Мародёры очень скоро поняли то, что их положение безнадёжное. Их блокировали в лагере не только силы резерва, но подошедшие подразделения, что предназначались для разгрома резервных сил Кадана, но не участвовали в нём.
Монголы вытащили на равнину перед лагерем камнемётные машины и начали обстрел лагеря. Кыркызов было даже больше, чем напавших на них монголов, но они потеряли всякое управление и были растеряны.
Скоро к ним пришел парламентёр. Условия были простые. Мунке-батор требовал выдать нойонов, что ими командовал, сдать оружие и то, что они награбили. При этом молодым воинам он предлагал вступить в его войско, а стариков отпускал по домам.
Через два часа кыркызы сдались. Курлуна привели и бросили под ноги коню Мунке-батора. Лицо у него было разбито, доспехи с него уже стащили. Чаргах был порван. Мунке-батор не сразу узнал в нем своего старого знакомого.
- Зачем ты начал эту войну? Ты же знаешь, что вам монголов не победить?
- Монголы тоже люди и ничем не лучше других. Просто ты оказался умнее меня и Кадана, - с этим он уронил голову, но затем поднял и спросил, - Как вы засунули в эти кусты половину тумена?
- Спроси у Болдока, - усмехнулся Мунке-батор, - он их туда впихивал всю ночь и спать хочет. Да. Они стояли под берегом за лагерем.
Курлуна заковали в колодки, и скоро он покати под охраной в Монголию к хану, в последний свой путь-дорогу.
Отъезжая от пленного, Мунке-батор приказал Болдоку:
- Сформируешь из сдавшихся тысячу или сколько получится тысяч, а остальными пополни потери. Здесь было всё решено. Нужно было заканчивать кровопролитие. Ему донесли, что Кадан со своими людьми укрылся в сайве в горах. Эта была хорошо укреплённая сайва, потому Мунке-батор приказал нагрузить на верблюдов камнемёты и выступил в поход.