| Николай Максимов |
 |
РАЗОР Ни жилища, ни двора, ни огорода без присмотра на Руси не оставляй: воровство в крови у русского народа. Не с того ль ты и несчастен, отчий край? Уезжая, дом оставили богатым. Возвратились - оказался бедным дом. Всё украли, даже кочергу с ухватом. Ни мешка с мукой, ни сундука с добром. Ни сковороды. Ни чугуна. Ни ступки. Ни кровати. На печи тулуп не стлать. Плачет мама, стоя на печной приступке: 'Ну, село - два труженика, третий тать!' Посмотрю на маму - слёзы, как живица с голых наших стен, блестят с лица из тьмы. Нашим скарбом захотели поживиться многие, пока в отъезде были мы. Крал и председатель сельского совета: нашу лавку он упёр к себе во двор. Но ты вором не считай его за это: у 'врага народа' взял - так что не вор. А вошли в избу к соседке - наша прялка пела шпулькой возле нашего стола. Пряхе стыдно стало: хоть и было жалко, всё же стол и прялку маме отдала. А вот Придуряк не отдал маме шёлка. А в милицию пожаловалась мать - как горох о стенку, никакого толка: сторожа-де надо было нанимать. Только мамин ткацкий стан остался целым, высоко лежал он, и никто не уволок: стан пред пасхой, кончив с зимним ткацким делом, разобрали, подняли на потолок. Ни жилища, ни двора, ни огорода без присмотра на Руси не оставляй: воровство в крови у русского народа. Не с того ль ты и несчастен, отчий край? 1959. |
|