Ко мне обратился корреспондент одного достаточно известного в Украине издания на предмет интервью. Информационным поводом послужила какая-то пресс-конференция, где обсуждался факт откровенного нежелания судов рассматривать дела о преступлениях, совершённых в 2014 году в Луганске и области. Речь о правонарушениях против жизни и здоровья личности, против собственности. То есть об убийствах, истязаниях, разбоях, грабежах. Поскольку я являюсь потерпевшим по одному из таких дел, о котором упоминали спикеры, естественно, логическая нить привела журналиста ко мне. За пять лет ещё ни разу не рассказывал в прессе о тех событиях. Не потому что не хотел, отнюдь. Наоборот, присутствовало желание поделиться пережитым, вдруг какой-нибудь обыватель задумается, возможно, сделает корректировку в своей оценке известных событий на моём примере. Однако проблема в том, что современные национальные СМИ не нуждаются в моих откровениях и выводах, им нужен материал, отвечающий политической позиции издания. Они участвуют в информационной войне, им не нужна реальная драма конкретной личности на фоне политической и экономической катастрофы государства, им нужны снаряды и пули, чтобы бить по врагу. Исходя из имеющего место негативного опыта, я с порога отказался.
Как известно, никогда не говори никогда. В процессе беседы выяснилось, что мадам (журналистка) из наших краёв, нашлись точки соприкосновения и я решил попробовать ещё раз. Она записала многочасовой эклектичного характера разговор на телефон, который являлся средством коммуникации, и клятвенно пообещала написанное представить сначала мне, а затем, так сказать, на моё усмотрение.
Изложенное в её интерпретации, мне категорически не понравилось. Не терплю пренебрежительного отношения к деталям, а её продукт изобиловал искажениями, что выхолащивало смысл сказанного мною. К тому же, на тот момент времени, я уже ознакомился с образцами контента издания, пришло понимание: данный стиль - редакционная концепция. Появилось желание отказаться от интервью, но, уважая чужой труд, предложил компромисс. Она даёт вопросы, ответы формулирую я. Раздражённый тем, что дал втянуть себя в пустопорожнюю писанину, засел за работу. Дело даже не в потерянном времени, а в необходимости опять погружаться в те события, пусть даже и мысленно.
Написал. Она прочитала. Несколько часов торговались по поводу текста. Её аргументы: "сложно написано", "не пропустят", "давайте уберём это". Мои контраргументы: "это мой стиль", "в реальности было именно так и мне плевать на то, кто и что подумает", "будет или так, или никак". В конце концов, она осознал то, что я предвидел ещё во время первой беседы. Все потуги - мартышкин труд, "не пропустят" ничего. На том и расстались.
По прошествии нескольких недель наткнулся на черновик написанного. На мой взгляд, ничего крамольного в нём нет, хотя, думаю, восторга оно не вызовет ни у той, ни у другой стороны. Но так было и я готов ответить за каждое слово.
По сюжету моя персона возникала во второй части статьи, после размышлений автора о возможном уходе преступников от уголовной ответственности и вероятности встречи злоумышленников и жертв в будущем. Далее, собственно, само интервью.
У жителя Луганска, который провёл в одиночке "военной комендатуры ЛНР" 103 дня и ночи, после чего был вынужден покинуть свою малую родину, такой инцидент уже произошёл. Он встретил одного из соучастников тяжких преступлений, свидетелем и жертвой, которых стал в столице.
- Безусловно, я не ожидал увидеть праздно разгуливающим в центре Киева человека, на котором кровь, жизни, поломанные судьбы наших земляков. Казалось, что после всего пережитого, меня трудно удивить. Но, откровенно говоря, я - сильный человек испытал настоящий шок. Он был инициатором моего похищения. Это близкая связь первого "главы ЛНР" Валерия Болотова, о чём не могут не знать правоохранительные органы. Мало того, в протоколах допросов в качестве потерпевшего я официально сообщал об этом сотрудникам военной прокуратуры и бывшим коллегам из СБУ. Как бы там ни было, я все же рассчитывал на то, что наша правоохранительная система как-то работает...
- Александр Константинович, вы сообщили правоохранителям о том, что встретили в столице одного из своих обидчиков? И в чем видите вину этого человека?
- Поймите меня правильно, я - законопослушный гражданин. Я не наушничал, не писал анонимок, я под протокол довёл эту информацию до "компетентных органов". Я очень хорошо знаю "систему", так как 25 лет своей жизни отдал службе, уволившись незадолго до войны, много лет возглавлял главный отдел "К" Управления СБУ в Луганской области. О том, что такое уголовное производство знаю не понаслышке. Любая система может дать сбой, однако, на мой взгляд, описываемые события - это дикость и механизм её лично мне непонятен. За прошедшие пять лет, данного субъекта можно было не только задержать, но и осудить, как и других соучастников, о которых я официально сообщал, в отношении которых можно было применить нормы закона о специальном судопроизводстве...
Организатором моего похищения был Аркадий Юрьевич Корниевский, по иронии судьбы бывший мой подчинённый, которого уволили из органов лет пятнадцать назад. Камеры видеонаблюдения записали данный эпизод, как говорится, от и до, запись есть в интернете, у правоохранителей, в суде. Но... дело уже третий год болтается в суде без намёка на перспективу.
- Как всё произошло?
- Подъехали к моему дому на двух автомобилях Корниевский, свора автоматчиков. Не открыть я не мог, бессмысленно да и дома кроме меня находился сын. Потребовали карабин СКС, о существовании которого Корниевскому было известно. Потом он рассказал, что зная меня, они опасались перестрелки. Естественно, документы на оружие у меня были, но все эти "проверки" - фиговый листок, сразу стало понятно: приехали грабить. Меня увезли в наручниках, начали "шмонать", слава Богу сына не тронули. Тащили всё. Как впоследствии стало известно какой-то идиот даже забрал мои футбольные бутсы "Адидас", в которых я уже играл.
"Комендатура" располагалась в цокольном здании Луганской областной администрации. Заправлял данной организованной преступной группой предприниматель из Красного Луча Сергей Грачёв, отдельные высокопоставленные сотрудники Луганского и Донецкого Управлений были с ним в близких приятельских отношениях, поэтому меня он знал.
- Вас пытали?
- Я бы дал другое определение. Когда кого-то пытают, хотят получить что-то взамен. У меня всё уже забрали. Думаю, это было истязание. Периодически избивали, приковывали наручниками в положение, чтобы невозможно было сесть или опустить руки, выключали свет. Несмотря на возраст, они опасались меня и держали возле поста, где располагались часовые. Как-то поздним вечером слышу разговор двух караульных, которые переживали по поводу переполненных камер (в подвал-то тащили всех подряд): "Завтра Макарова умножат на ноль и в эту камеру можно будет переселить человека четыре". Не случилось. Думаю, потому, что на следующий день среди боевиков началась суета по поводу убийства бывшего прокурора Свердловска Андрея Ревы, сына бывшего первого заместителя прокурора Луганской области Анатолия Ревы. Жаль, хороший человек был Андрей, не такое дерьмо, как его папа. Последний во время похорон принимал соболезнования от убийц сына, а те взамен дали ему возможность покинуть ЛНР и вывезти "добро". Андрея нашли повешенным, но увечья на его теле говорили о том, что его отправили в петлю уже после того, как забили до смерти. Убили его, конечно, с целью грабежа. Слышал перебранку какого-то высокопоставленного ЛНРовца с "сотрудником военной комендатуры": "Вы что, идиоты? В асфиксию никто не поверит! На него только взглянуть! А где миллион? А где шубы?". Мало того, эти ребята додумались отвезти тело в морг (возможно, это сделал отец), где судмедэксперт зафиксировал характер травм. Извините, гестапо отдыхает.
Забавная история произошла с моей машиной. В интернете есть фотография, где запечатлены два лидера "братских республик" Захарченко и Плотницкий во время "протокольного мероприятия" на фоне "отжатого" у меня автомобиля. Стыда на лице Плотницкого не заметил.
Когда в начале августа Болотов, насытившись деньгами и кровью убыл в Москву, его сменил Плотницкий. Одним из первых он издал указ об освобождении "незаконно задержанных". Понятно, что меня данный жест не коснулся, "государственному лидеру" надо было на чём-то ездить. Более того, он лично опускался в "подвал", ему открывали "камеры", он разговаривал с узниками по списку. Мою "камеру" не открыли, ограничившись фразой: тот, о котором говорил Болотов?
Власть сменилась, Плотницкий не очень доверял "комендатуре", а на тот момент они охраняли "Дом правительства". Он был выходцем из батальона "Заря" и хотел данную функции возложить на своих подельников. Грачёва со товарищи "попросили" и они переехали в хрущёвку на Городке завода Октябрьской Революции. Для меня там уже была готова глухая, очень сырая камера в подвале. Примерно, с 4 августа по 26 октября 2014 года я уже не видел ни неба, ни солнца, не дышал пригодным воздухом. Караульным категорически запретили со мной разговаривать, чтобы я их не "завербовал".
- И получалось "вербовать"?!
- В некотором роде, да. В большинстве своём рядовые караульные, это не те выродки, которые грабят, убивают, истязают, это запутавшиеся люди, которые не ведают, что творят. Надо понимать, что многие из них потеряли близких, жильё, работу. Некоторые из них в разной мере помогали мне выжить, но потом у них забрали ключи от камеры и максимум, что они могли сделать - это через замочную скважину, через трубочку дать мне сладкого чая или суррогатного растворимого кофе. Но и это было для меня неоценимо, так как продлевало жизнь. Шесть раз в моем подвале от сырости сгорала лампочка. Поскольку мои палачи навещали меня раз в два-три дня - событие перерастало в жестокую пытку. Я знал, когда случится седьмой раз - он будет последним, психика не выдержит.
Наверное, еще будучи в подвале облгосадминистрации, где меня держали одного в лифтовой, когда ещё были силы, я мог бы по пути в туалет попробовать придушить конвоира и сбежать. Но я не имел на морального права этого сделать, так как знал, чтобы спасти мне жизнь, жена вернулась из Харькова. Надо отдать ей должное, когда всем было наплевать на меня, она боролась, рискуя здоровьем, жизнью. Она ходила по всем этим бандам, хлопотала о моем освобождении. Бандиты изображали удивление: "Не может быть, чтобы такое случилось!", и футболили ее отовсюду. Она до последнего под обстрелами носила передачи, о которых я не знал, которые бессовестно пожирали негодяи, не исключаю сам Корниеский. Чего можно ожидать от разлагающейся под воздействием алкоголя и наркотиков личности?!
- Как вас освободили?
- Если Вы ожидаете услышать историю об операции по освобождению бывшего коллеги спецслужбой, или народных избранниках, озаботившихся судьбой соотечественника, то вынужден разочаровать. Со слов первого заместителя моего родного Управления, когда он обратился в Киев с просьбой обменять меня, там спросили: участник АТО, действующий полковник?! Получив отрицательны ответ, резюмировали коротко и без церемоний: нам не до него. У меня нет оснований не доверять ему. Депутаты? Были такие, которые близко знали меня, даже больше. Мои дети общались с ними по телефону, ездили в Киев. Кроме пустых обещаний и недовольства, что, мол, беспокоят по мелочам, ничего! То есть, абсолютно ничего.
В жизни всё происходит гораздо проще, чем представляется. Мой друг безо всяких гарантий передал огромную сумму денег банде, более влиятельной, чем та, что удерживала меня в заложниках. К тому времени, я был уже полу-трупом. Освободили меня в ночь на 26 октября 2014 года и тоже с приключениями. "Освободители" везли в наручниках, руки за спиной, дыхание затруднено, а они мне, насмотревшись дурацких американских боевиков, ещё на голову мешок полиэтиленовый натянули. Говорю им: я так могу и задохнуться. "Конвоир", который не в курсе, что там наверху и за какие деньги решалось, меланхолично ответил: "Значит, судьба твоя такая". Очнувшись, я увидел, что надо мной "колдуют" два доктора, а какой-то "главный" полощет матом моего стража. Больше меня не истязали. И вскоре я уже был по другую сторону баррикад, благо поезда тогда ещё ходили. Я не люблю пафоса, но я снимаю шляпу перед своим другом и готов отдать любой свой орган, жизнь, если они ему понадобятся. Ведь пять лет я живу бонусом, который обеспечил мне он, жена и дети.
- Сейчас рассматривается законопроект придании бывшим узникам - из числа гражданских лиц, статуса бывших пленных и предоставлении им социальных гарантий. С вашей точки зрения, нужен такой закон?
- На мой взгляд, гражданские люди, захваченные в заложники, оказываются в положении худшем, чем военнопленные. У них нет соответствующего правового статуса. Кроме того, воину будет уплачено его денежное довольствие за время пребывания в плену, страховка и т.д. а вот у гражданского таких преференций, увы, нет. Далеко не каждому удается добиться этого и в суде. Никаких целевых программ по реабилитации и социальной защиты у бывших узников тоже нет. А ведь люди освобождаются, как правило, инвалидами. Однако, на мой взгляд, проблема намного глубже. Надо не плодить законы, а выполнять их. Если бы выполнялись хотя бы положения Основного Закона - Конституции Украины лицами, которым народ делегировал властные полномочия, сегодня не было бы смысла рассматривать упомянутый Вами законопроект, который всё равно не будет выполняться, даже в случае его принятия.