Боги и богини
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Ты знаешь, как их называли в городе? "Богами и богинями". Избранными. И игры у них были такие же - не для простых людей...
|
"Боги и богини"
- Кортни, что ты знаешь о Мелиссе и Филиппе?
- М?
- Хватит грызть карандаш! И ты меня отлично слышала, между прочим!
- Гляди-ка, кажется, это твой мерзкий рыцарь ползет... Точно, он! То-то я думаю, что так похолодало? А это просто Филдинг по улице прется!
- Замолчи!
- Только не говори, что ты обиделась, а?
Май в этом году оказался наполнен вязкой духотой под завязку, даже по ночам не давая возможности влажному воздуху и земле охладиться хотя бы на пару-тройку градусов. Не будь на календаре отмечен пятый месяц года, творящееся на улицах города безумие можно было бы запросто принять за самый разгар лета, никак не меньше.
Жара позволила офисным работникам растянуть "свободную" пятницу на всю неделю, а старшеклассницам - задрать юбки почти до ушей и расстегнуть пуговки форменных блузок, демонстрируя кружева бюстгальтеров, на которые парни исходили слюной, невзирая на жару.
Сами они закатывали рукава рубашек до самых плеч, щеголяя бледной, еще не тронутой загаром кожей, гурьбой высыпали на школьный двор во время перемен, гоняя футбольный мяч, и только преподаватели продолжали расхаживать облаченными в элегантные тройки, изредка позволяя себе скинуть пиджак на несколько минут. Некоторые из преподавательского состава не позволяли себе и такой дерзости: в первую очередь это относилось к мистеру Филдингу - учителю всемирной истории, молодому человеку тридцати двух лет, обладающему весьма приятной внешностью в сочетании с гадким характером.
Даже самое красивое лицо способно оттолкнуть, и в случае с Филдингом так оно и было.
С самого первого дня преподавания он ясно дал своим ученикам понять, причем в словесной форме, что за людей никого из присутствующих в классе не считает, никаких доверительных отношений с ними строить не собирается, и единственное, что его интересует, так это то, чтобы ученики всегда выполняли его справедливые требования и, по возможности, держали свои рты на замке. Кроме тех случаев, конечно, когда им требовалось ответить по теме.
Любимчиков у Филдинга не оказалось даже среди тех, кто отродясь не знал, что такое балл ниже самого высокого из возможных. В довершение всего он произнес сакраментальную фразу, вбившую последней гвоздь в гроб уважения к нему: "Вы - не люди. Вы - ученики".
Особая мерзость учителя истории как личности заключалась в его крайней принципиальности по отношению к прогульщикам и неуспевающим, к которым он испытывал эмоций не больше, чем к дохлой крысе, валяющейся под ногами, а также любви к долгим беседам с родителями, после которых обязательно грозили домашний арест и лишение карманных денег на несколько недель вперед.
- Хоть бы он стух в этой своем костюме, - шипели выпускники со злобой в жаркие майские дни и с некоторой завистью отмечали тот факт, что, похоже, на их "Ледяного человека" не способно повлиять даже адское пекло, и это лишний раз подтверждало его нечеловеческое происхождение.
В начале лета мистер Филдинг должен был принимать экзамены у выпускных классов, и только ленивый не пожелал известному экзекутору получить тепловой удар, таким образом лишив учеников счастья лицезреть его высокомерную рожу в первую неделю июня.
И вот именно в такого человека в свою семнадцатую весну и умудрилась влюбиться Дарла Кофф.
- Втюриться в такого... не знаю... Это, по-моему, самое худшее извращение из всех извращений, которое только может существовать, - пожала плечами Кортни Брейк, лучшая подруга Дарлы еще со времен их совместного посещения детского садика.
- Ты ничего не понимаешь...
- Куда мне.
- Все, Кортни, лучше вообще со мной не говори.
- Вообще?
- На эту тему.
- Как знаешь, - Брейк с наслаждением затянулась сигаретой и, запрокинув голову, выпустила из яркого накрашенного рта клуб белесого дыма.
Они с Дарлой беспардонно прогуливали английский, уединившись на крыше школы, и, разглядывая стоянку для автомобилей преподавательского состава с высоты пяти этажей, курили одну сигарету на двоих.
С этой позиции отлично просматривались крыши близлежащих домов, узкие тропинки, тонущие в пене цветущих в школьном саду яблонь и шагающий от своего "седана" мистер Филдинг - по обыкновению безупречный в любимом темно-сером в полоску костюме.
Прозвеневший звонок напомнил подругам об окончании очередного урока, но девушки даже не шелохнулись.
- Я считаю, что это - самая крайняя мера отчаяния для человека, охваченного любовной лихорадкой, - с философским видом произнесла Кортни.
- Ну конечно.
- Да, я так считаю. Обращение к ведьмам, шарлатанам всяким и вообще к подобной фигне - все это от отчаяния. Хотя, знаешь, после прошлогодней истории с Билли я могу тебя понять, и все равно... - Кортни покачала головой. - Мелисса и Филипп... бред какой-то, ты уж не обижайся, Дарли.
- Я не обижаюсь, просто интересно, ты совсем в это не веришь или мне просто кажется, что ты их побаиваешься?
- Я не втрескана по уши в Филдинга, слава богу, а значит, еще способна логически мыслить.
- Ну, давай, - ободряюще кивнула головой Дарла, - помысли.
- В нашем мире полно всякой дряни, - начала свою речь Брейк, - и это не только урод Билли и Филдинг твой поганый... ой, вот только не кипятись! Думай, что хочешь, но я против задумки с теми жмуриками, потому что верю, да! Можешь поднять меня на смех.
- Не собираюсь. С чего мне так делать, если я хочу сама обратиться к Мелиссе и Филиппу?
- Они какие-то... - Брейк замолчала на секунду, силясь подобрать подходящие слова.
- Неживые? - подсказала Кофф.
- Ха-ха, смешно, - невесело посмеялась над ее шуткой Кортни, отшвыривая выкуренную сигарету в сторону. - Вот, глянь, кстати, я из нашей библиотеки стащила. Надо вернуть будет, вообще-то.
Брейк с самым серьезным видом, на который была способна, запустила руку в свою сумку, где по большей части находились косметика и журналы о моде, нежели учебники и канцелярия, и, спустя пару секунд манипуляций, выудила оттуда свернутые в трубочку газеты. Желтый цвет бумаги свидетельствовал о том факте, что газетам, по меньшей мере, лет пять, а то и больше. Дата наверху главной страницы "Вестника Деборы" подсказывала, что самой старой из передовиц ровно двадцать лет, а на первой полосе красовалось фото их школы, ничуть не изменившейся с весны восемьдесят восьмого.
- Прежде чем я влезу во все это, напомни, зачем ты пытаешься выставить себя полной дурой? - спросила Брейк, вынимая из пачки "Вог" новую сигарету.
- Кортни, мы через полтора месяца выпустимся, и я его больше не увижу, - просто ответила ей подруга.
- Мне это только за счастье, - буркнула Брейк.
- Я ему даже письмо послала, - тихо добавила Кофф.
- Ничего не хочу об этом слышать, - отмахнулась Кортни. - В общем, я тут постаралась разузнать о твоих жмуриках, поспрашивала, послушала там-сям и вот что узнала: к ним за прошедшие двадцать лет обращались пятьдесят четыре раза, и это только известные случаи. Ты можешь себе представить? - искренне недоумевала девушка.
- Вполне.
- Ну да... - хмыкнула Кортни. - В нашей обители гораздо больше сумасшедших, чем можно даже вообразить, и моя лучшая подруга с минуты на минуту собирается к ним примкнуть. Так вот, никто, конечно, не говорит об этом прямо, но, якобы, все самые странные происшествия и нелепые несчастные случаи, которые происходили в нашей любимой школе за это время, связаны как раз с тем, что периодически сильно страждущие взаимной любви вызывали или пытались вызвать Мелиссу и Филиппа. Это, кстати, он, - Кортни наконец соизволила развернуть газету и ткнула указательным пальцем в черно-белое фото двух подростков, расположенных прямо под изображением школы. - Милашка, правда? Трупом он вряд ли выглядел так же симпатично.
- Он был красавчиком, - произнесла Кортни, разглядывая вечно юное лицо Филиппа Мерроу. С газетного листа на девушку смотрели насмешливые глаза давно умершего ученика школы, так ее и не закончившего. Светлые волосы падали на лоб Филиппа, придавая молодому человеку хулиганский, но, тем не менее, очаровательный вид.
- Ты на нее посмотри. С какого Олимпа они свалились? Надо сказать, я даже завидую. Это что, победительница конкурса мисс Америка `88? - Брейк пялилась на фото второго подростка - удивительно красивой блондинки лет шестнадцати-семнадцати, составляющей Мерроу отличную пару в своей почти вызывающей аристократической изящности.
- Ага, в паре с мистером Америка, - усмехнулась Кофф. - Мне знаешь что странно? Они ведь оба из обеспеченных семей были и учились весьма неплохо - для школы это должно было быть трагедией, но их фотографий, дипломов и наград каких-нибудь я на доске почета никогда не видела. И вообще о них не болтают на каждом углу.
- Да, это странно, - согласилась Брейк.
- Странно? Ты думаешь, это просто странно?
- Да висели их физиономии, наверняка, на доске плача, просто идет время и... ну, не знаю, может, просто школьный совет не захотел, чтобы эта история без конца муссировала по школе. Ладно старожилы ее знают наизусть, но зачем постоянно вызывать интерес новичков? Я бы так и сделала. "Эту печальную страничку в истории нашей школы мы перевернем и шагнем вперед - к новым успехам и свершениям", - Кортни смешно нахмурила лоб, напустив на него несколько широких морщин, уподобляясь мопсу, и часто захлопала ресницами, изобразив гримасу, удивительно схожую с выражением вечного недовольства на лице директрисы их школы - миссис Хег. Вечной миссис Хег, как ее называли за глаза. Добрая часть учащихся была уверена в том, что их директриса существовала еще в мезозойскую эру и останется верной подругой крысам и тараканам после тысяч апокалипсисов.
- Класс, - хихикнула Дарла.
- Спасибо, я знаю.
- Значит, расследование их смерти так никуда и не продвинулось? Так, кажется, говорят в детективных романах? - Дарла погладила кончиками пальцев фото Филиппа Мерроу.
Это было странное чувство. Мальчишка, глядящий на нее с фото из пожелтевшей газеты, выглядел таким живым в школьной форме их альма-матер, что, казалось, сейчас подмигнет, но на самом деле его тело со сломанными шейными позвонками вот уже как двадцать лет гнило в фамильном склепе.
- Я так не думаю, - ответила Кортни. - Уверена, что их семьи в курсе, кто их грохнул, и, видимо, они нехило отвалили журналюгам, чтобы те молчали столько времени, хотя... слухи-то ходят. Видимо, не до конца кого-то заткнули все-таки.
- Не верю ни одному из них.
- Я тоже.
- Странно все это, конечно.
Дарла пожала плечами.
Она вспомнила, как пару лет назад на уроке истории города им показывали документальный фильм, снятый два десятка лет назад одним из тогдашних выпускников. Изначально предполагалось сделать что-то вроде репортажа о школе и ее истории в честь очередного дня рождения их города, но уже на пятой минуте занудного рассказа о зарождении Дебора-сити беспристрастная камера, словно утомленная нудными рассказами об истоках "небольшого поселения у двух кристально чистых озер", принялась наблюдать за завтрашними выпускниками, запечатлевая их комичные рожицы, которые они строили оператору, подслушивая взрывы безудержного смеха и подмечая отсутствие малейшего стремления к дисциплине.
И среди тех, кто безбоязненно хохотал прямо в стрекочущий объектив, были и они - та, чьи губы были тронуты слабой улыбкой, и тот, кто веселился громче всех и на кого были обращены все девичьи взгляды без исключения.
- Твоя рожа запомнится всем на века, Мерроу! - крикнул один из голосов на пленке, и кто бы мог подумать, насколько он окажется прав.
- Как их позвать, интересно? - Дарла аккуратно разгладила ладонью газетную страницу.
- Вот уж чего не знаю, того не знаю. Просто позови, вдруг откликнутся, - предложила Кортни, рассмеявшись, и, резко посерьезнев, добавила: - Я тут поспрашивала, благодаря чему меня приняли за психичку, не иначе, но оказалось, у нас в параллели учатся две девицы, которые, вроде, тоже баловались тем, что вызывали Мелиссу и Филиппа. Правда, получилось или нет - не знаю, можешь сама их спросить. Кстати, у них как раз пара через пять минут начинается, так что если хочешь их тряхнуть - поспеши. Только расскажи потом, что узнала, а то мне и самой интересно, как парочка грохнутых влюбленных может служить символом всех фанатов святого Валентина в нашей школе.
- Расскажу, - пообещала Дарла. - Может, диплом на эту тему написать, как думаешь? Тема городских легенд сейчас очень популярна. Достопримечательность местной школы для элиты в лице двух шатающихся по зданию призраков. Странно, что никто до сих пор об этом не подумал.
- Фантазерка, - улыбнулась Дарла.
- Что ты делаешь? - воздела глаза к небу Брейк. - А главное, что делаю во всем этом маразме я?
"Гляди-ка, еще одна".
"Вижу".
"Симпатичная".
"Хм...".
"Подружка тоже миленькая. Бедра, правда, широковаты, но вообще ничего так, сойдет. Как думаешь?".
"..."
"Да ладно тебе! Обиделась, что ли?".
"С чего бы мне это делать? Подружка, между прочим, поумнее будет, но она абсолютно точно не в твоем вкусе".
"Распробуем, может, понравится".
"Она в любом случае звать не будет".
"Оно и верно... Слушай, а это что, Стиви? Малыш Стиви? Подожди-подожди, она в него, что ли? Господи, это что, шутка такая? Нет, она это серьезно? Да я же пополам от смеха тресну, если мы начнем ей помогать! Мел, нет... нет!"
"Ты лопнешь от сожаления, если упустишь такую возможность".
"Вот блин, а! Малыш Стиви... А лицо у него такое же дебильное, как и раньше. Почему я раньше не догадался о том, что она это о нем?"
"Теперь знаешь".
"Вот же повезло... Мел, а как ты думаешь, красные розы - это очень пошло?"
"Весьма".
"Ну, тогда ладно. Кстати, у тебя сигареты есть? Мои закончились".
Девицы с параллельного потока, о которых говорила Кортни, при упоминании имен Мелиссы Харт и Филиппа Мерроу не на шутку разозлились, посоветовав Дарле
не соваться к ним с глупыми вопросами, а также в то, чего она совершенно не понимает, и попросили больше их не беспокоить.
На следующий день раззадоренная Кофф подкараулила их у физкультурного зала, рискнув попытать счастья еще раз, но получила отпор - такой же серьезный, как и накануне. Она ходила за ними неделю, заслужив порцию недоуменных взглядов
со стороны одноклассниц, пока одна из них, Тара, не сдалась и не набросала
на вырванном из блокнота листке адрес некоего Андре Азая, выпустившегося из их школы три года назад, который, по ее словам, готов поведать о парочке местных легенд более подробно, чем они с Анной.
Напоследок Тара рассказала о том, что они с подругой звали Мелиссу и Филиппа несколько раз, но те так и не удостоили их своим вниманием, что, принимая во внимание слухи о них, было не так уж и плохо. Они с Анной умудрились сохранить дружбу вопреки увлечению одним и тем же одноклассником, и это, как считали девушки, было лучшим выходом из их ситуации.
- Мои обстоятельства хуже некуда, - объяснила Дарла, и Тара сочувственно пожала плечами:
- Ну, рискни.
К Азаю, загорелому дылде, которому ножки Дарлы приглянулись с первой минуты общения с их хозяйкой, Кофф оправилась сразу же после последней пары, отмахнувшись по пути от назойливого выпускника с параллельного потока, клянчащего списать сочинение на тему творчества Шекспира, и потаращившись пару минут на красную розу, подкинутую неизвестным воздыхателем в ее шкафчик.
Это уже была третья за два дня, но выяснением личности невесть откуда свалившегося на голову поклонника Дарла не озаботилась.
Тот, кто был интересен ей, не стал бы вскрывать ее личный шкафчик, чтоб засунуть хрупкий цветок в кипу учебников, а любой другой человек автоматически приравнивался в разгар любовной тоски по Филдингу, как минимум, к предмету мебели.
Азай автоматически включался в этот список, несмотря на приличную мускулатуру, видневшуюся сквозь вырез спортивной майки, и ослепительную белозубую улыбку, посланную Дарле, нисколько не помешавшую ему, впрочем, вытолкать девушку взашей, как только он услышал имена Мелиссы и Филиппа.
- Мое мнение таково, - напутствовал он Дарлу на обратный путь домой, так и не пустив дальше порога своего дома. - Если уж ты кому-то не пришелся по сердцу, лучше даже и не пытаться ничего с этим сделать. Вокруг столько шикарных одиноких людей, которые только и ждут, чтобы кто-то такой же шикарный и одинокий обратил внимание на их ножки, скажем, - взгляд Андре сосредоточился в районе коленок девушки. - А связываться с этими двумя... да зачем тебе все это?
- Сам-то чего тогда к ним обращался? - не удержалась от ехидного словца Дарла.
- Так ошибся, бывает, - продолжал зубоскалить Андре. - Ошибку и собственную глупость признаю, - парень развел руками.
- Слушай, пожалуйста, расскажи о них. Мне никто ничего определенного не может рассказать, и ты единственный человек, к кому я могу обратиться за помощью. Ты не несешь за мои поступки никакой ответственности, и я обещаю быть серьезной, осторожной девочкой, потому что понимаю - с такими силами шутить нельзя. Но ведь я и не шучу совсем!
- Совсем приперло, да? - посочувствовал Азай.
- Совсем, - кивнула Дарла. - Тара сказала, что ты...
- О, Тара! Вот кто бы говорил, но только не Тара! - фыркнул Азай.
- Это еще почему? - удивленно уставилась на него Кофф. - Тара посоветовала обратиться к тебе - сказала, больше Андре Азая о Мелиссе и Филиппе среди наших никто не знает, и...
- Красотка, - высказался Андре.
- Не поняла.
- Тара, говорю, красотка. Наворотила со своей подружкой дел, а теперь конечно - прям две непорочные девы. Вы, девчонки, такие интересные создания, - Андре потряс указательным пальцем перед самым носом Дарлы.
- Что они натворили? - спросила Кофф.
- Обещаешь уйти, если скажу?
- Нет, - честно ответила Дарла.
Андре возмущенно поглядел на девушку и, помявшись, сказал:
- Вообще-то, изначально их было трое. Тара, Анна и еще одна их подружка - Амелия, кажется. Она была нездешняя, в том смысле, что не из нашей школы, но парень ей нравился нашенский. Девчонки потом решили, что Мелисса и Филипп именно поэтому помогать не захотели: типа, Амелия эта - чужачка, а Тара с Анной еще и протрепались о том, что ее не касалось, вот и вышло все как вышло.
- А что вышло-то?
- Так она умерла, эта Амелия.
- Отчего?
- Под машину попала.
- Совпадение?
- Ну, не знаю... но парня ни одна из девчонок не получила, и вообще потом оказалось, что он и вовсе по другому фронту работает. Смешно, правда?
- Очень, - скривилась Дарла. - Может, все-таки в доме поговорим? - У нее жутко устали ноги и очень хотелось пить.
- Нет, - отрезал Андре. - Я тебе это так, для примера сказал. Больше мне тебе рассказывать нечего. Кстати, если ты думаешь, что существует какой-то обряд вызова Мелиссы и Филиппа, то это все чушь. Лично я слышал, что достаточно просто желания их позвать, даже мысленно, и если ты им понравишься, они сами тебя навестят. Хотя лучше бы ты им не нравилась. У них дикие шуточки и всегда такими были, - Андре со скучающим видом почесал живот.
- Это ты по поводу слухов о том, что они всегда устраивают какой-нибудь несчастный случай? Вроде как с этой Амелией случилось то же самое?
- Совпадение?
- Ну...
Азай вдруг издал мрачный смешок:
- Какая ты нудная. Не то чтобы я - спаситель душ всяких там заблудших овечек, но раз уж ты пришла ко мне домой и вцепилась как клещ... сколько, говоришь, ты таскалась за девочками?
- Больше недели.
- Не, я тут с одной птицей кручу, и будет абсолютно некрасиво, если ты будешь шататься около моей двери. Эта девочка очень хороша. Так хороша, что мне будет очень грустно, если она неправильно поймет твое присутствие.
Дарла согласно закивала головой.
- Не тряси так головешкой - отвалится.
- Хамить обязательно? - нахмурилась девушка.
- Прости, - развел руками Азай. - На самом деле, мне тебе особо нечего рассказывать, но вот что я скажу, если ты решила пообщаться с Мелиссой и Филиппом. Во-первых, забей на эту идею. Во-вторых, забей на эту идею. В-третьих, они всегда были редкостным дерьмом и даже после того, как откинулись, таким же дерьмом и остались. Мое тебе слово, как человека, старший брат которого был в лучших друзьях старосты их класса.
- Да ладно! - выпалила Дарла. - Может, все-таки в доме поговорим?
- Нифига мы в доме не поговорим. Или ты стоишь тут и слушаешь меня, или я закрываю перед тобой дверь и ты идешь куда-нибудь отсюда, очень быстро перебирая своими умопомрачительными ножками. Кстати, я тебе говорил, что у тебя отличные ножки?
- Только что, - кисло откликнулась на мимолетный комплимент Дарла. Она швырнула сумку, набитую тетрадями, прямо на землю и уселась на нее с невозмутимым видом.
- Креативно, - Азай устроился рядом. - Брат рассказывал мне, что его другу Джонни, который у них там старостой был... ему какое-то время нравилась Мелисса, - Андре в задумчивости почесал подбородок, - но Филипп вокруг нее все время так гарцевал, что парень просто предпочел отвалить. Да и сама Мелисса к нему никаких романтических чувств не питала. Точнее сказать, в упор не видела. У них с Мерроу были свои игрушки, в которые они все время играли - вроде и со всеми были, а вроде как сами по себе. Потом уж стало ясно, что у них и правда был свой клуб по интересам. Для двоих.
- Мелисса и Филипп - они... - вопрошающе подняла бровь Дарла.
- Парочка? Никогда. Забавно, правда? Два шизика встретили друг друга в средних классах и решили не портить веселье сексом и возможными разборками личного характера. У Филиппа крышу иногда так срывало, что он натурально в пижаме в Дебора-Голд-Скул заявлялся, а Мелисса перочинным ножиком тыкала в соседей по парте - говорила, что они разговаривают на уроке и отвлекают ее. Мерроу мог запросто завалиться на урок пьяным в хлам, а отсыпаться его уводила не мать родная, а Мелисса. Филипп блюет через каждую секунду, а она даже бровью не ведет. Такая худенькая была, балетом занималась в детстве, а как взгромоздит его себе на плечо - и тащит до самого дома. Шик! Какая-то девка ей нахамила, так она ее в унитазе в туалете для парней почти утопила, а Филипп тогда стоял на стреме. Вроде как та девица за дело получила, но каково, а?
- И это происходило прямо в школе?
- Ага. Прикинь.
- И это терпели?
Андре пожал плечами.
- А родители? Другие ученики? Их родители? А школьный совет, в конце концов? Да как вообще это терпели? Здесь простыми предупреждениями не отделаешься.
- Это только цветочки, - усмехнулся Андре вместо ответа. - И, самое интересное,
школа-то была тогда совсем не та, что сейчас. В нее только во время очередного кризиса образовательной системы десять лет назад стали принимать людей со стороны, скажем, просто отличников, пусть и из обычных семей, а тогда в Дебора-Голд-Скул могли учиться только детишки местных богатеев или с дикими связями какими-то. Знаешь, как их называли в городе? Боги и богини! Избранные. Не для обычных людей. Хотя дерьмо
из них лезло изо всех щелей. Вообще, я так понял, Мелисса и Филипп были вполне обычным примером среди этой братии, просто то, что с ними случилось, привлекло много внимания, а так... боги, ха! Да в них дури было побольше, чем в "Студии 54" за все время ее существования. Ну, я-то считаю, что все к лучшему в данном случае. Вот, кстати, только не обижайся: ты ж не из старой элиты? Просто это сразу видно.
- Нет, - Дарла не любила разговоры на эту тему: одаренная дочь хозяина небольшого ресторанчика в стенах элитарной школы. Каждый день, несмотря на высшие баллы по дисциплинам, она чувствовала, что садится за парту только затем, чтобы доказать "золотой молодежи" Дебора-скул свое право на это.
- Ты не думай, мне все равно. Наоборот, даже нравится. Я поэтому, может, и согласился с тобой потрепаться.
Девушка повела плечами.
- Что с ними случилось? - вернулась она к интересующей теме.
- А хрен его знает. Допрыгались. - Азай постучал ногтем по циферблату массивных, украшающих его левое запястье часов. Их марка была незнакома Дарле, но, без сомнения, золотой корпус внушал уважение. - Это было что-то.
- В смысле?
- Да в смысле того, что когда их кто-то грохнул, было немало тех, кто посчитал, что поделом.
- С чего бы, если они сами, как ты говоришь, не лучше были? Кому-то помешал пьяный одноклассник на уроке?
- Пьяный... - Андре с недоумением уставился на девушку и громко расхохотался, успокоившись только через минуту-другую, когда понял, что вопрос Кофф был совершенно искренен. - Говоря "слухи" в случае с Мелиссой и Филиппом, люди имеют в виду не просто слухи о том, как и почему они стали... тем, кем стали, если в это верить. Когда я сказал тебе, что эта придурочная парочка на полном серьезе была настоящим дерьмом, я не шутил. С тринадцати лет Филипп приползал на уроки на карачках, блюя перед директорским кабинетом отцовским скотчем, а пару лет спустя это было уже
не таким веселым развлечением, как поначалу, - Азай серьезно посмотрел Дарле прямо в глаза. - Тут в ход пошли игры посерьезней. С людьми всегда выходят самые интересные игры. Особенно с девчонками - глупыми, сколько бы у них ни было на счету, и влюбленными, как тысяча кроликов весной. С парнями он держался приличнее - вынужденно, ведь добрая половина его одноклассников была сыночками партнеров или каких-то отцовских знакомых. Ты ведь знаешь, кем был его отец?
- Прекрасно.
- А их мамаши до смерти обожали наряды, которые выдумывала мать Мелиссы. Ссориться в открытую никто ни с кем не захотел бы, но когда дело пахнет неслабым таким позором, и потом, сама понимаешь, мужская солидарность...
Дарла поморщилась:
- Поточнее, пожалуйста.
- Поточнее... - Андре сделал вид, что задумался. - Ну, со временем Мелисса стала стоять на стреме, вот что я могу сказать. А количество девственниц в Дебора-Голд-Скул приблизилось к нулю. Хотя, если говорить по правде... думаю, не один Мерроу там приложил... хм... руку, - Азай хохотнул. - Если бы он их просто трахал, это было бы вполовину не так весело.
Кофф непонимающе вздернула бровь.
- Давай без подробностей, - Андре выглядел почти смущенным. - Просто болтали о том, что каждый в доме у Мелиссы мог получить ровно то, что хотел. Друг от друга, от Филиппа... только вот от Мелиссы не получали. Она там была кем-то вроде хранительницы домашнего очага и пришлепнутого Мерроу.
- Где это "там"?
- У нее в доме. Она жила практически в полном одиночестве - мамаша в разъездах, папаша со своими галереями - тоже. Рай для старшеклассника - деньги, свобода и целый дом в твоем распоряжении. Она потом даже почти всю прислугу вышвырнула на улицу.
- Ого.
- Именно. Почему - никто ничего и не смог из родни Мерроу узнать до самого конца. Ну, почти до самого конца. Слухи и до его папашки дошли, в конечном счете, не на другой же планете он жил, как ни посмотри. Стуканул кто-то. Хотя, думаю, если б не Вики, он еще долго был бы в неведении.
- Вики?
- Вот это самое интересное. При всех смачных подробностях, имя Вики крайне редко всплывает рядом с именами Филиппа и Мелиссы. Ее семья и руководство школы сделали все, чтобы о ней вообще никто не вспоминал и не заговаривал, соответственно. Поговорили с учениками и даже, кажется, внушили им здравую мысль о том, что их приключения останутся в абсолютной тайне для колледжей и не попадут в личные дела при условии полной амнезии насчет парочки Мерроу - Харт и Вики Томпсон.
- Там все было настолько серьезно?
- Я скажу только о двух вещах.
- Я вся внимание, - усмехнулась Дарла.
- Первая, - неожиданно серьезным тоном произнес Андре, - это то, что после "американских горок" с участием Филиппа благовоспитанная католичка Вики Томпсон запросто могла разом обслужить восемь здоровых мужиков, одновременно смотря "Шоу Опры" и покуривая марихуану, если, конечно, ее рот в тот момент оставался свободным. А второе... Второе - это то, что стоит на грани реальности с фантастикой.
Кофф непонимающе распахнула глаза.
- В голове не укладывается, но... Вики Томпсон и Филипп Мерроу были влюблены друг
в друга. Мелисса позже прикрывала их свидания. Вот так-то.
Дарла с минуту таращилась на Азая, а потом громко расхохоталась.
Азай так и не пригласил Дарлу в дом, но принес из холодильника две ледяные банки "колы", которые они вместе с Кофф неторопливо опустошили на крыльце его дома в гробовой тишине.
На город быстро опускались сумерки, и Дарла засобиралась домой: ничего сверх того, что Андре поведал ей, больше он рассказать не мог, а полученную информацию надо было еще переварить.
Когда она удалилась от дома Азая на несколько шагов, он крикнул ей вслед, наблюдая за тем, как она, цепляясь ногой за ногу, идет по разбитому асфальту:
- Эй, красавица с ножками! Скажи мне, тот человек, ради которого ты хочешь позвать Мелиссу и Филиппа, - он того стоит? - спросил он.
- Да, стоит, - кивнула в ответ Дарла. - Определенно стоит. Слушай, - она на секунду остановилась. - А можно тоже вопрос?
- Валяй.
- Откуда такое имя?
- Мое-то?
- Ага.
- Мать - из Парижа, отец - наполовину японец.
- Убойное сочетание.
- Это точно. Когда я разберусь с моей нынешней, а ты выбросишь из головы своего, заглянешь ко мне на баночку "колы"? Я тебя даже в дом приглашу.
- Обойдешься, - усмехнулась про себя Дарла и махнула рукой на прощание.
Дверь на лестницу южного черного хода Дарла обнаружила во вторник во время большой перемены, разделяющие две пары английского и дисциплину мистера Филдинга, который вел себя в этот день весьма странно.
В самом начале урока он рассеянным тоном задал ученикам самостоятельно изучить указанные им параграфы и сидеть тихо, словно мыши, а сам застыл у окна, выходящего на школьный двор; простояв так минут десять, он уселся за свой стол и, не мигая, уставился на Кофф.
Прозвеневший звонок словно разбудил его, заставив как бы нехотя отвести взгляд от Дарлы, съежившейся под ним, будто засахаренный инжир, и, спешно покидав свои записи в дорогой кожаный дипломат, выскочить из класса.
Студенты пребывали в легком недоумении от весьма странного поведения прославленного экзекутора, которое, впрочем, тут же списали на жару, доставшую наконец-то даже Филдинга.
- Это было жутко, - пожаловалась Дарле Кортни. - Что ты ему сделала, кроме того, что собираешься продать душу двум маньячным привидениям ради возможности подержаться с ним за руки?
- Ничего, - честно ответила ей Дарла.
- Ну, не знаю, - с сомнением пожала плечами Брейк. - Я сегодня тебя не жду, помнишь?
- Нет, - сказала Дарла. - А что такое?
- Между прочим, не у тебя одной есть личная жизни или ее подобие. Новенький из футболистов пригласил меня в "Дору", это ты хоть помнишь?
- А, точно, - что-то такое Дарла и в самом деле припоминала. - Передавай отцу привет.
- О'кей, - подол форменной юбки Кортни взметнулся вверх, словно крылья шустрой птички, когда она побежала по коридору. - Обещаю все рассказать в самых грязных подробностях.
- Отвали.
- Кстати, - вдруг вспомнила Брейк, остановившись так резко, что идущий навстречу старшеклассник с параллели чуть не врезался в нее. - Ты ходила к этому Азаю?
- К кому? А, к этому... Нет, - соврала Дарла.
- Почему?
- Отцу нужна была помощь в ресторане. Просто не могла пока вырваться, а привлекать внимание не захотела.
- Ну да, это верно. Ну, потом, когда соберешься - свистни, сходим вместе. Я тебя, так сказать, морально поддержу.
- А он бы не отказался, если бы и физически, - проворчала Дарла, вспоминая масленый взгляд Азая.
Вранье насчет него прямо в лицо лучшей подруге несказанно удивило саму Дарлу. Впрочем, она тут же решила для себя, что, ровным счетом ничего не выяснив насчет Мелиссы и Филиппа, было бы бесполезно сообщать любопытствующей Кортни подробности личной жизни Харт и Меллоу просто ради того, чтобы было о чем поболтать на очередной перемене.
Пустой треп сейчас Кофф не интересовал.
Ее пуще прежнего влекло к Филдингу и, почему-то, к неплотно прикрытой двери южного черного хода.
Лестницы всех черных ходов в школе, кроме северного, доступ к которому был открыт ради соображений пожарной безопасности, всегда были заперты и никого, в сущности, не волновали. Покурить старшеклассники и, иногда даже учителя, выходили на северную лестницу и в равной степени опасались нарваться как на сторожа, так и на администрацию, иногда выбирающуюся с рейдами.
Столкнувшись на ступеньках лестницы, ученики и их преподаватели старательно игнорировали друг друга, что немало способствовало развитию демократической, а точнее, пофигистической атмосферы в Дебора-Голд-Скул.
Как высказался однажды преподаватель английского у старших классов, мистер Дитс - ровесник Филдинга, но, в отличие от него, с еще не замаринованной в собственном соку душой: "Главное, чтобы в стенах школы не было никаких наркотиков и, пожалуйста, договаривайтесь о сексе где-нибудь в другом месте. Добровольном, конечно. Я крайне
не люблю ходить по судам свидетелем".
Ясное дело, что Филдинг никакой стороной своей личности к подобным настроениям никак не относился, и ни на одной из лестниц встретить его было невозможно, поэтому неожиданный интерес к незапертой двери южного черного хода для самой Дарлы был совершенно непонятен.
До того момента, пока она, озираясь по сторонам, чтобы не привлечь внимания других учеников или сторожа, любителя разгуливать по школьным коридорам, осторожно не толкнула дверь и не пробралась на лестницу, залитую лучами находящегося в самом зените солнца.
Покой.
Так наиболее точно можно было бы назвать то чувство, которое полностью охватило Дарлу, как только она плотно затворила за собой дверь, прислонившись к ней спиной, и прислушалась к голосам студентов, хлынувших в коридор после очередного звонка.
Она словно очутилась в центре Бермудского треугольника, потеряв счет времени, пока, сидя на ступеньках покрытой толстым слоем пыли лестницы, наблюдала за тем, как пляшут в солнечных лучах пылинки.
Голоса студентов, доносящиеся из коридора, здесь становились почти неслышимыми, и вскоре, когда последний ученик покинул здание, Дарлу полностью поглотила тишина. С этого момента единственным звуком, который она могла расслышать, был звук ее собственного дыхания.
Из высокого, до самого потолка, окна с видом на лестницы отлично просматривался школьный двор, через который шагали возвращающиеся домой учащиеся, желающие закинуть подальше сумки с учебниками и тетрадями и погрузиться в неистовое веселье уик-энда с его бессонными ночами и жаркими поцелуями случайных подруг на одну ночь.
Она смотрела на них и думала, что в этот момент находится в какой-то иной вселенной, отгороженной тонким стеклом окна, наблюдая за ними, не замеченная никем, будто невидимый, таинственный дух.
Как же вокруг было тихо, спокойно, хорошо. Отсюда не хотелось уходить. Никогда. Хотелось просто лечь на одну из ступенек, подложить себе под голову школьную сумку и, закрыв глаза, заснуть. Здесь можно было остаться наедине со своими вечными, счастливыми снами, и никто бы никогда не посмел их разрушить. Просто закрыть глаза и отдохнуть, упав в мягкую неизвестность. Друзья, отец с его шумным рестораном, воспоминания о матери - все это было очень далеко отсюда и выглядело таким ненужным и бесполезным в отличие от того, что ей предлагало это место - начало настоящей бесконечности, замкнутый круг, плавно движущаяся карусель, с которой не нужно было сходить и ступать по земле.
Тишина и покой, царящие на лестнице южного черного входа, словно преддверье какого-то иного мира обволакивали Дарлу с головы до ног. Они мягко нашептывали на ухо, предлагая оставаться здесь, в этом царстве вечного сна, навсегда, махнув рукой на всю суету и беспокойные мысли в ее голове, и совсем не обращать внимания на Филдинга, идущего к своей машине где-то там, в далеком внешнем мире.
- Я люблю тебя, - прошептала Дарла, прислонившись лбом к раме окна. - Я так сильно люблю тебя.
Чей-то звонкий смешок, раздавшийся посреди этого великолепного царства тишины, вырвал ее из полусна.
Кто-то посмеялся над ней, словно подглядел ее мысли, застигнув врасплох.
- Эй, здесь есть кто-то? - Дарла протерла глаза.
На какое-то мгновение ей показалось - только показалось, конечно, - что на самом верху лестницы, на площадке, разделяющей первый и второй этажи, стоял какой-то старшеклассник и, глядя на нее, улыбался.
Улыбался ей так понимающе, что у девушки защемило сердце.
Так смотрят на человека, которого жалеют.
- Жалости мне не нужно! - выкрикнула в тишину Дарла и только потом поняла - рядом никого нет. Ни на лестнице, ни на втором этаже и ни на одном из верхних трех тоже.
Она была здесь совсем одна, среди застывшего солнечного света и абсолютной тишины.
Здесь, на лестнице черного южного выхода, ей по-прежнему было тепло и уютно, но теперь она поняла, что больше не чувствует себя недосягаемой для собственных мыслей и что на эту скрытую от посторонних глаз территорию школьного здания имеет права не больше, чем любой другой ученик Дебора-Голд-Скул.
Волшебство еще не было разрушено окончательно, но уходило, словно вода сквозь пальцы.
Сюда хотелось вернуться еще не один раз для того, чтобы усесться на самую верхнюю ступеньку лестницы, закрыть глаза, подставив лицо пробивающимся сквозь окна теплым лучам солнца, и послушать тишину.
И, закрывая за собой дверь, Дарла обещала себе заглянуть сюда не позже, чем завтра, во время большой перемены, отговорившись от Кортни какой-нибудь ерундой, потому что насладиться этим волшебным местом ей хотелось одной, не делясь им даже с лучшей подругой.
Это место принадлежало только ей, как первооткрывателю, и, рассказывая о нем, она бы не ощутила всей той радости, которая присуща исследователям, радостно сообщающим обществу об обнаружении нового вида, скажем, тропических бабочек.
Этот кусочек затерянного во времени места она хотела сохранить только для себя, хотя, без сомнения, как говорило ей сердце, она бы с радостью поделилась им с одним-единственным человеком - тем, которому было совершенно наплевать как на незапертые двери черных ходов, так и на влюбленных по уши учениц.