Вокзал показался мне отвратительным с самого начала, но, поскольку в этом мире отвратительным было практически все, я счел не задаваться вопросом, почему странный поезд не исчез вместе с тоннелем, а снова маячил передо мной в мертвенно-бледном свете луны. Он стоял у перрона, доказывая, что реальность здесь необъективна и всегда только и ждет, чтобы изменить форму. И я был готов поклясться - это именно тот самый паровоз Монстр и те самые вагоны.

   Но вид поезда меня озадачил.

   Теперь он выглядел сущей развалиной, будто раз двести объехал вокруг света и был создан еще до эпохи деревянных осей и каменных колес. Паровоз основательно поржавел, да и вагоны находились не в лучшем состоянии - их покрывала выцветшая, вздувшаяся пузырями краска. В тоннеле этот дышащий паром великан имел куда более безупречный и зловещий вид, сейчас же напоминал понурого и жалкого старика в пигментных пятнах.

   Честно говоря, не ожидал его вновь увидеть здесь.

   Етить твою кочерыжку! Чудо, да и только...

   Призрачный поезд.

   Призрачный вокзал.

   В этом царстве тумана и подлунного мира сам себе кажешься призраком. Да и неприятности здесь следуют одна за другой, как правая нога чередуется с левой.

   Куда я попал? Мой ли это мир?

   Я сделал глубокий вдох, борясь с подступившей тошнотой. На меня резко навалила усталость, хуже себя отродясь не чувствовал. Безумно захотелось очутиться поскорее дома.

   Вокзал смотрелся весьма колоритно даже ночью при свете луны и неярких фонарей у входа. Центральная его часть была каменной, в два этажа, с окнами и дверьми в стиле модерн, а боковые крылья - одноэтажные: рубленные из бревен стены, обшитые вагонкой. Компромиссный вариант архитектуры, но арсенал декорации деревянного фасада был богат обильной прорезной резьбой. Над крышей возвышалась часовая башенка со шпилем, а сама кровля имела срезы в виде вальм.

   Зодчие постарались.

   Тем не менее, я не мог не отметить ветхость и заброшенность вокзала. Непогода и время изрядно попортили полусгнившую обшивку, на которой шелушились последние следы краски, листовое железо кровли заметно проржавело. В стене левого крыла зияла узкая прореха, а в одном из окон были выбиты все стекла вместе с перекладинами, но изнутри его грубо заколотили досками. За зданием, отчетливо выделяясь, темнела на фоне неба водонапорная башня.

   Вселяло надежду то, что не только у фасада вокзала кто-то зажег фонари, но и на первом этаже горел тусклый свет - он помаргивал за окнами, точно глаза за вспотевшими очками. Судя по всему, там были люди. Или хотя бы находился сторож. На радушный прием я не надеялся, никто не будет сиять во все зубы улыбкой незваному бродяге, явившемуся посреди ночи. Надеюсь, местные обитатели не поддерживают демонический репертуар этого места и помогут мне. Однако и бдительность терять не стоит. Инстинкт, знаете ли.

   Рядом трижды прокаркала ворона.

   - Пошла в задницу! - прохрипел я, даже не посмотрев в ее сторону.

   Ворона опять сипло каркнула, будто огрызаясь.

   Чертова кликуша! Одинокая ворона - быть беде. Примета есть такая. Птицы могут сулить как удачу, так и неприятности.

   Я еще раз взглянул на полинявшую от дождей табличку с названием станции:

   "Междумiрскъ".

   Беззвучно прочитал надпись, шевеля лишь губами.

   Затем перевел взгляд на башенку с часами. Стрелки на циферблате с потемневшей эмалью указывали на приближающуюся полночь.

   Мои наручные часы показали совершенно иное время, заметно отставали. Поднес их к уху, но шли они исправно.

   Странно... Может, вокзальные часы остановились? Ведь могли сломаться. Или мои - врут?

   Еще днем новогодняя ночь обещала быть прекрасной. А тут вся эта дичь навалилась. Я уже давно не захваченный гормональным взрывом подросток, но одно очевидно: без женщины и вина праздник не принесет удовольствия. А держа в руке чемоданчик с несметными сокровищами, испытываешь от этого двойное огорчение. И тут в памяти снова всплыл кипрский пляж и Алиса, которая положила голову мне на плечо. Мы просто сидели и смотрели, наблюдая за тем, как кончается день, а солнце лениво садилось за синий горизонт моря.

   Я вздохнул. Славные были деньки. Иногда приятно перелистнуть дневник воспоминаний, но часто это вызывает и горечь. Еще никогда не чувствовал себя так одиноко, как сейчас. Настроение, скажем, конкретно приземлилось на задницу.

   Раздался щелкающий звук. Я хмуро покосился на вокзальные часы и задержал на них внимание до тех пор, пока минутная стрелка снова не шагнула вперед, застыв на следующем делении.

   Часы шли.

   Еще раз осмотрелся по сторонам.

   Мертвая трава на газоне, полуразрушенный газетный киоск, столб с истлевшими афишами и голые скелеты деревьев на фоне станции придавали мрачному миру еще больше сюрреализма.

   Щипать себя не буду.

   Нет, точно не сплю.

   - Чертовщина, - пробормотал я и нахмурился, еще раз бросив взгляд на название станции. - Между где. Между чем. Между когда...

   Подойдя ближе к зданию вокзала, приостановился и достал из кармана фонарик, но сразу включать его не стал. Мое внимание привлекли не грязь и трещины на стенах, а заметные выбоины у входа, оставленные пулями на кирпичной кладке. Насчитал их с десяток. Еще больше отверстий - аккурат в самой двухстворчатой двери. Полагаю, в нее выпустили весь магазин и, без всякого сомнения, из автоматического оружия. Если здесь такое в порядке вещей, то следует быть вдвойне осторожней.

   "Что представляет собой этот вокзал: сеть или западня?" - вот и все, что пришло мне на ум.

   Я прикинул варианты. Они не сулили ничего хорошего. Но все же решил зайти внутрь. Обдумывать план действий нет смысла. Нужно было отогреться и перекусить - именно на этом сейчас сфокусировались мысли.

   У двери замешкался. Ого! А ведь отверстия-то оказались с обугленной каймой. И оставили их точно не пули - толстую древесину словно прожгли кончиком сигареты, с такой легкостью, как будто это был бумажный лист. Но выбоины на стенах в любом случае были от стрелкового оружия.

   Я покрутил ручку, толкнул правую створку двери вперед, и та с трудом поддалась, при этом ужасно заскрипев проржавевшими петлями.

   Внутри помещения царила тишина. Оттуда сразу потянуло сыростью, плесенью, гнилью и какими-то животными запахами. Неужели опять - бр-р-р! - эти мерзкие летучие мыши?

   На одной из стен, у окошек касс, горели подвешенные на крюки керосиновые лампы, но света они давали недостаточно, пришлось включить фонарик.

   Архаичный дизайн сразу бросился в глаза.

   Похоже, это был зал ожидания для пассажиров первого и второго класса, судя по его бывшему великолепию. Стоя в двери, я медленно обвел помещение взглядом, одновременно высвечивая фонариком все предметы. Вдоль фасадных окон стояли удобные стулья с подлокотниками, в центре находились четыре мягких дивана, журнальные столики, а по бокам от них - два ряда длинных скамей, стоявших спинками друг к дружке. Вдоль стен, обшитых деревянными панелями - огромные каменные горшки с давно засохшими стволами низкорослых пальм, некоторые из них вообще пустовали. Повсюду виднелись следы хаоса, постепенно уничтожающего порядок.

   На противоположной стороне помещения заметил три затворенных двери. Либо выход на задний двор, либо за ними могла быть небольшая привокзальная площадь. Вполне вероятно, рядом находился тот самый Междумирск, о котором я никогда не слышал. Хотя, признаться, не совсем понимал, где вообще нахожусь. Наверняка станция - это музей под открытым небом. А городок со странным названием давно бесследно исчез. Или его вообще никогда не существовало.

   На второй этаж вела широкая лестница, огражденная перилами и заканчивающаяся балюстрадой. Также здесь имелись комнаты телеграфиста, дежурного, буфет, камера хранения багажа для крупных вещей и для ручной клади.

   "Буфетъ" - эта табличка с надписью на старинный манер больше всего привлекла мое внимание.

   Ха! Раскатал губу! Вряд ли я там найду что-то полезное, не говоря уже о еде, кофе или даже бутылочке "Севен-Ап".

   - Эй, есть кто живой! - громко крикнул я. - Отзовитесь! Мне нужна помощь!

   Отдало эхом, как в пустом складском ангаре.

   В ответ - молчание.

   Стало быть, никого нет. Хотя сторож мог отойти по личным делам или совершать обход. Если так, то услышу, когда он вернется.

   Яркий луч фонарика замер.

   "Гм, - подумал я, - а вот за это - спасибо".

   У входа в правое крыло разместилась огромная изразцовая печь, высотой почти до потолка. Но радоваться было рано - ее никто не топил, хотя рядом лежали вязанки дров, а также стояло металлическое ведро с кочергой. Ничего, огонь развести не проблема. Вместе с тем пора подкрепиться. В моем кармане ждали своего часа упаковка снеков и "Сникерс". Целый день сегодня бегал как заводной. Жир согнал конкретно. Да и не помешало бы раздобыть питьевой воды. Во рту - пустыня.

   Живот противно заурчал.

   Я вошел, притворил за собой дверь - и опять ее скрипучий ревматизм. Меня всегда раздражали несмазанные петли.

   Мягко ступая по дощатому полу и глазея по сторонам, я решил полностью обследовать здание, прежде чем разместиться на ночлег. А утром разберусь, что тут к чему. Бесконечно разматывающийся клубок тумана привел меня в этот мир, к этому вокзалу. И если пошевелить мозгами, то и выход из него тоже должен быть.

   Поскольку пол давно покрылся пылью и следы на нем отсутствовали, можно было заключить, что сюда редко кто захаживал, если захаживал вообще. Или появлялись только те, кто попал в туман и заблудился.

   Люди вроде меня.

   Значит, сторожа я здесь не встречу. Музей, походу, заброшен. Но, странное дело, кто же тогда налил керосин в лампы и поднес горящую спичку к фитилю? Загадка. Вместе с тем если вспомнить вспыхивающий сам по себе огонь во флюгарке, то объяснить это можно только одним: творящейся вокруг чертовщиной, а уж она не нуждается в бюджете на спецэффекты.

   Все три двери, которые вели наружу из центрального здания, оказались запертыми на ключ. Телеграф, буфет, комната дежурного - тоже. Вход в левое крыло наглухо заколотили толстенными досками, крест-накрест. Интересно, на кой? При всем при том одно обстоятельство крайне привлекло мое внимание. Дверные проемы окружали едва заметные каракули и геометрические рисунки - неприятного цвета, будто корка засохшей крови.

   Я остолбенел. Да это же магические формулы! Какого хера! Что за паршивое вуду! И без того жутко до чертиков, а тут еще и всякая хрень оккультная. Такое только в страшном кино показывают, в жизни редко столкнешься.

   Несомненно, вокзал хранил некую тайну, но у меня абсолютно не возникало желания ее разгадывать.

   Из приоткрытой двери правого крыла к традиционным запахам заброшенности примешивался другой, более стойкий, одновременно терпкий и сладковатый. Когда я оказался за ней, то под ногами заметил дюжину крыс. Серые тушки грызунов с раздутыми брюхами источали запах разложения и смерти. Преодолевая отвращение, прошел дальше. Половицы предательски скрипели при каждом шаге.

   Единственным источником света в этом помещении была тусклая керосиновая лампа, а вместо шикарных диванов и скамей со спинками стояли обычные деревянные лавки. Для пассажиров четвертого класса вполне нормально. Бедняки, как правило, не выбирают. В углу пристроилась печь на ножках, лучше сказать - большущая буржуйка. Дров рядом с ней не увидел.

   Что ж, если убрать дохлятину из-под ног и принести дрова для растопки, то тут можно нормально переночевать.

   Я огляделся по сторонам. Страшно хотелось пить. Начинка вокзала допотопная, водопроводных труб нигде не обнаружил, хотя водонапорную башню снаружи видел. Ладно, утром разберусь. Интересно, где тут нужник - тоже на улице?

   Долго рыскать не пришлось. Вода отыскалась быстро. Что называется, подфартило.

   В дальнем углу, на крепком табурете стоял медный бак с краником, как на самоваре. Перевернутая кверху дном кружка с оборванной цепочкой находилась сверху крышки.

   После всех моих блужданий я смотрел на бак с водой как на мираж.

   Отлично!

   Взял кружку, дунул в нее, очищая от пыли, а затем приподнял крышку и поморщился - затхлый запах ударил в нос. Посветил фонариком внутрь бака. Он был наполовину пуст. Вода помутнела и слегка позеленела. Там плавали дохлые мошки и парочка ночных мотыльков. Пить такую гадость не хотелось, даже по виду она была никуда не пригодная. Но жажда быстро переборола любые сомнения.

   Облизнул пересохшие губы, наполнил водой кружку и от души глотнул. А, тьфу! Мне пришлось сплюнуть. Затем допил и цветисто выругался.

   Противная жидкость, тепловатая и неприятная на вкус, но другого выбора нет. Надеюсь, организм справится, быстро выведет токсины и бактерии, не даст развиться какой-нибудь кишечной инфекции. Утром следовало поискать водопровод или колодец. Снова пить эту гадость из бака не хотелось. Не хватало еще диареи.

   Я зачерпнул воду ладонями и умылся. Немного освежил не только кожу лица, но и мысли.

   Пожалуй, одну маленькую задачку решил. Приступим к следующей.

   Достал пару пачек с деньгами и спрятал в карман жилета, а чемоданчик оставил под лавкой. Мало ли чего, решил на всякий случай подстраховаться. Затем сходил за дровами и ведром, в которое собрал тушки крыс и выставил его наружу, за входную дверь. Увесистую кочергу тоже забрал - пригодится, если придется отбиваться. Но монстры сейчас являлись скорее порождением моей собственной фантазии - это в тумане они казались частью пейзажа.

   На обратном пути прихватил с журнального столика пожелтевшую газету с дореволюционным шрифтом, но читать ее не стал, а использовал для растопки. Щелкнул кремнем зажигалки "Бик". Огонек немедленно воспламенил бумагу, на которой сверху лежали наструганные ножом щепы. Пыхнув дымком, древесина потихоньку разгоралась - к счастью, она была сухой. Минуту спустя, аккуратно добавил пару березовых поленьев - в печи начало шипеть и потрескивать.

   Есть!

   Вскоре язычки огня разбежались по древесине, и в печи запылало яркое пламя. Вокруг стало заметно светлей, но тени продолжали окрашивать другие углы помещения в мягкий, угольно-серый цвет.

   Теперь пора брать паузу и перекусить.

   Довольный собой, я придвинул широкую лавку поближе к источнику тепла. В любом случае здесь можно поспать до рассвета. Мое лицо и руки приятно обдало жаром. Достал снеки, разорвал упаковку и принялся жевать сушеные фрукты. Желудок просил чего-то более сытного, но нужно экономить. "Сникерс" решил приберечь на завтрак.

   Пира не получилось. Вкусно, но мало. Что ж, по крайней мере, голод чуток утолил.

   "Эх, сейчас бы цыпленка табака, - размечтался я, - салат с помидорами, крымским луком и маринованным имбирем и двойную порцию картофеля-фри, испускающего легкий парок..."

   Но немного подумав, решил, что в данный момент и пластиковый стаканчик с китайской лапшой сгодился бы.

   По правде говоря, я был выбит из колеи привычной жизни и не знал, что мне делать дальше.

   Треск огня нарушал мое хрупкое одиночество.

   Я добавил дров в печь, прилег на лавку, лицом к огню, и подсунул чемоданчик под голову. До утра решил отложить все дела и отказаться от тяжелых мыслей. День сегодня был запредельно насыщенный, в моей жизни случилась уйма всякого разного. Сейчас нужен отдых.

   Огонь загудел, обгладывая сухие дрова. Потом прекратился и гул - и не было вообще ничего.

   Перво-наперво надо поспать, а утром разберусь, что к чему...

   И вот лежал, глазея на огонь в печи - блин, а там, в языках пламени вдруг появилось лицо Алисы. Я перевернулся на другой бок, подставив теплу спину.

   Я определенно чувак впечатлительный. Капитально сегодня влип. Потому и мерещится всякое.

   Прикрыв глаза, тотчас почувствовал, что усталость утаскивает меня в бездну, и начал погружаться в забытье.

  

***

  

   Меня потревожил посторонний звук.

   Я резко открыл глаза, прислушался.

   У, черт. Опять.

   Нет, ошибки быть не могло. За дверью кто-то старался мягко ступать, но скрип половиц выдавал шаги. Животные так не ходят. Если же ко мне подкрадывался человек, то, полагаю, он был не один.

   Сколько их? Двое?.. Трое?..

   Паршивая выдалась ночка.

   Сон как рукой сняло. Мой пульс участился.

   Хорошо, что я всегда сплю чутко. Если люди подкрадываются, то ничего хорошего от них ждать не приходится. Мне не нужны сюрпризы.

   Быстро принял вертикальное положение. Одна рука машинально потянулась к кочерге, другая - к чемоданчику. Стоп! Его лучше убрать подальше от посторонних глаз, с такими деньгами в любом мире можно нажить неприятности.

   Несомненно, пора поискать укрытие. Куда же спрятаться? Лучший вариант - за буржуйку. Что шустренько и сделал. Чемоданчик положил на пол, тихонько подпихнул ногой под печь. Туда точно никто не полезет искать, грязью и сажей только перепачкаешься, да и можно обжечься до волдыря, если коснуться нагретого металла. Короче, ничего с кейсом не случится. Зимой холод идет от самого пола. Температура там будет не настолько высока, чтобы деньги загорелись, а жар по большей части идет вверх и в стороны. Короче, простейшая физика, знакомая еще со школы. Освободившуюся руку я занял фонариком.

   Повисла недолгая пауза.

   Чужаки не стали вламываться, словно психованные громилы. Дверь, жалобно скрипнув, тихонько открылась.

   Я осторожно выглянул из-за печи и тотчас спрятался обратно. Еще секунда - и меня бы засекли. Главное, успел их рассмотреть.

   Вошли двое. Надо полагать, люди, но странно одетые. Черные мантии с капюшонами, опоясанные веревкой, скрывали не только их фигуры, но и лица. Они не произносили ни слова. Их дыхание было резким, я бы даже сказал, каким-то испуганным.

   Монахи? Откуда они тут?

   Негромко кашлянуть в кулак и выйти с ними поговорить?

   А одежда? Да это ж гребаная готика.

   Наверняка сектанты, пользующиеся черной магией. А они больные на всю голову.

   Чернокнижники недоделанные!

   Мать их! Вот я попал!

   Спать совсем расхотелось.

   - Тут кто-то есть... - послышался встревоженный шепот.

   В ответ лишь резко шикнули.

   А у меня чуть сердце не остановилось. И дураку понятно, что кто-то здесь есть, раз печь растоплена.

   Несмотря на едва различимый шепот, я уловил высокий тембр голоса. Нет, это не тонкий пацаний дискант. Девка, что ли? Стало быть, говорят по-нашему. Отлично. Жестами, если что, с ними общаться не придется. И на том спасибо. Хотя, на каком же еще языке им говорить в России?

   "Макс, не очкуй, соберись!" - мысленно приказал себе, стиснул кочергу и приготовился к нападению. Если что, то лучше ударить первым. "Лучше перебздеть, чем недобздеть", как говаривал в подобных ситуациях мой вечно хмурый и ворчливый дед, бывший чекист.

   Но ничего не происходило. Сначала раздалось какое-то шуршание, а после послышалось царапанье.

   Любопытство победило страх. Я снова выглянул из укрытия.

   Чужаки исписали пол, от самой двери, какими-то непонятными символами, которые светились слабым белесым светом, мерцали и постепенно затухали. А теперь они стояли на коленях, на расстоянии пяти метров друг от друга, смахивали рукавом пыль с пола и чиркали мелками, каждый обводя себя кругом. Тишину нарушало их паническое дыхание. Хорошо хоть молитвы или заклинания не читали. Обожаю ужастики, но исключительно по телевизору.

   Во дают! Я попросту офигел. Да что тут творится? Гоголевского "Вия" я читал. Фильм, само собой разумеется, тоже смотрел пару раз, весьма понравилась игра актеров. Но к чему весь этот гребаный цирк?! Тут что, скрытая камера снимает? Если это розыгрыш, то кто-то определенно перестарался.

   Чужаки, оказавшись внутри мерцающих светом окружностей, сели на согнутые ноги, поджав их под себя, замерли и направили взгляды на дверь. Они ждали, не произнося ни слова.

   Я обратил внимание на их обувь - на зеленые кроссовки с розовыми шнурками и черные ботинки с металлическими вставками. И лиловые носки бросились в глаза. Странно... Но все это фигня - что делать мне?

   В растерянности, я опустил кочергу и случайно задел ею железный бок буржуйки. Едва коснулся, но звук, как мне показалось, раздался такой, будто посреди ночи ударил набат.

   Оба чужака мгновенно развернулись в мою сторону. Один из них откинул капюшон - на меня смотрела короткостриженая брюнетка. Молодая и весьма симпатичная. Ее рот приоткрылся, а глаза расширились.

   "Да что ж такое! Я в жизни выгляжу лучше, чем на фотографиях. Чего ты испугалась, дура?" - мысленно опешил я и посветил на нее фонариком.

   Девушка зажмурилась, прикрыла лицо ладонью и, протянув мне белоснежный мелок, тихо произнесла:

   - Выключи свет и возьми мел. Обведи вокруг себя круг. Пожалуйста, быстрей!

   Ау! Ты что, подруга, решила меня задобрить магией? Я в ваши игры не играю.

   К ее просьбе я отнесся скептически, хотя страху своими действиями чужаки успели нагнать на меня конкретно. Мне с каждой секундой становилось жутко по-настоящему.

   Долго раздумывать мне не дали. Как и открыть рта.

   Второй чужак, тоже освободившись от капюшона на своей голове, зло зыркнул и выбросил вперед правую руку с направленным на меня револьвером. Старое оружие, натуральная музейная штуковина, но я сразу его узнал. Без всякого сомнения, рабочий ствол, не охолощенный. Уж слишком уверенно угрожал этот парнишка, так не блефуют. И смотрел на меня с вызовом.

   Выглядел парень неважно, худой и бледный как смерть. Круглые очки на носу говорили о его запредельно фиговом зрении. Несмотря на то, что ему едва ли исполнилось шестнадцать лет, гриву волос на голове тронула преждевременная седина, под глазами темнели пятна, а по щекам и шее, словно побеги плюща, тянулись черные вены. Будто какая-то гниль съедала его изнутри.

   Чем-то инфицирован? Походу, заразный.

   - Делай, что тебе говорят! - злобно прошипел он. - И потуши фонарик, твою мать.

   Я выключил фонарик. А вот начет моей мамы - это он зря. Не люблю таких слов. Припомню при случае.

   - Прошу, не надо... - тихо взмолилась девушка.

   - Замолчи! - процедил сквозь зубы парень, взвел курок и снова обратился ко мне: - А ты, дядя, кочергу тихо положи на пол и не дергайся. Убью! Ясно?

   Да я само благоразумие, паршивый ты очкарик! Неужели ты думаешь, что я буду дрожать в страхе и ощущать себя лилипутом? Что ты вытворяешь, четырехглазый? Нормальные люди так себя не ведут и не ругаются. Могли бы и нормально все порешать.

   Но шутки закончились, не начавшись. Мне не очень, вообще-то, хотелось ему подчиняться, но все-таки - вдруг выстрелит? Непонятно, что творилось в голове этого квелого "ботаника", однако револьвер точно заряжен и подростковый гонор в пацане зашкаливал. С такого расстояния и паршивый крот не промажет.

   Я медленно нагнулся и положил кочергу на пол - осторожно, чтобы не наделать шума и нервировать этим очкарика.

   Девушка была чуть старше парня, на пару-тройку лет. Она продолжала тянуть ко мне руку с мелком, но я не решался его забрать. Точнее, не хотел подходить близко к незнакомке. Чужаки не вызывали у меня доверия. Скорее всего, я у них тоже.

   - Бери мел и черти круг, - напомнил мне очкарик.

   Я смерил его пренебрежительным взглядом, чем еще больше разозлил. Похоже, он боялся меня и прятал за напускной бравадой свою слабину, однако трусы вдвойне опасней храбрецов.

   Ладно. Пора соглашаться.

   Сунув фонарик в карман, я шагнул к девушке, но она предостерегающе вскинула ладонь и прошептала:

   - Стой там. Поймаешь мелок на лету?

   Мне даже кивать не пришлось, мы уже глазами "договорились". Мы думали об одном и том же. Кажется, мое замешательство она поняла правильно.

   Четыре метра между нами. Легко поймаю.

   Все это время револьвер очкарика оставался нацеленным мне то сердце, то в голову. Парень заметно нервничал. Долбаный параноик.

   Девушка аккуратно бросила мне мелок, но я не смог его поймать - тот отскочил от моих растопыренных пальцев правой руки, стукнулся о пол и затих у ног, разломившись на две части. Должно быть, сказались усталость и расшатанные нервы, которые, пожалуй, закончатся раньше, чем истечет эта ночь.

   Девушка всплеснула руками и уставилась на меня. Ее глаза метали гром и молнии. Открыла было рот, но промолчала.

   - Ну и раззява! - сокрушенно выдавил парень с револьвером. И навел на меня фокус своих злых глаз. Из-за толстых линз очков они казались неестественно огромными. - Блин, откуда у тебя только руки растут...

   Пожалуй, тут с паршивцем можно согласиться. Моя вина. Дал маху.

   Я посмотрел на свои избитые, опухшие после недавней драки костяшки пальцев, и понял, что моя неуклюжесть вполне закономерна.

   Девушка осела на пол, поджала губы и, казалось, вот-вот заплачет. Ее взгляд приковался к одной точке - к мелку.

   - Извини... - коротко отреагировал я.

   Она медленно подняла на меня глаза. На ее лице читалось: ЧЕРТИ КРУГ! И ее короткий жест рукой напомнил мне об этом.

   Хорошо, хорошо! Для меня нарисовать круг раз плюнуть.

   Опустившись на колени, я взял в руку половинку мелка и начал обводить себя кругом. Рука дрожала, линия поучалась неровной. Со лба срывались капли пота и, падая, оставляли темные пятна на пыльном полу.

   Полностью обвести кругом себя не вышло, получилось лишь наполовину. Я несколько раз прикасался к полу мелком, но тот почему-то отказывался оставлять след. Должно быть, из-за того, что был разломлен. Вторая половинка вообще не чертила линию. Похоже, в целом мелке была скоплена энергия, как пар в котле паровоза, и сейчас она частично вышла. После такого волей-неволей начнешь верить в чертову магию.

   И тут я услышал встревоженный голос очкарика.

   - Крысы... - произнес он одно-единственное слово.

   Я посмотрел на него и заметил, что и без того бледное лицо парня захлестнула волна тревоги. Он опустил взведенный курок револьвера и уже не целился в меня, а растерянно озирался вокруг, будто что-то искал. Девушка тоже.

   Вдруг за полуоткрытой дверью вспыхнуло яркое свечение и тотчас погасло.

   Парень с девушкой застыли, как кролики, почуявшие поблизости хищника.

   Я тоже услышал странный шум.

   Доносилось низкое гудение, становясь более громким. А затем дверь распахнулась. В помещение влетела штука странной формы, нечто вроде металлического коня, у которого вместо конечностей под брюхом располагались четыре вращающиеся турбины, горящие тусклым красноватым светом.

   Летающий конь плавно опустился на пол, склонил голову, его турбины погасли. Гул стих. И когда пыль немного осела, я рассмотрел наездника и почувствовал, что у меня едет крыша.

   С коня слезло существо, лишь частично не утратившее наружность человека.

   Хорошенькое дело. Это еще кто? Был ли он вообще когда-либо человеком?

   С первого взгляда было ясно, что это мужчина. Матовая бледность его кожи подчеркивала черный цвет одежды, который в страшилках всегда в моде. На нем красовался расстегнутый сюртук, сиявший шелковыми отворотами и серебряными пуговицами, и старинная шляпа вроде цилиндра с короткими полями и совершенно прямой тульей. Однако жакета, рубахи, штанов и нижнего белья на нем не было, как и высоких сапог. Вместе с тем он двигался с чужеродной грацией, опираясь на многочисленные древесные корни, росшие прямо из-под грудной клетки и заменявшие ему часть туловища и ноги. Рука в кожаной перчатке держала свернутый кнут.

   "Выглядит как деревянный эксгибиционист", - мысленно отметил я и удивился, как в такой момент у меня сохранилось чувство юмора. Должно быть, это некая подсознательная защита от страха.

   Всадник остановился и обвел помещение тяжелым взглядом глубоко запавших глаз, прятавшихся под навесом густых бровей. Мужчина был высокий, худой и широкоплечий, не молод, но явно опасен и силен.

   Странно, но всадник никого не заметил - пристальный взгляд скользил по помещению и проходил прямо сквозь нас. Я видел его устремленные в пространство пустые глаза. Быть может, магические круги действительно работали, делая нас невидимыми? Кстати, их свечение к данному времени полностью исчезло. Еще немного и я готов был поверить в любые сказки, самые страшные и немыслимые.

   Всадник сердито цокнул языком и чуть склонил голову, словно прислушивался к тихой мелодии. Он замер в ожидании. Немигающий взгляд монстра-получеловека вонзался точно нож.

   Девушка поднесла указательный палец ко рту и умоляюще посмотрела на меня. Да знаю, что "М" - значит молчание, я не собирался поднимать шум. От вида этого древоногого существа и дар речи мог потеряться.

   Затем раздался еще один звук - шаги подкрадывающегося хищника.

   И они приближались. Послышался короткий рык.

   Тигр?

   Нет. Какое-то другое животное.

   - Заплатить... Принести жертву... - неожиданно вплелись в тишину чьи-то слова. Голос мягкий, точно шелк. И звучал он по ту сторону двери.

   Я посмотрел на девушку. Замерев, она сидела ко мне лицом и зажала ладонями рот, пряча звук своего дыхания. Парень вел себя немного спокойней, но револьвер в его руке заметно дрожал.

   В помещение вошла химера. Она остановилась рядом с всадником, вытянула вперед морду и принюхалась.

   Тут-то меня и осенило, что сейчас произойдет кое-что очень скверное. По моей спине прошел холод.

   Зверь зашипел, шерсть его поднялась, а лапы ощетинились когтями. Хвост взметнулся вверх и на его кончике я заметил змеиную голову, раскрывшую ядовитую пасть.

   Химера была крупной - даже больше той, которую я сбил машиной на дороге. Ее мех и чешуя сияли здоровьем, а когти были длинны и остры. От нее исходил тяжелый мускусный запах, который быстро наполнил помещение.

   Теперь мы трое оказались лицом к лицу с еще одним чудовищем. Возможно, более ужасным.

   Я почувствовал страх. Настоящий. Хотя это чувство у меня не проходило и до того, как только я переступил порог вокзала.

   Взгляд хищника устремился на парня в очках. Химера присела к земле, ее глаза были яркими и пугающе красными - тлели углями. Меня поразило, что во взгляде этой твари было что-то совсем не звериное: там горела злость - осмысленная, почти человеческая.

   Всадник ухмыльнулся, обнажив заостренные, будто обточенные зубы, и произнес:

   - Ты нашла его, девочка... Не убивай, он нам нужен.

   Темно-красные губы на пергаментно-бледном лице всадника раздвинулись. Изо рта быстро высунулся и спрятался обратно длинный и тонкий язык с раздвоенным кончиком. Он будто лизнул им воздух.

   Парень обернулся к нам, бросил обреченный взгляд сначала на девушку, после на меня. Его глаза округлились, взгляд заметался по комнате, ища пути для бегства. И в этот момент всадник поднял руку с кнутом. Я услышал что-то вроде электрического потрескивания, как у маленького трансформатора перед тем, как его поджарит чрезмерное напряжение.

   Удар был резким, как бросок кобры, и сопровождался всплеском голубого света. Когда кнут коснулся спины бедняги, то черты его лица стали прозрачными - в какой-то миг я смутно разглядел под ними череп, сквозь кожу рук тоже просвечивали кости. Парень дернулся, выронил из сведенных судорогой пальцев револьвер и безмолвно рухнул наземь, словно сраженный дубиной.

   Треск стих. На мгновение воцарилась тишина.

   - Забирай его, - распорядился всадник, снова показав свои ужасные зубы и раздвоенный язык. О чем-то подумал и добавил: - Девчонка где-то здесь тоже прячется, но без него никуда от нас не денется. Сама придет.

   Химера как будто понимала каждое слово хозяина. Она приблизилась к парню, схватила его зубами за одежду, развернулась и поволокла к выходу. Сильная тварь. И ловкая.

   - Эй, ведь ты меня слышишь, детка? Я буду тебя ждать! - воскликнул всадник.

   Его кроваво-красный рот растянулся в широкой улыбке маньяка. Бегающие по сторонам глаза вдруг остановились, он поднес два кончика пальцев свободной руки к губам и послал воздушный поцелуй, после чего все с той же чужеродной грацией взобрался на необычного скакуна.

   Конь мотнул металлической головой, из его ноздрей вырвался пар, турбины вновь зажглись красноватым свечением, пришли в движение и загудели. По полу прокатилась мелкая дрожь. Подняв своего наездника в воздух, он круто развернулся и метнулся в открытую дверь, оставив за собой большой хвост пыли. Вскоре гул стих.

   За дверью снова ярко вспыхнул и погас свет.

   Интересно, почему они не проверили каждый угол помещения? Ведь могли... Наверняка бы на нас наткнулись.

   Стряхнув с себя приступ страха, сковывавший не только мои мышцы, но и мысли, я облегченно выдохнул и немного расслабился. Ненадолго.

   Я услышал всхлип и посмотрел на девушку. Судя по ее набухшим от слез глазам, ее разум блуждал в каком-то ином, только ей доступном мире. Она пыталась бороться с этим, но без толку. И вскоре заплакала.

   - Теперь мы в безопасности, - бодро, насколько получилось, сказал я. - Не плачь.

   Девушка меня точно не слышала и совсем разрыдалась. Что ж, пожалуй, ей стоит избавиться от слез, чтобы успокоиться. Женщинам это помогает. Некоторые даже получают удовольствие.

   Я поднял с пола оружие очкарика. Револьвер сорок пятого калибра, давно нечищеный, в рыжих пятнах. Нашел нужную защелку, которая открывала барабан. Он был заряжен, но только три каморы из шести. Пойдет. Лучше, чем ничего. Пользы даже от ржавого ствола реально будет побольше, чем от закопченной кочерги.

   Я подошел к девушке.

   - Слушай, давай уже успокаиваться. - Моя ладонь, легшая ей на плечо, словно пробила девушку электрическим током. - Чего так убиваться по очкарику? Сдался тебе этот Гарри Поттер на минималках. Я не знаю, что у вас тут творится, но тебе точно будет лучше без него. Он же психованный.

   - Этот очкарик, - всхлипнула девушка и бросила на меня гневный взгляд, - мой сводный брат. И зовут его Тютю.

   - Как?.. - услышав имя, я едва выдержал, чтобы не фыркнуть от смеха.

   - Тютю, - повторила девушка. У нее дрожали губы.

   - О'кей. А тебя-то как зовут?

   - Я - Даффа.

   Ага. Имя не наше, не славянское, но более благозвучное, чем у очкарика. Скуластая, веки не нависают, черты лица четкие и симметричные. И форма головы очень правильная. На еврейку не похожа. Армянка? Нет, нос у нее аккуратный. Или арабка? Тоже не факт. У тех не только волосы черные и длинные, но и темные, влажные глаза. А у этой девчонки короткая, почти мальчишечья, щипаная стрижка, а глаза большие, жгучие и пронзительные, как два изумруда. Интересно, откуда она? Говор, вроде как, питерский, но с едва уловимым акцентом.

   - Меня зовут Максим, живу в Москве, - представился я и поинтересовался: - А ты откуда? Ты хорошо знаешь русский. Иностранка? Учишься у нас?

   Сейчас мне стоило разговорить ее, отвлечь, чтобы перестала плакать. Не переношу слезы и сопли, особенно женские. А вот заводить беседу в негативном ключе о ее братце дальше не стоит, будет себе дороже. Очкарик конкретно влип. Время для шуток неподходящее.

   Девушка промолчала.

   - Шаверму будешь? - с серьезным видом спросил я.

   Она недоуменно подняла на меня глаза:

   - Чего?..

   "Ясно. Диалектизм не прокатил. Топаем дальше".

   - Ты меня что, не понимаешь? - задал я ей следующий вопрос.

   Мой метод начал работать.

   - Я не знаю твой язык, - ответила девушка, перестав плакать и утирая рукавом слезы. - Это ты многого пока еще не понимаешь. Каждый, кто сюда попадает, слышит друг друга так, как он привык слышать, за исключением отдельных слов. Каждый видит то, что хочет и может видеть. Это Вокзал делает с нами, направляя свои энергетические потоки. Он живой.

   - Слушай, я в Бога верю, но без фанатизма. И знаю, что деньги не растут на деревьях, а детей не находят среди кочанов капусты и их не приносят дикие птицы со здоровенным клювом. Но вот всякую мистическую хрень не очень воспринимаю. Хотя сегодня насмотрелся на нее вдоволь и...

   - А покороче можно? - перебила меня девушка.

   - О чем ты, блин?!

   - Чтобы это увидеть, ты можешь выйти наружу и прочитать название станции, а потом повернуть голову и посмотреть на ту же надпись уже боковым зрением, не концентрируясь на ней. Тогда ты поймешь. Да что там говорить, здесь любая надпись будет такой. Для всех.

   - Ладно, проверю. А что у твоего брата с лицом? Он чем-то болен?

   Девушка вздохнула и снова чуть не заплакала.

   - Да. Это Корень его заразил. Я подмешивала брату в еду белладонну, она замедляет распространение порчи в организме. Трансформация замедляется. В том мире творится такое, что ты и представить не можешь. Никто не знает, что в нем настоящее, а что нет. Там все краски стерлись, звуки умерли, а время идет иначе. Мы с Тютю уже месяц не можем из него выбраться.

   - Корень?.. В том мире? Параллельном, что ли?

   - Ты что, первый день на Вокзале?

   - Первую ночь, - уточнил я. - И мне ее достаточно для того, чтобы понять о творящейся здесь чертовщине. Скажи, это все не розыгрыш? Мне очень хочется набить морду тому, кто это все придумал.

   - Что придумал? - озадаченно спросила девушка.

   - Подставу эту, блин!

   Я снова огляделся, но поблескивающих глазков скрытых видеокамер нигде не заметил.

   - Ясно, - девушка посмотрела на меня как-то иначе, даже с долей сочувствия. - Новичок, значит. Не можешь поверить в очевидное. Ничего, когда здесь взойдет солнце, ты все поймешь.

   - Я верю в то, что увидел настоящую химеру и этого жуткого чувака с корнями вместо ног.

   - Это ты крыс убрал?

   - Да. Они страшно воняли.

   - Зря. Если б ты этого не сделал, то Полуночник не обнаружил бы моего брата. Дохлые крысы сбивают нюх у Переделанных.

   - Погоди, у кого?

   - Переделанный - это существо, с которым Полуночник охотится на Странников, - пояснила девушка. - Ты одну из этих тварей сейчас назвал химерой. Раньше они были обычными людьми, но их изменили, в лаборатории. Раз ты попал на Вокзал, значит, и ты теперь один из нас.

   - Странник?

   Девушка кивнула.

   - Почему именно я?

   Она пожала плечами и, наморщив нос, поинтересовалась:

   - Чем от тебя так ужасно разит?

   - Бензином, - ответил я, снимая и показывая ей вязаную шапку. - А что?

   - Я не знаю, что это. В моем мире нет бензина, да и в тех, где я уже побывала, тоже. Переделанный поэтому тебя и не учуял, а Полуночник не увидел потому, что за твоей спиной был огонь печи. Он их сильно слепит, как и других ночных тварей. Теперь все понятно. Ведь круг ты не дочертил. Все могло быть хуже.

   "В твоем мире и в тех, где ты уже побывала?" - мысленно откликнулся я и вслух поинтересовался:

   - А что у вас вместо бензина? Каким топливом пользуетесь? Или на лошадях до сих пор скачете?

   - У нас гонят топливо из пшеницы, - ответила она.

   - На самогоне ездите, понятно... Но здесь, на этом гребаном Вокзале, я видел лампы, керосином заправленные. Как ты это объяснишь?

   - Керосин?..

   - Да. Он горит, если его поджечь. И делается из нефти.

   - Это никакой не керосин. Если он там когда-то и был, то сейчас его там давно уже нет. Долго объяснять.

   Девушка поднялась с пола.

   - Максим... - начала она, словно пробовала мое имя. - Ты везучий. Помоги мне спасти брата. Мы в долгу не останемся. У нас есть товар, за который любому Крылуну можно заломить конскую цену.

   Я не стал спрашивать, кто или что такое "крылун", слишком много новых слов на сегодня. Должно быть, местный ростовщик, скупщик краденного или что-то вроде того.

   - Его будто молнией ударило. Думаешь, он еще жив после такого?

   - Если дверь до сих пор открыта, то да, - не очень уверенно сказала девушка. Даже в тусклом свете лампы было заметно, что с ее лица исчезли все краски. - Ты ведь слышал слова Полуночника. Они оставят его в живых. Им нужна я.

   - Для чего?

   - Долго объяснять, - снова ушла от ответа она.

   Разговор забуксовал.

   Что ж, я тоже мастер уходить не только от ответов, но и от ответственности перед женщинами, а уж тем более не тот, кто вцепился в титьку и ждет приказаний. И не щедр на опрометчивые обещания. Люблю брать командование на себя. Поэтому ответил девушке, не кривя душой:

   - Извини, Даффа, но я останусь. А на рассвете буду искать отсюда выход.

   - Но ведь это ты виноват в том, что Переделанный учуял моего брата.

   - Поправочка! Здесь было относительно тихо и спокойно. Пока не появилась вы. Ты и твой психованный брат со стволом. И химера с этим ходячим пеньком в шляпе пришли вслед за вами. Я вообще-то уже спал.

   Девушка сникла, помолчала недолго, а потом произнесла:

   - Ты сам отсюда не выберешься. Вокзал тебя не выпустит.

   Лицо при этом у нее сделалось каменным, ничего не прочитаешь.

   Я невольно напрягся, но ответил с достоинством:

   - Значит - не судьба.

   - Отдай мне оружие брата, - резко, но без злости, сказала девушка. - Оно тебе не принадлежит.

   - Нет. Это трофей. Не люблю, когда в меня целятся. - Хотел добавить "всякие гребаные очкарики", но сдержался. - И тебе туда, куда ты собралась, ходить не советую. Утром вместе поищем выход.

   Девушка посмотрела на меня. Упрямый взгляд ребенка, которого трудно переубедить. Затем ее глаза вспыхнули - и погасли. Она опустила голову, развернулась и направилась к выходу. У двери задержалась.

   - Когда будешь понимать, что тут происходит, - не оглядываясь, произнесла она, - сам откроешь нужную дверь.

   Девушка вышла.

   Я молчал.

   Глупая девчонка! О чем она только думает? Я ласточкой прыгать с моста ради ее братца точно не буду. И изображать парня с золотым сердцем тоже не могу.

   Да, не хорошо.

   Да, не по-мужски.

   Пусть я сто раз не прав, но... Аморального ничего в моих действиях не было. Хватит совершать беспечные поступки. Кто она мне? Никто. Да мне по колено на то, что она обо мне думает. В чем-то врет девка. Чувствовался во всем этом какой-то подвох. Сделал ли сейчас верный ход? Время покажет.

   Тьма за дверью опять ненадолго озарилась ярким светом.

   Я остался один, немного перевел дух и осмыслил произошедшее.

   У меня было стойкое ощущение, что события этой ночи еще не закончились.

   Так... Сделаем-ка вот что.

  

***

  

   Самая-самая экзотическая разновидность дверей, ранее попадавшаяся мне, это шпонированная полосатым зебрано, древесину которого чаще использовали во внутренней отделке "мерседесов". Но - чего только в жизни не бывает.

   Эти двери были непростые, совершенно иные.

   Я с неподдельным интересом рассматривал их.

   Все три двери обладали поистине грубыми, точно каменными физиономиями. Да-да, на их поверхностях, как на медной чеканке, выступали квадратные человеческие лица, мимика которых находилась в блаженном ступоре.

   Воздух здесь был выморожен, по стенам осели белые щетки инея, а двери окаймлял обильно и вольготно разросшийся мох, тлеющий зеленоватым инфернальным светом.

   Я осторожно подошел к одной из дверей, крайней слева. Пол возле нее тотчас покрылся ледяной коркой, подступившей к моим ногам.

   Ну и рожа! Губы у выпуклой физиономии были тяжелые, плотные, как каменная кладка, желваки вздувшиеся, а большой мясистый нос - картошкой. Кто сделал из двери это уродство?

   - И долго ты будешь раздумывать? - не очень приветливо произнесла дверь густым шаляпинским басом. И резко открыла сразу оба выпуклых глаза.

   Я в ужасе шарахнулся назад, но получилось это у меня неуклюже, будто что-то мешало быстро передвигаться. И чуть не поскользнулся.

   - Еще один бродяга к нам пожаловал, - произнесла бархатным голосом другая дверь, морщась и косясь на меня правым глазом. - Пешка еще не дошла до конца доски. Путь ее будет долог.

   - Странник, а похож на подзаборника... - поддакнула первая дверь.

   Третья дверь молчала. И я бы не удивился, если б она заговорила фальцетом.

   Испачканная одежда делала меня похожим не то на бомжа, не то на заурядное пугало. Но почему это их заботит? У самих-то и рты пустые, как у людей, растерявших зубы от спиртного.

   Я покачал головой.

   Одно дело химеры и древоногий всадник... это всего лишь создания из других измерений. Вероятно. Но говорящие двери...

   - Чтоб вас... - пробормотал я, мысленно вознеся в двух словах молитву Всевышнему.

   Первая дверь разразилась гомерическим хохотом. Вторая лишь криво ухмыльнулась. Третья продолжала молчать.

   Здесь было холодно и неуютно. Я чувствовал, что каждую секунду терял энергию. Да и воздуха не хватало.

   Пора переходить к делу.

   - Погодите! - быстро сказал я. - У меня мало опыта. Что я должен делать?

   - Ёлы-палы, - сердито произнесла вторая дверь. - Он еще и спрашивает.

   Первая дверь поддержала:

   - Катись колбаской по Малой Спасской, человек, пока мы добрые.

   Расхрабрились. Какой же я дуралей! Их нельзя бояться. Они проверяют меня. Пустобрехи! С ними надо действовать увереннее.

   Медленно - пространство вокруг почему-то сопротивлялось резким движениям - я подошел к первой двери и попытался ее открыть. Ничего не вышло.

   - Чего, блицкриг не задался? - издевательски сказала дверь. Мох вокруг нее беспокойно зашевелился и начал разрастаться.

   "Вот же сволочи! Откуда-то и слова все эти знают..."

   Я провернул ручку и что есть мочи потянул на себя, но только плевать дверь хотела мои усилия - не поддалась.

   - Силен, братец, силен... - произнесла она с довольным видом и зевнула. - Тебе бы еще каши гречневой и котлету по-киевски съесть.

   - Плохо-то как... - язвительно пробормотала вторая дверь. - Давай еще, чемпион. Ты ногой о стену упрись и тяни обеими руками.

   - Не учи ученого, - злобно ответил я. Подсказки их были больше похожи на оплеухи.

   Подойдя ко второй двери, я сделал так, как та посоветовала, но тоже ничего не вышло. Медная ручка едва не примерзла к рукам. Температура здесь была намного ниже нуля, у меня изо рта пошел пар.

   - Сгруппируйся, - присовокупила совет первая дверь.

   "Что, заперлись, черти?"

   - Открывайся, а то я сейчас тебе все филенки повыбиваю! - пригрозил я.

   Обе двери ехидно рассмеялись и заговорщически подмигнули друг дружке.

   - Да хва-атит изде-еваться над ним, старые пе-еречницы, - вдруг раздраженно заговорила третья дверь, начиная тянуть гласные, как человек после перенесенного инсульта. - Я мо-огу быть о-открыта. По-одойди.

   - Ути-пуси! - ответила ей вторая дверь. - Решила помочь мальцу?

   Я чуток опешил. Стоп! Методы известные. В памяти всплыл эпизод из какого-то фильма, где устраивали подобную психологическую обработку подозреваемому, чтобы тот начал говорить и во всем чистосердечно признался. Они что, играют в хорошего и плохого полицейского? Офигели?! Сейчас мы поиграем в мою версию.

   - Все двери не мо-огут быть одновреме-е-енно закрыты, че-еловек, - поведала третья дверь. Ее глаза, полные смертельной тоски, смотрели прямо на меня.

   Странно - теперь у меня не было сомнений, что говорит она искренне. Возражений не было. Первая дверь промолчала, вторая лишь насупилась и едко произнесла:

   - Карга трухлявая...

   Однако я им не верил до конца. В них чувствовалось какое-то потустороннее зло. Похоже, этот единый слаженный коллектив играл спектакль, а их противоречия - вовсе не простая декорация. Они все равно все сделают по-своему. Третья дверь мне тоже показалась подозрительной. Слишком уж деланная ее любезность. Какая-нибудь подстава чистой воды. Ладно, черт с ней.

   Я подошел к третьей двери и попытался рывком распахнуть ее. Опять ничего не вышло. Странно, от нее не тянуло холодом, он не обвивался вокруг меня. Наоборот - шло живительное тепло. Ага, тут как в детской игре - "горячо-холодно".

   - Не так, че-еловек, не так... - жеманно ответила дверь.

   Она начала что-то жевать, в уголках ее губ появилась белая слюна и потекла вниз, как капли майонеза. Спустя несколько секунд она выплюнула на пол два кубика с нумерованными гранями, черный и белый.

   - Выбросишь дубль из ше-естерок с трех по-опыток - за-айдешь, - сказала она. - Про-оиграешь - на-авсегда тут за-а-астрянешь.

   Игра в кости - это не загадки мудреные отгадывать, чего уж проще. Но тут важны прихоти фортуны. Были другие предложения? Нет. Однако если вся моя оставшаяся жизнь пройдет здесь, это будет слишком грустно. Играть или не играть? Тот еще вопрос. Эх, будь что будет!

   - Ты не кости бро-осаешь, а тя-янешь жребий, - будто прочитав мои мысли, сказала дверь.

   Я нагнулся, поднял кубики, потряс их в ладонях, дыша ровно и очень-очень медленно, и бросил кости. Они рассыпчато застучали по полу.

   Неудача. Выпали "пятерка" и "тройка".

   Двери гаденько рассмеялись, как любители голубизны. Одна аж прихрюкнула.

   Я бросил кости снова и мысленно взмолился: "Ну же, давай, давай!"

   Опять не свезло. Даже ни одного дубля.

   Да уж, три попытки - это не херова туча возможностей. Ничего, мой лимит удачи еще не исчерпан.

   Я сложил кубики в сомкнутые ладони и мысленно проиграл, как их брошу, как они упадут на пол, показав две "шестерки". Затем дунул на них, словно заговаривая на удачу, потряс и бросил.

   Казалось, прошла целая вечность.

   Оба кубика упали нужным номером кверху.

   Я сделал это! Да!

   Две "шестерки". Дубль!

   "Что ж, похоже, ваша рыбка совалась с крючка", - мстительно подумал я.

   - Ты по-обедил... - угрюмо произнесла третья дверь и поджала губы. Она уставилась в одну точку и начала пускать тягучие слюни, но теперь они были черными, как деготь. Две ее подруги учтиво молчали, ядом издевок плеваться им расхотелось.

   Я опять подошел к двери. Открылась она легко, несмотря на крупные габариты, говорившие о ее тяжести.

   На пару секунд ослеп - прямо в глаза ударил невыносимо яркий свет, заставивший меня зажмуриться. Сердце забилось как сумасшедшее. В нос саданул вонючий дым - пахло паленой костью, будто сверло бормашины крошило чей-то зуб.

   Вспышка была недолгой. Когда я открыл газа, в дверном проеме клубился непроницаемый серый туман.

   Портал! А что же это еще могло быть.

   Я ощутил комок в горле, а желудок сжался при мысли о том, что меня там может ждать. Размышлял над выбором, наверное, целых десять секунд. Туманная дымка за дверью хаотично двигалась, как когти, готовые схватить и рвать, рвать... рвать.

   Куда вели эти двери? К жизни или в могилу? Мне не хотелось видеть того, что находится за ними. Обычно в таких местах людей убивает или какое-нибудь чудовище, или собственная глупость.

   Идите вы к черту с вашими порталами!

   Я медленно выдохнул, закрыл дверь, отошел от нее и произнес:

   - Не сегодня.

   - Сдрейфил! Трус! - отозвались по очереди двери.

   Дверь, которую я закрыл, лишь прорычала, как разозленная собака. Похоже, я разрушил ее планы и тем самым посрамил перед подругами.

   Что ж, хоть одна дверь оказалась услужливой. Но и с ней умудрился поссориться.

   Немного постояв, я решил вернуться к теплой печи и там встретить утро.

   Двери за моей спиной продолжили болтать, будто не словами обменивались, а мячик перебрасывали. У них началась очередная вспышка дурного настроения. Ноги сами понесли меня к лавочке у буржуйки, где я свернулся калачиком, глядя на огонь и вскоре уснул.