшись к хозяину, поинтересовался, - Рикардо, я так понимаю, дон Сангре приобрел какую-то диковинную рабыню?"
  Брови Сервантеса медленно поползли вверх.
  "Хосе... ты же знаешь отношение Родриго к рабам, - ответил он, - Это маловероятно. Впрочем, - он обернулся к своим спутникам, - Диего, Льюс, вы ведь больше знаете об этом. Мне эта девушка не показалась похожей на рабыню, но, может быть, я ошибся..."
  "Ты не ошибся, - улыбнулся Диего Оро, - Сеньорита Алегрия Феличидад просто любит удивлять".
  "Сеньорита... Алегрия Фели-чи-дад? - медленно повторил гранд и, притянув Диего к себе, прошептал возмущенно, - Руй совсем сдурел давать ей это имя?!"
  Диего рассмеялся и высвободил руку.
  "Зато теперь тебе все ясно, не так ли?" - улыбнулся он.
  Рикардо тяжело вздохнул.
  "Льюс, будь осторожен с этими ненормальными, - произнес он тихо, оборачиваясь к молодому человеку, - Они не знают, что такое осторожность!"
  "А я не знаю, что такого особенного в имени "Феличидад", - хмуро откликнулся тот, увлекая хозяина на балкон, - Если это не страшная тайна, дон Рикардо, может быть, просветите меня?"
  Рикардо улыбнулся.
  "Вообще - да, страшная... Но, если Руй сделал тебя своим капитаном, я думаю, можно сказать, - ответил он просто. Оперевшись о перила балкона, Рикардо задумчиво посмотрел в сад, - Алегрия Феличидад - имя матери Родриго, которое она взяла в Новом Свете. В Старом Свете эту женщину помнят как Анну Альварес де Толедо..."
  "Альварес де Толедо? - медленно проговорил Льюс,склоняясь над перилами рядом с Рикардо, - Как такое возможно вообще... В голове не укладывается! - пробормотал он, - Выходит, выкуп, который мы получили, мы получили его... за родственников Сангре! Это же дико!"
  "Ну, ты знаешь, не всем везет с родственниками!" - откликнулся Рикардо невозмутимо.
  "И... почему ты помогаешь нам?" - спросил Льюс, посмотрев на гранда.
  "Ну, не хотелось бы видеть голову кузена в мешочке на камине! - рассмеялся тот беспечно, - Интересно, а как англичанин попал в его капитаны?"
  Льюс выпрямился и посмотрел в лицо молодому человеку. Он, действительно, был невозмутим и беспечен. Наверное, жизнь в колониях учит людей привыкать ко многому...
  "Пожалуй, давайте-ка выпьем, и Вы мне все расскажете, сеньор Скар!" - улыбнулся Рикардо.
  Льюс улыбнулся в ответ. Рикардо Сервантес, определенно, умел расположить к себе.
  А после получаса беседы этот молодой человек нравился Льюсу еще больше. Он был умен и красив, и весел, и добр, пожалуй... Что греха таить, его родство с Сангре было, наверное, единственным его недостатком. Услышав подобное заявление, Рикардо покатился со смеху.
  "И это правда! - воскликнул он весело, - Но Вы еще не видели моего главного достоинства и богатства, - он вздохнул, - Потому что мое главное богатство забывает о моем существовании, едва начинается бал..."
  "Бессовестная ложь! - рассмеялась молоденькая черноволосая девушка, сзади подбежав к креслу гранда, и, обвив его шею руками, она подняла на Льюса озорные темные глаза, - Не верьте ему, сеньор! Он всем так врет. Но ведь я же пришла проведать тебя, даже покинув для этого сеньориту Алегрию!"
  "Алисия, я тронут! - рассмеялся Рикардо, - Познакомьтесь, сеньор Скар. Моя жена Алисия. Алисия, это сеньор Льюс Скар. Он новый капитан Родриго".
  "Я знаю! Сеньорита Армелия уже рассказала мне все! - быстро ответила та, - Она такая миленькая! Вам нужно чаще выводить ее в свет, сеньор Скар! Ладно, я вижу вы отлично проводите время, поэтому, сеньоры, позвольте вас покинуть. Я просто обязана заставить сеньориту Алегрию показаться всем в абаи! Ведь это же нелепо! - девушка сердито надулась, - Она говорит, что Родриго не любит, когда другие смотрят на нее! А это платье такое потрясающее! Рикардо, я тоже хочу такое!" - воскликнула она мечтательно и выбежала с балкона.
  Молодые люди недоуменно переглянулись.
  "Кажется, абаи - это что-то арабское, нет?" - хмурясь, произнес Рикардо.
  Льюс только улыбнулся в ответ.
  "Просим Вас, Родриго, спойте!" - послышалось из залы.
  И сеньор Сервантес отставил бокал.
  "Это стоит послушать, - улыбнулся он, поднимаясь, - Пойдемте, Льюс".
  ...Когда они вошли в залу Родриго Сангре уже сидел на диване с гитарой в руках, исподлобья лукаво глядя на собравшихся вокруг него женщин. Он ждал, пока они успокоятся, чтобы начать песню.
  Льюс остановился у окна, задумчиво глядя на закрытые двери. Но, едва зазвучала гитара, молодой человек перевел удивленный взгляд на дона. Он слышал уже эти мотивы... эту безысходность, обреченность и боль... Он слышал все это на "Анхелике", и уже тогда он подумал, что это не могут быть народные песни!
  "Руй любит стихи, - тихо произнес Рикардо, - И у него неплохо получается подбирать к ним музыку, правда?"
  И внезапно Льюс понял откуда корсары могли узнать такие песни. Странно, но за все время он впервые слышал, как поет сам дон. А голос у него был красивый - наполненный множеством оттенков страсти и тоски.
  "Очень красиво, - прошептала Армелия, остановившись рядом с молодым человеком, - Только очень грустно, да, Льюс?"
  Молодой человек улыбнулся ей и осторожно сжал ее пальцы. Она не понимает слов, но, должно быть, она чувствует... Дон Родриго поет о том самом...
  
  Терять рассудок, делаться больным,
  Живым и мертвым стать одновременно,
  Хмельным и трезвым, кротким и надменным,
  Скупым и щедрым, лживым и прямым;
  Все позабыв, жить именем одним,
  Быть нежным, грубым, яростным, смиренным,
  Веселым, грустным, скрытным, откровенным,
  Ревнивым, безучастным, добрым, злым;
  В обман поверив, истины страшиться,
  Пить горький яд, приняв его за мед,
  Несчастья ради счастьем поступиться,
  Считать блаженством рая тяжкий гнет,-
  Все это значит: в женщину влюбиться;
  Кто испытал любовь, меня поймет.
  
  "Прекрасно! Браво!" - послышалось вокруг, едва смолкли последние звуки гитары.
  Певец поднял голову и улыбнулся.
  "Благодарю вас, милые дамы!" - произнес он и только теперь заметил, что двери в соседнюю залу открыты, и дамы, скрывавшиеся там от общества все это время, вышли, наконец, ко всем.
  Амалия Линстанд быстро прошла в залу, оставив своих приятельниц позади, и протянула Сангре руки, обаятельно улыбаясь.
  "Родриго, Вы пели, как всегда, превосходно! Даже то, что я не понимаю слов этой песни, не мешает мне понять ее смысл. Испанская музыка так чувственна!" - пропела она.
  Родриго отложил гитару и поднялся на ноги, отвечая женщине и глядя мимо нее.
  "Что... это?" - произнес Рикардо медленно, посмотрев в ту же сторону.
  Льюс весело улыбнулся.
  "Должно быть, это и есть "абаи", - ответил он, весело посмотрев на дона Сервантеса.
  "Вот именно такое я и хочу!" - радостно добавила Алисия, появившись рядом.
  Муж перевел на нее изумленный взгляд.
  "Алисия, ангел мой, - произнес он тихо, - Понимаешь ли, Руй пират, он может позволить себе подобное. Но, увы, я еще не подался в пираты... Ты хоть представляешь себе сколько это может стоить?" - добавил он сердито.
  Сеньора Сервантес обижено надула губки.
  "А я не должна себе этого представлять! - заявила она капризно, - Я это хочу!"
  "Ладно, я закажу тебе такое, - пробормотал Рикардо, - Но ведь тебе в нем все равно неприлично будет появиться в обществе!"
  "После сегодняшнего это станет модой!" - с видом знатока заявила Алисия и быстро отошла от мужа.
  Льюс и Армелия посмотрели на Рикардо с жалостью. Что поделаешь? У богатых свои проблемы.
  "Родриго, а долго ли Вы еще пробудете в Кото? Нам бы хотелось подольше насладиться Вашим обществом!" - улыбнулась Амалия.
  Сангре тоже улыбался, но как-то странно, задумчиво, и как-будто не ей, хотя он и продолжал беседу весьма любезно.
  "Боюсь, что уже завтра я вынужден буду лишить Вас его на ближайшие месяцы, - произнес он, - Возможно, я не вернусь в Кото уже до весны..."
  "Это так досадно! - воскликнула женщина и, проследив за взглядом Сангре, добавила лукаво, - А не правда ли, сеньорита Феличидад пользуется популярностью среди здешних кавалеров? Она приглашена уже на столько танцев!"
  "Она не танцует," - без выражения откликнулся Родриго.
  Амалия удивленно подняла брови.
  "Разве? А вот, посмотрите, этот сеньор уже приглашал ее прежде, но почему-то сеньорита Феличидад отказала ему. Кажется, он снова решил попытать удачу," - Амалия улыбнулась, проследив взглядом за французом, приблизившимся в это мгновение к группе девушек.
  Этот молодой человек уже достаточно выпил, чтобы говорить только то, что на самом деле думает, и только на родном языке.
  "Красотка! - хмыкнул он, остановившись рядом с девушками, и те невольно отпрянули назад, - Определенно, красотка! - повторил мужчина, пристально разглядывая девушку в ниспадающем до пола зеленом шелковом одеянии, от ворота и до подола расшитом золотом, - Тебе не тяжело таскать на себе все это? Сколько Сангре вбухал денег в эти тряпки, а? Это ведь стоит не дешевле его драгоценной "Беллы"! Эй! Ты не отвечаешь мне?!"
  И он потянул девушку за рукав, пытаясь привлечь ее внимание.
  Колыхнувшись, газовое покрывало спало с головы девушки, и золотые серьги прозвенели в ее волосах, когда она обернулась к французу.
  "Прошу Вас, господин, - произнесла она, медленно подбирая слова, - Не прикасайтесь к тому, что Вам не принадлежит. Вы можете пожалеть об этом".
  И она вырвала руку и снова отвернулась от опешившего мужчины, продолжив разговор на английском так же непринужденно как и до его появления.
  Однако, растерянность незнакомца быстро сменилась гневом.
  "Дрянь! - прошипел он, сильно сжав запястье девушки и потянув ее к себе, - Рабыня пирата смеет угрожать мне! Ты пожалеешь... Ты пожалеешь уже сейчас!" - добавил он, резко дернув девушку за руку.
  Та сощурилась от боли, но не издала ни звука.
  "Сеньор... Месье Ролан! Прошу Вас, прекратите это! Отпустите! Сеньорита не рабыня!" - встревоженно заговорили девушки вокруг, и уже послышались призывы к вмешательству мужчин.
  Но раньше, чем кто-либо из них вмешался, рядом с незнакомцем очутилась Армелия. Она вообще быстро бегала, и она была бы на месте еще быстрее, если бы не юбки.
  У горла француза сверкнуло лезвие стилета, и залу огласило хоровое "А-ах!".
  "Прошу Вас, сеньор, - тяжело дыша произнесла Армелия на единственном известном ей языке, - Уберите свои руки от моей подруги, иначе я разрежу Вам горло".
  Француз разжал пальцы и сделал шаг назад.
  "Ты ответишь мне, шлюха!" - выкрикнул он на всю залу.
  "Ты ответишь мне скорее, - произнес Льюс, загораживая девушку собой, - За оскорбление моей невесты!"
  "Это вызов? - ухмыльнулся незнакомец, обнажая шпагу, - Что ж, с удовольствием! Здесь и сейчас!"
  Залу наполнил шум испуганных голосов. Но прежде, чем Льюс обнажил шпагу, Родриго Сангре встал между мужчинами, безмятежно улыбаясь.
  "И не здесь, и, уж конечно, не сейчас, - произнес он насмешливо, - Никто из нас не хочет напугать прекрасных дам, не так ли? И портить Рикардо праздник - это невежливо... Кроме того, - глаза корсара весело сверкнули, - Сеньор Ролан начал с оскорбления моей спутницы. Нам с капитаном Скаром еще предстоит решить чья очередь первая..."
  Испуганный шепот сменился смехом. И француз густо покраснел.
  "Я освобожу вас от споров, - произнес он по-французски приглушенным шепотом, - Я буду ждать вас обоих. Тебе не составит труда найти меня, не так ли? - и, уже отойдя, он прошипел озлобленно, обернувшись к Сангре, - Убийца!"
  "Сеньорита, разве я не просил Вас избегать подобных ситуаций? - поинтересовался Сангре, забирая у Армелии нож и передавая его Льюсу, - Держите, капитан Скар. Подозреваю, конечно, что это из моей коллекции, но сеньорита столь искусно обошлась с ним, что я, пожалуй подарю его ей, - улыбнулся он, - Кстати, Вы сделали прекрасный выбор, - заметил он, посмотрев на Зою, - Но мне не верится, что, вооружив сеньориту Армелию, сами Вы остались безоружны".
  "Ты просил не проливать кровь, - ответила та тихо, - Если б я достала оружие, он уже лежал бы мертвым".
  "Должно быть, выдержка далась Вам нелегко! Я ценю Ваши усилия, mi alegria, - улыбнулся Сангре, протягивая девушке руку, которую та в этот раз приняла, - И я ценю Ваш вкус, - добавил он, посмотрев на запястье девушки, украшенное единственным золотым браслетом, - Вам еще предстоит продемонстрировать его в Ле-Ке".
  Льюс вопросительно посмотрел на Диего Оро. Тот был мрачен. И Висентес с Маркесом тревожно переглядывались.
  "Возвращаемся на корабли, - произнес Сангре, проходя мимо них, - Капитаны, жду вас завтра с утра".
  ...Армелия все время - и в доме Сервантесов, и в карете, и уже на корабле - пыталась заглянуть Льюсу в лицо. Ей хотелось понять, что он чувствует. Он сказал, конечно, что слова француза, слова дона и его собственные слова - всего лишь слова, но... по лицам Диего и Зои девушка понимала, что он лжет ей. И потом, сеньорита Алисия перевела для нее слова этого Ролана, а сеньорита Амалия не скрывала слез, провожая их... И все говорили там, на приеме, что так это не кончится, но... Сегодня они покидают Кото, и все забудется. В Африке не будет никакого Ролана...
  Тяжело вздохнув, девушка снова открыла глаза и поднялась на ноги. О каком сне может идти речь, если в голове полным-полно таких вот страшных мыслей? И еще одна маленькая робкая мысль: сегодня Льюс сам назвал ее своей невестой... Хотя, конечно, потом он и сказал, что это всего лишь слова.
  Набросив на плечи испанскую шаль, девушка вышла из каюты. Было уже довольно прохладно. Остановившись у поручней, Армелия печально посмотрела на Кото, окутанный туманной дымкой. Скоро туман развеется, и город снова оживет, но пока он спит - так мирно, будто нигде на свете нет войны. Армелия тихонько вздохнула.
  "Ты должна больше беречь свое здоровье, - произнес Льюс, покрывая ее плечи тяжелым плащем, - Ты доктор. Что будет с экипажем "Фелиции", если доктор заболеет? - и, оперевшись о заграждение, молодой человек заглянул девушке в лицо и улыбнулся, - Что такое, Армелия? Ты со вчерашнего дня сама не своя..."
  "Это... из-за того человека, - тихо проговорила девушка, отводя взгляд, - Я все-таки его боюсь... И я склонна полагать, что ты тоже... обеспокоен, - добавила она сердито, бросив на Льюса быстрый взгляд, - Такое ощущение, будто ты тоже не спал сегодня... Льюс... Ну, скажи мне правду. Кто это был? Он может нам навредить, да? Он тоже пират?"
  Молодой человек внимательно посмотрел на девушку. Она не успокоится, не услышав объяснений. И, не услышав их от него, она станет искать других рассказчиков. Это вполне в характере Армелии.
  "Нет, не пират, - ответил он серьезно, - Это Ролан де Фламм, он состоит на службе французского губернатора. Но, насколько я понял из рассказа Диего, действия французских властей на Эспаньоле не многим отличаются от пиратских. Они расширяют зону своего влияния на юг острова, поэтому такие как де Фламм должны, я так понимаю, содействовать именно этой цели..."
  "Это как война?" - тихо спросила Армелия, сильнее кутаясь в плащ.
  Льюс обнял ее и поцеловал в висок.
  "Это и есть война, Армелия, - тихо произнес он, - Не забывай, и Англия, и Испания объединились против французов..."
  "Но то в Старом Свете!"
  "Везде. Если так и дальше пойдет, Людовик подомнет морские державы везде со временем. Так и здесь... англичане уже почти потеряли свои позиции, испанцы держатся еле-еле, из последних сил... Ты ведь слышала Зою вчера? Ее слова - это правда. А такие, как де Фламм должны уничтожать любую угрозу процветанию французских колоний. Он снабжен репрессиальной и каперской грамотами. Он может просто расстрелять любое судно и любой порт, заявив, что начали они... И губернатор примет это объяснение..."
  Глаза Армелии расширились и наполнились влагой.
  "Любое судно и любой порт? - повторила она медленно, - Даже если они ничего плохого не сделали?"
  Льюс невольно улыбнулся ее наивности.
  "Этой практике не один год, - произнес он с горечью, - Спроси Зою, если хочешь, как испанцы и португальцы вытеснили арабов с рынков Индии в шестнадцатом веке..."
  Армелия замотала головой, и слезы потекли у нее по щекам.
  "Я не хочу! Не хочу этого знать!"
  Молодой человек крепче обнял ее и горячо зашептал ей в волосы.
  "Не плачь, Армелия... Все очень скоро закончится. Поверь мне! Только один рейд! Один рейд! И не бойся ты этого француза... У него всего один галион, а у нас целый флот... Вообще, он был пьян... Трезвый он испугается даже вякать в нашу сторону! Армелия?"
  Девушка часто закивала.
  "Ты прав. Просто я думала... Он сказал "вызов"... Я боялась, что вы будете драться..."
  "Даже если будем, я убью его! - рассмеялся Льюс, - Ну же, Армелия, улыбнись мне!"
  "А еще... ты сказал, что я твоя невеста... а потом взял эти слова назад!" - обижено пробормотала девушка, не поднимая головы.
  Льюс счастливо улыбнулся. Что ж, он вполне рассеял ее страхи, если она решилась даже заговорить об этом!
  "Я не брал этих слов назад, - ответил он, ласково гладя девушку по растрепанным волосам, - Я сказал чистую правду".
  "Ты сказал, что все, сказанное там, просто слова..."
  "Все, кроме этого..."
  Армелия подняла на молодого человека изумленный взгляд. Он улыбался ей так нежно, как не улыбался еще никогда.
  "Правда, делать тебе предложение я повременю, - добавил он весело, - Ты еще такая маленькая! Но ты помни: когда мы вернемся из этого рейда... это обязательно будет так!"
  "Льюс, - растерянно прошептала девушка, протягивая к нему руки. Она даже не покраснела, до того она была удивлена, - Правда?"
  "Даю тебе слово, - улыбнулся Льюс, - А теперь иди и оденься, ладно? Скоро команда проснется... А мне пора к дону Родриго...Он уже проснулся".
  И Льюс кивнул в сторону "Анхелики". Родриго Сангре, действительно, уже ждал своих капитанов.
  ...К удивлению Льюса, Маркес и Висентес уже покидали каюту дона когда он только подходил к ней.Они оба выглядели очень довольными и весело обсуждали что-то. И с ним они тоже поздороровались очень весело.
  Конечно, это и понятно. Вместо того, чтобы рисковать жизнью в Танжере, они направятся на Ямайку или Барбадос и после пяти лет мирного попивания рома (или чем их там будут поить англичане) уйдут в отставку. Маловероятно, что за эти пять лет случится нечто такое, что сможет нарушить их покой и безопасность. Другое дело - те, кто отправляются с доном в рейд к Варварскому берегу. Эти люди могут не вернуться уже никогда. Льюс остановился у дверей капитанской каюты и сердито нахмурился. Вероятнее всего, большая часть из них погибнет, защищая Танжер от войск Исмаила. И тогда совершенно непонятно почему своего друга, которого дома ждут жена и сын, дон Родриго берет в этот рейд, а не отправляет на Ямайку - поближе к ним. Сангре поступает очень странно, что ни говори.
  "Входите уже, капитан Скар! Хватит подслушивать! - раздалось из-за двери, и Льюс очнулся от своих раздумий, - Это плохая привычка - подслушивать! - весело ухмыльнулся Родриго Сангре, взглянув в усталое лицо молодого человека, - Проходите, налейте себе вина. Не выспались? Надеюсь, это никак не связано с сеньоритой Армелией? Она выглядела очень подавлено вчера..."
  "Вы очень наблюдательны, дон Родриго, - ответил Льюс раздраженно, опускаясь в кресло напротив него, - Армелия, действительно, напугана угрозой де Фламма. И ведь это не была пустая угроза, не так ли?"
  "Ну, все будет зависеть лишь от нас, - усмехнулся Сангре весело, - Если захотим, сегодня же покинем Кото и возьмем курс на Пуэрто-Рико, оставив этого нахала травиться собственной желчью. Нет - можем заглянуть в Ле-Ке и устроить ему небольшое кровопускание... в целях поправить здоровье! - и он снова усмехнулся в бокал, - Ведь он сам приглашал нас... Впрочем, Вы можете и отказаться, тогда я возьму "Инфанту". Этот корвет мне, определенно, нравится... Почему Вы не пьете?"
  "Во-первых, дон Родриго, по-моему еще рано пить, - ответил Льюс, не скрывая злости, - А во-вторых... не кажется ли Вам, что это гнусно..."
  "Вдвоем на одного? - Сангре рассмеялся, - Во-первых, капитан Скар, - передразнил он молодого человека, - Мне кажется, что хорошее вино хорошо в любое время суток. Ну, а насчет второго... поверьте мне, он не будет один!"
  Льюс на мгновение опустил взгляд, чтобы не видеть насмешливых глаз испанца. Он не мог смеяться над такими вещами.
  "В таком случае, - произнес он тихо и серьезно, - Позвольте мне убить его".
  Сквозь смех Сангре брань Оро была практически неслышна.
  "Проклятье! Скар! Да что с Вами?! - негодовал Диего, - Вы умом тронулись... из-за такой мелочи!"
  Льюс посмотрел ему в глаза.
  "Это не мелочь".
  Диего Оро налил себе вина и хмуро посмотрел на мужчин.
  "Оба вы просто законченные идиоты! - выдал он и залпом осушил бокал, - Соваться в логово врага, учитывая еще и то, что они ждут вас... это полный идиотизм! - он снова наполнил бокал и сел на диван, - Я мог ожидать этого от Родриго, потому что он таким родился... ничего не исправишь... Но Вы, Льюс! Вы бы могли проявить благоразумие! Тем более... Вы его обычно и проявляете даже в самых неоднозначных ситуациях, а тут," - Диего вздохнул и снова выпил.
  "Он оскорбил Армелию, - произнес Льюс твердо, - Девушку, на которой, если я только выживу в этом рейде, я женюсь. Я бы убил его там же... если бы ее там не было..."
  Диего Оро молча протянул ему бокал и понимающе улыбнулся.
  "Видишь, Диего, - усмехнулся Сангре, - Иначе никак нельзя. Идите, капитан Скар. Готовьте "Фелицию". Через полчаса мы отплываем в Ле-Ке".
  Льюс поставил на подлокотник пустой бокал и недоуменно посмотрел на дона.
  "То есть, в Ле-Ке пойдет только "Фелиция"? - переспросил он, - Дон Родриго... я склонен согласиться с сеньором Оро сейчас..."
  Молодой человек смолк, не договорив. У него в голове не укладывалось... На что только надеется дон, отправляясь с ними на одном корабле, вся команда которого беззаветно предана своему капитану, а часть этих людей все еще ненавидит Сангре, как поработителя? А если они взбунтуются, если вздернут его на рее, бросят в море? Какие у него есть гарантии, что он так уверен в себе?
  "Или... Зоя остается с основным флотом?" - спросил Льюс медленно, посмотрев Сангре прямо в глаза.
  "Нет. Я не могу отпустить от себя Опалино, - ответил тот без улыбки, - Конечно же, она плывет с нами. Ступайте, капитан. И не думайте об этом. Просто я фаталист, - усмехнулся он, провожая молодого человека взглядом, - Диего, ты тоже возвращайся на "Звезду" и готовься к отплытию. В мое отсутствие ты остаешься командующим, - донеслось из-за двери, когда Льюс уже вышел. И больше в голосе Сангре не слыщалось смеха, - В Пуэрто-Рико Габриэль поможет тебе. Вместе, надеюсь, вы не допустите, чтобы хоть кто-то отклонился от плана. Я полагаюсь на тебя, дружище!"
  "Ты, действительно, ненормальный, - тихо откликнулся Оро, - На что ты надеешься, отправляясь с ними? Они же тебя ненавидят! - озвучил он мысль Льюса. В ответ прозвучал смех, и, похоже, это окончательно вывело Диего Оро из себя, - На что ты надеешься, Руй?! - выкрикнул он, - Ты даже берешь с собой сеньориту! Они хоть на следующий день могут взбунтовать команду и вздернуть тебя, идальго, что б тебе!"
  "Не-ет, - протянул Родриго Сангре, и в его голосе прозвучала мечтательная улыбка, - Опалино не допустит этого!"
  "Она первая вонзит нож тебе в спину! - бросил Диего зло, - Эта бестия ненавидит тебя!"
  "Неправда... Диего, ты прожил с женщиной почти шесть лет, и ты до сих пор не научился понимать женщин. Опалино будет даже грустно расстаться со мной," - вздохнул дон.
  "Так ты не передумал?"
  "Нет. Хотя мне тоже будет грустно..."
  Льюс нахмурился и отошел от двери.
  ...И он хмурился уже весь день, и даже весь следующий день. Всю дорогу до Ле-Ке слова дона не выходили у молодого человека из головы. Впрочем... Сангре ведь почувствовал его присутствие тем утром, а он не издал ни звука. Так может быть эти слова... были сказаны для него? Льюс нахмурился еще сильнее, подумав об этом. Такое вполне возможно. Родриго Сангре, может быть, и фаталист, но он еще и игрок до мозга костей. Ему бы показалось забавным, наверное, внушить человеку ложную надежду, а потом разрушить эту иллюзию...
  В любом случае, путешествие в Ле-Ке прошло без единого происшествия. Возможно, Оро преувеличивал опасность. Команда "Фелиции" была верна своему капитану, но своему дону она была верна по-прежнему, и корсары даже не думали выбирать между ними. А те, что попали в команду вместе с Льюсом и Армелией, никак не проявляли своей неприязни к Сангре просто потому, что постоянно видели, как он сотнями способов вызывает улыбку на лице Зои. Даже Маттис, кажется, смирился с присутствием дона на корабле. И потом, Сангре, действительно, прекрасно пел... Пел он просто потрясающе. Таким успехом у корсаров "Фелиции" пользовались только песни Армелии. А их дуэты просто сводили моряков с ума...
  Льюс остановился за спиной рулевого и посмотрел на двоих людей у ограждения. Смех девушки взлетал высоко в вечернее небо, а голоса мужчины было совсем не слышно, хотя, конечно же, он говорил ей что-то. Они, определенно, были счастливы в это мгновение.
  Педро Роя приблизился к ним и протянул дону гитару, просительно заглядывая ему в глаза. Зоя весело улыбнулась. Когда Роя о чем-то просят, это выглядит так умильно!
  "Спой, - прошептала она, отступая за плечо мужчины, - Не заставляй себя уговаривать. Ты же не девушка!"
  Сангре обвел взглядом возникших из тумана корсаров и, улыбнувшись Армелии, взял инструмент.
  "Запоминай! - усмехнулся он, бросив взгляд на Педро, - Это Гонгора. Он неплохо понимал женскую сущность".
  Армелия удивленно усмехнулась и присела на скамеечку, пододвинутую без меры заботливым Антонио Виенто.
  Склонившись к гитаре, дон Родриго тронул струны, и они ответили нежными, едва слышными переборами. Это звучало совсем не так, как то, что он пел прежде. Это звучало... Армелия нахмурилась, подбирая слово... Это звучало задумчиво. И голос дона был задумчивым и немного насмешливым, когда он запел, исподлобья посмотрев на Зою.
  
  Зовущих уст, которых слаще нет,
  Их влаги, окаймленной жемчугами,
  Пьянящей, как нектар, что за пирами
  Юпитеру подносит Ганимед,
  Страшитесь, если мил вам белый свет:
  Точно змея меж яркими цветами,
  Таится между алыми губами
  Любовь, чей яд - источник многих бед.
  Огонь пурпурных роз, благоуханье
  Их бисерной росы, что будто пала
  С сосков самой Авроры - все обман;
  Не розы это, нет, - плоды Тантала,
  Они нам дарят, распалив желанье,
  Лишь горький яд, лишь тягостный дурман.
  
  Корсары вокруг одобрительно зашумели. Дон снова обвел их веселым взглядом и вернул гитару.
  "Возвращайтесь к работе, сеньоры, - улыбнулся он, - Не сердите своего капитана... Ле-Ке, - произнес он тихо, обернувшись в сторону порта, - Как он вам, сеньориты?"
  Армелия подошла к борту и прищурилась, вглядываясь в возникший из сумерек город. Эрнандо Рамирес был прав - Ле-Ке в тысячу раз прекраснее Кото!
  "Нам ведь можно будет посетить берег?" - спросила она, обернувшись к дону.
  Тот согласно кивнул.
  "Конечно, сеньорита. Все красоты пиратского Ле-Ке будут для Вас, но только завтра, - ответил он, - Сегодня уже совсем поздно. А этот город, как бы хорош он ни был, все-таки, очень опасен для юных сеньорит," - и, улыбнувшись ей снова, Сангре отошел от девушек.
  Армелия проводила его задумчивым взглядом.
  "Странно, - произнесла она тихо, - Мне кажется, я начинаю привыкать ко всему этому... и даже дон Родриго больше не кажется таким уж плохим. Зоя?"
  "Человек способен привыкнуть практически ко всему, - откликнулась та мрачно, - Это не значит, что хоть что-нибудь, действительно, меняется, - она сердито сощурила темные глаза, - Они сойдут на берег?"
  Армелия посмотрела на мужчин, направляющихся к лестнице.
  "Должно быть, хотят больше успеть... Мы ведь уже завтра отплываем в Пуэрто-Рико. Времени мало," - вполне разумно рассудила она.
  Зоя нахмурилась.
  "Должно быть".
  Армелия сбоку заглянула в сердитое лицо девушки.
  "Зо-оя, - позвала она осторожно, - Зоя... Уделишь мне немно-ожко времени?"
  Зоя усмехнулась и направилась к капитанской каюте.
  "Ну, раз уж я взялась за это!"
  "Я мигом!" - Армелия подхватила юбки и, обогнав ее, исчезла в дверях своей каюты.
  Уже через минуту она появилась перед Зоей снова, крепко прижимая к груди свои сокровища и глядя на нее блестящими счастливыми глазами.
  "Устраивайся! - вздохнула та, освобождая стол от карт и журналов, - Раскладывай все... Ученица!"
  Армелия бросила на девушку быстрый взгляд и, весело улыбнувшись, стала выкладывать на стол бумагу и письменные принадлежности. Это было первым, что она купила, получив свое первое в "La vela libre" жалование. Льюс очень удивился. Армелия улыбнулась еще веселее, вспомнив лицо молодого человека в ту минуту. И, аккуратно сложив руки на столе, посмотрела на Зою, ожидая ее слов.
  "Во-первых, - вздохнула та, - Леди не кладут локти на стол".
  Армелия убрала руки со стола и обижено посмотрела на нее.
  "Ты же меня грамоте учишь!" - пробормотала она, краснея.
  "Это тебе тоже полезно знать. Ладно, выпрямись. Не горбись, иначе очень скоро испортишь осанку. Приготовься писать".
  "Зо-оя... Мы только-только буквы прошли!"
  "Пишем: леди не кладут локти на стол! - не обращая внимания на протесты девушки, продолжала та невозмутимо, - Ле-ди... не кладут... локти на стол..."
  Вздохнув, Армелия обмакнула перо в чернила и медленно начала выводить буквы. Нет, из Зои не вышло бы учителя!
  ...Армелия нахмурилась, разглядывая листы, исчерканные ее корявым почерком.
  "Это ужасно! - вздохнула она, уронив их на колени, - Я даже сама не могу этого прочитать!"
  Зоя весело усмехнулась и налила себе вина из коллекции дона.
  "Неправда, Армелия, у тебя отлично получается! - откликнулась она, присаживаясь на подлокотник кресла рядом с девушкой, - Впервые вижу, чтобы кто-то так быстро все запоминал. А почерк - это дело техники... и ошибки тоже, - добавила она, нахмурившись, и Армелия вздохнула еще горше, - Знаешь что... ошибки от того, что ты не читаешь, - добавила Зоя задумчиво, - Тебе надо начать читать, тогда они сами собой пропадут. Что тут у Сангре или кто собирал эту библиотеку? - пробормотала она, поднимаясь и подходя к полкам с книгами, - Извини, но из того, что прилично читать леди, только судовые журналы, - произнесла она погодя, засовывая за пояс какую-то книжку, - И вот еще... "Типы судов". Это тебе, определенно, подойдет! - и она протянула Армелии большую потрепанную книгу, - На английском!"
  Армелия подняла на девушку взгляд.
  "Ты издеваешься?" - спросила она обижено.
  И Зоя не смогла сдержать смех.
  "Да нет же! - отсмеявшись, заверила она, - Просто это единственная подходящая книга на английском... И потом... разве тебе бы не хотелось знать то, что знает Льюс о кораблях и мореходстве? Поверь мне, Армелия, это захватывающее чтение! - добавила она с улыбкой и, раскрывая книгу, указала девушке на большую выцветшую иллюстрацию в углу страницы, - И это лучшая ее глава!"
  "Арабская шебека, - медленно прочла Армелия, - Это те корабли, которые отец Антонио заказал по твоему совету?"
  Зоя мечтательно улыбнулась.
  "Тридцать девять метров в длину, семь с половиной в ширину... Осадка в две целых и семь десятых метра... Двадцать восемь орудий и четыреста человек команды, из которых две трети - солдаты! - воскликнула она, раскинув руки, - Маневренность, быстроходность... Ход на веслах и на парусах! Она быстрее и маневреннее любого судна! Она словно птица!"
  "Лучше галиона?" - лукаво улыбнулась Армелия.
  Зоя посмотрела на нее и ответила серьезно.
  "Испанский галион - прекрасный боевой корабль. Но арабская шебека - это мечта!"
  Армелия заложила страницу одним из своих диктантов и отложила книгу.
  "Раз ты так говоришь, - улыбнулась она, - Я, пожалуй, прочту это".
  "Вот и умница! Идем на ужин. Уже пора бы..."
  "А Льюса и дона Родриго все нет, - пробормотала Армелия, следуя за Зоей к кухне, - Все остальные уже вернулись..."
  "Сеньоритам не стоит переживать об этом, - раздался за ее спиной голос корсара, - Дон Родриго и капитан останутся в городе... должно быть, - пират мерзко хихикнул, - Им есть где остановиться на ночь!"
  И он исчез, оставив девушку в оцепенении.
  Зоя обняла Армелию за плечи и ткнулась лицом ей в затылок.
  "Армелия, ты что? Кого ты слушаешь? - прошептала она и крикнула, обернувшись к пиратам, - Антонио! Живо сюда! Отвечай: где твой капитан?" - с ходу напустилась она на опешившего юношу.
  Тот недоуменно посмотрел на девушек.
  "А что случилось? Капитан остался в городе решить вопросы по завтрашней закупке, - пробормотал он, - Мы ведь отплываем с самого утра. Капитан Скар решил, что договориться лучше сейчас..."
  "А ты почему не с ним?" - сердито спросила Зоя.
  Антонио пожал плечами.
  "Ты же знаешь капитана, - улыбнулся он, - Ему необходимо, чтобы как минимум трое всегда охраняли сеньориту Армелию. И эти трое - Маттис, Луц и я!"
  Армелия подняла голову и посмотрела на юношу прояснившимися глазами. Конечно... Льюс же всегда заботится о ней...
  "Я такая глупая! - улыбнулась девушка счастливо, - Зоя, Антонио, пойдемте на ужин!"
  И первая побежала к кухне.
  "Молодец!" - усмехнулась Зоя, тронув Антонио за плечо, и пошла следом.
  Молодой человек нахмурился и взглядом поискал среди корсаров Маттиса.
  ...Сангре и Скар вернулись на корабль только рано утром. Малик уже ждал своего капитана, чтобы получить от него указания по закупке. Но, взглянув в лицо молодому человеку, мавр сердито нахмурился.
  "Ступайте в кухню, - произнес он мрачно, - Сейчас я принесу одежду. И... мне позвать Зейнаб?" - спросил он, скользнув взглядом по лицу Сангре.
  Тот усмехнулся.
  "Не стоит. Просто принесите бинты. У Вас отличный помощник, капитан Скар, - улыбнулся он, проводив Малика взглядом, - Что ж... идемте..."
  ...Умываясь и преодеваясь, Льюс отдал все распоряжения, и когда они с Сангре снова появились на палубе "Фелиции" моряки уже спускались в лодки.
  Дон довольно улыбнулся.
  "А ты отлично справляешься," - произнес он тихо.
  И отступил в сторону, пропуская девушку.
  "Льюс! Наконец-то! А я волновалась! - Армелия обвила шею молодого человека руками, и тот счастливо улыбнулся и обнял ее, - Почему ты сам не предупредил меня, что останешься в городе?" - обижено спросила она.
  "Так получилось, - прошептал Льюс, крепче обнимая девушку, - Но Антонио хорошо заботился о тебе?"
  "Антонио чудо!"
  Сангре тяжело вздохнул и развернулся, направляясь в каюту.
  "Если это продолжится еще немного, я просто не выдержу!" - пробормотал он.
  "Я хочу сойти на берег!"
  Сангре посмотрел на девушку, возникшую рядом словно из пустоты, и продолжил свой путь.
  "Отменяется. Сейчас грузимся и отплываем," - откликнулся он.
  "Ты дал слово!"
  "Неправда, я предполагал, что так будет, но не выходит. Опалино, - мужчина остановился и внимательно посмотрел в лицо девушке, - Ты здорова? Не простудилась, нет?" - и он попытался дотронуться до ее лба.
  Зоя сильно толкнула его в грудь.
  "Я хочу сойти на берег, - повторила она требовательно, - Прикажи им взять меня с собой!"
  "Проклятье, да что произошло, - пробормотал Родриго, хмурясь, - Может, посвятишь меня?"
  "Нет?" - опаловые глаза сверкали решимостью, но это лишь забавляло корсара.
  "Не-а, - откликнулся он весело, - Ты останешься со мной!"
  Зоя на мгновение опустила взгляд.
  "Ты сам это решил," - произнесла она сдавленным голосом.
  Корсары замерли, прислушиваясь, и недоуменно зашептались.
  "Что это было? Вы слышали?"
  "Продолжайте работу! - крикнул Сангре сердито, прервав пересуды, и, остановившись у борта, поднял с палубы кожаные сандалии, - Идиотка!" - вздохнул он, посмотрев за борт.
  Армелия посмотрела в том же направлении.
  "Дон Родриго! - произнесла она укоризненно, - Ну что опять случилось?"
  "Не переживайте, сеньорита Армелия, Опалино прекрасно плавает, - усмехнулся тот, - Вернется".
  Льюс нахмурился.
  "А ты спокоен, - мрачно произнес он, - Неужели даже не пошлешь за ней? В конце концов, это пиратский порт".
  "Она сама решилась на эту прогулку, - равнодушно откликнулся Сангре, разворачиваясь к каюте, - Я не намерен ей препятствовать, раз уж такое взбрело ей в голову. И потом - это ты капитан "Фелиции".
  Льюс хмыкнул.
  "Ясно. Антонио, Пабло, Педро, - молодой человек вздохнул, посмотрев на море, - Возьмите лодку и верните сеньориту Зою... А куда Маттис запропал?" - поинтересовался он.
  Армелия молча указала на море. И Льюс вздохнул еще печальнее.
  "Можно, я тоже пойду? - тихо спросила девушка, - Льюс, ну, ведь дон Родриго обещал... Ле-Ке такой красивый... Мы погуляем, и Зоя успокоится... Я одежду захвачу, ладно?" - добавила она оживленнее и уже убежала.
  Капитан Скар остановился у поручней, задумчиво глядя на море и полоску берега вдали.
  Пока братья Роя привязывали лодку Армелия и Антонио могли оглядеться вокруг. Сомнений в том, что Зоя и Маттис доплыли до берега, не возникало, конечно, но только где они были на этом берегу...
  "Порка не пошла Опалино в прок! - размышлял Пабло, уныло бредя по пустынному пляжу, - Интересно, какое наказание вразумило бы эту дикую кобылицу?"
  Лицо Антонио вспыхнуло от гнева.
  "Сеньор Пабло! Не говорите так о Зое! - воскликнул он возмущенно, - Как можно сравнить Зою... с кобылой?!"
  Братья Роя весело рассмеялись.
  "Не с кобылой, с кобылицей, причем - дикой! - откликнулся Пабло весело, - Не обижайся, Тони, это не обидное сравнение".
  "Даже поэтическое!" - смеясь, добавил Педро.
  "Да вы оба!" - Антонио уже приготовился высказать братьям Роя все, что о них думает, но в это время до них донесся голос Армелии.
  "Вижу, вижу! - девушка вприпрыжку сбежала с каменистой насыпи и потянула Антонио за собой, - Сидят себе, болтают!"
  Действительно, Зоя и Маттис сидели на мокром песке - мокрые с головы до пят - и весело болтали. Эта картина шокировала всех без исключения. И в следующие пятнадцать минут молодые люди вынуждены были выслушать от Армелии и Антонио о том, как они волновались, а от Роя о том, как им уже надоели их выходки.
  Переглянувшись, Маттис и Зоя снова посмотрели на смолкших корсаров и весело рассмеялись.
  "Видели бы вы себя!" - сквозь смех проговорил молодой человек, озвучив общую для них мысль.
  Армелия невольно улыбнулась и присела на корточки рядом с Зоей.
  "Мы вам одежду взяли. Переодевайтесь, и пойдем в город. Дон Родриго дал нам два часа," - сказала она.
  ...Ле-Ке, и правда, был неизмеримо красивее Кото. И Армелия даже жалела, что Эрнандо Рамиреса нет здесь. Он был бы рад, наверное.
  Побродив немного по городу, корсары заглянули на рынок. Там было красочно, и пахло так странно... как на всяком рынке, куда свозились товары из африканских и индийских колоний. Армелия оглядывалась, с интересом изучая все вокруг... Золото, специи, ткани и оружие... и еще множество вещей, о предназначении которых она даже не догадывалась. Впрочем... братья Роя сразу остановились рядом с оружием, обсуждая что-то по-испански и, кажется, даже споря... А Маттис и Антонио вообще исчезли в толпе, оставив их с Зоей вдвоем.
  Армелия остановилась рядом с арабским торговцем, удивленно глядя на его товар. Камушки - зеленые, голубые, красные и черные - всякие - лежали на холщевых мешках небольшими горками, и люди останавливались рядом и разглядывали их.
  Девушка недоуменно свела брови.
  "Он торгует камушками?" - пробормотала она.
  Зоя весело рассмеялась.
  "Армелия! Иди сюда! - она подошла к торговцу и заговорила с ним по-арабски, и тот мгновенно оживился и полез в свои тюки, - Это не просто камушки, - произнесла Зоя, обернувшись к Армелии, - Эти камни - почти предмет культа на востоке. И стоят они дорого. Особенно... это, - она взяла из рук торговца ожерелье из зеленовато-голубых камней и приложила его на грудь девушки, - Иранская бирюза... Бирюза - камень счастья. Она приносит богатство, здоровье и любовь... Говорят, - Зоя выпустила ожерелье, и Армелия развернула его, внимательно разглядывая, - Что тот человек достигнет в жизни полного счастья, и того не оставит удача, кто увидит отражение полной луны на трех вещах: лице друга, Коране и бирюзе..."
  "Красиво, - прошептала Армелия, восхищенно глядя на диковинное ожерелье в своих руках, - Значит, это не просто камушки..."
  "Госпожа, эти камни приносят счастье! - улыбнулся торговец, - Бирюза обязательно принесет счастье прекрасной госпоже".
  "Раз так, - Армелия достала кошелек, - Сколько стоят эти бусы?"
  "Пусть это будет подарком для госпожи, - улыбнулся торговец, мгновенно оценив число монет в нем, и, откинув выцветшую ткань, добавил, - И пусть госпожа не откажется взглянуть на это".
  "Вот пройдоха!" - усмехнулась Зоя, сверху вниз глядя на девушку, увлеченно рассматривающую украшения.
  "А это как называется? А это? И вот это?" - спрашивала та, поднимая к свету разноцветные бусы, браслеты и серьги.
  Торговец отвечал, не забывая упомянуть легенды и предания, связанные с камнями, и вскоре Армелии хотелось купить уже весь его товар. Но, поскольку Армелия выросла в бедности и умела считать деньги, она ограничилась только подарками Зое, Льюсу и Маттису, а еще Антонио, Нико и Серхио Абисмо, который с самого начала был к ней очень добр.
  "У него лицо посерело! - смеялась Зоя, примеряя бирюзовое колечко, - Честное слово, Армелия, твоя выдержка внушает уважение!"
  Девушка недоуменно посмотрела на нее и спрятала остальные подарки.
  "Честное слово, я тебя не понимаю, - ответила она серьезно, - И, кстати, где наши кабальеро?"
  Зоя огляделась.
  "Только что были здесь... Наверное, сейчас догонят нас..."
  И они пошли дальше между рядами, разглядывая товары и весело разговаривая. Мужчины догнали их довольно скоро. И Армелия сразу заметила рукояти новых ножей, торчащие из-за поясов братьев Роя. Эти двое, и правда, были неравнодушны к оружию.
  "Время, сеньориты, - произнес Пабло, глядя в сторону моря, которое он не мог увидеть отсюда, - Нам пора возвращаться на корабль".
  "Можно срезать через таверну Хорхе, - предложил ему брат, сворачивая в переулок, - Эх! Было бы еще хотя бы полчаса!" - вздохнул он с тоской.
  Армелия с опаской огляделась вокруг. Теперь они шли в проулке, образованном домами, которые настолько близко стояли друг к другу, что два человека едва могли уместиться между ними. Впереди, правда, пространство, должно быть, шире... Девушка ускорила шаг, направляясь к местной таверне.
  "Кого я вижу! - раздалось за ее спиной, и, пускай Армелия не понимала слов, но от этого злобного голоса ей стало холодно, - Парни, взгляните-ка, братья Альбес заглянули домой через столько-то лет! Пабло... Педро..."
  Армелия быстро обернулась, но она не смогла сделать и шага назад. Антонио Виенто загородил ее собой, обнажив шпагу и дагу и глядя на возникших из-за поворота людей сверкающими решимостью глазами.
  "Сеньорита Армелия, - произнес он тихо, - У Вас с собой стилет? Тогда достаньте его и приготовьтесь бежать и защищаться. Дело плохо".
  "Не так плохо, как думает этот юнец, но, все-таки, довольно паршиво, - произнес Маттис, перебрасывая плащ через запястье левой руки и доставая наваху из-за пояса, - Армелия, Зоя, отойдите назад. Виенто присмотрит за вами," - и он шагнул к братьям Роя.
  Люди, нагнавшие их, уже тоже обнажили оружие и улыбались очень опасно.
  И только Пабло и Педро Роя оставались невозмутимыми и насмешливыми. Они даже не тронули свои ножи.
  "Надменны как всегда! - заметил высокий человек, делая еще шаг навстречу им, - Вы бы и сдохли улыбаясь, лишь бы не выдать свой страх, так, "кровавые апостолы"? Но я удивлен... С вами женщины? Пусть это и девки из дешевого барделя... я б таких не купил... но женщины, все-таки! Я начинаю лучше думать о вас, братья Альбес!"
  Антонио и Маттис только величайшим усилием воли сдержались, чтоб не броситься на этого нахала и не перерезать ему горло. Но Роя сохраняли хладнокровие, словно они и не слышали его слов.
  "Я бы начал думать о них лучше, если б они хотя бы оскорбились! - презрительно бросил еще один мужчина, выступая следом за первым, - А так... братья Альбес остались прежними. Им не дорога ни жизнь, ни честь!"
  Еще шестеро стояли за спинами первых двух, и проулок был слишком узок для драки. Братья Роя молча переглянулись и отступили назад.
  "Лукас, Марко! - усмехнулся Пабло, перебрасывая плащ через руку и сильнее зажимая концы, - Я слышал, после нашего отъезда кровавыми апостолами стали называть вас? Не обидно?"
  "Ни за что не стал бы донашивать чужое!" - откликнулся Педро весело, делая еще шаг в сорону таверны и заставляя пятиться остальных.
  Брат бросил на него веселый взгляд.
  "Ты прав, Педро! Уж лучше в своих лохмотьях, чем в шелках с чужого плеча! Терпеть не могу подачки!"
  "Это... вы нам подали?" - прохрипел Лукас Эскарлата, наступая на него.
  И его люди шагнули следом.
  Зоя огляделась и вышла из-за спины Маттиса. Теперь места было достаточно. Обменявшись с Маттисом понимающими взглядами, девушка сделала шаг навстречу незнакомцам.
  "И говорят еще, - продолжал Пабло невозмутимо, - Будто вы и фамилию сменили по нашему примеру? Алые, да? Это как разбавленный красный?"
  "Очень сильно разбавленный красный! - откликнулся Педро со смехом, - Вроде розового... любимого цвета девушек!"
  Такого оскорбления братья Эскарлата уже не смогли стерпеть. И с грязной бранью они оба одновременно бросились вперед.
  Только в этот момент на свету блеснули лезвия навах братьев Роя.
  Люди с обеих сторон невольно отпрянули. И Маттис восхищенно присвистнул, наблюдая за боем. Это был настоящий бой махо!
  Они кружились, не сводя глаз друг с друга, выставив вперед обмотанные плащами левые руки, а правые занеся чуть назад и постоянно едва шевеля ножами, будто дразня... готовые к атаке в любой момент, они нападали и отскакивали, подпрыгивали и падали вниз, провоцируя врагов... это было похоже на танец.
  Армелия прижала ладонь к губам. Нет. Это было бы похоже на танец, если бы только одежда танцоров не окрашивалась кровью после каждого выпада.
  Антонио снова заставил девушку отступить и одним движением сбросил плащ.
  "Сеньорита, позаботьтесь о себе, пожалуйста," - улыбнулся он, делая шаг к наступающим на них людям.
  Глаза Армелии расширились от ужаса. Шестеро вооруженных головорезов - это очень плохо!
  Маттис обошел юношу и сделал одному из них знак, пренебрежительно бросив что-то по-испански. Глаза мужчины налились кровью при звуке этих слов. Его ответ был понятен даже Армелии, потому что этот набор фраз относился к числу самых часто употребляемых среди корсаров.
  Маттис весело усмехнулся и, бросив взгляд на братьев Роя, шагнул вперед. И Антонио шагнул за ним, приняв бой со следующим смельчаком.
  Четверо других остановились поодаль, усмехаясь друг другу и тихо переговариваясь.
  Наверное, эти люди хотели прежде измотать своих врагов, а может быть... Армелия не успела закончить мысль.
  Высоко подпрыгнув, Пабло Роя резко выбросил плащ в лицо сопернику и, прежде, чем тот опомнился и восстановил равновесие, нанес ему удар в горло сверху вниз. Армелия ахнула. Он пронзил горло этого человека еще в полете... Это было... это было ужасно... человек упал у его ног и практически сразу умер... после такого не выживают... Девушка сильнее прижала ладони к губам, вполне четко осознав: это было ужасно, но это было красиво! Это было потрясающе... Как можно думать так?! Армелия смахнула набежавшие слезы. Она не должна, но, все-таки... ни разу в жизни она не видела подобного мастерства...
  Пабло Роя аккуратно вытер наваху о пояс и отошел в сторону, с улыбкой посмотрев на младшего брата. Еще пара лет практики, и Педро ни в чем уже не уступит ему! Да и этот скандалист Марино дерется вполне ничего. А вот малышу Тони приходится туго. Он еще слишком мал... Вздохнув, Пабло Роя обернулся к застывшим у стены дома мужчинам.
  "А вы, сеньоры?" - улыбнулся он, снова наматывая плащ на руку.
  Те улыбнулись тоже, и эти улыбки Армелии очень не понравились. Эти люди шагнули к Пабло одновременно, обнажив длинные ножи и глядя на него не как на противника - как на дичь.
  "Плохо дело!" - вздохнула Зоя, выходя вперед.
  И в тот же момент слева от нее послышался глухой удар. Маттис опустился на колено рядом с поверженным врагом и, накрыв его голову плащем, провел навахой по горлу. И, бросив на бездвижное тело презрительный взгляд, снова выпрямился, готовый к новому поединку.
  Четверо быстро переглянулись. Ладно, мальчишка со шпагой не в счет - слишком неопытен в таких боях... но эти трое... Они одновременно обернулись на хлюпающий звук. Противник Педро Роя упал у его ног, истекая кровью. Эти трое слишком хороши! Мужчины невольно попятились назад, но гордость взяла верх над страхом, и они снова шагнули к корсарам, выставив вперед ножи. На мгновение их глаза округлились от изумления, когда израненный мальчишка точным ударом отправил к праотцам их товарища, но в следующую минуту они уже забыли о нем. Все-таки, их четверо против троих. Пускай это и небольшое преимущество, но преимущество.
  Армелия поддержала Антонио. Он едва держался на ногах, и его белая рубашка была исчеркана красными полосами.
  "Невероятно, - пробормотал он, опускаясь на землю у стены, - Как ему это удалось... Он даже шпагу у меня выбил!"
  "Антонио, помолчи минутку! - простонала девушка, разрывая свою нижнюю юбку, - Дай мне тебя перевязать!"
  "Нет, сеньорита... я должен помочь!" - откликнулся тот, порываясь встать.
  "Ничего ты не должен! - бросила Армелия сердито, удерживая его, - Ты и так весь изранен! Сиди смирно, говорю!"
  "С аристократами намного проще драться," - обижено пробормотал юноша, уступая ее напору, и Армелия невольно улыбнулась его словам.
  "Конечно, малыш! - донесся до них веселый голос Маттиса, - У аристократов же столько правил! А тут - гляди-ка ты, правило одно: убей или будешь убит!" - провозгласили корсары хором, наступая на своих врагов.
  Антонио устало уронил голову.
  "Я запомню," - пробормотал он, теряя сознание.
  Армелия вздохнула и поддержала юношу. Он так быстро теряет сознание при кровопотере... Может, ему пайка не хватает? Он же еще совсем ребенок... Надо будет обсудить с сеньором Мигелем этот вопрос.
  "Педро, ты как?" - тихо спросил Пабло Роя, бросив на брата быстрый взгляд.
  От него не укрылась бледность молодого человека, и рану под своим плащем он тоже прятал недостаточно хорошо, чтобы старший брат, заменивший ему отца, не заметил ее!
  "Этот Марко оказался лучше меня, - откликнулся Педро виновато, - Прости, брат".
  "Ты оказался лучше! - бросил Пабло сурово, - Ты убил его! А теперь убьешь Хосе".
  "Но!"
  "Ты слышал!" - грозно прервал Пабло Роя протесты брата.
  И Хосе Родригес попятился, поняв, что жить ему осталось недолго. На самом деле, вступая в этот поединок, он расчитывал на то, что братья Роя последуют своему обычному правилу и сначала убьют самых сильных. А значит, они должны были драться в первую очередь с Рикардо и Уго... но Пабло Роя наметил другую цель для любимого младшего братика! Мужчина усмехнулся, и его лицо перекосило от злости. Всегда так было!
  "Хорошо, я убью его," - откликнулся Педро смиренно, шагнув навстречу противнику.
  "Марино... Твой - вот этот!" - Пабло указал ножом на высокого рыжеватого мужчину.
  Уго Гомес усмехнулся.
  "И тебе не жаль мальчика?" - хмыкнул он, выступая вперед.
  "Да мне вообще никого не жаль! - откликнулся Пабло, оборачиваясь к его товарищу, - Рикардо, тебя убью я!" - сообщил он просто.
  Альфредо обвел взглядом застывших друг напротив друга мужчин и медленно сглотнул.
  "Уж не думаешь ли ты сбежать? - раздался за его спиной насмешливый голос, едва он развернулся, - Не позорься, парень! Да, тебе не досталось в соперники мужчины, но от женщины ведь ты не побежишь?"
  "Ты... дрянь!" - мужчина резко обернулся и замахнулся ножом, но в то же мгновение обмяк и сполз на землю у ног девушки.
  "Вот и все," - вздохнула Зоя, вытирая стилет о юбку.
  "Как это... грязно!" - презрительно бросил Уго Гомес, обернувшись к ней.
  Девушка усмехнулась в ответ.
  "Тому, кто изначально слабее, позволено большее, - откликнулась она, проходя мимо мужчин, - Я не могу выдержать несколько боев подряд, как вы, парни... Зато могу быть незаметной и тихой, как змея, если это необходимо мне для того, чтоб защитить свою жизнь. Защищать свою жизнь естественно для человека".
  "Отлично сказано! - усмехнулся Маттис, - Ты! Рыжий! Запомни эти мудрые слова. Это были последние мудрые слова, которые ты слышал!"
  И он сделал резкий выпад, заставив Уго отскочить в сторону.
  "Щенок! - усмехнулся тот, наступая, - Вздумал взять меня на испуг!"
  И они медленно закружились, то сближаясь, то отскакивая, все время норовя ранить друг друга.
  Армелия уложила Антонио головой себе на колени и печально посмотрела на мужчин. Это, действительно, было похоже на танец... Как бы ей хотелось, чтобы эти кровавые танцы закончились поскорее!
  ...Родриго Сангре и Льюс Скар недоуменно переглянулись и отложили карты в сторону. Снаружи доносились крики. Брань, проклятия и... вой ?
  "Это что еще такое?" - пробормотал дон, сердито хмурясь, и, накинув плащ, вышел из каюты.
  Льюс последовал за ним.
  Корсары даже не заметили их появления. И среди проклятий мужчины уже вполне четко могли различить мольбы о спасении.
  "Педро Роя? - Льюс недоуменно посмотрел на дона Родриго. Тот был мрачнее некуда, - Родриго, почему они все так возбуждены? - спросил молодой человек, чувствуя, что начинает уже бояться, и тут же бросился к скоплению корсаров у борта, - Проклятье! Разойдитесь! Армелия!"
  Но Армелия была жива и невредима, и боль в его сердце понемногу утихла при виде, пускай, чумазой и перепачканной в крови, но не раненой девушки.
  "Льюс, нам нужна каюта! - с ходу заявила она, расталкивая в стороны воющих корсаров, - Разойдитесь, сеньоры! Возвращайтесь к работе! Сеньор Мигель, Серхио! Нужно устроить раненых! Скорее! - командовала она, а из-за борта на глазах изумленных моряков показывались один за другим их израненные товарищи, - Живее! Серхио! Джо! Помогите Педро дойти! Малик..."
  Девушка ахнула, увидев, как Антонио снова упал с ног. Но Мигель Суэртэ поймал его на руки, словно девушку, и направился к каюте доктора, сердито бормоча что-то себе под нос.
  "Армелия! Живо отмываться! Сейчас заштопаем этих бойцов! - бросила Зоя, перепрыгнув через ограждение и направляясь к кухне, - Капитан Скар, нам нужны бинты, - сообщила она, проходя мимо оторопевшего молодого человека, и добавила, скользнув по нему насмешливым взглядом, - И отомрите уже!"
  "Прогулялись, значит," - пробормотал Льюс.
  "Я предупреждал, что Опалино не стоит сходить на берег! - усмехнулся Сангре, - Ладно, Льюс, здесь и без нас разберутся. Командуй отплытие".
  "Сейчас?" - удивленно спросил молодой человек, обернувшись к нему.
  "И как можно скорее, - мрачнея, добавил Сангре, вслушиваясь в причитания корсаров, собравшихся у борта, - Похоже, великое противостояние братьев Роя и братьев Эскарлата закончилось сегодня. И мне бы не хотелось, чтобы нас расстреляли прямо в порту".
  Развернувшись, дон Родриго направился в свою каюту.
  Льюс недоуменно огляделся. Вся эта ситуация выглядела очень опасно и непонятно, но со всеми неясностями можно, в конце концов, разобраться и в море. Нахмурившись, молодой человек направился к рулевому.
  "Помощник! Оливер! - крикнул он на ходу, - Проверьте, все ли на борту! Отплываем!"
  ...С ужином вышла задержка. И когда дымящаяся похлебка была, наконец, подана с кухни, в животах у корсаров уже очень громко урчало.
  "Надо же! - усмехнулся Нико Луц, отправляя в рот очередную порцию, - Отняли у капитана его каюту, заняли каюту доктора, да еще и с кухни не вылезали, наверное, часа два! Неужели их глиняные маски важнее ужина, а?"
  "Если ты немного опоздаешь с ужином, то просто проголодаешься! - усмехнулся Малик, - Если сеньориты не позаботятся о себе после такой передряги, они будут жалеть об этом больше, чем о любой пище!"
  "Женщины! - хмыкнул Нико, отставляя пустую миску, - Ладно, пойду загляну к Виенто! Дай-ка сюда!" - и, выхватив из рук изумленного корсара яблоко, он направился к докторской каюте.
  "О! Держи, малыш! - весело осклабился он, протягивая яблоко Антонио, - Тебе полезно!"
  Юноша долго молчал, вглядываясь в его лицо, потом разочарованно простонал: "Луц!" - и отвернулся к стене.
  Нико откусил от яблока и сел рядом с кроватью.
  "Не очень-то ты и рад, как я погляжу! - рассмеялся он, - Ладно, Виенто, не вредничай! Рассказывай, что у вас там произошло на берегу! Вы дрались с братьями Эскарлата?"
  "Кажется, - пробормотал Антонио и, спустя немного времени, добавил более бодрым голосом, - А ты откуда знаешь? Сеньоры Роя сказали?"
  "О нет! Роя и Марино еще слишком плохи, чтобы Мели допустила к ним кого-то! - откликнулся Луц весело, - Но это же нетрудно представить! Кто еще на этом берегу мог так покромсать кровавых апостолов!"
  Антонио снова обернулся к нему и нахмурился.
  "То есть? Те люди что-то говорили... что это дом сеньоров Роя... и они называли их "братья Альбес", - произнес он, хмурясь, - Ты что-то знаешь об этом? Луц, выкладывай уже! - сердито прикрикнул юноша, приподнимаясь на локтях, и, взглянув в без меры наглую физиономию Нико, добавил, - Тогда я расскажу, что случилось на берегу".
  "Вот всегда мне нравилось как ты рассуждаешь! - рассмеялся тот, помогая ему сесть, - Ну, не падай! У тебя не такие уж страшные раны! Так удобно? - улыбнулся он и, получив утвердительный ответ, направился к столу, - Сейчас будет тебе сказочка! - до краев наполняя бокал вином, ухмыльнулся Нико Луц и, сделав большой глоток, продолжил весело, вольготно развалившись в кресле, - Да-авным давно... жили-были в Ле-Ке два мальчика... сейчас, правда, не такие уж мальчики, но корсарская молва утверждает, что невинными младенцами были некоторое время даже они..."
  "Луц!" - гневно прервал Антонио кривляние юноши.
  "Ладно, ладно! - улыбнулся тот, - Абисмо рассказывает такую историю. Братья Альбес выросли в Ле-Ке, в семье, представь себе, священника! - он снова рассмеялся, - Не делай такое лицо! Священником был их дядя, брат их матери. Их отец, как и полагается, пират. Преподобный отец взял на себя их воспитание после смерти своей сестры, так как, насколько я понял, сеньору Альбес было не до того. Но, думаю, в обмен на свою бескорыстную доброту священник получил только проблемы... Еще будучи ребенком, Пабло вступил в какую-то местную шайку, в шестнадцать ушел к пиратам и брата утащил с собой... Не знаю, как он уговаривал их, но корсары взяли на борт ребенка! - снова рассмеялся Нико, - Спустя два года эту команду вздернули - всех, кроме тех двоих... Как-то они улизнули. И вернулись снова в Ле-Ке, где поступили на корабль... Трам-па-па-пам!"
  "Николас Луц!" - четко проговорил Антонио, бледнея от гнева, и веселая ухмылка сползла с лица Нико.
  "Скучный ты! - бросил он обижено, - Они поступили в команду месье де Фламма, - произнес он медленно и снова усмехнулся, когда глаза Антонио округлились от изумления, - Не, не того де Фламма, - уточнил он весело, - А его отца. Представь себе, на службу Франции Ролан де Фламм поступил всего только пять или шесть лет назад, после одного досадного происшествия..."
  "Он сделал это после смерти отца, - произнес Мигель Суэртэ сурово, проходя в каюту, и, бросив на Нико недовольный взгляд, убрал вино, - Филипп де Фламм был флибустьером и славился в этих водах, - продолжил он, отбирая у юноши бокал, - Особенно прославился он благодаря своей абордажной команде. Не было боя, которого бы не выиграли его махо. Братья Эрнандес, братья Альбес и Мигель Суэртэ... к вашим услугам! - усмехнулся корсар, делая глоток, - Пять лет назад Пабло и Педро не были еще такими мастерами, но они уже тогда были отчаянными, - продолжал он задумчиво, - Будто им жизнь не дорога. Они быстро затмили братьев Эрнандес. Ты видел их в бою и можешь понять, - обернулся он к Антонио, - Конечно, началось соперничество. Для дона Филиппе это было даже хорошо. Каждый абордаж проходил словно последний. Мы молниеносно брали суда... Все кончилось в один день, - отпив еще вина, вздохнудл корсар, - В тот день, почти шесть лет назад, нас атаковали неизвестные нам корсары. Родриго Сангре был их капитаном... и, на тот момент, главным бойцом. Кровь полилась рекой, - Мигель помрачнел, - Даже не стоял уже вопрос о том, кто возьмет приз. Вопрос был в том, кто выживет. А дон Филиппе на тот момент был... в ссоре с Альбес. Ну, он поддержал как-то Эрнандес в споре с ними, и им было очень обидно, - он задумчиво улыбнулся, - И потом... он был жадным. Работать на него было невыгодно. Я растил дочь на выданье... знаю. И, в разгар боя, когда дон Родриго и Пабло уже, казалось, вот-вот прирежут друг друга... дон сделал нам это предложение," - Мигель смолк, и юноши тоже молчали.
  "Он мгновенно переменил ситуацию, - с улыбкой продолжил Мигель, спустя какое-то время, - Не мы одни хотели жить лучше. В тот день... корабль Филиппе де Фламма пошел ко дну вместе с капитаном. Вот почему его сын подался к французам... А тех, кто не принял предложение дона, мы продали, - добавил он в ответ на вопросительный взгляд Антонио, - Разве ты не заметил следов от цепей на руках братьев Эрнандес?"
  "До этого момента я самоуверенно считал себя циником, но теперь мне ясно, что я был слишком самоуверен," - прервал наступившее молчание Николас Луц и, поднявшись с места, медленно покинул каюту.
  "Тоже считаешь это циничным? - невесело усмехнулся Мигель, посмотрев на Антонио, - Разочарован?"
  Лицо юноши было задумчивым и печальным.
  "Я не предполагал, что все это, - ответил он тихо, - Началось с чего-то... чистого. Но ваше прошлое не меняет того, насколько добры вы все оказались ко мне".
  Мигель подошел к кровати и потрепал юношу по кудрявым волосам.
  "Ты слишком добрый мальчик для корсарства, Антоньо! - с горечью произнес он, - Тебе надо скорее заканчивать с этим! Ладно, поправляйся..."
  И он вышел, оставив Антонио наедине с его мыслями.
  ...Выслушав Николаса, капитан Скар нахмурился и почти неосознанно потянулся за вином. Общество Сангре, все-таки, дурно на него повлияло, похоже.
  "Так вот почему он был так уверен в себе, отправляясь с нами, - пробормотал он, сделав глоток, и, бросив насмешливый взгляд на Нико, сказал, - Извини, Николас, но доктор запретила давать вам с Антонио вино. Ничего, через год тебе уже будет шестнадцать..."
  "Как это... лицемерно! - обижено произнес тот, скрестив руки на груди, - Мы наравне с вами деремся и рискуем жизнью, но лишены даже такой маленькой радости как вино!"
  "Да ты скажи спасибо, что доктор не запрещает вам бардель до шестнадцатилетия!" - рассмеялся Льюс, заставив Нико испуганно подскочить на месте.
  "Капитан, не хотите же Вы сказать," - начал тот, но капитан прервал его твердо.
  "Рекомендации доктора безаппеляционны!"
  "Во попал!" - уныло склонясь к коленям, пробормотал Луц.
  Льюс смотрел на него с жалостью. Ну вот чего Армелия хочет от этого парня? Чтоб он перевоспитался в один день, да еще и находясь среди пиратов? Она, действительно, жестока!
  "Давай договоримся так, - произнес молодой человек тихо, протягивая Николасу полупустой бокал, - Ты даешь мне слово не пить нигде, кроме как в моей каюте и с моего разрешения, и тогда тебе можно будет пить это вино. Лучше, чем ром?"
  "Несомненно, лучше! - откликнулся тот радотно, сжимая драгоценный бокал обеими руками, - Даю слово, капитан!"
  "И чтобы Армелия ничего не знала, - добавил Льюс с улыбкой, - А то она и мне вино запретит".
  Нико весело рассмеялся.
  "Мели может!"
  "И бросай ты это панибратство! - заметил капитан сердито, - Хватит уже давать прозвища всем подряд, тем более, доктору!"
  Нико поднял на него веселые голубые глаза.
  "Но, капитан, это ведь ужасно мило звучит - "доктор Мели"! - ответил он, - Намного лучше, чем просто "доктор"!"
  "Должно быть, - улыбнулся Льюс, надевая плащ, - И, тем не менее, для тебя Армелия остается "доктором" или "сеньоритой", как хочешь. А главное - невестой твоего капитана, так что относись к ней с уважением".
  "Я к ней так и отношусь!" - возмущенно воскликнул Нико, поднимаясь на ноги.
  "Об этом знаешь пока только ты! Все, иди спать!" - и капитан направился к двери.
  Поставив пустой бокал на стол, юноша последовал за ним.
  "Вы встанете у руля на ночь? - спросил он, ежась от холода и глядя на фигуру Сангре, которому плащ сегодня почему-то был не нужен, - Капитан... а почему на "Фелиции" нет рулевого? У руля Вы или Опалино... или вот дон..."
  Льюс остановился и обернулся к юноше.
  "Когда-то у меня был отличный рулевой, - вздохнул он, - Но его убили когда Сангре взял нас в плен. С тех пор... я не доверяю тем рулевым, которые просятся на "Фелицию"!" - неожиданно жестко закончил он.
  "Почему же не обучите кого-нибудь? - спросил юноша, - Когда мы с Опалино плыли на "Дельмире" она обучала немного меня и еще одного парня. Она сказала, что мы способные..."
  "Она вам соврала!" - рассмеялся Льюс.
  Он никак не ожидал, что эта шутка вызовет такой взрыв негодования у Нико Луца.
  "Неправда! У меня хорошо получалось! - чуть не со слезами в голосе закричал тот, наступая на своего капитана, - Я и читать, и писать умею, и знаю математику! Геометрию! - выкрикнул он по слогам, - И я даже разбираюсь немного в звездах! Опалино сказала, что у меня получится, а такая злобная фурия как она не стала бы врать, чтоб порадовать кого-то!"
  Льюс перестал пятиться и внимательно посмотрел в лицо парня, которого в темноте все равно не мог разглядеть.
  "Николас... Так ты хочешь обучиться на рулевого? - произнес он изумленно, - Это из-за доли?"
  "Нет, не из-за доли! - бросил тот зло, - Мне просто понравилось... Ну, что мне, всю жизнь быть клоуном на побегушках у Ваших матросов?! Я бы обязательно справился, раз уж даже Опалино сказала так," - пробормотал он, отходя.
  "Но тогда тебе пришлось бы не пить вообще, - произнес Льюс задумчиво, заставив парня остановиться, - Мой рулевой не пил... Рулевой должен быть всегда готов вести корабль," - Льюс врал, конечно, но он просто хотел посмотреть на реакцию Луца.
  Реакция Луца его удивила.
  "Согласен! - воскликнул юноша, бросаясь к нему, - Согласен, капитан, хоть с сегодня! Обучите меня!"
  "Зря я это сказал, наверное, - пробормотал Льюс, возобновляя движение, - Ладно, иди спать. Сегодня ты не годен в ученики, а я - в учителя. Но завтра мы подробнее обсудим все условия. И учти, - добавил он сурово, - У меня будет очень много условий. Это Зоя с вами забавлялась. А я, если буду обучать рулевого для "Фелиции", займусь этим очень серьезно!"
  "Согласен разом на все! - радостно воскликнул Нико, - Спокойной ночи, капитан, то есть, удачно Вам отдежурить!"
  Льюс проводил юношу взглядом и подошел к Сангре.
  "Все-таки, уломал?" - усмехнулся тот, не оборачиваясь.
  "А ты знал, что он хочет быть рулевым?" - удивился Льюс.
  "Да. Но он слишком ветренен, - Сангре передал руль молодому человеку и отошел в сторону, - Впрочем, пятнадцать лет... Все еще сотню раз поменяется в его жизни. Удачного дежурства, капитан".
  "Спокойной ночи," - откликнулся Льюс тихо.
  Родриго Сангре вел себя очень странно. За пять минут он ни разу не пошутил. Льюс внимательнее вгляделся в темную морскую даль. Значит, призраки прошлого настигают и таких, как он.
  ... "Призраки прошлого, говоришь? - усмехнулся Сангре, внимательно разглядывая в подзорную трубу возникшие на горизонте корабли, - Да нет, они вполне реальны и существуют в одном времени с нами! Эй, на марсе! - крикнул он, посмотрев вверх, - Это все корабли?"
  "Что значит - "все"? - медленно произнес Льюс, убирая подзорную трубу, - Тебе этих мало?"
  "Ну, вступая в бой, мы должны реально оценивать ситуацию, - улыбнулся дон весело, - Если их больше, лучше нам узнать об этом сейчас".
  И, едва он замолчал, как с марса раздался голос дозорного.
  "Дон Родриго! Еще два корабля по правому борту! - дозорный на мгновение смолк и выкрикнул радостно, - Наши! "Анхелика" и "Инфанта"! Дон Родриго!"
  "Отлично!" - усмехнулся тот, оборачиваясь в сторону Пуэрто-Рико, откуда шли корабли.
  Льюс нахмурился, оценивая расстояние до них.
  "Оливер! Канонирам занять свои места. Мигель, Армелия, разместите раненых в одной каюте и приставьте к ним пару человек, и... мне все равно, как вы сделаете это, но они не должны даже носа показать на палубе во время боя! Армелия, будешь при них. Ясно? - Льюс пристально посмотрел в глаза девушке, - Тебе ясно? - повторил он свой вопрос. Та кивнула, - Серхио, Николас, обеспечите помощь доктору, - обратился капитан к застывшим рядом корсарам, - Помощник!"
  Льюс огляделся, ища Малика взглядом, но тот уже командовал возведением противоабордажных укреплений. Капитан Скар довольно улыбнулся.
  "Должно быть, у нас будет некоторое время, - произнес он спокойнее, посмотрев на приближающиеся корабли под французскими флагами, и, обернувшись к Сангре, спросил, - Думаешь, по наши души или так наткнулись? Они ведь идут со стороны Эспаньолы..."
  Сангре снова посмотрел в подзорную трубу.
  "Это королевский флот, - откликнулся он, - Им дела нет, что в Ле-Ке прирезали несколько флибустьеров, пусть даже некоторые из них и были дворянами. Их интересует то, что, как они думают, есть на этом корабле... Золото, - проговорил он четко, обернувшись к молодому человеку, - Только золото, и больше ничего. Франция ведет войну. Ей нужно много денег".
  Льюс нахмурился. Родриго Сангре, похоже, о монархии ничуть не лучшего мнения, чем он сам.
  "Не думайте об этом, капитан Скар! - усмехнулся Сангре, - Лучше займитесь своими прямыми обязанностями. Не стоит нам ждать здесь французов".
  Льюс улыбнулся. Действительно, не стоит ждать.
  "Зоя, курс на "Анхелику"! - крикнул он весело, - Поднять все паруса!"
  И в то же мгновение "Анхелика" и "Инфанта", развернув все паруса, устремились навстречу им.
  Капитан Скар снова посмотрел на французский галион, то и дело исчезающий в утреннем тумане. Может быть, все не так уж плохо.
  "Все очень плохо, - произнес Малик тихо, неслышно оказавшись рядом с ним. Этот человек словно мысли его читал! - Я чувствую, капитан, что бой пойдет неладно".
  "Не каркай!" - бросил Льюс зло.
  Но он и сам чувствовал это... Бывает такое ощущение перед сражением, когда ты точно знаешь... пусть даже еще ничего не произошло, но ты знаешь уже наверняка, ждет ли тебя успех или неудача. И в этот раз у многих на "Фелиции" было такое чувство, что бой будет скверный. Дело было даже не в том, что против них был французский тяжело вооруженный галион и два отличных, словно только что с верфи, фрегата. Это не такое уж преимущество! У них ведь есть "Анхелика", а "Инфанта" - это тот корвет, который даст фору любому фрегату, особенно после последнего перевооружения. Но не в этом было дело. И предчувствие беды не оставляло корсаров.
  "Не хмурься, - произнес Родриго Сангре, остановившись за спиной молодого человека, - Капитан не должен показывать команде свой страх, тем более... капитан Скар ведь не боится?"
  "Нисколько! - весело усмехнулся Льюс, оборачиваясь к нему, - Тем более, провидение на нашей стороне!" - добавил он, указывая на "Анхелику".
  Сангре задумчиво улыбнулся.
  "Провидение или нет, но это, несомненно, удачная встреча. Смотри. Сейчас мы должны занять место справа от "Анхелики", так что я пойду к рулю. Дальнейший план неизменен, но ты будь готов к тому, что он изменится в этот раз".
  "Что это значит?" - сердито спросил Льюс, но дон уже отошел от него.
  "Не переживайте, капитан, - спокойно произнес Мигель Суэртэ, аккуратно поправляя перевязь с оружием, - Что бы ни задумал дон Родриго, он думал об этом достаточно, чтобы все прошло хорошо. От нас требуется только честно выполнить свои обязанности... не взирая ни на что. И, кстати, сеньорита Армелия прекрасно ладит с нашими махо, - улыбнулся он в ответ на сердитый взгляд молодого человека, - Ей даже Пабло Роя удалось уговорить не вставать... не знаю уж как!" - усмехнувшись, боцман отошел, и Льюс проводил его задумчивым взглядом.
  Разложив подзорную трубу, молодой человек снова внимательно посмотрел на приближающиеся корабли. Что может пойти не так, если все, вроде бы, идет как обычно? Преимущество французов столь незначительно... Льюс хмыкнул и убрал трубу. Да нет у них никакого преимущества! "Анхелика" раздавит их мелкий галиончик!
  ...Франсуа де Виоль ухмыльнулся, разглядывая в подзорную трубу испанский галион, который к этому моменту уже достаточно развернулся, чтобы можно было прочесть название и золоченый девиз.
  "Querido atormentanto, - проговорил он медленно, - Возлюбленная моря, значит? Анри, будте внимательны. Сегодня это судно станет нашим".
  Юноша с опаской посмотрел на своего командира. На что он надеется, вступая в бой с кораблями "La vela libre", тем более, достоверно известно, что сам Сангре ведет один из них? Тем не менее, он должен молчать и подчиняться. Во всяком случае, таково мнение графа.
  ...Галионы вышли навстречу друг другу, оставив свое сопровождение позади. С четырех кораблей за ними следили сотни пар глаз. В такие моменты решается многое, если не все.
  "Убрать бизань! Курс на "Розамунду"! - сам себе скомандовал Сангре, поворачивая рулевое колесо, - На румбе..."
  Льюс уже не услышал сколько на румбе, потому что при резком повороте дон захлебнулся ветром.
  "Канониры на правый борт! Абордажная команда! - донеслись до молодого человека слова испанца, и, сквозь азартный смех, - Скар! Возьмете эту крошку, и "Фелиция" - ваша!"
  "Абордажная команда, к атаке! Оливер! - крикнул Льюс, подбегая к борту, - Из носовых орудий огонь!"
  "Из носовых орудий огонь! - повторил наводящий громко, - Перезаряжай! Из бортовых огонь!"
  Корсары сощурились от едкого дыма.
  ...Проходя мимо "Розамунды", "Фелиция" выстрелила три раза, но повреждения фрегата были незначительны, поскольку за последние два месяца капитан Скар поднабрался опыта у дона Сангре в атаке судов. Он знал теперь когда и как нужно стрелять, чтобы не пустить корабль на дно, а взять его практически целым (чтобы даже на ремонт не тратиться).
  Зато паника на фрегате была нешуточной. Французы никак не ожидали такой стремительной и наглой атаки. Они и выстрела в ответ сделать не успели, а сквозь рассеявшийся дым уже летели крюки и кошки... и испанцы были уже с ними борт к борту! Проклятая "La vela libre"! Проклятые ее корсары!
  Соскочив с мостка, Льюс перепрыгнул через противоабордажные укрепления и весело улыбнулся своим противникам.
  "Простите, господа, но нам очень важно взять этот приз!" - произнес он по-французски, обнажая шпагу.
  В ответ послышались ругательства и проклятия, но все это летело уже мимо молодого человека. Ловко орудуя шпагой, он пробирался к рулю. Если и сегодня, как в случае с "Фелицией", им удастся использовать трофейный корабль еще в этом бою, то... Да никому это не нужно, по сути, но это же будет так здорово! Улыбнувшись своим собственным мыслям, Льюс отразил очередную атаку и бросил быстрый взгляд в сторону галионов. Маркес, наверное, надеется на их помощь, чтоб взять галион французов без стрельбы. Но почему он так странно ведет корабль? Или ему кажется? Должно быть, в ожидании помощи он просто тянет время...
  "По-оможем Маркесу!" - ногой отталкивая солдата, проговорил молодой человек и отразил еще одну атаку.
  "Маркесу помогут и без нас! - бросил Малик, закрывая его со спины, - Позаботься о себе, капитан, этого будет вполне достаточно!"
  И несколькими быстрыми ударами шамшира он уложил на палубу у своих ног троих солдат.
  Льюс улыбнулся ему. Теперь пробираться к рулю было намного легче. Помощник не позволит никому напасть на него сзади.
  Отталкивая и раня солдат, молодой человек продолжил свой путь. Он уже заметил, что "Фелиция" отошла от приза и направляется к галионам. Что ж... Льюс усмехнулся. Другого выхода, как взять этот корабль, теперь попросту нет!
  "Английская собака на службе у собак-испанцев! - презрительно бросил французский офицер, преградив молодому человеку путь, - Именно такого мнения я всегда и был об англичанах!"
  Льюс вздохнул.
  "В традициях самых скверных памфлетистов," - насмешливо откликнулся он, отбивая удар подскочившего сбоку солдата.
  Лицо француза исказилось злобной гримасой.
  "Тебе уже не придется прочесть ни одного памфлета!" - выкрикнул он, бросаясь в атаку.
  ...Миновав встречу с французским фрегатом, "Инфанта" направлялась прямиком к галионам. Девушки на "Фелиции" приникли к борту, изумленно наблюдая эту картину.
  "Зоя... я, может быть, чего-то не понимаю, - произнесла Армелия растерянно, - Но разве капитан Висентес не должен был драться с тем кораблем? Почему он обошел его? Они же все равно нагонят..."
  "Какой-то смысл в этом должен быть, - откликнулась та хмуро, - Вот только какой? Эй, Антонио! Ты чего выполз?! Ты же шатаешься еще!" - напустилась она на появившегося на борту юношу.
  "А я говорил ему! - рассмеялся Нико Луц, - И еще, он жутко тяжелый! - добавил он, подерживая товарища, - Виенто, иди прямо, не вихляй!"
  "Я иду прямо! - обижено ответил Антонио, - И не надо ругаться, я не мог остаться в каюте в такой момент!"
  "Это только ты думаешь, что идешь прямо!" - пробормотал Луц.
  Армелия печально посмотрела на юношу, потом на Зою, а потом, вздохнув очень-очень печально, поддержала Антонио с другой стороны.
  "Николас, давай отведем его обратно, - сказала она, - Если он не вернется, сеньоры Роя и Маттис точно встанут!"
  "Эт да! - откликнулся тот весело и, бросив взгляд на картину сражения, добавил задумчиво, - А вам не кажется, что Маркес как-то странно ведет корабль?"
  В глазах Зои сверкнуло на мгновение то выражение, которое Армелия уже привыкла про себя называть "осенило", и девушка снова обернулась к галионам, до белизны суставов вцепившись в борт.
  "Армелия, уводи раненого и будь готова принять новых, - произнесла она внезапно осипшим голосом, - Абисмо там с вами или сбежал во время абордажа?"
  "Он остался, - откликнулась Армелия, - Зоя... ты что-то поняла?"
  "Уж лучше б я такого не понимала, - пробормотала девушка, отходя от борта, - Ладно, Армелия, парни, идите и ждите раненых. Абисмо пусть живо идет сюда," - добавила она решительно и, не дожидаясь ответа, направилась к рулевому.
  "Ты это видишь? - спросила она, остановившись у него за спиной, и, не получив ответа, повторила громче, указывая на галионы, - Ты это... видишь? Родриго!"
  "Приятно слышать свое имя из твоих уст... спустя столько дней молчания," - задумчиво произнес тот.
  Зоя обошла его и посмотрела мужчине в глаза.
  "Издеваешься?! Ты понимаешь, что происходит? - воскликнула она возмущенно, - А ты шутишь! Будто тебе и дела нет!"
  "Опалино, ты мне обзор закрываешь, - скучающе откликнулся тот и добавил серьезно и спокойно, - Конечно, я все вижу и понимаю, но на таком расстоянии мы бессильны что-либо предпринять. Федерико ближе, - и, бросив на девушку, вернувшуюся на прежнее место, веселый взгляд, он усмехнулся, - Всегда за левым плечом! Ты и правда демон! Ладно, держи курс на "Анхелику" и не меняй пока ничего".
  Передав девушке руль, дон Родриго быстро спустился на палубу, и уже оттуда до Зои донесся его голос.
  "Канониры к носовым орудиям и на правый борт! Остальным быть готовыми на абордаж! Живее, парни! Офицеров не убивать! Маркеса тоже! - на мгновение дон замолчал, и его голос прозвучал угрожающе, когда он повторил, - Капитана Маркеса никто не тронет! Вы доставите его мне, - вздрогнув от звука близких выстрелов, Родриго посмотрел в сторону объятой сизым дымом "Анхелики" и закончил свою мысль громко и четко, и голос его звучал страшно в это мгновение, - Живым и только живым! Все по местам! - взбежав к месту рулевого, он оттолкнул девушку и бросил возбужденно, - Опалино, живо в каюту! И чтоб ноги твоей не было на палубе!"
  "Ни за что! А кто корабль поведет?" - откликнулась та, пытаясь снова завладеть рулем.
  Родриго видел ее лицо очень близко в это мгновение. Ее глаза сияли азартом, по щекам разливался румянец от возбуждения. Нет, она не может быть дочерью какого-то там султана! В ее жилах, без сомнения, кровь берберийских пиратов!
  На мгновение мужчина зажмурился, пытаясь сосредоточиться. Это не то время, когда можно думать об очах и ланитах, и тебе ничего за это не будет!
  "В каюту!" - прикрикнул он, грубо отталкивая девушку.
  Он не рассчитал силы - Зоя оступилась и упала на палубу, и села там, снизу злобно глядя на него, словно намереваясь убить.
  "В каюту, Опалино! - повторил Родриго отчаянно, глядя на галион, который был уже так близко, - Ты отравишь меня завтра! Серхио! Абисмо! - радостно приветствовал он моряка, - Держи курс до последнего... Мы пустим ко дну этих тварей! - приказал он, снова спрыгивая на палубу, и оттуда донеслось, - Поднять бизань! Канониры! Из носовых орудий огонь! Из бортовых, из всех, огонь! Огонь! Огонь!"
  Оливер оттащил от орудия раненого пушечника и занял его место. Дон намерен затопить французов? С превеликим удовольствием!
  "Заряжай! Огонь! - повторял он приказы Сангре, срывая голос, - Заряжай! Огонь!"
  ...Граф де Виоль пошатнулся от удара и едва устоял на ногах. Он даже не сразу понял, кто атакует его галион. Но когда он понял это, лицо дворянина исказила злобная усмешка.
  Разложив подзорную трубу, граф навел ее на корвет. А его капитан молод... Но, должно быть, ему уже надоело жить!
  "Ответить из кормовых! - приказал он громко, - Стрелять пока эта посудина не пойдет ко дну!"
  Даже Анри кровожадно усмехнулся этим словам. Наглых испанцев самое время проучить и здесь тоже, как их проучили в последние годы в Европе!
  "Огонь из кормовых!" - повторил он.
  И в следующую секунду корвет окутали клубы дыма. Еще пара выстрелов, и эти наглецы, посмевшие открыть огонь по галиону Его Величества короля Франции, будут кормить рыб. Однако же... Глаза молодого человека расширились от изумления, и он быстро разложил подзорную трубу.
  "Господин граф! На галионе борьба! - крикнул он, - Кажется, кто-то пытается завладеть управлением! Нам нужно торопиться и..."
  Удар сбил молодого человека с ног, и он закашлялся от дыма. Что происходит? Почему не слышно команды стрелять? Анри с трудом поднялся на ноги, сильно шатаясь от новых ударов, и огляделся, ища взглядом командующего.
  Граф Франсуа де Виоль стоял в оцепенении, огромными глазами гляда на стремительно мчащийся мимо "Людовика" фрегат, весь окутанный дымом от не прекращающихся выстрелов.
  "Мы должны стрелять! - крикнул Анри, хватая его за плечи, - Они же потопят нас!"
  И с этими словами он снова упал на палубу, сбитый с ног выстрелом тридцати бортовых пушек "Анхелики", власть на которой уже перешла в руки Диего Оро.
  Молодой человек больше не осознавал, что происходит вокруг, слышал только крики и стоны, и скрежет ломающейся древесины. Прекрасный новенький галион "Людовик" шел ко дну, и он - вместе с ним.
  "Эй, парень, ты жив? Идти можешь? - раздался над ним среди общего шума грубый голос корсара. Этот человек говорил на ломаном французском, но понять его было можно, - Живой, вроде, - пробормотал корсар уже по-испански, поднимая юношу с палубы, - Интересно... ты офицер или как? А! Какая разница!" - и, перекинув безвольное тело через плечо, он направился к борту.
  На мгновение открыв глаза, Анри увидел, что графа и других офицеров тоже уводят с тонущего корабля. Значит, их продадут... В этот момент виконту даже в голову не пришло задуматься о судьбе солдат, которых корсары оставляли тонуть вместе с кораблями.
  ... "Хочу назвать ее в твою честь, - произнес Льюс, посмотрев в окровавленное лицо дона, - Например, "Кровавая сеньорита". И девиз - "Прямиком в ад". Как тебе предложение?"
  "Пойдет! - усмехнулся тот, - Как твои люди? Сильно пострадали? - спросил он и, получив ответ, отступил в сторону, пропуская молодого человека на галион, - Тогда давай закончим со всем скорее. Сеньоры! Мы вас ждем!" - крикнул он капитанам, застывшим у борта.
  Диего Оро немного прихрамывал, и по лицу у него стекала кровь.
  "Достаточно?" - спросил он с улыбкой, остановившись напротив дона.
  Тот без слов притянул его к себе и крепко обнял.
  "Опалино! - бросил он через плечо, выпуская корсара, наконец, - Живо! Окажи помощь капитану Оро!"
  "А то без тебя не разберусь! - огрызнулась та, вытирая катар о юбку, и добавила уже более дружелюбно, - Диего, иди сюда. Что там у тебя с головой?"
  Капитаны Маркес и Висентес остановились рядом с ними. Оба они были ранены, но ранения Маркеса не шли ни в какое сравнение с теми ранами, что получили другие.
  Бросив на Висентеса беглый взгляд, Зоя нахмурилась.
  "Спаситель "Анхелики" паршиво выглядит, - тихо сказала она, склоняясь к Оро, - Ему бы прилечь".
  Испанец улыбнулся.
  "Сожалею, сеньорита, но сейчас мы не можем позволить себе подобную роскошь, - откликнулся он, - Мы должны как можно скорее добраться до порта".
  "На этом?" - желчно усмехнулась девушка.
  Диего Оро вздохнул, проследив за ее взглядом. Такого разгрома даже он, готовый, казалось, ко всему, никак не ожидал. Пробитый правый борт "Анхелики", искрошенные выстрелом в упор борта "Инфанты"... "Фелиция" пострадала, наверное, меньше всех. Но, тем не менее, мастерство капитанов и отчаянная смелость команд позволили им захватить два фрегата. Диего провел рукой по лбу, вытирая струйку крови. Нет! Ему нисколько не легче было от того, что Скар и Родриго захватили эти фрегаты! Они позволили ранить "Анхелику"... Он позволил это...
  Мужчина тяжело вздохнул и попытался закрыть лицо руками, но Зоя не позволила ему сделать это.
  "Не раскисай, капитан! - улыбнулась она, - Все поправимо... Кроме одного," - добавила девушка мрачно, посмотрев в сторону Сангре.
  Тот обвел взглядом собравшихся капитанов и, наконец, заговорил. Его спокойствие изумило не только Зою и Льюса. Висентес и Оро тоже недоуменно переглянулись, услышав этот холодный голос.
  "Итак, капитаны. Не будем обсуждать сейчас то, что произошло, - произнес дон тихо, - Не мне одному, думаю, хочется отложить этот разговор до лучших времен. Поэтому обсудим будущие действия. Возвращайтесь на свои корабли и займитесь ремонтом. У вас есть этот день, - он посмотрел на полуденное небо и невесело усмехнулся, - Дольше мы не можем оставаться здесь в ожидании французов... полагаю, эти - не единственные. "Анхелику" дальше поведу я, трофей капитана Скара - Серхио Абисмо, ну а мой трофей, полагаю, можно будет доверить Опалино, когда она закончит с ранеными. Пленных заприте в трюмах. Окажите им необходимую помощь и не вздумайте пытать, - дон обвел мрачным взглядом своих капитанов, - Не забывайте, с некоторых пор мы на службе Англии. Мы должны будем сдать всех офицеров английским властям в Пуэрто-Рико живыми и, насколько возможно, невредимыми. Ступайте. Пока это все. Капитан Маркес, Вы останетесь на "Анхелике". Проследуйте за капитаном Висентесом, пожалуйста".
  Дон сказал это таким же ровным тоном, как и все остальное, но сердца собравшихся похолодели от его слов. А глаза Маркеса расширились от испуга.
  "Родриго... дон Родриго! - справившись с дрожью в голосе, обратился он к Сангре, - Означает ли это арест?"
  "Вы правильно понимаете, сеньор, - откликнулся тот, снова обернувшись к нему. Глаза Родриго сверкали гневом, но голос оставался все таким же холодным, - А раз Вы все понимаете, давайте обойдемся без споров".
  "Я... совершил ошибку, - сглотнув, произнес Маркес, - Но разве за ошибки в "Вольном парусе" предусмотрено наказание?! Дон Родриго! Не нужно обходиться со мной как с предателем! Или Вы и шпагу прикажете сдать?!"
  "Федерико, забери у него оружие," - бросил дон, отворачиваясь.
  ...Армелия сбросила робу и упала на пол рядом с диваном. Она хотела снять и юбки, но уже не могла. Последние дни окончательно измотали ее. Девушка собралась с силами и заползла на диван, стягивая юбки. А ведь она только врачевала чужие раны. Не дралась и не стояла у руля дни и ночи напролет, как другие. Юбки с тихим шерохом скользнули с ее ног на пол, и Армелия вздохнула свободнее. Какое счастье, что дон Родриго разрешил им не носит корсета! Корсет бы ее точно убил за эти дни!
  Девушка блаженно растянулась на диване и улыбнулась. Завтра утром они уже будут в Пуэрто-Рико! Это значит, что все раненые получат, наконец, достаточную помощь, все рулевые и дозорные отоспятся впрок, а доктора - вымоются наконец! Какое счастье! Как мало нужно человеку для счастья, оказывается...
  Армелия нахмурилась. Ее мысли столь светлы и беспечны, но еще два дня назад... когда дон Родриго неожиданно приказал кораблям остановиться, и на борту "Анхелики" собрались все, кто мог стоять на ногах. Тогда к "Фелиции" пришла шлюпка с галиона, и сердитый корсар (сеньор Гомес, Армелия знала его) произнес очень громко, обращаясь ко всем: "Дон Родриго извещает о казни! Капитан Мануэль Маркес предал компаньонов "Вольного паруса" и продался нашим врагам. Дон Родриго предложил ему возможность умереть в поединке, как мужчина, если он сам назовет их, но Маркес отверг предложение дона. И сегодня в полдень он будет повешен. Дон Родриго просит удалить с палубы сеньориту. Предатель прокачается на рее до ночи".
  Льюс нахмурился и взял Армелию за руку.
  "Идем, - произнес он тихо, - Тебе не следует этого видеть".
  Но девушка уперлась.
  "Нет, я останусь, - ответила она, серьезно посмотрев в глаза молодому человеку, - Я никогда еще не видела как казнят предателей".
  Армелия нахмурилась сильнее, вспомнив этот день. Ей, правда, всегда нравился сеньор Маркес. Он казался ей веселым человеком. Но в тот день, когда его тело повисло над палубой "Анхелики", ей совсем не было его жаль. Просто он был предателем. Из-за него погибли многие и еще многие могли погибнуть из-за него.
  Девушка натянула одеяло. Ей стало очень холодно почему-то.
  А Льюс спокойно смотрел на все это... Значит ли это, что дон Родриго прав и между ними нет никакой разницы?
  ...Антонио Виенто толкнул юношу в грудь, и тот снова бессильно упал на кровать, глядя на него злыми глазами.
  Нико посмотрел на этого парня и поморщился. Голубые ангельские глазки, золотые ангельские кудряшки, белоснежная кожа... Ну ангелочек ангелочком! Противно даже...
  "И чего такой как ты забыл на море! - пробормотал он, приближаясь к юноше и внимательнее разглядывая его дворянскую физиономию, - Вот чего тебе не сиделось под крылом у матушки, а, виконт?"
  Анри вскочил и попытался ударить насмешника, но тот ловко увернулся и снова отправил его в постель.
  "Не дергайся! - рассмеялся он, бросив на Антонио веселый взгляд, - Мы с Виенто, может быть, и ранены чуток, но с таким птенчиком как-нибудь справимся!"
  "Луц, хватит паясничать! - усмехнулся Антонио, - А Вы, сеньор, не усложняйте жизнь себе и нам, - обратился он к юному виконту серьезно, - У нас есть приказ относительно Вас, и мы его выполняем. А Вы ведите себя достойно, раз уж попали в плен!"
  "Вы... не указали меня в числе военнопленных! - воскликнул Анри, выпрямившись на кровати, - Вы... продадите меня в рабство?"
  "Во идиот! - бросил Луц, - Тебя не указали среди пленных для того, чтоб не передавать англичанам! - сказал он сердито, - Чтобы ты не сдох, если твоя семья откажется тебя выкупить! Вы же нищие, так? - Нико зажал уши, чтобы не слышать брани юноши, - У-у! Как мы кричим! - рассмеялся он, - Значит в точку!"
  "Луц, довольно! - поднимаясь на ноги, произнес Антонио серьезно, - И Вы тоже, виконт де Риц, перестаньте вести себя как ребенок! - при этих словах Анри смолк, и Антонио продолжил спокойнее, - Вас оставили среди нас лишь только потому, что двое из команды попросили о Вас. Иначе, конечно, Вас передали бы английским властям и... Луц прав: не выкупи Вас Ваша семья, Вас продали бы, наверное. Но Вы должны быть благодарны доктору Армелии и сеньору Суэртэ за то, что они спасли Вам жизнь и даже свободу. Так что перестаньте визжать и уясните, наконец: сеньорита Армелия и сеньор Мигель выкупили Вас у дона Родриго! Мы отпустим Вас в ближайшем порту. Но до этого момента не создавайте нам неприятностей".
  Анри смотрел на этих странных людей огромными от изумления глазами.
  "Почему?" - спросил он тихо.
  Юноши переглянулись, и Луц ответил за них обоих.
  "Ты похож на нас".
  Анри посмотрел в темные усталые лица. Чем они могут быть похожи, кроме возраста?
  "Ох, пора Мели заводить своих детей! - бросил Луц по-испански, направляясь к двери, - А то собирает со всего океана найденышей!"
  И Антонио невольно улыбнулся этим словам.
  ...Армелия остановилась на балконе, глядя на море внизу. Дом Габриэля Долорес стоял над обрывом, и когда они подходили к берегу это белоснежное строение, напоминающее дворец, сразу бросилось ей в глаза. Изнутри дом был не менее красив. Лепнина и мозаика, ковры и кованая мебель, и множество восточных диванчиков, пуфиков и подушек создавали в нем ощущение нездешней какой-то роскоши, сказки даже. Дом Рикардо Сервантеса, при всем своем великолепии, не мог сравниться с ним. Зоя говорила, что хозяин использовал традиционные марокканские мотивы, но, честно говоря, Армелия с трудом представляла себе, что это такое.
  А баня в доме Долорес была просто изумительна! Девушка улыбнулась и потянулась навстречу осеннему ветру. Никогда раньше ей не приходилось мыться в таких условиях! Дело было даже не в этой голубой мозаике, которой баня была выложена от пола и до потолка, и не в обилии зеркал по всем стенам, и не в бассейнах в форме восьмиконечных звезд, и даже не в том, что ей одной - боже мой! - прислуживали три служанки... Дело было в том, что здесь было сколько угодно горячей воды!
  Армелии казалось, что вся грязь и кровь, что впиталась в ее тело за последние дни, исчезла сегодня, не оставив даже следа... даже воспоминания.
  Девушка провела расческой по волосам и снова посмотрела на море. Так значит, это и есть флот "La vela libre"... Она прищурилась, пересчитывая корабли. Вот бедняжка "Инфанта", вот последние захваченные фрегаты... а это "Дельмира" и "Нерея" - рядом, как всегда. Армелия нахмурилась. А вот - красавица "Фелиция"! Льюс три дня не появлялся на берегу, занятый ее ремонтом, и теперь она выглядела даже лучше, чем прежде. "Анхелике" повезло меньше. Но дон Родриго, конечно же, вернет галион в строй. Армелия улыбнулась. А эти корабли она не видела еще ни разу. Сколько же их всего?
  "Это еще не все, - тихо произнесла сеньора Долорес, приблизившись к девушке, и набросила шаль ей на плечи, - Вы не должны быть столь беспечны, сеньорита. Близится октябрь. Погода очень коварная, - улыбнулась она и, указав на море, добавила мечтательно, - Взгляните как хороша на фоне зеленого и голубого наша жемчужина!"
  Армелия перевела взгляд на величественный галион, стоящий в отдалении от других судов. Теперь, проведя среди корсаров "La vela libre" почти два месяца, она смогла бы узнать его из тысячи даже без подсказки сеньоры Долорес.
  "Bella" - "El ama del viento de mar". Она приняла своего капитана в тот же день, что они пришли к этим берегам, и с тех пор дон Родриго не признавал другого дома, кроме этого корабля. Он даже не посетил дом сеньора Габриэля. Армелия задумчиво нахмурилась. Словно он, действительно, вернулся домой...
  ...Закрыв за собой дверь, Льюс шагнул в каюту и остановился, изумленно озираясь. Это не было похоже на каюту капитана корсаров. Это даже отдаленно ее не напоминало.
  Медленно ступая по мягкому верблюжьему ковру, молодой человек приблизился к низким резным диванам, стоящим углом посреди комнаты, и, обойдя восьмиконечный стол между ними, пристально посмотрел на человека напротив.
  Дон Родриго возлежал на подушках, словно какой-то шейх... впрочем, вся обстановка тому способствовала... У Льюса в глазах рябило от неожиданных сочетаний красного, синего и желтого в отделке диванов, подушках и многочисленных коврах, не только лежащих у него под ногами, но и украшающих стены каюты. Все это, без сомнения, делало это место каким-то странным...
  "Что это?" - медленно спросил молодой человек, посмотрев дону в глаза.
  Тот весело улыбнулся.
  "Тебе не нравится? А мне всегда нравились подобные вещи, - вздохнул он, выпрямляясь и отбрасывая подушки, - Ладно, капитан Скар, хватит уже оглядываться с таким видом, будто не ожидал ничего подобного найти на моей Красавице! - рассмеялся он, наливая Льюсу вино из серебряного кувшина, - Ни за что не поверю, что Химена не проболталась сеньорите Армелии о моем приключении в Магрибе! Пей, отличное вино".
  Льюс улыбнулся и, взяв бокал, сел на диван.
  "Ясно... Значит, это оттуда дон привез пристрастие к роскоши! - усмехнулся он, - Ты позвал меня обсудить рейд в Африку?"
  "Именно! - Родриго поднялся на ноги и разложил на столе извлеченные словно из ниоткуда карты, - Я уже переговорил со всеми капитанами, но с тобой и Диего мне нужно поговорить особенно".
  "Кстати, Диего странный с самого утра," - заметил Льюс задумчиво.
  Дон Родриго кивнул.
  "С ним я уже переговорил, - сказал он, - Теперь твоя очередь. Надеюсь, ты не станешь строить иллюзий, - произнес он задумчиво, - Что бы я ни делал в этой жизни, я все делаю для себя и ради себя..."
  "В этом я даже не сомневаюсь!" - усмехнулся Льюс, ставя бокал на искусно вырезанный подлокотник дивана.
  ...Когда мужчины вышли на палубу, спустя час, уже стемнело, и корсары снова затянули свои заунывные песни о безнадежной любви.
  "Те, кому любовь не суждена, любят говорить о ней почему-то, - произнес Родриго Сангре задумчиво, - Ладно, капитан Скар, ступайте и готовьтесь к отплытию. Как я и обещал, "Фелиция" ваша. Но мне придется взвалить на тебя еще и заботу о "Кровавой сеньорите" пока я не выберу для нее капитана. Так что, тебе придется постараться, англичанин!" - и глаза дона весело сверкнули в темноте, когда он улыбнулся молодому человеку.
  Льюс остановился и внимательно посмотрел ему в лицо, которого не видел.
  "Кого я могу посвятить в наши планы?" - спросил он.
  "Вообще-то, никого. Но под большим секретом ты можешь рассказать своему первому помощнику и боцману, - ответил Сангре и, нахмурившись, сделал Льюсу знак молчать, - Слышишь?"
  Сквозь звуки песен и ночные шерохи до них доносился тихий разговор. Прислушавшись, Льюс узнал голос помощника. Он говорил по-арабски. Но с кем, ради всего святого, он может говорить по-арабски здесь?!
  Льюс попытался выглянуть, но Сангре остановил его. В голосе дона прозвучала улыбка.
  "Это Опалино. Ее ведь не вы привезли, так?"
  "Ее не было с нами, - подтвердил Льюс, внимательнее вслушиваясь в разговор. Он не мог понять слов, но звучало это очень красиво, - Должно быть, они скучают по дому," - произнес молодой человек задумчиво.
  Сангре опустился на палубу и посмотрел на небо.
  "Поверь мне, им обоим не по чему скучать там," - откликнулся он тихо.
  И Льюс тоже сел рядом, глядя на звезды и слушая музыку и шепот.
  Голос девушки звучал напевно.
  "С детства любила его стихи, - улыбнулась Зоя, - Это знаешь?"
  И она прочла выразительно - с ярко выраженной насмешкой в голосе:
  
  Видишь звезды? Выбери любую,
  Если рвешься к почестям и славе.
  Вкус у смерти тот же, где б ни умер
  Воин, в поединке иль на плахе...
  
  "Твое настроение не меняется, - откликнулся Малик мрачно, - Все те же мысли в голове? А ты не боишься потерять голову, девочка?"
  Зоя рассмеялась в ответ.
  "Еще один пример творчества Аль-Мутанабби!" - сказала она и прочла совершенно по-новому, без смеха:
  
  Долго ли будешь скрывать наготу свою в рубище,
  Жить, прозябая в беззвестности из году в год?
  Смертен, как все, ты умрешь, но позорно - от старости.
  Чести не знает, кто прячется, трусит и ждет...
  
  Стоя у борта, Малик и Зоя разговаривали совершенно свободно. Никто здесь не смог бы понять их слов, пусть даже корсары и услышали бы их.
  "Все еще бесишься? - усмехнулся мавр, сбоку посмотрев в лицо девушке, - И тебе нисколько не жаль беднягу? Между прочим, нам всем пришлось нелегко в последнее время, и он не исключение. Армелия даже опасалась за его здоровье".
  Девушка хмыкнула.
  "У него здоровье как у амбала! - бросила она, - Такого никакая чума не свалит!"
  "То есть, все еще бесишься! - заключил Малик, - Зейнаб, а не хватит уже? Я уважаю твою смелость, твою кровь и гордость, но всему есть предел. И сейчас ты не в том положении, чтоб ставить условия... Хотя, уверен, ты привыкла жить именно так, - добавил он задумчиво, - Но подумай, девочка! Твоя мать дожила до тридцати только благодаря своему гибкому уму. Она сумела найти лазейку даже в тюрьме... Ан-нахид Ирэм была мудрой женщиной и сильной... но задумайся: не смирись она однажды, она не достигла бы ничего! И ты, ее дочь, никогда не могла бы бежать из Мекнеса... пропала бы среди безымянных..."
  "Прекрати!" - потребовала девушка гневно.
  Но Малик не был настроен молчать в эту ночь.
  "Задумайся, Зейнаб, - продолжил он настойчиво, - Это не то, что было с твоей матерью... этот человек дорожит тобой не из-за крови, рода или знатности..."
  "Прекрати! - сдавленным шепотом повторила девушка, ниже склоняясь к ограждению, - Мы довольно смирялись! И она, и я... Но на мне это закончится! Я стану свободной или погибну, но я не дам жизни еще одному рабу! Ради этого я бежала из Мекнеса и убегу откуда угодно - до самого конца... И откуда тебе знать вообще, - пробормотала она, - К чему я привыкла? Ни мой род, ни моя кровь не оградили меня от плети Исмаила, когда я посмела перечить ему... это было один раз, но это было. И здесь это повторилось опять. Он не дорожит мной, - проговорила она, отворачиваясь, - Он держит меня как рабыню. Тогда отец так же врачевал мои раны, он даже плакал, глядя на них, но... он ударил меня... Он - такой же!"
  Малик внимательно посмотрел на девушку.
  "Зейнаб, ведь ты понимаешь, - произнес он тихо, - Он спас тебя этим от более худшего. Ты не хуже меня знаешь это... А в Ле-Ке..."
  "Не напоминай про Ле-Ке! - бросила девушка зло, - Никогда не прощу ему! Это было равносильно оскорблению... Если он хотел защитить мою честь, нужно было делать это в Кото, а то, что было в Ле-Ке - это убийство! Он сделал это ради себя, не ради меня!" - выпалила она, обернувшись к собеседнику.
  Малик удивленно посмотрел на нее.
  "Как сверкают твои глаза, девочка, - произнес он с улыбкой, - Но если он тебе так ненавистен, почему же ты так ведешь себя с ним? Ведь ты нарочно дразнишь его?"
  "Просто я знаю, что нравлюсь ему, и использую это. Это тебе понятно?"- пробормотала та, снова склоняясь к поручням.
  "Вполне!" - усмехнулся Малик.
  Зоя долго молчала.
  "Он похож на Салах-ад-дина, - произнесла она, наконец, - Он ни перед чем не остановится... для него нет ничего святого... Он может быть сколь угодно добр ко мне, но я не могу забыть, что его руки обагрены кровью, как руки Салах-ад-дина... Он ведь пытал его, Маркеса?"
  "Это было нужно для нашей безопасности".
  "Я понимаю. Но он его пытал. Так и Салах-ад-дин... он всегда был добр ко мне, а я всегда знала, что он приходит ко мне после пыток, а украшения, что он дарит, возможно, сняты с трупов. Я не надела ни одно... И он их так же дарил, - вздохнула она, - Просто показывал, что может многое мне дать... А какая радость от такого подарка? Мама не так делала..."
  Она снова замолчала, и Малик сбоку сочувственно посмотрел на нее.
  "Как она делала? - спросил он тихо, - Как радовала свою дочь Ан-нахид Ирэм?"
  Зоя улыбнулась.
  "Она привозила мне украшения из каждого похода, - произнесла она мечтательно, - Но это не были груды мертвого золота... Когда она дарила мне что-нибудь, то всегда улыбалась и говорила: "Увидев это, я вспомнила о тебе". Или: "Это похоже на тебя, Зейнаб". Она дарила мне много бирюзы. Говорила, этот камень принесет мне счастье... Знаешь поверье про него? - Малик согласно кивнул, и девушка продолжила тихо и задумчиво, - Однажды, нарядив меня в новое абаи, украсив мне волосы, надев на меня много-много бирюзы, мама вывела меня на крышу... ночью в полнолуние. И, протянув мне Коран, она сказала мне об этом поверье. "Смотри во все глаза, - сказала она, - Ты обязательно будешь счастлива!" А я посмотрела на Коран, на свои бусы в свете луны и сказала... я была очень глупая тогда! - Зоя смахнула слезы, - "Не получится, мамочка... Ведь нет друга, чтобы луна отразилась на его лице". И тогда она взяла меня за щеки и повернула к себе, и сказала: "Смотри на меня! Я освещена луной?" Вот так, - девушка снова шмыгнула, - Такие подарки делала мне моя мама... Она еще подарила мне индийское кольцо с опалом, с клубком змей... Чтобы я всегда была здоровой и красивой... Я думала, она ненавидит меня за мои глаза, за глаза Исмаила... но оказалось, она любила меня даже за это... Когда она погибла отец отнял у меня все, что она дарила, кроме перстня деда... мама еще раньше научила меня прятать его... А он посмел отнять у меня последнее!" - выкрикнула она, вспомнив историю с кольцом.
  Малик осторожно обнял девушку.
  "Твоя мать была очень мудрой и доброй, - произнес он, - Она бы не захотела для тебя возвращения в Мекнес... Смирись на время, Зейнаб. Этот человек дорожит тобой. Стоит тебе попросить - и он сделает все. Даже даст тебе свободу".
  "Этого он не сделает никогда, - откликнулась та, пряча лицо у него на груди, - Где ты достал мускус среди этих варваров? - спросила она, глубоко вдохнув, - Ты пахнешь сейчас как дядя и Фазл..."
  Малик осторожно провел ладонью по ее голове.
  "Что ты будешь делать, если Салах-ад-дин, все-таки, схватит тебя? - спросил он тихо, - Став его женой?"
  "Этого не будет никогда," - ответила девушка тихо, и в ее голосе прозвучала решимость.
  Малик вздохнул.
  ...Мужчина вошел в каюту и запер за собой дверь. Ему не хотелось спать. Он просто не мог спать все эти дни... Но и находиться среди людей было для него невыносимо. Пускай они ищут его по всему галиону, пускай ждут в кают-кампании, среди роскоши Магриба, упиваясь малагой из его запасов. Пускай весь мир летит в пропасть! Он останется здесь - наедине с гитарой...
  Сегодня Скар, кажется, сильно удивился, приняв кают-кампанию за его каюту... Там, действительно, роскошно до неприличия. Он не смог бы жить в такой роскоши.
  Засветив лампу на столе, он огляделся вокруг. Песочный, серый и коричневый - эти цвета были в искусной мебели, в занавесях, отгораживающих кровать, в верблюжьих коврах и одеялах - везде. Ни красного, ни синего. Ничто не резало глаз в каюте дона.
  Опустившись на широкую скамейку у стола, мужчина взял в руки гитару и медленно, задумчиво, провел по струнам, пытаясь воспроизвести почти забытую мелодию. Не стоило оставлять сборник Кеведо без присмотра на "Фелиции", теперь он, наверное, не вспомнит многие стихи...
  
  Огнем и кровью, злое наважденье,
  Со мной ведешь ты беспощадный бой,
  И не могу, растоптанный тобой,
  Я дух перевести ни на мгновенье.
  Но пусть я обречен на пораженье,
  Тебе-то что за честь в победе той?
  Живу и так лишь милостью чужой
  Я в путах собственного униженья.
  Ослабь невыносимость скорбных уз,
  Дай мне вздохнуть мой неприятель ярый,
  Мучитель заблудившихся сердец;
  Потом умножь моих страданий груз
  И, нанеся последние удары,
  Со мною ты покончишь наконец.
  
  Родриго Сангре горько усмехнулся и отложил гитару. Кажется, никогда еще его голос не звучал так хорошо, как в эту невыносимую ночь.
  Поднявшись на ноги, мужчина задул огонь в светильнике и подошел к кровати. Нужно хотя бы попытаться уснуть. Это будет странно, если он начнет терять сознание словно девушка. Нахмурившись, он посмотрел на занавесь. Ему не кажется, с той стороны горит свет. Он отдернул ткань.
  "Я просил тебя переодеться, - спустя бесконечное мгновение молчания, произнес Родриго и, шагнув к кровати, отпустил занавесь, - Но, похоже, ты абсолютно глуха к моим просьбам".
  Девушка потянулась и села на кровати, безмятежно улыбаясь ему.
  "А по-моему мне идет! - ответила она, окинув взглядом свой наряд простолюдинки, - Кстати, у тебя неплохой вкус, как оказалось, - добавила она, проводя рукой по верблюжьему одеялу, - Остальные каюты несколько вычурны для меня, но эта - само совершенство!"
  "Я могу уступить ее тебе," - холодно откликнулся Сангре, отворачиваясь от нее.
  Зоя удивленно подняла брови.
  "Дон сердится? - насмешливо поинтересовалась она, отбрасывая в сторону многочисленные подушки и устраиваясь на краю кровати, - Дон плохо спал последнее время?"
  Родриго внимательно посмотрел на нее и сел рядом.
  "Опалино! - вздохнул он тихо, - Твоя жестокость, поистине, не знает границ!"
  "Конечно, конечно! - усмехнулась та, запуская пальцы ему в волосы, - Спи, кровавый дон. Ни один призрак не тронет тебя этой ночью".
  "Ты пахнешь... малагой," - прошептал Родриго, обнимая ее колени, и мгновенно уснул.
  ...Сладко потянувшись, девушка открыла глаза и сощурилась от яркого солнечного света. Некоторое время она продолжала лежать на диване, задумчиво переворачивая кольцо на пальце, вспоминая в мельчайших деталях события последнего дня в Пуэрто-Рико. Все было так странно!
  Родриго позволил всем им сойти на берег перед отплытием, и корсары исчезли до самого вечера. Они хотели успеть насладиться пребыванием на суше перед своим долгим плаванием.
  Она хотела пойти в город с Армелией и Маттисом, но и в этот раз, как и прежде, Родриго отказал ей в этом. "Ты останешься со мной!" стало в последнее время его любимой фразой.
  "Пойдем, Опалино! Смотри, Опалино! Опалино, Опалино, Опалино!" - он повторил это прозвище тысячу раз, и, наконец, девушка не выдержала.
  "Не Опалино - Зоя!"
  "А почему "Зоя"? - спросил он задумчиво, с улыбкой глядя на девушку, примеряющую браслеты из бирюзы, - Это ведь не твое имя?"
  Она поднялась на ноги и посмотрела ему в глаза.
  "Так назвал меня друг, спасший мне жизнь, - ответила она, - Зоя значит Жизнь... Ты не хочешь, чтоб я плыла на "Красавице" вместе с тобой?" - спросила она погодя.
  Родриго рассмеялся.
  "Не хмурься, Опалино! В этом рейде нас ждут не слишком веселые приключения, и мне бы не хотелось подвергать тебя опасности, оставляя на головном корабле, - ответил он, перебирая бирюзовые бусы, - Так она, действительно, приносит счастье?"
  "Головной корабль, - повторила девушка медленно, - Это значит, что между нами будет весь твой флот, я даже не смогу посетить "Красавицу"? Как же ты будешь спать, дон?" - усмехнулась она.
  "Спокойнее, - ответил тот серьезно, - Так что насчет бирюзы?"
  Зоя отняла у него бусы.
  "Это тебе не подойдет! - усмехнулась она, разрывая цепь на своей шее, - Такое носят девушки, чтоб приманить любовь. Такому как ты... чьи мысли заняты только деньгами... нужно это, - и она протянула мужчине золотой перстень с голубыми камушками, часть из которых уже выпали из надписи, - Эти блеклые камушки - тоже бирюза, - улыбнулась она, надевая перстень ему на палец, - Впору... Поверье гласит, что рука, носящая перстень с бирюзой, никогда не оскудеет..."
  Родриго с улыбкой рассматривал кольцо на своей левой руке.
  "Ты даешь мне его сама? - произнес он тихо, - А знаешь... в Европе тоже есть поверье о бирюзе. Считается, что если женщина зашьет в одежду возлюбленного вот такую маленькую бирюзинку он полюбит ее всем сердцем... Ты знала об этом, давая мне его?"
  Глаза девушки сверкнули яростью и она бросилась к мужчине, пытаясь отнять перстень.
  "Отдай!"
  "Ну уж нет, Оплино! - рассмеялся тот, легко преодолевая ее сопротивление, - Ты сама дала мне его!"
  Вспыхнув, Зоя отвернулась и пробормотала что-то по-арабски.
  "Ругаться нехорошо, - усмехнулся Родриго весело, - Тем более, если человек, которого ты обругиваешь, не может тебя понять".
  "Я сказала, что ты мерзавец!" - бросила девушка через плечо.
  "Вот я так и подумал! - рассмеялся Родриго весело и, взяв ее за руку, заставил снова обернуться к себе, - Не сердись, Опалино. Все эти поверья - полная чушь, если мы сами не верим в них! Но я верю, что ты будешь счастлива и богата, - улыбнулся он, посмотрев на кольцо с бирюзой на ее пальце, - И проживешь многие годы, не зная болезней, прекрасная как сейчас, - добавил он тише, - Во всяком случае, тот, кто продал мне это, пообещал, что так оно и будет... Не выбрасывай его сразу, ладно? - заглянув в огромные от изумления глаза девушки, попросил он, - Дождись хотя бы отплытия..."
  Зоя посмотрела на свою руку и тихонько ахнула. Это было серебряное кольцо в форме клубка из четырех змей с черным опалом в центре.
  "Таких совпадений не бывает! - пробормотала девушка тихо, - Откуда оно у тебя?"
  Родриго грустно усмехнулся.
  "Такими безделушками торгуют на всех восточных рынках, - ответил он, - Только маленькие девочки верят в их ценность. Идем, Опалино. В этот раз я сделал тебе не самый дорогой подарок, но... пожалуйста, - он снова обернулся и посмотрел девушке в глаза, - Не смей думать, что я сделал его просто так..."
  Зоя сердито нахмурилась, вспомнив эти слова. Он мысли ее читал? Или Малик передал ему их разговор накануне? Откуда он мог знать... Девушка перевернулась на живот и, приподнявшись на локтях, снова посмотрела на кольцо с опалом. Она не единожды проверяла его знание арабского отборной бранью. Если б он знал этот язык, он бы не сдержался, услышав такие слова в свой адрес, но... он только просил говорить по-испански. Значит, он не мог подслушать тот разговор! Зоя снова упала на спину. Значит, Малик! Вот она разберется с этим предателем!
  Вскочив на ноги, девушка подошла к тазику и налила в него воды, собираясь умыться.
  Через полчаса она была уже на палубе, готовая предать помощника капитана страшной и мучительной смерти.
  "Доброе утро, Опалино! Долго спишь!" - послышалось со всех сторон.
  Девушка медленно приблизилась к борту, глядя на море.
  "Что это значит?" - произнесла она тихо.
  Армелия остановилась у нее за спиной, глядя в том же направлении.
  "Я тоже удивилась, - откликнулась она растерянно, - Но оказалось, дон Родриго с самого начала не намеревался брать нас в рейд. Не знаю, когда он сказал Льюсу... наверное, недавно..."
  Зоя перевела взгляд с "La senorita sangrienta" на "Анхелику" и обернулась к Армелии.
  "Что это значит? - повторила она свой вопрос, - Почему только три корабля?"
  "Потому что губернатор Барбадоса попросил только три корабля для себя, - ответила та просто, - Мы идем на Барбадос, Зоя... Ночью мы разошлись с основным флотом".
  Зоя долго молчала.
  "Диего Оро должен был знать, - произнесла она, наконец, - Он... с Родриго?"
  "Нет. Сеньор Оро со своими кораблями... с "Звездой Средиземноморья", "Дельмирой" и "Нереей" и еще одним, которого я не знаю, отправлен на Ямайку, - ответила Армелия грустно, - Он, похоже, тоже совсем недавно узнал об этом. Он сильно сердился... С доном Родриго отправился только основной флот во главе с "Беллой". С ним остался сеньор Долорес, - пояснила девушка погодя, - Но я поняла из разговора так, что они расстанутся по пути, потому что Англии требуются еще корабли в Карибском море, и сеньор Долорес вернется с "Изольдой", "Изабеллой" и "Ясмин". Дон Родриго поведет корабли к Магрибу сам," - произнесла она тихо.
  На самом деле, узнав утром обо всем, Армелия до сих пор еще не могла свыкнуться с мыслью о том, что страшный рейд к Танжеру миновал их. Только несколько лет на Барбадосе - и все они будут свободны и оправданы перед Англией. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой...
  "Армелия, - позвала Зоя тихо, спустя немалое время, - Ты ведь часто узнаешь больше других... Скажи мне, Родриго узнал у Маркеса имя того, кто послал за нами корабли?"
  Девушка задумалась. Говорить ли об этом Зое? Но, взглянув в ее лицо, Армелия решилась.
  "Я слышала только одно имя, - ответила она, - Что-то вроде... Саладин, кажется..."
  "Спасибо," - произнесла Зоя тихо и отошла от девушки.
  Армелия тревожно посмотрела ей вслед. Разве Зоя не должна радоваться?
  Но Зоя заперлась в каюте до самого обеда и сидела там очень тихо. Она даже обедать не стала. А потом, отозвав Льюса к борту, долго что-то говорила ему, отчего лицо молодого человека мрачнело и мрачнело с каждой минутой.
  "Надеюсь, ты ошибаешься," - произнес он, отходя от нее.
  Зоя нахмурилась, глядя в даль.
  "Хорошо бы так," - пробормотала она.
  Льюс занял место у руля и, бросив ободряющий взгляд на без меры проницательного Нико Луца, скомандовал громко: "Поднять все паруса! Отсигналить "Кровавой сеньорите" и "Анхелике"! Полный вперед!"
  "Мы ждем гостей?" - поинтересовался Луц хмуро.
  Льюс улыбнулся ему.
  "Просто хотелось бы пораньше быть в порту, - ответил он, - Ладно, рулевой, занимай свое место!"
  ...............................................................................
  ...Перебросив через руку тяжелый черный плащ, следы крови на котором были почти не видны, генерал армии Мулая Исмаила Салах-ад-дин бен Ариф шел по захваченному кораблю, переступая через трупы и обломки снастей и такелажа и даже не морщась при виде царящего кругом хаоса.
  Этот бой дался ему тяжелее многих боев! Усмехнувшись, генерал окинул презрительным взглядом шеренги пленных, на которых его люди уже надевали кандалы. Эти строптивые испанцы еще поработают на его галеасах... А корабль хорош. Генерал огляделся кругом, оценивая разрушения. Даже если учесть все нанесенные ему повреждения, этот галион все равно очень хорош, особенно его каюты... Мужчина снова усмехнулся, вспомнив роскошь кают этого корабля. Интересно, в какой из них спала Зейнаб? Нахмурившись, Салах-ад-дин посмотрел на своего первого помощника и подручного.
  "Они назвали маршрут, по которому ушла малика?" - спросил он по-арабски.
  Мужчина склонился перед ним в поклоне.
  "Простите, господин, но эти собаки молчат, - ответил он, - Возможно, мне следует заняться другими?"
  Генерал нахмурился сильнее.
  "Что за глупость! Что могут рассказать тебе простые матросы, если их капитан ничего не говорит?! - недовольно прикрикнул он, - Продолжай допрос, но смотри - не убей его! Возможно, этот мерзавец - единственный, кому известно местонахождение малики".
  "Понятия не имею, о чем вы! - усмехнулся испанец, поднимая на генерала мутный от боли взгляд. Салах-ад-дин усмехнулся. Он умел ценить в своих врагах мужество, а этот человек и после получаса пыток, уже не способный держаться на ногах, все еще шутил, - Послушай, Саладин! - продолжил он, откашлявшись, - Давай договоримся. Ты и так получил, что хотел, получил "Беллу"... Эти люди ничего не стоят как рабы. Позволь мне выкупить их..."
  Генерал приблизился к грот-мачте и, присев на корточки, заглянул в лицо человеку, привязанному к ней.
  "Все, что хотел, говоришь? - улыбнулся он, - Ошибаешься, испанец. Единственное, чего я хотел - это вернуть свою жену, но на пути к ней я потерял столько денег и времени, что уже ничто на свете не сможет искупить этого! А она опять сбежала... Скажи мне: вам-то какой прок вступаться за нее? - мужчина вздохнул, - Я устал. Клянусь, я устал идти по ее следу, теряя суда и людей... устал пытать упрямцев, скрывающих ее... Скажи мне куда направилась Зейнаб, и я освобожу тебя. Просто скажи, чтобы мне не пришлось напрасно убить еще одного".
  Испанец весело усмехнулся.
  "Прости, но я не могу облегчить груз твоих забот! - ответил он, вытирая кровь с лица, - Я в самом деле не знаю о чем вы все толкуете..."
  Взгляд генерала выразил крайнее изумление.
  "Имя Аллаха на руке неверного? - произнес он медленно и, сильно сжав запястье пленника, вгляделся внимательнее в печать на его пальце, - Действительно, - улыбнулся он задумчиво, - Это оно... а султан так искал его! Скажи мне, испанец, - произнес он, выпуская руку мужчины, - Ты отнял у нее это кольцо, или Зейнаб сама дала его тебе? Она скрыла его от отца... Просто не верится, что она могла подарить его неверному... Впрочем..."
  По знаку генерала двое мулатов схватили пленника, заставив его запрокинуть голову. И генерал сорвал с его шеи золотую цепь.
  "Не ожидал, - произнес он задумчиво, на свету изучая кулон в форме полумесяца, - Откуда у тебя это, неверный? Или... Я слышал, ты был в плену у Мурата Рейса? Неужели пес из Сале и тебя привел "вроде бы к исламу"? - он рассмеялся и швырнул кулон на палубу, - Это не стоит ничего, если в твоем сердце нет веры! - бросил он в лицо пленнику, - Такие, как проклятый голландец и ты, не смеют осквернять это имя!"
  Глаза пленника сверкали ненавистью.
  "Верни! - хрипло произнес он, - Верни мне его, тварь! Я же убью тебя за это!"
  Генерал весело усмехнулся.
  "Вот это у тебя вряд ли получится, - произнес он и, сделав знак своим рабам, извлек шамшир из ножен, - Тем более, мне бы не хотелось, чтобы такой как ты разбогател".
  Рабы прижали руку пленника к палубе, и на свету сверкнуло лезвие.
  "Дон Родриго!" - послышалось со всех сторон, и воздух над галионом наполнил вой корсаров.
  "Теперь он истечет кровью, рана загноится, и вскоре он умрет, - произнес Салах-ад-дин по-испански, убирая саблю в ножны, - Но у него есть еще немного времени, чтобы исправить это. И, раз уж вам так дорог ваш дон... Я передам заботу о нем своему личному врачу и сохраню ему жизнь, если немедленно услышу от вас, куда направилась девушка, что была с вами, Зоя или Опалино, или как вы ее называете!" - закончил он жестко, бросив взгляд на неподвижное тело у своих ног.
  Вой смолк. Но, спустя мгновение, его сменили проклятия.
  "Откуда нам знать это, проклятый сарацин! - негодовали корсары, - Только дон мог это знать! И даже он мог не знать! Он подарил Скару корабль! Да они куда угодно могли уплыть!" - кричали они.
  Лужа крови вокруг дона росла на глазах. И решение о том, что есть предательство, пришло само.
  "Я назову вам точный маршрут! - произнес Алехандро Рамирес громко, - Я знаю это. Только, прошу вас, скорее остановите кровь!"
  "Вот так надо было! - усмехнулся генерал, обернувшись к своему подручному, - Пускай врач займется этим человеком. Остальных грузите на "Хакани Бахр", к веслам. Он тоже отправится туда, когда оправится немного..."
  "Однорукий?!" - изумился мулат.
  Но генерал улыбнулся очень весело.
  "Не хочу ему легкой смерти. Этого, - он кивнул в сторону Рамиреса, - Ведите в каюту".
  ................................................................................
  ...Зоя остановилась у ограждений и, разложив подзорную трубу, посмотрела на море. Среди галионов Салах-ад-дина "Белла", в ее сопровождении - "Инфанта".
  Значит, Родриго проиграл эту битву...
  "Не волнуйся, мы обязательно победим! - произнесла Армелия уверенно, обнимая подругу за плечи, - Мы непременно победим их! Льюс и Эдвард уже совещаются..."
  "Это бессмысленно, - откликнулась Зоя тихо, складывая подзорную трубу, - Это будет совершенно бессмысленная битва и напрасные смерти. Посмотри, Армелия. Их - пять! В порту есть столько галионов сейчас? И я не говорю про остальные суда!" - бросила она, уходя с балкона.
  Армелия последовала за ней.
  "О чем ты? - воскликнула она, - Мы же не можем сдаться!"
  "И не будете. Салах-ад-дин уведет корабли, - ответила Зоя тихо, - Где, говоришь, засели наши капитаны?"
  "Зоя, ты же не..."
  Но Зоя уже не слушала ее.
  "У нас нет ни шанса, - сказала она и Льюсу с Рейдом, - Перевес сил на стороне Салах-ад-дина. Если вы не выдадите меня, он затопит корабли и захватит порт. Просто будте благоразумны и заключите с ним сделку пока он еще может пойти на нее".
  Маттис подскочил на месте.
  "Выдать тебя этому мерзавцу?! Через мой труп!" - воскликнул он.
  И видно было, что остальные поддерживают эту точку зрения.
  Девушка прислонилась к стене и обвела мужчин внимательным взглядом.
  "Какова общая численность ваших команд? - спросила она тихо, - А каково население города?"
  Рейд громко сглотнул и посмотрел на Льюса. Молодой человек опустил взгляд. Это правда. Они не могут в одиночку отразить нападение берберийского флота. Но зато Салах-ад-дин, если это будет ему угодно, может получить и Зою, и город...
  "Мне не причинят вреда, - произнесла девушка, прервав тягостное молчание, - Я слишком дорога для него... в прямом смысле".
  Горько усмехнувшись, она вышла из залы, оставив мужчин все в той же тягостной тишине.
  Рейд пришел в себя первым.
  "Мы должны назначить переговоры, - произнес он каким-то не своим голосом, - Нужен переводчик".
  "Я отправлюсь к Салах-ад-дину," - произнес Малик, поднимаясь.
  ...Все было решено за час. И, стоя на балконе, вытирая слезы и глядя сквозь них на море вдали и удаляющиеся корабли, Армелия могла только ужасаться тому, как легко все это произошло.
  Льюс обнял девушку.
  "Не плачь, Армелия, - прошептал он, - Мы уже отправили сообщение губернатору. Как только мы получим подкрепление, мы последуем за ними. Мы вернем ее".
  ...Но ответ от губернатора пришел лишь спустя неделю, и в нем говорилось, что английский флот останется охранять англичан на Барбадосе.
  Только задействовав все свое влияние среди корсаров Льюс сумел предотвратить беспорядки и не допустить нарушения приказа. Он ненавидел себя за это вечерами, но... Он бы первый пустился в это плавание даже имея всего один корабль, но... Но с Англией было связано их будущее! И он не мог позволить всем этим людям разрушить то, что было добыто для них ценой такой крови.
  И, спустя пять лет, слушая ежедневные рассказы Армелии о том, с кем подружились и кого полюбили уже окончательно их люди, Льюс думал, что, все-таки, Диего Оро был прав, и оно того стоило.
  Диего Оро на Ямайке и Габриэль Долорес в Пуэрто-Рико, и еще многие здесь, на Барбадосе, должно быть, временами тоже ненавидят себя за эту счастливую жизнь. Но разве они все хотели не этого?
  И потом, здесь их жены и дети счастливы и свободны. А грусть о пропавших друзьях и память об их общей тайне - она остается только для этих вечерних сумерек, когда так ярко вспыхивают болезненные воспоминания... и гаснут среди теплого света любимых глаз.
  ...Девушка стояла у борта, глядя на море. Она не сказала ни слова с тех пор, когда шлюпка англичан исчезла вдали. Салах-ад-дин со стороны внимательно изучал ее лицо. Она повзрослела за эти два года. Она стала прекрасной, как мать. И такой же упрямой.
  Неслышно приблизившись к девушке, генерал набросил платок ей на голову.
  "Зейнаб, тебе не стоит оставаться в подобном виде, - произнес он тихо, - В каюте есть одежда, достойная тебя. Дочери султана..."
  Платок упал на палубу у ног девушки, и она ответила, даже не обернувшись.
  "Для дочери наложницы я выгляжу так, как должна выглядеть, и большего не нужно. Оставь меня одну".
  "Прошу тебя, Зейнаб, не упрямься, - произнес мужчина очень тихо. Спокойствие давалось ему с трудом, - Разве султан не был терпелив к твоим капризам все эти годы?"
  "Меня не распяли на воротах Мекнеса. Значит, был, - откликнулась девушка, - Оставь меня, генерал. Я - твоя пленница, и в море я никуда не убегу, поэтому оставь мне последнее утешение - мое одиночество и скорбь".
  Темные глаза Салах-ад-дина вспыхнули яростью, но и в этот раз он сумел сдержаться.
  "Скорбь по испанцу? - спросил он, и его голос дрожал от напряжения, - В таком случае тебе не стоит слишком убиваться, малика. Я лишь только забрал у него то, что ему не принадлежало, - генерал жестом подозвал слугу, - Ведь это твое, не так ли?" - спросил он, бросив на палубу у ног девушки бурый от крови мешок.
  Та быстро развязала его и извлекла содержимое на свет.
  "Я не хотел, чтобы перстень Идрисидов оставался у неверного, - холодно произнес генерал, - Ведь ты всегда дорожила им..."
  Даже опытнейшие телохранители-мулаты не успели предугадать стремительный бросок девушки. И лишь на одно мгновение в воздухе сверкнуло лезвие катара, прежде чем пригвоздить запястье генерала к ограждению борта.
  "Я отниму у тебя все! - произнесла девушка четко, перевернув нож, и они оба услышали хруст ломающихся костей, - И это - первое! - добавила она, глядя в побледневшее лицо генерала глазами, полными слез, - Но этого мало! Я разрушу твою жизнь!"
  Рабы уже оттащили девушку к каютам, а ее проклятия все еще оглашали воздух над галионом.
  "Я разрушу твою жизнь!"
  Салах-ад-дин поморщился и вырвал нож из руки. Левая, как у испанца. Генерал усмехнулся и обернулся к врачу.
  "Мой господин, нужно спешить, - произнес тот встревоженно, - Мы еще можем что-то исправить".
  "Что прикажете делать с маликой?" - спросил помощник, появившися рядом.
  Генерал усмехнулся, вспомнив горящие ненавистью глаза девушки. С этого дня его жизнь будет в постоянной опасности.
  "Ничего, просто отнимите у нее оружие, если найдете, - ответил он, следуя за врачом, - Держите курс на Касабланку. А сопровождение направьте в Агадир, к войскам султана. Больше нам не понадобится столько кораблей," - добавил он задумчиво, пережимая кровоточащую руку.
  ...Генерал остановился на корме и посмотрел на приближающиеся корабли. Неужели это правда, и англичане, все-таки, пустились в погоню за ними? Мужчина усмехнулся. Он не ожидал подобного. Тем более... всего два фрегата. На что они надеются?
  "Господин, англичане просят позволить им подняться на корабль, - тихо проговорил помощник за его спиной. Он был не менее удивлен, - Они просят о переговорах".
  "Что ж, - генерал хмыкнул, различив на палубе одного из кораблей фигуру в зеленом, - Примите их. Отказать шейху я никак не могу..."
  Через несколько минут шейх Али Асаф Мансур и специальный уполномоченный по делам американских колоний Великобритании Эдвард Рейд ступили на борт галиона "Зумурруд". Салах-ад-дин внимательно посмотрел им в глаза, пытаясь понять их мысли в это мгновение, но... взгляд шейха, как всегда, не отражал ничего кроме любви к Аллаху, а на глазах англичанина словно стояли заслонки... как и при последней встрече.
  "Приветствую вас, - улыбнулся генерал, слегка кивнув посетителям, - Но я удивлен вашим визитом... Достопочтенный шейх не может не знать о воле султана..."
  "Я знаю о ней, - беспечно откликнулся шейх, подходя ближе. Этот человек, действительно, не знал страха, - Но и я, и Эдвард преследуем сегодня лишь одну цель, по сравнению с которой все остальное ничтожно. Мы прибыли с миром, генерал, просто для того, чтобы удостовериться в здоровье и... благополучии Зейнаб".
  "Она благополучна, - глаза генерала еще больше потемнели, - Конечно, я не откажу вам в встрече, тем более, что теперь Вы не покинете "Зумурруд", но я, действительно, не понимаю... на что надеялся англичанин, отправляясь с Вами? Он забыл о войне?"
  Салах-ад-дин опасно усмехнулся, посмотрев на Рейда, но тот сохранял невозмутимое спокойствие.
  "В войне или мире, - произнес он,- Мою безопасность на Вашем корабле может гарантировать одна только Ваша честь. И то же касается безопасности шейха Мансура".
  "Англичане так велиречивы! - рассмеялся генерал, - Но мне намного больше нравится идея приобрести два новеньких фрегата... Не думаю, что, окажись Вы на моем месте, Вы поступали бы иначе".
  "Всю свою жизнь я стремился к тому, чтоб никогда не оказаться на месте подобных Вам," - ответил Рейд, смерив генерала взглядом.
  И на одно только мгновение ледяные заслонки с его глаз упали, обнажив перед собеседником огонь его сердца.
  "Вот как!" - произнес генерал медленно, и рабы за его спиной невольно подались назад, услышав этот голос.
  Но генерал только коснулся шамшира и тут же отдернул руку, услышав за своей спиной усталый голос.
  "Не тронь их, Салах-ад-дин! - Зоя появилась на палубе в никабе и бурке. Он мог видеть лишь ее глаза, но и этого было довольно, - Отпусти их, - продолжила девушка, приближаясь, - Эти люди дали мне больше, чем весь Мекнес... И поэтому ты - немедленно - отпустишь их и дашь мне слово никогда не причинять им вреда!"
  На мгновение генерал опустил взгляд. Означает ли это сделку? Вряд ли. Но, как бы то ни было, если он причинит вред этим людям, Зейнаб уже никогда не простит его.
  "Хорошо. Даю слово. Они никогда не пострадают по моей вине, - произнес генерал, спустя некоторое время, - Пусть уходят".
  Девушка обернулась к шейху и Рейду и стянула покрывало с лица.
  "Я рада, что смогла увидеть вас, - улыбнулась она, - Теперь идите и не думайте больше обо мне, пожалуйста. И всем скажите: пусть забудут обо мне с этих пор".
  "Зейнаб! - шейх обнял девушку и поцеловал ее в голову, - Будь благоразумна!"
  "Я буду, - улыбнулась та, - Прощате, дядя, Эдвард, - она обернулась в сторону "Фелиции", - И все!"
  Эдвард Рейд нахмурился.
  "Миледи..."
  "Идите!" - повторила девушка требовательно.
  ..."Я очень сильно сомневаюсь в благоразумии Зейнаб-хатун, - произнес Рейд хмуро, становясь к рулю, - Отсигнальте "Фелиции"! - крикнул он, - Курс на Барбадос!"
  И, разворачивая корабль, Рейд все еще думал и никак не мог понять зачем шейху и Льюсу понадобилась эта погоня и эта встреча. Что это изменило? Ведь они, все равно, бессильны с двумя фрегатами против галиона и трех фрегатов Салах-ад-дина...
  Нахмурившись, офицер обернулся на шум. Облепив правый борт фрегата, матросы шумели и смеялись, показывая на берберийский галион.
  "Она уводит "Инфанту"!" - донеслись до него радостные крики.
  Рейд быстро разложил подзорную трубу.
  "Проклятье! - пробормотал он, глядя на корвет, обгоняющий корабль Салах-ад-дина, - Как?!"
  Но в следующую минуту все вопросы отпали сами собой. Все эти физиономии на корвете были знакомы Рейду.
  "Скар! Проклятый мошенник! - рассмеялся он, снова меняя курс, - Канониры на левый борт! Убрать бизань! Абордажная команда к бою!" - скомандовал он.
  "Но, если мы вступим в бой, мы окажемся в затруднительной ситуации," - произнес помощник опасливо.
  "Но если мы не сделаем этого, у них, - капитан указал на корабли, направляющиеся к галиону, - Не будет ни единого шанса. Неужели она откроет огонь? - спросил он, обернувшись к шейху, - Это ведь флот ее отца".
  "Думаю, сейчас Зейнаб открыла бы огонь и по отцу тоже," - откликнулся тот задумчиво.
  И, словно в ответ на эти слова, восемь бортовых пушек "Инфанты" выстрелили в нос галиону. Корабли окутал дым, и теперь Рейд мог только слышать: выстрелы не прекращаются.
  ... "Думаю, она намерена пустить его ко дну!" - заметил Маттис, занимая место у борта в ожидании команды на абордаж.
  "Думаю, коровет не может пустить ко дну галион," - откликнулся Пабло Роя сурово.
  "Значит, придется им помочь!" - усмехнулся Педро.
  "На абордаж!" - выкрикнул Льюс, передавая руль Абисмо и обнажая шпагу.
  "А вроде собирались начать жить по закону!" - вздохнул Мигель Суэртэ, бросая кошку.
  И смех корсаров смешался с бранью и проклятиями на всех языках Средиземноморья.
  ...Спустя час, глядя с палубы захваченного галиона вслед удаляющемуся корвету, корсары кричали "До свидания, Зоя!", но теперь уже они точно знали, что это "До свидания" означает "Прощай". И даже Маттис Марино, вытирая кровь с лица, усмехался как-то безнадежно в ответ на все утешения: "Я был с ней пока мог ее защитить, но нельзя защитить ее от себя самой!"
  Посовещавшись, Льюс и Эдвард договорились скрыть события этого дня ото всех. Новости, что они могли сообщить, никого бы не утешили на островах. А Рейду нужно было еще как-то урегулировать вопрос с Оро и Долорес, внезапно вызвавшимися в Танжер, и он решительно не знал, что ему делать с этими упрямцами.
  ................................................................................
  ...Дом лорда Августина Виндзли стоял над морем и был расположен столь удачно, что в погожие дни все комнаты с этой стороны были залиты солнечным светом.
  Май 1684 года выдался исключительно теплым и солнечным.
  Сидя в кресле за столом своего просторного кабинета, лорд задумчиво смотрел на море, виднеющееся сквозь открытые окна, и по мечтательному выражению на его лице ни один человек на свете не догадался бы о том, что занимает его мысли.
  Вздохнув, лорд Виндзли выпрямился и придвинул к себе бумаги. Английский лорд не может позволить себе понежиться в солнечном свете более получаса в день. Вздохнув еще раз, мужчина распечатал донесения из колоний и со скучающим видом разложил их стопочками перед собой. Да он и так знает, что напишут ему эти проходимцы! Все прекрасно, служба идет! Уж конечно они не напишут ему об участившихся пиратских рейдах в районе Антильских островов и об этой новой корсарской компании... как ее там! Впрочем... странно называть этих пиратов корсарами или флибустьерами. Кажется, им глубоко безразлично с кем вести войну. А судя по последним сведениям, полученным непосредственно от пиратов с затопленного ими судна, для них это именно война, а не разбой. Лорд вздохнул еще печальнее, вспомнив лицо того корсара. "Клянусь Господом-Богом, это была женщина!" Что за бред!
  Отмахнувшись от неприятных мыслей, лорд Августин снова взялся за бумаги. И только теперь едва заметная улыбка коснулась его губ. Похоже, Эдвард был прав, и на этих людей Англия, действительно, может опереться. Донесения Скара, Оро и Долорес не переставали радовать лорда. Не смотря на то, что они, по-прежнему, порой руководствовались своими пиратскими привычками, даже это, в конце концов, шло на пользу Англии. Чего стоило одно только пленение генерала с этим непроизносимым именем... Во всяком случае, для карьеры самого лорда Виндзли это было как нельзя кстати. Жаль, конечно, что его пришлось выдать Мекнесу, но лорд не строил иллюзий насчет выгоды Сент-Джеймса от этой выдачи. Генерал стоил очень дорого.
  Улыбнувшись веселее, лорд пробежал глазами очередную записку Рейда. Эдвард не изменяет себе! Со всех сторон Англии грозит опасность, во всех он видит предателей... Впрочем, с губернатором Барбадоса он не ошибся. Пожалуй, стоит и эту информацию проверить.
  "Эдвард! Неутомимый слуга Империи, дал бы мне хоть небольшую передышку!" - рассмеялся лорд, откладывая записку в специальную папку.
  И нахмурился, посмотрев на часы. Точно. Сегодня Эдвард просил его принять кого-то, и этот кто-то заинтересовал его, кажется... Интересно, кто же это был?
  Тихо постучав, в кабинет вошел секретарь.
  "Лорд Виндзли. К Вам посетитель. Эта дама утверждает, что сэр Рейд договаривался о встрече," - недоверчиво хмурясь, сообщил он.
  Лорд Виндзли вышел из-за стола и одернул камзол. Точно! Эдвард заинтересовал его тем, что это будет женщина.
  "Пригласите ее, Джереми, - сказал он и добавил быстро, - А, Джереми! Как она представилась?"
  "Сеньорита Алегрия Феличидад," - ответил секретарь и вышел.
  Улыбка сползла с лица лорда Августина.
  Неслышно ступая по ковру, в кабинет вошла молодая девушка, которой лорд Виндзли, впрочем, сегодня дал бы намного больше ее лет. Окинув гостью быстрым взглядом, он сразу отметил это - то, как умело она прибавила себе годы, облачившись в строгое жемчужное платье, пышный воротник которого на манер модниц прошлого столетия и такие же пышные кружева на длинных рукавах совершенно скрывали тело от посторонних глаз. И ее длинные отделанные кружевом перчатки, и строгая прическа, лишенная всяких украшений, кроме, собственно, ее шикарных темных волос, спущенных по щекам и забраных на затылке. И эта длинная юбка - такая длинная, каких уже не носят, из-под нее не видно было даже кончиков туфель... Эта девушка словно сошла с картины эпохи испанского маньеризма!
  Если бы только не ее глаза.
  Лорд Виндзли поклонился гостье, пряча улыбку. Она могла изменить многое, но изменить этот разбойничий взгляд даже такой актрисе не под силу!
  "Миледи Феличидад, приветствую Вас, - произнес лорд учтиво, предлагая девушке кресло, - Присаживайтесь. Мы ведь встречались с Вами у сеньора Сервантеса, - он решил сразу отбросить притворство и по улыбке девушки понял, что той по душе такой разговор, - Могу ли я предложить Вам что-нибудь?"
  "Пожалуй. Сейчас время чая, не так ли?" - улыбнулась гостья, поднимая на хозяина темные как бездна глаза.
  Через пять минут чай был подан, и они продолжили разговор.
  "Чем я могу быть полезен миледи?" - поинтересовался лорд, которого распирало от любопытства, а строить догадки он не любил.
  Девушка поставила чашку на стол.
  "Вы узнали меня, милорд, - улыбнулась она, - И, полагаю, Вам известны мои обстоятельства".
  "До меня доходили слухи, - быстро соврал тот, - Очень печальная история!"
  Гостья тихо рассмеялась и стала медленно снимать перчатки.
  "Ужасающе неудобно, - пожаловалась она, - И европейцам еще хватает лицемерия ругать нас за хиджаб, при том, что своих женщин они заставляют носить подобное! Милорд, - быстро подняв взгляд на мужчину, произнесла она совсем другим голосом, - Если Вам доводилось слышать о разгроме компании "La vela libre", то могу я предположить, что и слухи о компании "El viento libre" до Вас тоже дошли?"
  Лорд Виндзли побледнел. Эти глаза смотрели ему в самую душу, и крик пленного корсара почему-то все звучал в голове.
  "La bestia de mar? " - спросил он, не задумавшись ни на мгновение.
  "Или "La bestia sangrienta", называют по-разному, - откликнулась гостья с улыбкой, - Впрочем, я назвалась иначе, но не в этом дело. У меня есть предложение к Вам, милорд".
  "Сомневаюсь, что оно может быть законным, если я верно понимаю, кто Вы, миледи," - мрачно произнес Виндзли, и его голос прозвучал по-военному жестко.
  Но улыбка не исчезла с лица его гостьи.
  "От лорда Виндзли я ожидала других слов! - разочарованно произнесла она, - Лорд Виндзли, без сомнения, спросил бы прежде всего: что это принесет Англии?"
  Мужчина понимающе улыбнулся, и в его глазах сверкнул азартный огонек.
  "И что... это даст Англии?" - спросил он.
  И словно кокон с бабочки (хотя лорду и казалось неудачным подобное сравнение) с девушки спала вся ее высокосветская учтивость.
  "Пятьсот тысяч Англия получит за каперскую грамоту для каждого моего офицера, а их всего пятеро, - произнесла она быстро и четко, глядя в глаза лорду жестокими темными глазами, - Или эти деньги получите лично Вы. Мне безразлично. Я собираюсь направить свои карабли к Магрибу. У Вас был договор с Родриго Сангре на такое же количество судов, не так ли? Я пройду этот маршрут за него, - лорд слушал, почти не дыша, - Полагаю, к этому времени цели изменились, - продолжала девушка быстро, - Но это не имеет для меня значения. "El viento libre" закончит дело, начатое "La vela libre", и Вы... то есть, Англия... получите все то, о чем договаривались с ее доном. Не стану врать Вам, милорд, - добавила она более спокойно, - Завершив это соглашение, я буду считать договор выполненным до конца. Но Вам не стоит опасаться того, что мы вернемся сюда, - девушка улыбнулась, - Угрожать спокойствию мирных колонистов. Я намерена осесть в Сале. Видите, милорд, я предельно честна с Вами. И Вы не можете не понимать выгоду этой сделки. Я не прошу ничего. Единственное, что мне требуется, это право убивать от лица Англии по пути в Магриб".
  Лорд Виндзли сжал пальцами переносицу.
  "Господи... Миледи, сколько Вам лет? Вы говорите сейчас," - пробормотал он.
  "Восемнадцать, но там, где я родилась, взрослеют быстро, - ответила девушка с улыбкой, - И не хмурьтесь так, лорд! Война в Танжере подтачивает силы Англии. Вам просто необходимо отвлечь флот Исмаила сейчас, иначе дело для вас может закончиться очень плачевно. А ничто так не отвлекает внимание султана на себя, как Бу-Регрегская республика. Поверьте мне, небольшой шум там, - она усмехнулась, - Многое может изменить. И потом... разве французы не ведут сейчас переговоры с Мекнесом?"
  Лорд Виндзли поднял на гостью изумленный взгляд.
  "Неужели даже это уже стало достоянием гласности?"
  Улыбнувшись, девушка положила на стол перед лордом несколько вскрытых писем, подписанных по-французски.
  "Пусть это станет для Вас залогом моей честности и доброй воли в этом сотрудничестве, - произнесла она, поднимаясь на ноги, - Я буду ждать Вашего ответа два дня. Мое судно называется "Indomito".
  Она уже дошла до двери, когда лорд остановил ее.
  "Непокоренная? - спросил он задумчиво, - А могу я узнать девиз этого судна?"
  Девушка улыбнулась и, уже шагнув в двери, ответила: "Mi acero - mi ley".
  Едва шаги гостьи стихли, в кабинет лорда, словно яркая бабочка, впорхнула его восемнадцатилетняя дочь и, обвив шею отца руками, защебетала весело и беззаботно.
  "Папочка, папа! Ты видел эту особу! Такая напыщенная и важная, а у самой платье, ну, совсем не модное! Просто королева Изабела какая-то! Спорю, и корсаж у нее железный как в пятнадцатом веке! Кстати, кто это?"
  Лорд Виндзли осторожно высвободился и посмотрел дочери в лицо.
  "Оливия, эта девушка приходила по делу," - ответил он.
  И эти слова заставили юную Оливию Виндзли весело рассмеяться.
  "Какая же она девушка, папа?! Она старая уже!"
  Лорд нахмурился.
  "Оливия, ангел мой... давай отложим это на потом, - произнес он устало, - Я должен серьезно подумать. Ступай".
  Обижено поджав губки, юная мисс покинула кабинет.
  А лорд Августин Виндзли долго еще сидел, уперевшись локтями в стол и разглядывая донесения французских дипломатов.
  " Mi acero - mi ley, - проговорил он, наконец, разворачивая одно из них, - Мой клинок - мой закон..."
  ...Мужчина в черном был практически неразличим в сумерках, но по колебанию воздуха пленники могли понять, что он находится недалеко от них.
  "Как это могло произойти?! - негодовал он, наступая на застывших в почтительных поклонах офицеров, - Как вообще можно было организовать побег... с галеаса?!"
  "Простите, генерал. Мы не знаем, как они сделали это, - тихо откликнулся один из них, склоняясь еще ниже, - Должно быть, сама преисподняя на их стороне..."
  "Что за бред! - прервал его генерал нетерпеливо, - Не нужно продавать душу, чтобы избавиться от цепей! Но как... они могли освободиться от цепей? Вы допросили охрану?"
  "Никто из них не сознался. Мы ожидали Вашего прибытия, чтобы решить, что делать дальше," - откликнулся офицер.
  "Да, это верно, - произнес генерал задумчиво, потирая запястье левой руки, - Все еще ноет, - пробормотал он и, обернувшись к офицерам, продолжил уже прежним голосом, - Сколько из них сбежали?"
  "Не думаю, что многие, хотя точно мы еще не сосчитали, - откликнулся офицер, - Большая часть из бежавших - трупы теперь. Прости, господин, мы не уберегли собственность султана! - добавил он, низко поклонившись. Господин только отмахнулся от этих слов, и офицер продолжил более спокойно, - Но нам удалось задержать зачинщиков... Во всяком случае, большинство из пойманных показывают на этих людей".
  "На этих людей? - в голосе мужчины прозвучала угроза, когда он склонился к неподвижным телам у своих ног. Присев на корточки, он схватил за волосы одного из пленников и заставил его поднять голову, - Вы все еще называете этот сброд людьми!" - усмехнулся он, посмотрев в темное худое лицо.
  Действительно, гребцы с галеасов султана Исмаила переставали походить на людей уже через неделю, если только они переживали первую неделю на веслах.
  Брезгливо оттолкнув безвольное тело, генерал снова выпрямился и вытер руку о плащ. Его удивляло даже не столько то, что эти существа сумели организовать побег, сколько то, что эта мысль пришла им в головы после всего перенесенного.
  "И даже немного боятся нас. Да, парни? - раздался снизу простуженный голос. Он был неузнаваем и, тем не менее, генерал узнал его, - Султан Магриба - это не самая влиятельная родня!" - закашлявшись, пленник склонился к самой земле, и его товарищи поддержали его, зашептав что-то по-испански.
  Генерал медленно обернулся и жестом подозвал слугу с факелом. И в свете огня он ясно различил: у этого существа, давно уже утратившего все общее с человеком, кроме, разве что, довольно извращенного чувства юмора, не было левой кисти.
  "Так это ты, - медленно произнес генерал, снова приближаясь к группе пленных, - Я знал, что испанцы упрямы, но ты оказался упрямее многих... Ты все еще жив!"
  Пленник поднял голову, и мужчина увидел, какой яростной ненавистью сверкнул его взгляд.
  "Я ведь обещал убить тебя? Я всегда держу слово," - ответил он и снова закашлялся.
  "Этот не доживет до весны, - произнес офицер, остановившись рядом с генералом, - Болезнь убьет его раньше".
  "Что ж, в таком случае его и остальных отправьте на "Магрибе" в Кенитру, а потом, в Касабланке, можете продать их европейцам, - ответил тот, разворачиваясь, - Но не дайте им умереть раньше, - добавил он зловеще, - Пусть они почувствуют разницу рабства здесь и там!"
  "Вот сволочь! - пробормотал Алехандро, - Да что может быть хуже галеаса?!"
  "Поверь мне, есть много вещей," - тихо откликнулся его товарищ с земли.
  И из-под его длинных ресниц сверкнула насмешливая веселая улыбка.
  ...Портовый рынок Касабланки был наполнен звуками и запахами, которые возвращали многих из рабов, выставленных здесь на продажу, в их веселое и свободное прошлое - на пять, десять, а то и двадцать лет назад. Когда-то и они приводили к этим берегам корабли, груженые невольниками со всего Средиземноморья, и так же вели их по берегу, закованными в цепи, длинными шеренгами безликих существ. Сегодня они сами оказались на месте рабов.
  Алехандро Рамирес затравленно озирался кругом. Он уже получил не один удар плетью за это, но, все-равно, мужчина не мог преодолеть любопытства. Так это и есть Касабланка! Он знал, что город прекрасен. Многие, побывавшие там, говорили об этом. Но этот рынок... Корсар болезненно сморщился и бросил быстрый озабоченный взгляд на человека за своей спиной. Ошиблись и офицеры, и доктора Салах-ад-дина! Алехандро усмехнулся. Ни рабство на галеасе, ни пытки, ни болезни - ничто не смогло свести в могилу этого упрямца! И только он подумал это, как пленник пошатнулся и едва не упал. Алехандро поддержал его, даже не вскрикнув от удара плетью.
  "Иди вперед, пес!"
  "Иди, Алехандро, - преодолевая слабость, пленник выпрямился и улыбнулся товарищу, - Просто не смотри на меня".
  "Молчать, собака!" - плеть охранника полоснула мужчину по лицу, но и сквозть кровь он продолжал улыбаться.
  "Я слышал, что Исмаил держит армию рабов, но не верил в это, пока не повстречал вас, - произнес он по-арабски, - Рабское поведение выдает раба и среди свободных!"
  Закашлявшись от нового удара, он продолжил путь, улыбаясь все так же насмешливо.
  "Дон, тебе не стоит быть столь надменным с ними... эти псы мстительны и жестоки, опасайся их злобы," - произнес один из рабов по-испански, поддержав пошатнувшегося мужчину.
  Он шел в соседней шеренге, рядом с ним, но до сих пор был словно тень, и корсары даже не замечали его.
  Бросив на пленника быстрый взгляд, испанец усмехнулся веселее.
  "Ты называешь меня доном?" - тихо спросил он, преодолевая боль в горле.
  "Так называют тебя твои люди," - откликнулся тот.
  "У меня больше нет "моих людей"..."
  Мужчина не успел договорить. Его прервал злой шепот Алехандро.
  "У тебя есть твои люди, пока мы живы! И, пока ты жив, ты останешься нашим доном!"
  "Просто по-детски наивно и мило," - пробормотал пленник.
  Алехандро зло нахмурился, расслышав эти слова. Но, спустя минуту, он осознал, что пленник из соседней шеренги предупредил их.
  "Как тебя зовут? - спросил он тихо, - Ты... испанец?" - Алехандро очень сомневался в этом.
  "Мое имя Тарик, - ответил тот с улыбкой в голосе, - Я араб".
  "А испанский?"
  "Был у вас в плену, - снова улыбнулся Тарик, - Рабами торгуют все, так?"
  Алехандро нахмурился, услышав эти слова.
  "Это так, - тихо ответил он и добавил, спустя некоторое время, - Но ты не питаешь ненависти к испанцам?"
  "Только к рабству, - откликнулся юноша, - Теперь сделай так... постарайся, чтоб вас как можно хуже было видно покупателям..."
  Алехандро не знал зачем араб просит об этом, но почему-то он подсознательно доверял этому человеку. И выполнить его просьбу не составило труда, потому что, едва дойдя до места, дон потерял сознание, и корсары под шумок оттащили его за ряды невольников. Наблюдая оттуда за торгом, они постепенно начали понимать смысл совета араба. Покупатели требовали здоровых молодых мужчин... самого Тарика купили в числе первых... Если бы они остались на виду, их сразу раскупили бы, а дон остался бы один среди калек, которых торговцы всучивали словно в довесок к здоровым рабам.
  Однако корсарам не пришлось долго радоваться своей удаче. Торговец оказался опытным. И, опытным взглядом окинув шеренги рабов, он приказал подручным вытащить здоровых испанцев вперед. Под плетью особо не поспоришь, и корсары подчинились. Но, стоя в ряду невольников, они то и дело озирались на своего дона, с которым теперь, спустя столько месяцев, разлучались, должно быть, навсегда.
  "Проклятые сарацины!" - бормотали они, глядя в лица покупателей.
  Тут сразу видно было, какого раба ищут господа - домой, на работы или на галеасы. Но каждый из них требовал - здорового и молодого. Никогда раньше корсары не чувствовали этого, хотя они и торговали людьми многие годы... но никогда раньше они не могли почувствовать насколько это омерзительно. И вот теперь они испытали это на себе.
  Алехандро Рамирес страдальчески смежил веки. Здесь были даже женщины!
  "Сколько испанцев у тебя есть?" - услышав женский голос, корсар открыл глаза.
  Должно быть, это была еще очень молодая девушка, но одета она была как шахиня, не меньше! Равнодушно глядя на шеренги рабов сквозь прорезь дорогого никаба, она придирчиво щурила темные карие глаза, словно оценивая их, и совершенно не слушала торговца, который так и вился вокруг нее.
  "Хватит болтать! - бросила она презрительно, прервав его, - Меня не интересует, что ты думаешь. Я хочу купить испанцев и только испанцев. Поэтому выведи сюда их всех".
  Глаза торговца медленно округлились.
  "У госпожи будет столько денег?" - пробормотал он растерянно, машинально давая знак своим слугам.
  Карие глаза насмешливо сверкнули из-под покрывала.
  "У госпожи будет столько денег, чтоб прикупить к твоим рабам и твою шкуру! - бросила она надменно и добавила, прямо посмотрев в покрасневшее от гнева лицо бербера, - Или ты считаешь, бинт Мурат Рейс не способна на это?"
  Торговец медленно отступил назад.
  "Прошу прощения, госпожа, - произнес он, опомнившись, и склонился перед покупательницей в низком поклоне, - Дети Мурата Рейса желанные гости для меня. Я предоставлю тебе лучших испанских рабов".
  "Ты предоставишь мне их всех!" - сделав знак своему слуге, девушка развернулась, намереваясь уйти.
  Алехандро и другие следили за ней отчаянными взглядами. Сейчас она купит их всех, но дон так и останется здесь... Почему торговец его не вывел с остальными?
  "Проклятье! - оттолкнув охранника, Алехандро бросился за девушкой, но в следующую секунду был сбит с ног, - Госпожа! Дочь Рейса! - крикнул он, глотая пыль, - Тебя обманули! Это не все испанцы!"
  "Молчи, собака! - бросил торговец презрительно, - Детям Рейса я не предложу гнилой товар!"
  Прозвенев золотом, девушка обернулась на крики, и ее гневный взгляд обжег торговца.
  "Ты... соврал мне?"
  "Он соврал! - упираясь изо всех сил, выкрикнул Алехандро, и тут уже заголосили все корсары, - Купи нашего дона, госпожа! Будь милосердна!"
  Не обращая внимания на ошеломленных торговцев, девушка прошла сквозь ряды рабов и присела рядом с обессилевшим пленником, щупая его пульс.
  "Что с ним случилось? - спросила она, обернувшись к Алехандро, и бросила в сторону слуг, все еще удерживающих его, - Отпустите его! Теперь он принадлежит мне!"
  "Мы были в плену, - ответил молодой человек, растирая запястья, - На галеасе... с прошлого октября... потом, после побега, его пытали... и, не знаю, он все кашляет... А рука - это ерунда... дон отлично обходится и одной!" - усмехнулся он с горечью.
  "Госпожа, Вы видите, он опасен! - раздался за его спиной голос торговца, - Я просто не хотел продавать такую тварь дочери Мурата Рейса".
  Девушка стащила повязку с лица и, приподняв голову пленника, нахмурившись, посмотрела на него.
  "Дети Рейса были старше меня теперешнего еще девять лет назад, - пробормотал тот, открыв глаза, - И я сомневаюсь, чтобы старику хватило сил наблудить еще..."
  Брань смешалась со смехом. Но пленник уже не слышал этого. Он снова потерял сознание.
  Усмехнувшись, девушка закрыла лицо и встала.
  "Я покупаю всех, - произнесла она и, обернувшись к корсарам, добавила с улыбкой, - И люди, служившие моему отцу, у меня не будут рабами".
  Изумленно переглянувшись, освобожденные от цепей испанцы подняли на руки своего дона и последовали за таинственной незнакомкой, возбужденно перешептываясь.
  Они дошли уже до самого порта, когда Рамон Санчес тронул руку Алехандро, останавливая его.
  "Смотри, это ведь тот парень, - сказал он, указывая на людей вдалеке, - Как его там..."
  "Тарик, - грустно произнес Алехандро, взглядом проследив за юношей, - Если б не он - все сложилось бы совсем не так удачно для нас..."
  "Да, - согласился Санчес хмуро, - А у типа, купившего его, глаза убийцы..."
  Корсары вздохнули.
  "Это тот араб? - поинтересовался возникший словно из пустоты подручный "бинт Мурат Рейс". Его лицо, как и лицо его хозяйки, было скрыто повязкой, - Он помог вам?"
  "Да... иначе нас бы разлучили," - откликнулся Рамон растерянно.
  "Ясно," - произнес мужчина и отошел от них.
  Корсары недоуменно переглянулись. С каждой минутой происходящее казалось им все более странным.
  .............................................................................................................................
  ...Медленно открыв глаза, мужчина попытался подняться, но он был слишком слаб и тут же упал на подушки. Подушки... Мужчина нахмурился и, повернувшись, коснулся щекой ароматной ткани. Она пахла свежестью и... малагой. Мужчина нахмурился сильнее. Он бредит этим запахом с тех пор, как попал в плен!
  "Господин проснулся? - раздался над ним совсем еще юный женский голос. Должно быть, это была даже не девушка, а девочка, - Хотите пить? Или есть? Или господин желает умыться и побриться?"
  Мужчина невольно улыбнулся, увидев над собой загорелое девичье лицо. Нет, все-таки, это девушка. Но не та, что покупала их...
  Рыжие кудрявые волосы торчали во все стороны из-под выгоревшего платка, и ее обгоревшее на солнце лицо покрывали сотни, наверное, крупных конопушек.
  "Господин?" - позвала она снова, не услышав ответа.
  "Как тебя зовут?" - спросил тот.
  "Ясмин. Ясмин будет ухаживать за господином всю дорогу до дома, - сообщила девушка весело, - Ясмин накормит, напоит, умоет и побреет господина, и расскажет ему все, что он желает знать! Но сначала господин должен выпить это, - с виноватым видом добавила она, поднося к губам своего подопечного большую кружку, - Это не очень вкусно, но очень полезно для Вашего горла... Ведь Вам уже лучше?"
  "Вообще-то, да, - согласился тот, отхлебнув из кружки, - А сколько времени прошло? И где все?"
  "Господин не должен волноваться об этом! - откликнулась Ясмин, наливая воду в серебряный тазик, - Друзья господина тоже на наших кораблях. Просто мы не могли разместить их всех на одном корабле и разместили на нескольких. Но сеньор Алехандро Рамирес и сеньор Тарик здесь, если господин хочет поговорить с ними! - добавила она, устраиваясь на краю кровати с лезвием в руках, и озадаченно посмотрела на мужчину, - Я еще не пробовала брить кого-то," - сообщила она, поднося лезвие ему к горлу.
  Мужчина сглотнул и быстро отнял у девушки опасный предмет.
  "Пожалуй, с этим я подожду, - улыбнулся он, - Послушай, Ясмин... а поесть есть чего-нибудь?"
  "Все, что угодно, для господина!" - воскликнула девушка, срываясь с места.
  "Родриго".
  "А? Чего?" - Ясмин недоуменно посмотрела на больного, явно, не поняв смысла сказанного.
  И, улыбнувшись веселее, тот повторил.
  "Меня зовут Родриго Сангре".
  Ясмин широко улыбнулась.
  "Это я знаю! - откликнулась она, расставляя на кровати рядом с ним блюда с едой, - Вот. Мы старались, как могли, дон Родриго!"
  Мужчина нахмурился.
  "Думаю, больше я не дон".
  "Но нам приказано Вас так называть," - пробормотала девушка.
  С помощью Ясмин Родриго сел, наконец, на кровати и приступил к еде.
  "Вкусно, - улыбнулся он девушке, пожиравшей его влюбленный взглядом, - А скажи мне, Ясмин... Кто же вы такие, что ваша госпожа покупает столько рабов и дает им свободу? Она ведь не дочь Мурата Рейса, так?"
  Девушка весело рассмеялась.
  "Да она и не госпожа! - ответила она, наливая мужчине вино, - Фурия местная..."
  "Фурия все слышит, - раздалось от двери, и девушка невольно вздрогнула. Родриго этот голос тоже был знаком, - Ясмин, ступай к Хафизу. Пусть придет побрить дона Родриго".
  "Фурия и есть!" - бросила девушка обижено и, показав женщине язык, выбежала из каюты.
  Сегодня "бинт Мурат Рейс" была одета иначе, намного проще, чем на рынке. Ни золота, ни дорогой одежды. Длинные рубахи, как та, что была на ней, носили все берберийские бедняки. И только никаб оставался неизменной частью гардероба этой женщины. Только в этот раз вместо вышитого золотом шелка была грубая бордовая материя, выцветшая на солнце и давно утратившая свой истинный цвет, которую таинственная незнакомка оборачивала вокруг лица на манер маски.
  Подойдя к кровати, она стянула повязку с лица и едва заметно улыбнулась, посмотрев на пустые тарелки.
  Родриго поморщился. А он думал, что это был бред... Но перед ним, действительно, мулатка. Сколько ей? Мулатки обычно выглядят старше своих лет... Этой, должно быть, около восемнадцати или двадцати. Гладкая кожа, чувственные губы, темные пронзительные глаза. Глаза человека, привыкшего убивать - в этом Родриго Сангре не ошибался.
  "Меня зовут Зулейха. И Ясмин права, я не госпожа здесь, - произнесла женщина, убирая с кровати пустую посуду, - Но я наделена значительной властью. Поэтому, если у дона есть вопросы, я готова ответить на них все".
  "Почему вы называете меня доном?" - спросил Родриго, нахмурившись.
  "Нам так приказано".
  "Зачем я здесь?"
  "Чтобы не оказаться в худшем месте".
  "Кто ваш господин, что он так старается ради меня?"
  "Наш господин старается только для себя".
  Лицо мужчины потемнело.
  "А отвечать нормально ты можешь, или водить меня за нос - тоже приказ?" - спросил он хмуро.
  Зулейха улыбнулась и забрала у него лезвие.
  "Дон Родриго, такого приказа не было, - ответила она, - Вы можете узнать все о компании "El viento libre", кроме того, что нам запретили говорить. Об этом Вы узнаете по прибытии. Очень скоро, уже завтра, - добавила она с улыбкой, - Но Вы можете не волноваться за свою судьбу и судьбу своих людей. Вы свободны. Скоро Вы сами все поймете".
  "Так вы, все-таки, пираты, - произнес Родриго задумчиво, - Вы служите какой-то стране или только себе?"
  "Мы служим стране. И об этом Вы тоже узнаете завтра. А пока позвольте Хафизу побрить Вас," - и, передав лезвие вошедшему в каюту арабу, девушка снова закрыла лицо и вышла.
  Родриго нахмурился, посмотрев в темные глаза, видневшиеся в прорези маски. Здесь все закрывают лицо? Многого от таких людей не узнаешь!
  Однако, спустя час, он мог с уверенностью сказать, что от мрачного Хафиза узнал намного больше, чем от обеих девушек. Должно быть, корсар из абордажной команды был не в курсе приказа относительно испанцев, поэтому он разговаривал с Родриго намного свободнее, весело перечисляя совершенные рейды и затопленные и взятые суда.
  "И это только в эту весну и лето! - рассмеялся он, умывая дона, - "El viento libre" уже сейчас нагоняет ужас на побережье! А потом будет еще лучше!"
  "Такое ощущение, будто вы ведете войну," - произнес Родриго задумчиво.
  "Так оно и есть, - согласился корсар, - Но они сами виноваты, что не дают нам спокойно жить!" - добавил он, поднимаясь и убирая тазик.
  Некоторое время Родриго мрачно смотрел на закрытую дверь. Если бы не слабость, он узнал бы все уже сейчас, но после всего перенесенного пища и вино были для него словно снотворное, и вскоре мужчина снова уснул.
  ...Проснувшись утром, он чувствовал себя намного лучше, и тут же потребовал у Ясмин, проведшей, похоже, всю ночь у его кровати, одежду.
  Девушка обижено нахмурилась.
  "А завтрак, дон Родриго? Я так старалась!" - пробормотала она.
  Подойдя к столу, мужчина окинул взглядом благоухающие блюда.
  "Спасибо. Но ты явно переборщила с количеством, - улыбнулся он, приступая к еде, - Столько мне не съесть".
  "Вчера же съели!"
  Родриго удивленно поднял брови.
  "Видно, я хорошо оголодал! - рассмеялся он, - Очень вкусно, Ясмин. Послушай, а нет ли вина к этим прекрасным блюдам? Мне все чудится запах малаги, хотя... вряд ли, конечно, здесь она есть..."
  "Есть! Есть! - быстро откликнулась девушка, распахивая дверцы резного шкафчика, - Это вот это вино, да? - спросила она, протягивая Родриго бутылку, - Пейте на здоровье!"
  "Спасибо, Ясмин. Ты лучшая сиделка из всех," - улыбнулся тот, взламывая печать на бутылке.
  И улыбнулся снова, ощутив горький запах вина.
  ...Алехандро Рамирес и еще некоторые корсары "La vela libre" встретили своего дона на палубе. Их тоже побрили и переодели в арабскую одежду (хотя в порту и обещали найти что-нибудь европейское), и выглядели корсары очень даже неплохо.
  "Так значит, пираты, - произнес Родриго, посмотрев на красное полотнище флага над своей головой. Они с Алехандро отошли к борту, чтоб переговорить, но даже в отдалении от других людей продолжали разговор вполголоса, - Мы все еще идем в направлении Кенитры, - задумчиво произнес дон, - И идем довольно близко к берегу... Значит, либо Рабат, либо Сале".
  "Ты думаешь, это корабль одного из четырнадцати капитанов Бу-Регрегской республики?" - спросил Алехандро встревоженно.
  "Не обязательно. Но этот флаг поднимают только берберийские пираты, - откликнулся дон, - Теперь ясно, что она имела ввиду, говоря о службе стране! - усмехнулся он и добавил мрачно, указывая в сторону берега, - А это Рабат. И мы идем мимо".
  ...За прошедший день Родриго Сангре узнал о компании "El viento libre" достаточно, чтобы составить о ней кое-какое представление. Основную информацию он получил от Хафиза и Тарика, который в благодарность за спасение готов был служить дону со всем старанием.
  "Они не называют имени своего капитана или дона... или кого-то еще, кто стоит во главе них, - рассказывал араб тихо, глядя на темнеющий горизонт, - И они не называют президента Бу-Регрега своим адмиралом, хотя и утверждают, что служат пиратской республике. Полагаю, все-таки, они не отдают республике причитающуюся долю, а значит, должны быть вне закона и здесь тоже," - задумчиво добавил он.
  "Однако мы спокойно проходим воды Бу-Регрега, - заметил Сангре, нахмурившись, - И ни одно судно не напало на нас... Нас даже приветствуют..."
  "Возможно, это из-за флага?"
  Сангре отрицательно покачал головой.
  "А ты, верно, мирный малый, Тарик, раз не понимаешь таких вещей, - улыбнулся он, - Всякий в Средиземноморье может поднять любой флаг, но лишь для пиратов Рабата и Сале флаг не значит ничего. Этим их не обманешь, - дон перевел взгляд на шебеку, следующую за ними, - Два корабля, - произнес он медленно, - И этот корвет кажется мне удивительно знакомым, - он провел рукой по ограждению борта и снова грустно улыбнулся, - Должно быть, оттого, что эта "Непокоренная" - моя "Инфанта".
  "Должно быть, так, - откликнулся Алехандро Рамирес, - Я поначалу думал, что брежу, но с каждой минутой я все больше узнаю ее... Они здорово обновили вооружение, - заметил он, бросив взгляд на кормовые пушки, - Но, клянусь Богом, дон Родриго, я никак не могу взять в толк: откуда она здесь... и почему все эти люди так пекутся о нас?"
  "Если верить словам Хафиза, первые корабли "Вольного ветра" пришли из Карибского моря этой весной, - ответил дон тихо, - И это были четыре фрегата и корвет. Для Средиземноморья - ничто, - пояснил он специально для Тарика, - Но в течение двух месяцев они обновили флот целиком, кроме этого корабля. Хафиз и Ясмин упоминали названия как минимум семи кораблей. Возможно, это не все. Но суть в том, что в течение первого месяца корсары "Вольного ветра" совершили пять пиратских рейдов к берегам Магриба в районе от Сиди-Ифни до Сафи и от Кенитры до самого Танжера".
  Родриго посмотрел на Рамиреса и тот ответил ему изумленным взглядом.
  "Дон Родриго, - произнес он медленно, - Означает ли это..."
  "Они повторили наш маршрут, - не дожидаясь вопроса, ответил дон, который вообще не любил ждать, - И они нанесли такой урон торговле в портах на этих участках побережья, что все корсары компании уже приговорены заочно Исмаилом. В случае неудачи их ждет в Мекнесе или Марракеше только смерть. Тем не менее, если верить Ясмин, люди вступают в эту компанию, и живые сменяют мертвых так быстро, что набеги не останавливались и на день из-за нехватки бойцов".
  "Их ненависть к султану так велика?" - ошеломленно пробормотал корсар.
  Тарик едва заметно улыбнулся.
  "Сеньор Алехандро даже представить себе не в силах какова ненависть людей, - ответил он тихо, - Особенно на этих берегах... Меня дважды продавали в рабство в Касабланке - испанцы, потом берберы... И если б сеньор Алехандро видел нищету и немощь простого люда здесь, на побережье, где английские, французские, испанские и местные тоже... господа только и мечтают продать нас, - молодой человек смолк на мгновение, пытаясь справиться с чувствами, - Он бы понял тогда какова ненависть людей ко всем, кто наживается на их свободе!"
  Переглянувшись, корсары промолчали. На эти слова у них не было ответа.
  И некоторое время мужчины стояли молча у борта, глядя на море и полоску берега вдали. Наконец, Сангре заговорил снова.
  "Я могу понять то, зачем и почему вступают сюда люди, - произнес он, - Но я решительно не понимаю действий дона "Вольного ветра". В первый месяц в боях он позволил затопить четыре корабля, и даже те, что подлежали ремонту, по словам Хафиза, были брошены. С них только сняли вооружение. Я могу понять... они стремились заменить неудобные для здешних мест фрегаты на шебеки, но... это, все-равно, безумное расточительство... В бою за один корабль они пожертвовали тремя... Сколько бы ни заплатили им англичане, если только это были англичане, это не могло покрыть подобного урона".
  "Это правда, - согласился Рамирес, - Если послушать рассказы корсаров, создается впечатление, будто им все равно - жить или умереть".
  "Вы рассуждаете как пираты, - тихо произнес Тарик, - А эти люди утверждают, что ведут войну. На войне все несколько иначе".
  Корсары быстро переглянулись. Точно! Эти слова говорили им и Хафиз, и Ясмин, и многие еще на "Indomito"... Это война...
  "Это Сале, - произнес Родриго тихо, указывая на золотые в свете заходящего солнца стены крепости, - Значит, все-таки, они как-то связаны с Бу-Регрегской республикой".
  ...На берег Зулейха ступила, одетая столь же роскошно как и в день встречи с испанцами на рынке. Темные шелка едва слышно колыхались от ветра, и золотые серьги тихо звенели под никабом. И ее взгляд был так же пронзителен и высокомерен.
  "Вы привезли долю президента?" - богато одетый корсар преградил девушке дорогу, пристально глядя ей в глаза.
  Одним жестом "бинт Мурат Рейс" заставила нахала отступить в сторону, ведь, едва она подняла руку, чтоб подозвать телохранителя, как араб увидел под шелком длинного ниспадающего рукава рукоять дорогого и, что важнее, несомненно, острого кинжала.
  "Президент не будет ждать вечно!" - бросил он обижено.
  Девушка ответила, даже не взглянув на него.
  "Разве ты не передал президенту, что "El vagabundo" привезет для него его долю? Ты скверный слуга!"
  "Ваши бродяги везут долю президента уже месяц! - выкрикнул корсар, зло оглядывая сопровождение девушки, - Могла бы пока в знак уважения подарить президенту этих рабов!"
  "Эти люди - добыча доньи, - ответила Зулейха холодно, проходя мимо него, - И они принадлежат ей. Принадлежащее президенту президент получит, когда "El vagabundo" вернется в Сале. Если ты не способен объяснить это, проводи меня к президенту, и я выполню твою работу!"
  "Шлюха!" - пробормотал корсар зло.
  И в то же мгновение три лезвия заставили его высоко поднять голову и задержать дыхание.
  Обернувшись на шум, Зулейха весело рассмеялась и дала своим людям знак отпустить мужчину.
  "Не марайте хорошее оружие гнилой кровью, - произнесла она довольно громко, так, чтобы спутники корсара слышали ее, - Если президенту не везет на слуг - не нам беспокоиться об этом..."
  Усмехнувшись, Родриго Сангре последовал за женщиной.
  "Так вы отдаете долю президенту, - произнес он тихо, - Но вы не среди его капитанов?"
  "Донье тяжело подчиняться кому бы то ни было, - откликнулась та задумчиво, - Я дала распоряжение разместить вас в главном доме... надеюсь, вам все понравится, но, если нет, всегда говорите обо всем, что вас не устроит, Ясмин или Хафизу... Он пока тоже останется при вас... Сейчас я прикажу приготовить баню..."
  "Знал бы, что рабство у вас таково, сразу бы продался вам в рабы!" - изумленно произнес Рамон Санчес за ее спиной.
  И женщина снова рассмеялась.
  Однако, увидев главный дом, Рамон заметно скис.
  Пройдя узкими прямыми улочками, на которые не выходило ни одного окна, значительное расстояние, корсары остановились у глухой глиняной стены не то серого, не то розового цвета с единственной низкой дверью.
  "Проходите," - улыбнулась Зулейха в ответ на недоумение испанцев и первой переступила порог.
  Согнувшись едва не в двое, те последовали за ней.
  "Вот тебе и главный дом! - пробормотал Санчес разочарованно и, выпрямившись, воскликнул изумленно, - Вот это домик!"
  Родриго Сангре усмехнулся, услышав его слова. Из всех испанцев он один знал и то, как выглядят марокканские дома снаружи, и то, каковы они внутри. Остальные изумленно озирались кругом и не то благославляли, не то проклинали строителя этого загадочного дома.
  "Как... Как это вышло, дон Родриго?" - удивленно спросил молодой корсар, во все глаза глядя на своего дона, словно тот мог объяснить все тайны мира.
  "Ты бы тоже не захотел, чтобы люди знали степень твоего богатства," - улыбнулся тот, проходя во двор.
  На самом деле, дон тоже был удивлен роскошью главного дома, но он умел скрыть свои чувства.
  Пройдя через весь двор по искусно выложенному мозаичному полу, миновав изящный фонтан в виде традиционной мусульманской звезды в его центре и удостоив лишь беглым взглядом балконы второго этажа, дон Родриго устроился на диванчике в арке под ним, с улыбкой наблюдая за своими корсарами, которые все никак не могли успокоиться. Что же с ними будет, когда они попадут в сам дом?
  "А ты невозмутим, - заметила Зулейха, опускаясь в кресло рядом с ним, - Словно всю жизнь прожил в такой роскоши. Но ведь Запад не знает подобной роскоши?"
  "Нет, там все намного проще, - улыбнулся мужчина, - Но если я забьюсь в истерике, даже не увидев мозаики и витражей самого дома... я буду о себе низкого мнения".
  Женщина рассмеялась и сняла повязку с лица.
  "Так значит, правда, - задумчиво произнесла она, - Ты жил в Сале?"
  "И я даже с удовольствием расскажу тебе об этом веселом времени, но прежде... ты ведь обещала мне баню? Могу я пойти туда сейчас, пока они так увлечены изучением мозаик?"
  "Конечно. Следуй за мной, - Зулейха поднялась на ноги, и Сангре поднялся тоже, - Хафиз проводит тебя и потом покажет тебе твои комнаты. У нас приказ предоставить тебе полную свободу, дон. Но, я надеюсь, ты этим не злоупотребишь," - обернувшись, она пристально посмотрела в усталые глаза корсара.
  Сангре весело усмехнулся.
  "Не раньше, чем увижу вашего дона, - ответил он, - Кстати, это странное имя для корсара - Мир..."
  "Мир?" - удивилась женщина.
  Они уже вошли в дом, и теперь их окружала истинная роскошь Магриба. То, о чем дон Родриго Сангре уже почти позабыл за минувшие годы. Колонны, выложенные яркой мозаикой, в которой синий, желтый и красный переплетались столь прекрасно, что сердце замирало сегодня как и десять лет назад, создавали ряды арок, украшающих главную залу наподобие коридора; и в каждой второй из них стояли низкие и широкие резные диваны со множеством ярких подушек; а свет, струящийся сквозь витражные окна второго этажа, окрашивал самый воздух в этом помещении в сотни оттенков зеленого, красного, желтого и голубого.
  "Я так понял, вы называете его на фарси "Дунья" - "Мир", - ответил Родриго рассеянно, разглядывая резные перила второго этажа и мозаичный потолок, выполненный в классическом исламском стиле, но столь искусно, что дух захватывало от этой красоты, - Или я неверно перевел?"
  Зулейха улыбнулась и, сняв никаб, распустила длинные черные волосы.
  "Тебе нравится здесь? - спросила она тихо, - Дом Мурата Рейса был таким?"
  "Дом страрика Рейса был в тысячу раз прекраснее, - ответил Родриго со снисходительной улыбкой, - Но этот дом прекрасен тоже. Ваш дон любит роскошь," - добавил он задумчиво, скользнув взглядом по искуско вырезанным и расписанным восьмиугольным столам в центре большого дивана, украшенного множеством подушек. Должно быть, здесь дон "El viento libre"
  курил кальян со своими офицерами.
  Женщина хотела спросить еще что-то, но в это мгновение к ним приблизился Хафиз, который почему-то выглядел очень мрачным, и пригласил дона следовать за собой.
  "Покрой голову, бесстыдница!" - бросил он, отходя от Зулейхи, но та только улыбнулась этим словам.
  Она и так почти не снимала никаб и бурку.
  ...Баня в главном доме дона "El viento libre" была воистину потрясающей. Она выдерживала даже сравнение с баней в доме Рейса.
  Вымывшись и переодевшись в арабскую одежду, какую носили большинство корсаров "El viento libre", Родриго последовал за Хафизом на второй этаж. Прежде, чем провести дона в его комнаты, араб удостоверил того, что и его людей разместили хорошо. Это, действительно, было так. Вряд ли когда-нибудь прежде корсарам "La vela libre" приходилось жить в такой роскоши. Для некоторых из них даже подушки были внове.
  Закончив обход, Сангре направился, наконец в свои покои. Это, действительно, были покои. Мужчина понял это, едва переступив порог.
  Чего стоила одна только мебель! Искусно украшенные тонкой резьбой диваны, кресла, столы (письменный и для чая), ширма, шкаф и даже туалетный столик с зеркалом... Родриго поморщился, задержав на этом предмете интерьера взгляд, и Хафиз невольно улыбнулся, заметив это.
  "Теперь дону придется бриться самому, - произнес он, - Но, возможно, дону не нравятся эти комнаты?"
  Родриго огляделся кругом и невольно улыбнулся. Песочныи и коричневый, и немного желтого - совсем немного, только в подушках и занавесях над кроватью.
  "Мне все нравится, - ответил он, обернувшись к арабу, и спросил неожиданно, прямо посмотрев тому в глаза, - Зулейха - твоя женщина?"
  "Зулейха - моя жена! - откликнулся тот сурово, - Но дон догадлив, - добавил он погодя с едва заметной улыбкой, - Она решает все вопросы от имени "El viento libre", кроме тех, что решает с президентом донья. Поэтому дон не должен пытаться распрашивать ее. Если у дона возникнут вопросы, ему лучше обратиться ко мне".
  "Ты тоже не простой человек в компании, - произнес Родриго задумчиво, жестом предлагая арабу сесть, - Почему вы так верны своему дону?"
  "Потому что наш дон освободил нас от рабства, - ответил Хафиз серьезно, - Если бы не донья, мы остались бы рабами и не поженились никогда".
  Родриго нахмурился. Свобода для него и его людей; испанцы, купленные в Касабланке и отпущенные даже без выкупа...
  "Означает ли это, что ваш дон... не берет рабов?" - спросил он, наконец.
  "Никогда, - ответил Хафиз, - Свобода слишком дорога, чтоб ее можно было оценить. Так считает донья".
  "Что же тогда приносит вам прибыль в ваших рейдах?"
  "Грабеж, - араб весело усмехнулся и откинулся на подушки, - Мы грабим суда Лувра и Мекнеса, и этого нам хватает. Тех, кого мы находим там, мы, конечно же, продаем их семьям. Но только их... потому что они сами - худшие из работорговцев!" - закончил он сурово.
  "А женщины у вас на кораблях? - продолжал Родриго свой допрос, наливая собеседнику вино, - Я еще могу понять... Зулейха. Она, явно, привыкла к кровопролитию и жестокости... Но эта девочка, Ясмин, она-то откуда, и почему с вами?"
  Хафиз рассмеялся, но смех его звучал фальшиво.
  "Кроме Ясмин есть еще две, - ответил он, - Роза и Анабель. Все они одинаково попали к нам, во время атаки французских судов. Думаю, не нужно объяснять детали... Мы хотели дать им немного денег и высадить где-нибудь поближе к европейским портам, но они отказались. И было решено оставить их врачами на кораблях. Они нас удивили, - Хафиз немного помолчал, - Никто не думал, что европейские женщины способны перенести то, что наши... Но они стали хорошими помощницами для доньи и остались насовсем. Ясмин - не настоящее имя. Настоящее она отказалась назвать, - добавил он, поднимаясь, - Доброй ночи дону".
  "И тебе доброй ночи," - откликнулся Родриго, осознавая, что после этого рассказа ни о какой доброй ночи и речи идти не может.
  Сбросив тяжелый плащ, мужчина упал на кровать и надолго замер, обдумывая услышанное. В уставе "La vela libre" было четко обозначено наказание за насилие над женщиной - смерть. Но французские офицеры, похоже, не были ограничены подобными запретами, раз они затащили на корабль для своей потехи такую девочку... Если до этого момента в глубине души Родриго Сангре и раскаивался за свою прошлую жестокость к военным, то сегодня его раскаяние окончательно исчезло. Эти твари не заслуживали лучшего, чем то, что получили!
  В дверь постучали, и в комнату тихо вошла Ясмин. И сердце мужчины больно защемило при виде этого все еще ребенка. А в ее глазах в это мгновение отразился такой страх!
  "Вам рассказали? - спросила девушка робко, протягивая ему бокал с лекарством, - Только Вы не думайте, дон Родриго... они ничего не успели, - голос девушки дрожал, и Родриго не смог сделать даже глотка, - Это были французские дипломаты, - продолжила она тихо, - Они остановились в Ле-Ке... я там работала в гостинице... совсем рядом с рынком... Когда они посадили меня на корабль, нас почти тут же атаковали, - Это спасло меня... и я не захотела уходить от доньи..."
  Родриго изумленно смотрел в лицо девушке.
  "То есть, они атаковали французов..."
  "В порту, - подтвердила та с робкой улыбкой, - Это наделало столько шума тогда! Мы едва ушли!"
  "А почему ты не назвалась?" - поинтересовался Родриго, отставляя бокал.
  Девушка села на кровать рядом с ним.
  "Я хочу оставить то имя в прошлом как память о тех людях, что знали меня с детства и не вступились за меня... отдали меня им... Ясмин - это имя дала мне донья. Я хочу носить его в знак признательности людям, рискнувшим собой ради меня, хотя я для них - никто... Дон не будет думать обо мне плохо?" - со слезами в голосе спросила она.
  Родриго провел ладонью по растрепанным рыжим волосам.
  "Ты хорошая девочка, Ясмин, - улыбнулся он, - Я не смогу плохо думать о тебе".
  И та тоже улыбнулась.
  "Доброй ночи дону!" - совсем по-прежнему сказала она.
  "Доброй ночи тебе".
  Дверь за девушкой неслышно закрылась, а Родриго долго еще сидел, склонившись к коленям... думая о том, что предательство - худший из грехов.
  ...Он так и не выпил в тот вечер свое лекарство, и впервые сон дона был так же чуток, как раньше. Даже очень тихий шепот пробудил его.
  "Донья, тебе не стоит быть здесь! Идем, нужно обработать раны, - прозвучал над его головой требовательный голос Зулейхи, - Он будет спать и когда ты вернешься!"
  "Тише, - шепотом приказала девушка, и Родриго опъянил запах малаги и крови, когда она склонилась к нему, - Он здоров?"
  "Вполне. Если не считать руку, то он совершенно здоров," - мрачно откликнулась Зулейха.
  "Это хорошо. Заботься о нем, - в голосе девушки прозвучала улыбка, - Сейчас приготовь мне чистое платье. Я пойду к президенту. Остальное отложим на завтра".
  "Донья! - отчаянно прошептала Зулейха, - Ты не должна! Президент подождет час или два..."
  "Президент не должен ждать, чтоб получить свою долю, - откликнулась ее собеседница жестко, - К моему возвращению подготовь баню и бинты... и бандж... Впрочем, его дай сейчас".
  "Донья!"
  "Не шуми! Иди!"
  Пробормотав что-то, Зулейха покинула комнату. И Родриго ощутил, как девушка села на кровать рядом с ним. Запах крови и шоколада смешался в запахе ее кожи, когда, склонившись к мужчине, она прошептала очень тихо по-арабски: "Я верну тебе все... кроме того, что не в силах вернуть".
  Ее шаги давно стихли, а Родриго все не открывал глаз. Даже если это сон как сотни снов, даже если это бред, и даже если он сходит с ума... Она была во плоти сейчас!
  Быстро поднявшись, мужчина открыл двери своей комнаты и крикнул слугу. И, как только тот открыл окна, до слуха дона донеслись знакомые голоса и смех.
  Бросив слуге полотенце, Родриго выглянул в окно. Оно выходило во внутренний двор.
  "Послушай, Али, - произнес он медленно, изумленно вглядываясь в лица корсаров внизу, - То лекарство, что дают мне... можешь попробовать его и сказать, что это?"
  Усмехнувшись, Али поднес к лицу бокал с лекарством и глубоко вдохнул.
  "Это не опасно, - ответил он озадачено, - Но я удивлен, что дону дают это... Дон плохо спит?"
  "Вот шельма!" - пробормотал Родриго с улыбкой и поискал взглядом свой плащ.
  "Дон хочет прогуляться? - поинтересовался Али, помогая ему надеть плащ, - "El vagabundo" вернулся сегодня утром с добычей. Дон не хочет познакомиться с корсарами с него?"
  "Хочет, - откликнулся тот, направляясь к двери, - "El vagabundo" - это ваш головной корабль? Знаешь, что это означает по-испански?" - усмехнулся он, быстро спускаясь по богато выложеной мозаикой лестнице.
  "Бродяга? - улыбнулся араб в ответ, - Ну да, у доньи свои представления о красивых названиях... Но это прекрасная шебека, дон Родриго! - добавил он восхищенно, - В бою за нее мы потеряли три фрегата. Но она того стоит!"
  Родриго нахмурился, слушая речь араба. Мы... Он говорит не как слуга.
  "Ты ведь не слуга здесь?" - спросил он, наконец.
  Араб улыбнулся снова.
  "Здесь нет слуг. Не все из нас воюют, но все мы едины, словно пальцы одной руки, - ответил он, - Только имея все пальцы человек способен сжать их в кулак".
  "Хорошее сравнение, - улыбнулся дон, опускаясь в кресло в тени арки, - У доньи один дом или несколько? Здесь не так уж много корсаров".
  "У доньи не один дом и даже не в одном порту, - ответил Али, опускаясь на подушки рядом, - Этот, главный, дом - для корсаров с "El vagabundo" и "Indomito", а также людей дона".
  "А сама донья?"
  Араб молча указал на высокие глиняные стены за деревьями сада.
  "Там - море," - произнес Родриго, сердито нахмурившись.
  "И "El vagabundo" тоже там, - улыбнулся Али загадочно, - Дон желает чего-нибудь?"
  "Нет. Можешь идти. Спасибо," - откликнулся мужчина, все так же хмурясь.
  Но вскоре его губ коснулась снисходительная улыбка. Минувший год не добавил ума этим мальчишкам!
  "Мадемуазель Ясмин, - краснея, словно девушка, что ему, несомненно, очень шло, произнес Анри де Риц, протягивая Ясмин жемчужное ожерелье, - Примите это в знак моих чувств к Вам, прошу..."
  "Так, Риц, в сторону! - грубо оттолкнув Анри, усмехнулся Нико Луц и, насколько мог изящно поклонившись девушке, добавил уверенно, - Твои подарочки не заинтересуют сеньориту! Сеньорита Ясмин намного больше будет рада этому! - заявил он с улыбкой, протягивая девушке дорогой кинжал, рукоять которого так и сияла драгоценными камнями, - И запомни, Риц! - бросил он в сторону опешившего француза, - Сеньорита Ясмин - сеньорита, а никакая не мамзель!"
  Устало вздохнув, Ясмин забрала у молодых людей их подарки и, стрятав их в карман передника, ответила обоим сразу.
  "Так, сеньоры, месье и кто там еще... конечно, я это возьму, но чтоб вас я больше даже мельком не видела! Надоели!" - холодно бросила она и направилась в дом.
  Анри опустился на ограждение фонтана и печально подпер голову руками.
  "Ну почему? - пробормотал он растерянно, - Разве я не был вежлив и галантен?"
  "Разве я не достал ей самое красивое оружие, как она хотела?!" - возмущенно воскликнул Нико, устраиваясь рядом.
  И оба хором они заключили совершенно безнадежно: "Пока Виенто жив, у нас нет ни единого шанса!"
  "Парни, вы как дети, честное слово! - вздохнул Антонио, сверху вниз снисходительно глядя на своих товарищей, - Далась вам эта девчонка! Вы же видите, она просто издевается над вами. Нужно иметь гордость... Как там донья говорит... точнее, говорил это Хайям..."
  И он прочел выразительно:
  
  Не моли о любви, безнадежно любя;
  Не броди под окном у неверной, скорбя.
  Словно нищие дервиши будь независим.
  Может статься, тогда и полюбят тебя.
  
  "Я спорить готов, что, почувствовав вашу холодность, она в миг переменится! - заключил он уверенно и, весело усмехнувшись, добавил, - Только не надо планировать мое убийство, ладно? Мне эта девушка совершенно безразлична".
  "Это потому, что ты бесчувственен к прекрасному!" - возмущенно воскликнул Анри.
  "Это потому, что он идиот! - откликнулся Нико, - И кто еще из нас ребенок? Виенто, тебе почти семнадцать! Ты уже должен вести себя как мужчина!"
  "По-моему, я именно так себя и веду, - улыбнулся Антонио невозмутимо, - Не забиваю голову глупостями, а думаю о деле... Вот ты, например, хоть раз вспомнил о доне Родриго, ступив за этот порог?"
  "Вспомнил, конечно," - неуверенно пробормотал Луц.
  И Родриго не смог больше сдерживать смех.
  В следующую секунду он понял, какую ошибку совершил, обнаружив свое присутствие. С радостными воплями Антонио и Николас бросились к нему, спрашивая и рассказывая наперебой, так, что из их слов совершенно ничего нельзя было понять, кроме того, что они очень, очень рады видеть своего дона живым и здоровым. Левую руку Родриго научился прятать под плащ так хорошо, что увечье было совершенно незаметно.
  "А... Риц, так?" - посмотрев на юношу, застывшего в некотором отдалении, произнес Родриго, когда гомон смолк.
  Луц весело усмехнулся.
  "Он сам с нами увязался! - ответил он, - Он не плохой парень, дон Родриго, только ну очень уж... романтичный!" - брезгливо поморщившись, но Нико заставил себя произнести это мерзкое слово.
  Антонио рассмеялся.
  "Не слушайте его, дон Родриго! Анри отличный канонир. А спорят они только..."
  "Я уже понял, - прервал его дон и добавил серьезно, - А теперь давайте садитесь и рассказывайте, как вы очутились в Средиземном море, да еще в Магрибе, да еще в Сале... и все вместе?"
  "Может, дон хочет перекусить? - произнес Нико медленно, - Это надолго".
  "Значит, перекусим," - откликнулся тот твердо.
  И Нико Луц понял, что, не получив всех ответов, дон Родриго не успокоится.
  "Пойду кофе принесу, - произнес он уныло, - Вам понравится, дон... Это вкусно".
  ...Через несколько минут, за кофе, юноши поведали, все-таки, своему дону историю своего удивительного путешествия. Правда, Луц все больше кричал и размахивал руками, описывая бои, а Риц удивлялся тому, что подобное с ними вообще произошло, но зато рассказ серьезного не по годам Виенто был четким и кратким.
  "После того, как губернатор Барбадоса отказался выделить корабли нам в помощь, и мы не могли вступить с Салах-ад-дином в открытый бой, капитан Скар, шейх Мансур и Абисмо придумали план, - рассказывал юноша, попивая кофе и улыбаясь не то от удовольствия, не то своим воспоминаниям, - Мы нагнали корабли Салах-ад-дина на двух фрегатах, и, пока шейх Мансур и сэр Эдвард Рейс отвлекали внимание арабов, наша команда перебралась на "Инфанту". Теперь это судно называется "Непокоренная", Вы должны были узнать его. Потом мы дали знак Зое, и она, - юноша весело рассмеялся, - Приплыла к нам. На судне этого не замечали до тех пор, пока мы не сбросили за борт их людей! - еще веселее добавил он, - Ведь на "Инфанте" они оставили нашу команду, с "Беллы". Думали, запугают - и люди будут как овцы! - презрительно бросил юноша, - Но мы швырнули за борт их бойцов, канониров и рулевого и открыли по ним огонь! Правда, не поддержи нас капитан Скар и сэр Эдвард... и нас бы пустили ко дну, - лукаво улыбнулся он погодя, - Но они вступили в бой. Генерала и офицеров мы взяли в плен, корабли достались капитану Скару. А сэр Эдвард... сделал вид, что не видел нас там..."
  "Погоди, - прервал юношу Сангре, - Хорошо. Вы захватили корабль. Но сколько же вас было, если вы смогли увести его?"
  "Я же говорю, дон Родриго, матросы на "Инфанте" были наши. Добавились только бойцы. Я, Луц, Риц, Абисмо и еще десять человек с "Долорес".
  "Из той команды брандера?" - изумленно произнес Сангре.
  Юноша кивнул.
  "Да, они готовы идти за Зоей в самый ад..."
  "Виенто! Хватит уже! - нетерпеливо прервал товарища Нико Луц, - Ты расскажи, как мы прошлись вдоль берега Тортуги!"
  "Что вы делали на Тортуге?" - предупредив возражение Антонио, спросил дон.
  Юноша опустил взгляд, и голос его звучал уже совсем не так весело, когда он заговорил вновь.
  "Вы ведь не знаете, дон Родриго... Мы сами узнали это только от сэра Эдварда, - произнес он тихо, - От самого Мекнеса за Салах-ад-дином протянулся кровавый след. Он побывал везде, где была Зоя... и на Гваделупе, и на Тортуге, в Кото и Ле-Ке... и во Флентоне... Везде он добывал сведения о ней... любыми способами. Моих родных не тронули. Он только забрал наши корабли. Но на Тортуге многие пострадали от него, в их числе - сеньора Полин, няня Зои... Когда Зоя узнала об этом... у нас было четыре корабля, и все их она направила к Тортуге..."
  "Что ты мямлишь! - зло бросил Нико, - Дон Родриго! Французы сами выдали этому негодяю друзей доньи! Они сами указали на них, это тогда они вступили с ним в сговор!"
  "Ясно, - медленно произнес Родриго, - И вы?"
  "Конечно, мы выжгли до тла поместья этих ублюдков! - выкрикнул Нико кровожадно, - Их плантации, рынки, порты! Мы обошли все побережье! Тортуга долго еще не забудет нас!"
  "Ваши потери должны быть велики," - проговорил дон задумчиво.
  "Плевать на потери! - отмахнулся Нико, - За то, что они сделали, им и этого мало!"
  "Но теперь сеньора Полин в безопасности, во Флентоне, - снова заговорил Антонио, - А мы объявлены вне закона Лувром, Эскуриалом, Сент-Джеймсом и Мекнесом, - он невольно улыбнулся, - Такое вот вынужденное согласие у них!"
  Сангре улыбнулся тоже.
  "Но почему Магриб? - спросил он погодя, - Это было бегство?"
  "Нет, дон..."
  Антонио не успел договорить.
  "А то дону не ясно! - ухмыльнулся Нико, - Мы искали Вас по всем рынкам Магриба почти год! Донья столько денег вбухала в это, а Вы еще спрашиваете!"
  Родриго словно не услышал этих слов.
  "Вы ведь останетесь здесь? - спросил он, проследив взглядом за женщиной, скрывшейся в саду в направлении моря, - Ведь вы - на "Бродяге"? - юноши согласно закивали, - Тогда поговорим позднеее," - улыбнулся Сангре, проследовав за фигурой в черном.
  И юноши увидели только из-за деревьев как он перемахнул через стену.
  "А дон и лишившись руки - неплох!" - усмехнулся Нико.
  И обижено заойкал, получив подзатыльник от Антонио.
  ...Родриго Сангре огляделся и довольно усмехнулся. Нет, Али не врал ему, указывая в этом направлении. Не одно только море скрывалось за высокой глиняной стеной.
  Пробираясь сквозь заросли годами не стриженных кустов, мужчина уже почти потерял Зулейху из виду и только по голосу определил, где она находится.
  "Донья! Позволь мне обработать твои раны! - требовала женщина, отчаянно заламывая руки, быстро следуя за фигурой в дорогом темном абаи с накидкой и капюшоном, - Нельзя все так оставлять!"
  Ответом ей стал только пренебрежительный жест, каким отгоняют попрошаек у храмов.
  "Оставь меня! Я сама позову когда будет нужно, а сейчас... баня готова?"
  "Нельзя сейчас в баню!" - воскликнула Зулейха испуганно.
  Но донья ответила ей все тем же усталым жестом.
  "Я хочу смыть с себя кровь, - произнесла она твердо, - Приготовь баню и ступай в главный дом. Я пришлю за тобой".
  "Ты безрассудна как ребенок или самоубийца!" - бросила Зулейха, разворачиваясь, чтобы уйти.
  "Наверное," - произнесла девушка тихо, направляясь к дому.
  Этот дом стоял над самым обрывом, и со всех сторон он был обнесен глухой глиняной стеной. Должно быть, та незаметная дверца в кустах в саду главного дома была единственным входом.
  Но лучше стен строение защищал от любопытных глаз многолетний сад, о котором давно уже, похоже, не заботились, и теперь прекрасные прежде деревья и кустарники превратились в какие-то непроходимые дебри. Впрочем... Родриго усмехнулся и, раздвинув ветви, склонился к цветам... Розы все еще цвели в этом забытом богом уголке - сами по себе. Их даже жаль было сорвать - они пробились к свету с таким трудом!
  Выйдя, наконец, из сада, мужчина сразу же оказался перед двухэтажным зданием. Глиняная коробка, как все дома Магриба, этот дом, все-таки, чем-то разительно отличался от них. Открыв дверь, Родриго вошел внутрь. Стража даже не попыталась остановить его. Он слышал только, как арабы тихо переговариваются, называя его между собой доном.
  Усмехнувшись, мужчина обвел внимательным взглядом внутренний двор. Зеленый. Да, он и раньше замечал у нее страсть к этому цвету. Но, все-таки... зеленый здесь был всюду: колонны и балконы... голубые с зеленым витражи второго этажа... зеленые и желтые диванчики и подушки... зеленая мозаика у него под ногами, в конце концов! Она ни в чем не знала меры.
  Войдя в дом, мужчина удивился больше. Поражающей воображение роскоши Магриба не было в этих комнатах и залах. Не было, кажется, нигде ни красного, ни охры. И мозаика, на первый взгляд, была намного проще. Но, приглядевшись внимательнее, Родриго вполне осознал: она всего лишь не была столь яркой, как мозаика в главном доме.
  Зеленый, желтый и голубой, должно быть, любимымые цвета хозяйки. Они были в подушках и коврах, мозаике и витражах. И еще очень много было светло-песочных оттенков, на которых так отдыхал взгляд.
  Поднявшись на второй этаж, Родриго толкнул тяжелую дверь. Он и так не сомневался в том, что это те самые комнаты, но, переступив порог, он уверился в этом окончательно. Это просторное помещение, разделенное надвое широкой аркой, занимало почти весь второй этаж. В Магрибе не строили столь неразумно. На месте этой огромной комнаты могли быть, как минимум, две шикарные спальни. Но, оглядевшись, мужчина с улыбкой признал про себя, что другой комнаты для нее просто не могло и быть.
  Арочные окна были распахнуты настежь (должно быть, комнаты проветривали к приезду хозяйки), и сквозь них струился мягкий солнечный свет, чуть приглушенный тенью листвы. Выглянув в окно, мужчина убедился в том, что сад в этом месте подходит вплотную к дому.
  Посреди комнаты стоял большой и высокий восьмиугольный стол, сплошь заваленный картами Средиземноморья и лоциями; и тут, и там на полу лежали высокие подушки, заменявшие, должно быть, стулья и кресла посетителям доньи. Впрочем, одно тяжелое деревянное кресло в комнате было. Оно стояло у второго стола, размещенного под одним из окон, - письменного стола хозяйки, совершенно пустого, на котором царил идеальный порядок. Склонившись над ним, Родриго, ухмыльнувшись, выдвинул резные ящички и заглянул внутрь.
  Спустя несколько минут, он уже сидел за столом, увлеченно изучая выписки из судовых журналов кораблей "El viento libre" и кораблей, захваченных ими. Это впечатляло... хотя манера доньи вести записи оставляла желать лучшего, конечно. Родриго весело усмехнулся и положил журнал на место.
  Обведя просторную комнату взглядом, он понял, что в ней не осталось больше ничего интересного. Это помещение, по сути, было почти пустым... если б не столы, оно бы и было таким, ведь даже пол в нем не был покрыт ковром, не говоря о прочих украшениях.
  Подойдя к арке, Родриго осторожно коснулся тяжелой материи, призванной служить дверью между кабинетом и спальней доньи. Она была того же песочного цвета, как и занавеси в его каюте на "Белле", и такой же коричневый орнамент украшал ее по краям.
  Мужчина отдернул занавесь и шагнул за нее, очутившись в спальне доньи. И его губ коснулась невольная улыбка, когда он обвел ее взглядом.
  Должно быть, она совсем отвыкла спать на кровати, раз даже здесь вместо нее поместила низкую лежанку, забросанную подушками и небрежно покрытую двумя кусками дорогой материи - ярко-оранжевым, с замысловатыми узорами, и невесомым белым, который свет, струящийся сквозь стекло высокого витражного окна окрашивал в зеленый.
  Родриго посмотрел в сторону туалетного столика, стоящего в другом конце комнаты. Он был столь изящен - изукрашен и тонкой резьбой, и искусным рисунком. Это было произведение искусства, впрочем... она бы не поставила здесь нечто менее прекрасное. И дорогой секретер у стены посреди комнаты, и сундук под вторым окном, и резная ширма, и серебряные принадлежности для умывания за ней - все говорило о том, что она не растеряла своей любви к роскоши. Но ковров не было и здесь тоже.
  Нахмурившись, Родриго потянул носом воздух. Чтобы избавиться от этого запаха мало открыть окна в соседней комнате... Встав на сундук, мужчина распахнул окно над ним и, соскочив вниз, бросил сердитый взгляд на тазик для умывания. Похоже, никому еще не было времени убрать все эти бинты...
  "Вы можете пойти в город. Сегодня мне никто здесь не нужен, - донесся до него знакомый голос из соседней комнаты, и, должно быть, в ответ на чьи-то слова, - Хорошо, Анабель. Будь здесь, но внизу, ладно? Я крикну тебя, если ты мне понадобишься".
  Плотно закрыв дверь, хозяйка прошла в комнату и остановилась рядом с письменным столом. Родриго услышал шерох бумаги и скрип пера.
  "Сафи, - произнесла девушка устало, - Но если там его нет... Все завтра! - простонала она, убирая журнал в ящик стола, - Танжер, Танжер, Танжер... он, несомненно, в Танжере сейчас!" - бормотала она, снимая накидку.
  Одежда летела на пол, и девушка, даже не обращая на это внимания, шла по ней к туалетному столику, чтобы положить свои украшения.
  "Я так скоро мыться в них буду!" - горько усмехнулась она, швырнув массивные серьги на столик.
  За ними последовали тяжелое индийское ожерелье и кадас. Широкий золотой браслет в форме традиционного исламского растительного орнамента она сняла с запястья совсем иначе - осторожно - и положила в маленькую яркую шкатулку.
  Теперь она осталась только в простом, но, тем не менее, дорогом темно-бордовом платье с коричневым рисунком по подолу и на груди, которое целиком скрывало ее тело от посторонних взглядов, и темном платке, завязаном наподобие чалмы или чего-то еще в этом роде.
  "Устала!" - простонала она, сжимая виски пальцами.
  И, развернувшись, отошла от ширмы. Родриго вышел из-за нее, изумленно глядя на девушку. Она была настолько измучена, что ничего не замечала вокруг. Ведь они же несколько минут стояли лицом к лицу!
  "Устала!" - повторила девушка, упав на кушетку, и потянулась к ее изголовью, ища заветное лекарство.
  "Проклятье! - Родриго выбил бандж из ее рук и, сев рядом с ней, заглянул девушке в лицо, - Не зря я запрещал это в "La vela libre"! - сурово произнес он, - Сколько ты уже живешь на этой дряни?"
  "Какой ты нудный!" - пробормотала та и потеряла сознание.
  Тяжело вздохнув, мужчина уложил ее удобнее и вышел из комнаты.
  "Анабель! - крикнул он. И женщина, появившаясь на его зов, ни капли не удивилась, увидев в покоях доньи чужака, - Сходи в главный дом и позови Зулейху, - приказал Родриго, - Впрочем... Ты сама можешь мне помочь?" - спросил он погодя.
  "Конечно, дон, - улыбнулась та, входя в комнату, - Вы дали донье ее лекарство?"
  "Это лекарство отменяется! - сердито произнес Родриго, - Принеси чистых бинтов, воды... и таз хорошенько вымой, - командовал он, - Позови еще кого-нибудь, если надо".
  "Не надо, - откликнулась женщина, складывая окровавленные бинты в тазик, - Донья не хочет, чтоб о ее ранах знали. О них знаем только Зулейха и я... И теперь - дон... Дон сумеет зашить рану?" - поинтересовалась она, выходя.
  Родриго выбежал следом.
  "Зови Зулейху!" - приказал он.
  ...Глядя на то, как спокойно и хладнокровно женщины чистили и зашивали раны на животе и плечах своей доньи, Родриго мог только гадать, что же им пришлось пережить, чтоб научиться такому спокойствию. Раньше ему казалось, что подобное под силу только мужчинам, да и то - не всем.
  "Так будет хорошо. Шрама почти не останется, - произнесла Зулейха, бросив в тазик промокший кровью бинт, - Анабель, полей мне, - попросила она и, тщательно отмывая руки, обратилась к Родриго, - Дон категорически против банджа? - спросила она, - Он может облегчить боль доньи в первое время..."
  "Дон категорически против, и дон не желает ни у кого здесь видеть эту дрянь! - ответил Родриго. Помолчав, он добавил более мягко, - Я понимаю, это могло быть лечением вначале. Она лечила так и моих людей. Но искать бандж всякую минуту, даже не пытаясь бороться - это не выход. Это лишь сломает ее".
  "Донья переживает много боли, - тихо сказала Анабель, - Донья не может терпеть все..."
  "Хорошо, я заберу его, - не слушая женщину, Зулейха подошла к туалетному столику и быстро открыла один за другим его ящики и дверцы, извлекая на свет запасы банджа, - Анабель, там еще в секретере," - произнесла она требовательно.
  И Анабель нехотя повиновалась.
  "Дон позволит мне хранить это? - спросила Зулейха, посмотрев на Родриго, - Это ведь и лекарство тоже".
  "Да, конечно, - тихо ответил тот, пытаясь на глаз оценить вес мешочков в ее руках, - Зачем ей... столько?"
  "Анабель сказала верно: донье приходилось терпеть много боли, - откликнулась Зулейха спокойно, - Но она должна была продолжать драться... бандж помогал. Но дон прав. С этим пора заканчивать, - произнесла она уверенно и добавила уже обыденным тоном, - Я оставила мазь для ушибов и еще немного эфирных масел... эта смесь должна ее немного успокоить. До конца недели здесь не будет никого, кроме меня и Хафиза. Мы будем приносить еду, но, если что-то произойдет, дон знает как найти нас," - с этими словами она вышла.
  Анабель последовала за ней, унося бинты и лекарства. Она возвращалась еще несколько раз, чтобы прибраться и смыть следы крови. И Родриго понимал, что ей не хочется уходить от своей доньи.
  "Ее пока нельзя одеть, - произнесла Анабель тихо, выше натягивая легкую простыню на безвольное тело, - Но я оставила одежду там, на кресле. И... Вы ведь позовете меня причесать донью, когда она проснется?" - спросила она со вздохом, снимая платок с головы девушки.
  Родриго заверил ее, что обязательно сделает так.
  Закрыв за ней дверь, он долго еще стоял неподвижно, прислонившись к ней спиной. У него в голове не укладывалось, как за несколько месяцев все могло настолько перемениться в их жизни. Наконец, услышав тихие стоны, мужчина вернулся в спальню.
  Разметав по кушетке черные волосы, которые теперь были много короче, чем прежде, и сбросив на пол все подушки, девушка тревожно стонала и мотала головой, должно быть, даже во сне мучаясь от боли.
  Сев рядом с ней, Родриго осторожно прижал ее к кушетке.
  "Тише, Опалино, - прошептал он с улыбкой, - Если будешь брыкаться - швы лопнут... Потерпи, девочка".
  Тяжело сглотнув и простонав, та замерла, наконец, и мужчина убрал руку. Он только теперь заметил, как огрубела за эти месяцы ее нежная кожа. И на запястьях вместо браслетов красовались застарелые уродливые шрамы. Мужчина криво усмехнулся. Понятно теперь, почему она стала, наконец, одеваться, как женщина! Ей просто необходимо было скрыть все это.
  Капнув в ароматическую лампу несколько капель смеси, оставленной Зулейхой, и закрыв окна, чтобы шум снаружи не тревожил сон больной, Родриго вернулся на место и снова склонился к девушке, внимательно разглядывая ее полуобнаженное тело. Эти месяцы оставили на нем сотни зарубок! К "танжерскому" шраму добавились шрамы со свего Средиземноморья, наверное, и этот, последний, над самым бедром, был самым страшным. Будь удар несколько удачнее - она истекла бы кровью.
  Зажмурившись, Родриго быстро накрыл девушку простыней. Как она могла позволить сотворить с собой такое?!
  "Живым, только живым!" - простонала девушка и снова сильно замотала головой.
  Родриго прижал ее к кушетке.
  "Хватит воевать, Опалино, - прошептал он настойчиво, сильнее нажимая на плечо девушки в ответ на ее попытки вырваться, - Ты уже дома!"
  И только теперь он заметил длинный шрам у нее на шее, под волосами. Он шел от затылка до лопаток, и это не могло быть боевое ранение. Простонав, Родриго припал лицом к шее девушки. И услышал ее хриплый насмешливый голос: "Он меня отметил".
  В следующее мгновение она снова потеряла сознание.
  В бреду она много плакала - от боли и еще, может быть, от страха, о котором Родриго не знал ничего. Когда он спросил у Анабель про раны доньи, та сразу помрачнела и попыталась было отмолчаться, но в конце концов она рассказала обо всех шрамах, кроме шрама на шее. Он был у доньи с самого начала - так она сказала. Но Родриго знал: уплывая от него на "Фелиции", она прятала лишь один шрам!
  Сидя на полу под окном с бокалом малаги в руках, он целую ночь смотрел на притихшую девушку, пытаясь понять: что сотворила с ней жизнь, и что она сама сотворила с собой...
  ...Девушка медленно облизала губы.
  "Это... подло! - произнесла она с трудом, все еще не открывая глаз, - Я достала эту дрянь... для тебя... не предполагалось..."
  "Что тебе тоже придется ее пить? - улыбнулся мужчина, вливая ей в рот терпкую жидкость, - Извини, Опалино, но я не могу пить один! И тебе следует привыкать к хорошему вину. Ну, еще глоток!"
  "Хватит! - обижено выкрикнула та, отворачивая лицо, - Терпеть не могу эту дрянь!"
  "Я знаю".
  В солнечном свете кончики его ресниц были совершенно золотыми, и его глаза улыбались так весело, что девушка невольно улыбнулась в ответ.
  "Когда ты пришел?" - спросила она, пытаясь сесть.
  Но Родриго не позволил ей этого.
  "Тише. Сейчас придет Анабель, она о тебе позаботится, - произнес он и добавил с улыбкой, - А у тебя рано начались проблемы с памятью!"
  Казалось, целую вечность она смотрела ему в лицо огромными испуганными глазами. И, наконец, смежив веки, произнесла тихо и твердо: "Уйди!" - и из-под темных ресниц побежали мутными ручейками слезы.
  Вздохнув, мужчина поднялся на ноги и вышел. Анабель он встретил у дверей, и девушка заверила его, что не оставит донью одну и на минуту.
  Вернувшись в главный дом, Родриго рассказал обо всем Зулейхе, и та его, кажется, мгновенно поняла.
  "Дону лучше переждать пару дней, - произнесла она, хмурясь, - А я пойду туда... пока Анабель не нарушила приказ дона".
  Проводив женщину взглядом, Родриго вышел на улицу и направился в порт. Находиться в этом доме было просто невыносимо.
  ...Старый Сале, старый как этот мир, остался прежним. Ни годы, ни войны не изменили в нем, казалось, ни единого камня. Марокко и Франция, Англия и Испания, и Португалия (и даже Голландия время от времени) выставляли против флота Бу-Регрегской республики свои войска в надежде стереть когда-нибудь ее главные порты с лица земли. Но четырнадцать капитанов Бу-Регрега неизменно удивляли морские державы мощью своих флотилий и пускали ко дну их корабли. Разрушенные обстрелами с моря стены возводились вновь, и плененные солдаты и офицеры продавались на тех же рынках спустя всего пару дней после того, как их генералы отписывали монархам скорбные донесения о потерях. Торговля процветала на этом берегу, и пиратство процветало здесь - сейчас как и семь лет назад.
  Остановившись у низкой деревянной двери, как две капли воды похожей на все двери в этом городе, мужчина громко постучал. Подождав минуту, он постучал вновь, но и в этот раз никто не открыл ему.
  "Махмуд аль-Каси! - выкрикнул он по-арабски, продолжая колотить в дверь, - Открывай, старый проходимец! Ни за что не поверю, что ты сдох!"
  Отскочив назад, мужчина широко раскинул руки, стараясь не коснуться женщины в домашнем платье, вылетевшей из дверей.
  "Джамиль! Джамиль, я знала, что ты вернешься! Я знала!" - радостно кричала она, крепко обнимая его.
  "Аеша, - гость смущенно кашлянул, - Ты подросла..."
  "Ага, ага!" - быстро закивала женщина, крепче обвивая руками его шею.
  "Это должно означать, что ты замужем, - продолжил тот, пытаясь отстраниться, и, услышав утвердительный ответ, спросил весело, - Муж не должен прирезать нас обоих, застав в таком виде?"
  Аеша отступила назад.
  "Точно! - воскликнула она, затаскивая гостя в дом, - Ахмед! Ахмед, отец! Идите сюда! Ты же не знаешь Ахмеда! - обернулась она к мужчине, покорно следующему за ней, - А я ему столько рассказывала о тебе! А дверь мы не открываем, потому что снова задолжали президенту," - пояснила она быстро.
  "Ясно, - усмехнулся тот, - Неудачный рейд?"
  "Ой, знал бы ты какой неудачный! - Аеша даже остановилась, когда речь зашла об этом, и горестно вздохнула, - Знаешь, конечно, про эту бесноватую донью, ту испанку, что обосновалась в домах Ирэмов? Так вот, она, похоже, гоняется за генералом Исмаила... как его... А Ахмед нарвался как раз на погоню, пущенную за ней после очередного ее рейда. Шансов не было никаких! Султан, наверное, сильно ненавидит эту женщину, раз отрядил за ней столько кораблей... Мы потеряли все, что награбили, да и корабли тоже... Хорошо еще - Ахмеда выкупили!"
  "Ясно, - произнес мужчина хмуро, - И где это было?"
  "Она атаковала Кенитру, - откликнулась Аеша печально и добавила укоризненно, - А это надо быть безумной - с моря атаковать Кенитру! А нас флот Исмаила застал как раз у побережья... Со всем добром!" - повторила она безутешно.
  "Хватит причитать! - послышался со стороны дома недовольный голос, - Вспомни, кому ты жалуешься! Этот мальчишка поступал столь же безрассудно семь лет назад! Иди, иди к детям, Аеша! - приказал Махмуд аль-Каси, приближаясь к ним, - И скажи слугам: пусть несут на стол лучшее, что есть в доме! Живее!"
  И, сделав гостю знак следовать за собой, старый араб направился в дом.
  Он обернулся к своему посетителю только тогда, когда массивные двери комнат закрылись за слугами, и они остались абсолютно одни.
  "Руй Сангре! - усмехнулся Махмуд аль-Каси, потрепав мужчину по щеке, и в его карих глазах отразилась теплая отцовская улыбка, - Живой вопреки всему... Я слышал, ты был на галеасе Исмаила и был продан им в Касабланке... впрочем. Иди к столу!"
  И хозяин первым направился к роскошному дивану в центре комнаты.
  "Рассказывай. Что с тобой произошло?" - спросил он снова, затянувшись кальяном.
  Родриго улыбнулся, посмотрев на него.
  "А ты сдал, старик!"
  "Годы, годы... Все, дошедшее до своего предела, начинает убывать, как говорят арабы... то есть, мы, - Махмуд весело усмехнулся, - Теперь всем занимается зять. Сыновей мне пришлось пережить, но, по милости Аллаха, дочери мне тоже были даны, и даже они пригодились на старости лет! - он развел руками, и Родриго невольно рассмеялся, - Но я спросил о тебе, Руй... или я могу называть тебя именем, данным Муратом Рейсом?"
  " Конечно, можешь. Хотя я не думал услышать его вновь когда-нибудь, - откликнулся Сангре мрачно, - Да и подарок старика Рейса я не смог сохранить".
  "Ты не смог сохранить и кое-что более важное, - произнес араб тихо, взглядом указывая на его руку, обернутую плащем, - У Аеши глупые глаза, но я сразу увидел и это, и еще многое... Рассказывай, Инсар, все, сказанное тобой, останется здесь".
  "Предпочитаешь, чтоб я начал с событий семилетней давности?" - усмехнулся Сангре, затягиваясь кальяном.
  Махмуд аль-Каси молодо рассмеялся. Тело старого араба часто вводило людей в заблуждение относительно него. Он был все так же молод в свои шестьдесят с лишним - если не телом, то сердцем наверняка.
  "С того, как ты и Алжан увели корабль Аббаса? - спросил он, вытирая слезы, - Нет уж, об этом я довольно наслушался в тот год! Кстати, Аббас попал в плен и был казнен в Мекнесе три года спустя, - добавил он серьезно, - Не повезло капитану! Говорят, его труп султан велел вывесить на воротах города в назидание всем ворам, - старик вздохнул, - Впрочем... говорят еще, что Исмаилу не удалось всласть помучать сына Мурата Рейса, но это уже слухи... Говори о себе, Инсар!"
  Затянувшись снова, Родриго откинулся на подушки и устало смежил веки. Бессонная ночь и волнения вчерашнего дня давали о себе знать. Все-таки, он еще не достаточно окреп.
  "Странно, что Исмаилу не удалось вдоволь поиздеваться хоть над кем-то, - произнес он тихо, - Мне казалось, у него умирают медленно..."
  "Люди говорят, султан доверил пытку одному из своих детей, - откликнулся Махмуд, - А чего ты ждешь от ребенка? Конечно, он даровал Аббасу быструю смерть... Впрочем... Ты не настроен говорить о себе, Инсар, - заметил он сердито, - Словно тебя гнетет что-то..."
  "Словно бы так, - улыбнулся тот, - Я расскажу тебе все, старик, только потом. Сейчас... расскажи мне о новой компании, о "El viento libre", что ты знаешь о них..."
  "Сумасшедшая испанка? - усмехнулся араб, разливая вино по бокалам, - Пей. Я всегда держу его в надежде на твое возвращение... Так значит, правда. Это она выкупила тебя? - Сангре кивнул, и араб улыбнулся своим мыслям, - Ну, могу заверить сразу, она не испанка и не берберийка, - произнес он весело, - В доме адмирала я хорошенько рассмотрел эту женщину. Она не лжет - кровь Ирэмов течет в ее жилах. Иначе ей не позволили бы занять их дома... Ты ведь слышал о последней из рода Ирэм, Ан-нахид? Так это ее дочь. Ее и Исмаила, - добавил он весомо и сделал глоток, - И смерть Аббаса, о которой я тебе говорил..."
  "Я понял! - прервал его Сангре и залпом осушил свой бокал, - Ты знаешь, о чем она договаривалась с адмиралом? На каких правах она здесь?"
  "Могут ли ее убить наши? - усмехнулся Махмуд, - Вполне. Но ровно с той же вероятностью, что французы и берберы, чьи суда она атакует. Она обещала президенту большую прибыль, Инсар, - задумчиво поджав губы, араб надолго замолчал, - Она обещала ему распространить влияние республики на северное побережье Магриба. Эль-Хосейма, Надор и Беджая... Вот какие порты она назвала..."
  Родриго поставил бокал на стол и, склонившись к коленям, уронил голову на ладонь.
  "Она обезумела, - прошептал он едва слышно, - Мекнес и Лувр и так гоняют за ней суда, а она хочет сунуться с войной к испанцам и туркам!"
  "Все так сказали, - задумчиво откликнулся Махмуд, - Однако, она уже атакует северное побережье из Беджаи... Когда-то, еще до испанцев, там ведь был пиратский порт, - он улыбнулся, - А турки забросили город... Девчонка просто наладила там торговлю и отстроила пару крепостей для своих людей. Уже дважды из Беджаи приходил красивый корабль... "Сархат"... "Простор", - повторил араб мечтательно, - И оба раза он был до верха гружен золотом для президента".
  Родриго поднял на собеседника удивленный взгляд.
  "Мне не показалось, что люди президента довольны ею".
  "Это так! - рассмеялся Махмуд и снова затянулся, - Пей, кури, Инсар... И слушай меня, старика, внимательно, если тебе и правда так дорога эта девчонка, как я вижу это в твоих глазах! Люди президента не могут быть довольны ею никогда, - продолжил араб, отбросив напускную веселость, - Президент стар. Да, он не такой старик как я, но вспомни... из всех президентов лишь первый - Мурат Рейс - дожил до старости... и тот, думаю, был убит. Англичанами или своими - все равно. После него люди уже не так верны президентской власти, как при нем и Сулеймане... знаю, тот не был президентом, но он был велик среди других! - рассмеялся Махмуд, - После смерти этих двоих Бу-Регрегская республика неизбежно клонится к закату... Ты зря бежал семь лет назад, Язид Зейд Джохар! - вздохнул он, - Многие здесь надеялись, что ты примешь власть после Рейса. Многие капитаны поддержали бы тебя. Однако... я не об этом говорил, - улыбнулся араб печально, - Все проклятая старость! Донья не будет нравиться капитанам лишь по одной причине - и этого довольно - она лучше любого из них в бою и торговле! Она не торгует людьми; она нападает только на военных; несет потери, о которых известно только ей самой; она ни разу не просила помощи республики, если ее флот бывал разбит, и, тем не менее... она принесла за этот год больший доход республике, чем они все! Талант ли это, голубая или разбойничья кровь, инстинкты ли зверя ведут ее... Какая людям разница, если она дает им главное - свободу и золото?!"
  "О чем ты?" - тихо спросил Родриго. Он уже почувствовал угрозу в словах старого араба.
  "О том, что ее непременно убьют, - ответил тот невозмутимо, - Она слишком хороша, Инсар".
  "Она не может быть соперницей капитанам в их борьбе, - произнес Родриго мрачно, - Какова бы она ни была, но она остается женщиной..."
  "И не потому ли вчера президент указал место по правую руку от себя ей, а не бен Фаизу? - насмешливо спросил араб, - А ведь Али бен Фаиз долгое время считался его любимцем! Женщина или мужчина, - Махмуд прищурился от удовольствия и отложил трубку, - Это не имеет значения... уже год как пустует место четырнадцатого капитана, Инсар. Кто-то должен занять его, и я думаю, что президент предложит донье это место. Ему нужны деньги. А она ведет из Беджаи удачные рейды. Окрестности порта уже принадлежат ее людям... И пройдет совсем немного времени, поверь мне, прежде чем то же самое она сделает с Надором и Эль-Хосеймой... Даже если капитаны убьют ее, или испанцы, турки... кто угодно... сделают это вместо них... президент получит свою долю, Инсар. Все просто".
  ...Родриго Сангре поздно вернулся в главный дом. И Антонио Виенто, прождавший дона во дворе до самой темноты, встретил его сердитым взглядом.
  "Дон Родриго, мы волновались, - произнес он обижено, поднимаясь со ступеней навстречу мужчине, - Вы никому ничего не сказали... Мы искали Вас..."
  Сангре снисходительно улыбнулся.
  "Хватит отчитывать дона, Антонио, это как-то не по-корсарски! - усмехнулся он, проходя в дом, и замер в дверях, прислушиваясь, - Что это?"
  "Луц считает, что романс," - вздохнул Антонио, оборачиваясь на звук гитары, доносившийся из-под окон неподалеку от них.
  Родриго весело усмехнулся и снова вышел во двор, чтобы посмотреть на то, как Николас Луц исполняет полночные серенады. Это, действительно, было забавно, что ни говори.
  В темноте певца было почти не заметно, но резкий голос Луца, словно созданный для цирковой арены, был слышен всем в главном доме. Хотя... Родриго задумчиво провел пальцем по подбородку... У парня, определенно, отличный слух... и неплохой вкус, судя по тому, что пел он стихи Хуана де Мены, пускай и в своей обычной клоунской манере, но, все-таки, довольно выразительно.
  
  Вы, мой свет, неотразимы.
  Потому-то, ангел мой,
  Против воли Вы любимы
  Всеми, в том числе и мной.
  
  В Вашей воле, дорогая,
  Никого не полюбить,
  Но любить Вас больше рая -
  Вы не в силах запретить.
  
  И пускай неумолимы
  Вы, но с Вашей красотой
  Вы пребудете любимы
  Всеми, в том числе и мной.
  
  Окончив свой романс, Нико низко поклонился окнам второго этажа. И в тот же момент они распахнулись настежь, и на голову певца обрушился поток холодной воды.
  "Омерзительный голос!" - бросила девушка, захлопывая створки.
  Не обращая внимания на смех Анри де Рица и корсаров, появившихся в окнах на шум и наблюдавших всю сцену, Нико нахлобучил шляпу на мокрые волосы и, обняв гитару одной рукой, направился в сад.
  Лицо Антонио выразило глубочайшее сострадание.
  "Дон Родриго! Подождите меня, я на минутку! - сказал он, срываясь с места, и, пробегая под окнами, бросил негодующе в сторону хохочущих людей, - Это жестоко!"
  "А ты слишком уж мягкосердечен для корсара!" - насмешливо крикнул кто-то ему вслед.
  Сангре вышел в центр двора и внимательно посмотрел на балконы, которые в ту же минуту опустели. И в главном доме воцарилась прежняя тишина.
  "Если ты собираешься бороться за женщину, делай это честно, - произнес Сангре тихо, опускаясь на землю рядом с фонтаном, - Прояви свои достоинства, а не высмеивай недостатки соперника. Доброй ночи, Риц".
  Анри неслышно отделился от колонны, за которой скрывался все это время, и понуро побрел в дом.
  "Доброй ночи дону," - грустно откликнулся он.
  Родриго задумчиво усмехнулся. Все повторяется в этой нелепой жизни, даже самая нелепейшая глупость!
  Антонио вернулся скоро. Нико Луц был не из тех, чей пыл можно было остудить холодной водой, и поэтому он следовал за товарищем, уже весело усмехаясь и подшучивая сам над собой.
  "Но ведь, все-таки, я не сбился, а, Виенто? - смеялся он, - А я думал - это сложно..."
  "Я научу тебя еще песням, если перестанешь орать их по ночам, - откликнулся Антонио с улыбкой, - Думаю, ты просто выбрал не тот романс... он какой-то шуточный. Надо попробовать, может быть, что-то из Кеведо или Наварро..."
  "Кеведо слишком нудный! - поморщился Нико, - Все песни какие-то безысходные, кроме, опять-таки, шуточных... Знаешь это... "И дни, и деньги, что терял с тобою, оплакиваю я с тоскою... Марика! Даже слова нету, как жаль теперь любой монеты!" - процитировал он весело.
  Антонио рассмеялся.
  "Что ж ты ее не спел сеньорите Ясмин?"
  "Ага! Чтоб она меня кипятком обварила! - совсем по-прежнему весело ответил Нико и добавил, уткнувшись взглядом в темную фигуру у фонтана, - О! Дон! А мы тебя искали!"
  "Неунывающий Николас Луц!" - улыбнулся тот, поднимаясь на ноги.
  "Уныние - грех! Так в Библии написано," - откликнулся юноша весело.
  "И, пожалуй, это все, что ты помнишь из Библии! - рассмеялся Сангре, направляясь к дому, - Идемте, мне надо переговорить с вами обоими. Что вы знаете о делах доньи здесь, в Магрибе?"
  "Ничего, - быстро сказал Нико, отряхивая мокрую шляпу, и в ответ на недовольный взгляд Сангре добавил серьезно, - Ведь дона интересуют детали? С кем, о чем, когда? Но донья не посвящает нас ни во что. Даже Виенто, - Антонио кивнул в знак согласия, - Мы просто выполняем приказы, а что у нее на уме - одному Богу известно, если известно вообще... Ай!"
  Нико потер затылок и обижено посмотрел в суровое лицо товарища.
  "Не кощунствуй! - сердито произнес тот, - Но он прав, дон Родриго. О планах доньи знают разве что Зулейха, которая Вам ничего, все равно, не скажет, да еще Хафиз... и он тоже вряд ли станет рассказывать Вам что-то, - юноша вздохнул, - Донья еще более властна, чем Вы, дон Родриго. Она даже помощников не признает, - произнес он печально, - И узнать ее планы можно только от нее самой".
  "Ясно, - задумчиво протянул Родриго, остановившись у дверей своих комнат, - Но для чего-то ведь вы понадобились ей на берегу?"
  "Для Вас," - ответил Антонио просто.
  Мужчина нахмурился.
  "Хорошо. Давайте так. Луц, ты самый проныра из всех, - он усмехнулся юноше, - Пошныряй среди корсаров, послушай о чем они говорят. Возможно, готовятся выйти в море, ждут чего-то..."
  "Дон Родриго! Это шпионаж!" - возмущенно прошептал Антонио.
  "Это он и есть, - отмахнулся тот равнодушно, - Николас, слушай внимательно. У тебя есть сутки. Можешь начинать, - закончил он свое указание, - Теперь ты, Виенто... Ты ближе к офицерам и бумагам. Мне нужны списки личного состава и планы, карты... все, что может относиться к планам на будущее. В покоях доньи в ее доме есть большой кожаный журнал в нижнем ящике стола. Спиши для меня последние записи. И у тебя тот же срок. За дело, молодые люди!"
  "Вот это я понимаю! - восхищенно воскликнул Нико, - Дон Родриго, а можно мне тоже украсть что-нибудь?"
  "Николас!" - простонал Антонио отчаянно.
  "Если это "что-нибудь" может быть полезно мне, - улыбнулся Родриго, - Все, идите. Только позовите ко мне Хафиза".
  "Доброй ночи дону!" - хором сказали юноши, уходя.
  "И вам доброй!" - откликнулся Родриго весело.
  Эти мальчишки казались ему надежнее многих опытных корсаров.
  ...Хафиз вошел в комнаты дона спустя всего несколько минут. И он смотрел в лицо испанцу так внимательно и понимающе, что Сангре улыбнулся против воли.
  "Садись. Пей. Кури, - пригласил он его, указывая на диван напротив себя и еду на столе, оставшуюся еще с ужина, который он пропустил, - И давай поговорим о "El viento libre" и ее донье. Она получила свои раны при атаке Сафи, - продолжил он медленно, когда Хафиз принял его приглашение и закурил кальян, - А ранее она атаковала Кенитру. И я не знаю, наверное, многих еще целей ваших налетов, - Сангре замолчал и сделал глоток темного вина, - Но и этих двух довольно, чтоб понять неразумность доньи в выборе целей. Сафи, Кенитра, - он усмехнулся, - Не пробовали атаковать Касабланку? Или шли бы сразу походом на Мекнес. Не все ли вам равно где сдохнуть, - отложив кальян, араб сжал кулаки и стиснул зубы, едва сдерживая свой гнев, но Сангре продолжал все так же насмешливо, словно дразня его, - Или это часть договора доньи с адмиралом? Мстить за его обиды?"
  Хафиз быстро поднял взгляд, и в его глазах отразился в это мгновение искренний испуг.
  "Значит, да, - усмехнулся Сангре, наливая ему вина, - Пей, отличная малага. Ну и как, вы сумели взять наглеца ибн Юсуфа живым? Вы привели его и его корабли в Сале, к адмиралу? Или она зря едва не рассталась с жизнью?" - в голосе испанца прозвучали металлические нотки, и на мгновение он опустил взгляд, за ресницами пряча свои глаза от собеседника.
  Этого мгновения хватило ему, чтоб совладать с собой.
  Хафиз взял бокал в руки и снова поставил его на стол перед собой. И, посмотрев на человека напротив, он заговорил без всякого притворства, потому что он до боли понимал этого человека и лгать ему не мог.
  "Дон прав. Не знаю откуда дону известно это, но договор с адмиралом, действительно, существует. Вряд ли дон знает, но почти год назад республика лишилась одного из своих лучших капитанов, и его место свободно до сих пор. Возможно, донья займет его".
  "Или ее убьют те, кому это место не менее нужно, - мрачно откликнулся Сангре, - Али бен Фаиз, например".
  Хафиз опустил глаза.
  "Дон знает и об этом, - он долго молчал и, наконец, выпив вина, продолжил спокойнее, - Тогда дону должно быть известно, что другого пути у нас просто нет. У нас нет друзей и нет союзников. Если мы не завоюем для себя место в республике - место господ, а не рабов, - мы не поднимемся никогда. Президент предложил эту сделку, и донья согласилась. Президент тоже боится. Его положение еще более шатко, чем наше. В любом случае, - Хафиз посмотрел собеседнику в глаза, - Отступать уже поздно. Мы погибнем или победим. Но снова рабами мы не станем уже никогда. Доброй ночи дону".
  С этими словами араб покинул комнату, оставив Родриго встречать рассвет наедине со своими мыслями.
  ...Быстро бросив пару фраз Алехандро Рамиресу, Нико снова обернулся к девушке и широко улыбнулся ей.
  "Сеньорита, не будте столь надменны! Я этого не заслужил! - шутливо пожаловался он, пытаясь заглянуть той в лицо, - Разве я не пел Вам романсов под луной?"
  "Ты пел ужасно, и луны той ночью не было!" - бросила девушка, отворачиваясь, чтобы скрыть невольную улыбку.
  "Так значит, Вы, все-таки, слушали меня, мечтательно глядя на хмурое небо? - воскликнул юноша радостно и добавил, протягивая девушке руку, - Но раз уж я не угодил Вашим вкусам, то позвольте мне хотя бы помочь Вам. Давайте корзинку. Там что-то вкусное?"
  Ясмин звонко рассмеялась, пряча корзинку за спину.
  "Да чтоб я доверила тебе еду! И, потом, разве я не ясно выразилась насчет твоих ухаживаний, а, Луц?" - насмешливо спросила она.
  И Николас изрек очень серьезно по-английски: "Любовь нагрела воду, но вода любви не охлаждала никогда!"
  "Это что?" - изумленно спросила девушка.
  Нико улыбнулся и смущенно почесал затылок.
  "Должен быть Шекспир, если книжка не врет," - пробормотал он.
  "Я не знала даже, что ты и читать-то можешь, а ты даже знаешь английский, - удивленно произнесла Ясмин, останавливаясь у стены, и внимательно посмотрела в широкое загорелое лицо юноши. У него были очень добрые глаза, - Но Виенто в тысячу раз умнее и красивее!" - заявила она уверенно после минутного колебания и нырнула в незаметную среди кустов дверь.
  "А ты молодец! - похвалил Нико Антонио, свалившийся откуда-то сверху, едва девушка скрылась за дверью, - Николас, у тебя просто талант заговаривать людям зубы! - он рассмеялся, но смолк, взглянув в хмурое лицо товарища, - Что такое?"
  "Надеюсь, ты раздобыл что-то важное, - пробубнил Нико, отворачиваясь и нраправляясь к дому, - И красивее, и умнее!"
  Антонио последовал за ним.
  "Ясно. И Шекспир не помог?" - поинтересовался он.
  "Да тут бы и Гомер не помог!" - бросил Нико безнадежно.
  Антонио замер на мгновение.
  "Ты знаешь кто такой Гомер?" - произнес он медленно.
  Лицо Нико вспыхнуло.
  "Ну почему все считают меня за идиота?!" - воскликнул он, срываясь с места.
  "Даже не знаю, - вздохнул Антонио печально, - А ведь хороший парень..."
  Однако, поразмыслить над этим у Антонио не было времени. Сутки, данные им с Луцем доном, близились к концу, и они должны были предоставить всю информацию, что собрали. Было ее немного. И больше всего молодых людей угнетало то, что во всем, что им удалось разузнать, они сами ровным счетом ничего не понимали. Может быть, все эти сведения были совершенно бесполезны...
  ...Но дон был вполне доволен их работой. Пригласив обоих юношей в свои комнаты, он предложил им вино и, пока Нико восхищенно любовался бутылками, выбирая, что бы ему попробовать, коротко посвятил в свои планы. Бутылка дрогнула в руках Нико, и юноша осторожно поставил ее на место.
  "Извините. Не могу не спросить. Дон в своем уме?" - произнес он медленно, обернувшись к Сангре.
  "Николас!" - воскликнул Антонио возмущенно.
  Но Родриго только улыбнулся в ответ.
  "Не беспокойся, Николас, я не давал бить себя по голове на галеасе, - ответил он и добавил серьезнее, - Пока это все, что вам нужно знать. Со временем вы узнаете больше. Но главное, что требуется от вас обоих... и ото всех вообще - это блюсти безопасность доньи в мое отсутствие. Не стану даже унижать вас этим вопросом, - он снова улыбнулся, - Я знаю, вы сделаете для этого все. Кроме вас двоих правду будут знать Рамирес, Абисмо и Суэртэ... Но вы можете положиться так же на Рица, я думаю, да и на остальных наших людей".
  "Но мы не имеем права рассказывать им правду? - произнес Антонио, хмурясь, - Даже Хафизу и Зулейхе, и другим приближенным доньи?"
  "Ты сам говорил: она никого не приближает к себе, - откликнулся Сангре мрачно, - Нет, никому. Придет время - все откроется. Но, если все откроется раньше, вы очень сильно подведете своего дона. Я слышал, здесь во всей округе нет палачей, подходящих для идальго".
  ...Уложив волосы, девушка открыла шкатулку с драгоценностями и быстро нанизала на запястья широкие серебряные браслеты с бирюзой. Бирюза была и в ее кольцах, и в индийском ожерелье, практически целиком закрывавшем шею и ниспадавшем на грудь тяжелым пластом серебра. Накрыв голову капюшоном, который она носила теперь почти всегда, девушка бросила на свое отражение последний оценивающий взгляд. Словно на десять лет старше. Но так лучше, чем открыть их.
  "Дон еще не пришел?" - не оборачиваясь, спросила она.
  Зулейха остановилась в проеме арки, виновато опустив взгляд.
  "Дон уже не придет, - ответила она тихо, - Три дня назад он не вернулся из города. Мы боялись потревожить донью, и потом... он раньше возвращался..."
  Зулейха смолкла, изумленно глядя на девушку, снимающую браслеты.
  "Расстегни его, - попросила та тихо, и, когда Зулейха положила ожерелье на столик перед ней, добавила совершенно спокойно, - Достань черное платье, бурку и никаб. С этого дня я останусь на "El vagabundo". Если вы понадобитесь мне - я пришлю за вами".
  Через несколько минут она вышла из дома, облаченная в черное. И опаловый браслет был единственным украшением, которое она оставила на себе, кроме двух колец, с которыми не расставалась никогда.
  Нико Луц проводил девушку мрачным взглядом.
  "Донья не в духе, - произнес он тихо, обращаясь к Антонио, - Наведет сейчас шероху в порту! Пойти, что ли, с ней?"
  "Светлая мысль," - откликнулся тот, выходя в двери.
  И Анри де Риц молча последовал за ними, недоуменно и сердито хмурясь. Разве все не должно было наладиться теперь?
  ...Президент откинулся на подушки и, затянувшись кальяном, лениво огляделся кругом. Да, эта зала была, несомненно, прекрасна, но врали все те, кто равнял его дом с домом Мурата Рейса! Вот где была истинная роскошь, истинная красота...
  "Адмирал, - офицер склонился в почтительном поклоне перед главой Бу-Регрегской республики, - Махмуд аль-Каси просит принять его... Он утверждает, что может вернуть свой долг".
  "Долг за шесть месяцев? - президент даже закашлялся от смеха и отложил трубку, - Что ж, пускай вернет его. Для этого я ему не нужен!"
  И он снова затянулся.
  Кланяясь еще ниже, офицер старался лишь скрыть выражение досады на своем лице. Разве старый Голландец когда-нибудь вел себя столь праздно в столь трудные для республики времена? Он до последнего не выпускал саблю из рук, и Ильхам бен Кадри клясться был готов - ее выбили из рук величайшего адмирала его враги! По какому праву такой слабый, ленивый и никчемный человек занял место Мурата Рейса?!
  Президент отложил трубку и внимательно посмотрел на своего офицера. Он читал его мысли. Это было несложно. И спустя столько лет люди все еще сравнивают всех корсаров Средиземноморья с Великим Голландцем, особенно сравнивают его - не в его пользу, конечно.
  "Это все?" - спросил он холодно.
  "С Махмудом аль-Каси пришел человек, и тот утверждает, что адмирал захочет познакомиться с ним," - ответил араб, с трудом скрывая раздражение.
  "Хватит кланяться! - бросил президент недовольно, - Я все равно вижу твою кислую физиономию! Выпей вина, Ильхам, расслабься..."
  "Ислам запрещает вино, - склоняясь еще ниже, ответил тот, - Что мне ответить Махмуду аль-Каси, адмирал?"
  Президент нахмурился. Какие эти истинно верующие мусульмане дотошные, все-таки! И повезло же ему, что лучшие из его офицеров - именно таковы! Впрочем, может быть, только поэтому они и не спиваются раньше, чем их убивают...
  "И как выглядит этот человек? - спросил президент, усмехнувшись своим мыслям, - Он араб, бербер или, может быть, из неверных?"
  "Он не араб и не бербер, но он и не из неверных, - ответил офицер, наконец, выпрямившись, и в его темных глазах на одно только мгновение сверкнула насмешливая улыбка, - Впрочем, он не открыл своего лица страже. Так мне позвать их, или отказать?"
  Президент нахмурился.
  "Что значит - не открыл? - спросил он сердито, - Незнакомцы не переступают этот порог! Почему стража не заставила его показать лицо и назваться?"
  "Они хотели, - едва заметно улыбнулся Ильхам, - Но раньше, чем они извлекли оружие из ножен, этот человек лишил их оружия... и ножен тоже. У него быстрый клинок".
  "И ты хочешь, чтоб я допустил его к себе? - хмуро спросил президент, поднимаясь с дивана, - А если это убийца?"
  "Я останусь с адмиралом, чтоб охранять его," - ответил офицер.
  Президент бросил на него быстрый взгляд.
  "Означает ли эта ухмылочка, - произнес он медленно, - Ты... узнал того человека?"
  "Может быть".
  "Проклятые арабы! Ни слова в простоте! - пробормотал президент по-английски, возвращаясь на свое место, и добавил, обращаясь к офицеру, - Зови этих любителей маскарадов! Что с вами поделаешь..."
  Поклонившись еще раз, Ильхам бен Кадри вышел и вернулся через несколько минут уже с посетителями.
  Президент невольно усмехнулся, посмотрев на старика Махмуда. Он не выбил из него долг за все это время только потому, сказать по чести, что этот старый араб, больше похожий на еврея, был безумно обаятелен, и, что ни говори, но без него в Сале стало бы очень скучно. Его зять был мрачен, как всегда. Это так всегда бывает у арабов, если твое имя начинается не со слов "отец такого-то", а со слов "отец такой-то", да еще и перечисление дочерей занимает минут пять. Один Пророк (да благословит его Аллах и да приветствует!) был рад такому женскому выводку. Но он был святым человеком, что с него возьмешь!
  Человек позади Махмуда аль-Каси был одет как бедуин, и лицо его закрывала такая же как у них холщевая повязка. Но это уже не могло ввести президента в заблуждение. Он довольно пожил и в Европе, и на Варварском берегу, чтобы не судить о людях по их одежде. Каждое движение незнакомца... то, как он шел и как стоял; то, как держал голову, из-под полуопущенных ресниц умудряясь смотреть на президента сверху вниз, даже находясь ниже него... то, как он щурил свои разбойничьи глаза... Такое поведение нельзя подделать!
  "Проходите, садитесь, - пригласил президент посетителей, указывая на диван рядом с собой, - И расскажите мне, каким чудом вам удалось накопить денег на возврат долга".
  "Мир дому президента!" - почтительно поклонившись, Махмуд аль-Каси поднялся на выложенный искусными узорами пьедистал, на котором размещался диван президента и сел напротив.
  Ахмед прошел за ним. Но незнакомец остановился у ступеней, сердито глядя на офицера, который, кажется, и не думал последовать общему примеру.
  "Почему же ваш друг стоит внизу? - усмехнулся президент лукаво, - Или он робеет? Пусть поднимется ко всем".
  Не дождавшись слов Махмуда, который, впрочем, может быть, и не думал ничего говорить, незнакомец снял повязку с лица и прямо, сурово, посмотрел в лицо президента.
  "Разве офицеры Вольной республики больше не сидят за общим столом? - спросил он и добавил более равнодушным тоном, - В таком случае и я останусь здесь. Позволь мне это, адмирал".
  И он поклонился президенту, приложив руку к груди.
  Президент невольно сжал пальцами подушку. Этот жест, эта манера, это обращение... "Адмирал", а не "президент" - так президента Бу-Регрега называли лишь его офицеры.
  "Назовись, незнакомец, - произнес президент, собравшись с мыслями, - Это невежливо - прийти в чужой дом, даже не назвавшись".
  "Прости мне это, адмирал, - поклонившись еще раз, ответил тот. И президент не видел, но знал наверняка: он улыбался, говоря это, - Мое имя - Инсар бен Искандер Ибери".
  Очень долго президент молчал. Он, конечно, слышал об этом человеке, и, тем не менее...
  "Язид Зейд Джохар? - произнес президент , наконец, улыбнувшись, - Я слышал, тебя продали в Касабланке".
  "Это так," - подтвердил гость.
  "Не им ли ты хочешь вернуть свой долг?" - усмехнулся президент, обернувшись к Махмуду аль-Каси.
  "В каком-то смысле так оно и есть, - улыбнулся тот, - Ведь, если президент слышал про Инсара Ибери и даже знает прозвище, данное ему Муратом Рейсом... тогда президент должен знать насколько ценен такой человек".
  Ильхам нахмурился и бросил быстрый взгляд на Родриго, но тот сохранял невозмутимое спокойствие.
  "Этот человек - твой раб?" - спросил президент.
  Старый араб весело рассмеялся.
  "Ни в коем случае! - ответил он, - Он свободен, и он мой друг. Но в его силах, действительно, и вернуть мой долг, и принести новую прибыль президенту и республике, если президент того пожелает," - добавил он с улыбкой.
  Откинувшись на подушки, президент улыбнулся в ответ.
  "Что ж, рассказывай... В какую еще авантюру ты решил втравить меня, старый мошенник!"
  "Рассказывать будет он," - ответил Махмуд, трубкой кальяна указав на Родриго, и глубоко зятянулся.
  Президент невольно усмехнулся. У этого араба наглости было на десятерых, если не на сотню!
  "Если адмирал позволит, я начну," - послышалось снизу.
  И этот суровый голос заставил президента очнуться от веселых мыслей.
  "Я слушаю," - откликнулся он, внимательно разглядывая темное и когда-то, должно быть, красивое лицо, до сих пор еще хранящее следы от плетей.
  Эти следы уже не сгладит время, как оно не вернет Инсару Ибери потерянную кисть и потерянную славу. Впрочем... уже спустя несколько минут президент сильно засомневался насчет своего последнего заключения.
  "Англичане уже почти готовы сдать Танжер Исмаилу, - заговорил Родриго медленно, - И сейчас султан посылает туда своих лучших военачальников и сильнейший флот, чтоб ускорить сдачу порта. Лучшее оружее на лучших кораблях, - он помолчал, внимательно глядя в глаза президенту, - И эта неистребимая привычка генералов Исмаила грабить что-нибудь по дороге, - произнес он с улыбкой, - Ведь Салах-ад-дин бен Ариф атаковал и флот республики тоже в прошлом месяце, возвращаясь из Танжера? До сих пор эти потери не компенсированы. И кому, как не самому генералу, компенсировать их?"
  "Подобное предложение уже было высказано другим человеком, - прервал президент речь испанца, - Но я отклонил его. Я не подставлю под удар корабли и людей, зная, что это предприятие обречено на провал".
  "Ты и не подставишь, адмирал, - улыбнулся Сангре весело, - Мне нужно три корабля. Только три, но хорошие шебеки. Все остальное я добуду сам. Единственное, о чем я попрошу тебя, это дать мне двух капитанов - Ахмеда бен Идриса и... если только он согласен, - он усмехнулся еще веселее, - Ильхама бен Кадри".
  Ильхам весело улыбнулся, и президент окончательно уверился в том, что эти двое знали друг друга раньше.
  "В чем твоя выгода?" - спросил он недоверчиво.
  "Ты простишь Ахмеду бен Идрису его долг, а Ильхам получит свою долю как полагается, - откликнулся испанец, - А я... с Муратом Рейсом мы договаривались так: на случай удачи я просил любое из того, что есть у врага".
  "И что есть у бен Арифа?" - поинтересовался президент хмуро.
  "То, что прежде принадлежало мне, - ответил Сангре, и голос его изменился в это мгновение, - Обещай отдать мне корабль, что он назвал моим именем... И, конечно, я полагаю, призы мы поделим поровну," - хитро улыбнулся он.
  Президент прищурился, внимательно глядя в лицо испанца.
  "Прекрасный галион "Победитель", что прежде звался "Красавицей"? - произнес он по-английски, - И ты просишь поделить призы так, словно... Неужели ты настолько уверен в себе, Руй Сангре, что готов уже сейчас поделить еще не захваченные корабли?"
  "Если у тебя есть способный палач, - ответил Родриго на том же языке, - Вели ему обезглавить меня, если я не приведу как минимум семь кораблей взамен трех... Только - обезглавить, - добавил он с веселой усмешкой, - Если тебе известно мое имя, ты должен знать и то, что я не могу умереть как простолюдин".
  "Испанцы! - усмехнулся президент, - Не считаясь с собственной жизнью, вы так печетесь о том, как бы правильно умереть! В этом вы чем-то похожи на арабов... Хорошо. Ты получишь все, что попросил у меня. В конце концов, твоя смерть не так расстроит меня, как смерть того, другого, человека... Ты получишь даже больше. Я позволю Ильхаму взять его людей, - и он обратился к офицеру по-арабски, - Я дал свое согласие. Три твоих корабля и твои люди вместе с тобой и Ахмедом поступаете под начало Инсара Ибери. Но, если ты против этого, скажи сразу. Я пойму. Ибо я сам не надеюсь на ваше возвращение".
  Поклонившись, офицер ответил искренне.
  "С Инсаром Ибери и я, и мои люди готовы идти в самый ад!"
  "В таком случае - идите, но только не забудте прихватить из ада то, что обещали мне! - рассмеялся президент весело, - А сейчас - садитесь к столу, пейте, курите... возможно, это последнее ваше застолье!"
  ...Девушка выпустила из рук недоплетеную косу и обернулась к молодому человеку.
  "Отказ?" - произнесла она медленно.
  Ей даже не удалось скрыть свое разочарование.
  "Чем президент объяснил это?"
  "Тем, что он уже поручил этот рейд другим людям, - тихо ответил тот, - И их командиром был назван Инсар Ибери, Язид Зейд Джохар".
  "Вот как, - усмехнулась девушка, поднимаясь на ноги и отходя от зеркала, - Испанцы, что мы выкупили в Касабланке... все ли они в доме до сих пор?" - поинтересовалась она.
  "Все, кроме дона. И еще пропал тот араб, Тарик. Но, кроме них, все остальные готовы служить донье".
  "Прекрасно. Наши корабли готовы?"
  "Да, донья. Все, как ты говорила".
  "Тогда отправляйся в главный дом и передай Хафизу приказ готовить людей к отплытию. Испанцы пойдут на "Indomito". Если их окажется слишком мало, пусть Антонио Виенто укомплектует команду до завтрашнего утра. Он получает этот корабль. Луц поступает к нему рулевым и, - она усмехнулась, - Я думаю, Рица тоже придется оставить там среди канониров. Передай Виенто: вечером я жду его с докладом. Ступай, Сабир".
  "Могу ли я спросить донью о цели нашего плавания?" - тихо спросил юноша.
  Девушка обернулась к нему и весело улыбнулась.
  "Мы пойдем на Кенитру, - ответила она, - Навстречу караванам с Танжера".
  "Донья безумна как всегда!" - поклонившись, улыбнулся юноша и вышел из каюты.
  ...Уже к обеду Антонио и Нико, а так же Анри и Ясмин, увязавшиеся за ними, были в каюте на "El vagabundo", готовые держать отчет перед доньей.
  "Нам хватит экипажа. Я только попросил Хафиза дать нам канониров, но это уже решено, - четко рапортовал Антонио, стоя перед столом доньи и стараясь не улыбаться своему счастью, - Боцманом я поставил Рамиреса. Лучшей кандидатуры не придумаешь. Абисмо сделал капитаном абордажной команды, а Маркеса - наводящим".
  "Хорошие решения, - улыбнулась Зоя, - Ты нашел лоцмана? И кого сделаешь помощником?"
  "Если донья не против, я сделал бы помощником Луца, - прищурившись в ожидании гнева доньи, ответил юноша, - Он, правда, хорош, и потом... на рулевого уже почти годится Себастьян Санчес..."
  "Не понял," - пробормотал Нико растерянно.
  Антонио отмахнулся.
  "Тебе и не надо! - и он снова просительно посмотрел на девушку за столом, - Так можно, Зоя? То есть, донья..."
  "Он тебе настолько надоел? - рассмеялась та весело, - Конечно, можно! Остальное втолкуешь ему сам. Но как с лоцманом?"
  "С этим проблемы, - вздохнул Антонио, - Лоцманы на пересчет в этих водах, и единственная кандидатура, которую я могу предложить сейчас - это я сам".
  "Справишься?" - девушка не казалась удивленной.
  "Я постараюсь не подвести, - улыбнулся Антонио, - Остался еще вопрос с доктором. Так спешно я не могу никого найти, но Роза сейчас на берегу без дела, и я хотел попросить у доньи разрешение взять ее в этот рейд".
  "Мадемуазель Ясмин тоже не занята," - пробормотал Риц обижено, и руки Антонио и Нико столкнулись на его затылке.
  Но было уже поздно.
  "Правда, донья! Я ведь могу быть доктором, ты сама говорила, что у меня хорошо получается! - быстро заговорила девушка, наклонившись над столом, - Позволь мне пойти в рейд! Пожалуйста! Почему всем можно, а мне нельзя?!"
  Зоя перевела веселый взгляд на хмурые физиономии испанцев.
  "Капитан? Ваше слово?"
  "Нет! - отрезал Антонио сердито, - Сеньорита Ясмин забыла, должно быть, как она попала к нам!"
  "Донья, не слушай его! - чуть не со слезами закричала девушка, - Он просто меня не любит! Позволь мне идти в рейд на "Indomito"! Я буду хорошим доктором!"
  "Разве мадемуазель не справляется? - произнес Риц тихо, - Почему не дать ей шанс в море, если на суше у нее все получается?"
  "Убью! - прошипел Нико и произнес громко, - Опалино! Не позволяй этой девчонке испортить рейд! Если она будет на корабле, я... я ручаюсь, что не смогу нормально вести его!"
  И он быстро вышел.
  Антонио проводил товарища мрачным взглядом, и голос его звучал еще более мрачно, когда он заговорил.
  "Николас прав. Донья, тебе решать, но, как капитан, я категорически против присутствия сеньориты Ясмин на корабле. Нельзя, чтобы что-то отвлекало рулевого. Позволь мне взять Розу".
  "Хорошо, - согласилась та легко, - Передашь Розе мой приказ".
  "Но почему?! - воскликнула Ясмин, вытирая слезы, - Почему из-за этого мерзкого Луца я не могу..."
  "Потому, что этот "мерзкий Луц" будет думать только о твоей безопасности, вместо того, чтоб думать о бое! - не сдержавшись, сорвался Антонио. И слезы девушки мгновенно высохли от удивления, - Хочешь в море - вперед! Только не на одном с нами корабле! Однажды мы уже едва не расстались с жизнью из-за тебя!"
  "Не... неправда... Когда такое было?" - пробормотала Ясмин растерянно, невольно отступая к донье.
  Зоя обняла девушку и поцеловала ее в волосы.
  "Было, детка," - улыбнулась она.
  "И Нико все еще хранит на спине Скрижали Моисеевы, высеченные за то, что вывел тогда корабль!" - бросил Антонио зло.
  Ясмин медленно обернулась к Зое и посмотрела ей в глаза огромными от ужаса глазами. Та продолжала улыбаться.
  "Нельзя подставить целую команду и корабль ради одного человека, даже если этот человек тебе очень нравится," - произнесла она тихо.
  "Донья, я могу идти?" - раздался от двери мрачный до нельзя голос Антонио.
  "Да, ступайте все. Будте готовы на рассвете. И еще одно, Антонио, - разорвав цепь на своей шее, девушка вложила что-то в ладонь юного капитана, - Передай это ему до отплытия, хорошо?" - улыбнулась она, накрывая кулак юноши ладонью.
  ...Корабль разведки принес плохие вести. И капитан "Инсара" был мрачнее некуда.
  "В море в районе Кенитры снова патрулируют корабли Сале, - сообщил он хмуро, - Если генерал прикажет, мы можем атаковать флот неприятеля..."
  "Ты сам отлично знаешь, что не можем! - прервал его тот, поднимаясь с подушек, - Корабли слишком тяжелы! Держитесь линии берега. Здесь они не посмеют атаковать нас. Единственное... нам, все-таки, придется выйти в море в водах пиратской республики, - генерал усмехнулся. Да, и он тоже признает их, получается, - Но до Кенитры ведите корабли вдоль берега. Надеюсь, у Малика хватило ума поступить так же," - произнес он задумчиво, вспомнив о кораблях, отправленных вперед неделю назад.
  Капитан нахмурился, подумав о том же, но промолчал. В последние месяцы генерал и так сам не свой. Не стоит ему знать, чьи именно корабли разгромили французов на подходе к Кенитре три дня назад.
  "Хорошо, генерал. Но что делать с пленными? Возможно, лучше их продать здесь?" - спросил он.
  Генерал согласно кивнул.
  "Верно. Лучше избавиться от лишнего груза. Пусть Абд-рахман займется этим. Мы не задержимся в порту до ночи".
  ...Ильхам сложил подзорную трубу и посмотрел на "Гурию". У Инсара всегда была страсть к красивым женским названиям для кораблей. Даже захваченную шебеку он не хотел назвать иначе, как только "Ангелом". Мужчина усмехнулся, подумав об этом. "Гурия" и "Валькирия" - Инсар утверждал, что значения имен этих кораблей одинаковы, но сам он сильно в этом сомневался. Впрочем...
  "Поднять бизань! Курс на "Эль-Фарид"!" - скомандовал капитан, увидев, как корабли Инсара сходятся, зажимая испанский галион в тиски.
  Этот сумасшедший не сделает и выстрела по своей красавице!
  К тому моменту, когда по шебекам был открыт огонь, лодки с "Гурии" и "Валькирии" уже качались на воде под навесными балконами галиона, и абордажные команды штурмовали через них корабль, громящий шебеки с обеих сторон от себя изо всех орудий.
  "Огонь из носовых орудий! - выкрикнул Ильхам, закашлявшись от едкого дыма, - На абордаж!"
  Раньше, чем корабли Инсара пустят ко дну, нужно завладеть этой шебекой!
  Капитан на мгновение замер, опустив обнаженную саблю, и весело усмехнулся, посмотрев на галион, дым вокруг которого понемногу рассеивался. Они взяли его, все-таки! Испанцы так любят все красивое, и, тем не менее... зря они украшают свои галионы балконами, висящими так низко над водой.
  "На абордаж!" - повторил офицер свой приказ, бросаясь к борту корабля-захватчика, уже скрепленному с бортом приза.
  Две шебеки шли ко дну, и их экипаж уже полностью перебрался на захваченный галион.
  В караване генерала бен Арифа оставалось еще три корабля. Тяжелые и неповоротливые, с трюмами, набитыми под завязку награбленным добром... куда они могли уйти от легких шебек бен Идриса, от огня галиона?
  "Ничто так не отягощает души грешников пред очами Аллаха, как золото!" - философски изрек Тарик, скользящим движением сабли вспоров живот офицера Исмаила, который даже не успел понять, что произошло.
  "Дон, должны ли мы преследовать последний корабль?" - поинтересовался он весело, через плечо посмотрев на окровавленного мужчину.
  Тот тоже весело улыбался ему.
  "Думаю, кроме нас, сейчас этим заняться некому, - откликнулся он, становясь к рулю и разворачивая корабль, - Поднять все паруса! И кончайте их уже скорее!" - бросил он недовольно.
  "Не брать рабов?" - изумленно донеслось из гущи боя.
  И Инсар Ибери выкрикнул громко: "Даруйте им смерть свободных людей!"
  ...Избавившись от тяжелого плаща, который настолько намок кровью, что казался теперь раза в два тяжелее, и от лохмотьев рубахи, которые, все равно, не могли уже сойти за одежду, даже не слушая просьб и требований своих офицеров обработать кровоточащие раны, Родриго Сангре обходил захваченный корабль. И то, как он смотрел на него, как касался его бортов и мачт, и порванных в клочья снастей, как бормотал что-то бесконечно ласковое и теплое, обещая, что скоро, очень скоро весь этот кошмар окончится для его красавицы... было похоже на возвращение любовника к своей возлюбленной после долгой разлуки... если только мужчина может быть настолько верен женщине.
  "Bella, querido... Echaba de menos, " - бормотал он.
  Ильхам довольно долго выслушивал этот бред, прежде чем обнаружить свое присутствие.
  "Инсар, хватит признаваться в любви кораблю, - усмехнулся он, - Обрати немного внимания и на людей тоже! Ты, конечно, не спрашивал, но Тарик бен Азиз подготовил списки наших потерь.Они не так уж велики, но, все-таки, посмотри. Наш долг позаботиться об их семьях. Потом... Мы с капитанами осмотрели корабли. Все они годны для плавания. Но я бы посоветовал ненадолго зайти в порт на ремонт".
  "Разумно, - улыбнулся Родриго, посмотрев на него прояснившимся взглядом, - Ладно, становись в авангарде. "Белла" замкнет караван".
  "Как скажешь. Но есть еще кое-что. Ты, конечно, не велел брать пленных, но кое-кто, все-таки, попал в плен... кроме офицеров, - Ильхам развел руками, - Нельзя же убить того, кто сдается и молит о пощаде!"
  "Годы не изменили тебя! - усмехнулся Родриго, - Ладно, оставьте этих пока в трюме. В порту разберемся... а то еще начнешь читать хадисы о милосердии!" - и он направился к каюте.
  "Гореть тебе в аду, - усмехнулся Ильхам и крикнул громче в ответ на пренебрежительный жест товарища, - И праведники даже не плюнут на тебя, чтоб утолить твою жажду!"
  Громко рассмеявшись, они разошлись в разные стороны.
  ...В безымянном порту, каких множество было на Варварском берегу в конце семнадцатого века, корабли Инсара Ибери остановились на ремонт и пробыли там три дня, до тех пор, пока запоздавшие из Танжера корабли не появились в водах близ Кенитры.
  "Я поражаюсь нашей удаче. Должно быть, Аллах, и правда, любит тебя, не смотря ни на что, - пробормотал Ильхам, наблюдая за ними в подзорную трубу, - Я понимаю, что не вышли в этих водах в море генерал и первые капитаны... побоялись нападения после случая с французами. Но этот... либо чрезмерно осторожен, либо от рожденья идиот..."
  "Либо опасность для судов Исмаила в море все еще не устранена! - усмехнулся Родриго, посмотрев на золотой перстень на своей руке, - Тем более, взгляни, дружище... У него отличный лоцман, похоже, раз он идет так близко к берегу. Слишком близко".
  "Думаешь, пушки Кенитры достанут нас там?" - нахмурился тот.
  "Вне всякого сомнения. И, говоря по правде, не пушки, так мы сами напоремся на скалы. Дно здесь очень опасное. А я его почти и не помню..."
  "Возможно, тогда оставим его в покое... Пусть плывет, - усмехнулся Ильхам и внимательно посмотрел в лицо Родриго, - Свой договор с адмиралом ты и так выполнил. Ты возвращаешь ему семь кораблей взамен трех, так что, можно не опасаться за твою голову..."
  "Кстати, он, что, так и не понял, что ты знаешь английский? - усмехнулся тот в ответ, внимательно наблюдая за приближающимися кораблями, - Всего три. Но, должно быть, их трюмы! - мужчина мечтательно улыбнулся, - Ладно, ты пойдешь на "Арлслане", конечно, и атакуешь галеас. Ужасно мне с некоторых пор не нравятся галеасы, - мужчины дружно рассмеялись, и Родриго продолжил серьезнее, - Первый пропускаем. Пусть плывет. Это введет в заблуждение дозорных в крепости. Возьмешь с собой часть команды с "Марики". Быстро разбираетесь там со стражей и матросами и выводите оба корабля в море. Ахмед, Закир, Анвар, вы следуете сразу за галеасом. Эта громадина прикроет вас, даже если выстрелы и достанут. Камиль, твое дело быстро захватить вторую шебеку. Второй корабль поведет Энрике, так что... давайте, договаривайтесь".
  "Дон! - Энрике, молодой испанский капитан, попавший в плен в Сале только несколько месяцев назад, смотрел на Родриго огромными от изумления глазами, - Как мы захватим корабль под огнем? Нас же... затопят? Что? - обернулся он на недовольное бормотание арабов, - Разве мы не окажемся на самом виду, прямо перед крепостью?"
  "Иди уже! - Камиль подтолкнул парня к борту, - Просто не верится, что в тебе одна кровь с Инсаром Ибери!"
  "Да мы и не родственники!" - обижено откликнулся молодой человек, спускаясь за борт.
  Он вообще никак в толк не мог взять, почему всякий равняет его на Инсара Ибери.
  "Другой пример тупости! - рассмеялся Ильхам весело, - За все это время так и не признал в тебе испанца!"
  Родриго задумчиво улыбнулся.
  "Да, возможно, мне пора сменить нисбу, - пробормотал он, - Ладно, капитаны, за дело! Берем приз и быстро уходим. Нам еще первую шебеку догонять!"
  "Мечтатель!" - бросил Ильхам, направляясь к лестнице.
  Когда все капитаны покинули борт галиона, за спиной дона, словно бестелесная тень, возник Тарик.
  "Я надеюсь, дон намерен отвлечь внимание берберов не тем, о чем я думаю," - произнес он тихо.
  "Все зависит от того, о чем ты думаешь, - откликнулся тот весело, - Рулевой, канониры, по местам!"
  ...Султан выпустил из рук донесения и изумленно посмотрел на человека перед собой.
  "Что... они сделали?" - простонал он.
  "Они захватили две шебеки и галеас генерала абу-Рахима, - повторил офицер-мулат еще раз, - Галеас и одну из шебек они взяли в водах Кенитры, и, когда по ним открыли огонь из крепости, то они ответили... это был галион "Инсар" генерала Салах-ад-дина, - выждав паузу и убедившись, что его все еще слушают, он продолжил, - Как докладывает генерал абу-Зейд они потопили галеас в море, после того, как вынесли с него все, что может представлять ценность. После этого у генерала не остается сомнений в том, что генерал Салах-ад-дин и его флот попали к тем же разбойникам".
  "Это были все те же люди? - спросил султан медленно, - Под красным флагом первых корсаров?"
  "Нет, до нас дошло, что эти люди были под флагом самоназванной республики, - ответил офицер, - Сведения о кораблях под кровавыми флагами были верны, повелитель. Это они взяли в плен французских дипломатов".
  "Вы связались с ними насчет выкупа?"
  "Нам ответили отказом, повелитель. Я приложил переписку".
  Исмаил усмехнулся, бросив беглый взгляд на письма на столе перед собой. О да, этот почерк ни с чьим не спутаешь... мало ее били по рукам учителя!
  "А что генерал Салах-ад-дин?" - спросил он, наконец.
  "За него Рабат еще не требовал выкупа. Возможно, это новый капитан, или они еще не вернулись из рейда..."
  "Но вы их не нашли?" - грозно спросил султан.
  Офицер низко поклонился.
  "Нет, повелитель. Но все силы прикладываются к тому..."
  "Хватит! - отмахнулся султан устало, - Как только получите требование о выкупе... доложите мне. Ступай!"
  Молодой человек вышел, и слуги плотно закрыли за ним двери.
  Выйдя из-за стола, султан опустился на роскошный диван в центре комнаты и откинулся на подушки, устало смежив веки.
  Скольких сил стоил ему этот город, с его грандиозными дворцами и фонтанами... сколько их прибавилось с тех пор, как в 1672 он сделал Мекнес своей столицей? И сейчас его сравнивают с Лувром, а его самого - с Людовиком - королем-воином и королем-строителем... Разве то, что он делает в этой стране, не прекрасно? Разве он не приложил все силы к ее объединению, не смотря на войны, мятежи и покушения? Почему же теперь, когда так близко объединение с Францией... и тогда они вместе сотрут в порошок и Англию, и Испанию, доживающую свои последние дни! ...сейчас, когда он поборол уже, кажется, почти всех врагов внутри страны, и не сегодня - завтра англичане сдадут ему Танжер... а там придет очередь Мелильи и Сеуту... и весь Африканский берег Гибралтара будет принадлежать ему! ...сейчас, когда миг триумфа, кажется, столь близок, все начинает разрушаться?!
  Он должен был раздавить эти порты еще в самом начале, как только взошел на престол. Это должно было стать первым его свершением! Но почему, почему, сколько бы сил он ни бросал против корсаров, они все так же процветают под флагом своей самопровозглашенной республики? И даже Беджая, из гаваней которой их вышвырнули турки больше века назад, оживает, если верить письмам из Алжира...
  Иного пути нет. Эти люди не признают власти, если не будут бояться ее больше смерти. И, закрывая глаза набухшими от бессонниц веками, султан видел - виселицы, виселицы, виселицы... И тела четырнадцати капитанов и президента на воротах Мекнеса!
  "Дочь моя, - простонал он едва слышно, - Что же ты натворила!"
  ...Генерал смотрел на человека напротив с ненавистью. Он не мог разглядеть его хорошенько - в трюме было темно, но этот насмешливый голос было не спутать ни с чем.
  "Просто зашел поздороваться, - усмехнулся он, остановившись напротив пленника. Он аккуратно обматывал плащ вокруг левой руки, и увечье было незаметно, если только не знать о нем, - Не уверен, что ты всем доволен, но будь доволен хотя бы тем, что жив, - продолжил он по-английски, чтобы пленные берберы не могли понять его, - Эти люди рядом с тобой, возможно, уже сегодня станут моими людьми, - усмехнулся он, - Они согласятся выкупиться так, думаю. Но насчет тебя я сильно сомневаюсь..."
  "Я не стану служить собакам из Сале!" - бросил генерал зло.
  В голосе гостя прозвучала улыбка, когда он ответил.
  "Вот и я так подумал. Впрочем... ты не кажешься мне надежным слугой. На самом деле, я подумывал о трех вариантах, и до сих пор я не могу решить, что выбрать. Может быть, ты сам подскажешь мне... Отдать тебя адмиралу - слишком просто и немного несправедливо, не находишь? Он получит деньги, ты в скором времени обретешь свободу... Ну а что получаю я? - он усмехнулся, - Но еще более несправедливо отдать тебя ей. Она мне этого, конечно же, не простит, но я просто не могу так вот просто отдать тебя ей, зная, что она сделает... нет, так не пойдет. Вообще, я бы с удовольствием убил тебя сам, но это было бы слишком просто, - неожиданно голос мужчины изменился и стал жестким и злым, и в нем прозвучала скрываемая до той поры ненависть, - Если бы дело было просто во мне, тогда, пожалуй, с тебя довольно было бы и просто смерти, - произнес он медленно, - Но ведь дело не во мне. Так что, дай мне время. Я все еще не могу решить, какое наказание для тебя достаточно жестоко".
  И он покинул трюм, оставив генерала в темноте и страхе. Хуже смерти, хуже пыток... Что это может быть?
  ...Зима подступила удивительно рано в этом году, и уже с ноября навигация в прибрежных водах была небезопасна, поэтому большинство корсаров Варварского берега раньше закрывали сезон морской охоты. Небольшой отдых - и они разбредутся в поисках поживы на суше, но эти несколько недель Рабат и Сале проводили в неге и разгуле. Вино, кальян, танцовщицы и музыканты. И, конечно, дележ последней добычи.
  Это было лучшее время в году для пиратов Бу-Регрегской республики - время, когда им никого не надо было убивать.
  И, сидя на своем месте во главе огромного стола, протянувшегося через всю главную залу дворца, и глядя на эти счастливые пьяные физиономии, президент впервые за долгое время чувствовал себя спокойно. Возможно, он не так умен и смел и не так изобретателен, как Мурат Рейс... но разве окружить себя надежными людьми не значит одержать одну из главных побед в этой вечной войне, что они все ведут? Эти двое - те самые люди. Президент бросил быстрый взгляд на капитанов и снова улыбнулся. Даже Али бен Фаиз поддался его разбойничьему очарованию... чего никто от него не ожидал. Но и у таких как бен Фаиз, оказывается, есть люди, на которых они равняются. Что ж такого, если у него это оказался Инсар Ибери...
  Вздохнув, президент посмотрел внимательнее на беседующих мужчин. В апреле он должен будет решить кому из них стать капитаном Бу-Регрегской республики.
  О девушке речь больше не идет, хотя она честно исполняет их договор. Но... президент улыбнулся печальнее... она не может быть теперь ни его капитаном, ни его... За ней слишком внимательно следят глаза из-под длинных позолоченных ресниц. То, что он сделал с бен Арифом за нее, было поистине ужасно. Не стоит даже рисковать. Даже ради такой как она.
  Приблизившись к президенту, девушка поклонилась ему, приложив руку к груди, и серебряные украшения в ее темных волосах мелодично зазвенели от этого движения.
  "Адмирал, я покидаю завтра Рабат, - произнесла она тихо, - Но мои корабли и мои люди остаются здесь. Хафиз бен Ариф в Рабате и Микаэль Суэртэ в Сале явятся на первый же твой зов, а кроме них я оставляю еще семерых капитанов. И Зулейха, как всегда, будет к твоим услугам, когда тебе понадобится это".
  "У доньи все продумано до мелочей! - улыбнулся президент, протягивая девушке бокал с вином, - Задержись хоть ненадолго, дочь Ан-нахид. Посвяти хоть немного своего адмирала в свои великие планы".
  Улыбнувшись, девушка взяла бокал и села на подушки рядом с ним.
  "Я отправляюсь на зиму в Беджаю, - ответила она, - Порт нуждается в строительстве. Оборонительные укрепления недостаточны сейчас, и за два месяца они были дважды атакованы флотом Исмаила. Кроме того, ты знаешь, корабли султана перехватили "Простор" в его последнем рейде. Я не могу допустить подобного в следующем году. Тем более, - и она лукаво улыбнулась в бокал, - Разве я не обещала тебе выход на Сеуту и Мелилью?"
  "Все еще бредишь этим?"
  "Бывает, что страстно желаемый бред воплощается в реальность".
  "Что ж, ты объяснила причину собственного существования! - рассмеялся президент и в ответ на поклон девушки улыбнулся снова, - Удачи тебе, дочь Ан-нахид, дочь Ирэмов. Весной я буду ждать тебя с твоими кораблями".
  "Они не придут пустыми," - ответила та и покинула залу.
  Она словно растворилась среди ярких одежд и звуков музыки; исчезла до весны, как исчезают до весны тепло солнца и мерцание молний.
  Нахмурившись, президент долил себе вина. Даже двадцать лет в Магрибе не могли заставить его забыть старую добрую Англию с ее лирической осенней грустью! А осенью это становилось просто невыносимо...
  Усмехнувшись, президент проследил взглядом за мужчиной, последовавшим за принцессой Магриба. Кровавой принцессой ее прозвали почти сразу как она объявилась в этих водах - в память о ее матери, истребившей многих пиратов за те четыре года, что она водила корабли Исмаила. Странно, но никто здесь не питал ненависти ни к Ан-нахид, ни к Зейнаб Ирэм за это... Арабы - странный народ. За двадцать лет Рику так и не удалось понять их.
  ...Остановившись на лестнице, мужчина огляделся кругом. Но в саду было пустынно и, кроме музыки, доносившейся из дома, не было слышно больше ничего. Она словно растаяла в темноте.
  "Шельма!" - пробормотал он и, перекинув тяжелый плащ через руку, стал спускаться в сад.
  "Не ты ли зашельмовал?" - раздалось за его плечом, едва он сошел с последней ступени.
  Родриго Сангре весело улыбнулся.
  "Одна? - ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять это, и, остановившись на мгновение, он протянул ей обмотанную плащем руку, - И как же это твои головорезы решились покинуть свою госпожу?"
  "Я сказала им возвращаться без меня, - ответила та, оперевшись о его руку, и в ее тихом голосе прозвучала улыбка, - Почему ты отказался принять обратно своих людей и корабли?"
  "Спустя почти два года это уже не мои люди, да и за корабли мы вполне расквитались, - усмехнулся Родриго, сбоку посмотрев в ее лицо, скрытое темным капюшоном, - И потом... пока они рядом с тобой я уверен, что тебя есть кому прикрыть в бою".
  "И ты не хочешь вернуть даже корабли?" - недоуменно спросила Зоя.
  Она не могла понять такого отношения.
  "Я бы тоже отдал "Инфанту" Виенто, а "Мирабель" - Рамиресу, - ответил Сангре с улыбкой, - И все равно оставил бы этих парней при тебе, так что... ничего не изменилось, кроме имен кораблей... Ты отправляешься в Беджаю по суше? - спросил он погодя, - Землями Исмаила? Это очень опасно, Опалино..."
  Он сощурился от боли, ощутив как ногти девушки впились ему в руку.
  "Тысячу раз просила! - прошипела она ему на ухо, - Не упоминать здесь это прозви...ще".
  Она совсем не заметила, как они сблизились. И теперь - в свете полной луны - они видели глаза друг друга так четко, как при свете дня. И очень четко она видела на его темном загорелом лице белые следы шрамов и эту самоуверенную насмешливую улыбку на его красивых губах.
  Нахмурившись, Зоя медленно провела кончиками пальцев по длинному шраму, протянувшемуся вдоль лица мужчины от виска и до подбородка. Ему повезло, что плеть не задела глаз, и повезло, что шрам получился такой незаметный - за волосами и повязкой его было почти не видно, и только теперь, вблизи...
  "Это - он?" - спросила Зоя тихо, и в этом тихом голосе была слышна ненависть столь сильная, что это пугало.
  "Это на галеасе, - улыбнулся Родриго и, осторожно взяв девушку за руку, коснулся губами ее пальцев, - Это было давно. Так что насчет Беджаи?" - повторил он свой вопрос, выпуская руку девушки.
  "Это не более опасно, чем твой рейд в такую пору! - бросила та сердито, отворачиваясь от него, - Я все отлично спланировала, а ты... вечно действуешь наобум!"
  "Это говорит мне капитан, первым судном которого был брандер! - рассмеялся мужчина весело, - Не волнуйся, Опалино! Если даже Луц сумел в октябре довести судно из Сале до Беджаи, то я, определенно, проведу этот рейд без происшествий!"
  "Ты - и без происшествий! - фыркнула та, - Такого не бывает!"
  И Родриго снова рассмеялся.
  "Они должны быть еще в пути, - вздохнула Зоя, спустя какое-то время, и добавила тихо, - Знаешь, Антонио просится в Беджаю. Я думаю, это из-за Нико, - она вздохнула снова, - И даже Анри поддерживает его, не говоря об остальной команде. Я думаю, это хорошая мысль. Старушке Беджае нужна молодая кровь, - невесело усмехнулась она, отводя взгляд он ищущих глаз Родриго, - И я бы оставила "Indomito" там, если бы ты позволил," - закончила девушка совсем тихо.
  Родриго Сангре недоуменно нахмурил брови.
  "А почему позволить это должен именно я? - произнес он задумчиво, - Это твой корабль, тебе и решать, а если спрашивать кого-то..."
  "Родриго! - мужчина смолк, услышав свое имя, и удивленно посмотрел в пылающее лицо девушки, - Хватит играть со мной! Это - твой корабль, твои люди, и это было твое решение - оставить их защищать меня! - выпалила она гневно, - Я не привыкла отчитываться и быть должной... Я же просила тебя забрать свое! - обижено пробормотала она, отворачиваясь, - Но ты уперся! И вот, я вынуждена держать перед тобой ответ!"
  "Сейчас я не могу выполнить твою просьбу, - задумчиво улыбнулся тот, глядя на нее и, в борьбе с искушением, пряча правую руку за спину, - Но, раз уж ты заговорила об этом, - добавил он с веселой ухмылкой, - Раз уж это - мои корабли и люди, как ты говоришь... тогда почему бы тебе не начать платить мне долю как арматору?"
  Зоя ответила совершенно серьезно.
  "Я не думала, что ты согласишься сейчас. Но, раз ты не против, я отдам распоряжение Зулейхе, и она..."
  "Погоди! - прервал девушку Родриго и заставил ее снова обернуться к себе, - Это ведь не означает, что где-то в твоих сокровищницах хранится..."
  "Все до последнего данника, - подтвердила Зоя, прямо посмотрев ему в глаза, - Начиная с самых первых рейдов, что я совершила на твоих кораблях, с учетом всего ущерба и простоя, и ремонта, и..."
  Она смолкла, изумленно глядя на давящегося смехом мужчину.
  "Идиотка! - произнес он, наконец, привлекая ее к себе, - Ты еще скажи, что включила стоимость названий и девизов!"
  "Конечно. Они же золотые, - откликнулась Зоя, закрывая глаза, - Ты пахнешь как испанец, - произнесла она тише, крепче прижимаясь к его груди, - Просто потом".
  Родриго осторожно коснулся губами ее капюшона.
  "А ты пахнешь только тобой, - улыбнулся он, - Хорошо, оставь Виенто в Беджае. Но обещай, что Суэртэ и Абисмо останутся при тебе".
  Девушка молча кивнула. Она совсем пригрелась на его груди и казалась сейчас такой по-настоящему женственной - слабой, ранимой, трогательной, - что Родриго хотелось унести ее отсюда на руках и не отпускать уже от себя. Но с дочерью Ирэмов он не мог так поступить. Для дочери Ирэмов это была минутная слабость - не более.
  Коротко вздохнув, Зоя отстранилась от него и посмотрела ему в лицо. Она была совершенно прежней.
  "Когда мы встретимся снова мне будет уже двадцать!" - улыбнулась она.
  Глядя ей вслед, Родриго хмурился все больше с каждым мгновением.
  "Когда мы встретимся снова... плевать на все, - пробормотал он едва слышно, - Я, все равно, останусь калекой на десять лет старше".
  ...Над корветом плыла ясная звездная ночь, и все вокруг казалось таким необычным в ее свете, впрочем... Нико Луц никогда не умел говорить красивых слов. Шутки и розыгрыши получались у него намного лучше.
  "Проходим Надор," - улыбнулся он весело, посмотрев в сторону берега.
  Он не впервые ведет корабль так близко к берегу! Но, все-таки, второй раз - это не такой уж великий опыт.
  "Эй, парень... вечно забываю как тебя... Замерь уровень воды за бортом!" - крикнул он задремавшему лоцману.
  Юноша поднялся на ноги и, прорычав что-то, направился к борту.
  "Не понял! Что ты сказал?" - рассмеялся Нико.
  "Насреддин! - откликнулся лоцман гневно, - Наср значит Помощь. Насреддин - Помощник! Это одно из лучших имен! - и он пробормотал по-арабски едва слышно, - Проклятый насмешник! В Беджае тебя проучат!"
  "Ну, это мы еще посмотрим на месте! - еще веселее рассмеялся Нико, - Запиши значение в журнал. Ты ведь умеешь писать?" - уточнил он с издевкой.
  "Луц!" - взорвался парень.
  Но он не успел ничего сказать, потому что в этот момент на палубу вышел капитан.
  "Николас! Снова задираешься? - сердито спросил он, приблизившись к рулевому, и добавил с улыбкой, - Нет, я многое могу списать на твою тупость, но за год не выучить имя человека - это слишком!"
  "Я запишу значения, - сквозь смех произнес Насреддин, - Могу я идти спать после этого, капитан?"
  "Конечно. Доброй ночи, Насреддин".
  "Доброй ночи капитану, доброй ночи помощнику капитана," - с улыбкой ответил юноша и скрылся в темноте, только его смех все еще доносился до слуха молодых людей.
  "Как мало человеку для счастья надо! - усмехнулся Нико беззлобно, - А ты чего вылез, капитан Виенто? Бессонница?"
  "Мне показалось, что одному тебе будет одиноко, а позволить тебе измываться над беднягой бен Джамилем - безжалостно, - улыбнулся Антонио в ответ, - Ты его и так уже до белого каления доводишь своими шуточками. Прицепился бы к кому-нибудь другому, а?"
  "Не! К другому - скучно! - рассмеялся Нико, - Другие все уже потертые корсары, а этот птенчик - ну просто Риц пару лет назад! Не находишь?"
  "Вот мне и жаль беднягу. Испортишь ты и его, как Анри! - рассмеялся Антонио в ответ, - Давай, я встану у руля на часик. Отдохни. А то рейд выдался какой-то... все без передышки".
  "А ты борись, борись за невинные души! - откликнулся Нико задорно, передавая ему руль, - Выйдет как с Себастьяном!"
  Антонио задумчиво нахмурился. Ну да, с рулевым вышло нехорошо. Только кто ж мог предположить? Хотя, Луц, как раз, и предполагал...
  Усмехнувшись своим мыслям, Антонио бросил взгляд на юношу, который уже расстелил плащ на палубе и, устроившись поудобнее, рассматривал звездное небо. В такую ночь он, конечно же, не станет спать... Сейчас заведет свою вечную песню о звездах и созвездиях!
  Но Нико молчал, и Антонио молчал тоже, понимая, что если, глядя на звезды, Николас Луц думает не о них, он может думать тогда только об одном.
  ...Девушка открыла глаза и сладко потянулась. И замерла, осознав вдруг, что такое утро уже было в ее жизни.
  Посмотрев на кольцо на безымянном пальце правой руки, она нахмурилась и села на лежанке, обняв руками колени.
  Ну да, все было именно так. Сначала был очень странный день, совсем как вчера; потом было такое вот солнечное, не по сезону теплое утро; это кольцо было на этом пальце, и она не могла перестать думать о нем... а потом она вышла на палубу и узнала, что потеряла его.
  И это был именно этот день!
  Сжав ладошки в кулачки, она уперлась подбородком в колени и обижено насупилась. Если и сегодняшний подарок будет таким, ее сердце просто не вынесет этого.
  "А ты знаешь, что в Европе на правой руке носят обручальные кольца? - раздался рядом с ней насмешливый и нежный голос. Она даже не сразу поняла, откуда он доносится, - Обручальные - это символ вечной связи, - продолжал он вкрадчиво, ласково проводя рукой по ее шее, чтоб убрать волосы со спины, - Ты знала это? Можно?"
  Она еще не осознала смысл вопроса, а его губы уже прильнули к ее шее - там, где был этот ужасный уродливый шрам. При мысли об этом девушка изогнулась всем телом, пытаясь отстраниться, но он удержал ее. Его губы были такими сухими, потрескавшимися от жаркого солнца и соленого ветра Средиземноморья, но, все равно, их прикосновения были самыми нежными, самыми горячими, самыми...
  Вздрогнув от этой мысли, девушка снова попыталась вырваться, и снова он не отпустил ее.
  "Только сегодня, Зейнаб," - произнес он едва слышно.
  И, услышав этот голос так близко, Зоя забыла обо всем и, потянувшись, обвила руками его шею.
  ...самыми желанными!
  Поцеловав ее в висок, мужчина ослабил хватку и отстранился, и, обернувшись, она увидела, наконец, его лицо. Это было так странно! Он не улыбался. Он смотрел на нее очень серьезно, даже сердито, словно пытаясь увидеть что-то большее.
  И его голос прозвучал непривычно серьезно, когда он заговорил вновь.
  "Ты умная девочка, Зейнаб, - он впервые называл ее по имени, и, кажется, ему нравилось это. Но в его голосе звучала боль, - Ты все отлично понимаешь. И вряд ли ты считаешь идиотом меня, чтоб я не понимал этого, - он бросил брезгливый взгляд на свою искалеченную руку, - И то, что было прежде... Ты ведь не считаешь, что маленькое кровопускание очистило мое сердце, так, девочка? Ты ведь понимаешь, что я... жил и сдохну как пират, и теперь даже не важно - на виселице или на плахе. Но ты - другое дело..."
  Он надолго замолчал, внимательно изучая узоры на покрывале.
  "Я не хочу, чтобы ты кончила так, - произнес он, наконец, - У шейха Мансура родился отличный план как переправить тебя в Индию, и я считаю, что грех не воспользоваться такой возможностью. Твои люди... не все, конечно, но смогут последовать за тобой, и..."
  Родриго замолчал, ошеломленный порывом девушки.
  "Нет! Нет! Я... согласна видеть тебя раз в месяц... в три месяца... в год, но - видеть! - бормотала она неразборчиво, покрывая быстрыми неумелыми поцелуями его лицо, и он чувствовал на своих губах соль, - Я не хочу в Индию! Я не хочу никуда от тебя! Я... согласна... на плаху, на виселицу... если только до этого... ты будешь со мной!"
  "Зейнаб," - мужчина попытался отстраниться, но девушка только крепче прижалась к нему.
  "Родриго! - прошептала она отчаянно и смолкла, и подняла на него взгляд, полный недоумения и обиды, - Почему ты... смеешься?"
  "И ведь это началось не вчера, - улыбнулся он, поцелуями осушая ее слезы, - Но, как бы то ни было... Девочка... подумай... это же шанс на свободную жизнь," - пробормотал он, уже забываясь, чувствуя лишь ее запах и вкус.
  И Зоя улыбнулась, упав на подушки.
  "Я свободна, - сказала она уверенно, - И я... буду счастлива... с тобой..."
  "А как же кровь? И гордость? И про что ты еще говорила?" - он смотрел на нее, улыбаясь так... как улыбался ей сотни, тысячи раз...
  "А я и не поняла! - счастливо рассмеялась Зоя, привлекая его к себе, - Пусть все летит в пропасть! Мы завоюем свободу своим детям, раз другого способа нет!"
  "Принимаю как "да", - прошептал Родриго ей на ухо, - Только, Зейнаб... Мои корабли отплывают через час... Э, не смотри на меня так, будто готова убить! - рассмеялся он, приподнимаясь и весело заглядывая ей в глаза, - Это рейд только на месяц, а ты пробудешь в Беджае до апреля... Ты поступаешь хуже!"
  Он исчез как появился - из ниоткуда и в никуда... И, сидя на кровати, глядя в пустоту огромными от изумления глазами, Зоя все еще не могла поверить в то, что она... сделала и сказала все это.
  "Мошенник!" - выкрикнула она, со всей силы швырнув подушкой в стену, и, упав на спину, радостно рассмеялась.
  Это был лучший подарок на двадцатилетие!
  ...Всадница остановила коня и бросила короткий взгляд на вершины Атласа, оставшиеся далеко на юге теперь. Да, ее план был безупречен, но, ради Аллаха, сколько же можно плутать по этим пустыням и горам?! Хотя... так вероятность наткнуться на войска султана минимальна.
  Зевнув, девушка выгнулась назад, разминая затекшие суставы, и капюшон упал с ее головы.
  "Донья устала?"
  Откинув с лица повязку черного никаба, всадница улыбнулась девушке, остановившейся рядом с ней.
  "Все в порядке. К вечеру мы уже будем на месте," - ответила она.
  Девушка нахмурилась, из-под ладони вглядываясь в далекие пески.
  "Но моря даже не видно," - пробормотала она смущенно.
  Донья снова набросила капюшон на голову и тронула лошадь.
  "Мы будем там еще до темноты," - уверенно заявила она.
  "Раз донья говорит..."
  И девушка тоже пришпорила коня.
  ...В ноябре Беджая неприветливо встречала корабли кровавой принцессы Магриба.
  Едва ступив на берег, Антонио узнал, что неделю назад из этой же гавани ушли галионы Исмаила, разрушившие практически все укрепления Восточной смотровой башни и часть стены.
  Юноша остановился на берегу, мрачно глядя на то, что осталось от оборонительных укреплений, выстроенных только этим летом.
  "Список потерь, - сообщил Нико, сунув свернутые вчетверо листы в руки капитана, - Офицеров вообще не осталось, кроме старика Эль-Бахри. Солдаты в больничке. Жители - в панике".
  "Хорошо рапортуешь," - хмуро откликнулся Антонио.
  "Главное - по делу. Обстрелом не задело кварталы торговцев. Давай пока займем их на работах?" - предложил он.
  "Согласятся?"
  "А куда они денутся? - усмехнулся Нико, - Ведь ради них же стараемся! Давай я возьму пару ребят и наведаюсь к их главе... или кто у них... Вечером доложу результаты. Рица я отправил в Западную крепость. Он вернется - доложит тебе подробнее, но, кажется, и там дело плохо".
  И, высказавшись таким образом, Нико развернулся и направился в порт.
  Антонио проводил его задумчивой улыбкой. Чем паршивее дела - тем Николас Луц бодрее и активнее. Это он замечал уже не раз.
  Молодой человек тяжело вздохнул. Ладно, нет смысла выжидать. Нужно заняться восстановлением стены и домов жителей. Вот тебе и мирная зима в Беджае! Вздохнув еще раз, Антонио направился следом за Нико, на ходу изучая списки убитых и раненых и хмурясь все больше, встречая знакомые имена.
  Он даже не заметил девушку, следующую за ним всего в нескольких шагах. Он был настолько погружен в свои мысли, что не заметил ее даже тогда, когда любознательная незнакомка подошла совсем близко и заглянула ему в лицо, весело улыбаясь его хмурости. И только когда девушка попыталась заглянуть в бумаги молодой человек обратил, наконец, на нее внимание.
  "Сеньорита?" - недоуменно и сердито протянул он, сворачивая бумаги и пряча их за пояс.
  Девушка весело хихикнула. Впервые в жизни она видела такого серьезного и хмурого юношу!
  "Микаэла!" - улыбнулась она, протягивая Антонио руку.
  И тот невольно улыбнулся в ответ. Она была такая красивая, и ее глаза так весело искрились, а улыбка была такой открытой и искренней.
  Не коснувшись руки девушки, Антонио галантно поклонился ей.
  "Сеньорита Микаэла, - повторил он, - Меня зовут..."
  "Антонио Виенто," - усмехнулась девушка и пошла по пляжу рядом с ним.
  Точнее, это Антонио пошел за ней... как так получилось - он и сам не понял.
  "Нико уже рассказал мне о тебе, - продолжала Микаэла непринужденно, и в это мгновение она, действительно, напомнила Антонио Нико, - И о ваших проблемах... хотя, конечно, проблемы общие. Тут он прав, - на мгновение она остановилась и посмотрела молодому человеку в глаза, - Вот я и направила его к дяде. Мой дядя - глава испанских торговцев Беджаи, Мануэль Санчес. Ты мог слышать о нем. Кстати, заходи вечером на ужин, - улыбнулась она, - А то дядя обидится, что ты подсылаешь к нему помощников! А еще загляни в южные кварталы. Вот где точно отлынивают! - добавила она уверенно, - Ну, я пошла!"
  И она, действительно, убежала, оставив молодого человека в замешательстве и растерянности.
  ...Вечером, подходя к дому Мануэля Санчеса, Антонио даже не мог вспомнить лица этой сеньориты, но почему-то ему очень хотелось увидеть его вновь.
  "Микаэла здешняя принцесса, - весело рассказывал Луц, следуя за своим капитаном, - Вроде как считается самой красивой, хотя, не в обиду..."
  "Николас!"
  "Ладно, ладно! - юноша рассмеялся еще веселее, - Ты не смотри, что она девчонка, - продолжал он серьезнее, - Дядей своим она вертит только так, да и вообще... есть у нее кое-какое влияние, - он усмехнулся, - Но главное - это то, что она до одури хочет попасть в "El viento libre"! Парни рассказывают, что она ни на шаг не отходила от доньи, когда та была здесь... Возьми да возьми ее в компанию! - Нико рассмеялся, - Еще одна пиратка! Но, отдай должное хитрости Опалино, она не сказала "нет", она сказала "поглядим". Так что, теперь, думаю, Микаэла будет из кожи вон лезть ради своей мечты. Ты слушаешь, Виенто? Это был намек!" - добавил он раздосадованно, заметив, что Антонио давно уже не обращает внимания на его слова.
  "Таким девушкам, как сеньорита Микаэла, нечего делать среди корсаров, - тихо откликнулся тот, - И не мне тебе объяснять - почему. Ей и здесь-то не место..."
  "А-ага! В Мадриде ей место, может быть?" - негодующе воскликнул Нико.
  Антонио улыбнулся.
  "Наверное..."
  "Виенто, у тебя жар! - изрек Нико, дотронувшись до лба товарища, - Ты серьезно болен, друг! Ты впервые заметил девушку! Завтра же пойду в церковь - помолюсь о твоей пропащей душе!"
  "Луц! - Антонио хотел рассердиться, но почему-то рассмеялся, - Когда ты повзрослеешь уже, а?"
  "Обещаю, - Нико давился смехом, и говорить ему было тяжело, - Обещаю и клянусь... Матерью нашей... Святой Инквизицией... на твоей свадьбе! То есть - никогда!" - добавил он и рассмеялся еще громче.
  "Николас Луц, ты неисправимый пустоголовый пустозвон!" - усмехнулся Антонио и вздрогнул, услышав за своей спиной радостный крик.
  "Нико!"
  "Принцесса! - подхватив девушку на руки, Нико закружил ее в воздухе, заставив завизжать от восторга, - А чего не в доме? Поздно же?" - спросил он, опустив ее на землю.
  Микаэла усмехнулась.
  "Я могу бродить по городу в любое время суток! - ответила она весело, - Ты сам сказал - я здешняя принцесса, хоть и выгляжу рыбачкой, так?"
  Молодые люди быстро переглянулись. Но девушка, кажется, совершенно не обиделась на слова Нико.
  "Ладно вам! - рассмеялась она, - Я и сама знаю, что не так уж красива, как некоторые врут. Что мне нравится в Нико, сеньор Виенто, - шутливо обратилась она к Антонио, - Так это его честность. Хотя она порой и граничит с глупостью..."
  "Э! Микаэла!" - обижено воскликнул Нико.
  Но девушка словно не услышала его.
  "Но что мне нравится в Вас, сеньор Виенто, - продолжила она все так же насмешливо, не то шутя, не то издеваясь, - Так это Ваши манеры. Я именно так и рисовала себе корсаров до встречи с Нико. Он разбил мои мечты..."
  Луц даже зажмурился, стараясь сдержать смех, но Антонио был очень мрачен.
  "Боюсь, Вы ошибаетесь, сеньорита, - произнес он серьезно, - Ни я, ни Николас нисколько не похожи сейчас на корсаров. Но Вам лучше не знать какие мы, когда становимся похожими на них".
  И он прошел вперед, предоставив Нико и Микаэле развлекать друг друга.
  "И он, правда, всегда такой?" - произнесла девушка недоуменно, глядя ему вслед.
  "И долго ты за нами шла?" - поинтересовался молодой человек.
  Микаэла весело отмахнулась от этого вопроса.
  "Брось, Нико! Да я и так знала, что ты думаешь и что тебе надо! Просто... это ведь, правда, нужное дело. И донья помогла нам в самом начале. Дядя и не сильно сопротивлялся, - сообщила она беспечно и добавила задумчиво, - И все-таки... какой сердитый у тебя капитан!"
  Николас хитро прищурился, посмотрев на девушку. Конечно, она не так прекрасна, как сеньорита Ясмин, но Виенто ведь не разбирается в красоте... И не странно даже, что ему понравилась именно эта вертихвостка. По большому счету... они похожи.
  "Мы с тобой похожи, не находишь?" - озвучил он свою мысль.
  Микаэла прыснула со смеху.
  "Вот уж нет!"
  ...Мануэль Санчес всегда был серьезным человеком и всегда и ко всему он подходил очень серьезно. Он принимал как неизбежность свою связь с корсарами; он не любил оставаться должным за оказанную помощь; и в каком-то смысле он даже рад был, что представился, наконец, случай отблагодарить людей, облагодетельствовавших в свое время его и его многочисленное семейство.
  Усадив капитана и помощника на роскошный диван и потчуя их различными блюдами сеньоры Санчес, он вполне ясно изложил молодым людям свою позицию относительно этого вопроса.
  "Три моих сына, моя жена и любимая племянница, а кроме них еще многие из наших слуг, да и я сам тоже избегли смерти и рабства благодаря благородству доньи, - закончил он свою длинную речь, - И благодаря ее щедрости мы сумели наладить торговлю здесь. Теперь наша семья - одна из богатейших в Беджае. Я всего лишь возвращаю долг, капитан. Здесь не нужны договоры. Я выделю Вам столько людей и денег, сколько Вы потребуете".
  Антонио отставил бокал, в котором почти не убыло вина за все это время.
  "Вы поступаете как человек чести, - произнес он серьезно, - Но, сеньор Мануэль, деньги нам сейчас не нужны. Нападения королевских флотов ничего не меняют в договоре "El viento libre" и жителей Беджаи. Но нам нужны люди. Мы должны успеть восстановить разрушенные укрепления до наступления настоящих холодов. И тут мне нужны все люди, каких Вы можете дать".
  Старый испанец довольно улыбнулся. Этот капитан казался ему мальчишкой, но его слова и поступки - это слова и поступки мужчины.
  "Я предоставлю всех, кого смогу, - ответил он твердо, - Завтра же с утра я передам Николасу списки и полную власть над моими людьми".
  "Всегда мечтал о полной власти, - усмехнулся Нико в бокал, - Послушай, дон Мануэль, а вот до нас дошли слухи о волнениях в турецких и арабских кварталах..."
  "Правда, - кивнул тот, печально вздохнув, - Многие намерены покинуть Беджаю. Столько нападений за год! Люди напуганы".
  "И все? - хитро прищурился Нико, - И нет никакого гада, который бы подначивал людей против доньи?"
  Мануэль перевел взгляд на капитана. Антонио молчал, но смотрел на него очень пристально. И торговец ответил.
  "Вас слишком мало, чтобы разобраться с ними, сеньоры. Лучше вам дождаться остальных".
  "И дождаться, пока они захватят власть в порте? - голос Антонио прозвучал сурово, - Ответте, сеньор Мануэль, кто эти люди?"
  Вздохнув, Мануэль Санчес долил в бокалы вина.
  "Вам следует знать кое-что," - начал он, когда гости подняли бокалы.
  Но звонкий голос Микаэлы заставил его замолчать.
  "Им не следует этого знать, дядя! - заявила девушка, выходя из своего угла, откуда слышала весь разговор, - Ни знать, ни думать даже ввязываться в драку до прибытия доньи!"
  "Микаэла!" - хором воскликнули все мужчины в комнате.
  Только голоса капитана Виенто не было слышно в общем хоре.
  "Прошу Вас, сеньор Мануэль, продолжайте, - произнес он, когда гул недовольных голосов стих, - И, если это не будет неуважительно... пускай сеньорита покинет комнату".
  ...Он даже не посмотрел в сторону девушки, и его лицо было безразличным и ожесточенным. Может быть, это и означает - становиться похожим на корсара? Так думала Микаэла, сидя у зарешеченого окна своей комнаты, в ту ночь, когда корсары "El viento libre" показали главарям местных банд, что это значит на самом деле.
  Мануэль Санчес сдержал слово, и наутро Николас Луц, прихромав к ним домой, получил и списки, и все права на управление людьми дома Санчес.
  Микаэла выбежала следом за молодым человеком и, догнав его, заставила обернуться к себе.
  "Что... это значит? - пробормотала она испуганно, - Нико, что с тобой?!"
  "Все хорошо, принцесса! - усмехнулся тот распухшими губами, - Теперь никакие смутьяны не потревожат жителей Беджаи".
  Микаэла закрыла лицо руками.
  "Нико-лас! - простонала она, - Давай я... хоть раны промою..."
  "Нет времени, - улыбнулся юноша, - Все хорошо, Микаэла, не пугайся так. Ну? Ты же хотела в корсары. Для корсаров это - мелочь! - рассмеялся он, - Иди домой. А мне пора. Капитан лютует".
  "Он... тоже такой?" - спросила девушка медленно.
  И отступила перед насмешливым взглядом Нико.
  "Сходи - посмотри. Тем более, нам нужны помощники для доктора. Крови хоть не боишься?" - и, рассмеявшись, он ушел.
  Микаэла некоторое время стояла, глядя на землю у своих ног. Должно быть, Нико больно было смеяться с таким-то ртом. Но он... смеялся для нее.
  ...Через полчаса Микаэла Санчес уже была в главном доме доньи, и сердитая женщина, с ног до головы перепачканная засохшей кровью, внимательно рассматривала ее, недовольно хмурясь.
  "Лет-то тебе хоть сколько, помощница? - спросила она, наконец, - И кто вообще сказал, что мне нужна помощь такой девчонки?"
  "Николас Луц! И я - не девчонка! Мне уже почти семнадцать!" - выпалила та, покраснев.
  Роза вздохнула и устало прикрыла глаза ладонью. После бессонной ночи и этого сумасшедшего утра солнечный свет был просто невыносим!
  "Ну да, "почти семнадцать" - это уже почти сто! - усмехнулась она, - Микаэла, говоришь... Крови-то не боишься?"
  "А есть женщины, которые боятся?" - съязвила девушка.
  Это было удачно для нее. Рассмешить Розу удавалось немногим.
  "Молодец! - сквозь слезы смеха и усталости глядя на девушку, произнесла доктор, - Принята! Но только не надейся, что я допущу тебя к делу, - добавила она прежним тоном, без стеснения сбрасывая окровавленную робу и юбки, - Полей мне. И там, в сундуке, чистая одежда. О Господи! - стирая грязь и кровь, простонала она, - Дай одежду. Живее!"
  Микаэла нахмурилась. Словно она на побегушках у этой грубиянки!
  "Держите, сеньора!" - подчеркнуто вежливо сказала она, подавая Розе одежду.
  И та снова рассмеялась.
  "Тони должны повеселить твои манеры! Ну, хоть что-то его повеселит, - заметила она, натягивая юбки, - Слушай внимательно. Сейчас отведу тебя к больному. Не то, чтоб очень больному, но очень ценному для доньи... Она с меня голову снимет, если к ее прибытию он не будет как новенький, - пробормотала она, - Твое дело - обеспечить его покой. Ясно? Что прикажет - то и делаешь! - добавила Роза сурово, - Все, идем!"
  "А он серьезно ранен? - поинтересовалась Микаэла тихо, - Он хоть ходит или..."
  "Да ходит он! Но из комнаты его не выпускай! И перенапрягаться не давай, - прервала ее Роза, - Луц узнает - убьет всех троих. Читать умеешь? Ну, отлично, будешь ему читать..."
  "Книжки, что ли?"
  "Вроде того, - Роза остановилась у двери и тихо постучала, - Капитан?"
  И, кивнув девушке, она вошла внутрь.
  "Проклятье, капитан! - разразившись совершенно невообразимой смесью из испанской, арабской и французской брани, женщина метнулась к молодому человеку, сидевшему над бумагами за столом, - Разве тебе не было сказано - лежать и не дергаться?! - крикнула она зло, схватив его за плечо, - А ну, в постель, живо! Я, вон, сиделку тебе привела... Уфф... Как же тебя зовут-то?" - выдохнула она, обернувшись к опешившей девушке.
  "Сеньорита Микаэла Санчес, - ответил Антонио вместо нее, - И сеньорита Санчес никак не может быть моей сиделкой... Тем более, мне не нужна сиделка, я уже говорил..."
  "Луцу это скажи!" - толкнув молодого человека на кровать, Роза быстро вышла из комнаты, проклиная его, корсаров вообще и свою глупость, из-за которой она связалась с корсарами.
  Антонио поморщился и недовольно посмотрел на девушку, все еще стоящую в дверях.
  "Сеньорита Микаэла, Вам не стоит быть здесь, - произнес он серьезно, поднимаясь на ноги и снова подходя к столу, - Это не то время, место и не те обстоятельства, при которых..."
  Молодой человек смолк, ощутив ее руки на своем плече.
  "Она тебя поранила? - сердито хмурясь, спросила Микаэла, ощупывая его руку, - Здесь рана, да? Давай я посмотрю? Да не бойся ты, я же твоя сиделка! - рассмеялась она в ответ на недоуменный взгляд юноши, - Ну, садись. Снимай сорочку... Ой, правда, кровь! - вздохнула она, осмотрев его плечо, - Бинты здесь есть? Надо повязку переменить. Как уж тебя угораздило?"
  "Сеньорита умеет это?" - удивленно наблюдая за ловкими движениями девушки, спросил Антонио.
  Та весело улыбнулась ему.
  "Все. Теперь ложись, чтоб эта фурия тебя снова не избила! - и, легко преодолев сопротивление раненого, она сообщила все так же весело, накрывая его одеялом, - Конечно, умею. Мы были в рабстве. Что там тебе надо почитать?"
  "Но такого, как сегодня, ты не видела," - нахмурился Антонио.
  "Но мы дорого стоили," - откликнулась Микаэла, подавая ему бумаги со стола.
  ...Спустя час капитан Виенто вполне осознал, как это неудобно - иметь сиделку, - когда Микаэла, заметив его усталость, отняла у него бумаги и заставила его хлебать горячий бульон как ребенка.
  "Сеньорита Микаэла, я могу есть и кое-что посущественнее! - взмолился юноша, отворачиваясь от ложки, - И могу есть сам!"
  "Не спорю! - весело усмехнулась та, - Но Роза утверждает, что сейчас ты должен есть это... а кормить тебя с ложечки так забавно! Ну, открой ротик!"
  Невольно рассмеявшись, Антонио подчинился. И он подчинился снова, когда сеньорита потребовала, чтобы он спал. Почему-то ему легко было подчиняться этой девушке.
  Глядя на нее из-под полуопущенных ресниц, Антонио впервые, должно быть, рассмотрел ее как следует. Нико был прав - она не была красавицей, но... ее задорный вздернутый носик, задорная улыбка, ее задорный взгляд таких веселых темных и ярких глаз... ее привычка щуриться - так хитро и насмешливо... Это было нечто неуловимое, нечто, что было выше красоты, наверное, но Антонио не мог подобрать другого слова и, засыпая, он пробормотал невнятно: "Сеньорита Микаэла очень красива!"
  ...Одежду путницы покрывал слой пыли, и сразу было не разобрать какого она цвета. Но платье под буркой оказалось черным, все-таки. Роза усмехнулась. Верна себе!
  Развязав закрученный жгутом вокруг головы никаб и бросив его на пол у своих ног, путница распустила косы и внимательно посмотрела на женщину перед собой.
  "Итак, твое мнение?" - спросила она, протряхивая волосы от набившейся пыли.
  "Донье необходимо принять ванну, - усмехнулась та и, встретив гневный взгляд, добавила с улыбкой, - Отлично справляются. Они оба. Я согдасна с Тони. Нико уже можно доверить корабль".
  "А этот мятеж?"
  "Больше никакого мятежа, - откликнулась Роза, подбирая одежду с пола, - Вода стынет, донья. Все давно готово. После они сами все расскажут. Но мое мнение таково, что этим мальчишкам можно доверить уже много большее, чем то, что ты им доверяешь".
  "Что-то вроде порта Беджая?" - улыбнулась донья весело.
  "И даже что-то вроде него, хотя мне бы хотелось, конечно, видеть здесь хотя бы поначалу Микаэля или Хафиза, или Сархата... но, раз донья решила..."
  "А кто-то вроде Тарика бен Азиза подошел бы на эту роль? - улыбнулась девушка, с плеском опускаясь в воду, - Или, скажем, Камиля бен Фаиза?"
  Роза недоуменно свела брови.
  "Донья хочет разделить Беджаю с доном?" - спросила она неуверенно.
  И одежда выпала из ее рук на мозаичный пол, когда девушка ответила.
  "Донья хочет разделить с доном жизнь!"
  ............................................................................
  ...Февраль в Беджае был просто несносен. Слякоть и холод - для Зои не было ничего хуже такой погоды. Радовало только то, что холод на Магрибе не может длиться долго. И, стоя на крепостной стене и глядя на суровое море усталыми глазами, девушка ждала - когда же, наконец, оно потеплеет. Тогда можно будет вновь выйти в рейд. Она уже решила - куда. Зоя весело улыбнулась своим мыслям. Так значит, адмирал считает, ей не взять Надор? Посмотрим...
  "Донья! - девушка взбежала по неровным ступеням, путаясь в теплых юбках и непривычном для нее длинном плаще, - Донья, сколько можно стоять здесь! Ты же простудишься!" - негодующе воскликнула она.
  Зоя улыбнулась.
  "Я не простужаюсь. Я вообще не болею, - ответила она шутливо, - С самого детства. Это следствие регулярных кровопусканий. Ведь этот европейский доктор их советовал капитану Виенто?"
  Девушка рассмеялась и часто закивала.
  "Хорошо еще, Роза и Микаэла были рядом, а то б он накровопускал! - ответила она, - Микаэла до сих пор хохочет как сумасшедшая, вспоминая об этом... Да, донья, - она посмотрела в лицо собеседницы серьезнее, - Так ты решила насчет меня? Могу я остаться здесь? П-жа-л-ста!"
  "Что говорит Роза?" - поинтересовалась Зоя серьезно, спускаясь по лестнице.
  "Говорит, что не откажется от моей помощи здесь. Ей ведь все равно придется уйти в рейд на "El vagabundo" весной. А так... я, Микаэла и Хосефина..."
  "Какая еще Хосефина?"
  "Девчонка из южного испанского квартала, она тоже хочет быть доктором. Но ведь из всех у меня больший опыт. Позволь мне, донья! Я буду хорошим доктором!" - взмолилась девушка, просительно сложив руки.
  "Кому я доверяю порт! - усмехнулась Зоя в ответ, - Нет, я хотела, чтоб здесь было побольше молодежи, но это уже слишком!"
  "Почему, донья?! Ты сама говоришь: молодость - это тот недостаток, который исправляется с годами! - воскликнула девушка, - И вообще... сама-то... тоже мне - старуха нашлась!" - пробормотала она обижено.
  Донья весело рассмеялась.
  "Весной сюда прибудут Сархат... то есть - Серхио Абисмо и Тарик бен Азиз. Ты ведь знаешь их? - сказала она, - Так вот, этим двоим будет подчинен весь город. Если ты обещаешь быть послушной и делать, что велят, а не что в голову взбредет, - Зоя пристально посмотрела в глаза девушки, - Ты останешься под их началом вместе с Микаэлой. А насчет ваших подружек решит Роза - позднее. Ясно?"
  "Ясно, - откликнулась та тихо, - Я обещаю быть послушной".
  "Все, иди с глаз долой!" - рассмеялась Зоя.
  Послушная Ясмин казалась ей чем-то вроде птицы Рух - все слышали, что такая должна где-то быть, но знают о ней исключительно из сказок.
  ...Нико откинулся на подушки и устало закрыл глаза.
  "Сил моих больше нет выслушивать это! - пожаловался он, - "Возьми на корабль!" - "Сиди дома!"... Виенто, да сжалься над девчонкой! Видишь - ей жить надоело!"
  "Николас!" - возмущенно воскликнул Антонио, и Нико только чудом увернулся от судового журнала, пролетевшего мимо его головы.
  "А если б в висок? Он же тяжелый! - рассмеялся он весело, поднимая книгу, - Слушай, принцесса, чего ты, правда, пристала к капитану? Он ведь ясно сказал: на любом другом корабле - пожалуйста! Так выбери другой! Мне, кстати, тоже понадобится доктор... только я как-то не надеюсь на тебя..."
  "А я и не собираюсь к тебе проситься! - бросила Микаэла обижено и, зло посмотрев на капитана, занятого своими бумагами, добавила, - Я хочу на корабль Антонио!"
  "Ни за что, сеньорита!" - откликнулся тот, не оторвавшись и на миг от бумаг.
  Микаэла оперлась локтями о стол и, подперев подбородок кулачками, сердито посмотрела в сосредоточенное лицо молодого человека.
  "Почему?" - спросила она обижено.
  Антонио отложил лист и взял чистый.
  "Потому что это слишком опасно для такой юной сеньориты, как Вы, Микаэла," - ответил он и, обмакнув перо в чернила, снова принялся за письмо.
  Взяв с подушек гитару, Нико тихо вышел из комнаты, весело усмехаясь своим мыслям. Молодые люди даже не заметили этого.
  "Когда ты уже перестанешь повторять "сеньорита Микаэла", "сеньорита Микаэла"?" - пробубнила девушка едва слышно и плюхнулась на ковер у стола, отвернувшись от молодого человека.
  "Должно быть, тогда, когда Вы станете сеньорой," - невозмутимо откликнулся тот.
  Микаэла хмыкнула. Вот ведь!
  "Ясно... А когда ты перестанешь выкать мне, в таком случае?" - спросила она ядовито.
  Скрип пера не стих и на мгновение.
  "Должно быть, тогда, когда Вы станете сеньорой Виенто," - ответил Антонио совершенно серьезно.
  Микаэла несколько раз удивленно хлопнула ресницами, прежде чем к ней вернулось прежнее самообладание.
  "Меня тебе не отдадут! - шутливо откликнулась она, - Ты слишком беден для семьи Санчес!"
  "Сеньорите Микаэле не может быть известно об этом наверняка, - улыбнулся Антонио, складывая письма в папку, - А Луц... ушел? Ладно, тогда пойду к донье один. Доброй ночи сеньорите".
  И он вышел из комнаты, даже не взглянув на девушку.
  ...Донья сложила бумаги обратно в папку и отодвинула ее от себя.
  "Итак, молодые люди, - улыбнулась она капитанам, выходя из-за стола, - План прост и ясен. И лишь только немногие будут в него посвящены, поэтому - держите языки за зубами, ладно?"
  "Как-будто бывало иначе! - хмыкнул Нико, наливая вино в бокалы, - Опалино, как всегда, ром?"
  "Да, спасибо. Давайте-ка сюда, к огоньку," - улыбнулась девушка, устраиваясь у очага с бокалом в руках, откинув на подушки широкие рукава изумрудного абаи.
  Молодые люди сели рядом, внимательно глядя на нее. Они были из тех немногих, перед кем таинственная донья открывала свое лицо и тело, и кому открывала свои мысли.
  "Вы умные парни, и вы не могли не заметить, - продолжила она, помрачнев, - Эпоха Бу-Регрегской республики идет к концу. Если при первых адмиралах Бу-Регрег еще мог противиться власти тогда еще Феса, то теперь Исмаил явно нацелился на его уничтожение. А Исмаил получает все, чего хочет, - добавила она, опуская взгляд, - Он ведь получил... пусть и разрушенный, но он получил Танжер в конце концов. И он получит так же Рабат. Рейды к берегам Бу-Регрега не останутся напрасными, сколько бы человек султану не пришлось утопить в этих водах... и в крови, - добавила девушка тихо и надолго замолчала, медленно потягивая ром, - Теперь, когда Марокко принадлежит юг Гибралтара, а Испания и Англия властвуют на севере, проходить этим маршрутом будет все равно, что рисковать всем каждый раз, - продолжила она, наконец, - Мы уже потеряли "Сархат" и "Мануэллу". Мы не можем расплачиваться за каждый проход через пролив очередным судном и людьми. Николас, дай карту, будь добр," - вздохнула девушка, отставляя бокал.
  И Нико тоже отставил свой бокал с еще не тронутым вином и подал донье карту Магриба, лежавшую здесь же, на подушках.
  "Итак, смотрите, - произнесла Зоя, раскладывая карту на ковре между собой и капитанами, - Вот каково положение сейчас... Касабланка - это опорный порт Исмаила. Между ней Рабатом - каких-то 86 километров. Оттуда и из Кенитры нас атаковали в последний год больше всего. Но... даже если султану не удастся взять города с моря... Я прошла от Рабата до хребтов Эр-Рифа, и я вам могу точно сказать: на суше у него теперь не возникнет препятствий. Союзники Бу-Регрега от Сафи и до Кенитры вдоль берега и вплоть до самого Эр-Рифа вглубь страны не настроены драться теперь. Конечно, вся эта недавняя заварушка с Францией дает нам небольшое преимущество, но это год, два, три, может быть, если они, как это водится, нарушат перемирие... и войска Исмаила возьмут Рабат".
  "Опалино, а ты не слишком," - неуверенно начал Нико, но смолк под взглядом девушки.
  "Вас обманывало мое поведение в эти годы, - ответила она, - Но это только ребенок может кричать "Мы победим!", даже не оглядываясь на ситуацию вокруг. Я оглядывалась. Я потому и просила вас молчать об этом, что ни в Сале, ни в Рабате не должно быть известно о наших планах. Лишиться их поддержки сейчас для нас равносильно гибели".
  "И каков план доньи?" - тихо спросил Нико.
  "Берберийские корсары в свое время перебрались в Сале из Беджаи и Алжира, - откликнулась та, - Испанский Алжир для нас не самое лучшее место, но про старушку Беджаю, похоже, совсем забыли и испанцы, и арабы, и турки".
  "В последний год это было не так," - произнес Антонио сердито.
  Зоя улыбнулась.
  "Да, Исмаил заприметил нас, - откликнулась она с улыбкой, - Но в наших силах и закрыть его глаза".
  "И это... как?" - Нико устроился поудобнее, приготовившись слушать свою донью.
  И Антонио тоже нахмурился в ожидании чего-то, определенно, интересного.
  "Беджая бросается в глаза, когда она одна вдруг оживает от спячки, - ответила Зоя весело, - Возрождение корсарства сразу в нескольких портах собьет Исмаила с толку. И это отвлечет внимание других, - она улыбнулась, - Заинтересованных лиц от нашей основной базы".
  "Опалино... ты это снова про Надор? - спросил Нико сердито, - Ты сама-то карту видела, а? Между ним и Мелильей расстояние вчетверо меньше, чем между Рабатом и Касабланкой! Испанцы, мы тут! Где там ваши галионы?!" - зло выкрикнул он.
  В других обстоятельствах Антонио отвесил бы Нико хороший подзатыльник за такие манеры, но в данном случае он был полностью согласен с товарищем и поэтому промолчал.
  Зоя загадочно улыбнулась.
  "Надор есть в наших планах, - произнесла она тихо, - Но не как база, а лишь как цель. Он отвлечет внимание на себя в то время, когда мы завладеем другими портами. И корабли нам для этого не понадобятся, и не понадобятся войны".
  "Это еще как? - нахмурился Нико, - Чтоб без кораблей и войн занять порты..."
  "В истории были случаи..."
  "А без истории?" - Нико окончательно разозлился, но это только позабавило девушку.
  "Они не заметят нашего появления, - снова загадочно улыбнулась она, - Они не заметят нас до тех пор, пока мы не овладеем городами".
  Антонио ниже склонился к карте.
  "Хочешь сказать... прийти по суше? - спросил он озадаченно, - Но без войны все равно не обойдеется. Чем, ради всего святого, мы победим их, если не оружием?"
  Золотая монета со звоном упала на поднос с едой. И, подняв взгляды от нее к лицу доньи, молодые люди увидели ее опасную азартную улыбку.
  "В Рабате поговаривают, что ты носишь никаб, чтоб люди не видели как ты улыбаешься, - задумчиво произнес Нико, - Теперь я понимаю, что они имеют ввиду..."
  Девушка подняла монету с подноса и произнесла медленно, чтоб молодые люди могли осознать смысл ее слов: "Это возвышало и низвергало величайшие империи этого мира. Дарий и Искандер, Арабский халифат и Испанское королевство... Все они поднялись с помощью золота и нашли в нем свою гибель. Слишком зависимые от торговли, - она улыбнулась, - И там, где бессильно оружие, золото одержит победу. Там, куда не дойти армии, дойдут торговцы... и повергнут врага. Тихо, незаметно и почти бескровно".
  "Что-то мне Чезаре Борджиа мерещится! - зажмурившись и тряхнув головой, выдал Нико, - Или это Лоренцо Медичи... А, донья? Я верно понимаю?"
  "Ты верно понимаешь, Нико, - рассмеялась та, - И везде будут друзья друзей".
  Капитаны обменялись понимающими взглядами. Они, и правда, были очень умны.
  "И какие порты вы выбрали? - спросил Антонио, - Ведь больше нет смысла скрывать то, что это вы, а не ты, да, Зоя?"
  Девушка довольно улыбнулась. Какие умные сообразительные мальчики!
  "Скрыть это уже не получится, - ответила она, - Но для всех, кроме вас, - это просто страстная любовь, ладно? - капитаны усмехнулись в бокалы и она усмехнулась тоже, - Только вы, Абисмо, Суэтэ, Рамирес, бен Ариф, бен Азиз и бен Кадри будете знать истинное положение дел, - продолжила она, поднимаясь, - Когда мы соберемся вместе, вы узнаете каждый свою роль. Но уже сейчас вы должны начать готовиться к тому, что будет весной. Возможно... мы умоемся кровью прежде, чем достичь своей цели. Возможно даже - мы так и не достигнем ее. Но если достигнем, - она пристально посмотрела в лицо сначала Нико, а затем Антонио и произнесла твердо, - Если мы отстоим эту землю и продержимся на ней хотя бы десять лет... наши дети вырастут свободными и уже никогда не узнают нужды и рабства, не узнают позора, - на мгновение девушка опустила взгляд, и ее глаза были темны и непроницаемы, когда она вновь посмотрела на молодых людей, - Готовьтесь, капитаны. Мне понадобитесь вы все целиком, без остатка, в новом году. На вас я оставлю Беджаю. А Беджая станет нашим домом и домом наших детей. Запомните это. Ступайте".
  "Доброй ночи, Зоя," - тихо произнес Антонио.
  И Нико улыбнулся весело как всегда.
  "Расчитывай на нас, Опалино!"
  ...............................................................................
  ...Еще месяц прошел в трудах и заботах, как любил говорить Луц, подразумевая под этой фразой, должно быть, не совсем то, что она означала на самом деле.
  Прибывший следом за доньей Серхио Абисмо взял на себя руководство восстановлением оборонительных сооружений, и дело довольно быстро пошло на лад. Антонио и Нико оставалось лишь удивляться тому, как много корсар, привыкший, в основном, громить стены и башни, знал об их строительстве. Но Серхио лишь усмехался их восхищенным похвалам.
  "Умея ломать - сумеешь построить! - заявлял он изо дня в день, заставляя рабочих обливаться семью потами с раннего утра и до поздней ночи, - Мулай Исмаил не справится у вас успели вы или нет! - прикрикивал он на нытиков и добавлял с улыбкой, - Ничего, облиться потом лучше, чем кровью!"
  И все эти фразочки, брошенные в горячах, становились пословицами в Беджае. Спустя месяц, Серхио Абисмо (или Сархат бен Иса, как называли его арабы и берберы) был обожаем в городе всеми поголовно.
  В марте в город прибыли люди Инсара Ибери во главе с Тариком бен Азизом, и руководство стройкой принял на себя он. Абисмо смог, наконец, заняться ремонтом кораблей и их подготовкой к плаванию, и мало кто в Беджае не заметил, как расцветало в улыбке лицо сурового корсара, едва он видел шебеку или галион, или даже (и даже больше, наверное) - старенький корвет "Indomito".
  "Она все еще плавает! - улыбнулся он, увидев корвет впервые, - Непокоренная Принцесса! Да, это имя подходит тебе, старушка!"
  "Она - не старушка! - сердито откликнулся Антонио на эти слова, - Судно в отличном состоянии. По осени мы его почистили и отремонтировали, теперь только переоснастить и, я думаю, покрасить немного. Она красавица!" - улыбнулся молодой человек, с любовью глядя на свой корабль.
  Серхио не смог сдержать улыбку.
  "Из тебя выйдет отличный капитан, Виенто, - сказал он серьезно, - В тебе есть главное".
  Он не сказал, что - главное, - развернулся и ушел. Но Антонио это было и неважно. Он и так знал, что станет хорошим капитаном - как капитан Скар, как капитан Оро и, может быть, когда-нибудь... как дон Родриго.
  ...Возвращаясь в город, Антонио почти столкнулся на пляже с Микаэлой Санчес. И, сердито посмотрев ему в лицо опухшими глазами, девушка тут же отвернулась, обижено поджав губки, твердо намереваясь гордо и молчаливо пройти мимо.
  Нахмурившись, Антонио некоторое время смотрел ей вслед и, все-таки, пошел за ней.
  "Сеньорита Микаэла, - позвал он тихо, нагнав девушку, - Вы так... расстроены. Что-то случилось?"
  "Весна!" - спустя долгое время, выдала девушка, и ее голос дрогнул почему-то.
  Антонио нахмурился сильнее и, поколебавшись, осторожно взял девушку за руку, задержав ее.
  "Сеньорита Микаэла, - произнес он, пытаясь заглянуть ей в лицо, - Я Вас не понимаю. Прошу Вас, если что-то случилось... если я могу помочь Вам... и даже если не могу, но скажите".
  "Я сказала! - вырвавшись, выпалила та, и ее лицо, и даже ее аккуратные ушки залились краской в это мгновение, - Случилась весна! В апреле... сеньор Виенто! - глаза девушки яростно сверкнули, - Вы отправитесь в рейд, а я останусь здесь, потому что донья отказалась взять меня на "Indomito" из-за Вас! И Вы врали мне! Вы даже не попытались поговорить с дядей!" - добавила она обижено и опустила голову, пряча навернувшиеся слезы.
  Антонио озадаченно смотрел на ее милую головку, на выбившиеся из пучка пряди темно-русых волос, на маленькие кулачки, судорожно сжимавшие юбку. Он пока не осмеливался смотреть еще на что-то.
  "Сеньорита Микаэла, выслушайте меня, пожалуйста, - попросил он. И в его голосе прозвучало нечто такое странное, что заставило девушку снова посмотреть на него, - Вы должны понимать, что сейчас я никак не могу говорить с сеньором Санчесом... и дело не в том, что я струсил, - он невольно улыбнулся, - Поверьте мне, служба в "Вольном ветре" принесла мне достаточный доход, и ничто из этих денег не тронуто. Если б сеньор Санчес запросил их все за Вас - я не раздумывал бы и минуты. И... я не совсем слеп, чтоб не видеть, что и Вы не сомневались бы тоже, - улыбнулся он снова, - Но Вы должны понять... я не могу подвергнуть Вас опасности, потому что Вы дороги мне... и поэтому я не могу еще... сделать Вас новобрачной и сразу - вдовой..."
  Антонио замолчал, смущенный собственной речью. Что ж, теперь Микаэла обсмеет его - и будет права! Большей глупости нельзя нагородить, пытаясь просто признаться девушке в любви...
  "Вот оно что! - протянула девушка удивленно, - Ты такой странный, Антонио... правда. Ну, а после этого рейда... другие будут уже не опасные, да? - и она улыбнулась, заглянув ему в глаза, - А я-то, глупая! - рассмеялась она весело, - Плакала! Но ты хоть изредка заходи к нам, ладно?"
  И она убежала. Антонио смотрел ей вслед, пока мог ее еще видеть, а потом посмотрел на хмурое море и улыбнулся.
  Ему хотелось поделиться хоть с кем-нибудь своей огромной, самой большой в мире, радостью, но было решительно не с кем. Ему бы очень хотелось, чтобы и Николас прорадовался за него, но Антонио понимал, что это невозможно, пока сам Николас столь несчастен. А, кроме Николаса... у него, пожалуй, и не было близких друзей.
  Размышляя об этом, Антонио вошел в двери главного дома и тут же наткнулся взглядом на Нико, устроившегося на диванчике во дворе с гитарой в руках и коротающего время в бесплодных попытках подобрать какую-то мелодию.
  Увидев товарища, Нико отложил инструмент и внимательно посмотрел ему в лицо.
  "Виенто... Тебя покрасили, что ли? - усмехнулся он весело, - Или трехмесячная атака сеньориты Микаэлы увенчалась успехом? Только не разочаровывай меня!" - воскликнул он в ответ на гневный взгляд Антонио.
  И тот невольно рассмеялся и как-то, сам того не желая, рассказал Нико все, что случилось.
  Луц задумчиво поджал губы.
  "Ну, знаешь, для тебя это большое дело! - изрек он, наконец, - Так мы вас, может быть, и поженим когда-нибудь. Только ты не обижай девчонку, ладно? - добавил он серьезнее, - Она же не для формы тебя позвала, так что... загляни хоть ненадолго. За эти месяцы ты на нее даже и не смотрел..."
  "Неправда!" - воскликнул Антонио.
  Но Нико успокоил его коротким дружеским жестом.
  "Я - знаю, - улыбнулся он, - А вот Микаэла - нет! Кстати! - лицо молодого человека просияло улыбкой, и он полез в мешочек, который всегда носил на груди. Антонио думал, что это оберег, но Нико извлек на свет изящный кулончик в форме полумесяца со звездой, - Правда, красивый? - сказал он, протягивая его другу, - Держи. Ей будет приятно... мелочь, конечно..."
  "Нико..."
  Антонио растерянно смотрел в лицо товарища, но тот продолжал улыбаться все так же солнечно.
  "Да сделай ты девушке приятно! - рассмеялся он, - Это же так... безделушка, а для них - память и там всякие мечты... Знаешь ведь. Хотя - откуда!"
  И, рассмеявшись еще задорнее, он ушел в дом, прихватив с собой свою гитару.
  Антонио спрятал кулон за пояс и нахмурился. Этот мешочек появился на шее Нико Луца еще в Ле-Ке... он ведь и кружил тогда около таверны до последнего в надежде вручить его своей даме, наверное... Значит, сегодня он окончательно расстался с прошлым. Ему, должно быть, больно было смеяться...
  ...На скалистом берегу никто не мог услышать пение молодого человека. Никто не посмеялся бы над ним за его неумелые переборы, за ошибки и некрасивый голос. И поэтому его голос, должно быть, звучал не так уж противно и резко. Да и пел он очень тихо, почти шепотом. Он ведь впервые сам, без помощи, разучивал песню. Гитара, оказывается, так успокаивает...
  
  При жизни покоюсь, покоя не зная,
  Лежит мое время без тени движенья,
  Бессмертием тешится слава земная,
  И празднует сердце свои пораженья...
  
  Сеньора и дама, по долгу служенья
  Обетов любви я по гроб не нарушу,
  И вплоть до последнего изнеможенья
  Ни слова не вырвется больше наружу.
  
  Отвергнутый, слабости не обнаружу,
  Вам отдано все, ибо все не мое,
  Всецело я ваш, и одну только душу
  Мне Бог даровал и да примет ее.
  
  ...Потрепаные карты с путаными маршрутами покрывали весь стол, и на них стопками лежали лоции северного побережья Магриба и судовые журналы, исписанные подробными и точными заметками капитанов. Это было первым, что заметила Зоя, войдя в комнату дона.
  Склонившись над столом, девушка сдвинула лоции с карт и медленно провела пальцем по жирной линии, отмечающей путь от Беджаи до Скикды. Улыбнувшись, она скинула плащ и никаб и опустилась в кресло, изучая записи. Значит, он договорился...
  Но улыбка на ее лице быстро сменилась недоумениеем и недовольством, едва только девушка изучила карту Магриба подробнее. Жирные линии с понятными одному только дону пометками вели от Рабара, Сале, Беджаи и Скикды в глубь материка, к поселениям Большого Восточного Эгра и нагорья Ахаггар, и Эджеле, что на самой границе с Ливией.
  Зоя быстро раскрыла толстую книгу в потертом кожаном переплете и пробежала глазами последние записи. И усмехнулась. Так вот они - его сухопутные походы! Неплохо придумано.
  "Неплохо придумано, - произнесла она, откладывая книгу, даже не обернувшись на звук шагов, - Но только с чего ты взял, что в Сале такие уж идиоты, что они не разгадают этой хитрости?"
  "Но ведь они не разгадали тебя, а ты - всего лишь женщина с женским умом, - прозвучал над ее головой насмешливый голос, и его ладонь легла на стол справа от нее, преградив девушке путь к отступлению, - Считающая, что сможет укрыться от флота на побережье и от Исмаила в его стране..."
  Девушка улыбнулась, ощутив его так близко.
  "Пока мне это удавалось! - откликнулась она и, проскользнув под рукой мужчины, выпрямилась и посмотрела ему в лицо, - Ты намного лучше выглядишь когда чистый, - усмехнулась она, - Ты доволен комнатами?"
  "Вполне, можно было бы так и не стараться! - ответил Родриго безразлично, окинув взглядом просторную спальню, выдержанную, в отличие от всех других комнат дома, в пастельных песочных и коричневых тонах, - Но ты неплохо поняла мой вкус, - улыбнулся он, опускаясь на диван, - Что дальше? Полагаю, нам следует хоть как-то объяснить людям объединение компаний... Кстати, я так и не придумал название, - он обижено нахмурился, и девушка весело рассмеялась, - Что? Или у тебя есть идеи?"
  "Дон, несомненно, очень умен, - медленно произнесла Зоя, приближаясь к нему и опускаясь на подушки у его ног, - Дон наделен таким... мужским, - она снова не сдержала улыбку, - Проницательным и дальновидным умом, что вблизи себя... дон не видит совершенно ничего!"
  И она рассмеялась еще звонче и веселее, посмотрев в лицо мужчине. Странно, но он совершенно не сердился и продолжал улыбаться, любуясь ею.
  "Итак?"
  "Все просто... Мы объявим о нашем браке. Я, таким образом, не смогу оставаться в том же статусе, что и ты, и ты примешь командование, - объяснила Зоя без малейшего стеснения, - Но, между нами, - добавила она с лукавой улыбкой, - Ты ведь этим не злоупотребишь, а?"
  "Как раз думал, как бы этим злоупотребить, - нахмурился Родриго, сталкивая ее с подушек, и добавил очень сердито в ответ на возмущенный возглас девушки, - То есть, ты, кроме карт, ничего не заметила?!"
  Недоуменно оглядевшись кругом, Зоя впервые обратила внимание на то, что должно было броситься ей в глаза еще при входе. Изумрудно-зеленое шелковое платье, украшеное изумительной вышивкой, лежало на широкой кровати, разглаженное, должно быть, так осторожно и заботливо... На нем не было и складочки.
  Приблизившись к кровати, девушка взяла платье в руки и замерла.
  "Ведь в такой одежде здесь выходят замуж? - сердито поинтересовался Родриго, обернувшись к ней, - Я сомневался насчет цвета, но... ты ведь любишь зеленый? Там еще капюшон... раз уж ты без этого никак... И я договорился с кадием... Надеюсь, послезавтра тебя устроит..."
  "Но... мы же ни слова не говорили об этом, - пробормотала Зоя растерянно, - И... наш договор... он не требует соблюдения подобных... церемоний," - вздохнула она, глядя на платье влажными глазами.
  Кувшин и бокалы со звоном покатились на пол со столика, когда Родриго вскочил на ноги.
  "Зейнаб! Разве это похоже на договор?! - выкрикнул он в лицо оторопевшей от неожиданности девушке, - Не знаю как у арабов, но у испанцев это похоже на предложение руки и... будь оно не ладно... сердца!"
  Платье с тихим шерохом упало к их ногам.
  "Я думала, у испанцев это выглядит несколько иначе, - растерянно улыбнулась Зоя, обнимая мужчину за шею, - Но, так и быть, сойдет..."
  И они оба рассмеялись, наконец, вполне осознав, насколько нелепо прозвучал весь их разговор.
  ...............................................................................
  ...Эдвард Рейд отодвинул бумаги и устало вздохнул.
  Эдвард Рейд вздыхал нечасто. Он был солдат, он был слуга Империи - народа и короля, но... Именно сегодня, почему-то, ему вздыхалось и вздыхалось с самого утра... так тяжко, будто весь мир обрушил на него свое бремя.
  Виндзли легче - он всегда может свалить самую мерзкую и отвратительную работу на него. Он, собственно, и теперь так поступал. Наверное, сейчас он уже при дворе. Докладывает об успехах в колониях!
  Желчно усмехнувшись, Рейд бросил взгляд на часы и налил себе полный бокал рома. Плевать, что пить еще рано! Сейчас они все будут здесь.
  И, действительно, не успел он сделать и глотка, как в дверь без стука один за другим вошли мрачные английские офицеры... мрачные настолько, что Рейд, даже не поздоровавшись, сразу налил им выпить и бутылку оставил на столе.
  "Надеюсь, это не последняя," - произнес Льюс Скар, опускаясь в кресло, и залпом осушил свой бокал.
  Оро, Долорес и Марино последовали его примеру.
  "Это не последняя, - ответил Рейд, выставляя на стол перед ними еще две бутылки рома, - Пейте... если вам станет легче от этого... И расскажите, как все прошло".
  "Разве ты не читал докладов? - усмехнулся Льюс ядовито, - Все прошло отлично! Мы помогли Исмаилу, разгромив их суда подчистую!"
  Остальные просто молча пили. И Эдвард Рейд впервые видел этих людей такими. Хотя за корсарами "La via de libertad" они охотились уже не первый год, но лишь сегодня их лица были такими, словно...
  "Ненавижу себя!" - выдохнул Диего и, взяв полную бутылку со стола, зажмурившись, стал пить прямо из горла.
  Он пил долго. Он, определенно, намеревался осушить ее в одиночку, но Льюс не позволил Эдварду помешать ему.
  "Пусть пьет, - бросил Маттис мрачно, - Напьется - и хоть на время забудет обо всем".
  И он налил себе еще.
  Эдвард Рейд обвел мужчин изумленным взглядом. Когда приказ на истребление корсарской компании "La via de libertad" поступил из Сент-Джеймса три года назад... даже тогда они не столь бурно переживали это.
  Опустившись в кресло напротив Льюса, Рейд заглянул ему в лицо.
  "Что случилось?" - спросил он.
  Но Льюс промолчал.
  "Сейчас... Оро напьется и расскажет!" - откликнулся Маттис с горькой усмешкой.
  Рейд поставил на стол еще две бутылки и устроился в кресле, внимательно глядя на офицеров.
  "Скажите хотя бы, почему капитаны Роя не с вами? - произнес он, наконец, когда молчание стало уже невыносимо, - Они... ранены?"
  "Их - нет! - стукнув пустой бутылкой по столу, ответил Диего, и, к своему изумлению, Эдвард увидел слезы в глазах этого опытного офицера, когда-то - корсара, - Нет их, нет Серхио Абисмо и нет старика Суэртэ! - выкрикнул Диего, швырнув бутылкой в портрет короля за спиной Рейда, - Из всей знаменитой абордажной команды Родриго Сангре остались только он и я!"
  Эдвард Рейд даже не обернулся, чтобы посмотреть на портрет монарха. Он и так знал - Оро попал, и портрет безнадежно испорчен теперь. Но - теперь - это уже не имело никакого значения.
  "Когда мы расставались с ними, то договорились не держать зла друг на друга, если нам придется убить, - продолжал Диего тихо, низко склонившись к коленям, - Но за все эти годы... мы ведь так и не встретились, а было столько рейдов... ведь могли же мы и не встретиться никогда? - жалобно спросил он, - Так почему... в год, когда моему сыну, его внуку, исполняется двенадцать... я должен был убить человека, ставшего отцом моей жены? Он... вырастил Химену... Он же только ради этого женился на донне Лусии... ради ребенка... и ради детей он ушел с Опалино... и - убит!"
  "Мы пустили ко дну пять шебек и корвет, - тихо проговорил Габриэль Долорес, когда он замолчал, - "Indomito", - уточнил он погодя, - Мы уничтожили основной офицерский состав в бою, но и сами потеряли многих. Ты слышал... а из английских офицеров не выжил никто. Мы взяли в плен немногих, но некоторые из тех, кто попал к нам, рассказали интересные вещи. Тебе лучше послушать их самому. И тогда ты решишь, стоит ли поощрять лорда Виндзли в его стремлении выслужиться такой ценой..."
  "Он хочет сказать - нам повезло! - произнес Маттис, поднимаясь, и поставил на стол пустой бокал, - "La via de libertad" уже давно не просто часть Бу-Регрегской республики... это республика... или монархия, как хочешь, - усмехнулся он, направляясь к двери, - Во всяком случае, там есть король, королева и наследник престола... В Англии с этим сейчас проблемы, да?"
  И он вышел, даже не закрыв за собой дверь. Оро последовал за ним.
  Закрыв дверь и налив Скару и Долорес еще рома, Рейд снова сел в кресло и внимательно посмотрел в темные лица офицеров.
  "Кровавые доны? - произнес он приглушенно, - Так это не берберийские сказки?"
  "Если верить тем людям, что попали к нам в плен, это вполне реально, - ответил Габриэль мрачно, - Влияние дона распространяется в глубь материка, в Ливию и Мавританию, меньше - на территорию Туниса. Даже турки, при всей агрессивности их военных наступлений, ничего не могут поделать с этим. И, уж точно, бессильны мы или берберы... Они уходят с моря, Эдвард, и уводят своих людей, и эта политика напоминает многим Лоренцо Медичи Великолепного, а другим - Пророка... Если у нас или Исмаила есть шанс обезглавить их - то это лишь на море, потому что они до сих пор поддерживают берберийских корсаров из Сале. На суше отследить их передвижения уже невозможно..."
  "Хочешь сказать - бросают корсарство? - Рейд недоуменно нахмурился, - Но почему - так? Почему не пойти на договор с одним из монархов..."
  "А что даст им монарх? - усмехнулся Габриэль, - Право служить себе? Право убивать и быть убитым во имя свое? Нет... Руй не согласился бы на столь унизительную сделку. Стать монархом самому - это другое дело, - улыбнулся он, - Дать своим людям золото и свободу - это похоже на него... И... Маттис верно сказал... больше для них нет пути назад. Султан никогда не простит им урон, что они нанесли ему и Людовику, да и сам Людовик тоже. В Марокко или Франции их ждет только виселица. А другие монархи... Скажи мне, Эдвард, ты бы желал иметь строптивого вассала намного умнее и богаче себя? - усмехнулся он, - Вот то-то и оно! Ладно, капитан Скар расскажет остальное. Отпусти меня, Эдвард. Этих двоих надо нагнать пока они не натворили бед," - и он поднялся на ноги.
  "Хорошо, до завтра, - сказал Рейд, оборачиваясь к Льюсу, - Ну, капитан Скар? Ты довольно выпил уже, чтобы начать говорить?" - спросил он сурово.
  И смолк, взглянув на нетронутый бокал на подлокотнике кресла офицера.
  "Вполне, - откликнулся тот, переставив бокал на стол, - Ты ведь прочитал мое донесение. Больше мне нечего добавить. Но мне хотелось бы знать заранее... планы лорда Августина относительно "La via de libertad". Намерен ли он продолжить эту охоту?"
  "После сегодняшнего вряд ли я это буду советовать, - ответил Рейд серьезно, - Пей, Льюс, и в твоей груди бьется точно такое же сердце как у всех остальных... Это тяжелые времена для Империи. Тратить силы на истребление чужих врагов... нет. Пусть и Людовик, и Исмаил, и испанцы в Сеуту и Мелилье сами разбираются с "La via de libertad"... тем более, раз они так сильны... раньше я не предполагал, что их столь много... Это хоть немного отвлечет Францию от ее притязаний в Европе..."
  "Ты мыслишь на государственном уровне! - усмехнулся Льюс и сделал глоток, - Как всякий слуга Империи, да?"
  "Да, мы не можем позволить себе расслабиться, - улыбнулся Эдвард устало, - Даже если нам очень больно. Возвращайся к жене и детям, Льюс. Считай, что ты получил отпуск после, - он не сразу решился произнести эти слова, - Удачного рейда... И передавай от меня привет Армелии и Энтони, и малышке Зое. Прощай".
  "Прощай, Эдвард, - улыбнулся Льюс, пожимая ему руку. И уже в дверях он остановился на мгновение и, обернувшись, сказал печально, - Пленные рассказывают о маленьком доне... и что в последний бой кровавая донна снова вышла с ребенком под сердцем. Интересно, она много их потеряла в море?"
  Дверь за ним закрылась, и даже шаги офицера давно стихли в коридоре, а Эдвард Рейд все еще сидел с бокалом рома в руках, слыша лишь его последние слова.
  Прошло шесть лет... Сколько раз за эти годы та, которую прозвали кровавой донной, выходила в море с мужем, нося ребенка под сердцем? Скольких из них она так и не родила? Но... легендароный галион "Bella" - "El ama del viento de mar" и легендарная шебека "El vagabundo" - "No pertenezco a nadie" были неразлучны словно супруги... а супругов, повенчанных на небесах, на земле может разлучить лишь одно.
  ...Султан давно уже не участвовал в сражениях, но в этот раз он сам повел корабли в бой. То был особый бой для него. Судьба империи, которую он создал с таким трудом за все эти годы, решалась в нем.
  К берегам Рабата Мулай Исмаил привел огромный флот, и он знал: такую атаку корсарам Бу-Регрегской республики не выдержать. Он знал это наверняка, как и то, что они обязательно вступят в этот бой на стороне его врагов. Они не предадут своих клятв. Ан-нахид их никогда не предавала.
  Не обращая внимания на предупреждения офицеров, он наблюдал за боем с палубы своего галиона. Он привык видеть как идут ко дну суда и гибнут люди, и это не пугало его.
  Свистящие ядра, дымящиеся корабли, треск ломающихся мачт и проклятия, проклятия, проклятия на всех языках Средиземноморья... Ничто не привлекало внимания султана, кроме великолепного галиона, идущего во главе двух десятков отличных кораблей.
  Он шел так красиво - рассекая волны высокими бортами, создавая облака едкого дыма выстрелами из крупнокалиберных орудий, какие мало какой король мог себе позволить установить на корабле в таком количестве... круша суда неприятелей... Была ли то та самая "Bella" или другой корабль, перенявший ее имя? Ведь прошло столько лет... Не важно. Важно то, что стремительная словно птица шебека "El vagabundo" вклинивалась в бой рядом с ней... и словно два демона они несли смерть и разрушение врагам.
  Не важно те ли это корабли или другие. Важно то, что их капитаны - те самые. Опасно прищурившись, султан жестом подозвал капитана галиона и отдал приказание.
  Он довольно смотрел на то, как корсары топят его суда. Теперь все пойдет иначе.
  ...Очередной залп стал роковым для "Мирабель", и, накренившись, корабль пошел ко дну. Дон бросил на него прощальный взгляд. Прощай, Алехандро... И еще несколько солдат-мулатов без дыхания упали у его ног. Они не получат так просто их жизни! Они заплатят за каждую в десять, в сто раз большую цену!
  "Вы утонете в крови, выродки!" - остервенело прорубаясь сквозь живую стену солдат, выкрикнул мужчина.
  И в тот же миг услышал, не смотря на весь этот адский шум кругом, - свист абордажных крюков, взлетевших с галиона султана... "El vagabundo" брали на абордаж. И Родриго слышал даже сквозь крики и шум, как ломаются борта прекрасной шебеки, как кричит от боли и ненависти сердце ее капитана.
  "Твари! Твари! Не прощу! - орудуя двумя саблями, женщина отбивала атаки солдат, встречая их у самого борта, - За борт ублюдков!"
  "Как прикажешь, донна!" - рассмеявшись, молодой корсар успел отразить еще одну атаку и упал на палубу с перерезанным горлом.
  Резко развернувшись, донна успела отправить в ад еще одного солдата и выпрямилась, прямо глядя в глаза своему новому противнику, готовая принять бой.
  И словно не было никого вокруг в это мгновение.
  И словно не было ни криков, ни стонов, ни выстрелов.
  И словно лишь они вдвоем - на тонущем корабле - в мире, утопающем в крови братоубийственных войн.
  Женщина отбросила одну саблю. Усмехнувшись, мужчина сделал шаг ей навстречу. Он просто хотел разглядеть ее хорошенько сейчас - перепачканную в крови, потерявшую в бою свой черный никаб, с растрепавшимися волосами, которые она теперь так коротко стригла, что они не доставали ей и до лопаток.
  Она стала несколько плотнее или это... Султан усмехнулся и, сделав еще один шаг, нанес удар. Кровавая донна легко отразила его и выпрямилась снова, усмехаясь азартно и опасно ему в лицо... и людям вокруг, отступавшим назад против воли, казалось почему-то, что эти двое - с их темными опаловыми глазами - отражения друг друга. Можно ли убить свое отражение?
  Сабли со звоном ударились еще и еще раз, и снова и снова противники отскакивали, даже не раня друг друга. Это было утомительно.
  "Прими решение, дочь, - улыбнулся Исмаил весело, - Сдайся, если ради своей победы ты не готова убить отца!"
  И он напал снова. Женщина отскочила, щурясь от боли. Впервые он ранил ее.
  "Я приняла свое решение много лет назад! - ответила она, отражая очередную атаку, - И оно останется неизменным! Изменяешь слову лишь ты, отец!"
  Родриго не мог больше драться в полную силу. Бой на шебеке отвлекал все его внимание. Господи! Аллах! Или как Тебя там! Разве Ты не видишь этого? Как Ты это допускаешь?!
  "Проклятый испанец!"
  Родриго даже не ощутил удара, потому что в тот момент клинок Исмаила полоснул Зою по животу. Она могла защититься. В той ситуации она могла убить первой... она не стала убивать.
  ...Даже не постучав, молодой араб влетел в комнаты капитана и, остановившись у занавесей, отгораживающих спальню, заговорил быстро и возбужденно.
  "Капитан Луц! Скорее! Капитан Виенто собирает всех в главном доме! Пришли вести из Рабата!"
  Открыв глаза, Ясмин улыбнулась мужу.
  "И как доны?" - весело спросила она, поднимаясь и пытаясь нашарить одежду.
  Но Нико почему-то уже хмурился и одевался очень спешно.
  "Доны не вернулись, - ответил корсар, - Мы разбиты, сеньора".
  Ясмин на мгновение замерла, широко раскрыв глаза, не в силах произнести ни слова. Но она быстро пришла в себя.
  "Проклятье! Проклятье! Проклятье! - скатившись с кровати, натягивая то, что попалось под руку, бормотала она, - Донна! Донна! Я же говорила!"
  И, полуодетая, она уселась на полу, уткнувшись лицом в колени, не в силах остановить поток слез.
  "Донна!"
  Николас опустился на корточки рядом с ней и ласково обнял ее за плечи.
  "Не плачь, - прошептал он ласково, - Еще ничего не известно. Даже Мулай Исмаил... он не такой изверг, чтоб убить дочь, верно? Может быть, новости не так уж плохи? Не плачь. Я скоро!".
  И он выбежал из комнаты, на ходу застегивая перевязь с оружием.
  Ясмин вытерла слезы и поднялась. Верно. Нико прав... Может, они потребуют выкуп или еще что? Исмаил не может не знать насколько они богаты. Нужно пойти к Микаэле и успокоить ее. Она, наверное, тоже плачет, а ей нельзя. И, решив так, Ясмин Луц подошла к зеркалу и стала быстро заплетать косу.
  ...Нико Луц соврал жене. Все капитаны, бывшие в порте Беджая, соврали своим женам в тот день. Они отлично знали - и уже давно, - что нужно султану Исмаилу. И они знали: он не остановится ни перед чем.
  Когда массивные двери зала совещаний закрылись за последним, самым молодым капитаном Беджаи, только в этом году получившем корабль, все взгляды устремились на Антонио Виенто. Никогда и никому раньше не приходилось видеть его столь мрачным.
  "Думаю, всем все ясно? - произнес капитан, и его голос прозвучал непривычно жестко, - Доны еще живы, но Мулай Исмаил не оставит им жизнь. И, не узнав ничего от них, он пройдет со своим флотом вдоль всего побережья. По сведениям шейха Мансура, договор с турками и испанцами уже заключен. Им тоже выгодно избавиться от нас".
  Некоторое время Антонио молчал.
  "Итак, - произнес он, наконец, - Я, Луц и Тарик остаемся здесь. Остальные в срочном порядке готовятся покинуть порт. Жителей тоже нужно вывести пока. Мы примем бой, - словно в ответ на гневные взгляды юных капитанов добавил он, - Но никому не известно, чем он окончится. Поэтому наш долг сохранить жизни людей. Насреддин, тебе мы доверяем своих жен и детей, - сказал он, обернувшись к мужчине, - И жизнь юного дона. Иди и собери его пока, потом зайдешь снова. Ильхам, Иса, - обернувшись к капитанам, продолжал Антонио так, будто к этому дню он был готов уже многие годы, - Вы со своими людьми выведете жителей восточных и южных кварталов в глубь страны, а оттуда отправитесь в Эджеле. Там вы сможете переждать некоторое время, но, если ситуация станет опасной, перебирайтесь в Ливию. Люди шейха встретят вас по пути. Ильхам, объяснишь все людям и зайдешь ко мне. Дальше вы, парни, - он улыбнулся, посмотрев на юных капитанов, - Ваш путь в Скикду. Скорее всего, султан наведается и туда, поэтому... Тарик объяснит вам все. И, когда закончите с приготовлениями, жду вас всех, - окончил он свою речь твердо, - Луц, на минутку".
  ...Никто не слышал, о чем говорили эти двое, стоя у окна. Взяв Беджаю, генералы Исмаила не вытянули из них и слова. И с этих пор следы корсарской компании "Путь свободы" теряются... Они выдержали ровно пятнадцать лет, и те, кто родились за это время и после на берегах Магриба, уже не могли быть связаны с корсарами даже теоретически. Это были мирные люди - торговцы и ремесленники, рассеявшиеся множеством городков на побережье и материке... свободные люди, жившие честно и независимо и никогда не расстававшиеся с оружием.
  ..............................................................................
  ... "Проходи! Что ты топчешься у порога! - сердито обросил султан, проходя в свои покои, - Ты мой наследник теперь... эта бестия оказалась такой же упрямой как мать," - пробормотал он невнятно.
  Юноша не понял его слов.
  "Мы можем продолжить пытки, повелитель," - предложил он нерешительно.
  Усмехнувшись, Исмаил отдернул покров и шагнул за него.
  "Бесполезно, - услышал наследник, - Они не скажут ничего... Проходи. Почему ты стоишь там?"
  "Но... султан запрещает входить за этот покров," - пробормотал юноша.
  "Я уже сказал: ты унаследуешь власть после меня! Входи! - гневно приказал Мулай Исмаил, - Твоя сестра никогда не страдала излишней почтительностью... Тебе бы тоже не помешало".
  Отдернув тяжелую ткань, наследник шагнул за покров и огляделся. На самом деле, он с детства мечтал узнать, что султан скрывает за этими занавесями. Но это оказалась обычная комната с простым диваном и столом, на котором стояло темное испанское вино. Однажды наследник пробовал такое, и оно ему очень понравилось.
  "Будешь? - усмехнулся Исмаил, разливая вино в два бокала, - В детстве... лет в двенадцать... твоя сестра обпилась этим вином и возненавидела его! - он рассмеялся до слез, - Пей, оно хорошо, когда в меру. Ну вот, ты видел их пытки, - продолжил он, сделав глоток, - Как тебе?"
  Молодой человек недоуменно посмотрел на султана. Что значит: как? Кровь, грязь... ну, пытки, одним словом.
  "Сядь, - приказал султан, - Ты унаследуешь власть и должен уметь разбираться в людях. Ты видел пытки и прежде... Но видел ли хоть раз такие пытки?"
  "Они были жестоки," - тихо произнес наследник.
  Досадливо поморщившись, султан отставил бокал.
  "Не в этом дело! Они были и дольше и ужаснее других, но эти двое не сказали ни слова! Вот в чем дело! Я пытаюсь показать тебе нечто важное, показывая их долгую смерть, - султан помолчал, - Люди сдаются - силе, страху или деньгам, не важно... для каждого человека есть нечто, что заставит его сдаться. Поэтому не бойся таких людей. Они слабы - и ты их сломаешь. Но таких, как твоя сестра и ее муж - бойся. Они и сами могут сломать тебя. Сегодня я позволил Фазлу-Идрису бен Али навестить их. Я знал, что он попытается передать им яд, - глаза наследника расширились от изумления, и султан невесело усмехнулся, - Да, он любит свою названную сестру. Он захотел облегчить ее страдания. Быть распятой - это больно, - он снова усмехнулся и произнес жестко, посмотрев сыну в глаза, - Они оба отказались. Они не приняли легкой смерти, потому что их люди не получат ее. Понимаешь? По глазам вижу, что нет! - рассмеялся султан, - Ты не был в Танжере. Не был еще ни в одном бою. Ты лишь видел пытки... Пытки - это когда ты всевластен над беспомощным. Не сила, а слабость. Сила... Ты увидишь ее завтра. И тогда мы поговорим еще. Ступай".
  Султану тяжело было принять мысль о том, что кто-то, кроме ее потомков, примет власть после него. И даже называть его сыном...
  Поклонившись правителю, юноша хотел уже выйти, когда его взгляд упал на картину, висящую на стене напротив дивана.
  Прекрасная женщина в темном платье сидела в кресле султана в его кабинете, глядя на художника усталыми темно-синими глазами. И только эти глаза...
  "Повелитель, - пробормотал юноша потеряно, - Это ведь..."
  "Ан-нахид Ирэм, мать твоей сестры, - откликнулся султан с улыбкой, такой печальной, словно он до сих пор тосковал по этой женщине, - В ее последний год".
  Поклонившись еще раз, наследник вышел. И до самой ночи он ходил по дворцу сам не свой. Он все никак не мог понять - почему... почему отец, за всю жизнь ни разу не назвавший сыном его, рожденного законной супругой, называет дочь наложницы его сестрой? Почему он так говорит о ней и ее матери, словно ему жаль, словно он тоскует... словно он предпочел бы отдать ей трон. Наследник остановился, глядя в сад, пораженный этой мыслью. Ей или ее ублюдку от этого испанца! Иначе зачем были все эти пытки - столько дней! И, если б они сказали правду...
  Быстро развернувшись, наследник направился в темницу.
  ...Женщина сидела на сыром полу, скованная по рукам и ногам. Она, действительно, была опасна, он сам видел это, и поэтому наследник остановился в дверях.
  Услышав его вопрос, она кроваво усмехнулась и подняла на него заплывшие от побоев глаза.
  "Если б я сказала правду, братец, разве ты б не прикончил племянника, как отец прикончил брата в борьбе за трон? - произнесла она медленно. Палачи выбили ей почти все зубы, - Так, малыш? Поэтому успокойся. Ни я, ни Родриго не откроем ни имени, ни места, где находится наш сын... Предпочитаю знать, что он жив, чем, что он султан. Султаны... так быстро умирают".
  "Ты... чего бы ты хотела перед смертью?" - произнес юноша медленно, отводя взгляд.
  В это мгновение он понял, о чем говорил ему султан днем.
  "Скажи - как мой муж?" - спросила она, даже не задумавшись.
  Наследник отступил к двери. Да, это правда, они могут сломать... Они в цепях более свободны, чем он в ожидании трона.
  "Если хочешь, я схожу к нему," - произнес он тихо и быстро вышел.
  Женщина склонилась к коленям и, обняв их руками, едва слышно застонала. Ее ребенок! Но нужно держаться. Они не могут позволить себе еще больший позор. А позора, большего, чем слабость перед врагом, не может быть.
  Наследник вернулся нескоро.
  "Вот, - он подошел совсем близко и протянул ей клочок ткани, - Он передал это... Он все спрашивал о тебе и задержал меня. Но он в порядке, - и, уже открыв дверь, он снова обернулся к пленнице, - Теперь я понимаю, почему одну тебя отец называет своим ребенком".
  Едва он вышел, женщина развернула ткань и, поднеся ее к свету, кое-как проникавшему сквозь высокое узкое оконце, прочла строки, написаные кровью, должно быть... брольше здесь нечем было писать. Она перечла их множество раз, она выучила их наизусть... а когда от слез она не могла уже ничего видеть, Зейнаб бинт Ан-нахид Ирэм, жена Родриго Сангре, упала на мокрый пол и взвыла так безнадежно, что страже снаружи стало страшно.
  ...Наутро, идя на казнь, она сжимала этот клочок ткани в кулаке и твердила упорно, как - она знала это! - твердил он все эти дни:
  Я люблю Вас так, как кровь
  Любит лезвие навахи;
  Как зазубренный топор
  Любит казнь вершить на плахе;
  Я люблю Вас словно цель,
  Что стрела найдет в полете;
  Я люблю Вас как тот день,
  Где Вы кровь мою прольете.
  
  У ворот Мекнеса собралась огромная толпа. Когда эти преступники будут распяты, их побьют камнями и - это будет весело! Так казалось некоторым. Но большинство людей почему-то отводили взгляды от изувеченных пленников, не в силах смотреть им в глаза.
  На казни присутствовал сам султан. И он был столь милостив, что сказал преступнице несколько слов. Это было почти отпущение грехов...
  "Назови мне место, где вы спрятали моего внука, и он станет править после меня, - произнес султан едва слышно, остановившись рядом с женщиной, - Я здесь, сейчас отменю казнь. Слышишь, Зейнаб? Ты можешь спасти своего мужа и, - он кивнул на ряды виселиц, - Всех их. Разве они не были верны вам?"
  "И поэтому я останусь верной им тоже, - откликнулась та невозмутимо, - И не выдам тебе их жен и детей, отец. И нашего сына не выдам тоже. Я не желаю ему твоей власти, отец, - добавила она с улыбкой и тут же поморщилась от боли, - Но я желаю ему нашей свободы, что мы познали," - улыбнулась она снова, преодолевая боль.
  Мулай Исмаил обернулся к мужчине.
  "Ну, а ты? - усмехнулся он, - Впрочем... Для моей дочери не могло быть лучшего мужа! Ты упрям, как осел, испанец!"
  "Ну да, - усмехнулся тот, весело сверкнув единственным теперь глазом, - Упрямство - достоинство ослов. Но ведь - достоинство, тем не менее!"
  "Кажется, в Европе это называют шутками висельника," - нахмурился султан.
  И Родриго снова усмехнулся.
  "Кажется, нас собираются распять?"
  "Не раньше, чем вы увидите их смерть!" - бросил султан и отошел.
  Доны обернулись к виселицам.
  Их люди, шедшие с ними во все бои, некоторые - в течение многих лет, - будут казнены сегодня такой позорной смертью! Зоя зажмурилась, чтоб сдержать слезы досады, и Родриго обнял ее за плечи, привлекая к себе.
  "Держись, родная. Ты же донна!" - прошептал он.
  "Смотри, - произнес султан, обернувшись к наследнику, когда тела казненных забились в конвульсиях, - Смотри: они не отводят взгляд. Запомни это, и, если тебе придется умирать вместе со своими людьми, поступи как они. Это - признак отваги и уважения. Так ведут себя те, кто ведут за собой тысячи".
  "Я запомню," - едва слышно откликнулся тот, подавляя приступ тошноты.
  Казнь донов далась ему еще тяжелее. Никогда раньше ему не приходилось видеть распятие от начала до конца. И это было ужасно. Но ужаснее всего было то, что эти двое улыбались до тех пор, пока еще что-то осознавали.
  Им разрешили проститься, и Родриго шагнул к Зое, намереваясь обнять ее, но та отступила назад.
  "Постой. Дай сказать, - произнесла она, - Ты ведь написал мне стих. Так трогательно. Я сложила ответ, и обидно было бы..."
  "Читай уже!" - прикрикнул на нее палач.
  И, глядя в глаза мужа, женщина прочла так, что слезы выступили даже на глазах палачей:
  Я люблю тебя так, что моря и горы
  Неизмерно малы для моей любви.
  Я люблю. И пускай мы расстанемся скоро,
  Только раньше - молю тебя! - не уходи!
  Не вини меня в слабости - я стану сильной.
  Не гони меня прочь - я хочу быть с тобой.
  И пускай, где мольбы и слезы бессильны,
  Будет смерти сильнее моя любовь!
  Стилет упал на землю у ног пленника,и по толпе прошел изумленный шепот.
  "Откуда? Когда? Как?"
  "Теперь - обними меня, любимый! - улыбнулась Зоя и прошептала, обвив руками его шею, - Не бойся. Они будут бросать камнями. Мы очень скоро потеряем сознание и даже не почувствуем боли!"
  "Я люблю тебя, люблю тебя, люблю, - повторял Родриго отчаянно, уткнувшись лицом ей в волосы, - Я буду любить тебя вечно!"
  "Нет, любимый, - рассмеялась женщина, - Там нас ждет вечная разлука... Ты ведь так и не уверовал по-настоящему, значит, попадешь в другой рай".
  Родриго невольно рассмеялся.
  "Об этом не волнуйся. Может быть, у мусульман и христиан разный рай, но ад, определенно, один, а мы попадем именно туда!"
  "Это... здорово!" - рассмеялась Зоя в ответ.
  И, глядя на них, султан тоже смеялся. Он смеялся до слез.
  ...Через полчаса все было кончено. Донна не соврала мужу - их убили камнями, и сознание они потеряли очень рано, поэтому, наверное, не испытали большой боли.
  И, сидя в своей потайной комнате, глядя на портрет кровавой принцессы Сале и поглощая одну за другой бутылки дорогого испанского вина, Мулай Исмаил долго еще смеялся - до слез, - вспоминая эту нелепую казнь. Самую нелепую в его жизни.
  И лишь иногда он хмурился, вспоминая тот первый день, когда Зейнаб пришла в себя после ранения и узнала о смерти девочки.
  "Ты не смогла убить меня ради своей цели, даже ради своего ребенка. Ты проиграла, дочь, - сказал он ей тогда, - Поэтому - сдайся".
  И она ответила, усмехаясь совсем как Ан-нахид в тот первый день в Фесе: "Нет, это ты проиграл отец. В этом и есть разница между нами. Я не убью отца, что бы ни было. А ты - убил свою внучку... и убьешь дочь, так? Поэтому я не сдамся никогда. Наш с Родриго сын будет свободен. Но ты не бойся. Я взяла с него слово... такое, какое сама дала матери лет... в восемь: что бы ни случилось, я не причиню вреда тебе, своему отцу. И он... не станет мстить деду. Он - из рода Идрисидов, не Алауидов!"
  И она отвернулась от него и закрыла глаза.
  Глупая девчонка! Вспоминая это, султан хохотал до слез...
  ............................................................................
  ...Начало восемнадцатого века ознаменовалось многими жестокими войнами и в Европе, и в колониях. Хорошо было хотя бы то, что с пиратством в Карибском море, кажется, было покончено. Да и на побережье Магриба оставались только какие-то крохотные, совершенно незначительные, порты. Туда можно было направить и неопытных капитанов, вроде Родриго Оро и Энтони Скара. Во всяком случае, лорд Виндзли думал так. И никакие протесты Рейда лорд в этот раз не принимал.
  "Что такое, Эдвард? - смеялся он над страхами офицера, - Никогда не считал тебя паникером, а тут..."
  "А тут речь идет совершенно об особом случае!" - выпалил Рейд возмущенно.
  Но лорд лишь отмахнулся от этих слов. Тоже, компания "La via de libertad"! Один захудалый кораблик! Даже такие мальчишки справятся с ними.
  ...Отплевывая соленую воду, Энтони все еще не мог поверить, что они остались живы после этого боя. Нападение корсаров было таким дерзким! Но их капитан явно не рассчитал силы... ко дну пошли оба корабля.
  Родриго склонился к другу.
  "Ты как?"
  "Нормально... А нас... вынесло?" - недоуменно поинтересовался тот, откашлявшись.
  "А вас - вынесли! - раздался над ним молодой насмешливый голос, - Англичане! Удивляюсь на вас! Идти в наших водах, да еще так нагло... Вот где бы мне теперь добыть корабль? Эй, парни! - крикнул он кому-то в сторону, - Хорош сушиться! Идем искать шхуну!"
  "Да, дон!" - послышалось в ответ.
  Родриго внимательно посмотрел на того, кого пираты называли доном.
  Этому парню было не больше восемнадцати, может быть, даже меньше, но он обладал, похоже, просто бесконечной наглостью и самоуверенностью.
  Отжимая длинные черные волосы, корсар смотрел на товарищей веселыми карими глазами, и в их глубине плясали задорные огоньки.
  "Ладно, англичане, поднимайтесь. Нас пятеро, значит, какую-нибудь захудалую шхуну мы уже можем увести! - заявил он, - А там - наберем людей, добудем кораблик и - жди меня, старушка Беджая!"
  Родриго и Энтони переглянулись и разом поднялись на ноги.
  "Да ты кто такой, вообще, что так указываешь офицерам королевского флота?!" - воскликнули они хором.
  Парень оглянулся на них, даже не остановившись.
  "Мое имя - Руй Сангре, - ответил он весело, - Но вы можете уже называть меня доном!"
  
  P.S. Считается, что конец средиземноморскому пиратству пришел в начале девятнадцатого века, так что у этих троих впереди еще целая вечность.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"