История, которую я услышала, не дает мне покоя уже больше двух лет.
Мы жили рядом. Разница в возрасте между нашими детьми всего один месяц, коляски по нашему парку катали вместе, там и познакомились. Ее сын в детстве был ужасно неспокойным ребенком, спать мог, только тогда когда коляска двигалась, и мы молодые мамочки, всегда смеялись, спрашивая ее:
- Ну, на какой виток пошла, дорогая?
Она сначала сердилась, а потом уже вместе с нами хохотала. Наши дети пошли вместе в школу, даже в один класс. Изредка встречались и всегда долго болтали обо всем, что как всегда интересовало женщин: дети, школа, шмотки, и, конечно же, мужики. Так прошло 17 лет. Наши дети окончили школу, поступили в ВУЗы.
Мы встретились случайно, могли бы пройти мимо друг друга, но зацепились сумками в магазине.
- Привет! Ну как дела?
Мы поздоровались одновременно, замерли, а потом улыбнулись.
- Наташа! Ты, очень занята сегодня вечером?
- Да нет. Мама дома, ужин готов. А что ты хочешь?
- Пошли ко мне в гости. Муж в командировке, сын с друзьями где-то. Возьмем пивка, посидим, потреплемся.
- Хорошо. Подождешь, я только ребенку сумки отдам и пойдем.
- Иди, а я пиво возьму, и буду ждать тебя у ворот.
- Ладно.
Я быстренько смоталась до подъезда, сунула дочери сумки и сказала, куда я иду. Пока шла я думала, зачем я ей понадобилась и что мне не нравится, как она выглядит.
Дома у нее мы расположись на кухне, там всегда удобнее, и я задала мучивший меня вопрос:
- Что случилось? Что произошло? Муж обидел или с сыном что?
- Нет, Наташа, я просто умираю, мне осталось хорошо, если полгода, а может и того меньше. Но то, что камнем сидит у меня, просится наружу. Я знаю, что ты пишешь неплохие стихи, но может, попробуешь написать рассказ об одной истории в моей жизни, как инструкцию для молодых дурочек, которые рвутся во взрослую жизнь, как мотыльки к огню.
Я опешила, даже не то, что опешила, я замерла, смотря на женщину с усталым лицом и синяками под глазами, я не поверила.
- Ну что ты, может врачи ошиблись, может надо сдать еще какие-то анализы.
- Нет, врачи не ошиблись, я даже была в Москве, и диагноз подтвердился. Поэтому еще раз тебя прошу, выслушай меня, считай это просьбой умирающего.
- Хорошо, я слушаю тебя, дай только бумагу и ручку, карандаш, без разницы что.
Она принесла мне требуемое и начала свой рассказ.
- Ты знаешь, я училась в Москве в одном из престижнейших институтов, училась на отлично, закончила его с красным дипломом. Но как оказалось, он мне не понадобился. После распределения я попала в один из провинциальных городов с неплохо развитой инфраструктурой и по моей специальности очень были нужны специалисты. Представляешь, одна девчонка, в незнакомом городе, никого не знаю, до работы добираться на другой конец города, с деньгами напряг, в общем, полная задница. Там был небольшой парк, куда я после работы забегала покурить, там я и познакомилась с девчонкой помладше меня года на два, она стрельнула у меня огоньку. Ее родители занимали достаточно неплохие должности на моем предприятии, как выяснилось, и мы стали встречаться, а потом и дружить. Звали ее, так же как и меня. Мы были с ней две противоположности: она молчунья, а я болтала за двоих. Стали знакомиться с парнями и вдвоем бегали к ним на свидания. Так прошел год. Она уговорила меня не ездить в отпуск к родителям, а поехать с ней в Крым в Алупку. Я давно не была на море, поэтому согласилась.
Алупка мне понравилась, чистый ухоженный городок. Мы сняли у частников небольшую верандочку с двумя койко-местами за два рубля в день.
Я спросила:
-В каком году это было?
- В 1979.
- Я была там, но на 3 года раньше, вместе с мамой, там действительно очень красиво.
- Да красиво, но ты знаешь, что иногда за красотой срывается такое... Ну ладно, не отвлекай меня больше.
- Три дня у нас ушло на то, чтобы познакомиться с городом и выбрать пляж. На второй вечер моя подруга заскучала и потащила меня в парк в Воронцовском дворце к самому большому пруду. Мы пристроили свои попки на одной из освободившихся лавочек и занялись внимательным осмотром окружающих. Моя соседка так вертелась и дергала меня по поводу и без повода, что на нас обратила внимание группка парней, сидящих на соседней лавочке. Их было человека три-четыре. Мы познакомились, ребята оказались из Ленинграда из Репинки, будущие художники, с четвертого курса, возраста самого разного, даже поступившие после армии. Вечер прошел очень интересно, было две гитары, и один из них достаточно проффесионально играл испанские мотивы. Мы договорились с ними встретиться на следующий день, они обещали нам показать новое место, где можно загорать и купаться. Наши посиделки привлекли всеобщее внимание, и в течение вечера у наших лавочек собралась целая толпа молодежи. Поэтому приглашение наших новых знакомых было всеобщим, мы договорились встретиться на этом же месте утром в 9-00.
На следующее утро нас собралось человек десять, остальные обещали подтянуться позднее. Один из ленинградцев, по-моему, Саша, обещал за ними сбегать, чтоб показать дорогу. Прямо по парку мы вышли на скалистый утес, круто спускающийся к морю. Саша:
- Добро пожаловать на наше место, справа скала терпения, слева скала воздержания. Спускаться осторожно, желательно на пятой точке у кого она есть, у кого нет, подадим руки.
Мы замерли, а потом раздался хохот. Кое-как мы сползли по скалам на небольшое, присыпанное песком, ровное место. Рядом валялся какой-то ржавый лист железа, и кто-то из наших хотел его убрать, но ему не дали. Оказывается сегодня мы гости, и нас будут угощать сухим вином с жареными мидиями, для чего и нужна эта ржавчина. У одного из ребят я увидела длинные зеленого цвета ласты, и тут же выпросила их с разрешения хозяина. Мне помогли спуститься к морю, и я пропала на два часа. Люблю плавать, очень люблю. Я вернулась, когда мидии были уже наловлены и пожарены, вино открыто. Так проходили дни, менялся состав, но место отдыха нет.
Спустя три недели нашего отдыха, в нашей компании появились двое молодых людей: один москвич, другой, то ли из Костромы, то ли Калуги. Они достаточно быстро влились в наш маленький коллектив, но я заметила, что калужанин как-то странно на меня поглядывает и очень плоско шутит в мой адрес. На прямой вопрос, что ему во мне не нравится, он отшутился. Я тогда задала этот вопрос своей подруге, потому что заметила, как она с ним иногда тихо переговаривается. Это шушуканье мне стало надоедать, я почувствовала, что может случиться что-то не очень хорошее.
Так и произошло спустя два дня. Обычно вечером вся наша компания собиралась в парке на уже "наших" лавочках. В этот вечер моей соседке очень хотелось прогуляться по парку, она подхватила под ручку москвича Сережу, подняла ленинградцев, и чуть-чуть ушла вперед со всей компанией, а на мою долю остался калужанин Саша. Мы шли шагах в двадцати за всеми, вдруг мой кавалер резко берет меня под руку и уводит на соседнюю, параллельную аллею. Я ругаюсь, кричу впереди идущим, чтобы нас подождали, но нас не слышат. Меня разворачивают лицом к себе и бьют в солнечное сплетение, я задыхаюсь, кричать не могу. Меня бьют во второй раз, на этот раз целенаправленно, в печень. Боль такая, что я падаю на колени. Он хватает меня за подмышки и тащит в рядом стоящие кусты. Прямо на ходу с меня срывается белая батистовая кофточка и кидается под ноги. На месте снимается юбка, и стягиваются трусики... Я ничего не понимаю. Прошу отпустить, но мои ноги вздергиваются наверх, и я чувствую его уже в себе... ЭТО длилось и длилось, бесконечно, с повторами. Не было ни одного отверстия в моем теле, куда он не вошел. Мимо ходили какие-то люди, но я видела только их силуэты. Насытившись, он заставил меня одеться, и как ни в чем ни бывало усадил на оказавшуюся рядом лавку. Потом он опять захотел меня, но увидев окровавленные трусики, опешил или испугался. Мой язык еле ворочался во рту, когда я была вынуждена попросить его отвести меня домой. Доползя до дому, я обнаружила, что соседка уже дома, спит. Увидев меня, такую растерзанную и окровавленную, первым делом она спросила:
- А ты разве еще девственница?
Я сначала не поняла, о чем она меня спрашивает:
- А ты, что не знала этого?!
И вот тут до меня доходит, что это за перешептывания были за моей спиной. Она, как потом выяснилось, продала меня, за возможность свидания тет-а-тет со своим Сережей.
Наутро, собрав вещи, я уехала. Больше мы не виделись. Вернувшись на работу, я подала заявление об увольнении и меня отпустили без дальнейшей отработки. Даже странно. До сих пор не знаю почему.
Это изнасилование сломало во мне что-то. Я перестала верить людям. Я очень долго не заводила друзей, особенно подруг, так знакомые. С мужчинами даже разговаривала на расстоянии в один метр, ближе боялась подпустить к себе. Не дай бог кто-нибудь дружески обнимет за плечи. Ор и скандал закатывала сразу же. Правильно говорят, иногда время лечит. Но не в моем случае. Понадобилось больше пяти лет, чтобы я смогла смотреть на мужчин без содрогания. И только лишь еще через два года я вышла замуж. Без любви, с огромным желанием родить ребенка, желательно сына. Я хотела воспитать его в чувстве уважения к женщине, и с гордостью думаю, что это мне удалось. Но прожив в браке почти двадцать лет, я так и научилась доверять мужчинам, даже своему мужу.
* * *
Через восемь месяцев она умерла. И выполняя ее просьбу, я только теперь рассказала ее исповедь, а скорее физику ее унижения.