Малухин Сергей Сергеевич : другие произведения.

Повесть про ведьмочку и ведьму

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Повесть про ведьмочку и ведьму.
  
   Есть в Нетландии место, куда не ступала нога человека. Это место - гора Блудберг в окрестностях города Солом. С трёх сторон гора имеет высокие обрывистые склоны сложенные тёмно-бордовым габбро и красной глиной. Восточный склон не обрывистый, но такой крутой и так обильно покрыт зарослями ежевики, барбариса и тамариска, что сам чёрт сквозь них не продерётся. На вершине горы Блудберг есть довольно обширная и ровная поляна, вся усеянная большими кочками. В этих кочках живут ведьмы. Обитают ведьмы здесь уже давно, много веков, с тех пор, когда Нетландия по указу короля Альфреда Святогрешного приняла христианство и отреклась от древнего знания.
  1. В одну из ясных полнолунных ночей в небе над горой Блудберг показалось чёрное пятнышко. Оно быстро росло, снижалось и вот на кочкарную поляну опустилось некое существо на новенькой метле "от кутюр". Тот час же все кочки растворились и оттуда выглянули ведьмы, вооружённые гнилушками. "- Новенькая!" - дружно сказали ведьмы и прибавили в гнилушках света. И точно: перед ними была молоденькая ведьмочка, довольно высокая и довольно стройная для колдуньи. На её плече сидел крупный пушистый кот дымчатой масти с яркими жёлтыми глазами. Одета ведьмочка была странно: цветастое платье, очень короткое (выше колен!), без единой заплаты или пятна и в такой же пёстрый короткий передничек. Лицо у неё тоже было не ведьминское - щёчки с ямочками, алые губки в полуулыбке, белые ровные острые зубки, карие выразительные глаза. А нос совсем какой-то не такой - некрупный, беленький, и даже не крючковатый, а прямой. Но больше всего удивляла причёска новой ведьмы - не спутанные седовато-бурые космы, а густая роскошная грива настоящих волос, причём ярко-синего цвета!
  Вперёд вышла самая старая ведьма, жившая на этой горе с незапамятных времён. Все звали её Мшанка. Внешность у неё была самая ведьмачья: длинное, до самых пяток обветшалое платье, неизвестно какого фасона и не стиранное, по меньшей мере, лет сто и такой же передник. На лице выделялся длинный загибающийся к подбородку хрящеватый нос, почти закрывающий впалый безгубый рот. Хрящеватые уши походили на крылья летучей мыши. Лицо густо покрывали омерзительные бородавки. Портрет её дополняли всклокоченные и неопрятные седые с прозеленью космы, едва прикрытые маленькой шапочкой с ушками неопределённого бурого цвета. Вытянув вперёд костлявый и кривой указательный перст, Мшанка обратилась к новенькой ведьме:
  - Ты кто такая, суматоха тебя побери?! Как посмела ты, негодница, нарушить покой честнЫх ведьм?! Да мы тебя задушим твоими же потрохами и съедим без соли и перца, посыпав перхотью с твоих волос!
  Но молодая ведьмочка оказалась не из робких. Аккуратно поставив своё помело на стояночный тормоз, она отряхнула от пыли передничек и повернулась к Мшанке.
  - Не тарахти, бабуся! Я такая же ведьма, как и вы все. зовут меня Тина. Я окончила Холера-Язва-Лихоманочную академию и меня по распределению прислали на ваш пригорок. Буду у вас жить и работать, повышать уровень злодейства в здешней окрУге. А то, до высших сил дошли слухи, что вы тут совсем обленились, замшели, погрязли в лихоимстве и лихословии, а настоящих злодеяний людишки давно от вас не видели!
  - Ну, вот ещё! Прилетела молодая да ранняя. С каких это пор яйца курицу учат? А сама-то ты много знаешь? Фря из Академии! Просвети нас, тёмных, чему там вас в Академиях учат? Давай, а ну, покажи!
  Ведьмы сгрудились поближе, предвкушая забаву. Мшанка ухмыльнулась злорадно и втихаря сложила под передником из пальцев фигу: - посмотрим, ягинька, что ты сейчас сможешь наколдовать! Тина раскинула руки и медленно закружилась на месте, бормоча длинное заклинание. Потом остановилась, вынула из кармашка передничка щепотку серого порошка и раздула его с ладошки. Порошок превратился в пушистые хлопья, разлетелся по всей горе и осел вниз. И моментально кочки, кусты покрылись красивыми крупными цветами! Тина испугано ойкнула, кот на её плече выгнул спину и зафырчал, брезгливо отряхивая лапы. Ведьмы в испуге и ярости кинулись вырывать и вытаптывать неуместные здесь цветы. И
  только Мшанка радостно загоготала и довольно потёрла рука об руку.
  - Сейчас, сейчас! Я покажу вам натуральное злодейство! - торопливо выкрикнула Тина.
  Мшанка опять быстро сложила под передником фигу. Тина скороговоркой проговорила новое заклинание, из своей большой сумки достала другой порошок, уже зелёный, и бросила его в сторону более пологого склона холма. Тотчас среди колючих кустов появилась ровная гладкая тропинка вниз на равнину, а гирлянды светлячков украсили и осветили её ярким светом. Ведьмы в ужасе закричали, узрев такую напасть, и уже хотели спасаться бегством. Но кот проворно соскочил с плеча ведьмочки и с быстротой молнии промчался по тропинке туда и обратно, сметая её своим пушистым хвостом. Когда он сбегал вниз - за его хвостом тропа исчезала. Когда бежал наверх - за ним стеной вновь вставали кусты, ещё гуще и колючее прежних. Довольная Мшанка хохотала громоподобно:
  - Ох, удивила! Ох, потешила! А мы академиёв не кончали, такие чудеса не делаем! Всё по-старинке, всё по сурдинке злобствуем! Улетай-ка ты отсюда подобру-поздорову! Не нужны нам такие ведьмы!
  - Да подождите же, дайте, я ещё разок попробую! - взмолилась Тина. Кот опять вспрыгнул на плечо хозяйки и наставил, подозрительно, один жёлтый глаз на злорадствующую Мшанку.
  Тина поспешно достала из сумочки толстую тетрадку в змеиной коже и зачитала новое заклинание. Мшанка хотела вновь сложить фигу, но вдруг её длинный ноготь застрял в дырке передника. Тина дочитала заклинание и остановилась, забыв, что же надо делать дальше. А над кочкарной вершиной холма уже повис слабосветящийся призрачный круг и стал увеличиваться, набухать. Тогда кот опять встрепенулся, вспрыгнул на голову ведьмочке и цвиркнул сквозь зубы своей слюной в этот светящийся круг. Круг точно лопнул. На вершину холма брызнул целый дождь, целый ливень из крупных зелёных квакающих лягушек. Ведьмы радостно завопили и бросились ловить и собирать лягушек. Они собирали их во всё, что имели и что под руку попало: в сумки, в вёдра, в кастрюли, в передники, в карманы, себе в рот. Набрав себе таким образом нежданного угощения, ведьмы одна за другой скрывались в своих кочках. Этим они также давали понять, что среди них поселится новая товарка. И вот на вершине горы остались только Мшанка и Тина с котом. Старая ведьма была вне себя от досады: мало того, что ей не удалось поставить маленькую зазнайку на место, так ещё и не удалось поймать ни единой лягушки! Ни одной такой свеженькой, такой жирненькой, такой скользяще - пищащей лягушёночки! Но хитрая злодейка на это не подала и вида, а улыбаясь своей самой омерзительной улыбочкой, сказала ведьмочке:
  - Сю-сю-сю! Драгоценная моя, замшевая! Как это ты ловко разыграла нас, позабавила! И какое славное лакомство преподнесла в подарок! Мы принимаем тебя в свою колонию. Можешь творить зло в нашей округе. А я лично, лично - понимаешь?, возьму над тобой шефство и буду тобой руководить!
  - Не надо мной руководить! Вот этого я не люблю. Терпеть не могу ничьих подсказок и поучений - я и сама всё знаю!
  - Тю-тю-тю, торопливая моя! Погоди, поживи среди нас, позлобствуй с моё. Ты убедишься, что тебе есть ещё чуму учиться.
  - Вот ещё! - фыркнула Тина.
  - Ладно, потом договорим, - коварно уступила Мшанка. - Пора тебе устраивать жильё. Пойдём, я тебе покажу славную кочку, большую, замшелую. (И в придачу рядом с моей! - добавила ведьма в сторону).
  Кочка понравилась и Тине:
  - Что ж, сойдёт! Буду здесь обитать!
  - Давай я тебе помогу квартирку оборудовать, - опять влезла Мшанка. - Я знаю, что куда ставить, что куда класть. Вот у себя я всё разложила по полочкам, развесила по палочкам, расставила по "фэншуЮ". Я и тебя научу.
  - Да не надо меня учить! Оставьте меня в покое! Идите Вы ... к своему "фэншуЮ"!
  Мшанка обиделась, с досады вырвала себе самый длинный и кривой зуб и ещё твёрже решила отомстить Тине. Отомстить коварно, зло, быстро!
  Так и стала жить на горе Блудберг новая ведьма. Днём она отсыпалась, готовила еду и
  зелья в своей кочке. Смотрела часами на паутинную сеть, гадая по ней, читая узоры, мечтая. А ночью она, как и все ведьмы улетала на работу в сёла и города людей, сеять там зло и творить разные чёрные дела.
  
  2. Все думают, что кочка - это просто кочка. О, это далеко не так! Даже обычная болотная кочка служит обиталищем для тысяч живых существ, средой обитания для тысяч растений. А если к кочке приложить немного колдовства, то она станет целым миром. В такой кочке и поселилась Тина. До неё здесь уже жила ведьма, но забросила своё жилище по неизвестной нам причине.
  Кочка была обширная. По краям располагались различные помещения: прихожая, спальня, кладовая простая и кладовая колдовская. В центре находилось большое круглое помещение ведьминой кухни с большим очагом, обложенным камнями и с круглобоким медным закопченным котлом для приготовления колдовского варева. Стены и кровлю, а также окна и двери этого "дома", составляли сухие и зелёные травы, росшие на кочке. Когда ведьме было нужно - они раздвигались и открывались, в противном случае - смыкались и скрывали абсолютно всю внутренность. Жилище было заброшено довольно давно, и когда Тина впервые вошла в него она увидела здесь лишь грязь, паутину, плесень, объедки и прочий мусор. Чтобы привести кочку в жилой вид требовалось немало потрудиться! Тяжело вздохнув, Тина сняла с плеча кота и опустила на пол. Кот недовольно заворчал, брезгливо отряхивая от пыли лапы:
  - Опять я должен первым входить в жилище? Ну, как всегда! Помогла бы хоть, Тина!
  - Иди, иди, поработай, лохматик! А я пока слетаю, подою тебе молочка от бешеной коровы. А если у тебя чего не получится - так и быть, доделаю за тебя!
  Тина взмахнула помелом и улетела к ближайшей деревне, напевая по дороге свою любимую песню "Я к тебе прилечу на метле", сочинённую её подругой по Академии ведьмочкой Фетиньей.
  Когда она перед первыми петухами вернулась на Ведьмину поляну, кот уже сидел возле кочки и старательно умывался обеими лапами.
  - Всё уже сделал? Умница! Ты самый замечательный кот на свете! - Тина склонилась и поцеловала его между ушками.
  - Ф-фу! Девчачьи нежности! - притворно ужаснулся кот, но на его широкой морде расплылась меховая улыбка.
  - А вот тебе и молоко! - ведьмочка поставила перед ним глиняный полный кувшин. При свете бледнеющих предрассветных звёзд жидкость в кувшине матово, опалово-маслянисто засветилась. Кот, от предвкушения любимого лакомства, блаженно сощурил свои жёлтые глаза.
  - А-ах, а пахнет-то как вкусно! - Тина втянула носиком воздух. - Ты и постряпать успел? Милый, ещё раз милый!
  Ведьмочка вошла в кочку и на миг остановилась, привыкая к внутреннему свету. Все помещения жилища сияли чистотой. Здесь даже стало довольно уютно. В прихожей были аккуратно развешаны плащи и мантильи, расставлена обувь. В кладовых по полочкам стояли банки и склянки, мешочки и горшочки, редко полные, чаще пустые, которые предстояло со временем заполнить. В спальне постель ведьмы была тщательно вытряхнута, взбита, застелена свежими травами, сверху наброшено одеяло из шкурок морских свинок. Тина с удовольствием вдохнула пряный запах болиголова и белены и прошла на ведьмину кухню. Там тоже был полный порядок: посуда вылизана и расставлена и развешана по местам, пол подметён, камни очага очищены от сажи и грязи. В самом очаге ровно горел небольшой бездымный костерок.
  Появился кот. Шёл он на задних лапах, а в передних бережно нёс кувшин с молоком. Его морда счастливо лоснилась, с усов свисала жёлтоватая пенка.
  - Ну как, хорошо? - поинтересовался он.
  - Хорошо, да не совсем, - буркнула Тина. - Вернее всё плохо! Ты почему мою запасную метлу так поставил - ветками книзу? Сколько раз тебе говорила, что её надо ставить ветками кверху! Это же тебе не какое-нибудь берёзовое погоняло, а "фирмА", понимать надо! А почему мои "сушки" не развесил? - ведьмочка указала пальцем на кучку связок различных сушёных трав и тварей, аккуратно сложенных у стены.
  - Но, мяу, Тина, я же не достаю до потолка!
  - А ты подпрыгни! Хвостом махни и подпрыгни! - съязвила Тина. - Ладно уж, сама развешаю. Есть давай!
  Кот метнулся за очаг и через мгновение появился снова. На широком деревянном блюде он нёс открытый грибной пирог. Тонко раскатанный прожаренный корж покрывала чУдная корочка из зелёного сыра, ветчинки, паслёна, кореньев и украшали крупные кусочки ярко-красных грибов.
  - Мой любимый, с мухоморами!! - захлопала в ладоши Тина. - Когда же ты успел их набрать? Ты чудо, усатенький!
  - Да вот, нашёл парочку. Тут недалеко росли, - скромно отозвался кот.
  - Давай, я и тебе отломлю кусочек?
  - Нет-нет! Ты же знаешь, я не люблю галлюциногенов. Лучше молочка мне налей в блюдце, а то морда в кувшин не пролазит.
  Тина налила коту полную миску молока. Плеснула и себе в чашку. Она ела грибной пирог долго и с удовольствием. Кот же, быстренько вылакал своё молоко, улёгся на полу возле миски и замурлыкал свою любимую песню:
  - О, крыши ночны-ые! О, трубы печны-ые! О, звё-ёзды, которых не сче-есть!
  Тине это скоро надоело и она рявкнула:
  - Прекрати свои завывания! У тебя же нет ни голоса, ни слуха, а пытаешься петь! Уши вянут!
  Кот обиженно сверкнул жёлтыми глазами, вскочил и мягкими шагами пошёл вылизывать посуду. После ужина Тина почистила свои чудесные белые зубки корешком шалфея, умылась лосьоном из майской росы, настоянной на лунном свете, и отправилась спать. Помыв посуду и убравшись на кухне, кот немного постоял, прислушиваясь к тишине за стенами кочки, к тихому дыханию своей хозяйки. Потом он легко, как пёрышко, вспрыгнул на кровать и улёгся в ногах ведьмочки.
  
  3. Вскоре для ведьмочки потянулись дни и ночи, заполненные чёрной работой и бытовым колдовством. Казалось, все оставили её в покое и никому больше, в целом свете, нет до неё дела. Но одна колдунья, ближайшая соседка, её не забыла и ничего не простила.
  Мшанка решила зло отомстить Тине за её непокорность и стала следить за ней, втихомолку готовя какую-нибудь каверзу.
  Тина сначала ничего не подозревала, но однажды, вернувшись раньше времени с работы, застала старую ведьму закрывавшую заклинаниями дверь её собственной кочки.
  - Что ты здесь делаешь, старая карга?! - налетела на неё ведьмочка.
  - Ничего, золотая моя! Совсем ничего, бриллиантовая! Иду мимо, смотрю - кочка раскрытая. Думаю, Тиночка по-рассеянности оставила. Решила помочь. Кстати, как поживаешь, красавочка? Не помочь ли какой гадостью, подлостью ли?
  - Вашими проклятьями поживаю! И довольно! Идите, Мшанка, к себе и не суйтесь в мои дела!
  - Хи-хи-хи! Куда уж мне древней да необразованной в ваши дела вникать. Уйду-уйду!
  И ехидная ведьма потрусила восвояси, волоча за собой старую облезлую метлу с расколотым древком.
  В жилище Тины чувствовалась чужая вонь, её вещи были переворошены, склянки и горшки переставлены. Вернувшийся после хозяйки домой кот долго ходил по кочке кругами, брезгливо отряхивая лапки. Ничего не пропало, но было крайне неприятно и ведьмочка послала на вредную соседку небольшое, но чувствительное заклятие. Мшанка не смогла сама от него освободиться и взмолилась о пощаде. Тина сняла заклятие и в свою очередь потребовала от старой ведьмы дать обещание не вредить больше ей. Та поклялась и даже сделала вид, что жуёт кусок глины поднятой из-под ног.
  Но уже на следующую ночь, когда Тина полетела в деревню подоить чёрную корову, вдруг во мраке хлева она увидела два светящихся красных глаза.
  - Тьфу, тьфу, тьфу! Сгинь, ведьма! Опять Вы, Мшанка? Сколько же будете за мной подглядывать?
  - Хи-хи-хи, въедливая моя! Да и не подглядываю я - любопытствую просто. Кстати, чтоб ты знала, это моя корова - и я её дою! Так что это ты, Тиночка влезла в мой хлев, а не я в твой. Проваливай-ка, подобру-поздорову!
  Частная собственность ведьмы - это святое. Теперь уже Тине пришлось уходить, зажав метлу под мышкой. Она улетела на другой конец деревни к другой чёрной корове. Однако, нужного животного ведьмочка в том хлеву не нашла. Вот, вроде вот это корова - и морда, и рога - всё сходится. Но она белая, как молоко!
  Тина в сердцах хлестнула корову помелом по боку. И вдруг на её шкуре появились
  чёрные полосы! Корова была перекрашена! Ведьмочка стала спешно отмывать животное, поскольку доить даже крашеную корову было нельзя. Но только она закончила свою работу и взялась за вымя уже натурально чёрной коровы, как закричали первые петухи. Тина в сердцах
  топнула ножкой и, едва сдерживая слёзы, улетела домой, так и не сделав в эту ночь ни одного чёрного дела.
  Свежий предутренний воздух немного остудил её, сгладил досаду. Тина подлетела к обрывистому склону Блудберга и решила немного "покувыркаться". Ну и что, что уже почти светло? Ну и что, что её могут увидеть? Да плевать на всех: и на "иных", и на людей! Она свободная ведьма и будет делать то, что ей захочется!
  Быстрый полёт, с виражами, с фигурами высшего ведьминского пилотажа, подчас опасными, холодящими кровь, но веселящими душу, окончательно развеял её плохое настроение. А, плевать! Ну и что, что сегодня ничего не получилось? Будут ещё и другие ночи, и она сделает всё, как надо и ещё не раз обставит и Мшанку и других прочих!
  Уже в хорошем настроении Тина летела к своей кочке и пела песенку, сочинённую одной из ведьмочек в Академии:
  - Я к тебе прилечу на метле.
   Удивлённо откроешь ты рот:
  "- Неужели она на метле?
   Ну, и ведьма! Ах, как ей везёт!"
  
  
  4. Наступили июньские короткие ночи "макушки лета". Тина всё больше времени проводила дома занимаясь хозяйством, совершенствуясь в колдовстве, в гаданиях. С Котом она тоже часто играла: в карты, в "угадайку", в "чудесный луг" и многое другое. Или просто слушала сказки, которых тот же Кот знал великое множество.
  Как-то, светлым тихим вечерком, едва они с Котом позавтракали и собирались в 1001 раз сыграть в "простофилю", случилось чрезвычайное происшествие, перевернувшее их однообразную жизнь. Ровный оранжевый костерок в камине вдруг вспыхнул зеленоватым цветом и рассыпался на миллион разноцветных искорок. В жилище ведьмочки, перебивая привычный болотистый запах, повеяло озоном и перечной мытой. Корешок мандрагоры, подвешенный над входом, встрепенулся, потянулся, открыл глаза и проскрипел дисканом:
  - Динь-дон, динь-дон! Встречай гостей!
   Тина радостно вскрикнула и одним движением руки отворила кочку. Тут же рядом с ней материализовалась пышнотелая женщина с неимоверно добрым и прекрасным лицом. Одета она была в красно-белое платье, всё в кружевах и оборках, делающее свою владелицу похожую на красно-белое облако или на огромный клубок сахарной ваты. Резко выделялись чёрные волосы, уложенные в роскошную причёску и украшенные бриллиантовой диадемой.
  Ведьмочка склонила головку, со своими неприбранными и уже почти потерявшими синий цвет волосами, сделала книксен и сказала, едва скрывая бурную радость:
  - Здравствуйте, дорогая тётушка Персефона Аидовна!!
  - Здравствуй, здравствуй, милочка! Ну, встречай меня, привечай, угощай! Да рассказывай: как ты здесь устроилась?
  Тина усадила гостью на мягкий замшелый пень, заботливо пододвинула под ноги низенькую скамейку. Затем снова раздула в очаге огонь, наполнила свежей водой чайник и бросила в него пригоршню чайного сбора для ведьм, желающих омолодиться.
  Из тёмного угла, куда он вначале спрятался, вышел Кот. Мягко ступая на прямых лапах он подошёл к гостье, стал тереться о её ноги и что-то замурлыкал воркующим баском.
  - А, Феликс! Рада видеть тебя, серенький! Ну, как вы тут - рассказывай!
  Но Тина недовольно махнула на Кота грязноватым полотенцем:
  - Брысь отсюда! Что ты там собрался рассказывать? Я сама расскажу тётушке всё... что надо.
  - Не трогай его, Тиночка! Он хороший, только немного... а ладно! И он мой крестник. Это ведь я, когда он жестоко просчитался в своём волшебстве, спасла, превратила его в кота и отдала тебе. Надеюсь, он тебя не разочаровал?
  - Да нет, - с неохотой призналась ведьмочка. - дело своё знает. Помогает. Но уж очень своевольный и постоянно лезет, куда не просят! Да ладно, что мы говорим всё о нём? Расскажите о себе, дорогая тётя! Как поживают мои кузины: Ириадна, Прозерцина, Иокастра?
  - Ах, весь последний месяц мы были в страшных хлопотах. Завтра Иванов день - самая
  весёлая ночь года! Будет Большой бал на Светлом лугу, игрища, костры... Словом много всего - не перескажешь! Ах, Иванова ночь - это надо видеть, это надо чувствовать! - тётушка закатила глаза и замолчала. Но через пару секунд она встрепенулась и сказала с доброй улыбкой:
  - Ты, Тиночка, спрашивала о моих дочерях? Я их немного опередила, но и они хотят тебя навестить. Открой дверь!
  Не прошло и минуты как внутри кочки появились, одна за другой три молодые волшебницы. Они были одеты в псевдогреческом стиле, в белые с золотом длинные хитоны, с высокими причёсками украшенными цветами и разноцветными переливающимися змейками. И они были очень красивые. Такие красивые, что у Тины, при их появлении, перехватило дыхание.
  Первым новых гостей встретил, конечно же, Кот. Он снова вышел из своего угла, распушил хвост, и важно прошелся перед волшебницами.
  Ириадна всплеснула руками и воскликнула:
  - Ах, ах, какой миленький!
  Прозерцина тонкой рукой погладила по мягкой спинке.
  Иокастра, незаметно для других, дёрнула за хвост. Кот фыркнул, отскочил, и улёгся у ног Персефоны Аидовны.
  Кузины бросились друг другу в объятия, стали щебетать и наперебой восторгаться. Феликс отвернулся от этих девчачьих нежностей, прищурил глаза, но ушки навострил. Он явственно различил в их дружеских и приветливых словах, оттенки превосходства и снисходительности светлых волшебниц, и нотки едва прикрытой зависти в словах его хозяйки.
  - Ой, как бы я хотела попасть на бал! - не сдержавшись, заявила Тина. - Жаль, что ведьмам туда путь заказан...
  - Ну, уж, заказан! Если мы тебе поможем - ты будешь на балу, - усмехнулась Иокастра и подмигнула сёстрам...
  - Мы дадим тебе наши дары! - улыбнулась Прозерцина.
  - Да, поможем, поможем! - запрыгала и захлопала руками Ириадна. - Мамочка, можно?
  - Можно, золотце, - кивнула головой Персефона Аидовна и улыбнулась неземной улыбкой. - Я такая добрая, что не могу никому ни в чём отказать!
  Кот встал с пола и хотел что-то мяукнуть, но тётушка, случайно, наступила ему на хвост, и он юркнул опять в свой угол.
  Волшебницы окружили Тину и начали колдовать. Иокастра наколдовала кисейное платье модного желтовато-зеленоватого цвета, воздушное, всё в рюшках, оборках и воланчиках. Прозерцина подарила кузине туфельки их кожи морского удава на невысоком сплошном каблуке, лёгкие, удобные для танцев на траве. Она же рассыпала по лифу платья Тины стразы: блестящие фиолетовые пентаграммочки. Ириадна преподнесла родственнице новую метлу, такой модели, какая принята у "светлых". Ручка была позолоченная, каждый прутик тщательно отделан и покрыт узорами, а все вместе они были перевязаны тонкой и очень прочной хрустальной бечёвкой.
  Когда кузины расступились и оглядели Тину, то дружно издали возгласы восхищения. Ведьмочка выглядела как настоящая луговая фея, свежая, цветущая. И она была, возможно, даже красивее их. Теперь уже в их взглядах проскальзывала ревность. Но молодая колдунья ничего не заметила. Ей и самой понравилось быть в новом облике.
  Отстранив дочек, к ней подошла и сама Персефона Аидовна. Она поправила платье на её плечах, затем провела своей полной белой рукой по голове Тины. От этого прикосновения в волосах ведьмочки заблестели переливчатые искорки. Фея осталась довольна волшебством.
  - Неплохо, совсем неплохо! - одобрила она. - А вот и от меня подарок.
  Фея взмахнула волшебной палочкой и на лице Тины оказалась светло-зелёная вуалетка, скрывающая верхнюю часть лица. Ей всё было отлично видно, но никто извне не смог бы
  узнать ведьмочку. Она стала совершенно неотличима от прочих добрых волшебниц. Кузины захлопали в ладоши, а тётушка сказала:
  - Вот, теперь совсем замечательно. Теперь не стыдно показаться на "светлый" бал.
  Помни, деточка, мою доброту!
  - Ой, я Вам так обязана, тётушка! Не знаю, чем я смогу отблагодарить Вас и любезных
  кузин!
  - То-то же. Я знаю, что ты добрая девочка. М-м-м, я смотрю, ты этим летом уже хорошо поработала. Набрала много травушек и корешков...
  - Тётушка, ой, да берите всё, что Вам надо! Я с радостью!... А когда мы вылетаем на Иванову поляну?
  - Ммм? Вылетаем? - переспросила Персефона Аидовна, укладывая в свою волшебную сумку большущую связку корней. - Что ты, что ты, детка! Мы с дочками слишком важные фигуры, чтобы с нами прилетела никому не известная молодая вед... волшебница! Главное, милочка, что и ты попадёшь на бал!
  - Прилетишь одна, Тиночка! - вставила Прозерцина.
  - Наряд у тебя есть, - добавила Иокастра.
  - И метёлка! - похлопала в ладоши Ириадна.
  
  
  5. Тётушка Персефона Аидовна с дочерьми исчезли с горы Блудберг едва только начало светать и все ведьмы, закончившие свои ночные хлопоты, легли спать. Тина же улетала на праздник "чистой силы" в конце дня, Иванова дня, самого длинного дня в году. Её провожал только кот. Он ходил кругами вокруг ведьмочки, топорщил усы да недовольно фыркал, выражая своё неудовольствие. Но с ней не просился, знал, что энимоморфным тварям на балах быть не положено.
  Тина была вся радостно-возбуждённая, вся в предвкушении праздника и бала, и новых знакомств. На радостях приласкала кота:
  - Ну, что ты, серенький? Не волнуйся за меня! Ничего плохого со мной не случится. К тому же там будут тётушка с кузинами - не дадут меня в обиду. И наконец. Я и сама не маленькая, тоже кое-что могу! Всё будет хо-ро-шо-о! Понял? - Тина слегка щёлкнула кота в курносый кожистый нос. - А я тебе что-нибудь вкусненькое привезу. Ну, мне пора. Будь!
  - Ча-ао, Ти-ина! - мяукнул Кот и выгнул спинку, распушил хвост, когда ведьмочка вскочила на свою новую вызолоченную метлу.
  Метла тонко взвизгнула, набирая обороты, затем мягко и легко, без рывков, поднялась в небо, шустро взяла заоблачную высоту. Блеск её позолоченных хворостин создавал эффект "солнечного зайчика" и полностью скрывал летящую среди дня ведьму от любопытных глаз. Не прошло и часа, как Тина опустилась на уединённой поляне в излучине Марша - тихого речного потока. Со всех сторон поляна была окружена топкими болотами и густым лесом. Здесь же было прелестное, уютное местечко: мягкая ровная трава, полевые цветы, живописные зелёные кусты. Солнце садилось на западе за далёкие горы.
  Тина припарковала свою метлу у большого дуба на опушке леса, придав ей форму молодого побега. Затем, оправив платье и опустив вуалетку, она вышла на поляну. На ней было уже довольно много разного чуднОго народа: дриады и сатиры, русалки и лешие, свилы и оборотни, волшебницы и ведуны, и много- много всякого другого. Никем не узнанная, ведьмочка не спеша прошлась по поляне, разглядывая присутствующих и ловя их ответные взгляды: восхищённые и заинтересованные мужских существ, недоверчивые и завистливые женских. Несколько в стороне, подле большой ветлы у реки, она заметила нарядных тётушку Персефону Аидовну с дочками и толпу поклонников вокруг. Сама же Тина к ним подойти не решилась, не зная как себя вести в таком обществе.
   В ожидании ночи и начала бала, присутствующие развлекались, как могли: гуляли в одиночку, парами или группками, играли, танцевали, музицировали. Внимание ведьмочки привлекло нежное звучание флейты. Она подошла к небольшой группке светлых божеств. В центре её стоял молодой сатир, обнажённый по пояс, мускулистый, со светлой кучерявой бородкой и карими выпуклыми глазами, и играл на семитрубной деревянной флейте. Тина прошла между наядами и дриадами и встала напротив музыканта. Сатир заметил её и скосил один глаз, выглядевший лиловым при закате, опушённый красивыми ресницами. Доиграв свою мелодию, он коротко раскланялся со зрителями и подошёл прямо к ведьмочке, бережно прижимая свирель к груди.
  - Я вижу, Вам понравилась моя незамысловатая мелодия и скро-омное исполнение? Позвольте представиться: Ромэ-эо! - проблеял он и низко склонил свою кудрявую голову с небольшими красиво изогнутыми рожками. - Я из благоро-одной семьи Мон-Шер-Трели. А Вы, должно быть, принцесса заморских эльфов? Вы вся така-ая ... така-ая необычная и прекрасная, что у меня нет слов! Следующую мелодию, которую я сочиню, я посвящаю Вам! позвольте узнать Ваше имя, о, Несравненная!
  - Меня зовут Т... Тающая, - не растерялась Тина. - И я, увы, не принцесса. Я простая начинающая волшебница. Впрочем, здесь я проездом, - вздохнула она. - Мы, наверное, больше никогда не увидимся.
  - Нет-нет, не говорите так! Таю-ющая! Какое прекрасное имя! Моя флейта отныне и навсегда будет каждый день петь это имя! И я непременно разыщу Вас, где бы Вы ни были, и спою и сыграю только для Вас! Впрочем, у нас и сегодня впереди целая ночь! Хотя она и самая короткая в году, но самая весёлая и бесшабашная! Вашу руку, Принцесса, веселье начинается!
  Тина подала руку Ромэо, и они, весело смеясь, побежали к центру поляны, где старые фавны уже разжигали Ивановы огни - большие и яркие костры. В светлых июньских сумерках эти костры не столько освещали, сколько затеняли и укрывали пространство поляны и кружева подлеска.
  Ведьмочка забыла обо всём: кто она такая, что она здесь чужая. Тина в жизни своей столько не смеялась, не танцевала, не слышала столько комплиментов и любовных песен, как в эту ночь. Они с Ромэо и со всем волшебным народом прыгали вокруг костров, пили медовые, пьянящие соки трав - и веселились, веселились вовсю! И лишь редкие летние звёзды из глубины неба смели наблюдать эту вакханалию, этот бал добрых светлых существ на сокровенной поляне на берегу задумчивого, тихого Марша.
  Присутствующие время от времени парами или квартами удалялись в прибрежные кусты или в чащу ближнего леса, чтобы отдохнуть от танцев, от безудержного веселья и набраться лирического настроения. Вот и Ромэо, улучил минутку между танцами, и увлёк Тину за собой, подальше от общего веселья. Смеясь и поминутно целуясь, они перебежали луг, где сатир мимоходом нарвал большой букет цветов и подарил ведьмочке. По шаткому мостику перешли ручеек, поросший осокой и камышами, приток Марша и вошли под сень тёмного леса. Лес был старый, даже древний, настоящий пережиток реликтовых веков. И сколько он всего пережил, увидел, услышал - не перечесть - от бурь и ураганов до нежнейшего любовного шёпота. И он был обитаем, его населяли многие существа, которым не осталось места в других районах Нетландии. То тут, то там мелькали светлые тени и тёмные силуэты, пролетали дУхи и призраки, мигали таинственные огоньки. Да и многие деревья были живыми, могли видеть и разговаривать. Но никому не было дела до двоих влюбленных. Ведь любовь - она же естественна, как сама природа!
  Ромэо и Тина сели на корнях старого дуба, широко распустившего над землёй свои толстые нижние ветви. Сатир веером расстелил взятый из рук Тины букет и быстро и умело смастерил роскошный летний венок. Негромко напевая любовную песенку, он увенчал благоуханным подарком свою подругу.
  Они сидели обнявшись, тесно прижавшись друг к дружке, смотрели на редкие летние звёзды, видневшиеся в прорезях листьев и Ромэо вполголоса читал Тине свои только что сочинённые стихи: "... не смотря в лицо, от страсти млеешь..." А ведьмочке уже хотелось в объятьях сатира испытать всю силу любовной страсти, слиться с ним, стать частицей природы, частицей этой дивной, этой чародейской ночи!
  Тела влюблённых сблизились так, что Тина почувствовала сквозь лёгкую ткань хитона своей трепещущей грудью жёсткие волосы на горячей груди Ромэо. Она приподняла вуалетку. Их губы раскрылись для блаженного поцелуя, прелюдии вспышки страсти - и тут...
  И тут, словно острые кошачьи коготки скребанули по сердечку ведьмы! Она со стоном выдохнула, открыла глаза и отстранилась от своего друга.
  - Что с тобой? Куда ты, Тающая?! - недоумённо вскрикнул сатир.
  Ведьмочка вскочила.
  - Мне это... мне надо... Я сейчас! - и она опрометью бросилась за дуб, за деревья, в сторону смутно виднеющейся поляны. Но возле густого, цветущего куста жасмина она нос к носу столкнулась с младшей дочерью тётушки Персефоны. Та поправляла здесь изрядно измятое праздничное платье и безнадёжно испорченную причёску.
  - А, это ты, - равнодушно сказала молодая волшебница. - Кстати, не помню, говорили мы тебе, что всё волшебство кончается с утром? С первым криком петуха ты опять станешь обычной ведьмой. Так что поторопись. Пока! - и она вышла из-за куста гордо неся свою растрёпанную головку.
  Тина потрясённо посмотрела ей вслед. Потом перевела взгляд наверх. Там погасли уже все звёзды и лишь одна, далеко на западе, посылала бледные лучики в стремительно светлеющее небо. Бежать! Надо бежать отсюда, из этой благоухающей прекрасной западни! Если светлые духи обнаружат её, ведьму на своей заповедной земле, они её истребят, размажут в пыль, испепелят! Никто не поверит, что она пришла сюда с добр... с невинными намерениями!
  - Тающая! Любимая! Моя принцесса! Где ты, отзовись! - звал из-за деревьев нежный и горестный голос Ромэо. Вскоре и он сам пробежал мимо, мягко топая своими копытами по густой лесной подстилке, сжимая в руке зелёный лоскуток прозрачной ткани - газа. Сатир не заметил её и убежал вниз по течению Марша. А Тина сидела на корточках под кустом цветущего жасмина и горько плакала в запачканный ведьминский передник. Когда же голос сатира затих вдали, она встала, повесила на ветку венок из полевых цветов, и побрела к своей метле...
  
  6. После Иванова дня Тина переменилась. Она стала задумчивой, раздражительной, иногда по ночам вообще не вылетала на работу, старательно избегала других ведьм. Да и другие обитательницы горы Блудберг, казалось, забыли о ней: живёт в своей кочке - и пусть живёт, как знает; колдует - и пусть колдует сама по себе.
  Вот только Мшанка никак не хотела оставить ведьмочку в покое. Встретив её на другую ночь после Иванова дня, она прямо сказала:
  - Фу-фу, что за гадостью от тебя пахнет? То ли светлым дУхом, то ли фиалками. А, вспомнила: так пахнет жасмин, цветок фей!
  - Я, это... упала. Случайно. Да что Вы всё меня обнюхиваете! Отстаньте от меня!!
  - А в Иванову ночь я хотела слетать, нарвать папоротников цвет - очень ценная штука. С ним можно столько зла сделать людишкам. Хотела и тебя взять с собой, поучить - ан тебя и нет! Уж и стучала и выглядывала - нет, как нет. И куда тебя черти унесли? Или не черти?
  - Не Ваше дело! - обрезала Тина. - И вообще: не суйте свой длинный нос в мои дела!
  - И-их, девонька, да кто ж кроме нас, старых ведьм, убережёт вас, молодых? Направит, подскажет? А ведь мне многое ведомо, и в этом мире и в том. Хочешь, к примеру, расскажу, где сейчас твой "король черв"? С кем, о чём думает? Правда-правда, без обмана! Я ведь в Нетландии первая гадалка. Дай руку!
  Тина поверила хитрым словам ведьмы, её убедительному голосу. Невольно потянулась к ней, выдав себя ясными синими глазами, и сказала:
  - Хочу! А Вы думаете...
  - Хо-хо-хо, думаю! Ведовство - это точная, конкретная вещь. Не то, что там какая-то, хм, "наука". Всё скажу! Только давай зайдём к тебе, а то... - Мшанка заговорщицки оглянулась. - Здешние ведьмы такие "выдерги", никому доверять нельзя!
  Тине очень не хотелось пускать кого-либо в своё жилище. Но отказаться теперь она не могла. Вздохнув, сотворила заклинание, и первая вошла в кочку. Старая ведьма сдвинула на лоб свою непонятную шапчонку, оскалила оба оставшихся зуба, изображая улыбку, и юркнула за хозяйкой. Оказавшись внутри, она первым делом обошла вокруг очага, сунула нос во все горшки и кастрюли.
  - Так, так... Зелье, варево, а это что за бурда? Ну и гадость, эта заливная ряска! Ага, давай к делу. Чтобы гадание удалось, ты должна мне отдать самое ценное.
  - М-м, а что, например? - осторожно спросила Тина.
  Ведьма подошла к стеллажу и сноровисто провела костлявой рукой по самой верхней полке. Взяв что-то оттуда, она быстро сунула предмет в рот, кусанула, и раскрыла руку. На грязной сморщенной ладони сиял небольшой жёлтый диск. Тина хотела что-то сказать и даже открыла рот, но смутилась, отступила назад, и прислонилась к мягкой, перевитой корешками, стене кочки.
  - Ага, настоящее золото! Редкая вещица в наших местах. Ты-а-лы-ер. Талер! О, и портрет на обороте. Король, что ли. Симпатичный мужчина, гордый, хм-м. Кого-то он мне напоминает? Ну-с, это сойдёт! Приступим.
  Ведьма важно уселась на единственный стул. Разгладила на костлявых коленях фартук и, сделав значительное лицо, достала из обширного кармана донельзя засаленную и обтрёпанную колоду карт. Тасуя карты, она гнусавым голосом забормотала:
  - 36 картей, 36 чертей! Скажите всю сущую правду. Скажите о даме Тине. Что у неё в прошлом, что на сердце лежит, что ждёт её впереди.
  И Мшанка ловко раскинула на своём фартуке веер из карт.
  - Та-ак! Прошлое твоё покрыто мраком. Хм-м, странно... Н-ну, лодно. Настоящее: на сердце у тебя любовь - ого! Влюблённая ведьма - давненько я такого чуда не встречала. Была у нас одна такая. Дай, дьявол, памяти: в тыщща, э, не помню, в каком году. И влюбилась-то, срам сказать, в бывшего человека, ставшего по любви к этой ведьме колдуном. Да злом-то это дело не кончилось...
  - Хватит, Мшанка! - ведьмочка ладонями прикрыла уши. - Не хочу ничего слушать. Гадай мне быстро и уходи!
  - Так я и говорю: твой "король" вроде и с рогами и на копытах, а чёрт ли он? Что-то не разберу. А-а, так он ищет с тобой свидания. Ага! Только вот дороги у вас разные. На его дороге никого не вижу. А у тебя стоит какая-то мелочь: то ли тварь болотная, то ли упокойник. Чёрт те что! Карты мои сегодня несут полную ахинею! Не-ет, прежде чем на будущее гадать надо их окропить чёрным воском. Дай свечу!
  - Нету у меня! И вообще, надоело мне твоё гадание, убирайся!
  - Как же "нету"? Я сама видела, - ведьма проворно встала, подошла к полке с горшками и разными мелкими вещами. Но на этой полке сидел кот, мрачно наблюдавший за настырной гостьей. Как только ведьма протянула свою руку, он быстрым движением цапнул её своими когтями.
  - Ай! Чего он дерётся! Брысь, пошёл, перевёртыш!
  - Оставь моего кота в покое, Мшанка! Я смотрю, ты в моей кочке хозяйничаешь, как в своей. Сама убирайся! И карты свои никчёмные забирай - врут они! Не люблю я никого, и меня никто не любит - я ведьма!
  - Как же, врут, - ворчала старая ведьма, собирая с пола рассыпавшиеся карты. - Не-ет, ты погоди! Я раскидывала на тебя: ждёт тебя трефовая дорога и трефовый интерес, а в конце пути пиковый король сулит тебе несчастье...
  - Да пошла ты, ворона старая! - Тина подскочила, вырвала из рук Мшанки колоду карт и бросила их в очаг. Огонь вспыхнул, засаленные карты занялись синим пламенем, и через секунду от них осталась только горстка пепла. - Вот где место твоим картам!
  - А-аххх!!! Да ты!!... Да мне!! Ну, держись, ведьмочка - я этого не прощу!!
  Старая ведьма обдала Тину уничтожающим взглядом и прошла сквозь кочку, прорвав в ней большую прореху. На лице ведьмочки отразились досада и смущение. Хотя Мшанка надоела ей своей назойливостью, открыто враждовать с ней Тина не хотела.
  Верный кот спрыгнул с полки и потёрся о её ноги.
  - Иди спа-ать, хозя-яйка. Не бойся, что-нибудь придумаем: ночь утра мудренее. А я пока всё приберу. Мя-аа!
  
  7. После случая в Тининой кочке, ведьма Мшанка решила, что пора наказать своевольную Тину. Она стала подговаривать против ведьмочки других обитательниц горы Блудберг.
  - Посмотрите, какая же она ведьма? - говорила Мшанка. - Она совсем не похожа на нас. Она нас позорит! Давайте наденем на неё "личину" - есть у меня одна, очень страшная. Она из кожи похороненной на болоте, вся покрыта язвами и бородавками. Стоит такую надеть и показать лунному свету, как она намертво присасывается. Вот такую на нашу Тиночку натянуть, гы-гы-гы! Она будет ей к лицу, гы-гы! Вы только помогите мне!
  И вот, в одну из ночей, когда Луна ещё не взошла, но ясное небо при бледнеющих звёздах предвещало приближение ночного светила, в кочку Тины поскреблась зловредная ведьма Кривела. Не входя внутрь, она заголосила у порога тонким мерзким голоском:
  - Ой-ой-ой, беда-то какая! Наша злая подруга Мшанка умерла! Ой, радость-то... тьфу ты, вот беда! Пойдём, Тиночка, оплачем нашу подлю... подругу. Она хотела тебя видеть... Ой, то есть, перед смертью просила.
  Тина, торопливо завязывая ведьминский передник и выбирая из кучки обуви новые башмаки, растерянно спросила:
  - Как же так? Я её вчера видела - бодрая, и с таким лицом, будто замышляет очередную гадость. Даже не верится...
  - Ой. И не говори! Мы и сами не ожидали, что она... То есть, готовила зелье, снимала пробу и поперхнулась недоваренной летучей мышью. Вот она, жисть наша ведьмачья, а-а-а! Ну что, собралась? Пойдём скорей! - Кривела сморщила своё личико, похожее на мордочку хорька, цепко схватила Тину за руку и потащила к кочке, где жила Мшанка.
  Кот неслышными прыжками догнал хозяйку и засеменил рядом, прикрываясь складками её длинной юбки, и стараясь быть незаметным.
  В жилище ведьмы было до жути тихо. Очаг, без единого живого огонька, был тёмен и холоден. Мшанка лежала на своём бесформенном лежаке непривычно прямая, со строгим лицом, с вытянутыми вдоль туловища руками. На её глазницах лежали две крупные, медные с прозеленью, монеты. Под головой была какая-то странная подушка, похоже кожаная.
  - Перед смертью она просила, чтобы ты, Тиночка, одна, то есть, посидела тут до часу, когда её будут хоронить. И ещё, по нашему древнему обычаю, ей надо положить в рот лакричный пряник. Вот этот самый. Сейчас я уйду и, как только за мной затворится кочка, опусти Мшанке в рот пряник. Затем садись подле неё и читай вслух "Некромагикон", вот этот. Так велела наша мёртвая... тьфу ты, то есть, ещё не мёртвая, а... а, какая? Короче, так сказала Мшанка. Ну, так я пошла!
  Кривела махнула заскорузлым передником и выскочила из жилища. Тина посмотрела на низкий потолок, со свисающими с него жирными белыми корнями, и ей стало не по себе: над телом ведьмы раскачивался и скалил острые зубы скелет крупной змеи. Чтобы немного рассеять страх ведьмочка заговорила:
  - Как она сказала? Сначала сунуть в рот пряник? Или сначала почитать книжку? У нас в Академии в "Некромагиконе" были цветные объёмные картинки. Интересно, есть ли в этом издании рисунки? Нет, всё-таки сначала надо дать пряник...
  - МяУ! А ну... - предостерегающе мяргнул Кот.
  - Ты думаешь? - усомнилась Тина. - Зачем ей прикидываться дохлой? Да и что она мне сделает? Хм-м. Ладно, быстро воткну пряник и отбегу за очаг - там она меня не достанет. Вот как же ей рот раскрыть? Где тут топор или хотя бы ножик?
  Словно желая помочь ведьмочке, рот Мшанки начал медленно открываться, обнажая два крупных, жёлтых, мощных, как зубья капкана, клыка.
  - О, очень кстати. Сейчас возьму пряник... Не мешайся, Пушистик!
  Но кот, опередив хозяйку, вспрыгнул на грудь ведьмы и провёл хвостом по её крючковатому, поросшему жёсткими волосьями и бородавками, носу.
  - Апп-чхи! - громогласно издала звук ведьма. Она содрогнулась всем телом так, что монеты на её глазницах подпрыгнули. Скелет змеи сорвался с потолка и упал на кота. Тот взвыл, будто змея вцепилась в его мужскую плоть, и выскочил из кочки. Кочка чмокнула, подобно открывшейся трясине, затем внутренние корни плотно стянули стены. Тина почувствовала, что от ужаса у неё поднялись волосы. Она осталась одна, в колдовской ловушке, в обществе зомбо-ведьмы. У ведьмочки задрожали руки, пальцы разжались, и она уронила лакричный пряник. А отверстый рот мёртвой Мшанки притягивал, заманивал в себя, требовал жертву! Не в силах отвести взгляд от лица покойницы Тина начала шарить руками по полу. Ей попалось что-то круглое и твёрдое, и она торопливо положила требуемое в притягивающий рот. Тонкая рука ведьмочки оказалась в этой ужасающей воронке. Огромные костяные зубы клацнули и хрустнули, перемалывая "пряник". Одновременно из-под головы ведьмы поднялось нечто омерзительное и стало приобретать черты...
  - Ой!! Ой-ёй-ёй! - вдруг завопила Мшанка и поднялась на лежанке. - Ой, мои зубы!
  Ведьма сплюнула в ладонь серый камень-голыш и один из двух остававшихся у неё зубов.
  - Ты что, дура? - обычным голосом спросила она, и страх у ведьмочки сразу прошёл. - Тебя, как нормальную пригласили в жилище к одинокой ведьме. Ну, может, пошутить я хотела. Может, красоты бы тебя лишила - так на кой ведьме красота, Га? Может, руку бы оттяпала, в шутку. Так при умелом колдовстве она отрастёт. Лет через 100 - 120. А ты что наделала? Мой распредпоследний зубик сломала, мерзавка! А ну, выметайся отсюда!
  Мшанка сделала замысловатый пасс руками, кочка растворилась, а ведьмочка кубарем выкатилась прямо на Ведьмину поляну.
  Отряхнув передник и пригладив рукой растрёпанные волосы, Тина встала и со всей уверенностью погрозила Мшанке кулачком:
  - Карга старая! Я тебе всё равно не верила, так и знай! Ведьма! Доморощенная...
  После этого Тина, довольная собой, направилась отдыхать к родной кочке, назло всем ведьмам громко насвистывая людскую песенку: "- За одни глаза тебя б сожгли на площади..."
  
  8. Поразмыслив на досуге, ведьмочка решила ещё больше проучить докучливую Мшанку, чтобы той не хотелось более шпионить. Тина припомнила проделки, которые они устраивали в Академии, и задумала повторить одну из них. Она набила набила старую мешковину прелой травой, перевязала её в нескольких местах, обозначив голову, руки, ноги и напялила на готовое чучело своё вышедшее из моды платье да ещё парик из обрезанного конского хвоста. Затем они с котом "усадили" чучело под кустом бузины, росшим напротив Тининой кочки, и облили его липкой смолой.
  На кота Тина несколько дней дулась, за то, что он бросил её одну в логове Мшанки. Кот ходил ещё тише обычного и несмело пытался убедить хозяйку, что сбежал он не из трусости, а отвлекая на себя, направленное на ведьмочку зло. Тина ему не верила и безжалостно смеялась над ним. Но готовя заговор против старой ведьмы, она поняла, что без кота ей не обойтись и они помирились. Для осуществления своего плана Тина выбрала ненастную ночь с низкими тучами, с мелким, совсем не летним, дождичком.
  С наступлением ночи Мшанка, по своему обыкновению, прокралась к жилищу ведьмочки разнюхать, что у неё новенького. И вдруг она буквально наткнулась на Тину, одетую во всё тёмное, сидевшую неподвижно в тени куста. В темноте только белели зубы ведьмочки в широко раскрытой ухмылке. Мшанка заповодила носом: что-то здесь не то, похоже Тина поджидала её. А вот рядом и Кот, зловеще сверкает жёлтыми глазищами.
  - Ах, Тиночка, красавица наша! - засюсюкала застигнутая врасплох ведьма. - И ты решила воздухом подышать? Прекрасная ночь, не правда ли? - с бородавки на её носу скатилась крупная дождевая капля.
  Ведьмочка издевательски промолчала, не удосужив собеседницу даже дежурными проклятьями и насмешками. Зато кот вышел вперёд, распушил усы, выгнул спинку и заурчал утробно и угрожающе.
  - Брысь, бесёнок лохматый! - отмахнулась от него Мшанка и громко высморкалась в мокрый рукав. Кот не спеша удалился за спину своей хозяйки.
  - Что ж, неприветливая, ты со мной и разговаривать не хочешь? - уточнила Мшанка.
  Ведьмочка снова не ответила, только засмеялась странным далёким смехом.
  - Так ты смеяться над старой заслуженной ведьмой?! - разозлилась Мшанка. - Получай трёпку!
  Ведьма подскочила сбоку и вонзила длинные костлявые пальцы в спину Тины. Но та не завопила от боли, отнюдь. Смех ведьмочки зазвучал ещё громче и ещё ближе. Мшанка вогнала пальцы другой руки в грудь проклятой девчонки. Но её ногти провалились вовнутрь, как будто в тленное тело.
  - Тьфу, тьфу! Люцифер меня охрани! - испугалась Мшанка.
  Она попыталась вырвать руки из объятий Тины - и не смогла! Зато Мшанка легко, как мешок соломы, подняла свою соперницу. Она попыталась отбросить ведьмочку, но объятия той стали только плотнее и какие-то...
  - Ой! Ой-ёй-ёй! - вскричала Мшанка. - Я к тебе прилипла! Тина, брось колдовать, отстань от меня!
  - А ты не будешь больше за мной подглядывать? - голос Тины прозвучал откуда-то из-за спины.
  Ведьма насколько смогла скосила глаза и увидела... вторую Тину, подошедшую к ней с зажжённой свечой из чёрного воска. У её ног шёл второй Кот - хвост трубой, усы грозно растопорщенные.
  - О-ой-ёй! - в голосе ведьмы проявились плачущие нотки. - Не буду!
  - Клянись!
  - Клянусь-клянусь! Погибелью всех людских душ. Обещаю больше за тобой лично не подглядывать.
  - Ладно, на этот раз отпущу тебя, - пробурчала Тина. Да и что ей было делать с пленённой ведьмой? Сказала, и тут же призадумалась.
  Колдовство, это ясно. Чего сама не знаешь - можно в книгах прочитать. А вот как реально отлепить смоляное чучело от живой ведьмы? Ведь и самой влипнуть можно. Тина живо представила картину: она и Мшанка, обе прилипшие к чучелу, ходят бок о бок, чуть ли не в обнимку! Ведьмочка щёлкнула пальцами:
  - Кот, освободи её!
  Феликс недоумённо взглянул на хозяйку, поморщился, но ослушаться не посмел. Он обошёл кругОм старую ведьму, вцепился когтями и подтащил их с чучелом к корявому полузасохшему дереву. Зацепив мешковину за ветки, он прыгнул Мшанке на плечо и басом рявкнул ей в ухо: - ММЯ-ууу!!! Всполошенная ведьма рванулась изо всех сил, старая мешковина чучела треснула и разорвалась, рассыпая солому. Мшанка не удержалась и покатилась со склона горы кубарем, смешно растопырив костлявые ноги и беспорядочно болтая руками. От сильного толчка дерево сломалось, кусок мешка, оставшийся на нём, накрыл кота и тот покатился вслед за ведьмой. Снизу долго ещё слышались проклятия Мшанки и визги кота, сдиравших с себя куски мешковины и потёки смолы.
  Кот вернулся домой весь грязный и со слипшейся, взъерошенной шерсткой. Хозяйка не пустила его в кочку:
  - Иди отсюда, грязнуля! Только смолы мне тут не хватало. Умойся, почистись, потом зайдёшь.
   И бедный Феликс до утра вылизывал и вычёсывал серую шубку, проклиная свою незавидную судьбу.
  А Мшанка усвоила урок и перестала каждую ночь следить за ведьмочкой, и долгое время вообще не показывалась ей на глаза.
  
  9. Однако старая ведьма не оставила мыслей о том, как ей отомстить Тине. Она замыслила новую каверзу и очередное злодейство. Ей даже стало чем-то нравиться соревнование в злодействах с молодой ведьмочкой. Это совсем не то, что пугать глупых крестьян да наводить порчу на домашний скот.
  В одну из ночей кот отпросился на рыбалку ни ближнюю речку. Тина по обыкновению полетела на работу, хотя и с опозданием - проспала. Пролетая мимо сельского кладбища, она увидела блуждающие огоньки. Ведьмочка решила, что огоньки, возможно, укажут ей свежего самоубийцу. Всем известно, сколько всего полезного можно извлечь из такого тела. Она полетела за ними вослед на другой конец кладбища, где высился рядок тополей.
  Да, удача! Так и есть - на старом тополе с раздвоенным стволом висел, со склонённой головой, повешенный. Месяц освещал его бледное лицо с тёмными глазницами, с чёрным вывалившимся языком. Невидимый ветер покачивал тело и шевелил складками длинного чёрного плаща, создавая иллюзию постоянно меняющегося предмета.
  Тина спустилась на землю. Поставила помело у кладбищенской ограды и, забыв обо всякой осторожности, подошла к покойному. Она уже примерялась, с чего начать, как вдруг тошнотворный запах ударил в ноздри. Кто-то неслышно подошёл сзади и железной хваткой обхватил её за плечи. Раздалось мерзкое хихиканье, и труп повешенного стал на глазах сжиматься, терять форму, одежда растаяла туманом и вот перед ней, держась за верёвку, оказался крупный корень мандрагоры в венчике из омелы. "- Наведённый морок!" - с опозданием догадалась Тина, но сделать уже ничего не успела. Корень качнулся ей навстречу и пропал, а верёвка, скрученная из толстых стеблей крапивы, прочно связала ведьмочку. Тот, кто стоял сзади, ослабил хватку, но не отпустил совсем и продолжал дышать и сопеть в затылок. Тина скосила глаз и увидела противно ухмыляющуюся железными зубами мохнатую морду вырколака. Из-за соседнего тополя показалась зловредная Мшанка, тоже хихикающая и потирающая руки:
  - Ага, попалась, мышка моя! Довольно тебе над старыми заслуженными ведьмами измываться! Счас расплатишься за всё, гы-гы-гы! Какую казнь себе выбираешь? Хочешь, до утра оставлю тебя с вырколаком? Он конечно не совсем... мужчина, что поделаешь - дитя инцеста, но страстны-ый! Он до сих пор только с молодыми покойницами развлекался - а тут живая ведьма. Посмотри, посмотри, как рад! Хочешь?
  Вырколак радостно замычал и затряс патлатой головой.
  - Хотя нет. Не люблю я этого распутства. Тем более не по склонности. Фу, гадость! - ведьма погрозила уроду костлявым пальцем с кривым ногтем. Тот разочарованно заухал.
  - Достаточно, если он тебя расцелует. Хи- хи! Обслюнявит - бородавки пойдут. Станешь хоть на ведьму похожа. Но это так, мелочи. Хочешь, повесим тебя? И ты почувствуешь себя человеком. Ненадолго, хо-хо-хо! А хочешь, замуруем в склепе? Есть тут недалеко пустой. Сырой, мерзкий, уютн-ненько-ой! Опять не хочешь? Ну, скажи сама, чего ты хочешь. Почему я одна должна думать, как тебя наказать? Ты же Академию кончала. Вот и закажи себе какую-нибудь интересненькую казнь. Или ты хочешь сама, без помощи своего кота, избавиться от меня? Не выйдет!
  Тина всё это время лихорадочно соображала, как ей выбраться из ловушки, подстроенной хитрющей ведьмой. Как назло все сильные доступные заклинания вылетели из её головы. А слабо колдовать, будучи в руках врагов, было бы вЕрхом глупости. Кот! Вот кто один ей поможет. Котик, миленький, хочу к тебе!
  Но ведьмочка и виду не показала, только в её глазах промелькнула искорка. Она равнодушно подняла глаза вверх, поглядела на оранжевую луну и выпятила нижнюю губку.
  - Знаешь что, Мшанка, я сегодня не в настроении играться с тобой в "казни - покойники". Давай что-нибудь придумаем назавтра.
  - О-хо-хо-хо!! Золо-душная моя! Ну, насмешила! Ты что думаешь: мы тут, периферийные ведьмы - все дуры?! Не-ет, меня не проведёшь! Не хочешь сама - тогда я...
  - Постой-постой, Мшанка! Раз ты настаиваешь, ладно, твоя взяла. Только, чур, одно условие: как хочешь казни меня - вешай, жги, режь, дави - только в реку не бросай! Я русалочьих щекоток боюсь хуже смерти, а во-вторых, от проточной воды у меня всегда насморк.
  - А-ха-ха-ха-ах!! Вот ты себя и выдала! Топить, только топить! Вырколак, хватай её!
  Тине пришлось пережить ещё несколько неприятных минут, пока монстр нёс её до реки на своём костлявом плече. Он то и дело хлопал своими грубыми кожистыми крыльями по её голым ногам, а перед глазами ведьмочки маячил синий морщинистый живот, гнойного вида пупок, да пучок бурых волос пониже пупка несчастного создания. И вот они подошли к реке, к невысокому обрывчику.
  - Нуте-с, болезная моя, читай своё прощальное заклятие, да приступим.
  - Не тяни кот... не затягивай, Мшанка! Вот если я выплыву, я тебе...
  - Ну-ну-ну, сердитая моя! Так заведено - старые ведьмы всегда молодых учАт. А кто если не мы? Так что плыви, с русалками в салки поиграй. Гы-гы-гы! Вырк, бросай её!
  Вырколак размахнулся и насколько мог далеко забросил Тину в реку. К счастью там было глубоко. Она мягко ушла в воду и поплыла по течению. Вода была холодная и мутная, но плавала ведьмочка хорошо, да и знала, что помощь недалеко.
  - Мяу, Тина, тебя ни на ночь нельзя оставить одну, - некоторое время спустя ворчливо выговаривал Кот, разрывая когтями верёвки и поминутно встряхивая мокрые лапы. - Хорошо, если ты сама это с собой сотворила. А если бы ты попалась в лапы Мшанки? Представляешь, что бы могла с тобой сделать эта ведьма?
   - Представляю, - зябко пожала плечами Тина и стала снимать мокрые передник и платье. - Котик, миленький, не ворчи. Просуши лучше платье, да погладь. А я пойду под луной позагораю.
  - Эх, Тина-Тина, я из-за тебя такого налима упустил!
  - Ну уж, прям и налима! - ведьмочка ласково погладила кота за ушками. - Ты же меня спасал. Я ведь лучше всякого налима, а?
  - Да что ж сравнивать, - облизнулся кот, поглядывая на её обнажённую стройную фигурку, матово блестевшую при свете луны. - А может там лещ был или ёрш. М-м-м, а уха из ершей самая, мр-р, наварристая-я! Ур-р-р, как приятно! Погладь меня ещё!
  - А золотые рыбки здесь водятся? - спросила Тина, лаская кота.
  - Мр-р-р, ур-р-р, неет. В Средней Европе не водятся. Они живут где-нибудь в Индии, или в Китае, или в Гиперборее... ммм-да-а!
  - Ах, как хотела бы я стать золотой рыбкой и уплыть... далеко-далеко! От горы Блудберг, от Мшанки, от ведьм... и от тебя, приставучий!
  Тина легонько дёрнула Кота за седые усы, вскочила с места и побежала по краешку реки к недалёкой полянке, где водили свой хоровод призрачные русалки.
  
  10. Был ясный августовский вечер, когда Тина слетела с горы Блудберг в долину населённую людьми. Было ещё слишком рано для тёмных дел, но ведьмочке было как-то тоскливо на душе, черно. Она весь день не находила себе места и всё вспоминала молодого сатира Ромэо, его крепкие руки, горячее дыхание. Вспоминалась та Иванова ночь, что они провели вместе... Нет, с этими воспоминаниями надо что-то делать! Надо срочно влюбиться в какого-нибудь инкуба или ведьмака и забыть, забыть всё! Забыть его чёрные, влажные, зовущие глаза? Его шелковистые волосы? ЕГО... всего? Но как?!
  Эти сладостно-пугающие мысли занимали ведьмочку весь день. Даже рисковый полёт с горы, при едва зашедшем за горизонт солнце, с виражами и выкрутасами, не остановил их. Тина приземлилась на небольшом пригорке, поросшем полынью и дурнотравьем, возвышавшимся у перекрёстка двух дорог, и засмотрелась на полыхавшие на небе краски заката. И почему она прежде так рано не слетала с Горы? Как красиво! Какой восхитительный закат! Нежно розовые облака в вышине, как куски свежайшего мяса, и багрово-чёрные тучи внизу, как дымы костров в аду! Кстати, неплохо бы в ближайший отпуск слетать в какое-нибудь уютное пекло, понежиться в геенне, насладиться воплями грешников. И, чёрт возьми, завести там роман с мускулистым, курчавоволосым демоном!
  Увлечённая видами заката и своей новой идеей, Тина не сразу заметила подъезжающего к перекрёстку всадника. Лишь когда топот копыт по твёрдой земле прозвучал совсем близко, ведьмочка вздрогнула и оторвалась от своих грёз. А человек уже заприметил её силуэт, чётко выделяющийся на фоне неба, спешился и стал подниматься на пригорок. Был он высок, широк в плечах и, судя по энергичной походке, ещё довольно молод, хотя и носил чёрную бороду. Одет мужчина был в добротный кафтан, сапоги из сыромятной кожи, а в руке держал тяжёлую плеть с ясеневой рукоятью. Застигнутая врасплох ведьмочка стала лихорадочно вспоминать заклинания и опять, как назло, ничего не вспоминалось. Припомнились какие-то слова, и она стала шептать их, но на середине вспомнила, что это заклинание привлекательности. Тина в испуге вскочила на ноги.
  - Добрый вечер, милая дЕвица! - подошедший вплотную к Тине человек низко поклонился. - Вы одна, в такой глуши. Что-нибудь случилось?
  "- Он принял меня за человека!" - догадалась Тина. "- А может разыграть его? А почему бы и нет? Я и "светлых" обманывала!"
  - А-а... вот я шла... то есть ехала. А у нашей вагонетты ось согнулась. Все поехали в соседнюю деревню к кузнецу. А я, мне недалеко идти, пошла одна. Шла-шла, оступилась и упала с мет... с камня. И вот сижу да жду доброго человека.
  - Ага. Они поехали... куда?
  - Туда, - Тина неопределённо махнула рукой.
  - Боюсь, что они не скоро поедут дальше. Ведь единственный кузнец в этой округе это я.
  - Ах, это Вы! - у ведьмочки слегка захолодело в груди. Она знала, что кузнецы не боятся ни бога, ни чёрта, и скоры на расправу.
  - Вы должно быть из города? Как же родные отпустили Вас одну?
  - Я сирота. Круглая. А в городе одинокой честной девушке трудно. Вот я и поехала... к дяде.
  - Да уж, понимаю. Но на селе честную сироту уважают. Тем более Вы така-ая... Позвольте я Вас провожу? Так в какую деревню Вы едете?
  - А-а, туда! - Тина показала рукой в одну сторону, а головой кивнула в противоположную. - Когда я упала с мет... с камня у меня из головы вылетело название.
  - Так Вы, должно быть, идёте в Недоеды? Жаль. А я живу в соседней деревне - Голопузинки. Но я Вас довезу. Меня зовут Сигрунт. Меня здесь все знают.
  Ведьмочка растерянно оглянулась, ища выход из этой ситуации, но мужчина уже с лёгкостью подхватил её на руки.
  - Так какая нога у Вас болит?
  - Пр... левая!
  - Ого, какие ножки! В жизни таких не видел! Сразу видно, что горожанка. Наверно, и любили же Вас родители! Вас нельзя не полюбить! А на лице...
  - Что на лице?! - всполошилась ведьмочка. После поцелуев вырколака на её лице выросли три уродливые огромные бородавки. Но Кот сумел избавить хозяйку от них, и остались только три родинки по сторонам ротика и у носа. Утешая Тину, Феликс сказал, что это - знак сердца, знак любви.
  - Не знаю, как сказать... Ну, просто, любовь написана.
  У Тины отчего-то закружилась голова. То ли от блеска заходящего солнца, то ли от слов незнакомца. А может от прикосновения сильных мужских рук?
  Она посмотрела на него вблизи. Молодой, сильный, уверенный в себе. Не раб, а свободный человек. Отрытое лицо, небольшая тёмная бородка, крупные крепкие зубы, прямой нос, несколько толстоватый на конце. И зелёные глаза, редкие у мужчин. Человек, как человек - ничего особенного! Но почему-то хотелось остаться с ним, на его руках, обнимая за тёплую загорелую шею.
  Он спустился со своей волшебной ношей с пригорка и усадил Тину на круп коня. Затем сам вскочил в седло, и они тронулись в путь.
  Ведьмочке было немного страшно, но и весело. Она сидит за спиной человека, едет на его коне. А ведь это кузнец - первый после священника, кто борется с нечистой силой. Вот это приключеньице! Жалко, что метлу пришлось оставить в бурьяне. Придётся возвращаться пешком.
  Они не заметили, подъезжая к околице деревни, затаившуюся в вечерней тени ведьму Мшанку. Зато она их очень хорошо разглядела и прочувствовала. Как, кузнец, такой сильный и набожный человек, не только не убил неосторожную ведьмочку, не отхлестал её до полусмерти, а носит на руках, как благородную даму, возит на своём коне. Ба, да он же влюбился! Вот так штука - без всякого колдовства! А ведь у него, старая ведьма точно знала, есть жена и маленький ребёнок. Ага, надо подстроить их новое свидание и чтобы их застали деревенские бабы и жена кузнеца. Вот это славная будет гадость! И кузнеца-подлеца накажут, и Тиночке бока намнут, и всем людишкам досада. Ну, держитесь, "влюблённые"!
  Мшанка чёрной крысой выскочила из тени и помчалась на Гору, чтобы в своей кочке, в покое не спеша обдумать новую каверзу. Ты всё-таки получишь своё, подруга!
  
  11. В небе догорали последние отблески зари. На востоке взошла звезда Геспер. Было тихо-тихо. Ведьмочка и кузнец въехали в деревню. Конь широким шагом нёс их по пустынной улице. Вдруг небо озарилось яркими вспышками сполохов! Сигрунт остановил коня. Восхищённая зрелищем Тина обняла его за шею и стала смотреть на небо через плечо мужчины.
  - Какая красота! Ни разу ТАКОЕ не видела!
  Сигрунт недоумённо оглянулся на неё, но, не желая нарушать очарование момента, промолчал.
  Только когда сполохи погасли, и они снова тронулись в путь, он откашлялся и осторожно, подбирая слова, заговорил:
  - Странная ты девушка! В жизни не встречал такую. С тобой просто - кажется, я знаю тебя всю жизнь. И в то же время не знаю о тебе ничего. С тобой не хочется расставаться, хотя я знаю, что это неизбежно. У меня то ли жар, то ли помрачение рассудка... Скажи, мы увидимся снова?
  Тина молчала. Ей очень захотелось остаться одной.
  А конь между тем довёз их до небольшой мелкой речки, скорее ручья, разделявшей деревню. Возле прочного бревенчатого моста горели два масляных фонаря.
  - Отпусти меня здесь, - сказала Тина. - Дальше я пойду одна. Н-ну, если хочешь, приезжай в понедельник на это же место. Если... у меня будет настроение, я приду. Прощайте!
  Кузнец помог ведьмочке спуститься с коня, но задержал её руку:
  - Понедельник послезавтра. Я буду тебя ждать. Но ты не сказала даже, как тебя зовут!
  - А как бы тебе хотелось, чтобы меня звали?
  - Для меня ты - Харита, богиня грации и красоты!
  - Пусть будет Харита. Прощай, кузнец Сигрунт!
  - До встречи, Харита моя! - мужчина стеганул плетью коня и галопом умчался по дороге.
  Ведьмочка спусилась под мост, чтобы без помех сотворить заклинание. "- Глупые-глупые люди!" - усмехаясь про себя, думала она. "- А ваши мужчины ещё глупее - верят каждой встречной колдунье. А что если дать ему любовное зелье? Забавно будет понаблюдать за ним. Со стороны. Жаль всё-таки, что полюбить без зелья невозможно. Вот бы и она... Тьфу ты, пропасть! Прочь эти мысли - она ведьма! Да, а в ТОТ вечер, с Ромэо, что она пила? Теперь и не вспомнить... И не надо ничего вспоминать, всё прошло! И нет никакой любви - всё колдовство и химеры! И вообще, пора топать за метлой и лететь на Гору".
  Прилетев на Блудберг и начав приготавливать любовное зелье для Сигрунта, Тина обнаружила, что у неё закончился запас верескового сахара. Досадно, ведь без сахара зелье - совершеннейшая гадость! Времени, чтобы самой сделать сахар, было слишком мало, и Тине, "срипя сердцем", пришлось обратиться к Мшанке.
  Старая ведьма как будто ждала её. На лице, морщинистом и корявом, змеилась ядовитая ухмылка, а у ног стоял большой горшок из необожжённой глины. Возле горшка лежало несколько желтовато-серых крупинок. Вид у ведьмы был до того отвратительный, что тина попятилась к выходу. Но Мшанка крепко ухватила её за плечо.
  - Ах, Тиночка! Какая нечаянная га-радость! Давненько ты ко мне не захаживала, гы-гы-гы! Не стесняйся, проходи, рассаживайся. У меня как раз котелок с приворот... с травяным чаем скипел.
  - Некогда мне с тобой чаи распивать, ведьма. Дай-ка мне поскорее полфунта верескового сахара, сделай милость. Долг отдам потом, на днях. А проценты - на том свете угольками!
  - Ух, ты, заботливая моя! Конечно-конечно. Сей час отсыплю сахарку. А ты пока испей квасу. Холодный, на омеле настоеный, прошибае-ет! Ну какая же ты сегодня красивая - вылитая Лилит, мать наша! Не на свидание ли собираешься?
  Ведьма поставила перед Тиной кувшинчик из высушенной бутылочной тыквы и деревянную кружку. Жидкость в кувшине слабо шипела и издавала неожиданно приятный аромат.
  "- Вот старая чертовка, пристала - на свидание! А вдруг она всё-таки подглядывала за мной? Да ну её к дьяволу! Однако надо быть поосторожнее и следы заметать получше".
  Скрывая смущение, Тина склонила голову и налила немного ведьминого кваса.
  - Фу, кислятина! - скривилась она, едва отпив из кружки. Остаток кваса она выплеснула в очаг.
  - Ну, не скажи, не скажи, подруга. Омельный - он освежает и бодрит, да ещё и... А вот тебе и сахарок - ровнёхонько полфунта, я на глаз отмеряла, - ведьма выглядела донельзя довольной и ещё более противной. Хотя казалось - куда больше? Хитрющие чёрные глаза без ресниц, но под густыми сросшимися бровями; нос, похожий на клюв совы, "украшенный" двумя большими бородавками; вдобавок ядовитая ухмылка синюшными губами во весь однозубый рот - бр-р! Ведьмочка содрогнулась, схватила протянутый ей кулёк, пробормотала: - Пока! - и поспешила выйти из кочки.
  - Заходи ещё, злобная моя! - вслед ей выкрикнула ведьма. В тот же миг лица Тины коснулась невидимая липкая паутинка, а в глаз попала обжигающе холодная капля. Ведьмочка свободной рукой судорожно провела по лицу и вскочила из чужой кочки.
  - Ух, вырвалась! - выдохнула Тина. - И ничего-то она мне не сделала: квас я вылила, а паутина пустяк! Но больше я к ней ни за что не обращусь.
  Дома ведьмочка сварила зелье для кузнеца, подсластила, попробовала, самую малость, на язычок, и нашла его вкус даже приятным. Затем дала коту задание привести в порядок её самое "человеческое" платье, приготовить что-нибудь вкусненькое и, главное, охранять кочку, а сама отправилась спать. Ведь сон для ведьмы - это самое главное. Это и отдых, и путь в иной мир, и способ зарядиться чёрной энергией, и развлечение, и даже десерт.
  Покойной ночи, Тина!
  
  12. А молодой кузнец Сигрунт два дня, после встречи с загадочной незнакомкой, провёл как в тумане. Работал ли он в кузнице, в хлеву или в огороде, беседовал ли с мужиками или играл с сыном, перед ним постоянно стояло бледное прекрасное лицо Хариты. Весь её вид, её волосы, цвета воронова крыла, бездонные голубые глаза, алые подвижные губы, скрывающие ровные жемчужины зубов. И единственная улыбка, которой она одарила кузнеца.
  В назначенный вечер Сигрунт отделался от жены, сославшись на срочную работу, и пошёл в кузницу. Немного отойдя, он свернул в проулок и прокрался к своей конюшне. Наскоро взнуздал коня и намётом помчался без дороги напрямик к соседней деревне. Спутав жеребца, он оставил его на задах, на лужайке, а сам пошёл по улице к мостику. Вечерняя улица деревни была пуста, в хижинах и избах зажигались тусклые лучины, а кузнец крался в тени высоких плетней и заплотов. Вдруг он тихо вскрикнул и присел на корточки: что-то острое кольнуло его в левую пятку. Кузнец с усилием вытащил из кожаного сапога длинный и блестящий обойный гвоздь с широкой шляпкой.
  - Что такое? Вот чудеса! Столько лет хожу по нашим дорогам - никогда такого не видел. Откуда он здесь взялся?
  Сигрунт хотел выбросить гвоздь подальше, но вовремя спохватился: вдруг ещё кто-то наколется, и положил гвоздик в свой карман.
  Он подошёл к мосту, опёрся о перила и стал смотреть на текущую речку. Смеркалось. Вокруг было тихо-тихо. Но ждал Сигрунт недолго - вот по настилу моста прозвучали лёгкие, невесомые шаги. Он обернулся. Да, это была Харита. В лёгких башмачках, в тёмном платье, расшитом крупными цветами, с распущенными чёрными волосами, увитыми алой лентой - она была прекрасна и похожа на юную фею лета!
  Сигрунт сделал два шага ей навстречу и бережно взял за обе руки:
  - Здравствуй, Харита моя! Я так рад встрече с тобой!
  Тина мягко освободила руки и пошла с моста. Её спутник пошёл на полшага сзади, жадно разглядывая профиль девушки.
  - Кузнец, ты всё-таки пришёл? Ты не побоялся? А вдруг я не та, за кого себя выдаю?
  - Милая, я ничего не боюсь! Я видел много разных людей, даже знался с нечистыми - я ничего не боюсь. Но с того мига, как увидел тебя, я испытал страх, что больше никогда не увижу тебя. Я не смогу тебя забыть и не смогу покинуть. Пусть ты даже принцесса в изгнании, пусть сама Фея, моя любовь сможет...
  - А если я ведьма, - тихо сказала Тина.
  - И пусть! Я знаю, ты не сделаешь мне ничего плохого. Ведь я ЛЮБЛЮ тебя!
  Он легко подхватил Тину на руки и понёс по полю, по некошеной луговине. У реки упоённо квакали лягушки. На густо-синем небе разгорались яркие августовские звёзды. Ведьмочке вдруг стало отчего-то несказанно хорошо. Она почувствовала себя не "иной", а обыкновенной женщиной. Она закрыла глаза, притянула к себе голову Сигрунта, и прильнула к его губам своими влажными трепетными губами...
  Вдруг прозвучал резкий вороний крик. Сигрунт остановился и опустил Тину на землю. Ведьмочка встала на ноги и разочарованно открыла глаза.
  - Знаешь что, Харита, - смущённо сказал кузнец. - Здесь как-то слишком... пусто! А поехали ко мне в кузницу? Я тебе покажу свои работы. Ты увидишь - не многие мастера могут такое сделать. Да?
  "- Я поеду с тобой туда, куда ты прикажешь, господин мой!" - ответили сияющие глаза Тины. Кузнец молодецки свистнул, призывая коня. Вдалеке раздалось ответное ржание, а вскоре зазвучал и приближающийся топот.
  ДорОгой Сигрунт рассказывал своей спутнице разные забавные случаи из своей жизни, безотрывно глядя на неё. Тина слушала его довольно рассеянно, лишь иногда улыбалась окончанию очередного эпизода, и старалась не смотреть мужчине в глаза. Она сжимала в кармашке маленький флакончик с приворотным зельем и думала когда же его открыть и как предложить Сигрунту. Теоретически ведьмочка знала, что лучше всего это сделать в минуты плотской близости, но сама пока не пользовалась зельем и не могла предугадать, что будет после этого. Для ведьмы или суккуба было бы большой удачей полностью завладеть душой человека и погубить её. Но Тине отчего-то не хотелось этого делать с Сигрунтом.
  Она осторожно коснулась его сознания. Там не было ни злой похоти, ни плотской страсти, порождённой эгоизмом. Только чистый белый цвет глубокой любви. Тина вздрогнула - неужели это она могла внушить кому-то такую любовь?
  - Что, милая, тебе холодно? - спросил Сигрунт. - Потерпи, у меня в кузнице всегда тепло. Там я угощу тебя вкуснейшим напитком под названием "чоколатль". Мне привёз его из дальних стран один заказчик. Он согревает, даёт радость. Думаю, и тебе понравится. Я так хочу, чтобы тебе было хорошо со мной!
  - Мне хорошо с тобой, Сигрунт. Ты такой замечательный! - и Тина ещё теснее прижалась к горячей, под распахнутой курткой, груди кузнеца.
  
  13. Несколько позже, в кузнице, Тина сидела на лавке в накинутой на плечи шерстяной рубашке Сигрунта, с кружкой горячего шоколадного напитка и смотрела на яркий огонь в открытой печи. Приятно пахло дымом, окалиной, серой и квасцами. Сигрунт стоял тут же и на маленькой наковальне что-то выковывал, небольшое, сложное, ярко-малиновое. Он был обнажён по пояс, рослый, мускулистый, в кожаном переднике и кожаных наручьях. Озарённый жарким пламенем он казался ведьмочке не кузнецом, а магом из Преисподней, творящим огненное Заклятие.
  Но вот он повернулся лицом к ведьмочке, спиной к огню - огромный, темнобородый, с чёрными тенями вместо глаз, с блестящими каплями пота на плечах и шее - и показал своё творение. Это был цветок! С листочками, лепестками, и даже с тычинками - лилия! Цветок остывая излучал багровое сияние и казался живым. Он был прекрасен!
  - Это тебе, Харита моя! - и кузнец поднёс поближе зажатый клещами огненный цветок.
  - Шутишь? - засмеялась Тина. - Я не смогу взять её в руки, хотя на ней и нет шипов.
  - Нет, конечно, не сейчас, - смутился кузнец. - Она остынет, я её зачищу, обработаю... А хочешь, сегодня я тебе подарю вот что, - он порылся в низком кособоком шкафчике и достал серебряный подсвечник, выполненный в виде распятия. Ведьмочка отшатнулась и съёжилась на лавке.
  - Н-нет! Я не могу принять такой... дорогой подарок!
  Но так как кузнец подходил к ней, держа в вытянутой руке подсвечник, она спрыгнула на пол и бочком обошла его.
  - Можно, я сама себе что-нибудь выберу?
  - Конечно, счастье моё! - несколько разочарованно сказал Сигрунт, и поставил свой несостоявшийся подарок на наковальню. - Я делал его для нашего епископа. Старался, работал полгода. А он не хочет даже за серебро платить. Говорит: "- святая вещь". Мне же он просто нравится. А ты, значит...
  - Я хочу вот это! - сказала Тина, доставая из шкафа цепочку длиной не менее трёх футов, из причудливо переплетённых тонких стальных колечек. - Я буду носить её вместо пояса.
  - А-а, я сделал её давно, ещё когда только ухаживал за женой. Ну, тогда она ещё не была моей женой. Но ей цепь совсем не понравилась, и она велела унести её подальше. А тебе, значит, понравилась? ЗдОрово! В смысле, конечно, бери! Ах, да, погоди, вот что ещё у меня есть, - и кузнец достал из небольшой деревянной коробочки небольшую металлическую застёжку.
  - Эта сталь не простая. Я соединил наше болотное железо с рудой из Северных гор. Ну и намучился, пока сделал расплав! Пришлось, - тут кузнец понизил голос. - Пришлось обратиться за помощью к одному бесу. Он мне сильно помог. Не бесплатно, конечно, - кузнец вздохнул. - Но зато такой стали не найти даже в столице. Она легче обычной, но не плавится в простом огне и не ржавеет. Носи на благо, Харита!
  Сигрунт подошёл и сам закрепил пояс на талии ведьмочки. Затем сильными руками, бережно, привлёк её к себе.
  - А я попрошу тебя... - его грудь задышала чаще, губы сделались сухими, а глаза наоборот заблестели. - Я бы хотел...
  Тина упёрлась изо всех сил в его горячую грудь.
  - Постой, Сигрунт! Не здесь, не сейчас! Кстати, расскажи о своей жене. И дети у вас есть?
  - Да что рассказывать, - пожал плечами кузнец, с неохотой отпуская ведьмочку. - Жена, как жена. Есть дочка, маленькая ещё, и сынок недавно родился. Я их люблю, - проговорил он упрямо. И немного помолчав, добавил:
  - Но когда я встретил тебя, Харита, мне стало не мило всё, что я любил прежде. Я тебя люблю больше всего на свете! Приди ко мне, останься со мной - и я пошлю весь мир к чёрту! Ради твоей любви я готов на всё!
  - Замолчи - замолчи! - Тина ладошкой прикрыла рот Сигрунта. На её лице выразился неподдельный испуг. - Никогда не смей говорить так. Это опасно. Ты не понимаешь! - затем, чтобы отвлечь мужчину от опасной темы, сказала:
  - Пить что-то очень хочется. Подай мне воды, похолоднее.
  - Сей момент, милая! У меня тут, за кузницей, бочажок с ключевой водицей. Погоди.
  Сигрунт торопливо вышел. Едва за ним закрылась дверь, Тина достала склянку с приворотным зельем, сняла пробку и выплеснула содержимое в пламя кузнечного горна. Пламя на секунду замерло, но вдруг меха мощно качнулись сами собой, и оно поднялось на дыбы и обняло ведьмочку. Она испуганно ойкнула и уже собралась завопить от боли, но боли не было. Огонь и не коснулся её, а сполз с лаской шёлковой шали. "- Неужели ОН полюбил меня?" Пламя мигнуло и успокоилось в своём горне. У ведьмочки вдруг закружилась голова и обострились все чувства. Через дымоход до неё донёсся далёкий короткий вскрик. С искрой огня частица её сознания перенеслась за четверть мили - и она почуяла небольшую группку женщин, одетых во всё чёрное и бредущих по ночной улице:
  - Ой, чёрт! Опять в коровью лепёшку вляпнулась! Да что они всё под мои ноги!...
  - Тссс!! Тише ты, экая тёлка! Договорились же - тихо идём до кузни.
  - Да не могу я! Темно, тихо. И не видно ж ни ...
  - Тихо, бабоньки! Потерпите, дойдём вот-вот. Мне главное его врасплох застать, посмотреть на его кралю, и глаза её гадючие выцарапать! Я вас и позвала на помочь. Ведь это ж разве можно - от живой жены гулять!
  - Да точно ли Сигрунт любовницу завёл? Он же тебя так любил - ужасть!
  - Как пить дать! Он как позавчера из города вернулся с ярморки, у него ТАКОЕ лицо стало! И улыбается: проснулся - улыбается, ест - улыбается, работает - улыбается, спать укладывается - улыбается. Я сразу поняла - влюбился. У него такое лицо было, когда он за мной ухаживал.
  Говорившая всхлипнула и продолжила жалостливым голосом:
  - Помогите мне, бабы! Если бросит он меня, подлец, куда ж я денусь? И дети - они ж его любят. А я... У-у-у!
  - Тише ты, не вой! Сама говоришь - тихо. Счас дойдём, заглянем тихохонько, и убедимся.
  - А вдруг его околдовали, у-у-у... Сейчас столько ведьм развелось - ужас! Что делать, что делать?
  - Тихо - тихо, бабоньки, подходим. Вон, кузня темнеет.
  - Ага. Но ни огонька не видать. Ни стука не слыхать. Ох, он изме-ен-нщик!
  Тина вернула искорку в огонь. К чувству опасности примешалась частица другого чувства - угрызение совести, что ли? Ведьмочка сотворила свой призрак-суккуба, обернулась дымом и вылетела через трубу кузницы.
  Она опустилась возле того моста, где они встретились с Сигрунтом и приняла обычный облик.
  - О-хо-хох! - раздалось внезапно под ней старушечье кряхтение. Из-под моста высунулась голова Мшанки в её дурацкой шапочке. Тина в досаде стукнула ногой об землю.
  - А я думаю: кто это там летит так шустро и попахивает кузнечным дымом? А это наша Тиночка! Что, охомутала кузнеца? Хи-хи-кс! После ночи с ведьмой его душеньке гарантировано путешествие в ад. Молодец, молодец, способная! Гы-гы-гы!
  - О-о-о, черти и преиподняя! Ты опять, карга старая, за мной подглядывала? Я ж тебе...
  - Да ты что? Я честная. Я колоски на поле свивала и прилетела под мост передохнуть. Да! А признайся, скрытная наша, сделал тебе кузнец ребёночка? Родится ли у нас на Горе новый упырёчек? Га?
  - Ах, ты... Да ты - ведьма! Лети со своими вопросами в Ад!!!
  Увидев, что ведьмочка разозлилась не на шутку, Мшанка юркнула обратно под мост. Тина вскочила на своё помело и помчалась домой. Её было горько, досадно и почему-то до слёз жалко себя. Она про себя поклялась держаться подальше от людей, а особенно от их мужчин. Хотя бы ближайшие лет 100!
  Но на родной Горе ведьмочка всю ночь просидела у своей кочки, глядя в звёздное небо, считая падающие звёзды и вздыхая о чём-то несбывшимся. Кот свернулся у неё на коленях и мурлыкал, утешая хозяйку. А Тина гладила его мягкую шёрстку с проснувшейся нежностью и... сочиняла стихи! То, что у неё получилось, она никогда и никому не рассказывала. И только её верный наперсник Феликс запомнил и намурлыкивал иногда знакомым кошечкам:
  "- Откроешь окно в полнолунье,
   Отбросишь в сторону платье,
   И будешь шептать, как колдунья,
   Заклятья, заклятья, заклятья.
  ... ... ...
   Пройду я и море, и сушу,
   Прильну к твоему изголовью...
   Мою иссушила ты душу
   Любовью, любовью, любовью!" http://www.chitalnya.ru/work/642374/
  
  14. Миновало долгое лето, проскользнула опавшим листом и осень.
  В последние осенние ночи на Блудберге царило непривычное оживление. Все ведьмы были извещены, что в ночь накануне дня Всех Святых, на горе Броккен, что высится в подоблачном Граце, состоится вселенский шабаш столетия для нечистой силы.
  Ведьмочка Тина уже почти позабыла свои летние приключения. Её жизнь успокоилась, наполнилась рутиной. Она стала уже вполне "своей" для всех остальных ведьм и иных в окрУге. Собираясь на грандиозный шабаш Тина совсем измучила своего верного Кота. Она заставляла его то шить ей новое платье, то распарывать его - потому, что покрой не понравился. То расшивать платье бисером, то отделывать косточками змей, лягушек и саламандр. То заплетать ей волосы в ютландские косички, то распускать их и делать причёску Antuannete.
  Но хуже всего было, когда ведьмочка начинала вслух рассуждать о будущем празднике и делиться с Котом своими мечтами. Как она будет веселиться всю ночь, танцевать, кривляться на спор с другими "тёмными". А может там она найдёт свою настоящую любовь? Каким он будет? А, "кот его знает"! Может, это будет бес из Преисподней, похожий, скажем... на Ромэо! А возможно ведьмак, похожий... на Сигрунта!
  Кот на эти рассуждения злобно фыркал и сверкал жёлтыми глазищами. Тине становилось досадно - и действительно, что эта парочка к ней привязалась? Нет-нет, всё кончено, забыто и посыпано ольховым пеплом. Её избранник будет совсем не похож на НИХ. Ну, может если только чуть-чуть...
  Чтобы отвлечься, Тина иногда срывалась из своей кочки и летела в ночь творить злые дела. Правда, в этих отчаянных налётах, она старательно избегала деревни Сигрунта и долины Марша.
  И вот настал долгожданный вечер накануне ночи накануне дня Всех Святых. Феликс до блеска отполировал ручку метлы, причесал хворостины. И себя не забыл: помыл лапками мордочку и ушки, закрутил горячими щипцами усы, повязал на шейке бант - строгий, чёрный в красный горошек и, весь важный и пушистый, первым уселся на помело. Однако его хозяйка несколько подзадержалась.
  Сначала Тина решила вспомнить шабашинские танцы, которые и в Академии-то учила плохо, а на Блудберге совсем почти позабыла. Особенно ей не давался "визг-шоссе" в ведьмином вальсе. Но как же без этого? А вдруг её пригласят? И она билась и билась над этим элементом и никак не могла сделать его правильно. Когда коту надоело смотреть на её неумелые телодвижения, он спрыгнул с помела и показал, как это делается. И у ведьмочки всё получилось! Она и взвизгнула, где надо, и крутанулась на одной ножке, элегантно подобрав вторую, и при выходе из шоссе не сбилась с ноги. Это оказалось так просто!
  На радостях Тина поцеловала Феликса между ушами и... и уселась перед зеркалом наводить тени и тона на лице. Зеркало, как и положено у ведьмы, было кривым. Уголёк для глаз безбожно крошился. Цикутовый сок видимо не совсем созрел и не давал на гладкой бархатистой коже ведьмочки устойчивого ядовитого оттенка. Ну, совсем ничего не получалось! Хоть из кочки лети не накрашенная!
  Коту опять надоело сидеть в одиночестве и точить когти в сдерживаемом нетерпении. Взяв в зубы новый чёрный уголёк он подбежал к Тине. В два маха подвёл ей угольком брови и ресницы. Затем обмакнул в банку с соком свой хвост и наложил на её лице сине-зелёные тени. Присел выжидающе - что ещё? Тина посмотрела в зеркало. Прищурила один глаз, другой, скривила рот - и осталась довольна.
  - Ну вот. Теперь можно и на шабаш! Пол-летел-ллии!!
  Ведьмочка гикнула, свистнула и они с котом круто взмыли над Блудбергом.
  Феликсу тоже нравилось ощущение быстрого полёта. Вцепившись острыми коготками в ручку метлы, он сидел гордо, с горящими глазами, и смотрел вперёд на яркое и живое ночное небо, и вниз на тёмную спящую землю. Ветер раздувал ноздри его короткого носа и победно трепетал седые усы. Полёт - это колдовство. Ах, как здОрово!
  Но на высоте было довольно холодно. Тина порадовалась за себя, что догадалась надеть поверх платья меховую фуфайку. Да и Кот, сидящий впереди, защищал её от осеннего морозца и пронизывающего ветра.
  - Скорее, скорее! - торопила она саму себя и метлу. - Наверно, ТАМ уже все собрались!
  
  15. Действительно, когда они подлетели к Броккену, он был полон иного народа. Огромная гора светилась кострами и блуждающими огоньками иллюминации. Вокруг горы клубился волшебный туман, скрывая от посторонних глаз вершину и весь шабаш.
  Едва нижние веточки метлы коснулись низких кустиков вереска и рододендрона, окружающих посадочную площадку, Кот сиганул вниз и умчался искать себе компанию звероидов. Тина едва нашла свободное место на метлодроме и воткнула свою метлу. Оправив платье и передник, слегка потерявшие вид после полёта, ведьмочка огляделась. Кругом было полно разного чудного народа: демоны и демоницы всех мастей, ведьмы и ведьмаки, вампиры, оборотни, и ещё много-много всякой всячины.
  Взор молодой ведьмы случайно столкнулся со взглядом какого-то крупного беса. У него была густая чёрная курчавая шевелюра, почти скрывавшая небольшие прямые рога, обнажённый мощный торс, густо покрытый волосами и татуировкой. Из одежды на нём были только массивная золотая цепь на толстой шее, да чёрные бархатные штаны с кожаным гульфиком, ниже колен окрывавшие мускулистые ноги с раздвоенными копытами. Поросячье рыло беса ухмылялось довольно приветливой улыбкой. Кого-то он ей напоминал и Тина сделала два шага ему навстречу. Внезапно они с бесом оказались вдвоём на самом краю площадки для шабаша. Склонившись перед ней в полупоклоне, бес сказал негромко:
  - Хэллоу-уин! Гадостной ночь, Таю... ведьма Тина!
  Тина вздрогнула и непроизвольно оглянулась. Но на них никто не обращал внимания. Все были заняты собой и своими собеседниками. Тем более, что гостям начали разносить напитки.
  - Ты! Какого чёрта... ты здесь изображаешь!
  - Но ты же была у нас. И, кажется, неплохо чувствовала себя на Ивановой поляне. Разумеется, ты шпионила за нами по приказу Сатаны. Я понял это, как только узнал кто ты такая. Не спрашивай, чего мне это стоило, но влюблённый сатир способен на многое. А я ведь полюбил тебя... тогда. А ты использовала меня в ваших тёмных целях, да?
  - Молчи, молчи...
  - Не-ет, я молчать не буду! Просто, я своим пока ничего не сказал, хотел посмотреть тебе в глаза. Я не знал, где тебя искать, но решил, что на Броккене ты будешь наверняка. И, наверно, получишь награду, заслуженную за обман.
  - Заткнись! Уходи отсюда, исчезни, спрячься - ты погубишь нас обоих!
  - А у вас тут довольно прикольно, - не слушая Тину, продолжал Ромэо. - Правда, запашок-с, - сатир потёр свиной пятачок, и на его лице ясно обозначилась щель накладки на настоящее лицо. - Не привык я к сере и метану в таких количествах. Я отойду, немного. Первый ведьмин вальс за мной! - и он в один момент растворился в толпе.
  - Ссволочь! - прошипела ему вслед ведьмочка и перевела дух. Поправила волосы, подтянула чулки, исподтишка оглянулась. Всё спокойно.
  Музыка, негромко игравшая где-то возле осыпавшейся скалы, похожей на диковинную птицу, зазвучала громче. Чёрт-распорядитель вышел на центр ровной чистой площадки и, отставив в сторону отполированное копыто, провозгласил:
  - А тепер-р-рь - танцы! Танцуют все! Кавалеры приглашают дам, дамы не отказывают кавалер-рам! Пер-рвый танец: чёртова кадр-риль!
  Но едва невидимые музыканты заиграли кадриль, и первые пары двинулись в пляс, на дальнем конце вершины Броккен возникла суматоха, волной прокатились взволнованные голоса:
  - САМ прибыл! Леонард! Леонард здесь! САМ великий с нами!
  Тина вскочила на камень, поднялась на цыпочки и разглядела в толпе, в окружении свиты из чертей с блестящими трезубцами и баграми, высокую фигуру в чёрном до пола плаще, в чёрной же шляпе без полей - каскетке. ОН поднял руку и всё смолкло.
  - Приветствую вас, тёмные! - прозвучал густой голос. - Веселитесь на благо Тьме и на погибель Свету. Вы - свободное от предрассудков добра племя! Безумствуйте!
  Музыка заиграла снова и пары снова двинулись в пляс.
  - Магистр Леонард, собственной персоной, - раздался рядом с ведьмочкой скрипучий голос Мшанки. - Ого! Нечасто посещает он сей мир. Сегодня что-то будет: или бесшабашное веселье или вселенское злодейство!
  Тина не стала на этот раз сходу ругаться с ведьмой, а миролюбиво спросила:
  - А кто такой Леонард? Он волшебник?
  - Ого, милочка! Леонард - это величина, это сила, это чистое зло. Леонард наместник Сатаны на Земле. Он может всё. Но держаться от него лучше подальше. Простую ведьму или колдуна он сожрёт с потрохами на завтрак и не поморщится!
  Чёрный Леонард со свитой прошёл куда-то в сторону, и на вершине горы Броккен с новой силой разгулялось веселье. При виде бурного веселья тёмной силы, Тина сразу позабыла обо всём и обо всех - о приставучей Мшанке, о влюблённом Ромэо, о страшном Леонарде. Она спрыгнула с камня и отдалась в безудержную власть шабаша. В отличие от праздника "светлых" здесь не было нежных мелодий, изысканных манер, церемонных медленных танцев. Музыка была громкая, резкая, возбуждающая. Манеры грубые и откровенные. И танцы походили на экстаз и на стриптиз одновременно. Тина вскоре пришла в дьявольское возбуждение от музыки, мелькания огней, от тесных объятий бесов и инкубов. Она скинула в сторону душную фуфайку, тесный передник. Её рыжие волосы растрепались, щёки разгорелись, изо рта капала пена. Но и все вокруг были такие! А когда она сплелась в безумной пляске с каким-то старым колдуном, видимо опытным ловеласом, и он возбудил в ней похоть, ведьмочка чуть не отдалась ему прямо при всех. Но колдун с холодной усмешкой остановил её:
  - Немного погодя, ведьма моя! Я возьму тебя, непременно. Со мной ты испытаешь настоящее адское наслаждение. Но погоди немного. Вот пройдёт выбор королевы шабаша - и сразу начнётся оргия. Не пожалеешь!
  
  16. Действительно, через пару минут прозвучали резкие звуки гонгов и чёрт-распорядитель выкрикнул:
  - Всем, всем! Собираемся за общим столом! Нас ждут пища и возлияния! Мы выберем Королеву, и она откроет Большую Оргию! Затем танцы будут продолжены. За Королевой! Все-все! Все за общий стол!
  Сразу же возникла страшная суматоха. Все бросились занимать лучшие места за общим столом изогнувшимся подковой по всей нагорной пустоши Броккена. В костры подбросили сосновые поленья и свежие ветки можжевельника. Всё небо над горой закрыли серые тучи.
  Тина в числе первых оказалась у стола, но не успела сесть на длиннющую жердь, висящую в воздухе и заменяющую лавку, как её крепко ухватили за руку. Она оглянулась и увидела серьёзное напряжённое лицо Ромэо в личине беса.
  - Ты опять?! Какого чёрта! Я же тебе сказала исчезнуть. У меня со "светлыми" не может быть ничего общего.
  - Я прошу тебя, любимая, уйдём со мной! Сейчас удобный момент - до нас никому нет дела. Я всё прощу. Мы будем всегда вместе: только ты и только я. А что до того, что у нас не может быть ничего общего - так ты не права. Разве ты не знаешь, что от света до тени один шаг? Полшага? Я не могу жить, не видя тебя, не чувствуя...
  Сатир нежно прикоснулся ладонью к щеке ведьмочки и вдруг все три родинки на её лице засияли радужным переливающимся светом. Ромэо отдёрнул руку. Сияние исчезло. Тина зло прошипела:
  - Увидел - и проваливай! Я не хочу тебя видеть!
  Она резко отвернулась и нос к носу столкнулась с ведьмой Мшанкой.
  - Ой, ты мне ногу отдавила, коза!
  - Ой, ты меня толкнула, корова!
  Их возгласы раздались одновременно, а голоса были так похожи, что Тина прикусила язык. На ближнем облаке дыма. Как на экране, отобразились две тени: серые, растрёпанные, меняющие форму. Тина не сразу и поняла, какая тень её, а какая Мшанки. Ей стало не по себе: неужели она начала превращаться в обычную деревенскую ведьму? О, ужас!
  Но Мшанка была озабочена другим.
  - Что-то лицо твоё подозрительно светится? То аромат от тебя, то свет. Ты смотри, не балуйся с пограничной магией! И куда ты пош-шла - не лезь вперёд! Мы простые провинциалки, наше место в конце стола. Да и покойнее там, подальше от Всемогущих. А еды с питьём на всех хватит. Пошли за мной.
  Она взяла своими корявыми пальцами Тину за руку и потащила её за собой. На этот раз ведьмочка не сопротивлялась и даже не спорила по своему обыкновению. Когда они обошли большую толпу тёмных и снова приблизились к столу, их окликнули. Это был тот самый чернокнижник, с которым танцевала Тина.
  - Дамы! Скорей сюда, я вам места занял! Уйди с глаз моих, чёрт, не видишь, занято!
  Он оттолкнул какого-то настырного хромого беса и краешком мантии смахнул с лавки невидимые пылинки. А может и заклятья. Тина и Мшанка сели, рядом плюхнулся колдун и сразу прижался своей ногой к ноге ведьмочки.
  - Тебе жабьи лапки с хреном, дорогая, или отварную змеиную голову? - спросил он светским голосом. В то же время ноздри его совиного носа хищно раздувались, а коричневые магнетические глаза проникали за ткань праздничного платья. - Рекомендую также язык повешенного с sauce troupe Grasse.
  Двузубой вилкой колдун положил на деревянную тарелку язык и слегка коснулся руки ведьмочки. Тиной внезапно вновь овладело вожделение, да так, что она не могла говорить. Она понимала, что её околдовывают, но ей было даже приятно. Да и какая разница с кем! Главное, что ей сейчас хорошо и весело!
  - Давайте, давайте же выпьем на брудершафт, любовь моя! - продолжал соблазнять старый колдун. Тина одним глотком выпила полбокала предложенного ей пойла и почувствовала, что в её животе загорелся кусочек адского огня. Колдун под столом погладил её передник снизу вверх... Но с другой стороны Тина получила ощутимый щипок от Мшанки.
  - Прекрати! Отодвинься от него, - прошипела ведьма. - У тебя вид взбесившегося суккуба! На вас уже все смотрят!
  - Да идите Вы!... Хочу и буду! Эта ночь принадлежит мне!
  На них действительно стали обращать внимание ближайшие "иные". Тине захотелось выскочить из-за стола и вместе со своим ухажёром уединиться в более-менее укромном месте. Но тут над сборищем нечистой силы опять раздался усиленный чарами голос демона-распорядителя:
  - Дамы и господа! Минуту тишины! Сейчас пройдут выборы Королевы шабаша! Право выбора Королевы предоставляется нашему глубокоуважаемому Хозяину, великолепному Гаду, великому Магистру чёрной магии и колдовства, личному другу самого Люцифера - мастеру Леонарду!!! Поприветствуем Хозяина!
  Под дикие крики, свисты, вопли, Леонард поднялся с высокого резного кресла. Его мощная фигура в чёрном плаще была хорошо видна с любого уголка вершины Броккен. Чёрный плащ распахнулся от внезапного порыва леденящего ветра, и Тина увидела, что Великий демон полностью обнажён. Бугры мышц под бронированной кожей, чёрные волосы, обильно покрывающие грудь и низ живота и... огромный, шишковатый, напряжённый мужской орган! Ведьмочке стало не по себе. Всё её возбуждение и веселье махом улетучились. Она съёжилась, спряталась за спину колдуна и попыталась рукой прикрыть родинки на лице.
  А демон Леонард обвёл всё собрание проницательным взглядом, от которого ничего не могло укрыться ни на земле, ни под землёй, и повёл большим орлиным носом, вынюхивая нечто. Затем он поднял длинную волосатую руку и медленно-медленно опустил её до уровня своего носа. И также медленно выпустил вперёд указующий перст с острым загнутым когтем.
  
   17. - Ты!! - сказал Леонард негромко. Однако в мёртвой тишине, царящей на Броккене, это короткое слово прозвучало ударом грома. И тут же будто молния озарила его выбор, его жертву: маленькую, съёжившуюся, бледнолицую фигурку... молодой ведьмы Тины.
  Колдун, сидевший рядом с ней, вскочил с лавки, упал, и на четвереньках отбежал куда-то вбок. Все остальные отодвинулись от неё, но с облегчением зашумели и потянулись наполнять бокалы. Королева была выбрана.
  У Тины остановилось сердце. Перед глазами промелькнуло предвиденье: вот она обнажённая танцует на общем столе перед Леонардом, а несчастный Ромэо, с содранной заживо кожей, истекая кровью, лежит у её ног. Вот она отдаётся демону раз, другой - будто впускает в себя огнедышащий вулкан. А вот она, умирающая, лежит на куче мусора и объедков, и ей овладевает каждый желающий, попутно отрывая от неё по кусочку плоти.
  Ведьмочка распрямилась и поднялась. Терять ей было уже нечего.
  - Нет, - просто сказала она и посмотрела прямо в глаза демону.
  Новая тишина, повисшая над Броккеном, была не просто мёртвой, она была холодной и угрожающей. Левая бровь Леонарда поднялась вверх. Сидевшие рядом с Хозяином бесы и демоницы дружно вскочили, ощетинились когти, заблестели клыки. Леонард взглядом остановил их и снова обратился к ведьмочке:
  - Ты сказала... Ч Т О ?! - и демон сделал своей, всё ещё вытянутой рукой, лёгкое манящее движение. У Тины сразу исчезла вся воля и почти отключилось сознание. Она перешагнула через лавку и медленно пошла на зов. "Он таких ведьмочек на завтрак ест" - припомнились ей слова Мшанки. Но что могла поделать обычная молодая иная - ведь само чистое ЗЛО влекло её к себе...
  Тина прошла половину пути к креслу Повелителя. Внутри её было пусто. Снаружи был мрак. И только глаза Леонарда притягивали, завораживали, вели. И ещё его голос:
  - Ты. Сказала, - медленно, с расстановкой повторил Леонард и приподнял правую бровь.
  Её губы приоткрылись, чтобы произнести роковое: "- Да!"
   И вдруг нечто тёмное, лохматое, низкое, возникло на пути ведьмочки. Существо выкатилось из густых зарослей терновника, в два прыжка одолело пустое место, перебежало Тине дорогу и запрыгнуло на длинный шабашинский стол. И тут все увидели, что это всего лишь здоровенный серый кот. И этот Кот встал против Владыки демонов: хвост трубой, спина дугой, усы торчком, а из всклокоченной шерсти сыплются яркие искры. Он дрожал всем телом, утробно урчал и пятился назад, но не отводил взгляда от своего противника. Жестокая усмешка тронула губы Леонарда. Демон сделал лёгкий щелчок пальцами, и ослепительная молния ударила в то место, где стоял Кот. В столе образовалась большая дымящаяся дыра, а окружающая нечисть попадала с лавок. В воздухе распространился едкий запах серы. На шабаше началась сумятица и неразбериха.
  Но Тина, освободившись от смертельного зова, развернулась и побежала назад. Однако, все тёмные шарахались от неё, как от зачумленной. Куда бы ни бежала ведьмочка, везде её окружала пустота. И только одна старая костлявая ведьма, в грязном и дырявом переднике, в смешной бесформенной шапке, не сбежала, не шарахнулась, а осталась стоять у стола и раскинула в стороны руки, когда Тина спряталась за её спиной.
  Ведьма Мшанка визгливым старушечьим голосом выкрикнула, стараясь перекричать общий шум и крик:
  - Никто не может заставить свободную ведьму поступать против её воли! Так гласит Закон. Леонард, ты не прав!
  - Я-аа?! Я знаю Закон. Я чту Закон. Она свободна, она абсолютно вольна в своих действиях.
  Он говорил это спокойно и даже мирно. Но внешний вид демона переменился страшно: глаза превратились в вертикальные щели цвета крови, рот ощерился оскалом хищного зверя, на голове появилась львиная грива, а на лбу вырос короткий толстый рог.
  - И все свободны! - выкрикнул Леонард, разводя руки в стороны. - Веселись тёмная сила, ярись, безумствуй! Пусть Королевы в этом году не будет! Мы отпразднуем Хеллоуин, как никогда! Я объявляю танцы! Танцуют - все!
  Он рывком поднял сидевшую рядом с ним ведьму, видимо из высших. Она была очень высокая, с красивым и порочным лицом, с длинными ярко-рыжими волосами, с большой грудью едва прикрытой блестящим платьем с глубоким вырезом. Заиграла музыка, и Леонард с ведьмой, с безумной экспрессией стали танцевать "Танго эль диабло". Железные когти демона стиснули партнёршу, и она застонала от боли и страсти...
  - Беги, - не оборачиваясь, сказала Мшанка Тине. - Сейчас тебя будут убивать. Ты свободна - Леонард и его подручные тоже.
  - Одна? Я боюсь одна! - захныкала Тина. Но старая ведьма без дальнейших разговоров так двинула её своим тощим задом, что ведьмочка отлетела от неё на несколько шагов. И тут же Тина поняла, что шансов на спасение у неё почти нет - со всех сторон её окружали тёмные: монстры, демоны, ведьмы, бесы. Их искажённые злобой морды и лица не сулили ничего хорошего, а выпущенные когти и клыки жаждали только одного - крови!
  Ведьмочка отступила ещё на несколько шагов, озираясь, и боясь обернуться спиной к своим врагам. Громкая музыка изменилась: невидимые музыканты заиграли вальс. И тут же из толпы тёмных резко выделилась одна фигура и схватила Тину за руку и за талию.
  - Ты обещала мне танец! Понеслись!
  Чёртов сатир Ромэо! Это опять он!
  Новая пара танцующих сразу закружилась в бешеном ритме и, неизвестно каким чудом, проскочила между двумя смыкающимися стаями врагов.
  - Я пропала, мне нет спасения! - плакала Тина, прижимаясь к тёплому, родному плечу Ромэо.
  - Нет! - страстно проговорил её светлый друг. - Колдовство ночи накануне Дня Всех Святых действует только до утра. Продержись до утра - и ты будешь жить. Правда, есть одно "но". Если Леонард "купит" твою жизнь и смерть, владыки "светлых" не будут препятствовать убийству тем днём какой-то ведьмы. Тогда твоя задача: дожить до будущей ночи.
  - Ромэо, милый, ты меня спасёшь? Я буду дриадой, русалкой, кем угодно! Хоть простой смертной. И я буду только твоя!
  - Извини, подруга! Мне было весело с тобой, ты прикольная, красивая. Но ты ведьма и ведьмой останешься. А я... вряд ли я переживу сегодняшнюю ночь. Но даже если мне это удастся, мы больше никогда не увидимся. Если я свяжу свою судьбу с "тёмной", все мои друзья и подруги отвернутся от меня, "светлые" меня отвергнут. Я помогу тебе убраться с Броккена, но это всё, что я могу сделать для тебя. Прощай, ведьма, и не вспоминай меня - никогда!
  Пока они кружились в убегающем танце, достигли метлодрома. Здесь ведьму-отступницу тоже ожидали. Это были охранники горы Броккен - мрачные и могучие тролли. Они расставили ноги, растопырили руки, и стали стеной на дороге беглецов. Ромэо в последней фигуре вальса посильнее раскрутил Тину и послал её в сторону. Сам же ловко проскочил между двух гигантов, схватил метлу ведьмочки и послал её хозяйке. Тина на лету оседлала своё транспортное средство и, минуя десятки протянутых к ней рук, лап, клешней, взмыла в чистое и холодное ночное небо.
  
  18. Ведьмочке Тине удалось ускользнуть от всех преследователей. В родную кочку лететь было нельзя - там наверняка засада. А где можно найти более-менее надёжное убежище, она не знала. Тина, скользя низко над рекой, подлетела к горе Блудберг и скрылась в густом кустарнике у подножия. Там она долго просидела, прижавшись к своей метле, и плакала о своей незавидной судьбе, и дрожала от осеннего холодка. Со страхом ожидала Тина, что же будет дальше. В том, что прежняя мирная и спокойная жизнь уже не возвратится, она не сомневалась.
  Незадолго до третьих петухов в направлении от реки заколыхались кусты, послышались осторожные одинокие шаги. Тина прекратила дрожать, собралась в комок и выставила вперёд помело, как будто оно могло защитить её. Но это были не враги: это была Мшанка и... кот Феликс, сидевший на плече у старой ведьмы!
  - Уф-ф! Насилу тебя отыскали, - выдохнула карга. От неё валил пар, как от котелка с варевом, и тут же оседал на её космах и на одежде мелким серебристым инеем.
  Кот тяжело спрыгнул на землю и спрятался за длинной юбкой Мшанки.
  - Ну, ты, Тиночка, и отмочила номер! Всё сообщество тёмных сил взбудоражено. Вслух все, конечно ругают и поносят тебя, но втихомолку многие сочувствуют. Мы всё же вольные ведьмы, а не марионетки в руках высших сил! М-да, странная, однако, вещь. Я, хотя прожила уже немало веков, не припомню случая, чтобы сам Тёмный Магистр, вершитель судеб мира, явился на рядовой шабаш и лично выбирал Королеву. А чтобы Королевой была выбрана рядовая ведьма-дебютантка - это вообще нечто невероятное! Ты, конечно, правильно сделала, что не поддалась ему. Честно! Но тебе этого не простят. Не простят и простые тёмные - ты оказалась "круче" их всех. Не простит и сам Леонард - он вообще не привык терпеть поражения. Тем более от какой-то зелёной девчонки... За тобой отправлены две эриннии. Они чувствуют всякую тварь за 20 миль. Они вооружены "бичами судьбы", один удар которых способен умертвить любую плоть, и от которых не спасут и стальные латы. Пощады от них не будет!
  - Ой-ой-ой! - захныкала опять Тина. - Что же мне делать? Подскажи, Мшанка!
  Ведьмы обнялись и снова стали неуловимо похожи. Кот подошёл и стал тереться об ноги ведьмочки. Та неприязненно ойкнула. Шерсти на верхней половине кота, от ушей до кончика хвоста, практически не было, и прикосновение его дрожащей обожженной морщинистой кожи было крайне неприятным. Тина оттолкнула кота ногой.
  - Уйди от меня, паразит плешивый! Если бы ты не вмешался, и не было бы ничего. Ну, и пусть бы меня Сатана взял! Ты, и только ты во всём виноват!
  Феликс обиженно отполз за ближнюю корягу.
  - Эхе-хе, дурочка! - отстранилась от неё Мшанка. - Он же тебя спас! Отдайся ты Леонарду - и твоей участи не позавидовала бы самая распоследняя кикимора! Феликс больше всех и пострадал: мало того, что его обожгло сатанинским пламенем, так его и высшей магией шарахнуло. Теперь он остался - просто кот.
  - Ой-ой-ой! У-а-а! Ну, почему я такая несчастливая-я! Где мне искать спасения? Может, уйти к людям? Там есть храмы, есть святые. Они же против "нечистых". А?
  - А-а, твои "святые"! Да все они ещё бОльшие грешники, чем простые люди! А "святыми" они прозваны за свою непримиримость. От них, ведьма, точно, ни прощенья, ни пощады не жди. Впрочем, как и людям, и даже к "светлым" иным. Вообще, хочу тебе сказать, что между миром светлым и миром тёмным иногда такая тонкая грань, что её трудно уловить, зато легко миновать. Иногда оба мира смешиваются, бывают и "проникновения". Вот, например, вчера шпион "светлых" проник на Броккен. Бог знает, что он там делал, но ты его спугнула. Наши хотели его словить, но он оказался ловкачом и исчез с горы.
  - Значит, сатир... - вырвалось у Тины восклицание.
  - А, ты его видела? Значит, и он тебя тоже. Тем более, тебе надо от всех спрятаться. Ну, "светлых" можно сильно не опасаться, у них сегодня праздник. А вот эриннии - это да! Они не боятся солнца, но недолюбливают звонкого металла: серебра, меди, белого железа. Хорошо бы тебе укрыться на колокольне, в кузнице... типа того. Это собьёт их со следа.
  - В кузнице! У кузнеца С... - воскликнула Тина и прикусила язык.
  - О, дьявол и преисподняя! - догадалась Мшанка. - И кузнец тоже? Так может, и тот "светлый" на Броккене?... И магистр Леонард! У-у-у, девонька! Вот ты какая! Да, ладно-ладно, молчу я. Спрячься у кузнеца, раз такое дело. Да пусть у него огонь горит ярче, и меха дуют во всю, и всё гремит! Авось пронесёт. А на будущую ночь я что-нибудь придумаю. Продержишься до третьих петухов - будешь жить. Через этот закон даже Леонард переступить не сможет. Пошла я. Кот - фьийюю!
  И Мшанка стала выбираться из зарослей ивы. Серой тенью за ней скользнул Феликс.
  Тина ещё немного посидела, вслушиваясь в вой поднявшегося ветра, затем обернулась в чёрную крысу и, пока не рассвело, побежала в деревню Сигрунта.
  
  19. В знакомой ей кузнице было тихо, темно и холодно. Ноябрьский ветер рвался в запертую дощатую дверь. Тина проползла под дверью и приняла свой обычный облик. Из клетушки слабо потянуло дымом. Ведьмочка толкнула низкую плотную дверцу. И невольно вскрикнула: за грубым самодельным столом, при бледном свете догорающей лучины сидел... Сигрунт! Пред ним стоял глиняный кувшин, а медную чарку он как раз подносил к губам. При виде ведьмочки глаза у него округлились, и чарка выпала из рук, расплескав вино.
  - Харита? Ты здесь? Но почему... ?!
  Тина прислонилась к закрывшейся за ней двери.
  - Молчи, кузнец! Я не Харита, я иная... Но мне угрожает страшная опасность и я прошу у тебя помощи. Разжигай скорее огонь, раздувай меха, бей молотом! Спаси меня! А я тебя по-королевски награжу. После. Ну, что же ты сидишь?
  Сигрунт потёр лоб, поднял чарку. Неспешно снова налил вина.
  - Хм... Ты всегда была странная, но сегодня... Я не думал, что когда-нибудь снова увижу тебя. А кузница уже не моя. Я продал её. После того... этого лета, когда я полюбил тебя, а ты... В общем, когда моя жена увидела морок с твоим обличием, она страшно разозлилась. Но я же не виноват. Да и не было ничего. Жена меня простила. Но мы решили навсегда уехать из этих мест. Так будет лучше. Я-то люблю тебя, ты по-прежнему моя Харита, но и семью бросить не могу. Я всегда буду тебя помнить...
  Внезапно у ведьмочки закружилась голова, и её затрясло - она почувствовала приближение большой магической силы. Она и схватила Сигрунта за плечо.
  - Хватит причитать о любви! Сюда летит моя смерть! Если ты мужчина - встань и защити меня! Разжигай огонь!
  С кузнеца мигом слетел хмель. Он соскочил с лавки, в мгновение ока разжег малый горн и встал возле него с молотом наготове.
  - Кто тебя преследует? Чем они вооружены?
  - Эринии... - простонала Тина. - У них "бичи судьбы".
  - Давай скорее пояс! Ну, тот, что я тебе подарил!
  Не успела ведьмочка снять стальной пояс и отдать Сигрунту, как дверь кузницы сотряслась от ураганного ветра и в неё бешено заколотили то ли снеговые комья, то ли кулаки. Тина отбежала за огонь горна и сжалась, закрыв голову руками. Кузнец наоборот исполнился решимости, отставил молот, намотал на правый кулак цепь пояса, а в левую взял толстую тисовую ветку. Он поджёг ветвь от огня и, улучив момент, когда дверь перестала сотрясаться, вышел наружу. Едва дверь за ним захлопнулась, он увидел, как из белесой снежной мглы, накрывшей и поля и деревню, выросли два смерча и, бешено крутясь, понеслись к кузнице. Сигрунт размотал цепь и выставил вперёд горящую ветвь. Из смерчей вырвались по чёрной извивающейся ленте. Кузнец сумел перехватить один бич, захлестнув его поясом, но второй сумел проскочить в маленькое зарешёченное окошко. Из кузницы раздался крик ведьмочки, но в тот же миг лента бича отпрянула назад, потрясая обожжённым дымящимся концом. Почти сразу второй бич ударил снова, целясь теперь уже в защитника упрямой ведьмы. Но Сигрунт спокойно и ловко перехватил и этот удар, сковав бич судьбы вторым концом пояса. И сразу поднёс к ним горящую ветвь. Чистый огонь с яростью накинулся на создания ада и после недолгой борьбы они рассыпались чёрными тлеющими лохмотьями. Смерчи дико взвыли, приблизились вплотную и осыпались на Сигрунта мириадами острых ледяных игл.
  Когда кузнец стряхнул с себя льдинки и протёр запорошенные глаза, перед ним стояли две высокие девы. Одеты они были лишь в чёрные кожаные лифы, короткие кожаные юбки и высокие облегающие сапоги. Их цвета воронова крыла волосы стояли дыбом, глаза горели, кроваво-красные губы открылись в оскале клыков. Лица дев были несказанно прекрасны и одновременно ужасны. Свои руки они, как слепые, тянули к Сигрунту, грозя задушить его или разорвать. Кузнец взревел, подобно медведю, отбросил догорающую ветку и изъязвлённую, будто облитую кислотой цепь, а взамен их схватил рессору от кареты и тяжёлый железный шкворень. Он бросился навстречу эринниям, и на несколько минут их скрыла снежная вьюга. В потоках ледяной крупы только мелькали чёрные размётанные косы фурий или длинные руки кузнеца и опять всё скрывала белая круговерть. Сколько длилась их схватка неизвестно, счёт времени был потерян...
  И вдруг всё стихло, демоны исчезли, вихрь испарился, оставив лишь сугроб жёсткого снега да лежащего на нём Сигрунта. Его куртка была изодрана в лапшу, лицо, руки и грудь покрыты глубокими кровоточащими ранами. Сам он тяжело и хрипло дышал, но серые глаза кузнеца светились непримиримостью и отвагой.
  Скрипнув, приоткрылась дверь кузницы и выглянула Тина.
  - Убрались, чёртовы девки? Сигрунт, не бросай меня, останься со мной! Я тебе, я тебя...
  Кузнец с трудом сел на снегу.
  - Ну, ты и ведьма, Харита. Я тебе ещё раз скажу: нет! Мы уезжаем из этих мест. А тебе я скажу только одно: постарайся стать человеком. Давай, я отведу тебя к людям, будешь жить, как все и никакие бесы тебя не тронут.
  Он встал, подошёл к Тине. Та сжалась в комок.
  - Я боюсь. Не на-адо...
  - Но, милая моя, ты и "иных" боишься. Надо сделать выбор. Идём!
  Он взял её за руку своим огромным кулаком и, как маленькую девочку, повёл за собой.
  Большая деревня, где жил Сигрунт, была пустынна, хотя день давно уже наступил, и этот день был праздничный. Из недалёкого монастыря слышался перезвон колоколов. А на улицах села не было видно, ни людей, ни животных. Даже собаки не лаяли. Зато на деревенской площади стояла толпа народа. Люди глухо шумели, о чём-то озабоченно переговариваясь, но завидев кузнеца с ведьмой, все замолчали. Вперёд вышел высокий, чуть сутулый человек в чёрных одеждах. Его худое умное лицо обрамляла седая бородка, а глубоко впавшие глаза светились фанатизмом.
  Сигрунт остановился. Тина юркнула за его спину, выглядывая из-за мускулистого плеча своего спутника одним глазом, да красным носиком.
  Человек в чёрном вытянул вперёд, в предупреждающем жесте, правую руку:
  - Вот наглядный пример свободомыслия и безбожия! Человек, который забыл свой род, свой долг, якшается с нечистой силой. Пусть эта ведьма уйдёт из нашей деревни! И тебе, кузнец Сигрунт, нет места среди нас!
  - Ты умный человек, Верцмингерц, ты учил нас добру. Почему же сейчас ты так жесток? Она тоже стремится к добру. Она хочет стать человеком.
  - Нет. Ведьма никогда не будет человеком. И люди боятся её, не верят ей. Оставь её, отойди, отдай нам. Мы убьём её, а пустое тело сожжём или утопим в реке. Пусть все святые возрадуются, когда сгинет ещё одна ведьма!
  Тишина лопнула. Толпа одобрительно зашумела, заулюлюкала. Сигрунт заметил, что кое-кто начал подбирать камни, другие - искать крепкие колья.
  - Исчезни, - прошептал он себе за спину. - Меня здесь прежде уважали и даже боялись, но сегодня я не смогу больше защитить тебя. Жди меня на большой дороге...
  Тина, дрожа всем телом, топнула ногой и превратилась в небольшую чёрную собачку. Она в два прыжка достигла ближайшего забора и, прикрываясь им, бросилась вон из деревни. Несколько мальчишек пустились за ней, кидая вдогонку комьями земли и палками. Тина лишь услышала, как кузнец надрывно кричал сельчанам:
  - Люди, успокойтесь! Она не причинит вам зла! Она не хочет быть ведьмой! Простите её, люди!...
  
  20. Леденея от холода и страха, ведьмочка Тина сидела в кустах у Большой дороги, совершенно пустынной в этот день, в полуверсте от деревни. Она была в собачьей шкуре, зарылась в кучу опалой листвы, запорошенной первым снежком между корней, но ей было абсолютно ясно, что это всего лишь слабая маскировка от гнева высших сил дающая кратковременную отсрочку приговору. Надежда на спасение таяла с каждой минутой. С каждым ударом сердца.
  Тусклое осеннее солнце уже заметно клонилось к западу, когда на дороге послышался тяжёлый топот. Тина навострила ушки и высунула мордочку из листьев. Да, это был Сигрунт. Он шёл, ведя в поводу битюга карей масти, запряжённого в простую телегу. На телеги был навален домашний скарб, а на задке сидели люди: полнотелая молодая женщина с красивым, но безнадёжно-горестным лицом и маленькая девочка, до самых глаз закутанная в одеяло. На руках у женщины - жены кузнеца - был пухлый свёрток, который она бережно прижимала к себе. Сам Сигрунт шёл быстрым шагом, нервно дёргая за узду коня. Лицо его было хмуро и сосредоточено. На лбу виднелась свежая ссадина, левый глаз заплыл чёрно-жёлтым кровоподтёком, от сукровицы, сочившейся из раны на щеке и шее, на бороде повисла розоватая сосулька. Но их никто не преследовал, окрест стояла звенящая тишина.
  Тина забежала вперёд, приняла свой обычный облик и несмело вышла на дорогу. Кузнец заметно вздрогнул, но шаг не убавил и сказал лишь:
  - Садись на телегу и укройся ряднОм.
  Ведьмочка поспешно села и пробормотала заклинание незначительности.
  Жена кузнеца медленно повернула голову в её сторону, посмотрела пустым взором. Свёрток в её руках тонко пискнул. Женщина опять прижала его к себе. На крохотное детское личико упала с глаза матери солёная капля.
  Впрочем, сидеть без движения на тряской телеге было холодно и, когда дорога пошла на пригорок, Тина встала и зашагала сбоку, держась за шершавый шест борта. От быстрой ходьбы она вскоре разогрелась, прошла дрожь в ногах, порозовело лицо, а вот на рыжих волосах осел белый венчик инея.
  Так они шли довольно долго, пока с очередного пригорка перед ними не открылась панорама большого села, расположившегося у замёрзшего озера.
  - Передохнём, - сказал кузнец и смачно высморкался, прижав нос большим пальцем.
  Его жена и дочь слезли с телеги и немного попрыгали по земле, похлопали руками согреваясь. Затем женщина развязала белое полотенце, прикрывающее большую корзину, достала нехитрую снедь. Тина не решилась подойти к людям, оставшись по другую сторону телеги. Сигрунт дал коню большой ломоть хлеба, посыпанного солью, мягкой рукавицей стёр с него иней. Затем подошёл к ведьмочке, протянул хлеб, кусок холодного мяса, чищеную брюкву. Немного потоптавшись рядом, спросил:
  - Ты... куда пойдёшь дальше?
  Тина поняла, что пришла пора им расстаться.
  - Пойду, куда-нибудь... Ты не думай обо мне плохо... И не вспоминай вообще! Никогда!!
  Её губы задрожали сами собой и она прикрыла рот ладошкой. Сигрунт отнял её руку и сильно сжал своей ладонью, большой, грубой, с потрескавшимися ногтями, с пальцами в засохшей крови.
  - Тебя забыть невозможно. Я всегда буду помнить тебя. Помнить такой, какой ты была в блаженные дни нашей нежной и чистой дружбы! Сейчас-то я понимаю, что ты меня околдовала и хотела использовать в своих целях. Я с трудом, но справился с твоими чарами. А моя жена, понимаешь, она - женщина... И всё-равно я благодарен тебе. Благодарен за то, что ты вырвала меня из череды серых будней и подарила незабываемое ощущение чуда!... Может, это и хорошо, что мы ушли из деревни. Теперь пойдём в столичный город. Там тоже нужны кузнецы, а у меня неплохо получаются ножи, кинжалы, мечи. Надеюсь, мы никогда больше не встретимся в этом мире. Прощай, Харита... моя!
  Тина справилась с собой. Собрав волю в кулак, она ответила:
  - Прощай и ты, кузнец! Я не имела к тебе зла. Просто, я "иная". Ты меня спас, но я не могу отблагодарить тебя сейчас должным образом...
  - Пустое. Не надо меня благодарить. Всё. Прощай! - и Сигрунт отошёл к своей семье.
  Жена кузнеца так ни разу и не посмотрела в сторону ведьмы, и Тина была этому только рада. Она доела дарованную ей пищу, отряхнула крошки и, не оглядываясь, побрела по скошенной ржаной стерне в сторону темнеющего вдалеке леса.
  
  21. По лесу ведьмочка бродила до вечера, до той поры, пока тени деревьев из синих не сделались чёрными. Лес был пуст, гол и холоден. Но Тине казалось, что во враждебности леса виновата не поздняя осень. Этим лесом правила враждебная сила, и каждое дерево следило за ней, каждый куст был готов схватить отступницу.
  Внезапно она почувствовала близкое присутствие чужой магии. Ведьмочка прижалась спиной к коре большого дуба и постаралась слиться с ним. Но тут же перед ней спикировала с неба ведьма и соскочила с метлы. Тина радостно вскрикнула - это была Мшанка! Почти не различимый в ранней темноте, с плеча ведьмы спрыгнул серый комок и замурлыкал у ног Тины.
  - И Феликс здесь! Ты опять со мной, умничка!
  Тина обрадовалась старой ведьме и коту, как будто с их появлением всё её проблемы были решены. Увы, это было не так. Мшанка выглядела очень озабоченной.
  - Ну, милочка, задала ты задачку! Вся история с тобой оказалась крайне запутанной. К счастью мне удалось найти кое-какие концы. Есть, есть одно место, где ты будешь в относительной безопасности в эту ночь. И есть один предмет, который будет твоим талисманом.
  Тина открыла рот, чтобы о чём-то спросить, но Мшанка перебила её:
  - Не спрашивай. Как я узнала об этом, да и времени на разговоры нет. Надо до полуночи найти заброшенный зАмок "Драйцигдрайкенигштайн", проникнуть в покои принцессы и найти там талисман. Что это за предмет - я и сама не знаю, но только он поможет тебе спастись. Иначе Тьма поглотит тебя. А теперь - бежим!
  И они действительно побежали по лесу на своих ногах, а метла ведьмы полетела в другую сторону, заметая следы беглянок.
  Они долго бродили по мрачному лесу. Было тихо и очень холодно. Стволы громадных деревьев в лесной чаще стояли неподвижно, а их голые верхушки раскачивались от ветра и угрожающе гудели. На небе не было видно ни луны, ни звёзд. Низко плыли мохнатые тучи, среди которых изредка мелькали чёрные тени. Это нетопыри - лазутчики тьмы выслеживали добычу.
  Две ведьмы шли по лесу крепко взявшись за руки. Кот семенил за ними следом. Вдруг он издал короткое мяуканье, как будто что-то нашёл и в два прыжка обогнал ведьм. Его жёлтые глаза засветились, как два светляка и показали... дорожку из серой брусчатки, всю заросшую травой и зелёным мхом. Кот побежал по этой дорожке настолько быстро, насколько позволяла ему обожжённая спина и ведьмы поспешили за ним.
  Большие деревья вскоре сменили густые заросли кустарника, пройти которые стоило немалого труда и изворотливости. За кустами им пришлось пройти под каким-то странным растением, сплошь увитом плющом и колючим василисником. Это растение перекинулось через дорожку и в темноте походило на арку старинных ворот. Далее была большая поляна с низкой травой, росшей клочками и пучками. А за ней... а за ней стоял настоящий дворец! Двухэтажный, с большими окнами, с красивыми ажурными башенками и крутой крышей. Только у этого дворца тёмные оконные проёмы казались провалами глазниц в старом черепе, мраморная балюстрада - оскалом частых зубов, а большая башня - обломанным рогом.
  Феликс уверенно направился к боковому крыльцу, обходя по краю поляны.
  - Куда он? - воскликнула Тина. - Откуда он знает, куда идти?
  - Значит, знает, - ответила Мшанка. - Видно был здесь. А может и жил. Кстати, откуда он у тебя?
  Тина пожала плечиком.
  - Кот? А... а я и не помню. Кажется, его подарила моя тётушка. Но я ничего не помню! Странно, как будто прежде у меня была другая жизнь... Я помню, как входила в ворота колдовской Академии и кот был со мной. а что было до этого я не помню. Совсем. Совсем не помню!
  - Хм! Обычное дело - тебя зачаровали и закрыли все предыдущие воспоминания. Но колдовство! Я чую здесь большое колдовство!
  - Мшанка-а! - захныкала Тина. - Мне страшно! Может, не пойдём туда?
  Ведьмочка пальцем указала на проём без двери, куда только что забежал Феликс.
  - Мне жуть как не хочется, - призналась и старая ведьма. - Я чувствую защитную светлую магию. Но придётся. Мы с тобой вынесем это. Недолго. А вот эриннии сюда не войдут - слишком слабые они колдуньи.
  - Но ведь кузнец победил их и сжёг их бичи!
  - Ха! Эринний и их оружие невозможно уничтожить. С наступлением темноты они обрели прежний облик и прежнее оружие и снова ищут тебя.
  И ведьмы дружно вошли в каменный мрак заброшенного дворца.
  - Дьявол, какая темнота! А магию лучше не применять, не привлекать внимания. Надо поискать какой-нибудь светильник.
  Источник света они нашли практически на ощупь, но довольно быстро. В первой проходной комнате на полуистлевшем деревянном столике стоял шандал с пятью замшелыми свечами, и лежало кресало. Ведьмы зажгли свечи и, вслед за Феликсом, пошли по коридорам дворца, стараясь не издавать ни каких звуков и обходя провалы в старинном паркете. Тина шла последней держась, как маленькая, за край юбки Мшанки. Она постоянно испуганно озиралась и поминутно вздрагивала.
  - А давайте тихонько заберёмся в самый дальний угол и просидим там до петухов. Давай, а, Мшанка? Ведь эриннии сюда не попадут.
  - Нет, - отрезала ведьма. - Они-то не проникнут, но их оружие, "бичи сатаны", да. Для "бичей" нет магической преграды, заклятия. От них может спасти только талисман. Ищи его, Тина, ищи скорее. Ты должна обрести его до полуночи!
  - Но как же я его найду? Мы даже не знаем. Что это такое!
  - Ищи. Смотри внимательнее по сторонам, и он сам покажется тебе. Идём скорее!
  Они поднялись по широкой каменной лестнице на второй этаж.
  
  22. Они шли по коридорам дворца и не встречали ничего кроме мрака, тлена, запустения. И вдруг Тина выпустила из руки юбку Мшанки. В одной из боковых комнат свет свечей вырвал из темноты слабое белое пятнышко. Ведьмочка шагнула в эту комнату, и тут где-то далеко-далеко прозвучал удар колокола начавшего отбивать полночь.
  - Тина, ты где отстала? Бежим скорее, у нас осталось слишком мало времени!
  - Я сейчас... я на минутку, - пробормотала ведьмочка, протягивая руку к белому пятну, висевшему в десяти дюймах от пола.
  Со вторым ударом колокола в комнату вбежали Мшанка и Феликс. Свечи из шандала осветили удивившую их картину: посреди небольшой, некогда уютной комнаты-будуара, со старинными гобеленами на стенах и обломков изысканной мебели стояла Тина и прижимала к груди куклу с фарфоровым прекрасным лицом, с белыми ручками. Кукла была одета как принцесса, а на её голове, на волосах цвета спелой пшеницы, был маленький венец из золотой проволоки. Ведьмочка смотрела на игрушку с откровенной печалью, по её щекам текли слёзы.
  Мшанка ахнула: лицом кукла походила на Тину, какой она могла быть ребёнком.
  - Ах, так вот какой у тебя талисман! А я-то всё думала: кем становятся принцессы, которых не нашли "их" принцы.
  Она посмотрела на Тину, странным образом прищурившись, сквозь пламя всех пяти свечей. На противоположной стене. Среди гобеленов забродили неясные тени.
  - Вижу! Всё вижу! - вскричала ведьма. - Принцесса, которая жила в этой комнате, отличалась скверным и вздорным характером. Она не уважала родителей, не слушала учителей, и всё всегда делала наперекор. Она не пользовалась любовью у народа, её сторонилась и знать. У неё были старшие братья и сёстры, и наша принцесса не имела, фактически, никаких прав на трон. Женихов-принцев она отвадила от себя капризами и даже грубостью. Через какое-то время из всех поклонников у неё остался только один: это был молодой светлый волшебник немалой силы. Он любил беззаветно и преданно. Но и его любовь отвергла жестокая принцесса. А однажды случилось страшное: принцесса обманула волшебника. Пообещав свою любовь, она потребовала обучить её магии. Ослеплённый страстью маг не смог отказать ей. Однако долгое изучение основ белой магии принцессу не прельщало и вот, по её приказу, волшебник призвал силы Тьмы. Тьма воспользовалась его призывом, захватила королевство, погубила всех и всё. Здесь произошла страшная битва сил Света и Тьмы, и последняя была изгнана. Но королевский дворец и прилегающий к нему парк были заброшены, забыты и закрыты магическими печатями. Волшебник и сама принцесса были страшно наказаны и отданы Тьме.
  - Вот такое прошлое я вижу, - закончила Мшанка.
  Тина в изумлении округлила глаза:
  - И всё это было? Со мной?!... Феликс, мой милый! Ты меня всегда любил и верно служил мне? Иди ко мне, я люблю тебя!
  Она, удерживая куклу одной рукой, вторую протянула к коту. Тот с готовностью подбежал к ведьмочке. Она прижалась щекой к его тёплой мордочке и ощутила щекотание жёстких усов.
  - Как я рада! - продолжала Тина. - Я нашла свой дом, верных друзей, нашла - всё! Скажи, Мшанка, ведь всё ещё можно вернуть? Сделать, как было? Я исправилась, стала другой. Я больше никогда не буду "ведьмой"! Скажи, да?
  - Н-ну, светлая сила - она добрая. Она может простить, пожалуй. И может даже всё вернуть. Я рада за тебя, девочка!
  Вдалеке позвучал очередной удар колокола. Одиннадцатый!
  Тина стояла со счастливым лицом, сияющими глазами смотрела то на куклу-принцессу, то на Феликса, старательно вылизывающего свою шёрстку, то на Мшанку, которая привычную хмурость пыталась заменить неумелой улыбкой.
  И вдруг их маленький мир разбился, словно хрустальный бокал.
  Сначала, от сильнейшего удара из-под земли, содрогнулся дворец. Стены завибрировали, крыша затрещала, с главной башни посыпались каменные блоки. Не успели стены успокоиться, как в оконный проём комнаты, где находились ведьмы, влетел "бич Сатаны". Он был чернее черноты и страшнее смерти. Кончик бича злобно взвизгнул и взвился вверх, целясь Тине в голову. Но при выпаде он наткнулся на невидимую преграду. Бич развернулся и ринулся в новую атаку. И снова наткнувшись на заслон, оглушительно хлопнул перед лицом ведьмочки. От испуга Тина вскрикнула и... и выронила куклу!
  В тот же миг тьма за окнами дворца взорвалась ужасными криками и адским хохотом. Сильный порыв ветра загасил четыре свечи в шандале, последняя едва тлела. В комнате заметались уродливые тени, сухие листья, обрывки паутины. И тут в окно влетела лента второго бича. Обернувшись змеёй, он нацелился в сердце ведьмочки - и ударил! Но старая Мшанка оказалась проворнее смерти и закрыла собой Тину. Тьма разочарованно ухнула, бичи, свистнув напоследок, убрались восвояси. Всё стихло. В немой тишине прозвучал 12-й удар колокола.
  
  23. Тина подняла с пола куклу. Нежное фарфоровое личико пересекала ужасная зазубренная трещина.
  - А-ахх, - вздохнула в углу Мшанка. - Тина, подай мне шапку.
  Старая ведьма лежала навзничь, прижимая руку к груди. Её седые космы разметались. Знаменитая шапчонка отлетела в сторону.
  - Мшанка, у тебя кровь! - вскрикнула Тина, заметив на узловатых скрюченных пальцах капельки крови. - Хорошо, что немного. Они промахнулись. Погоди, я перевяжу.
  - Аа-х! Эх, Тина, а ведь у старой ведьмы крови уже нет. Это была последняя капля. Они не промахнулись. Я умираю. Дай шапку, она дорогА мне. Послушай, Принцесса, в последние минуты своей жизни я могу рассказать о себе.
  Тина подала старой ведьме её шапку. Та судорожно сжала её в руке, как величайшую ценность.
  - Я прожила очень долгую жизнь. И я всю её помню. Я не природная ведьма. Мои родители простые поселяне. И я была обычной девочкой. На мой последний день рождения мама подарила мне чудесную шапочку, чудесного красного цвета. Да, вот эту. Это всё, что осталось у меня человеческого.
  Мшанка перевела дух, немного помолчала.
  - На другой день мама отправила меня к бабушке, которая жила в соседней деревне. Та деревенька была недалеко, но к ней надо было идти через большой овраг, густо поросший кустарником. По дну оврага тёк ручеёк с топкими берегами. Вот там-то, у деревянного мостика меня подкараулил огромный волк. Он заговорил со мной, стал просить о какой-то помощи. Я испугалась и бросилась бежать. Девочка я была резвая и успела добежать до выхода из оврага. А там находились охотники, которые преследовали это волка...
  По щекам Тины катились крупные слезинки, но она не замечала и не утирала их.
  Где-то далеко послышался крик первого петуха.
  - Так вот, охотники застрелили волка, но перед смертью он успел укусить меня за ногу. Вот за эту, которая сейчас выглядит, как деревянная. Меня полечили и отнесли домой. Опасности для жизни не было. Но в первую же лунную ночь я завыла. То был не простой волк, а оборотень, волколак. Вскоре жизнь среди людей стала мне не мила. Я убежала в лес и, через какое-то время, забрела на гору Блудберг. Там я превратилась в настоящую ведьму. Первая открыла кочку и обжила её. Так и жила - в гадостях и мерзостях. Хорошего у меня - только шапка...
  - Я... Мшанка, я могу тебе чем-нибудь помочь? Мне тебя так жаль!
  - Меня? Не стоит. Моя человеческая жизнь давно истлела. Ведьминская... хм. Совсем древние ведьмы истлевают "заживо". Уж лучше так, сразу. Вот с тобой что будет? Тебе уже не быть ведьмой. Не станешь ты снова и принцессой. Придётся тебе идти к людям. Ох, трудно среди людей ужиться!
  Всё, теперь уйди. Забудь меня и... Прощай!
  Глотая слёзы, Тина поднялась. Старая ведьма закрыла глаза и отвернулась к стене. Тина медленно пошла к выходу, оставив в комнате агонизирующую ведьму и догорающую свечу....
  Петухи прогорланили во второй раз.
  У выхода из дворца Тина наткнулась взглядом на большое, до пола, зеркало в тяжёлой резной раме. Рукой она смахнула пыль и тенета. В тусклом стекле отразилась немолодая, смертельно уставшая женщина. И женщину эту тоже будто бы покрыла серая паутина: на лице разбежались тонкие морщинки, тёмные волосы густо пронизала седина.
  Тина печально вздохнула, склонила голову и, больше ни разу не остановившись и не оглянувшись, покинула дворец.
  Когда она проходила арку старых ворот небо на востоке начало светлеть. Где-то пропели третьи петухи.
  
  В стародавние времена жила в городе Риттерграбен, столице Нетландии, одна женщина. Кто она такая и откуда взялась никто толком не знал. На лицо она была привлекательная (три родинки возле рта и носа делали его вообще милым), телом стройная, высокая. Ходила всегда в длинных тёмных одеждах, а под чёрным платком прятала длинные серебристые волосы. Пришла она в город спустя лишь десять лет после ужасной войны, мора и голода, когда по всей стране ещё было полно бродяжек, беженцев и лихого народа, а люди селились где и как могли.
  Вот и эта женщина поселилась в маленькой квартирке из одной комнаты с кухонькой в мансарде дома 12 по улице Мечников. Жила она тихо, уединённо, ни с кем не знакомясь и никому незнакомая. Из её скрытности и гордости, граничащей с надменностью, соседи вынесли мнение, что прежде эта женщина была знатной и богатой, хотя нынче из богатства у неё были только кукла из настоящего фарфора в роскошной одежде и с уродливой трещиной на прекрасном личике, да здоровенный серый облезлый кот. Женщину так и прозвали: Дама. А местный пьяньчужка и бездельник Люмпен Полиглот увидел однажды, как Дама за один вечер трижды вошла в свой дом и ни разу не выходила! Многие смеялись над его рассказом, но, тем не менее, стали звать свою таинственную соседку Триждывходящая Дама.
  Вообще же она очень редко выходила из своей комнаты, никогда не появлялась в людных местах и не ходила по воскресеньям в кирху. Да, да не ходила даже в кирху! Но некоторые люди видели, как она стоит одинокая на краю улицы, смотрит молящими глазами в сторону собора и её губы шепчут что-то быстро и неразборчиво.
  Но если женщина вела жизнь тихую и незаметную, то её Кот вскоре стал знаменит во всём квартале Железников. Он стал грозой местных котов и любимцем кошечек. Его уважали собаки и узнавали люди. Он подружился со многими торговцами и те, за защиту от крыс и мышей, платили Коту сардельками и сыром, свежими булочками и зеленью. Кот исправно носил подношения домой и делился со своей хозяйкой.
  Чем же занималась сама Триждывходящая Дама, никто толком не знал. По слухам, она занималась лЕкарством и наделяла микстурами и сборами тех немногих людей, что осмеливались к ней обращаться. Мнение, что она лЕкарка, утвердил случай с маленьким сынком одного кузнеца, которого Триждывходящая Дама исцелила от глоточной болезни и сухотницы. Люди постепенно привыкли к ней и перестали чураться этой странной, но не страшной особы.
  И только иногда, в ясные безлунные ночи, когда звёзды в небе водят свой хоровод и Гиа Лактос разливается через всё небо, когда все добрые люди спят спокойным сном, Дама и её Кот выходят на крышу. Они садятся к высокой тёплой дымовой трубе и любуются ночным небом. Дама гладит и ласкает Кота, уютно устроившегося у неё на коленях, а тот громко урчит и мурлычет. И, кажется, что он рассказывает своей хозяйке волшебные сказки!
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"