Макарова Настя Никитична : другие произведения.

Цветные стёклышки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение рассказа "Что, если". И вполне самостоятельное произведение:)


Цветные стёклышки

   - Дэмиан, как же так получилось, что всё человечество летает на самолётах, а ты сам по себе?
   Мы валялись нагишом на большом тёплом камне, ленивые и счастливые. Лёгкий ветерок слегка шевелил тёмно-русые волосы Дэмиана. Старый маяк над нами упирался в высокое синее небо, где-то внизу без устали шумело море.
   - Никогда не понимал, как эти огромные железяки вообще могут летать? - в серых глазах Дэмиана блеснул лукавый огонёк.
   Я сложила руки у Дэмиана на груди, положила на них подбородок и упрямо улыбнулась.
   - Так как же ты научился летать?
   - А ты когда-нибудь летала на самолёте? - вместо ответа спросил Дэмиан, прикрывая глаза.
   - Да, конечно.
   - По-моему, летать на самолёте - это то же самое, что купаться в резиновых сапогах, - сказал Дэмиан, подкладывая под голову свою рубашку, словно он собирался немного вздремнуть.
   Я рассмеялась.
   - Дэмиан, я не отстану. Как ты научился летать? Или ты родился таким?
   Он посмотрел на меня, прищурившись от солнца, уютно устроил руку в моих лохматых волосах, пропитанных морской солью, и снова закрыл глаза.
   - Да нет, родился я обычным ребёнком в обычной семье. Правда, мама, как это говорится, нагуляла меня на стороне. Её выдали замуж совсем юной, против её воли. Там была длинная запутанная история. Я, честно говоря, и не знаю всех деталей. Джон (мой отчим) был на 13 лет старше мамы. Толстый, противный, никогда он мне не нравился. Даже когда я был совсем маленьким. Он вечно орал на всех, много пил. От него всё время пахло потом и спиртным.
   Когда Джон ходил по коридорам нашего тёмного дома, слышно было за версту. Я быстро научился определять по звуку его шагов, в каком он настроении. Если он шёл медленно и половицы скрипели не очень громко, значит, всё нормально. Можно выходить в коридор. А если он шёл быстро, половицы просто визжали у него под ногами. Это означало, что Джон зол и лучше не высовываться. Меня, понятное дело, он на дух не переносил. Я был для него постоянным напоминанием о маминой измене.
   Настоящий же мой отец был тогда студентом экономического университета, - продолжал он. - Его звали Уильям. Высокий такой, с уверенной размашистой походкой и холодными глазами. Я видел его всего несколько раз. Но тогда ещё не знал, кто он. Видел только, как мама улыбалась ему. С такой нежностью она улыбалась только мне. И, помню, меня в первый раз это удивило и даже разозлило. Это же была МОЯ мама! Как же она могла улыбаться так кому-то ещё?! Однажды мы втроём гуляли в парке, и он неожиданно подхватил меня и посадил к себе на плечи. Я ужасно испугался, просил, чтобы он спустил меня обратно. Но он только смеялся, и мама смотрела на него и ВОТ ТАК улыбалась. А мне было очень обидно, что они не обращают внимания на мои мольбы.
   Потом мама сильно заболела. Мне было около четырёх лет. Болезнь скосила её буквально за считанные дни. Я не очень тогда понимал, что происходит. Только отчим вдруг стал ходить по коридорам тише обычного и ни на кого не повышал голос.
   Дэмиан задумался на минуту, и глубокая складка залегла между его бровей.
   - Никогда не забуду, какая тишина стояла в доме в то утро, когда мамы не стало... Я проснулся и сразу понял - что-то случилось. И Джон, чисто выбритый и одетый в чёрное, пришёл ко мне и сказал очень тихо: "Ну вот, Дэмиан, нет больше Анны". Потрепал меня по голове и ушёл. Это был самый лучший поступок в его жизни.
   Дэмиан горько усмехнулся. Я слушала, затаив дыхание. Дэмиан вообще говорил мало. А уж о себе и подавно.
   - Мы довольно скоро переехали в небольшой провинциальный городок. Даже не помню, зачем и почему. Мне отвели маленькую комнату в мансарде. Там было большое полукруглое окно, выходившее в сад. И полки с книгами до самого потолка, оставшиеся от прежних хозяев.
   Джон стал пить ещё больше. И вот однажды спьяну проболтался. Я что-то там напроказничал, и он стал орать, что вышвырнет меня на улицу, потому что я ему не сын. И что я могу убираться к своей канцелярской крысе. И что-то там ещё в таком духе. Я убежал в сад и долго плакал. А потом до меня дошло - Джон мне не отец. И я решил, что и правда сбегу к своему отцу. Что это был Уильям, у меня не было никаких сомнений.
   Но я сильно заболел. Ко мне вызвали доктора, он смотрел на меня и качал головой. Я слышал, что он говорил моей няньке Эллис (глуховатой старушке, которую Джон нанял для меня), мол, болезнь запустили, и что он сделал всё возможное. Мальчик либо выкарабкается сам, либо... и Эллис начала плакать в платок. Они ушли, а я лежал и думал: "Хочу к маме на небо". Потолок кружился, во рту стоял привкус лекарств. Было очень душно, хотя был ноябрь. Нянька всё время заходила ко мне и трогала мой лоб. Это было ужасно неприятно. Пальцы у неё были холодные, как лягушки. И я притворялся спящим, чтобы она ушла.
   Ночью мне стало совсем плохо. Мне казалось, что я лежу на дне тёмного озера. А вокруг медленно колышутся зелёные водоросли. И только где-то далеко-далеко наверху покачивается пятно света. И дышать совершенно нечем.
   И вдруг я услышал чей-то смех. Я повернул голову к окну и увидел, что оно открыто. На подоконнике сидела девочка примерно моих лет. На ней было лёгкое голубое платье. Она снова засмеялась и сказала:
   - Привет, как дела?
   От звука её голоса мне вдруг стало гораздо легче. Духота отступила, и я вздохнул свободно. Я ответил:
   - Я заболел и, наверно, умираю. Ты ангел?
   Она снова засмеялась.
   - Я Эми. Хочешь полетать со мной? А то мне скучно одной.
   - Полетать? Хочу, но я не умею.
   - Это очень просто, вот увидишь! Иди сюда.
   И я встал с кровати. Хотя недавно мне казалось, что я никогда больше не смогу встать. Подошёл к окну и посмотрел на Эми. Она показалась мне очень красивой. У неё были кудрявые золотистые волосы и странные голубые глаза, которые смотрели как бы сквозь меня. Из открытого окна приятно пахло прохладой и осенью.
   Я влез на подоконник. Эми встала, уступая мне место. И снова засмеялась моим неуклюжим движениям. А потом сказала:
   - Подумай о чём-нибудь приятном.
   Я закрыл глаза и почему-то представил, что завтра утром выпадет снег. Он будет падать такими чудесными пушистыми хлопьями. Я бы ловил его на ладонь, и он бы таял. И стекал бы холодными каплями между пальцев.
   Эми, тихонько взяв мою руку, сказала:
   - Летим, - и потянула меня с подоконника.
   Моё тело стало вдруг лёгким как снег, почти невесомым. Мы оттолкнулись от подоконника и полетели, взявшись за руки. И над рекой была огромная красная луна и туман над тёмными полями, и черепица крыш казалась совсем чёрной, и на улицах ни души... и только ветер свистит в ушах, и щекотно в животе от восторга. Вот так просто было научиться летать.
   Дэмиан улыбнулся, не открывая глаз. И продолжил:
   - Когда мы вернулись на мой подоконник, Эми спросила меня, хочу ли я полетать с ней завтра ночью. Я сказал что, конечно, хочу!!!
   Она серьёзно и как-то очень по-взрослому сказала:
   - Пообещай мне, что никому-никому на всём белом свете не расскажешь обо мне. Тогда я буду прилетать и приносить тебе конфеты. Но, если ты проболтаешься, я больше никогда не прилечу.
   - Клянусь, Эми! Никому не расскажу! - горячо пообещал я.
   Она улетела, махнув мне рукой на прощанье. Я лёг в постель и крепко заснул. На следующее утро и правда выпал снег. А у меня появилась первая в жизни тайна.
   Эми прилетала ко мне почти каждую ночь. Правда, никаких конфет она мне не приносила, но это было неважно. Чаще всего мы летали в поле. Там было большое раскидистое дерево. Мы сидели на его ветвях, и Эми пела мне песенку - всегда одну и ту же. Я до сих пор её помню. Эми говорила, что мама поёт ей эту песенку на ночь.
   И Дэмиан вдруг тихо запел. Мелодия у песни была незамысловатая, но красивая:
  
   Мы полетим с тобою
   В далёкие края.
   Две маленькие птички -
   Только ты и я.
  
   Там будет солнце в небе,
   И яблоня, и дом.
   И мы с тобою вместе
   Прекрасно заживём.
  
   Спи, маленькая птичка,
   Под маминым крылом.
   Пускай тебе приснятся
   И яблоня, и дом.
  
   Луна, как каравелла,
   По небу поплыла,
   Пускай растут и крепнут
   Два маленьких крыла.
  
   Мы полетим с тобою
   В далёкие края.
   Две маленькие птички -
   Только ты и я.
  
   Дэмиан задумчиво улыбнулся:
   - Хорошая песня, правда? Она мне очень нравилась. Я думал, что это мы с Эми - две маленькие птички.
   - Очень красивая, - тихо ответила я, боясь спугнуть поток его воспоминаний. - И что же было дальше с тобой и с Эми?
   Дэмиан тяжело вздохнул, открыл глаза и посмотрел на небо.
   - Ничего. Я проболтался. Всё вышло по глупости. Джон в очередной раз за что-то наорал на меня. И я сгоряча выпалил ему, что вот возьму и улечу с Эми насовсем. И вообще не вернусь больше никогда.
   - Что это за Эми ещё? - спросил Джон.
   Я прикусил язык, но было поздно. Клятва была нарушена. В первые ночи я всё думал, что сказал об Эми так, вскользь. Что это, может быть, не засчитается. Я ведь не сказал Джону ничего кроме имени. И несколько ночей надеялся, что Эми прилетит. Потом решился поискать её. Вдруг я сейчас вылечу из окна и увижу её где-нибудь над крышами.
   Мне было немного страшно, что без Эми у меня не получится. Но всё получилось. Я долго искал её, но так и не нашёл. И осознал, наконец, что всё испортил. И что никогда больше не увижу Эми.
   Я был так зол на себя, что решил совсем замолчать. Стать немым.
   Дэмиан задумался.
   - Не знаю, была ли Эми на самом деле. Или из-за тяжёлой болезни у меня в голове что-то сдвинулось. Но она научила меня летать. На самом деле.
   Я пытался найти её в нашем городке. Он совсем небольшой. Но никто ничего не знал о ней. Да и что я мог спросить? "Вы не знаете девочку Эми, которая умеет летать?" Моё решение стать немым тоже усложняло поиски. В общем, тайна так и осталась тайной...
   Я никому об этом не рассказывал до сих пор. И ты...
   - Я не скажу никому, обещаю, - серьёзно ответила я. Почему-то хотелось плакать.
   Он улыбнулся, глядя на меня с какой-то печальной нежностью, и крепко обнял.
   - Я люблю тебя, Джо.
  
   Самолёт. Маленький, белый самолёт с водными лыжами. Летит сюда.
   Я бросила на гальку недостиранную футболку и приложила ладонь ко лбу, прикрывая глаза от солнца. Самолёт плавно повернул и полетел вдоль берега. Потом снова развернулся и неторопливо пролетел у меня над головой. Снижается. Снова развернулся, летит назад. Что, чёрт возьми, ему здесь нужно? Кажется, улетает. Нет, опять возвращается. Пролетел так низко, что я на секунду испугалась, что он заденет своими лыжами наш маяк, стоящий на скале. Из открытой двери самолёта что-то блеснуло на солнце. Зеркало? Нет, конечно, это объектив. Фотоаппарат или камера. Теперь повернул в сторону моря. Может, улетит?
   Кому это вдруг понадобилось снимать с воздуха это место? И зачем? Ничего хорошего нам это не сулило. Да, я совсем забыла рассказать о нас.
   Мы живём в этом старом заброшенном маяке. Мы не смотрители, не сторожа. Дэмиан - художник-акварелист и самый удивительный человек из всех, кого я знаю. Я живу тут с ним вот уже четвёртую неделю. Или пятую, что-то я сбилась со счёта. Дэмиан живёт здесь около пяти лет. Потому что не может жить в городе. Там слишком много людей. А здесь их нет. Ближайший населённый пункт - в тридцати пяти километрах отсюда - курортный городишко под названием Саннекс. А до моего мегаполиса Нью-Сити - вообще километров триста.
   У нас прекрасные двухэтажные "апартаменты" на самом верху маяка. Две маленькие круглые комнаты. Нижняя - с узкими длинными окнами, похожими на бойницы. Там мы спим и храним продукты. И верхняя - с дверью, ведущей на металлический балкон, который опоясывает маяк. В ней стены из прочного двойного стекла. Когда-то здесь была лампа, которая подавала по ночам сигналы кораблям, идущим мимо. Здесь у нас "кухня" - маленькая газовая горелка и чайник, висящий над ней на металлической проволоке. Здесь же у Дэмиана мастерская. Вернее, склад - краски, кисти, бумага, дерево, инструменты, наброски и прочее. Законченные работы здесь не залёживаются. Дэмиан относит их на продажу в Саннекс, в сувенирную лавку. Они прекрасно там продаются.
   На одном из стёкол - нечто вроде витража около метра в высоту. Наш маяк и море, сделанные из зелёных, желтовато-коричневых и белых стёклышек, обточенных морем.
  
   Чёрт, а самолёт-то возвращается опять. Летит прямо сюда.
  
   Дэмиан сказал, что долго собирал эти стёклышки просто так, без всякой цели. А потом их стало так много, что он потихоньку начал делать из них картину. Получилось очень красиво. Стёклышки, искусно подобранные по цвету и размеру, немного просвечивают, и от этого картина кажется ещё более живой и объёмной. Правда, она до сих пор не доделана - нижнего левого угла не хватает.
   А ещё у нас тут море, на которое не надоедает смотреть - оно всё время разное. Влажный солёный ветер шумит соснами. Звёзды по ночам такие яркие, каких никогда не увидишь в городе.
   Рядом с маяком речка с ледяной прозрачной водой. На берегу моря - причал, который Дэмиан сколотил из брёвен. И лодка, которую когда-то прибило сюда штормом. Дэмиан её починил и в хорошую погоду ходит на ней в море. Не рыбачить, а просто так.
   Мне, горожанке, поначалу было трудно смириться с отсутствием горячего душа, мобильной связи, электричества и прочих благ цивилизации. Но через несколько дней я вошла во вкус. Как будто я снова девчонка-подросток, которую родители вечно бранят за синяки на коленках, перепачканные джинсы и лихую езду на велосипеде. Я дружила с мальчишками, играла с ними в пиратов и Робин Гуда, лазала по деревьям и громче всех свистела, засунув два пальца в рот. А потом повзрослела, закончила колледж, устроилась на работу по специальности, сдала на права, купила машину и стала, наконец, нормальным человеком. И тут я встретила Дэмиана.
   Полтора года назад он спас мне жизнь. Я была в горах, недалеко отсюда, под Саннексом. Началась гроза, и по чистой случайности я оказалась на пути сходящего селя. Если бы не Дэмиан...
   Дальше у нас всё было довольно сложно. Мы не виделись почти год. Потом снова нашлись. Оказалось, он жил в Нью-Сити всё это время в надежде снова меня найти, чем очень меня удивил. Мы несколько раз погуляли и попили кофе. Я с каждым разом узнавала о нём всё больше вещей, которые никак не хотели укладываться в моей голове. Например, он говорил мне, что живёт на маяке. Мне тогда казалось, что он просто не хочет говорить мне, где живёт на самом деле.
   Что он чрезмерно чувствителен к человеческим эмоциям. Это помогает ему рисовать. Но есть и оборотная сторона у этой чувствительности - людская злоба, раздражение, нервозность вызывают у него неприятные ощущения в животе, иногда даже боль. Словно невидимая рука хватает его за внутренности и скручивает - так он описывал это.
  
   А самолёт всё не улетает, надоел уже, муха назойливая!
  
   Поэтому он избегает людей. В конце концов, Дэмиан будничным тоном сказал мне, что умеет летать. Я призадумалась - всё ли вообще у него в порядке с головой. И никак не могла разобраться, что во мне сильнее - влюблённость или здравый смысл.
   И вдруг Дэмиан исчез. Два месяца я не находила себе места. Здравый смысл стал мне не нужен. Мне был нужен Дэмиан. Нужен, как воздух.
   И вот я вспомнила про маяк. И помчалась сюда. Бросила в городе работу, бросила на полпути машину, поскольку добраться сюда можно было только пешком. Отбросила весь свой скептицизм, поскольку всё, что Дэмиан рассказывал мне, оказалось истинной правдой...
  
   Нет, ты подумай! Он что, в нашей бухте собрался садиться?!
   Самолёт опустился на воду и медленно подкатил к берегу недалеко от нашего причала. Из него выбрались двое - китаец с непроницаемым лицом и маленькой камерой на шее. И худой пожилой мужчина в костюме и очках. Я угрюмо наблюдала за ними.
   - Эй, мальчик! - крикнул мне худой.
   Мальчик, во дают! Хотя сейчас принять меня за пацана ничего не стоит. Я босиком, в дэмиановых штанах, закатанных до колена, и его же рубахе, всё мне велико. Дэмиан выше меня на голову.
   - Ой, девушка, простите. Приняли вас за мальчика издалека, - вместо приветствия сказал мне худой. - Это маяк Сент-Сан?
   Я хмуро кивнула.
   - Прекрасно, - он потёр руки. - А сторож есть у маяка? Вы, наверно, его дочь?
   - Я - сторож, - спокойно ответила я.
   Они переглянулись.
   - Что же вы здесь одна живёте? - удивился худой.
   - Нет, с мужем.
   - А где ваш муж?
   - Его сейчас нет. Вам что-то нужно?
   (Дэмиан пару часов назад ушёл искать мою машину, потому что завтра мы решили поехать в Нью-Сити на концерт какого-то школьного друга Дэмиана).
   - Мы приехали осмотреть место, - безразличным тоном сказал худой. - Простите, а где, собственно, вы с мужем живёте? Мы видели с самолёта, что дом возле маяка совсем развалился. А нам нужно где-то разместить рабочих. Наш босс, мистер Нэйтс, покупает эту землю под строительство своей загородной резиденции...
   У меня похолодело сердце.
   - Что?! Подождите, этого не может быть! Как покупает?! Когда?...
  
   - Джо, привет! - Дэмиан появился у меня за спиной, как всегда, совершенно бесшумно и поставил на землю тяжёлый рюкзак. - Нашёл я твою машину. С ней всё в поря...
   - Дэмиан! Что же ты так долго?!
   Я взахлёб рассказала ему про "гостей" на белом самолёте. Слушая меня, Дэмиан всё больше хмурился.
   - Они тут всё засняли на камеру, - продолжала я. - В маяк я их не пустила. Они сказали, что через неделю приедут инженеры. Их-то придётся пустить. Требовали у меня бумаги, подтверждающие, что мы тут официальные сторожа. Я наврала, что поищу и покажу в следующий раз. Ужас, Дэмиан! Как же мы теперь будем жить?
   Он оглянулся на маяк, вздохнул, притянул меня к себе и тихо ответил:
   - Долго и счастливо, Джо.
   Весь вечер я горячилась и пыталась придумать, как нам отбить маяк. Ничего дельного мне в голову не приходило, но остыть было трудно. Дэмиан с невыносимо грустными глазами слушал меня, и видно было, что никакого энтузиазма мои безумные идеи у него не вызывают. В конце концов, я тоже устала и скисла, поскольку так ничего и не придумала. А следующим утром мы всё-таки отправились в Нью-Сити.
  
   Идти до моей машины было далеко. Про судьбу нашего маяка сегодня говорить не хотелось, на сердце и так лежал здоровенный камень. И пока мы неторопливо перешагивали сосновые корни и обходили обомшелые камни, я спросила:
   - Кто он такой, этот скрипач?
   - Винсент был моим одноклассником.
   Дэмиан замолчал, и я подумала, что на этом его объяснения кончатся. Но он вдруг начал рассказывать:
   - Школа была для меня мукой. Я всё время засыпал на уроках, потому что не спал по ночам - летал или читал книги с огромных полок в моей комнате. Джон не потрудился отдать меня в спец школу, а здесь все махнули на меня рукой. Сажали на последние парты и почти не вызывали к доске из-за моей немоты. Я быстро вжился в роль немого, мне нравилось молчать. Оказалось, что это довольно удобно - люди всё договаривали за меня. И договаривали то, что хотели услышать. А я лишь кивал или мотал головой. И везде носил с собой блокнотик с карандашом, в котором писал то, что хотел сказать. Правда, делать это приходилось не так уж и часто.
   Дружить с другими детьми мне было трудно. Опять же из-за моей немоты. Впрочем, мне не очень-то и хотелось носиться за мячиком по двору, воровать яблоки и на скорость выпивать литр шипучки. Меня, конечно, дразнили, издевались надо мной. Но мне настолько хватало унижений дома, что все эти пацаньи издёвки мало меня трогали.
   Винсента посадили со мной за одну парту в надежде, что рядом с ним моя успеваемость немного подтянется. Иными словами, что мне хватит сообразительности списывать у него. Потому что Винсент был отличником. И тоже каким-то другим. Он тоже не бегал по чужим садам за яблоками и не пил на скорость шипучку. Он был из большой, богатой и очень замкнутой семьи. И всегда так надменно держал голову, словно он принц, не меньше. Первую неделю мы сидели рядом и старательно не замечали друг друга. Ему такое соседство тоже было не по душе. Потом, на зимней контрольной по математике, он, решив свои задания, заглянул в мою тетрадь. Моя тетрадь была пуста. Я читал под партой "Пятнадцатилетнего капитана". Потому что нечего сажать ко мне отличников. Я не буду списывать. Я поднял на него глаза, ожидая увидеть в них презрение, но, к моему удивлению, он смотрел на меня так, будто я только что совершил подвиг.
   - Это же полугодовая контрольная! - прошептал он.
   Я только пожал плечами, как бы говоря - мне плевать.
   После уроков Винсент догнал меня и говорит:
   - Дэмиан, что за книгу ты читал на контрольной?
   Я остановился и достал книгу из сумки.
   - Жюль Верн? Дашь почитать? - спросил он.
   Я кивнул.
   - Так я возьму её? Сейчас можно? Скоро отдам, обещаю.
   Я замялся, потому что не дочитал. Но решил уступить.
   Джон закатил мне скандал, когда ему позвонили из школы и рассказали про мою выходку. На следующий день меня вызвали к директору и грозились отчислить. Директор наговорил мне таких унизительных гадостей, что, когда я вышел из кабинета, у меня ужасно болел живот. Я повернул по коридору в сторону туалета и увидел Винсента, который сидел на подоконнике, читая мою книгу. Он сочувственно посмотрел на меня.
   - Влетело?
   Я кивнул, думая только о том, что меня сейчас вырвет.
   - Отчислят?
   Я пожал плечами. Отвязался бы он со своими вопросами.
   - Значит, не отчислят, - улыбнулся он. - А я только хотел отдать тебе вот это.
   И он сунул мне записку. Я взял, кивнул ему и побежал в туалет.
   Записку я прочитал уже дома.
   "Дэмиан, в это воскресенье в 16.00 будет концерт. Приходи. Винсент". И адрес.
   Я пошёл. Оказалось, что концерт будет в дорогом особняке. Это смутило меня. Я долго мялся на противоположной стороне улицы и уже хотел уйти. Но тут из дома вышел Винсент. Он помахал мне рукой.
   - Я тебя жду-жду! А ты вот где. Пойдём! Совсем скоро начнётся.
   По уверенности, с которой он шёл по коридорам, я понял, что это его дом. Винсент привёл меня в небольшой зал, где стояли красивые кресла и большой чёрный рояль. А ещё подставки для нот и музыкальные инструменты. Я совсем смутился, увидев, как на нас оборачиваются люди и кивают нам головой. Публики было немного, человек двадцать. Все красиво одеты. А я в грязной школьной форме. Я забился в угол и сразу стал ждать окончания концерта, жалея, что вообще пришёл. И вот концерт начался. Вышла пианистка. А потом струнный квартет. Двое взрослых, девочка лет четырнадцати и Винсент - со скрипкой! Все черноволосые и похожие друг на друга, как родственники.
   Я первый раз слушал музыку вживую. Это было невероятно. Полтора часа я боялся вздохнуть - так хорошо они играли. И Винсент прямо преобразился. Стал такой взрослый и уверенный. Играл он так, словно жил только ради этого.
   После концерта я ещё долго сидел совершенно обалдевший. Потом Винсент неожиданно хлопнул меня по плечу. Я вздрогнул, а он рассмеялся.
   - Дэмиан, второго отделения не будет, - весело сказал он. - Тебе пора идти. Увидимся на уроках.
   И он протянул мне руку. Я горячо пожал её, стараясь вложить в это рукопожатие всё своё восхищение и благодарность.
   Мы стали друзьями. Но в конце следующего учебного года Винсент рассказал мне, что родители отправляют его учиться в престижную школу. Она далеко, в другом городе. Весь год ему придётся проводить там. И только на каникулы возвращаться сюда. И тогда я решил, что тоже не вернусь в нашу школу в следующем году. Не хочу учиться там без Винсента. Я решил сбежать из дома.
   Он так проникся и загорелся этой идеей, что мы вместе стали продумывать мой побег. И всё лето посвятили этому весёлому занятию. Мы раздобыли для меня правдами и неправдами всё необходимое - рюкзак, карту, фляжку, компас, спальник, котелок, фонарик и прочее. Я раздумывал, не податься ли мне к моему отцу. Но Винсент сказал, что Джон меня там сразу найдёт и вернёт обратно. И уж тогда жизнь моя станет совсем невыносимой.
   - Отца своего ещё успеешь разыскать. Гораздо круче, - говорил Винсент с горящими глазами, - поехать в большой город, где есть порт. И там наняться юнгой на какой-нибудь корабль, который идёт далеко-далеко!
   Смешно вспомнить, как наивны были эти планы.
   Мы договорились, что уедем в один день. В последний вечер мы сидели на дереве над речкой. И нам было совсем невесело. На прощание Винсент подарил мне дорогой складной нож. А потом вдруг сказал:
   - Дэмиан, хочешь, открою тебе свою тайну?
   Я внимательно посмотрел на него. Винсент был очень серьёзен. Я кивнул.
   - Хорошо, - продолжал он, - но только ты тоже расскажи мне какую-нибудь свою тайну.
   Я подумал и снова кивнул.
   - Недавно я видел, как убили человека. Никто не видел, кроме меня. И знаешь, кто убийца? Наш учитель математики!
   Я оторопело смотрел на Винсента.
   - Что, хочешь знать, как всё было? Я зачитался Купером, был третий час ночи. Окна все настежь, жарко. И вдруг слышу - визг тормозов и глухой удар. Я вскочил, посмотрел в окно, вижу: машина сбила какого-то бродягу на мосту. Водитель выскочил из машины, смотрю, а это наш математик! У него ж такая шевелюра, что ни с кем не спутаешь. Он наклонился над бродягой, постоял и вдруг стал озираться по сторонам, мол, не видел ли кто? А улица пустая, окна все тёмные. И я тут же свет погасил и присел, чтобы он меня не увидел. Слышу, машина отъехала. Я долго ещё сидел. И сердце у меня колотилось, как сумасшедшее. Когда я вылез, бродяга всё ещё лежал на асфальте. Где-то через полчаса мимо проехала патрульная полицейская машина, они его заметили. Ну, вызвали скорую, бродягу увезли. Я две недели все газеты просматривал, всё думал, что прочитаю, мол, математик арестован за убийство бродяги. Но в газетах ничего нет.
   А ведь я всё видел! Математик просто уехал! Как думаешь, надо рассказать полиции?
   Я в ужасе смотрел на Винсента.
   - Знаю, надо, - после паузы ответил Винсент, истолковав мой взгляд утвердительно. - А я не могу. Не могу и всё тут. Даже родителям не сказал. Как будто я соучастник, понимаешь?
   Мы посидели молча. Потом Винсент сказал:
   - Твоя очередь. Рассказывай.
   И я растерялся. Как я хотел рассказать ему про Эми! Про то, что я умею летать. Но он бы не поверил мне. К тому же, мои полёты не шли ни в какое сравнение с историей про математика.
   - Ладно, не хочешь, не надо, - вздохнул Винсент. - Мне просто надо было рассказать кому-то. А то не могу больше. Хорошо, что уезжаю завтра утром.
   - Если бы ты сказал мне раньше, я бы сходил с тобой в полицию, - неожиданно для самого себя вслух сказал я. Голос был хриплый и непослушный. Винсент вздрогнул, огляделся по сторонам и испуганно посмотрел на меня.
   - Это ты сказал?! Ты что... я думал, ты немой!
   - Это моя тайна, - снова вслух ответил я.
   Винсент расхохотался.
   - Вот чёрт! Я тебе рассказываю про математика и думаю, хорошо, что Дэмиан - немой. Не сможет разболтать никому! - и он снова истерически рассмеялся. - Какого же чёрта ты молчишь всё это время?!!!
   Я обиделся.
   - Если я могу разговаривать, это не значит, что я разболтаю твою тайну.
   - Да нет, я и не думаю, просто... ну, обалдеть! Вот уж чего не ожидал от тебя! Как же так, Дэмиан? Зачем ты молчишь?
   - Потому что однажды проболтался. И... ну, решил больше вообще не разговаривать.
   И снова я увидел в глазах Винсента уважение.
   - И сколько ты так молчишь?
   - Шесть лет.
   - За шесть лет ни одного слова не сказал? - восхищённо переспросил он.
   Я помотал головой.
   - О чём же таком важном ты проболтался, что так себя наказал? - серьёзно спросил Винсент.
   Секунду я колебался.
   - Я не могу тебе рассказать. Прости.
   Винсент понимающе кивнул. Мы ещё посидели в полной тишине. Было уже совсем поздно.
   - Мать меня, наверно, потеряла. Надо идти. Завидую тебе. Поехал бы с тобой, честное слово, - со вздохом сказал Винсент и улыбнулся. - Ладно. Попутного ветра тебе, Дик Сэнд, и пять футов под килем. Учись кричать погромче, а то матросы с фок-мачты тебя не услышат.
   Я хотел что-то сказать ему на прощание, но в горле вдруг встал комок.
   Винсент поднялся и я тоже. И мы оба медленно поплелись в разные стороны. Когда он исчез из виду, я вдруг подумал, что он прав, хватит молчать. И заорал что есть мочи ему вслед:
   - Отдать концы! Полный вперёд!
   И услышал, как он засмеялся и заорал мне в ответ:
   - Тысяча чертей!!! Полный вперёд!
   И мы оба пустились бежать.
   Я прибежал домой какой-то опьянённый, написал Джону записку: "Я уехал навсегда. Не ищите меня. Дэмиан". Вытащил свой надёжно спрятанный рюкзак и улетел. Не знаю, искал ли меня Джон или вздохнул с облегчением. Я больше никогда его не видел и понятия не имею, что с ним стало. Но думаю, если бы не Винсент, который искренне верил, что я наймусь юнгой на корабль, мне не хватило бы духу сбежать из дома. А так - не мог же я подвести друга...
  
   С моей машиной и правда было всё в порядке. И уже через четыре часа мы въезжали в Нью-Сити.
   Каким шумным и грязным показался мне город после маяка! Везде бьёт в глаза реклама, толпы народу, все спешат, нервничают. Столько запахов - еда, парфюм, пот, выхлопные газы. Надо же! Я совершенно от этого отвыкла! Пару раз я чуть не врезалась, поскольку не водила машину больше месяца. Дэмиан сидел рядом со мной, нахмурившись и обхватив руками живот, как делал это раньше, когда мы бывали в городе. И сказать по правде, мне хотелось сделать то же самое, хотелось закрыться от всего этого.
   Наконец, мы доехали до моего дома. В квартире было душно, пыльно и скучно. Ни моря, ни речки, ни маяка, ни огромных белых облаков. Компьютер, телевизор, микроволновка, стиральная машина. Автоответчик на телефоне был полон встревоженных сообщений от моей подруги Рут и родителей. И гневных сообщений с моей работы. Пришлось потратить не меньше часа, чтобы всем позвонить и всех успокоить.
   Ночью я никак не могла уснуть. Дэмиан тихо сопел рядом. А я всё думала - о самолёте, о маяке, обо всём, что рассказал мне Дэмиан, пока мы шли по лесу. По улице внизу без конца ехали машины. И куда только они едут так поздно? Где-то громко работал телевизор. Из какого-то окна доносились звуки хип-хопа. Нет, я не дождусь тишины. Надо постараться уснуть. Три часа ночи. Кто-то заорал на улице и разбил стекло. Сработала сигнализация в машине. Из соседнего дома какая-то женщина начала кричать вниз, мол, что за безобразие! Спать не дают! Я тяжело вздохнула. Дэмиан открыл глаза, и я поняла, что он всё это время тоже не спал.
   - Джо, - тихо позвал он, - не спишь?
   - Нет. Не могу уснуть. Всё думаю про маяк.
   - И я думаю. Как же мы теперь будем жить, а?
   - Долго и счастливо, Дэмиан, - улыбнулась я и уткнулась носом ему в шею, непривычно пахнущую мылом, а не морской солью. - Что-нибудь придумаем. Найдём другой маяк. Ведь есть же ещё маяки, которые надо обслуживать вручную. Будем жить где-нибудь на маленьком острове в океане, зажигать лампу по ночам... Или продадим мою квартиру и построим дом где-нибудь в глуши...
  
  
   Мы купили билеты на балкон, резонно предположив, что там будет меньше народу. Однако и здесь рядом с нами сел какой-то старичок, который очень громко причмокивал губами через каждую минуту. Полная женщина позади нас всё время на него шикала, но старичок, видимо, не контролировал своё причмокивание. В паузе между произведениями мы пересели в самый угол, где народу не было, и, наконец, смогли насладиться музыкой.
   Я не очень разбираюсь в классике и музыкальном мастерстве, но Винсент играл так, что я верила каждой его ноте. Когда он опускал инструмент, то становился вдруг обычным молодым мужчиной в белой рубашке. Но как только он начинал играть, от него невозможно было оторвать взгляд. Он становился невероятно красивым. Просто магия какая-то.
   Когда концерт кончился, мы спустились в фойе. Здесь уже толпилось десятка два разного народу, чтобы выразить музыкантам своё восхищение и получить автограф на диск. Наконец, весь квартет вышел в фойе, устало улыбаясь. Мы стояли в стороне и ждали. Винсент разговаривал с какой-то девушкой. Он был не то чтобы красив, невысокого роста, темноволосый и темноглазый, но обладал той самой харизмой, которая так притягивает женщин. И собеседница Винсента явно не была исключением. Она смущённо опускала глаза, пряча улыбку, наклоняла голову и накручивала прядку тёмно-рыжих волос на палец. Я взглянула на Дэмиана и обнаружила, что он внимательно смотрит как раз на неё, а вовсе не на школьного друга. Винсент скользнул по нам рассеянным взглядом, перевёл взгляд на собеседницу и вдруг резко повернулся и осмотрел прямо на Дэмиана.
   Дэмиан кивнул ему. Винсент широко улыбнулся, сказал девушке "извините" и пошёл к нам.
   - Неужели это ты, Дэмиан?! Не могу поверить! Какой ты стал высокий! - Винсент оглядел друга с ног до головы. - А ведь был самый маленький в классе!
   Дэмиан тепло улыбнулся.
   - Привет, Винсент. Это Джоанна.
   - Здравствуйте, - улыбнулась я. - Мне очень понравился концерт. Вы играли великолепно.
   - Спасибо, Джоанна, приятно познакомиться, - шутливо поклонился Винсент, одарив меня неотразимой улыбкой. - А я всё про тебя знаю, Дэмиан! Я видел недавно пару твоих картин у одной девушки дома. Ни за что бы не понял, что твои - но там была наша речка с ивами! Сейчас, погоди-ка, как она называлась? Ладно, неважно. Я просто обалдел, когда её увидел. Спрашиваю, кто автор? Мне говорят - Дэмиан Коул. Ну, тут уж у меня никаких сомнений не осталось, что это ты. Картины очень хорошие!
   К нам подошла та самая девушка, которую Винсент так бесцеремонно оставил.
   - Винсент, простите, может быть, я просто возьму вашу визитку и позвоню вам позже?
   - Да-да, мисс Коллинз, простите! Сейчас. Просто мы тысячу лет не виделись! Познакомьтесь, это мой друг Дэмиан Коул.
   - Дэмиан Коул? - удивилась девушка и внимательно посмотрела на Дэмиана голубыми глазами. - Простите, вы тот самый Дэмиан Коул? Автор работ "Маяк Сент-Сан" и "Облако над бульваром Де-Круи"?
   Дэмиан кивнул.
   - Какая удача! Рада познакомиться! - она, улыбаясь, протянула ему руку, Дэмиан пожал её. - Я работаю в журнале "На высоте", мы можем встретиться и сделать интервью? Я вам позвоню, и мы договоримся о встрече. Можно мне вашу визитку?
   Дэмиан растерянно посмотрел на меня. Я ответила за него:
   - Запишите наш телефон.
   - Спасибо, - сказала она, доставая блокнот. - Весь бомонд Нью-Сити с ума сходит по вашим работам вот уже несколько месяцев! Я пыталась выйти на вас, но вы просто неуловимы! Никто не знает, где вас искать!
   Винсент подмигнул мне, как бы говоря - "ну вот, видишь, как здорово". Девушка попрощалась и ушла, а Винсент сказал нам безапелляционным тоном:
   - Стойте здесь, никуда не уходите. Сейчас я переоденусь, и поедем ко мне. Возражения не принимаются!
  
   Оказалось, что он живёт на самом последнем этаже одного из центральных небоскрёбов Нью-Сити. Квартира была большая и очень светлая. Просто и со вкусом обставленная. На стене большая чёрно-белая фотография их музыкальной семьи. Винсент первым делом вытащил нас на крышу. Вид оттуда был просто головокружительный!
   - Вот, здесь у меня персональный "бассейн", можем искупаться, - Винсент указал на огромную металлическую пожарную бочку, до краёв наполненную водой, стоящую прямо на крыше. - Ощущения незабываемые! Подплываешь к краю, а под тобой весь Нью-Сити, как на ладони! Не хотите? Ладно. Меня всё пытаются отсюда выставить. Я снял эту квартиру много лет назад, за совсем небольшие деньги. А теперь в этом доме всё уже куплено под офисы, один я остался. Но у меня договор на пятнадцать лет, и чёрта с два я отсюда уеду! - весело рассказывал Винсент.
   Мы спустились обратно в квартиру. И Винсент продолжал весело болтать. Видно было, что он действительно рад видеть Дэмиана.
   - А у меня здесь висит Льюис Файнер, - он указал на картину на стене. Нечто в стиле абстракционизма. - Что, не знаете его? Ну, ребята, надо знать! Выпьем вина? Или кофе сварить?
   - Кофе.
   - Хорошо, сейчас сделаю. Джоанна, может быть, мороженого к кофе? А я вина, пожалуй, выпью. Дэмиан, нарисуешь мне что-нибудь по старой дружбе? Нет, не подумай, что я не хочу отставать от моды. Мне, правда, очень понравились твои работы. Они такие..., - Винсент пощёлкал пальцами, подбирая слово, - тёплые и небанальные. А главное - о простом и понятном. В наш циничный век это редкость. И потом, я бы хотел, чтобы наша речка висела у меня дома. Много хороших воспоминаний связано с ней. Правда, Дэмиан? Ну, расскажи мне, наконец, как и где ты жил все эти... господи боже... шестнадцать лет! Неужели правда шестнадцать, Дэмиан? Нам было по одиннадцать лет тогда, ведь так? И где ты нашёл такую красавицу, которая ТАК смотрит на тебя? Я бы жизнь отдал за то, чтобы она на меня ТАК смотрела!
   Он весело мне подмигнул. Я смущённо улыбнулась, а Винсент продолжал:
   - Где вы живёте? В Нью-Сити?
   - Нет, мы живём в заброшенном маяке. Это далеко отсюда, - ответил Дэмиан.
   - В заброшенном маяке? - и я увидела в глазах Винсента уважение. Должно быть, он также смотрел на Дэмиана в одиннадцать лет.
   - Да, только нас тоже пытаются выставить оттуда.
   Мы рассказали про людей на белом самолёте.
   - Ты сказала, Нэйтс его покупает? - переспросил Винсент. - Погоди, Уильям Нэйтс? Мы недавно играли на дне рождения его дочери. Милая такая девочка. Так благодарила нас после выступления. Впрочем, они все такие милые в восемнадцать лет.
   Винсент мечтательно улыбнулся. И тут настал черёд Дэмиана удивиться:
   - Уильям Нэйтс?
   - Да, владелец Аквамарин-Банка, ты знаком с ним?
   - Так звали моего отца - Уильям Нэйтс, - ответил Дэмиан.
   Мы с Винсентом переглянулись.
   - А ты что, так и не нашёл его? - нахмурился Винсент.
   Дэмиан покачал головой:
   - Всё как-то повода не было.
   - В общем так, я поговорю с матерью, попрошу её позвонить ему, они знакомы. Организуем тебе встречу, вдруг это на самом деле твой отец? Если вам так дорог этот маяк, поговори с ним, может, он уступит. Хотя... шансов, конечно, мало. Слушай, а он вообще в курсе, что у него есть сын?
   Дэмиан только пожал плечами.
  
   Утром следующего дня затрезвонил мой мобильник.
   - Джоанна? Привет, это Винсент. В общем так, мама договорилась о встрече с Нэйтсом. Считайте, что повезло. Завтра в два часа дня Дэмиан должен быть в ресторане Гранд-Отеля. Знаешь, где это? Ну вот. Нэйтс там обычно обедает. Позвоните мне потом, как прошло. Всё, пока, я опаздываю на репетицию.
   - Спасибо, Винсент! - только и успела сказать я. И побежала рассказывать Дэмиану.
   Дэмиан рассеянно меня выслушал, а я страшно разволновалась за него.
   - Дэмиан! - горячилась я. - Это же твой отец! А вдруг он знает, что ты его сын? А вдруг он искал тебя и не мог найти? Представляешь, как он обрадуется? А что, если не знает? Ты скажешь ему?
   - Джо, когда ты так волнуешься, у тебя в глазах появляется зелёный оттенок, - иронично отвечал Дэмиан. - Очень красиво, особенно в боковом свете.
   - Какой, к чёрту, зелёный оттенок, Дэмиан! Речь о твоём отце!
   Дэмиан вздохнул.
   - Джо, неужели ты не понимаешь, кем бы ни был этот Нэйтс, он - совершенно чужой для меня человек. К тому же, он хочет отнять у меня место, которое я люблю. И, скорее всего, у меня нет шансов отбить у него наш маяк.
   Я возмущённо посмотрела на Дэмиана.
   - Дэмиан, он - твой отец!
   Дэмиан откинулся на спинку дивана и устало потёр лицо.
   - Единственный человек, который действительно был мне отцом, умер шесть лет назад, Джо. Так что, пожалуйста, перестань так волноваться. А то у тебя волосы скоро вспыхнут.
   Я села напротив него. Он хмуро посмотрел на меня.
   - Прости, - тихо сказала я. - Ты не рассказывал мне про...
   - Расскажу, если ты перестанешь нервничать.
   - Уже перестала, - улыбнулась я.
   Дэмиан встал и подошёл к окну. На улице моросил дождик. Несколько минут он молча смотрел на капли, стекающие по стеклу, а потом начал рассказывать.
   - Когда я сбежал из дома, я отправился в Шорбург. Это был ближайший большой портовый город. Я добирался туда несколько дней. Слава Богу, без особых приключений. Пришёл к воротам порта. Вокруг парни в морской форме и просто рабочие. Все такие высокие, сильные, красивые. Ходят туда-сюда. Краны огромные. Ржавые баржи, нагруженные песком и лесом. У меня аж дух захватило. Я пошёл к охраннику на проходную. Говорю ему, мол, можно мне зайти посмотреть? А он грубо так мне: "Посторонним вход запрещён, что, читать не умеешь?"
   - Да я ненадолго, - говорю. - Просто посмотрю и всё.
   - Иди отсюда.
   И я понял, что он меня ни за что не пропустит. Ладно, думаю, дождусь ночи, перелечу через забор и пойду искать корабль, который бы шёл куда-нибудь далеко-далеко завтра утром.
   Дождался темноты. А в порту кругом огни позажигали. Людей меньше не стало. Все ходят, работают. Я всё-таки умудрился незаметно перелететь через забор. Прячусь, наблюдаю, слушаю. И вдруг кто-то меня крепко так за плечо ухватил сзади. Поворачиваюсь - тот самый охранник. И глаза злющие.
   Я ему говорю - "Здравствуйте". Он, молча, схватил меня за шиворот, силой доволок до ворот и выставил из порта. Спасибо, ещё в полицию не сдал. А то быстро бы моё путешествие кончилось. Отвезли бы меня обратно к Джону и математику.
   В общем, я ушёл от порта подальше, долго бродил по городу, устал вконец. Дошёл до сквера, сел на скамейку и уснул. И вдруг кто-то меня по плечу как хлопнет. Я спросонья вздрогнул так, что со скамейки свалился. Мужик какой-то, явно навеселе.
   - Э, - говорит мне, - пацан! Да ты чего шарахаешься-то? Есть хочешь? Луи сегодня богатый!
   Я рюкзак свой схватил и смотрю на него. Лет сорок пять на вид, небольшого роста, коренастый, рыжие волосы лохматые. Точь-в-точь какой-нибудь боцман с пиратского корабля. И штормит его так же. Качает из стороны в сторону. Он неуклюже уселся на скамейку.
   - Да не бойся ты, садись. Душа, понимаешь, рвётся в клочья. И денег полный карман. Во, видал? - и он потряс у меня перед носом растрёпанной пачкой денег. - Да садись ты, не съем тебя.
   Я сел. Идти мне было всё равно некуда. А "боцман" казался уже не таким противным.
   - Плохо мне, брат, - продолжал он, доставая непослушными пальцами сигарету из пачки. - Аж жить не хочется. У тя спички есть? Э, да ты ж мал курить-то ещё. Деньги бы эти в глаза бы не видел. - Он снова потряс пачкой денег, как будто укоряя кого-то за них.
   - Живёшь вот, живёшь, а зачем, скажи, а? За этим, что ли? - он снова с ненавистью посмотрел на деньги. - Нет, чертёнок, не за этим. Хочешь виски?
   Он протянул мне бутылку. Я отрицательно помотал головой.
   - И правильно. Это дрянь, - он звонко хлебнул из бутылки. - Ну что мне делать с ними, а? - Он снова потряс передо мной деньгами. - Может, пойти в речку выкинуть? Нет, пойдем, накормлю тебя. Есть-то хочешь, небось. Не от хорошей жизни, небось, на скамейке спишь, а? Пойдём в самый дорогой ресторан! Будем есть устриц и пить шампанское! Не, не пустят нас.
   Он горько усмехнулся и посмотрел на меня. И от его взгляда меня вдруг пробрала какая-то жгучая тоска. Глаза у него были такие, что видно было - погибает человек. И мне стало его очень жалко вдруг. Я полез в рюкзак и достал спички, поскольку он так и держал в руке незажжённую сигарету.
   - О! Вот спасибо, чертёнок. А то я так набрался уже, что чую, не встать мне с этой скамейки.
   Он с трудом прикурил, затянулся сигаретой и снова посмотрел на меня.
   - Ладно, чертёнок. На, иди, купи нам по хот-догу. Там девчонка хорошая по ночам работает, передай ей привет от Луи. Она знает. И деньги все ей отдай. Пусть сварганит нам два самых вкусных хот-дога и закрывает свою лавочку до завтра. Небо-то какое звёздное, ты глянь только! А она там сидит всю ночь. Ей бы с парнем целоваться, а она хот-доги печёт. Ну, иди, иди!
   И я послушно встал и пошёл на угол, где горела вывеска "Хот-доги, пицца". Там и правда сидела девушка с большими печальными глазами. Она улыбнулась мне.
   Я попросил два самых больших хот-дога. Она с улыбкой сделала мне что-то умопомрачительно вкусное.
   - Держи. Не обожгись, горячие.
   - Это вам привет от Луи. Закрывайте лавочку и идите целоваться, а то небо звёздное, - выпалил я, положил перед ней все деньги, которые дал мне Луи и бегом бросился прочь вместе с хот-догами. Я слышал, как она рассмеялась от неожиданности и крикнула мне вдогонку:
   - Стой! Куда столько?! Вернись!
   Но я бежал, как сумасшедший. Мне вдруг стало очень весело и легко. Запыхавшись и улыбаясь во весь рот, я подбежал к Луи и протянул ему хот-дог.
   Он мутно посмотрел на меня и криво улыбнулся.
   - А, это ты, чертёнок. Отдал? Деньги отдал ей?
   Я кивнул. И с аппетитом принялся за свой хот-дог. Почему-то было совсем не стыдно его есть.
   Луи же к своему даже не притронулся. И я с голодухи, под шумок, съел и его. Луи тем временем почти допил свой виски и что-то продолжал говорить мне о смысле жизни, счастье, деньгах и прочем. И речь его становилась всё менее связной. Но я смог выудить из неё, что он художник. И что ему сегодня заплатили за халтуру, хуже которой он в жизни не делал. А вот ведь, денег столько дали и восхищались. И вовек бы он не видал таких денег. Хотя временами и на хот-доги-то не хватает и что-то ещё в том же духе.
   Потом он стал говорить, что у него ни детей, ни жены, а всё потому, что идиот он и сам во всём виноват. Мне было искренне его жаль. И вдруг глаза у него стали совсем безумные. Он вскочил со скамейки и заявил:
   - Я вижу, ты так же одинок в этом мире, как я. Будь мне братом!
   Я кивнул, просто, чтобы как-то ответить. Но тут он достал перочинный нож и совершенно неожиданно полоснул себя по ладони. Довольно глубоко. Я испугался. А он протянул нож мне и сказал:
   - Теперь ты. И будем кровные братья навек. Родные по духу и по крови. Да будет так.
   И так торжественно он это сказал, что я, как заколдованный, взял нож и, зажмурившись, порезал себя по руке. Вышла царапина, кровь еле просочилась. Но Луи этого было достаточно. Он сжал мою порезанную руку своей порезанной рукой. Я ойкнул от боли. И Луи меня обнял крепко-крепко. И я поверил в этот момент, что мы стали кровными братьями.
   Утром я проснулся оттого, что на меня кто-то смотрит. Луи. Небритое землистое лицо боцмана с пиратского корабля. Редеющие рыжие волосы. Кустистые брови. Горькие складки у рта. И улыбчивые морщинки вокруг глаз. Спал я на кухне в его мастерской, поскольку он сам привёл меня сюда вчера ночью. С минуту мы смотрели друг на друга. Наконец, он хрипло сказал:
   - Пацан, ты чё тут делаешь? Ты вообще кто?
   Я сел и протёр глаза.
   - Чё молчишь? - снова спросил Луи.
   Я показал ему свою порезанную ладонь, чувствуя, что если он не вспомнит, если он всё забыл, то - всё. Финиш. Конец. Он сосредоточенно разглядел её, посмотрел на свою порезанную ладонь, потом снова на мою. И долго ещё смотрел на меня. Смотрел так, как люди смотрятся в зеркало, когда очень устали. Подмечая новые морщинки и красные сосудики в глазах. И ища ответа на своём лице на какой-то вечный невыразимый вопрос. Долго смотрел. А я на него.
   - Ох, стыдно мне, чертёнок. Жуть, как стыдно. Прости, - сказал он, наконец, опуская глаза. - Больше не пью. Обещаю. Простишь? - он так отчаянно взглянул на меня, что я подумал и... кивнул. Потому что он сказал это по-настоящему, искренне.
   Луи широко улыбнулся, обнажив жёлтые зубы.
   - Спасибо, брат. Как звать-то тебя?
   - Дэмиан, - ответил я.
   - Дэмиан, - повторил он и протянул мне здоровую руку. - А меня - Луи. Ну, будем знакомы? - улыбнулся он. Я пожал ему руку и встал.
   - Я пойду, - сказал я. - Мне в порт надо.
   Он кивнул и сказал, чтобы я приходил в любое время. Он будет меня ждать. Открыл мне дверь, и тут мы увидели на коврике картонную коробку, из которой вкусно пахло какой-то едой. В коробке оказались два горячих хот-дога и записка. Прочитав её, он расхохотался и протянул мне, чтобы я тоже прочитал - "С добрым утром, Луи! Спасибо за деньги. Привет твоему сынишке".
   - Вот так дела! - смеялся Луи. - А я всё утро ищу деньги, что мне вчера заплатили! Как так вышло-то, чертёнок?
   Я стал ему рассказывать и снова развеселился. Когда я дошёл до того, что сказал девушке, Луи хохотал до слёз.
   - Так и сказал?! "Идите целоваться, а то небо звёздное"?!!! Ой, не могу!!!
   Мы смеялись, пока животы у нас не заболели. Потом сели есть хот-доги. И я понял, что не хочу уходить. И остался у Луи. Он полюбил меня, как родного сына. И я полюбил его всем сердцем. Его друзья не раз говорили мне потом, что я его спас своим появлением. Что он бы спился и вообще. Потому что пить он действительно почти перестал. А даже когда выпивал, потом очень стыдился передо мной.
   Часами наблюдая, как он рисует, я тоже стал пробовать. И Луи, посмотрев на мои первые попытки, заявил, что у меня талант и всерьёз взялся учить меня. Поначалу мы переживали, что надо отправить меня в школу, но я тогда увлёкся вырезанием фигурок из дерева. Они хорошо продавались. С деньгами у Луи было то густо, то пусто. И мы решили, что школа как-нибудь без меня обойдётся.
   Учителем он был строгим и требовательным.
   - Что ты мне нарисовал? Это дуб? Сколько лет он растёт у этой стены?
   - Не знаю, пятьдесят, может сто, - отвечал я.
   - Глядя на этот дуб, я не верю, что ему сто лет. Нет, этому дубу тринадцать лет и он очень упрямый! Сколько раз я тебе говорил - одной техники недостаточно! Чтобы нарисовать дерево, ты должен представить себе всю его жизнь. Как его здесь посадили и кто. Как оно приживалось. Как оно тянуло свои ветки к солнцу и зимой и летом. Кто и когда под ним шептался, отдыхал, целовался. Вот тогда это будет дерево, которому сто лет, а не тринадцать... И про людей тоже самое. Рисуя портрет, ты должен видеть самые потаённые уголки души этого человека, все его радости и печали. Учись ВИДЕТЬ, а не смотреть.
   И я учился. Часами сидел у ручья и смотрел на воду, пытаясь почувствовать, как она течёт. Часами смотрел на облака, на дома, на кошек, на людей. Это стало моим любимым занятием в свободное время - учиться "видеть, а не смотреть". В конце концов, я понял, что переборщил. Что мне тяжело находиться в толпе людей, потому что я вижу и чувствую гораздо больше, чем подчас хотел бы чувствовать. Что негативные эмоции людей вызывают у меня неприятные ощущения и даже боль. Но выключить это умение был уже не в состоянии. Я стал уставать от города, стал меньше выходить на улицу, обходить людные места. Всё больше времени проводил за городом, в лесу, в горах. Подыскивал себе дерево для фигурок и просто отдыхал от людей и их историй.
   Когда мне был 21 год, Луи умер. Совершенно неожиданно. У него просто остановилось сердце, когда он спал. Меня в это время не было в городе, я был где-то в горах. И пропустил похороны, ни о чём не подозревая...
   Может, оно и к лучшему...
   У меня в памяти остался живой Луи...
   Я просто решил для себя, что он уехал. И сидит сейчас где-то, и смеётся, и травит байки каким-нибудь симпатичным девчонкам, которые присели на скамейку у фонтана, чтобы съесть мороженое...
   Дэмиан замолчал, погруженный в свои воспоминания. На улице совсем стемнело, и я едва различала лицо Дэмиана в темноте.
   - Луи знал, что ты умеешь летать? - тихо спросила я.
   Дэмиан покачал головой.
   - Я так и не сказал ему. Он бы всё равно не поверил. И потом... Я боялся, что он из-за этого начнёт как-то по-другому ко мне относиться. А я очень дорожил его привязанностью ко мне...
  
   На следующий день, без десяти два я привезла Дэмиана в Гранд-Отель. Он, хмурясь, вылез из машины и пошёл к стеклянным дверям. Я осталась ждать.
   Дэмиан вышел из гостиницы минут через тридцать, с ещё более хмурым лицом, открыл дверь машины и сразу сказал:
   - Поехали к тебе, Джо
   - Ну что? - не утерпела я, разворачивая машину.
   - Потом расскажу.
   Я мужественно терпела до дома. Мы вошли, Дэмиан сел на диван и прикрыл глаза. Я уселась на пол перед ним.
   - Ну?
   - Ничего хорошего, - не открывая глаз, сказал он.
   - Нет, Дэмиан, так не пойдёт. Рассказывай. Всё дословно. Мне очень это важно!
   Он вздохнул и посмотрел на меня.
   - Ну, я пришёл в этот ресторан. Меня проводили к столику Нэйтса. Это действительно тот самый Уильям Нэйтс, которого я помню. Выглядит неважно - бледный, нервный, задёрганный. Глаза бегают из стороны в сторону. Я говорю:
   - Здравствуйте, мистер Нэйтс.
   Он встал мне навстречу:
   - Дэмиан! Как же ты вырос! Настоящий мужчина! Садись. Закажи что-нибудь, я угощаю. Не стесняйся, я буду обедать, и ты составь мне компанию.
   Говорит всё это, а я вижу - думает совсем о другом. И ничего хорошего в этих мыслях нет.
   - Спасибо, - говорю, - мне только кофе.
   Он налил себе коньяка из графина, выпил одним глотком, и, наконец, внимательно посмотрел на меня:
   - Как ты похож на свою маму, Дэмиан. Анна была дорогим для меня человеком. Жаль, что её нет с нами.
   Тут пришла официантка и принесла Нэйтсу еду, а мне кофе.
   Нэйтс кивнул ей и говорит мне нарочито весёлым тоном.
   - Ну, не будем о прошлом. Я знаю, что ты стал художником. Я видел твои картины, они очень красивые. Моя дочь, Мила, несколько месяцев назад начала скупать их по всему городу, так они ей нравятся. У неё вся комната ими увешена. А я даже не сразу понял, что их автор - именно ты. Мир тесен, не правда ли, Дэмиан?
   - Да, - отвечаю, чтобы не потерять его внимание. Потому что мысли у него снова начали куда-то уплывать. - Мистер Нэйтс, я пришёл к вам с просьбой.
   - Я слушаю тебя, Дэмиан. Готов сделать всё, что в моих силах для сына Анны Коул и любимчика моей дочери.
   И опять хмурится и думает о чём-то своём.
   - Я знаю, что Вы собираетесь купить землю, на которой стоит маяк Сент-Сан. Дело в том, что этот маяк - мой дом. Я там живу. И это место очень дорого для меня. Вы сказали, что сделаете для меня всё, что в ваших силах. Так вот - пожалуйста, оставьте маяк в покое.
   Нэйтс с минуту, прищурившись, смотрел на меня. Потом положил вилку, которую взял было, обратно в тарелку, налил себе коньяка и снова выпил одним глотком. А потом решительно сказал:
   - Дэмиан, маяк нужен не мне, а моей дочери. Это мой подарок ей на восемнадцатилетие. Она хочет эту землю и этот маяк, с тех пор как увидела его на твоей, между прочим, картине. Все документы готовы, осталось только подписать их.
   Я посмотрел в свою чашку кофе, из которой не сделал ни глотка, и говорю:
   - Вы знаете, что у вас есть сын?
   Думаю, может быть, если он узнает об этом, то отнесётся к моей просьбе по-другому. Нэйтс нервно облизал губы и прищурился:
   - Что ты задумал, Дэмиан? Какой сын?
   - У вас был роман с моей матерью, не так ли? - говорю я и наблюдаю за реакцией.
   Нэйтс смутился, ненадолго задумался и сказал больше себе, чем мне:
   - Да, был. Но мы встречались всего несколько месяцев, а потом Анна решительно прекратила всё это. Она ведь была замужем. Мы ещё долгое время оставались друзьями... Погоди-ка, ты сказал...
   Нэйтс посмотрел на меня так, словно в первый раз увидел. Долго смотрел и, вижу, всё понял. Но радости в его взгляде я не увидел. Напротив, он занервничал ещё больше, у него забегали глаза. Проглотив новую порцию коньяка, он тихо и зло сказал мне:
   - Дэмиан, поговорим как мужчина с мужчиной. Начистоту. Зачем ты пришёл? Что ты хочешь от меня?
   - Я хочу, чтобы вы оставили мой маяк в покое.
   Нэйтс оглянулся так, как будто нас кто-то мог подслушать.
   - Послушай, я дам тебе денег. Сто тысяч тебя устроит?
   - Мистер Нэйтс, деньги мне не нужны. Мне нужен мой маяк.
   В этот момент мимо нашего столика прошла та самая журналистка, мисс Коллинз. Она приветливо улыбнулась:
   - Добрый день, мистер Нэйтс.
   - Здравствуйте, Эмили, - Нэйтс лишь мельком взглянул на неё. Она увидела меня.
   - О, Дэмиан! Здравствуйте! Наша сегодняшняя встреча в силе?
   Я кивнул.
   - Тогда до вечера, - улыбнулась она и пошла к выходу.
   Нэйтс проводил её напряжённым взглядом и, сощурившись, посмотрел на меня.
   - Ты встречаешься сегодня с Эмили Коллинз?
   Я кивнул. Нэйтса это почему-то привело в ярость.
   - Так вот что ты задумал, - прошипел он. - Дэмиан, не переходи мне дорогу, если не хочешь неприятностей. Я тебе не по зубам. Маяк - мой!
   - Вы только что сказали, что маяк - подарок для вашей дочери.
   - Это не твоё дело! - Нэйтс сорвался на крик. - Я тебя предупредил! А теперь уходи, и чтобы я больше никогда тебя не видел!...
   - Боже, - только и сказала я. - Хорош папаша, ничего не скажешь!
   - Жалею, что вообще пошёл к нему. До сих пор живот болит, - вздохнул Дэмиан. - Который час? У меня же интервью в шесть.
   - Половина пятого. Винсенту позвонить надо. Он просил рассказать, как пройдёт.
   - Да, позвони ему. Скажу, что Нэйтс мне отказал и всё. Незачем ему знать подробности...
  
   - Дэмиан, я собрала всю твою одежду. Чем ещё помочь?
   Рассеянный и ещё более молчаливый, чем всегда, Дэмиан пытался разобрать свои наброски, бросал, потом брался снова и снова бросал. Погода словно издевалась над нами - третий день ласковое и тёплое солнце пригревало бирюзовое море. Лёгкий ветерок шуршал соснами. Маяк потихоньку пустел, здесь становилось всё неуютнее.
   Дэмиан отложил в сторону стопку рисунков.
   - Джо, хочу рассказать тебе кое-что, можно?
   - Конечно, я слушаю, - я села напротив него.
   - Эта журналистка, Эмили Коллинз...
   - Которая брала у тебя интервью?
   - Да. Это Эми. Я сразу узнал её. Но она меня не узнала. Вот я обрадовался возможности поговорить с ней с глазу на глаз.
   - Эми? Твоя Эми?! Девочка, которая научила тебя летать? И ты молчал?!
   - Я в полной растерянности, Джо. Она назначила мне встречу в кофейне. Слава Богу, там было совсем мало народу. И вообще, место тихое и спокойное. Мы сели за столик, она включила диктофон и говорит:
   - Ну, Дэмиан, давайте начнём. Ваши картины пропитаны детским чувством счастья и потому, как мне кажется, они так привлекают людей. Все мы скучаем по тому детскому ощущению, когда деревья были большими, а мир полон тайн и загадок. У вас было счастливое детство?
   - Моё детство прошло в Кэрридже. Знаете этот городок? - спрашиваю я.
   У неё брови поползли вверх.
   - Правда? Какое совпадение! Я тоже жила там до шести лет. Где же вы жили? Может быть, мы были соседями?
   Я назвал адрес и добавил:
   - У меня была мансардная комната с большим полукруглым окном, выходящим в сад.
   Она кивает и ждёт продолжения. Я говорю:
   - Когда я смотрю на вас, мне кажется, что мы были знакомы, когда были детьми. Вам так не кажется?
   Она задумалась.
   - Честно говоря, я не помню. Но всё может быть. Я, правда, жила на другом конце Кэрриджа, там, где начинаются поля, помните?
   - Да, там, в пшеничном поле росло большое раскидистое дерево.
   Она снова задумалась и, улыбнувшись, пожала плечами.
   - Я не помню.
   А я всё больше расстраиваюсь. Думаю, не может быть, чтобы она ничего не помнила! Думаю, может она притворяется. И пошёл ва-банк. Говорю:
   - Эмили, вам, как журналисту, наверняка будет интересно услышать самую удивительную историю из моего детства?
   - Конечно! - улыбается она. А улыбка та же, что у маленькой Эми. Только глаза смотрят прямо на меня, а не сквозь, как тогда.
   - Но только в обмен на самую удивительную историю из вашего детства, - говорю. - Я не журналист и нигде её не напечатаю. Только между нами.
   - Ну, хорошо, - говорит она, немного смутившись.
   И я начал рассказывать ей про наши полёты. Всё как тебе, Джо. Только без имени "Эми". Она слушает, кивает и не верит ни одному моему слову. Слушает, как сказку чудака-художника. Мне было так горько это видеть! Я даже песенку ей спел про двух маленьких птичек. Она её сразу вспомнила, говорит:
   - Да! Эту песенку я знаю. Моя мама пела мне её на ночь.
   И ждёт продолжения. Но я так расстроился, что не стал рассказывать ей про то, что проболтался и наказал себя, и про всё остальное... Просто говорю ей:
   - Теперь ваша очередь. Расскажите мне что-нибудь из вашего детства в Кэрридже.
   Она задумалась. Видимо, песенка ей что-то напомнила. Я жду. И она начала мне рассказывать совершенно спокойно и немного цинично:
   - Когда мне было пять с половиной лет, мой отец влюбился в другую женщину. Мама тогда куда-то уехала. И... в общем, ночью я встала в туалет, пошла по коридору, дверь в родительскую спальню была приоткрыта, и я увидела отца с этой женщиной в постели. Стояла и смотрела, довольно долго. Потом пошла в туалет. Выхожу, и мне навстречу эта женщина в папиной рубашке. Говорит мне: "Ой, привет!". Удивилась, как будто не знала, что я сплю в соседней комнате! Я говорю: "Ты кто?". Она сказала мне, что она фея и принесла мне конфет. Можете себе представить?! Фея!
   Эми хмыкнула и продолжала:
   - И эта "фея" говорит, мол, если ты будешь хорошей девочкой и никому-никому на всём белом свете не расскажешь обо мне, я буду прилетать к тебе и приносить конфеты. А если ты проболтаешься, то я больше никогда не прилечу. Я кивнула и пошла в свою комнату, думая, какую бы сделать гадость этой "фее". Она приходила каждую ночь, пока мама была в отъезде. Приносила мне конфеты. А я их выбрасывала. У меня аллергия на шоколад.
   Когда мама вернулась, я ей сразу всё рассказала. Они с отцом сильно поругались, и мама выгнала его из дома. А у меня было психическое расстройство - я стала лунатиком. Сначала я просыпалась в своей постели, а ноги в грязи. Я прятала это от мамы, потому что мама очень ругала меня за любую грязь. Потом однажды проснулась от холода на ступеньках нашего дома и очень испугалась, потому что не могла вспомнить, как я вышла из дома. Мама тоже испугалась. Но поначалу не придала этому особого значения. Говорят, со всеми это бывает иногда. Особенно в условиях стресса. Потом, уже весной, я проснулась на крыше соседнего дома. И около часа звала на помощь - это было ужасно. Мне было очень страшно и холодно. Тогда мама повезла меня в Нью-Сити, в клинику, и меня стали лечить. К десяти годам я полностью избавилась от сомнамбулизма, спасибо моим докторам. Вот вам самая удивительная история из моего детства, Дэмиан. До сих пор не знаю, как мне удалось забраться на крышу. Я совершенно ничего не помню из своих ночных похождений.
   У неё зазвонил телефон, она попросила прощения и стала весело болтать с кем-то, тут же забыв о своём откровении. А я сидел и смотрел на неё, Джо, и не знал, что думать и говорить. Ведь получается, что своим умением летать я обязан её боли.... Она закончила разговор и говорит мне с улыбкой:
   - Я хотела задать вам ещё несколько вопросов, вы не торопитесь?
   Я ответил, что готов встретиться с ней ещё раз, если нужно, но сейчас не могу продолжать разговор, и ушёл. Я в полной растерянности, Джо. Понимаешь, она летала... во сне. Она спала всё время, что была со мной! Вот почему у неё были такие странные глаза. Но она совсем ничего не помнит! Выходит, я не предатель. Выходит, это было просто совпадение. Она уехала как раз в то время, когда я проболтался.
   Я подошла к нему и обняла, совершенно не зная, что ответить. Он уткнулся лицом мне в живот. И через несколько минут глухо спросил:
   - Тебе снилось в детстве, что ты летаешь?
   - Да. Говорят, всем детям снится. Говорят, дети растут в это время.
   - Почему я умею летать, а другие не умеют? Может, я сплю, Джо?
   - Тебя ущипнуть? - улыбнулась я.
   - Ущипни, - со вздохом сказал он.
   И вдруг я увидела через стекло маяка, что по морю плывёт небольшая моторная яхта. Явно в нашем направлении.
   - Дэмиан, - я тихонько потрепала его по волосам, - похоже, к нам гости. Это, наверно, инженеры. Или кто там должен был приехать. Вот чёрт. Ну, прятаться бессмысленно. Надо встретить их.
  
   Мы пошли к причалу. Когда лодка приблизилась настолько, что можно было рассмотреть, кто на ней, я свистнула, вложив два пальца в рот, и радостно замахала рукой. Это были не инженеры, это был Винсент с какой-то девушкой. Он что-то крикнул мне в ответ.
   - Вы ещё дальше не могли забраться? - вместо приветствия весело заявил он, кидая Дэмиану швартовый канат. - Мы пятый час к вам добираемся из Нью-Сити! А на этих мелях я чуть не угробил чужую яхту!
   Девушка, приехавшая с Винсентом, была совсем молоденькая. С красивыми каштановыми волосами, в ярко-полосатом свитере и тёмных брюках. Она неуверенно улыбалась нам.
   - Как ты нас нашёл? - спросил Дэмиан, помогая другу закрепить второй швартовый.
   - Надо думать, что рисуешь, Дэмиан. А ещё больше думать о последствиях своего творчества. Оно же, знаешь, людям в душу проникает.
   Винсент подмигнул мне.
   - Ну? И чего у вас такие кислые лица? Вещички уже небось собрали? Познакомьтесь, это Мила Нэйтс. Она сама мне позвонила вчера. Мечтает с тобой познакомиться, Дэмиан. Я по дороге ей несколько раз предлагал свернуть на какой-нибудь островок, но она ни в какую не соглашается. Ей нужен только ты, Дэмиан. Признайся, чем ты её околдовал?
   Дэмиан нахмурился, а Винсент улыбнулся ещё шире. Он протянул Миле руки и помог спрыгнуть на наш причал. И за руку подвёл к нам.
   - Вот, Мила, это Дэмиан. А это Джоанна.
   Я коротко кивнула ей, но она даже не заметила. Она смотрела на Дэмиана широко раскрытыми взволнованными глазами. Он смотрел на неё довольно холодно. Ещё бы! Это из-за неё мы должны оставить наш маяк.
   - Здравствуйте, - наконец, сказала Мила и робко улыбнулась Дэмиану. - Не сердитесь на меня. Я приехала извиниться. Я не знала, что этот маяк - ваш дом. Отец сказал мне, что вы приходили. Просто... когда я в первый раз увидела вашу картину, у меня внутри что-то перевернулось. Я стала собирать их по всем магазинам. Потому что... когда я смотрю на них, у меня такое чувство, что... как в детстве... Ваши картины кажутся мне такими... как будто, если бы я умела рисовать, я бы рисовала так же. Как будто они.... Как будто мы с вами, не знаю... родные какие-то.
   Мила беспомощно улыбнулась Дэмиану, не находя подходящих слов.
   Дэмиан немного оттаял:
   - Может, оно и так.
   - Простите? - глаза Милы расширились ещё больше. Но Дэмиан не ответил.
   - Ладно, неважно, - сказала Мила. Она открыла свою сумку и вытащила оттуда папку каких-то бумаг.
   - Вот, - она протянула бумаги Дэмиану. - Отец меня убьёт, но я при покупке заполнила все документы на ваше имя. Эта земля теперь ваша, Дэмиан. Возьмите, пожалуйста. Это подарок.
   У меня отвисла челюсть. У Дэмиана на лице застыло изумление. А Винсент присвистнул и рассмеялся:
   - Знал, что ты готовишь им сюрприз, но не думал, что ТАКОЙ! Мила! Это же огромные деньги! Твой отец будет в ярости!
   Она лукаво взглянула на него и снова посмотрела на Дэмиана.
   - Даже если вы не возьмёте бумаги, земля всё равно ваша. И маяк ваш. Я решила, что вам он нужнее. Вы не рады?
   Дэмиан, наконец, опомнился.
   - Мила, я потрясён. Но твой отец...
   - Да ну его! Пусть он думает, что земля моя. А дальше я буду делать здесь, что хочу. Хочу строю дом, хочу не строю. Он, конечно, узнает когда-нибудь... Ну и пусть.
   Она снова протянула бумаги Дэмиану, и он нерешительно взял их.
   - Спасибо.
   Мила расцвела счастливой улыбкой и в первый раз посмотрела на сам маяк, возвышающийся над нами.
   - Какой он старый и красивый!
   Дэмиан проследил её взгляд и спросил:
   - Хочешь подняться наверх?
  
   Мила и Винсент стояли на балконе и любовались морем, тихо о чём-то разговаривая. Винсент приобнял её за плечи, вот ловелас, ей всего восемнадцать! Солнце было уже совсем низко, ещё чуть-чуть и скроется за горами. Лёгкие облака на горизонте окрасились в оранжевые тона.
   Бумаги лежали на стопке собранных вещей. Дэмиан варил кофе и временами косился на них. Потом смотрел на меня, и я видела растерянность в его взгляде. Вдруг обеспокоенный Винсент постучал в стекло с той стороны. И показал на море за своей спиной.
   Самолёт. Тот самый маленький белый самолёт с водными лыжами. Летит очень странно, болтается из стороны в сторону, как пьяный. Несомненно, летит сюда. Мы с Дэмианом вышли на балкон к Миле и Винсенту.
   - Кто это? - спросила я Милу.
   Она виновато посмотрела на меня.
   - Это папин самолёт. Похоже, он опять напился. Прямо не узнаю его в последнее время. Никогда он так не пил. На работе у него что-то не клеится.
   Самолёт нырнул, словно попал в воздушную яму, опасно наклонился влево и кое-как выровнялся, заходя на посадку. Потом с размаху шлёпнулся на воду, подняв фонтан брызг, и на полной скорости вошёл носом в берег. Его развернуло боком, протащило несколько метров, и самолёт, наконец, остановился. Мы все бегом бросились вниз по винтовой лестнице маяка.
   Когда мы выскочили наружу, глазам нашим предстал Нэйтс, который, спотыкаясь, бежал в нашу сторону, что-то неразборчиво крича на ходу и размахивая руками. Мила прижала ладонь ко рту.
   Нэйтс с удивительной лёгкостью для такого состояния взбежал по склону. На секунду его заслонил большой камень. И тут он выскочил прямо на нас - безумные глаза, галстук сбился, рубашка расстёгнута, седые волосы всклокочены. Алкоголем разит на несколько метров.
   В руке у него был... пистолет. Он нацелил его на Дэмиана и заорал, подходя всё ближе:
   - Подонок! Отдай мне мою дочь!
   Дэмиан обхватил руками живот и поморщился:
   - Я не держу её.
   - Папа! - Мила сделала шаг ему навстречу, но Винсент остановил её.
   - Не подходи к нему, - тихо сказал он.
   Рука Нэйтса ходила ходуном, он снова заорал на Дэмиана:
   - Подними руки, скотина! Ты перешёл все границы! Я убью тебя! - он взвёл курок.
   Я судорожно вздохнула, едва сдерживаясь, чтобы не удариться в панику.
   Дэмиан поднял руки.
   - Мила приехала сюда по своему желанию. Я не держу её. Перестаньте кричать, пожалуйста.
   Но Нэйтс продолжал трясти пистолетом и орать:
   - Ты - шантажист! Ты встречался с Эмили Коллинз! Думаешь, я не знаю, что она репортёр? Что ты сказал ей?!
   - Мы говорили только о моих картинах, - ответил Дэмиан сквозь зубы.
   - Не ври мне!- Нэйтс направил дуло прямо Дэмиану в лицо.
   - Я не собирался вас шантажировать, - Дэмиан прикрыл глаза, невольно отводя голову в сторону.
   Нэйтс прищурился и зашипел:
   - Я тебе не по зубам, понял?
   Дэмиан кивнул.
   - Мистер Нэйтс, маяк - ваш, я уже собрал вещи. Я ухожу. Уберите пистолет.
   Нэйтс посмотрел на Милу и вдруг снова заорал:
   - Отдай мне мою дочь!
   - Папа! Я приехала сама! Дэмиан не при чём! - сказала Мила звенящим голосом. - Винсент привёз меня.
   - Ах, Винсент! И ты здесь?! - он направил пистолет на Винсента - Нет, это заговор! Отдай мне дочь! - закричал он Винсенту. - Не то снесу ему башку!
   Нэйтс снова нацелил пистолет на Дэмиана. Винсент испуганно посмотрел на Дэмиана. Дэмиан отрицательно покачал головой. Я хотела подойти к Дэмиану поближе, но он сделал мне знак рукой оставаться на месте. В этот момент Мила расплакалась и умоляюще сказала:
   - Папа! Перестань, пожалуйста, опусти пистолет! Мне страшно! Я всё тебе объясню! Только, пожалуйста, опусти пистолет! Никто меня не держит, разве ты не видишь? Опусти пистолет и послушай меня!
   Это подействовало на Нэйтса. Он ещё раз обвёл всех безумным взглядом, посмотрел на плачущую Милу, и немного опустил руку. Но дуло по-прежнему смотрело Дэмиану в живот.
   - Объясняй, - потребовал он у Милы.
   - Хорошо, хорошо! - быстро заговорила Мила. - Я вчера позвонила Винсенту и спросила, где мне найти Дэмиана Коула. Он сказал, что они здесь на маяке. Тогда я попросила Винсента поехать со мной.
   - Зачем тебе понадобился этот подонок?!
   - Папа! Перестань! Дэмиан не сделал ничего плохого!
   - Так зачем?
   - Ты только не сердись на меня, - Мила облизала губы и посмотрела на Винсента, ища поддержки. Винсент, белый как простыня, только сглотнул слюну.
   А я, вдруг поняв, что хочет сказать Мила, перебила её.
   - Мистер Нэйтс, вы устали, вам нужно отдохнуть, давайте отложим все объяснения на потом. Сейчас мы все просто поедем домой и выспимся хоро...
   - Заткнись! - рявкнул на меня Нэйтс, грозя мне пистолетом. - Мила, говори!
   - Я подумала, что эта земля - просто прихоть для меня, - начала Мила, со страхом поглядывая на пистолет. - А для Дэмиана это место - дом. И ему оно нужнее, чем мне.
   Она сделала глубокий вдох:
   - В общем, когда два дня назад я подписывала документы на эту землю, я проставила везде имя Дэмиана вместо своего. Вот я и приехала сюда, чтобы отдать Дэмиану бумаги и сказать, что эта земля теперь его. Прости меня, папа. Прости, что не посоветовалась с тобой.
   - Что?! - выдохнул Нэйтс, побагровев и хватаясь за сердце. - Его имя вместо своего?!
   - Да. Прости меня, папа.
   Нет, не за сердце - за фляжку во внутреннем кармане пиджака. Он вынул её и сделал большой глоток.
   - Где эти бумаги? - хрипло проговорил он, вытирая рукавом рот. - Где эти чёртовы бумаги?!!! Я хочу их видеть!!! - выкрикнул он во всё горло, вращая мутными глазами.
   - Там, наверху, в маяке, - вздрогнув, тихо ответила Мила.
   Нэйтс покачнулся и решительно пошёл к дверям маяка. Мы расступились, пропуская его, а потом пошли за ним следом. Подъём по крутой винтовой лестнице дался Нэйтсу нелегко. Он дважды останавливался передохнуть, и мы надеялись, что это поубавит его ярости. На лестнице я схватила Дэмиана за руку. Руки у него были ледяные. Он крепко сжал мою руку. Я видела, что Мила сделала то же самое - взяла за руку Винсента.
   Наверху Мила протянула отцу бумаги. Внутри маяка было уже темновато, солнце несколько минут назад скрылось за горами. И запыхавшийся Нэйтс, оглядевшись, вышел с бумагами на металлический балкон, опоясывающий маяк, где было светлее. Дэмиан отстранил меня и последовал за ним. Мила, размазывая слёзы по своему лицу, тоже вышла на балкон. А мы с Винсентом, беспокойно переглянувшись, остановились в дверях, поскольку балкон был довольно узкий. Винсент был очень бледен. А мне было никак не унять дрожь в коленях.
   Нэйтс снова глотнул из фляжки, положил её в карман и начал пистолетом листать бумаги. Лицо его становилось всё краснее, мы переглядывались. Вдруг он снова вскинул руку с пистолетом на Дэмиана и зашипел, как змея:
   - Подонок! Ты заставил её! Я тебя убью!
   - Папа! - взмолилась Мила. - Я сама это сделала! Никто не заставлял меня! Я вижу Дэмиана в первый раз! Господи! Убери пистолет!
   Нэйтс несколько секунд с ненавистью смотрел на Дэмиана, потом взглянул на заплаканную дочь, судорожно вдохнул, как будто собирался чихнуть, и из его груди вырвался то ли стон, то ли рыдания. Бумаги, выпадая из его руки, красиво разлетались по ветру.
   - Мила, как ты могла так поступить со мной?... Боже! всё против меня... эти ураганы, этот кризис, будь он неладен, но ты!... я банкрот, Мила! У меня долгов на миллионы! Здесь, под этим чёртовым маяком, золотая жила! Небольшая, но мне бы хватило, чтобы снова поправить дела! Всё шло так хорошо! А что теперь?! Нет, я так больше не могу...
   Внезапно Нэйтс, зажмурившись, приставил пистолет к своему виску. Мила вскрикнула, а Дэмиан, не раздумывая, сильно ударил его снизу по руке. Пистолет выскользнул из его пальцев и выстрелил. Наш витраж из цветных стёклышек, обточенных морем, разлетелся вдребезги, осыпав нас осколками. Пуля разбила стекло на противоположной стороне маяка и вылетела наружу.
   Нэйтс качнулся от удара и налетел спиной на перила балкона. И вдруг, с диким скрежетом, старые проржавевшие перила лопнули. Нэйтс нелепо взмахнул руками и, не удержав равновесие, повалился спиной назад, вниз. В ту же секунду Дэмиан сиганул за ним. Мила рванулась вперёд, но я успела схватить её за локоть.
   - О, Боже, - выдохнул за моей спиной Винсент.
   Мы с ужасом посмотрели вниз. Дэмиан и Нэйтс лежали, распластавшись, на земле. Дэмиан лицом вверх, одной рукой обнимая Нэйтса, другую неестественно откинув в сторону. Нэйтс лежал лицом вниз прямо на Дэмиане, вцепившись в него мёртвой хваткой. В нескольких сантиметрах от их голов валялся оторвавшийся кусок перил. Мила застыла с круглыми от ужаса глазами. Винсент снова сказал "обоже", а я бегом бросилась вниз, перескакивая через три ступеньки.
   - Дэмиан! - выдохнула я, наклоняясь над ними.
   Он сморщился:
   - Помоги мне, Джо. Оттащи его.
   Мы оба напряглись и перекатили Нэйтса на землю, лицом вверх. Дэмиан, освободившись, скрючился от боли.
   - Моя рука, - простонал он. - Кажется, я сломал руку. Посмотри, что с Нэйтсом!
   Я, хлюпнув носом, приложила руку к шее Нэйтса, стараясь услышать пульс. Внешне с ним всё было в порядке. Вдруг Нэйтс резко сел, напугав меня, и, дико вытаращив глаза, стал что-то стряхивать с пиджака.
   - Снег! Снег! Откуда столько снега!
   - Папа! - Всхлипнула наверху Мила.
   Нэйтс посмотрел наверх, увидел дочь, проломленные перила на высоте четырёхэтажного дома и бухнулся в обморок.
   - По-моему, с ним всё в порядке, - сказала я, отодвигаясь на всякий случай подальше от Нэйтса.
   - Снег..., - Дэмиан со злостью посмотрел на Нэйтса и скривился от боли. - В последний момент его подхватил.
   Рука у Дэмиана распухала на глазах. Правая, между прочим.
   Прибежал бледный Винсент.
   - Что это было, а? - он посмотрел на нас. - Что с тобой, Дэмиан?
   - Руку сломал.
   - И это всё? - искренне удивился Винсент.
   - А тебе мало?!
   - Я уж думал, что придётся у тебя на похоронах играть!
   - Пожалуйста, Американский квартет Дворжака, вторую часть, если придётся, - процедил Дэмиан.
   Мы с Винсентом истерически рассмеялись. Дэмиан криво улыбнулся.
   - Что с папой? - всхлипнула Мила у нас за спиной. Она едва стояла на ногах.
   - С ним всё в порядке, он просто в обмороке, - ответила я. - Но всё равно надо ехать в больницу. Кто-нибудь умеет водить самолёт?
   Мила и Винсент покачали головой.
   - Ладно, - сказала я, - поплывём на вашей яхте в Саннекс. Здесь недалеко.
   Вдруг Нэйтс снова сел, посмотрел на нас ясными глазами и сказал деловым тоном:
   - Добрый день, я бы хотел начать наше совещание с последнего урагана в Мексиканском заливе.
   Мы трое прыснули со смеху, а Мила снова всхлипнула:
   - Бедный папа.
   Винсент подошёл к Нэйтсу.
   - Да, мистер Нэйтс, снова эти ураганы. Но на этот раз всё обошлось. Пойдёмте, я покажу вам подробный план нефтяных вышек. Почти все они уцелели.
   Он поднял Нэйтса с земли. Тот послушно встал. Винсент взял его за локоть и повёл к яхте, продолжая говорить. Мила, хлюпая носом, поплелась за ними. Нэйтс слегка прихрамывал на левую ногу. Я помогла Дэмиану встать.
   - И никто ничего не понял, - морщась от боли, улыбнулся мне Дэмиан. - Как всегда, никто не ищет объяснений хорошему. Я люблю тебя, Джо. Испугалась?
   Я прижалась к нему и дала, наконец, волю слезам, которые просились наружу всё это время.
  
   Нэйтса удалось уложить на кровать в каюте. Винсент предоставил его дочери, а сам пошёл за штурвал. Вскоре мы добрались до Саннекса. Ещё на подходе к порту позвонили в скорую, так что машина уже ждала нас.
   В больнице Дэмиана осмотрели, подтвердили закрытый перелом, наложили гипс и пообещали, что через два месяца рука полностью восстановится. Нэйтса тоже осмотрели, сообщив нам, что у него лёгкий ушиб ноги и посттравматический шок, который должен пройти в скором времени. Его оставили в больнице. Нам всем тоже пришлось ночевать в Саннексе.
  
   Около одиннадцати утра Винсент позвонил мне.
   - Эй, сони, просыпайтесь. Нэйтс пришёл в себя. Жаждет увидеть Дэмиана.
   Мы пришли в больницу как раз в тот момент, когда Нэйтс решительно вышел в коридор из своей палаты. Босиком и в больничной одежде. Мила бежала за ним, говоря: "Папа! Тебе ещё нельзя вставать!"
   - К чёрту! Где моя одежда? У меня заседание через два часа в Нью-Сити! Где Дэмиан?
   - Ну вот, всё началось сначала. Хорошо, что пистолет остался у маяка, - вздохнул Винсент, сидевший в коридоре.
   Нэйтс увидел нас.
   - Дэмиан! - громко сказал он и, подойдя к нему вплотную, продолжил гораздо тише. - Я плохо помню, что вчера было. Но Мила сказала, что мы оба чуть не погибли.
   - Да, вы чуть не застрелили меня, а потом себя, - ледяным тоном поправил его Дэмиан, отходя на шаг назад. Я взяла Дэмиана за руку, он легко сжал мою ладонь.
   - У меня был нервный срыв. Надеюсь, ты достаточно умён и не пойдёшь из-за этого в полицию, - сердито ответил Нэйтс. - И давай договоримся про этот маяк здесь и сейчас.
   - Маяк мне больше не нужен, - спокойно сказал Дэмиан.
   - Это ещё почему? - подозрительно сощурившись, спросил Нэйтс.
   - Даже если вы подарите его мне, рано или поздно кто-нибудь другой найдёт эту золотую жилу, и всё начнётся сначала. Мне хватило одного раза.
   Нэйтс исподлобья посмотрел Дэмиану в глаза, коротко кивнул:
   - Что ж, как знаешь. Так маяк тебе не нужен? Это твоё последнее слово?
   - Да, последнее, - твёрдо ответил Дэмиан.
   Глаза у Нэйтса повеселели.
   - Хорошо. Тогда... Я бы хотел как-то возместить тебе... ммм... моральный ущерб. Моя жена ещё месяц назад хотела заказать тебе сто морских пейзажей для интерьеров моего банка. По-моему, это хорошая мысль. Возьмёшься?
   Дэмиан взглянул на свою загипсованную руку.
   - Я не смогу работать около двух месяцев.
   - Ничего, это не к спеху, - покровительственно кивнул Нэйтс. - Я хорошо заплачу тебе. Вот аванс, - он размашисто выписал чек и протянул Дэмиану, - и моя визитка. Звони, как поправишься.
   Дэмиан, помедлив немного, взял чек.
   - Спасибо.
   К Нэйтсу подошла медсестра.
   - Ваша одежда у вас в палате, мистер Нэйтс.
   - Прекрасно. Всего хорошего, - он сухо кивнул нам и пошёл переодеваться.
   Мила, оставшаяся в коридоре, виновато посмотрела на Дэмиана. Глаза у неё совсем опухли от слёз.
   - Простите нас, пожалуйста, за всё, - тихо сказала она и шмыгнула носом. - Я ничего не знала про эту золотую жилу и про то, что наши дела так плохи. Мне очень стыдно за папу. И ему, на самом деле, тоже стыдно. Просто он никогда не умел извиняться, - она грустно посмотрела вслед отцу.
   - По-моему, он только что извинился, - Дэмиан тепло улыбнулся ей.
   Винсент, всё это время стоявший рядом, сказал нам:
   - Друзья, мне очень не хочется оставлять вас, но я поеду с Нэйтсами в город. У меня вечером важная репетиция. Самолёт уже пригнали сюда, чудо, что с ним всё в порядке. В общем так, будете в Нью-Сити, позвоните мне. Или, может, полетите с нами?
   - Нет, Винсент, нам нужно собираться. И потом, - Дэмиан подмигнул мне, - летать на самолёте - это то же самое, что купаться в резиновых сапогах.
   Я улыбнулась. А Винсент, не поняв, при чём здесь резиновые сапоги, только покачал головой, глядя на нас:
   - Чёрт! И как же вы теперь будете жить?
   - Долго и счастливо, - в один голос ответили мы.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   24
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"