Максимов Рустам Иванович : другие произведения.

Главным калибром - огонь!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Авторская аннотация, "потерявшаяся" в издательстве: Альтернативная история Русско-Японской войны без толп всезнающих попаданцев, гениальных провидцев будущего, и саморазваливающихся японских броненосцев. Главный герой использует лишь имеющиеся в его распоряжении на Дальнем Востоке силы и ресурсы русской армии и флота. Отсутствие вооружений и технологий из будущего, уведённых из-под носа врага крейсеров, авторских подыгрываний одной из сторон.
  РУСТАМ МАКСИМОВ.
  
  ГЛАВНЫМ КАЛИБРОМ - ОГОНЬ!
  
  
  
   В одной из древних религиозно-мировоззренческих доктрин считается, что в состояние сна человек имеет возможность увидеть жизненные ситуации из своего собственного будущего. Более того, в упомянутой доктрине утверждается, что таким образом наши предки, уже отошедшие в мир иной, пытаются предупредить своих прямых потомков о том, с какими ситуациями тем придётся столкнуться в процессе жизни.
  
   Предположим, что создатели данной религиозно-мировоззренческой системы знали (или знают) о мироздании намного больше, чем смертные земные существа, именуемые людьми. Предположим, что ушедшие в иной мир предки действительно пытаются предупредить потомков именно во сне, образно говоря, 'транслируя' чёткие картины запланированных в будущем событий.
  
   А теперь представим, что возможна и 'обратная связь' - этакий пространственно-временной парадокс, при котором люди, жившие до нашего воплощения в этом мире, получат возможность видеть в своих снах будущее своих прямых потомков. К примеру, увидеть во сне глазами своих потомков наиболее запомнившиеся тем жизненные ситуации, увидеть картины и образы грядущего будущего, вплоть до эпизодов из кинофильмов, и т.п. Представим, что какой-нибудь неизвестный гений изобретёт и построит устройство, позволяющее провернуть подобный эксперимент. Что в таком случае будет делать дальний предок нашего современника, если каждую ночь будет видеть то, что происходило (или произойдёт) в жизни своего потомка?
  
  
  ГЛАВА 1.
  
   - Привет, Михалыч! - отворив калитку, я поздоровался с появившимся на крыльце стариком. - Гостей принимаешь?
  
   - Здравствуй, здравствуй, товарищ подполковник полиции, - улыбнулся мне хозяин дома, выделив интонацией непривычное старшему поколению слово 'полиция'. - Заходи, гостем будешь.
  
   - Устаревшая информация: я уже восемь месяцев, как не работаю в полиции, - засмеялся я, шагая по дорожке навстречу Михалычу. - В следственный комитет прокуратуры позвали, должность хорошую предложили, плюс звёздочку на погоны накинули.
  
   - Вот, оно, что, - многозначительно выгнул бровь хозяин. - Звёздочку, небось, со своими операми обмывал, а мне, старику, даже не позвонил.
  
   - Ну, извини, так получилось. Сам понимаешь - новая должность, новые хлопоты, - я виновато развёл руки в стороны. - Сходу нагрузили такой воз работы, что никак не получалось вырваться, а тут ещё и реорганизовали в отдельную структуру...
  
   Мы обменялись рукопожатиями, и, быстро припомнив пару-тройку бородатых анекдотов о прокурорских, поднялись по ступенькам на крыльцо. Зашли в дом, окунувшись в скромную обстановку среднестатистического жилища среднестатистического пенсионера.
  
   Этот двухэтажный дом Михалыч построил своими собственными руками на самом обыкновенном дачном участке. Строил несколько лет по какому-то оригинальному проекту, который был сделан одним из лучших архитекторов столицы. Построив, тотчас переселился жить на природу, оставив 'двушку' своей старшей дочери.
  
   Побывать в гостях у старика - значит, получить удовольствие от общения по-настоящему с умным человеком, что является редкостью в наше время. Голова у Михалыча работает, словно суперкомпьютер, а руки воистину золотые. Хозяин дома постоянно чего-то мастерил, собирал, рисовал какие-то эскизы и чертежи. В подробности его работ и поделок я никогда не влезал - считал, что как-то неприлично любопытствовать, если человек сам не заводил разговор на данные темы.
  
   - Как чай? Хорош? - между глотками поинтересовался гостеприимный хозяин, и подвинул ближе ко мне стеклянную вазочку. - Бери печенье, не стесняйся. Очень вкусное, совсем недавно такое стали выпекать.
  
   - Да, вкусное. Что-то новенькое, такого ещё не пробовал, - откусив кусочек, кивнул я в ответ. - Давай к делу, Михалыч. Неужели торчки? Или азиаты появились? Хотя, нет, здесь не должно быть нелегалов и наркош. Район у тебя за последний десяток лет стал спокойный, миллионеры вон - сколько домов понастроили. Знаешь, такие особняки, как в округе, я видел в районе ближе к Барвихе.
  
   - Если бы нелегалы... Они тоже люди. Да и наркоманы не всегда звери. Всё намного хуже, - вздохнул Михалыч, протягивая мне плотный конверт. - Вот, смотри. Хотят оттяпать мой домик себе в собственность, а меня на улицу выкинуть.
  
   Жуя на автомате печенье, бегло просмотрел содержимое конверта: пара листов бумаги с деловым предложением о продаже дома вместе с земельным участком. А Михалыч, если не изменяет память - собственник, давным-давно оформил все документы на свою недвижимость, и домик, вроде, продавать не собирался.
  
   - Вячеслав Михайлович, а кто прислал это письмо? Обратный адрес есть, но мне он пока ничего не говорит, - поднял глаза на хозяина.
  
   - Кто, кто... Конь в пальто, - неудачно скаламбурил хозяин, и назвал хорошо всем знакомую фамилию типа, приближённого к ведомству Табуреткина. - Его замок через четыре участка от моего дома, с трёхметровым забором из красного кирпича.
  
   Что же, подспудно я ожидал чего-то подобного. К примеру - положил какой-нибудь столичный наркобарон глаз на домик Михалыча, и поминай потом, как старика звали... С другой стороны, бодаться с лучшим дружбаном министра обороны тоже не сахар - крайне накладное и проблематичное занятие. И вовсе не по правовым причинам. Проблема в том, что сеньор дружбан - политик. А на этих парней никогда не хватает ни патронов, ни законов. Потому, что политики - существа хитрозадые и языкастые, пишут законы под себя и под свои анусные интересы. 'Слуги народа', (цензура).
  
   В мирное время политики обещают каждому мужику по гарему красивых баб, каждой бабе по мужику с солидным банковским счётом, а сами потихоньку перекладывают госбюджет в собственные карманы. Случись война - пускают на убой свой народ, который льёт кровь за смесь чужих интересов, красивых лозунгов и наглой лжи. А уж врут политики, врут безбожно... Бог, кстати, у них один - доллар с честно изображённым на нём вырванным глазом в треугольнике. Ну, хоть тут нет обмана - сами символы говорят о самой сути устройства современного общества. Конечно, говорят лишь для тех, кто понимает язык этих символов.
  
   Битый час я объяснял Михалычу, что ему выгоднее принять предложение, положить в карман пару-тройку лимонов евро, а потом купить два, три, четыре дома в любом уголке страны. По принципу - бери, пока дают. Ведь, не на улицу же, в прямом смысле этого слова, выкидывают старика. За участок дают деньги, и деньги хорошие.
  
   Что такое пара миллионов евро для желающего купить недвижимость у старика? Тьфу, а не сумма. Тем более что дружбан министра даже не свои собственные денежки станет тратить. Он из бюджета МО нужную сумму вынет, а там бабла немеряно, всем ворам и жуликам хватает, и хватать будет.
  
   Прошли те времена, когда всяких Тухачевских и прочую нерусь ставили к стенке за миллиардные растраты с громким пшиком на выходе. Ну, а чтобы не раскрывать народу горькой правды о дилетантах в армейской верхушке, придумывали обвинения в шпионаже на проклятущую западную демократию. Ну, или на восточную деспотию, если на тот момент был выполнен план по англо-французским шпионам.
  
   Михалыч, тем не менее, упёрся намертво. Ни в какую: свой дом он ни за что не продаст. Он его своими руками построил, земля его, и всё тут. Возникало подозрение, что из-за этой-то земли весь сыр-бор и разгорелся. Сейчас один такой кусок под лимон евриков стоит, а если с солидной виллой - то уже от пары-тройки лимонов всё тех же европейских тугриков. Ясное дело, что дом Михалыча пойдёт под снос, а на его месте возведут очередной дворец для пригретого кремлядью вора.
  
   - Вячеслав Михайлович, ты пойми - это они пока тебе деньги предлагают. Пока. А будешь упираться - применят иные методы убеждения, и ты сам подпишешь все нужные им документы, - объяснял я старику прописные правила игры на серьёзном уровне. - А в худшем случае - просто закопают тебя, и всё тут. Не такие это люди, которые останавливаются перед пенсионерами. Они всегда получают желаемое, легко и непринуждённо, ибо сами же под себя пишут все законы.
  
   - Да чихать я хотел на их желания! - пуще прежнего кипятился Михалыч. - Я всю свою жизнь проработал в 'почтовом ящике', у меня десятки патентов и изобретений! Да у меня в подвале собрана действующая модель генератора страха! Если включу - на сотню метров вокруг все обосрутся, в прямом смысле этого слова. Я не шучу! И это не единственный мой прибор!
  
   - Какой ещё генератор страха? - я полностью обалдел от нового аргумента старика. - Может, у тебя укрепрайон под грядки замаскирован, минные поля вместо клубники, а в сарае дивизион Эс-триста спрятан?
  
   - Не веришь? А, пойдём! Покажу, - махнув рукой, Михалыч шустро вскочил из-за стола и направился к неприметной с виду двери. - Укрепрайона и мин у меня нету, а вот кое-какие сюрпризы для непрошенных гостей найдутся.
  
   Пожимая плечами, я подхватил свою папку, встал, и пошагал вслед за хозяином. Открыв дверь, спустились в прекрасно освещённый и оборудованный подвал. Мда, это был не подвал, а целая лаборатория. Интересно, что старик здесь мудрит?
  
   Большинство предметов и оборудования оказались совершенно незнакомыми, я узнал только блоки компьютеров и мониторы. Один блок, к примеру, до боли напоминал башню компа помешанного на виртуале геймера, зачем-то совмещённую с креслом пилота. А рядом на столе валялся самый натуральный пилотский шлем, с тянущимися от него разноцветными проводами к какой-то странной фиговине.
  
   Внезапно зазвучала трель сотового - марш 'День Победы'. Михалыч выудил из кармана потёртую 'нокию', морща лоб, пару секунд смотрел на номер звонящего, а затем обернулся ко мне.
  
   - Руслан, подожди меня здесь, не хочу, чтобы тебя видели. Это минут на десять, не более. Только, пожалуйста, не трогай ничего из моих приборов, - махнув рукой в сторону аппаратуры, хозяин выдал ценные указания и поспешил наверх в дом.
  
   Ничего незнакомого я трогать и не собирался. Более того, трогать я предпочитаю лиц женского пола. За различные округлости и выпуклости их тел. Очень приятное занятие, скажу я вам, особенно когда есть возможность зависнуть на пару дней у какой-нибудь очаровательной красавицы. А вот компы я у Михалыча, пожалуй, гляну. Просто из чистого любопытства.
  
   Подойдя к самому большому ящику, вдавил кнопку запуска. Странно, никакого видимого результата. Похоже, этот комп не рабочий. Наверное, хозяин откуда-то притащил его на запчасти к остальным аппаратам. Пощёлкал ещё раз кнопкой запуска, и перешёл к следующему компьютеру - ноутбуку 'Асус'. Ага, аппарат включен, находится в спящем режиме. Сейчас мы его разбудим.
  
   Так, с 'железом', вроде, всё ясно - китайско-корейское производство, качественное. А вот операционная система была мне совершенно незнакома, хотя чем-то и похожа на 'линукс'. Так, какие-то файлы в документах, зашифрованные.
  
   Увидев интересное название, открыл одну из папок. На экране тотчас возникло сразу несколько фоток из стародавних времён: бородатые дядьки в военно-морской форме Российского Императорского флота, обвешанные орденами и всякими аксельбантами. Не знал, что Михалыч настолько увлекается военно-морской историей. Надо будет как-нибудь потрещать с ним насчёт его увлечения. По семейному преданию, один из моих прадедов прошёл всю русско-японскую, воюя за царя-батюшку, за веру, да за отечество. Бегло пролистал файлы дальше - чёрно-белые фотографии, книги, монографии, исторические подборки, полагаю, взятые из интернета.
  
   Шагнул к следующему компу - той самой башне геймера - плюхнулся прямо в пилотское кресло весьма оригинальной конструкции. Похоже, что хозяин реально позаимствовал этот предмет у какого-нибудь самолёта. Очень удобное кресло, с хорошими облегающими свойствами.
  
   И где, только, Михалыч раздобыл столь нестандартную аппаратуру? Интерфейс не похож ни на что знакомое, чёрт знает, что за операционка такая, а значки на рабочем столе полная абракадабра. Один, вроде, на медиаплеер похож, а остальные сильно напоминают шрифт инопланетян из фантастического фильма про Хищника со Шварцем в главной роли. Хм, не удивлюсь, если Михалыч и разработал дизайн для того американского фильма.
  
   Щёлкнув мышкой по значку 'медиаплеера', я из любопытства подтянул к себе лётный шлем. Надо же - настоящий лётный шлем, подключённый к компьютеру. В игры в нём, что ли, Михалыч рубится?
  
   Напялив шлем на голову, опустил вниз забрало из толстого чёрного пластика. Странно - перед глазами не появилось ни одной картинки, хотя я ожидал увидеть какую-нибудь игрушку в три-дэ, или что-нибудь ещё, более интересное и пикантное. Решил снять нерабочий, как мне показалось, шлем, но внезапно по спине пробежали мурашки, а в висках сильно застучало.
  
   Затем в уши ворвалось нарастающее звучание, похожее на шум отдалённого морского прибоя. Попробовал, было, встать с кресла - не получилось: нарушилась координация движений, мышцы стали, словно ватные. Мир вокруг словно стал таять, исчезая непонятно куда, возникло характерное ощущение погружения в глубокий сон после пары суток на ногах. Словно сквозь стену я услышал горестный возглас вернувшегося в подвал Михалыча...
  
  *****************************************************************
   - ...Взяли! И - раз! И - два! Поднатужьтесь, братцы, совсем немного осталось! - поручик Астафьев не утерпел, и, ухватившись за канат, принялся помогать солдатам.
  
   - Да мы и сами справимся, вашблагородие, - скороговоркой произнёс оказавшийся рядом фельдфебель, явно смущённый неожиданным порывом помочь со стороны офицера.
  
   - Давай-давай, тяни, Лопатин, хватит болтать, - Астафьев повернул голову в сторону фельдфебеля. - И - раз... И - два...
  
   Наконец, ствол мортиры занял своё законное место на станке, и по кивку артиллерийского капитана солдаты отпустили канат. Кто-то устало смахнул пот со лба, а кто-то бросил весёлую шутку-прибаутку, дразня неуклюжего товарища. Большинство же пехотинцев молча и выжидающе поглядывали в сторону офицеров - поручика Астафьева и того самого капитана, по чьей милости их рота уже который день занималась тяжёлым физическим трудом под открытым небом.
  
   Личный состав, впрочем, прекрасно понимал, что артиллерист здесь совершенно не причём. Приказ о строительстве этих позиций отдавали с самого верха, а офицеры - они такие же шестерёнки армейского механизма, как и простые солдаты. Артиллеристы, кстати, так же трудились в поте лица, отрывая и оборудуя в каменистом грунте блиндажи да погреба для своих снарядов и бомб.
  
   - На сегодня хватит. Установку последней мортиры начнём завтра утром, - повернувшись к Астафьеву, артиллерийский капитан обозначил фронт предстоящих работ. - Командир батареи выбрал для неё позицию чуть повыше, вон там.
  
   Десятки пехотинцев повернули головы, проследив за взмахом офицерской руки. Вздох досады и разочарования непроизвольно повис в воздухе. Мало того, что избранная командиром батареи позиция находилась в сотне метров в сторону по склону, так до неё ещё придётся проложить дорогу через небольшую промоину. В общем, работать солдатушкам предстояло тяжело и достаточно долго, как бы ни целый месяц. Эх, и так нелегка армейская доля, а тут ещё и прихоть наместника навалилась.
  
   - Дал бы бог до холодов управиться, - буркнул кто-то из пехотинцев.
  
   - Эх, зачем мы вообще здесь корячимся? - конопатый низкорослый солдат высказал вслух крамольную мысль. - Япошки никогда не посмеют напасть на Россию-матушку. Мелковаты они и трусоваты.
  
   - Прав Петька, японцы мелкий народец, да и трусоваты они, - рядовой Евстигнеев, вихрастый весельчак местного масштаба не мог упустить возможности почесать язык.
  
   - Разговоры! А, ну, заткнулись, оба! - рыкнул фельдфебель, незаметно грозя балаболам своим увесистым кулаком. - Есть приказ, и мы его исполняем. Всё, точка.
  
   Сказал, словно отрубил. Стоявшие рядом с Евстигнеевым солдаты усмехнулись, глядя, как вихрастый балагур буквально подавился непроизнесённой фразой. Рядовой Пётр Демьянов покраснел, отчего его конопушки стали ещё заметнее. Поручик Астафьев и артиллерийский капитан вообще не обратили на инцидент никакого внимания. Взгляды офицеров были прикованы к появившейся на склоне процессии.
  
   - Рота, стройся! - гаркнул фельдфебель, едва завидев, кто именно приближается к месту работ. Вложил в голос максимум служебного рвения, как и полагается по должности. - Смотри у меня, Демьянов!
  
   Тяжело дыша, по склону поднимался непосредственный 'виновник' непредвиденных физических нагрузок для солдат, гроза всех и вся на полуострове - наместник Его Царского Величества адмирал Алексеев собственной персоной. К тому же, не один, а в сопровождении внушительной свиты, состоявшей из пары генералов, нескольких полковников и подполковников, трёх флотских офицеров, да ещё какого-то типа в штатском. Некоторых из свиты наместника солдаты знали - генерала Фока, например, командира их собственного полка, батальонного и ротного командиров. Других генералов и офицеров из свиты Алексеева пехотинцы не знали, а больших морских чинов вообще впервые видели столь близко.
  
   - Здравствуйте, господа! - в ответ на приветствие и доклад вытянувшихся по струнке офицеров - артиллерийского капитана и Астафьева - произнёс наместник. - Мы не на плацу, скомандуйте солдатам 'вольно'. Уфф, давайте отдышимся, Александр Викторович, Василий Фёдорович. Всего ничего осталось, малость передохнём, да с божьей помощью дойдём до вершины.
  
   - Ох, зачем вообще, ваше высокопревосходительство, нам надо тащиться на самый верх? - в голосе Фока слышались плаксивость, подхалимство, и раздражение одновременно. - Неужели наши более молодые спутники не справились бы с рекогносцировкой на местности?
  
   - Ох, и горазды, Вы, Александр Михайлович, перекладывать на молодёжь всю работу, - мазнув взглядом 'более молодых' полковников и подполковников, покачал головой Алексеев. - Вон, взяли бы пример с Василия Фёдоровича: идёт, молчит, даже на природу не жалуется.
  
   Члены свиты наместника заулыбались, припомнив, как вчера при осмотре Киньчжоуских позиций генерал от артиллерии Белый провалился в какую-то промоину на склоне сопки. Даже видавшие виды казаки конвоя заслушались, когда генерал поминал хлёстким словом ту промоину, горы, китайцев, ну, и японцев заодно. А молоденький поручик, руководивший строительством бетонированного укрытия для пулемёта, даже покраснел, услыхав заковыристые обороты начальственной речи.
  
   - Ну, как, Василий Фёдорович, хороша позиция? - спросил наместник, кивнув на едва торчащий из-за защитного каменного бруствера ствол мортиры.
  
   - Да, молодцы пушкари, что не поленились выложить высокий бруствер, - не стал кривить душой Белый. - Случись обстрел - камни примут на себя все осколки. Здесь страшно лишь прямое попадание, что, в общем-то, невозможно без должной корректировки с гребня самой сопки.
  
   - Что же, пойдём, посмотрим, как, там, обстоят дела на вершине гребня. Здесь не токмо пушкари работали, но и пехотинцы свои спины гнули, - задумчиво произнёс Алексеев, поворачиваясь к Астафьеву и артиллерийскому капитану. - Поручик, составьте список особо старательных, и подайте его командиру батальона. Он утвердит поощрительные суммы и благодарности.
  
   Стоявший чуть в сторонке и позади подполковник утвердительно кивнул, опасливо зыркнув в сторону немного неровного строя солдат. Да, не ожидали пехотинцы появления столь высокого начальства, от того и форма одежды здорово подкачала. Впрочем, генерал-адъютант и его свита не обратили никакого внимания на внешний вид солдат, направляясь к вершине сопки.
  
   - Угощайтесь, поручик, - артиллерийский капитан протянул Астафьеву коробку с папиросами. - Мда, вот и не верь слухам, что наместник резко изменился после своего назначения. Говорят, его, словно, подменили.
  
   - Благодарю, - Астафьев ловко выудил из коробки папиросу, и, чиркнув спичкой, закурил. - Не знаю, не могу судить. Я впервые вижу генерал-адъютанта вживую, да ещё столь близко.
  
   - Что же, Вам повезло. Точнее - нам, - затягиваясь, усмехнулся капитан. - А вот морякам попадает от наместника почти каждый день. Говорят, что флотские уже вовсю стонут - от начальника эскадры до последнего кондуктора... Ладно, давайте-ка демонтировать блоки и тали, пока не стемнело. И с брусьями, с брусьями осторожнее. Иначе завтра придётся посылать паровоз в Дальний за новым лесом.
  
   Вольно, или невольно, но артиллерист весьма точно охарактеризовал взаимоотношения наместника Алексеева и флотского руководства. Морские чины почти всех рангов буквально стонали, почти ежедневно оказываясь в положении... Скажем так, того, кого пользует высокое начальство. Причём, если с адмиралом Старком и его штабными наместник проводил экзекуции в мягкой форме и за закрытыми дверями, то головотяпство и разгильдяйство командиров кораблей и других офицеров становились предметом, чуть ли не публичного разбирательства. Начиная с сентября, всякого рода тревоги и учения объявлялись на эскадре практически ежедневно, что, по мнению многих, лишь способствовало количеству совершаемых командами кораблей ошибок. Впрочем, генерал-адъютант был с этим категорически не согласен.
  
   - Тяжело в ученье - легко в бою, - на любые возражения моряков следовал один, и неизменный ответ. Неизвестно, какая муха, вдруг, укусила новоиспечённого наместника, но с некоторых пор Алексеев внезапно стал готовить всё подчинённое ему хозяйство к отражению нападения со стороны Японии. - Забудьте все предрассудки, и воспринимайте самураев всерьёз.
  
   - Что же, господа, как и было обещано, я нашёл выход из сложившейся финансовой ситуации. Теперь всё дело за вами, точнее, за вашими подчинёнными, - уже находясь в вагоне поезда, Алексеев резюмировал некоторые итоги своей деятельности за последний месяц. - Думаю, что в Порт-Артуре вы сможете привлечь к работам некоторое количество моряков. Из экипажей 'Дианы' и 'Паллады', например.
  
   - Ваше высокопревосходительство, нам бы не хотелось портить отношения с начальником эскадры, - весьма прозрачно намекнул на тонкие обстоятельства генерал-майор Белый. - К тому же, никакая бесплатная рабочая сила не способна компенсировать отсутствие стройматериалов. А на них, соответственно, вновь придётся тратить из Вашего личного фонда. Замкнутый круг какой-то.
  
   - К тому же, используя личный состав на строительных работах, мы забываем о боевой подготовке, - не усидел на месте генерал Фок. - Вот уже месяц, как мои солдаты...
  
   - Ой, Александр Викторович, вот, только, не надо напоминать об уставах, артикулах, да прочей шагистике на плацу, - Алексеев не совсем вежливо перебил командира 4-ой Восточно-Сибирской. - Когда начнётся война, каждый бруствер, сложенный из камней, спасёт жизнь какому-нибудь солдату. Вспомните-ка осаду Плевны, господа!
  
   - В Петербурге не верят в близкую войну с Японией, - дипломатично напомнил начальник Порт-Артурской крепостной артиллерии. - Япония не посмеет на нас напасть.
  
   - Василий Фёдорович, давайте, мы не будем уподобляться китайским мандаринам, - тотчас вскинул брови наместник. - Совсем недавно Япония уже нападала внезапно, даже не удосужив себя объявлением войны. И результат нам всем хорошо известен.
  
   - Так, то - китайцы, какие из них солдаты? - презрительно фыркнул Фок. - Мы же сильны и на суше и на море. Япония нас запугивает, и не более того.
  
   - Да, на суше япошкам нас не одолеть, - посопев, согласился генерал-адъютант. - А вот на море враг имеет качественный перевес в броненосных кораблях линии. И это серьёзно. Молите Бога, господа, чтобы война не началась, пока не подойдут новые броненосцы с Балтики. Без них нам придётся туго.
  
   В этот момент подали ужин, и никто из присутствующих не пожелал портить аппетит дальнейшим военно-политическим спором. На столе источала божественный аромат утка с трюфелями, зеркальный карп, запечённый по какому-то хитрому китайскому рецепту, чуть в стороне теснились холодные закуски. Личный шеф-повар наместника всегда умудрялся удивить высоких гостей своим высоким кулинарным талантом.
  
   Поезд медленно катил в сторону Порт-Артура, стуча вагонными скатами на стыках рельс, пронзая тьму установленным на паровозе прожектором. Вокруг железной дороги теснились горы Квантунского полуострова, всем своим видом напоминая людям о кратковременности и ничтожности их существования на земле.
  
   По прибытии в Порт-Артур в первом часу ночи наместник и высокопоставленные чины пожелали друг другу сладких снов, и разъехались по домам - отдыхать. Генерал-адъютанта Алексеева завтра ждал новый тяжёлый день.
  
   Ещё более тяжёлый день ожидал двух офицеров флота, чьи истребители столкнулись вечером в проходе при входе в гавань. Командир недавно созданного третьего миноносного отряда, капитан 1-го ранга Матусевич не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок, и мысленно чертыхаясь, раз за разом вспоминая подробности происшествия. Так уж хитро устроена у людей психика, что они не всегда способны управлять собственными мыслями, особенно, если в жизни происходит что-нибудь неприятное.
  
   Лишь недавно ставший владением России полуостров мирно спал, вверив свой покой многочисленным сухопутным патрулям и морскому дозору. По внешнему рейду Порт-Артура медленно скользили бледные лучи нескольких прожекторов, иногда выхватывая из темноты корпус какой-нибудь из патрульных канонерок. Сигнальщики провожали взглядами характерные силуэты 'Гремящего', или 'Отважного', которым сегодня выпала очередь охранять рейд, и вновь до рези в глазах всматривались в мельтешение волн.
  
   Впрочем, последние время в ночном Порт-Артуре бодрствовали не только вахтенные, сигнальщики, комендоры, или патрульные. Несмотря на ночь, кое-где вовсю кипела работа. С наступлением темноты эллинг на Тигровом полуострове переходил на искусственное освещение, и рабочие продолжали сборку истребителей из доставленных секций и механизмов. Недавний жёсткий приказ наместника гласил: всех работников завода перевести на круглосуточный режим работы до дальнейшего распоряжения начальства.
  
   Работники завода - в основном инженерный персонал - поначалу попробовали возмутиться, но генерал-адъютант, применив, образно говоря, кнут и пряник, сумел добиться исполнения своего приказа. Данный эпизод не добавил Алексееву любви со стороны рабочих и инженеров верфи, что, впрочем, совершенно не волновало наместника. Зато кое-кто из жуликоватой верхушки Товарищества Невского завода счёл себя обиженным, и затаил на генерал-адъютанта большой зуб.
  
   ... Сильно накреняясь, огромный двухтрубный военный корабль лёг на правый борт, уйдя в воду выше казематов. Развёрнутые на левый борт стволы орудий трёхорудийных башен тонущего броненосца безмолвно уставились в небо, словно огромные оглобли. Множество людей - членов экипажа - готовились броситься в море, чтобы избежать неминуемой гибели вместе со своим кораблём...
  
   ... Исполинская туша броненосца пришла в движение, медленно погружаясь, и переворачиваясь кверху килем. Десятки моряков, похожих с такого расстояния на крошечных муравьёв, дружно сыпанули в воду, стараясь отплыть как можно дальше от гибнущего колосса. Десятки других перелезли со вставшей почти вертикально палубы на скользкий борт корабля, пытаясь удержаться на корпусе броненосца как можно дольше...
  
   ... И вот корабль окончательно перевернулся кверху килем, явив взору тёмное днище, на котором выделялись линии скуловых килей. Немногочисленные счастливчики карабкались по днищу тонущего броненосца, похоже, не понимая, что обречённый корабль неминуемо затянет их за собой в водную воронку...
  
   - Господи, это сколько же денег вбухали в подобный броненосец, - проснувшись под утро, и находясь под впечатлением сна, пробормотал Алексеев. - Казематная артиллерия среднего калибра... Трёхорудийные башни в оконечностях, одна выше другой. Не менее двенадцати дюймов, видимо... Никто не строит ничего похожего, кроме американцев... Но те ставят башни в два яруса, друг на дружку, да и калибр орудий у них разный... Деньги, деньги... Хватит ли моих личных ресурсов, чтобы покрыть хотя бы половину расходов?
  
  ГЛАВА 2.
  
   Следующий день наместника начался с ранее незапланированных дел, которые никак нельзя было пустить на самотёк. С моря вернулся 'Варяг', сутки назад отправленный в поход с целью всестороннего испытания котлов и машин на разных скоростных режимах. На крейсере выходила в море целая делегация опытных инженеров-механиков с кораблей эскадры, чтобы утвердить окончательный вердикт о механизмах данного корабля. Поэтому генерал-адъютант начал день со встречи со специалистами, пригласив тех на беседу в свой штаб.
  
   Вердикт специалистов эскадры по 'Варягу' практически полностью повторил выводы начальника Порт-Артурского филиала Невского завода Гиппиуса: силовая установка крейсера требовала демонтажа, с последующей полной переборкой механизмов заменой подшипников и шеек поперечен ползунов ЦВД и ЦДС для обеих машин. Т.е., говоря более простым языком, котлы и механизмы корабля нуждались в весьма серьёзном ремонте.
  
   Без такого ремонта, по мнению экспертов, в боевых условиях 'Варягу' не удастся развить ход более двадцати узлов, и уж тем более поддерживать его в течении длительного времени. Увы, в данном конкретном случае качество сборки на заводе Крампа оказалось на уровне худших отечественных образцов. Конечно, крейсер не превратился в плавучую батарею, сохранял ход, но вряд ли мог полноценно исполнять функции разведчика при эскадре.
  
   - Что же, Всеволод Фёдорович, придётся перевести Вашего 'Варяга' в отряд контр-адмирала Витгефта, - спустя час Алексеев подвёл итог экспертного совещания. - Думаю, ещё нам следует подумать о вопросе рациональности размещения артиллерии в оконечностях крейсера. Да и о защите канониров от осколков господин Крамп не соизволил позаботиться... В-общем, через недельку жду Ваших предложений по этим проблемам.
  
   - При эскадре осталось всего два быстроходных крейсера-разведчика, - грустно заметил вице-адмирал Старк, когда Руднев и члены комиссии откланялись, и покинули зал. - Как на зло, ещё и 'Ослябя' задерживается. Мы рассчитывали на скорое прибытие двух броненосцев, а придёт всего лишь один единственный.
  
   - Да, Оскар Викторович, сие весьма неприятно, - откинулся на спинку стула наместник. - Кстати, 'Аскольда' я у Вас заберу. Он нужен для поддержки миноносных сил.
  
   - Как же так, Евгений Иванович? - вице-адмирал не выдержал, и вскочил с кресла, заходил по залу. - Ведь Вы сами постоянно твердите, что вот-вот начнётся война, но при этом разоружаются корабли, оголяется дозорная линия эскадры! Почему? Зачем?
  
   - Да не волнуйтесь, Вы, так, Оскар Викторович, - глядя на нервно переминающегося у окна Старка, приказным тоном произнёс генерал-адъютант. - Вместе с 'Цесаревичем' идёт 'Баян', который вместе с 'Богатырём' составит пару отличных разведчиков. Признаю, что изначально мы рассчитывали на наличие при эскадре минимум тройки бронепалубных крейсеров-разведчиков, но 'Варяг' выпал из обоймы по объективным причинам. Нет смысла отправлять его с отрядом броненосных крейсеров во Владивосток, ибо сейчас он не обгонит даже старика 'Рюрика'. Я считаю, что новенький, отлично защищённый 'Баян' с успехом заменит собой сразу пару бронепалубников, а наши миноносные силы получат хороший флагман.
  
   - Извините, Евгений Иванович, нервы стали совсем никудышными, - вице-адмирал присел обратно за стол. - Все эти донесения нашей агентуры из Японии на фоне технических проблем эскадры, постоянные задержки с посылкой подкреплений, хроническая нехватка денег... Я устал, очень устал.
  
   - Ничего, Оскар Викторович, нервы, если их не задёргать, успокоятся сами собой, - примирительно заметил Алексеев, беря в руку серебряный колокольчик. - Не откажите в любезности попить со мной чайку. Чай, говорят, весьма полезен для успокоения нервной системы, и вообще для поддержания жизненных сил организма.
  
   - С превеликим удовольствием соглашаюсь почаёвничать с Вами, Евгений Иванович, - слегка успокаиваясь, вздохнул Старк. - Надеюсь, никто не побеспокоит с донесениями, как в прошлый раз...
  
   ... Не побеспокоит, можешь быть уверен, - мысленно усмехнулся наместник. - Да и в прошлый раз тебя беспокоили по моей воле. Иначе ты мхом зарастёшь, и даже пальцем не шевельнёшь ради дела... А вообще я неплохо придумал - читать своим штабным донесения из Японии от моей личной несуществующей агентуры...
  
   - В принципе я согласен, что нам требуется серьёзно усилить миноносные силы, - уже за чашкой чая вернулся к разговору вице-адмирал. - Но, я никак не ожидал, что Вы решите сделать крейсер первого ранга флагманом флотилии истребителей.
  
   - Ну, учитывая количественное превосходство японцев в миноносцах, я не придумал никакого иного решения, - прихлёбывая чаёк, признался Алексеев. - Мы создадим сильные отряды из четырёх-шести истребителей каждый, усиленные крейсерами. Конечно, в этом есть определённый риск, но не думаю, что кто-то из японцев сумеет приблизиться на дистанцию минной стрельбы к тому же 'Аскольду'. Ну, или к 'Новику'.
  
   В этот момент в зал вошёл флаг-офицер штаба наместника, капитан 1-го ранга Эбергард, и доложил, что в гавань входит 'Манджур'. Эту канонерку ждали у стенки завода, чтобы провести довооружение старого корабля современными 120-мм скорострелками, неделю назад снятыми с броненосного крейсера 'Рюрик'. Три 120-мм и две 75-мм орудия Канэ предназначались для замены древней кормовой шестидюймовки и слабеньких 107-мм пушек. Двойник 'Манджура' - 'Кореец' - уже провёл пару дней назад испытания вновь установленной артиллерии, вдребезги разнеся прибрежный утёс в бухте Тахэ.
  
   Сейчас старая канонерка одиноко дымила на внешнем рейде, готовясь к учениям по отражению ночных минных атак. Врага изображали истребители 1-го отряда - четыре корабля немецкой постройки, плюс 'англичанин' 'Боевой'. Эти истребители первыми прошли перевооружение, в ходе которого на них изменили состав артиллерийского вооружения: место кормовых сорокасемимиллиметровок заняли более мощные пушки калибром в 75-мм.
  
   Учениями командовал капитан 2-го ранга фон Эссен, находившийся на борту своего 'Новика'. Кстати, наблюдая за процессом усиления вооружеия старых канлодок и тихоходных крейсеров, фон Эссен подал рапорт о замене малокалиберных скорострелок его 'Новика' на дополнительные 75-мм пушки Канэ. Благо, те снимались со стоявшей в доке 'Паллады' и ожидавшей своей очереди 'Дианы'. Почувствовав настроение начальства, командиры истребителей 1-го отряда подали рапорта о необходимости иметь в боекомплекте их кораблей нормальные боеприпасы с пироксилиновой начинкой, а не стальные болванки.
  
   Едва ступив на пирс, командир пришедшего из Шанхая 'Манджура' получил приглашение прибыть на обед к генерал-адъютанту. Как оказалось, на обеде присутствовали командующий эскадрой вице-адмирал Старк, младший флагман князь Ухтомский, контр-адмирал Витгефт, другие офицеры штаба наместника и эскадры. Капитан 2-го ранга Кроун оказался самым младшим по званию из приглашённых на трапезу, что, впрочем, нисколько его не смутило.
  
   Только сейчас, за столом, кавторанг узнал причину, по которой его солидного возраста канлодка была срочно заменена в Шанхае ещё более старым крейсером 'Забияка'. Быстро сопоставив увиденное в Порт-Артуре со сказанным ему наместником, Кроун сделал вполне правильный вывод: армия и флот спешно готовятся к войне. И нервозный боевой настрой в крепости Порт-Артуре идёт вразрез с вещаемым из Петербурга миролюбивым благодушием.
  
   Разгребясь, наконец, с первоочередными делами, ближе к вечеру Алексеев поехал с визитом на стоявшую в сухом доке 'Палладу'. На крейсере уже установили четыре 120-мм пушки Канэ, ранее снятые с 'Лены' и 'Ангары', демонтировали почти половину семидесятипятимиллиметровок вместе с практически бесполезными 'хлопушками' калибром в 37 миллиметров. Кроме того, рабочие заканчивали монтировать очередное личное изобретение наместника - противоосколочные щиты вокруг огневых позиций орудий главного калибра.
  
   Капитан 1-го ранга Коссович - командир 'Паллады' - подробно доложил о проведённых работах, и генерал-адъютант потратил около часа на экскурсию по кораблю, совмещённую с беседами с артиллеристами. Впрочем, несмотря на довооружение корабля и бодрый вид его команды, Алексеев всё равно остался недоволен крейсером. Тут что угодно придумывай, но из-за малой скорости 'богинь' и прочих их недостатков торчать этим кораблям во второй линии, да и то, в лучшем случае. Впрочем, в одном отряде с неплохо вооружённым 'Варягом', даст Бог, ничего плохого с 'богинями' и не приключится.
  
   Поздним вечером, уже после ужина, наместник принял в своём кабинете двух господ в штатском. Приглядевшись к приехавшим, можно было сделать вывод, что один из них ещё совсем недавно носил военный мундир. Господина выдавали рост, осанка, стройность фигуры, некоторые манеры поведения, свойственные именно служивым людям. Второй господин имел неприметную внешность, был ниже ростом, не выпячивал при ходьбе грудь, и вполне мог мгновенно затеряться в толпе, если бы это ему потребовалось.
  
   - Так, господа, сколько раз вам говорил: нечего тут предо мной стоять навытяжку, - ворчливо произнёс генерал-адъютант, окидывая взглядом парочку, вытянувшуюся перед ним по стойке смирно. - Берите стулья, и садитесь ближе, к столу. Ротмистр Проскурин, давайте портфель.
  
   Отмерив чеканным шагом десяток метров, высокий офицер в штатском передал наместнику небольшой тёмно-коричневый портфель. Алексеев слегка поморщился, но промолчал, доставая из портфеля тонкую папку. Тем временем, офицер взял стул, и присоединился к своему спутнику, который молчаливо разглядывал массивное пресс-папье на столе наместника.
  
   - Хорошо, очень хорошо, - словно про себя пробормотал Алексеев, быстро пробежав глазами первый лист. - Но, каков Фок! Да и Стессель хорош... Прикинулся больным, лишь бы ничего не делать, и кляузничает на меня... Вот ирод!
  
   Дочитав третий лист, наместник раскраснелся, шумно вздыхая, грузно встал из-за стола, и направился к буфету. Оба посетителя тотчас вскочили, поворачиваясь в сторону генерал-адъютанта. Тот лишь повёл бровью, но на этот раз ничего не сказал.
  
   - Пейте, господа, - самолично налив в три рюмки прекрасного шустовского коньяка, приказным тоном велел Алексеев. - За Его Императорское Величество, да благословит Его Господь!
  
   Вся троица дружно опрокинула рюмки в рот, после чего наместник отставил бутылку коньяка на край стола, и уселся обратно на своё кресло. Посетители последовали примеру высокого начальства, многозначительно переглянувшись меж собой. Никогда раньше высокое начальство не проявляло подобного внимания к их скромным персонам, и офицеры начинали потихоньку тревожиться.
  
   - Надеюсь, вам не нужно напоминать, что всё изложенное на бумаге должно остаться в этом кабинете, - выждав паузу, глухим голосом произнёс генерал-адъютант, подозрительным взором рассматривая своих помощников. - Теперь перейдём к делам шпионским. Господин Великанов, как у нас обстоят дела с японскими соглядатаями?
  
   Посетитель с неприметной внешностью чуть кивнул головой, и приступил к подробному докладу о результатах слежки за подозреваемыми в шпионаже китайцами. Слушая негромкий баритон одного из лучших сыщиков российского Дальнего Востока, наместник невольно вспомнил, сколько трудов пришлось потратить на создание личной службы розыска и безопасности. Спасибо командиру отдельного корпуса жандармов, фон Валю Виктору Вильгельмовичу, который проникся тревогой и беспокойством генерал-адъютанта за безопасность державы. Точнее - за безопасность самодержавия, ибо в своих бесчисленных телеграммах Алексеев упирал на преувеличенные опасности политического характера, якобы исходящие с Дальнего Востока. В общем, не обошлось без создания виртуальной угрозы, громко кричащей с бланков телеграмм, посылаемых в Петербург.
  
   В результате, в начале осени в Порт-Артур прибыли два десятка офицеров жандармского корпуса, чтобы найти и искоренить саму мысль о покушении на устои Империи. Примерно такое же количество офицеров было направлено во Владивосток, чтобы усилить тамошние жандармские силы.
  
   Едва оказавшись во владениях наместника, вновь прибывшие попали под шквал прямых указаний Алексеева, в основном, касающихся контрразведки. Используя свои практически неограниченные властные полномочия, постепенно, шаг за шагом, генерал-адъютант смог направить усилия жандармов в нужное ему русло. Никто не рискнул возразить наместнику, и уж тем более - игнорировать его личные приказания. Таким образом, с некоторых пор основной задачей сыщиков стал поиск иностранных шпионов, окопавшихся в Порт-Артуре и во Владивостоке, а не борьба с мифическими вольнодумцами. Кроме того, благодаря кадровому резерву из столицы, наместник взял под контроль информационные потоки с Квантунского полуострова, посадив на почте и на телеграфе своих людей. Тайная цензура быстро принесла свои плоды...
  
   - Хорошо, господин Великанов. Вижу, что в Вы хорошо поработали, и взяли ситуацию в Дальнем под свой контроль, - выслушав ёмкий пятнадцатиминутный доклад жандарма, Алексеев откинулся на спинку кресла. - Теперь, господа, сосредоточьте свои усилия на Порт-Артуре. Я понимаю, что это не столь просто, но вы уж постарайтесь, мои дорогие. У меня на вас вся надежда, ибо больше некому.
  
   - Мы постараемся, ваше высокопревосходительство, - поняв, что аудиенция у начальства подошла к концу, оба офицера разом поднялись со стульев. - Разрешите идти?
  
   ... Массивная многотонная машина на гусеничном ходу крутилась на месте, перепахивая всей своей массой неглубокий окоп в песчаном грунте. Наконец, бронированный монстр остановился, на мгновение замер, а затем двинулся дальше. Едва машина удалилась на пару-тройку метров от разрушенного ею окопа, из песка поднялась слабеющая рука, держащая обыкновенную с виду бутылку...
  
   ... Лишь каким-то чудом не раздавленный многотонным монстром солдат нашёл в себе силы метнуть бутыль с горючей жидкостью, и неподвижно замер, глядя невидящими глазами в родное небо... Над кормой гусеничной машины поднялась стена пламени, но горящий бронеход продолжал упорно ползти вперёд...
  
   ... Сухопутный броненосец остановил только отвесный склон, в которого машина сверзилась, перевернувшись прямо на крышу. Несмотря на падение, скрытый внутри корпуса мотор по-прежнему продолжал работать, и гусеницы монстра бессильно перемалывали воздух...
  
   ...Как и во все предыдущие ночи, очередной сон оказался столь ярким и запоминающимся, что наместник Его Царского Величества генерал-адъютант Евгений Иванович Алексеев проснулся в холодном поту, явственно слыша лязг гусениц и разрывы танковых снарядов. Мгновение - и сновидение осталось по ту сторону яви, но при этом отпечаталось в памяти до мельчайших подробностей.
  
   - Боже Правый, прям исчадие ада какое-то, - лихорадочно нащупав нательный крестик, наместник принялся истово креститься. - Не дай Бог оказаться на месте того бедного солдатика...
  
   Это началось в июле, уже после Императорского Указа о назначении Алексеева самой главной шишкой на всём Дальнем Востоке. Странные сны, словно ураган, ворвались в жизнь новоиспечённого наместника, каждую ночь погружая того в море цветных картинок и совершенно невероятной информации. Нисколько того не желая, Евгений Иванович видел то, во что не хотел даже поверить, и что предпочёл бы никогда не знать. Впрочем, понимание происходящего пришло примерно через месяц после вторжения в жизнь генерал-адъютанта этих страшных сновидений. До этого месяц еженощных кошмаров и пыток так измотал наместнику его душу, что едва не привёл к удару.
  
   В какой-то момент совершенно неожиданно для самого себя Алексеев догадался, что он видит картины будущего России, причём, глазами какого-то постороннего человека. Сны транслировались в непонятной последовательности, без какой-либо системы, или привязке к каким-нибудь конкретным датам.
  
   Например, огромный серебристый летательный аппарат мог сменить картинку с достаточно примитивным трактором, похожим на паровики, используемые американскими фермерами. А гигантский корабль с гладкой, словно футбольное поле палубой, соседствовал с трёхтрубным крейсером, в котором легко угадывалась одна из 'богинь' русского флота. В следующем сне мелькало множество лиц, сменявших одно другое на трибуне странного сооружения с надписью 'ленин'.
  
   Но самое страшное впечатление на наместника произвёл сон, в котором толпа вооружённых солдат и матросов врывалась в здание, весьма похожее на Зимний Дворец. С того дня - а точнее с той ночи - Алексеев перестал в смятении ожидать очередного наступления темноты. С той ночи генерал-адъютант старательно записывал и зарисовывал увиденное во сне в заведённой для этого отдельной тетради.
  
   - Боже Милостливый, помоги и сохрани, не дай сойти с ума. Дай мне сил не допустить увиденного, - быстро-быстро перекрестился наместник. - Помоги раздобыть деньги, необходимые на покрытие дефицита казённых средств...
  
  *****************************************************************
  
   - Маликов Вячеслав Михайлович? - стоявший на крыльце гость внимательно посмотрел в глаза старика, открывшего входную дверь.
  
   - Да, он самый, - подтвердил свою личность хозяин дома. - Чем могу...
  
   - Майор юстиции Томилин Анатолий Павлович, следственный комитет Российской Федерации, - раскрыв удостоверение, неожиданный посетитель в штатском подождал, пока пенсионер прочтёт прописанные на документе имя-фамилию-должность. - Вячеслав Михайлович, мы не могли бы пройти внутрь?
  
   - Да-да, конечно, господин майор, - пошире распахивая дверь, закивал головой старик. - Проходите, пожалуйста, не стесняйтесь.
  
   - Ну, для кого-то я, может, и господин, а для старшего поколения предпочитаю быть товарищем, - неожиданно улыбнулся майор, всем своим видом сразу же располагая потенциального свидетеля к откровенной беседе. - Давайте без официоза - для Вас я просто Анатолий. Без Павловича.
  
   - Ну, если без официоза, так без официоза, - бросив на следователя испытывающий взгляд, согласился хозяин дома. - Давайте присядем. Вы, полагаю, пришли по делу... Я Вас внимательно слушаю, Анатолий.
  
   - Вячеслав Михайлович, скажите, Вы знакомы с полковником юстиции Максименко Русланом Ивановичем? - прищурившись, Томилин задал первый вопрос.
  
   - Конечно, Анатолий, я достаточно хорошо знаю полковника Максименко, - подтвердил Михалыч. - С Русланом мы знакомы ещё с советской поры. Полковник иногда посещает меня, если, вдруг, возникают какие-нибудь вопросы по юридической части. Ну, или, когда меня, старика, подводит здоровье.
  
   - Понятно... А не подскажите, когда в последний раз Вы видели полковника Максименко? - рассматривая скромную обстановку гостиной, и, одновременно наблюдая за реакцией хозяина дома, майор задал второй вопрос.
  
   - Дайте вспомнить... Совсем недавно было... Да, дня четыре назад Руслан был у меня, чтобы справиться о здоровье, - Михалыч немного прищурился, словно вспоминая подробности того визита. - Я ему сам позвонил, и попросил приехать, проведать старика. А что случилось-то? Что с Русланом?
  
   - Дело в том, Вячеслав Михайлович, что полковник бесследно исчез, причём, произошло это четыре дня назад, - выдержав некоторую паузу, произнёс Томилин, и сразу же перешёл к следующим вопросам. - Во время визита полковника Вы не заметили чего-нибудь странного? Например: не было ли за Максименко слежки? Как полковник себя вёл - может, нервничал, или чего-либо опасался?
  
   - Да, вроде, всё было как всегда, - пожал плечами хозяин дома. - Думаю, что следить за Русланом - себе дороже. Как-никак, он бывший начальник СКМ, а не какая-нибудь канцелярская крыса. Любую слежку Максименко за версту учует, а потом поотрывает бошки тем дуракам... Да и не нервничал Руслан, вёл себя как обычно. Не думаю, что он чего-либо боялся, или опасался.
  
   - Хорошо... Значит, ничего необычного не происходило, - задумчиво произнёс гость. - Видите ли, Вячеслав Михайлович, мы сделали билинг сотового полковника на день пропажи, и выяснили, что Максименко пробыл у Вас в гостях чуть более трёх часов. После чего его сотовый был отключён примерно в полукилометре от Вашего дома. Следовательно, Вы видели полковника последним. Или, одним из последних.
  
   - Руслан подошёл к дому пешком, - наморщив лоб, словно вспоминая подробности, произнёс Михалыч. - Да, я не слышал, чтобы кто-то подъезжал на машине.
  
   - Служебная машина полковника Максименко была найдена в трёхстах метрах отсюда, там, где он её и оставил, - немного подумав, ответил Томилин. - Эксперты не нашли в машине никаких следов присутствия посторонних лиц.
  
   Майор не стал раскрывать факт, что следствие изъяло видео с камер наблюдения ближайших соседей пенсионера. Просмотр видеозаписей выдал результат, позволивший очертить круг поиска вокруг дома Маликова: зайдя к старику, полковник не возвращался обратно к своей машине. Теоретически, Максименко мог уйти от пенсионера через задний двор, выйдя на соседнюю улицу. Но, при любом раскладе это означало, что старик одним из последних видел полковника.
  
   - Даже не знаю, что Вам и сказать, Анатолий, - тяжело вздохнул хозяин дома. - Чаю хотите? Индийский, чёрный, с малиновым вареньем.
  
   - Спасибо, не откажусь, Вячеслав Михайлович, - не стал отнекиваться следователь. - Скажите, а о чём Вы разговаривали с полковником.
  
   - Ну, в основном, о моих болячках, - суетясь с кружками и ложками, ответил старик. - Потом обсудили текущий политический момент... Кухонные разговоры, как говорили в советское время.
  
   - И как долго Вы обсуждали текущий момент? - внимательно следя за движениями Михалыча, улыбнулся майор. - Не пропустили ли в процессе беседы рюмочку чая?
  
   - Увы, нет. Хотя я и предлагал ему продегустировать новую настойку чёрной смородины, - после небольшой паузы произнёс пенсионер. - Руслан пробыл у меня часа два, два с половиной, не более.
  
   - Скажите, полковник ушёл от Вас через калитку, или задний двор? - продолжал допытывать старика Томилин.
  
   - Знаете, а ведь мне сразу показалось странным, что Руслан ушёл через задний двор, - повозившись с чайником, чашками и ложками, Михалыч водрузил на стол литровую банку варенья. - Хотя, может он совместил визит ко мне со своими служебными делами.
  
   - Возможно, так оно и было, - согласился следователь, опуская в чай ложку варенья. - Божественно, отличный аромат и вкус. Вы сами выращиваете малину?
  
   - Да, на заднем дворе растёт дюжина кустов, - прихлёбывая чаёк, ответил Михалыч. - Варенье тоже сам делаю.
  
   Задавая вопросы на незначительные житейские темы, Томилин всё больше убеждался, что исчезновение его непосредственного начальника каким-то образом связано с сидящим напротив пенсионером. Но, как? Начатое следствие сразу же раскопало и проверило всю биографию старика, никак и нигде не связанного ни с чем криминальным.
  
   Два высших инженерных образования, работа в засекреченном КБ, патентные изобретения - всё это никак не вязалось с возможным убийством. Да и не похож Маликов на убийцу. Майор, отдавший следствию почти полтора десятка лет, в 99 процентах случаев нюхом чуял, когда перед ним находился потенциальный преступник. Сейчас же перед Томилиным сидел не сломленный различными проблемами пенсионер, а с радостью живущий дед, занимающийся своими делами, несмотря ни на что... Кстати, а чем он сейчас занимается?
  
   - Вячеслав Михайлович, а, находясь на пенсии, Вы продолжаете что-нибудь изобретать? - подумав, следователь перевёл разговор на другую тему.
  
   - Конечно, как без этого. Человек так устроен, что просто обязан думать и изобретать, - старик, похоже, процитировал кого-то из неизвестных следователю мыслителей прошлого. - Я не могу сидеть просто так, сложа руки, не думая, и не воплощая свои задумки.
  
   - Интересно... А у Вас есть какая-нибудь мастерская? Можно на неё взглянуть, если не возражаете? - поинтересовался Томилин, решив про себя, что в случае отказа явится через пару часов с ордером на обыск и группой оперативников и экспертов.
  
   - Да, у меня есть, как Вы выразились, мастерская, - подтвердил пенсионер. - Хотите взглянуть? Пойдёмте.
  
   Искомое помещение находилась в подвале, напоминая, скорее, целую лабораторию, а не мастерскую. Во всяком случае, термин 'мастерская' никак не вязался с тем, что увидел следователь, спустившись вниз. Множество предметов и оборудования, большей частью, совершенно незнакомого следователю, блоки компьютеров, ноутбуки, мониторы. Один блок очень походил на башню компа какого-нибудь геймера, помешанного на виртуальной реальности.
  
   Впрочем, основное внимание привлекали не компьютеры, а трёхметровой длины цилиндр, прямо барокамера какая-то, стоявший прямо посередине подвала. От этого цилиндра к компам тянулась масса разноцветных проводов и шлангов, совершенно непонятного назначения. Иногда внутри цилиндра что-то тихо попискивало, скорее всего, какой-то электронный датчик.
  
   - Что это, Вячеслав Михайлович? - указывая на трёхметровую бандуру, спросил майор. - Прямо саркофаг какой-то.
  
   - Пфф, тоже, мне, саркофаг, - фыркнул пенсионер, направляясь к цилиндру. - Берите выше: сие - вечный двигатель.
  
   Старик нажал какую-то кнопку, откинул вверх один из полукруглых сегментов верхней полусферы, примерно около метра длиной. Сделал приглашающий жест рукой. Томилин помедлил, прежде чем подойти, и заглянуть внутрь. В цилиндре находилось нечто, похожее, как показалось майору, на паровую турбину, которую он давным-давно видел в музее. Это нечто, вероятно, располагалось по всей длине странного цилиндра, вырабатывая... Электричество? Тепловую энергию? Что-то ещё?
  
   - Я даже не стану спрашивать, как эта штуковина работает, - поднимая глаза на улыбающегося старика, произнёс следователь. - Полагаю, что здесь просто не хватит моих скромных знаний по фундаментальным наукам и вычислительной технике.
  
   - Не скромничайте, Анатолий, - опуская сегмент вниз, улыбнулся Михалыч. - Скажу так: принцип действия этого механизма антинаучен по своей сути, и не до конца понятен даже мне - его создателю.
  
   - А оно, вообще, работает? - прислушиваясь к попискиванию датчика, с искренним любопытством поинтересовался майор.
  
   - Признаться честно, я ещё не проводил запуска механизма, - старик почему-то запнулся на полуслове. - Мне необходимы кое-какие редкие микросхемы, которые крайне сложно достать на рынке.
  
   Майор Томилин покинул дом Маликова, испытывая странные чувства. Интуиция - а она никогда не подводила следователя - подсказывала, что старик как-то связан с пропажей полковника Максименко. В то же время, образ жизни пенсионера, а особенно, род его деятельности, говорили, что Маликов вряд ли может навредить своему старому другу. Значит, исчезновение полковника, скорее всего, связано именно с его профессиональной деятельностью. Не исключено, что следствие упустило какие-то ещё неизвестные факты и детали, разрабатывая более лёгкую версию с пенсионером.
  
  ГЛАВА 3.
  
   - Нет, господа, всё равно я решительно не понимаю, зачем нужно было частично разоружать 'Победу', - опустив полупустой стакан с чаем, взволнованно произнёс мичман Беклемишев.
  
   - Вижу, что Вы не одиноки в этом непонимании, мичман, - хмыкнул лейтенант Черкасов, старший артиллерийский офицер броненосца 'Севастополь', пять минут назад приглашённый коллегами с 'Пересвета' к их столу. - Я слышал, что следующим в очереди на малую модернизацию стоит ваш корабль, господа.
  
   Слова Черкасова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Перебивая друг друга, офицеры 'Пересвета' дружно засыпали гостя репликами, доказывая тому абсурдность демонтажа части артиллерии с их и без того не очень-то перевооружённого броненосца. С улыбкой выслушивая доводы разошедшихся мичманов, иногда кивая, Черкасов молча прихлёбывал ароматный чай, ожидая, когда у оппонентов иссякнет пыл. Наконец, за столом установилась относительная тишина, взгляды 'пересветовцев' скрестились на госте.
  
   - Господа, вы и правы, и не правы одновременно, - отодвинув стакан в сторону, начал старший артиллерист 'Севастополя'. - Судите сами: погонные шестидюймовки имеют малые углы обстрела, и абсолютно не защищены какой-либо бронёй. Снимаемые семидесятипятимиллиметровки нижнего яруса так же имеют малые углы обстрела, так же не защищены бронёй. Эти орудия годны лишь для отражения минных атак, и не более того. Ни одна их этих пушек не нанесёт каких-нибудь серьёзных повреждений хорошо забронированному противнику. Более того, если придётся вести бой в свежую погоду, они попросту не смогут вести огонь.
  
   - Увы, это горькая правда, господа, и её надо принимать такой, какова она есть на самом деле, - продолжил Черкасов после короткой паузы на глоток чая. - Про орудия более мелких калибров - сорокасемимиллиметровки и тридцатисемимиллиметровые пушки даже говорить как-то неудобно. Современному истребителю снаряды из таких орудий - словно слону дробина, и хорошо, что эту бесполезную мелочь убирают с кораблей эскадры. Любой здравомыслящий командир предпочёл бы отбивать минные атаки парой-тройкой дополнительных шестидюймовок на борт, а не десятком этих 'хлопушек'.
  
   - А в чём же тогда наша правота, господин лейтенант? - сверкнув взглядом, подал голос один из мичманов.
  
   - Правы вы, господа, в одном - в том, что надо крепко думать, как усилить огневую мощь наших броненосцев, - обведя собеседников взглядом, ответил Черкасов. - К сожалению, 'Пересвета' и 'Победу' сложно назвать полноценными кораблями линии, в виду их ослабленного главного калибра. И наличие на них многочисленной малокалиберной артиллерии нисколько не компенсирует данный недостаток.
  
   В этот момент в ресторацию вошли три офицера с 'Севастополя', и лейтенант Черкасов откланялся, спеша присоединиться к своим друзьям. Оставшиеся за своим столом мичманы-'пересветовцы' хранили молчание, обдумывая сказанное более старшим товарищем с другого корабля.
  
   Начиная с начала октября, пожалуй, только ленивый не обсуждал, и тишком не критиковал приказы и распоряжения наместника. Особенно, когда эти неоднозначные решения касались его собственного корабля. Полностью перетянув на свою сторону начальника эскадры, вице-адмирала Старка, генерал-адъютант развил бурную административно-организационную деятельность. В результате, полуостров всё больше и больше стал напоминать разворошённый муравейник, почти со всех сторон окружённый водами Жёлтого моря.
  
   Для начала Алексеев выразил своё неудовольствие Стесселем, который имел неосторожность попасться на симуляции болезни. Заявив Фоку о своём недомогании, генерал-лейтенант самоустранился от инспекционной поездки, в которой наместник, по данным Стесселя, не собирался присутствовать самолично. Но Алексеев в последний момент неожиданно передумал, и по пути в Дальний решил завернуть на хребет Волчьи горы, где и застал генералов Белого и Фока с группой офицеров. Отсутствие генерал-лейтенанта по какой-то причине очень сильно обеспокоило наместника, и тот, отложив все дела, возвратился обратно в Порт-Артур.
  
   Так получилось, что один из офицеров свиты генерал-адъютанта сразу же на вокзале столкнулся с лечащим врачом Стесселя, который и знать не знал о болезни своего пациента. Хотя подробностей разговора наместника с лечащим врачом симулирующего генерал-лейтенанта никто не знал - те общались за закрытыми дверями в кабинете железнодорожного начальства - по крепости вскоре поползли нехорошие слухи. В результате Стессель был вынужден болеть 'по-настоящему', практически не выходя из дома. Приказом Алексеева Фок был назначен временно замещающим генерал-лейтенанта по всем служебным делам.
  
   К середине октября наместник и Старк поделили все корабли эскадры на отряды, вновь, словно карты, перетасовав крейсера и истребители. Теперь ни одна неделя не проходила без учений, боевых стрельб, или кратковременных выходов в море.
  
   Броненосцы, за исключением 'Севастополя', на котором спешно перебирали обе машины, занимались отработкой маневрирования на максимальной скорости в составе единого боевого отряда. В ноябре - по требованию наместника - должны были состояться невиданные доселе упражнения - стрельбы на сверхдальних дистанциях.
  
   Несмотря на явное недовольство этой идеей со стороны многих старших офицеров эскадры, им пришлось отдать своим подчинённым приказания заняться разработкой удовлетворительной методики стрельбы. Чтобы не ударить лицом в грязь перед наместником, который внезапно потребовал, чтобы броненосцы получили возможность метко стрелять главным калибром на десяток вёрст, и не менее. Генерал-адъютант сходу отмёл робкие возражения тех, кто беспокоился за огромный расход снарядов и износ орудийных стволов.
  
   - Стреляйте хоть чугунными снарядами, хоть сегментными, хоть деревянными, но чтобы они попадали в цель с пятидесяти пяти кабельтовых, как с пяти, - нахмурившись, жёстко высказался Алексеев на совещании штаба на борту флагманского 'Петропавловска'. - Забудьте о том, что было год назад. Всё изменилось. Жизнь диктует нам новые условия, и совсем недалеко то время, когда бои будут идти на дистанциях в сотню кабельтовых, а то и более.
  
   Помня, что инициатива иногда бывает наказуема, никто из командиров броненосцев не рискнул указать генерал-адъютанту на проблему прицеливания и корректировки огня на столь огромной дальности. В русском флоте не существовало опробованной и одобренной сверху методики стрельбы на столь больших дистанциях, отсутствовали высококачественные оптические прицелы. А спустя какое-то время обнаружились и технические проблемы с подъёмными механизмами орудий главного калибра.
  
   Пока же четыре эскадренных броненосца почти еженедельно выходили в море под флагом Старка, отлаживая взаимодействие с отрядами крейсеров и истребителей. Последние проводили в море намного больше времени, отрабатывая маневрирование и эволюции в различных условиях - днём, ночью, в шторм, в туман.
  
   К большому огорчению Старка, на последних учениях вновь отсутствовал 'Севастополь', на котором произошла серьёзная поломка машинных механизмов. Судя по всему, спешность, с которой перебирали левую машину, сделала своё чёрное дело. Хотя, по распоряжению Греве на ремонт корабля были направлены лучшие портовые инженеры и мастера, никто не мог обозначить точные сроки ввода броненосца в строй.
  
   Крейсера 'Богатырь' и 'Боярин' проводили учения с 1-м отрядом истребителей, составленным из кораблей немецкой и английской постройки. 'Аскольд' и 'Новик' взаимодействовали с пятёркой 'французов' 2-го отряда. После ухода во Владивосток броненосных крейсеров контр-адмирала Штакельберга условного противника изображали 'Паллада' и 'Диана', а также все находящиеся в строю на момент учений 'соколы' Невского завода.
  
   'Варяг' по-прежнему торчал у пирса: после перетасовки орудий главного калибра на крейсере принялись устанавливать несколько странную систему защиты канониров от осколков. Огневые позиции пушек окружались сплошной стенкой из листовой стали, около полутора метров высотой. Из аналогичной стали были изготовлены и щиты для шестидюймовок, которые монтировали сами моряки.
  
   Спустя какое-то время количество исправных и полностью готовых к бою броненосцев сократилось до трёх единиц: 'Победа' отправилась во Владивосток вместе с крейсерами Штакельберга. По слухам, этому решению предшествовали бурные дебаты на закрытом совещании штаба, где начальник эскадры и Алексеев задавили всех возражавших своими званиями и авторитетом. К мнению наместника и Старка примкнули вечно следовавшие в кильватер начальству контр-адмиралы Витгефт и Ухтомский, разом прекратив дальнейший спор по этому вопросу.
  
   Попутно 'Победа' и три броненосных крейсера обеспечили переход во Владивосток пары истребителей и двух крупных миноносцев. Порт-Артур покинули 'Бурный', 'Бойкий', а так же заслуженные старички 'Всадник' и 'Гайдамак'. Последние планировалось перевооружить уже по прибытии на место, а затем использовать в качестве тральщиков и дозорных судов.
  
   Касаемо, же, 'Бурного' с 'Бойким'... Так уж получилось, что мощностей главной базы эскадры не хватало, чтобы в относительно короткий срок капитально отремонтировать это 'чудо' отечественной школы кораблестроения. Рассказывали, что наместник, ознакомившись с выводами комиссии, специально созданной для оценки технического состояния истребителей, очень нелестно отозвался о некоторых столичных предпринимателях. О тех господах, которые вопиюще некачественно строят корабли, да ещё и получают из казны за свой брак полную стоимость заказа.
  
   Добрался Алексеев и до собираемых в Порт-Артуре 'соколов'. Пригласив к себе во дворец полтора десятка инженеров и офицеров, наместник приказал им продумать различные варианты быстрого монтажа и демонтажа вооружения на этих истребителях. Например, замену одного из торпедных аппаратов ещё одним орудием, в дополнение к недавно установленным на корме 75-мм пушкам Канэ.
  
   В ходе этого совещания флагманский минный офицер штаба эскадры капитан 2-го ранга Шульц напомнил о проблеме защиты от минной угрозы, которая до сих пор не рассматривалась Алексеевым всерьёз. Генерал-адъютант на минуту задумался, а затем приказал Константину Фёдоровичу немедленно создать рабочую группу для решения проблем с тральным оборудованием. Причём, в ускоренном порядке, привлекая любые требующиеся для работы силы и ресурсы.
  
   Как говорится - лиха беда начало. Потянув за ниточку борьбы с минной угрозой, наместник невольно выудил другую проблему в данной сфере. Неизвестно почему, но генерал-адъютанта, вдруг, заинтересовала быстрота процесса установки минных заграждений на подчинённом ему флоте. Не откладывая дело в долгий ящик, Алексеев объявил, что назначает учения по постановке мин, на которых он будет присутствовать самолично, да ещё и вместе с адмиралом Старком.
  
   Перед началом учений наместник успел посетить отряд канонерских лодок, несущих основную нагрузку по охране базы. Вместе с отозванным из Инкоу 'Сивучем' и закончившим перевооружение 'Манджуром' отряд насчитывал семь канонерок, плюс все имевшиеся в наличии номерные миноносцы.
  
   Генерал-адъютант придирчиво осмотрел позиции шести дополнительных 75-мм скорострельных орудий 'Отважного', побывал на мостике корабля, побеседовал с его командиром, капитаном 2-го ранга Давыдовым, и отдал приказ о частичном перевооружении пары канонерок. С 'Бобра' и 'Сивуча' требовалось немедленно снять древние стосемимиллиметровки, заменив их скорострелками Канэ, калибром в 75-мм каждая. Затем, в свете последних событий, Алексеев передал пару номерных миноносцев в прямое подчинение капитану 2-го ранга Шульцу. В качестве опытных судов для испытаний новых тралов.
  
   - Господа, если во время войны мы будем заниматься подобными фокусами, то потеряем почти весь флот, - заявил наместник спустя пару дней, имея в виду произошедшие во время учебной постановки казусы и заморочки со временем. - Враг может не дать нам времени, чтобы возиться со всеми этими плотиками и баркасами... Я сделал вывод, что в будущем не следует привлекать для проведения минных постановок броненосцы и крейсера. Это слишком накладно и расточительно... Господин капитан первого ранга, у Вас имеются какие-то предложения?
  
   - Выше высокопревосходительство, а что же тогда делать с теми минами заграждения, что хранятся в погребах наших броненосцев? - вполне резонно поинтересовался командир 'Полтавы', капитан 1-го ранга Успенский.
  
   - Сколько у вас в погребах мин? Почти по полусотне штук на один корабль, так? - Алексеев дождался утвердительного кивка со стороны офицеров, командиров броненосцев. - Не вижу никакой необходимости хранить отдельно несколько сотен мин. Сдайте их в арсенал. Немедленно.
  
   - Ваше высокопревосходительство, но, ведь, мины заграждения предназначены для защиты стоянок броненосцев на случай внезапного нападения, - произнёс младший флагман эскадры, князь Ухтомский, похоже, не понимая сути решения наместника. - Как же мы будем защищать себя на рейде, если сдадим мины в арсенал?
  
   - Господин контр-адмирал, давайте представим себе внезапное нападение потенциального противника, например, японцев, - выждав небольшую паузу, начал Алексеев. - Скорее всего, известие об объявлении нам войны поступит с запозданием, как раз в тот момент, когда на горизонте покажется весь японский флот. В этом случае выставленные на якорной стоянке мины, скорее, помешают маневру нашей же эскадры, чем подорвут вражеские корабли. Ибо японцы не станут сближаться на пистолетный выстрел, а начнут бить издалека, чтобы не подставлять свои броненосные крейсера под наши двенадцатидюймовые снаряды.
  
   - Ваше высокопревосходительство, но в этом случае и огонь японцев вряд ли будет иметь какой-нибудь действенный результат, - возразил Ухтомский. - Все японские броненосные крейсера европейской постройки вооружены восьмидюймовками и шестидюймовками, снаряды которых на больших дистанциях совершенно не страшны для наших броненосцев.
  
   - Верно, князь, таким калибром не пробить пояса той же 'Полтавы', особенно с десятка вёрст, - генерал-адъютант пригладил свою окладистую бороду. - Но под огонь врага попадут и наши безбронные крейсера... А если град фугасных снарядов засыплет мостики и надстройки броненосцев? Вдруг внезапно возникнет очень неприятная ситуация - нарушится управление кораблями эскадры? В такой ситуации наличие собственных минных банок где-нибудь на якорной стоянке станет опасным препятствием для нас самих, а не барьером от врага.
  
   - Ваше высокопревосходительство, японцы могут напасть и ночью, - негромко заметил командир 'Ретвизана', капитан 1-го ранга Щенснович. - Внезапность нападения вполне соответствует традициям самураев.
  
   - Думаю, что японцы не настолько опытны, чтобы вести бой в тёмное время суток, - кашлянув, произнёс задумчиво молчавший до этого момента вице-адмирал Старк. - Напав на нас ночью, враг будет лупить из пушек в белый свет, как в копеечку.
  
   - Извините, ваше превосходительство, но я имел в виду не ночной артиллерийский бой, а минную атаку под покровом темноты, - уточнил весьма важную деталь Щенснович.
  
   В небольшом зале, где происходило совещание старшего командного состава эскадры, на минуту установилась мёртвая тишина. Взгляды адмиралов и капитанов 1-го ранга сначала устремились к произнёсшему последнюю фразу офицеру, а затем скрестились на упитанной фигуре наместника. Вольно, или невольно, но Щенснович высказал то, о чём в штабе эскадре предпочитали вслух не говорить.
  
   - Давайте для начала разберёмся с проблемами минных заграждений, а вопрос внезапной ночной минной атаки обсудим в следующий раз, - Алексеев вернул тему разговора в нужное русло. - Итак, всем крейсерам и броненосцам избавиться от мин в своих погребах... Кхм, теперь о насущном: мы имеем всего лишь два корабля, способных относительно быстро выставлять минные заграждения - 'Амур' и 'Енисей'. Господа, это никуда не годится! Случись что с парой наших минных транспортов, и мы окажемся в очень плохой ситуации. Нам нужно что-то придумать, чтобы пополнить количество минных заградителей.
  
   - Ваше высокопревосходительство, я предлагаю привлечь к решению этого вопроса добровольцев из числа наших молодых офицеров, - неожиданно высказался обычно молчаливый контр-адмирал Витгефт. - Совсем недавно, буквально вчера, Вы разрешили капитану второго ранга Шульцу брать в свою команду любого, желающего помочь идеями и трудом. Давайте точно так же поступим и с проблемой постановки мин: бросим по эскадре клич, глядишь, охотники сами и найдутся.
  
   - Хм, Вильгельм Карлович, а Вы подали нам весьма неплохую идею, - немного подумав, озорно сверкнул взглядом Алексеев. - Как думаете, Оскар Викторович, у нас найдутся охотники поизобретать что-нибудь новенькое?
  
   - Да у нас таких наберётся сколько угодно, ваше высокопревосходительство - улыбнувшись, махнул рукой командующий эскадрой. - Сами знаете: у молодых мичманов и лейтенантов энергия прёт прям через край. Пусть займутся хоть каким-то полезным делом, лишь бы не донимали начальство рапортами и докладными записками.
  
   Слушая слова Старка, наместник неожиданно остро осознал, что большинству присутствующих глубоко безразличны его попытки изменить отношение высшего офицерства к происходящему. Да, находящиеся в зале адмиралы и каперанги были готовы исполнить любой его приказ, даже умереть по велению генерал-адъютанта. Но, почти каждый из этих старших офицеров старался не проявить излишней личной инициативы, не горел желанием стать застрельщиков каких-нибудь революционных идей в военно-морском деле. При этом подчинённых Алексеева нельзя было обвинить в косности и ретроградности, т. к. виноваты в этом были не они сами - главным виновником выступала сама система.
  
   Вот и сейчас адмирал Старк, командующий эскадрой, ухватился за поданную Витгефтом мысль, и сидит, довольно потирая руки. Решил проблему, туды его в качель! Грустно сие, господа, весьма грустно.
  
   ... И на кого же мне из вас опереться в будущем, господа хорошие? Все вы хорошие исполнители, и не более того, - весьма невесёлые мысли галопом пронеслись в голове наместника. - И ты, Вильгельм Карлович, и ты, Павел Петрович, годитесь лишь для того, чтобы передавать команды из моего штаба командирам кораблей. Нет у вас задиристости, что ли, хищности, здоровой злости...
  
   Алексеев внезапно вспомнил, как два дня назад на учениях неожиданно всплыла выставленная с плотика учебная мина, причём это произошло практически у самого борта 'Полтавы'. Весь штаб наместника и эскадры, да и он сам, словно зачарованные, наблюдали, как смертоносный шар медленно сносит течением прямо к миделю лежащего в дрейфе броненосца.
  
   Положение спас один из офицеров находившегося чуть поодаль истребителя. Под его руководством миноносец отработал машинами назад, подойдя вплотную к борту броненосца, а сам лейтенант с парой матросов длинным крюкастым багром отвели чёртову мину в сторону. Дальше было дело техники - истребитель отбуксировал мористее заарканенную тросом мину, и моряки подняли её на борт. А если бы это была вражеская рогатая смерть, готовая рвануть в любой момент?
  
   Спустя неделю с того совещания на рабочий стол генерал-адъютанта легла папка рапортами от полутора десятков младших офицеров, где были изложены предложения по использованию в качестве минных заградителей почти всех кораблей эскадры, исключая броненосцы. Алексеев внимательно прочитал все рапорты, уже находясь в вагоне собственного поезда, на котором он направлялся с инспекционной поездкой во Владивосток. Эта поездка, крайне необходимая и важная для генерал-адъютанта, дала ему возможность спокойно осмыслить многие вопросы. В т.ч. и проблему увеличения числа минных заградителей в Порт-Артуре.
  
   - Лейтенант Рощаковский, - взглянув на фамилию одного из подавших рапорт, Алексеев сразу же вспомнил лицо этого офицера. Именно он отвёл в сторону ту злополучную мину. - Интересно, а как бы ты поступил, лейтенант, если бы мина была боевая, а не учебная?
  
   Среди несколько десятков идей, поданных младшими офицерами, были и весьма оригинальные проекты. Например, переоборудование в минные транспорты сразу пары тихоходных крейсеров - 'Паллады' и 'Дианы', от которых мало толку в качестве разведчиков при эскадре. Затем, выкладки и расчёты по возможности использования в качестве минзагов канонерских лодок, истребителей разных типов, паровых катеров. Чувствовалось, что написавшие рапорта офицеры подошли к проблеме со всей душой, искренне желая усилить оборонительные возможности флота.
  
   Решив не откладывать дело в долгий ящик, генерал-адъютант тотчас же вызвал генерал-майора Флуга, и продиктовал ему фамилии тех, кто должен будет встречать вернувшегося наместника на вокзале в Порт-Артуре. Телеграмма с требуемым списком лиц была отправлена в штаб эскадры спустя пару часов, на ближайшей же железнодорожной станции.
  
   По приезду во Владивосток наместник тотчас развил бурную административно-командную деятельность. Первым делом сразу же с вокзала помчался в порт, чтобы проверить исполнение своих приказов. Высочайшая воля оказались выполнена в точности: со всех крейсеров удалены запасы мин заграждения, переставлены на другие позиции погонные и ретирадные шестидюймовки.
  
   Довольно потирая руки, Алексеев созвал на борту флагманской 'России' совещания штаба Отдельного отряда крейсеров. Так теперь официально именовалось соединение контр-адмирала Штакельберга. Впрочем, в состав этого отряда входил и броненосец - 'Победа'.
  
   По замыслам наместника и Старка, этот корабль должен был придавать соединению лучшую боевую устойчивость, особенно при встрече с индивидуально более сильными японскими броненосными крейсерами. Ох, сколько трудов стоило генерал-адъютанту убедить строптивого ретрограда Оскара Карловича в необходимости именно такого разделения сил. А сколько ещё придётся потратить нервов и времени, когда Старк узнает о замыслах Алексеева насчёт...
  
   На следующий день удовлетворённый состоянием дела на крейсерах наместник посетил владивостокский док, чтобы ознакомиться с ходом ремонта пары истребителей - 'Бурного' и 'Бойкого'. Здесь, видимо, не ожидая визита столь высокого начальства, работы велись столь медленными темпами, что Алексееву пришлось применить свои почти диктаторские полномочия. В результате, к концу дня следователи местного жандармского отделения с удовольствием занялись допросом некоторых нерадивых господ, пытаясь слепить из дела о воровстве казённых средств и материалов покушение на устои государства. А что делать с подобным жульём, казнокрадами и мошенниками?
  
   На обратном пути из Владивостока наместник совершил двухдневную остановку в Харбине, чтобы посетить штаб-квартиру своей недавно созданной контрразведки. Лучше бы не посещал! Всего лишь за пару месяцев кропотливой работы присланные из Петербурга талантливые сыскари вскрыли-таки целый пласт шпионского подполья.
  
   На стол Алексееву лёг подробный аналитический отчёт на восьми страницах, из которого следовало, что весь Дальний Восток пронизан разветвлённой агентурной сетью Японской империи. Эта сеть накрывала почти всё, до чего могла дотянуться, а что самое плохое - проникла в железнодорожную инфраструктуру наместничества.
  
   Сухими казёнными фразами сыскари сформулировали цели и задачи вражеской агентуры в случае войны, или восстаний местного населения. Перечислили подходящие объекты для совершения диверсий, указали названия станций, где были выявлены подозреваемые в шпионаже лица - в основном, китайцы. В конце отчёта указывалось, что для прикрытия деятельности вражеской агентуры служат публичные дома, множество цирюлен и швейных мастерских, количество которых постоянно растёт.
  
   Генерал-адъютант был в шоке. Если рапорт контрразведки соответствовал действительности хотя бы процентов на пятьдесят, то можно было смело ставить на то, что врагу известно о каждом чихе в русских штабах. Это было просто невероятно!
  
   Пребывая в очень дурном настроении, Алексеев припомнил кое-какие сведения об авторах скандального аналитического отчёта. Исходя из давешней телеграммы фон Валя, получалось, что тот командировал на Дальний Восток кадры, крайне неудобные для столичного начальства. Всё походило на то, что неожиданно подвернувшаяся командировка заменила для кое-кого ссылку, светившую им по совокупности проявленного любопытства. Занятый массой организационных проблем с флотом, Евгений Иванович в тот момент попросту не обратил внимания на некоторые оговорки начальника отдельного корпуса жандармов. А следовало бы.
  
   Немного отойдя от информационного шока, наместник решил лично поговорить со ссыльными офицерами, и вызвал контрразведчиков к себе на ковёр. Сыщики дисциплинированно прибыли на встречу ровно в десять часов вечера, минута в минуту.
  
   - Господа, я долго думал над этим, - пройдясь мимо тройки стоявших навытяжку офицеров в штатском, Алексеев потряс в воздухе красной папкой. - Если дела обстоят именно так, как вы описываете, то это - катастрофа! Катастрофа для империи, для политического строя, для армии и флота, для каждого из нас.
  
   - Ваше высокопревосходительство, мы ручаемся за точность изложенного в отчёте, - взирая на высокое начальство с некоторой толикой презрения, произнёс один из сыскарей, усатый шатен приятной наружности с чисто славянскими чертами лица. - Более того, мы готовы привести некоторые факты, говорящие о вербовке японцами представителей русской православной церкви.
  
   - Да как Вы смеете, подполковник, предполагать такое? - возмутился, было, Алексеев, и стих, мгновенно вспомнив, что ему и самому ведомо много чего такого, о чём следует помалкивать в тряпочку. - Так, спокойно... Давайте, говорите, и поподробнее.
  
   В следующие два часа наместник узнал много нового о деятельности агентуры японского Генерального штаба на русской территории. Кое-что из сказанного контрразведчиками генерал-адъютант уже успел прочитать в докладе, а кое-что слышал сейчас впервые. В любом случае на территории наместничества вырисовывалась крайне безрадостная картина: японская агентура действовала почти легально, используя попустительство и слабости русской администрации.
  
   По большому счёту, русским властям следовало бы немедленно прикрыть все бордели, прачечные, швейные мастерские, и прочее, выставив за кордон десятки тысяч китайцев, и других узкоглазых. Но, кто, же тогда станет работать вместо китайцев и корейцев? Кто будет стирать для господ офицеров, не говоря уже о том, что строительство железнодорожных путей велось руками всё тех же китайцев. Прокрустово ложе какое-то, хоть негров из Африки завози.
  
   - Подполковник Макеев, напомните мне, по какой причине вы, все трое, оставили столицу? - как бы невзначай, в самом в конце беседы поинтересовался наместник, вперив взгляд в лицо старшего сыщика.
  
   - Я и мои люди вели оперативную разработку Морского ведомства, - резанув Алексеева острым взглядом, неожиданно произнёс подполковник. - По собственной инициативе, без санкции непосредственного начальства.
  
   Вот оно! Есть всё-таки в России люди, служащие отечеству по чести и по совести. Эта троица рисковала собственными шкурами, раскапывая грязные делишки всесильного генерал-адмирала, родственника самого Императора. Видимо, сыскари всё-таки где-то наследили, обозначив свои интересы, за что и угодили в фактическую ссылку на Дальний Восток. А Виктор Вильгельмович какой молодец! Как грамотно он вывел из-под возможного удара ценные кадры, якобы для усиления жандармских сил в далёкой Желтороссии. И о самодержавии позаботился, и, одновременно, все концы в воду спрятал.
  
   - Господин подполковник, каким образом Вы пришли к выводу, что японская разведка действует столь масштабно? - немного успокоившись, генерал-адъютант заинтересовался ходом мыслей этого явно неординарного сыскаря.
  
   - Ваше высокопревосходительство, я просто представил себя на месте японского генштабиста-разведчика, которому его начальство поставило чётко сформулированную и конкретную задачу, - глядя прямо в глаза наместника, стал объяснять Макеев. - Затем я и мои подчинённые занялись системным анализом, исходя из стоящей перед врагом задачи, и учитывая имеющиеся в распоряжении Японии ресурсы.
  
   - Стоп. Вы взяли, и поставили себя на место противника? - удивлённо вскинув брови, Алексеев перебил рассказчика. - Так?
  
   - Совершенно верно, ваше высокопревосходительство, мы именно так и поступили, - в глазах подполковника промелькнула искорка уважения. - После этого мы привлекли к работе финансируемую жандармским управлением агентуру, использовали связи и возможности наших коллег из полицейского ведомства...
  
   ... Как же, финансируемая жандармским управлением агентура. Кто же раскроет своих агентов приезжим новичкам? - усмехнулся про себя наместник. - Да вы просто давали 'на лапу' нужным людям, которые рады были поболтать... с жандармами? Нет, скорее, с залётными приказчиками, купцами, коммивояжерами, которым можно рассказать ... много чего. Особенно за бутылочкой крепкого вина. Этих офицеров никто не знает, можно сказать, что их вообще не существует, и они этим сполна воспользовались. Ловко!...
  
   - Проще говоря, господа, вы нашли подход к полицейским чинам, и те вручили вам ниточки, ведущие в криминальный мир Желтороссии, - шагавший туда-сюда Алексеев неожиданно остановился прямо напротив Макеева. - Полагаю, что шайки наших воров и прочего отребья не особо обрадовались появлению конкуренции в лице японской разведки. У жуликов, конечно, нет должного патриотизма, но когда к ним приходят с вполне конкретным предложением, они не против загрести жар чужими руками.
  
   - Вы правы, ваше высокопревосходительство, - в знак уважения Макеев слегка склонил голову. - Мы заключили, скажем, так, обоюдовыгодное соглашение с некоторыми из авторитетных воров и жуликов. Эти люди вовсе не в восторге, что японцы обосновались на их территории, установив на ней свои порядки и законы.
  
   - Дожили: союз ворья и жандармов, - махнув рукой, покачал головой наместник. - Даже не знаю, что и сказать... Теперь о главном: вы нашли источники финансирования в обход казны?
  
   Подполковник утвердительно кивнул, молча вытаскивая из внутреннего кармана пиджака запечатанный пакет с несколькими сургучными штемпелями. Пакет быстро перекочевал в руки генерал-адъютанта, был вскрыт, и минуту спустя на озабоченном лице наместника появилось некое подобие улыбки.
  
  ГЛАВА 4.
  
   В начале второй декады ноября Алексеев вытащил Старка на испытания системы быстрой постановки мин с борта обыкновенного истребителя. Начальник эскадрой не горел желанием покидать тёплый - в прямом смысле этого слова - штаб, и тащиться куда-то в море, чтобы смотреть на болтающийся по волнам миноносец, но генерал-адъютант был неумолим. Взойдя рано утром на борт крейсера 2-го ранга 'Боярин', объединённый штаб наместника и Старка наблюдал за действиями команды истребителя 'Решительный'.
  
   Нагруженный десятком мин кораблик вполне уверенно держал курс, поспевая за впередиидущим 'Скорым', на котором вышли в море молодые адепты 'рогатой смерти'. По бортам импровизированного минзага были устроены деревянные полозья, положенные на поперечные брусья. Смазанные салом полозья сгибались за кормой под определённым углом. Уложенные на тележки вместе с якорями мины - каждая мина и якорь на одной тележке - посредством хорошо смазанных рельс и салазок без каких-либо затруднений спихивались за корму, в море. В результате постановка десятка мин заняла считанные минуты, и завершилась вполне успешно.
  
   - Господа, на данный момент в Порт-Артуре имеется штук семь-восемь потенциальных минных заградителей, - имея в виду находящиеся в строю 'соколы', произнёс генерал-адъютант. - Все вместе они могут выставить, как минимум, семьдесят штук мин. Семьдесят мин - это серьёзный забор от любого противника. Думаю, господа, что нам следует разработать новую тактику использования истребителей, с учётом новообретённых ими качеств.
  
   Никто из рядом стоящих адмиралов - а наместника сопровождали Старк и Витгефт - не стал спорить с этим решением начальства. В конце концов, это не дело для занятых стратегией седовласых мужей с орлами на золотых погонах - заниматься всякими, там, минными делами. Пусть этим увлекаются молодые лейтенанты: Плен, Рощаковский, Шрейбер, Волков, и другие, готовые сутки напролёт торчать на качающейся палубе миноносца. Дело же адмиралов - командовать эскадрой, выслуживаться перед царём-батюшкой, получать ордена и новые должности.
  
   Возвратясь в Порт-Артур, Алексеев утвердил план модернизации 'соколов', включающий демонтаж одного торпедного аппарата в пользу дополнительного орудия, и установку деревянных рельс для проведения минных постановок. Затем Евгений Иванович вспомнил об идее переоборудования в минзаги канонерских лодок, полистал рапорты офицеров, и вызвал к себе в штаб лейтенантов Шрейбера и Волкова. Попутно генерал-адъютант пригласил для приватной беседы своего друга, начальника порта, контр-адмирала Греве Николая Романовича. Содержание этой беседы так и осталось в тайне, как для штаба эскадры, так и для историков.
  
   Девятнадцатого ноября в Порт-Артур наконец-то пришли долгожданные 'Цесаревич' с 'Баяном'. Прибытие пары этих первоклассных кораблей вызвало прилив оптимизма в душе наместника, в сопровождении Старка сразу же посетившего броненосец и крейсер. В целом генерал-адъютант остался доволен осмотром пополнения, в тайне надеясь на скорый приход отряда Вирениуса, ползущего от порта к порту где-то в Средиземном море.
  
   По указанию Алексеева штаб Тихоокеанской эскадры еженедельно бомбардировал Адмиралтейство телеграммами, но, судя по всему, воз, точнее, отряд Вирениуса, по-прежнему околачивался где-то в европейских водах. Это было очень печально, хотя и вполне ожидаемо. С некоторых пор у наместника начало складываться стойкое ощущение, что петербургские адмиралы сплошь завербованы английской и японской разведкой - настолько запоздалы и бестолковы были потуги столичных флотоводцев усилить российский флот на Дальнем Востоке.
  
   ... Да, Евгений Иванович, а если учесть, что ещё и армейские начальники на тебя волком смотрят, то хоть вешайся, - невесело усмехнулся про себя Алексеев. - К счастью, и Белый, и Кондратенко, вроде, прониклись чувством опасности, исходящей с востока. А вот Фок продолжает упорствовать в своём нежелании наблюдать очевидное. Ладно, хоть не саботирует, а реально работает - передаёт командирам полков мои прямые приказы и распоряжения...
  
   Вечером наместника ожидал неприятный сюрприз: на самом верху толстой стопки свежих телеграмм лежала срочная, пришедшая от управляющего морским министерством, вице-адмирала Авелана. Фёдор Карлович интересовался причинами разоружения боевых кораблей эскадры - крейсеров и броненосцев. При этом в телеграмме Авелана ни слова не говорилось о модернизации вооружения 'богинь', канлодок, и порт-артурских истребителей, словно тех даже не существовало в природе. Само наличие подобного запроса из министерства означало, что генерал-адъютант своими энергичными действиями крупно насолил местным карьеристам и дармоедам, раз те решились пойти на прямой подлог фактов.
  
   ... Хотя я и ввёл тайную цензуру на почте и на телеграфных станциях полуострова, какой-то гад всё-таки нашёл лазейку, - просматривая пачку телеграмм, с раздражением подумал Алексеев. - Скорее всего, этот кто-то мутит воду из Владивостока, уйдя из Артура с отрядом Штакельберга. Иначе он был бы в курсе, что я 'разоружил' ещё и миноносцы...
  
   Неожиданно в самой середине пачки телеграмм обнаружилось и второе послание от Авелана. Управляющий морским министерством информировал, что Генеральный морской штаб собирается рассмотреть вопрос о направлении на Дальний Восток комиссии, которая должна будет убедиться, что инициативы начальников флота и эскадры не несут угрозу обороноспособности империи. В конце телеграммы Фёдор Карлович сообщал, что комиссия отбудет из Петербурга не ранее Рождества.
  
   ... Ну, да, конечно, кто же из столичных адмиралов захочет пропустить новогодние и рождественские приёмы у Императора, - швырнув на стол недосмотренные телеграммы, наместник вышел из-за стола, направляясь к массивному буфету. - Господи, ну как же мне жить дальше с таким страшным грузом на душе!?
  
   Скользнув по столешнице, одна из брошенных телеграмм спикировала на пол. Это была телеграмма от начальника Кронштадского порта вице-адмирала Макарова. Забегая вперёд, скажем, что спустя некоторое время после этого памятного вечера ротмистр Проскурин и сыщик Великанов получили приказ о расширении задач их отделения, касающихся почты и телеграфа. Алексеев решил накрыть колпаком цензуры и Владивосток с Хабаровском. Для этого срочно требовались грамотные и подготовленные кадры, которых было просто не откуда взять.
  
   На следующий день после прихода 'Баяна' и 'Цесаревича' Порт-Артур покинул отряд кораблей под флагом начальника эскадры, вице-адмирала Старка, взявший курс на Чемульпо. Броненосцы 'Петропавловск' и 'Полтава' сопровождали сразу три крейсера: 'Аскольд', 'Новик', и 'Боярин'. Старку предстояло разобраться с причинами нападения огромной толпы переодетых под кули японских солдат на моряков канонерки 'Бобр', ранее посланной в Чемульпо в качестве стационера.
  
   Судя по происходящему, Алексеев сделал вывод, что японцы вновь начали раскручивать чуть приостановленный ранее маховик антирусской истерии и пропаганды. Эта антирусская истерия не могла продолжаться бесконечно долго, и должна была завершиться вполне логическим концом - началом боевых действий.
  
   Пока начальник эскадры занимался дипломатическими проблемами в иностранном порту, группа капитана 2-го ранга Шульца представила штабу наместника несколько проектов новых тралов, которые требовалось испытать в море. Помня о наказе Алексеева, контр-адмирал князь Ухтомский выделил в распоряжение Шульца истребитель 'Решительный' и канонерскую лодку 'Гиляк'. В дополнение к ранее переведённым в подчинение флагманскому минёру эскадры номерным миноносцам. На 'Гиляке', кстати, день назад заменили кормовую 75-мм пушку Канэ 120-мм скорострелкой той же системы.
  
   Тем временем генерал-адъютант обратил внимание руководства крепости Порт-Артур на необходимость установки на доминирующем над местностью горном массиве Ляотешань артиллерийских батарей. Как обычно в последнее время, наместник возжелал самолично осмотреть данную местность, пригласив на прогулку по свежему воздуху десяток высших офицеров. Никто из них не рискнул отказаться от поездки, и толпа из полусотни военных отправилась на склоны горы.
  
   Уже на месте генерал-лейтенант Стессель, наконец-то 'выздоровевший' от продолжительной 'болезни', имел неосторожность сослаться на отсутствие в плане полковника Величко артиллерийских позиций на Ляотешане. В ответ Алексеев напомнил о плане генерала Кононовича-Горбатского, отклонённого военным министерством. При этом генерал-адъютант заметил, что во Владивостоке имеется куда более широкий фронт работ, и не желающие работать в Порт-Артуре имеют возможность отличиться в тылу. Стессель не рискнул вновь пикироваться с наместником, в которого в последние несколько месяцев словно вселился бес.
  
   Генерал-майор Белый, благоразумно воздержавшийся во время поездки от всяких споров и возражений, с сожалением осознал, что оборудование позиций на горе Ляотешань будет неизбежно возложено на его плечи. Генерал-адъютант, похоже, окончательно решил управлять Дальним Востоком, как ему самому вздумается, на ходу изменяя все планы военного министерства.
  
   По возвращении в Порт-Артур Белый попросил десять дней, чтобы подготовить необходимые подсчёты людских и материальных ресурсов, требуемые для возведения батарей на Ляотешане. Алексеев буквально просиял, услышав слова Василия Фёдоровича, и дал тому две недели времени, чтобы сделать необходимые расчёты. К удивлению многих, наместник даже пообещал выделить на это строительство деньги. Впрочем, как уже становилось доброй традицией, все работы по устройству батарей планировалось вести силами личного состава гарнизона крепости.
  
   Как только были закончены ремонтные работы на 'Севастополе', эскадра немедленно вышла в море, совершив поход к Дальнему. В этом походе приняли участие спешно перекрашенные в серый цвет новички - 'Баян' и 'Цесаревич', причём последний шёл в голове колонны броненосцев под флагом адмирала Старка. Новый корабль весьма понравился начальнику эскадры, в отличие от наместника. Последний с некоторых пор стал неожиданно благоволить к 'Ретвизану' и его командиру, капитану 1-го ранга Щенсновичу.
  
   В течении декабря эскадра ещё дважды выходила в море, проведя учебные стрельбы и ночные учения по отражению минной атаки. Корабли посетили острова архипелага Эллиота, лежащие северо-восточнее порта Дальний. По возвращении в Порт-Артур половина броненосцев несколько суток оставалась на внешнем рейде, помогая отряду охранения базы капитана 1-го ранга Матусевича проводить учения по обороне ближних подступов к Порт-Артуру.
  
   Во время этих учений вылезла одна пренеприятнейшая проблема - оказалось, что на некоторых кораблях эскадры дальномеры выдают совершенно разные данные. Разница зачастую составляла до пары кабельтовых, что, разумеется, не могло не повлиять на меткость стрельбы. Придя в себя от такой новости, генерал-адъютант приказал Старку немедленно провести проверку, сверить показания всех дальномеров, сделать юстировку 'врущих' приборов.
  
   С др. стороны, впервые был сформирован объединённый штаб, морской и сухопутный, который руководил и координировал совместные действия канонерок и береговой артиллерии. Первый блин, как и положено по пословице, вышел комом. Назначенный начальником вышеупомянутого объединённого штаба контр-адмирал Витгефт не сумел организовать должного взаимодействия береговых батарей и прожекторов с Золотой горы и Тигрового полуострова с патрульным отрядом канонерок. В результате условный противник, которого изображали истребители 1-го отряда и 'Новик', смог 'потопить' сразу два броненосца.
  
   По итогам учений Алексеев немедленно произвёл экстренное совещание своего штаба, результатом чего стало создание флотилии береговой обороны в составе трёх крейсеров и семи канонерок. Кроме этого, контр-адмирал получил право привлекать к охране внешнего рейда минные заградители и истребители. В подчинение Витгефта угодил и отряд траления капитана 2-го ранга Шульца. Стоит сказать, что наместник высоко оценил и 'нападающую' сторону, лично поблагодарив Николая Оттовича фон Эссена за проявленные организаторские способности и военную хитрость.
  
   В начале января в Дальний пришёл американский пароход, доставивший личный заказ наместника. Для приёма габаритного груза в порт прибыла команда из почти полусотни армейских и флотских офицеров, во главе с загадочным господином в штатском. Первое, что бросилось бы любому стороннему наблюдателю в глаза - практически все офицеры были молодыми людьми, в званиях не старше лейтенанта. Кроме этого, большинство мичманов и флотских лейтенантов имели хорошую практику работы с паровыми котлами и прочими судовыми механизмами. Впрочем, никто из китайцев, занятых в порту на погрузке-разгрузке, об этом не знал, и даже не догадывался.
  
   - Поручик Астафьев? А Вы, здесь, какими судьбами? - проходивший мимо офицер неожиданно остановился рядом с Виктором, протягивая тому руку для рукопожатия.
  
   - Господин капитан? Рад видеть Вас, - Астафьев сразу же признал давешнего артиллериста, с которым они пару месяцев назад бок о бок трудились на возведении позиций для гаубичных батарей. Офицеры обменялись рукопожатиями.
  
   - Полно, Вам, поручик, не 'господин капитан', а просто Антон Павлович, - улыбнулся артиллерист. - Ну, так что же Вы здесь делаете? И где Ваши подчинённые? Что-то я не заметил ни одного пехотинца.
  
   - Эх, Антон Павлович, даже не знаю, с чего начать, - вроде, как, смутился молодой поручик. - Помните тот конкурс наместника о наборе добровольцев для несения особой службы?
  
   - Так-так-так, кое-что припоминаю: с месяц назад генерал-адъютант объявил, что ему лично требуются охотники, хорошо стреляющие из пулемётов, и готовые возиться с механической частью, - подозрительно прищурился капитан. - Только не говорите, что Вы пошли в добровольцы.
  
   - Так и произошло, Антон Павлович, - весело признался Астафьев. - Я неплохо палю из пулемёта, поэтому подумал, и решил, что мне нужны какие-то новые приключения, что ли. Скучно стало целыми днями стоять над солдатами, и зудеть, торопя и подгоняя их махать кирками и лопатами.
  
   - Эх, молодость, полная сил и энергии, - артиллерист, похоже, развеселился. - Поручик, над солдатами всегда должен кто-то стоять, подгонять их, пихать в спину, если потребуется. Иначе никак. Так что Вы делаете здесь, в порту?
  
   - Вы не поверите, Антон Павлович, - оглянувшись по сторонам, начал рассказывать Виктор. - Нас прислали принимать американские тракторы. Самые настоящие, прямо из САСШ. Говорят, закупленные по личному заказу самого наместника.
  
   - Вот, оно, что, поручик. Признаюсь, я сначала не поверил, когда пошёл слух, что генерал-адъютант тратится на покупку американских авто, - усмехнулся капитан. - Зачем наместнику сразу десяток самобеглых экипажей? Хватило бы и одной пары. Теперь, Вы говорите, он закупил тракторы? Право, не понимаю, где в Порт-Артуре можно найти столь обширные сельхозугодия, чтобы гонять по полям трактор.
  
   - Вы тоже не поверите, Антон Павлович, но наместник не ездит на авто, - понизив голос, произнёс Астафьев. - Все экипажи переданы в распоряжение заезжего жандарма из Харбина.
  
   - Так ваш отряд добровольцев состоит под началом жандарма? - мгновенно сложив факты, артиллерист скривился, словно от кислого. - Вынужден Вам посочувствовать, поручик. Так, а про этот наш разговор Вы не доложите?
  
   - Да как можно, Антон Павлович? - опешил Виктор, понимая, что только что нечаянно наболтал лишнего.
  
   - А Вас, как, обязали докладывать обо всех разговорах со своими знакомыми, или нет? - с интересом продолжал допытываться капитан. - Если обязали приказом свыше, то обязательно доложите о нашем разговоре, поручик. Повторяю - Вы должны исполнить, как велено.
  
   - Придётся так и поступить, Антон Павлович, - с грустью в голосе произнёс Астафьев. - Я, похоже, совершил досадную ошибку.
  
   - Нет, Виктор, Вы не совершали никакой ошибки, - улыбнулся артиллерист. - Ошибку, обычно, невозможно исправить, а Вы допустили оплошность. Правда, на войне, зачастую, любые оплошности приводят к ошибкам. Помните об этом. Удачи, Вам, поручик. Даст Бог, мы ещё свидимся.
  
   Капитан скрылся за углом склада, оставив Виктора грустить в одиночестве, терзаясь муками совести. Астафьев повернулся, мазнув взглядом по длинной цепочке китайских кули, таскавших в ворота склада какие-то мешки, и зябко поёжился. Промозглый и колючий зимний ветер забирался под полы шинели, дополняя препоганое душевное состояние офицера. Где-то у пирса громко запыхтел паровой котёл, и над крышами складов поднялся высокий столб чёрного дыма. Похоже, чёртовы трактора наместника готовились начать своё путешествие по землям Желтороссии.
  
   Пока поручик Астафьев нечаянно разбалтывал про сельскохозяйственные планы генерал-адъютанта, высочайшее начальство изволило обедать. Причём, вовсе не в гордом одиночестве. В роскошном дверце наместника за сервированном множеством изысканных блюд столом сидели те, кому предстояло командовать морским мечом огромной империи на её восточных рубежах: сам Алексеев и начальник эскадры, вице-адмирал Старк.
  
   - Оскар Викторович, ну, и, как, Вам, утка по-пекински? - вытирая салфеткой губы, весьма довольным голосом поинтересовался генерал-адъютант. - Понравилась?
  
   - Очень изысканно, Евгений Иванович, божественный вкус, - с сожалением оглядев горку косточек, честно ответил Старк. - У Вас лучший повар в Порт-Артуре, и, полагаю, на всём нашем Дальнем Востоке. Никто лучше него не готовит утку в 'северном стиле'.
  
   - Ну, может, и не самый лучший, но готовит он действительно отменно, - Алексеев с удовольствием проглотил лесть своего гостя. - А сейчас попробуем ещё одно блюдо: карп, запечённый в экзотическом соусе.
  
   - С превеликим удовольствием, Евгений Иванович, - предвкушая изысканное наслаждение, воскликнул вице-адмирал. - Ах, какой дивный запах!
  
   Вышколенный официант быстро убрал опустевшие фарфоровые тарелки, заменив их чистыми столовыми приборами. Водрузив на середину стола поднос с новым блюдом, официант ловко поработал ножом, и перед нашими героями возникли тарелки с рыбой, источающей тонкий аромат специй.
  
   Алексеев и Старк сразу же приступили к продолжению трапезы, обмениваясь одобрительными короткими фразами насчёт кулинарных талантов личного повара наместника. Спустя какое-то время подошла очередь следующего блюда, а затем и чая с десертом.
  
   - Ах, Оскар Викторович, а представьте себе, что после победы над японцами Вы ежедневно станете трапезничать подобным образом, - от темы кулинарии разговор плавно перетёк к войне и политике. - Государь Император наградит Вас высшими орденами Империи, подарит в вечное пользование поместья где-нибудь в европейской части России. Благодать, да и только.
  
   - Ох, Евгений Иванович, трудновато нам будет сладить с японцем, - в отличие от воинственно-оптимистичного настроя генерал-адъютанта, начальник эскадры всё ещё надеялся на мир и дипломатию. - Как ни мудри, а у самураев больше броненосных крейсеров и крупных истребителей, да и по качеству постройки они нам ни в чем не уступят. Ох, поскорее бы пришёл отряд Вирениуса.
  
   - Давайте не будем особо рассчитывать на Вирениуса, Оскар Викторович, - опуская чайную кружку на блюдце, поморщился Алексеев. - У меня есть основания полагать, что война начнётся раньше, чем в Артур придёт подкрепление с Балтики.
  
   - Это основание - данные разведки, нашего военно-морского атташе? - глаза Старка сразу же стали серьёзными, в них промелькнула плохо скрываемая тревога.
  
   - Да, причём информация получена не только от агентуры Русина, - со вздохом подтвердил наместник. - Японцы весьма нервно реагируют на нашу боевую подготовку. Как Вам известно, флот микадо фактически готов к началу боевых действий, и идёт мобилизация гражданских пароходов. Думаю, что до начала войны осталось совсем недолго - максимум, месяц.
  
   - Ну, что же, пусть попробуют сунуться - получат второй Синоп и Наварин, - воинственно заявил начальник эскадры. - Евгений Иванович, я бы хотел походатайствовать о назначении Карла Петровича Иессена командовать всеми крейсерскими силами эскадры.
  
   - Кхм, Оскар Викторович, неожиданно как-то Вы, - кашлянул генерал-адъютант. - Может, оно и правильно - свести все крейсера в один отряд под единым командованием, но уж больно разнородным будет это соединение.
  
   - Согласен, что наши крейсерские силы собраны с бору по сосенке, но тот же 'Баян' может составить хорошее трио с 'Богатырём' и 'Аскольдом', а для поддержки истребителей вполне хватит 'Боярина' с 'Новиком', - обосновал свои мысли Старк. - Нам не найти лучшего флагмана на крейсера, чем Иессен.
  
   - Карл Петрович действительно хорош: задирист, храбр, независим, любит поспорить, - потеребил бороду Алексеев. - Признаю, что он идеально подходит на должность начальника крейсерского отряда. Но, Оскар Викторович, Иессен мне нужен для другого дела, более важного, и ответственного. Там-то его личные качества и пригодятся на все сто процентов.
  
   - Позвольте полюбопытствовать, Евгений Иванович, а для какого дела Вам необходим Иессен? - поинтересовался заинтригованный вице-адмирал.
  
   - Я планирую послать его в крейсерство на 'Рюрике', из Владивостока, - наместник отпил маленький глоток чая. - Представьте себе: одинокий рейдер в океане, в тысячах миль от базы, перехватывающий военную контрабанду. Иессен идеально подходит для подобного предприятия.
  
   - Вы правы, Евгений Иванович, Карл Петрович словно создан для каперской роли, - пригубив чая, и подумав, признал Старк. - Но, кого же тогда поставить во главе отряда порт-артурских крейсеров?
  
   - Возможно, Вирена, Роберта Николаевича, или Рейценштейна, Николая Карловича, - лакомясь пирожным, Алексеев пожал плечами. - В любом случае, все крейсерские операции в прибрежных водах Ляодуна лягут на Вас, Оскар Викторович.
  
   - Я готов к любым нагрузкам и испытаниям во славу нашего Императора и Отечества, Евгений Иванович, - тяжело вздохнул начальник эскадры. - Жаль, что у меня нет Вашей энергии и оптимизма.
  
   ... Эх, знал бы ты, Оскар Викторович, чего мне стоит сей оптимизм, - с тоской подумал наместник. - Для меня каждая ночь - как адское пекло, испепеляющее душу и разум. А сколько приходится исписать бумаг, чтобы отбиться от столичных флотоводцев и генералов - не поверишь. То ли ещё будет, когда в феврале прикатят с инспекцией. Боже, помоги мне всё выдержать и не сойти с ума...
  
   В дверь постучали, и на пороге появился начальник походного штаба генерал-адъютанта, генерал-майор Флуг, с телеграммой в руках. Быстро пробежав глазами текст, наместник улыбнулся, и поблагодарил Василия Егоровича. Тот сразу же удалился, тихонько прикрыв за собою двери.
  
   - Ну-с, Оскар Викторович, предлагаю выпить стопочку коньяка за продукцию фирм 'Цейс' и 'Калес', - Алексеев удовлетворённо потёр руки. - Будем надеяться, что я не прогадал, и немецкое качество действительно самое лучшее в мире.
  
  ******************************************************************
  
   - Да, слушаю, - едва закончился разговор с адвокатом одного из арестованных, как телефон зазвонил вновь. Автоматически отметив, что номер звонящего ему незнаком, следователь Томилин поднёс аппарат к уху.
  
   - Здравствуйте. Анатолий? Майор Томилин? - в динамике зазвучал вроде бы знакомый старческий голос.
  
   - Да, я. Кто говорит? - подтвердив предположение незнакомца, поинтересовался следователь.
  
   - Это Маликов Вячеслав Михайлович, пенсионер-изобретатель. Вы недавно приходили ко мне, интересуясь визитом полковника Максименко, - быстро разъяснил звонящий. - Анатолий, Вы мне ещё оставили свою визитку, помните?
  
   - Да, Вячеслав Михайлович, конечно, помню, - Томилин сразу же сменил жёсткий служебный тон на более дружелюбный. - Вы, наверное, что-нибудь вспомнили, да?
  
   - Можно сказать и так, Анатолий, - пенсионер тяжело вздохнул в трубку. - Я сейчас нахожусь на вашей проходной, внизу. Пусть мне выпишут пропуск, я решил сдаться.
  
   - Хорошо, пропуск сейчас будет, - произнёс следователь, чувствуя, как у него внутри всё холодеет. - Поднимайтесь на третий этаж, в триста двадцатый кабинет. По лестнице, и налево по коридору.
  
   За те пять минут, что пенсионер поднимался, и шёл по коридору, майор Томилин прокрутил в голове, наверное, миллион мыслей. Обвиняя себя, что недосмотрел, недоглядел, ошибся, когда оценивал этого странного старика-изобретателя. А пенсионер, ведь, явно идёт признаваться, что именно он убил полковника Максименко. Чёрт, как же ты, следователь, ошибся, не веря своей интуиции!
  
   - Анатолий, я не могу вывести Руслана из пограничного состояния, - произнёс старик, едва переступив порог кабинета. - Я знаю, это моя вина, но я ничего не могу сделать - Максименко нужна серьёзная помощь, очень серьёзная.
  
   - Стоп! Полковник жив!? - подскочил к пенсионеру Томилин. - Но Вы же только что сказали, что пришли сдаваться. Объясните, я ничего не понимаю. Мой шеф жив!?
  
   - Анатолий, если бы я только мог объяснить, - со вздохом шмыгнул носом Маликов. - Давайте, лучше, съездим ко мне, я по дороге всё расскажу, а дома Вы своими глазами на месте увидите, что, и как.
  
   - Хорошо, Вячеслав Михайлович, съездим к Вам домой, - интонация слов следователя не предвещала ничего хорошего.
  
   Спустя пару часов майор Томилин и пенсионер-изобретатель стояли в подвале дома у 'саркофага', в котором мирно спал (СПАЛ ли?) полковник Максименко. Следователь, по дороге битый час слушавший рассказ старика, никак не мог решить, что говорить начальству. А главное - что теперь делать с Маликовым. Ясное дело, что пенсионер вовсе не собирался причинять вред здоровью высокопоставленного работника следственного комитета, но как это докажешь? Да и что это за аппаратура у старика, которая погрузила полковника в глубочайший сон? Сон, похоже, самый обыкновенный, не летаргический.
  
   - Кхм, Вячеслав Михайлович, а Вы всё испробовали? - майор с надеждой посмотрел на изобретателя. - Может, что-нибудь упустили?
  
   - Эх, Анатолий, неужели Вы думаете, что я столько времени просидел, сложа руки? - старик вновь шмыгнул носом. - Нет, я, к сожалению, здесь бессилен. Поэтому и вынужден был попросить Вас о помощи.
  
   ... Знать бы ещё, как я могу тебе помочь, - подумал Томилин, рассматривая листы 'саркофага', искусно маскировавшие тело полковника во время прошлого визита следователя. - Чёрт, а ведь в тот раз всё гудело и пищало, словно самый настоящий прибор. Ну, и жук, ты, Михалыч!...
  
   - Анатолий, давайте попьём чая, - почесав бороду, предложил пенсионер. - Чувствую, что в ближайшем будущем у меня не будет такой возможности.
  
   - Боюсь, что Вы правы, Вячеслав Михайлович, - согласился майор, ломая голову, под каким соусом лучше всего доложить о данном ЧП начальству. - В тюрьме с нормальным чаем бывает напряжёнка.
  
  ГЛАВА 5.
  
   Пятнадцатого января Алексеев издал приказ, предписывающий всем российским гражданским кораблям немедленно покинуть японские и корейские порты и воды. Невыполнение данного приказа влекло за собой крупные неприятности по линии политического сыска, как для капитанов судов, так и для судовладельцев.
  
   Данное распоряжение, впрочем, совершенно не касалось 'Аскольда', три дня назад бросившего якорь в Чемульпо. Придя в этот корейский порт, крейсер 1-го ранга сменил там спешно отозванного в Порт-Артур 'Боярина', который выполнял тайную миссию по доставке в Корею флигель-адъютанта короля Коджона.
  
   Вместе с 'Боярином' ушла и канонерка 'Гиляк', матросы с которой осуществляли охрану русской миссии в Сеуле. Русский посланник, действительный статский советник Павлов, был очень недоволен сокращением штата охраны, но ничего не мог с этим поделать против воли Алексеева. Недавно назначенный командир 'Аскольда', капитан 1-го ранга получил чёткий и однозначный приказ - смотреть в оба, игнорируя поползновения посланника подчинить крейсер воле дипломатии.
  
   Уже отсутствовало телеграфное сообщение между Чемульпо и Порт-Артуром, на берегу шло строительство японцами складов и бараков, в порт постоянно прибывали пароходы под флагом Страны восходящего солнца. Вскоре количество 'мирных жителей' японской национальности с военной выправкой перевалило за четыре с половиной тысячи, и продолжало нарастать по мере подхода всё новых и новых транспортов.
  
   В одной из последних телеграмм из Порт-Артура генерал-адъютант повелел следующее: в случае какого-либо осложнения обстановки в Чемульпо, или даже намёка на провокацию, 'Аскольду' следовало немедленно уходить в открытое море, и дальше действовать по обстоятельствам. По этой причине Константин Александрович посматривал на японский стационер - крейсер 'Чиоду' - с огромным желанием пустить тихонечко ночью пару мин в борт этого корабля. Однако ни о чём подобном в приказе Алексеева не говорилось, и каперанг не горел желанием спровоцировать войну какими-либо своими опрометчивыми действиями.
  
   Японцы, кстати, словно чувствовали настроения русских, и старались лишний раз не задевать северных варваров ни в порту, ни на городских улицах. Командир 'Чиоды', капитан 1-го ранга Муракими из кожи лез вон, лишь бы показать всем - в первую очередь русским - миролюбивые намерения японского правительства. Мысленно же Мураками вынашивал различные планы, как уничтожить русский крейсер прямо на рейде. Надо сказать, что МГШ (морской генеральный штаб) Японии весьма недвусмысленно запретил воинственному командиру 'Чиоды' предпринимать какие-либо рискованные односторонние действия, чтобы не спугнуть русских раньше времени. Поэтому японец старательно разыгрывал роль пацифиста, желающего дружить со всеми, кто околачивался в Чемульпо.
  
   Впрочем, Грамматчиков, имевший чёткие инструкции начальства, с самого начала раскусил лицедейство Мураками и его подчинённых, потихоньку готовя свой крейсер к быстрому рывку в открытое море. И 'Аскольд' и 'Чиода' постоянно поддерживали в котлах достаточно пара, чтобы немедленно дать ход.
  
   Между тем, столичные дипломаты самоуверенно блеяли о мире, о продолжении переговоров, и прочей бестолковой лабуде. Получая подобные телеграммы из Петербурга, генерал-адъютант нервничал, начиная срывать злость на подчинённых. Досталось многим.
  
   На это всё накладывалась бестолковая перепалка с Адмиралтейством, которая изо дня в день всё больше и больше раздражала Алексеева. Причиной нового конфликта стал эксперимент наместника со стрельбой на дальние дистанции. На одном из владивостокских крейсеров, задействованном в эксперименте, в конце декабря вышли из строя почти с десяток шестидюймовок Канэ. Откровенно говоря, на какое-то время 'Россия' практически полностью лишилась боеспособности, о чём кто-то бдительный тотчас сообщил в Петербург.
  
   Генерал-адъютант напрасно пытался обратить внимание Авелана и прочих адмиралов на вовремя вскрытую проблему с орудийными станками. Столичные флотоводцы никак не могли взять в толк, зачем вообще тихоокеанцы проводят учебные стрельбы на больших дистанциях. Это противоречило всем канонам отечественной военно-морской науки, не говоря уже об износе и поломках матчасти, и большому расходу боеприпасов.
  
   - Господи, ну, хоть бы скорее началась война, что ли, - перечитывая очередную телеграмму из Адмиралтейства, в сердцах бросил Алексеев. - Может, хоть тогда эти столичные шаркуны сообразит, что мы здесь не в бирюльки играем.
  
   После Рождества наместнику стало окончательно ясно, что ему следует срочно подыскать кандидатуру на место начальника Отдельного отряда крейсеров, базирующегося во Владивостоке. Командующего этим соединением, контр-адмирала Штакельберга, подвело его хрупкое здоровье. В преддверии ожидаемой войны Эвальд Антонович не хотел брать на себя ответственность, которая легла бы тяжким грузом на его и без того расшатанное здоровье. Выбирать, собственно, было, особо не из кого, поэтому во Владивосток отправился контр-адмирал Витгефт, получивший подробнейшие инструкции и наставления от Алексеева.
  
   С самого утра генерал-адъютант успел посетить порт, побывав на крейсере 2-го ранга 'Боярин', на котором снимали малокалиберные 'хлопушки', ставя вместо них 75-мм пушки Канэ. Затем наместник, сопровождаемый генерал-майором Белым, прибыл на Тигровый полуостров, посетив одну из батарей береговой обороны. Плановая инспекция прошла вполне удовлетворительно, и часам к трём дня Алексеев приехал на обед в свой дворец. Здесь наместника ожидал рапорт от лейтенанта Рощаковского, с пометкой 'занимательно', сделанной рукой капитана 1-го ранга Эбергарда.
  
   - Ну-ка, ну-ка, что, там, такого нового измыслил наш гений минной войны, - вчитываясь в рапорт неугомонного лейтенанта, пробормотал Алексеев. - Ишь, ты, уничтожитель истребителей хочет сделать...
  
   Рощаковский писал, основываясь на результатах учебных боёв, что имеет смысл перевооружить один из миноносцев 1-го отряда - 'Боевой' - сразу двумя дополнительными 75-ти миллиметровками, сняв с этого корабля все минные аппараты. Полученный таким образом сверхистребитель лейтенант предлагал использовать в роли уничтожителя вражеских кораблей аналогичного класса. Взаимодействуя с четырьмя 'немцами' из своего отряда, 'Боевой' мог стать козырным тузом в случае боя в сумерках, или в условиях плохой видимости. Джокерами же по-прежнему предстояло быть 'Аскольду' и 'Новику', с их мощным артиллерийским вооружением и хорошей скоростью хода.
  
   Официант подал первое блюдо, и Алексеев принялся размышлять над доводами инициативного офицера. Не торопясь, прихлёбывая ароматный супчик с какими-то хитрыми китайскими специями. Какой-то резон в рапорте Рощаковского был, и, возможно, имело смысл попробовать осуществить подобное перевооружение... Неожиданно, в коридоре послышались чьи-то голоса, в дверь постучали, и на пороге появился капитан 1-го ранга Эбергард.
  
   - Ваше высокопревосходительство, прибыл его превосходительство вице-адмирал Макаров, - произнёс флаг-офицер штаба, понижая голос. - Один, без сопровождения.
  
   - Макаров? Один? А где же комиссия из столицы? - генерал-адъютант удивлённо вскинул брови. - Так...Степан Осипович уже здесь?
  
   - Так точно, его превосходительство вице-адмирал Макаров ожидает в приёмной, - бесстрастным тоном доложил Эбергард.
  
   - Не гоже держать гостя в приёмной, моря голодом, когда хозяева за столом, - в руке Алексеева зазвенел серебряный колокольчик, и секунду спустя, словно из-под земли появился официант. - Пригласите Степана Осиповича отобедать со мной, подайте чистые столовые приборы.
  
   - Ваше высокопревосходительство, господин адмирал, покорнейше прошу извинить, что приехал наобум, без предупреждения, - минуту спустя в столовую вошёл Макаров, похоже, действительно, только что с дороги.
  
   - А я думал, что мне почудилось, будто я слышу знакомый голос. Проходите, Степан Осипович, не откажите разделить со мною скромную трапезу, - наместник вышел из-за стола, подойдя, первым протянул вице-адмиралу руку для рукопожатия. - Благополучно ли добрались? Мне, вот, казалось, что я увижу Вас в одной компании с Петром Алексеевичем и Владимиром Павловичем.
  
   - Благодарю, господин адмирал, доехал вполне комфортно, - Макаров подождал, пока хозяин вновь займёт своё место, и уселся на отодвинутый официантом стул. - Я отправился в путь сразу, как только узнал от Фёдора Карловича о моём назначении в состав комиссии. С собой прихватил адъютанта и вестового. Полагаю, что обогнал Петра Алексеевича и Владимира Павловича на неделю, не менее.
  
   ... Вот, оно, что: он прослышал о моих модернизациях, и помчался в Артур, как только получил приказ Императора, - быстро сообразил генерал-адъютант. - Словно тот мальчишка, который не может усидеть спокойно, когда рядом происходит нечто любопытное. Безобразов и Верховский поступили иначе - отпраздновали Рождество, и не спеша тронулись в путь...
  
   - Что же, мне доставляет удовольствие видеть Вас, Степан Осипович, - наместник говорил прямо противоположное тому, что думал в этот момент. - Расскажите, что нового в Петербурге, и как там поживает столица?
  
   - С радостью поведаю обо всём, что знаю, - пробуя первое блюдо, пообещал Макаров. - Бесподобный вкус. У Вас великолепный повар, господин адмирал.
  
   - Прошу Вас, Степан Осипович, давайте будем вести разговоры без чинов, по имени-отчеству, - великодушно предложил Алексеев. - Вы, похоже, прямиком с вокзала ко мне помчались?
  
   - Признаюсь, Евгений Иванович, грешен: так и поступил, - с удовольствием вкушая отличный супчик, подтвердил нежданный гость. - Прошу меня покорнейше простить за сие недоразумение. А разве Вы не получали мою телеграмму?
  
   - И в мыслях не было гневаться на Вас, Степан Осипович, - на этот раз наместник нисколько не покривил душой. - А вот насчёт телеграммы что-то не припоминаю. Я бы обязательно её прочёл, если бы получил. О чём Вы написали в своей телеграмме?
  
   - Странно, я посылал телеграмму, и меня заверили, что она получена адресатом, - искренне удивился Макаров. - Я написал Вам, Евгений Иванович, что прибуду в Порт-Артур именно сегодня, один, без сопровождения.
  
   - Согласен, в этом деле с телеграммой имеется какая-то непонятность, - подозревая происки японских шпионов, слегка нахмурился генерал-адъютант. - Ладно, Степан Осипович, позднее мы разберёмся и с этой тайной наших связистов. Сейчас подадут жаркое, вкусное, пальчики оближешь. Обо всём серьёзном подробно поговорим за чаем.
  
   Спустя какое-то время, когда обе высокопоставленные персоны удовлетворённо и неторопливо прихлёбывали ароматный китайский чай, Алексеев решил ознакомить гостя с рапортом лейтенанта Рощаковского. Вероятно, наместник рассчитывал услышать мнение того Макарова, что наводил ужас на турок во время войны на Балканах. В то же время, Алексеев, похоже, не учёл, что вице-адмирал является давним адептом торпедного вооружения, и не должен в обязательном порядке поддерживать революционные идеи новоявленных любимцев наместника.
  
   - Сама мысль о создании сверхминоносца сводит на нет наши усилия по увеличению количества истребителей, - прочитав рапорт, сразу же заявил Макаров. - Какой смысл снимать с корабля минные аппараты, если отряд в пять истребителей и так поддерживают один-два быстроходных крейсера? Нам, наоборот, нужно иметь как можно больше миноносцев типов Шихау и Невского завода, с тремя минными аппаратами вместо двух. Лишь так можно обеспечить массированную минную стрельбу, за которой - уж поверьте мне - будущее.
  
   Если бы вице-адмирал выразился бы более дипломатично, и не отметал бы сходу идею малоизвестного лейтенанта, история, возможно, пошла бы иным путём. Однако сделанного не изменишь, и слово не воробей - вылетело, не поймаешь.
  
   С некоторых пор наместник считал все морские силы империи на Дальнем Востоке чуть ли не своей личной собственностью, и очень гордился тем, что именно под его руководством (и на его деньги) флот становится реальной боевой силой. Алексеев полагал, что смелые начинания офицеров эскадры так же в какой-то степени являются его заслугой, и частично принадлежат ему. В конце концов, это именно генерал-адъютант организовал конкурс с солидным призовым фондом, благодаря чему удалось встряхнуть и расшевелить личный состав эскадры. До этого почти все проявления находчивости и инициативы почти на корню гасились авторитетом замшелых консерваторов, коих было полным-полно. Это наместник решительно ломал старые взгляды, позволяя своим подчинённым воплощать в жизнь новаторские идеи. Наконец, именно Алексеев являлся тем, кто давал шанс проявиться почти любому, кого волновала судьба империи и самодержавия.
  
   Приехавший же из далёкой столицы Макаров позволил себе раскритиковать рапорт лейтенанта, которому наместник благоволил, явно выделяя того среди остальных офицеров эскадры. В возможном союзе всесильного генерал-адъютанта и эксцентричного вице-адмирала наметилась первая серьёзная трещина.
  
   - Кхм... Степан Осипович, завтра эскадра выходит в кратковременный поход на юг, к Шантунгу, - едва сдержав рвущуюся наружу волну внутреннего раздражения, Алексеев опустил на блюдце опустевшую кружку. - Вы не желаете выйти в море, например, на одном из броненосцев?
  
   - С превеликим удовольствием, дорогой Евгений Иванович, - похоже, Макаров так и не понял, что наместник вовсе не в восторге от его персоны. - Если позволите, я хотел бы пойти вместе с Вами и Оскаром Викторовичем на флагмане.
  
   - Что же, не вижу причин отказать Вам, Степан Осипович, - генерал-адъютант поднялся с места, давая понять, что аудиенция окончена. - Жду Вас на 'Цесаревиче', в девять ноль-ноль ровно.
  
   Двадцать первого января в японский МГШ поступила телеграмма из Чифу, от капитана 2-го ранга Мори. В телеграмме сообщалось об уходе из Порт-Артура в неизвестном направлении всей русской эскадры. Этот выход в море кораблей вице-адмирала Старка очень сильно напугал японское морское командование и недавно назначенного командующим Соединённым флотом вице-адмирала Того. Как раз в это время в портах Страны восходящего солнца шло сосредоточение транспортов с войсками, предназначенными для оккупации Кореи.
  
   Наличие в Жёлтом море русской эскадры могло спутать все военные планы самураев, вплоть до срыва высадки войск в корейских портах. Учитывая эти обстоятельства, японское правительство отдало приказ: начать боевые действия немедленно. Кроме этого, был отдан приказ о захвате всех русских судов в японских и корейских портах, а так же тех, кого перехватят в море.
  
   Двадцать третьего января командир французского стационера крейсера 'Паскаль' сообщил Грамматчикову о разрыве дипломатических отношений между Японией и Россией. Учитывая отсутствие связи с Порт-Артуром - японцы перерезали телеграф севернее Сеула - капитан 1-го ранга уведомил русского посланника о том, что тот должен эвакуировать миссию в течении двенадцати часов.
  
   Находясь в прострации и растерянности, действительный статский советник Павлов так и не смог принять никакого конкретного решения. В конечном итоге ему пришлось покинуть Корею вместе с казачьим отрядом, уже после того, как японцы заняли Чемульпо.
  
   Выждав, как и предупреждал, ровно двенадцать часов, в ночь на 24-е января Грамматчиков отдал приказ уходить. На всякий случай на крейсере объявили боевую тревогу, погасили все огни, а командоры заняли места возле орудий. К большому облегчению русских моряков никто не помешал выходу 'Аскольда' с рейда.
  
   В предутреннем тумане корабль благополучно прошёл узким фарватером, ведущим в корейский порт, и, оставляя позади прибрежные острова, вышел в открытое море. По приказу Грамматчикова 'Аскольд' шёл экономичным ходом, держа курс на Вэйхавэй. Объявили 'отбой' тревоги, но комендоры оставались у орудий, а сигнальщики до рези в глазах всматривались в туманную дымку, окутавшую зимнее Жёлтое море.
  
   После полудня дымка слегка расселась, позволив морякам хоть немного обозреть горизонт. Вопреки тревожному ожиданию команды крейсера окружающее их море словно вымерло: не мелькали характерные мачты китайских джонок, над горизонтом не поднимались облачка дыма из пароходных труб. Несмотря на эту, кажущуюся мирной обстановку, Константин Александрович не рискнул воспользоваться беспроволочным телеграфом, чтобы установить связь с какими-нибудь кораблями поблизости. Продолжая хранить полное радиомолчание, оставляя за кормой милю за милей, 'Аскольд' всё ближе и ближе приближаясь к берегам Китая.
  
   Ранним утром 24-го января капитан 1-го ранга Мураками обнаружил исчезновение русского крейсера, после чего впал в тихую панику. Поначалу японец даже не поверил докладу сконфуженного вахтенного офицера, сообщившего, что 'Аскольд' исчез, бесшумно и бесследно растворившись в ночном тумане. Выскочив на палубу, командир 'Чиоды' смог лично убедиться в отсутствии на рейде вражеского корабля. Это был провал.
  
   Сохраняя внешнюю невозмутимость, капитан 1-го ранга продиктовал вызванному телеграфисту текст радиограммы для МГШ, и приказал немедленно сниматься с якоря. Конечно, Мураками не рассчитывал догнать более быстроходный 'Аскольд', и уж тем более, навязать тому бой, но японцу во что бы то ни стало требовалось сохранить честь своего мундира. Кто знает - вдруг русские крейсируют где-нибудь поблизости, готовясь к атаке идущих в Чемульпо транспортов? Или, что ещё хуже, по сигналу с 'Аскольда' в море вышла вся Порт-Артурская эскадра, готовясь исподтишка напасть на Объединённый флот.
  
   В этом случае Мураками просто обязан первым обнаружить русских, и по возможности сообщить командованию состав и курс вражеского соединения. Японца нисколько не волновало то, что его маленький устаревший крейсер неминуемо обречён на гибель при столкновении с русским флотом. Для самурая главное - его честь, и именно честь каперанга оказалась под ударом в результате побега этого хитрого Грамматчикова.
  
   Тем временем в Порт-Артуре Алексеев не менее сильно беспокоился о судьбе 'Аскольда', периодически справляясь у Эбергарда о состоянии связи с Чемульпо. По нисколько не зависящим от него объективным причинам флаг-офицер эскадры не мог сообщить ничего определённого - телеграфная связь с Кореей отсутствовала, о крейсере никто ничего не знал. Слушая одни и те же ответы, генерал-адъютант мрачнел буквально на глазах, продолжая, впрочем, заниматься срочными рабочими делами. Так продолжалось до вечера 24-го.
  
   Похожее беспокойство, но по другим причинам, царило и в японском морском генеральном штабе. Благополучно ускользнувший из западни 'Аскольд' мог появиться где угодно, вплоть до Токийского залива, и это ставило под угрозу планы перевозок сухопутных войск в корейские порты. Конечно, одиночный крейсер не смог бы сорвать высадку армии на континенте, и даже не задержал бы её на сколь-нибудь длительное время, но он являлся тем фактором непредсказуемости, который приходилось учитывать. И командующий Объединённым флотом вице-адмирал Того учёл фактор 'Аскольда', включив в состав охранения транспортов дополнительные силы - целых пять броненосных крейсеров из состава Второй эскадры Камимуры. На всякий случай.
  
   К вечеру 24-го января Алексеев ходил мрачнее тучи, несмотря на поданный поваром великолепный обед и рапорт генерал-майора Фока о досрочном вводе в строй новых орудийных позиций на Тафашинских высотах. И причиной отвратительного настроения наместника было не только отсутствие информации об 'Аскольде'. Ещё днём Алексеева известили, что в Порт-Артуре и Дальнем происходит внезапный исход японского населения: коммерсантов, и прочих всяких коммивояжеров.
  
   Похожая картина наблюдалась и в Харбине, из которого пришла срочная телеграмма за подписью подполковника Макеева. Жандарм сообщал, что среди японцев циркулируют слухи о вот-вот начнущейся войне, и подданные микадо спешно покидают город. Всё вместе это означало одно - Япония собиралась напасть на Россию.
  
   - Пригласите ко мне на ужин вице-адмирала Старка и контр-адмиралов Иессена, Греве, князя Ухтомского, и Рейценштейна, - позвонив в колокольчик, Алексеев отдал распоряжение появившемуся на пороге флаг-офицеру. - Да, ещё пригласите адмирала Макарова. Пусть поприсутствует, на всякий случай.
  
   Итогом позднего ужина у наместника стало решение о выходе в море всей Порт-Артурской эскадры, запланированное на утро 26-го января. Под флагом самого генерал-адъютанта. Алексеев решил лично посетить Чемульпо, продемонстрировав в этом корейском порту всю мощь русского флота. Предполагалось, что вместе со всеми в море выйдет и адмирал Макаров, в качестве советника и наблюдателя.
  
   Однако сей поход не состоялся, т.к. днём 25-го января в Порт-Артур пришёл потеряшка 'Аскольд'. Исправный и невредимый, под гордо развивающимся Андреевским флагом, да ещё и не один. Вместе с крейсером в Порт-Артур пришла долгожданная 'Маньчжурия', с боевыми припасами и другим снаряжением, посланным для Тихоокеанской эскадры. Подстёгнутый телеграммой из штаба наместника, капитан 'Маньчжурии' приказал механикам поднапрячь машины, а утром 25-го января случайно встретился в море с 'Аскольдом'.
  
   Капитан 1-го ранга Грамматчиков немедленно помчался на доклад к наместнику, спеша сообщить о разрыве Японией дипотношений. Данная новость подтвердила полученную из Петербурга информацию, произведя эффект разорвавшейся бомбы. Алексеев утвердился в мысли, что нападения японцев произойдёт в любой момент, и необходимо готовиться к отражению атак вражеского флота. По приказу наместника во Владивосток и Харбин были разосланы заранее приготовленные телеграммы, извещающие о неминуемой войне со Страной восходящего солнца.
  
   На следующий день на кораблях эскадры объявили боевую тревогу и зачитали приказ генерал-адъютанта о выходе в море утром 27-го января. Одновременно с этим боевая тревога была объявлена на батареях береговой обороны, на постах наблюдения, разбросанных по побережью Ляодуна. По приказу капитана 1-го ранга Рейценштейна на 'Амур' и 'Енисей' загружались мины заграждения, которые в первую очередь следовало выставить в Талиенванском заливе, блокировав потенциальное десантноопасное направление.
  
   Тем временем, реализуя оперативную информацию, жандармское управление произвело несколько обысков в домах подозреваемых в шпионаже. В одном случае обыск закончился перестрелкой, в которой пострадали два контрразведчика, и был убит подозреваемый китаец. Ещё трое китайцев оказали физическое сопротивление, быстро подавленное приданными жандармам казаками.
  
   Вечером 26-го января над Порт-Артуром витало тревожное ожидание, подпитываемое какими-то нелепыми слухами о недавнем бое 'Аскольда' с целой японской эскадрой.
  
  ******************************************************************
  
   ... Что за чёрт? Да они издеваются, что ли? - генеральный прокурор Российской Федерации Юрий Георгиевич Цапля бросил быстрый взгляд в сторону бывших подчинённых, застывших по стойке 'смирно'. Те столь слёзно просились на срочный приём, что Юрий Георгиевич решил, что с него не убудет. - Нет, не похоже. Неужели это - правда, и тот старичок, что сидит в коридоре, создал настоящую машину времени? Или не машину, а какую-то другую фиговину... Но, суть-то от этого не меняется - его изобретение действует, работает, чёрт возьми. И что же мне с этим теперь делать?...
  
   - Кхм... Проходите, товарищи, присаживайтесь, - жестом указав на десяток свободных стульев, генпрокурор вновь стал вчитываться в бумаги.
  
   ... Нет, это не розыгрыш. Предо мною не те люди, которые станут хохмить, столь дурацким образом разыгрывая своё собственное начальство, - ещё раз перечитав рапорт, решил Цапля. - Похоже, мы имеем дело... Чёрт, неужели это всё - правда?...
  
   - Елена Павловна, пригласите в кабинет господина Маликова, - отложив листы бумаги в сторону, генеральный нажал кнопочку селектора связи, затем откинулся на спинку стула. - Ну-с, дорогие мои, у вас есть последний шанс признаться, что вы подшутили над собственным начальством? Будем оформлять чистосердечное, или как?
  
   - Увы, изложенное майором юстиции Томилиным не шутка, и не розыгрыш, - промокая платком вспотевшую лысину, произнёс тучный мужчина лет пятидесяти. - Я и сам поначалу не поверил, пока не увидел всё своими собственными глазами.
  
   - Разрешите? - на пороге появился главный виновник сегодняшнего 'торжества' в кабинете генерального, пенсионер и изобретатель в одном лице, собственной персоной. - Маликов, Вячеслав Михайлович, полностью признаю свою вину, готов оказать следствию содействие во всех вопросах, касаемо моего устройства.
  
   - Кхм... Проходите, Вячеслав Михайлович, присаживайтесь... То, что Вы признаётесь во всех грехах, это, конечно, радует, - генпрокурор с любопытством рассматривал шустрого старика, невольно лишившего его возможности отдохнуть завтра, в субботу. - Но, было бы куда лучше, чтобы Вы объяснили, каким образом можно вывести полковника юстиции Максименко из того состояния, в котором он сейчас находится.
  
   - Увы, господин генеральный прокурор, я не знаю, как это сделать, - пенсионер сокрушённо развёл руками, и в уголках его глаз мелькнули слезинки. - Если бы я только мог...
  
   - Хорошо. Надеюсь, Вы понимаете, что с данного момента и Вы, и Ваше изобретение попадают под особый контроль со стороны государства? - помолчав минуту, поинтересовался хозяин кабинета.
  
   - Да, я готов на любые жертвы, - понурив голову, кивнул старик. - Лишь бы это помогло Руслану... полковнику Максименко.
  
   - Ну, жертв нам не нужно, а вот секретность соблюдать придётся, - прищурился Цапля. - Вячеслав Михайлович, думаю, Вы понимаете, что очень скоро Вашим вопросом займётся сам Президент? И Вам придётся с ним разговаривать, делать полную выкладку по устройству, и не только.
  
   - Да, я готов к такому разговору, - подтвердил Михалыч. - Готов передать нашей науке всю документацию по оборудованию, все мои расчёты и теоретические выкладки.
  
   - Что же, вижу, что мы сработаемся, - лёгкая улыбка скользнула по губам хозяина кабинета. - Сергей Сергеевич, как я понимаю, ни Ваше непосредственное начальство, ни Фэ-Эс-Бэ пока что не в курсе, да?
  
   - Совершенно верно, Юрий Георгиевич, мы не посвящали коллег из параллельно ведомства в нашу маленькую проблему, - чувствуя, что всё складывается удачно, подтвердил старший из визитёров в погонах. - С нашим же непосредственным начальством мы, образно говоря, пока что не съели ни одного пуда соли... Поэтому я и майор Томилин сразу же обратились к Вам.
  
   - Ну, и отлично. Пусть на этот раз 'коллеги' останутся с носом, - удовлетворённо кивнув, генпрокурор вновь нажал кнопку селектора. - Елена Павловна, организуйте нам четыре чая, пожалуйста... Да, с выпечкой и печеньем.
  
   ... Слава Богу! Всё-таки Юрий Георгиевич - настоящий мужик! Сразу вник, и моментально разрулил ситуацию, - минут пять спустя четверо мужчин мирно чаёвничали за отдельным столиком, ведя нейтральную беседу на тему размера пенсий и прожиточного уровня. Майор юстиции Томилин мысленно поблагодарил Бога, что их визит к генеральному завершается на мажорной ноте. И Михалыч цел, и карьере его упитанного начальника ничто не угрожает, и сам он не получил даже выговор. Теперь, похоже, вопросом старика-изобретателя займётся сам Президент, лично. Интересно, как тот отреагирует на доклад генпрокурора? Поинтересуется о здоровье, посоветует не читать на ночь фантастику? Впрочем, пусть президент говорит что угодно, лишь бы бросил на решение проблемы лучшие умы страны - профессоров и академиков, физиков и биологов, да хоть шаманов и колдунов. Лишь бы это помогло вернуть в этот мир полковника Максименко, живым и невредимым, в здравом уме и твёрдой памяти. Эх, Иваныч, Иваныч, и какого лешего ты полез к той грёбаной аппаратуре?
  
  ГЛАВА 6.
  
   Уже в сумерках, попыхивая клубами дыма из единственной дымовой трубы, на порт-артурский рейд вышла канонерская лодка 'Кореец'. Следом за ней из прохода показался узкий корпус четырёхтрубного истребителя, назначенного этой ночью в пару к 'Корейцу'.
  
   Оказавшись на внешнем рейде, истребитель увеличил ход, обгоняя ползущую на шести узлах канонерку, и вскоре стал почти невидим в наступившей темноте. Впрочем, спустя какое-то время силуэт 'сокола', угодил в луч берегового прожектора, выхватив из темноты и сам корабль, и тянущиеся из его труб струйки дыма.
  
   Расположенный на Электрическом утёсе прожектор скользил по внешнему рейду в поисках подкрадывающегося по ночам врага. С десяток секунд мичман - заступивший на вахту береговой наблюдатель - разглядывал угодивший в луч света четырёхтрубник, а затем с облегчением отвёл цейссовский бинокль в сторону: свой. Этой осенью, во время многочисленных ночных учений мичман выучился безошибочно определять типы истребителей порт-артурской эскадры, как, впрочем, и других русских кораблей.
  
   Тем временем канонерка обменялась сигналами со стоявшим на рейде крейсером 'Паллада', и, изменив курс, поползла в обозначенный для патрулирования квадрат. Из прохода вышла следующая пара дозорных кораблей - 'Гиляк' и 'Стерегущий', которые сразу же повернули, идя вдоль берега Тигрового полуострова.
  
   Поздравив с именинами супругу вице-адмирала Старка, и открыв вместе с адмиральшей сам бал в её честь, спустя какое-то время наместник удалился восвояси. На завтра был запланирован поход эскадры к побережью Корее, поэтому именины жены Старка праздновали, начиная с шести часов вечера. За последние же месяцы выдалось столько нервотрёпки, что генерал-адъютанту требовалось отдохнуть перед новым тяжёлым днём. Увы, планам Евгения Ивановича не суждено было сбыться.
  
   Около одиннадцати часов ночи подполковник Болоховитинов передал срочную просьбу от господ Проскурина и Великанова принять их безотлагательно. Ещё пару месяцев назад в ответ на подобную срочность Алексеев, скорее всего, предложил бы офицерам зайти завтра, не донимая высокое начальство по ночам. Но, судя по всему, дела действительно не терпели отлагательств, и генерал-адъютанту пришлось пойти навстречу собственным подчинённым.
  
   Жандармы не разочаровали, доложив сначала о ликвидации достаточно разветвлённой сети японских шпионов, а затем поведав о своих новых оперативных планах. Алексеев скривился, как от кислого, но дал 'добро' на разработку британских и французских подданных, подозреваемых в связях с японцами. Конечно, в перспективе мордобитие иностранцев могло спровоцировать международный скандал, но Петербург далеко, а шпионы - вот они, рядом. В общем, пусть болтуны-дипломаты засунут языки себе... в одно место, и не мешают наместнику защищать самодержавие и отечество от любой потенциальной угрозы.
  
   Приблизительно в 23.15 вечером двадцать шестого января мичман Бойсман, вахтенный офицер 'Корейца' обнаружил в луче прожектора неизвестный истребитель. Прекрасно зная, что все три русских дозорных истребителя держались рядом с канонерскими лодками, мичман объявил боевую тревогу, и приказал комендорам немедленно открыть огонь.
  
   Буквально спустя пару секунд после приказа Бойсмана в нескольких кабельтовых мористее засверкали вспышки, и до моряков донёсся грохот канонады. Это открыла огонь канонерка 'Манджур', которая на пару с истребителем 'Сердитый' патрулировала квадрат южнее 'Корейца'. Вспышки сверкали, не переставая: малокалиберные пушки 'Манджура' и 'Сердитого' лупили с частотой пулемётов, периодически заглушаемые грохотом стодвадцатимиллиметровок канлодки.
  
   Появление на мостике 'Корейца' его командира, капитана 2-го ранга Беляева, совпало с первым выстрелом из кормового орудия. Открыл огонь и 'Сторожевой', чей силуэт темнел справа по носу. По горизонту зашарили бледные лучи прожекторов, количество которых заметно увеличивалось.
  
   - Истребитель врага пустил мину! - завопил кто-то из сигнальщиков, похоже, разглядев отворот в сторону появившейся с кормовых углов тени.
  
   - Лево руля! Штурвал до упора! - хотя капитан 2-го ранга Беляев и не видел самого пуска мины, он имел возможность прикинуть примерный курс мчащейся под водой смертоносной стальной сигары. - Просигнальте 'Сторожевому': враг за кормой, пытается прорваться вдоль берега!
  
   Слитный грохот сдвоенного залпа 120-мм орудий заглушил часть фразы командира 'Корейца'. Пару секунд спустя над канонеркой прошелестело в воздухе несколько крупнокалиберных снарядов - это открыли огонь 'Варяг', или 'богини', невидимые в темноте на фоне берега. 'Сторожевой' повернул в сторону нападавших, частя из малокалиберных, и увеличивая ход. Похоже, командир истребителя собирался сойтись с врагом на расстояние пистолетного выстрела.
  
   Спокойная беседа наместника и жандармов была прервана канонадой из десятков орудий всех калибров. В первые пару минут до дворца доносились лишь отзвуки далёкой перестрелки на море, а затем к веселью дружно подключились более серьёзные калибры. Ударили крупнокалиберные орудия береговых батарей, раз за разом вторили им шестидюймовки крейсеров, заглушая хлопанье более мелких пушек.
  
   Судя по всему, всё действо происходило на внешнем рейде крепости, и в нём участвовали почти все находившиеся там корабли. Наместник и его контрразведчики выскочили на улицу, пытаясь сориентироваться в происходящем.
  
   - Ваше высокопревосходительство, получено сообщение с Электрического утёса: эскадра отражает минную атаку! - потрясая бумажкой с текстом,
  следом за Алексеевым и жандармами из дворца выбежал подполковник Болоховитинов, старший адъютант наместника.
  
   - Ну, вот, и дождались, слава тебе, Господи, - сняв фуражку, генерал-адъютант размашисто перекрестился. - Боже Правый, помоги нам победить лютого ворога.
  
   - Ваше высокопревосходительство, разрешите нам удалиться? - обратился к наместнику ротмистр Проскурин. - Судя по всему, нам пришла пора форсировать некоторые важные мероприятия.
  
   - Идите, господа, служите на благо Отечества, - не найдя никаких иных слов, Алексеев просто взял, и перекрестил обоих жандармов. - Да поможет вам Бог!
  
   Контрразведчики быстрым шагом растворились во тьме, а генерал-адъютант возвратился во дворец, пройдя прямо в телеграфную, куда стекалась пока ещё скудная информация с береговых постов и батарей. Следующий час наместник провёл среди телеграфистов, диктуя приказы и распоряжения первоочередной важности, поднимая по боевой тревоге гарнизон крепости.
  
   Бой на рейде разгорался. Обнаруженный ещё до начала атаки, отряд японских истребителей под командованием капитана 1-го ранга Асайя столкнулся с противодействием русских дозоров.
  
   Северные варвары стреляли довольно таки метко. Флагманский миноносец Асайя - 'Сиракумо' - уже получил 75-мм снаряд в дымовую трубу, и сейчас стремительно выходил из-под обстрела 'Корейца'.
  
   Выпущенная по врагу мина прошла мимо, а артиллерия истребителя при всём желании не могла нанести серьёзного вреда более крупной русской канлодке. Вся надежда теперь на великолепные машины 'Сиракумо', на его низкий малозаметный в темноте силуэт, и на атаки других кораблей отряда.
  
   Словно смилостивившись над первой неудачей Асайя, боги послали самураям первую удачу: на рейде глухо громыхнуло, и у борта какого-то русского корабля поднялся вспененный водяной столб. В следующее мгновение командир японского отряда зашипел сквозь зубы проклятье в адрес демонов моря: вокруг 'Сиракумо' легло несколько крупнокалиберных снарядов, обрушив на мостик истребителя плотный душ из холодной морской воды.
  
   Вступив в бой самыми первыми из русских кораблей, 'Манджур' и 'Сердитый' вскоре были вынуждены начать отход в сторону рейда. Дрожа всем корпусом, и выжимая из машин всё возможное, словно во времена своей молодости, канонерка то и дело меняла курс, уклоняясь от торпедных атак японцев. На пару русских кораблей навалилась сразу целая четвёрка японских истребителей, поначалу пытавшаяся тихо и незаметно прокрасться на внешний рейд.
  
   Ослепляемые вспышками выстрелов из собственных орудий, комендоры ловили в прицел мелькающие то тут, то там тени, посылая во врага снаряд за снарядом. В ответ из темноты прилетали японские снаряды, малокалиберные, но обладающие хорошим осколочным эффектом.
  
   После трёх подряд попаданий в экипаже 'Манджура' появились первые раненые, а какой-то шальной осколок вывел из строя одну 75-мм пушку Канэ. Маневрирующий рядом с канонеркой, и поддерживающий её огнём 'Сердитый' получил всего лишь одно попадание в бак, не вызвавшее, впрочем, каких-нибудь серьёзных повреждений.
  
   Из крупных кораблей эскадры к моменту начала японской атаки на внешнем рейде Порт-Артура остались только крейсера. Отряд под командованием капитана 1-го ранга Рейценштейна, недавно назначенного вместо контр-адмирала Витгефта - 'Паллада', 'Диана', и 'Варяг'. Вся тройка этих крейсеров стояла под парами, в готовности немедленно дать ход. Чуть ближе к проходу, у Тигрового полуострова стояли 'Богатырь' и 'Новик', примерно в получасовой готовности.
  
   Кроме пятёрки крейсеров на внешнем рейде болтались старые клиперы 'Джигит' и 'Разбойник', служившие в последнее время в качестве целей при проведении учебных торпедных стрельб. Клипера несли на своих мачтах настоящую иллюминацию, чем разительно отличались от полностью затемнённых кораблей из отряда Рейценштейна.
  
   У самого входа во внутреннюю гавань крепости бросили якорь канонерские лодки 'Гремящий' и 'Отважный'. Далее, на внешнем рейде стоял гружёный кардиффом вспомогательный крейсер 'Ангара', по указанию наместника вооружённый разнокалиберной устаревшей артиллерий, пароходы 'Цицикар', 'Аргунь', 'Казань', 'Мукден', 'Екатеринослав', 'Хайлар', 'Харбин', и 'Николай'.
  
   Как только дозорные канонерки и истребители вступили в перестрелку с японцами, на крейсерах пробили боевую тревогу, а комендоры зарядили орудия фугасными. На 'Палладе' включили прожектора, лучи яркого света заскользили по свинцовым волнам. Стоявшая поблизости 'Диана' так же включила свои прожектора, в полной готовности открыть огонь по обнаруженному врагу.
  
   - Николай Карлович, японские миноносцы! - выпалил капитан 1-го ранга Коссович, едва на мостике крейсера появился Рейценштейн. - Самураи всё-таки решились на нас напасть!
  
   - Смотрите! Там, в луче прожектора! - указывая направление, взмахнул рукой лейтенант Бровицын. - Вот они, сразу две единицы!
  
   - Да, стреляйте, же, Вы, скорее! - воскликнул Рейценштейн, разглядев идущие в кильватерном строю четырёхтрубники. - Приказ по отряду: немедленно сняться с якоря! Быстрее передайте приказ на 'Диану' и на 'Варяга'!
  
   Луч прожектора вновь выхватил из темноты четвёрку истребителей, очень похожих на миноносцы типа Невского завода. Головной из них нёс на мачте включёнными красный и белый огни, как это было принято в порт-артурской эскадре. В какой-то момент Рейценштейну даже показалось, что он видит русские корабли, но каперанг сразу вспомнил, что опознавательным цветом дозора сегодня являются красный и зелёный цвета. Сомнения разрешились сами собой, когда истребители неожиданно разошлись влево и вправо, а недалеко от одного из них взметнулись фонтаны воды: это прилетели снаряды с 'Манджура'.
  
   Отрывисто застучали 75-мм пушки левого борта, дала залп пара 120-мм орудий того же борта, затем гулко ухнула баковая шестидюймовка. Яркие вспышки выстрелов на миг ослепили командный состав крейсера, заставив офицеров прикрыть руками и зажмурить глаза. На пару секунд мостик 'Паллады' заволокло клубами кордитного дыма, и Николай Карлович закашлялся, не успев сделать паузу на вдохе.
  
   - Есть попадание! - сквозь грохот стрельбы донёсся срывающийся голос кого-то из сигнальщиков. - Второй слева горит!
  
   ... Да, уж, всё прямо наоборот: попал с бала на корабль, - усмехнулся Рейценштейн, припомнив, как ещё час назад поздравлял с именинами супругу начальника эскадры. - А как Оскар Викторович огорчится, что ему не дали дотанцевать...
  
   Снявшись с якорей, крейсера сразу же стали маневрировать, ведя беглый огонь по вражеским истребителям из всех калибров. Меткие выстрелы комендоров 'Паллады' и 'Дианы' достигли целей, нанеся повреждения сразу трём японским миноносцам. Благодаря стрельбе крейсеров 'Сердитый' и 'Манджур' смогли отбиться, избежав попаданий вражеских торпед. На выручку самому южному дозору уже спешили 'Гиляк' и 'Стерегущий', а у Тигрового полуострова спешно поднимал пары 'Новик'.
  
   Тем временем японцы достигли второго, и последнего своего успеха: пытаясь атаковать 'Варяга', истребитель 'Касуми' выпустил мину, которая угодила в корму парохода 'Цицикар'. К сожалению, комендоры 'Варяга' не смогли поддержать реноме своих коллег с 'богинь', и 'Касуми' благополучно удрал, несмотря на то, что снаряды с крейсера падали у самого его борта.
  
   Постепенно стрельба сама собой стихала, удаляясь вслед за японцами куда-то в море. Как позднее выяснилось, капитан 2-го ранга фон Эссен бросился на своём 'Новике' в погоню за отходящим врагом, не дожидаясь выхода из гавани 1-го отряда истребителей. 'Новик' сумел нагнать пару японских кораблей, и даже повредить одного из них, но на выручку 'Сазанами' и 'Акебоно' примчалась четвёрка миноносцев, и Николай Оттович с сожалением был вынужден повернуть назад. Контакт был потерян, а подошедшие чуть позднее 1-й и 2-й отряды истребителей - 'немцы' и 'французы' - под общим командованием капитана 1-го ранга Матусевича, не смогли обнаружить ни одного вражеского миноносца.
  
   По мере прекращения огня на рейде в Порт-Артуре стали слышны отдалённые крики команд, грохот колёс по булыжной мостовой, лязг железа, и прочий шум растревоженного нападением города. Постепенно во дворце Алексеева собирались вызванные им начальники: генерал-лейтенант Стессель, вице-адмирал Старк, примчавшийся прямо с бала своей супружницы вместе с Ухтомским, Иессеном, и Греве, генералы Фок, Белый и Кондратенко.
  
   Приехал Макаров, уже успевший побывать и на балу и в порту, чем-то сильно недовольный и воинственно раздражённый. Все собравшиеся с нетерпением ждали с докладом Рейценштейна, которого должен был доставить в Порт-Артур с борта 'Паллады' посыльный корабль эскадры - миноносец 'Лейтенант Бураков'.
  
   Шло время, прибегали и убегали посыльные со стоявших на внутреннем рейде крейсеров и броненосцев, поступали доклады с батарей. Начальник отряда обороны гавани всё никак не появлялся, заставляя собравшееся начальство проявлять нетерпение.
  
   - Господин вице-адмирал, я считаю, что к нам с утра заявятся незваные гости - весь японский флот, - не выдержав томительного ожидания, к наместнику подошёл Макаров. - Начальнику эскадры следует немедленно выводить в море все броненосцы, чтобы утром встретить врага во всеоружии.
  
   - Может, Вы и правы, Степан Осипович, - Алексеев в задумчивости погладил свою бороду, внимательно посмотрел на столпившихся вокруг него генералов и адмиралов. Взоры всех морских и сухопутных военачальников были обращены на генерал-адъютанта. - Оскар Викторович, мы с вами выйдем в море на 'Цесаревиче'. Павел Петрович, как всегда, будет на 'Пересвете'... Степан Осипович, нам, возможно, предстоит хорошая драка с японцем... Вы, как, не против поднять свой флаг на 'Петропавловске'?
  
   - С превеликим удовольствием, ваше высокопревосходительство, почту за честь, - сверкнул взглядом Макаров.
  
   - Ну, и отлично, господа, сейчас, сразу, и отправляемся, - наместник поискал кого-то взглядом, чуть заметно кивнул Иессену, и повернулся к адмиралу Старку. - Оскар Викторович, мы заслушаем доклад Николая Карловича на флагмане.
  
   - Ваше высокопревосходительство, а что же делать нам? - поинтересовался генерал-лейтенант Стессель. - Поднимать ли полки в Дальнем по тревоге, или нет?
  
   - Ну, конечно, же, Анатолий Михайлович, надо трубить тревогу и в Дальнем, и в каждом гарнизоне на побережье, - Алексеев обернулся в сторону армейского начальства. - Вдруг японцы уже начали высадку где-нибудь в укромной бухте?
  
   Оставив опешивших и напуганных генералов за спиной, наместник удалился вслед за группой адмиралов и флотских офицеров во главе со Старком. Благодаря расторопности Болоховитинова экипажи уже ждали у дворцового крыльца, в готовности гнать галопом по ночным улицам растревоженного города.
  
   Спустя какое-то время длинная кавалькада набитых адмиралами и офицерами экипажей остановилась прямо на пристани. Здесь Алексеева и остальных ждал небольшой сюрприз: к пристани подходил истребитель 'Сердитый' с Рейценштейном на борту. Отразив набег японцев, капитан 1-го ранга так и не дождался подхода посыльного миноносца. Подозвав сигналом ближайший к 'Палладе' истребитель, Николай Карлович поспешил на доклад к генерал-адъютанту.
  
   Неизвестно, кто удивился больше - Рейценштейн, или команда 'Сердитого' - рассмотрев на пристани многочисленный и высокопоставленный комитет по встрече. Через несколько минут палубу миноносца заполонили целых пять адмиралов и десятка полтора старших офицеров, а на мостике корабля началось обсуждение подробностей отражённой ночной атаки. Лейтенант Кузьмин-Караваев получил редкую возможность рапортовать о ночном морском бое сразу шести адмиралам, жадно внимавшим почти каждому его слову.
  
   Подойдя к 'Цесаревичу', истребитель высадил на его борт трёх адмиралов и десяток прочих офицеров. Затем 'Сердитый' доставил вице-адмирала Макарова на 'Петропавловск', князя Ухтомского на его 'Пересвет', и направился к 'Ретвизану', чтобы избавиться от Иессена с его флаг-офицером.
  
   Набег японских миноносцев нанёс эскадре следующие потери: был торпедирован и затонул клипер 'Разбойник', получил пробоину и лишился хода невооружённый пароход 'Цицикар'. Возле полузатопленного транспорта держалась канонерка 'Отважный', готовая снять его команду, а из порта уже спешил на помощь буксир 'Силач'. Среди команды 'Разбойника' имелись погибшие, а часть моряков числилась пропавшими без вести. Истребитель 'Сторожевой' первым бросился к тонущему клиперу, и даже успел подойти до его полного погружения в воду, но морская пучина всё-таки поглотила свою долю людских жертв.
  
   Во время боя на 'Сторожевом' лёгкие ранения получили двое моряков, но все они остались в строю. Шедший к пристани с Рейценштейном на борту 'Сердитый' передал на берег двух раненых, а также тела трёх погибших - японский снаряд угодил прямиком в кормовое орудие миноносца. Убитые и раненые имелись и на двух канонерских лодках - на 'Манджуре' и на 'Корейце'. Число потерь на канонерках требовало уточнения, т.к. 'Кореец' принимал на борт спасённых с 'Разбойника'.
  
   Со слов командира отряда крейсеров выходило, что во время боя повреждения получили, чуть ли ни с дюжину вражеских истребителей, но так и не удалось потопить ни одного из них. Общее число атаковавших японских миноносцев оценивалось в полтора-два десятка, не менее.
  
   - Ваше высокопревосходительство, получено радио с 'Новика', - улучив момент, капитан 1-го ранга Григорович протянул наместнику бланк с текстом телеграммы.
  
   - Кхм... Господа, капитан второго ранга фон Эссен передаёт, что возвращается в Порт-Артур, и просит, чтобы его не приняли за японца, - пробежав взглядом текст, генерал-адъютант передал бумажку Старку. - Николай Карлович, Вы со своим отрядом пойдёте в кильватере броненосцев. Сигналов не ждите, действуйте по обстоятельствам.
  
   В этом момент капитан 1-го ранга Эбергард сообщил, что в гавань входит 'Лейтенант Бураков', которого так и не дождался Рейценштейн. Спустя какое-то время объяснилась странная 'пропажа' этого истребителя: выйдя в море, миноносец обнаружил на рейде разбитую шлюпку и несколько державшихся за эти обломки моряков с 'Разбойника'. Истребитель подобрал спасшихся, а затем некоторое время обследовал район гибели клипера, но никого больше не обнаружил.
  
   Затем капитан 2-го ранга Иванов-4-й потратил сколько-то времени на поиск отряда крейсеров, который, пользуясь темнотой, отошёл к полуострову Тигровый хвост. Найдя, наконец, 'Палладу', командир 'Буракова' выяснил, что начальник отряда уже отбыл в Порт-Артур на другом истребителе. После этого миноносец помчался обратно в гавань, где и пересёкся, наконец, с Рейценштейном. Слушая рассказ о приключениях 'Буракова', Алексеев поймал себя на мысли, что если бы на корабле была установлена станция беспроволочного телеграфа, то капитан 2-го ранга Иванов-4-й не метался бы ночью по внешнему рейду в поисках 'Паллады'.
  
   Выйдя из прохода, 'Цесаревич' повернул на юго-запад, ведя за собой колонну из шести броненосцев. Спустя полчаса флагман застопорил ход, дав возможность Рейценштейну перейти на истребитель 'Рязящий'. Этот миноносец доставил каперанга на борт 'Паллады', после чего все три крейсера встали в кильватер броненосцам.
  
   В паре кабельтовых от крейсеров Рейценштейна на правом траверзе держались шесть 'соколов', не участвовавших в ночном бою. Слева угадывались 'Аскольд' и 'Боярин', последними покинувшие гавань, и спешащие занять место впереди флагмана.
  
   Крейсерско-броненосный отряд миновал оконечность Ляотешаня, после чего поворотом на пару румбов изменил курс. Затем отряд ещё раз изменил курс, двигаясь теперь строго на юг. Здесь-то и сказались многочисленные 'алексеевские' ночные учения: все корабли, включая истребители, остались в строю, никто не отбился, и никто не заплутал в темноте. До восхода солнца оставалось ещё два часа, за которые могло произойти что угодно.
  
   К восьми часам утра 'Баян' и 'Богатырь' завершили поиск якобы подбитого неприятельского миноносца в бухтах Тахэ и Лунвантань, и далее вдоль побережья. Так и не найдя подранка, обещанного армейцами с берегового поста, крейсера двинулись на соединение с эскадрой. Уже находясь на траверзе Золотой горы, милях в четырёх от побережья, сигнальщики 'Баяна' заметили на горизонте растущее облачко дыма.
  
   Полагая, что наблюдает возвращение в Порт-Артур русской эскадры, капитан 1-го ранга Вирен вызвал 'Цесаревича' по радио. Спустя минут двадцать от вице-адмирала пришёл ответ, согласно которому эскадра находились намного южнее, вне видимости 'Богатыря' и 'Баяна'. Ещё раз перечитав полученную радиограмму, Роберт Николаевич Вирен слегка помедлил, всматриваясь в растущие на горизонте дымы, а затем приказал телеграфировать адмиралу Старку, что обнаружен японский отряд, идущий на ост от Ляотешаня.
  
   К этому моменту дымы превратилось в силуэты кораблей, и сигнальщики уверенно опознали в них четвёрку двухтрубных крейсеров. Если у кого ещё и оставались какие-нибудь сомнения, то теперь они окончательно рассеялись - 'эльсвикские' крейсера японцев имели весьма характерные и запоминающиеся силуэты.
  
   'Баян' и 'Богатырь' резко изменили курс, готовясь к бою на параллельно-сходящихся курсах. Вирена вновь радировал Старку, сообщая курс и скорость противника и своего отряда. По прикидкам Роберта Николаевича, оба русских корабля имели хорошие шансы отдубасить четвёрку 'эльсвикских' крейсеров, несмотря на превосходство японцев в артиллерии. Подобного же мнения придерживался и командир 'Богатыря', капитан первого ранга Стемман.
  
   Между тем японцы увеличили ход до восемнадцати узлов, похоже, стремясь избежать боя с парой русских крейсеров. 'Баян' и 'Богатырь' так же увеличили ход, постепенно сближаясь и нагоняя японский отряд. Ни Вирен, ни Стемман и не подозревали, что командир 3-го боевого отряда контр-адмирал Дева решил заманить самоуверенных русских в ловушку.
  
   Когда расстояние до японцев сократилось до пятидесяти пяти кабельтовых, капитан 1-го ранга Вирен приказал навести на врага заранее заряженные орудия. Почти сразу же с этим приказом сигнальщики доложили, что видят впереди целое облако густого дыма. Спустя десять минут идущий в пяти кабельтовых впереди 'Богатырь' поднял сигнал: обнаружен японский броненосный флот. В эфир понеслась радиограмма с координатами, курсом и скоростью противника.
  
   Установив визуальный контакт со своими главными силами, отряд Девы резко изменил курс, явно рассчитывая втянуть русских в бой, а затем подставить их под огонь двенадцатидюймовок своих собственных броненосцев. Четвёрка японских крейсеров пошла на сближение, готовясь открыть огонь. Вскоре дистанция между противниками сократилась примерно до сорока пяти кабельтовых, и продолжала сокращаться ещё более. На баке и на корме 'Читосе' сверкнули вспышки, тотчас обратившиеся в клубы серого дыма. Спустя какое-то время два 203-мм снаряда шлёпнулись в море, подняв высокие султаны воды. Недолёт, и большой.
  
   Надо отдать должное Вирену и Стемману - они сразу же раскусили замысел контр-адмирала Девы. Спустя пару минут после первого же залпа японцев 'Баян' и 'Богатырь' резко повернули на шестнадцать румбов влево, ложась на обратный курс.
  
   На тот момент расстояние до колонны броненосцев Того составляло около восьмидесяти кабельтовых, и теоретически 'Микаса' имел шанс поразить русские крейсера. Но, лишь теоретически. Практически же на такой дистанции не представлялось возможным попасть в цель, маневрирующую на полном ходу, да ещё периодически исчезающую в облаке дыма из собственных труб.
  
   Взяв курс на Порт-Артур, 'Баян' и 'Богатырь' дали самый полный ход, выжимая из машин все возможные лошадиные силы. Идя на двадцати узлах, крейсера вскоре оставили далеко позади себя колонну японских броненосцев.
  
   Контр-адмирал Дева немного замешкался, и прозевал резкий поворот русских. Когда 3-й боевой отряд наконец-то повернул, ложась на курс погони, расстояние между противниками составляло уже более шестидесяти кабельтовых, продолжая постоянно увеличиваться.
  
   Воочию наблюдая бегство русских, и крах замысла своего подчинённого, вице-адмирал Того испытал чувство лёгкого огорчения и разочарования. Стоя на мостике 'Микасы' с биноклем в руках, японец оценил слаженный разворот на полном ходу 'Богатыря' и 'Баяна', а также отметил хорошие скоростные качества этих двух крейсеров противника.
  
  ГЛАВА 7.
  
   После восхода солнца наблюдатели 'Аскольда', держащегося в авангарде, заметили милях в трёх справа по курсу 'Новик', идущий на норд-вест в сопровождении двух отрядов истребителей. Пару минут спустя фон Эссен так же обнаружил эскадру, и, недолго думая, повернул на соединение с броненосцами. К этому времени на мостике 'Цесаревича' собрались все - от генерал-адъютанта до вахтенного офицера корабля.
  
   - Наверное, хорошо, что мы не пересеклись в темноте с 'Новиком', - негромко заметил Старк. - Иначе не избежали бы хлопот с опознанием своих же миноносцев.
  
   - Согласен с Вами, Оскар Викторович, - поглазев на двойной строй истребителей, наместник опустил бинокль. - Хорошо идут, слаженно.
  
   - Ваше высокопревосходительство столь часто объявляли ночные учения, что офицерам было бы стыдно ударить в грязь лицом, - польстил начальник эскадры.
  
   - Нет, это Вы, Оскар Викторович, донесли до личного состава мысль о скорой войне, и именно Ваш организаторский талант способствовал приобретению офицерами опыта ночных походов, - Алексеев тотчас вернул обратно сомнительный комплимент.
  
   Сблизившись с эскадрой, 'Новик' лёг на параллельный курс, идя в одном кабельтове от 'Цесаревича'. Капитан 2-го ранга фон Эссен доложил семафором о ходе поиска противника, завершившегося, к сожалению, совершенно безрезультатно. Тем временем все десять истребителей оттянулись к хвосту колонны, заняв места по обоим траверзам крейсеров Рейценштейна.
  
   - Ваше высокопревосходительство, получен запрос с 'Баяна', - прочитав принесённую вестовым радиограмму, доложил командир броненосца. - Капитан первого ранга Вирен просит телеграфировать ему координаты эскадры.
  
   - Неужели Роберт Николаевич заблудился? Днём, в двух десятках миль от Порт-Артура? - удивлённо вскинул брови наместник. Стоявшие на мостике офицеры вежливо заулыбались шутке высокого начальства. - Иван Константинович, голубчик, телеграфируйте, и заодно пошлите запрос насчёт того японца в Тахэ. Может, хоть Вирену повезло с поиском врага.
  
   - Я не думаю, что Вирен на пару с опытнейшим Стемманом могли заплутать в местных водах, - негромко заметил Старк. - Скорее всего, дело в чём-то другом.
  
   - Чего тут гадать, Оскар Викторович, скоро мы и сами обо всём узнаем, - генерал-адъютант погладил бороду. - Наверное, нам не стоило посылать в Тахэ сразу оба крейсера, за глаза хватило бы и одного 'Богатыря'.
  
   - Ну, я вообще бы ограничился парой миноносцев, - произнёс вице-адмирал. - Либо, послал бы 'Боярина' - осмотреть побережье, поискать обломки.
  
   Вялотекущую беседу высокопоставленных особ прервала новая телеграмма с 'Баяна'. Капитан 1-го ранга Вирен сообщил, что обнаружил корабли противника, указав местоположение, курс и скорость японского отряда. Судя по координатам, враг находился в двух десятках миль от эскадры, и медлительные русские броненосцы не имели никаких шансов догнать более быстроходных японцев.
  
   Те не менее, радиограмма Вирена взбодрила штаб наместника и командный состав 'Цесаревича'. Чуть погодя, Алексеев приказал изменить курс на пару румбов, и передать новость семафором на все корабли эскадры. Затем генерал-адъютант отдал приказ 'Новику' и 'Боярину' с двумя отрядами истребителей выдвигаться вперёд на поиск японцев в десятке миль на носовых курсовых углах.
  
   Следующая радиограмма Вирена поставила все точки над 'и': крейсера обнаружили на подступах к Порт-Артуру весь японский флот, или, по крайней мере, его ударную часть. В телеграмме указывались координаты, курс и скорость вражеских броненосцев, идущих единой кильватерной колонной.
  
   Алексеев, Старк, Григорович и Эбергард сразу же склонились над картой, производя расчеты, прикидывая возможные маневры японцев и эскадры, подсчитывая общее соотношение сил. Ни у наместника, ни у вице-адмирала не имелось в наличии никакого плана боя, но оба командующих не унывали. За последние полгода наместник смог заразить почти весь личный состав флота своей оптимистичной уверенностью в неминуемой победе русского оружия. Многие матросы и офицеры считали, что, случись война, японцы тотчас покажут корму, а может, даже, сразу же поднимут белые флаги.
  
   Первым обнаружил японцев 'Новик'. Полюбовавшись на поднявшееся над горизонтом длинное облако дыма, капитан 2-го ранга фон Эссен приказал пятёрке истребителей 1-го отряда издалека следить за противником, а сам отвернул, чтобы скрыть крейсер в туманной дымке. Учитывая важность информации, Николай Оттович принял решение рискнуть, и воспользоваться беспроволочным телеграфом для связи с начальством.
  
   Как выяснилось уже после войны, японцы сразу же засекли радиопереговоры русских, но до определённого момента полагали, что в море находятся лишь порт-артурские крейсера и истребители. Поэтому когда вице-адмиралу Того доложили о появлении на юге русских миноносцев, командующий Объединённым флотом приказал 3-му боевому отряду парировать возможную атаку противника. Изменив курс, четвёрка крейсеров контр-адмирала Девы вышла из общего строя, и пошла на сближение с русскими истребителями.
  
   Получив доклад с 'Новика', генерал-адъютант призадумался. Японский флот шёл на шестнадцати узлах, тогда как старые русские броненосцы могли выдать такую же скорость лишь на очень короткое время. Максимально оптимальной скоростью эскадры считалась четырнадцатиузловая, в самом крайнем случае - пятнадцать узлов, да и то на очень короткое время, и с сильным напряжением котлов и механизмов. Как ни крути, но врага никак не получалось перехватить до подхода к внешнему рейду Порт-Артура.
  
   ... Подойдя к крепости, японцам придётся иметь дело с береговыми батареями на Электрическом утёсе и на Тигровом полуострове, - слушая Григоровича, и глядя на карту, размышлял наместник. - Если пушкари не проспят, точнее, если Греве, Стессель и Белый не подведут, то самураям придётся, ой, как не сладко. Да и Стемман с Виреном подсобят, даже если им придётся уводить свои крейсера на внутренний рейд...
  
   - Поворачиваем на шесть румбов влево, господа, и берём курс на Ляотешань, - принял решение Алексеев. - Иван Константинович, телеграфируйте на 'Аскольд' мой приказ: пусть Грамматчиков возьмёт под свою команду 'Новика', а затем отвлечёт японцев.
  
   - Слушаюсь, ваше высокопревосходительство, - отозвался капитан 1-го ранга Григорович, кивком головы подзывая к себе вестового.
  
   - Ваше высокопревосходительство, а давайте отправим вперёд отряд Рейценштейна, - ткнув пальцем в карту, предложил вице-адмирал Старк. - Крейсера Николая Карловича смогут дать узлов семнадцать, а если повезёт - и все восемнадцать, и первыми вступят в бой с япошками. А тут и мы подоспеем.
  
   - Если Вирен не ошибся, Оскар Викторович, то в голове японской колонны идут ихние броненосцы, новейшие, заметьте, английской постройки, - объяснил расклад сил наместник. - 'Микаса' или 'Асахи' разгромят отряд Рейценштейна, нисколько не запыхавшись. Мы не станем зазря рисковать Николаем Карловичем и тремя нашими крейсерами.
  
   - Мы можем поставить 'богинь' и 'Варяга' в авангард колонны. Японцы поначалу обнаружат лишь три этих крейсера, и не сразу рассмотрят наши броненосцы, - заметил капитан 1-го ранга Эбергард. - Как только враг откроет огонь, Рейценштейн сразу же отвернёт, и выйдет из-под обстрела.
  
   - Хм, неплохая идея, Андрей Августович, - пригладил бороду генерал-адъютант. - Иван Константинович, передайте на 'Палладу': пусть Рейценштейн даёт полный ход, и поспешит в голову колонны. Когда 'Паллада' будет в зоне прямой видимости, передайте ратьером план боя. Авось, господа, и обманем японцев.
  
   Примерно в десять сорок утра сигнальщики 'Читосе' - флагмана контр-адмирала Девы - обнаружили слева по курсу два новых дыма. К этому времени русские миноносцы почти исчезли на горизонте, видимо, не испытывая желания связываться с японским отрядом.
  
   Вскоре дымы материализовались в пару крейсеров, опознанные, как 'Новик' и 'Аскольд'. Оба корабля шли к берегам Ляодуна, сближаясь с японцами на пересекающемся курсе. Контр-адмирал Дева сразу же телеграфировал командующему Объединённым флотом о появлении новой лёгкой добычи, а сам повернул, стремясь навязать врагу бой.
  
   Русские отвернули раньше, чем японский отряд вышел на дистанцию открытия огня. При этом, противник вновь воспользовался беспроволочным телеграфом, передав в эфир зашифрованное сообщение. Понимая, что догнать более быстроходные 'Новик' и 'Аскольд' практически нереально, контр-адмирал Дева вновь изменил курс, следуя на зюйд-вест.
  
   Подойдя к внешнему рейду Порт-Артура, вице-адмирал Того с удивлением обнаружил под Золотой горой всего лишь два русских крейсера - ранее убежавшие от него 'Баян' и 'Богатырь'. Кроме них у самой оконечности Тигрового полуострова стояло два гражданских парохода, три канонерские лодки, и ещё какое-то полузатопленное судно. В проходе виднелся уходящий на внутренний рейд трёхтрубный корабль, издалека смахивающий на крейсер. Внутри гавани виднелось, скорее, угадывалось, несколько мачт, возможно, принадлежащих военным кораблям.
  
   В одиннадцать двадцать пять утра, пытаясь накрыть отходящие в гавань русские канонерки, 'Микаса' открыл огонь главным калибром по внутреннему рейду, с дистанции в сорок пять кабельтовых. Следом за флагманом огонь открыли ещё пять японских броненосцев, обстреливая гавань, город, а также беря на прицел оба русских крейсера. Спустя пару минут к обстрелу подключились все шесть броненосных крейсеров вице-адмирала Камимуры, и 'Баян' с 'Богатырём' исчезли за целой стеной всплесков.
  
   Русские ответили буквально через пару минут, и ответили неожиданно. Береговые батареи дали свой первый залп почти одновременно, видимо, повинуясь централизованно отданной команде. Вокруг флагмана Того и идущего ему в кильватер 'Асахи' тотчас поднялись многочисленные султаны воды.
  
   Со вторым залпом русских береговых батарей последовали первые попадания: десятидюймовая болванка навылет прошила одну из дымовых труб броненосца. Затем в корабль угодил шальной снаряд какого-то неопознанного калибра, пробил верхнюю палубу бака, повредил носовую казематную трёхдюймовку левого борта, и, так и не разорвавшись, шлёпнулся в море.
  
   Бой разгорался. Третье попадание пришлось в главный броневой пояс: 152-мм снаряд разорвался у самого миделя корабля. 'Асахи' так же получил русские 'подарки': на шканцах броненосца вспыхнул небольшой пожар, который, впрочем, был быстро потушен.
  
   Рассматривая в бинокль с мостика своего флагмана русские позиции, вице-адмирал Того быстро пришёл к выводу, что его корабли не в состоянии подавить вражеские орудия. Как это часто случалось, расположенные на возвышенностях береговые батареи имели определённое тактическое преимущество над флотом. К тому же, плотность огня с берега наводила на мысль о том, что в дуэли участвуют и русские броненосцы, ведя огонь с внутреннего рейда крепости.
  
   Спустя десять минут после начала боя сигнальщики 'Микасы' доложили об обнаружении нескольких русских кораблей, спешащих к Порт-Артуру. Головным шёл какой-то трёхтрубный крейсер - чуть позднее в нём опознали 'Боярин' - за ним шла пара-тройка трёхтрубных крейсеров, вокруг которых вовсю дымили не менее десятка истребителей. Долгое время сигнальщики не могли определить, сколько вообще русских кораблей в зоне видимости, т.к. враг несколько раз изменил курс, видимо, надеясь обойти расположившийся на внешнем рейде крепости японский флот.
  
   Бой с береговыми батареями продолжался с переменным успехом. Над внутренним рейдом Порт-Артура поднимался большой столб чёрного дыма, у берега горел полузатопленный русский пароход, ещё один выбросился на отмель у Тигрового полуострова.
  
   После ряда попаданий с крейсеров Камимуры на 'Баяне' вспыхнул довольно сильный пожар. Выписывая зигзаги, чтобы сбить врагу прицел, корабль направился к Электрическому утёсу, под прикрытие береговой артиллерии. Получил свою долю взрывчатого железа и 'Богатырь' - этот крейсер имел небольшой крен на правый борт и пожар в средней части корпуса, пожиравший штатные плавсредства.
  
   Ответным огнём русские корабли и береговые батареи почти снесли среднюю дымовую трубу на 'Иватэ', заклинили кормовую башню на 'Адзуме', и... всё. Остальные повреждения японских броненосных крейсеров можно было считать несущественными. Из броненосцев наиболее сильно пострадали 'Микаса', 'Асахи', и 'Фудзи'. На последнем вышла из строя носовая башня главного калибра, а 'Асахи' продолжал притягивать к себе снаряды, явно предназначенные флагману.
  
   Упомянутый же флагман снова получил попадание крупнокалиберным снарядом, разрыв которого перебил часть расчёта одной из казематных шестидюймовок. Позднее, на примере этого попадания, японские офицеры с удивлением отметили минимальное осколочно-фугасное воздействие вражеских снарядов столь крупного калибра.
  
   Сделав вывод, что бой с береговыми батареями затянется, Того отдал приказ Камимуре догнать и уничтожить русские крейсера, чтобы те потихоньку не удрали куда-нибудь подальше. А пятнадцать минут спустя поступила шокирующая радиограмма от контр-адмирала Девы: затеяв вялую перестрелку с 'Новиком' и 'Аскольдом', 3-й боевой отряд обнаружил прямо по курсу несколько вражеских броненосцев. Русские на всех парах шли в сторону Ляотешаня, вокруг их головных кораблей сновали многочисленные истребители.
  
   Прочитав радиограмму Девы, командующий Объединённым флотом пришёл в тихую ярость. Северные варвары обдурили его как мальчишку, причём сделали это дважды. Сначала они тайно вывели все боеспособные корабли в море, проболтались там весь остаток ночи, а затем чуть не загнали его, Того, в очень простую ловушку.
  
   Чтобы понять замысел адмирала Старка, хватило одного беглого взгляда на карту - русские хотели зажать японский флот между своими броненосцами и береговыми батареями, а затем спокойно расстрелять перекрёстным огнём. Он, Того, желая разделаться с этими чёртовыми порт-артурскими пушками, совершенно напрасно приблизился к берегу на двадцать кабельтовых. Словно в подтверждение мыслей японского адмирала в 'Микасу' угодил очередной вражеский снаряд: 254-мм 'подарок' уничтожил одну из офицерских кают.
  
   - Ваше высокопревосходительство, пришла радиограмма с наблюдательного поста на Ляотешане, - капитан 1-го ранга Григорович протянул наместнику бланк с текстом.
  
   - Гляньте, Оскар Викторович, что написал лейтенант Дукельский, - прочитав радиограмму, генерал-адъютант передал бланк Старку. - То-то мы никак не поймём, что у японцев за построение такое. А тут и их курс, и скорость имеются.
  
   Стоявшие на мостике 'Цесаревича' адмиралы и офицеры вот уже битых десять минут разглядывали вражеский флот, споря о странностях японского строя. Пришедшая с наблюдательного поста на Ляотешане радиограмма разрешила все догадки и сомнения: японцы повернули на зюйд-ост двумя параллельными кильватерными колоннами, причём их броненосцы оказались между своими же крейсерами и берегом.
  
   Причиной столь странного построения противника стал приказ вице-адмирала Того, отданный 2-му боевому отряду - напасть на якобы возвращавшиеся в Порт-Артур русские крейсера. Исполняя повеление своего командующего, вице-адмирал Камимура совершил последовательный поворот, и лёг на сближение с отрядом Рейценштейна. Пришедшая чуть позднее радиограмма Девы открыла адмиралу Того глаза на истинное положение вещей, и заставила начать немедленный отход от русской крепости.
  
   По стечению обстоятельств между кораблями 1-го боевого отряда и подходящей с моря русской эскадрой оказалась шестёрка японских же броненосных крейсеров. Удручённый своей столь грубой тактической ошибкой командующий Объединённым флотом и не подозревал, что на мостике 'Цесаревича' нервничают не меньше него самого.
  
   - Евгений Иванович, если мы не изменим курс, то нам придётся сойтись лоб в лоб с обоими вражескими отрядами, - опуская бинокль, взволнованным тоном произнёс Старк. - У японцев, напомню, двойное превосходство в кораблях линии.
  
   - Я сам прекрасно всё вижу, Оскар Викторович, - отозвался Алексеев, продолжая наблюдать за противником. - Иван Константинович, поднимите-ка сигнал: поворот на три румба вправо. А затем телеграфируйте Рейценштейну - пусть тот немедленно отворачивает со своими крейсерами на ост. Флажный сигнал Николай Карлович, наверное, не разглядит в таком дыму. Разойдёмся с врагом на контркурсе.
  
   - Слушаюсь, ваше высокопревосходительство, - кивнув, командир броненосца отошёл чуть в сторону, отдавая соответствующие распоряжения подчинённым.
  
   - Евгений Иванович, а что мы станем делать, если японские броненосцы повернут на ост, и обрежут нам курс? - спустя какое-то время поинтересовался начальник эскадры.
  
   - Этого не произойдёт, дорогой мой Оскар Викторович, - усмехнувшись, погладил свою бороду наместник. - Адмирал Того Хэйхатиро храбр и умён, учился в Англии, постигал военно-морскую науку на примерах Коллингвуда и Нельсона. Повернув строго на ост, Того вновь попадёт под огонь наших береговых орудий. Десятидюймовки с Золотой горы понаделают новых дырок в японских кораблях, а мы, в свою очередь, вновь сманеврируем, и проскочим к крепости под берегом. При любом раскладе самураи останутся с носом.
  
   Генерал-адъютант оказался полностью прав. Меньше всего японский командующий хотел сейчас повернуть обратно, и ещё раз пройтись под огнём береговых батарей противника. Четыре попадания в 'Микасу' и столько же в 'Асахи' свидетельствовали о неплохой подготовке русских артиллеристов. Видимо, боги всё же хранили сынов Страны восходящего солнца, т.к. ни один вражеский снаряд не нанёс каких-нибудь весьма серьёзных повреждений. На 'Фудзи' вскоре исправили горизонтальную наводку носовой башни, и броненосец вновь был готов к бою на все сто процентов.
  
   С другой стороны, совершив тактическую ошибку, Того никак не мог первым вступить в бой с русской эскадрой. Единственное, что смог придумать вице-адмирал Того - скорректировать курс, и увеличить ход своего отряда до шестнадцати узлов, чтобы быстрее выйти из зоны поражения береговой артиллерии.
  
   Корабли Камимуры и Рейценштейна разделяло всего шестьдесят кабельтовых, когда на 'Палладе' подняли сигнал: поворот восемь румбов на ост 'все вдруг'. Четвёрка крейсеров - в голове отряда шёл 'Боярин' - разом отвернула в сторону, освобождая акваторию для боя линейных сил.
  
   Отдадим должное вице-адмиралу Камимуре - он быстро сообразил, что его крейсера оказались между 1-м боевым отрядом и русскими броненосцами, и ему предстоит столкновение с более сильным противником. Теоретически, японский вице-адмирал мог совершить поворот влево, сделав 'crossing the T', но русские легко могли бы парировать этот маневр аналогичным поворотом, разойдясь с врагом без выстрела. Если бы противник, наоборот, повернул вправо, желая принять бой на параллельных курсах, то скупое зимнее солнце стало бы светить в глаза японским наводчикам. Несмотря на численное превосходство сынов Страны восходящего солнца, их корабли стали бы для врага очень хорошей мишенью.
  
   Кроме всего прочего, имелся один важный психологический фактор: уйдя из-под Порт-Артура без хорошего боя с менее сильной русской эскадрой, японцы как бы признавали превосходство северных варваров в смелости и тактической хитрости. Для адмиралов Того и Камимуры это означало бы серьёзный подрыв их авторитета и репутации, чего нельзя было допустить ни в коем случае.
  
   'Идзумо' дал первый залп с сорока пяти кабельтовых, целясь по 'Цесаревичу'. Пять минут спустя флагман Камимуры перенёс огонь на идущий концевым 'Пересвет', и продолжал обстрел этого броненосца до самого конца первой фазы боя.
  
   Остальные японские крейсера разобрали цели довольно-таки бестолково, постоянно перенося огонь с одного корабля противника на другой. Не исключено, что здесь определённую роль сыграл тот факт, что в русском строю сразу четыре броненосца шли под адмиральскими флагами. Видимо, командиры японских крейсеров посчитали это военной хитростью, призванной ввести их в заблуждение, поэтому стреляли, преимущественно, по головному и концевому кораблям эскадры.
  
   - Ваше высокопревосходительство, враг открыл огонь! - возбуждённо воскликнул начальник эскадры. - С такой-то дистанции!
  
   - Пора бы и нам ответить, - выразительно посмотрел на Григоровича наместник. - Иван Константинович, голубчик, повелите стрелять по супостату.
  
   - С превеликим удовольствием, ваше высокопревосходительство, - отозвался капитан 1-го ранга, давным-давно готовый к такому обороту событий. - Лейтенант Ненюков, огонь!
  
   После недолгой пристрелки в пару-тройку снарядов броненосец содрогнулся от полного бортового залпа. Из стволов носовой башни главного калибра выплеснуло буро-жёлтое облако кордитного дыма. Грохот орудий безжалостно ударил по барабанным перепонкам всех, стоявших на мостике 'Цесаревича'. Следом за флагманом открыл огонь идущий в кильватере 'Петропавловск', за ним и остальные мателоты.
  
   В полукабельтове от левого борта корабля взметнулись султаны разрывов, ещё три, или четыре снаряда упали в море за кормой. Секунд десять спустя прилетела очередная порция вражеских 'подарков', близкий взрыв окатил морской водой сигнальщика, над головой адмиралов просвистели первые осколки. Следующий залп лёг перелётом, взметнув султаны разрывов по правому борту броненосца.
  
   - Кхм... Господа, не пора ли нам перебраться в боевую рубку? - потоптавшись на месте, Алексеев обернулся к Старку, Григоровичу, и остальным офицерам. - Нечего здесь бравировать своей храбростью, в данном случае больше похожей на глупость. Мы не имеем права быть убитыми в первом же бою, погибнуть храбро, но бестолково. Уходим в рубку, господа, и без разговоров.
  
   Пока командный состав эскадры и корабля спускался в боевую рубку, 'Цесаревич' получил первое попадание: 152-мм снаряд угодил в спардек. Затем последовало следующее попадание, и ещё, и ещё. Артиллерия броненосца вела ответный огонь, после первых залпов взяв на прицел третий крейсер в колонне врага - им оказался 'Якумо'. Под конец этой фазы боя 'Цесаревич' минут пять обстреливал уже концевой, 'Иватэ', засадив тому в корму увесистый двенадцатидюймовый 'подарок'.
  
   Сближаясь, а затем и расходясь на контркурсе с общей скоростью в тридцать узлов, противники расстреливали друг друга с максимальной скорострельностью своих пушек. В отличие от японцев, русские корабли вели более сосредоточенный огонь, и к тому же более точный. Неожиданно сказалось преимущество русских броненосцев в артиллерии и присутствие на них парочки адмиралов, склонных к самостоятельным решениям.
  
   Приняв предложение наместника, и подняв флаг на 'Петропавловске', вице-адмирал Макаров поначалу не понимал сути странного маневрирования в ночном море, больше похожего на топтание на месте. Когда же эскадра легла на курс, ведущий обратно, к крепости, Степан Осипович откровенно разозлился. Стоило ли ему мчаться в Порт-Артур, вперёд столичной комиссии, ради того, чтобы вот так, бестолково, утюжить в темноте море в поисках японцев?! Ведь, любому толковому моряку ясно, что надо идти на юго-восток всей эскадрой, и безжалостно уничтожать вражеские транспорты, которые сейчас перебрасывали войска в Корею.
  
   Считая, что наместник и Старк попросту бесполезно жгут уголь, вице-адмирал нервно ходил по мостику 'Петропавловска', стараясь не выплеснуть на офицеров корабля свои негативные эмоции. В конце концов, ни капитан 1-го ранга Яковлев, ни кто-либо из других моряков не виноват в том, что на эскадре царит авторитарное засилье со стороны генерал-адъютанта. Скорее бы уж приехали остальные члены комиссии, без которых невозможно начать полноценную проверку деятельности наместника и прочих порт-артурских начальников.
  
   Впрочем, многое из начинаний Алексеева пришлось Макарову по нраву: например, довооружение крейсеров и истребителей, повышенное внимание к тактике использования минного оружия, перевооружение канлодок. А некоторые моменты вообще поразили Степана Осиповича до глубины души. Подумать, только - всемогущий генерал-адъютант тратил на флот свои собственные средства! Это совершенно не вязалось ни с образом наместника, ни с той должностью, которую он занимал.
  
   С другой стороны, вице-адмирал считал ошибками переход во Владивосток 'Победы' вместе с отрядом Штакельберга, а так же снятие части артиллерии с некоторых кораблей эскадры. Макарова настораживала непонятная завеса секретности вокруг ряда мастерских в городе Дальнем, сильно раздражали вездесущие жандармы, окопавшиеся в Порт-Артуре. Или, взять, к примеру, этот ночной выход - ну, зачем, спрашивается, генерал-адъютант самолично попёрся в море, а не остался на берегу, когда в наличии имеется целых пять адмиралов?
  
   Начиная с момента обнаружения 'Новиком' японского флота, мнение вице-адмирала об Алексееве, как флотоводце, постепенно стало меняться в прямо противоположную сторону. Макаров оценил тактическую хитрость наместника, рискнувшего заманить в ловушку более сильного врага. Оценил и маневр крейсеров Рейценштейна, заложивших циркуляцию, чтобы выиграть время, и, в конечном итоге, обмануть японцев. Когда же противники сошлись в бою на контркурсе, и крейсера Камимуры засыпали флагман снарядами, вице-адмирал взял руководство стрельбой эскадры в свои руки.
  
   По приказу Макарова сразу четыре русских броненосца сосредоточили огонь на втором корабле японцев - на 'Адзуме'. Затем, по мере сближения с неприятелем, быстро 'разобрали цели' в соответствии с предвоенными инструкциями наместника.
  
   Под конец этой фазы боя русские броненосцы взяли на прицел предпоследний крейсер - 'Асаму', и вели огонь по нему до самого конца сражения с Камимурой. В итоге нисколько не пострадавший в бою с береговыми батареями и крейсерами 'Асама' получила три 305-мм и четыре 152-мм снаряда, не считая более мелких. После боя корабль прямиком ушёл на ремонт в Сасебо, выбыв из строя недели на три, и в следующий раз появился в поле зрения противника только при обстреле Владивостока.
  
   Ещё в самом начале боя с русскими броненосцами вице-адмирал Камимура решил, что, разойдясь с врагом на контркурсах, его крейсера обязательно охватят хвост вражеской колонны. Японец рассчитывал выйти на противоположный борт русских, и обрушить на концевой вражеский корабль всю мощь первоклассной армстронговской артиллерии. Однако план вице-адмирала рухнул с самого его начала.
  
   После поворота 'все вдруг' на ост, отряд Рейценштейна некоторое время шёл на восток, уходя от Камимуры, а затем повернул на юг. Головным оказался 'Варяг', концевым - 'Боярин'. Выйдя в хвост броненосной колонны, крейсера свершили новый разворот 'все вдруг', и вскоре встали в кильватер 'Пересвету'.
  
   Видя приближение японцев, Николай Карлович отдал приказ капитану 2-го ранга Сарычеву присоединиться к 'Аскольду' и 'Новику', которые вновь вступили в перестрелку с отрядом Девы. Безбронный крейсер 2-го ранга имел мало шансов уцелеть в столкновении с отлично защищёнными кораблями Камимуры. 'Богиням' с 'Варягом' так же не следовало бы нагло лезть на рожон, но Рейценштейн в точности исполнял приказ наместника.
  
   Огонь трёх русских крейсеров сорвал план вице-адмирала Камимуры, став для японцев ещё одним весьма неприятным сюрпризом. Обладавшие отличной скорострельностью, шестидюймовки Канэ буквально засыпали 'Идзумо' градом снарядов. Особенно отличился 'Варяг', комендоры которого выпустили по флагману Камимуры около двухсот снарядов одного только главного калибра.
  
   Впрочем, и японцы не остались в долгу, перенеся на корабли Рейценштейна огонь всего своего отряда. И, неизвестно, как бы дальше сложилась ситуация в хвосте колонны, если бы не минная атака пятёрки русских истребителей.
  
  ГЛАВА 8.
  
   Японские снаряды снесли одну стеньгу на фок-мачте броненосца, оборвали осколками фалы, подожгли ящик с сигнальными флагами. Прямое попадание 203-мм снаряда уничтожило ходовую рубку корабля, вызвав детонацию боеприпасов малокалиберной артиллерии и сильный пожар на мостике. С пожаром попытались, было, бороться, но новое попадание в штурманскую рубку привело к потерям среди личного состава, и Григорович велел не посылать матросов на верную смерть.
  
   Другой снаряд уничтожил носовой дальномер Барра и Струда. Помянув нечистую силу, генерал-адъютант сразу же повелел принести с кормового мостика другой дальномер.
  
   - Чёрт подери, из-за дыма ничего не видно! - выругался вице-адмирал Старк, пытаясь разглядеть отряд Того. - Иван Константинович, да пошлите же Вы, наконец, матросов потушить пожар!
  
   - Не кипятитесь, Оскар Викторович, сейчас нельзя никого посылать, - отрицательно покачал головой наместник. - Господин капитан первого ранга, не посылайте никого тушить пожар - погибнут люди, и погибнут зазря.
  
   - Ваше высокопревосходительство! Я настаиваю, чтобы матросы потушили пожар! - похоже, прямое попадание рядом, в мостик, привело начальника эскадры в крайне нервозное состояние, близкое к панике.
  
   Когда боевую рубку сотряс сильнейший удар, заложив уши грохотом разрыва, взбледнули, конечно, все. Никто не слышал лязга осколков, влетевших в амбразуры рубки. А когда поднялись на ноги, разобрались, выяснилось, что штурман корабля легко ранен в руку, рулевой получил осколок в ногу, кто-то контужен, кто-то ушибся, неудачно упав. У генерал-адъютанта, вон, засияла на лбу лиловая шишка, а Григорович рассёк скулу, ударившись о машинный телеграф.
  
   - Господин вице-адмирал, здесь я отдаю приказы! - уже не сдерживаясь, начальственным рыком Алексеев расставил все точки над 'и'. - Никто никуда не пойдёт, пока я не отдам приказ! А я запрещаю зазря рисковать людьми! Это не обсуждается!
  
   Держа курс на юг, пару минут назад броненосные крейсера Камимуры наконец-то прекратили обстрел 'Цесаревича'. Часть японских комендоров переключились на 'Пересвет' и отряд Рейценштейна, большинство же оказались заняты отражением внезапной минной атаки. Теперь эскадре предстоял бой с шестью японскими броненосцами 1-го боевого отряда, которые открыли огонь главным калибром с целых шестидесяти кабельтовых. Пока что 'подарки' от Того падали с недолётом и с сильным рассеиванием.
  
   Мичман Дараган доставил с кормы второй, не пострадавший дальномер, и теперь колдовал над ним, обещая скоро выдать точную дистанцию до врага.
  
   Вице-адмирал Макаров, похоже, догадался о проблемах осыпаемого снарядами 'Цесаревича', и на идущем в кильватер 'Петропавловске' замигал морзянкой прожектор. Увы, задымление от пожаров не позволяло оперативно разобрать сигнал даже с уцелевшего кормового мостика 'Цесаревича', поэтому офицеры продолжали возиться с угломерными приборами Люжоля-Мякишева.
  
   - Горит, ваш высокблагородие, горит! - в рубку протиснулся сигнальщик, сразу же завопив во весь голос. - В концевой крейсер Кикиморы угодили! Знатно полыхнуло, аж во всю японскую задницу!
  
   - Похоже, это 'Иватэ', - посмотрев в бинокль, удовлетворённо произнёс командир броненосца. - Пожар на юте...
  
   - Хорошо, - кивнул наместник, потирая растущую на лбу шишку. - Иван Константинович, дробь стрельбе по 'Иватэ'. Пора брать на прицел флагман Того.
  
   - Слушаюсь, ваше высокопревосходительство! Лейтенант Ненюков - огонь по 'Микасе' по готовности! - скомандовал Григорович, затем повернулся к сигнальщику. - А ты не вопи так во всю глотку. Видим мы, видим!
  
   - А!? Я ничего не слышу, ваше высокблагородие! Оглушило! - заорал перепачканный дымом и копотью матрос. - Когда снаряд попал в мостик!
  
   - Присядь, братец, отдохни! - указав на пол боевой рубки, проорал в ответ капитан 1-го ранга, и обернулся назад. - Мичман, нам срочно нужны данные для стрельбы! Быстрее, быстрее, с этим чёртовым дальномером!
  
   Ответ мичмана Дарагана потонул в грохоте выстрела носовой башни главного калибра. Следом за двенадцатидюймовками открыли огонь и 152-мм орудия левого борта, вразнобой захлопали батарейные трёхдюймовки.
  
   Слева по борту взметнулось сразу четыре всплеска, обрушив на палубу броненосца тонны воды: японцы быстро пристреливались по флагману эскадры. Вот-вот должны были пойти и прямые попадания, одно за другим. Генерал-адъютант передёрнул плечами, продолжая вглядываться в плохо видимые из-за дыма силуэты вражеских кораблей.
  
   Бой продолжался. Броненосец выпускал по врагу снаряд за снарядом, получая в ответ аналогичные 'подарки' со стороны японцев. На шканцах разгорался очередной пожар - горели остовы шлюпок, многочисленные осколки изрешетили обе дымовые трубы, снаряд угодил в боевой марс на фок-мачте. К счастью, нисколько не пострадала артиллерия 'Цесаревича', и горящий в нескольких местах корабль уверенно вёл за собой русскую эскадру, отвечая врагу с максимально возможной в данной ситуации скорострельностью.
  
   ... Ну, вот, и всё, кажется... Откомандовал ты своё, Евгений Иванович. Торчишь здесь, у амбразуры, ожидая вражий осколок, как избавление от ответственности, - в рубку постоянно стекалась всё новая информация о повреждениях и разрушениях броненосца, и наместник счёл, что и остальные корабли находятся в столь же плачевном положении, как и флагман. - Управление боем практически потеряно, не видать ни чёрта, радио не работает, сигнальные флаги не поднять... Где крейсера Рейценштейна? Что с 'Аскольдом' и 'Новиком'? Жив ли хоть кто-нибудь из адмиралов? О, Господи, помоги и сохрани ради всего святого! Неужели все мои старания пойдут прахом?...
  
   - Сорок кабельтовых! - вновь протиснувшись в боевую рубку, заорал во всю глотку оглушённый сигнальщик. - Ваш высокблагородие, сорок кабельтовых!
  
   ... А, ну, соберись, Евгений Иванович! На тебя смотрят все - от каперанга до последнего матроса! Не время себя жалеть, надеясь на близкую смерть... Как, там, сказано у самураев? Жизнь легка, как пёрышко, а долг тяжёл, как гора? Кто, кроме тебя, знает о будущем? Кто может остановить гибель самодержавия и империи? Сам знаешь - никто! И ты не имеешь права умирать здесь, сейчас! Ты разобьёшь японцев - во что б это ни стало, любой ценой! Иначе конец всему - императору, вере, отечеству...
  
   - Горит! Ваше благородие, головной 'японец' горит! - закричал другой сигнальщик, наблюдавший за вражеской колонной. - Ура!
  
   Расстреливая 'Цесаревича', 1-й боевой отряд попал под ответный огонь сразу четырёх русских броненосцев. Как и японцы, северные варвары поступили аналогичным образом - сосредоточили огонь на флагмане вице-адмирала Того, на броненосце 'Микаса'.
  
   Затем, когда 'Микаса' оказался на траверзе 'Петропавловска', русские взяли на прицел 'Асахи' и 'Фудзи'. На последний перенёс свой огонь и 'Ретвизан', до этого момента лупивший по концевому кораблю 2-го боевого отряда - 'Иватэ'.
  
   По 'Асахи' же дал несколько залпов и 'Пересвет', горящий, прилично разрушенный, но продолжавший держать своё место в строю. Первая фаза боя с крейсерами Камимуры дорого обошлась этому русскому кораблю, пострадавшему не меньше флагмана.
  
   Высокобортный броненосный крейсер по сути, поставленный в одну линию с броненосцами, 'Пересвет' сразу же притянул к себе вражеское внимание. Японские восьми- и шестидюймовые снаряды дважды выводили из строя носовую башню главного калибра, изрешетили попаданиями и осколками все три дымовых трубы, подожгли и уничтожили все катера и шлюпки. Вышла из строя половина казематной артиллерии левого борта, вода заливала пробоину в носовой части корпуса, корабль получил крен в два градуса на многострадальный левый борт. А впереди ещё предстояло расхождение на контркурсе с броненосцами адмирала Того...
  
   Выйдя в море вместе с крейсером 'Новик' и 2-м отрядом истребителей ('французы'), пять миноносцев 1-го отряда под общим командованием капитана 2-го ранга Елисеева всю ночь искали неприятеля. Так никого и не найдя, поутру флотилия обнаружила свою собственную эскадру, возвращавшуюся в Порт-Артур. Часть матросов и офицеров, похоже, уже вздохнула с облегчением, когда наместник отдал новое распоряжение: вновь идти на поиск противника.
  
   'Новик' поднял сигнал 'первому: следовать за мной', и пятёрка истребителей повернула вслед за крейсером. На этот раз поиск оказался успешен - врага наконец-то обнаружили, и легли на параллельный курс, следя за самураями.
  
   Спустя какое-то время противник засёк русские истребители, от общего строя японцев отделилась четвёрка крейсеров, и пошла на сближение с миноносцами. Капитан 2-го ранга Елисеев благоразумно отошёл на юг, а преследователи вступили в бой с подоспевшими 'Новиком' и 'Аскольдом'.
  
   В этот момент 'Бесшумный' обнаружил на горизонте дым, и весть отряд помчался на юго-запад, чтобы провести разведку. Источником тревоги оказался старый китайский пароход, тащившийся из Инкоу в Шанхай. Пароход осмотрели лишь визуально, на ломаном английском переговорили с капитаном, и отпустили, не тратя время на проверку документов и поиск военной контрабанды.
  
   Затем капитан 2-го ранга Елисеев приказал взять курс на Порт-Артур, и повёл миноносцы на шум боя, разгоравшегося где-то за горизонтом. К месту боя истребители 1-го отряда подоспели в тот самый момент, когда эскадра разошлась на контркурсе с кораблями Камимуры, и последний готовился 'сесть на хвост' крейсерам Рейценштейна.
  
   Момент был удачный, поэтому Елисеев отдал приказ атаковать японцев, пока те не изменили курс, и не обрушили на миноносцы всю мощь своей артиллерии. Разойдясь по фронту, вся пятёрка истребителей дала полный ход, стремительно понеслась вперёд, в атаку.
  
   Слепящее глаза солнце помешало японцам вовремя обнаружить подход русского отряда. Сигнальщики 'Идзумо' подняли тревогу лишь тогда, когда до миноносцев оставалось около двадцати пяти кабельтовых. Флагман Камимуры как раз лёг на циркуляцию, совершая поворот влево на восемь румбов.
  
   Следом поворачивали 'Адзума', 'Якумо', и 'Токива'. Чтобы отразить минную атаку, эта четвёрка японских крейсеров открыла огонь изо всех калибров, а затем повернула на юг, пропуская русские торпеды по носу.
  
   'Асама' и 'Иватэ', концевые корабли 2-го боевого отряда, не успели совершить поворот влево, и отвернули в противоположную сторону, ведя огонь на максимуме скорострельности своих орудий. В результате отряд Камимуры распался на две неравные части, полностью развалив единый строй, да ещё и удаляясь на скорости семнадцать узлов от арьергарда русской эскадры.
  
   Атакуя, истребители выпустили по врагу почти весь боезапас - тринадцать торпед, и тотчас отвернули, полным ходом уходя на юг. Одна из торпед 'Бесшумного' не вышла из аппарата, застряв вследствие попадания осколка вражеского снаряда. Впрочем, это выяснилось позднее, в Порт-Артуре, когда минный аппарат был демонтирован с корабля и разобран. А пока все пять русских миноносцев выжимали из своих машин максимум оборотов, выписывая зигзаги, чтобы сбить прицел японским наводчикам. Попаданий избежать не удалось, но все они оказались не существенными.
  
   Осколками разорвавшего рядом 203-мм снаряда накрыло всю среднюю часть корпуса 'Бесшумного', повредив упомянутый минный аппарат, заодно изрешетив обе шлюпки. Получили ранения два матроса, комендоры сорокасемимиллиметровки. В 'Боевой' угодила пара трёхдюймовых снарядов, нанеся кораблю лишь локальные повреждения.
  
   По одному 76-мм снаряду попало в 'Бдительный' и 'Бесстрашный', причём на последнем оказалось двое погибших в расчёте бакового орудия. Нисколько не пострадал только 'Беспощадный', по которому вели огонь левым бортом 'Асама' и 'Иватэ'. Последний, до этого момента жёстко обстрелянный 'Ретвизаном', мог ввести в действие примерно половину артиллерии левого борта, а в одном из двухярусных казематов 'Асамы' продолжалось тушение пожара.
  
   Разглядев довольно-таки успешные действия отряда русских истребителей, контр-адмирал Иессен приказал держащимся с правого борта эскадры миноносцам атаковать колонну японских броненосцев. Ещё во время боя с Камимурой Карл Петрович то и дело поглядывал на идущий следом 'Пересвет', на котором сосредоточили свой огонь японцы. Князь Ухтомский так и не ответил на запрос о состоянии его корабля. Скорее всего, на броненосце просто не разглядели поднятые 'Ретвизаном' сигналы.
  
   Прекрасно понимая, что при столкновении с отрядом Того слабобронированный корабль может стать второй русской потерей в этой войне, Иессен лихорадочно искал выход из положения. И не находил его. Если станет совсем жарко, то единственным вариантом оставалось прикрыть 'Пересвет' корпусом 'Ретвизана', принимая на себя все вражеские снаряды.
  
   'Ретвизан', кстати, к этому времени получил десять попаданий, ни одно из которых не повлияло на боеспособность корабля. На броненосце не оказалось даже ни одного погибшего, лишь дюжина раненых и пострадавших от ожогов нижних чинов. В этот крайне напряжённый момент сигнальщики и доложили, что крейсера Камимуры отражают минную атаку.
  
   Приказ Иессена смогли выполнить командиры всего лишь трёх истребителей: 'Разящего', 'Скорого', и 'Смелого'. Остальные миноносцы находились далеко впереди, на траверзах 'Цесаревича' и других броненосцев, и попросту не видели сигнала контр-адмирала. Идя в атаку, 'Разящий' и 'Смелый' прорезали строй эскадры между 'Пересветом' и 'Палладой' - флагманом Рейценштейна. 'Скорый', в свою очередь, лихо проскочил прямо перед носом у 'Ретвизана'.
  
   Сигнальщики 'Микасы' сразу же разглядели появление на поле боя новых действующих лиц. Поодиночке три русских истребителя не представляли никакой опасности для шести броненосцев, но атакуя сообща, теоретически имели какой-то шанс на успех.
  
   Пару минут вице-адмирал Того разглядывал нового противника, не понимая, зачем русские именно сейчас ринулись в атаку, а затем решил не рисковать, и, сжав зубы, отдал приказ повернуть на один румб вправо. Повинуясь командам Того, артиллерия среднего калибра 'Микасы' прекратила обстрел 'Цесаревича', беря на прицел юркие силуэты миноносцев. Двенадцатидюймовки японского флагмана развернулись в сторону четвёртого корабля в русской колонне - 'Севастополя'. Этот броненосец, как и идущая впереди него 'Полтава', практически не пострадали от огня крейсеров Камимуры, и теперь вели меткий огонь по 1-му боевому отряду.
  
   Тройка 'соколов' прошла всего лишь около двадцати кабельтовых, и, выпустив издалека в сторону врага торпеды, повернула обратно. Огонь японских кораблей оказался весьма плотным и точным: на броненосцы специально собирали лучших наводчиков со всего флота островной империи.
  
   'Смелый' получил целых три попадания трёхдюймовыми снарядами, причём один из них угодил прямо в баковое орудие. Шестидюймовый снаряд сбил на 'Скором' одну из четырёх дымовых труб. В 'Разящий' угодила пара японских 'подарков' сразу двух калибров - 152-мм и 76-мм - повредив котлы, сорвав со станка, и снеся за борт правую сорокасемимиллиметровку. Погибли командир корабля, и пятеро нижних чинов.
  
   Хотя атака этих трёх истребителей и не принесла особой славы русскому оружию, позднее никто не посмел упрекнуть офицеров и матросов в отсутствии профессионализма и храбрости. Выйдя днём в минную атаку на превосходящие силы врага, экипажи миноносцев продемонстрировали адмиралу Того высочайший боевой дух русской эскадры. Если до этого момента командующий Объединённым флотом ещё и лелеял планы выиграть первое же морское сражение, то после стал стремиться только к одному: уйти из-под Порт-Артура без потерь в корабельном составе.
  
   - Ваше высокоблагородие, япошки уже за кормой 'Пересвета'! - бодро проорал чумазый сигнальщик, и в следующее мгновение буквально влетел в боевую рубку, сбив с ног командира корабля. Вся спина и ноги матроса представляли собой сплошное тёмно-красное кровавое месиво.
  
   Рубка содрогнулась до основания, никто не устоял на ногах, помещение мгновенно затянуло едким и удушливым дымом. Кто-то протяжно застонал, кто-то громко закричал от боли. Раненый рулевой мёртвой хваткой вцепился в тяжеленный штурвал, стараясь не сбиться с курса.
  
   Три двенадцатидюймовых фугаса с 'Хатсусе' и 'Сикисимы' стали последними снарядами, угодившими в этом бою в русский флагман. Последними, но натворившими бед больше, чем все предыдущие попадания.
  
   Зацепив в полёте П-образную раму-шлюпбалку, первый снаряд вдребезги разнёс радиорубку, расположенную позади боевой. Второй угодил в фор-марс на фок-мачте, и полностью уничтожил его, ещё и изрешетив осколками расположенную выше прожекторную площадку. Третий фугасный снаряд попал в стену боевой рубки, у самого броневого траверза, закрывавшего вход в неё. Основная масса осколков ушла в сторону, однако, некоторые всё-таки отрикошетили от бронетраверза, угодив внутрь рубки. Ударная волна от взрыва прошлась по помещению, сбив всех с ног.
  
   - Туды-твою-растуды, сволочи! Уроды узкоглазые! Обезьяны малорослые! Вам никогда не сломить Россию, никогда! - во второй раз за день поднимаясь с залитого кровью пола, наместник ругался во весь голос. - Мы придём в ваш вонючий Токио, поднимем микадо на штыки! Разорвём на кусочки вместе с его гейшами!
  
   ... Контузия? Лёгкая, тяжёлая? Или что-нибудь похуже? Сотрясение мозга точно есть, - потирая виски, генерал-адъютант помотал головой, пытаясь прийти в себя. - Так, кто ещё живой? Григорович? Старк? А где флаг-офицер?...
  
   Застонал кто-то, лежавший прямо под ногами Алексеева. Это оказался капитан 1-го ранга Эбергард, после взрыва придавленный сразу двумя телами - наместника и мичмана Эллиса. Последний лежал навзничь, глядя в потолок рубки уже невидящими глазами. Рядом с телом мичмана, тряся головой, стоял на коленях командир 'Цесаревича'. Чуть дальше пытался подняться вице-адмирал Старк, похоже, раненый осколками снаряда.
  
   ... Он прикрыл меня своим телом, а сам погиб. Такой молодой, - сердце генерал-адъютанта сжалось от тоски и скорби. - Сколько ещё моряков убито в этом бою? Сто, двести, триста? Это цена за наше высокомерие и беспечность. Япония только пугает? Как же! Напала, ударила из-под тишка, всеми силами!...
  
   Наместник шагнул вперёд, подхватил под мышки раненого рулевого, уложил того рядом на пол. Затем ухватился за рукоятки штурвала, сверил курс, и замер, устремив взгляд вперёд, в сторону Золотой горы.
  
   В таком положении - замершим у штурвала - и застал Евгения Ивановича старший офицер корабля, прибежавший в боевую рубку с кормового мостика вместе с матросами. Генерал-адъютант, похоже, ничего не слышал, и с трудом разжал руки, передавая штурвал вновь назначенному рулевому. Затем Алексеев прислонился к стенке рубки, и прикрыл глаза.
  
   Во время этой фазы боя досталось и идущему сразу же за флагманом 'Петропавловску'. Получив с крейсеров Камимуры всего тринадцать попаданий, броненосец не имел каких-либо существенных повреждений. Конечно, пожар на шканцах уничтожил часть корабельных плавсредств, зияла осколочными пробоинами вторая дымовая труба, были разбиты с полдюжины малокалиберных пушек. Зато удалось исправить, и вновь ввести в строй заклинившую, было, шестидюймовую башню, потушить возгорания на корме и баке.
  
   Не обращая внимания на свистящие над кораблём осколки, по мостику бодро прохаживался вице-адмирал Макаров, который, по сути, и руководил продолжавшимся боем. Именно Макаров отдавал команды идущим позади 'Петропавловска' броненосцам, по его приказу проводилось маневрирование огнём, и он же умудрялся держать в голове общую картину сражения.
  
   Когда подошедший с юга 1-й отряд миноносцев схлестнулся с крейсерами Камимуры, вице-адмирал тотчас приказал передать Матусевичу приказ - подойти ближе, и быть готовым к атаке кораблей Того. К сожалению, капитан 1-го ранга замешкался, и подошёл к 'Петропавловску' с опозданием, когда враг уже был на траверзе отряда Рейценштейна. Пятёрка истребителей-'французов' так и проболталась весь бой между своими броненосцами и крейсерами Грамматчикова - 'Аскольдом' и 'Новиком' - не сделав по врагу ни единого выстрела.
  
   Разглядев ринувшуюся в атаку тройку миноносцев, Макаров сразу же понял замысел кого-то из коллег-адмиралов. Восхищённый смелостью командиров и экипажей истребителей, вице-адмирал приказал перенести огонь на второй и третий японские броненосцы, чтобы поддержать действия трёх маленьких русских корабликов.
  
   Артиллеристы 'Петропавловска' открыли стрельбу по 'Фудзи', а 'Полтава' и 'Севастополь' взяли на прицел до этого почти не пострадавший 'Асахи'. 'Ретвизан' же продолжал посылать снаряд за снарядом по японскому флагману: Карл Петрович Иессен прекрасно видел, что на идущем концевым 'Пересвете' внезапно замолкла носовая башня главного калибра, а на баке корабля вновь вспыхнул потушенный, было, пожар.
  
   К концу сражения броненосец под флагом контр-адмирала князя Ухтомского получил очень серьёзные повреждения небронированных частей корпуса. Пара угодивших в бак чуть выше уровня ватерлинии японских снарядов создали здоровенные пробоины, через которые вода сразу же хлынула внутрь корпуса, стремительно распространяясь по кораблю, проникая в отсеки и помещения.
  
   С каждым пройденным кабельтовым 'Пересвет' всё больше и больше садился носом, градус за градусом кренясь на левый борт. Корма постепенно поднималась вверх, и под конец боя избитый корабль стал плохо слушаться руля. Чтобы устранить проблемы с остойчивостью, капитан 1-го ранга Бойсман приказал затопить междудонные отсеки, за исключением носовых.
  
   Носовая десятидюймовая башня смолкла в середине второй фазы боя, получив два подряд попадания японских снарядов - вышла из строя горизонтальная наводка. Апофеозом триумфа вражеских комендоров стало прямое попадание в грот-мачту 305-мм снаряда с 'Сикисимы', после которого часть мачты вместе с ранее разрушенным марсом рухнула за борт. В казематах на верхней палубе с левого борта полыхали пожары, питаемые детонацией боеприпасов к 75-мм орудиям Канэ.
  
   Успешно выдержав перестрелку с развалившими строй крейсерами Камимуры, капитан 1-го ранга Рейценштейн не рискнул бодаться с броненосцами 1-го боевого отряда, и отдал приказ выходить из боя. Повернув на пару румбов вправо, тройка русских броненепалубных крейсеров увеличила ход до семнадцати узлов.
  
   Медленно обходя по правому борту колонну бронированных исполинов, 'Варяг' и 'богини' фактически спрятались за их корпусами от огня противника. Впоследствии, подводя итоги сражения, генерал-адъютант одобрил данное решение Рейценштейна, сочтя маневр Николая Карловича грамотным тактическим шагом, полностью отвечающим сложившейся обстановке.
  
   Отразив минную атаку пятёрки русских истребителей, крейсера Камимуры пошли на зюйд, постепенно собираясь в один единый отряд. К этому времени вице-адмирал получил несколько радиограмм о помощи от Девы, корабли которого вот уже десять минут как на полной скорости отходили прочь от Порт-Артура.
  
   Причиной бегства четвёрки японских крейсеров стал подход и вступление в бой 'Богатыря' и 'Баяна', мгновенно склонивших чашу весов в сторону русских. Одно дело вести перестрелку на параллельных курсах с 'Аскольдом' и парой 'картонных' крейсеров 2-го ранга, и совсем другое - противостоять пятёрке крейсеров, два из которых идут наперерез, готовые совершить маневр 'crossing the T'. Едва рядом с 'Читосе' разорвались первые снаряды, прилетевшие со стороны новых противников, контр-адмирал Дева сразу же приказал своему отряду поворачивать вправо на восемь румбов, и любой ценой держать ход в двадцать узлов.
  
   Разойдясь на контркурсе с русской эскадрой, броненосцы 1-го боевого отряда какое-то время шли южным курсом. Вице-адмирал Того молчал, с высоты мостика 'Микасы' рассматривая закопчённые стволы носовой башни главного калибра. Никто из офицеров не рискнул потревожить одиночество командующего Объединённым флотом, который только что расстался с иллюзией о неготовности врага к этой войне. Северные варвары оказались очень даже готовы к войне, попутно посрамив хвалёную разведку японского Генерального штаба. Первое же морское сражение показало тактическое преимущество и моральное превосходство русских, нисколько не испугавшихся боя с более многочисленным противником.
  
   Тяжело вздохнув, Того повернулся и пошёл в ходовую рубку 'Микасы', попутно пнув ногой неразорвавшийся снаряд малого калибра - 'подарок' с 'Разящего'. Стальная болванка лишь лязгнула по металлу, откатившись в сторону с пути маленького желтокожего человечка.
  
   - Кхм... Доктор, что, там, с вице-адмиралом? - кашлянув, спросил наместник. - Он сильно ранен?
  
   - На первый взгляд, жизненно важные органы не задеты. Рассечены мышцы, имеется некоторая кровопотеря, и, вроде, всё, - секунду подумав, врач выдал достаточно обстоятельный доклад. - Потребуется операция, чтобы извлечь застрявшие в тканях осколки. Но, это уже на берегу, в госпитале.
  
   ... Ну, Слава Богу, и Старк пострадал не сильно. Полежит в госпитале, полечится, к весне, глядишь, пойдёт на поправку, - Алексеев прихлебнул из стакана чай. - Странное дело: из всех, находившихся в рубке, не пострадали всего лишь двое - я и Эбергард. Да и то флаг-офицер сломал руку, когда падал на пол, сбитый сразу двумя телами - моим и мичмана Эллиса. Эх, мичман, мичман...
  
   Генерал-адъютант вновь отхлебнул из стакана, и замер, сидя в кресле-качалке, принесённом матросами откуда-то снизу прямо к носовой башне главного калибра. Среди хаоса обломков, разбросанных по верхней палубе, кресло смотрелось дикой нелепицей. Но, вынесенный на руках из боевой рубки - от стресса, похоже, отказали ноги, мигом став ватными - наместник наотрез отказался спускаться вниз, в лазарет.
  
   Наскоро осмотрев Алексеева, доктор констатировал всего лишь синяки и ушибы, не опасные для жизни, и по приказу генерал-адъютанта удалился помогать другим раненым. Появился вестовой, притащив небольшой раскладной столик, и водрузив на него перед обалдевшим наместником поднос со стаканом крепкого чая с сахаром и лимоном. Чай пришёлся весьма кстати, и, попивая напиток, генерал-адъютант постепенно приходил в себя, отходя от пережитого.
  
   - А позови-ка, мне, братец, кого-нибудь из офицеров, - кряхтя, и охая, Алексеев с трудом поднялся с кресла. - Поторопись, голубчик, Христа ради.
  
   Вестовой убежал, нырнув куда-то внутрь надстройки, а наместник огляделся вокруг уже совершенно иным взглядом оказавшегося на волоске от гибели человека.
  
   Дымя пробитыми во многих местах трубами, 'Цесаревич' семиузловым ходом вползал на внешний рейд крепости. Здесь уже стояли, бросив якоря у Тигрового полуострова, крейсера Рейценштейна: закопченные и обожжённые, с пробоинами и прочими разрушениями. Следом за флагманом тянулись остальные броненосцы эскадры, причём 'Пересвет' пылал многочисленными пожарами, и шёл с приличным креном, оставляя за кормой целое облако густого дыма.
  
   - Боже, прям плавучий костёр какой-то, - пробормотал генерал-адъютант, мысленно ужасаясь состоянию корабля. - Неужели на нём остался хоть кто-то живой?
  
   - Вы что-то сказали, ваше высокопревосходительство? - капитан 2-го ранга Шумов подошёл незаметно, словно призрак. - Извините, ваше высокопревосходительство, я не расслышал: после боя в ушах, словно ваты понапихано.
  
   - Отставьте, капитан, 'превосходительство' для иных ситуаций, - неопределённо махнул рукой наместник. - Сегодня обращайтесь ко мне по имени-отчеству - так будет правильнее.
  
   - Слушаюсь, Евгений Иванович, - если старший офицер броненосца чему-то и удивился, то не подал виду. - Какие будут приказания?
  
   - Передайте контр-адмиралу Иессену мой приказ: начать восхождение на гору Фудзияма, - произнёс Алексеев, глядя офицеру прямо в глаза. - Капитан, этот приказ нужно передать слово в слово.
  
   - Слушаюсь. Я подзову миноносец, и с ним передам контр-адмиралу записку с Вашим приказом, - козырнув, Шумов повернулся, и быстрым шагом ушёл на корму.
  
   Спустя где-то три часа 'Ретвизан' поднял брошенный, было, якорь, и, сопровождаемый пятью истребителями 2-го отряда - 'французами', взял курс на юго-восток. Следом за броненосцем поспешил вспомогательный крейсер 'Ангара', выхода которого из гавани Иессен дожидался целый лишний час.
  
   В двенадцати милях от Порт-Артура к этим двум кораблям присоединился 'Боярин', ранее отделившийся от отряда крейсеров Грамматчикова. Сразу же после этого контр-адмирал отослал обратно в крепость пятёрку миноносцев сопровождения, а затем повернул со своим отрядом на юг.
  
   Солнце коснулось краем диска западного горизонта, возвещая окончание короткого зимнего дня, и опустившаяся на море ночь надёжно укрыла русские корабли непроницаемой для чужого взора завесой темноты.
  
  ГЛАВА 9.
  
   - Евгений Иванович! Ваше высокопревосходительство! Что произошло? Куда и почему уходят 'Ретвизан' и 'Ангара'? - громкий и властный голос, нарушивший одиночество наместника, мог принадлежать лишь одному человеку - Макарову. А вот и он сам, задымлённый и возбуждённый, глаза сверкают, борода торчком.
  
   - Рад видеть Вас, Степан Осипович, живым и в добром здравии, - генерал-адъютант повернулся в сторону Макарова. - Признаюсь, грешным делом думал, что больше никого не увижу: ни Вас, ни Иессена, ни князя Ухтомского... Как, там, на 'Петропавловске' - туго вам пришлось, да?
  
   - Относительно нам досталось, Евгений Иванович, относительно. Если сравнивать с 'Цесаревичем' и 'Пересветом', то 'Петропавловск' вообще легко отделался, - вице-адмирал подошёл вплотную к Алексееву, высокие начальники пожали друг другу руки, обнялись по-братски. - Скажу, как на духу: такое вижу впервые. Настоящий ливень из железа и взрывчатки, японцы поливали нас снарядами, словно из шланга!
  
   - Что делать, Степан Осипович, коли пришла эра скорострельных пушек. Поздно сокрушаться: мы сами создали столь ужасное оружие, - покачал головой наместник. - Вы спрашивали о 'Ретвизане'. Уж, простите, ради Бога, но я не могу ответить на этот вопрос. И не потому, что не доверяю Вам лично, а по причине данного Карлу Петровичу Иессену слова. Скажу одно - с сего дня у нас остаётся пять броненосцев. Вот так вот.
  
   Макаров, похоже, не только удивился, но и буквально опешил от такой новости. Это же уму непостижимо - посылать куда-то к чёрту на кулички один из двух новейших броненосцев! Притом, в ситуации, когда число кораблей данного класса на эскадре фактически сократилось до трёх единиц! 'Цесаревич' и 'Пересвет' вышли из строя, и, судя по всему, на очень длительное время. Обоим кораблям предстоит обширный восстановительный ремонт, причём с 'Пересветом' придётся возиться, и возиться. А тут наместник такое учудил! Ладно бы, послал в крейсерство одиночный рейдер - пусть хоть того же 'Боярина' - так нет, выделил целый отряд сразу из трёх кораблей. Вице-адмирал нисколько не сомневался, что Иессен ушёл в крейсерство, ушёл надолго, имея заранее подготовленные приказ и планы. Причём, полученные задолго до сегодняшнего выхода в море, и последовавшего за ним боя.
  
   Ещё вчера днём, побывав в порту, Макаров обратил внимание, что на 'Ангару' грузят уголь, много угля, больше, чем обыкновенно требуется этому пароходу. Поход 'Ангары' не отменили даже по причине повреждений, полученных кораблём во время обстрела гавани: крупнокалиберный фугас угодил в надстройку, вызвав сильный пожар, с трудом потушенный командой и рабочими порта. Вспомогательный крейсер так и пошёл в рейдерство с ещё дымящимися надстройками. Впрочем, и 'Ретвизан' ушёл, имея массу мелких повреждений, полученных им в бою. Хорошо, хоть, Иессен сдал на берег раненых моряков из экипажа своего броненосца.
  
   - Я не могу согласиться с Вашим решением, Евгений Иванович, и считаю его в корне ошибочным. Вы не должны были распылять силы эскадры, отсылая 'Победу' во Владивосток, - взял, и прямо в лоб заявил эксцентричный вице-адмирал. - Имей мы сегодня семь броненосцев вместо шести - и японцы не ушли бы от крепости без потерь в кораблях линии.
  
   - Вы, Степан Осипович, всерьёз полагаете, что с 'Победой' бы нас ждала победа? - генерал-адъютант удивился столь сильно, что и не заметил невольного каламбура своих слов. - Вы видите состояние 'Пересвета'? Вот так же могла выглядеть и 'Победа', если бы японцы сосредоточили на ней свой огонь. И нам, порту, пришлось бы ремонтировать на один броненосец больше.
  
   Наместник не ошибался. Как раз в этот момент 'Силач' и буксиры проводили на внутренний рейд мимо 'Цесаревича' наиболее пострадавший броненосец эскадры, и взоры сотен моряков устремились в сторону избитого японцами 'Пересвета'. Столь страшного зрелища ещё никто никогда не видел: обгоревший до пепельного цвета, с зияющими чернотой пробоинами, корабль медленно полз кормой вперёд.
  
   Ещё на подходе 'Пересвета' к гавани все прекрасно видели, что броненосец сидит очень низко - нижний ряд иллюминаторов в носу ушёл под воду, а гонимый кораблём бурун доходил чуть ли ни до клюзов. Развёрнутая на левый борт заклинившая носовая башня, нелепо торчащий обрубок грот-мачты, заваленные массой обломков шканцы. Просто удивительно, что во время боя не пострадали ни младший флагман эскадры, контр-адмирал князь Ухтомский, ни командир корабля, капитан 1-го ранга Бойсман.
  
   - А зачем мы вообще всю ночь болтались в море, если Вы, господин адмирал, знали, что утром враг сам придёт к крепости? - немного подумав, Макаров сменил тему разговора. - Не кажется ли Вам, что мы могли принять бой под дулами крепостных орудий, и нанести врагу сокрушительное поражение?
  
   - Нет, дорогой мой Степан Осипович, мне так не кажется, - грустно улыбнулся Алексеев. - Ещё до войны, осенью, береговые батареи проводили учебные стрельбы. Трижды. И всякий раз меткость огня наших пушек оставляла желать лучшего. Откровенно говоря, артиллеристы мазали уже с тридцати кабельтовых, не попадая в еле ползущую за буксиром мишень. Причина не только в отсутствии надёжных дальномерных приборов, но и в методиках стрельбы. У крепостных артиллеристов проблемы со стрельбой на дальних дистанциях, и я не знаю, как с этим бороться.
  
   - А крепостные пушкари когда-нибудь слышали о методике стрельбы лейтенанта Гревеница? - ехидным тоном поинтересовался вице-адмирал. - Барон Гревениц, Владимир Евгеньевич, старший артиллерийской офицер 'России'. Он же автор инструкции по стрельбе на дистанциях в шестьдесят-семьдесят кабельтовых.
  
   - Неужели Вы полагаете, Степан Осипович, что я один в состоянии везде успеть, и за всем уследить?! - начал закипать наместник. - Да, я получил рапорт Гревеница, и отправил его инструкции всем командирам кораблей эскадры! Более того, я приказал Эвальду Антоновичу немедленно назначить Гревеница ответственным за подготовку наводчиков по его методу! Но я не могу разорвать лейтенанта на две части, не могу моментально внедрить его метод в крепостной артиллерии!
  
   - Прошу покорнейше извинить, ваше высокопревосходительство, и в мыслях не имел Вас задеть, - Макаров, похоже, не ожидал столь гневной отповеди от высокопоставленного начальника, и, видимо, малость опешил.
  
   - А, бросьте, Степан Осипович! Неужели я не вижу, как Вы, едва успев приехать, всё здесь вынюхиваете и прознаёте? Вижу, знаю! - сорвавшегося генерал-адъютанта уже было не остановить. - Чья это была идея послать Вас вперёд - Верховского, или Безобразова? Авелана? Или, может, Рожественского? Я знаю, что эти двое копают под меня и под Старка! И нисколько не думают о войне! А мы - не готовы к войне, ни морально, ни материально! Да, нисколечко не готовы! А враг - готов!
  
   - Японцы обманывали нас много лет, методично готовясь к войне! Втюхивали дипломатам всякую чушь, а те и рады слушать, развесив уши! - чуть переведя дух, продолжил наместник. - Вот, скажите, Степан Осипович, где 'Ослябя'? Почему я не вижу этого корабля в составе эскадры?
  
   - Да, Бог с Вами, Евгений Иванович, я сам требовал торопить Вирениуса! Как мог, требовал! - опешивший, было, вице-адмирал перешёл в контрнаступление. - Но что я мог сделать против решений Адмиралтейства? Ничего! Да я вообще напросился в состав комиссии, чтобы успеть, помочь Вам и Старку! Ведь, любому дураку было ясно, что наша политика в Корее вот-вот приведёт к полному разрыву с Токио!
  
   - А вот об этом - о нашей политике - молчите! Молчите, Степан Осипович, и не кричите на весь рейд, - Алексеев неожиданно, словно, опомнился, шагнул вплотную к Макарову, перейдя на шёпот. - Никогда, Степан Осипович, даже думать не смейте об ошибках того, кто заварил всю эту кашу. Наше дело - служить и защищать самодержавие и отечество, каким бы оно не было.
  
   - Покорнейше прошу простить, Евгений Иванович, я ни о чём таком и не думал! - так же шёпотом отозвался вице-адмирал, смекнув, кого подразумевает его собеседник в роли 'кашевара' ошибок.
  
   - Вот и отлично, Степан Осипович, вот и прекрасно, - вроде, как, успокоился наместник. - Возвращаясь методике Гревеница... Её нужно немедленно внедрить, пока не поздно, и на Балтике, и на Чёрном море. Поэтому попрошу Вас доложить об этом Авелану, причём в нужном ракурсе, иначе мы прольём очень много крови, прежде чем отдубасим япошек.
  
   - Простите великодушно, Евгений Иванович, но я не смогу поговорить с Авеланом, - глубоко вздохнув, произнёс Макаров. - После сегодняшнего боя я намерен просить Государя-Императора разрешить мне остаться с флотом, здесь, в Порт-Артуре. Готов занять любую должность, хоть командиром истребителя, лишь бы воевать с врагом, а не протирать штаны, сидя в Кронштадте.
  
   - Я поддержу Вашу просьбу Императору, Степан Осипович, - скользнув взглядом по входящему в гавань 'Севастополю', неожиданно ответил генерал-адъютант. - Старк ранен, Иессен ушёл в крейсерство, а Витгефт задействован мною во Владивостоке. Всё, ставить не кого... Поэтому, данной мне Его Императорским Величеством властью, я назначаю Вас, господин вице-адмирал, временно исполняющим обязанности начальника эскадры. Приказ будет написан вечером. Думаю, Государь утвердит Ваше назначение, Степан Осипович.
  
   - Благодарю за честь, ваше высокопревосходительство, - чуть склонил голову свежеиспечённый флотоводец. - Я положу все свои силы во имя Его Императорского Величества и на благо Отечества.
  
   - Полно, Вам, Степан Осипович, церемониально кланяться, мы не в столице, - потерев шишку на лбу, поморщился Алексеев. - Вы просто не давайте японцам спуску, не дайте им заблокировать гавань минами, или брандерами. Не дайте Того высадить десант где-нибудь на полуострове, и постарайтесь не попасться на какую-нибудь японскую хитрость. Я верю, что Государь Император вскорости начнёт собирать на Балтике подкрепления, ускорит движение отряда того же Вирениуса, может, закупит какие-нибудь корабли за границей.
  
   - Если Андрей Андреевич пойдёт в Порт-Артур, то ему придётся прорываться к нам с боем. Конечно, хорошо бы иметь ещё один броненосец и ещё один крейсер, но в свете сегодняшнего боя я склонен крайне низко оценивать как живучесть 'Осляби', так и боевые качества 'Авроры', - принялся рассуждать вслух Макаров. - Думаю, нам следует предложить Адмиралтейству перенацелить отряд Вирениуса во Владивосток, проложив курс вокруг Японии. Я считаю, что японцы не дадут нашим морякам пройти напрямик, Цусимским проливом, и обязательно постараются уничтожить отряд.
  
   - Правда Ваша, Степан Осипович, - с тяжёлым вздохом согласился генерал-адъютант. - Я сейчас же поручу Василию Егоровичу (Флугу) составить и послать отдельные телеграммы Авелану, и на имя Его Величества.
  
   В это время на канонерке 'Гиляк' замигал прожектор, ретранслируя для стоящих на рейде кораблей сообщение от береговых наблюдателей. Пост на Ляотешане обнаружил идущий в сторону Порт-Артура одиночный пароход, вероятно, гражданский.
  
   После некоторой заминки на 'Палладе' взвился флажный сигнал, и спустя четверть часа навстречу незнакомцу вышел крейсер капитана 2-го ранга Эссена, сопровождаемый четырьмя истребителями-'французами'. Последовало томительное ожидание, прерванное, наконец, сообщением с берегового поста, что 'Новик' встретил, и ведёт за собой на рейд русский пароход. Затем поступила радиограмма с крейсера, в которой уточнялось, что до Порт-Артура добрался пароход КВЖД 'Нингута', счастливо избежавший обнаружения во время дневного боя какой-либо из сторон конфликта.
  
   К вечеру у наместника разболелась голова, и он с трудом удерживал себя, чтобы не покинуть созванное им же самим заседание морского и сухопутного штаба. Игнорируя предупреждение собственного лечащего врача, что при контузии необходим покой, иначе возможны всяческие осложнения, Алексеев стоически переносил страдания, стараясь поменьше говорить и кивать головой. Выпитые по требованию доктора микстуры и порошки нисколько не помогали, и настроение Его Высокопревосходительства портилось с каждой минутой.
  
   По этой причине председательство на заседании само собой легло на плечи вице-адмирала Макарова, слух о назначении которого на должность ВРИО начальника эскадры уже успел достичь самых отдалённых закутков крепости. Впрочем, неудивительно. Множество народа видели, как с борта почерневшего в огне пожаров 'Цесаревича' спускали носилки с ранеными матросами и офицерами корабля, и среди последних узнали адмирала Старка. На причале теснились импровизированные кареты 'скорой помощи', спешно мобилизованные для нужд медицины конные экипажи, суетились десятки санитаров. Чуть в стороне накрывали мешковиной и укладывали на пирс тела тех, кто в первом же бою отдал свои жизни за Россию-матушку.
  
   Практически под утро, когда заседание штабов наконец-то завершилось, доверенные жандармы привели в апартаменты к наместнику неприметного с виду старика-китайца. Вездесущий и везде имеющий свои глаза и уши ротмистр Проскурин нашёл этого маленького и худенького дедушку, практически 'божьего одуванчика', в Даляне, где тот тихо и мирно практиковал своё ремесло. Среди китайских рабочих ходили легенды о всемогущем лекаре, почти волшебнике. К услугам старого китайца пришлось прибегнуть, т.к. европейская медицина позорно капитулировала перед недугом генерал-адъютанта. Худенький же дедушка со своими иглами быстро и безболезненно сотворил маленькое китайское чудо - изгнал головную боль. Поблагодарив лекаря, Алексеев наконец-то с облегчением погрузился в крепкий сон.
  
   Ротмистр Проскурин щедро заплатил китайцу за его труд, лично проводив лекаря до неприметной с виду кареты. Затем, закурив папиросу, жандарм пару минут одиноким стражем простоял на пустынной улице, отстранённо рассматривая сереющий восточный горизонт. Начинался второй день войны, и Проскурина ждала масса срочных и неотложных дел.
  
   - Виктор! Виктор!!! - изо всех сил закричал подполковник-инженер Телегин, пытаясь перекрыть пыхтение парового котла и скрежет железа. - Поручик Астафьев!!!
  
   - Слышу я, слышу!!! Уже иду!!! - проорал в ответ Виктор, машинально смахнув ладонью со лба пот. На лбу тотчас возникла тёмная жирная полоса, ибо руки Астафьева были испачканы в копоти и в масле. - А как прикручивать к шкворню - посмотрите на первом авто, том, что мы сделали на прошлой неделе. Прикрутить надо хорошо, чтобы при стрельбе не возникло вибрации.
  
   - Не волнуйся, Витя, мы всё сделаем так, как надо, - отозвался лейтенант Цветков, нежно поглаживая тело пулемёта, лежащее на сиденье автомобиля. - Чай, не первый год работаем с механической частью.
  
   - Вот, именно, - поднимая голову, подхватил прапорщик Фёдоров. - С такой работой мог бы справиться любой матрос, прослуживший при машине месяц-другой... Алекс, дай-ка мне молоток, тот, что справа от тебя.
  
   - Любой матрос, может, и справился бы, - проворчал Виктор, бросив взгляд на разгуливавшего по ангару жандарма. - Только кто же допустит матросов до таких секретов?
  
   - Поручик, примите как дружеский совет - морские механики знают своё дело лучше Вас, и им не нужно показывать, как крутить гайки, и как надо забивать заклёпки, - подполковник инженерных войск похлопал рукой по колесу парового трактора, скосил глаза на рабочий чертёж, разложенный на походном столике. - Обоснуйте ещё раз, почему Вам не нравятся боковые спонсоны с пулемётами?
  
   - Господин подполковник, дело вовсе не в том, нравятся ли мне лично боковые спонсоны, или не нравятся, - вздохнул Астафьев, отступая на пару шагов назад. - Я предлагаю смотреть на трактор, как на увеличенное в размерах авто, на котором возможна установка двух-трёх пулемётов. Может быть, даже пушки. Но устанавливать вооружение нужно, исходя из удобства его применения на суше, а не так, как это предлагают моряки.
  
   - Но моряки говорят дело, предлагая боковые спонсоны с пулемётами, что позволит вести огонь с любого борта, - возразил Телегин. - Не забывайте, что спонсоны станут ещё и дополнительной защитой для парового котла.
  
   - Очень громоздкой и сложной в изготовлении защитой. Куда проще было бы просто обшить котёл защитой на каркасе, - покачал головой Виктор. - Вариант со спонсонами плох тем, что на площадке едва ли уместится второй номер расчёта, не говоря уже о коробе с патронами. Кроме того, в случае ранения пулемётчик рискует свалиться прямо под задние колёса трактора.
  
   - Можно закрыть вход в спонсон металлической дверью, - задумчиво потеребил седеющую бородку подполковник-инженер, недовольно поморщился. - Чёрт, вынужден признаться, что Вы правы - сложность в изготовлении, громоздкость и масса нивелируют любые плюсы спонсонов... У Вас есть какие-нибудь другие идеи?
  
   - Идеи, наверное, найдутся, - Астафьев решил уклониться от прямого ответа, т.к. инженер сразу полез бы выяснять кучу самых разнообразных вопросов технического характера. - Мне надо ещё немного подумать над тактикой использования в бою вооружённого трактора.
  
   - Ну, так, идите, поручик, и хорошенько подумайте, - в приказном порядке заявил Телегин. - Уж, коли, генерал-адъютант дал ход именно Вашему варианту с вооружёнными автомобилями, то Вы просто обязаны придумать, что делать с этими тракторами.
  
   ... Ага, обязан придумать, и всё тут! Я же не виноват, что наместник выбрал именно мою идею, дал 'добро' на изготовление и испытание опытного образца, а потом велел переделать все десять авто, - Виктору не оставалось ничего другого, как выполнить приказ непосредственного начальника - 'идти, и думать'. - Теперь меня считают чуть ли ни гением от механики, а я понятия не имею, как воплотить все пожелания Алексеева... Хотя он и потратил полчаса, объясняя, что хочет превратить трактора в передвижные бронированные форты... А тут ещё и японцы напали...
  
   Сама идея снять пулемёт с громоздкого колёсного станка-лафета принадлежала то ли самому наместнику, то ли кому-то из его ближайшего окружения. Снять-то сняли, но до начала войны так и не воплотили в металле эскизный рисунок генерал-адъютанта, где был изображён небольшой станок-тележка с маленькими колёсиками.
  
   Зато, когда Алексеев приказал придумать, как лучше всего вооружить автомобили, Астафьев предложил установить на машинах по два шкворня - спереди, и сзади - и переставлять пулемёт, в случае необходимости, вперёд, или назад. С одним единственным шкворнем на всё равно не добьёшься кругового обстрела, а ставить пару пулемётов на одно авто - расточительство чистой воды.
  
   Изделий Хайрама Максима не хватало, несмотря на то, что по приказу генерал-адъютанта их поснимали практически со всех кораблей эскадры. Пулемёты требовались везде: для долговременных огневых точек в Киньчжоуском укрепрайоне, на горе Самсон, на Тафашинских высотах, не говоря уже о потребностях самой пехоты. На фоне дефицита пулемётов в ход пошли трофейные китайские картечницы, оставленные прежними хозяевами в арсеналах Порт-Артура. Их - картечницы - ставили на второстепенные участки обороны, для прикрытия артиллерийских позиций, и даже, по слухам, ими вооружили один из паровозов.
  
   Наместник рассмотрел все представленные варианты, коих, честно говоря, имелось всего-то с полдюжины, и выбрал наиболее дешёвый и простой. После этого Алексеев вызвал к себе в Порт-Артур победителя конкурса и его непосредственного начальника, подполковника-инженера Телегина, и поставил им новую задачу - превратить американские трактора в нечто похожее на самодвижущиеся крепости на колёсах.
  
   - Чего нос повесил, Виктор? - от внимательного взгляда лейтенанта Цветкова не укрылась резкая смена настроения его товарища. - Начальство пошло вразнос, да?
  
   - Нет, наше с вами начальство хорошее, - у Астафьева действительно не было повода обижаться на Телегина. Последний обладал достаточно покладистым характером, требуя от подчинённых лишь одного - в сроки исполнять все приказы наместника. Всё остальное мало интересовало присланного из Харбина подполковника-инженера, сильно скучавшего по любимой жене и трём своим ребятишкам. - Проблема в том, что я не знаю, как угодить более высокому начальству.
  
   - А ты думай не о том, как угодить, а зачем генерал-адъютанту понадобился сухопутный броненосец, - послышался голос прапорщика Фёдорова, затем из-за спинки кресла показался и он сам. - Возьмём, к примеру, вот это пулемётное авто. Это же самоходный пулемёт, на котором можно нестись в атаку, или удобно сидеть на нём в капонире...
  
   - Ага, а самое главное - авто не требует ни воды, ни сена, ни ездового с конюхом, - перебивая товарища, засмеялся Цветков. - Залил, себе, спокойненько, бензина-керосина, и катайся, сколько душе угодно.
  
   - Это лишь в случае, когда ты, Алекс, и шоффэр, и механик, и пулемётчик в одном лице, - покачал головой Фёдоров. - Если же отдать авто обычным армейцам, то те, скорее, воткнут шкворень на двуколку, чем станут по пол дня копаться в моторе, как некоторые из нас.
  
   - Шкворень, Дима, лучше ставить не на двуколку, а на бричку, фаэтон, либо на худой конец, на тарантас, - возразил лейтенант. - В любом случае, толку от повозки с пулемётом куда меньше, чем от самобеглого экипажа.
  
   - Почему, это, меньше? - прапорщик отложил молоток в сторону, готовясь в очередной раз от души поспорить с товарищем. - Давай, обоснуй.
  
   - Хорошо, сейчас всё объясню, - Цветков отодвинул пулемёт, вылез из машины, обошёл её, оценивая габариты. - Во-первых, размеры цели - в мотор сложнее попасть, чем в лошадей. Во-вторых, при всех недостатках автомобиля, его можно остановить быстрее, чем разогнавшийся экипаж. В-третьих, на авто можно нестись в атаку...
  
   - Стоп, стоп, как ты помчишься в атаку, если враг возьмёт, и издырявит мотор? - ехидно усмехнулся Фёдоров. - Несколько пуль в мотор - и всё, авто придётся бросать. Про расчёт я уже молчу - хороший стрелок подстрелит нас, как куропаток.
  
   - Значит, нам нужно придумать, как защитить и мотор, и расчёт. Именно нам с тобой, Дима, придумать, - после небольшой паузы ответил лейтенант. - Виктор здесь не помощник - ему надо измыслить, как построить сухопутный броненосец.
  
   - Чего, там, особо, измышлять? Друг, уясни главное: на трактор можно навесить чуть ли ни с тонну железа, значит, ничто не мешает обшить его стальными листами, - подойдя к Астафьеву, прапорщик принялся объяснять своё видение сухопутного броненосца. - Вооружение лучше всего установить в башне, на современный лад, как на наших новых кораблях... Только нету у нас таких башен, поэтому ставь пулемёты на шкворень прямо над задними колёсами...
  
   - А куда Вы, господин Фёдоров, запихаете кочегара-механика? - Телегин подошёл незаметно, подкрался, словно большая кошка. - Площадка маленькая, и места на ней едва хватает для одного человека.
  
   - А если сделать ещё одну площадку-марс позади и выше задних колёс, и уже на ней разместить пулемётчиков? - неожиданно выдал Виктор. Офицеры-спорщики переглянулись друг с другом, и уставились на поручика, явно ожидая развития данной мысли. - Рассчитаем, с учётом массы бронирования вокруг котла, какой вес сможет вытянуть на себе трактор... Это для того, чтобы прикрыть бронёй площадку-марс для пулемётчиков, хотя бы парой-тройкой стальных листов...
  
   - А ну-ка, голубчик, извольте пройти, и разъяснить свою задумку подробнее, - подполковник-инженер потеребил свою бородку, словно та могла помочь с воображением. - Сначала нарисуем эскиз, потом обсчитаем размеры и вес защиты... А вы, господа офицеры, не стесняясь, подходите ко мне с любыми своими идеями.
  
  ГЛАВА 10.
  
   В отличие от наместника, новоиспечённый ВРИО начальника эскадры спал очень плохо. После всех стрессов предыдущего дня в голову лезли разные мысли, и вице-адмирал ворочался с боку на бок, пытаясь уснуть. Заснуть удалось лишь после восхода солнца, и, проспав всего пару часов, Степан Осипович встал, полный решимости преподать самураям хороший урок. Ведь, если русский флот одержит быструю победу, пусть даже самую малую, то у Императора не окажется веских причин отклонить кандидатуру Макарова в пользу какого-нибудь другого адмирала. А претенденты на должность командующего появятся обязательно - те же Безобразов с Верховским, не торопясь, пересекали сибирские просторы, и должны были пожаловать в Порт-Артур дней через пять-семь.
  
   Начав с посещения наиболее пострадавших кораблей, чтобы самому оценить разрушения и пробоины, Макаров потратил на это дело всю первую половину дня. По мере осмотра повреждений 'Цесаревича' и 'Пересвета' вице-адмиралу пришлось отказаться от амбициозных планов поскорее выйти в море всей эскадрой, и утвердиться в мысли, что в сложившейся ситуации следует забыть о завоевании превосходства на море. Русские моряки оказались заложниками тыловой инфраструктуры, в частности, отсутствия в Порт-Артуре дока для броненосцев. Хорошо ещё, что имелся док для крейсеров, куда завтра планировалось поставить 'Богатыря', получившего подводную пробоину.
  
   Между тем, согласно предвоенному плану Алексеева, крейсера отряда Рейценштейна покинули гавань, чтобы обеспечить минирование Талиенванского залива. Минную постановку проводил 'Амур' и 'Енисей', сопровождаемый 'Внимательным' и 'Выносливым'. Три других истребителя 2-го отряда - 'Внушительный', 'Властный', и 'Грозовой' - поступили в распоряжение капитана 2-го ранга Эссена, и ушли в разведку вместе с его 'Новиком'.
  
   На внешнем рейде стояли 'Баян' и 'Аскольд', в готовности, при необходимости, поддержать отряд Эссена, либо отряд Рейценштейна, либо тех и других. Здесь же, на внешнем рейде крепости, находились 'Гиляк', 'Сивуч', и шесть номерных миноносцев с крейсером 2-го ранга 'Джигит'. Последние вышли для учений по проводке за тралами отряда кораблей, роль которых добросовестно исполняли пароходы КВЖД 'Хайлар' и 'Мукден'.
  
   Во второй половине дня ВРИО начальника эскадры вышел в море на борту истребителя 'Лейтенант Бураков', понаблюдал за учениями тральных сил, после чего отправился на полуостров Тигровый Хвост. Здесь находился эллинг, на котором из доставленных из России деталей и механизмов собирались истребители типа 'Сокол'. Собирались почти круглосуточно - мастеровые пахали, словно проклятые, подстёгиваемые 'кнутами и пряниками' из штаба наместника.
  
   Ответственные за работы инженеры заверили Макарова, что истребитель 'Страшный' будет готов для приёмных испытаний ровно через пять дней. Ещё пара недель уйдёт на окончательную доводку механизмов на 'Стройном', а ещё через неделю подойдёт черёд последнего корабля - 'Статного'. Со своей стороны, вице-адмирал пообещал, что персонал верфи без работы не останется, т.к. в первом же бою повреждения получили сразу семь русских истребителей, три из которых совсем недавно покинули эллинг на полуострове Тигровый Хвост.
  
   - Господин адмирал, я считаю необходимым свести все исправные истребители в два отряда. Завтра начнётся третий день войны, а мы не располагаем никакой информацией о том, где могут базироваться передовые силы противника. В самое ближайшее время необходимо начать активный поиск противника и в тёмное, и светлое время суток, - едва наместник открыл совещание комсостава, ВРИО начальника эскадры сходу взял с места в карьер. - Я уверен, что японцы начнут проводить разведку нашего побережья, заходить в бухты, искать места для высадки десанта. Для этих целей Того не станет привлекать броненосцы и крейсера - он вышлет истребители и миноносцы. Лично я так бы и сделал, будь я на его месте.
  
   - Благодарю Бога, Степан Осипович, что Вы не на месте Того, - заметил в ответ генерал-адъютант. - Однако, мысль дельная, и нам следует поставить себя на место командующего японским флотом. Итак, что бы вы сделали, господа, будь вы на месте Того?
  
   Присутствовавшие на совещании Флуг, Ухтомский, Греве, Эбергард, и Рейценштейн высказывались поочерёдно, по старшинству. Мнения командного состава разделились: младший флагман эскадры считал, что японцы ограничатся демонстрацией на виду у береговых батарей, начальник штаба полагал, что следует ожидать еженощных набегов истребителей, и т.д. Впрочем, практически все пришли к единому мнению, что враг не решится на высадку десанта на необорудованном побережье, а постарается поступить так, как уже делал это в Корее - захватить порт, подготовленный к приёму транспортов и грузов. Ближайшим таким портом являлся Дальний, для эффективной обороны которого требовалось очень много сил.
  
   - Даже, если завтра эскадра пополнится отрядом Вирениуса, у нас не хватит сил, чтобы защитить Дальний, - с сожалением вздохнул Макаров. - Кроме того, до исправления повреждённых броненосцев нам ни в коем случае нельзя распылять и разделять силы.
  
   - Именно поэтому я попрошу Вас, Степан Осипович, высылать в разведку отряды числом не меньше четырёх-пяти истребителей в каждом, - произнёс Алексеев, переводя взгляд на Рейценштейна. - Николай Карлович, даю Вам неделю сроку, чтобы завалить минами Талиенванский залив так, чтобы не проскочила ни одна японская мышь. Закончите с Талиенванем - и сразу же переключайтесь на бухты Керр и Дипп.
  
   - Если позволите, Евгений Иванович, я помогу Николаю Карловичу своими знаниями и опытом, - моментально включился ВРИО начальника эскадры. - Мы выставим минные банки так, чтобы создать неприятелю как можно больше проблем.
  
   - Да, Степан Осипович, здесь и впрямь пригодится Ваш опыт, как профессионала в минном деле. Теперь перейдём к другим вопросам, - секунду поразмышляв, наместник согласился с предложением вице-адмирала. - 'Цесаревичу' предстоит серьёзный ремонт, и Вы, Николай Романович, - кивок в сторону Греве, - постарайтесь, пожалуйста, управиться со всеми работами за месяц. Господа, ремонт флагмана - это приоритетное дело и для порта, и для эскадры.
  
   - Ваше высокопревосходительство, а как же мой 'Пересвет'? - дёрнув плечами, поинтересовался контр-адмирал Ухтомский. - На нём куда больше серьёзных повреждений, чем на 'Цесаревиче'...
  
   - Вот именно, Павел Петрович, намного больше серьёзных повреждений, причём, имеются и подводные пробоины, - погладил бороду генерал-адъютант. - Что думаете, Степан Осипович? Без кессона не обойдёмся?
  
   - Никак не обойдёмся, Евгений Иванович, - отрицательно покачал головой Макаров. - По нашим с Николаем Романовичем прикидкам, на ремонт 'Пересвета' уйдёт месяца два, а то и больше. Пока изготовим кессон, пока заделаем все пробоины... В-общем, работы хватит надолго.
  
   - Попрошу не забывать, что у порта полно работ по крейсерам и истребителям, не говоря уже о том, что мы не успели перевооружить две канлодки, - вступил в разговор Греве. - Как я уже докладывал вашему высокопревосходительству, порт не в состоянии справиться с таким объёмом работ. Нам не хватает инженерного персонала, квалифицированных мастеровых, простых рабочих... Да, мы привлекаем к работам матросов с ремонтируемых кораблей, но этого мало... Право, не китайцев же нанимать?
  
   - Берите ещё больше матросов с эскадры, - тяжело вздохнул Алексеев, прекрасно знакомый с состоянием дел в порту и мастерских. - Я напишу Авелану, попрошу срочно прислать мастеровых из Кронштадта, Петербурга, Николаева, и Севастополя. На это уйдёт время, посему пока придётся справляться самим, обходиться имеющимися ресурсами.
  
   - Ваше высокопревосходительство, срочная телеграмма из Циндао от командира крейсера 'Забияка', - бесшумно появившись из коридора, подполковник Болоховитинов поставил на стол серебряный поднос с конвертом, и столь же бесшумно исчез, словно приведение.
  
   - Хм, похоже, нашлась наша пропажа, - с облегчением произнёс наместник, имея в виду неожиданное исчезновение из Шанхая старого крейсера. Получив известие о неминуемом начале войны, 'Забияка' ушёл в неизвестном направлении незадолго до появления в устье Янцзы японского крейсера 'Такао', оставив самураем с носом, а российского консула в полном недоумении. - Андрей Августович, прочтите, пожалуйста, что, там, пишет Лебедев.
  
   - Капитан второго ранга Лебедев сообщает, что 'Забияка' был вынужден зайти в Циндао по причине неполадок в машине. Исправить машину не представляется возможным, поэтому корабль придётся интернировать, - сообщил капитан 1-го ранга Эбергард, пробежав листок глазами. - Далее, в Циндао пришёл английский пароход 'Клан Фрейзер', остановленный и досмотренный в нейтральных водах каким-то трёхтрубным русским крейсером. Британский капитан заявил Лебедеву свой протест, т.к. считает подобные методы ведения войны на море дикарскими и нецивилизованными.
  
   - Ха-ха-ха, а вот и первая ласточка. Жаль, конечно, что 'Забияка' разминулся с отрядом Иессена, но ничего не поделаешь, - во весь голос рассмеялся генерал-адъютант. - А англичане могут засунуть свои протесты куда подальше. Карл Петрович имеет чёткие наставления насчёт военной контрабанды, а 'Ретвизан' превосходит любой из британских броненосцев.
  
   - Ох, того и гляди, Форин-офис завалит наш 'Певческий Мост' нотами протеста, - покачал головой ВРИО начальника эскадры. - А наши болтуны-дипломаты, не разобравшись, что речь идёт о япошках, начнут бомбардировать жалобами Адмиралтейство, возводя поклёпы на Иессена.
  
   - Начнут, тут и к гадалке не ходи, - с горечью в голосе произнёс наместник. - Надеюсь, пока 'под шпицем' раскачаются, отряд Иессена устроит японцам хорошую трёпку. Эскадренный броненосец на коммуникациях противника - это, вам, господа, не какая-нибудь 'Алабама'. Не завидую я сейчас нашему визави, адмиралу Того.
  
   Алексеев как в воду глядел: весть о появлении в Восточно-Китайском море отряда русских кораблей достигла МГШ Японии почти одновременно с поступлением в Порт-Артур телеграммы из Шанхая от кавторанга Лебедева. Японские адмиралы сразу же сообразили, что небольшой русский отряд способен нанести катастрофический урон для торговли и репутации их страны. Не говоря уже о том, что наличие подобной угрозы застопорит планы по переброски сухопутных сил в Корею, и даст России шанс выиграть время для выдвижения на ТВД собственных корпусов и армий.
  
   - Однако, господа, радоваться нам пока что рано... На данный момент у врага имеется двукратное преимущество по одним только броненосцам, не говоря уже про броненосные крейсера, и прочие корабли, - посмеявшись, генерал-адъютант вернул свой штаб на грешную землю. - Степан Осипович, Вы, уж, постарайтесь, пожалуйста, лишний раз не лезть на рожон. Тем более на 'Аскольде', на котором Вы решили поднять флаг командующего.
  
   - Евгений Иванович, 'Аскольд' - единственный из быстроходных крейсеров, не требующий большого ремонта, - развёл руками вице-адмирал. - Исправят 'Цесаревич' - переберусь на него. Командующий обязан поспевать везде, подавая пример всей эскадре.
  
   Покачав головой, Алексеев решил не развивать дальше данную тему. Наместник прекрасно понимал, что с Макаровым можно спорить практически бесконечно, и вряд ли удастся тому что-нибудь запретить. С др. стороны, ВРИО начальника эскадры являлся единственным вице-адмиралом на всём Дальнем Востоке, и его ранение, или, не дай бог, гибель, станет настоящей катастрофой для флота.
  
   ... Чёрт возьми, я не смогу мотаться между Владивостоком и Порт-Артуром, словно курьерский поезд, - генерал-адъютант интуитивно чувствовал, что с Макаровым он не соскучится - тот обязательно учудит что-нибудь этакое. - Эх, хорошо было со Старком, которого я полностью подчинил своей воле. Надо будет завтра, перед отъездом, навестить Оскара Викторовича, справиться о здоровье...
  
   Забегая вперёд, скажем, что через пару суток после совещания у наместника крейсер 2-го ранга 'Боярин' остановил теперь уже японский пароход. Судно шло из Ливерпуля в Йокогаму, гружёное станочным оборудованием, листовой сталью, плюс несколькими паровозами. Получив доклад призовой команды, капитан 2-го ранга Сарычев сообщил Иессену, что весь груз попадает под определение военной контрабанды, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
  
   Контр-адмирал тотчас приказал Сарычеву, не мешкая, снять с транспорта команду, пальнуть несколько раз ниже ватерлинии, и быстро мчаться на зюйд-ост, где 'Ангара' обнаружила ещё парочку торговых судов. Подранка же добьёт 'Ретвизан', который пока занят досмотром американского парохода, следующего в балласте из Кобе. Оказавшись на оживлённой линии Шанхай-Йокогама, по которой 'торгаши' ходили по несколько штук в день, русские корабли едва успевали перехватывать все обнаруженные суда.
  
   Следующий день для Алексеева начался с совещания с командованием крепости и прочими армейскими начальниками. Начало боевых действий развязывало наместнику руки, и генералы и полковники мигом ощутили разницу между военным и мирным временем. Генерал-адъютант не кричал, не гневался, не топал ногами. Наоборот, мило улыбаясь, Алексеев вежливым тоном поинтересовался у каждого из вызванных военачальников, кому тот служит - Государю Императору Всероссийскому, либо японскому Микадо.
  
   Генералы и полковники слегка опешили от подобной постановки вопроса, но все, как один, поспешили подтвердить свою верность родимому Императору, Николаю Второму, Александровичу. Удовлетворившись спектаклем, наместник перешёл к постановке конкретных задач каждому из присутствовавших.
  
   Слегка разнервничавшиеся военачальники успокоились, но, как говорится, осадочек, то, остался. Практически все осознали, что с этого момента халатное отношение к должностным обязанностям даст повод подозревать их в подрыве устоев самодержавия, а то ещё и в чём-нибудь похуже. И дело не ограничится очередным разносом на ковре у генерал-адъютанта. Ох, неспроста в крепости окопались столичные жандармы, и недаром они вхожи в ближайшее окружение Алексеева.
  
   Закончив с первоочередными делами, во второй половине дня наместник посетил раненого вице-адмирала Старка, после чего отбыл из Порт-Артура. Уже сев в поезд, генерал-адъютант слегка изменил первоначальные планы, решив завернуть в Дальний, чтобы ознакомиться с ходом работ в одной из механических мастерских.
  
   Мастерская скрытно охранялась жандармами, и по уверению ротмистра Проскурина, его подчинённые не зафиксировали какого-нибудь подозрительного интереса к объекту. В одиннадцатом часу ночи поезд Алексеева наконец-то покинул Дальний, и двинулся в сторону Харбина, где было назначено рандеву с генерал-губернатором Приамурья Линевичем, командующим всеми сухопутными силами России на Дальнем Востоке.
  
   Тем временем адмирал Макаров со своим штабом подводил итоги третьего дня войны. Два минных транспорта - 'Амур' и 'Енисей' - выставили в Талиенванском заливе более шестисот пятидесяти мин, заблокировав подходы к Дальнему. Ещё три десятка мин выставили истребители вновь реорганизованного 2-го отряда, в который со вчерашнего дня были включены все исправные 'соколы'.
  
   Новый начальник эскадры, лично наблюдавший за операцией с борта 'Аскольда', смог на практике оценить изобретательность лейтенантов Волкова, Шрайбера и Рощаковского. Благодаря смекалке и находчивости этих трёх офицеров флот получил с дюжину истребителей, способных в определённой мере заменить пару ценнейших кораблей эскадры - минные транспорты специальной постройки.
  
   Впрочем, не обошлось и без проблем. Во время минных постановок на 'Внушительном' заклинило рулевое управление, и 'Аскольд' едва успел уклониться от столкновения с неуправляемым кораблём. Выписывая циркуляцию, истребитель прошёлся по только что выставленному минному полю, не подорвавшись лишь каким-то чудом. Командир 'Внушительного', лейтенант Подушкин, похоже, растерялся, застопорил ход, отдавшись во власть течения. Какое-то время аварийный корабль дрейфовал у кромки минного поля, затем был взят на буксир 'Внимательным'.
  
   Уже в сумерках, входя на внутренний рейд Порт-Артура, 'Варяг' умудрился протаранить миноносец ?205, стоявший на якоре под Золотой горой. Удар пришёлся вскользь, по касательной, на 'Варяге' пострадали лишь обшивка крейсера и самолюбие его командира, находившегося в тот момент на мостике.
  
   Миноносец же ?205 получил пробоину, на помощь ему была срочно направлена канонерская лодка 'Манджур', отбуксировавшая корабль на мелководье, где тот сел на грунт. Капитан 1-го ранга Руднев, как и лейтенант Подушкин, был вызван на борт флагмана, где оба офицера имели весьма неприятный разговор с вице-адмиралом.
  
   В ночь на 30-е января береговые батареи на Тигровом полуострове открыли огонь по, якобы, обнаруженным японским миноносцам. На внешнем рейде в этот момент находились канонерские лодки 'Манджур' и 'Сивуч', крейсер 2-го ранга 'Джигит', а так же четыре номерных миноносца. В проходе во внутреннюю гавань дежурили канонерка 'Гиляк' и шесть минных катеров с различных кораблей эскадры - вторая линия дозора.
  
   Стрельба продолжалась около получаса, пока не выяснилось, что береговые наблюдатели приняли за японский корабль один из двухтрубных миноносцев типа 'Пернов'. Пока моряки дали опознавательный сигнал, пока артиллеристы разобрались, что к чему, миноносец ?209 успел получить 57-мм снаряд во вторую дымовую трубу. Снаряд прошёл навылет, и, к счастью, обошлось без убитых и раненых среди команды вышеупомянутого миноносца.
  
   Данное происшествие никак не повлияло на планы Макарова начать минирование бухты Керр и провести разведку в направлении островов Блонд и Эллиота. Противник, появление которого ожидали ежедневно и еженощно, после сражения при Ляотешане не проявлял никакой активности, и это начинало нервировать вице-адмирала и его штаб. Начальник эскадры не имел практически никакой информации о местах дислокации японского флота, но предполагал, что Того должен базироваться в какой-нибудь захваченной бухте на западном побережье Корейского полуострова.
  
   К сожалению, недостаток сил не позволял проверить данное предположение - 'Богатырь' застрял в доке на неделю, а 'Баян' ремонтировался, находясь у стенки. Конечно, имелась возможность посылать в разведку 'Аскольд' с 'Новиком', но Макаров не хотел рисковать одним, или сразу двумя быстроходными крейсерами, предпочтя подождать окончание ремонтных работ. Следовало бы подумать и о прикрытии такого дальнего рейда крейсеров-разведчиков, а в готовности выйти в море находились лишь три броненосца из пяти. Японцы же могли выставить в два раза больше кораблей аналогичного класса, добавив к ним такое же количество броненосных крейсеров.
  
   Ни начальник эскадры, ни его штаб в тот момент не знали, что 'Асама' ушла на ремонт в Сасебо, а 'Иватэ' 'Адзума', 'Асахи' и 'Фудзи' спешно восстанавливали свою боеспособность на рейде в Асане. Кроме того, весть о прорыве на оперативный простор отряда Иессена доставила Того и МГШ Японии огромную головную боль, и самураи спешно перекраивали свои предвоенные планы. Больше всего японцы опасались нападения русских крейсеров (ещё не подозревая о наличии у Иессена броненосца) на свои конвои, перевозившие войска в Корею.
  
   Вечером 30-го января генерал-адъютанта нагнала ещё одна телеграмма из Циндао, в которой сообщалось о заходе в эту германскую колонию японского крейсера 'Чиода', брошенного на поиски русских рейдеров. 'Чиода' был не один, а в сопровождении ещё одного крейсера, который дымил на горизонте, пока капитан 1-го ранга Мураками удостоверился в том, что немцы действительно интернировали 'Забияку'.
  
   ... Судя по всему, противник ещё не знает, что к поискам русских рейдеров следует привлекать более серьёзные корабли, чем 'Чиода', - мысленно усмехнулся Алексеев, представляя реакцию Щенсновича на появление в прицеле двенадцатидюймовок его 'Ретвизана' бронепалубного крейсера. - Ещё денёк-другой, и Того придётся смириться с мыслью, что ситуация выходит из-под контроля... Что он будет делать дальше, этот чёртов японец?
  
   'Чёртов японец' не стал ломать голову, изобретая особо хитроумные планы, и в ночь на 1-е февраля под Порт-Артуром появились два отряда истребителей. Основной целью этих восьми боевых единиц являлась разведка внешнего рейда крепости, маршрутов и диспозиции корабельных дозоров, выходивших в море в тёмное время суток. Попутно японцы планировали завернуть к Дальнему, и попытаться выяснить, находятся ли ночью русские корабли в этом порту, или нет.
  
   Дозор на внешнем рейде крепости вновь несли канонерки 'Манджур' и 'Сивуч', сопровождаемые четырьмя истребителями 2-го отряда. Проход во внутреннюю гавань охраняли 'Джигит', 'Отважный' и восемь минных катеров. В гавани в готовности дать ход дежурил крейсер 'Диана' и два истребителя 1-го отряда - 'Бдительный' и 'Беспощадный'.
  
   Противники обнаружили друг друга почти одновременно, и капитан 2-го ранга Мано решил атаковать русских минами. Четыре истребителя 5-го отряда разошлись попарно, и ринулись в атаку, рассчитывая зажать канлодку в клещи. Визави Мано, капитан 2-го ранга Кроун, отдал приказ комендорам 'Манджура' сосредоточить огонь на головном 'японце', одном из тех, что пытались зайти с носовых углов. Вторую пару истребителей противника взяли на себя 'Скорый' и 'Смелый', храбро бросившиеся наперерез врагу.
  
   Скоротечная артиллерийская перестрелка в условиях плохой видимости не принесла лавров победителя ни одной из сторон. Вспышки выстрелов собственных же орудий слепили комендоров, которые и так плохо наблюдали свои цели, вражеские снаряды со свистом пролетали над палубами и мостиками кораблей. Выпущенные самураями торпеды - четыре штуки - прошли мимо канонерской лодки, а 'Скорый' получил прямое попадание в машинное отделение. Ещё один снаряд разорвался на шканцах русского истребителя, в щепки разнеся вельбот.
  
   Ответным огнём 'Манджур' повредил 'Сирануи', засадив тому прямо в бак 120-мм фугасный снаряд. Повреждённый 'японец' тотчас отвернул, заливаемый водой через осколочные пробоины, и спешно вышел из боя. Следом за 'Сирануи' из боя вышли и остальные истребители 5-го отряда, половина из которых так и не выпустила своих торпед. Капитан 2-го ранга Мано с сожалением констатировал, что его отряд не сможет продолжить выполнять задание, т.к. повреждённый корабль требуется сопроводить до базы.
  
   Тем временем на противоположном фланге, у Тигрового полуострова, японцы едва не достигли успеха. Капитан 2-го ранга Нагай не стал разделять свои силы, и, воспользовавшись стрельбой на траверзе Золотой горы, атаковал торпедами два русских истребителя. К счастью, сигнальщики успели разглядеть четыре смутные тени, и корабли предприняли маневр уклонения. При этом, уклоняясь от мины, выпущенной 'Харусаме', 'Решительный' навалился на корму 'Страшного', повредив систершипу рулевое управление.
  
   'Решительный' отвернул в сторону, оказавшись между 'Страшным' и противником, а корабль кавторанга Погорельского завертелся на месте, осыпаемый со всех сторон градом снарядов. Наблюдатели с береговых батарей в очередной раз приняли свои истребители за японцев, а самураи с радостью поддержали русских артиллеристов. К счастью, командир 'Сивуча', капитан 2-го ранга Стратанович, не повёлся на ошибку крепостных пушкарей, и, приказав комендорам выстрелить главным калибром, поспешил 'Страшному' на выручку.
  
   Спустя пару минут в ситуации разобрался и лейтенант Корнильев, командир 'Решительного', и его корабль открыл огонь изо всех орудий. Расстреляв торпеды, японцы не стали ввязываться в артиллерийский бой с 'Сивучем' и береговыми батареями, повернули мористее, и увеличили ход. К этому времени 'Решительный' получил штук пять снарядов, в т.ч. и один крупнокалиберный 'подарок' с берега, и лишился хода. Из гавани уже спешили истребители 1-го отряда, быстро обгоняя давшую ход канонерскую лодку 'Отважный', снялся с якоря и дежурный крейсер 'Диана'.
  
   Первофевральский бой, как позднее его окрестили историки, имел большие последствия, как для русских, так и для японцев. Последние всё-таки довели до Асана повреждённый 'Сирануи', который пришлось буксировать кормой вперёд. А на кораблях Первой Тихоокеанской эскадры начались масштабные кадровые перестановки - Макаров, весьма недовольный действиями некоторых подчинённых, сполна воспользовался карт-бланшем, предоставленным ему наместником. К сожалению, ветер перемен не сразу коснулся гарнизона Порт-Артура, не подчинявшегося энергичному вице-адмиралу.
  
   Вечером 2-го февраля поезд Алексеева прибыл во Владивосток, и генерал-адъютант сразу же направился на флагманский корабль контр-адмирала Витгефта - на 'Победу'. На борту 'Победы' уже находились командиры всех четырёх кораблей Отдельного отряда крейсеров, ожидавшие приезда высокого начальства. По прибытии на броненосец наместник отклонил предложение Витгефта сначала поужинать, сразу же перейдя к делу.
  
   Спустя полтора часа совещание завершилось, и вестовые подали ужин, во время которого командиры кораблей задумчиво посматривали на своего товарища - капитана 1-го ранга Трусова, командовавшего крейсером 'Рюрик'. В самом конце военного совета Алексеева вручил Трусову толстый пакет, запечатанный сургучом, и приказал вскрыть его по сигналу с флагмана. Похожий пакет, только намного более тонкий, получил и командир вспомогательного крейсера 'Лена', капитан 2-го ранга Берлинский.
  
   В последние несколько дней по приказу Витгефта бывший пароход ДоброФлота под завязку забили топливом, пихая уголь буквально по всем закоулкам корабля. Сопоставив оба этих факта, не составляло труда догадаться, что 'Лену' и 'Рюрик' ожидает длительное крейсерство где-нибудь у восточного побережья Японии. Весь вопрос лишь в том, будет ли это одиночное крейсерство, либо оба корабля объединят в отряд под началом каперанга Трусова.
  
   Ранним утром 3-го февраля ледокол 'Надёжный' разломал лёд вокруг кораблей отряда, затем проложил фарватер до выхода из бухты Золотой Рог. После полудня броненосные крейсера стали сниматься с якоря, направляясь в море через Уссурийский залив. Последним Золотой Рог покинул броненосец 'Победа', задержавшийся из-за очередного, созванного генерал-адъютантом совещания, на этот раз с армейским начальством крепости Владивосток. Как только сухопутные генералы покинули борт флагмана, 'Победа' сразу же тронулась следом за 'Леной', замыкавшей кильватерный строй крейсеров.
  
   Миновав поля плавающего льда, отряд прошёл в двенадцати милях южнее острова Аскольд, и вышел в открытое море. Держа ход в десять узлов, корабли взяли курс на юг, к Цусимскому проливу. Среди моряков моментально разнёсся слух, что целью похода являются войсковые конвои японцев в Корею, но после наступления темноты наместник приказал изменить курс, и отряд двинулся на восток.
  
   Погода постепенно испортилась: возникло сильное волнение, заряды мокрого снега заметно ухудшили видимость. Несмотря на это, в ночь на 6 февраля корабли подошли ко входу в Цугарский (Сангарский) пролив, и благополучно миновали его, не обращая внимания на подвернувшийся по курсу небольшой каботажный пароход. К удивлению Алексеева, все японские маяки горели, как и в мирное время, что весьма помогло морякам с навигацией во время прохождения пролива. Утро 6-го февраля отряд встречал, подминая под форштевни воды Тихого океана.
  
   - Василий Максимович, будьте любезны, просигнальте на 'Рюрик' и 'Лену': командирам вскрыть полученные пакеты, далее следовать по инструкции, - ровно в полдень, когда корабли удалились от японского побережья на приличное расстояние, генерал-адъютант отдал приказ командиру 'Победы'. - Потом поднимите флажный сигнал 'желаю счастливого плавания'.
  
   Следуя указанию с флагмана, капитан 1-го ранга Трусов вскрыл толстый пакет, вчитался в первые листы объёмистых наставлений Алексеева. Минут пять спустя командир 'Рюрика' оторвался от чтения, пересёкся взглядом со старшим офицером крейсера - кавторангом Хлодовским. Из-за спины Хлодовского выглядывали снедаемые любопытством лейтенанты Барташевич и Зенилов, мичман барон Шиллинг, вахтенный начальник лейтенант Постельников.
  
   - Нам предписано осуществлять крейсерские операции у восточных берегов Японии, на пароходных линиях из Северной Америки. 'Лена' поступает в наше распоряжение, - кашлянув, объявил Трусов. Помолчал пару секунд, собираясь с мыслями. - Наместник приказал постараться продержаться в море две-три недели, а если удастся - месяц.
  
   - Евгений Александрович, разрешено ли нам провести диверсию против дамбы в Хамамацу? - поинтересовался лейтенант Зенилов. - Помните, мы подавали рапорт на имя контр-адмирала Витгефта.
  
   - Нет, про Хамамацу в приказе нет ни слова, - отрицательно покачал головой командир крейсера. - От нас, в первую очередь, требуется захватить один-два угольщика, чтобы обеспечить выполнение задания. Запасов угля на 'Лене', как вы и сами знаете, хватит недели на две, максимум.
  
   Офицеры невольно повернули головы в сторону упомянутого транспорта, который раскачивала тяжёлая океанская зыбь. Бункеровка зимой в Тихом океане обязательно врежется в память командам обоих кораблей. Если же учесть, что 'Рюрику' придётся провести не одну, а несколько бункеровок в тяжёлых погодных условиях, то морякам не позавидуешь.
  
   - Ваше благородие, 'Победа' подняла сигнал 'к повороту все вдруг'! - заорал сигнальщик. - Курс двести семьдесят!
  
   - Лейтенант Постельников, просигнальте на 'Лену': курс сто пятьдесят семь, следовать по правому траверзу, - вздохнув, Трусов бросил взгляд на флагман Витгефта, который то и дело принимал на бак тонны воды. Машинально отметил, что при таком волнении броненосец вряд ли сможет использовать шестидюймовки, что стояли в нижних казематах на батарейной палубе. Аналогичная ситуация наблюдалась и с 'Громобоем'. - Держать ход в десять узлов, наблюдать за горизонтом. Да поможет нам Бог, господа!
  
   Корабли Витгефта легли на обратный курс, и спустя час 'Рюрик' и 'Лена' исчезли за горизонтом. К вечеру волнение усилилось, но это не помешало флагманскому штурману вывести отряд прямиком к Цугарскому проливу. Не мудрствуя лукаво, пролив проходили в тёмное время суток, в готовности отбивать атаки вражеских миноносцев. Однако японцы то ли не рискнули атаковать, то ли не имели сил, чтобы противостоять обнаглевшим русским. Русские так же не собирались рисковать, и не стали преследовать какой-то пароход, шедший параллельным курсом, а затем неожиданно принявшийся удирать в сторону Хакодате.
  
   Утро 7-го февраля отряд встречал уже в Японском море, держа курс к родным берегам. Изначально Алексеев планировал совершить рейд на юг вдоль западного побережья Японии, однако зимнее море внесло в план генерал-адъютанта собственные коррективы. Морская вода врывалась на палубы, заливала каналы стволов, быстро замерзая на морозе. Слой льда постепенно покрыл нарезы в каналах стволов множества пушек, сделав невозможным вести огонь из этих орудий. Особенно плохо обстояли дела с шестидюймовками под полубаками крейсеров, стволы которых постоянно окатывались водой.
  
   К счастью, встречи с противником не произошло, и во второй половине дня 8-го февраля отряд вошёл в бухту Золотой Рог. Здесь наместника ожидал большой сюрприз - прибывшие из Петербурга адмиралы Верховский и Безобразов со свитой из десятка лиц. Оказалось, что члены столичной комиссии надеялись застать Алексеева в Харбине, но разминулись с неугомонным генерал-адъютантом, и были вынуждены удовлетвориться беседой с Линевичем. После встречи с генерал-губернатором Приамурья Верховский и Безобразов отправились во Владивосток, а по прибытии в город узнали, что наместник ушёл в море на борту 'Победы'.
  
   По прибытии во Владивосток Алексееву было вручено несколько десятков телеграмм, пришедших на его имя, в т.ч. доклады из Порт-Артура от адмирала Макарова. ВРИО начальника эскадры информировал, что моряки завершили постановку минных заграждений на подходах к Дальнему, в заливе Талиенван, а так же в бухтах Керр и Дипп. Крейсера 'Новик' и 'Аскольд' совершили рейд к островам Эллиота и Блонд, не обнаружив там видимых признаков присутствия неприятеля. Японцы не показывались под Порт-Артуром вот уже пять суток, и вице-адмирал подозревал, что враг готовит какую-нибудь особо изощрённую пакость.
  
   Генерал-адъютант разделял беспокойство Макарова, но придерживался мнения, что противнику сейчас просто не до Порт-Артура. Ночные рейды японских истребителей так и не принесли Того каких-либо результатов - все боестолкновения с русскими дозорами завершились вничью. В результате, несмотря на значительный перевес японцев в кораблях линии и в крейсерах, враг пока не имел возможности запереть русских в крепости, либо организовать ближнюю блокаду гавани. Времена Нельсона и Коллингвуда безвозвратно канули в лету.
  
   Буквально через полчаса наместник получил возможность убедиться в собственной правоте. В телеграмме от военного агента в Шанхае, полковника Десино, сообщалось, что в Кобе в расчётное время не пришёл один из британских угольщиков, из числа зафрахтованных японским флотом. Судя по всему, данный корабль был захвачен русским крейсером в качестве приза. Англичане, как им и полагается, заявили решительный протест, требуя освободить пароход. Кроме того, у британцев возникли подозрения, что русские причастны к пропаже на подходах к Шанхаю ещё одного транспорта, на этот раз японского. Константин Николаевич отмечал, что действия крейсеров дезорганизуют судоходство противника в Восточно-Китайском море, поднимая страховые риски, связанные с доставкой грузов в порты Японии.
  
   Ни Алексеев, ни Десино даже не предполагали, что к этому моменту за отрядом Иессена числились уже три потопленных транспорта, в т.ч. пара японских, плюс два захваченных парохода - британский и германский угольщики. Кроме того, русские моряки наведались на архипелаг Мияко, где повредили телеграфный кабель, идущий в Страну восходящего солнца. Это привело к колебанию курсов акций японских компаний на мировых биржах, и серьёзно подорвало имидж островной империи.
  
   В Токио очень волновались, требуя от Того обеспечить безопасность судоходства у юго-восточных берегов Империи. Но больше всего начальник МГШ адмирал Ито опасался, что русские могут перехватить закупленные в Италии броненосные крейсера 'Касугу' и 'Ниссин', совершавшие переход в Японию. Перегонные команды обоих крейсеров состояли, в основном, из англичан и итальянцев, которые вряд ли станут рисковать своими жизнями ради военных амбиций самураев.
  
   Уступая нажиму со стороны Ито, адмирал Того был вынужден сформировать для поисков Иессена отряд из четырёх крейсеров, в который вошли 'Акаси', 'Сума', 'Чиода', и едва успевшая вступить в строй новенькая 'Нийтака'. Вышеперечисленные корабли не блистали выдающимися боевыми характеристиками, поэтому Того распорядился усилить отряд броненосным крейсером 'Токива'.
  
   На поиски Иессена направили и пять-шесть лучших вспомогательных крейсеров, представлявших из себя сомнительную боевую ценность. Командиром этого пёстрого соединения, получившего наименование Летучий отряд, был назначен контр-адмирал Мису. Кроме того, к конвоированию войсковых транспортов пришлось срочно привлечь все исправные крейсера Второй эскадры вице-адмирала Камимуры. Иначе могли сорваться графики перевозки на материк сухопутных сил, и, как следствие, замедлилось бы продвижение японцев по Корейскому полуострову на север, к границе с Китаем.
  
   В данной ситуации, словно гром среди ясного неба, пришла телеграмма с Хоккайдо, с известием о прорыве в Тихий океан сразу нескольких русских кораблей. Тяжёлые погодные условия не позволили японским миноносцам выйти в море, чтобы догнать и атаковать противника. В МГШ быстро осознали, что русские и впредь могут использовать Цугарский пролив, как кратчайший путь в океан, а Соединённый флот вряд ли способен помешать подобным прорывам.
  
  ГЛАВА 11.
  
   - Господа, до Харбина осталось вёрст пятьдесят, и я уверен, что там нас ждёт подробная телеграмма из Порт-Артура, - произнёс наместник, вытирая губы салфеткой. - Замечательное блюдо... Я готов побиться об заклад, что британцы намеренно выдают желаемое за действительное, чтобы и дальше обманывать страховщиков и судовладельцев.
  
   - Мы, Евгений Иванович, нисколько не сомневаемся, что имеем дело с очередным враньём английских газетчиков, - отозвался вице-адмирал Верховский, с сожалением отодвинув в сторону блюдо с горкой косточек - всё, что осталось от утки по-пекински. - Но хотелось бы получить опровержение оных фактов из штаба эскадры и от Степана Осиповича лично.
  
   - Ну, часика через два узнаем во всех подробностях, - улыбнулся Алексеев, изо всех сил стараясь не показать того внутреннего волнения, что охватило его после прочтения злополучной телеграммы. Чёртовы англичане, ссылаясь на надёжный источник в Порт-Артуре, раструбили на весь мир, что русский флот вышел в море, и был вдребезги разгромлен японцами. Сражение, якобы, произошло вечером 9-го февраля, но русские скрывают правду о поражении и гибели адмирала Макарова. - Пару дней назад Вы, Владимир Павлович, и Вы, Пётр Алексеевич, уже имели возможность убедиться, сколь много всего могут наврать английские журналюшки. Ежели им верить, то мы с Витгефтом давным-давно стали подданными царя Нептуна, царя морского.
  
   - Да, уж, насочиняли британцы знатно, можно даже сказать, талантливо, - заметил вице-адмирал Безобразов. - Не учли, правда, что Вы, Евгений Иванович, третьего дня, как возвратились обратно.
  
   - Откровенно говоря, Пётр Алексеевич, я благодарен Богу, что мы не встретились с самураями. Иначе пришлось бы отбиваться половиной артиллерии, - после небольшой паузы признался генерал-адъютант. - И лучше не говорите мне, что у японцев возникли бы аналогичные трудности - их трудности волнуют меня меньше всего.
  
   Высокие столичные гости переглянулись, без слов поняв один другого. Наместник весьма изменился за то время, что прошло с момента их последних, предвоенных встреч. То ли сказывалось то непомерное бремя власти, которое Алексеев с некоторых пор тащил на своих плечах, то ли произошло ещё что-то, сильно повлиявшее на генерал-адъютанта. Например, контузия, полученная во время боя при Ляотешане, либо ещё что-то похожее.
  
   - Я всё-таки думаю, Евгений Иванович, что Вы сильно преувеличиваете боевые возможности кораблей противника, - осторожно произнёс Верховский. - Японцы не меньше нашего страдают от зимних штормов, и вряд ли смогли бы вести огонь всем бортом.
  
   ... Себя выгораживаешь, Владимир Павлович? Понастроил 'сундуков', не годных ни к эскадренному бою, ни к крейсерству зимой в океане, а мне теперь отдувайся, - мысленно усмехнулся наместник. - Всё-таки хорошо, что я затащил тебя, Владимир Павлович, в док, да показал, какой брак наклепали твои дружки-подрядчики с Невского завода. Казнокрады тупоголовые...
  
   Сразу же по прибытии в Харбин военачальники помчались в ставку Линевича, куда стекались все телеграммы, поступавшие с Квантунского полуострова. Как и предполагал генерал-адъютант, в ставке их ожидал короткий доклад Макарова, полностью опровергавший враньё британских газетчиков. А полтора часа спустя в Харбин поступила телеграмма из штаба эскадры, где подробно описывалось отражение ночной атаки противника.
  
   Как уже говорилось, ночные бои с русскими корабельными дозорами не принесли японцам ни одной победы. Русские методично продолжали постановку минных заграждений, посылали свои крейсера в разведрейды, и ничто не мешало им любой момент выйти в море со всеми наличными броненосцами. Поэтому вице-адмирал Того был вынужден изменить тактику, и попытался заблокировать гавань брандерами.
  
   Ночные атаки японских истребителей подтолкнули вице-адмирала Макарова к серьёзному усилению обороны внешнего рейда и гавани. Отряд Лощинского пополнился тремя крейсерами, скоростные характеристики и вооружение которых не позволяли им на равных тягаться с японскими броненосными крейсерами. Кроме этого, в распоряжении Лощинского оказалось несколько мобилизованных гражданских пароходов, которые планировалось использовать в качестве вспомогательных канонерок и минных заградителей.
  
   В попытке решить проблему нехватки минёров, гальванёров, и др. специалистов, Макаров пошёл на неординарный шаг - приказал переучивать матросов, списанных на берег после снятия с кораблей малокалиберных орудий и части семидесятипятимиллиметровок. Таковых набралось достаточно много, несмотря на то, что командиры уже успели возвратить часть людей обратно, чтобы восполнять неизбежные потери среди артиллеристов. С каждого крейсера и броненосца в распоряжение штаба флота был откомандирован толковый офицер, способный обучить новичков азам новой специальности. На мостиках и в кают-компаниях восприняли инициативу вице-адмирала без особого энтузиазма - грамотные профессионалы нужны были и самим - но в целом не роптали: все понимали, что Макаров исхитряется вовсе не ради собственной прихоти и блажи.
  
   В ночь на 11-е февраля внешний рейд патрулировали канонерские лодки 'Гиляк', 'Кореец', и 'Гремящий', сопровождаемые пятью истребителями 2-го отряда. Под Золотой горой в полной готовности дать ход стоял 'Варяг', охраняемый двумя истребителями 1-го отряда, а у полуострова Тигровый бросил якорь 'Джигит'. Проход во внутреннюю гавань патрулировался восемью минными катерами, которых в любой момент могла поддержать 'Паллада', стоявшая под парами напротив Артиллерийской пристани.
  
   В третьем часу ночи сигнальщики 'Гиляка' неожиданно обнаружили идущий без опознавательных огней пароход, судя по силуэту, гражданский. Буквально пару секунд спустя громыхнул главный калибр 'Гремящего', посылая увесистый девятидюймовый снаряд в сторону японского истребителя, освещённого прожектором русской канонерки. В бой тотчас вступили 'Решительный' и 'Сердитый', сопровождавшие канлодку.
  
   Четвёрка японских истребителей моментально ответила артиллерийским огнём, затем 'Икадзучи' и 'Инадзума' почти выпустили по одной мине. Обе торпеды прошли по правому борту 'Гремящего', после чего выскочили на берег Тигрового полуострова. Следом за головными кораблями в атаку пошли 'Оборо' и 'Сазанами', но в этот момент огонь открыли береговые батареи. Японцы тотчас отвернули в сторону, прикрываясь дымом из своих труб, не прекращая посылать в русских снаряд за снарядом.
  
   Тем временем комендоры 'Гиляка' изо всех орудий расстреливали 'Хококу-Мару'. Объятый пламенем брандер повернул, идя прямиком на русскую канонерку, но той удалось избежать тарана - снаряд с 'Гиляка' повредил рулевое управление парохода. Второй брандер - 'Джинсен-мару' - получил торпеду с 'Расторопного', и лёг на борт, быстро уходя под воду. 'Сторожевой' так же произвёл выстрел из минного аппарата, но промахнулся.
  
   Разойдясь контркурсом с 'Хококу-Мару', 'Гиляк' обрушил всю мощь своей артиллерии на 'Буйио-мару'. Силуэт канонерки отлично выделялся на фоне пылающего брандера, и тройка так и не обнаруженных сигнальщиками японских истребителей дружно разрядила свои минные аппараты. Одна из шести выпущенных торпед угодила в корму 'Гиляка', а другая поразила истребитель 'Сторожевой'. Дав нестройный торпедный залп, японцы сразу же открыли артиллерийский огонь по указанным русским кораблям.
  
   Минуту спустя в бой вступили 'Лейтенант Бураков' и 'Кореец', спешившие от Электрического утёса. 'Кагеро' и 'Муракумо' тотчас выпустили с дальней дистанции по одной торпеде каждый, но попаданий не добились. Зато стодвадцатимиллиметровый 'ответ' с 'Корейца' угодил точнёхонько в машинное отделение 'Муракумо', и его экипажу стало не до минных атак.
  
   Потерявший ход истребитель скрылся в облаке дыма и пара, после чего русские артиллеристы потеряли его из виду, переключившись на другие цели. 'Кагеро' тотчас сбросил ход, чтобы взять на буксир повреждённого собрата, а остальные истребители 5-го отряда вступили в артиллерийскую дуэль с канлодкой и 'Бураковым'. 'Югири' даже имитировал минную атаку, завершившуюся несколькими прямыми попаданием в корпус этого корабля.
  
   В момент попадания торпеды руль на 'Гиляке' находился в положении 'лево на борт'. Взрыв заклинил рулевое управление, и теряющая ход канонерская лодка на циркуляции развернулась носом в сторону противника. Это позволило канонирам продолжить обстреливать как японские пароходы по правому борту, так и вражеские истребители по левому. Капитан 2-го ранга Алексеев приказал артиллеристам вести огонь до последней возможности, пока палубная команда спускает шлюпки. Однако уже через пару минут крен на левый борт заставил моряков прекратить стрельбу по японским истребителям, и поспешить с эвакуацией с корабля.
  
   Пропуская быстро тонущий 'Джинсен-мару' по правому борту, три японских брандера легли на свой прежний курс. На 'Буйио-мару' полыхал пожар, делая корабль хорошо заметной мишенью для русских артиллеристов. Результат не заставил себя ждать - 152-мм снаряд с 'Варяга' угодил прямо в мостик, после чего пароход рыскнул в сторону. Снаряды 'Варяга' один за другим дырявили корпус 'Буйио-мару', и пару минут спустя брандер стал погружаться носом.
  
   Неизвестно, чем бы закончилась эпопея с брандерами, если бы не Руднев и его хромоногий крейсер. Недавний разговор с глазу на глаз с адмиралом Макаровым сильно задел самолюбие командира 'Варяга', и Всеволод Фёдорович намеривался в ближайшее же время восстановить своё, порядком пошатнувшееся реноме. Приказав поднимать пары до максимума, капитана 1-го ранга Руднев решил не бросать свой корабль в самое пекло ночного боя, где можно было легко 'поймать' в борт шальную торпеду.
  
   Увидев, как заполыхал пожаром 'Хококу-Мару', Руднев отправил в помощь Беляеву и Алексееву истребители 'Бдительный' и 'Беспощадный'. После этого 'Варяг' медленно двинулся наперерез предполагаемому курсу противника, чтобы спустя какое-то время накрыть японские брандеры продольным огнём. Артиллеристы крейсера постарались на славу, в считанные минуты превратив 'Буйио-мару' в самый натуральный дуршлаг. В итоге потерявший управление вражеский пароход затонул, не дойдя до отмели, а 'Варяг' перенёс огонь на остальные брандеры. На оба японских корабля обрушилась и вся мощь береговых батарей крепости, после чего у самураев не оставалось никаких шансов на прорыв.
  
   Ночной бой постепенно распался на несколько отдельных эпизодов, почти не связанных друг с другом. Успешно отразив ещё одну торпедную атаку противника, 'Гремящий' и сопровождавшие канлодку истребители двинулись на перехват двух последних брандеров. К этому моменту оба японских судна приткнулись к отмели у Тигрового полуострова, продолжая получать снаряд за снарядом с береговых батарей.
  
   Видя, что с брандерами будет вот-вот покончено и без его участия, капитан 1-го ранга Руднев развернул свой крейсер, и пошёл на соединение с дозорными канонерками и истребителями. 'Кореец' и 'Лейтенант Бураков' вели жаркую артиллерийскую дуэль сразу с тремя истребителями противника, не давая врагу добить повреждённый 'Сторожевой' и помешать спасению моряков с затонувшего 'Гиляка'. Не имевшие торпед японцы активно маневрировали, обстреливая канонерку с двух сторон, пока неожиданное появление 'Бдительного' и 'Беспощадного' не перевесило чашу весов в пользу русских.
  
   Буквально минуту спустя 'Касуми' получил прямое попадание в мостик, а ещё три снаряда угодили в корпус. Корабль противника потерял управление, и заложил циркуляцию, идя на сближение с 'Корейцем'. 'Югири' и 'Акацуки' тотчас бросились на выручку своему кораблю, прекратив расстрел 'Лейтенанта Буракова'. К этому моменту японские снаряды выкосили расчёты почти всех орудий на 'Буракове', и миноносец практически не отвечал на огонь противника.
  
   'Югири' и 'Акацуки' удалось связать боем оба русских истребителя 1-го отряда, не позволив тем добить с ближней дистанции неуправляемый 'Касуми'. Тем временем 'Кагеро' с 'Муракумо' на буксире исчезли в ночной тьме, словно пресловутые ниньзя, а все брандеры либо уже пошли ко дну, либо вот-вот должны были отправиться в гости к Нептуну. Операция провалилась, и самураям нужно было подумать, как спасать свои собственные шкуры - к месту боя спешил 'Варяг', из гавани выходили 'Паллада', 'Новик', плюс парочка истребителей-'французов'.
  
   Сообразив, что один из кораблей противника имеет проблемы с управлением, капитан 2-го ранга Беляев повернул свою канлодку прямиком на 'Касуми', рассчитывая протаранить врага. За время боя 'Кореец' получил множество попаданий: вышла из строя часть артиллерии, включая восьмидюймовое орудие главного калибра, имелись многочисленные пробоины в корпусе и в дымовой трубе. Несмотря на это, русские моряки продолжали вести бой, прикрыв 'Расторопный', который занимался спасением экипажа 'Гиляка'.
  
   К сожалению, 'Кореец' не успел осуществить таран - исправив рулевое управление, 'Касуми' проскочил под носом у канонерской лодки, и дал полный ход, исчезая в темноте. В следующее мгновение 'Бдительный' и 'Беспощадный' атаковали торпедами, разрядив все шесть своих минных аппаратов. Спустя минуту одна из торпед 'Бдительного' угодила в 'Акацуки', произошёл взрыв котлов, разломивший истребитель противника напополам.
  
   Соотношение сил ещё больше изменилось в пользу русских, и положение 'Югири' в любой момент могло стать полностью безнадёжным. Не медля ни секунды, капитан-лейтенант Кагивада отвернул в сторону, стремясь быстрее вывести свой корабль из боя. Русские какое-то время преследовали 'Югири', нанеся ему новые повреждения, но затем неожиданно отстали.
  
   Причиной прекращения погони стало появление четырёх истребителей Первого отряда, которые подошли с зюйд-веста. Отряд капитана 1-го ранга Асайи расстрелял все свои торпеды в бою с группой 'Гремящего', а по мощи артиллерии никак не мог состязаться с 'Варягом', подходившим с норд-веста. Выпустив пару десятков снарядов по 'Корейцу', не вовремя угодившему в луч берегового прожектора, японцы поспешили убраться прочь, чтобы не попасть под ответный огонь русских крейсеров.
  
   Вопреки ожиданиям капитана 1-го ранга Асайи, русские не стали преследовать его отряд, предпочтя дождаться рассвета на внешнем рейде у берега Тигрового полуострова. Восход солнца осветил кильватерную колонну из четырёх бронепалубных крейсеров, готовую драться с кораблями вице-адмирала Камимуры, приблизившимися к крепости. Причём, драться русские собирались, не выходя из-под прикрытия своих береговых батарей, что совершенно не устраивало командующего Второй эскадрой. После короткой перестрелки с 'Новиком' и 'Аскольдом' четвёрка японских броненосных крейсеров легла на курс отхода, и спустя пару часов скрылась за горизонтом.
  
   Соотношение потерь с обеих сторон оказалось примерно одинаковым. Гибель 'Гиляка' отчасти компенсировалась потоплением 'Акацуки' с большей частью его экипажа. Потеряв носовую часть, надолго вышел из строя 'Сторожевой', многочисленные повреждения получили 'Кореец' и 'Лейтенант Бураков'. У японцев были повреждены и требовали серьёзного ремонта три истребителя, что вынудило адмирала Того дополнительно изъять из состава Второй эскадры 4-й отряд истребителей, оставив в распоряжении Камимуры лишь малые миноносцы.
  
   В отличие от японцев русские не имели возможности пополнять свои силы за счёт тыловых соединений, поэтому повреждение пары истребителей огорчило Макарова больше, чем гибель новой канонерки. Вопреки своим изначальным взглядам, вице-адмирал с подачи Алексеева утвердился во мнении, что тихоокеанцы не могут позволить себе подобный размен кораблями, т.к. японцы имеют значительное превосходство в численности минных флотилий.
  
   - Ещё один-два боя с подобными результатом, и внутренний рейд будет заставлен повреждёнными истребителями, как посудная лавка глиняными горшками, - произнёс Степан Осипович на совещании штаба эскадры на борту 'Петропавловска'. - Господа, больше нельзя откладывать минирование подходов к гавани. Николай Карлович, берите под своё командование 'Амур' и 'Енисей', и завтра же начинайте выставлять заграждения. Минирование бухты Янтоува придётся отложить дней на пять-семь. Как раз успеем починить все разрушения на 'Баяне'.
  
   В Порт-Артуре катастрофически не хватало квалифицированных мастеров, и рабочих вообще, чтобы быстро провести ремонтные работы одновременно на десятке кораблей. Обеспокоенный медлительностью и нерасторопностью в порту, Макаров попытался расшевелить Греве, но это привело к серьёзному конфликту с последним. Контр-адмирал разразился потоком жалоб на действия временного начальника эскадры, и по прибытии в крепость Алексеев был вынужден выступить в роли миротворца между своими подчинёнными.
  
   Макаров, впрочем, не успокоился, и приказал Греве немедленно перевести всех мастеровых и инженеров из порта Дальний, после чего эвакуировать оттуда все материалы и оборудование. Кроме того, вице-адмирал предложил мобилизовать всех квалифицированных рабочих из гражданских, как русских, так и китайцев, поставить тех и других на довольствие флота. Затем командующий флотом обратил свой взор на железнодорожное депо, где так же нашлось некоторое количество мастеровых требуемых специальностей.
  
   Между тем, Николай Второй назначил главнокомандующим сухопутными силами в Манчжурии генерала Куропаткина. В то же самое время Линевич оставался ВРИО вплоть до приезда нового начальника, который явно не торопился с прибытием. Побеседовав с генерал-губернатором Приамурья с глазу на глаз, наместник убедил Николая Петровича, что тому следует инициировать исполнение последнего предвоенного плана - т.н. 'пожарного плана', разработанного лично Алексеевым.
  
   - На данном этапе японцы ни за что не рискнут высадить десант на северном побережье Ляодунского залива в районе Инкоу, поэтому отряд генерала Кондратовича следует срочно перебросить к Ялу, - авторитетно заявил наместник. - Мищенко и его казаки не имеют сил, чтобы задержать японцев в Корее. Нам нужно любой ценой удерживать оборону по реке Ялу, пока из России не начнут прибывать свежие части.
  
   Линевич согласился с доводами генерал-адъютанта, заметив, что у Куропаткина может быть своё собственное мнение о том, где должна проходить линия обороны Манчжурской армии. К тому же, пока японцы протопают через всю Корею, пройдёт месяца полтора-два, а то и более. В-общем, генерал-губернатор Приамурья вряд ли сумеет записать на свой счёт очередную победу над узкоглазыми, и все ордена и лавры достанутся новому командующему.
  
   Утром 12-го февраля в Харбин пришла новая телеграмма из штаба адмирала Макарова. Не откладывая дело в долгий ящик, спустя сутки японцы оперативно отомстили за неудачу с брандерами. Глубокой ночью русские корабельные дозоры вновь были атакованы четвёркой вражеских истребителей, добившихся попадания одной торпедой в 'Палладу'. Крейсер удержался на плаву, сохранил ход, и на рассвете самостоятельно перешёл на мелководье у Тигрового полуострова. Перейти на внутренний рейд пока не представлялось возможным, т.к. командующий приказал выводить в море все наличные силы, намериваясь дать бой появившимся на горизонте японцам.
  
   Следующие несколько часов генерал-адъютант и его штаб провели в тревожном ожидании новостей из Порт-Артура. Новости, как это частенько случается в подобной ситуации, запаздывали, заставляя наместника нервничать. Впрочем, нервничали и столичные адмиралы, обеспокоенные тем, что Алексеев развернул против Японии беспощадную крейсерскую войну. В Петербург уже поступили ноты протеста из Лондона и из Амстердама, и, рано, или поздно, но император будет вынужден как-то реагировать на стенания министра иностранных дел.
  
   Выбросив вперёд отряды истребителей и крейсеров, японская эскадра медленно шла с зюйд-веста по направлению к Ляотешаню. Первыми в перестрелку с врагом вступили истребители 1-го отряда - 'французы', поддержанные 'Новиком'. Затем подоспели 'Аскольд' с 'Богатырём', успев засадить парочку снарядов в 'Читосе' раньше, чем к месту боя подтянулась пятёрка броненосцев 1-го боевого отряда. Не желая подставлять свои крейсера под огонь двенадцатидюймовок Того, Рейценштейн отдал приказ отходить на ост-норд-ост.
  
   Японские крейсера - 3-й боевой отряд контр-адмирала Девы - и истребители принялись преследовать русских. Во время отхода крупнокалиберный снаряд угодил во 'Внушительный', вследствие чего тот стал быстро терять ход. Капитан 1-го ранга Матусевич приказал 'Грозовому' взять повреждённый корабль на буксир, а сам с тремя истребителями бросился в торпедную атаку на неприятеля.
  
   В одном строю с 'французами' 1-го отряда в атаку помчался и 'Новик', выжимая из машин максимально возможные лошадиные силы. В этой ситуации самураи не рискнули сближаться русскими, ограничившись артогнём и торпедной стрельбой с дальней дистанции. Произошёл скоротечный бой на контркурсах, во время которого ни одна из двух десятков выпущенных сторонами торпед так и не нашла своей цели.
  
   Контр-адмирал Дева развернул свои крейсера на помощь семерке японских истребителей, спешно отходивших под огнём 'Новика'. Вскоре корабль капитана 2-го ранга Эссена получил четыре прямых попадания, в т.ч. 203-мм снаряд в корму, повредивший рулевое управление. Несмотря на повреждение, крейсер оторвался от противника, и благополучно вышел из боя, прикрыв отступление тройки истребителей-'французов'. Благодаря храбрости и решительности Эссена и Матусевича самураи так и не смогли перехватить 'Грозовой' и 'Внушительный', которые уходили вдоль побережья Ляотешаня.
  
   Тем временем, пользуясь преимуществом в скорости, 'Аскольд' с 'Богатырём' обрезали курс неприятельским броненосцам, вынудив японцев лечь на курс семьдесят девять. Вице-адмирал Того опасался, что его корабли попадут под продольный огонь русских крейсеров, и не смогут отвечать полным бортом. В результате этого маневра 3-й боевой отряд Девы оказался на левом траверзе 'Сикисимы', стремительно входя в зону досягаемости береговых батарей.
  
   Спеша на помощь отряду Матусевича, внутренний рейд покинули 'Баян' под флагом командующего, 'Диана', 'Варяг', шесть истребителей из обоих отрядов. Поднимали пары, готовясь к выходу, 'Петропавловск' и остальные исправные броненосцы. Адмирал Макаров рвался навязать врагу бой, несмотря на почти двукратное численное превосходство Того в кораблях линии. На береговых батареях с нетерпением отсчитывали расстояние до 'Микасы', ожидая команды с наблюдательного пункта на вершине Ляотешаня.
  
   Увы, японцы разочаровали и адмирала Макарова, и русских артиллеристов. Едва войдя в зону обстрела десятидюймовок с Золотой горы, противник повернул на пару румбов вправо, после чего вражеская эскадра стала удаляться от Порт-Артура. Хэйхатиро Того хорошо усвоил предыдущий урок, когда русские едва не зажали его флот между береговыми батареями и
  собственными броненосцами.
  
   Свою роль сыграло и наличие угрозы в виде двух русских крейсеров, командиры которых были готовы идти на риск, были готовы совершить маневр 'crossing the T', охватив головные корабли 1-го боевого отряда. Отряд Девы, на который, по идее, возлагалась задача по нейтрализации Рейценштейна, потерял время на баталию с 'Новиком' и русскими истребителями, в результате чего оказался на левом траверзе 'Сикисимы' - концевого броненосца Того. Хорошо ещё, что артиллеристы с береговых батарей 'простили' японского контр-адмирала, сразу же не накрыв огнём четвёрку бронепалубных крейсеров.
  
   В ночь на 13-е февраля самураи попытались повторить свой недавний успех, вновь атаковав корабельный дозор. На сей раз к Порт-Артуру пожаловали четыре малых миноносца типа 'Циклон', приведённые на буксирах крейсерами 'Идзуми' и 'Акицусима'. Пошныряв по внешнему рейду около получаса, японцы не обнаружили ни одного русского корабля, после чего рискнули подойти к проходу в гавань.
  
   Неприятель сразу же был обнаружен сигнальщиками 'Манджура', 'Варяга', и наблюдателями с береговых батарей. Последние открыли огонь, первым же залпом повредив миноносец 'Манадзуру', затем к веселью присоединились и канониры 'Варяга'. В ответ враг выпустил пять-шесть торпед, которые прошли мимо русской канлодки и двух номерных миноносцев, в этот момент выходивших навстречу противнику. Японцам не оставалось ничего другого, кроме как лечь на курс отхода к точке встречи со своими крейсерами.
  
   Во второй половине дня в штаб Того поступила радиограмма, в которой сообщалось о гибели вспомогательного крейсера 'Дайчу-мару', имевшего несчастье напороться на русский броненосец. Бой произошёл в двадцати трёх милях от побережья острова Танегасима, где русские средь бела дня нагло бункеровались с захваченного ими английского угольщика. 'Дайчу-мару' первым обнаружил врага, попытался сбежать, чтобы успеть выброситься на берег Танегасимы, но сделать этого не удалось.
  
   Появившийся с юга 'Боярин' легко отсёк вспомогательный крейсер от острова, после чего совместно с 'Ангарой' загнал японца под главный калибр 'Ретвизана'. Получив возможность поупражняться в стрельбе по скоростной мишени на большой дистанции, русские быстро засадили чугунную болванку в котельное отделение 'Дайчу-мару'. Вспомогательный крейсер стал терять ход, получил ещё парочку 305-мм снарядов, и, видя безнадёжность сопротивления, капитан 2-го ранга Мацумура отдал приказ спускать шлюпки и открывать кингстоны. После этого Мацумура заперся в каюте, и пошёл ко дну вместе со своим кораблём.
  
   Русские не стали брать в плен никого из моряков, ограничились беглым опросом пары-тройки уцелевших офицеров. За время погони 'Дайчу-мару' успел телеграфировать, с кем именно ему не повезло столкнуться, и к месту боя на всех парах спешили 'Сума', 'Токива', и 'Нийтака'. Возня с пленными и сражение с крейсерами противника не вписывалось в ближайшие планы контр-адмирала Иессена, получившего чёткие инструкции от наместника. Три русских корабля и призовый британский угольщик быстро скрылись за горизонтом, а экипаж 'Дайчу-мару' был подобран случайно оказавшимся рядом американским пароходом, который и доставил японцев на берег. Когда спустя три часа к месту боя примчался крейсер 'Сума', от врага, как говорится, и след простыл.
  
   Телеграмма о гибели 'Дайчу-мару' достигла японского МГШ почти одновременно с известием о захвате у восточного побережья страны флотского угольщика, направлявшегося из Мурорана в Йокосуку. Корабль был захвачен двухтрубным русским крейсером, в котором команда нейтрального британского парохода сразу же опознала 'Рюрик'. Англичане тотчас растрезвонили эту новость по всему миру, добавив головной боли адмиралу Ито и его штабным офицерам.
  
   В Японию вот-вот должны были прийти приобретённые в Италии 'Касуга' и 'Ниссин', но присутствие на коммуникациях русского броненосца угрожало задержать доставку в Метрополию детищ фирмы 'Ансальдо'. От Того потребовали выделить дополнительные силы, чтобы обеспечить безопасность крейсеров на последнем этапе их маршрута. Командующий Соединённым флотом был вынужден пойти навстречу требованиям МГШ, и 14-го февраля отрядил 'Асахи' и 'Иосино' для встречи и конвоирования итальянских крейсеров от Формозы до Йокосуки.
  
   В тот же день, 14-го февраля, отряд контр-адмирала Витгефта покинул Владивосток, взяв курс к берегам Японии. Спустя пару суток у полуострова Ното произошло исчезновение нескольких рыболовных шхун и каботажных судов, ставших жертвами Владивостокского отряда. Затем русские прошлись вдоль побережья острова Хонсю до залива Вакаса, безжалостно уничтожая все встреченные японские корабли и шхуны. Известие об этом погроме вынудило вице-адмирала Того отдать Камимуре приказ о передислокации Второй эскадры в порты Японского моря, чтобы предотвратить безнаказанные набеги противника на прибрежное судоходство.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"